Лорел Гамильтон 14 страница

Второй неожиданностью оказался его спутник. Луи Фейн, доктор Луи Фейн, преподаватель биологии Вашингтонского университета, бойфренд одной из моих лучших подруг, живущий вместе с ней. Ронни, Вероника Симс, сказала бы мне наверняка, что «бойфренд» – слишком молодежный сленг. Она бы предпочла слово «любовник», но для внутреннего монолога я могу выбирать те слова, которые мне нравятся. И вообще затянувшаяся кампания Ронни с целью проводить отношения с Луи лишь по графе секса, не затрагивая эмоций, – не мое дело. Хотя иногда и мое, когда она на меня это вываливает.

Луи ростом пять футов шесть дюймов, худой, но не слабак с виду. Сегодня руки у него были закрыты, но когда он бывал с короткими рукавами, бицепсы у него играли выразительно. Волосы прямые и темные, стрижены коротко, причем недавно – я его на прошлой неделе видела, и они были ниже ушей, а сейчас выше. Лицо лишь чуть‑ чуть угловатое, легкий намек, что мать его родом из Эквадора. Это – и еще черные глаза, даже темнее моих.

Появление Луи было для меня сюрпризом – хотя чего тут странного? Он у Рафаэля правая рука. Каким образом вежливый и мягкий преподаватель колледжа оказался вторым по рангу в группе зверей, состоящей в основном из солдат удачи и бывших уголовников? Это потому что он умен – и совсем не такой мягкотелый, как кажется.

– Милости просим, Рафаэль, царь родере города Сент‑ Луиса! – провозгласил Жан‑ Клод. Официальность приветствия соответствовала тону.

– Жан‑ Клод, мастер города Сент‑ Луиса, ты мне оказываешь честь, приглашая в свой дом. – Он перевел глаза на Ричарда. – Ульфрик клана Тронос Рокке, друг и союзник мой, благодарю тебя, что согласился видеть меня в столь раннее время.

Я стояла достаточно близко и слышала, как резко вдохнул воздух Ричард, и подумала, что при таком вдохе он сейчас что‑ нибудь столь же резкое скажет, но Ричард медленно выдохнул, хотя и неровно, и произнес почти нормально:

– Рафаэль, царь крыс, друг и союзник мой, здесь достаточно еды, будь как дома.

– Благодарю, – ответил Рафаэль и несколько расслабил плечи. Кажется, он тоже опасался реакции Ричарда.

Луи подошел к Ричарду, и они поздоровались по‑ мужски, рукопожатие‑ объятие, когда вроде как плечами стукаются. Я услышала слова Луи:

– Ты прости, что так.

Если Ричард что‑ то и ответил, то я не услышала, потому что Мика обратился к Рафаэлю:

– А леопарды – это такая мелочь, что можно даже не приветствовать ни их короля, ни королеву?

Из всех присутствующих меньше всего я бы ожидала вспышки от Мики. Судя по лицу Рафаэля, он тоже.

– Я не хотел проявить неуважение, Нимир‑ Радж.

– Хотел и проявил.

– Мика… – начала я.

Он мотнул головой:

– Нет, Анита, такое оскорбление мы спустить не можем. Этого нельзя делать.

– Ты наконец нашел то, ради чего стоит драться, Мика? – спросил Ричард.

Он посмотрел на Ричарда холодным взглядом:

– Как бы ты реагировал, если бы Рафаэль тебя игнорировал, но поздоровался со всеми остальными предводителями?

Лицо Ричарда полыхнуло гневом, но тут же стало спокойным.

– Мне бы это не понравилось.

– Жан‑ Клод, тебе нужно научить своих кошек себя вести, – сказал Рафаэль.

Это привлекло мое внимание, и не слишком доброжелательное. Я подошла к Мике, Натэниел подошел к нам, хотя чуть сзади. Мы – король и королева, а впереди царственных особ не встают даже те, кто живет с ними в одном доме.

– Мы не домашние кошечки, – сказала я.

