Янис Иррек. Импровизация

Янис Иррек

Импровизация

Пьеса

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ, аристократ в первом поколении, кондитер на фабрике.

БОБА, их средняя дочь, хакер.

Катерина, их младшая дочь, школьница, командир отряда скаутов.

ЕВАНГЕЛИНА, их старшая дочь, хиппи.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА, мать Эжена Петровича.

СМУТНАЯ ФИГУРА.

Действие первое

Темнота. Кто-то невидимый крутит радио. Сначала раздается шум и помехи. Потом слышна старая довоенная музыка, ее сменяет послевоенная, эстрада 60-х, 70-х, 80-х, 90-х и, наконец, слышится современный поп-ритм. Он становится громче, внезапно стихает и далее чуть слышен. Внезапно вспыхивает белый матовый свет.

Большая комната пентхауса. В середине комнаты шикарный стеклянный стол, пустой. Стены драпированы дорогим материалом. Слева тяжелые портьеры, ведущие, видимо, в прихожую. Справа дверь в кухню. В углу на подставке телевизор, расположенный к зрителям задней крышкой. В глубине сцены окно. Шторы раздвинуты, и виден Кремль. Возле окна справа небольшой столик с компьютером, экран которого от зрителей скрыт. Слева длинная книжная полка с разноцветными книгами. Рядом с полкой лестница, ведущая на второй уровень, где расположена площадка.

За столом сидит Фекла Тимофеевна и чистит луковицу. Возле компьютера замерла Боба, увлеченно глядя в экран. Из прихожей в комнату входит Эжен Петрович. В руке у него небольшая коробка. Несколько мгновений он смотрит на луковицу, потом бросается к матери и луковицу забирает.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Что ты, Ежик?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Мама, сколько можно! Ведь для этого есть кухня!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Но мне здесь удобней, Ежик. Ветерок. Лук в глаза не лезет.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (размахивая свободной рукой). Ветерок! Это кондиционер, мама, в кухне тоже кондиционер, мама, в других комнатах... тоже кондиционеры, мама! Пора бы научиться их включать!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (добродушно). Но Ежик...

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (нервно). И перестань называть меня Ежиком, как это противно! Уж если ты назвала меня Эженом, будь добра обращаться к своему сыну по имени.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (вздыхает). Это не я, это в родильном доме напутали. А я хотела Женей, как и твой покойный отец.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Женей! А получился Ежик!

Вздрагивает и опускает коробку на стол, но тут же испуганно подхватывает ее и несет в кухню.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ох-хо-хо-хо! Не было несчастья, да счастье помогло.

Кладет луковицу в карман, сгребает шелуху и опускаем туда же, потом елозит ладонью по столу. Входит Эжен Петрович с белой тряпочкой и вытирает стол.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Да я уже вытерла, Эженечка, вытерла.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (подозрительно). Чем?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Рукой.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Рукой?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Рукой.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Японский стол?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ну, этот.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ах, мама, мама, японский стол рукой это как Мерседес об осину у этого сатирика, как его...

БОБА. Задорнов.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Вот, вот, так и у нас. Надо мной уже смеются на работе: миллионер, говорят, живет в пентхаусе, а работает кондитером.

БОБА. Никто тебе не виноват, не надо было выигрывать эту дурацкую лотерею.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (кивает). Верно, Боба, верно.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ах, не надо?! А где бы вы сейчас жили, если бы не я? В курятнике на два отсека?

БОБА (невозмутимо). Мог бы выбрать что попроще.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (делает широкий жест). Спасибо!

БОБА. Пожалуйста. Кто тебе мешает уйти с нелюбимой работы? Купи себе кондитерскую фабрику.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (многозначительно). Я размышляю.

БОБА. А пока ты размышляешь, одолжи мне денег.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Зачем?

БОБА. При твоем теперешнем финансовом положении такой вопрос просто не приличен.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Странно, я начинаю думать, что статус миллионера определяется не количеством имеющихся у него денег, а количеством людей просящих взаймы.

БОБА. Привыкай.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Сколько?

БОБА. Привыкать?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Да нет, сколько тебе нужно?

БОБА. Тысячу долларов.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Какая громадная сумма!

