Часть 4

15 июля 1257 года

Иногда Маффео странно на меня смотрит. Словно он мне одновременно и верит, и считает, что я что-то от него утаиваю. Пока я рассказывал ему историю Альтаира, он несколько раз бросал на меня подобные взгляды. Смотря, как кипит жизнь на рынке Масиафа, наслаждаясь прохладой катакомб под цитаделью, прогуливаясь вдоль крепостной стены и наблюдая за тем, как кружащие над долиной птицы изредка пикируют вниз, он иногда смотрел на меня, будто хотел сказать: «Что ты скрываешь от меня, Никколо?»

Правильный ответ, конечно, «ничего». Я уж не говорю о том, что и меня самого терзали неугасающие подозрения, что, в конце концов, история эта должна к чему-то нас привести, и что Альтаир неспроста рассказывал мне всё это. Может она приведет нас к Яблоку? Или к дневникам Альтаира? Или к Кодексу - книге, в которую он записал самые значимые свои открытия?

В общем, Маффео снова бросил на меня странный взгляд.

- И?

- Что «и», брат?

- Альтаир и Мария отправились на восток?

- Маффео, Мария - мать господина, пригласившего нас в Масиаф, - Дарима.

Маффео повернулся к солнцу и закрыл глаза, наслаждаясь теплом и обдумывая мои слова. Уверен, он пытался мысленно найти в лице Дарима, которого мы знали, - мужчины лет шестидесяти с обветренным лицом, - черты лица женщины, которую мы никогда не видели, его матери, Марии.

Я дал ему время для размышлений, снисходительно улыбаясь. Как и Маффео, донимавший меня вопросами на протяжении всего рассказа, я сам перебивал Мастера, хотя и делал это с большим уважением и почтением, чем мой брат.

- А где сейчас Яблоко? - спросил я однажды.

Честно говоря, я втайне надеялся, что в какой-то момент Альтаир покажет мне артефакт. Он почтительно отзывался о нем, а порой в его голосе звучал даже страх. Вообще-то, я надеялся сам увидеть Яблоко. Возможно, чтобы понять, чем оно так притягательно.

К сожалению, этого не произошло. Мой вопрос натолкнулся на его раздраженное бормотание. Погрозив пальцем, он предупредил, чтобы я не забивал себе голову мыслями о Яблоке. Вместо этого мне следовало больше внимания уделить Кодексу. Альтаир сказал, что страницы Кодекса содержали все секреты Яблока, так что я мог изучить их, не подвергаясь пагубному влиянию артефакта.

Кодекс. Да, я решил, что именно Кодекс станет для меня самой значимой вещью. Самой значимой в моем будущем.

Оторвавшись от воспоминаний, я смотрел, как Маффео обдумывает тот факт, что Дарим был сыном Марии и Альтаира, и то, что их противостояние, в конце концов, сменилось уважением, потом влечением, дружбой, любовью и, наконец...

- А свадьба? - спросил Маффео. - Они с Альтаиром поженились?

- Да. Два года спустя после описываемых событий, они поженились в Лимассоле. Церемонию решили провести там в знак уважения к киприотам, позволившим разместить на острове базу асассинов и передавшим ключи от крепости Ордену. Уверен, что Маркос был почетным гостем на том празднике, а несколько иронических тостов было произнесено в честь пиратов, которые в какой-то мере были виновны в знакомстве Альтаира и Марии. Вскоре после свадьбы асассин с супругой вернулись в Масиаф, где и родился их сын, Дарим.

- Один сын?

- Нет. Два года спустя после рождения Дарима, Мария родила ему брата, Сефа.

- И что с ним стало?

- Всему своё время, брат. Всему своё время. Достаточно упомянуть, то был самый мирный и плодотворный период в жизни Мастера. Она мало говорил о нем, но, хотя эта часть его жизни лишком личная, чтобы поведать о ней всем, об этом много написано в кодексе. Все это время он совершал новые открытия и получал новые откровения.

- Например?

- Он записал о них в своих дневниках. Если бы ты заглянул туда хоть одним глазом, то нашел бы в кодексе не только упоминания о компонентах ядов для асассинов, но и рассуждения об их роли в медицине. Там описаны великие достижения будущего и катастрофы, которые должны будут случиться; чертежи доспехов и новых скрытых клинков, в том числе и такой, из которого можно стрелять пулями. Он размышлял о природе веры и человечности, о непостоянности хаоса, о порядке, навязанном не божеством, а людьми.

Маффео был удивлен.

- Непостоянность хаоса, порядок, навязанный свыше...

- Задаваемые им вопросы укрепляли веру, - ответил я не без тени нарочитости. - Даже его собственную.

- Как так?

- Мастер писал о противоречиях Ордена Асассинов. Они стремятся поддерживать мир, но их метод - убийство. Они стремятся просветить людей, но требуют безоговорочного подчинения Мастеру. Асассинов предостерегают об опасности слепой веры, но при этом требуют беспрекословно следовать Кредо. Еще он писал о Тех, Кто Пришли Раньше, представителях первой цивилизации, оставивших на земле артефакты, за которыми охотятся и тамплиеры, и асассины.

