Annotation 8 страница

Стоит подчеркнуть: чтобы сделать подобный вывод, я опубликовал множество научных статей и целую монографию, а О.В. Соколов позднее лишь использовал уже готовую концепцию. Конечно, я не хочу называть это плагиатом — и вообще, что называется, выносить сор из „избы“, где „обитают“ исследователи, верно понимающие суть происходившего в ту эпоху (нас мало…). Но и умалчивать об этой проблеме было бы неверно: все же был использован мой замысел, обдуманный глубоко. Здесь, очевидно, следует упомянуть о характере О.В. Соколова. Дело в том, что он является не только историком, но еще и реконструктором: любит участвовать в представлениях с розыгрышем баталий наполеоновской эры, носит униформу дивизионного генерала Первой империи. В его комнате даже висит портрет, изображающий хозяина квартиры в упомянутом заграничном наряде, а среди прочих реконструкторов О.В. Соколова нередко кличут „сиром“ (от фр. sire — форма обращения к монарху). Что ж, как говорил легендарный художник Пабло Руис-и-Пикассо (1881–1973): „Un artista copia, un gran artista roba“ (Хорошие художники копируют, великие художники воруют). Видимо, ленинградский доцент и „сир“ все же не лишен подлинного величия…

Идем далее. К юбилею, в 2012 году О.В. Соколов издает новую книгу: „Битва двух империй. 1805–1812“ (М. — СПб., 2012). Я должен сказать, что это весьма интересная и дельная работа, посвященная движению обеих стран к большой войне. Автор верно выявил важные пружины конфликта, развив мою концепцию вины царя Александра. В то же время это исследование не преодолело описательной стилистики, многие места достаточно „сырые“, часто отсутствуют ссылки на источники цитируемых документов и неточности в сносках. Вероятно, особая темпераментность „сира“ и спешка стали главными виновниками подобной небрежности. Среди прочего в глаза бросается фраза Наполеона, которую О.В. Соколов, не ссылаясь на первоисточник, полагает сообщенной К. Меттерниху: „В своей беседе с Меттернихом он сказал: „Если бы кто-нибудь мог избавить меня от этой войны, я был бы ему очень благодарен““.111 На самом деле, Наполеон ее высказал министру полиции Анну Жану Мари Рене Савари, герцогу Ровиго (1774–1833) — и в оригинале мысль звучит так: „Celui qui m'aurait évité cette guerre m'aurait rendu un grand service…“112

Но и в этой, по моему мнению, представляющей интерес книге, „сир“ не обошелся без „приемов Пикассо“ в отношении моих работ и открытий. Дело в том, что одним из важнейших пунктов в концепции вины царя и вообще русской стороны в конфликте является мое известное открытие того, что влияние присоединения России к блокаде Англии не имело тех страшных последствий для ее экономики, как считалось в историографии прежде. Этому был посвящен и мой доклад на заседании Центра экономической истории МГУ (2002 г.), и отдельная глава в моей монографии 2004 года. В данном случае у О.В. Соколова нет никаких альтернатив: подобную версию никто до меня не высказывал и не доказывал (причем подводя широчайшую документальную базу). Тем не менее он резво аж на 20 страницах повторяет мои тезисы (с. 344–365): хотя и приводит новые аргументы в пользу моей теории (это похвально).

В 2016 г. вышла небольшая по объему книжка Н.В. Промыслова, в которой анализируется общественное мнение французской стороны о России.113 Автор затронул и прессу, и частную переписку солдат Великой армии. Сама фактура исследования представляет определенный интерес, однако вызывает неприятное удивление то, как сам Н.В. Промыслов относится к цитируемым им документам эпохи. К примеру, если десятки живых свидетелей, участников событий упоминают определенное число потерь французов и русских в Бородинском сражении, то автор почему-то называет их заниженными, не приводя при этом никаких аргументов и не ссылаясь на какие-либо иные источники. Ровно так же, перечислив массу подлинных писем с фронта, в которых активная деятельность русской армии практически не упоминается (французов в основном беспокоил климат), Н.В. Промыслов осмелился все это отнести фактически к пропаганде. Подобное непонимание жанра документа и неуважительные по отношению к первоисточнику выводы свидетельствуют о желании сделать политически удобный вывод. Неужели армейцы с разными социальными, национальными и возрастными характеристиками, находясь в нервной обстановке, только и думали, как бы устроить „пропаганду“ среди невест и родственников?..