БОБА. Не мелочись, папа. Так и быть, скажу. Мне нужен другой компьютер.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Чтобы с новыми силами взламывать компьютерные сети?

БОБА. Точно.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (поворачивается к нему спиной и касается пальцами подбородка). Не дам.

БОБА (отрываясь от экрана). Почему?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. При такой деятельности, как у тебя, задавать подобные вопросы просто не прилично. Пойдем, мама, я покажу тебе, какого шоколадного зайчика я сделал.

Берет под руку Феклу Тимофеевну, и они уходят в кухню.

БОБА (когда они скрылись). Жмот! Финансовая акула! Волков тебе делать, а не зайчиков! (Замирает за компьютером.)

Действие второе

Верхняя площадка погружается в темноту, потом резко высвечивается, и на ней видна Катерина. Она в белой рубашке и черной юбке, на шее зеленый галстук. В руке портфель. Она подходит к краю площадки и смотрит вниз.

КАТЕРИНА. Мне послышались какие-то крики. Как будто кто-то кого-то в чем-то уличил (спускается вниз.)

КАТЕРИНА. Это не ты уличала, Боба?

БОБА (не отрываясь от компьютера). Я, Катерина, я.

КАТЕРИНА. Кого же ты так громко уличил?

БОБА. Нашего папу, Катерина.

КАТЕРИНА. В чем?

БОБА. В смертном грехе.

КАТЕРИНА (оживляется). В каком из десяти?

БОБА. В одиннадцатом, в скупердяйстве!

КАТЕРИНА. Оригинально. (Вкрадчиво.) А скажи, Боба, взламывать компьютерные сети это не грех?

БОБА. Об этом в библии ничего не сказано.

КАТЕРИНА (быстро подходит к книжной полке, показывая на толстую черную книгу, и негодующе выкрикивает). Неправда! В библии черным по белому написано: не укради!

БОБА (безразлично). Шла бы ты в школу, пионерка. (Он произносит пионер как пионэр.)

КАТЕРИНА (прижимая портфель к телу). Лет тридцать назад тебя за такое дело знаешь, что...?

БОБА. Тридцать лет назад в этой стране был один компьютер, в НИИ вычислительной техники, и занимал он столько места, что наш пентхаус был бы ему тесноват. А ты в это время была там, что и сказать неприлично.

Катерина кладет портфель на стол, садится, достает из портфеля пульт и включает телевизор. Чуть слышный голос. Видимо, передают последние известия.

КАТЕРИНА. Мы в отряде давали клятву скаутов отстаивать справедливость и бороться с неправдой. Вот заявлю я о твоих компьютерных безобразиях, куда следует...

БОБА (сморщив лоб). Мне кажется, в глубокой молодости я это уже слышал. Наверно, сансара, или де жа вю.

КАТЕРИНА. Ви, биттэ?

БОБА. Де жа вю!

КАТЕРИНА (прикладывая ладонь к уху). Ась?

БОБА (громко). Де жа вю!

КАТЕРИНА. А, по-моему, простое чувство порядочности...

БОБА (перебивает его). Скажи, КАТЕРИНА, а твои друзья не презирают тебя за то, что твой отец теперь богатый?

КАТЕРИНА (скорбно). Это позорное пятно в моей жизни! К сожалению, я еще слишком мала и не дееспособна, чтобы жить самостоятельно.

БОБА (поглядывая в телевизор). Ты не переживай, ты вырастешь.

КАТЕРИНА (радостно). Да! А когда я вырасту...

БОБА (перебивает, не слушая ее). Такие, как ты, всегда вырастают. Это закон природы. Ничего, что все уже не так, как раньше. Все меняется, все возвращается на круги своя.

Внезапно голос в телевизоре усиливается, и зрителям слышны последние слова: ...был принят на первом слушании. Раздается гимн на музыку Александрова. Катерина вскакивает.

БОБА (глядя на него). Вот, уже началось, ты потерпи еще немного, то ли еще будет ой-ой-ой!

Музыка смолкает. Катерина садится, берет пульт и выключает телевизор. Открывает портфель, кладет на стол тетрадки. Из кухни выбегает Эжен Петрович.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (испуганно). Что это было?!

