Элитный клуб литературных извращенцев

Цинк

Александр Виноградов

Люди, как ничтожные тараканы, разбегались во все стороны. Они бросались врассыпную в надежде, что капли блевотины не смогут задеть их дорогие – без того загаженные полным безвкусием костюмы, туфли и сумочки. Они с полнейшим бесчувствием поглядывали на то, как выворачивает наизнанку весь организм, убитый временем и постоянными порциями ширева, как стайер, мчащий по венам. И, видимо, поэтому желтая жижа вперемешку с кровью вырывается из глотки парня, схватившего приступ отходоса прямо в центре торгового зала, где кругом сновали снобы в чистых европейских костюмах. Эта бесстыдная орава, не способная к сочувствию, бежала наутек. Драпала подальше от смрада, пробивающего дыхательные пути, провоцируя желудок выплюнуть всю еду, съеденную на завтрак.

– Ебучее создание, посмотри, что ты натворил! – визжал, как недорезанная свинья, человек с жирной тушей, показывая руками на свои забрызганные брюки. Его лицо, перекошенное яростью в совокупности с претензией к тому, кто только что облевал его как бы дорогие брюки, было готово треснуть по швам. Свинячьи глаза начали бегать в поисках поддержки со стороны, но это же люди с подлой натурой, им было насрать на твои проблемы, даже пускай тебе наблевали в глотку и ты начал захлебываться, никто бы не обратил внимания на тебя и на это недоразумение. Главное, они сами все были чисты. А если тебе не повезло, то это исключительно твои проблемы. Нужно быть расторопнее. От полнейшего негодования он затрясся всем своим телом и ломанулся в сторону неудачника, который, уже успев выблевать из себя все дерьмо, вытирал лицо тыльной стороной ладони.

Периферийным зрением Флуд заметил, как жирная туша, размахивая руками, бежит к нему, выкрикивая что-то похожее на угрозу. Не вникая в бестолковую речь свиньи, Флуд ломанулся в противоположную сторону, расталкивая людей, которых было уж слишком много для будничного утра. Хрен жирный вряд ли сможет догнать, но расслабляться не стоит, пока еще находишься в помещении. На улице можно будет спокойно слиться с толпой, а дальше поминай, как звали.

– Стой, сука! До смерти забью! – визжала свинья. Визгливый голос отдалялся все дальше, пока не заглох вовсе.

Отходос достиг своего апогея, вывернув организм еще раз. Создавалось такое ощущение, что желудок уже конкретно задолбался схватывать спазмы и был готов свалить вместе с кишками куда-нибудь подальше от этого изгаженного тела. Пусть даже перспектива вывалиться на землю, чтобы гнить под палящим солнцем пока тебя не растопчут или не сожрут собаки, выглядит не такой привлекательной затеей, зато прекратится постоянноетошнилово. Уж лучше валяться на земле, чем каждый раз извергать хрен пойми что.

Желудок тоже требует сочувствия.

Одетый не по погоде Флуд топал через проулки между домами, надеясь так избежать палящего солнца. Бессмысленная игра в прятки все равно становилось жарче с каждой минутой, а кофта, пропитанная остатками дурно пахнущей рвотной жижи, вдобавок к этому уже изрядно была смочена потом благодаря марафону, который устроил жирный свин. А что поделаешь – ведь сложно конченому торчку скрыть синяк или видимый след, оставленный после инъекции. Приходится импровизировать, чтобы мало кого привлекали, так сказать, эти «комариные укусы», и хороший способ скрыть последствия уколов – это, естественно, надеть кофту с длинными рукавами. Плевать, что на улице жара – главное, ты чист перед теми, кто смотрит на тебя свысока и презирающим взором пытается показать, что ты полное ничтожество, тварье, готовое к утилизации как бытовой отход. Им не понять, что та малая часть, кто подсел на иглу, всего-навсего хотели немного разукрасить обыденную жизнь, протекающую рутиной из-за дня в день, превращая некогда светлые денечки в тоскливые серые будни. Для этого приходится платить маленькую плату. Дань, способную открыть все двери. Именно благодаря ей на небольшой промежуток времени разум отправляется в сказочный мир, где вся картина жизни обретает яркие цвета, которые не способен увидеть ни один человек. Чаша весов наполняется свежим глотком воздуха. Но дальнейшая фишка в том, что реальность становится безобразной, а взору открывается настоящая истина, серые дни превращаются в одно большое черное пятно. Рутина изменяется до неузнаваемости, переполняя чашу весов черной дрянью. Жизнь берет за глотку, доказывая, что ее невозможно наебать. И после первой дозы она давно уже поставила раком и начинает драть по полной программе, даже не смочив свой конец. Показывая пример того, что будет ожидать каждого, кто пустится во все тяжкие. Finitalacomedia.

Возле подъезда обшарпанной общаги, в которой с недавних пор проживал Стрыч, давний кентФлуда, наблюдая за дракой двух бомжей, не способных поделить какой-то долбаный пакет, стоял мелкого роста человек, нервно подергивая свою козлиную бородку. В перерывах он поглядывал на часы, задумываясь, зачем он тратит свое время в ожиданиях наркота, который не сумел прийти во время на назначенную встречу, которую, между прочим, сам и назначил. Так могло продолжаться еще хрен знает сколько, пока из раздумий его не вывело чье-то похлопывание по плечу. Резко повернувшись, он увидел перед собой стоящего в облеванной кофте парня, воняющего хуже тех двух бомжей, которые продолжали биться с намерением поубивать друг друга из-за какого-то пакета.

