Михаил Афанасьевич Булгаков

Михаил Афанасьевич Булгаков

Писатели большой судьбы знают о себе что-то, что мы о них до поры не знаем или не решаемся сказать. На этом перекрестке возникает интерес к самой фигуре творца, к его биографии, личности.

Почему мы так мало знали о нем? Почему с каждым годом он все более интересен?

В пьесах Булгакова – в самом их движении и словесной фактуре – было какое-то сильное излучение, которое иногда называют неопределенным словом «обаяние», исходившее поверх многоголосия лиц как бы от самой личности автора. Еще отчетливее и ближе лирический голос его прозвучал для нас в прозе. И хотелось больше узнать о человеке, который так умеет думать, так чувствует и так говорит.

Лев Толстой писал: «В сущности, когда мы читаем или созерцаем художественной произведение нового автора, основной вопрос, возникающий в нашей душе, всегда такой: «Ну-ка, что ты за человек? И чем отличаешься от всех людей, которых я знаю, и что можешь мне сказать нового о том, как надо смотреть на нашу жизнь?» Что бы ни изображал художник: святых, разбойников, царей, лакеев – мы ищем и видим только душу самого художника».

Этот-то интерес к душе художника, возникающий при чтении его книг, побуждает нас продлить свое любопытство, распространив его и на то, что эту душу воспитало и сложило, - его биографию и эпоху, вектор его судьбы.

Судьба Булгакова имеет свой драматический рисунок. В нем, как всегда кажется издали и по прошествии лет, мало случайного и отчетливо проступает чувство пути, как называл это Блок. Будто заранее было предсказано, что мальчик, родившийся 3(15) мая 1891 г. в Киеве в семье преподавателя духовной академии, пройдет через тяжкие испытания эпохи войн и революций, будет голодать и бедствовать, станет драматургом лучшего театра страны, узнает вкус славы и гонения, бури оваций и пору глухой немоты и умрет, не дожив до пятидесяти лет, чтобы спустя еще четверть века вернуться к нам своими книгами.

Самым притягательным местом на земле для Михаила Афанасьевича Булгакова остался навсегда Киев, «матерь городов русских», где сошлись воедино Украина и Россия. Город, где прошли его детство и юность.

Корни его в церковном сословии, к которому принадлежали деды его по отцу и матери, и корни эти уходят в Орловскую землю, где был плодородный пласт национальных традиций, полсозвучия неиспорченного родникового слова, которое формировало талант Тургенева, Лескова, Бунина.

Афанасий Иванович Булгаков, отец писателя, родом из Орла, окончил там духовную семинарию, пойдя по стопам отца – сельского священника. Мать, Варвара Михайловна Покровская, была учительницей из Карачева той же Орловской губернии, дочерью соборного протоиерея.

Большая многодетная семья Булгаковых – детей было семеро – навсегда останется для Михаила Афанасьевича миром тепла, интеллигентного была с музыкой, чтением вслух по вечерам, праздником елки и домашними спектаклями. Эта атмосфера найдет отражение в романе «Белая гвардия» и в пьесе «Дни Турбиных». (Звучит фрагмент из вальсов Ф. Шопена).

В 1907 году в семье случилось несчастье. Умер отец – Афанасий Иванович, профессор Киевской Духовной академии, историк церкви. Умер от склероза почек – болезни, которая через 33 года настигнет и его сына.

Забота о воспитании семерых детей целиком легла на плечи Варвары Михайловны. Но, как ни было это сложно, мать, хлопотливая и деятельная женщина, «сумела… дать радостное детство».

С 1911 по 1916 год Булгаков учился на медицинском факультете Киевского университета. Закончив университет, он был «утвержден в степени лекаря с отличием».

Шла первая мировая война, и Булгакову пришлось работать во фронтовых и тыловых госпиталях, набираясь нелегкого врачебного опыта. Затем полтора года проработал молодой врач в сельской больнице в селе Никольском, Сычевского уезда, Смоленской губернии, где «зарекомендовал себя неутомимым работником на земском поприще». Впечатления этих лет отзовутся в окрашенных юмором, печальных и ярких картинах «Записок юного врача», напоминающих чеховскую прозу.

