МАШИНА ВРЕМЕНИ

20.02.1993.

МАШИНА ВРЕМЕНИ

Как-то мы с другом Михеем соорудили машину времени. Ну, знаете, такую простенькую – ничего особенного. Про неё ещё старик Уэлс писал. Вобщем, старый образец. Сели мы в неё, как сосед Митяй в свой «Запорожец»: ноги в раскорячку, колени за уши задевают, а чтобы что-то впереди увидеть и заодно руль держать, голову под мышку нужно просовывать. Ну да ничего – разместились. Чего только не сделаешь ради родственников.

Дело в том, что Михиной тёще кто-то, между прочим, сообщил, (узнаем кто – ноги повыдёргиваем), что при царе Алексее Михайловиче курица в Москве три копейки стоила, а корова два рубля. Ну тут родня и взяла нас в тиски: «Электроники, туды вас у качель! Что вас народ даром учил что-ли? А ну-кось немедленно, в срочном порядке, отправляйтесь в прошлое и чтобы говядиной и курятиной хоть родственников снабдили. А если ухитритесь к своему тарантасу ещё и прицеп межвременный приделать, то тогда мы даже универсам на Арбате откроем. А что: «Мясо парное от князей Великомосковских! Михаил с компанией».

Делать нечего, стали мы в дорогу собираться. Родня наша тут же, как будто вся с ума посходила: прёт деньги баулами, чемоданами, да всё норовят пятидесятки да сотки Павловские старые втюхать. Взмолились мы, говорим: «Ведь раньше-то бумажки эти не ходили, раньше серебром да медью расплачивались.» Ох, зря мы так сказали – родня наша для князей, да бояр сейчас же кинулась все медяки да серебряшки скупать и в лабораторию тянуть, приговаривая: «Это на «Мясо от князей Великомосковских», это для «Михаила с компанией». Мы говорим: «Да Вы с универсамом своим совсем свихнулись, ведь на рублях-то и полтинниках не царь и не князь, а Ленин». А они говорят: «Как это не князь? Князь! Владимир II Святой. Первый Владимир Русь крестил, а Второй – Царство небесное в коммунизм переименовал».

Одним словом, не отбились, поехали, думаем с Михеем: «Ладно, может, родне и не привезём, так хоть сами отведаем». Нажал Михей на кнопку, да наверное не на ту с досады – уж больно родня донемала: обступили машину, глаза сверкают, все мяса хотят – глупенькие. А Михей-то! Во политик, во трибун! Говорит: не «Не волнуйтесь, братцы, это при коммунистах было мясо по два рубля за килограмм, а мы из светлого (из капитализма или из феодализма, посмотрим, как легче) вам по два рубля коров понатаскаем, а затем и вовсе наше будущее превратим в светлое прошлое». И громко крикнул: «Лозунг «Каждой семье отдельную квартиру» - устарел. Да здравствует лозунг: «Каждому князю – отдельное княжество». И трах по кнопке.

Очнулись мы – смотрим – точно в прошлом. Мужики лошадьми пашут, а бабы следом идут, зерно из лукошек разбрасывают. Подходим, спрашиваем:

- Казённые Вы или крепостные?

Они отвечают:

- Фермеры.

Мы не поняли, но на всякий случай говорим:

- Почём коровы у вас?

- Двести долларов.

Мы переглянулись, ну конечно, и как мы не догадались! «Да ведь мы перенеслись не только во времени, но и в пространстве», - говорит Михей. «Конечно, - говорю я. – Фермеры, доллары – это Америка. Может быть ты в географии больше разбираешься, а я как экономист, скажу: если это и Америка, то курс доллара видать при Алексее Михайловиче совсем низкий был, если корова в России всего два рубля».

- Какой рубль? Какой Алексей Михайлович? – спрашивают фермеры.

– Рубль ещё при Борисе перестали печатать, перешли на доллар.

– При каком Борисе? – опешили мы. – При Годунове что ли?

- При каком Годунове, при Ельцине!

- Это про того вы что ли, которого из Свердловска вытянули? – не выдержал Михей.

И тут один из фермеров что-то смекнул, глядя на родимое пятно Михея. И отломив оглоблю у сохи, пошёл на нас.

Мы вскочили в машину, поднялись над серым от грязи, пота и злобы людом и стали говорить с безопасной высоты.

– Так выходит мы не в прошлом, а в будущем? Так чего же вы пашете на лошадях?

– А на чём же нам пахать, если весь бензин и солярку наши хозяева приносят в дар богам?

– Ну а боги что делают для вас?

– Для нас ничего. А вот хозяевам и жрецам кое-что перепадает от них.

– А жрецы, что у вас делают?

– Как что? Самые важные пишут молитвы к богам, помельче жрецы пишут молитвы к верховным жрецам. Ну а служители храмов, ловящие объедки жрецов, качают нефть для жертвенника.

– Ну а боги не обижают вас?

– Нас они вообще в упор не видят, не говоря уже о том, чтобы заметили издали. А хозяевам и жрецам, если те разведут жертвенный огонь поярче, то кинут Европа и Дядя Сем немного долларов. Правда, иногда подкинут насосов да труб, чтобы сподручней качать было.

– Ну а нас за что побить хотели? – спрашивает Михей.

– Да не за что, а для чего. Бабка Устинья как-то говорила, что если хорошо стукнуть по родимому пятну, то перестройка может кончиться.