- Яблоко - один из таких артефактов?

- Верно. Обладающий необъятной силой. И его стремятся получить рыцари-тамплиеры. События на Кипре показали Альтаиру, что тамплиеры, вместо того чтобы взять что-то силой, с большей охотой действуют с помощью хитрости. Альтаир решил, что так же должны работать и асассины... Раньше Орден возводил неприступные крепости и занимался публичными убийствами. Но Альтаир решил, что эти занятия не делают человека асассином. Асассином его делает верность Кредо. Как ни парадоксально, этого же придерживался и Аль Муалим. Это мировоззрение бросало вызов установившимся догматам. Одно это призвало его сторонников лучше разобраться в себе и сделать невозможное возможным. Именно эти принципы Альтаир изложил в дневнике и пронес через всё свое путешествие по Святой земле, а, преобразовав Орден, он передал его членам ценности, которые он сам осознал. Но в Константинополе его попытки понять, кто есть асассины, зашли в тупик. В 1204 году там начался мятеж, когда люди поднялись против византийского императора Алексия, а вскоре после этого туда ворвались крестоносцы и разграбили город. Находясь в центре этого хаоса, Альтаир не мог осуществить свои планы и был вынужден отступить. Это была первая из неудач новой эры... Забавно, но когда он говорил мне это, он странно на меня посмотрел.

- Потому что мы из Константинополя?

- Возможно. Позже я спрошу его об этом. Может быть, наше происхождение и его попытки укрепить Орден никак не связаны...

- Ты сказал, то была первая из неудач?

- Да. Альтаир сделал для возвышения Ордена куда больше, чем любой повелитель до него. И только угроза Чингисхана оторвала Альтаира от его работы.

- В смысле?

- Около сорока лет назад Альтаир записал об этом в кодексе. Что темная волна поднимается на востоке. Армия такого размера и мощи, что перед ней падет весь мир.

- Он говорил о монгольской империи? - спросил Маффео. - О возвышении Чингисхана?

- Точно, - ответил я. - Дариму в то время было чуть за двадцать. Он был великолепным лучником, поэтому Альтаир взял его с собой, как и Марию, и покинул Масиаф.

- Чтобы остановить хана?

- Альтаир подозревал, что стремительное возвышение Чингисхана могло объясняться действием другого артефакта, вроде Яблока. Возможно, это был Меч. Ему нужно было убедиться в этом и остановить неумолимое продвижение армии хана.

- А на кого он оставил Масиаф?

- Альтаир поручил управлять Орденом Малику. Так же он оставил ему в помощь Сефа, у которого была жена и две дочки. Дарим же не обзавелся семьей... Альтаира очень долго не было в Масиафе.

- Сколько?

- Он отсутствовал десять лет, брат, а когда вернулся в Масиаф, всё изменилось. Ничто уже не было таким как раньше. Рассказать тебе об этом?

- Конечно.

На расстоянии казалось, что с Масиафом всё в порядке. Ни Альтаир, ни Мария, ни Дарим не подозревали, что случилось.

Альтаир и Мария ехали верхом, немного впереди, бок о бок, ощущая радость оттого, что они вместе, и что дом уже близко. Они мягко покачивались в седлах в такт движениям лошадей. Они оба сидели в седлах, гордо выпрямившись, несмотря на долгое и трудное путешествие. Они постарели - обоим было уже за 60 - но годы не сломили их. Тем не менее, асассины ехали медленно - они выбрали лошадей за силу и выносливость, а вовсе не за скорость. К седлу каждой лошади была привязана веревка, другой конец которой тянулся к ослам, нагруженным вещами.

Позади них ехал Дарим, который унаследовал от матери яркие искрящиеся глаза, а от отца цвет волос и телосложение. Импульсивность же досталась ему от обоих родителей. Ему бы хотелось послать лошадь в галоп, вырваться вперед и первым проехать по холмам, на которых раскинулась деревушка, к крепости, чтобы всем сообщить о возвращении его родителей, но вместо этого послушно ехал рысью позади, уважая желание отца вернуться домой тихо и спокойно. Время от времени он рукоятью кнута отгонял от лица назойливых мух и думал о том, что лучше бы он скакал галопом. И еще ему хотелось знать, видно ли их с вершины крепости и с оборонительной башни?

Проехав мимо конюшен, они въехали через деревянные ворота на рыночную площадь, которая выглядела так же, как раньше. Когда они ехали по деревне, на них налетели гомонящие дети, выпрашивая угощение. Дети были слишком маленькие, чтобы узнать Мастера. Хотя Альтаира и узнали старики, жившие в деревне, он заметил, что они провожают его внимательными взглядами, не доброжелательными, а скорее настороженными. Но когда он пытался заглянуть им в глаза, люди отворачивались. В груди Альтаира разрасталась тревога.