Вернувшись в Киев, Булгаков пытается заняться частной практикой как врач-венеролог. Менее всего хочет быть вовлечен в политику. «Быть интеллигентом вовсе не значит быть идиотом», - отметит впоследствии. Но идет 1918 год, гражданская война, калейдоскопическая смена властей в Киеве. Позднее он напишет, что лично пережил 14 переворотов в Киеве той поры. Добровольцем он совсем не собирался идти никуда, но как врача его постоянно мобилизовали то петлюровцы, то Красная Армия.

Не по доброй воле он попал в деникинскую армию и был отправлен с эшелоном через Ростов на Северный Кавказ. В его настроениях той поры, как отмечал литературовед В. Лакшин, громче всего одно – усталость от братоубийственной войны.

Заболев тифом, остается во Владикавказе, когда белые отступают. Чтобы не умереть с голоду, пошел сотрудничать с большевиками. Работал он в подотделе искусств городского ревкома, устраивал литературные вечера, выступал с лекциями о Пушкине, Чехове, с беседами о музыке, театре, написал несколько пьес и сам участвовал в их постановках на сцене местного театра. Обладал артистичностью, чуткостью ко всякой театральности, тянулся к сцене с юности. Первые свои пьесы («Самооборона», «Дни Турбиных», «Глиняные женихи», «Сыновья муллы», «Парижские коммунары») Булгаков считал несовершенными и впоследствии уничтожил.

Владикавказ 1920-1921 годов. Голод. Холера. Нищета. Тысячи беспризорных сирот, которых не только не´чем – не´ из чего накормить. Приходится облагать горожан «вещевой повинностью» (каждый служащий обязывается сдать тарелку или металлическую ложку). И одновременно решительное наступление на неграмотность. И самоотверженная пропаганда классической русской и мировой культуры.

Подотдел искусств устраивает «Недели просвещения». В эти дни даются бесплатные спектакли, концерты лекции для рабочих и красноармейцев. М. Булгаков принимал самое активное участие в «Недели просвещения», проходившей в 14-20 марта 1921 года. Эта неделя вдохновила его на создание фельетона с одноименным названием, который был опубликован во владикавказской газете «Коммунист» 1 апреля 1921 года. Этот фельетон – самый ранний из написанных писателем в этот период и единственный сохранившийся из напечатанных во владикавказских газетах. (Подготовленные ученики читают фельетон «Неделя просвещения». Во время исполнения звучит музыка Д. Верди из оперы «Травиата»).

Кроме фельетонов Булгаков начинает печатать драматические сценки, небольшие рассказы, сатирические стихи.

Осенью 1921 года уезжает в Москву, уже окончательно осознав, что он литератор. Медицину оставляет навсегда. Оказавшись в Москве без денег, без влиятельных покровителей, бегает по редакциям, ищет работу. После кратковременного пребывания в московском ЛИТО (Литературный отдел Главполитпросвета при Наркомпросе) Булгаков стал сотрудником газеты «Накануне», издававшейся в Берлине, и московского «Гудка», где он работает вместе с молодыми литераторами, у которых, как и у него самого, слава еще впереди, - это Ю. Олеша, В. Катаев, И. Ильф, Е. Петров.

Начинает вести дневник, в котором тщательно фиксировал ускользающие черты каждодневного быта: погоду на дворе, цены в магазинах, не пренебрегал указаниями на то, что ели и пили, как одевались, на каком транспорте ездили его современники, люди, с которыми он встречался в гостях и дома. Впоследствии, как известно, в конце 20-х годов у него был произведен обыск, изъяты все рукописи и дневники, которые позже, после того как писатель подал заявление, где писал, что, если его литературные работы не будут ему возвращены, он больше не может считать себя литератором и демонстративно выйдет из Всероссийского союза писателей (был такой предшественник Союза советских писателей), были ему возвращены. Придя домой, Булгаков бросил дневники в печь, Михаил Афанасьевич дневников не вел, но поощрял жену вести хотя бы самые скромные записи; иногда сам диктовал их, стоя у окна и глядя на улицу. «Он чувствовал себя пристрастным летописцем времени и своей судьбы» (В. Лакшин).

