![]()
|
|||||||||||
К столетию СталинаК столетию Сталина Как много дней, как много лет В небытие ушло. Я снова вижу твой портрет, Глаза твои, чело… Я календарный тот листок На память сохраню. Ты не был добр, к врагу жесток, Подобен был огню, Что без разбора жёг порой Чему нельзя гореть… Ты был наш вождь и наш герой, Тебе – не умереть! И сына ты не пожалел, Отдал орде проклятой… Ты обменять не захотел На маршала – солдата. Я знаю: волею твоей, Сломалась жизнь моя… Но жив ты в памяти моей. Не проклинаю я. Елена Лужковая, 21.12.1979 г Тебе, мой друг… Кто он – провидец, давший имя легендарного римского гладиатора посёлку-пригороду Донецка? Разве мог он предвидеть, что судьба посёлка будет так перекликаться с судьбой древнего носителя этого имени? Спартак-человек, восставший против поработителей, и Спартак-посёлок, поднявшийся на пути новых поработителей, превращённый в руины, но не пропустивший врага, стал одним из символов воинской доблести трудового Донбасса. Холодный январь 2015-го года. В летних тяжёлых боях 14-го года ополчение, сражаясь с превосходящими силами украинской регулярной армии, несло потери. Каждый человек, каждый боец был на счету. Дело доходило до того, что на каждом пункте линии нашей обороны, а она проходила по окраине посёлка Спартак, оставалось по два ополченца. Не прекращающийся ни днём, ни ночью пулемётно-миномётный обстрел, диверсионно-разведывательные вылазки противника, с последующими попытками войти в Донецк, держали нашу оборону в постоянном напряжении. Да и что скрывать: у вчерашних шахтёров и металлургов для обороны было скудное вооружение с минимальным количеством боеприпасов. Кроме личного надёжного АК, у нас был пулемёт ПК, два «выстрела» РПГ и несколько ручных гранат Ф-1. Каждую последнюю гранату держали для себя… В блиндаже стояла, постоянно включенная рация – связь с командованием и нашей «артой». Радиостанция несла ещё одну функцию: с нею в этом мире мы были не так одиноки! А когда нам было очень туго, мы просили о помощи наших миномётчиков. О! Это была действенная помощь! Белое поле перед нами сплошь усыпанное чёрными воронками. На огневой точке нас двое: я и Серёга с позывным «Крик» – мой верный боевой товарищ. Усталость валит с ног, но спать нельзя, иначе можно и не проснуться никогда… Поочерёдно – один у пулемёта просматривает наш сектор обороны, а другой дежурит у рации. Меняемся часто, чтобы не уснуть… Ночь. Стою у пулемёта, глаза закрываются непроизвольно. Уснуть стоя – говорят, нельзя. Да и не спал я, а на несколько минут впал в забытьё… … Иду как будто в блиндаж к Серёге, – смена караула, так сказать. Нагибаюсь, отворяю дверь-заслон в землянку, вхожу и оторопел: в землянке пятеро военных в красноармейской форме, с автоматами ППШ. Вместо свечи на столе керосиновая лампа. В углу, где у нас икона Божьей матери – нашей хранительницы, – портрет Сталина. Серёги не вижу. – Где Серёга?! Кто вы такие?! – и снимаю АК с предохранителя. Один из них говорит мне: – Успокойся, братец, мы свои. Пришли к вам (дальше я не расслышал его слова, но было упоминание какого-то полка) на помощь. Нацистов мы добили, но головы их потомков оставили без присмотра. Вот и появилось новое зелье, пришло топтать нашу землю… Возьми себя в руки! Как током ударило! Вздремнул, получается, стоя… Кулаками по своим щекам. Пришёл в себя… Глазами вперёд, а тело само просится выскочить на бруствер – всё-таки лучше будет обзор. Наверное, я родился в рубашке, и Бог простил меня за минутную слабость, а, может, это те красноармейцы из какого-то полка спасли нас. Но на белом снегу я разглядел пять фигур, хоть они и были в белых маскхалатах. Они перебежками двигались на нас. Без всяких сомнений уложил первого, а четвёрка залегла в овраге и открыла огонь. Это уже так, со страха. Ко мне присоединился Серёга, а потом и наши соседи справа. Вместе с ними взяли мы этих молодцов под перекрестный огонь. Они ещё немножко огрызались, потом всё утихло. Со стороны врага не было даже миномётного обстрела – боялись, наверное, сами накрыть своих. Результаты боя мне неизвестны. Да и зачем они мне. Не прошли враги, да и ладушки… Много было боёв у нас Серёгой Криком и до, и после. Но этот почему-то запомнился. С Серёгой мы расстались навечно в тёплом и светлом мае, и в памяти моей он таким же тёплым и светлым останется навсегда… Давно уж нет тебя, Серёга. Во сне кричал я: «Где Серёга?!» Он не для всех счастливый – май. Красноармейцам в блиндаже, Как ты на свете жил немного! Не знал, что у тебя дорога Тебе, живому, стих мой – знай! Судьбой начертана уже… Всё пополам с тобой делили: Теперь я знаю, друг сердечный, И стук сердец, что в унисон, Тогда ж себе не мог взять в толк – Сражений смертоносных были Они с тобой ушли навечно И даже крохами наш сон . В особый их… Бессмертный полк… Анатолий Егерь, март 2020 год. Связист (Из рассказа моего отца – ветерана Великой Отечественной Войны) В тот раз был, помнится, тяжёлый бой. С криком «Ура!» пехота поднялась. И надо же – в тот час с передовой, Совсем некстати, связь оборвалась.
А у врага на «передке» три дзота. И не спасёт та, что на каске, бронь, И залегла страдалица-пехота, Её к земле жмёт вражеский огонь.
А наши миномётчики с лощины Стреляют наугад – куда пойдёт… Наводки нет! И есть на то причина: Без связи – перелёт иль недолёт…
– Найти порыв! – шлёт командир бойца, Связиста молодого нашей роты… И вот – есть связь! Так знайте молодца!.. Огнём прицельным сметены те дзоты!
Бой отгремел. А где же тот боец, Что храбро выполнил приказ умело? На свете белом он уж не жилец, Лежит в крови его младое тело… ………………………………………… Смерть забирала силы у бойца, Руками даже шевельнуть не мог… Соединив зубами два конца, Он Родине отдал последний долг.
Себя он в наших душах поселил, В небытие, ступая на порог… Приказ исполнил из последних сил, Но доложить боец уже не мог…
Виктор Седой, февраль 2020 год. В тот светлый май… В окно соседка грохотала: – Паша, закончилась война! «Победа» слово, не звучало. Потом оно пришло сполна.
Оно пришло не сразу и не вдруг, В названья новых улиц и машин; И меч уж перекован был на плуг – Всё оценить рассудок не спешил.
Величье вызревало постепенно, Как колос хлеба в лоне тучных нив, Как воин, раненый смертельно, Поднялся и остался жив.
Как ликовали на вокзалах, Встречая завершивших бой! Тех, что в земле лежат чужой!..
Я видел женщин, не одну, Живущих в долгом ожиданье, Проклявших горькую войну, Рыдавших в общем ликованье… Виктор Седой, 2018 год.
|
|||||||||||
|