Глава 12 (часть первая) 1 страница

В восьмидесятых, будучи одним из богатейших артистов мира, Майкл Джексон тратил деньги с шиком, поскольку мог себе это позволить. Но даже несмотря на то, что он отдавал ужасающие суммы на постройку своего собственного парка развлечений и на многое другое, он все равно был известен тем, что тщательно отслеживал каждый цент. Он проверял все счета, чтобы убедиться, что никто не воспользовался положением, и увольнял любого, кому, как он считал, он не мог доверять. Однако со временем этот Майкл Джексон перестал существовать. Он уже не проверял все документы сам, доверился не тем людям, и его богатство стало испаряться.

После скандала с Чандлерами в 1993 году прибыли Джексона начали падать, чего не скажешь о его чрезмерных тратах. Помимо ежегодного содержания ранчо «Неверленд», Джексон продолжал тратить несколько миллионов в год на частные самолеты, антиквариат, картины, отели и прочие личные нужды. Если бы он тратился только на себя, вероятно, смог бы позволять себе это и дальше, однако певец также продолжал инвестировать значительные суммы в свою карьеру.

Дабы добиться воплощения своего видения в клипах Thriller и Bad, Джексон финансировал значительную часть этих проектов самостоятельно. Эти инвестиции окупились с лихвой. В девяностых он продолжил эту практику, выбрасывая десятки миллионов долларов на различные кино- и видеопроекты. И только сейчас, когда продажи его альбомов упали, эти инвестиции уже не окупались так, как прежде. Советники и финансовые менеджеры все больше вмешивались в дела певца и задействовали его средства в спорных сделках, которые приносили больше юридических проблем, чем прибылей. И хотя Джексон все еще стоил сотни миллионов долларов на бумаге, он очень быстро оказался в жесткой ситуации, когда наличные деньги просто закончились.

В 1995 году Джексон продал компании Sony 50% музыкального каталога ATV за 100 млн. долларов. В 1998 году, в условиях все возрастающих задолженностей, Джексон взял кредит в Банке Америки на 140 млн. долларов под залог своей доли каталога. К 2000 году кредитный лимит Джексона был поднят до 200 млн. долларов, вдобавок, он сильно задолжал Sony, которая продолжала выдавать ему авансом крупные суммы в счет будущих прибылей. Тех прибылей, которые неуклонно падали.

К моменту начала суда выплата процентов по кредиту (помимо затрат на личные нужды и юридических гонораров) составляла более 4 млн. долларов в месяц. Во время суда Джексон пропустил несколько месячных выплат, и банк продал его заем компании Fortress Investments Group, фонду комплексного инвестирования, специализировавшемуся на проблемных активах. К концу 2005 года Джексон погряз в долгах по уже рефинансированному кредиту, и Fortress угрожала, что потребует возврат средств. Это беспокоило директоров Sony. Если певец не выплатит задолженность, его доля в каталоге Sony/ATV, оцененном на то время в 1 млрд. долларов, будет выставлена на аукцион и продана тому, кто предложит наивысшую цену. Это могло бы привести к появлению у компании нежелательного партнера. Кризис был частично отсрочен в апреле следующего года. Fortress согласилась реструктурировать задолженность, чтобы позволить Джексону остаться на плаву. В рамках рефинансирования он заложил ранчо «Неверленд» на сумму 23 млн. долларов.

Несмотря на то, что Майкл Джексон вынужден был подчищать все закрома для выплаты задолженностей, он все равно зарабатывал миллионы долларов в год, по большей части благодаря продажам своих собственных альбомов. Но, поскольку его звукозаписывающая компания выступала одним из его основных кредиторов, деньги, заработанные Джексоном, удерживались руководством компании для покрытия его долгов. Остальные кредиторы не получали вообще ничего, что в итоге вылилось в целую серию исков, еще больше подорвавших его финансовое положение. Продюсер Марк Шаффел, одолживший Джексону миллионы долларов наличными за время их сотрудничества, подал на певца в суд осенью 2004 года и выиграл 900 000 долларов. Prescient Capital, финансовая группа, предоставлявшая брокерские услуги при заключении сделки между Джексоном и Fortress, также подала иск, требуя невыплаченные комиссионные. Джексон урегулировал этот иск за 3 млн. долларов в июне 2007 года, незадолго до отъезда из Лас Вегаса.

