Одуванчики

Название: Одуванчики
Фендом: Гарри Поттер
Автор: Herbst
Бета: Rom-Cola
Категория: слэш
Пейринг: Драко Малфой\Гарри Поттер
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, юмор
Содержание: сиквел к «Love is». События происходят где-то через десять месяцев после событий первого фика. Мальчики едут в Париж!
Предупреждения: ООС обоих героев, нецензурная лексика, AU к седьмой книге.
Примечания: мало магии и много обыденной жизни. Много всяческих размышлизмов, которые я втюхала даже в постельную сцену. В эпиграфах к главам и в самом конце фанфика использованы строки из песни Е. Летова «Семь шагов за горизонт». Фраза, которую Малфой произносит на французском, переводится как «Я не ел шесть дней», это цитата из «Двенадцати стульев». Откуда вы знаете, может Драко увлекается русской классикой? Так же присутствует четверостишие из «Алисы в Зазеркалье» Л. Кэрролла. Где, думаю, сами поймете.
Отказ от прав: как обычно, ничего не имею. Все у JKR

[ Все фанфики этого автора ]

Слушай, как под сердцем возникает брешь.

Как обычно, он проснулся от яркого солнечного света, бьющего в окно. «Нет, он опять не задернул шторы! » - подумал Гарри, переворачиваясь на живот и накрывая голову подушкой.
Окно в их спальне выходило на восток, поэтому раньше было всегда зашторено. Но с тех пор как Драко переехал на Гриммаулд Плэйс, солнце стало постоянным утренним гостем в их спальне. Малфой был законченным жаворонком и, просыпаясь ни свет ни заря, открывал окно, по его собственному выражению, «навстречу новому дню». Гарри поначалу пытался спорить, даже орал, что он, мол, не сумасшедший подниматься в такую несусветную рань из-за долбанного солнца… Но все бесполезно, любимым доводом Драко был: «Кто рано встает, тому каждый дает». Еще были: «Будешь много спать - скоро состаришься», полное здравого смысла «От темноты появляется нездоровый оттенок кожи» и тому подобные.
Вот и сегодня, в семь утра Малфой был уже на ногах и собирался на работу. В последнее время мадам Малкин была просто в восторге - Драко был полон идей и желания их осуществлять. Она как-то шепотом сообщила Гарри, когда он пришел в магазин к концу рабочего дня, чтобы встретить любимого: «Он давно и с большим успехом мог бы уже открыть собственный магазин…» Но Малфой просто-напросто не хотел возиться - за всей технической и финансовой стороной бизнеса следила Малкин, и это было крайне удобно.
Сейчас он с упоением готовил одну из своих безумных коллекций к конкурсу моды «Moulin de Couture». Все было практически готово, осталось только посмотреть, как будет выглядеть на живом человеке, а не на манекене. Естественно, жертвой был выбран Поттер… Сегодня вечером в комнате, переоборудованной в мастерскую, должна была состояться экзекуция. То есть, примерка.
- Гарри, не забывай, сегодня в шесть чтобы был дома!
Он осторожно выглянул из-под подушки. Над кроватью склонился улыбающийся Драко, уже застегнутый на все пуговицы для выхода на работу.
- Такое забудешь, - буркнул Поттер.
- Будь умницей, не возникай, ага? - Малфой быстро чмокнул брюнета в губы и пошел на выход. - До вечера, радость моя!
«Радость» со стоном зарылась в одеяла и подушки, и через пять минут из импровизированной норы доносился только храп.