В своем подозрении (относительно подгонки выводов под настроение дня) я утвердился в обстоятельствах не совсем академического свойства. Одно из посвященных теме Бородинского сражения ток-шоу недавно было устроено на одиозном телеканале Царьград. Каково же было мое удивление, когда на стороне, о которой сами редакторы в приватных беседах говорят: „а здесь у нас обычно стоят мракобесы“, я увидел Н.В. Промыслова. По сценарию он должен был отстаивать давно отброшенную как фальсификаторскую и вообще невозможную версию о том, что Бородинское сражение было выиграно русскими (которые потом бежали до Москвы, а затем до Тарутина?!). Дальше я увидел и услышал самые бездарные и пошлые потуги передернуть факты и просто обмануть телезрителя. Каждый раз я буквально „хватал оппонента за руку“ — и Н.В. Промыслов был вынужден соглашаться (в том числе и с тем, что М.И. Кутузов обманул царя, сообщив о победе). Зачем в общем-то не чужому теме человеку подобные поступки? Вероятно, причина банальна: желание сделать карьеру и следовать конъюнктуре.

Метафоричный и показательный факт: поскольку мой оппонент достаточно низок — ему подставили под ноги высокие коробки, чтобы создать ложный эффект более высокого роста. И вот так, простите, у них всё: вся великодержавная и ура-патриотическая версия событий 1812 года (и многих других войн) — это подложенные для эффекта и обмана зрителя „коробки“. Безусловно, я бы никогда не сказал об этом бытовом факте, но поведение Н.В. Промыслова было столь недостойным, что я не считаю возможным скрывать подобные нюансы от аудитории. После эфира, бесясь от публичного поражения, он позволил себе несколько истерических выпадов и в гримерной (перефразируя известную иронию: не по таланту истерика). Как вы уже заметили, я полагаю методологически очень важным обращать внимание на психологию поступков персонажей, на их внешность и биографию. Далее мы будем подробно говорить о том, что именно личные комплексы Александра I и части российского правящего класса стали движущей силой конфликта в 1812 года. Так вот, во время упомянутого выступления я стал свидетелем, как по человеку буквально разливалась злоба и зависть. Уверен, все это „бурление“ я вскоре прочитаю в пристрастной рецензии на мою книгу: но я привык получать наслаждение от научного и режиссерского исследования поведения сапиенсов.

По несчастью или к счастью, в наши дни помимо академического жанра сильно продвинулся (а по тиражам и превосходит) жанр публицистический, или, я бы сказал, компилятивный. На этом поле достаточно известной стала книга А.П. Никонова „Наполеон: Попытка № 2“ (СПб., 2008). Если говорить лаконично, то нечуждое здравому смыслу сочинение, основанное на компилировании нескольких известных работ (в том числе Е.В. Тарле и моих). Конечно, в нем встречается масса неточностей и ряд идей весьма произвольного толка, но для подобного легкого жанра это естественно. Кроме того, в отличии, к примеру, от „академического“ исследователя О.В. Соколова журналист А.П. Никонов нашел нужным ссылаться на местами использованные им мои работы. Вообще же, замечу, что наши взаимоотношения развивались от того, что Никонов-редактор (в журнале „Огонек“) сильно урезал мое интервью — к тому, что мы вполне дружественно и со схожими позициями выступаем в различных ток-шоу.

VII

Теперь коснемся темы зарубежной историографии. Стоит сразу подчеркнуть, что она гораздо беднее на яркие образы и положительного, и отрицательного свойства. Существенное отличие: европейские и американские авторы могли пребывать во власти определенных политических идей, довлеющих над объективностью выводов, но это случалось не по указке сверху, а по их личным мотивам и пристрастиям. Иностранные историки (в большинстве своем) не знали русского языка, следовательно, значительный комплекс источников, особенно о внутренней жизни России, был для них труднодоступен. В данном вопросе они часто доверялись некоторым нечистоплотным российским и советским авторам, некритично относясь к их политически ангажированным сочинениям.

Рассмотрим схематично несколько знаковых работ, обращая внимание на ряд традиционно дискуссионных вопросов: и начнем с исследования публикаций французской стороны.