– Димасик, привет, давно стоишь здесь? – с явной одышкой, по-идиотски улыбнувшись, прощебетал Флуд, протянув руку в ожидании рукопожатия.

– Тебя не учили, что приходить на встречу, которую ты сам же и назначил, нужно вовремя, без опоздания? – с раздражением в голосе спросил Дима, демонстративно оттолкнув руку Флуда в сторону.

– Ну, свалились на меня непредвиденные проблемы, опоздал слегка, что тут поделаешь, – оправдываясь, Флуд развел руки в стороны, признавая свою капитуляцию.

– На целый час?

– Ну да, проблемы были большие, пришлось немного побегать. Ну, ты же знаешь, туда-сюда...

– Ни хера я не знаю, и тебе на будущее нужно запомнить: если ты, бивень, назначил мне встречу, то нужно прийти вовремя, то есть без опозданий! – срываясь на крик и тыкая пальцем в грудь Флуда, отрезал Дима.

– Все в порядке, не кипятись, я понял, больше не буду. Ты же меня знаешь.

– Рожу твою, сука, наглую я знаю хорошо и поэтому предупреждаю тебя в последний раз.

– Все хорошо, ты победил, я все понял. Не будем же мы стоять здесь у всех на виду и продолжать выяснять отношения? Давай уже быстрее к делу – и в разбег.

– Твоя правда. Деньги принес?

– Как всегда, – Флуд потянулся в задний карман, откуда достал свернутые в трубочку купюры. Сжав деньги в кулаке, он не спешил их передавать Диме, продолжая стоять со сжатым кулаком. Дима обратил внимание на этот жест, но также не спешил доставать таблетки.

– Не знаю, откуда ты берешь деньги, и не хочу этого знать. Но вот что тебе стоит уяснить на будущее. «Цинк» – это новый препарат, который сложно найти на рынке, и употреблять его нужно крайне осторожно. Не превышая допустимую дозу, то есть одна таблетка за сутки – значит одна таблетка за сутки. И ни в коем случае не мешай с другим дерьмом, которое ты употребляешь ежедневно. Врубился?

– Типа да, но смысл меня учить? Я не мальчик пятилетий, взрослую школу уже давно закончил.

– Похуй мне на твою сраную школу. Ты вспомни, что произошло с Мальвиной. Вспомни, как она себя ухондохала. А я ведь ей говорил, что дозу превышать нельзя.

– Блядь, я не помню никакой Мальвины, и глубоко срать я хотел на то, что там приключилось...

– Вот как! Ну тогда послушай. Месяц назад я продал ей несколько штук «Цинка», то есть, то, что продаю тебе, если не врубаешься. Вроде бы кобыла неглупая и в основном только легкие наркотики употребляет, но тут понаслышке решила попробовать что-то потяжелее. Ее свели со мной, после чего она ушла с довольной улыбкой, с несколькими таблетками в кармане и дружеским советом в голове. Но через неделю я узнаю, что эта глупышка не вникла в мои советы и употребила больше одной таблетки. А знаешь, какой был результат?

Флуд покачал головой.

– Она тогда еще с каким-тододиком зависала... Не из наших. Скорей всего, даже не из местных. Ну вот, захавала она, значит, хуй знает сколько таблеток и решила с этим хуйлом порезвиться. Ему, конечно, она не стала говорить о таблетках, да и он особо не парился, свою муть глотал. И вот когда она скачет на нем, как егоза, ее вдруг проперло настолько сильно, что она с визгом спрыгнула с него и ломанулась в ванную. Бежала, крича что-то типа про червей каких-то, которые ей в пизду забрались. Тут я чуть-чуть включу свою фантазию и попытаюсь без преувеличений рассказать, что она отмачивала, закрывшись в ванне. Ей показалось, что у этого додика в области паха все целиком и полностью сгнило. Тухлое мясо... Понимаешь? А если мясо стухло до такой степени, то, значит, и личинки должны появиться. Она потихоньку соображает, что эти самые личинки или черви копошатся в этом сгнившем мясе и пробираются к ней во влагалище, устроив там пикник на обочине. Ну, она, конечно же, и начала извлечение мерзких тварей. Сначала она себе обрезала куском стекла половые губы большие, малые и даже чертов клитор – и тот срезала к чертям собачим. Потому что думала, что счищает червей с манды. После чего засунула себе во влагалище трос, которым в унитазе засоры пробивают и конкретно еще им покрутила для полной профилактики. Когда этот додик все же додумался дверь выбить, она уже лежала на полу, успев конкретно истечь кровью. Рядом с нею лежал этот трос, на котором были кусочки плоти из ее утробы, окровавленное стекло и такие маленькие клочья от ее влагалища, то есть я имею в виду клитор и остальную поебень.

Дима жестикулировал руками, рассказывая свою историю, при этом наблюдал, как Флуд начал морщиться, услышав про то, как были срезаны ее интимные места, и даже сжал рот рукой. Видимо, чтобы сдержать позыв к рвоте. Пару раз он действительно чуть не блеванул, но стараниями всевышнего его пронесло. А может благодаря тому, что сегодня он уже успел проблеваться? Скорей всего, извергать было нечего, потому он и сдержался. Сквозь мерзкое ощущение у себя в горле Флудпробухтел:

– Блядь, жесть какая-то.

