Бестселлеры Голливуда 9 страница

При всем при этом Джо был активен и нахален. Ортеге и в голову не могло прийти, что тот может заявиться прямо на его личный склад и уйти оттуда живым и невредимым. В последнем он был готов винить главным образом Черную Звезду: как‑ никак, именно ниндзя отвечали за безопасность его территории. Пусть даже японец утверждал, что Джо тоже принадлежит к той же школе боевых искусств, – Ортега старался нанимать лучших, и уж во всяком случае, его ниндзя были достаточно многочисленны, чтобы справиться с каким‑ то пусть даже гениальным одиночкой. Занятая Черной Звездой позиция, согласно которой не стоило привлекать за один раз большое число ниндзя, раздражала его. Лишь доверие к опыту японца удерживало его от соблазна отдать самовластный приказ. Да еще, пожалуй, нежелание подтачивать дисциплину, которой и Черная Звезда, и сам Ортега придавали немалое значение.

Но о дисциплине и тому подобном Ортега думал в спокойном состоянии, теперь же наглость американского выскочки привела его в бешенство настолько, что он утратил способность контролировать свои поступки, не говоря уже мыслях и желаниях.

Кипя от возмущения, Ортега пнул собственный автомобиль. Черная Звезда стоял чуть поодаль, и его глаза выглядели сочувствующими и печальными, что, разумеется, вовсе не соответствовало настоящим чувствам наемного убийцы.

Сорвав зло на ни в чем не повинной машине, Ортега распахнул дверцу и плюхнулся на сиденье, одновременно хватаясь за трубку телефона (ему вовсе не было нужды идти в дом для того, чтобы куда‑ то позвонить).

– Ринальдо?! – через секунду уже орал он. –

Сучьи дети! Этот ваш мерзавец проник на склад и видел все.

– Да, сэр, – по привычке на уставный манер ответил Ринальдо (тот, кто мог видеть сержанта в этот момент, нашел бы, что у него сильно вытянулось лицо).

– Ты слышишь меня, негодяй?! Я хочу, чтобы этот идиот убрался с моего пути навсегда! Понимаешь, что это значит?!

При этих словах Черная Звезда посмотрел на небо и усмехнулся уголками губ. Едва ли не впервые собственный хозяин показался ему мелким, ничтожным человечком. Впрочем, для него это не имело принципиального значения.

– Не волнуйтесь, сэр, все будет в порядке, – испуганно пообещал Ринальдо, покрываясь испариной. – Сэр…

* * *

Услышав о пропаже грузовика, Джексон связал это известие со своим новым другом не сразу. Лишь ближе к вечеру, заметив, что Джо не пришел вместе со всеми обедать, он забеспокоился и, как только возникла свободная минутка, помчался на автобазу.

– Джо Армстронг? – переспросил диспетчер, заглядывая в свои книги. – А, это тот самый, который не вернулся…

– Как не вернулся? – сжал кулаки Джексон. За один равнодушный тон, которым были сказаны эти слова, он захотел дать диспетчеру в морду.

– Ну ведь он же пропал вместе с грузовиком, так? – зачем‑ то спросил диспетчер, глупо моргая.

Черный кулак опустился на стол, заставляя подпрыгнуть пачки с путевыми листами и прочую документацию. Джексон развернулся и кинулся к выходу из базы.

Он не знал, куда бежит, – просто эмоции требовали хоть каких‑ то действий.

Джо пропал… Странный, но неплохой, в сущности, парень Джо…

Возле казармы Джексон затормозил.

Первой его мыслью была мысль о том, что над ним подшутили: Джо спокойно шел по дороге, живой и здоровый. Затем показались полицейские, затеяли разговор и, прежде чем Джексон успел подбежать, все трое сели в машину военной полиции и та тронулась с места.

«…расскажешь дежурному офицеру…» – услышал Джексон обрывок фразы.

Это его уже мало волновало. Зная характер Джо и историю на дороге, для Джексона логичнее всего было предположить, что Джо снова ввязался в потасовку с похитителями и, вероятно, кого‑ то уложил, прежде чем те успели сделать свое дело. Так можно ли было его за это осуждать?

Придя в такому выводу, Джексон решил, что Джо скоро отпустят. Вероятнее всего – запишут показания и привезут обратно. Но время шло, Джо не появлялся, и Кертис снова начал беспокоиться.