Выдающийся историк и государственный деятель Мари Жозеф Луи Адольф Тьер (1797–1877):

— в России Наполеон защищал свою империю, которая основывалась на достижениях буржуазной революции;

— Бородино — победа французов;

— в неудаче похода виноват климат.114

Крупнейший французский историк, специалист по наполеоновской тематике, сторонник франко-русского союза конца XIX века, создатель солидного восьмитомного (!) блестящего труда по эпохе, член Французской академии и иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук, Альбер Сорель (1842–1906), резонно называл войну 1812 года „антифранцузской коалицией“. Но это было не плодом отдельного доказательного рассмотрения проблемы, а следствием машинального логического объяснения обратной связи претензий союзников в период общеевропейского конфликта конца XVIII — начала XIX вв. Отличительной чертой подхода автора является твердая уверенность в том, что в ходе столкновения с постреволюционной Францией континентальная Европа просто продолжала осуществлять политику, нашедшую отражение еще в Вестфальском мире: только под иными предлогами.115 По мнению А. Сореля русский климат имел гораздо больше воздействия на французов, чем русская армия.

В рамках этого же направления написан и небольшой по объему (два компактных тома), но достаточно дельный курс французской истории Альбера Мале, ориентированный как учебное пособие. Между тем он отчетливо и ясно назвал войну 1812 года „VI антифранцузской коалицией“.116 Как и А. Сорель, А. Мале ограничился лишь констатацией данного факта, вполне объективно стремясь привести явления одной цепи к общему знаменателю. Кроме того, жанр его работы и документальная база той эпохи практически не позволяла ему пойти дальше. Общим для обоих (как, впрочем, и для всех западноевропейских ученых) является также и полное невнимание к внутрироссийскому аспекту характера войны 1812 года.

Альфред Николя Рамбо (1842–1905) — французский историк, министр народного просвещения (1896–1898), иностранный член-корреспондент Императорской санкт-петербургской академии наук (1876):

— в войне виновата Россия;

— огромные потери Великая армия понесла от инфекционных болезней летом и морозов зимой;

— Смоленск и Бородино — безусловные победы Наполеона.117

Крупный историк Жак Бэнвиль (1879–1936) считал, что Наполеон не собирался углубляться в Россию — его целью был лишь мир с Александром, на который он рассчитывал после крупной битвы. Бородинское сражение — это победа французов, а сожжение Москвы — акт „русского варварства“, причем наполеоновские солдаты, рискуя жизнью, спасали церкви, дворцы и т. д. На Березине слава Наполеона заиграла новым блеском.118 Историк-марксист Жорж Лефевр (1874–1959) благоволил к России, но в рассмотрении причин войны остался на позициях своих коллег. Потери в Бородинском бою он определял так: 50 тыс. чел. у русских и 30 тыс. чел. у французов. Отступление Наполеона из Москвы, по его мнению, было связано с тем, что он не мог долго находиться вне Франции и не управлять империей.119

Выводы работы Жозефа Кальметта (1873–1952):

— Смоленск и Бородино — выдающиеся победы Наполеона;

— Москву поджег ее генерал-губернатор;

— французское оружие покрыло себя славой на Березине;

— причиной больших потерь была стужа, а не армия М.И. Кутузова.120

Крупнейший историк своей эпохи, большой знаток империи Наполеона, член французской Академии, Луи Эмиль Мари Мадлен (1871–1956) сделал следующие выводы:

— в 1812 году Франция вела войну оборонительную;

— Наполеон сумел правильно подготовить армию к походу;

— в Бородинском сражении русские потерпели поражение, потеряв 45 тыс. чел. против всего 23–24 тыс. чел. у французов.121

В 2012 г. Ж.-Ж. Брежеон выпустил необычную по своей структуре публикацию, которая состоит из отдельных эссе, связанных с разными темами общественной жизни и биографиями некоторых деятелей искусства. Все они как бы вращаются вокруг событий 1812 года, но как таковое описание войны автору неинтересно — да и между собой эти статьи почти не связаны.122 Небольшое по объему сочинение Мари-Пьер Рэй ничего идейно нового читателю не сообщает, но составлено вполне грамотно по уже широко известным источникам и работам.123