– Именно поэтому нужно знать меру во всем. Даже в таких мелочах, как наркотики, – с явным сарказмом в голосе сказал Дима, после чего все же удосужился достать из кармана своих штанов маленький пакетик, в котором виднелись розовые таблетки. Глаза Флуда при виде этого счастья округлились и начали блестеть, что в сочетании с черными кругами под глазами и его бледной, потрескавшейся кожей выглядело слишком пугающе. Напоминало какого-тошизика, способного выпотрошить тело, чтобы сожрать сердце своей жертвы.

Дима не понаслышке знал, что в таком состоянии весь этот сброд превращается в бутыль с нитроглицерином и при легкой встряске может взорваться, так как все нутро начинает будто гореть, выжигая весь сраный организм. Из-за такого состояния его коллеги по цеху не раз становились жертвами обезумевших торчков, шедших на все, лишь бы получить заветную дозу.

Сразу на ум Дмитрию пришел один случай, в котором его знакомый дилер по глупости показал дозу нарику с изрядной ломкой, после чего убрал ее подальше в карман, так как понял, что денег ему не видать, как своих ушей. Такой отказ произвел цепную реакцию в голове нарика, повлекшую за собой сильную агрессию по отношению к дилеру. Он просто-напросто слетел с катушек. Вследствие чего поквитался со всей жестокостью с дилером, забив ему в глотку его же отрезанные яйца вместе с членом, который потом свисал, как язык, с его губ. В довесок ко всей этой мерзости добавим еще один факт – то, что он был жив, когда ему отрезали гениталии, чтоб забить глубоко в глотку. Так что ему пришлось по полной программе ощутить все горение в организме.

Пожалев уже сто раз, что он достал этот пакетик, Дима попытался перевести разговор в другое русло, быть более дружелюбным и как можно быстрее слиться:

– Я тут с тобой уже заговорился, а мне ведь нужно успеть еще кое-куда, так что держи презент от фирмы. Главное, не забудь, что только одна таблетка в сутки.

Обмен прошел чисто, каждый остался со своей порцией пережитого волнения.

Получив таблетки, Флуд даже не побеспокоился о том, чтобы попрощаться. Ну а Дима, в свою очередь, получив деньги, протянул руку в знак того, что сделка совершилась и теперь они могут разбежаться. Флуд проигнорировал такой жест, посчитав, что будет лучше, если этот напыщенный хер прогуляется ко всем чертям, оставил его так и стоять с протянутой рукой.

Дмитрий слегка ошалел от такого поведения Флуда, наблюдая, как тот быстренько ретировался, шмыгнув в подъезд, при этом очень громко хлопнув дверью. Сплюнув, он решил, что ему также было бы неплохо слинять из этого гребаного района куда подальше, и быстрым шагом пошел прочь, радуясь тому, что все прошло гладко.

Подъезд был загажен, к тому же вонял хуже городской свалки, куда ежедневно со всех районов везли мусор. Осыпавшаяся штукатурка, разбитые лампочки почти на всех этажах и разрисованные стены были лишь малой частью того, что собой представлял подъезд, в котором проживал только самый отъявленный контингент. Именно поэтому рисунки не отличались особой живописью. Плохо прорисованные сцены совокупления, образы разных существ, черепов, на всю стену нарисованные члены и другая подобная пурга. Правда, в некоторых местах, там, где кончались циничные надписи и мат, были написаны рекламные предложения с номерами телефонов, в которых предлагались услуги блудниц, проживающих в этом же подъезде. И подобной поебени было предостаточно.

Перепрыгивая через несколько ступенек, Флуд взбегал по лестнице, словно ужаленный страус, преодолевая лестничные пролеты, пока не остановился между третьим и четвертым этажом. Запыхавшийся организм вызывал сильную пульсацию в висках, желудок скрутило новыми спазмами, а тело начало трясти, как от ледяного холода. Противное отхождение мокроты при кашле сотрясало весь организм, как будто переворачивались органы, меняясь местами. Блядское состояние отходняка вошло в точку, когда нужно было просто взять и перетерпеть. Взять себя в руки и выждать, пока все нормализуется, а организм успокоится, придя в норму.

Пять долбаных минут текли очень медленно, медленнее улитки, которая ползет куда-то. Вонища засранного подъезда забивала все дыхательные пути, не давая вздохнуть полной грудью. Куча говна, которую дружелюбно насрали милые гости, заходившие сюда, манила взор своей мерзостью, заставляя чувствовать все свое никчемное состояние. Доказывая в который раз, что такое быдло не должно ощущать себя лучше этой кучи. Наоборот, быть хуже куска говна, лежащего в углу у стенки на зассанной лестничной площадке. Ведь так задумано тем, кто придумал весь этот грязный мир со всем своим уродством. Ведь так хотел тот, кто бросил на пол скрюченное тело, ломившее от боли.

По скончании долгих пяти минут Флуд все же смог подняться. Ему стало лучше. Смрадный аромат нечистот продолжал бить в нос, но дышать было значительно легче. Спазмы в желудке прошли, как прошла и пульсация в голове. Флудодыбал, пережив в очередной раз приступ. Для него это было обыденным делом, к которому он уже привык довольно давно. Но сегодня приступ был намного сильнее, чем когда-либо. Надежда на то, что это было лишь глупой шуткой судьбы, а не следующим шагом на пути к смерти, колыхалась в его груди расцветающим бутоном алой розы.

«Быть может, все обойдется», – в который раз подумал Флуд и проглотил две таблетки.

Розовые таблетки «Цинка» с легкостью проскользнули по пищеводу и попали в желудок, где через несколько минут они растворятся, одурманив весь организм эйфорией. А тем временем Флуд поднялся на четвертый этаж, где находилась квартира Стрыча.