Видит Катерину и успокаивается.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ах, это ты, моя девочка, шалишь!

БОБА. Она, она. Ты, папа, если когда-нибудь услышишь гром и треск, не пугайся: это твоя славная отроковица именем Катэрина.

КАТЕРИНА. Дура!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (мягко). Катерина, ты зря положила тетрадки на этот стол, у тебя есть для уроков специальная комната, и потом грязный портфель... Нехорошо, моя милая.

КАТЕРИНА. Для учебы везде место.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Да, но этот стол для декора.

КАТЕРИНА. Ничего с твоим декором не случится, папа. (Что-то вспоминает.) Па, тебе не попадались такие маленькие пробочки, две штуки? Не помню, куда я их сунула.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Нет, Катерина, не попадались. А портфель ты все-таки убери.

КАТЕРИНА (вздыхает). Куда я их сунула...(Принюхивается.) А чем это так вкусно пахнет?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Тортик я принес, с зайчиком.

КАТЕРИНА. А Боба, вроде, кричала, что с волком.

БОБА (глядя пристально на Катерину). Это я про другое кричала.

КАТЕРИНА (делая шаг в сторону Эжена Петровича). Про какое другое?

БОБА. Не твое дело.

КАТЕРИНА. Нет, ты скажи!

БОБА (с горькой усмешкой). При твоей будущей деятельности подобные вопросы очень даже уместны!

Действие третье.

Из кухни входит Фекла Тимофеевна.

КАТЕРИНА (подбегает к ней). Бабушка!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (машинально гладит Катерину по голове и подходит к столу). Смотрите, что я нашла.

Достает из кармана две пробки и кладет на стол.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (с удивлением). Что это, мама, и зачем на столе?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Представьте себе, нашла на лестничной площадке. Ужас какой: живем в пентхаусе, а в парадной пробки валяются!

КАТЕРИНА (бросается к пробкам). Вот они! А я всю комнату перерыла, спасибо, ба!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Катенька, зачем они тебе?

КАТЕРИНА (гордо). Компас сделаю, водяной.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Милая, зачем тебе водяной компас?

БОБА. В самом деле, зачем?

КАТЕРИНА (отступая к Фекле Тимофеевне). Я отказываюсь отвечать на провокационный вопрос! (Хватает пробки и хочет уйти.)

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Катерина, Катерина!

КАТЕРИНА (обернувшись). Ну, чего еще?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (показывая на стол, где остались портфель и тетради). Забери это!

КАТЕРИНА (испуганно, хлопая по лбу). Батюшки, с вами и голову забудешь! (Собирает тетради.)

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Сейчас ужинать будем, Катерин, ты далеко не уходи.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Вы чувствуете, как вкусно пахнет?

КАТЕРИНА. Да, папа принес шоколадного не то волка, не то зайца.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Зайчика, зайчика, мы запустили новую линию.(Уходит в кухню.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Зайчик это хорошо. Мы с вами раньше читали о зайчике.

КАТЕРИНА. О каком зайчике?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (нараспев). Была у зайчика избушка лубяная...

БОБА (подражая ее голосу и не отрывая взгляд от компьютера). И жил этот зайчик на Лубянке.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (продолжает, не обращая внимания) ... а у лисички ледяная...

БОБА (тоже продолжает). Потому что лисичка сидела в холодном карцере.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (с горечью). Фу, Боба! Как можно!

КАТЕРИНА (смеется). Тебе, сестрица, следует писать детективы, те, что в пестрых обложках.

БОБА. Шла бы ты, Катерина, уроки делать.

КАТЕРИНА. А я уже сделала.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Катенька, я не спросила, как у тебя в школе?

КАТЕРИНА (радостно). Математика пять, русский пять, французский пять... (Хмурится.)... Информатика три.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (широко раскрыв глаза и приложив ладонь к щеке). Как же так, Катюш? Не может быть!

КАТЕРИНА (косится в сторону Бобы). Не люблю ее, эту продажную девку империализма!

БОБА. Это о кибернетике.

КАТЕРИНА. Тебе виднее.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ты бы позанималась с ним, Боба. Ты старше, научила бы…

КАТЕРИНА (словно забывшись, надвигается на Бобу). Она научит, она научит только пакостить, хакер несчастный, не нужна мне ее преступная рука помощи.