Вспомнил он и о грозящем трибунале, и об его вчерашней отлучке с базы. Картина из всего этого складывалась не очень веселая: одно нарушение накладывалось на другое, и все это в лучшем случае подводило Джо под дисциплинарный суд.

«Что они могут поставить ему в вину? Невыполнение приказа – это, небось, сержант постарался, затем… Ну конечно же, опоздание, приравниваемое к самоволке».

Джексон напряг свою память. В каком‑ нибудь ином месте, где к службе подходили с большим рвением, Джо «утонул» бы наверняка, но тут, в форте Сонор, не раз случались и худшие прецеденты.

Вскоре капрал уже стоял навытяжку перед дежурным офицером военной полиции и по привычке разглядывал краешком глаза сидящую за столом симпатичную секретаршу, которая могла бы не только выдержать конкуренцию с дочкой полковника, но кое в чем и превзойти ее. Вообще, в здешней полиции женщин работало немало…

– Так, я слушаю вас, – отложил, наконец, свою папку офицер.

– Сэр, – Джексон набрал побольше воздуха, готовясь к серьезной и ответственной речи, – прошу прощения, что я вас беспокою, сэр, но, боюсь, произошла ошибка.

– То есть? – удивился офицер.

Он был довольно молод. Тонкие подвижные губы оттеняла тонкая полоска усиков.

– Одного человека арестовали за то, что он не явился вовремя в казарму, – сообщил Джексон и, немного подумав, добавил: – Сэр.

Офицер наморщился: на его памяти не было такого эпизода, тем более, что капрал, судя по всему, имел в виду случай, происшедший совсем недавно, быть может, даже сегодня.

– О ком вы говорите? – переспросил он на всякий случай.

– О Джо Армстронге, сэр.

Лицо дежурного офицера переменилось на глазах: недоумение исчезло, сменяясь ярко выраженным недовольством.

– В том, что его арестовали, нет никакой ошибки, – холодно возразил он. – Или, по‑ вашему, ошибся сам полковник?

– Полковник? – Джексон отметил, что здесь было что‑ то не то, но остановиться уже не мог. – Нет, не думаю.

– И с чего вы взяли, – уже снова ледяным голосом продолжал офицер, – что его обвиняют в опоздании?

– А разве нет? – наступила очередь теряться Джексону. – В таком случае… в чем же его обвиняют?

Офицер встал и посмотрел на Джексона сверху вниз.

– Ваш знакомый, – его голос был удивительно четким, – угнал грузовик с секретным военным оборудованием.

– Угнал? – отшатнулся Джексон, глядя на офицера вытаращенными глазами.

Последовавшее за вопросом молчание было знаком согласия.

* * *

«Но почему я тут? Как это могло произойти? – думал Джо, проходя по тюремному коридору. – Ничего не понимаю… Если бы мне хоть предъявили обвинение… Неужели у сержанта тут такая власть? »

Тюрьма при управлении военной полиции была крошечной: нарушителей здесь было немного, кроме того, настоящие преступники немедленно переводились в соответствующее городское заведение, так что любая из камер могла быть предоставлена Джо на выбор. Сопровождавший его офицер выбрал ближайшую – исключительно для удобства.

«Ну здесь и замки, – походя подумал Джо, присаживаясь на кровать. – Если бы мне было куда бежать и если бы я хотел этого, ненадолго же они меня смогли бы удержать… Ладно, главное теперь – дождаться разговора и продумать, каким образом я сумею убедить полицию в своей правоте. Насколько я понимаю, Ортега здесь немаловажная персона, да и слово сержанта против моего выглядит куда весомей… Значит, надо будет хорошенько постараться. Надеюсь, наши все же заинтересованы в том, чтобы прекратить безобразия с нападениями и похищениями. Надеюсь…»

Он откинулся на кровать, хмурясь от новой мысли.

Все было еще терпимо, если на Ортегу работал только один сержант и те, кому он сумел запудрить мозги. А что, если у бандита в армии нашлись более солидные союзники?

* * *

Сержант был зол.

Казалось бы, он мог бы чувствовать себя и удовлетворенным: Джо, главный возмутитель его спокойствия, главный «фактор риска», был нейтрализован. И все же…

Пока все шло гладко, пока никто не погибал и все стороны получали свое мирным путем, Ринальдо не переживал. Легко быть нечестным, когда все вокруг нечисты на руку, не стыдно быть трусом среди напуганной толпы, но стоило одному человеку выбиться из общего стереотипа и запротестовать против такого порядка вещей, как Ринальдо сделалось вдруг очень неуютно. Возможно, в нем проснулась совесть.