– Ты – слуга‑ человек Жан‑ Клода, а у леопардов нет иной связи с мастером города, кроме как через тебя, Анита. С вампирами города они непосредственно не связаны.

Вокруг началось некоторое шевеление – телохранители нервозно переступили с ноги на ногу. Рафаэль даже на них не глянул – я глянула. На Клодию, которая покраснела.

– На чьей ты будешь стороне, если взовьются флаги войны? – спросила я.

– Ты правда думаешь, что можешь бросить мне вызов? – спросил Рафаэль, забавляясь ситуацией.

Я не отреагировала, не отвела глаз от Клодии. Мика смотрит на Рафаэля, и если мне нужно будет посмотреть на царя крыс, он даст мне знать.

– Клодия, Фредо, отвечайте! Вы – наши телохранители, но он – ваш царь. Если дело обернется плохо, мы можем на вас рассчитывать или нет?

– Это мои люди, – ответил Рафаэль. – Их верность принадлежит мне.

Тут я посмотрела на него наконец – не слишком дружелюбно.

– Тогда пусть выйдут отсюда, и немедленно. И чтобы тут же пришли гиены и волки.

– Они моим уступают по классу, – сказал Рафаэль.

– Пусть так, зато я хотя бы могу им доверять.

Клей уже включил рацию и передавал мое распоряжение.

Рафаэль обернулся к Жан‑ Клоду:

– Здесь у тебя командуют леопарды, Жан‑ Клод? Мне говорили, что это так, но я до сих пор не верил.

Он отвернулся от нас, как от несущественной мелочи.

Меня подмывало вытащить пистолет, но я знала, что мне ни за что не успеть, когда здесь Фредо и Клодия. Еще важнее, что я не собиралась все же стрелять в него из‑ за оскорбления, а пистолет никогда нельзя вытаскивать, если не собираешься стрелять. И я не собиралась, но уж очень мне хотелось хоть как‑ то стереть надменность с физиономии Рафаэля.

В комнату рысью вбежали волки и гиены – нашего народу стало сразу больше, чем крысолюдов. И узел, свернувшийся у меня под ложечкой, стал чуть слабее.

– Рафаэль, – спросил Ричард, – зачем ты это делаешь?

– Что именно? – переспросил он. – Обращаюсь с леопардами как силой меньшей, чем им хочется себя считать?

Тут Ричард позволил себе выразить свое искреннее удивление:

– Ты нарочно хочешь довести Аниту?

– Я пришел для переговоров с мастером города и его триумвиратом власти. Его подвластным зверем и его слугой‑ человеком.

– Я еще и королева леопардов, и мой подвластный зверь – леопард, – сказала я. – Нельзя оскорблять половину моей силы, если ты хочешь вести переговоры с другой половиной.

– Именно, – ответил Рафаэль.

– Что? – переспросила я.

– Ты сказал что хотел, Рафаэль, – заговорил Жан‑ Клод.

Я посмотрела на одного, на другого.

– Я не поняла, что он сказал.

– Я тоже, – поддержал меня Ричард.

– Я годами работал, чтобы выстроить из крысолюдов силу, с которой считаются, с которой договариваются, которую нелегко сбросить со счетов. Нарцисс мне не нравится, но и он по‑ своему выковал из гиенолаков силу, с которой считаются. – Он показал рукой на нас, единственных здесь троих леопардов. – Леопарды были игрушкой у волков, когда лупой была Райна, а Габриэль, их предводитель, был пешкой в ее руках. Потом Анита убила их обоих, стала лупой у волков и пыталась защищать леопардов. Я был рад, что у леопардов появился настоящий защитник, для которого они не расходный материал. Ни одна группа не заслуживает такого обхождения, какое они терпели в лапах Габриэля.

Он шел к нам медленно. Ничего зловещего в этом не было, но я подавила порыв шагнуть назад. Почему‑ то мне не хотелось сейчас, чтобы он был близко ко мне… к нам.

А Рафаэль говорил, спокойно приближаясь:

– Потом Анита стала больше, чем просто человеком с необычными силами. Судя по всему, она в одно из ближайших полнолуний может оказаться истинным оборотнем.