БОБА (поворачиваясь к нему). Гав!

КАТЕРИНА (вздрагивает и поспешно отступает за Феклу Тимофеевну). Ай, видишь, ба, что твоя Боба делает?!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Всё, всё, перестаньте ссориться. Ну, чего вам не хватает? Я, вот, до сих пор не могу привыкнуть, что мы богаты. Никак не пойму, хорошо это, счастлива я или нет. Все только и говорят, что об этой лотерее.

КАТЕРИНА. Между прочим, я была счастлива раньше. А сейчас сумасшествие какое-то. Кто-то завидует, кто-то ненавидит, мне в отряде пройти не дают, одни насмешки!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ты, Катюша, очень необычный ребенок, библию, вот, читаешь, таких один на миллион.

БОБА (присвистнув). Если б только библию! Поднимай выше, ба. Один на миллиард! Катрин, сколько у вас в отряде таких мутантов, как ты?

КАТЕРИНА (гордо). Если хочешь знать, пожалуйста, я тебе отвечу, отвечу: пока только шесть, но будет больше.

БОБА. Охотно верю. Видишь, мама, шесть. А людей на земном шаре сколько? Около шести миллиардов. Значит, расчет правильный: один на миллиард. Вот и не верь после этого в удачу, поздравляю с двойным выигрышем.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (удивленно). Это ты о чем, Боба?

БОБА. Один к миллиарду - шансов меньше, чем в лотерее. И в нашей семье!

КАТЕРИНА (обиженно). Дурочка!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (вздыхает). Погодите, вот уйду я от вас! Вот помру и сидите здесь, препирайтесь без меня.

БОБА (поднимая палец). Родилась идея отправить Катрин на Кубу. Ты как, согласна?

Катерина не успевает ответить, как из прихожей в комнату входит Евангелина с сигаретой в руке.

Действие четвертое.

БОБА. А-а, бунтующее поколение пожаловало.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (бросается к внучке). Ева, сколько раз я просила не курить, тем более в квартире!

ЕВАНГЕЛИНА (не обращая внимания на Феклу Тимофеевну, проходит к столу, садится и кладет ногу на ногу). Сегодня или никогда! Бабуля, Боба и ты, Катерина, конечно, тоже, я уезжаю.

БОБА. Ага!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (испуганно). Что ты, Евочка, куда ты уезжаешь?

БОБА. В Вудсток!

ЕВАНГЕЛИНА. Дура! Наши ребята берут меня в Тибет к далай-ламе.

БОБА. А на кой ты ему сдалась?

ЕВАНГЕЛИНА (снисходительно). Тебе этого не понять. Мы едем изучать истоки дзен-буддизма и китайский язык. Мы будем ходить в желтых одеждах, спать на голой земле, впадать в нирвану и кушать только рис.

БОБА. Пентхаус ее уже не устраивает. Это прогресс.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Евочка, что ты, ты меня пугаешь. Ну, зачем тебе этот Тибет. Ты знаешь, как там ужасно!..

ЕВАНГЕЛИНА. Ай, перестнь. Ну вот почему в нашем доме нет нормальной пепельницы? (Смотрит, куда сунуть потухшую сигарету.)

БОБА (хитро улыбаясь). Положи на стол.

Евангелина бросает сигарету на стол и запускает руку в волосы.

БОБА. Ба, а может, действительно, отпустить ее? Еву в Тибет, Катьку на Кубу. Представляешь, как покачнется мировой баланс!

ЕВАНГЕЛИНА, КАТЕРИНА (одновременно). Дура!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (закатывая глаза). Мне нехорошо.. Сердце… Это не пентхаус, это дом для умалишенных!

БОБА (с подозрением). А скажи-ка, Евочка, где ты возьмешь денежки на эту поездочку?

ЕВАНГЕЛИНА. А вот об этом я хочу поговорить с отцом.

БОБА (с облегчением). Ну, понятно!

ЕВАНГЕЛИНА (недоверчиво смотрит на него). Что тебе понятно?

БОБА. Ничего, ничего.