Совесть ему была не нужна, слишком уж далеко зашло дело. Стало быть, причину ее пробуждения следовало устранить. Но, избавляясь от Джо, сержант почувствовал себя еще неуютнее: выходило, что он предал своего. Какие бы связи ни соединяли его с Ортегой, его домом была армия, он провел в ней всю свою сознательную жизнь и, естественно, как любой солдат (даже ненавидимый), как часть того целого, что именуют армией, был намного ближе ему, чем его деловые знакомые.

Мало того, что‑ то подсказывало ему – на этом дело не кончится. Пример заразителен, и сержант мог поспорить, что теперь раз за разом будут находиться новые смельчаки, а Ортега станет требовать убирать с дороги и их. Но чем больше людей будет гибнуть, тем сильнее будет общий протест и в какой‑ то момент процесс будет уже не остановить. Лишь непопулярность Джо среди солдат немного прибавляла надежды. Вот почему появление встревоженного Джексона заставило Ринальдо замереть от страха.

Хорошо было Ортеге – тот сидел у себя в имении, сержант же рисковал своей шкурой у всех на виду.

«Только бы не пришлось убирать еще и Джексона,

– заерзал он на стуле. – Это уже выше моих сил».

Вместе с тем он ощутил прилив ненависти к Джо: если бы тот не появился на базе, все шло бы, как и прежде… Ну почему его не убили там, на дороге?

Совесть может действовать еще и так, что порой у ее подопечного возникает желание побыстрее разделаться с тем, по чьей вине ему приходится терпеть ее мучения.

«Я ненавижу его, – думал сержант, разогреваясь,

– ненавижу. И этого ниггера – тоже. Какого черта еще и он лезет в это дело?! »

– Я же говорил не связываться с ним, капрал, – сердито пророкотал сержант, сверля глазами Джексона. – Говорил – держись от него подальше…

Почтительная поза Джексона немного успокоила его. Выходило, что авторитет сержанта не был еще утрачен до конца и, значит, дело еще можно было замять.

– Но, по‑ моему, тут что‑ то не то, – без особой уверенности возразил Джексон.

– Ты – хороший солдат; не лезь ты в эту историю, – повторил Ринальдо спокойнее.

Джексон опустил голову, и сержанту показалось, что разговор исчерпан. Но нет, капрал снова поднял голову и заговорил уже смелее.

Джексон боролся с собой. До сих пор ему не приходилось ставить под сомнение правоту начальства, да жизнь как‑ то и не требовала от него этого. Но теперь речь шла о судьбе Джо.

– Мы потеряли за последнее время несколько грузовиков, – напомнил он.

На белках глаз сержанта появились красные жилки, и лишь боязнь выдать себя чрезмерным интересом к проблеме заставила его сдержать вспышку.

– Но все те разы были свидетели, – раздраженно проговорил он, – а на этот раз Джо был один.

«Отстань, ты слышишь меня? » – просили, требовали его тон и взгляд.

Джексон почесал затылок. Ему не нравились ответы сержанта.

– Он продал грузовик и то, что в нем было, – как ни старался сдерживаться Ринальдо, его горячность начала брать вверх, каждая новая фраза звучала громче и злее, – а в грузовике, между прочим, было секретное оборудование. Он его продал, ты понимаешь – продал! И за это будет сидеть много лет!

Джексон неопределенно покачал головой. Чем сильнее кипятился сержант, тем больше росла уверенность капрала в своей правоте.

Джексон не удивился бы, обвини кто Джо в убийстве. Но в краже (а тем более – в продаже краденого) Армстронга можно было не подозревать.

«Я не люблю драться, не люблю толпы и не люблю деньги», – вспомнил Джексон его слова и помрачнел еще больше.

– Это ошибка, – сказал он уже тверже.

Сержант заскрипел зубами.

– Ты же не знаешь его, – он был на грани отчаяния. – Он и до этого чуть в тюрьму не попал. Да, ошибка тут была, и эта ошибка заключается в том, что этот человек вообще попал к нам сюда, в том, что его вообще выпустили… Забудьте его, капрал, пусть им займется трибунал.