Он с самого начало подозревал, что жизнь с Малфоем ни в коем случае не предполагает покоя и тихого счастья. Просто потому что это - Малфой, вечно пропитанное дурным настроением и черным юмором существо, с которым ни один нормальный человек добровольно жить не согласится. Но после «Великого подвига» (как называли убийство Волдеморта в газетах) или же «Начала Вечной Задницы для Золотого Мальчика» (как тихо называли то же убийство друзья и соратники победителя) Гарри стал человеком немного… хм… Неадекватным. Мягко сказать, по правде. Характер стал козлеть, алкоголь стал употребляться в несоизмеримых с трезвым и здравым рассудком количествах, а сигаретный дым запросто выполнял функцию слезоточивого газа, заставляя друзей (которые все реже приходили в гости) с удивительной скоростью откланиваться и обещать зайти как-нибудь еще. Попозже. Работа, дети, дом, уборка…
Потом он все-таки остался один. Сначала были разговоры по каминной сети, но потом и их не стало. Гарри это почему-то даже устраивало. В тот момент, когда он произнес из-за спины прикрывшего его Снейпа «Авада Кедавра! » прямо в лоб Волдеморту, что-то сломалось. Щелкнуло в мозгу, обожгло кончики пальцев и прочно заняло свое место в сердце. Наверное, это была усталость. Или еще какая-нибудь ерунда. Целый год репортеры писали статьи о герое. Потом герой практически перестал выходить из дома, и папарацци нашли себе другую жертву - нового Министра Магии Северуса Снейпа, бывшего шпиона, благодаря которому Гарри вообще смог добраться до Темного Лорда. Смог освоить-таки чертову Окклюменцию.
Судьба - странная штука. Порой и слизеринец может стать на защиту другого человека, а гриффиндорец может устать от своих друзей…
А потом Поттер занялся Зельями. И это оказалось неожиданно увлекательным. Иногда Гарри думал, что если Бог существует, то он решил сыграть глупую шутку и поменять жизни Снейпа и Золотого Мальчика. Все были уверены, что победитель захочет стать Министром. Не захотел, вот так вот.
Но Малфой никогда раньше не был его другом. Это все упрощало.
И… Они как-то очень легко стали жить вместе. Легким был самый первый шаг. Просто в одно утро Гарри спросил:
- Зачем тебе каждый раз домой перед работой ходить? Ты и так все время тут проводишь!
На следующий день Драко рассчитался с хозяйкой своей квартиры и перевез немногочисленные вещи в дом двенадцать по Гриммаулд Плэйс.
Портрет матушки Сириуса был в восторге. А как же, кровный родственник! Из благородной семьи, не то, что всякие полукровки…
В одно воскресенье, когда Поттер сидел в лаборатории («Если ты отрастишь себе волосы и перестанешь их мыть, я тебя убью! » - сказал ему однажды Малфой) и корпел над зельями, Драко решил провести генеральную уборку в доме. Идея давно созревала в его голове, но провалившаяся прямо под ним ступенька, которая прогнила от сырости, стала последней каплей. Драко через камин вызвал бригаду домовых эльфов (дело, начатое Грейнджер в Хогвартсе, процветало во всем магическом мире - теперь эльфам платили за их услуги, а предприимчивые маги создавали целые агентства по предложению их услуг) и принялся за руководство.
Когда Гарри, потревоженный шумом, высунул нос из подвала, что служил ему лабораторией, то уведенное его слегка… потрясло. Гостиная уже сверкала чистотой, домовые эльфы носятся, как угорелые, только слышны хлопки аппараций.
Тут перед взором юного зельевара предстал всклоченный, раскрасневшийся Малфой с волшебной палочкой в одной руке и щеткой для пыли - в другой. В светлых волосах седыми нитями застыла паутина.
- Не путайся под ногами, Поттер! - рявкнуло растрепанное видение ему и тут же, без перехода, эльфам: - Шевелитесь! Нам еще чердак приводить в порядок.
Гарри предпочел запереться в своем подвале и заняться зельями до конца дня…

Поначалу было трудно. Когда хотя бы два человека решают жить вместе, наступает время раздражения и компромиссов.
Разногласий было много.
Различный распорядок дня. Несмотря на то, что Гарри любил поспать подольше, сутра его сон был очень чуток - он просыпался от шороха босых ступней, когда Малфой шел в ванную. Не говоря уже о шуме воды.
Драко любил солнечный свет. Он всегда открывал шторы, будто боялся притаившегося в каждом углу старого дома мрака. Он любил свежий ветер, распахивал окна во всю ширь, часами мог сидеть на подоконнике, читая или просто о чем-то задумавшись.
Гарри постоянно мерз, теплый ветерок казался ледяным и, заходя в комнату, он тут же запирал окно. Солнце раздражало глаза, хоть и вылеченные магией (Поттер больше не носил очки), но все еще болезненно чувствительные, поэтому шторы раздвигались только ближе к вечеру.
Было много еще несовместимых привычек, некоторые ситуации порой казались неразрешимыми. Тарелки первое время летали по кухне, как фаянсовые НЛО. Приземлялись неудачно о стены и кухонные поверхности… Белая острая крошка устилала пол невероятным снежным покрывалом. У каждого в голове свои тараканы. У Малфоя вот - странная нелюбовь к посуде. Ничего сверхъестественного. Только чашки он почему-то не трогал. В смысле, со злым умыслом не трогал, чай и кофе он, конечно же, пил. И молоко по утрам.
Потом стало поспокойнее, и они выбрались в магазин, чтобы купить новых тарелок. Ну не из кастрюль же есть…
Гарри готовил еду. Единственное, что выходило у Малфоя относительно съедобным - рамен и омлет. Все остальные блюда даже не поддавались классификации.
Драко мыл посуду. А чашки в сушилке стояли ручками в одну сторону. И сортировались по размерам.
- Время компромиссов, - сказал как-то Малфой, распахивая окно, но разжигая в камине огонь, несмотря на то, что на улице было уже практически лето. Невероятно теплый конец апреля. Просто Гарри сидел с потерянным видом в кресле и дышал на ладони, пытаясь их согреть.