Несколько слов о немецкой историографии. Знаменитый историк Фридрих Кристоф Шлоссер (1776–1861) был убежден, что Москву сожгли по приказу Ф.В. Ростопчина, а роль русской армии в неудачах похода Наполеона незначительна.124 Не менее прославленный автор, Франц Меринг (1846–1919), считал, что Бородино стало поражением армии М.И. Кутузова, который был „дряхлым и неспособным“ генералом. Только морозы, а не русская армия причинили французам значительный урон. В итоге событий 1812–1814 гг. наступила эпоха пагубной реакции: Наполеон же был вынужден долго сопротивляться подобному стремлению европейских монархов.125 Крупный немецкий военный историк Ханс (Ганс) Готлиб Леопольд Дельбрюк (1848–1929) утверждал, что при Бородине Наполеон разгромил русскую армию. Среди причин неудач французов автор делал особый акцент на дезертирстве.126

Еще несколько примеров зарубежных исследований.

В 1957 г. вышла примечательная, весьма аргументированная и логически точно сформулированная большая статья Л. Яреша „Кампания 1812 года“.127 Автор критиковал советскую пропаганду на историческом фронте, доказывая, что конфликт развязала Россия, никакой крестьянской войны против Наполеона в 1812 году не было, а М.И. Кутузов значительной роли не сыграл. Главными причинами известных нам итогов столкновения стали огромное пространство и суровый климат. Ко многим другим тематическим англоязычным публикациям мы обратимся и используем по ходу основного повествования.

Продолжим. Книга Дж. Нафзигера (1988 г.) представляет собой простое хронологическое перечисление передвижений армий и хода сражений — практически без всякого анализа происходящего, без рассмотрения общественно-политического и экономического контекста. Почти половину объема книги занимают расписания войск перед крупными боями, что, в принципе, имеет мало смысла — т. к. в них участвовали в основном одни и те же соединения. Да и сами эти расписания составлены недостаточно подробно, в большинстве не указаны источники.128

Значительным событием стала публикация в 2004 году труда Адама Стефана Замойского „1812. Фатальный марш Наполеона на Москву“.129 Представитель старинного польского аристократического рода родился в США, но всю жизнь прожил в Англии, где и получил прекрасное образование в Куинз-колледже (Оксфорд). А. Замойский владеет несколькими языками и имеет возможность путешествовать: все это самым положительным образом отразилось на его исследованиях. Книгу, посвященную войне 1812 года, отличает правильность многих суждений, широкий охват источников (особенно многочисленных мемуаров), проницательность в рассмотрении ключевых вопросов и общая объективность подхода. Вместе с тем А. Замойский все же пошел по проторенной дороге описательного повествования, он так и не разрубил на концептуальном уровне „гордиевы узлы“ эпохи. Широко используя записки и мемуары русских участников, автор, к сожалению, не имел возможности проанализировать массу архивных документов. К ряду конкретных сюжетов его монографии мы еще обратимся в соответствующих главах.

В юбилейном 2012 году на русском языке выходит работа Доминика Ливена „Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807–1814“ (2009 г.).130 Она написана как бы в академическом стиле, но за этой „декорацией“ скрывается очевидная ангажированность — и желание сделать выгодное имя в России (как мне стало известно из частных разговоров, автор надеялся на некоторые, скажем так, преференции, но, вероятно, их так и не получил). Это исследование отягчено передергиваниями и неточностями. Есть и грубые ошибки, которые профессиональный историк не имеет права допускать (например, Наполеон стал королем Италии не в 1804, а в 1805 г. — с. 77). Совершенно непростителен и нечистоплотен ход, при котором обстоятельства создания царем Александром Третьей антифранцузской коалиции полностью искажаются, изымаются давно известные ученым факты (и далее — в том же духе).

В 2014 г. в США была опубликована (к сожалению, не лучшим, с технической точки зрения, образом) яркая по своей идейной составляющей книга Джона Тартелина „Подлинный Наполеон. Нерассказанная история“. Согласно концепции, поддерживаемой автором, войны, которые вел Наполеон, носили оборонительный характер.131

Далее. Стоит отметить усиление интереса к теме войны 1812 года среди белорусских исследователей. При этом термин Отечественная война» уже давно отброшен — и акцент сделан на тяготах того конфликта в национальном регионе.132 Подобным же образом, от антинаучного и бессмысленного понятия «Отечественная война 1812 года» отказались и историки Украины, а также стран Прибалтики (обо всем этом подробнее — в следующих главах).