– И что? – спросила я. – Что, если я все‑ таки в конце концов покроюсь мехом?

– Леопарды – не звери зова Жан‑ Клода, они твои. Но ты не вампир. Ты – королева леопардов, но ты не оборотень‑ леопард. Ты лупа у волков, но ты не вервольф. Теперь еще и львы откликаются на твой зов. Если бы только Джозеф и его прайд могли дать тебе кого‑ нибудь, достойного выбора, ты бы привязала к себе еще одного зверя. Львы слабее даже леопардов, но если бы ты нашла между ними пару себе, они бы поднялись, стали бы сильны – совершенно этого не заслуживая.

Я начинала понимать, к чему он ведет, и даже понимать, почему он предложил себя в пищу.

– Ты делаешь все по правилам, – сказала я, – и вдруг откуда ни возьмись выскакивает карта‑ джокер, и вот – группа, которая по твоим меркам слаба, получает больше связей с Жан‑ Клодом, чем ты. Леопарды – малочисленная группа, но они близки к вампирам, а потому сильны. Ты думаешь, что то же произойдет и со львами.

– Да, – ответил Рафаэль.

– И ты серьезно предлагаешь себя Аните как pomme de sang, потому что это единственный способ приблизиться к структуре власти, – сказал Ричард.

Рафаэль кивнул и поднял на него взгляд:

– Прости меня, друг мой, но если я не могу гарантировать безопасность своего народа силой оружия и традиционными методами, то я ради этой цели готов и продаться.

– Леопарды в моем мнении не выше вас, Рафаэль, – сказал Жан‑ Клод.

– Если будет выбор, спасать крыс или спасать леопардов, кого ты выберешь?

– Такого выбора не будет, – ответил Жан‑ Клод.

– Вероятно, нет, но может быть выбор между крысами и гиенами. Нарцисс не друг мне, а его народ теперь стал подвластным зверем Ашера.

– Ашер здесь не хозяин, – ответил Жан‑ Клод.

– Нет, но ты его любишь, и уже не первые сто лет. Это сильная связь, Жан‑ Клод. Если Ашер будет шептать достаточно сладко, откажешь ли ты ему и его зверям? Или встанешь с ним против моего народа?

– Ты собираешься объявить войну гиенам? – спросил Жан‑ Клод почти шутливо.

Но я знала эту интонацию: так он говорил, когда боялся оказаться прав.

– Нет, но мы не животные, никто из нас, – ответил Рафаэль.

– Наш предводитель не намерен начинать с тобой войну, царь крыс.

Это сказал Римус.

Рафаэль покачал головой.

– Ты как раз одна из причин, почему я боюсь войны, Римус. Когда ваш предводитель, ваш Оба, принимал только всяких там каратистов да штангистов с красивыми мышцами, не знавшими реальной схватки без всяких рефери, я не волновался. А вот ты – настоящий, Римус. Он теперь нанял несколько отставных военных и полицейских.

– Он это сделал после того, как Химера захватил его народ, – возразила я. – Тогда Нарцисс понял, в чем разница между вышибалой и солдатом. На горьком опыте понял – он тогда много своих потерял.

– И ради него ты убила Химеру, – обратился наконец ко мне Рафаэль.

– Ради нас всех. Он бы крыс тоже не оставил в покое.

Рафаэль наконец подошел к нам. Я подавила желание схватиться за руку Мики – ничего угрожающего Рафаэль не сделал, только нависал над нами своими шестью футами. Обычно рослые меня не подавляют, но что‑ то сегодня было в нем особенное. Нехорошее.

– Мы слишком сильны были, чтобы Химера решился напасть, а крысиной ликантропии в его теле не было.

– Он захватывал и группы того вида, на который у него ликантропии не было, – возразила я.

– Будь у меня хоть какая‑ нибудь тяга к мужчинам, я бы предложил себя Жан‑ Клоду и закрыл вопрос.