***

Слушай, как бежит по вздутым венам вдаль твоя сладкая радуга.
- Я дома!
«О, нет… Только не это! » - рука стала лихорадочно шарить по полочке с быстродействующими ядами.
- Гарри, ты где?..
Шаги.
«Он спускается по лестнице! Мамочка! »
- Так-так, Поттер. Я, конечно же, еще с первого курса знал, что ты безнадежный трус, а все твои подвиги - следствие твоей же непроходимой тупости… Но поверь мне, ты взрослый человек, и не заметить твое недвижимое тело под этим столом представляется весьма затруднительным…
Малфой подошел к вышеуказанному столу и за шкирку принялся выуживать из-под него героя магического мира.
- Эй, я сам! - Гарри неохотно выбрался на четвереньках из своего укрытия и выпрямился во весь рост. В глазах его сверкала решимость. - С чего ты взял, что я прячусь? Я склянку под стол уронил и полез доставать!
Перед носом Драко возникла эта самая склянка. Поттер помахал ею и поставил на полочку.
- Ах, вот как… Что, ручки тряслись?
- Ничего у меня не тряслось! Пошли, - гордо вздернув нос, Гарри направился к лестнице, ведущей из подвала.
Малфой подождал где-то с минуту. Когда послышался стук и приглушенное ругательство, он, довольно усмехнувшись, направился следом.
- Под ноги, под ноги смотри, Поттер!
Просторную комнату на первом этаже, которая находилась на углу дома и имела целых четыре громадных окна, Малфой переоборудовал в смесь художественной и швейной мастерской почти сразу, как переехал сюда. Это же его работа.
Что было удивительно, так это беспорядок в этом помещении. Драко был просто ужасающе аккуратен, но здесь… Разбросанные по полу эскизы, огрызки карандашей, клочки различных тканей, клубки ниток и самовяжущие спицы. Правда, на всем этом не было ни пылинки, а Малфой на вопрос о том, куда подевалась его патологическая чистоплотность, смущенно отвечал, что в такой обстановке ему легче и привычней работать. Поттер только пожимал плечами - он сам-то даже за домом не следил, а без Драко особняк через некоторое время точно бы развалился или прогнил от старости…
Они вошли в мастерскую. По стульям и манекенам была развешана подозрительного вида одежда. Гарри отметил, что вся она была в черно-зелено-коричневых тонах, с ремешками и кусками бежевого меха. Поттера отчего-то передернуло. Малфой заметил это и ехидно ухмыльнулся.
- Работа модели слишком тяжела для твоего храброго гриффиндорского сердца? - спросил он, протягивая руку к первому костюму. - Снимай с себя весь этот хлам, ибо сейчас тебе представится уникальная возможность покрасоваться в одежде от кутюр!
Гарри вздохнул глубоко, как перед прыжком в воду, и одним резким движением стянул с себя футболку. Потом стащил брюки и поднял глаза на Малфоя. Выражение лица у того было непривычным - ни тени эмоций, только серьезная сосредоточенность. Поттер только сейчас понял, насколько Драко увлечен своей работой: ему, кажется, было все равно, кто перед ним стоит - очередная модель или пень дубовый, главное, чтоб одежда сидела идеально. Гарри принял из его рук черный топ, сшитый из странной ткани, грубой на ощупь и слабо блестящей на вид. Натянул через голову, следуя инструкциям Малфоя: «Нет, не так… Через плечо… Да не через это, блин! ». Топ был сантиметров на десять ниже пупка и имел только одну широкую бретельку на левом плече, правое оставалось оголенным.
Потом настала очередь штанов, при виде которых брови Поттера поползли вверх, и он не сразу сообразил какой стороной их вообще надевать, пока Драко, закатив глаза, не пришел на помощь. И напоследок блондин повязал ему волосы каким-то зеленым плетеным шнурком, а на правое плечо водрузил нечто вроде боевого наплечника из кожи с меховой подкладкой и закрепил его ремнями наискось через грудь.
Малфой отошел и, обхватив пальцами свой подбородок, чуть нахмурился.
- Не стой столбом, покрутись! Позади тебя большое зеркало, - приказал он.
Гарри увидел свое отражение и недоверчиво хмыкнул:
- Если Рона одеть в такое, то он был бы как Эрик Рыжий!
- Оставь своего друга в покое, даже в моей одежде он не сойдет за славного викинга! - привычно огрызнулся Драко на упоминание об Уизли.
В зеркале отражался грозного вида молодой человек. Его черные волосы торчали во все стороны, обтягивающий топ не скрывал в меру накачанной грудной клетки и пресса, смуглые руки с рельефными мышцами и тонкими кистями дополняли образ благородного разбойника. Штаны на первый взгляд казались подобранными с помойки, но Гарри об этом благоразумно промолчал, рассматривая их в деталях - одна штанина была из блеклой коричневой ткани с сиреневым оттенком, вторая - черная спереди и, Гарри обернулся, изумрудно-зеленая сзади, была испещрена белыми швами, заплатками, меховыми вставками. Подпоясывалось все это дело сначала тонкой, опять же, зеленой веревкой, а сверху - грубым ремнем, на пряжке которого была изображена почему-то пятиконечная звезда.