На холме у цитадели, к ним подошел человек, которого Альтаир сразу узнал. Свами, бывший учеником, когда они покинули Масиаф. Тогда Свами слишком любил драться и ненавидел учиться. За прошедшие десять лет он обзавелся шрамом на лице, который покрывался морщинами, когда Свами улыбался. Сейчас он ухмылялся, но в глазах его не было и тени улыбки. Возможно, Свами решил, что теперь, когда Альтаир вернулся, он будет читать нотации.

Но ему придется их потерпеть, подумал Альтаир, смотря через плечо Свами, на замок, где развевался по ветру огромный флаг со знаком Ордена Асассинов. Он подумал, что флаг нужно будет убрать: асассинам не были нужны какие-либо эмблемы. Но Малик явно решил, что флаг не помешает. Малику тоже придется выслушать пару нотаций.

- Альтаир, - сказал Свами, поклонившись, и Альтаир решил пропустить мимо ушей то, что тот позабыл упомянуть его титул. Для этого еще будет время. - Я рад видеть тебя. Надеюсь, ваше путешествие прошло плодотворно.

- Я посылал письма, - ответил Альтаир, наклоняясь в седле к Свами. Дарим подъехал ближе, так что теперь все три асассина стояли рядом. - Ордену не рассказали о моих успехах?

Свами подобострастно улыбнулся.

- Конечно, конечно рассказали. Я спросил только из вежливости.

- Я хотел бы встретиться с Рауфом, - проговорил Альтаир. - Он знает, что мне нужно.

- Бедный Рауф, - Свами неосознанно опустил взгляд.

- Что случилось?

- Боюсь, Рауф умер от лихорадки несколько лет назад.

- Почему мне не сообщили?

Свами на это лишь пожал плечами. Это выглядело довольно дерзко, словно он или не знал, или не счел нужным говорить.

Альтаир поджал губы, решив, что кто-то, пусть и не этот трус, ответит за это.

- Тогда пропусти нас. Надеюсь, наши комнаты подготовлены?

Свами снова склонил голову.

- Боюсь, нет, Альтаир. Меня попросили разместить вас в доме в западной части крепости.

Альтаир посмотрел сперва на Дарима, а потом на Марию. Во взгляде жены он прочитал: «Будь осторожен. Что-то не так».

- Хорошо, - осторожно отозвался Альтаир, спешиваясь. Свами жестом подозвал мальчишек из обслуги, и те увели лошадей, а потом все асассины прошли через врата крепости. Стражи быстро склоняли головы в знак приветствия, словно, как жители деревни, не хотели встречаться с Альтаиром взглядом. Вместо того, чтобы провести их под навесной башней, Свами повел их вокруг крепостной стены. Альтаир смотрел на стены цитадели, возвышавшиеся над ним, стремясь увидеть сердце Ордена и чувствуя растущее беспокойство, но инстинкт посоветовал ему выждать какое-то время. Наконец, они добрались до дома - приземистого каменного здания с низкой дверной аркой и лестницей, ведущей вниз, в переднюю. Мебели внутри практически не было, как не было и слуг, которые должны были их встретить. Альтаир привык к скромному образу жизни - ему вполне хватило бы и этого, - но здесь, в Масиафе, он был Главой Асассинов, и поэтому ожидал, что их разместят в его башне или каком-то подобном помещении.

Разозлившись, он развернулся, чтобы отчитать Свами, стоявшего у лестницы с той же подобострастной улыбкой, но Мария схватила мужа за руку и тихонько сжала, останавливая.

- Где Сеф? - спросила она у сопровождающего. Она мило улыбнулась, хотя Альтаир знал, что она ненавидит Свами. Ненавидит всей душой. - Я прошу вас прислать его сюда.

Свами огорченно покачал головой.

- Мне жаль, но Сефа здесь нет. Он уехал в Аламут.

- А его семья?

- Отправилась с ним.

Мария обеспокоено посмотрела на Альтаира.

- Зачем моему брату понадобилось ехать в Аламут? - резко спросил Дарим, больше родителей желавший покинуть убогое жилище.

- Увы, я не знаю, - развел руками Свами.

Альтаир сделал глубокий вдох и подошел к Свами. Шрам посланника разгладился, улыбка исчезла с его лица. Возможно, он наконец-то вспомнил, что перед ним Альтаир, Мастер, чье мастерство было сравнимо только с его яростью.

- Доложи Малику, что я желаю его видеть, - прорычал Альтаир. - Передай, что он должен кое-что мне объяснить.

Свами сглотнул, почти театрально заламывая руки.

- Малик в тюрьме, Мастер.

Альтаир вздрогнул.

- В тюрьме? Почему?

- Я не могу вам сказать, Мастер. Совет соберется завтра утром.

- Какой еще Совет?

- После ареста Малика был создан Совет, дабы следить за порядком в Ордене в соответствии с Уставом Братства.

Хоть это и была правда, Альтаир помрачнел.

- А кто председатель Совета?

- Аббас, - ответил Свами.