Я даже не пыталась скрыть потрясения. Схватила Мику за руку, будто мир закачался и надо было за что‑ то уцепиться. Рафаэль не говорил таких вещей никогда.

– Но мужчины меня не интересуют, поэтому приходится выбирать иной вариант. Я предлагаю себя тебе, Анита, потому что ты защищаешь тех, с кем делишь постель. И что‑ то в тебе есть, что увеличивает силу твоих любовников. Я не понимаю, в чем тут дело, но Натэниел – прекрасный пример, как самый последний оборотень вырастает невероятно – и все благодаря тебе, Анита.

Натэниел тронул меня за плечо. Я вздрогнула, потом подалась к его прикосновению, чуть подальше от странного сегодня Рафаэля. Он боялся, я это чувствовала.

– Что из поступков Нарцисса заставляет тебя думать, будто твоим крысам грозит опасность? – спросил Жан‑ Клод.

– Что ты слышал? – уставился на него Рафаэль.

– Ничего. Даю тебе свое слово чести, что ничего не слышал, но ты осторожен и умен. Так себя вести несвойственно тебе, Рафаэль, и лишь нечто очень серьезное и опасное могло тебя заставить прийти к нам таким образом. – Жан‑ Клод сел на диван и предложил: – Садись с нами, поешь с нами и расскажи, что сделал или сказал Нарцисс такого, что вызвало у тебя желание так говорить с ma petite.

Рафаэль закрыл глаза, сжал руки в кулаки.

– Твое слово чести, что ты не знаешь. Этого не может быть.

– Чего не может быть, mon ami? Расскажи нам. Мы союзники и друзья, нам не годится разговаривать угрозами и надменными жестами.

Мика потянул меня за руку – чуть дальше от Рафаэля и чуть ближе к еде. Мы не пятились от царя крыс – просто отходили поесть. Ну, понятно, но мы сохранили лицо, да и есть мне хотелось. Уж чего бы там ни стряслось, а я еще кофе не пила. Это одно из побочных следствий ardeur ’а и почти‑ ликантропии: я не могу не есть. То есть это чревато последствиями: либо секс, о котором я потом пожалею, либо тело разрывается на части, не в силах решить, каким именно зверем оно хочет стать.

Наконец‑ то все получили еду, и Рафаэль перестал быть таким уж странным и пугающим. Они с Луи устроились в полуторном кресле, охранники‑ крысы встали у него за спиной. Мы заняли диван – там хватило места всем, кроме Натэниела. Он свернулся у моих ног, выгодно оттененный своим скудным кожаным нарядом. Единственный в помещении, кто умел быть соблазнительнее, – это был Жан‑ Клод, а он был жуть до чего деловой сейчас. Хотя и соблазн бывал для него деловой необходимостью, но не сегодня.

Я взяла себе круассан, сыра и фруктов и в двадцатый раз уже задумалась, как бы устроить в подземелье «Цирка» настоящую кухню – эти заказные завтраки чертовски однообразные. Но кофе был хорош. Я его пила черным – первая чашка у меня всегда черный кофе. Этакий шлепок себе по морде, чтобы проснуться.

– Итак, – начал Жан‑ Клод, – говори, Рафаэль, друг мой. Что сказал или сделал такого Нарцисс, что так тебя обеспокоило?

– Он сказал, что предложит себя Аните как pomme de sang, и в результате этого и своей связи с Ашером, твоим любимым, он станет предводителем второй по силе группы животных в Сент‑ Луисе. После волков.

– Он это сказал тебе? – спросил Жан‑ Клод.

– Нет, не мне лично.

– Как же ты об этом узнал?

– Одному из моих крысолюдов нравится, как Нарцисс занимается любовью. Нарцисс сейчас вне себя, что подвластным зверем Ашера оказалась гиена. Он предложил Ашеру себя в качестве зверя его зова, но был отвергнут.

Не знала, – подумала я.

– Ашер был польщен, – сказал Жан‑ Клод, – но мы оба сочли, что другие группы будут тревожиться, если Нарциссу окажут такую честь.