Из кухни выходит Эжен Петрович в фартуке и с ложкой в руке.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Евочка пришла, вся семья в сборе...(Замечает на столе сигарету.) Какой ужас! Ева, немедленно убери эту пакость со стола!

ЕВАНГЕЛИНА (берет сигарету и сует в карман). Пожалуйста, папочка. Я, между прочим, хочу тебя кое о чем попросить.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (настороженно). А что это, Евочка?

БОБА (ехидно). Денежки, папочка!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (как будто не замечая, что за Евангелину отвечает Боба). Ева, зачем тебе деньги?

БОБА. Чтобы делать глупости, папочка.

Евангелина выдергивает шнур питания компьютера из сети

БОБА (громко ахнув). Какое низкое, подлое коварство, чтоб тебе впасть в нирвану до конца твоих дней! (Включает компьютер.) Если ты что-нибудь испортила, я уничтожу тебя!

С минуту все дружно смотрят, как Боба суетится за компьютером, но, похоже, что все в порядке.

БОБА (с облегчением). Папа, дай ей денег, пусть катится отсюда.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Так зачем тебе деньги, Ева?

ПОЛИНА АНДРЕЕВНА. Эжен, она бредит, не слушай ее.

ЕВАНГЕЛИНА (вскакивает). Черт возьми, да я еще ни слова не сказала, дадите вы мне раскрыть рот или нет!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (машинально достает белую тряпочку и протирает стол). Действительно, дайте ей сказать.

ЕВАНГЕЛИНА. Итак, мы едем в Тибет!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Но я не хочу в Тибет.

ЕВАНГЕЛИНА. Да не вы, а я с ребятами.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. С Катериной и Бобой?

ЕВАНГЕЛИНА (садится на пол). Сумасшедший дом! Нет, папа, не с Катькой и Бобкой. Я еду со своими друзьями, мы решили вести исключительно духовную жизнь.

Эжен Петрович закончил вытирать стол, положил тряпочку и ложку в карман фартука и теперь внимательно слушает Евангелину.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. А почему нельзя вести духовную жизнь в Москве?

ЕВАНГЕЛИНА (встает с пола). Господи, да ты все равно этого не поймешь, ну почему я все время должна что-то кому-то объяснять. Москва - это Москва, а Тибет - это Тибет. Это же свобода, свобода духа от рабства жизни... Вечный разум и вечный покой!

БОБА (загораживая шнур питания компьютера рукой). Вот уж кому, действительно, жить бы лет тридцать назад в Америке.

КАТЕРИНА. Это глупое и вредное движение хиппи началось в Соединенных Штатах Америки в...

ЕВАНГЕЛИНА (перебивает ее). Шла бы ты уроки учить, гений.

КАТЕРИНА. Я уже сделала уроки. (Поворачивается к Эжену Петровичу.) Я не говорил, па, математика пять, русский пять, французский пять...

БОБА (перебивает ее). А информатика три!

КАТЕРИНА. А, значит, говорила. (Вытаскивает из портфеля пульт и включает телевизор.)

Раздается громкое шипение. Катерина переключает каналы, но везде тот же результат.

КАТЕРИНА (выключает телевизор и кладет пульт в портфель). Странно, телевизор испортился, что ли!

БОБА. Это не телевизор испортился.

КАТЕРИНА. А что?

БОБА. Это мы испортились.

КАТЕРИНА. Приехали!

ЕВАНГЕЛИНА (берет Эжена Петровича за руку). Папа, так ты дашь мне денег?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (после паузы). Да.

Одновременно:

БОБА. Браво!

КАТЕРИНА. Еще раз приехали!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Да вы что!

ЕВАНГЕЛИНА. Полный отпад! (Бросается на шею Эжену Петровичу.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ежик, как же? Какой Тибет, ей же в институт поступать надо, а не глупостями заниматься!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (освобождаясь от Евангелины). Хватит про ум, хватит! Успеет Ева и в институт, никуда он от нее не денется. А пока пусть едет. Хоть один человек в нашей семье думает еще о чем-то кроме денег.

КАТЕРИНА. Не одна, я еще!