Альтаир посмотрел на Марию и увидел у неё в глазах настоящее беспокойство. Она снова взяла мужа за руку.

- И когда я смогу встретиться с Советом? - поинтересовался Альтаир. Голос его, вопреки бушевавшим внутри чувствам, был спокоен.

- Совет хотел бы услышать рассказ о вашем путешествии и сообщить о том, что произошло в Ордене, завтра.

- После этого Совет будет распущен, - твердо заявил Альтаир. - Передай своему Совету, я приду к ним на рассвете. Пусть перечитают Устав. Мастер вернулся и желает занять своё место.

Свами поклонился и вышел.

Члены семьи терпеливо дождались, пока он уйдет, и лишь потом выразили свои истинные чувства. Альтаир повернулся к Дариму и настойчиво сказал:

- Скачи в Аламут. Привези Сефа. Он немедленно мне нужен.

На следующий день Альтаир и Мария покинули своё жилище и отправились в главную башню, но по дороге их нагнал Свами, который настоял на том, чтобы провести их в цитадель. Когда они обошли стену, Альтаир удивился, не услышав привычного звона клинков на тренировочной площадке, а когда они вошли во двор, он всё понял.

Звона стали не было слышно, потому что никто не тренировался. Двор, некогда полный жизни, звона мечей, криков и ругани наставников, был пуст. Альтаир оглянулся вокруг на выходящие во двор башни с черными провалами окон. Стражники бесстрастно смотрели на них сверху. Место просвещения и обучения, горнило знаний всего ордена, которое он оставил, было уничтожено. Настроение Альтаира еще больше испортилось, когда вместо того чтобы повести их к главной башне, Свами провел их к лестнице, ведущей в оружейную, а оттуда в главный зал.

Именно там собрался Совет. Во главе стола восседал Аббас, по обе стороны от которого сидели десять членов совета. За столом оставалось и два свободных стула, деревянных с высокими спинками, для Марии и Альтаира. Прибывшие сели и только тогда, с момента, как Альтаир вошел в зал, он посмотрел на своего старого недруга, Аббаса. И увидел в нем не просто обиженного слабака. Он увидел в нем соперника. И впервые с той ночи, когда в его дом пришел Ахмад и совершил самоубийство, Альтаир перестал жалеть Аббаса.

Альтаир посмотрел на собравшихся вокруг стола людей. Как он и предполагал, в Совет вошли самые слабоумные и коварные члены Ордена. Те, кого бы сам Альтаир предпочел выгнать. Казалось, все они или сами напросились в Совет, или их подговорил Аббас. Одним из них был Фарим, отец Свами, наблюдавший за Альтаиром из-под полу прикрытых век. Он сидел, опустив голову на широкую грудь. Альтаир с презрением подумал, что асассины за время его отсутствия разжирели.

- С возвращением, Альтаир, - произнес Аббас. - Уверен, все согласятся со мной, что нам не терпится услышать рассказ о твоих подвигах на Востоке.

Мария оперлась о стол.

- Прежде чем мы приступим к изложению своей истории, нам бы хотелось получить ответы на некоторые вопросы, Аббас, - сказала она. - Когда мы уезжали, Масиаф был в порядке. Кажется, всё сильно изменилось.

- Оставили Масиаф в порядке? - улыбнулся Аббас, не глядя на Марию. Он не отрывал взгляда от Альтаира. Они оба смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью. – До того, как ты покинул Братство, у нас был лишь один Мастер. Теперь их два.

- Осторожней, Аббас, твоя наглость переходит границы, - предупредила Мария.

- Моя наглость? - рассмеялся Аббас. - Передай этой неверной, что она не имеет права говорить, пока Совет не обратится к ней напрямую.

Альтаир вскочил с гневным криком, опрокинув стул на пол. Одна его рука лежала на рукояти меча, но к нему навстречу шагнули двое стражников, обнажая оружие.

- Стража, отобрать у него оружие, - приказал Аббас. - Тебе будет лучше без него, Альтаир. Ты не забыл надеть свой клинок?

Альтаир вытянул руку, и стража отобрала у него меч; потом Мастер засучил рукава, показывая, что у него нет скрытого клинка.

- Теперь мы можем начать, - проговорил Аббас. - Прошу, больше не трать наше время попусту. Расскажи, как ты уничтожил хана?

- Только после того, как ты расскажешь мне, что произошло с Маликом, - прорычал Альтаир.

Аббас поджал плечами и поднял брови, словно показывая, что разговор снова зашел в тупик. Ни один из них не хотел уступать другому. С гримасой раздражения на лице, Альтаир начал рассказ, чтобы не усугублять противостояние. Он поведал о путешествии в Персию, Индию и Монголию, где он, Мария и Дарим вошли в контакт с монгольским асассином, Кулан Галом. Он рассказал о том, как они добрались до города Тяньцзинь в провинции Ся, который осадила монгольская армия. Хан неумолимо расширял свою империю. Потом Альтаир и Кулан Гал решили проникнуть в лагерь монголов. Хан тоже был там.

