Кровать над головой

Тихонова Татьяна

Tania_6868@mail.ru

Кровать над головой

– Шесть часов тридцать минут. Минус один в карму, будильник звонит во второй раз, – сообщил мне монотонный голос.

Я открыл глаза, уставился в потолок. Чёрт, опять проспал будильник, и воспитатель включился.

– Минус один в карму, чёрт – жаргонное слово.

Однако сегодня ничего себе погодка, подумал я, чтобы заглушить воспитателя. Повернулся к окну, перевёл глаза на термометр в углу монитора. Минус двадцать три градуса?! Холодрыбон лютый… Это я люблю.

– Плюс один в карму. Мы рады, что вас посетило это прекрасное чувство.

И денег нет, чтобы отключить надоевший голос. Я поплёлся в ванную. Заглянул в почту. “Вы обязаны погасить долг за квартиру”, “Вы должны оплатить счёт в интермаркете”, “…не забудьте, завтра истекает срок аренды «Рено»…”. «Рено», который еле дышит, я больше трачу на его ремонт, но да, он здорово портит воздух, мой старенький «Рено». Погасить, оплатить, не забыть, что я ещё должен сделать?!

– Плюс один в карму. Мы рады, что вы заботитесь о чистоте воздуха в нашем городе. Минус один в карму. Долг каждого гражданина оплачивать долговые обязательства, взятые им…

А вот это грустное известие – умер Серёга.

– Плюс один в карму. Мы соболезнуем вам в связи с кончиной вашего друга.

Сообщение прислала Ника. Которая из них? У Серёги их было две. Та, в чёрных кудряшках? Злющая зараза, поколачивала его иногда, да и он её. Но как любил…

– Плюс один в карму, любовь – прекрасное чувство, мы рады, что оно посетило вашего друга.

Или та, которая вывозила его в парк в последнее время? Эту Серёга не любил. Надеюсь, Серёга, ты помирал со второй и не кричи на меня, не маши руками. Ты это заслужил. Каждый заслужил хотя бы горсть тепла за просто так. Первая Ника стрясла бы за него с тебя не один плюс в карму.

– Минус один в карму. Критика воспитателя недопустима.

А их у тебя, как и у меня, кот наплакал. Почему кот наплакал, – помнишь, ты как-то спросил. Потому что коты не плачут, – брякнул я первое пришедшее в голову. Как мы ржали тогда. Да, стрясла бы точно, но красивая девчонка, чего уж там.

Чёрт…

– Минус один в карму…

Я открыл следующее письмо. Совсем забыл, а оно ведь приходит уже не первый раз. “Напоминаем, что до тридцатого декабря две тысячи сорокового года все жильцы должны выехать из дома и вывезти свои вещи. Дом идёт под снос”. Тридцатое число завтра. Я оплачу эту чёртову квартиру, выложу всё до последнего плюса, и меня выкинут на улицу?!

– Минус один в карму. Чёртова – жаргонное слово. Минус один в карму. Долг каждого гражданина оплачивать долговые обязательства, взятые им…

На кухне не оказалось ни одной чистой чашки. Гора посуды высилась в мойке. Но это сладкое-пресладкое “Плюс в карму”… И я ушёл голодным.

Машина не завелась. Шагал пешком, думая, что денег на автобус у меня наверняка нет, никогда не знаешь свой счёт. Но даже, если там ещё что и осталось, то не самое лучшее сейчас тратить это на проезд.

– Плюс один в карму. Экономия – правильное решение, мы рады, что оно принято вами.

Остановился автобус, я запрыгнул на подножку. Получил минус в карму за противоречивые действия. Прошёл в салон, чиркнул запястьем по окошечку платёжного автомата, висевшего у входа. Да, система приняла платёж, значит, сегодня я наплакал себе горсть монет.

Сел на сиденье и стал смотреть в окно. Скоро мост, застывшая река, в тёплом, незамёрзшем закутке у дамбы плавают утки, над заводью парит, белым куржаком покрыты кусты вдоль берега. Стараешься ни о чём не думать, но лезет в голову Серёга, если бы не та авария на мотоцикле… так переломаться.

– Плюс один в карму. Соболезнуем вам в связи с кончиной вашего друга.

Здесь лучше выйти, сразу после моста офис.