БОБА. Какие деньги? Единственная идея после этой лотереи принадлежала тебе, и вот она! (Обводит комнату руками.) Помимо этой квартиры, что у нас есть?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Купим все, что надо, не беспокойся. (Принимает барственный вид, от чего выглядит жалким.)

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (важно). Скажи-ка, мама, чего бы тебе хотелось больше всего на свете?

БОБА (тихо смеется, глядя на него). С такими деньгами можно позволить себе и то, чего хочется немного меньше.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Подумать только, Тибет! Хорошо еще, что не станция Мир!

Уходит на кухню, качая головой, и что-то бормочет про себя.

КАТЕРИНА. Чтобы стать космонавтом, нужно упорно готовиться с детства: хорошо учиться, заниматься спортом, а так же обливаться холодной водой по утрам.

БОБА. И никаких пентхаусов, максимум, однокомнатная квартира, а лучше коммуналка.

Все смотрят на нее.

КАТЕРИНА (с подозрением). Это почему?

БОБА. Привыкать к тесноте.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (смеется). Решено: покупаем коммунальную квартиру для Катюши.

КАТЕРИНА. Я, конечно, хочу стать космонавтом, но мне одной будет там скучно, лучше я еще поживу с вами.

БОБА. Приспособленка!

КАТЕРИНА. Я честная.

Из кухни появляется Фекла Тимофеевна с луковицей в руке.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Евочка, Катерина, Боба.. Какие хорошо, все дома. Сейчас супчик поспеет. Будем ужинать.

Подходит к столу. Из кухни раздается треск и шипение.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Что это, мама?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Сало шкворчит на сковородке, Ежик.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (расстроено). Сало! Какой кошмар! (Уходит в кухню.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Куда я луковицу сунула?

КАТЕРИНА. В руке ба, в руке.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (смотрит на луковицу). Да нет, это другая. (Кладет ее на стол.) Как же так, дожили: Евочка уезжает. В Тибет!

ЕВАНГЕЛИНА. Ба, все уже решено, не надо так нервничать. Ты что, хочешь, чтобы твоя внучка на всю жизнь закуклилась в этом дурацком пентхаусе? Я еду на Восток, искать смысл жизни.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (охает). В Тибет? На Восток? К нехристям! Да что ж ты!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (качает головой). Это все Сатана, будь он неладен. (Крестится.)

БОБА. По-моему, это не Сатана, а папа.

ПОЛИНА АНДРЕЕВНА. Что ты такое говоришь, БОБАик!

БОБА. Если бы папа не выиграл в лотерею, Ева никуда бы не поехала.

ЕВАНГЕЛИНА. Сам ты Сатана!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Ну а ты, Боба, надеюсь, никуда не собираешься?

КАТЕРИНА. А куда ее уезжать, ей и здесь неплохо, сидит себе целыми днями за компьютером, Обломов кибернетический!

БОБА. Обломов, к твоему сведению, ничего не делал, а я работаю.

КАТЕРИНА. Если это называть работой, то лучше ничего не делать.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. (в задумчивости садится на стул). Странно, вот не было денег, жили себе, жили, а появились они... опять живем по-прежнему.

ЕВАНГЕЛИНА (возмущенно). Ничего себе, по-прежнему! А квартира?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Нет, Евочка, я хотела сказать другое. Вроде ждешь, ждешь каких-то перемен, а их все нет и нет... (С грустным выражением лица крутит луковицу на столе.) Стали мы счастливей оттого, что живем в этой квартире? Я чувствую, нужно сделать какой-то хороший поступок, что-то сделать, но что, не знаю.

Уходит на кухню

БОБА. Ба, ты случайно сегодня Чехова не читала? Что-то слышится больное в песенке гробовщика.

КАТЕРИНА. А давайте пожертвуем нашу квартиру голодающим Поволжья!

БОБА. Ты, Катрин, малость заучилась. В Поволжье давно нет голодающих. А даже если бы и были, что им здесь кушать? Бабушкин супчик, который сейчас поспеет?

КАТЕРИНА (смущенно чешет затылок). Это я так, не подумала.

БОБА. Ага, бывает. Один не подумал, другая...

ЕВАНГЕЛИНА (вытаскивает из кармана сигарету и вертит в пальцах). Странная у нас семья. Каждый сходит с катушек по-своему.

