![]()
|
|||||||
ПОД НОВЫЙ ГОДПОД НОВЫЙ ГОД …Наступил новый, 1939 год. Придя из школы, Зоя рассказала, что девочки в классе пишут друг другу новогодние пожелания. Записку с пожеланием надо сжечь, а пепел проглотить, как только кремлевские часы пробьют двенадцать. — Ну, уж и выдумали! — фыркнул Шура. — Глотать-то я, пожалуй, не стану, — засмеялась Зоя, — вряд ли это вкусно, а прочитать — прочту. Она достала из кармана тщательно свернутую и заклеенную записочку, надорвала и прочла вслух: — «Зоинька, не суди людей так строго. Не принимай все так близко к сердцу. Знай, что все почти люди эгоисты, льстецы, неискренние, и полагаться на них нельзя. Слова, сказанные ими, оставляй без внимания. Таково мое пожелание к Новому году». С каждым словом Зоя все больше хмурилась, а дочитав, резко отбросила записку. — Если так думать о людях, то зачем жить? — сказала она. …К новогоднему школьному балу-маскараду Зоя готовилась с увлечением. Девочки решили нарядиться в костюмы национальностей, населяющих Советский Союз. Мы долго думали, кем нарядиться Зое. — Украинкой, — предложил Шура. — Глаза хорошие, брови подходящие — чем не чернобровая дивчина? Вышитая кофточка есть, юбка есть, надо только ленты и бусы. А позже, улучив минуту, когда мы с ним остались вдвоем, Шура сказал мне: — Вот что, мам: надо Зое купить новые туфли. У всех девочек в классе туфли на каких-то там каблуках — не очень высоких, а все-таки... — Это называется на среднем каблуке, — подсказала я. — Ну да. А у Зои какие-то мальчиковые. — В этом месяце не удастся, Шурик. — Тогда мне не нужно новой рубашки. Я в этой прохожу. И не надо шапки. — Твоя шапка уже давно ни на что не похожа. — Мама, но ведь я мальчишка, а Зоя девочка. Девушка даже. Для нее это важнее. И верно, для нее это было важно. Помню, раз, придя домой, я застала Зою перед зеркалом в моем платье. Услышав шаги, она быстро обернулась. — Идет мне? — спросила она со смущенной улыбкой. Она любила примерять мои платья и очень радовалась каждой пустяковой обновке. Никогда она не просила купить ей новое, всегда удовлетворялась тем, что я сама ей шила, но Шура был прав: ей это не могло быть безразлично. Мы выкроили нужную сумму, и, горячо поспорив с нами, Зоя все же пошла и купила себе новые черные туфельки — свои первые туфли на том самом среднем каблуке. Новогодний наряд мы тоже «дотянули»: были и бусы и ленты. Шуре выстирали и выгладили рубашку, повязали новый галстук. И мои ребята пошли в школу нарядные и оживленные. Я долго стояла у окна и смотрела им вслед. Вечер был удивительно светлый и тихий. За окном медленно, нехотя опускались пушистые хлопья. Я знала, что, пройдя сквозь эту снежную тишину, Зоя и Шура с головой окунутся в пестрое, шумное молодое веселье, и от всей души желала, чтобы весь новый год был для них таким же светлым, ярким, счастливым. …Вернулись они только под утро: в школе был большой маскарад, музыка и «танцы доупаду», как сообщил Шура. — И знаешь, мам, мы играли в почту, и какой-то чудак все время писал Зое, что у нее красивые глаза. Правда, правда! Подконец даже стихами разразился! Вот послушай... Шура встал в позу и, еле удерживаясь от смеха, продекламировал: Ты такая ясноокая — Даже сердце замирает! Вся душа твоя глубокая Под ресницами сияет! И мы все трое неудержимо расхохотались. …К концу зимы выяснилось, что та самая девочка, которая в новогоднем пожелании написала Зое о людском эгоизме и неверности и о том, что на людей нельзя полагаться, перестала учить свою «подшефную» домохозяйку грамоте. — Очень далеко ходить, — объяснила она группоргу — Зое. — И уроков так много задают, я не успеваю. Назначь кого-нибудь другого. У Зои от гнева глаза были совсем черные, когда она мне рассказывала об этом: — Я этого даже понять не могу! Нет, ты послушай: взяла и бросила! И даже не подумала, что этим она подводит всех, не одну себя. Какая же она комсомолка? Да вдруг она встретит эту женщину — как она ей в глаза посмотрит? И всем в классе? Сама Зоя за всю зиму не пропустила занятий ни разу. В какой-то из четвергов у нее отчаянно разболелась голова, но она превозмогла себя и все-таки пошла. Мы с Шурой немедленно и в подробностях узнавали о каждом успехе Зоиной ученицы: — Лидия Ивановна уже помнит все буквы... — Лидия Ивановна уже читает по складам... — Лидия Ивановна уже бегло читает! — наконец с торжеством сообщила Зоя. — Помнишь, она даже подписаться не умела. А теперь у нее и почерк становится хороший. В тот вечер, ложась спать, Зоя сказала: — Знаешь, мама, всю неделю хожу и думаю: что такое хорошее случилось? И сразу вспоминаю: Лидия Ивановна читать умеет. Теперь я понимаю, почему ты стала учительницей. Это и вправду очень хорошо!
|
|||||||
|