Те, кто встречался с Булгаковым в московских редакциях в 20-е годы, вспоминают его по преимуществу человеком несловоохотливым, будто охранявшим в себе что-то, и, несмотря на вспышки яркого юмора, отчужденным в компании молодых энтузиастов-газетчиков. Он вызывал изумление своей дохой, своим крахмальным пластроном (туго накрахмаленная грудь мужской сорочки, надеваемой под открытый жилет при фраке или смокинге), моноклем на шнурке. Монокль Булгаков представлял как бы оппозицию футуристической желтой кофте. Там декларировался эпатаж, разрыв с традицией, здесь – демонстративное следование ей. Отчасти это был элемент театральности, никогда не чуждой Булгакову. Но больше – позиция самозащиты, недопущения к своему «Я», некоторой маски, скрывавшей легкую ранимость.

Любовь Евгеньевна Белозерская (жена М.А. Булгакова в 1924-1942 годах) вспоминает о знакомстве с Булгаковым на одном из литературных вечеров в 1924 году. «Имя Булгакова было уже известно. Он тогда печатался в берлинском «Накануне» свои «Записки на манжетах» и фельетоны. Нельзя было не обратить внимание на необыкновенно свежий язык его работ, мастерский диалог, неназойливый тонкий юмор. Мне нравились его вещи. И вот он передо мной: светлые, гладко причесанные на прямой пробор волосы, голубые глаза… Он похож на Шаляпина. Одет в глухую толстовку без пояса. По-моему, он выглядел несколько забавно. А его лаковые желтые ботинки показались «цыплячьими». Мне стало смешно. Когда же мы познакомились, он сказал с горечью: «Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом они мне достались… Она бы не смеялась. Я поняла, что он очень обидчив и легко раним».

Вскоре Любовь Евгеньевна и Михаил Афанасьевич поженились. Их первым семейным очагом стал покосившийся флигелечек во дворе дома номер 9 по Обухову (ныне Чистому) переулку, который они называли «голубятней». Булгаков работал тогда фельетонистом в газете «Гудок». Вечером домой приносил из редакции письма читателей и рабкоров, читал вслух Любовь Евгеньевне и они вместе отбирали наиболее интересные для фельетонов. Работал Булгаков быстро, как-то залпом. Он сам об этом писал так: «… сочинение фельетона в строк 75-100 отнимало у меня, включая сюда и курение, и посвистывание, от 18 до 20 минут. Переписка его на машинке, включая сюда и хихиканье с машинисткой, - 8 минут. Словом, в полчаса все заканчивалось».

Сатирический дар писателя ярко проявился в повести «Дьяволиада» (1923 год). Содержание «Дьяволиады» - судьба маленького человека, рядового винтика бюрократической машины, который в какой-то момент выпал из своего гнезда, потерялся среди шестеренок и приводов и метался среди них, пытаясь вновь зацепиться за общий ход, пока не сошел с ума.

«Дьяволиада» не была оценена по достоинству ни друзьями, ни подругами Булгакова. Ее заметил и в общем похвалил один из крупнейших мастеров литературы Е. Замятин.

Между тем есть в ней нечто такое, что уж нынешний-то читатель не может не оценить по самому высокому счету. Во-первых, история героя, Короткова, «нежного тихого блондина, позволяет увидеть и едва ли не физически ощутить беззащитность и бессилие обыкновенного человека перед могуществом самородящегося и самонастраивающегося бюрократического аппарата. Во-вторых, она приводит к очень важной и безусловно верной мысли, что опасно для общества не столько существование этого аппарата, сколь то, что люди привыкают к системе отношений, которые им наслаждаются, и начинают считать их естественными, какие бы фантастические уродливые формы они не принимали.