VIII

Среди часто тиражируемой литературы есть и околонаучные сочинения, которые могут негативно сказаться на неподготовленном и беззащитном читателе, на аудитории, которая не в состоянии отличить научную работу от пропаганды, фальсификации, фоменковщины или просто шаблонной графомании.

В 2010 году в издательстве с прогрессивным названием «Вече» вышла книжка В.М. Безотосного (1954 г.р.) с широким и коммерчески завлекательным заглавием «Наполеоновские войны». Однако поверившие обложке и заплатившие деньги граждане по ходу чтения постепенно убеждаются в том, что их, скажем интеллигентно, ввели в заблуждение. Сочинение В.М. Безотосного оказывается примитивным набором давно отработанных псевдопатриотических штампов об участии России в череде войн 1805–1815 гг. Часто автор и не заботится сохранять декорацию академического стиля — многие страницы идут без всяких ссылок не то, что на первоисточники, но даже и на литературу. Покупателю, желавшему узнать о гениальных кампаниях Бонапарта, предположим, в Италии, Египте, о Пиренейской войне, о Линьи и Катр-Бра (Ватерлоо) мелким шрифтом на 4-й странице сообщается, что этого всего не будет, а задача автора: «…нарисовать общую картину участия российской армии в войнах против Наполеона…» (вспоминается: «Киса, вы рисовать умеете?..»). Но все мы понимаем, что подобные «картины» давно есть в любых учебниках, десятках тысячах уже давно опубликованных серьезных и иного уровня исследованиях. В том числе сто лет назад этому был посвящен знаменитый семитомник «Отечественная война и русское общество» (недавно переиздан репринтным способом). Коллективная монография, в которой самые блестящие ученые уже подробно и солидно выполнили задачу, поставленную запоздалым В.М. Безотосным: все антифранцузские коалиции, в которых участвовала Россия, еще сто лет назад были показаны в самом широком контексте причин и следствий мировой истории.

Однако наука развивается, открываются новые источники, методологические приемы, новые ракурсы оценки — и, конечно, мы ждем новых исследований, но они ОБЯЗАНЫ предоставлять читателю а) новую подробно аргументированную концепцию, б) если эта концепция противоречит прежним монографиям — выводы этих монографий необходимо сначала оспорить. Но В.М. Безотосный умудрился (это еще надо постараться!) не высказать ни одной новой идеи — ровным счетом ничего! Зато он совершил абсолютно недопустимое в науке (с моей точки зрение, подобное вообще есть преступление против науки): просто проигнорировал выводы капитальных исследований о причинах и характере конфликта133 (а это главное!).

Подобное преступление против доверчивого читателя, который наивно полагает, что автор всегда отталкивается от знаний, которые накопили его коллеги. Что же вместо честной и объективной научной «картины» несет это сочинение? Потратив деньги и время, читатель узнает в финале следующий главный вывод (об идеологии официальной народности, которую В.М. Безотосный умудрился неверно процитировать как «Вера, самодержавие, народность», забыв слово «Православная»): «Несмотря на кажущуюся тривиальность и критику этой идеи интеллектуалами (вот они — главные негодяи! — прим. мое, Е.П.), более простых и доступных для широких слоев населения лозунгов найти трудно. Именно эти подкорректированные лозунги в середине XX столетия взяли на вооружение коммунистические идеологи… Государство переживало трудный момент (шла Великая Отечественная война), и велосипед было изобретать некогда» (с. 367). То есть автор открыто заявляет, что «широкие слои населения» — это фактически стадо, которое можно примитивными словечками загонять в стойло! И этому примеру радостно посвящена книжка. Как прекрасно! И это в 21-м веке, когда люди уже летают в космос, пересаживают искусственно выращенные внутренние органы и расшифровывают геном! Снова в стойло самодержавия или сталинщины! Но В.М. Безотосный чудовищно неграмотен и в нюансах: переход к «патриотической» пропаганде Сталин начал за несколько лет до Второй мировой войны (в которую СССР, кстати, вступил в союзе с А. Гитлером). И что же: если еще какой-нибудь местный диктатор спровоцирует конфликт (как это сделал Александр I в 1805, 1806–1807, 1812–1814 гг.) — то автор посоветует посадить население на тот же «велосипед» и снова отправить в могилу?! Есть такая профессия: сталинскую идеологию оправдывать… Хорошо, что хотя бы автор честно отделяет себя от интеллектуалов.