Я старалась не смотреть на Жан‑ Клода, потому что должен же был кто‑ то мне сказать? Я пила кофе и пыталась ничего не выразить на лице – это у меня не всегда хорошо получается. И слишком быстро пила, чтобы получать от кофе удовольствие, зато ничего не выдала. Ну, надеюсь, что не выдала.

– Но Ашер ходит в клуб Нарцисса, и это развлечение ему нравится.

Клуб Нарцисса был в основном предназначен для бондажа и подчинения, так что «развлечение» могло пониматься очень широко. Я не знала, что Ашер туда ходит. Вообще‑ то быть среди своих зверей – ощущение приятное, по себе знаю. Мне нравится среди леопардов, волков, даже среди львов. Но, кажется, тут много что происходило, а я прохлопала… и это мне не нравилось.

– Ашеру нравится то, что предлагает клуб, но наиболее личные предложения Нарцисса он отклонил – и снова‑ таки потому, что какая‑ нибудь другая группа зверей могла бы отрицательно воспринять столь явный фаворитизм, – сообщил Жан‑ Клод.

– Однако Нарцисс явно считает, что Ашер поддастся его чарам, и это только вопрос времени.

– Он знает Ашера не так хорошо, как ему кажется, – возразил Жан‑ Клод.

– Но Ашер любит бондаж, – сказал Рафаэль.

Жан‑ Клод пожал плечами – поразительное это галльское движение, означающее все и ничего. В частности оно могло означать, что Рафаэль прав, а для меня это снова новость. Так что же еще мой мастер от меня скрывает?

– Если Нарцисс сможет соблазнить твоего Ашера, он это сделает. И попытается соблазнить тебя, – сказал Рафаэль.

– Нарцисс уже пытался меня соблазнить, – ответил Жан‑ Клод. – У него не вышло.

– Он говорил, что Николаос, прежний мастер города, отдавала ему тебя несколько раз. Хвастался знанием твоего тела – и тем, что делал с ним. – Рафаэль всмотрелся в лицо Жан‑ Клода так же пристально, как до того в мое. И будто бы даже старался смотреть глаза в глаза, что с вампирами не всегда разумно.

Жан‑ Клод обратил к нему красивое и ничего не выражающее лицо.

– Тебе он не хвастался, – сказал он.

– Ты в этом уверен?

– Весьма. Он любит поговорить в процессе… в процессе. Мог бы говорить обо мне, занимаясь чем‑ то похожим с кем‑ нибудь другим. Я бы даже удивился, если бы этого не было. Очень любит сопоставлять и противопоставлять и своих любовников, и своих жертв.

– И ты был его любовником?

– Нет, я был его жертвой. Николаос отдала меня ему без защитного слова, и мне, чтобы он прекратил делать со мной то, что хотел, приходилось полагаться только на свой скромный дар убеждения.

Рафаэль рассмеялся резко и невесело.

– Скромный дар! Ложная скромность, судя по тому, что я слышал. Нарцисс дорого бы дал, чтобы снова получить тебя… в жертвы.

– Он говорил.

– Кажется, он уверен, что Ашер – это ключ к твоей постели. А если не Ашер, то Анита. Он искренне верит, что через их посредство найдет снова путь к твоему либидо.

Наконец‑ то тема, на которую я могу говорить, не выдавая своей неосведомленности насчет Ашера и гиен.

– Насчет меня и Нарцисса можете не волноваться. Не мой тип.

Рафаэль кивнул с серьезным лицом. Кажется, он сегодня еще не улыбнулся.

– А я твой тип, Анита?

Ричард рядом со мной напрягся. Я обернулась, глянула на Жан‑ Клода по другую сторону от Ричарда.

– Могу я говорить просто? Не переверну ничью политическую тележку с яблоками?

– Говори, и посмотрим на результат.

Не слишком поощрительное высказывание, но я воспользовалась разрешением.

– Ты красив, и если бы речь шла о свидании, было бы, о чем говорить. Но ты хочешь сразу перескочить к сексу, а для меня это не просто.