Существенного значения этому предостережению Булгакова в то время никто не придал. Никакого волнения в литературных кругах «Дьяволиада» не вызвала. Но уже две следующие повести заставили обратить на себя внимание. Да еще какое пристальное!

В 1924 году М. Булгаков написал две гротесково-фантастические повести: «Роковые яйца» и «Собачье сердце». Судьба этих произведений неодинакова. «Роковые яйца» были опубликованы в том же году, очень понравились М. Горькому, но в советской критике были разгромлены. «Собачье сердце» пришло к советскому читателю в 1988 году, когда имя Булгакова было окружено славой. Вскоре повесть была экранизирована, ее инсценировки идут во многих театрах страны.

В каждой из них симпатичный профессор делает открытие, производящее революцию в науке. Профессор Пейсиков («Роковые яйца») открывает красный луч, под воздействием которого все живое приобретает способность увеличиваться до колоссальных размеров. Скорее всего, Булгаков использовал сюжет «Пищи богов» Г. Уэллса. Герой «Собачьего сердца» профессор Преображенский в соответствии со своей «говорящей фамилией» преображает шелудивого пса Шарика в человека. Однако оба открытия не приносят пользы. С едким сарказмом показывает писатель, как воспользовавшийся открытием Пейсикова практик-энтузиаст с мрачной фамилией Рокк в условиях царящей в стране неразберихи и безответственности вырастил вместо гигантских кур огромное количество заморских гадов (крокодилов, удавов), отправившихся в поход на Москву. Столицу спасло чудо – летом вдруг выпал снег, и южные рептилии замерзли. Но в панике погиб и профессор-изобретатель, и его открытие, и жена Рокка, и множество других людей.

Человечество, утверждал Булгаков своей повестью, нравственно не доросло до того, чтобы выполнять роль Создателя, творить историю.

Еще острее эта мысль проходит через повесть «Собачье сердце». Возникший из собаки гражданин Шариков оказывается хамом, воинствующим невеждой – одно из неизбежных последствий синтеза рабьей психологии дворняжки и люмпен-пролетариата. Шарикову гораздо милее демагогия председателя домкома Швондера, чем долгий и упорный труд по овладению культурой. Писатель беспощадно и зло изображает Швондера и его команду как бездельников, завистников, пропагандирующих ненависть к интеллигенции, культуре, насаждающих уравниловку. Задолго до 1937 года сатирик угадал те социальные типы, которые, развязав репрессии, сами пали от руки взращенных ими шариковых. Впрочем, и здесь, даже в бо´льшей степени, чем в «Роковых яйцах», финал достаточно счастливый. Преображенский второй операцией возвращает своего монстра в прежнее собачье состояние.

В обеих повестях писатель едва ли не первым в литературе заговорил о нравственной ответственности ученого XX века за свои открытия. В них (а чуть позже и в пьесе «Адам и Ева») содержится предостережение, что всесильная наука не неумелых или злобных руках может уничтожить весь земной шар.

Почти одновременно с названными повестями писатель создает роман «Белая гвардия» (1925 год). Он писал свой первый роман в Москве в 1923-1924 годах, ночами, после изнурительной газетной работы.

Только-только закончилась гражданская война, были еще отчетливо живы в памяти ее трагические дни, месяцы и годы, и поэтому так обостренно была встречена эта книга о русской интеллигенции, «внезапно и грозно» брошенной в самое горнило истории. Духовная катастрофа, военное поражение, ощущение безысходности преследуют милую автору семью Турбиных, чьей судьбой стала властно распоряжаться революция. Сама стихия, родственная той все сметающей вьюге, что бушует в блоковской поэме «Двенадцать», врывается в мирный, уютный быт Турбиных, стремясь «вписать» М. Булгакова в советскую литературу. Критики основное внимание сосредоточивали на социальном плане романа. В нем, дескать, доказывается от обратного неизбежность победы революции и гибели белого движения.