- Дарим, вооружившись луком, засел в засаде недалеко от лагеря, чтобы видеть, как я и Кулан Гал пробираемся к цели. Лагерь хорошо охранялся, поэтому мы надеялись на помощь Дарима. Он должен был устранить тех, кто собирался поднять тревогу, - Альтаир вызывающе посмотрел на совет. - И он превосходно с этим справился.

- Каков отец, таков и сын, - с насмешкой в голосе заметил Аббас.

- Не всегда, - спокойно возразил Альтаир. - Ведь именно из-за меня монголы нас заметили.

- О, - хмыкнул Аббас, - и ты не без греха.

- Никто из нас, Аббас, - отозвался Альтаир. - Я позволил вражескому солдату застать меня врасплох. Он успел ранить меня прежде, чем Кулан Гал его убил.

- Стареешь, Альтаир? - продолжал издеваться Аббас.

- Все стареют, Аббас, - ответил Альтаир. - Я бы погиб, если бы Кулан Гал не вытащил меня из лагеря и не отвел бы в безопасное место. Он спас мне жизнь, - Мастер внимательно посмотрел на Аббаса. - Потом Кулан Гал вернулся в лагерь. Вместе с Даримом они составили план, как выманить Хана из шатра. Ощутив опасность, Хан попытался скрыться верхом, но Кулан Гал смог сбросить его с коня, а Дарим прикончил стрелой из лука.

- Его мастерство не подвергается сомнению, - улыбнулся Аббас. - Полагаю, ты отослал его подальше, может, в Аламут?

Альтаир удивился. Казалось, Аббас знал всё.

- Он действительно покинул цитадель по моему приказу. Но куда он поехал - в Аламут или куда ещё - я не скажу.

- Может, ты послал его отыскать в Аламуте Сефа? - продолжал настаивать Аббас и повернулся к Свами. - Надеюсь, ты сказал им, что Сеф там?

- Как вы приказали, Мастер, - отозвался Свами.

Альтаир ощутил что-то более ужасное, чем простое беспокойство. Что-то похожее на страх. И он ощутил, что Мария тоже боится: её лицо казалось усталым и обеспокоенным.

- Если у тебя есть что сказать, Аббас, говори, - посоветовал Альтаир.

- Иначе что, Альтаир?

- Иначе моим первым приказом, когда я верну себе власть, я велю бросить тебя в подземелье.

- Хочешь, чтобы я присоединился к Малику?

- Сомневаюсь, что Малик долго там пробудет, - отрезал Альтаир. - В чем его обвиняют?

- В убийстве, ухмыльнулся Аббас.

Слово повисло в воздухе.

- В убийстве кого? - спросила Мария.

Прозвучавший ответ донесся до них словно издалека.

- Сефа. Малик убил вашего сына.

Мария закрыла лицо руками.

- Нет! - услышал Альтаир чей-то крик и понял, что это кричал он сам.

- Мне очень жаль, Альтаир, - сказал Аббас, словно цитируя слова по памяти. - Жаль, что, вернувшись, вы услышали такую ужасную весть. Думаю, что все меня поддержат, когда я скажу, что выражаю соболезнования тебе и твоей семье. Но пока не будут улажены кое-какие вопросы, ты не сможешь занять свое место в Ордене.

Пока Альтаир пытался справиться с водоворотом эмоций, Мария всхлипывала рядом.

- Что? - проговорил он, наконец. И повторил громче: - Что ты сказал?

- На этом посту тебе будет угрожать опасность, - пояснил Аббас, - поэтому я решил, что контроль над Орденом останется за Советом.

Альтаира затрясло от ярости.

- Я глава Ордена, Аббас! Я требую вернуть мне руководство над Орденом в соответствии с Уставом Братства! Пусть Совет распорядится вернуть власть мне, - теперь он уже кричал.

- Они не станут этого делать, - улыбнулся Аббас. - И никто не станет.

Позже Мария и Альтаир сидели на скамье в своем темном жилище, прижавшись друг к другу. Долгие годы им приходилось жить в пустыне, но ещё никогда они не чувствовали себя такими одинокими, как сейчас. Они сожалели и печалились о случившемся, о том, что Масиаф за время их отсутствия опустел, и беспокоились за Дарима и семью Сефа.

Но больше всего они скорбели о Сефе.

Им сказали, что их сына закололи в его собственной постели всего две недели назад, поэтому Орден не успел сообщить Альтаиру о случившемся. Один из асассинов слышал, как в тот день Малик и Сеф ругались. Имя этого асассина Альтаиру не сказали, но кто бы это ни был, он подтвердил, что Малик и Сеф спорили из-за власти над Орденом. Малик заявил, что не планирует отдавать бразды правления Альтаиру, когда тот вернется.

- Кажется, именно вести о твоем возвращении спровоцировали этот спор, - злорадно усмехнулся Аббас, испепеляюще посмотрев на Альтаира. Мария тихо всхлипывала.

