Фаддей Францевич Зелинский. Из Аттических сказаний. Царица вьюг. Эллины и скифы). Пролог

Фаддей Францевич Зелинский

Из Аттических сказаний

Царица вьюг

(Эллины и скифы)

Пролог

-- Уж ты мне поверь, матушка, -- сказала бродяжка, запивая обильное угощение еще более обильным вином. -- Это я тебе не как пророчица говорю, а по долголетнему опыту: мало ли вас, молодок, у меня перебывало в руках! И вижу я по всему -- это у тебя опять к девочке...

-- Отсохни твой язык! -- в сердцах тут вставила Полимела, пожилая няня маленькой царевны Прокриды. -- Вот уже стоило подбирать всех этих юродивых, шатающихся вокруг нашего Акрополя!

-- Оставь ее, -- строго заметила царица Праксифея, -- чем она тут виновата? А ты мне вот что скажи, почтенная странница, и этот раз уже как пророчица: как мне вернуть себе милость богов, чтобы они меня благословили царевичем?

Бродяжка еще отпила вина и призадумалась. Наступило торжественное молчание; Полимела и та невольно затаила дух.

-- Сначала ты мне скажи, матушка царица: после твоей свадьбы была ты паломницей у Геры Киферонской?

Царица покраснела. Ее собеседница грустно покачала головой и посмотрела на нее своими большими глазами.

-- Богам не нужны почести смертных, -- продолжала она. -- Но смертным нужно освящение их жизни общением с богами; и народу нужен пример благочестивых царей.

Опять Полимела недовольно зашевелилась, но, встретив строгий взор царицы, смолчала.

-- Не забудь же в следующий праздник Царицы Небесной -- это будет через месяц -- отправиться к ней на Киферон и вымолить ее прощение.

-- Но... -- хотела возразить Праксифея.

-- Знаю твое "но"; слава богам, не девочка. И все-таки скажу тебе: иди. Не бойся ничего: и я там буду.

-- Еще бы без тебя обошлись! -- не вытерпела Полимела. -- Тоже невеста на славу, нечего сказать. Только смотри, Зевсу на глаза не попадайся: не ровен час, Гера приревнует, и будешь ты рогата, как Ио.

-- Итак, мы там встретимся; приходи непременно. А теперь спасибо на твоем угощении; и если у тебя нет других вопросов, то я уйду.

-- Уйдешь, коли встанешь! -- не унималась Полимела. -- Легко сказать, два кувшина выкачала.

-- Ты бы лучше, -- оборвала ее Праксифея, -- помогла страннице и проводила ее до ворот.

Случилось, однако, то, чего никто не ожидал. Бродяжка легко встала и, простившись со всеми кивком головы, плавной поступью направилась к дверям хоромы. Казалось, она даже выросла против прежнего; особенно поразила она всех белизной своих полных рук, которой раньше никто не заметил. Напротив, Полимела, сколько ни старалась, никак не могла подняться с места.

-- Полимела, что я тебе сказала?

-- Сама не пойму, матушка царица; ты ведь видела, я к кубку и не прикоснулась. И все вино, которое выкачала эта юрод...

Она не могла кончить; всю хорому озарило внезапным светом. В дверях стояла бродяжка, но ее риза точно золотом горела и жидким золотом стекали кудри с ее головы. Это продолжалось только одно мгновение; двери захлопнулись, и серая мгла зимних сумерек вновь наполнила хорому.

Все невольно встали; только Полимела, как ни барахталась, никак не могла покинуть своего злополучного стула.

-- Уж, видно, придется мне сидеть, сколько угодно будет Дионису, -- сказала она со вздохом.

Но уже никто не обращал внимания на нее.

12 3 Следующая ⇒