На ступенях к офису сидела птица. Остановился возле неё, а птица не шевелится. Холодно. Замёрзла? Взял её в руки. Как дохлая, но сидит. Не валится голова, глаза открыты, чёрные блестящие бусины неподвижны… что должно быть, когда она сдохнет? Воспитатель, гад, молчит. Наблюдает. Может, я сейчас ей башку сверну?! Нет, молчит и ждёт. Но ведь потом поздно будет… Кровь на ладони. Раненая? Развернул осторожно крыло. Красивая, величиной с голубя, дымчато-серая, со смешной причёской. Эва сказала бы, что красивая причёска у тебя, птиц, хохолок этот. Свиристель? Давно их тут не было. Я погладил большим пальцем птица по голове. Птиц вдруг зашевелился и стал ловить меня клювом. Наконец-то обороняется. Согрелся. Откуда же кровь? Я раскрыл ладони, и птица взлетела, села на самую нижнюю ветку дерева. Я рассмеялся, глядя на неё.

– Плюс один в карму. Мы рады, что вы испытываете положительные эмоции, – сказал воспитатель.

Вот чёрт, как же ты мне надоел…

– Минус один в карму…

Птица, судя по всему, всё-таки примёрзла. Я наклонился к тому месту, где она сидела, провёл пальцем по заснеженной ступеньке. Палец сразу прихватило к железяке. Железная пластина со стойкой для перил, точно – пристыла птица. А я её, получается, слишком быстро оторвал, вот и кровь. Бедняга.

Птица перелетела ещё выше, ещё, и вот я её потерял в десятке таких же. Тоненький свист шёл от дерева. Красные ягоды, то ли рябина, то ли калина. Ботаник из меня так себе, впрочем, и орнитолог тоже.

Рассвело, фонари уже погасли. Люди спешили мимо в клубах пара. Холодно, я кутался в пальто, осеннее оно совсем не грело. Говорила мама: “Надень шапку, сынок”. Я так и не надел её, мам, вот дурак. Но как же холодно. Была бы ты жива, ты бы стала просить взять у тебя плюсов. Я никогда не брал, ты обижалась. Мне казалось, что так я забочусь о тебе. Я всегда старался не спрашивать, откуда ты их берёшь, раз даёшь, значит, у тебя они есть, вот и хорошо, а у тебя их уже не было, я дурак, мама. Ты просто очень болела, ты так рано ушла.

– Плюс один в карму. Примите соболезнования…

– Да пошёл ты…

– Минус один в карму…

Когда маленький Сашка ухватил меня за пальцы, я вспомнил тебя, мама. И заплакал. Мне показалось, что это я держу тебя за руки. Когда потом он мне сказал своими непослушными губами “я сам” и плюхнулся, не устояв на ногах, я понял, почему у тебя никогда не брал плюсов, это было моё дурацкое "я сам".

В офисе все уже на месте. Макс, Эвелина, Жорка и два близнеца, Костя и Игорь. Эва отрешённо цедила кофе и смотрела в окно, Макс уткнулся в монитор, но наушник сдвинут набок. Жорка оседлал стул и сидит возле Эвы. Костя – в своём дальнем углу, а Игорь уселся на моё место. Эва хмуро посмотрела на меня:

– Слышал уже? Костю сократили.

– Совсем обнаглели, а кто проект будет делать?! – буркнул Жорка, наш микро-шеф, как мы его называли. – В прошлом месяце Эдик, сегодня Костя. А там работы на два отдела, это вообще кого-нибудь волнует? Когда сегодня гросс-шеф мне сообщил, я ему сказал: “Срок по проекту увеличивайте”, а он – “Работайте”, и отключился.

Я посмотрел в дальний угол. Костя зло посмотрел на меня. Все мы когда-то как-то где-то были сокращёнными, и всегда кажется, что именно вот из-за того парня тебя сократили. Да, ты понимаешь, что он не виноват. Ты твердишь, что никто не виноват, но ты-то сокращён и вот в этой компании тебе нет места. Они-то утверждают, что есть, что ты по-прежнему там, а тебя там уже нет.

– Совсем забыл, что мой дом сносят, – сказал я.

Эва кивнула.

– Ты говорил. Почему ты не переедешь?

