Существуют ли отличия в содержании понятии «суверенитет», «самостоятельность», «независимость» по отношению к государственной политики.

Суверенитет государства. Государственный суверенитет (от французского souverainete — верховная власть) — это важнейшее неотъемлемое свойство государства, выражающее верховенство, независимость, полноту, исключительность и единство государственной власти данной страны.

Государственный суверенитет — неотъемлемое свойство государства, источником и основой которого является волеизъявление народа страны, его власть, его суверенитет. «Фундаментом государственного строя является народный суверенитет», — говорится в Конституции Греции. В Конституции Италии подчеркивается, что «суверенитет принадлежит народу», а в Основном законе ФРГ, что «вся государственная власть исходит от народа». В связи с этим важно разграничить государственный суверенитет и народный суверенитет, видеть как их взаимосвязь, так и отличие. Государственный суверенитет, несомненно, тесно связан с народным суверенитетом прежде всего потому, что именно государство выступает в качестве главного выразителя воли народа. С другой стороны, суверенитет народа служит важнейшей социально-политической основой подлинно демократической государственной власти. В этом плане государственный суверенитет базируется на суверенитете народа. Но в то же время суверенитет народа существенно отличается от суверенитета государства как по своему субъекту, носителю, так и по содержанию. Субъектом, носителем народного суверенитета является народ, а государственного суверенитета — государство. Суверенитет народа проявляется не только в деятельности государственной власти и ее органов, но и в разнообразных формах общественной самодеятельности, т.е. деятельности многообразных общественных организаций, трудовых коллективов и др., в функционировании институтов непосредственной, прямой демократии (выборы, референдумы и др.) и т.д.

Верховенство государственной власти означает, что она ничем не ограничена, кроме права (включая естественное право) и закона (включая конституцию), не имеет другой стоящей над ней или рядом, на одном уровне с ней политической власти и поэтому является высшей, верховной. Вместе с тем в демократическом правовом государстве верховенство государственной власти не может и не должно означать ее абсолютную неограниченность, поскольку в таком государстве, как уже отмечалось (см. § 1 данной главы), власть не может не быть ограничена правом и подчинена ему. Абсолютной, ничем и никак вообще не ограниченной государственной власти в реальной жизни нет и быть не может, поскольку все государства существуют, действуют и развиваются в системе неуклонно усиливающихся и углубляющихся взаимосвязей и взаимодействий с другими государствами в условиях региональной и международной интеграции и глобализации. Отношения между ними регулируются нормами международного права, обязательными для всех стран. Кроме того, многие государства входят в состав федеративных, конфедеративных и иных межгосударственных союзов, ассоциаций и объединений.

Независимость государственной власти означает ее самостоятельность и свободу от вмешательства извне и изнутри в принятии властных решений и выполнении иных функций. Суверенная государственная власть сама, без какой-либо решающей зависимости от других государств или надгосударственных объединений и организаций (внешний аспект) или внутригосударственных политических и иных сил и организаций (внутренний аспект) определяет и осуществляет свои полномочия. Конечно, и здесь в современном мире не может идти речь об абсолютной независимости, самостоятельности. Вряд ли, например, правомерно говорить о том, что государства — члены ООН абсолютно независимы от этой всемирной межгосударственной организации или что страны — члены Европейского Союза абсолютно самостоятельны и не находятся ни в какой зависимости от этого союза. Но столь же очевидно, что ни в том, ни в другом случае такая имеющаяся зависимость не ставит под вопрос сохранение суверенитета государств-членов. Это означает, что само по себе некоторое ограничение и тем более самоограничение даже суверенных прав государств не означает потерю ими государственного суверенитета.

И ФРГ, и Великобритания, и Франция, и Италия, и Бельгия, и Дания, несмотря на серьезно углубляющуюся разностороннюю западноевропейскую интеграцию, и сегодня, несомненно, остаются суверенными, независимыми странами. Как говорится в действующей преамбуле Конституции Франции 1946 г., «при условии взаимности Франция согласна на ограничения суверенитета, необходимые для организации и защиты мира». Как и в конституциях других стран — членов ЕС, в Конституции Франции имеется специальный раздел, в котором регулируются конституционные основы ее отношений с ЕС, учрежденного «свободным выбором государств в силу заключенных ими договоров для совместной реализации некоторых своих полномочий», говорится о передаче необходимых полномочий институтам ЕС и других вопросах (ст. 88-1—88-4). Аналогичные положения содержатся и в конституциях других стран — членов ЕС. С независимостью суверенных государств органично связано утверждение таких общепризнанных принципов и норм международного права, как невмешательство государств во внутренние дела друг друга, взаимное уважение государственного суверенитета, суверенного равенства государств, их территориальной целостности и др.

Полнота, исключительность и единство государственной власти выделяют другие специфические грани в таком феномене, как государственный суверенитет. Речь идет о том, что, во-первых, суверенная государственная власть обладает такой властью не частично, не той или иной ее долей, а в полном объеме (хотя и может самоограничиваться в предметах своего ведения и своих полномочиях); во-вторых, такая власть исключает возможность существования наряду с ней иной равнозначной государственно-организованной политической власти и только она имеет исключительное право устанавливать единый правопорядок в стране, издавать законы, определять права и обязанности государственных органов, общественных организаций, должностных лиц и граждан и т.д.; и в-третьих, суверенная государственная власть характеризуется наличием единой системы высших государственных органов и установлением общих, единых принципов организации, функционирования и деятельности государственной власти на всех уровнях — местном, региональном и общегосударственном.

В этой связи особо следует остановиться на проблеме неделимости государственного суверенитета. Некоторые авторы, в том числе и авторы учебников по конституционному праву, исходят из признания делимости суверенитета и поэтому ведут речь о «разделе суверенитета», о «долях суверенитета» и т.д.* Нам представляется такая позиция неверной. В сущности она проистекает из того, что государственный суверенитет отождествляется с компетенцией, совокупностью прав, суммой полномочий и предметов ведения государства, что неправомерно. Конечно, нельзя не видеть взаимосвязи между этими разными характеристиками состояния государственной власти, точно так же, как невозможно отрицать взаимообусловленность качественных и количественных параметров какого-либо явления или процесса. Но это, как известно, не дает оснований для их отождествления, отказа от их разграничения.