Пока он был в Вирджинии, судебные разбирательства продолжались. Дитер Визнер, менеджер Джексона, заведовавший его делами в годы, предшествовавшие суду, подал иск, утверждая, что ему задолжали 30 млн. долларов за сделки, которые он заключил в бытность менеджером певца. Джексон был вынужден проводить день за днем, давая показания в офисе юридической фирмы Гаса Венабла в Вашингтоне. Шейх Абдулла из Бахрейна угрожал ему судом на 7 млн. долларов, которые он инвестировал в Джексона, пока тот жил заграницей.

Более десяти лет кредиторы и менеджеры Джексона способствовали его чрезмерным тратам и усиливали его склонность к неприбыльному вложению средств. Все старались удержать певца в бизнесе, чтобы иметь возможность доить его и дальше, хотя бы еще один день. В итоге годы недобросовестного управления привели его на самый край пропасти. Его миллиардная финансовая империя рушилась под клювами стервятников и гнила изнутри. И Джексон, к ужасу своей новой охраны, не делал ничего, чтобы это остановить.

Билл:
В Вегасе наши платежные чеки всегда приходили с задержкой. Сначала они опаздывали на пару дней, иногда на неделю. Но едва мы прибыли в Вирджинию, они вообще перестали приходить. Нам полностью обрубили зарплату.

Первые пару недель это выглядело обычной задержкой. Но потом задержка увеличилась до трех недель, четырех, пяти, шести. Мы звонили Раймоне, и каждый раз она выдавала нам одну и ту же речь. Она, видите ли, ждала заключения какой-то сделки. «Деньги мистера Джексона вложены в проекты». Дескать, она понятия не имеет, как будет платить своему персоналу, и так далее. Но для нас это казалось сведением личных счетов. Другим людям продолжали платить. Грейс. Охрана в «Неверленде». Я видел множество его финансовых документов, и его адвокаты никогда не переставали получать свои гонорары на пятизначные и шестизначные суммы. Позднее я узнал, что Раймона платила самой себе по 30 тысяч долларов в месяц, да плюс еще квартира, которую она арендовала для себя в Вегасе.

Так что для других людей деньги были, их не было только для нас с Джавоном. А мы ведь работали на мистера Джексона круглосуточно. Вдобавок, нам немного задолжали еще за наши услуги в Вегасе. По сравнению с тем, что получали другие, это было мелочью. Джавон был более вспыльчив, чем я, быстро взрывался. Он видел эти документы на гигантские денежные переводы и говорил: «Вот дерьмо, а мы даже не можем купить себе поесть!»

Джавон:
Все, что у нас было – это суточные. 75 долларов в день, и это должно было покрыть стоимость нашего питания. Ну что нам оставалось делать? Мы брали эти деньги и покупали лапшу быстрого приготовления, хот-доги, хлеб для сэндвичей. И питались этим. А остатки суточных отправляли домой. Больше мы ничего сделать не могли.

Билл:
Суточных не хватало. К середине августа мне позвонила дочка: «Папа, у нас в доме отключили электричество!»

Когда я куда-нибудь уезжал по работе, с моей дочерью в доме оставались другие члены семьи или друзья, чтобы присматривать за ней. У меня также была установлена система безопасности и камеры по всему дому, поэтому я мог проверить по интернету, все ли в порядке. Однако с отключенным электричеством я уже не мог это сделать – камеры погасли. Меня это беспокоило. Не работал и кондиционер, а температура воздуха в Вегасе достигала 40 градусов и даже выше. Я сказал ей: «Хорошо, детка, я разберусь». Позвонил нескольким приятелям, и они все исправили.