Стрыч, наверное, был одним из тех людей, которые не любили закрывать квартиру на замок. В любое время к нему можно было попасть, лишь слегка нажав дверную ручку и потянув на себя дверь, после чего запах дурмана забирал твою душу в обитель плотских утех. Ощутив глубоким вздохом легких пряность запаха гнилья и плесени и переступив через порог, можно увидеть эту самую обитель, которая была чуть лучше подъезда, из которого был сделан шаг навстречу к безумству.

Переминаясь с ноги на ногу, Флуд стоял в прихожей, наблюдая за тем, как Стрыч тщательно намазывал каким-то белым кремом наросты у девушки, которая согнулась раком и стояла, облокотившись на диван. Эти наросты были похожи на цветную капусту и росли прямиком из жопы. И Стрыч очень нежно проводил по ним пальцами, втирая крем. После чего рука скользнула к промежности девушки и начала свой ритмичный танец у ее влагалища. Девушка слегка постанывала, но не от возбуждения, а от видимого дискомфорта и легкой боли при каждом его прикосновении. В таком ракурсе было сложно разобрать, кто же там стоит, оставалось только гадать, кому так фартануло в жизни. Стоило бы поостеречься и держаться от нее подальше.

– Как оно, Стрыч? – стоять дальше и наблюдать за легкой «операцией» было глупой затеей, и потому Флуд решил нарушить молчание, открыв тем самым свое присутствие.

Стрыч вздрогнул от неожиданности, но решил не показывать свой испуг и даже не повернулся к Флуду лицом, продолжая мазать наросты у пизды своей «пациентки». Она же, в свою очередь, выглянула из-за плеча, чтобы посмотреть, перед кем еще показала свое недоразумение. Страх от того, что ее теперь будут все обходить стороной, как прокаженную, был минимальным – больше волновало, что теперь, если она раздвинет ноги, никто не захочет ее жахнуть. Ей это казалось большей проблемой, чем какие-то наросты.

– Стрыч, еб твою, ты че? – вновь подал голос Флуд, разглядев знакомое лицо девушки, которая являлась давней знакомой. Любительницей потрахаться со всеми, с кем только можно, включая в этот круг даже дряхлых стариков. Продавая им свою любовь за гроши, которых вполне хватало на дозу.

Стрыч продолжал молчать, вытирая полотенцем руки.

– Флуд, ты хули подкрадываешься? – начала свой разговор с предъявы Люда, после того как натянула джинсы, застегивая на них молнию.

– Да я так... А че у тебя за херня на жопе? – Флуд не думал оправдываться. Зачем? Ведь перед ним стояла какая-то давалка. А оправдываться перед блядью было западло. Лучше насрать посреди дежурки в псарне. Потому, прикусив язык, Флуд решил поинтересоваться о наростах – зная наперед, что это ее хорошенько заденет.

Так оно и оказалась. Людмила, гневным взглядом сверля Флуда, будто пытаясь его испепелить, выскочила из комнаты, оттолкнув того с прохода. Улыбаясь сложившейся ситуации, Флуд глазами проводил ее до кухни и перевел взгляд на Стрыча, который продолжал вытирать полотенцем руки.

– Извините, руки не подам, брезгую, – ухмылялся Флуд, пытаясь подколоть кореша. Как ни в чем не бывало он прошел в зал, где рухнул на старое протертое кресло.

– Не брезгуй, – промямлил Стрыч. – Такая херня может вылезти у любого из нас.

– Да с хера ли?

Вновь проигнорировав Флуда, Стрыч бросил полотенце на диван – такой же потасканный и пошарпанный временем, как и кресло, местами с пятнами разного происхождения. Потянувшись, он прошаркал до балконной двери и открыл ее в надежде запустить свежего воздуха, способного немного проветрить комнату.

– Жарко сегодня, – Стрыч продолжал мямлить себе под нос явно с целью избежать разговора о наростах, – опять киснуть придется весь день.

– Это да, пока сюда шел, ощущал себя вареным яйцом.

– Да и дождей не намечается в ближайшее время...

– Че у этой дуры на жопе за херня такая? – Флуд не сдавался, попытавшись сымитировать испуганный голос: – Она меня прям жесть как напугала.

– Просто кондиломы, – мечтательно сказал Стрыч, покачиваясь на носках возле открытой балконной двери. Разговора этого явно было не избежать, так что смысла особого не было пятиться.

– Бля, я не знаю, че это за нахрен... Че, правда у каждого может вылезти с нихуя?

– Может... Наш организм подвержен ударам этого вируса со всех направлений. Дотронувшись, допустим, до поручня в маршрутке, мы автоматом подцепили к себе этот вирус. В лучшем случае он вытечет появлением обычных бородавок, в худшем... Результат ты видел у Люды. Но есть одно «но»...

– Как же без него.

– Не перебивай, – огрызнулся Стрыч. – Если менять половых партнеров в бешеном порядке, то это способствует появлению кондилом. Добавим еще ослабленный иммунитет, стрессовые ситуации. В общем, существуют безграничные возможности для их появления.

– Значит, если я отжарю эту сучку, то мне все, пиздец?

Стрыч молчал.

– У меня жопа покроется этой хуйней?

Флуд изрядно напрягся от подобной лекции. Стрыч ересь нести не станет, не такой он человек. Образованный наркот – вот он кто, прочитавший к тому же кучу книг. Он с легкостью мог наставить на путь истинный любого человека, который ему не безразличен. Подсказать, помочь, посоветовать – это был Стрыч. Каждая падшая тварь мечтала поговорить по душам с ним, когда становилось уже невмоготу, и излияние было последним лекарством для души. Неудивительно, что Люда первым делом направилась к нему, а не в больницу. Зная, что он не отвернется от нее и будет помогать при любом раскладе.