Сеф собирался рассказать Альтаиру о планах Малика, поэтому тот и убил его. Такова была теория.

Рядом с Альтаиром, поджав ноги и уткнувшись ему в грудь, продолжала плакать Мария. Альтаир гладил её по голове, укачивая, пока она наконец не успокоилась. А потом Альтаир смотрел, как на желтых камнях танцуют тени от костра, и слушал стрекотание сверчков снаружи и тихие шаги стражников.

Мария, вздрогнув, проснулась, и Альтаир тоже вздрогнул - он задремал, убаюканный ровным треском огня. Мария села, кутаясь в одеяло.

- Что будем делать, любимый? - спросила она.

- Малик, - просто отозвался Альтаир. Он невидящим взглядом смотрел на стену, будто не слыша вопроса.

- Что с ним?

- Когда мы были моложе. Под Храмовой горой. Я причинил ему боль.

- Но ты извлек урок из своей ошибки, - возразила Мария. - И Малик это знал. В тот день родился новый асассин, который привел Орден к величию.

Альтаир недоверчиво фыркнул.

- К величию? Да неужели?

- Не начинай, любимый, - вздохнула Мария. - Может не сразу, но ты сможешь вернуть Ордену его прежнее величие. Ты единственный, кто на это способен. Ты, а не Аббас, - она произнесла это имя так, словно оно было ей особо неприятно. - И не какой-то там Совет. Ты. Альтаир. Альтаир, который служил Ордену на протяжении тридцати лет. Альтаир, который заново родился в тот день.

- Малик заплатил за это жизнью брата, - горько сказал Альтаир. - И рукой.

- Но он простил тебя и был безоговорочно предан тебе с тех пор, как ты убил Аль Муалима.

- А что если это было притворство? - глухо спросил Альтаир. Он смотрел на стену, на свою собственную тень, темную и зловещую.

Мария отпрянула от него.

- О чем ты говоришь?

- Возможно, все эти годы Малик ненавидел меня, - ответил он. – Может, Малик тайно жаждал власти, а Сеф узнал об этом.

- Ага, а я отращу крылья и улечу в ночь, - фыркнула Мария. - Неужели ты не знаешь, кто на самом деле ненавидит тебя, Альтаир? Не Малик. Аббас.

- Нож нашли в постели Малика, - возразил Альтаир.

- Подложили, чтобы подставить, либо Аббас, либо кто-то из его прислужников. Не удивлюсь, если это был Свами. И что за асассин слышал спор Малика и Сефа? Когда его нам покажут? И когда мы увидим его, не выяснится ли, что он - сторонник Аббаса? Кто-то из сыновей членов Совета? И как на счет Рауфа? Думаешь, он действительно умер от лихорадки? Ты должен стыдиться за то, что усомнился в Малике. Даже слепому ясно, что это дело рук Аббаса.

- Стыдиться? - Альтаир развернулся к ней, и она отшатнулась. Стрекотавшие снаружи сверчки затихли, будто прислушиваясь к их спору. - Стыдиться того, что усомнился в Малике? А разве меня уже не предавали те, кого я любил, по более мелочным причинам? Я любил Аббаса как брата и пытался поддержать его. Аль Муалим предал весь орден, но для меня он был как отец. А теперь я должен стыдиться своих подозрений? Моя доверчивость - вот причина всех моих неудач. Я верю тем, кому нельзя доверять.

Мария прищурила глаза.

- Ты должен уничтожить Яблоко, Альтаир, - проговорила она. - Оно обманывает твой разум. Одно дело - иметь открытую душу. И совсем другое - открытую настолько, что любой сможет туда насрать.

- Не думаю, что я бы так выразился, - сказал он, посмотрев на неё и грустно улыбнувшись.

- Может и не так, но факт остается фактом.

- Мне нужно всё выяснить, Мария, - вздохнул он. - Я должен знать наверняка.

Альтаир знал, что за ними следят, и он был асассином и ориентировался в Масиафе лучше кого бы то ни было. Для него не составило труда выбраться из дома, влезть на барьер, окружавший двор, и спрятаться в тени крепостной стены, дожидаясь, пока мимо пройдет стража. Дыхание свое он контролировал и по-прежнему был быстр и ловок, мог влезть на стену, но...

Может и не с такой легкостью, как прежде, но он должен это сделать. Рана, полученная в лагере Чингисхана, давала о себе знать. Было бы глупо переоценить свои возможности и свалиться на спину, словно дохлый таракан, прямо под ноги приближающейся страже лишь потому, что не успел вовремя прыгнуть. Прежде чем продолжить путь вдоль стены, Альтаир немного передохнул, а потом пробрался по западной стороне цитадели к южным башням. Убедившись, что поблизости нет стражи, он прокрался к башне и спустился на землю. Потом вошел в зернохранилище, откуда вниз уводили ступени к тоннелям под крепостью.

Там Альтаир остановился и, прижавшись спиной к стене, прислушался. Он услышал, как по тоннелям текут ручьи. Тюремные камеры Ордена были недалеко; они так редко использовались, что если бы не сырость, их бы давно превратили в склады. Альтаир был почти уверен, что в данный момент Малик - единственный заключенный.