Джавон:
У меня тоже отключили электричество, сразу после Билла. Дома у меня был новорожденный ребенок. Раймона перестала отвечать на наши звонки. У меня уходило несколько дней, чтобы пробиться к ней. Когда я, наконец, дозвонился, она сказала, что может дать мне номер кредитной карты, чтобы я заплатил за электричество, но с зарплатой ничего поделать не может. Когда я позвонил поставщику электричества, чтобы выплатить задолженность, карточку, которую мне дала Раймона, не приняли. Через пару недель после этого у меня отобрали машину. Поскольку я не мог выплачивать проценты по кредитам, банк забрал автомобиль прямо с моей подъездной дорожки.

Билл:
Когда мы решили ехать в Вирджинию машинами и убрали охрану Раймоны, я знал, что она взбесится. Грейс мне не раз говорила об этом. Она сказала:
– Раймоне очень не понравилось, что ты заставил тех ребят уйти. Они ведь уволились со своей основной работы, чтобы охранять нашего босса.
– Очень жаль, – ответил я.

Раймона никогда не говорила: «Эй, ребята, а я не буду вам платить, потому что вы выставили меня идиоткой». Но это было очевидно.

Джавон:
В Вегасе мистер Джексон всегда был категоричен насчет того, чтобы мы не сообщали Раймоне о его перемещениях. Теперь же, в Вирджинии, он велел нам вообще игнорировать ее. Он говорил: «Если я захочу что-то сказать Раймоне, я вам сообщу, чтоб вы ей позвонили. Не отвечайте на ее звонки».

Она попыталась запугать нас. Звонила и говорила: «Мне тут звонят с радиостанции и говорят, что мистера Джексона только что видели в Шантильи в одной пижаме. Почему он ходит в пижаме посреди города? Я должна знать, где вы, чтобы я могла как-то отреагировать на это сообщение».

Она говорила мне все это, а мистер Джексон тем временем сидел в машине рядом со мной, одетый вовсе не в пижаму, и уж конечно мы были далеко от Шантильи. Она пыталась спровоцировать нас, чтобы разузнать, где мы находимся. Думаю, она всегда боялась того, что мистер Джексон начнет ходить на деловые встречи без ее ведома.

Билл:
Может, мы с Джавоном и не стояли так высоко, как Раймона, но она вела себя с нами так, будто мы мешали ей быть главной. Все эти игры сводились к одному: тот, к кому в данный момент прислушивается мистер Джексон, контролирует финансы.

Нам стало ясно, к чему она стремится. Она хотела заморить нас голодом, не давая нам ни копейки денег. Она хотела поставить нас в настолько некомфортные условия, чтобы вынудить нас уволиться. Она и не пыталась как-то скрыть это. Через пару недель своих обычных отговорок она вдруг сказала:
– Знаете, мистер Джексон реально поставил вас в ужасные условия. У него столько долгов. Я бы никогда не смогла работать так долго, не получая зарплату. Да на вашем месте, парни, я бы давно уволилась.

Услышать от нее такое… Это нам-то уволиться и уйти от него? Я решил, что она хочет вернуть обратно своих людей, и сразу сказал об этом мистеру Джексону. Он знал, что мы и раньше нерегулярно получали зарплату, и всегда извинялся за это, но я не думаю, что он осознавал весь ужас этой ситуации, и мы не очень-то хотели поднимать этот вопрос. Знаменитости ведь не сидят с калькулятором и не высчитывают, сколько часов проработали их сотрудники. Для этого есть менеджеры и бухгалтеры. С клиентом нельзя обсуждать денежные вопросы. В нормальной здоровой организации мы бы давно сумели договориться с Раймоной. Но поскольку это не срабатывало, я решил, что мистеру Джексону следует об этом знать. Как-то раз мы ехали куда-то, я выключил радио и обратился к мистеру Джексону:
– Сэр, можно мне сказать вам кое-что?
– Конечно, Билл. В чем дело?
– Мы говорили с Раймоной о том, когда же, наконец, получим зарплату, и она сказала нам, что ваша финансовая ситуация сейчас не из лучших, и если бы она была на нашем месте, то давно бы уволилась.