Примитивное сознаньице уроженца города Серова (Свердловская область) В.М. Безотосного полностью разоблачается в такой фразе: «Только единожды наши казаки стояли бивуаком на Елисейских полях и купали лошадей в Сене. Дальше в Европу наши войска не заходили, да, думаю, и вряд ли зайдут» (с. 363). Сбылась мечта серовчанина — искупать лошадей в парижской реке (вспоминается идея В.В. Жириновского обмыть сапоги в Индийском океане). Достойна ли автора, претендующего на ученость, подобная сентенция? Имеет ли право современный исследователь ассоциировать свои радости с лошадьми армии государства, которое перестало существовать в 1917 году? Можно ли представить себе физика, математика или медика, который бы чванился национальной таблице умножения, национальному закону тяготения или национальному сифилису? Почему автора больше заботят казачьи лошади, чем тот факт, что миллионы жителей Российской империи в 1812–1814 года были рабами, которых продавали отдельно от семьи?! Стоит ли эта помывка лошадей сотен тысяч русских жизней, положенных в гроб закомплексованным императором Александром I? Как говорится, можно вывезти сочинителя из г. Серова, но сам г. Серов… Персонаж с ужасно глупым взглядом и как бы странно и плоско «стесанным» носом, тов. Безотосный, является типичным примером графомана с обертонами «охранительной» пропаганды.

Помимо многочисленных фактических и логических ошибок незадачливого автора, некоторые пассажи из книжки оставляют впечатление, что ее писали разные люди — или автор не перечитывал написанное. На странице 122 В.М. Безотосный пытается неумело обвинить Наполеона в коварных планах, а уже на стр. 132 сообщает удивленному покупателю его графомании: Наполеон был уверен, «что русские первыми начнут вторжение в герцогство Варшавское и Пруссию» (что, кстати, и подтверждается всеми документами)! В описании Бородинского сражения В.М. Безотосный стал поистине смехотворен: до такого не доходил ни один его предшественник, даже из числа сталинских писак. На странице 187 с разницей в один абзац автор сам себя опровергает: «Русских победить не удалось» — и (через 4 сантиметра) Наполеон «не добился, как хотел, решающей победы» (то есть все же победил, но не так, как, например, под Аустерлицем). Фарс! Как же опускаются те, кто стараются усидеть на двух стульях: не показаться совсем дремучим и смешным, и в то же время всеми силами сохранить имидж «патриота», радующегося купанию казацких лошадей в Париже (или просто логическая неадекватность?).

На этом «цирк» с лошадьми в Сене не заканчивается. В 2012 году фактически тот же текст, ту же книгу с завлекающим названием «Наполеоновские войны» В.М. Безотосный без всякого стыда (хотя, с научной точки зрения, я этого утверждать не могу: возможно, ему было стыдно — может, он публиковал и краснел) выпускает уже под совершенно другим названием «Все сражения русской армии 1804–1814. Россия против Наполеона»! То есть наполеоновские войны «легким движением руки» превращаются (обрезаются?) до «всех сражений русской армии» в означенные годы. Можно ли всерьез относиться к подобному автору? Что следует думать о его нравственном облике?

Другой показательный ляпсус сочинителя В.М. Безотосного: в одной из своих статей он умудрился назвать Шестую антифранцузскую коалицию — «шестой антинаполеоновской коалицией»134 (как же местные кабинетные госслужащие любят воевать с тенью Наполеона!..). Я напомню: антифранцузские коалиции начались в 1791 году, когда Буонапарт(е) еще был никому не известным нищим офицером, однако чтобы об этом знать, надо изучать биографию Наполеона и вообще быть в курсе исторического контекста. Но, видимо, В.М. Безотосный, как говорится, не читатель, а писатель. Еще комичнее другой случай из его творческой биографии. До широкой публики скандал не допустили, но специалисты знают, как некий А. Горшман, очевидно, в силу собственных психологических проблем, выдумал несколько биографий «генералов» эпохи 1812 года (и даже испортил своими письменами какие-то документы в архиве) — более того: намалевал их «портреты». Все это стало частью публикации, одним из авторов и редактором которой был разбираемый нами сочинитель В.М. Безотосный.135 Подлог и нарисованные на уровне ребенка с отстающим развитием «портреты» мог бы разоблачить и непрофессионал — но В.М. Безотосный умудрился во все это поверить и гордо опубликовать!

