ГЛАВА ВТОРАЯ 1 страница

Ненависть приходит к людям по‑ разному. Иногда она вспыхивает в одночасье, яростная и безудержная, как извержение вулкана; иногда разгорается потихоньку, так, что и не уловишь, когда ее слабое тление превращается в пожар; иногда проявляется комбинацией первых двух вариантов: тлеет‑ тлеет – и вдруг сыпанет искрами и забушует…

Алишия ненавидела тихо. Днем за днем она копила тревоги и обиды, скрежетала зубами от унижения, которое неизменно испытывает любой, попадающий в зависимость от другого и оказывающийся замешанным в деле с шантажом, пусть даже в пассивной роли заложника. Собственно говоря, эта роль Алишии особо не подчеркивалась, но этого и не требовалось.

Обиднее всего было, что до поры до времени Алишия и сама не догадывалась, для чего ее вызвали в Парадиз: приглашение казалось ей естественным, но то, что последовало за ним…

Нет, никто не ограничивал ее свободы, никто ей не угрожал – лишь одно место на земле было закрыто для нее, а ее жизнь оберегалась, быть может тщательнее, чем жизнь американского президента, и была в большей безопасности: никто не был заинтересован в ее смерти, особенно те, кто привык убивать. Мало того, Алишия не удивилась бы, узнав, что, пожелай она уйти из жизни сама, почти наверняка рядом оказался бы кто‑ то, который сделает все, чтобы ей помешать. К счастью, у Алишии не было склонности к суициду, и потому любые рассуждения по этому поводу являлись чисто теоретическими.

Итак, ее берегли. Но ведь у приговоренного к казни человека чуть ли не большую часть душевных страданий вызывает не страх перед смертью, а протест против того, что некто (или нечто) со стороны властвует над тем, что, казалось бы, безраздельно принадлежит ему самому – над его жизнью. Алишии ничто не угрожало, но жизни своей она была не хозяйка, и одно это могло привести ее в бешенство. Чем больше она думала об этом, тем злее становилась.

Сегодня она была нужна, а завтра?

Постепенно мысли о собственном положении и дальнейшей судьбе стали преследовать ее не только днем, но и во сне. Чтобы она ни делала: отдыхала ли, смотрела ли кино, или просто бродила по городу, – она помнила о невидимом взгляде, следящем за ней. В то же время и обеспечиваемая безнаказанность будоражила ее воображение, и Алишия начинала грезить о том, что однажды наберется смелости и плюнет своему врагу в лицо. Он был горд, да, но корыстолюбие доминировало среди прочих черт его характера, и потому он мог бы ей простить даже такое… Нет – не простить: утереться, перетерпеть, прочувствовать, что и он не всесилен и между несколькими удовольствиями можно выбирать. Или – выгода, или – моральное удовлетворение…

Постепенно мысль о плевке… нет, о пощечине (немного поразмыслив, Алишия пришла к выводу, что плеваться слишком вульгарно, а пощечина даже лучше соответствовала сути ее отношения ко Льву) превратилась почти в навязчивую. Закрыв глаза, Алишия без труда представляла себе его перекошенное от удивления лицо, видела, как оно меняется, как Лев борется с возмущением, как загорается злостью – и как отступает перед ней, загоняя ее обратно.

Конечно, существовала и другая вероятность: Лев все‑ таки прикажет ее убить. Но это означало бы одно: что он больше не нуждается в Алишии как в заложнице. Если же учесть, что она и так знала слишком много, чтобы он позволил себе роскошь оставлять ее в живых, Алишия не теряла ничего…

Постепенно страх нарваться на «второй вариант» начал уменьшаться; вера же во вседозволенность, какая может быть дана только очень нужному человеку, напротив, росла, да и ненависть неплохо ей помогала.

«А почему бы и нет? – думала Алишия. – Почему бы не крикнуть на глазах толпы, что он – подлец, сволочь и преступник? Ну что я теряю? Ничего. В таком случае почему я до сих пор этого не сделала? »

Поставив вопрос вот так, ребром, Алишия и сама удивилась, почему ее желание до сих пор не было осуществлено. В ее черных глазах заплясали огоньки, до сих пор тихо тлеющая ненависть начала разгораться, разгораться…

Алишия сорвалась с места и закружилась по комнате; теперь ей оставалось только одно: добраться до Льва, когда тот решит показаться на людях. Она не сомневалась, что ждать не придется долго: в газетах писалось, что вечером ожидается прием у губернатора.

