Паровозиком обратно и туда

Паровозиком обратно и туда

Алеман Кин взирал на широкие каменные ступени, уходящие по спирали далеко вверх. Они терялись в непроглядной тьме мрачного мира кровавой цитадели.

– Князь Димир ждет Вас наверху! – объявил Руга и растворился в воздухе, глумливо похихикав напоследок.

– Хи…– хи…–хи! – передразнило старшего кворена, лицо Джима Кери и тут же исчезло в тени шляпы сказителя.

Вытянув облаченные в белые перчатки руки, Алеман Кин, словно пианист, пробежался пальцами по воздуху, выбивая еле слышную мелодию.

– Раз, два, три… Ровно три тысячи ступеней и сильное заклинание безмолвия… Никакого уважения к старикам, – печально вздохнул сказитель – Ну что же не будем обижать хозяина, мы ведь все-таки в гостях. Правда, Дуан?

Вдруг в переднем кармане фрака сказителя что-то зашевелилось и зеленой стрелой прошмыгнуло прямо на его цилиндр. Это было маленькое, худое, словно хворостинка существо с острыми ушками, с вытянутым хищным лицом и хитрыми бусинками черных глаз.

– Шеф, сегодня суббота! – пропищало в ответ существо, свесившись вниз с полей головного убора – Может быть, сгоняем паровозиком наверх обратно и туда? Всучишь вампирюге сохронялку и к Шляпнику на чай, а Шеф? А то он будет держать на тебя зубноглаз и таскать за собой обидность. Я его знаю, потом он будет трепаться о ней у каждого барного стакана. Соня обещала меня с парнями сладко, сладко макать в чай.

– Не беспокойся Дуан, я обязательно попью с ним чайку.

– Шеф, но когда ты раздваиваешься ты сам не свой! А еще вместе с этим Монаховым стремглавно кидаешь нас в мишень, вяжешь из нас носки и всякой другое чудодейство – беспокойно проговорил Дуан.

– Ни чего, я буду держать себя в руках. Мы не можешь обидеть князя, это будет не прилично с нашей стороны.

– Как скажешь шеф, – разочарованно пропищал Дуан.

– Не печалься. Ты ведь хотел паровозик? Будет тебе паровозик, – успокаивал его Алеман Кин.

– Правда, шеф?! – обрадовано визгнул Дуан. – И наши зеленые попки, будут пролетать над бррр каменюками, показывая им веселые улыбки?

– Да именно так, мой друг, – ответил ему сказитель и потрепал его за ухом – Готовь команду!

– Есть шеф! – пропищал Дуан и, нахлобучив на голову фуражку машиниста, прошмыгнул обратно в передний карман.

Оставив свою трость висеть в воздухе, Алеман Кин ударил кованым каблуком три раза о камень и голосом маленького мальчика произнес заветное заклинание великого Кинга:

Не задавай мне дурацких вопросов,

В дурацкие игры я не играюсь.

Я простой, чу-чу, паровозик,

И таким навсегда останусь.

Только мчаться вперед я хочу

Под небом синим, как в первый раз,

И быть паровозом счастливым, чу-чу,

Пока не настанет мой час.

Трость тут же стала таять на глазах, превращаясь, маленькие стальные пластинки, вихрем обволакивающие ноги сказителя. Все, нарастая и нарастая, они стали выстраиваться в причудливые конструкции и механизмы. Вскоре ниже пояса Алеман Кин походил на шарообразного парового паука, украшенного спереди бюстом пуделя. Перед сказителем выдвинулся металлический стол с двумя небольшими выемками: одна полная фруктов, а в другой стоял маленький глиняный кувшин. Позади, дымила большая труба, яркими огоньками мелькала топка небольшого котла, оборудованного вокруг решетчатыми площадками для обслуги. Три зеленых человечека, в униформе машинистов и один в костюме официанта с улюлюканьями выскочили из кармана, быстро перебравшись на парового паука.

– Давай, корми углежорку, пора чух-чухать наверх! – скомандовал Дуан.

Один из его подручных не мешкая начал закидывать маленькие подгоревшие пирожки в топку из специального бокса, а второй не стесняясь, закидывал их себе в рот. Труба задымила сильнее, и Алеман Кин просигналил гудком отправление:

– Поехали ребята, Степолсон откупоривай вино! Мне наконец-то представилась хорошая возможность испробовать подарок старого доброго Тацита – проговорил сказитель, удовлетворенно потирая руки.

Паук двинулся с места и набирая скорость не спеша засеменил верх по каменным ступенькам.

– Шеф, но оно наверняка давно превратилось в уксус! – пропищал в ответ Степолсон и забавно скривил мордочку.

– У меня не превратилось. Да и сам знаешь задарма и уксус сладок. Наливай!

– А ведь верно, шеф! – согласился Степолсон и, откупорив пробку, взвалил на себя кувшин размером почти в него самого.

Нелепо балансируя, он кое-как налил вино, в появившийся из воздуха изящный бокал и, вернув его на место, стрункой вытянулся рядом, ожидая новых заказов.

Изрядно накормив углежорку пирожками, машинист и его помощники сели, на краю площадки и затянули вместе свою любимую песню:

Что нам делать с пьяным моряком,

Что нам делать с пьяным моряком

Рано утром?

А лицо одноглазого капитана флинта появишься из тени шляпы сказителя, им подпевало:

Побрей его живот ржавой бритвой,

Побрей его живот ржавой бритвой…

***

Алеман Кин приняв свой обычный вид, словно изваяние стоял перед сидящим на троне Князем Димиром. Выражение лица у повелителя цитадели было скучающим и разочарованным. Пред ним в воздухе завис открытый серебряный ларец, украшенный опалами и жемчугом. На бархатной белой подушечке лежал обыкновенный на первый взгляд камень.

– Что это? – мрачно проговорил князь.

– Если вы помните, Темнейший, я обещал вам, взамен приглашения на пир, даровать настоящую вечность. Теперь вы имеете честь ее лицезреть.

– Ты вздумал надо мной издеваться, сказочник?! – с угрожающими нотками в голосе проговорил Димир, разглядывая свой магический меч. – Такой артефакт должен излучать силу. Я ее не чувствую.

– О нет, великий князь, вы ее не чувствуете потому как она совершенно иного характера. Видите ли, это камень, а точнее камни создал сам Творец, и разбросал их по всей вселенной. Гавриил, за стаканом виски, как то шепнул мне по «секрету» про то, как они появились. Творец, не желая больше отвлекаться на борьбу с пустотой, решил чуточку схитрить и создал эти замечательные штуки, чтобы после, без проблем, с помощью них воссоздать новое бытие. Эти камни устроены так, что после того как вселенная… м-м-м как это говорил старина Альберт? Аннигилирует! Да, точно аннигилирует, они останутся целехонькими и невредимыми висеть в пустоте.

– И что мне с этим делать? – спросил его в ответ князь. В его голосе читалось недоверие.

– Всего лишь на всего капнуть на него свою кровь, и он тут же запомнит вас таким, каким вы были на тот момент. А когда какой ни будь паладин света, вдруг оборвет ваше бессмертную жизнь или вам придется аннигилировать вместе с этим бренным миром, вы возродитесь, вновь. При этом вы будете помнить все, что было на тот момент, когда окропили этот камень.

– Хорошо, я верю тебе сказочник! – объявил князь и щелкнул пальцами. Ларец тут же поплыл к выходу – Я принимаю твой дар. Ты можешь занять свое место на пиру.

– Благодарю, Великий Князь, – поклонившись, проговорил сказитель и неспешно зашагал вслед за ларцом.