Он страшно занервничал.
– Билл, не делай этого. Ты не можешь это сделать.

В его голосе слышалась реальная тревога, словно он и впрямь решил, что мы подумываем об уходе.
– Парни, продержитесь еще немного. Я сделаю все, чтоб вы получили деньги.

В машине несколько минут было тихо, а затем он взорвался:
– Да как она смеет?! Как она смеет говорить вам бросить меня и моих детей?!

Я наблюдал за ним в зеркало заднего вида, качая головой. Он был в ярости.

Но на этом не закончилось. Я получал все его электронные письма и посылки. И никогда особо не вчитывался в них. Бывало, просматривал первую страницу, чтобы узнать, от кого это, ведь мне надо было сказать ему что-то, когда я передавал ему бумаги. От Раймоны регулярно приходили пакеты, и пока мы были в Вирджинии, она прислала заявку на получение кредита. На сумму 300 млн. Она прислала ее мне, чтобы мистер Джексон подписал этот документ, затем перезвонила и сказала:
– Если заставишь его подписать это, я смогу расплатиться с вами.

Когда доходило до чего-нибудь, что мистер Джексон должен был утвердить лично, он обычно подписывал все, что совали ему под нос. Его юристы говорили: «Мистер Джексон, вот этот документ нужен, чтобы сделать то-то и то-то». И он подписывал. Неважно, что это было. Он крайне редко спрашивал, что это и для чего. Я никогда не слышал, чтобы он говорил: «Нет, это неправильно, я хочу сделать все по-другому». Он просто подписывал. Что бы ни возникло перед ним, он хотел, чтобы оно исчезло.

В Миддлбурге доступ к нему был только у меня. Я чувствовал, что Раймона стала шантажировать нас зарплатой, чтобы мы попытались повлиять на бизнес-решения мистера Джексона в ее пользу. Она и Грег Кросс все еще ссорились из-за того кредита, о котором я слышал, пока мистер Джексон был в Вегасе. Я начал получать от них обоих документы, заявления от разных банков. Грег присылал мне что-нибудь, а Раймона звонила и говорила:
– Не давай ему подписывать это! Пусть подпишет мое.

В то же время Грег звонил мне и говорил:
– Что бы там Раймона ни прислала, не давайте ему подписывать. Я сначала должен сам это просмотреть.

У Грега не было прямого контроля над нашей зарплатой, но он всегда добавлял:
– Парни, я же пытаюсь выбить вам деньги.

Насколько я мог понять, этот кредит был необходим, чтобы разрешить финансовые проблемы мистера Джексона, и тот, кто уговорит его подписать документ, получит контроль над этим займом и его распределением. А там были миллионы долларов.

Это тянулось неделями. В середине августа я получил от Раймоны электронное письмо, в котором говорилось, что мистер Джексон дал добро выдать нам с Джавоном премию в размере 25 000 долларов, чтобы компенсировать наши старания, и мы получим эти деньги, как только будут завершены «несколько основных операций». Это выглядело как взятка. Вот мы с Джавоном, живем на макаронах и хот-догах, а она крутится вокруг меня со своим «заставь его подписать, и все получат свои деньги, а ты получишь еще и 25 штук премии».

Джавон:
Сегодня Грег и мисс Раймона ссорились с Биллом, а назавтра пытались его умаслить. Я старался не встревать. Меня учили держать рот на замке. Биллу приходилось терпеть все это, но он не тот человек, которого можно подкупить. Он старался держаться от всего этого как можно дальше, насколько это было возможно. Получая документы от Грега и Раймоны, Билл просто отдавал их мистеру Джексону с запиской: это от мисс Раймоны, а это от Грега Кросса. Он не пытался влиять на решение босса. Мы всегда считали, что мистер Джексон – взрослый человек и может сам решить, что именно подписывать.