БОБА. Хорошая самокритика всегда кстати.

ЕВАНГЕЛИНА. Нет, точно, ну что за сплин? Папа оставит фабрику. Положите деньги в швейцарский банк и живете себе, припеваючи, на проценты. Чем не поступок?

КАТЕРИНА. А работать кто будет?

ЕВАНГЕЛИНА. Зачем?

КАТЕРИНА. Как зачем?

ЕВАНГЕЛИНА. Ну, зачем работать?

КАТЕРИНА. Я отказываюсь отвечать на твой глупый вопрос.

Катерина достает из портфеля пульт и включает телевизор. Раздается гнусавый голос переводчика: внимание, внимание, до столкновения с астероидом осталось две минуты. Всему персоналу срочно покинуть корабль!

КАТЕРИНА (выключая телевизор). Фантастика какая-то, терпеть не могу.

Входит Эжен Петрович и сразу замечает на столе луковицу

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (прижимает ладонь ко лбу). Господи, вы меня с ума сведете, сколько можно умолять. (Хватает луковицу и ест.)

Все, не веря глазам, смотрят на него.

ЕВАНГЕЛИНА (тревожно). Па, что ты делаешь?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ем свою горькую судьбу. (По его лицу текут слезы, но он доедает лук и вытирает ладони о рубашку.) Все.

Появляется Фекла Тимофеевна

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Я не оставляла здесь луковицу? (С испугом глядит на Эжена Петровича.) Сынок, почему ты плачешь?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ежику попала в глаз соринка. (Подходит к Фекле Тимофеевне и кладет голову ей на грудь.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (садится на стул и прикрывает глаза рукой, потом смотрит на мужа). Ежик, ты спрашивал меня, что мне больше всего хочется. Я хочу что-нибудь сделать. Я устала от всего этого.

БОБА (переводит взгляд с Феклы Тимофеевны на Евангелину). Эге, да это заразно!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (отходит от Феклы Тимофеевны). Конечно, мама, конечно, тебе надо отдохнуть. Слетай, отдохни. А ты, Евочка, поезжай в Тибет. Мы с Бобой и Катюшей пока поживем одни.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Как же так? А как же я? (Садится на стул.)!

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ну, мама, хочешь, оставайся, хочешь, мы тебя отправим на курорт. Все равно!

БОБА (негромко). Ага, на карнавал в Венецию.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ты, Боба, не дерзи, я дам тебе денег на новый компьютер. Может, когда-нибудь ты станешь великим хакером, и я буду гордиться тобой.

КАТЕРИНА (вытягивается и покачивается из стороны в сторону). Эх, ситуация! Я где-то читала, что когда человек сходит с ума, ему кажется, что все вокруг сумасшедшие. Неужели я сошла с ума!

Площадка второго уровня пропадает в темноте, а когда вспыхивает синий призрачный свет, на ней видна Смутная фигура. Черная кожанка, на голове картуз, лица не разглядеть. Смутная фигура кашляет. Все внизу вздрагивают и поднимают головы. Смутная фигура медленно спускается, проходит по комнате, снимает картуз и бросает его на стол. Несколько мгновений все ошеломленно смотрят почему-то именно на картуз. Потом переводят взгляд на Смутную фигуру.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Э...э... простите, как вы здесь оказались, вы слесарь?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Кто вы? Что вы?

СМУТНАЯ ФИГУРА (медленно обходит стол и вплотную приближается к Эжену Петровичу. Говорит дикторским голосом). Это вы лотерею выиграли?

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (съеживается, потом смелеет). Нет...но...да, я... мы... но позвольте спросить, что все это значит?

СМУТНАЯ ФИГУРА. Значит так: ошибка вышла. Сейчас исправим.

Все (одновременно). Какая ошибка?!

Смутная фигура отходит от Эжена Петровича, делает какое-то умозаключение, потом, словно приняв решение, совершает широкий взмах рукой. Гаснет свет, умолкает поп-ритм, слышны испуганные голоса.

БОБА. Папа, что случилось, почему нет света?

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Господи, господи...

КАТЕРИНА. Папа, бабушка, где ты?