Чем возбужденнее делался сержант, тем спокойнее становился Джексон. Ничто не оправдывает так человека в глазах беспристрастного наблюдателя, как предвзятость обвинения.

Джексон пришел к сержанту как к своему начальнику. Сейчас он увидел в нем врага.

– Спасибо, сержант, – сдержанно проговорил капрал, и в его вежливости пряталось куда больше угрозы, чем в прямом вызове.

Когда он развернулся и вышел, сержант опустошенно взглянул ему вслед и схватился за голову…

* * *

«Если бы я мог знать наверняка… – Джо расслабился, чтобы тело не мешало мыслям. – Почему они поверили сержанту? Он не имел никакого отношения (во всяком случае, прямого) к автобазе. Но он назначил меня туда… Стоп! В том, что он причастен к безобразиям, творящимся на острове, можно не сомневаться, как и в том, что ему приказали отправить меня на автобазу. Неувязка в другом: полиция вряд ли стала бы верить на слово показаниям простого сержанта, имеющего довольно косвенное отношение к делу. Если бы меня обвинил кто‑ то с самой автобазы, это звучало бы серьезней. В мою пользу играет то, что я и не знал, что стану работать там, и, тем более, не имел понятия, что в машине будет «Стингер». А раз так, никто не сможет поставить мне в вину, что я будто бы сам продал оружие гангстерам. Что ж, Джо, можешь держаться за эту версию… если тот, кто тебя засадил, не слишком важная персона, у тебя еще есть шанс выкрутиться. А если… Кто мог отдать приказ посадить меня за руль той машины и тем более – послать в заброшенный склад? Не сержант, это точно… разве что он подделал приказ и путевой лист. Но подделку слишком легко распознать; значит, как ни печально, но в деле замешан еще кто‑ то. И пока я не выясню кто, они могут радоваться. Плохо не видеть врага… Итак, сейчас я должен решить для себя одно: или остаться здесь и искать справедливость в законе, что крайне сложно сделать, если над законом стоит некто очень влиятельный, – или вырваться на свободу, найти хоть одного союзника и продолжить борьбу. Быть может, даже и в одиночку».

* * *

Патриция – вот о ком подумал Джексон, перебрав в уме почти все возможные и невозможные варианты. Если уж и она не сумеет помочь Джо, на деле можно будет ставить крест.

«Ну, это мы еще посмотрим, – возразил он себе тут же. – В крайнем случае я помогу Джо бежать. А там он выкрутится…»

Подходя к дому полковника, Джексон ощутил не свойственную его натуре робость: обычно он отказывался от контактов, столь явно выходящих за рамки устава. «Принцесса» была не для него – так он решил и не пробовать даже нарушить субординацию, поглядывая на девушку издали, как большинство других солдат. Мир Джексона делился как бы на три части: в одной он жил, второй была собственно служба, а с третьей его частью Джексон не соприкасался.

Патриция принадлежала к третьей, и лишь перехваченный им ее взгляд, полный обращенного на Джо восхищения, заставлял его верить, что дочка полковника сумеет найти выход. В конце концов, она могла бы просто заставить отца прийти Джо на помощь: никто еще не слышал, чтобы полковник говорил Патриции «нет».

И все‑ таки начать разговор Джексону было нелегко.

Он замер у порога, рассматривая носки своих ботинок, затем решительно шагнул к двери и постучал.

Ему никто не ответил.

Джексон бросил вороватый взгляд назад, за спину, и постучался снова – с тем же результатом.

«Не хватало только того, чтобы и с нею что‑ то случилось», – помрачнел он, присаживаясь на ступеньки, но почти тут же вздохнул с облегчением: к дому полковника подъезжал автомобиль, в котором помимо военной формы водителя и пассажира на заднем сиденье белело женское платье.

Джексон вскочил на ноги и вытянулся по стойке «смирно».

Дверца автомобиля открылась, выпуская наружу полковника, тут же появился и Чарли, заботливо помогающий девушке выйти.

Полковник прошел по крыльцу и остановил свой взгляд на капрале. Джексон испуганно замотал головой: «я не к вам» – и окончательно смутился. Не хватало только, чтобы полковник вообразил, что между ним и Патрицией что‑ то есть.

Полковник поджал губы, но ничего не сказал, быть может, собираясь выяснить отношения с капралом при более удобном случае.

Дверь захлопнулась.

– Патриция, прошу прощения… – негромко позвал Джексон проходящую мимо него девушку.