– Ну ладно, прощайте – говорим , - не поминайте лихом, а нам в прошлое пора – и нажали другую кнопку.

Очнулись, смотрим: опять поле, опять пашут сохой. Ну думаем наверное что-то в программе напутали. Присмотрелись, нет – точно в прошлом, если нефтепроводов нет, а в том направлении валом обозы с хлебом, с салом, с пенькой. Подъехали к обозам, спрашиваем, кто и куда, и зачем обозы отправляет.

– Известное дело кто – царица Елизавета Петровна. Это обоз в Голландию за дюжину носовых платков, тот во Францию за флакон душистой воды, а те три в Германию за клеймо, чтобы на лбу «Вор» выжигать, да за клещи, чтобы языки болтливым рвать.

– Да достойный обмен, - согласились мы и прижали кнопку посильнее, может дальше в прошлом ещё дешевле будет.

Очнулись мы на этот раз в камышах, смотрим, бабка рядом с нами сидит, дрожит. То на нас, то на берег посмотрит, где скифы старого вождя хоронят.

Спрашиваем у бабки кто она и что, и почему в камышах сидит?

– Я жена старого вождя, меня хотели вместе с ним в курган закопать, да пока молодых жён ловили, да в сруб бросали, я тихонько в камышах и спряталась.

– А молодой вождь где?

– Молодому вождю хоронить отца некогда. Он собрал все косяки лошадей и отары овец и погнал их к морю синему. Там за них он выменяет у греков и финикийцев сбрую для своего коня, да меч стеклом изукрашенный и будет он вождь хоть куда, другим племенам на зависть. Это ничего, что половина племени с голоду помрёт – помрут старые, да хилые, да ещё те слюньтяи, которые у других кусок мяса отнять не хотят. Такие люди только помеха племени. Хороший воин – голодный воин, хороший воин – свирепый воин.

Хотели мы с вождём о мясе поговорить, да они как увидели нашу машину, так и кинулись на неё с мечами и дубинами; и начали бить её, колотить, разрывать на части – шибко уж им заморские цацки любы. Еле исхитрились на кнопку возврата надавить .

Очухались мы дома – тут на нас родственнички не хуже скифов налетели, но ничего, отбились. Мишка, как всегда, молодец, поднял руку и говорит: «Далось вам это мясо. Я княжеством жалую каждого из вас, кто докажет, что он князь – представьте генеалогическое древо на рассмотрение».

Родственнички опешили, на минуту отступили, а потом снова напустились: - Где же нам древо взять, если все уже за границу вывезли?!

– Ну если нет древа, - вывернулся Михаил, -то хоть генеалогическую лозу найдите.

И кинулась родня на виноградники лозу рубить. Каждый норовит выкорчевать куст поветвистее да и сортом получше, послаще, чтобы и княжение не кислым оказалось, а в оправдание антиалкогольную компанию придумали – дескать, губим на благо народа.

Ну а Михей тем временем давай княжества обшаривать, чтоб ничего лишнего родственникам не оставить. В жертву богам кораблики порезал и ракетки поломал – лишь бы его к себе на Олимп приняли – не захотел Верховным вождем быть, да караваны и нефтепродукты, ведущие к Олимпу обслуживать. Захотелось самому с Европией на Олимпе у жертвенного огня ручки погреть…

…А мы теперь всем миром ищем, кто же это Михиной теще идею подсказал?

***

Продолжение 20 лет спустя.

Как знаменитые мушкетёры, через двадцать лет после написания «Машины» мне захотелось закончить этот рассказ несколько иначе.

Вместо последней строки следует дальше читать.

***

Только зря Михей радовался близости заветного круга, оказался недостижим он как горизонт, как мираж в пустыне… Европия и Дядя Сэм манили Михея амброзией и листьями лавра, а сами из Михиной нефти делали скользкое масло и поливали им, втихаря, крутые склоны Олимпа, чтобы к ним никто не забрался. А родственнички, которых Михей в князья возвеличил, увидев лавр и амброзию, бросились неудержимой толпой к вершине, отталкивая друг друга локтями. Кто упал под ударами соседей, кто на масле поскользнулся и разбился в мрачном ущелье, кто, просто объевшись амброзии, погиб от несварения желудка. Да и мыслимое ли дело, на такой высоте переедать, да ещё стоя на скользком масле.

А Дядя Сэм и Европия взирали с презрением на побоище у своих ног и кричали «Ату его, ату!!!» и бросали в самую гущу дерущихся то прикормку, то приманку, то наживку…

Я же, глядя на всю эту вакханалию, вспомнил, почему-то, капричос Гои Франсиска и так мне стало тошно, когда смотрел на дерущихся родственничков, и так мне стало больно, когда вспоминал недавнее путешествие к «фермерам», что тихонько, пока никто не видит, вывел машину во двор и рванул в эпоху застоя. Захотелось мне немного ещё позастаиваться, лишь бы не видеть ни Пусирайтов, ни беспризорных, ни глупых «родственников», изголяющихся для Европии и Сэма.

***

05. 03. 2014. (Эйфория от присоединения Крыма и надежда на Донбас…)

Владимир Первый Русь крестил, Второй – Царство небесное в коммунизм переименовал, каким будет Владимир третий?

Луч надежды забрезжил над Великой Русской землёй, появилась надежда, что совесть, а не «бабло» восторжествует на планете Земля.