- Так, так… Вот тут немного поправить… - бормоча что-то себе под нос, Малфой начал возню со штанами прямо на Поттере, зажав между зубами иголки и булавки.
Это продолжалось, наверное, больше часа. Костюмы менялись, но концепция «Викинг-разбойник» оставалась. Все вещи сшиты были из одних и тех же тканей, Малфой объяснил, что по правилам коллекция должна быть выдержана в одном стиле и иметь общее название. Все штаны были очень широкими, расклешенными от бедра. Изредка к общему образу Драко добавлял какую-нибудь деталь - рогатку или лук, повязку с какими-то странными перьями… Все это оказалось довольно весело, и Гарри быстро расслабился, получая от процесса удовольствие. Ему было интересно посмотреть на такого, доселе незнакомого Малфоя, и он втайне радовался тому, что тот пустил его и в эту часть своей жизни.
Попутно в руках у Драко оказался маггловский цифровой фотоаппарат - Гарри знал про такие, видел как-то у Колина Криви, примерно с месяц назад они случайно встретились на Диагон-аллее, и заядлый фотограф не преминул похвастаться новейшим приобретением.
Поттер не упустил случая подколоть Малфоя насчет того, что, мол, аристократам не положено пользоваться штучками каких-то там простецов, на что тот фыркнул и сообщил, что если Золотой мальчик такой брезгливый, то ему изначально не следовало учиться в Гриффиндоре.
Под привычную перепалку Драко делал фотографии - их надо было предварительно отправить администрации, устраивающей конкурс, - мимоходом что-то поправлял на одежде, переделывал, помечал в блокноте…
- Ну, я думаю, все, - наконец-то сказал он. - Можешь раздеваться.
Гарри иронично приподнял бровь.
- Так и знал, что ты затащил меня сюда ради банального стриптиза!
- Боже мой, Поттер! Да ты просто тормоз, ты тут уже раз двадцать успел раздеться и одеться обратно!
- Ну ладно, ладно, не вой только, я просто пошутил!
Он принялся возиться с многочисленными ремешками и пряжками, пальцы почему-то путались, хотя за последний час он наловчился делать эту операцию довольно быстро.
- Дай я, - Драко притворно вздохнул и сам принялся снимать наплечники, налокотники и кожаные полуперчатки.
Потом осторожно снял с него драгоценную «коллекционную» майку и аккуратно пристроил ее на манекен. Опустился на колени и бережно стянул «викингские» штаны. Гарри переступил через них и рассмеялся:
- Вот так бы всегда, а то привык - всю одежду уже мою перервал!
Малфой только хмыкнул и снова приблизился к нему. Гарри поднял на него внезапно посерьезневшие глаза, руки Драко легли ему на плечи, губы прикоснулись к губам…
Через минуту брюнет прошептал, прикрывая ресницами шальные зеленые глаза:
- Это так в модельном бизнесе принято?..
Блондин тихо рассмеялся, обнимая его и еще крепче притягивая к себе.
- Ну что ты, малыш, у тебя же особые привилегии!
И весь этот вечер «от кутюр» полетел к чертям…
Драко одним плавным движением провел руками по бокам, стягивая с него трусы. Он подхватил Гарри под ягодицы, бедра брюнета сжали его за талию, ноги сошлись за спиной… Невозможно, невозможно оторваться от горячих губ, от зеленых, темных от страсти, затягивающих, словно омут, глаз. Это каждый раз было будто по-новому. Каждый раз, казалось, сильнее. И неизбежно сносило крышу, мозги клинило, нельзя сообразить - кто где.
Где невинный Золотой мальчик с застенчивой улыбкой подставляющий губы для первого поцелуя? Тот, который стоял под омелой, ошарашенный этим самым поцелуем. Самый святой девственник Гриффиндора…
Где холодный Слизеринский принц с серебряными волосами и вечной улыбкой - «Я знаю, что я все равно лучше всех вас»? Что делать тому, кого с детства - с первого вздоха, с первого несмелого шага - учили быть Малфоем? Линия поведения была отработана за века и, казалось, - ни малейшего шанса на отклонение… Но потом случается что-то, как вспышка, как кончик волшебной палочки, направленный тебе в лоб, и звучит только половина фразы - «Авада…». А со следующим стуком сердца начинается новая жизнь. В небе горит новое солнце, а кислород пьянит, туманит взгляд, разрывает легкие эфемерным счастьем… И можно ходить, надев на лицо все ту же пресловутую «улыбку Малфоя», играя отточенный за годы образ, ведь никому и дела-то не было до того, что творится у него внутри.
Никому
Не было
Дела