Он посмотрел на меня – очень критическим взглядом. И я ответила взглядом недовольным:

– Да, у меня много любовников. Но случайных среди них нет, Рафаэль.

Он перевел дыхание, сделал глоток из чашки и сказал:

– Может быть. Но быть твоим любовником – это, видимо, повышает силу каждого мужчины, которому ты… отдаешь себя.

– Это не так.

– Назови хоть одного, который не приобрел бы от этого силу.

– Трех могу назвать. Лондон, Реквием и Байрон.

– Первые два были мастерами еще до того, как ты с ними спала. Трудно судить, с какой силой они сюда прибыли и какую могли здесь приобрести. Байрон спал с тобой только однажды. Кажется, что этого недостаточно. – Он поставил чашку на блюдце. – Хорошо: твои регулярные любовники приобретают силу.

– Мне кажется, ты меня переоцениваешь.

Рафаэль передал тарелку Луи – тот встал и поставил ее на стол, будто ему велели. Рафаэль посмотрел на меня – так, будто видел меня насквозь и стену за мной. Таким взглядом человека изучают, взвешивают и оценивают. Я сумела под этим взглядом не поежиться, но усилий это потребовало значительных.

– И что? – спросила я.

Он посмотрел на Жан‑ Клода:

– Она не знает?

– Не уверен, что понимаю смысл твоего вопроса, – ответил Жан‑ Клод.

– Жан‑ Клод, каждый из любовников Аниты увеличивает свою силу. Ашер был мастером только по названию – ну, почти, – но с тех пор, как он оказался у нее в постели, у него так прибавилось силы, что он мог бы иметь свою территорию. И имел бы, но он слишком любит вас обоих, чтобы с вами расстаться. Натэниел был жертвой для каждого желающего – сейчас это личность, с которой приходится считаться. И ты лично приобрел больше силы, чем вообще мечтать мог.

– Ты считаешь, что это ma petite дала мне силу, а не я поделился с нею своей?

– У нее есть свой триумвират силы, Жан‑ Клод. Свой слуга‑ вампир – Дамиан.

– Я не серый кардинал, Рафаэль. Поверь мне, Жан‑ Клод достаточно силен для нас обоих.

– Да, но большую часть своей силы он набрал после того, как ты стала его любовницей.

– Я набрала силу после того, как он сделал меня своим слугой, – возразила я, – а не наоборот.

– Я разговаривал с некоторыми крысолюдами в Европе, – сказал Рафаэль. – Они говорят о вашей Белль Морт, создательнице вашей линии, будто она умеет передавать силу своим любовникам, если хочет.

– Белль Морт ни с кем силой не делится, – возразил Жан‑ Клод.

– Нет, но она имеет такую возможность: с помощью секса делать своих любовников сильнее. Ходят легенды, что она своим прикосновением создавала императоров и королей. В ее постели менялось лицо Европы.

– Да, она правила из своей спальни, но не так, как ты думаешь. Она выбирала сильных, тех, кто мог дать ей то, чего она хочет. И я не набрал силу в ее постели, я сотни лет был ее игрушкой. И Ашер тоже.

– Мастера городов часто убивают собственных детей‑ вампиров, если те становятся слишком сильны. Это так? – спросил Рафаэль.

– Некоторые так поступают.

– Но не странно ли, что многие вампиры, почти бессильные вблизи Белль Морт, чем дольше с ней разлучены, тем больше набирают силы?

– Что ты хочешь сказать, Рафаэль?

– До меня доходили слухи, что некоторые мастера умеют придерживать силу своих приверженцев.

– Некоторые – да, но я не думаю, что Белль из их числа.

– Почему бы и нет?

Жан‑ Клод снова ответил тем же пожатием плеч.

Честно говоря, не понравилось мне, что крысы так хорошо информированы. Я однажды видела, как мастер вампиров набрал новые силы, оказавшись в Америке, далеко от своего прежнего мастера. Но я не знаю, нарочно это было сделано или нет. Мне все чаще приходит в голову вопрос, не выделяют ли сильные мастера что‑ то вроде гормона, задерживающего развитие силы у окружающих. Проверить это невозможно, но кое‑ что из того, о чем говорит Рафаэль, я видела собственными глазами.