Стрыч молча наблюдал за потоком машин, мчащихся куда-то каждая по своим делам. Ему так же хотелось просто бросить все разом и умчаться подальше от всей этой шоблы. Умчаться туда, где его не смогут найти или потревожить. Стать тенью, слившись с теми, кто его не знает. Главное, он смог бы соскочить с иглы, открыв для себя новую страницу. Начать все с чистого листа. Но в глубине души он понимал, что бросить своих друзей, нуждающихся в нем так же, как и в героине, он не мог.

– Уснул, блядь? – нервный голос Флуда вывел его из раздумий.

– Что ты говорил? – спросил Стрыч, повернувшись к Флуду лицом. Тот сидел на кресле покрасневший то ли от возмущения, то ли от жары.

– Блядь, я душу изливаю, а ты меня тупо игноришь?! – в сердцах выкрикнул Флуд, ударив по подлокотнику кресла.

– Ну так повтори еще раз, тяжело, что ли? – Стрыч также перешел на крик.

Флуд смотрел на своего друга, слегка озлобившись. В этих кругах он был наподобие мажорного фантика. То есть жил при богатых родителях, которые явно не знали, чем занимается их драгоценный сынок. Или просто не замечали, нацепив розовые очки. А для него родители были лишь теми, кто давал ему деньги, не задавая лишних вопросов.

– С сукой этой больше явно трахаться не буду, – Флуд, как маленький ребенок, демонстративно надулся, решив, что будет лучше, если сменить тему разговора. Раз и навсегда забыть об этой чуши.

– Только не говори никому. Пусть это будет нашим секретом.

Флуд был еще тем балаболом – язык за зубами держать не умеет. Стрыч это понимал. Для него пиздеть – как на санках с горки прокатиться. Но, может, у этого уебка проснется совесть и он все же попридержит свой язык? Риторический вопрос. Ответ на который уже известен наперед.

– Я могила, ты меня знаешь.

– Потому и беспокоюсь за ее будущее.

– А насрать мне на нее. Ты всю эту муть про... Как их там... Из книг вычитал? – Флуд махнул рукой в сторону внушительной библиотеки, главного достояния для Стрыча, доставшегося ему от его покойного деда, как и квартира, в принципе. Огромный шкаф советского типа был битком набит книгами, исчислявшимися сотнями.

– В основном... Я же как-никак универ почти закончил.

– На кого учился?

– Экономист.

– И откуда тебе знать тогда обо всем этом, если ты экономист?

– У меня подруга была с медицинского факультета, которая меня в свое время лечила от этих бородавок. И рассказала об этом вирусе.

– Вот как, а ты че не закончил?

– Не будем старое ворошить – и так много уже наговорил.

Стрыч еще ни разу в жизни ни перед кем не упоминал о своем прошлом. Желания изливать свою душу перед кем-то, хоть даже если это был его давний друг, не было. Воспоминания прошлой жизни до добра еще не доводили, и лучше будет, если их просто-напросто закрыть в сундуке на тысячи замков и выбросить в море. Флуд с пониманием кивнул головой и достал из кармана пакетик.

– Не желаешь новенького дерьмеца попробовать? – коварно улыбнувшись, спросил Флуд, потряхивая пакетиком.

– Нет, – наигранно скорчив гримасу, ответил Стрыч, но все его нутро затряслось от вида розовых таблеток.

– А че так? – разочарованно спросил Флуд, убирая пакетик обратно в карман.

– Ты же знаешь, что я держусь подальше от подобного.

– Ну, так это же «Цинк»! – Флуд выпучил зенки от такой нахальной игры дерьмового актера, сверля его взглядом, как будто пытался прочитать мысли – найти, в чем подвох.

– Я в курсах, что это. И еще я в курсе, сколько он людей в могилу свел.

– И ты туда же, – разочарованно промямлил Флуд.

– Новый препарат, который только недавно появился. От нового дерьма явно будут побочные эффекты, потому его и тестируют на таких, как ты. Выискивают новую формулу, которая была бы способна работать безотказно, как часики. Ты уже захавал?

– Да...

– И сколько же?

– Одну, – соврал Флуд, чувствуя, как к его горлу подступает ком.

– И какой эффект?

– Пока тишина.

– Как давно?

– Минут пятнадцать назад... Стрыч, какого хуя? Я че, на допросе? – Флуд взорвался. Соскочив с кресла, он закрыл дверь, чтобы их не слышали. Но люди уже повылазили из комнат и наблюдали за ними.

– Тише, друг, все хорошо, – сказал Стрыч, понимая, что перегнул палку. Нужно было найти новую тему для разговора, которая, кстати, уже сама напрашивалась. – Хочешь одну вещь посмотреть?

Не дождавшись ответа, Стрыч направился к стоявшему на столе компьютеру со старым ламповым монитором. На столе, кроме монитора, еще находилась стопка дисков, обычных болванок, коробки которых были подписаны черным маркером. Собаки, дети, старухи, классика – список можно было продолжать еще долго, так как фильмотека была внушительной. Еще одно тайное увлечение Стрыча – коллекционирование порнофильмов разного содержания, но исключительно домашнего производства. Стрыч взял самый верхний диск, на чьей коробке красовалась выведенная жирными буквами надпись «СНАФФ». Продемонстрировав эту надпись Флуду, он злорадно улыбнулся и поставил в привод диск. После недолгого жужжания в приводе диск загрузился. На экране монитора появилась папка, в которой находился всего лишь один видеофайл. Клацнув пару раз мышкой, Стрыч запустил плеер, но нажал на паузу, когда видео на экране начало воспроизводиться.