Пока не появился Поттер на Диагон Аллее в один из августовских дней. Он просто ворвался в пустую и размеренную жизнь Драко, по-гриффиндорски уверенно и безапелляционно. С шумом и треском сломал, сорвал налет цинизма и горечи с его сердца. А потом раскрыл ему объятия, словно говоря: «Вот он я. Весь твой, и ничего ты с этим не сделаешь».
И не хотелось ничего делать. Хотелось утонуть в этих глазах, чувствовать кожей дыхание, слышать биение сердца, надежного, как сам Поттер. Гриффиндорцы не предают - прописная истина. И запихнуть бы подальше мысль о том, что Гарри был почему-то совершенно один, уже год как, до их встречи. Это было чем-то странным и в это не верилось даже при взгляде на заколоченный камин.
Он теперь не боялся будущего и слова «любовь».
Чертов Золотой мальчик из любой войны всегда выходил победителем. Даже если это была война с упрямством Серебряного принца.
…Неловко смахнуть рукой со стола клочки бумаги и ткани, альбомные листы. Усадить дрожащего, отчаянно вцепившегося в его плечи и бедра Гарри.
- Пусти, глупенький, - Драко выдыхает прямо в приоткрытый рот, улыбается и чуть-чуть отстраняет его. - Дай я хоть разденусь.
Гарри выпускает плечи и, лишившись опоры, бессильно падает на залитую солнцем столешницу. Следит из-под полуопущенных ресниц, как блондин медленно-медленно расстегивает пуговицы своей рубашки, потом снимает ее наконец-то… С джинсами он справился куда легче, швыряет их за спину, предварительно вынув из кармана тюбик со смазкой, и подходит к столу. Ноги брюнета снова оплетают его талию, как капкан, а он целует свое чудо, своего зеленоглазого мальчика сначала в губы, потом ласкает языком доверчиво подставленную шею. Поддерживает одной рукой спину - Гарри все норовит распластаться по столу, потому что локти не держат, а дрожат и разъезжаются в стороны. Драко касается губами его груди, светлые волосы щекочут ребра, мимолетно касаются сосков. Одновременно с этим он проводит скользкими пальцами между его ягодиц, дыхание из груди вырывается с хрипом…
Толчок.
Вспышка! Гарри на мгновение теряет связь с реальностью, а когда приходит в себя, то перед глазами стоят цветные круги, он поднимает веки и видит лицо Драко, целует его так, чтобы не осталось ни малейшего шанса на вскрик. На вздох. Движения внутри - дикий коктейль из боли и удовольствия, примерно один к трем… От жарких объятий и лучей солнца, ласкающих его, Гарри кажется, что он сейчас словно пластилин растает, оплывет на поверхность стола. Драко прерывает поцелуй, утыкается носом куда-то в район его шеи, руки напрягаются, прижимают податливое тело еще ближе, но ближе уже невозможно. Последний рывок, и он кончает с судорожным криком.
Они никак не могут оторваться друг от друга, разлепиться… Малфой все сопит в его шею, смотрит через плечо в окно, думает, что это прекрасно - то, что дом двенадцать заколдован, и с улицы их никто не видит. Хотя за этим окном только темный переулок и стена соседнего дома, которую обрисовали местные хиппи. Они иногда собирались в узком закутке между, как им казалось, домами одиннадцать и тринадцать и страшно раздражали своими песнями, хотя он часто ловил себя на том, что прислушивается к словам, к строкам - что-то про любовь и надежду или наоборот, что выхода нет, а мир - одна большая задница. Они изрисовали яркими мелками всю стену, и теперь Драко пялился на цветную радугу за окном, на надпись «Счастье есть! » под ней…
«Счастье есть», - повторил он про себя и наконец-то нашел силы, чтобы отстраниться от Гарри. Он чуть придвинул стул и сел на него так, что теперь ноги брюнета упирались в высокую спинку над его плечами. Хищно улыбнулся и, не отрывая взгляда от распахнутых зеленых глаз, прикоснулся губами к все еще напряженному члену любимого. Плавные, размеренные движения, Гарри все-таки падает на спину, цепляется пальцами за край стола. Взгляд скользит, натыкается на какие-то книги и журналы. «Шьем дома», «Схемы для вязания крючком»… Потом он уже просто ничего не видит, жаркая волна удовольствия пробегает по спине вверх, ударяет в голову, заставляет позвоночник выгибаться почти до боли.
Малфой сглатывает, встает и аккуратно поддерживает обмякшее тело за плечи. Шепчет, взъерошивая ласково волосы, поглаживая по вздрагивающей спине:
- Чудо мое, солнце… Ну а ты боялся - примерка, примерка!
И еще кучу других нежных слов и глупых фразочек, перемежая их поцелуями куда попало - в нос, в щеку, в бровь… Слабая улыбка появилась на припухших губах Гарри.
- Небось, если бы ты со всеми своими моделями так, то твоя коллекция…
Он так и не смог сформулировать, что там с Малфоевской коллекцией.
А мастерская выглядела еще более разгромленной, чем обычно.