Патриция приподняла брови и удивленно улыбнулась.

– Да, я слушаю. Вы к папе?..

– Мне нужно поговорить с тобой.

От смущения Джексон почувствовал себя слишком большим и неуклюжим. Ситуация выходила и так неловкая, ему пришлось убеждать себя, что вряд ли кто‑ то подумает что‑ либо пошлое оттого, что они просто беседуют. Но вместо того, чтобы поверить в это, он достиг противоположного эффекта: теперь Джексон не мог не думать о Патриции как о женщине, с которой ему хотелось быть рядом, и даже ближе, чем рядом.

– Да? – ее глаза блеснули любопытством.

– Мне нужно поговорить о Джо, – вздохнув, проговорил Джексон, с трудом отрывая взгляд от выреза ее платья. – Его ждет трибунал.

Патриция изменилась в лице, исчез лукавый блеск, глаза потемнели, на щеках вспыхнул легкий румянец.

Волнение шло ей, и Джексон был вынужден признать, что дочка полковника сейчас просто красива. К счастью, одно упоминание о перспективе, грозящей Джо, сбило его с неправильного настроя: было бы подло пялиться не девушку друга, попавшего в беду.

– Что?! Сейчас мы разберемся!

Патриция дернула дверную ручку на себя, и дверь резко распахнулась – как выпрыгнула из проема.

Джексон приоткрыл рот, втянул голову в плечи и шагнул за девушкой, гадая, что скажет теперь полковник, увидев его в своем доме.

Полковник уже успел расстегнуть рубашку и намеревался переодеться, когда Патриция властным жестом распахнула ведущую в его комнату дверь и потребовала, чтобы он вышел в гостиную.

– В чем дело?

– Узнаешь, – гневно отрезала она, подзывая жестом капрала.

Джексон неуверенно подошел.

– Патриция, что это значит? – в голосе полковника сквозило недовольство. – Что вам нужно, капрал?

– Папа, я хочу знать, почему арестовали Джо. После того, что я видела своими глазами, тебе не удастся убедить меня, что он мог сговориться с теми мерзавцами. – Она повернулась к Джексону: – Ты говорил, его обвиняют как раз в этом, не так ли?

Полковник поморщился и наклонил голову. Больше всего ему не нравилось сейчас, что Джексон застал его почти неглиже, – во всяком случае, у полковника возникало такое ощущение, даже когда его видели просто не застегнутым на все пуговицы. Одного этого при обычных обстоятельствах было бы достаточно, чтобы выставить капрала за дверь.

– Так мне сказали в военной полиции, – подтвердил Джексон. – Но – и я могу повторить это перед кем угодно – здесь что‑ то не так.

– Конечно, не так, – с презрением передразнил его полковник. – Здесь не так уже то, что некоторые совершенно забывают субординацию и являются в гости без приглашения.

– Но, папа, – сверкнула глазами Патриция, – это я его пригласила.

– Тем хуже, – полковник опустился в кресло. – Выходит, что некоторые мои подчиненные предпочитают действовать идиотскими обходными путями, вместо того чтобы доложить по форме. Так вот, Джексон, идите, я больше не желаю вас слушать. Вам ясно?

– Так точно, сэр, – щелкнул каблуками Джексон.

– Папа! – только и вскрикнула Патриция, глядя, как Джексон быстрым шагом идет к выходу.

– Я ничего не хочу знать об этом Джо, – несколько сдержанней сказал полковник. – От него одни неприятности.

* * *

– От этого человека только один неприятности, – проговорил Ортега, закидывая ногу за ногу.

Он сидел в саду неподалеку от кустика азалий, которым занимался старый садовник. В вазочках, розетках и салатницах лежали сладости – это была одна из слабостей Виктора, любившего вообще хороший стол и вообще все десерты в частности. Цукаты, пирожные, обваленные в сахаре дольки апельсина – все выглядело соблазнительно и красиво, как на рекламном плакате.

Рядом, чуть расставив ноги, стоял Черная Звезда.

Пожалуй, было бы лишним упоминать, что его лицо, как всегда, почти ничего не выражало. Но на этот раз под внешним спокойствием скрывалось сильное недовольство собой. Видно, и Ортега, и полковник были правы относительно некоторых талантов Джо. Черная Звезда тоже мог подтвердить, что ничего, кроме неприятностей, Джо ему не принес.