Даже если бы в романе М. Булгакова была только реалистически изображена картина гражданской войны со всеми ее сложностями, трагедиями и противоречиями, это было бы принципиально новым явлением в отечественной литературе, явлением, предвосхитившим книги белых генералов П. Корнилов и А. Деникина, писателей русского зарубежья, произведения о революции и войне советских авторов. Еще не был создан к тому времени роман «Разгром» А. Фадеева, еще не была написана «Россия, кровью умытая» А. Веселого, еще только писал первые страницы «Тихого дона» молодой М. Шолохов… Но все дело в том, что тема революции и гражданской войны, судьбы общественных движений и роли интеллигенции в революции в «Белой гвардии» не составляет ее основного содержания, в чем и состоит неповторимость этого романа.

«Белая гвардия» это не столько роман о революции, сколько повествование о выпавших на долю людей XX века испытаниях, выявляющих сущность человека на его земном пути. Не случайно, первоначальное название произведений – «Крест».

С первых страниц и до последних слышен в романе гимн человеческому уюту, теплоте дружбы и сердец. Кремовые шторы, изразцовая печь, фарфоровые чашки, ноты, перезванивающиеся в разных комнатах часы, зеленый абажур на лампе, розы в вазе создают особую атмосферу в доме Турбиных, отогревают и офицеров, и гражданских лиц. Возрождение Алексея Турбина начинается в родном доме, среди привычных вещей.

В финале романа многие герои обретают покой и счастье: в любви. В музыке, семейном уюте.

М. Булгаков создал роман о триедином пути Вечности, где все правильно; истории, где все в борьбе, и людей, которые сами делают свою жизнь.

В основе книги – любимая жизнь автора, что жизнь нельзя остановить. Но Булгаков считает, что жизнь должна идти эволюционно: он не сторонник революции. И о гражданской войне он хочет сказать так, чтобы «небу стало жарко». «Появилась вера в себя, и честолюбивые писательские мечты будоражили воображение».

В первом своем романе «Белая гвардия» Булгаков займет позицию над схваткой: не столкнет красных и белых. У него белые воюют с петлюровцами, носителями националистической идеи.

В романе выявляется гуманистическая позиция писателя – братоубийственная война ужасна. Вспомним вещий сон Алексея турбина.

Бог говорит вахмистру Жилину: «… мне от вашей веры ни прибыли, ни убытку. Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые – в поле брани убиенные…». И герои «Белой гвардии», считая себя причастными ко всему, что происходит в мире, готовы разделить вину за кровопролитие.

Для главных героев: Турбиных, Мышлаевского, Шервинского, Най-Турса, представляющих русскую интеллигенцию, честь – понятие высокое, вечное, оно живет с ними. Поэтому названные герои так близки самому Булгакову.

Первая часть «Белой гвардии» была опубликована в журнале «Россия» и привлекла внимание Художественного театра. Театр давно искал современную пьесу. Михаил Афанасьевич был приглашен для переговоров и затем стал работать над инсценировкой романа. 5 октября 1926 года на сцене Художественного театра была впервые сыграна пьеса «Дни Турбиных». Так Турбины обрели вторую жизнь на сцене лучшего в стране театра. Пьеса имела грандиозный успех. Эта была первая самостоятельная работа молодого поколения МХАТа. Имена актеров Хмелева, Добронравова, Соколовой, Тарасовой, Яншина, Трудкина, Станицына засверкали, сразу завоевав зрителей. Роли сыгранные ими героев остались неразрывно связанными с их актерской славой.

1) Судьба пьесы была очень непростой; 2) С постановкой во МХАТе к Булгакову пришла и настоящая известность, но наступили и тяжелые дни; 3) Сразу после премьеры автор был подвергнут жестокой критике, точнее, травле со стороны целой группы раповцев, обвинявших Булгакова в «апологии» белого движения; 4) После премьеры пьесы «Дни Турбиных» в будущем Вахтанговском театре была поставлена «Зойкина квартира». Но вскоре обе пьесы были сняты со сцены.

Написанной в 1927 году пьесе «Бег» сулили успех не только Станиславский, Немирович-Данченко, актеры Художественного театра, но и М. Горький. Однако до сцены она не дошла, потому что автор прощал своего героя – белого офицера Хлудова, который за пролитую кровь был наказан собственной совестью.