– Крысы есть в каждом городе, – сказал Самсон. И прозвучало это так, будто мы опять о нем забыли.

– Есть, – кивнул Рафаэль.

Я представила себе сотни крыс, бегающих в стенах, слышащих все – и что слышат они, то слышит и царь крыс. Так это и есть? На самом деле? Хотелось спросить, но непонятно было, как при таком настроении он отнесется к вопросу.

– Я – сын двух больших сил, но тебе было безразлично, что ты оскорбил меня, – продолжал Самсон.

– Я не знаю, кто ты для Жан‑ Клода и Аниты.

– И ты решил не замечать меня и посмотреть, как я отреагирую?

Рафаэль кивнул.

– Я следующий в очереди кандидатов в любовники Аниты.

– Отчего же ты ждешь так долго?

– Право дамы – заставлять мужчину ждать.

Очевидно, они говорили обо мне, но так, будто я не слышу этого разговора или не понимаю его.

– Допустишь ли ты, чтобы я опередил тебя в этой очереди?

– Нет, – покачал головой Самсон.

Рафаэль обернулся к Жан‑ Клоду:

– Это твое последнее слово – что сын морского царя для тебя важнее, чем я, чем мои крысы?

– Это не то, что здесь было сказано, Рафаэль.

– Я считаю, что зверь, который приходит в твою постель или постель Аниты, для тебя важнее, Жан‑ Клод. Можешь это опровергать, если хочешь, но пудинг сам свидетельствует о своем вкусе.

– Нет, необходимо его съесть, потому что с виду все пудинги сладкие.

– Так я или кто‑ нибудь из моих для тебя с виду сладкие? – спросил он.

Реакцию Клодии я почувствовала через всю комнату. Вспышка силы, будто метафизическая пощечина, напомнившая, какая мощь заключена в этой женщине. Этот выплеск жара ясно и отчетливо дал всем понять: какой бы вкусной кто ее ни считал, в эти игры она играть не будет.

Рафаэль шумно выдохнул и повертел шеей, будто шлепок энергии оказался тем сильнее, чем ближе к его источнику.

– Я не стану никого из моих крыс силой загонять в чужую постель. Но если кто‑ то из них согласится по собственной воле, возьмешь ли их как доноров плоти и крови?

– «Плоти» – это как? – уточнила я.

– Это секс.

Ричард шевельнулся на диване рядом со мной и сказал:

– Крысы никому не дают кровь. Это был один из первых твоих законов, когда ты стал королем. Николаос подвергла тебя пытке, когда ты запретил крысам кормить ее вампиров.

– Она была не в себе, и чем дальше от нее, тем безопаснее для моего народа. К Жан‑ Клоду чем ближе, тем безопаснее.

– И ты правда разрешил бы своим крысам быть шлюхами крови? – Ричард был почти шокирован.

– Разрешил бы.

– Ты думаешь, если некоторые из твоих крыс войдут в наши спальни, народу твоему будет безопаснее жить? – спросил Мика.

– Что бы решил ты на моем месте?

– Не это, – ответил Ричард.

– Я спрашиваю Нимир‑ Раджа.

Ричард неловко поерзал, а Мика наоборот устроился поудобнее.

– Я уже сделал то, что предлагаешь ты.

Рафаэль кивнул:

– Ты предложил себя Аните и Жан‑ Клоду, и теперь твой пард, одна из самых малочисленных групп в округе, защищен лучше всех других групп во всем Сент‑ Луисе. Много ли твоих леопардов дают кровь вампирам?

– Почти все.

Рафаэль развел руками, будто говоря: «Видите? »

Я хотела было с ним поспорить, но постаралась быть честной. Здравы ли его рассуждения? У нас Мика отвечал за горячую линию мохнатой коалиции, а потому постепенно становился тем, к кому прежде всего обращались все члены сообщества ликантропов. Он служил связующим звеном между нами и широкой общественностью, и даже телевизионное время у него росло. Он отличную давал озвучку.