Драко сидел на подоконнике и курил, стряхивал пепел, высовывая руку за форточку. Гарри делал вид, будто читает, лежа на кровати. На самом деле он не мог оторвать взгляд от силуэта на фоне темнеющего окна. Он не сразу услышал, как Малфой спросил:
- Поедешь со мной на конкурс?
На лице Поттера мечтательная улыбка, а взгляд затуманился.
- Эй, слышишь меня?..
Зеленые глаза недоуменно уставились в серые. Блондин повторил вопрос.
- В Париж? А когда? - наконец подал голос Гарри.
- Седьмого июня. На неделю.
- Поеду.
- Здорово! Я думал… У тебя же семинар какой-то скоро… - Драко смущенно замолчал.
- Черт их дери, эти семинары! Я никогда не был на показе мод, а тем более в Париже!..
Малфой с победным кличем прыгнул на кровать.
Брошенная за окно недокуренная сигарета тоскливо мигнула в ночь оранжевым огоньком и потухла.

Жить в одном доме с Малфоем.
Жить с Малфоем.
Проводить с ним вечера. Гулять по городу. Встречать с работы. Ужинать за одним столом… Спать в одной постели… Просто спать с ним.
Это было так похоже на то, что все называют счастьем!
Жизнь с Малфоем нельзя сравнить с чем-то вроде хождения босиком по разбитому стеклу. Или по раскаленным углям. Или по тонкой нити над пропастью.
Жизнь с Малфоем похожа на… Прогулку по одуванчиковому полю. Куда ни кинь взгляд - до самого горизонта желтое безумие. Шаг - и под ступней сминаются хрупкие стебли.
И страх, всегда страх - сломать что-то, о существовании чего можешь только догадываться. Невозможное и ускользающее.
Одуванчики. Отражение солнца в зеленой траве. Тысячи маленьких звезд.
Гарри не знал, сколько прошло времени, прежде чем он перестал бояться сделать движение навстречу.
А потом… Как бег по склону внизу - ты уже не можешь остановиться. Летишь, летишь, едва задевая пятками землю, раскинув руки навстречу ветру. А в груди крепнет уверенность в том, что тебя поймают. Как только кончится холм - поймают в объятия, под руки, закружат…
И уже никогда не отпустят.
А у ветра волосы цвета выгоревшего льна.

***

Слушай, как впивается в ладони дождь.