Вокруг самого Булгакова в эти годы создавалась атмосфера травли. Неталантливые собратья очень хотели, чтобы он уехал из страны. И не случайно, что среди друзей Булгакова или хотя бы близких знакомых, бывавших в его доме, писатели оказались в меньшинстве. Эта среда не стала для него своей. Последние (и творчески самые важные) десять лет он редко ходил в гости. Принимал гостей у себя: бывало и хлебосольно и весело. Но хозяин дома был насторожен против случайных знакомств, чувствителен к возможной зависти, наушничеству и т.п. Характерно, что он охотнее общался с литераторами старшего поколения – В. Вересаевым, Е. Замятиным, М. Волошиным. Из молодых ближе других оказались Ф. Файко и И. Ильф. С В. Кавериным, Ю. Олешей, В. Пильняком прочной дружбы не возникло. А. Фадеев навестил его и познакомился с ним лишь в последние месяцы болезни. Тогда же появились в его доме Б. Пастернак и К. Федин.

В 1929 году пьесы его были сняты отовсюду. Булгакова не печатали. Только по необъяснимому капризному повелению Сталина Булгаков получил «охранную грамоту» (слова Б. Пастернака) для «Дней Турбиных». Для Булгакова это означало, что ему была возвращена часть жизни. Говорят, что сам Сталин пятнадцать раз бывал на этом спектакле.

К весне 1930 года, лишенный, по его выражению, «огня и воды», писатель дошел до гибельного отчаяния. Он искал любую работу, пробовал наниматься рабочим, дворником – его не брали. Он стал думать о том, чтобы застрелиться.

К этому времени уже все талантливые, неординарные писатели получили ярлыки. Булгаков был отнесен к самому крайнему флангу, обзывался «внутренним эмигрантом», «пособником вражеской идеологии». И речь шла уже не просто о литературной репутации, а обо всей судьбе и жизни.

В марте 1930 года запрещена его новая пьеса о Мольере.

Он отверг унизительные хождения с жалобами. 28 марта 1930 года он пишет письмо к Советскому правительству, исполненное чести, достоинства и отчаяния: «я прошусь на штатную должность статиста. Если и статистом нельзя – я прошусь на должность рабочего сцены. Если же и это невозможно, я прошу Советское правительство подступить со мной, как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в СССР и за границей («Белая гвардия» На Западе была опубликована целиком в 1927-1929 годах), налицо в данный момент – нищета, улица, гибель». Он писал, что не собирается по совету «доброжелателей» создавать коммунистическую пьесу и каяться. Он говорил о своем праве как писателя думать и видеть по-своему (цитата на доске).

18 апреля состоялся его знаменитый телефонный разговор со Сталиным, где Булгаковым были произнесены ставшие впоследствии известными слова: «Я очень много думал в последнее время, может ли русский писатель жить вне родины, и мне кажется, что не может».

После разговора со Сталиным Булгаков был принят на работу во МХАТ. Он работал режиссером, писал инсценировки. По заказу Ленинградского Большого драматического театра в 1931-1932 года, написал инсценировку «Войны и мира», но спектакль так никогда и не был поставлен. В Художественном театре шла его инсценировка «Мертвых душ» Гоголя (1930-1932), где он разрешил себе большую свободу «творчества» с гением.

Даже сыграл роль судьи в спектакле МХАТа «Пиквикский клуб». По поэме Гоголя «Ревизор» написал сценарий для кино, создал пьесу по мотивам «Дон Кихота» Сервантеса и либретто оперы по Мопассану «Рашель».

«И вот к концу моей писательской работы я был вынужден сочинять инсценировки. Какой блистательный финал, не правда ли? – писал Булгаков с печальной самоиронией П.С. Попову 7 мая 1932 года.