Флуд стоял за спиной Стрыча, наблюдая за его действиями, пока тот не повернулся к нему и не спросил взглядом: что, готов? Флуд так же молча кивнул, услышав лишь одиночное клацанье мышкой, после чего на экране появился белый шум.

После белого шума появилась картинка, на которой было видно грязную комнату, более напоминающую подвал или котельную из-за большого количества труб на заднем плане. Скорее всего, это был подвал в частном доме. Зум на камере начал приближаться, показывая прикованную наручниками к трубам обнаженную девушку. К тому же беременную. Ее лицо было разбито: губа порвана, левый глаз заплыл сплошной гематомой, нос был раскурочен. Тело все в кровоподтеках и синяках. Грудь еле вздымалась, доказывая один небольшой факт – что ей оставалось совсем чуть-чуть. Зум начал отдаляться, показывая мужчину в черном резиновом фартуке, который обычно надевают на скотобойне. Сжимая пальцами скальпель, он медленно направился к девушке, оскалив в улыбке зубы. Что-то бормочет, но звука нет, и остается загадкой, что он говорил. Зум приблизился, показав крупным планом живот девушки. Из-за кадра появляется скальпель и проводит продольный разрез – кровавую полосу по животу. Живот начинает дергаться. Далее руки начинают раскрывать живот и проникают вглубь, вороша органы, откуда вытаскивают младенца. Младенец не подает признаков жизни, он не шевелится. Маленькое тельце, как кусок окровавленного свиного мяса, кладут на разделочную доску.

Крупный план продолжает показывать младенца, лежащего на столе, рука сжимающая тесак, возносится над тельцем, чтобы расчленять. Отрезать ноги, а потом и руки. Напоследок тесак медленно опускается на маленькую шейку и, словно по маслу, отделяет от тела голову. Правая рука берет ноги, а левая раскрывает рот девушки, куда запихивают ноги ее младенца. Крупный план показывает, как кровь стекает с подбородка и капает на грудь. Бессмысленный взгляд девушки куда-то вдаль стеклянными глазами, а из ее рта торчат маленькие ножки.

Крупный план показывает блендер, где в стакане находится тельце младенца. Рука нажимает кнопку. Все начинает перемалывать, превращая в жидкий фарш, для того чтобы мужик начал пить кровавый коктейль. После нескольких глотков его начинает выворачивать, и он выблевывает все обратно. Новая попытка выпить все залпом. Пара глотков – и вновь он начинает блевать. Извергая все содержимое обратно в стакан, для того чтобы вновь начать хлебать этот коктейль, в основе которого уже было хрен пойми что.

Ракурс резко меняется, показывая выломанную дверь и человека в маске. В маске собаки, больше похожей на добермана. В руках он держит дробовик, который из дула извергает вспышку. Выстрела не было слышно, но трясучая камера показывает стоящего на коленях мужика с разорванным в клочья лицом и раздробленным черепом. Точнее будет сказать, с кровавым месивом вместо лица. С вытекающими мозгами вперемешку с белыми кусочками черепа. Оператор хочет убежать, но спотыкается и падает. Стоит отдать этому ублюдку должное – камеру он держит намертво. Паника сковывает его тело, поэтому он не может подняться, а только снимает, как к нему медленно подходит человек с рылом собаки. Вырывает у него камеру... Крупный план охватывает с маску зеленоватым оттенком, действительно напоминающую рыло добермана с глазами, как кровавые рубины, одним из которых он смотрит пристально в объектив, а пасть начинает оскаливаться в улыбке. Камера отлетает в сторону – дав ход белому шуму.

Тишина нависла в комнате, окутав ее своим давящим молчанием. Видео закончилось, но двое, так и не шелохнувшись, смотрят в монитор, в черный экран. Нагрузив мозг в попытках обдумать увиденное. Понять, что же, мать его, сейчас было.

Стрыч первым нарушил молчание, выдавив из себя вопрос:

– Что ты думаешь?

– Я... Я... Не знаю... – голос Флуда звучал опустошенно. Расчленение младенца ему еще не доводилось видеть, как и подобное дерьмо, что происходило на экране. Одна часть его кричала, что это все постанова, фейк, любительское видео для Интернета или проба пера недоделанного кинематографиста. Другая же часть верила в происходящее, согласившись со всем этим абсурдом. Но как бы это ни звучало – смешно или нелепо, – блевать ему не хотелось. Позыва к рвоте не было. Сам того не понимая, не отдавая отчета своим действиям, он проглотил еще одну розовую таблетку.

– Что бы это ни было, – голос Стрыча начал дрожать, – нам нужно забыть увиденное. Просто забыть, как страшный сон.

– Блядь, Стрыч, где ты это взял?

– Я тебе не могу этого сказать.

– Ты... конченый уебок... Ты понимаешь это?

– Уже довольно давно.

Диск ловким движением отправился лететь на встречу с асфальтом, где и разлетелся на несколько кусков.