Все вышеперечисленное не покажется сильно удивительным, если вспомнить, что В.М. Безотосный сначала много лет работал в музее «Траурный поезд В.И. Ленина», а потом неожиданно решил бросить все свои таланты и траурные познания в области поезда на эпоху войны 1812 года. Упомянутый музей многим сегодня может показаться странным, но, да, была и такая контора, причем весьма идеологически важная: ее единственный экспонат — это паровоз У127 и багажный вагон № 1691, в котором в 1924 году тело Ленина привезли в Москву. Представляете психику человека, каждый день и годами водящего пионеров к подобному экспонату? Поневоле замечтаешь искупать лошадей в Париже…

В итоге я бы назвал В.М. Безотосного автором с, так сказать, пониженной научной ответственностью. Можно было бы не обращать внимания на подобного уровня книжонки, но их тиражи все же стимулируют к тому, чтобы объяснить аудитории ситуацию.

Изучая сочинения по истории войны 1812 года царской и сталинской эпохи, вспоминается афоризм Жарко Петана: «Иные так расхваливают свою родину, словно мечтают ее продать». Такова суть казенных «баснописцев» и «лакеев» еще с николаевских времен.

Еще один пример современной сочинительницы, повторяющей устаревшие псевдопатриотические байки — Л.Л. Ивченко (1956 г. р.). Ее, мягко скажем, неуважительное отношение к своей аудитории (иногда это сопоставимо с отношением автора к самому себе —?) ярко проявилось в издании под обложкой с эффектным для прилавка названием «От Бородина к Парижу» (М., 2016). У специалиста или просто культурного читателя возникнет обманчивая уверенность, что на страницах данной печатной продукции он узнает много интересного о двух годах боев, о сдаче Москвы, о сражениях на Березине, при Лютцене, при Бауцене, у Дрездена, возможно, об отношении общества к происходящим событиям, о перемирии, о кампании 1814 года, о вступлении в Париж и т. д. Однако фактический обман открывается быстро (это если есть возможность и время внимательно поглядеть книжку в магазине, а не заказывать ее, как это делают сегодня многие доверчивые граждане, через интернет). Ничего из перечисленного в книжке не описывается (а что тогда?!). Вместо этого мы имеем просто бессвязный набор старых статей Ивченко вокруг темы участия П.И. Багратиона в Бородинском бою и историографии М.И. Кутузова последних лет. Единственная статья, представлявшая (в момент ее первой публикации 24 года назад…) хоть какой-то научный интерес (в противоположность привычным для автора простеньким историографическим экскурсам с неизменным некритичным восторгом перед М.И. Кутузовым) — это материал 1992 года в соавторстве с А.А. Васильевым, посвященный хронологии атак на Семеновские флеши в Бородинском сражении.

Особенно комично (термин «ненаучно» — был бы слишком серьезным в отношении разбираемой публикации) выглядит название раздела «На пути к Парижу», который начинается с визита «Лористона в ставку Кутузова». Представляете: Наполеон дает парады в Москве, там же работает учрежденный им впервые в России всесословный муниципалитет, офицеры Великой армии смотрят спектакли актеров французской труппы, подмосковные крестьяне грабят дома москвичей, М.И. Кутузов рассылает карательные отряды против бунтующих русских крестьян, пытается отыскать несколько тысяч дезертиров из русской армии — а Ивченко уже вовсю шагает на каблуках по российской осенней слякоти к Парижу! О кампании 1814 года и про разрекламированный на обложке данного печатного продукта любимый туристами город Париж (нет бы про реально описанные Семеновские флеши на обложку…) доверчивый читатель не сможет узнать ни-че-го! Про события 1813 года (давно описанные во множестве монументальных исследованиях) — лишь пренебрежительные 20 страничек: часть их них — это «доклад на круглом столе» про хорошо всем известное участие русских в бою при Кульме, и еще несколько листочков — это просто описание «храма-памятника» погибшим в Лейпциге. То есть, обещая Париж, Ивченко всех «похоронила» по дороге: метафора, однако, для апологета российского командования образца 1812 года… Возможно, подобное прозвучит не совсем академично, но мне стало СТЫДНО за автора и неуютно за себя самого как покупателя.

⇐ Предыдущая 81 82 83 84 858687 88 89 90 Следующая ⇒