Гарри настоял на том, чтобы добираться до Парижа на самолете. Малфой сначала бурно отказывался, желая добираться «нормальным способом», то есть, портключом. Тогда-то Поттер и припомнил фотоаппарат, а еще спросил ехидно, уж не боится ли Слизеринский принц высоты? На что Драко возмутился и обвинил его в тотальном склерозе - как может ловец бояться высоты!
Но гриффиндорец все-таки победил, и один Мерлин знает, чего это ему стоило.
В шесть утра они были в Хитроу, и бодрый блондин кидал на сонного Гарри мстительные взгляды, приговаривая: «А вот так бы проспал до обеда, и были бы в одно мгновение на месте! »
А Гарри не слышал этих слов, только завалился на плечо Драко, едва они сели в зале ожидания, не в силах держать голову прямо. Малфой говорил еще что-то, потягивая кофе из пластикового стаканчика, и было так невероятно уютно плыть в утренней полудреме, зарываясь лицом в светлые волосы спутника, чтобы слепящий свет летнего рассвета не проникал даже сквозь плотно сомкнутые веки.
В шесть тридцать они прошли паспортный контроль и поднялись на борт самолета.
Едва они поднялись над дымным Лондоном и полетели навстречу рассвету, сонливость мгновенно слетела с Поттера, который восторженно прилепился к окну и выпросил у Малфоя цифровик. У Драко тоже дух захватило от открывшегося зрелища - огромные снежно-белые клубы облаков, проплывающие прямо под крылом самолета, которое было видно из их иллюминатора, и небо - невозможно голубое и близкое, в самых первых лучах солнца… Просто он не показывал, как взволнован этим перелетом.
«Все-таки и у магглов есть что-то удивительное и полезное», - подумалось ему при взгляде на мордашку Поттера, который сосредоточенно пробовал получше заснять виды неба.
Где-то через час они уже были в аэропорте Шарля де Голля. Отправив свой багаж в отель, решили прогуляться по Парижу.
- Эйфелева башня!
- Лувр!
- А я говорю, Эйфелева башня!
- Ты будто это железное чудище никогда не видел, Поттер!
- Сам ты железное, блин, чудище! Что я там в твоем Лувре не видел? Джоконду, что ли?
- Знаешь ли, кроме «Моны Лизы» там еще тысячи произведений искусства!
Гарри сдался, и они все-таки пошли в Лувр.
После нескольких часов хождения по бесконечным переходам музея у него буквально отваливались ноги, Малфой же непринужденно шагал по залам, не ведая усталости.
Наконец он сжалился над Поттером, уверенно завел его в какой-то проулок, откуда они аппарировали к столь желанной Эйфелевой башне.
- Знаешь, Драко, может, мы лучше отдохнем в отеле, а потом уже продолжим осмотр достопримечательностей? - уныло спросил Гарри.
- Ни в коем случае! Мы тут всего на неделю, тем более я буду проводить много времени на конкурсе! - возмутился Малфой, но через секунду махнул рукой и произнес: - Ладно, не пугайся так, я всего лишь хотел отвести тебя в отличный ресторанчик с видом на твою драгоценную Башню!
Они зашли в ресторан, на вывеске которого зелеными вензелями значилось: «Les emeraude» и сели у окна. Эйфелева башня была слишком близко и, для того, чтобы увидеть ее вершину, надо было наклониться к окну и вывернуть голову.
Конечно же, меню было на французском. Гарри вздохнул и спросил Драко:
- Ну и как мы что-нибудь закажем? А вдруг это будут лягушачьи лапки?!
- Поттер… Я говорю по-французски, - терпеливо сказал Малфой.
- Блин, лучше скажи мне, чего ты НЕ знаешь? Ты мне напоминаешь временами Гермиону!
- Сомневаюсь, что грязнокровка знает французский… - буркнул Драко.
- Что-что ты сказал? - переспросил Гарри, увлекшийся разглядыванием магглов за окном.
- Я спрашиваю, круассаны будешь?
- Буду. И кофе, желательно…
Драко заговорил с подошедшим официантом, заказывая завтрак. Гарри сначала пытался разобрать хотя бы названия блюд, но потом плюнул - они говорили слишком быстро.
Официант отошел, Малфой откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, произнес:
- Oh, mon Dieu! Je n’ai mange pas six jours…
Гарри опять недоуменно оторвался от созерцания Парижских видов, посмотрев на блондина. Тот покачал головой, мол, не обращай внимания.
Круассаны оказались неимоверно вкусной штукой, особенно если слизывать черничный джем с Малфоевских пальцев и при этом пытаться незаметно отпить из его чашки кофе, потому что в своей уже закончился. Драко смеясь отобрал кружку и заказал два «гляcсе» и еще черничных булочек.
- Драко, ты ведь был в Париже раньше? - спросил Гарри, сосредоточенно глядя на тающий в кофе кусок мороженного и пихая его ложкой от одной стенки чашки к другой.
- Да, был, - серые глаза смотрели куда-то мимо лохматой шевелюры собеседника. Гарри молча ждал продолжения. - В детстве я довольно часто ездил сюда с матерью, иногда отец был с нами, но очень редко. Нарцисса обожала Францию, это она учила меня языку. Я отмечал здесь свое шестнадцатилетие и с тех пор я в Париже не был. До сегодняшнего дня.
Они помолчали. Гарри, чтобы хоть что-то сказать, спросил:
- Расскажи… про конкурс.
- Ну… В общих чертах… Это международный конкурс. Маго-магглский. Магглы, конечно, об этом не знают. Но организация очень серьезная, отдел по не-магическим связям постарался на славу. И… Кроме обычных репортеров тут и люди из «Пророка» и «Ведьмополитена», и других газет и журналов. Будет жарко, Поттер, так что держись!
После завтрака у Гарри изрядно прибавилось сил, и Драко предложил небольшую экскурсию по городу. В роли гида, естественно, он сам.
А дальше время пошло кувырком и об усталости забыли вовсе. Они ходили пешком, ездили на автобусе, плыли по Сене, и Малфой рассказывал исторические факты в своем вольном изложении… Про столетнюю войну и Жанну Д’арк, про Короля-Солнце, про Французскую революцию и про то, что пока бесконечные Людовики восседали в своих дворцах - в Версалях и Луврах, бедные парижские крестьяне пасли коз на Елисейских полях… И еще много-много всего, про то, мимо чего они проезжали, проходили, проплывали…
Гарри щелкал затвором фотоаппарата, запечатлевая достопримечательности и - исподтишка - Драко. Думал о том, что на самом-то деле магглы - настоящие волшебники, когда поймал в кадр его улыбку. Ту, что появляется всего на мгновение, которую невозможно уловить, потому что чаще всего она прячется где-то в глубине серых глаз и лишь изредка, на долю секунды, приподнимает уголки тонкого рта верха, прокладывает тонкие дорожки морщин около крыльев прямого носа, играет ямочками на щеках и сверкает едва заметными желтыми искорками вокруг зрачков.
«Как хорошо, что маггловские фотографии неподвижны. А то я ж его знаю - спрятался бы за рамкой или взирал на меня с этой своей фамильной ухмылкой…» - подумал Гарри.
В отель они добрались поздно вечером, яркие огни вечернего Парижа все сверкали перед глазами, крутился калейдоскоп из мест и людей, даже закрыв глаза и погружаясь в сон, Гарри все вспоминал и вспоминал этот бесконечный, чудесный день, вслушивался в ровное дыхания лежащего рядом человека.
«Париж - город влюбленных…» - последняя мысль и он все-таки уснул.