Он полз вперед, пока не увидел охранника. Тот сидел, прислонившись спиной к стене тюремной камеры, и спал, опустив голову. Охранник сидел вдалеке от камер, с его позиции их не было даже видно, поэтому Альтаир не совсем понял, что же он охраняет. Безалаберность воина одновременно возмутила Альтаира и вызвала у него вздох облегчения. Он прокрался мимо охранника и сразу понял, почему тот сидел так далеко.

Вонь. Из трех камер только средняя была заперта, поэтому Альтаир подошел к ней. Он не знал, что его ожидает по другую сторону решетки, но запах был таким сильным, что Альтаир закрыл нос рукой.

Малик лежал, свернувшись на соломе, разбросанной по полу. В камере не было ничего, что могло бы впитать мочу. На Малике были какие-то лохмотья, делавшие его похожим на нищего. Он исхудал - под разодранной рубахой Альтаир увидел проступившие ребра. Скулы заострились, лицо обросло бородой, а длинные волосы спутались.

Он находился здесь гораздо дольше месяца. Альтаир в этом не сомневался.

Когда он увидел Малика, кулаки его сжались. Альтаир собирался поговорить с ним и выяснить правду, но правдой были его выступающие ребра и изодранная одежда. Сколько он пробыл в плену? Достаточно долго, чтобы известия об этом дошли до Альтаира и Марии. Как давно погиб Сеф? Альтаир предпочел не задумываться об этом. Он знал только то, что больше не оставит Малика здесь ни на минуту.

Охранник проснулся, над ним стоял Альтаир. А потом свет в его глазах померк. Когда он очнется, то обнаружит, что заперт в вонючей камере, где никто не услышит его призывов на помощь. Малик и Альтаир исчезнут.

- Ты сможешь идти, друг мой? - спросил Альтаир.

Малик помутневшим от боли взглядом посмотрел на него. Когда он, наконец, понял, что перед ним Альтаир, по его лицу прошла такая искренняя волна благодарности и облегчения, что у Альтаира не осталось ни малейших сомнений в нем.

- Ради тебя смогу, - попытался улыбнуться Малик.

Но когда они пошли по тоннелю, стало ясно, что у Малика не осталось сил. Альтаир закинул его здоровую руку себе на плечи и потащил старого друга сперва вверх по лестнице, потом вдоль крепостной стены и, наконец, избежав встреч с патрулями, помог ему спуститься со стены в западной части крепости. Когда они подошли к дому, Альтаир оглянулся по сторонам и только потом вошел внутрь.

Уложив Малика на набитую соломой постель, Мария села рядом с ним и напоила водой.

- Спасибо, - выдохнул он. Взгляд у него немного прояснился. Он чуть отодвинулся, словно его смущала близость Марии и то, что она о нем заботится.

- Что случилось с Сефом? - спросил Альтаир. Для трех человек в комнате было слишком тесно, так что ему даже казалось, что стены смыкаются вокруг.

- Убит, - ответил Малик. - Два года назад Аббас совершил переворот. Он убил Сефа и подбросил мне орудие убийства. Другой асассин поклялся, что слышал, как мы с Сефом ругаемся, и Аббас убедил орден, что именно я убил твоего сына.

Альтаир и Мария переглянулись. Их сын был мертв уже два года. Альтаир ощутил, как в нем поднимается ярость, и постарался сдержать эмоции и желание немедленно пойти в крепость и прирезать Аббаса, а потом смотреть, как он молит о пощаде, истекая кровью.

Мария, чувствуя и разделяя боль мужа, взяла его за руку.

- Извини, - прошептал Малик. - Я не мог послать тебе известие, пока был в тюрьме, тем более Аббас следил за всеми сообщениями, поступающими в крепость и отправляемыми из неё. Не сомневаюсь, что пока я был под замком, он занимался изменением наших законов в свою пользу.

- Так и есть, - подтвердил Альтаир. - У него сторонники в Совете.

- Мне жаль, Альтаир, - вздохнул Малик. - Я должен был предвидеть планы Аббаса. Долгие годы после твоего отъезда он занимался тем, чтобы меня подставить. Я и не подозревал, что у него столько союзников. Такого бы не случилось, будь я сильнее. И если бы ты был здесь.

- Не волнуйся. Отдыхай, друг мой, - посоветовал Альтаир и жестом позвал Марию с собой.

В соседней комнате они присели - Мария на скамью, Альтаир на стул с высокой спинкой.

- Ты решил, что будешь делать? - спросила Мария.

- Я должен убить Аббаса, - ответил Альтаир.

- Но не из мести, любимый, - посоветовала она, глядя ему в глаза. - А ради Ордена. Ради Братства. Чтобы вернуть себе отнятое и снова сделать Орден великим. Если ты сделаешь так, если не поддашься мыслям о мести, Орден полюбит тебя, как отца, указавшего своим детям правильный путь. Если же ты позволишь эмоциям и гневу ослепить себя, думаешь, они станут слушать, куда ты будешь указывать им верный путь?