– Там жила мама. Не знаю. Что бывает, когда все плюсы кончаются? – спросил я. Наконец, Костя снял наушники и подошёл к нам, оттаял. – Со мной никогда такого не было. Первый раз в такой дыре.

– При нулевом балансе, – сказал в ухо воспитатель, – счёт переводится на гособеспечение.

– Баланс три раза пополняется, потом курс в психушке, Вань, а потом подключится контролёр, как к трудновоспитуемому. У меня подруга еле выбралась после смерти сестры, – сказала Эва.

– Психушка во все времена рулит. Для начала, Иван, просто прекрати препираться с воспитателем, – сказал Макс.

– Точно! Мне это не приходило в голову, – огрызнулся я.

– Плюс в карму. Мы рады, что вы приняли правильное решение.

Думаю, это услышал и Макс, как подавший правильное предложение. Но, может, у него нет воспитателя? Хочется верить, что он есть не у всех. А ты сиди и молчи. Завтра снесут твой дом, просто он изношен и его пора сносить, а у тебя нет плюсов, чтобы снять другое жильё… И я не хочу плакаться Эве.

– Но тебе должны хоть что-то выплатить за квартиру, – сказал Костя.

Я кивнул.

– Да, это уйдёт на долги.

За окном пошёл снег, мелкий, как всегда бывает в мороз. Он сыпал и сыпал, зачерчивал тонкой сеткой дом напротив.

Все разошлись по своим местам. Эва написала мне: “Я соскучилась”. Два дня назад мы с ней, уже в полтретьего ночи, выбрались голодные на кухню и принялись жарить яичницу. Смеялись как ненормальные. И своими воплями про любовь и яичницу, похоже, мне удалось наплакать денег, их хватило на то, чтобы ненадолго отключить воспитателя.

Я не хотел отвечать Эве, а почему-то написал Ленке: “Я соскучился по Сашке, давай, встретимся?” И заработал ещё один плюс в карму.

Разозлился и написал Эве: “Сегодня у меня после работы”. И получил минус в карму.

Ленка написала: “Давай встретимся, Вань”. Я уставился в экран. Ну? Что дальше, придурок? И получил за что-то там плюс в карму.

Потом быстро набрал текст: “Служебная записка. В виду того, что в целях оптимизации были уволены три специалиста из отдела разработчиков и три – из отдела шифровальщиков, что составляет 50% работавших над проектом “Зелёный питон”, прошу изменить сроки выполнения проекта, увеличив их на 50%, так как по причине занятости персонала двойным объёмом работы, специалистов на отладку не хватает. В виду выше перечисленного прошу оставить Веденеева Константина…”

Отправил письмо микро-шефу под заголовком “Отправим, Жор, через голову, чем чёрт не шутит?”

Жорка ответил через минуту: “Сам думал написать. Отправим, сейчас перечитаю и скину”.

Я ему написал: “Бросай через голову, а лучше через две. Наш не подпишет”.

“Уже отправил”, – прилетело минут через десять.

Вдруг подумалось, что воспитатель молчит с того самого момента, как я стал набирать текст записки. Даже на чёрта не среагировал. Я переставил с места на место бумажный кораблик из фантика, их всегда крутит машинально Эва, когда цедит кофе, две кружки на одну конфету, такая у неё диета.

И почувствовал, что сзади ко мне подошли. Оборачиваюсь. Жорка.

– Что? – спросил я, удивившись его помертвевшему лицу.

– Веденеева оставили, сократили меня, ты назначен микро-шефом, сроки увеличили на десять процентов, поздравляю, – сказал он, криво усмехнулся и протянул приказ.

Я зло выдохнул, смял пустой стаканчик из-под кофе и уставился в стол, не было сил смотреть на Жорку. Без воспитателя тут не обошлось, не зря он всё это время молчал.

Теперь точно – всё. Застрелиться бы хоть, что ли.

Голова стала пустая, лишь голос включившегося как ни чём не бывало воспитателя минуснул за то, что я промазал пустым стаканчиком мимо контейнера под мусор. Всегда попадал. Надо попасть прямо в середину крышки, тогда крышка открывается, и стаканчик летит в цель.

Я обвёл глазами офис, стараясь не смотреть на своих. А на меня никто и не смотрел, все потащились к Жорке, и я за ними.

– Ну-у ладно вам, только не надо этого, – сказал он, не глядя на нас.