Прежде чем автор будущего «Театрального романа» решился отстраненно, в лирико-иронической исповеди бросить взгляд на трагический опыт собственной писательской судьбы, он сознавал свое положение и скорбную неизбежность нести свой крест на судьбе другого художника: в блестящей книге «Жизнь господина де Мольера» (1932-1933), написанной для горьковской серии «Жизнь замечательных людей», одной из лучших и по сей день, и драме «Мольер» («Кабала святош», 1929-1936 гг.).

В последнее десятилетие жизни были написаны пьесы «Адам и Ева» (1931 г.), «Иван Васильевич» (1935-1936 г.), «Последние дни» – о Пушкине, продолжалась работа над «закатным романом» «Мастер и Маргарита», начало работы над которым относится к 1928-1929 годам. Последние вставки в роман Булгаков диктовал желе в феврале 1940 года, за 3 недели до смерти. Он писал роман в общей сложности 12 лет, поправлял и переделывал написанное, над долгие годы оставляя рукопись и вновь возвращаясь к ней. Одновременно и рядом шла работа над другими произведениями, но этот роман был книгой, с которой он не в силах был расстаться, - роман-судьба, роман-завещание. Она была синтезом всего, что было передумано и перечувствовано Булгаковым.

М.А. Булгакову помогла сказать последним романом все основное в его жизни жена Елена Сергеевна, известная всему миру как Маргарита. Она стала ангелом-хранителем мужа. В феврале 1929 года Мастер встретил Елену Сергеевну, а в мае начал роман «Мастер и Маргарита». Елена Сергеевна ни разу не усомнилась в Мастере, безусловной верой поддержала его талант. Она вспоминала: «Михаил Афанасьевич мне сказал однажды: «Против меня был целый мир – и я один. Теперь мы вдвоем, и мне ничего не страшно».

В жизнь Булгакова Елена Сергеевна принесла любовь и жизнь. Но счастье не было долгим. Булгаков начал слепнуть, терять речь. Он умирал. Он был врач и мог предсказать течение болезни. Но он был Булгаков и поэтому он говорил: «Вот я скоро умру, меня всюду начнут печатать, театры будут вырывать друг у друга мои пьесы и тебя будут приглашать выступать с воспоминаниями обо мне. Ты выйдешь на сцену в черном платье с красивым вырезом на груди, заломишь руки и скажешь: «Отлетел мой ангел…» И они начинали хохотать…

Болезнь прогрессировала, и 10 марта 1940 года Булгакова не стало. Через 6 дней после смерти Михаила Афанасьевича Анна Ахматова пришла к вдове, отдала последний долг – стихи:

Вот это я, взамен

могильных роз,

Взамен кадильного куренья;

Ты так сурово жил и до конца

донес

Великолепное презренье…

Бог и дьявол вкупе распорядились дать Мастеру покой, не дав света. Недостоин, мол, света, не так уж праведно жил. И действительно – черные очки последних дней…

Все, кто помнил Михаила Афанасьевича, отмечали ясность и свет его голубых глаз. А тут слепота – напророчил, что ли, себе…

Но, кроме земных злодеев, горних вершителей и подземных властелинов, есть же в жизни еще что-то.

«Когда он умер, глаза его широко открылись – и свет, свет лился из них. Он смотрел прямо вверх перед собой – и видел, видел что-то, я уверена (и все, кто был здесь, подтверждали потом это). Это было прекрасно». (Из воспоминаний Е.С. Булгаковой).

Умирающему мужу Елена Сергеевна поклялась напечатать роман. Пробовала это сделать шесть или семь раз – безуспешно. Но сила ее верности преодолела все препятствия. В 1967-1968 годах журнал «Москва» напечатал роман «Мастер и Маргарита». А в 80-90-е годы были открыты архивы Булгакова, написаны практически первые интересные исследования.

Имя Мастера известно теперь всему миру.

Михаил Афанасьевич Булгаков остался в памяти современников как человек, главными чертами личности которого были независимость и твердость суждений, жизнестойкость в тяжелых испытаниях, высокоразвитое чувство собственного достоинства, тонкий юмор, искусство быть во всех случаях самим собой.

3. Домашнее задание:

1. с. 39-44