– Мы с ним покончим, – коротко отозвался ниндзя.

– Это надо было сделать с самого начала. – Ортега подцепил дольку лимона и принялся ее изучать. – А вы ждали, пока он не станет по‑ настоящему опасным. Теперь он слишком много знает.

– Мои люди сделают все, что надо, – прозвучал ровный голос Черной Звезды.

Суюки поправил шляпу и еще ниже наклонился к нежным розовым лепесткам. Он слышал все и тихо улыбался про себя – так, что казалось, будто его улыбка обращена к цветам; сморщенные сухие руки нежно гладили листья, и разве что Черная Звезда, если бы не был занят своими мыслями, смог бы заметить, что действия садовника совершенно бессмысленны и направлены скорее на то, чтобы оправдать его присутствие в этой части сада.

– Ваши люди уже доказали это, – саркастически произнес Ортега, отправляя кусочек лимона в рот и нацеливаясь вилкой на соседнюю вазочку.

– Мои люди умеют многое, – спокойно возразил Черная Звезда, и даже самый внимательный наблюдатель не догадался бы, насколько глубоко его задел тон Ортеги. – Но он тоже умеет многое.

– Это все слова… – Ортега подвинул к себе чашку с кофе. – У сержанта хватило умения отправить этого негодяя за решетку, но я смогу успокоиться только тогда, когда увижу его труп. Понятно?

– Он будет мертв, – легкая улыбка возникла на губах ниндзя.

Руки садовника замерли – он слушал

– Надеюсь, – буркнул Ортега, поднося чашку к губам.

Черная Звезда улыбнулся еще шире.

«И все же зря, хозяин, вы называете этого человека негодяем, – подумал он. – Он враг. Он должен умереть и умрет. Но он заслуживает большего уважения, чем вы».

* * *

«Я не понимаю другого, – продолжал гадать Джо, лежа на тюремной койке. За окном уже начало темнеть, в воздухе запахло поздним вечером – распустились белые ночные цветы, названия которым Джо не знал. – Неужели они заранее догадывались, что я могу уйти с того склада живым? Вряд ли… Меня хотели убить на складе, значит, версия с угоном грузовика возникла позже. Надо было сказать это следователю сразу… Не такое уж это личное дело в данном случае. Ловушка тоже может служить частью доказательств в пользу того, что на острове действует преступная организация… Конечно, мне тогда придется оправдываться в убийствах – но тут против меня никто не сможет ничего доказать: я защищался. Так… снова я отвлекаюсь от главной темы. Итак, меня хотели убить. (Интересно, остались ли на складе трупы, или сообщники Ортеги позаботились о похоронах? ) Хотели убить, еще не зная, что я побываю в их логове и раскрою их тайну. Значит, они считают меня опасным. Уж не потому ли так смехотворны и обвинения против меня: мало‑ мальски серьезное следствие разобьет все доказательства моей причастности к делу в пять минут… Если это следствие вообще состоится».

Следующая мысль была настолько закономерной и ясной, что Джо просто сел в кровати. Все странности имели элементарное объяснение. Ортега вовсе не добивался, чтобы его, Джо, действительно отдали под трибунал. Все, что ему было надо, – это задержать Джо, лишить возможности сопротивляться. Связать. Обезоружить.

Джо спрыгнул с кровати, подошел к двери и потрогал замок.

Если его догадка была верна – а ошибиться в данном случае было сложно (разве что его противником был полный кретин), – убийца должен прийти этой ночью, возможно, совсем скоро.

Джо оглянулся на зарешеченное окно.

Небо уже сделалось темно‑ синим, но все продолжало чернеть; на дежурство вступала ночь.

* * *

Отделение военной полиции вместе с тюрьмой размещались в небольшом домике, который издали легко было принять за частный особнячок, выстроенный человеком, сэкономившим на архитекторе, – более подробного описания эта серая коробка с мелкими скучными окнами и примитивной дверью не заслуживала. Не отличался оригинальностью и высокий решетчатый забор с натянутой сверху проволокой. Между забором и домом располагался абсолютно пустой двор, где можно было отметить разве что приваленную к стене тюрьмы высокую лестницу. Даже трава здесь выглядела короткой и одинаковой, словно предполагаемый противник мог спрятаться под лопухом или за цветочным стеблем.

На самом деле он прятался вовсе не там.