Леопардов было меньше, чем почти любого другого вида, однако задевать их никто не решался. Дело в том, что Жан‑ Клод, или я, или наши люди взяли себе привычку убивать каждого, кто их обижает.

Я посмотрела на царя крыс и тихо сказала:

– Вот черт.

– Да, – согласился он.

Я посмотрела на сидящих на диване Ричарда и Жан‑ Клода:

– Нельзя же сказать, что он ошибается?

– Некоторые его рассуждения я не берусь оспорить, – произнес Жан‑ Клод.

– Нет, – возразил Ричард. – Он не может быть прав.

– Я не сказала, что он прав, Ричард. Я только сказала, что в его словах нет ошибки.

– Бессмыслица. Если нет ошибки, значит, он прав.

Ричард повернулся ко мне, заслонив от меня Жан‑ Клода – своими широченными плечами.

– Он прав в том, что наши любовники – в большей безопасности. Он не прав, если думает, что мы не вступимся за крыс, если им кто‑ нибудь станет угрожать.

– Вас с нами связывают только контракт и деньги, – ответил Рафаэль. – Мне было бы спокойнее, если бы связь была более интимной.

– Мы дали тебе слово чтить наш с тобой договор, – сказал Жан‑ Клод.

– Но у вас такой же договор с гиенами. А я не верю, что Ашер так и будет отказываться от премии, которую навязывает ему Нарцисс.

– Считать Ашера слабым – ошибка, Рафаэль. Он отнюдь не таков.

– Ты его любишь, это мешает тебе видеть ясно.

– Я мог бы на это возразить, что ты его не любишь, и это мешает тебе видеть ясно.

– Прикажи ему не заключать интимную связь с гиенами, и это меня удовлетворит.

– Я бы не стал отдавать такого приказа, – ответил Жан‑ Клод.

– У тебя нет права просить об этом Жан‑ Клода или Ашера, – сказал Мика.

– Что бы ты сделал на моем месте, Нимир‑ Радж?

– Я бы предложил себя с меньшей враждебностью. В случае отказа я бы стал предлагать других из моего народа, пока не взяли бы кого‑ нибудь как пищу и, хочется надеяться, одного или нескольких, кто привлек бы чей‑ то взор как сексуальный объект.

– И я это делаю неверно?

– Да.

– К действиям в этой политической области я не готов, – сказал Рафаэль. – Научи меня, Мика. Помоги.

Мика вздохнул, сдвинулся к краю дивана и глянул за плечо Ричарда на Жан‑ Клода:

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Помоги ему, если можешь.

Мика оглянулся назад, на меня. Мы поняли друг друга с одного взгляда, я пожала плечами и сказала:

– Ну, помоги, наверное.

Мика сел ровнее и обнял меня рукой за плечи, отчего Ричарду пришлось чуть отодвинуться. Я не думаю, чтобы Мика его хотел заставить это сделать, он хотел лишь дотронуться до меня, а после сегодняшней ночи была возможность, что Ричард тоже против случайного прикосновения не возразит. Но, очевидно, проблемы Рафаэля всколыхнули у Ричарда его собственные чувства. Блин, даже у меня какие‑ то всколыхнули – я только еще не разобрала, какие.

– Доноры крови будут приняты с благодарностью, – сказал Мика, – и некоторые из твоих крыс уже предложили питать ardeur Аниты.

– Но она ни к кому из них не притронулась.

– Ты пока что не прислал ей еще никого, кто ей бы достаточно понравился.

– Поможешь мне выбрать таких?

– Ребята, – сказала я. – Ребята, я здесь сижу, вы не забыли? Не надо говорить так, будто меня здесь нет.

– Тогда выбери ты, – сказал он.

Я нагнулась так, что волосы закрыли лицо:

– Я ж не то имела в виду!

– Она любит смазливых, – сказал Ричард, – а это не то качество, за которое ты принимаешь в стаю.