Времени прошло много, а прихода до сих пор нет. Нет засранного приступа счастья, способного проломить черепную коробку, выпустив волну радужного веселья. Выпустив ебучих единорогов, скачущих по нарастающей волне эйфории. Нет ебаных бабочек, порхающих в животе. Крылья за спиной до сих пор не выросли. Как, скажите, улететь в страну чудес без крыльев? Как? Ни хера нет! Нет! Нет! НЕТ! Блядь, нет ни хера! Сучий потрох обманул, подсунув паршивый кусок пирога. Пропитанный основательно от корки до корки повидлом, в основе которого лишь одно пиздобольство.

– Тебе не скучно одному? – спросила Люда. Она подкралась, пока его мысли блуждали где-то вдали. Воспользовавшись моментом, подсела к нему рядом.

– М? – только и смог ответить ей Флуд, продолжая всматриваться в пустоту, всеми мыслями находясь где-то далеко, пестуя в руках розовую таблетку.

– Ты уже минут тридцать так сидишь в одиночестве. Тебе не надоело?

Опомнившись, Флуд оторвался от пустой точки и посмотрел в ее глаза. В ее блеск лживых глаз. Он заметил, как она пялится на его руки. Пялится на эту вшивую таблетку, от которой толку ровно столько, сколько в куче навоза. Ее рано постаревшее лицо источало долю гнусности, а губы расплылись в улыбке – такой же мерзкой, как и ее душа. На миг ему показалось, что ее рука тянется к таблетке. Но он не собирался ни с кем делиться, тем более с этой дешевкой. В момент он проглотил таблетку, отправив ее к остальным «сестрам». А от нее Флуд отодвинулся подальше, разгневанным тоном спросив:

– Че, таблетку захотела?

– Нет... С чего ты взял? – тревога в ее голосе стала нарастать.

– Давай, попробуй попроси, – цинично твердил он.

– Я и не думала у тебя что-то выпрашивать, – оправдывалась она, при этом заламывала пальцы на руках, издавая мерзкие щелчки. – Ты сидел один... У тебя был странный вид, и мне показалось, что, может, у тебя что-то стряслось. Я и подошла, чтобы узнать, как ты.

– Узнала?

– Но...

– Тебе осталось для полного счастья слезу пустить – вдруг я растаю и подкину тебе чего-нибудь.

– Послушай, я не собираюсь тут устраивать сцену слез и подобную хрень. Тем более от тебя мне не нужно ровным счетом ничего. Ты увидел у меня то, что не должен был увидеть. Мне очень жаль, что это как-то повлияло на твою нежную психику и ты ушел в себя. Но...

– Да пошла ты на хуй! – вспылил Флуд, вскочив с дивана. – Ты выглядишь жалкой в попытках оправдать себя.

– Я не оправдываюсь...

– Ты, бля, оправдываешься... Ты каждый день оправдываешь свое жалкое существование, и мне от этого становится еще больше тошно! Оставь меня в покое, ясно?

Флуд разгорячился не на шутку. Со стороны могло показаться, что он готов был уже приступить к выбиванию кала из этой рыжей бестии. Она же, в свою очередь, смотрела на него, не шелохнувшись, но ее презрительный взгляд мог доказать одно – она как будто провоцирует его. Как будто она жаждет, чтобы он схватил ее за горло и начал душить. Но Флуд просто стоял и смотрел в ее наглые глаза, пока Стрыч не окликнул его:

– Флуд, все нормально?

– Нормально, – выдохнул Флуд.

Стрыч все же решил потолковать с другом с глазу на глаз – немного успокоить его. Потому он взял Флуда под руку и вывел на балкон. Пусть остудится чуточку.

– Ты че творишь? – начал Стрыч.

– Сука сама виновата. Не нужно ей было лезть ко мне.

– Она, между прочим, за тебя переживает. Пока ты тут кис, она от волнения места себе не находила.

– Наверное, ей в жопе шило сидеть мешает, – сострил Флуд, ухмыльнувшись своей шутке.

– Не ерничай, – сказал Стрыч, толкнув того в плечо.

– Да я и не ерничаю. Мне в общем пофиг.

– Оно и видно. Люда, закрой дверь! Ты пойми своей головой, хоть на секунду предположи, а что, если вдруг у нее чувства к тебе. А?

– Бред. Она любить может только героин да хуй потолще.

– Дружище, все мы ведемся из-за допинга, который нам жить помогает. Но ее жизнь и так побила. И похлеще твоего она в дерьме искупалась. Убери от тебя твоих родителей – что станет? Куда подашься? Где бабосы возьмешь?

Флуд молчал.

– Раком встанешь на углу, лишь бы на дозу хватило. Без обид. Или того хуже – начнешь колоть дезоморфин. И через пару лет сгниешь нахер. Перспективка-то вырисовывается – врагу не пожелаешь. Так что скажи спасибо, что мы тебя вытянули из трясины, взяв в свой круг.

Флуд молчал.

– Я не хочу тебя учить жизни, так как сам копошусь в говне, словно опарыш чертов. Но пойми… – предложение Стрыч не закончил, только сейчас заметив, что Флуд стоит, не шелохнувшись – взор направлен куда-то вдаль. А через несколько секунд он упадет, потеряв сознание.

Кто бы мог подумать, что, блуждая в дебрях тьмы, Флуд все же смог найти дорогу, чтобы вернуться в реальность.

Дверь возникла из ниоткуда, просто появилась, словно вгрызлась в черную стену, обдав светом пустоту, разогнав мрак. Глаза Флуда привыкли к темноте, но даже спустя столько времени он не пытался их укрыть от яркой вспышки. Он продолжал идти как ни в чем не бывало. Только теперь его путь был освещен, а конечной станцией была обычная дверь. После того, как он дотронулся до ручки, его руку обдало тепло, волной промчавшееся по всему телу. А дверь открылась без труда при легком нажатии.