Алишия прекрасно знала, что ее недруг обязательно там появится: находящимся у верхушки общества сложно разминуться. Итак, ей оставалось подождать до вечера и…

* * *

В этот день волны выдались несколько более мощные, чем обычно. Белые барашки качались на гребнях, обычно розовый от человеческих тел пляж был сер и пуст.

Весь этот неспокойный пейзаж мог бы послужить неплохой иллюстрацией к состоянию души Дикого Билла. Не случайно он смотрел в окно так внимательно и с таким особым выражением лица. Он прекрасно знал, о чем собирается сообщить ему Джо: сидящий в кресле коротышка‑ инспектор уже успел ввести его в курс дела.

Джо посмотрел на капитана, на волнующееся море, на фотографии с регатой – на картинках волны были выше и круче – и снова вернулся к исходной точке.

Дикий Билл ждал.

– Мне очень жаль, – начал он, время от времени поглядывая на полицейских, – но я вынужден вам сообщить об этом. Тейлора убили.

Инспектор Син нетерпеливо заерзал в кресле, его взгляд стал колючим и острым.

– Вы его знали? – обратился он к Джо.

– Да, сэр.

– Вы не знаете, кто это сделал? – не обращая внимания на полицейского, поинтересовался Дикий Билл.

– Пока нет, но мы узнаем, – отрапортовал Джо и резко замолчал, заметив, что при этих словах круглое лицо коротышки оживилось.

Капитан Вудворт оторвался от окна и повернулся лицом к остальным собравшимся в комнате. Затем оперся руками о стол и заговорил:

– Инспектор Син утверждает, – бросил он взгляд на полицейского, и продолжил, дождавшись его ответного кивка, – что Тейлор торговал наркотиками и, наверное, обманул кого‑ нибудь из своих клиентов…

Джо поджал губы. Ох уж эти полицейские – как только причина убийства им неясна, они где угодно стараются приписать ее махинациям, связанным с наркотиками!.. Где наркотики – там и мафия, а где мафия – там и концы в воду. Иди ищи убийцу по всему свету.

– А мы думаем, что его шантажировали, – решил помочь инспектору Джо, но не рассчитал. На лице полицейского появилась гримаса явного недовольства – похоже, инспектор Син имел причины не любить, чтобы кто‑ то сомневался в выдвинутых им версиях.

– Откуда вы знаете? – недовольно спросил он и тотчас шепнул что‑ то нагнувшемуся к нему второму полицейскому.

– Он мне сказал, – немного растерявшись, но не подав виду, пояснил Джо. – Его жена была похищена и увезена‑ на остров Черная Борода. Он, наверное, боялся, что ее тоже убьют.

Чем больше говорил Джо, тем сильнее мрачнел полицейский. Если в начале разговора его можно было сравнить с тучей, то к концу – с тучей грозовой, из которой вот‑ вот блеснет молния и уж наверняка прогремит гром.

Так и случилось. Лишь несолидная комплекция отчасти снизила эффект от взрыва его гнева, придавая ему несколько комичные черты.

– Ерунда! – взлетел с кресла коротышка (можно было подумать, что перед этим он сел на гвоздь или само кресло невзначай пнуло его под зад). – Что вы мелете? Остров Черная Борода принадлежит профессору Сэнбону. Зачем этому всеми уважаемому ученому, известному человеку шантажировать ничтожество вроде Тейлора?

Вопрос был резонным – всего несколько часов назад и сам Джо поверил бы, что ученому незачем заниматься такой странной деятельностью, но…

Но было нечто, заставляющее его поверить. Пусть незначительное, не являющееся серьезным доказательством, но было.

Том Тейлор перед смертью говорил, что пехотинцы были нужны какому‑ то «Льву» для биологических опытов. Стало быть, ученый прекрасно вписывался в общий расклад. Конечно, это ничего не объясняло, быть может, даже запутывало еще больше (Джо с трудом представлял себе, чтобы Зло занималось еще и наукой), но зато устраняло противоречия внутри самой пошатнувшейся системы объяснений.

Зато Дикому Биллу последнее замечание инспектора не понравилось совсем. Его взгляд запрыгал, как бы взвешивая, кто заслуживает большего доверия – Джо или инспектор.