– Ужас какой-то, – выдавила Эва.

– Я не останусь, – сказал я.

– Ой, давай заряди, как в автобусе, – рявкнул мне Макс. – Садитесь – не буду, садитесь, пожалуйста, – сидите-сидите, да пошла ты к чёрту – сам пошёл.

Все замолчали. Несокращённый Костя растерянно топтался между мной и микро-шефом. Жорка собирал вещи. Я ушёл в свой угол и тоже стал собирать вещи. Удивился, как я тут, оказывается, врос во все полки. Разгрёб запасы пакетиков кофе и мате, банки пива, пачки печенья, орешков и в самом углу – настольную игру, сто лет не играли. Собрал всё в пакет. Отправил по почте заявление об увольнении, крикнул, что меня вызвали к гросс-шефу по проекту. Эва, Макс, Костя, Игорь – они все только следили глазами за нами, за Жоркой и за мной. А что ещё делать, плакать, что ли?

Обратно пошёл пешком, через мост. Холодно. Дул пронизывающий ветер. Забирался глубже в карманы, но это не очень помогало. Я уже не обращал внимания на голос воспитателя, только услышал, как пикнуло пришедшее сообщение. Расчётные. И обрадовался – значит, получилось, и Жорка не сокращён, и Костя, может быть, тоже. Позвонила Эва:

– Жору оставили. И Костю. Про тебя уже все знают, но…

– Сегодня после работы все ко мне, – сказал я бодрым придурошным голосом.

– Да ладно тебе.

– Даже перетащить вещи не поможете?

– А! Вещи! Ты ведь переезжаешь. Сейчас всем скажу! – крикнула Эва, в трубке пошли короткие гудки.

Я покатал телегу по супермаркету, закупая продукты на переезд. Нахватал плюсов за экономную покупку пива, вина и пиццы, они сегодня со скидкой. Послезавтра Новый год и он чувствовался во всём – в лицах людей спешащих, разговаривающих, Новый Год чувствовался даже в лицах людей расплачивающихся, счастливо сующих банковские карты в терминалы.

Бедолага тот, кто завтра будет сносить мой дом, кому охота делать такую работу в такой день, – думал я и уже свернул с пакетами на свою улицу, когда услышал грохот. Пыль стояла столбом. Два экскаватора крушили дом номер четыре с двух сторон. Моей квартиры уже не было. Дыра. Моё одеяло висело на качающейся двери в кухню, смутно видневшейся в цементном облаке.

Я дёрнулся к одной из машин, вскочил на подножку, распахнул дверь.

– Что ж ты делаешь, гад? Объявление было, что завтра! – крикнул.

– А что я тебе идиот под Новый год дом крушить?! – повернул ко мне усталое лицо водитель. – Лучше скажи, какой умник ещё не выехал? Окно светится. Кажется, всех обошли, а оно возьми и зажгись. Как кроты в этих развалинах!..

Точно, одно окно светилось, посредине, на втором этаже. Трещины шли по всему дому, отваливались куски бетона, тянулись кишки арматуры, тащили за собой плиты. Экскаваторы остановились, я увидел, что водилы на меня смотрят – ждут, значит. Чёрт бы вас побрал! Бросил пакеты на лавке и побежал к подъезду, влетел на второй этаж, не помню как. Стал молотить в дверь, никто не открывал. Я разбежался и дал плечом. Но дверь-то хорошая, так просто не вышибешь. В этом доме у всех такие. Дом-то старый, поставлен ещё до эры воспитателей, как смеялась мама. А эра воспитателей пришла вслед за простыми биометрическими чипами в запястье, тогда оказалось вдруг, что можно подключиться к человеку через этот чип. Некоторые тогда даже пытались покончить с собой, но загремели в психушку.

– Минус один в карму. Критика системы “Воспитатель” недопустима.

– Да, я помню, что ты ещё здесь.

Сказал вслух и опять разбежался. И влетел с размаху в открывшуюся дверь. Снёс женщину, и мы влетели с ней в стену напротив. Она была в плаще и с сумкой, но не спешила, смотрела на меня даже как-то удивлённо.

– Дом скоро рухнет, неужели вы не слышите?! – крикнул я. – Давайте, помогу.

– Я не могу уйти, – помотала головой она, отнимая у меня собственную сумку, – кот забился под кровать и сидит, ничего не могу поделать с ним.