Билл:
Эта тягомотина с кредитом все не заканчивалась, и, наконец, дошло до того, что мне нужно было обратиться за разъяснениями хоть к кому-нибудь. Что происходит? Что мне делать дальше? Я поговорил с Грейс. Она согласилась, что мне не следовало участвовать во всем этом. И вот тогда я познакомился с Питером Лопезом.

Питер Лопез и мистер Джексон давно знали друг друга. Лопез был крутым адвокатом в музыкальном бизнесе, его женой была актриса Кэтрин Бэтч, игравшая роль Дейзи в сериале «Придурки из Хаззарда». Он дружил с Арнольдом Шварцнеггером, который дал ему должность в Калифорнийском государственном спортивном комитете. Мистер Лопез был одним из юристов, занимавшихся различными направлениями бизнеса мистера Джексона. Время от времени они беседовали о делах, но их отношения больше напоминали дружеские, а не отношения адвоката и клиента. Их разговоры были довольно личными, они расспрашивали друг друга о семье и детях и все такое.

Я знал, что мистер Джексон доверяет мистеру Лопезу, поэтому обратился к нему и рассказал о своей проблеме. Пока мы говорили, у меня сложилось впечатление, что это было не впервые, и у мистера Джексона такое случалось и раньше. Он сказал:
– Билл, поверь, я знаю, каково тебе. Но лучше всего поговорить с Майклом.

Да ведь я уже говорил с ним. Мы уже намекали мистеру Джексону об этой проблеме, и до сих пор ничего не решилось.

Джавон:
Он стал подмечать, что мы подавлены. Как-то мы были в дороге, и он спросил:
– Ребята, а вы ничего не хотите мне рассказать? Вы вроде как не в себе.

Мы полностью открылись перед ним.
– Мистер Джексон, у нас накапливаются неоплаченные счета. Мы верны вам, мы приехали сюда ради вас, но нашим семьям очень тяжело.
– Что? Вам что, до сих пор не заплатили?!
– Нет, сэр.
– Но я ведь велел Раймоне заплатить вам. Я сказал ей! Билл, а ну-ка, набери мне Раймону.

Он позвонил ей прямо в нашем присутствии и включил громкую связь:
– Раймона, мои ребята в плохом настроении. Что там с их чеками? Когда ты собираешься им заплатить?

Он набросился на нее как лев. Она начала что-то бормотать, попыталась втюхать ему ту же отговорку:
– Я разберусь. Мы просто ждем, когда тут закроются кое-какие сделки, я разберусь.

Он начал кричать на нее:
– Раймона… Раймона! Ты должна заплатить этим ребятам. Они защищают меня и мою семью. А без меня этот механизм не будет работать!
– Я заплачу им. Заплачу на этой неделе.
– Когда именно на этой неделе? Вот они здесь со мной. Они слышат все по громкой связи. Когда именно?

Дело было во вторник. Она сказала:
– Я заплачу в четверг.

Пришел четверг – а денег так и не было. И мы были потрясены. Да вы что, шутите?! Тогда мы поняли, что мистер Джексон совсем не контролирует свои же собственные деньги. Он давал ей четкие указания, а она отмахивалась от него. Он постоянно за это извинялся:
– Ребята, ну вы же знаете, что это не моя вина.
– Да, мистер Джексон, мы знаем.
– Я велел ей заплатить вам. Она говорит, что скоро заплатит. Но вы же знаете, что это не моя вина, правда?

Билл:
Он действительно не был в этом виноват. Но, думается мне, он вряд ли понимал всю глубину проблемы и то, что происходит, когда такие люди, как мы, не получают зарплату, когда у нас отключают электричество и телефон. Он не понимал этого.