Джо, безусловно, говорил странные вещи, но он был человеком со стороны, далеким от местных дел и кроме того – рейнджером. Однако даже самые абсурдные его заявки насчет японских убийц подтверждались другими свидетелями. Да и Том, действительно, переменился слишком резко, так что легче было поверить, что он стал жертвой шантажа, чем преступником: последнее, помимо всего прочего, затрагивало и личную честь капитана.

С другой стороны, версия полицейского была простой и ясной, не требовала веры в чудеса и все раскладывала по полочкам. Что ни говори, а инспектор Син был профессионалом в своем деле.

Но ведь и Джо был профессионалом в своем роде…

Да, здесь было от чего теряться в догадках.

– Что ж, – неопределенно хмыкнул Дикий Билл, все еще не решаясь отдать предпочтение ни одной из версий, – это естественно… Но, может быть, нам все же стоит взглянуть на остров?

При этом, казалось бы, невинном предложении инспектор снова чуть не подпрыгнул на месте.

«А это еще что? – заметил Джо. – Откуда такая горячность? Не нравишься ты мне что‑ то, инспектор… Вроде ты нелеп, смешон, но есть в тебе нечто скользкое, неприятное… Вот что. Больше ни одного слова ты от меня не услышишь, разве что я получу на руки убедительные доказательства, что тебе стоит верить… или – не верить».

– Это невозможно! – провозгласил Син, тряся в воздухе указательным пальцем. – Вы хоть понимаете, что предлагаете? У профессора Сэнбона безупречная репутация! Мне потребуется специальный ордер, подписанный губернатором, и уж я не осмелюсь обратиться к нему с такой просьбой. Губернатор будет в ярости от одного только такого предположения.

«Да, похоже я погорячился, – заключил Джо, дослушав его до конца. – Хотелось бы мне посмотреть, что за фрукт этот губернатор, раз инспектор так перед ним пресмыкается… или все же дело не в губернаторе? Осторожней, Джо, лучше перестраховаться…»

– Да? – с усмешкой спросил Вудворт. Уж ему‑ то губернатор был хорошо знаком, и преувеличенный страх инспектора перед этим мягкотелым и довольно безынициативным человеком казался капитану просто забавным.

– Конечно, капитан, – тоном, которым произносятся только общеизвестные истины вроде «дважды два – четыре», подтвердил инспектор Син. – Он будет просто в ярости, – при этих словах Дикий Билл не сдержал улыбку: губернатор в ярости – это было нечто новенькое. – И помните, вы здесь – гости! – голос инспектора делался все пронзительнее и неприятнее; приблизительно те же нотки часто можно встретить у мелких декоративных собачек, когда они пытаются изобразить рычание. – Вы не можете врываться на территорию, являющуюся чужой частной собственностью без достаточных на то оснований.

Инспектор Син встал, стараясь показать всем своим видом, что не хочет и минуты оставаться рядом с людьми, способными так неуважительно отнестись к чужой частной собственности.

Капитан Вудворт и не попробовал его остановить – он был готов от души расхохотаться над неистовым гневом инспектора‑ коротышки.

Возле дверей Син остановился и едко проговорил напоследок:

– И я надеюсь, что больше никто из ваших людей не занимается торговлей наркотиками на нашем острове, сэр.

Дверь захлопнулась, отрезая от капитана инспектора и второго полицейского, и Дикий Билл расхохотался вслух. Кому‑ либо другому он не простил бы таких намеков и тем более – прямых заявлений, но уж слишком потешным казался ему в этот момент маленький полицейский.

«Ну, что вы на это скажете? » – повернулся он к Джо; в зеленоватых глазах капитана так и прыгали искорки.

Джо невесело посмотрел куда‑ то вниз.

– Не нравится мне этот коротышка, – проговорил он. – Совсем не нравится.

Вслед за ним помрачнел и Дикий Билл: как только забавная внешняя форма высказываний инспектора отошла на второй план, он почувствовал, что прикоснулся к чему‑ то неприятному. Это вызвало у капитана приступ раздражения; впрочем, как уже упоминалось, он вспыхивал так же легко, как и отходил, и даже в самом большом гневе всегда присутствовала тень юмора: Дикий Билл стал бы шутить и на поле боя.