ЕВАНГЕЛИНА. Черт, я на что-то наступила.

Слышен звон стекла

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Ай, ай, мой стол, мой стол!

БОБА. Кто-нибудь, зажгите свет!

Наступает полная тишина, через некоторое время плавно загорается желтый свет, он льется из маленькой лампочки под потолком. Сцена изменилась: исчез пентхаус, вместо него маленькая комната, стены оклеены обоями, кое-где их заменяют газеты. В центре комнаты старый деревянный стол и несколько стульев. В глубине комнаты окно, за которым виднеется облупленная стена соседнего дома. Возле окна маленький столик и табурет. Слева дверь в прихожую. Справа проем в кухню. За столом сидят Эжен Петрович, Евангелина, на ней пестрое платьице, Катерина, в той же одежде, только галстук красного цвета, она делает уроки. За столиком у окна согнулась Боба. Перед ней шахматная доска и несколько фигур. Ее мучает какая-то мысль. Где-то тихо играет радио, слышна послевоенная музыка.

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (кричит в кухню). Мама, я уже опаздываю, что там с обедом?!

Входит Фекла Тимофеевна, неся на подносе кастрюльку, тарелки, ложки.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Сейчас, Ежик, сейчас. (Ставит кастрюльку на стол, кладет рядом луковицу).

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. Мама, не называй меня Ежиком, я взрослый человек, ну, что ты, в самом деле!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Хорошо, Женечка, вот покушай.

Фекла Тимофеевна наливает ему суп.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Кушай. (Достает из сумки две пробки и кладет на стол.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. Вот, нашла под дверью. Странно, откуда они взялись!

КАТЕРИНА (отрывается от тетради). Это мои пробки, а я все думал, куда они подевались. (Кладет их в карман.) Спасибо, бабуля.

ЕВАНГЕЛИНА. Катерина, а зачем они тебе?

КАТЕРИНА (важно). Компас сделаю, водяной, ребятам покажу.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (Евангелине). Линочка, как успехи в институте?

ЕВАНГЕЛИНА. Хорошо, бабушка, китайский язык очень трудный, но мы трудностей не боимся.

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (умиленно). Ну, Линочка, и в кого ты такая умница! (Садится на стул.)

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ (доедает суп и луковицу). В меня, мама, в меня. (Смеется.) Сегодня вечером принесу шоколадного зайца, мы запустили новую линию.

Идут к дверям

КАТЕРИНА. Подождите, я с вами. (Собирает тетради.)

ЭЖЕН ПЕТРОВИЧ. До вечера, мама!

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА. До вечера, Женечка. (В шутку грозит пальцем Катерине.) Смотри, без пятерки не приходи.

КАТЕРИНА. Ну, это я могу, бабуля.

Выходят

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (собирая со стола). Пойду мыть посуду, ты, Боба, все с шахматами сидишь, покушала бы супчику.

БОБА (словно очнувшись). Вот, и еще супчик! (Делает ход фигурой.)

ФЕКЛА ТИМОФЕЕВНА (смотрит на него, качая головой). Чудная ты, Боба. (Уходит в кухню.)

БОБА (Евангелине, но смотрит на доску). Интересная партия: столько замечательных вариантов, а все выходит что-то не то. (Отрывается от шахмат.) Скажи, Лина, у тебя бывает такое чувство, что какое-то событие в жизни уже происходило?

ЕВАНГЕЛИНА (сидит к ней спиной, подперев подбородок руками). Словно повторяются слова и поступки, я правильно тебя поняла?

БОБА. Да, да, с тобой или кем-то другим, и ты ничего не можешь изменить, так как что бы ты ни сделал, ты понимаешь, что именно так ты и поступил в прошлый раз.

ЕВАНГЕЛИНА. Пожалуй, такое у каждого бывает, человеческий мозг это сложный механизм, и когда-нибудь ученые обязательно раскроют все его тайны.

БОБА впервые за все время встает из-за столика. Присаживается рядом сЕвангелиной.

БОБА. Мне кажется, это будут не ученые.

ЕВАНГЕЛИНА. А кто?

БОБА (тоже подперев подбородок руками). Не знаю... простые люди, ты, я...другие.

Они смотрят в даль.

Занавес.