Джавон:
Мы могли отличить, когда кто-то вешал нам лапшу на уши и когда говорил искренне, и он был искренен в том, что не мог повлиять на это. Но мы все равно были расстроены. Нам хотелось схватить его за шиворот и сказать: «Но послушай, все это может быть под твоим контролем. Почему же ты не возьмешь управление в свои руки? Почему ты не можешь руководить своими же людьми?»

Билл:
Он сказал мне:
– Все готово. Они заключили крупную сделку, и вам, ребята, заплатят на этой неделе.

Неделя прошла. Чеков не было. Он позвонил мне:
– Билл, прости. Вам бы заплатили, но так вышло, что моя задолженность фирме Грега была больше, чем я думал, поэтому все деньги ушли в уплату этого долга.

Какого хрена, подумал я. Адвокаты работают на тебя. Как это так – твои деньги сначала приходят не тебе, чтобы ты сам мог распределить их? Грег выполнял работу и ожидал платы. Я это понимал. Но мы оказались в такой же ситуации – и мы были фактически на мели.

Майкл Джексон был миллиардной корпорацией, работавшей 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и никто ею не руководил. Не было организации, не было менеджерской компании, просто различные люди с различными планами, каждый в своей нише. У него даже не было офиса. Офис обычно располагался там, где он находился в этот момент. Рабочий телефон? Любой, который ты давал ему в руки. У него не было адреса электронной почты. Большинство его писем отправлялись Раймоне. Люди отправляли ей всякие предложения, а она пересылала их мне, где бы мы ни были. Поклонники, знавшие меня, отправляли свои письма для него на мой домашний адрес.

Мистер Джексон считал, что Раймона руководит офисом его компании в округе Колумбия. Как-то раз я поехал к ней за каким-то пакетом по адресу, который она мне дала. Это оказался обычный жилой дом. Она вела весь бизнес из своего дома. Позднее я услышал, как он говорит, мол, Раймона управляет его офисом. И я сказал ему:
– Сэр, у Раймоны нет офиса.
– Конечно, есть. Она работает в моем офисе в округе Колумбия.
– Нет, мистер Джексон. Она там живет. Она работает на дому.
– То есть, у меня нет офиса?!

У него не просто не было офиса. Он даже не знал, что у него его нет. Вот насколько он был оторван от своих же дел.

Больше всего я взаимодействовал с Грегом и Раймоной, но были и другие: юристы, бухгалтеры, ассистенты и просто подхалимы. Некоторые имели право выписывать чеки. Были люди, которые заключали контракты от его имени. Но кто кому подчинялся, кто за что отвечал – неясно. Ни в чем не было смысла.

Частично, как мне думается, эта проблема возникла из-за того, что он доверял не тем людям. Он хотел верить им, а они пользовались этим. Однако отчасти это была просто апатия. Его изрядно потрепало. Он просто хотел быть со своими детьми, заниматься творчеством, а на все остальное просто забил. Я занимался его почтой месяцами. Ему лично ничего не отправляли – все через меня. Поэтому я достоверно знаю, что ему никто не присылал никаких ежемесячных финансовых отчетов, никаких выписок, ничего. У него не было своей чековой книжки. Он не приглашал своих бухгалтеров на регулярные сверки и не следил, что и как делалось.

Всю свою жизнь он был так богат, что, кажется, никогда не думал, что он может обанкротиться. Он всегда думал, что деньги будут. У него всегда были наличные. В доме в Вегасе он везде прятал наличку, сотни тысяч долларов, заныканных по углам, и я знал, что какая-то часть этих денег у него была здесь, в Вирджинии. Для него это были реальные деньги, деньги, которые он мог пощупать руками и купить на них то, что ему было нужно. И пока у него были эти деньги, вряд ли он думал об остальных, обо всех своих инвестициях и правах на песни. У меня сложилось впечатление, что его менеджеры об этом знали. Они знали, что если дать ему пару сотен штук в руки, он не будет обращать внимания на то, что происходит с остальными деньгами. Так и было.