Какой ещё кот?! Я забежал в комнату.

– Где эта кровать?

– В спальне…

Дёрнул кровать на себя. Из-под неё выбежал кот. Крупный, старый, серый. Метнулся по комнате, я – на него с растопыренными руками. Кот метался на полусогнутых от страха лапах, прижал уши и шипел. Вдруг развернулся и бросился вперёд, прижав уши и вопя, чёртов камикадзе. И взобрался на меня. От неожиданности я заорал:

– А-а!..

Но кота на моей голове пригвоздило намертво. Я почуял когти и внезапно понял, что степень выдвижения их прямо пропорциональна моим воплям. Сказал очень тихо соседке:

– На выход двигаемся. Одеяло приготовьте.

Женщина, совершенно счастливая, двинулась к выходу, вместо одеяла зачем-то взяла полотенце. Я зацепил кота на голове за шкирку и сдёрнул. Котяра вывернулся и как заправский борец обхватил мою руку всеми лапами, принялся утробно орать, дёргая настырно задними конечностями. Подумалось, что снять с руки его можно только с частью собственной кожи, но под полотенцем агрессор вдруг затих.

Мы побежали к выходу, в цементной пыли как привидения выбрались из подъезда. Было ещё тихо, но один из экскаваторов развернулся, пошёл с ковшом на третий подъезд дома и остановился. Готовится.

Женщина заплакала. Я отправился к своим пакетам, соседка двинулась за мной. Мы сели с ней на лавке, соседка держала на коленях кота в полотенце.

– У вас есть, куда идти? – спросила женщина.

– Да, думаю, буду проситься на ночлег к одной знакомой, а завтра пойду искать новую квартиру. Расчётные дали, ну и немного заплатят за эти руины, – я кивнул на дом, – мне просто повезло. А вам есть, куда идти?

– В общем-то есть, дети давно зовут, – сказала соседка. – А я всё тут. Здесь выросли дети, был жив муж. Всё думаю, ну ещё денёк, ну ещё… пожить в той жизни. А вы почему?

– Лень менять адрес, – пожал плечами я.

Женщина рассмеялась тихо и покачала головой. Кажется, она не поверила.

– Да ты уже начал переезжать, – раздался голос Жорки из-за спины.

– Это просто свинство какое-то, начать без предупреждения, – дрожащим голосом сказала Эва.

Все пятеро. Даже слеза запросилась вон, на свободу, защипало нос, или это от пыли. Я рассмеялся:

– Решил не ждать. Гулять мой переезд будем проситься к Эвелине. Эва…

Тут я подумал, что перестал замечать своего воспитателя, а он по-прежнему тарахтел. Вспомнил, что у меня пока есть плюсы, и отключил его. Оставшиеся расчётные с мобильника отправил Ленке с Сашкой, подумав, что совсем забыл про них. Но у Ленки-то теперь есть Эдуард. Замуж она вышла почти сразу, как мы с ней расстались. Кто его знает, почему расстались. Наверное, это всё можно объяснить. Словами всё можно объяснить, вот и воспитатель мне пытается что-то втолковать.

Игорь предложил соседке подвезти её, но она отказалась, добавив с улыбкой, что за ней уже едут дети.

– Мне очень жаль, что так вышло, – сказал Жора, когда пошли к машине.

– Мне нет, можно подумать, каждый микро-шеф готов вступиться за нас, – сказал я, глядя на Эву.

Она двигалась сонно, кивая Максу и не слыша его, ответила невпопад Косте, зато вдруг сказала, обернувшись и ни к кому не обращаясь:

– Ты оставил пакет с игрой в офисе.

Мы были в толпе, Жорка шёл рядом со мной, Макс и двое близнецов шагали с Эвой чуть впереди, но мы уже давно шли с ней будто вдвоём.

Я обернулся и посмотрел на полуразрушенный дом, на кота, он теперь сидел на полотенце и вопил в такт работавшим экскаваторам. Подумал, что коты всё-таки не плачут. Ни слезинки. Он сейчас орал, будто на дворе март. А у него отобрали дом, кровать над головой, миску, сидение на любимом подоконнике под шуршание вязальных спиц и бормотание телевизора, хождения по балкону под луной. Если я сейчас заору, подумают чёрт знает что.