Предание. напоминающие перстень». Предание. Как возникло село Ракзино –Корсунское»

Предание

«Почему у ужа на голове жёлтые пятна,

напоминающие перстень»

Когда животные находились в ковчеге Ноя, мышь прогрызла нору в полу корабля. Началась течь. Уж увидел это и заткнул своей головой щель.

В награду Ной надел на голову ужа свой перстень.

Вот почему на голове ужа остался навсегда отпечаток перстня.

1916, с. Бредихино

Предание

«Как возникло село Ракзино –Корсунское»

(Былина)

(Село Ракзино или Корсунское, на границе Новосильского и Малоархангельского уезда, окружено большими лесами, с которыми связаны различные предания о разбойниках.

Недалеко от Ракзинского погоста на склоне горы есть так называемая «разбойная яма», в которой по народному преданию зарыта карета с золотом. В народе эта яма считается «нечистым местом». Яма эта находится у дороги на последней горе, по дороге к Корсунскому из д. Долов и имения Разбойного, помещиков Казаковых. В Котловском имении Казаковых сохранилась старинная рукопись, содержание которой мною переписано в 1887 году и дополнена по сказу крестьянина с. Бредихино П. Г. Маякова, который знал почти наизусть это сказание сохранённое по былинному стилю.

Несомненно, что сказание по своему стилю не принадлежит коллективному народному творчеству, а сложена только автором в былинную форму. По словам Павла Маякова он это сказание узнал от одного николаевского солдата – нищего, который знал очень много сказок и охотно рассказывал их на своих остановках.

Предание же о возникновении села Корсунь я слышал в моём детстве от Ракзинских стариков. В простом рассказе вполне сходным по содержанию с былинной формой, добавления по сказу Маякова сделано мною в 1914 году).

Собиралась разбойников стая. Посвист посылался молодецкий по дремучим лесам. Забирались они в глушь лесную, во землянки подземные. Кабан и олень прочь побежали к лесам Брянским, Орловским и Мценским.

Собиралась разбойников рать по тринадцать братов, а один старшой, атаманом звался. Выходили разбойники – братья ко лесным путям во темени ноченьки осенни, поджидали купцов со товарами от Орла, Ливен и Мценска. А сходились те пути в разных местах.

Залегали разбойнички поблизь в кустах, зажимали кистени, да ножи булатные, поджидая добычу богатую.

Моросили им часты дождички осенние, затяжные, ветер лик пронизывал. Коротали так ночки тёмные, да не слышно скрипу тележного.

Уходили ни с чем во землянки подземные, залегали по норочкам, а как темна ноченька снова пожаловала, выходили опять по распутиям, поджидать, ожидать путников, что дорогою припаздывали. Проходила ночь за ноченькой, а добычи всё нетути. Тихо по полесье, по дороженьке. «Аль купцы все перепомерли, иль боярам товары не надобны, что заглохли дороженьки проезжие, деньга у всех повывелась?..», - говорил так атаман разбойникам, коротая ночь осеннюю, ночь холодную, дождливую.

Донеслося до них по ветру, от дороги Литовской, скрип возов множества; понукали коней кнуточками, чтоб скорей избыть место ненадёжное.

Созывал атаман свою братью тихим посвистом. Становились разбойники во широкий круг и держал атаман такову речь: «Уж вы, братцы. Удалые, не губите зря души крещёные, а забирайте товар со златом, серебром, чтобы было на что потешиться, чтобы любушек было чем порадовать, чтобы мёды, браги не переводилися во кружках в долги ноченьки в пировании да веселии. Кому смерть придёт – на роду так написано. Не зевай, не промаргивай, залегай, как будет приказано, а дело начинай с мово посвиста».

Расспыпались разбойнички по двум сторонам, по дороженьке, залегали, прятались, как было приказано.

Хоронила их ночка тёмная, да чащица полесовная, придорожная, что к оврагу шла перешейкою. А и ехал той дороженькой, до Орла, богатей, жид, не крещёная душа. Вёз товары заморские из-под самой Литвы: шёлки, порчу, бархаты, сукна давина разные на многих возах. Батраки были с ним все надёжные.

Подошли возы – подошла пара. Подан знак зычным посвистом. Выбегали из засады те разбойники, понакидывались на добро жидовина, коней сварачивали, поперёк пути уставили, чтобы ехать было некуда.

Батраки все всполошилися, защищать добро то кинулись и пошло тут дело ратное: все разбойнички сплотилися, кистеничами оглаушивали. А серёд возов, на перине большой, сам жидовин был, человек уже с проседью. На груди его, взамен креста, висела киса с золотом, а как рядом с ним – сундучок дубов полон серебра.

Затрясла жида трясовица, заорал он не по нашенски, звал он бога басурманского.

Загребли его как перепела, как бы шапкой принакрытого, верёвочкой скрутили, да под куст орехов бросили, а потом давай вязать батрачество. Кто успел, те разбежалися, в лесу тёмным сокрываючись.

«Лихо дело сделали!.. Молодцы, мои ребятушки. Все мы живы, здравствуем, одного лишь поцарапало, да не в укор то будет молодцу. Забирайте повозки, братики, да пошли тропами к нашему становищу. Во первых пойдёт есаул Иван, на последи – я.

Положить туда жидовина, на другие возы батрачество, что осталось перевязано», - говорил так атаман лихой.

Всё посделали по приказу атаманчика: во первый пошёл есаул Иван, а другим за первым следовать, последи всех – атаман лихой.

В чащу леса въехали по дороженькам, тропами ведомыми. К утру были у становища. Распрягали коней усталых, привязывали за деревица. Развели костры высокие, к ним котлы поставили пированье затеваючи, а возы все поразгрузили, по кладовым добро разложили и уж тут ко пленникам приступили: начали допрашивали во первых жидовина.

Осмотрели всего до чиста и кошель со шеи сорвали с золотыми все дукатами; сундучок раскрыли – серебро. И давай жида допрашивать: кто, откуда, куда едучи, по каким делам по надобным. У жида тут сердце ёкнуло, лопотал он разное и стал грозить он воеводою – за его. За жизнь ответите.

«За что было бы ответ держать, - говорил так атаманушко, - за жидовина, за нехрестя, басурманного поганова! Ну, ко, братики – станичники, понагните вы два деревца, да ногами к ним привяжите эту нечесть некрещёную».

А жидовин всё клянёт, ругается: «Пусть добро будет проклято, не на прибыль, а в несчастице, кто возьмёт, не возрадуется, а будет на нём проклятие до седьмого поколения».

Посмеялись разбойнички, на древах жида рахдёрнули, закопали на поляночке, положили тут три камушка, чтобы было запреметнее.

И легло жида проклятие: занемог тут атаманушка хворью – болью небывалою, а за ним пошли хворать станичники. И решил тот атаманушка закопать добро жидовина, чтоб другому на несчастье не досталось.

Собиралися ребятушки, брали жидовину каретушку, да в неё добро то поклали и зарыли у провалища у погоста Ракзино.

Как полегчало ребятушкам, сруб поставили, часовеньку со иконой Корсунскою.

Распустил тут атаманушка своих добрых молодцев и пошёл грехи замаливать во обитель Саловецкую.

А над местом, где зарыто та каретушка, в полночи страхи идут разные: крики, зовы по звериному; это душа томится жидова. И обходят люди добрые место то нечистое.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