Однажды я вез его в Вашингтон, и в дороге он говорил с Питером Лопезом по телефону. Я слышал часть их беседы, мистер Джексон сказал ему:
– Питер, я понятия не имею, где все мои деньги. И сколько их у меня. Ты можешь мне помочь?

Сам факт того, что он мог говорить такие слова, ужасал меня. Он сам создал все эти проблемы, игнорируя свои финансы и поручив кому-то другому управлять ими. Майкл Джексон притягивал сотни исков. В любой день в судах разбиралось множество дел. Некоторые из них вызывали смех. Например, требования сталкерши признать, что он отец ее ребенка. Но многие были очень серьезными претензиями на миллионы долларов. Поскольку его бизнес разваливался на части, и никто им не управлял, людям не платили. Условия сделок не выполнялись.

Этих персонажей был целый вагон. Бывшие менеджеры и ассистенты, утверждавшие, что участвовали в таких-то проектах и не получили деньги, или что им принадлежали права на что-либо. Люди, работавшие над его альбомами и клипами и утверждавшие, что им не выплачивают роялти. Одна проблема перетекала в следующую. Мне присылали все эти документы, которые он должен был подписать, поэтому я видел, что огромные деньги буквально уплывали сквозь пальцы. Он урегулировал все эти иски за сумасшедшие суммы – четверть миллиона, полмиллиона, сколько угодно, только бы они отстали. Люди обычно подают в суд, если считают, что могут что-то получить. Все знали, что, если подать в суд на Майкла Джексона, дело будет урегулировано за деньги. Он притягивал сумасшедших, требовавших от него алиментов на их детей. С такими разговор был короткий, они уходили ни с чем. Но если претензия была настолько серьезной, что могла привести к полноценному судебному разбирательству, он просто платил истцу, чтобы тот убрался. После всего, что ему довелось пережить в 2005 году, он не собирался снова попадать в зал суда.

Джавон:
Во время нашего пребывания в Вирджинии мы возили его на дачу показаний в офис Грега Кросса в округе Колумбия. Несколько таких мероприятий было и в Вегасе, а некоторые пришлось провести здесь. Он боялся туда ехать.

Обычно эти допросы затягивалась на целый день. Безостановочный марафон. Они сажали его на стул, и юристы со стороны обвинения допрашивали его часами без перерыва. Там же сидела и команда мистера Джексона, каждый получал сотни долларов в час. Обычно они приносили с собой обед, поскольку процедура была долгая. В конференц-зале накрывали небольшой стол с сэндвичами, закусками и фруктами. Как-то Грег предложил перекусить и нам, и мы с Биллом пошли туда. Мы накладывали еду на тарелки, делали себе бутерброды и переговаривались: «Блин, сколько мы тут уже торчим? Я бы уже убрался отсюда». Затем мы услышали из дальнего угла комнаты какие-то звуки. Обернувшись, мы увидели мистера Джексона.
– Привет, парни, – сказал он.
– О, мистер Джексон!

Меня это застигло врасплох. Они просто бросили его здесь одного, словно ребенка, поставленного в угол в наказание за провинность. Клянусь вам, так оно и выглядело. Когда обед закончился, они снова забрали его, усадили на стул и допрашивали еще несколько часов.

Когда мы возвращались домой, он взорвался. Всю дорогу жаловался:
– Я так устал от всего этого дерьма! Я устал! Я устал давать показания. Эти ребята задают мне одни и те же идиотские вопросы, снова и снова! Я хочу поехать домой к своим детям.

Билл:
Было заметно, что для него это чересчур. В такие дни у него снова наступала бессонница. В Миддлбурге мы патрулировали территорию по ночам. Все огни были выключены, светились лишь окна домов. Его дом и наш были единственными в округе, поэтому обычно в этой части поместья было темно, хоть глаз выколи. В одну из ночей патрулировал я, было примерно полтретьего утра. В небе светила полная луна, поэтому вокруг было светлее, чем обычно. Я объезжал территорию и тут увидел, как кто-то бредет по дороге. Поначалу я не рассмотрел его. На нем была зеленая куртка с капюшоном, под курткой – пижама. Я решил, что, возможно, это кто-то из соседей. Я ехал чуть позади него пару минут, затем направил на него луч фонарика. Он даже не обернулся. Просто шел дальше, спрятав руки в карманы. Поэтому я поравнялся с ним и позвал:
– Эй, кто здесь?