- Ты права, - помолчав, произнес он. - Тогда что нам делать?

- Мы должны выступить против Аббаса. Оспорить обвинения, выдвинутые убийце нашего сына. Ордену придется подчиниться, и Аббас будет вынужден отвечать за свои действия сам.

- Слово Малика против слова Аббаса и его подельника, кем бы он ни был.

- Слово такого подонка, как Аббас? Да его шпион вообще не заслуживает доверия. Братство поверит тебе, любимый. Оно захочет тебе поверить. Ты же великий Альтаир. Если ты сдержишь своё желание отомстить, Орден вернется к тебе честным путем, и ты сможешь сделать его ещё сильнее.

- Я должен немедленно повидаться с ним, - вставая, сказал Альтаир.

Они убедились в том, что Малик уснул, и, захватив факел, вышли из дома. Утренний туман клубился под ногами, они быстро обошли барьер и направились к главным воротам. Деревня, раскинувшаяся на склонах Масиафа, была пуста и тиха и только-только пробуждалась ото сна. Сонный асассин-стражник с дерзким безразличием посмотрел на них. Альтаир снова ощутил, как в нем поднимается злость, но сдержался и прошел мимо наглеца. Они прошли под навесной башней и оказались в центральном дворе.

Внезапно раздался звон колокола.

Альтаир знал, что это не сигнал. Он поднял факел и оглянулся, колокол продолжал звонить. Альтаир ощутил движение со стороны башен. Мария подтолкнула его и они подошли к лестнице, ведущей ко входу башни мастера. Там Альтаир обернулся и увидел, что асассины, одетые в белые одежды, с факелами в руках входят во двор, привлеченные звоном колокола.

- Я хочу видеть Аббаса, - сообщил Альтаир охраннику у дверей, его громкий и спокойный голос разбил зловещую тишину. Мария обернулась и судорожно вздохнула, Альтаир оглянулся, и у него перехватило дыхание. Во дворе стояли асассины, не сводившие глаз с Альтаира и Марии. На мгновение Альтаиру показалось, что они снова одурманены, но Яблоко было надежно спрятано в его кармане. Люди просто ждали.

Чего? Альтаира не оставляло чувство, что скоро он это узнает.

Дверь башни распахнулась, и показался Аббас.

Альтаир ощутил нечто странное - Яблоко словно подтолкнуло его. Словно напомнило ему о себе.

Аббас встал на помост.

- Альтаир, прошу тебя, объясни, зачем вы пробрались в тюрьму Ордена?

Он обращался не только к Альтаиру и Марии, но и к толпе. Альтаир обернулся ещё раз и увидел, что двор полон. Факелы асассинов казались висящими в темноте огненными шарами. Видимо, Аббас собирался унизить его перед орденом. Мария была права - у него ничего не выйдет. Аббас лишь ускорит собственное падение.

- Чтобы выяснить правду о моем сыне, - ответил Альтаир.

- Правда? - улыбнулся Аббас. - И не для того, чтобы отомстить?

Подошел Свами и поднялся по лестнице на помост. В руках он держал мешок из грубой ткани, который протянул Аббасу, тот кивнул. Альтаир со страхом посмотрел на мешок, сердце его бешено колотилось, как и у Марии.

Аббас заглянул в мешок и с притворной озабоченностью изучил его содержимое. Затем, театрально вздохнув, сунул внутрь руку и замер, наслаждаясь трепетом, прошедшим по собравшейся толпе.

- Бедняга Малик, - проговорил он, вытаскивая из мешка голову: она была отсечена неровно, с неё всё ещё капала кровь, глаза закатились, а язык чуть вывалился изо рта.

- Нет! - Альтаир шагнул вперед, но Аббас жестом приказал охранникам схватить его.

Они скрутили Альтаиру и Марии руки.

Аббас бросил голову обратно в мешок и отшвырнул его в сторону.

- Свами слышал, как ты сговаривался с неверной убить Малика. Жаль, что мы не успели вовремя до него добраться, чтобы остановить вас.

- Нет! - закричал Альтаир. - Это ложь! Я бы никогда не убил Малика! - Он вырвался из рук державших его охранников и показал на Свами. - Он лжет!

- И охранник в подземелье тоже лжет? - поинтересовался Аббас. - Он видел, как ты забрал Малика из камеры. Почему ты не убил его сразу, Альтаир? Хотел, чтобы он страдал? Или желал, чтобы месть совершила твоя жена-англичанка?

Альтаир снова попытался доказать свою правоту.

- Потому что я не убивал его! - крикнул он. - Он рассказал, что это ты приказал убить Сефа!

И тут он внезапно всё осознал. Он посмотрел на Свами, увидел его шрам и понял, что именно он убил Сефа. Яблоко в мешке у него за спиной снова "шевель

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 30 313233 34 35 Следующая ⇒