Черной ночью черная фигура вскарабкалась по черному же стволу дерева с наружной стороны и притаилась в ветвях, всматриваясь в окружающее выход пространство. Вид ночного убийцы был архаичен (из‑ за торчащего за плечами меча) и анахроничен. Вне времени. Вне обычного пространства.

Призрак прошлого…

Он был один.

Из‑ под черной маски, до половины прикрывающей лицо, выглядывал нарисованный на щеке странный значок в виде четырехугольной звездочки. Узкие черные глаза ярко блестели.

Черная Звезда не случайно взялся за это дело лично: помимо необходимости выполнить приказ и обиды за прежнюю неудачу его разбирало… любопытство? Нет, не любопытство.

Чувство, которое охватывало сейчас сэнсея ниндзя, никогда не смог бы понять его наниматель. Ни понять, ни разделить.

Джо побеждал тех, кого Черная Звезда победил бы и сам, и лишь личная встреча один на один могла сказать, кто есть кто. Пусть в данном случае условия были не равны. Кстати, не так уж они были не равны, как это могло показаться: Черная Звезда не питал особой надежды на то, что пребывание в тюрьме действительно обезоружит Джо. Настоящий ниндзя всегда должен быть готов к нападению и защите. Конечно, вооружение и свобода давали Черной Звезде преимущество, но… Именно это «но» и интересовало его больше всего.

Американец не мог быть ниндзя, но был им. До какой степени – вот что хотел знать Черная Звезда. Только ли по технике боя, или по всему комплексу древнего искусства.

Конечно, «чистота эксперимента» требовала сражения в равных условиях, но разве ниндзюцу не отличается как раз тем, что условия для ниндзя всегда равны? Разве подлинный ниндзя не знает, как надо действовать безоружному против вооруженных противников? Если Джо был именно таким ниндзя, он не мог утратить это умение. Если же нет… Тем хуже для него. Прав тот, кто победил, поэтому совесть Черной Звезды осталась бы чиста. Кроме того, он выполнял задание…

Черная Звезда подполз по ветке к проводам и достал предмет, мало подходящий к его экзотическому облику, – стандартные кусачки, обернутые изоляцией. Их «челюсти» клацнули, и двор погрузился во тьму.

Черная Звезда перекинул ногу через забор и повис на ставших безопасными проводах. Он полз по ним в сторону дома легко и быстро, не медленней, чем мог бы ползти по земле.

У входа в дом раздалась ругань, затем дверь отворилась, выпуская наружу одного из полицейских.

– Черт бы побрал эти пробки… – услышал Черная Звезда, перебираясь на край крыши.

Стоящий на пороге дома полицейский закрутил головой и нехотя поплелся в сторону щитка.

Он и не заметил, что за его спиной возникла движущаяся почти вверх ногами фигура: Черная Звезда, держась за край крыши, а затем – за стену над дверью, нырнул в помещение…

* * *

Темнота за окном чуть‑ чуть изменилась, черная синева неба стала вдруг' ярче и чище, и Джо понял, что где‑ то рядом погас свет.

«Вот оно, началось», – обдала холодком мысль; вслед за ней последовало особое напряженное спокойствие.

Джо готовился к встрече.

Словно вспомнив что‑ то очень важное, он приблизил друг к другу руки. Пальцы сплелись, замыкая меридианы, камера словно начала наполняться призрачным светом, ритм сердца подчинился изменившемуся дыханию…

То, что видел и чувствовал Джо, было иллюзорно, почти невещественно, и иной на его месте отказался бы верить своим чувствам: мало ли что может примерещиться человеку от усталости и нервного напряжения. Но чуждый этому миру свет и изменившийся ритм биения сердца – все подсказывало ему, что он, действительно, ЗНАЕТ.

Осторожно, чтобы не спугнуть тень картинки, мелькнувшей даже не перед глазами – где‑ то в глубине сознания, Джо постарался сосредоточиться на нечетком образе. Да, кто‑ то находился сейчас в погруженном в темноту здании, – кто‑ то чужой и в то же время знакомый, уже связанный с его собственной судьбой невидимыми нитями… Этот кто‑ то резко отличался от трех оставшихся в здании полицейских хотя бы своей уверенностью – Джо словно переживал вместе с ними растерянность и недоумение (видно, и они почуяли чужого, но, несмотря на то, что находились с ним рядом, еще не осознали, что же их тревожит).