Переступив через порог, Флуд очутился в комнате, смутно напоминавшей зал Стрыча. С одним лишь недостатком – все словно перевернулось с ног на голову. Вместо обоев теперь красовались серые стены, обляпанные черной жижей, тягучей, как сопли. Она была везде: обтягивала диван, обтягивала стол, обтягивала книжный шкаф. Вся комната была сплошным сгустком черных соплей. Эти сопли капали с потолка, образуя лужицу. Черную лужицу с копошащимися в ней паразитами – извивающимися червями. Флуд отступал, не выпуская из виду эту пакость, не замечая того, что над ним свисала сопливая масса. Капли падали сгустком ему на плечи, растекаясь по всей одежде. Один большой сгусток упал ему на голову и сквозь заросли волос начал стекать на лицо. Теплая дрянь стекала по его лицу, а белесые паразиты заползали в уши – он слышал шебуршение. Заползали в нос – ощущал аромат стухшей капусты. Заползали в рот – чувствовал вкус дерьма. Окутали глазное яблоко – и он увидел маленьких плоских червей, извивающихся, наползая, друг на дружку, забираясь в слезный канал, проникая как можно глубже. Его начало трясти. В панике он стряхивал всю эту мерзость. Сплевывал сгустки дерьма. Но как избавиться от того, чего нет? Стоило открыть глаза – он обнаружил себя стоящим в обычной комнате, где не было намека на сгустки соплей. Тяжкий стон, будто крик младенца, вырвался из его уст.

Выбежав из этой комнаты – как ему показалось, – он очутился опять же в том же самом месте. В той же комнате, из которой только что вышел, где все было окутано черной гадостью.

«Как так? » – подумал он, попятившись к выходу.

Спина уперлась в стену. Обернувшись, Флуд наткнулся на стену, которая появилась будто из-под земли, спрятав за собой дверь. Кулак в порыве отчаяния обрушился на непреодолимое препятствие. Стена – обычная стена. Еще один удар, следом еще, и еще, и еще. Разбивая костяшки на кулаках, он бил, как одержимый, в попытках пробить себе дорогу. Но все тщетно. Стена лишь местами окрасилась кровью, а пути назад так и не было.

– Любимый мой мальчик, – услышал он женский голос за своею спиной впившейся в уши трелью арфы, на которой обычно играют серафимы. Он повернулся, чтобы увидеть то ли ангела, то ли демона, но перед ним оказалась Людмила. Абсолютно голой она стояла по центру комнаты и манила его пальцем к себе. С каждым вдохом ее груди вздымались. Флуд и не знал, что у нее такой красивой формы грудь. А соски цвета мускатного ореха притягивали своею набухлостью. Слюни, как у шакала на падаль, потоком стекали с его губ, с подбородка. Они обильно лились из его рта, словно он был умственно отсталый и не мог их проглотить. Зато она могла проглотить его член. Он чувствовал это своею долбаной чуйкой. Он чувствовал, что она способна утолить его похоть – выебать ее во всех позах, которые могли только придумать люди. Он пошел к ней с распростертыми объятиями. И ему даже не пришла в голову мысль, что у нее между ног неприятный сюрприз.

Она вцепилась в его губы жадной хваткой хищника, проталкивая свой язык глубже. Играя с ним, обволакивая, а затем всасывая его язык. Обрушившись на диван, они продолжали сосаться, слившись в одно целое. Его руки сжимали ее груди. А она сжимала его член. Надрачивая сквозь штаны.

Мгновение спустя они лежали в позе валета, лаская гениталии друг другу. Он проводил языком везде, где только мог, словно желал вылизать всю ее пизду. Всасывал и теребил клитор. Проникал языком, стараясь залезть как можно глубже... Но его язык прошелся по чему-то шероховатому. По чему-то остроконечному. По чему-то мягкому. По чему-то наподобие цветной капусты. Вглядевшись, Флуд оторопел от ужаса, который сжал его яйца в щипцах. Кровоточащая, похожая на петушиные гребни россыпь конусов окутала всю вульву и дорожкой из твердых бляшек прошлась по промежности прямиком к анальному отверстию. Откуда на Флуда смотрел пучок гноящихся наростов, слившихся в одно целое. А сладковатый запах гноя потихоньку начинал проникать в дыхательные пути.

Почувствовав, что ее влагалище больше никто не лижет, она вцепилась зубами в отвердевший ствол и начала тереться о лицо Флуда, измазывая красно-желтой мерзостью его губы. Он вкусил весь сок ее вагинальных выделений. Мерзкий запах бил в нос, а гной, попавший в рот вызвал приступ рвоты. Опорожняя желудок, он давился всей этой гнилой массой, продолжая снова все выблевывать. Она терлась и смеялась, утопая в диком хохоте.

Огромный нарост, торчащий из ее задницы, надорвался, выпустив оттуда огромную сколопендру. Передвигая в бешеном порядке многочисленными ножками, она юркнула в одну из ноздрей. Флуд, не в силах пошевелиться, захлебывался рвотной массой и ощущал, как что-то лазит в его мозгу, обжигая его. После чего он почувствовал, как его правый глаз разорвался, и куча ножек пробежалась по его лицу, забравшись в его открытый рот.

Только тогда он смог завизжать, издавая тонкий, почти как женский, вопль.

Элитный клуб литературных извращенцев

Сайт: http: //ecliclub. ru

Паблик: https: //vk. com/ecliclub