– Ну что это такое! – воскликнул он. – Эти ниндзя, которые торгуют наркотиками и похищают моих людей, начали действовать мне на нервы. И еще, – он на секунду задумался, стоит ли принимать такое решение так быстро, но затем мысленно махнул рукой – скользкость инспектора только окончательно убедила Дикого Билла в правоте Джо. – Завтра у губернатора будет прием. Обычно наши офицеры туда приходят. Я хочу, чтобы там присутствовали и вы. Во избежание лишних разговоров и неприятностей, вы пойдете туда как морские пехотинцы.

– Как пехотинцы? – удивился Джексон.

Джо опустил обратно на стол глобус, который он вертел в руке от нечего делать, и лукаво подмигнул приятелю.

Он больше не сомневался, что ему только что удалось одержать большую победу – гораздо приятнее работать, зная, что где‑ то за спиной есть такой надежный союзник, как Дикий Билл.

Дикий Билл думал о том же самом – правда, изменив имя человека, на которого можно будет положиться, – и улыбался.

* * *

«Гибридный» «джип» остался в гараже – для торжественных случаев у капитана Вудворта была припасена машина пороскошнее. К саду губернатора подъехал редкий в этих местах «кадиллак» – предмет зависти многих местных обитателей. Его дверца распахнулась, и оттуда появились один за другим четыре морских пехотинца в парадной форме и пятый – в простой, с короткими рукавами. Последний имел перед остальными явное преимущество: ему не приходилось так страдать от жары.

Со стороны сада доносилась легкая музыка, тут же можно было видеть оркестрик, примостившийся на отдельном, отгороженном пятачке сбоку от площадки с расставленными столами (как ни странно, в имении губернатора не было традиционной эстрады – музыканты стояли не выше, а, наоборот, ниже всех приглашенных). На золотых воронках труб мигали солнечные отсветы, щеки музыкантов раздувались, смычки весело гуляли по струнам – все было настроено на праздник.

Миновав музыкантов, пехотинцы (и замаскированные под них рейнджеры) прошли мимо вазонов с цветами и невысоких подстриженных кустов на саму площадку. Она выглядела не менее пестрой, чем улицы, но истинного буйства красок на ней было не отыскать – те же самые цвета по какой‑ то причине теряли свою крикливость и смотрелись когда почти благополучно, а когда и определенно благополучно. Почти все приглашенные уже были в сборе, и в собравшейся толпе легко было заблудиться.

Сержант недовольно покрутил круглой лысой головой и прошипел, когда Джо и Джексон поравнялись с ним:

– Вы так похожи на морских пехотинцев, как я – на подружку невесты!

Должно быть, острота показалась ему очень смешной, так как он закашлял‑ засмеялся отрывистым сухим смехом.

Джо удивленно взглянул на него и промолчал; капитан строго нахмурил брови, заставляя сержанта подтянуться и закрыть рот.

– Джо, – негромко позвал Чарли, приостанавливаясь. Ему не слишком‑ то хотелось идти дальше.

– Что?

– Ты будь поосторожнее с формой, а то это у меня единственная парадная, – попросил он, стесняясь такой «немужской» просьбы.

Джо кивнул.

Стоящий рядом с ним Джексон расхохотался:

– Ох уж эти мне морские пехотинцы!

Сама мысль о том, что кто‑ то может переживать о целости одежды, казалась ему забавной. Не то чтобы Джексон был неряхой – он всегда старался относиться к вещам аккуратно, как и любой человек, выросший в небогатой семье; но все же ему и в голову не пришло бы так переживать за вещь, данную кому‑ то в пользование.

Видя его реакцию, Чарли смутился.

– Ладно, я буду сидеть здесь, в машине, – сообщил он, спеша убраться с площадки, подальше от чужих взглядов: «высшее» общество тоже смущало его.

Джексон пожал плечами и отвернулся, собираясь сказать что‑ то Джо, но тот уже разглядывал какого‑ то незнакомого человека – невысокого, седого, с немного крючковатым носом и с хорошо накрахмаленными белым воротничком и манжетами, картонно выглядывающими из‑ под пиджака.

Смотрел на него и Вудворт.

При виде капитана человек заулыбался и поспешил ему навстречу, увлекая за собой небольшую группку людей, среди которых выделялась женщина средних лет в шикарном платье, вся увешанная украшениями.

– Капитан Вудворт? – раскрыл объятия навстречу Дикому Биллу заинтересовавший Джо человек. – Добрый день…

– Это – губернатор, – тихо шепнул капитан, подходя к нему.