Парень поднял голову, и я увидел, что это босс. Это было неожиданно.
– Эй, мистер Джексон, все в порядке?
– Да, все нормально.
– Хотите, я вас подвезу?
– Нет, спасибо, – ответил он, – я лучше пройдусь.

Я не знал, что делать. Да, я был удивлен. Но он выглядел и вел себя нормально, поэтому я решил, что, видимо, с ним все в порядке.
– Хорошо, сэр. Доброй ночи.

Я выключил свет, сдал назад и наблюдал за ним издалека до тех пор, пока он не вернулся в дом.

Глава 12 (часть вторая)

Джавон:
Он часто говорил нам: «Ребята, вы понятия не имеете, как вам повезло». Или: «Ребята, вы даже не знаете, насколько у вас все хорошо на самом деле». Поначалу, когда он говорил нам подобное, мы думали: «Что? Да ты же Майкл Джексон». Но со временем мы поняли, что он имел в виду.
( Свернуть )

Как-то раз мы ехали из Миддлбурга, и дети увидели из окна машины игровую площадку. Естественно, они захотели поиграть на ней, поэтому стали уговаривать папу остановить машину и пойти поиграть там с ними. Мы сказали, что это небезопасно; на площадке было несколько детей с родителями, у нас не было с собой масок для детей, и кто-нибудь мог их сфотографировать. Мистер Джексон сказал, чтобы мы шли без него, а он подождет в машине, тогда дети смогут поиграть, и их никто не узнает. Мы повели детей на площадку, а мистер Джексон остался сидеть в машине, наблюдая за ними из окна.

Билл:
Вот ты отец, у тебя дети. И каково тебе наблюдать за своими детьми сквозь тонированное стекло, в то время как они играют на площадке с незнакомцами? Я никогда не променял бы то, что у меня было с моей дочерью. Я не согласился бы поменяться с ним местами даже за все деньги в мире.

Джавон:
Мы были личной охраной Майкла Джексона. Нам полагается быть этакими здоровенными громилами. Чтоб все боялись подходить. Не показывай свои эмоции, то-се, но порой это было тяжело. Было трудно не сочувствовать, не испытывать его боль вместе с ним. Если бы я не знал его и услышал бы, как по радио о Майкле Джексоне говорят, будто бы он жалуется, что не может пойти с детьми на игровую площадку, мне бы, наверное, было все равно. Я бы решил, что ему пора спуститься на землю. Но когда видишь это своими глазами и понимаешь, каково ему – это совсем другая ситуация.

Порой это проявлялось в совершеннейших мелочах. Мы ездили в округ Колумбия, и у нас появилось немного свободного времени между встречами, поэтому он попросил нас немного покатать его по городу. На пути в Джорджтаун мы остановились на светофоре перед ирландским пабом. Люди как раз шли с работы и заходили туда выпить. Мистер Джексон понаблюдал, как они заходят и выходят, и сказал:
– Когда-нибудь я зайду в бар, сяду за стойку и скажу: «Эй, бармен, кружку пива!» Однажды я просто это сделаю. Я зайду и закажу себе выпить.

Он говорил это как двенадцатилетний мальчишка, который мечтает вырасти и стать космонавтом. Словно это недостижимая мечта, но когда-нибудь он ее реализует. Когда он сказал это, мы с Биллом начали подбадривать его: мол, конечно, сэр, не проблема, и мы тоже выпьем с вами пива. Вас ничто не должно останавливать. Ваши деньги ничем не хуже, чем у других, и если вы захотите расслабиться, почему бы нет. Мы вас прикроем.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