Джо и Джексон переглянулись и уставились на губернатора. Тот продолжал играть роль радушного хозяина.

– Как хорошо, что вы сумели прийти. Вы знаете мою жену, капитан?

– Да, сэр, – согласно кивнул Вудворт.

– Вы знакомы? – похоже, этот факт очень удивил губернатора и уж наверняка – Джо. По словам Дикого Билла выходило, что капитан присутствует на приеме далеко не впервые, стало быть, губернатору незачем было представлять свою жену, если, конечно, у него в голове все было на месте. К сожалению, нечто малозаметное, но все равно ощутимое в его облике и манере говорить заставляло сильно сомневаться в последнем.

– Да, – отозвалась разодетая дама‑ губернаторша.

Дикий Билл поклонился ей и поцеловал протянутую ручку.

– Так, я могу поговорить с вами сегодня… – начал было губернатор, но запнулся и вытаращил глаза, глядя на Джо и Джексона. Он смотрел на них так странно, что можно было подумать – перед ним инопланетяне или диковинка похлеще.

– Прошу прощения, но этих людей я не знаю, капитан.

– У них специальное задание, – усмехнулся в усики Дикий Билл. Похоже, губернатор забавлял его почти так же, как и инспектор Син: в его манере обращаться к губернатору проскальзывала некоторая снисходительность, с которой относятся к дуракам и детям. Возраст губернатора и его седина не позволяли отнести его ко второй категории.

– Очень хорошо, – продолжая глупо улыбаться, ответил губернатор. – Будьте как дома…

Позади Джо раздался страдальческий вздох: это сержант скорбел о том, как вырождается порода власть имущих.

– Да… – губернатор нахмурил лоб, что‑ то вспоминая, и снова обратился к капитану: – Я могу сегодня поговорить с вами относительно приема, который будет через неделю?

Дикий Билл кивнул.

Губернаторша принялась обмахиваться веером.

Джо продолжал их изучать, чувствуя, что еще немного – и его отношение к этому паноптикуму станет заметно со стороны.

Первым на него отреагировал Дикий Билл.

– Не стойте здесь, идите к гостям, – негромко посоветовал он, и Джо пришлось подчиниться.

Теперь, оказавшись в стороне, он мог порассуждать, почему вдруг фигура губернатора так привлекла его внимание. Инспектор Син тоже выглядел комично, но за этим что‑ то пряталось, а вот что скрывалось у губернатора? Только ли простоватость, склероз и мелкая тупость?

«Хватит, – одернул он себя, – еще немного, Джо, и ты станешь верить, что все здесь состоят в едином заговоре против остального человечества: и инспектор Син, и чудаковатый губернатор, и загадочные ниндзя с острова, и профессор, и все остальные встречные и поперечные».

Пока Джо предавался раздумьям, Джексон нашел себе более достойное занятие. Возле одного из столиков стояла девушка – или молодая женщина – в облегающем платье, надетом скорее для того, чтобы подчеркивать формы, чем скрывать их.

Джексон остановил взгляд на ее крутых бедрах, мысленно погладил тонкую талию и скользнул к руке, небрежно сжимающей сигарету.

Это и послужило удобным предлогом для начала разговора.

«Если ее лицо так же интересно, как то, что я вижу сзади, – загадал он себе, протискиваясь между остальными гостями поближе к ее черным кудряшкам, – то наше знакомство этой встречей не ограничится…»

– Простите, мэм, я не хочу вас обидеть, но, по‑ моему, курить очень вредно для здоровья.

– Да? – красивым, выразительным голосом переспросила она, поворачиваясь к Джексону.

Он был готов познакомиться с ней при условии, что лицо просто не окажется уродливым и будет обладать минимумом обаяния; то же, что он увидел, превзошло все его ожидания. У незнакомки были огромные глаза, занимающие едва ли не половину лица, изящный нос и полные – ровно настолько, чтобы это не нарушало гармонии, – губы. Смуглый оттенок кожи говорил о том, что девушка была «цветной», но это не только не отталкивало Джексона, а даже наоборот – внушало надежду.

– Совершенно верно, – расплылся в улыбке

Джексон, стараясь определить, что ему все‑ таки нравится в ней больше – антрацитовые черные глаза или груди, выглядывающие из выреза платья.

– Ну и что вы можете предложить мне взамен? – кокетливо прищурилась черноглазая, гася сигарету о край стоящей на столе пепельницы.

– О! – воскликнул Джексон. – Я могу предложить многое: гимнастику, аэробику и… себя.

Красотка засмеялась – ей пришелся по душе грубоватый юмор с армейским привкусом. Возможно, она сказала бы ему что‑ то в ответ, но тут Джексона осторожно потянули за рукав.

Как бы однообразно это не звучало, но Джо вновь почувствовал тревогу и теперь внимательно разглядывал гостей, стараясь вычислить среди них того, кто ее внушал. «Если я его не найду, – загадал про себя Джо, – то остается одно из двух: или я схожу с ума, или где‑ то рядом опять прячутся ниндзя. Второе мне больше по вкусу: похоже, их и в самом деле здесь целые толпы…»

Пока что поиск не давал никаких результатов: ни толстопузые банкиры, ни элита местной промышленной верхушки (люди разной комплекции и по‑ разному одетые, но в то же время чем‑ то очень похожие друг на друга – таковых здесь была большая половина), ни тем более представительницы прекрасного пола, напрасно старающиеся изображать из себя аристократок (последних в Парадизе не имелось вообще), – короче, никто из этой разношерстной толпы не тянул на серьезного противника. Джо с легкостью почувствовал бы настоящую силу: даже не обладающие ею лично, но опирающиеся на поддержку наемных убийц преступники выдают себя особой манерой поведения. Вера в собственную вседозволенность и безнаказанность не может не вызывать легко узнаваемого самодовольства. С другой стороны, такие люди обычно напряжены, зажаты – все в них ждет атаки. Вот по сочетанию наглости и готовности в любой момент вступить в бой Джо и старался вычислить интересующий его объект – не случайно же капитан предложил ему прийти сюда. Правда, здесь могло оказаться кое‑ что иное: если предположить, что упомянутый Томом профессор не главарь, а просто один из соучастников, то… Взгляд Джо принялся отсортировывать гостей наиболее интеллигентного вида и вскоре наткнулся на пожилого человека, имеющего некоторое внешнее сходство с губернатором: те же седые волосы, еще не длинные, но уже не короткие, то же несколько вытянутое, но отнюдь не худое лицо, вписывающееся в прямоугольник (но с сильно закругленными, плавными углами), те же небольшие глаза… Впрочем, на глазах их сходство заканчивалось: если у губернатора они были живыми и бегающими, не способными скрыть ни глупость, ни жуликоватость, то у этих глаз, имеющих почти ту же форму, выражение само по себе могло привлечь внимание. Живописец или физиономист отыскали бы в них и усталость, и неверие в жизнь, и следы пережитых страданий, и уж наверняка – неподдельную глубину. Это были мудрые, но неприкаянные глаза человека, много понимающего и знающего, но не способного найти своим знаниям достойного применения. Кроме того, этот человек производил впечатление тяжелобольного.

Внезапно тревога сжала сердце Джо с новой силой: к пожилому человеку подошли несколько молодых людей, один из них взял его под локоть и бережно повел к выходу, остальные же остались на освободившемся месте. Затем трое из них направились к центру площадки…

– Джексон, – позвал Джо приятеля, трогая его за рукав.

– Что? – нехотя отвернулся тот от девушки.

Джо стоял, напряженно вглядываясь в эти новые для него лица. Средний из тройки был довольно молод – лет около тридцати пяти или немногим больше, носил темные очки, и в нем так и сквозили упомянутые ранее черты, по которым Джо намеревался вычислить главного врага. Но не он сейчас был для Джо главным. Рядом с ним находился еще один незнакомец, почему‑ то незнакомцем не кажущийся. Джо не мог вспомнить, где он видел это лицо с широкими скулами, раскосыми, слишком широко расставленными глазами… Голова этого человека казалась непропорционально маленькой по сравнению с телом, а на лице виднелся небольшой, но очень приметный шрам. Короткие кудрявые волосы украшали его голову, которая с одинаковой вероятностью могла принадлежать и китайцу, и корейцу, и японцу, равно как любому другому представителю желтой расы: типичные черты и личная индивидуальность вытесняли признаки национальных особенностей.

Все это наводило на мысль о том, что Джо не мог бы забыть такое не слишком обыкновенное лицо, – и в то же время он был уверен, что не знает этого человека. Пожалуй, последнее смущало Джо больше всего и потому заставило обратиться к помощи друга – вдруг Джексон сможет подсказать ему, где они могли встречаться раньше.

– Посмотри, – зашептал он. – Этого парня со шрамом я, кажется, знаю…

«Ну и что? » – показал своим видом Джексон, приглядываясь к высокому азиату, и вдруг помрачнел.

Почти любой человек не может не отреагировать на слишком пристальный взгляд, обращенный на него, но реакция бывает разной. Высокий заметил внимание со стороны рейнджеров, но воспринял его как должное и в ответ начал так же внимательно изучать Джо. Нет, не так же… Так, как изучают лицо человека уже неплохо знакомого, но встреченного в неожиданном месте, – когда хотят не столько запомнить его черты, сколько спросить себя: а он ли это? – и по возможности постараться вычислить намерения и причину его появления в «неустановленной» точке.

– У него такой вид, будто он тоже тебя знает, – поежился вдруг Джексон. Ему почему‑ то стало немного не по себе – словно обычная жара, к которой привыкаешь настолько, что перестаешь замечать, исчезла вдруг, сменяясь гораздо более прохладный температурой.

Джо кивнул.

Он больше не сомневался: ему уже приходилось встречаться с этим человеком, и эта встреча была не случайной. Так пристально не разглядывают мимолетных знакомых: изучение приобрело характер скрытой дуэли. Видно, их связывало нечто серьезное, но что и почему? Может, речь шла о «заочной» встрече? Может, перед Джо находился знакомый по рассказу Тома Лев? Нет. Все свидетельствовало о том, что они встречались лично, лицом к лицу… или – маской к лицу?

Прятаться можно по‑ разному. Можно притаиться в кустах, завернувшись в пятнистую ткань, имитирующую игру светотени на листьях, но можно и в открытую выйти к людям, несколько изменив свой облик или даже не делая этого: ничто не становится таким незаметным, как выставленное напоказ.

Перед Джо был ниндзя: быть может, тот самый, что приказал его убить, стоя на скале. Наверняка тот самый – человек в очках не взял бы с собой на прием рядового наемника. В таком случае становилось понятно, почему Джо не помнил его лица – лица, которого и не видел. Память смогла ухватить общий образ неприятеля: может, осанку, может – манеру держаться, может – нечто и вовсе неопределяемое словами и улавливаемое непосредственно подсознанием, но не менее достоверное, чем то, что поддается простому описанию.

«А ведь это настоящая удача», – понял вдруг Джо.

В самом деле – условия приема позволяли не только рассмотреть врага, но и узнать о нем максимум возможного. Находясь среди людей, он как бы терял право на спасительную неподвижность, по которой нельзя было вычислить ничего, а даже простая походка о многом может рассказать опытному глазу. С другой стороны (как и любая простая из мыслей, эта мысль пришла в голову Джо последней), о нем можно просто было расспросить знающих его гостей или, что было еще лучше, обслугу.

Не откладывая дело в долгий ящик, Джо поманил пальцем официанта с небольшой лысиной, притаившейся посреди черных еще волос.

– Простите…

– Да? – официант услужливо протянул Джо поднос с напитками, но тот отрицательно мотнул головой. Правильно истолковав жест Джо, официант наклонился к нему поближе и обратился в слух.

– Эти два господина – кто они? – кивнул Джо в сторону заинтересовавших его людей. К счастью, ниндзя в этот момент отвернулся в сторону, разговаривая о чем‑ то со своим господином в очках.

– Это друзья губернатора, сэр, – вежливо объяснил официант. – Один из них – это Лео Деррек, а второй – просто его помощник.

– Спасибо.

Чтобы не выдать охватившего его волнения, Джо сжал кулаки.

Заказанный судьбой пасьянс сходился!

Друзья губернатора. Старичок‑ профессор, с которым они явно были знакомы, – видно, телохранители рангом пониже и увели его с приема. Имя Лео. Остров с ниндзя. Ниндзя на приеме… Оставалось вписать сюда коротышку‑ инспектора, но его роль поддавалась определению без труда: такие люди, как Лев, просто не могут не подкупать полицию, тем более, когда они ходят в друзьях губернатора.

Официант подождал продолжения, но не дождался и незаметно отошел. Джо не стал его останавливать

– вряд ли он смог бы сказать больше того, что уже сказал. Да и нужно ли это было?