Днем был конкурс. Здание, здорово походившее на дворец, с огромным залом и толпами людей - обычных и волшебных. Бесконечные вспышки и микрофоны под нос: «Почему вы решили посетить «Moulin de Couture»? », «Ваши впечатления от конкурса? », «Какая коллекция поразила вас? »
Никакие коллекции его не поражали. Каждый день он пробивался сквозь толпу, направляясь к закулисным помещениям, входил в комнату, отведенную сразу для нескольких участников, предъявляя пропуск, который дал ему Малфой. В комнате стояли длинные железные сооружения со множеством вешалок и пестрых тряпок, висели таблички с фамилиями и городами. Он подходил к уголку, рассматривая черные буквы на белом фоне «D. Malfoy, London», и видел склоненную над гладильной доской светловолосую макушку. Драко, ругаясь, пытался разобраться с утюгом - использовать волшебство, по понятным причинам, запрещалось. Черная резинка все время сползала на самый кончик блондинистого хвоста, не желая держаться на гладких волосах.
Гарри просто стоял рядом, смотрел с интересом, как проносятся мимо люди - мужчины и женщины - с костюмами в руках, слушал крики - у кого-то не работает утюг, у кого-то закончились оранжевые нитки, а кто-то потерял зеленый шарф - непременную часть коллекции, без которой, естественно, жить нельзя.
Драко тоже бегал, плевался ядом и орал на парней-моделей, которые «носят его шмотки, как курицы! » и вообще «штанов от майки отличить не могут»… Он каждого наряжал, расправляя на одежде складочки, и Гарри ревниво следил, как тонкие пальцы мимоходом оглаживают топ, сметая невидимые пылинки с очередной смазливой модели мужского пола. Как ладонь зарывается в чужие волосы, безуспешно пытаясь растрепать «для придания образа»…
Он видел, как Драко стоял за кулисами и грыз кончик своего хвоста, напряженно вслушиваясь, как объявляют его коллекцию.
Его представляли на второй день. Потом еще три дня - показы, показы и опять показы… На седьмой день их пребывания в Париже должно было быть вынесено решение жюри.
А по вечерам был город. Яркий, словно окутанный странной оранжево-розовой дымкой, манящий и невозможный. Они ходили по каким-то закоулкам, избавляясь от репортеров, уже наметивших сенсацию - «Гарри Поттер и последний Малфой - от ненависти до любви?.. »
Это был заголовок в «Пророке». На первой странице, конечно же. И пространные рассуждения о причине таких чувств. Хотя никто из журналистов никаких чувств и не видел. Они даже не знали, в каком отеле пара остановилась.
Все настолько смешно и дико - будто он вернулся в прошлое, и постоянное внимание к своей персоне - на каждом шагу - неизбежно. Мир не хотел отпускать своего героя. Народ требует хлеба и зрелищ! А какое зрелище лучше фотографии Гарри Поттера, спокойно стоящего в шаге от Малфоя?..
Он просто плевал на все это с высокой колокольни. Пусть смотрят, если так интересно. Скоро они вернутся в Лондон, а репортерам никогда не добраться до зачарованного дома двенадцать.
Ночной Париж был просто великолепен. Черно-оранжевые от фонарного света воды Сены завораживали. Вид их заставлял делать какие-то глупости. Запрыгивать на перила, огораживающие край набережной, декламировать, делая размеренные широкие шаги:

- Humpty-Dumpty sat on a wall,
Humpty-Dumpty had a great fall…
All the king’s horses, all the king’s men
Сouldn’t put Humpty together again!

А Драко, давясь смехом, перебивал его:
- Слезай уже, Шалтай-Болтай! А то вызову жандармов и никакой «королевской рати» не понадобится! Нет, ну и вправду, слезай, а то свалишься…
И Гарри спрыгивал прямо в объятия, и они целовались как безумные. Наверное, это все Парижский воздух, пропитанный романтикой и Chanel №5, и прохладный ночной ветер, и гул машин от близкого шоссе, и шепот влюбленных парочек, который, казалось, в этом городе не смолкал нигде…
А отель был совсем близко от реки, и окна выходили прямо на ее серые воды, поэтому по утрам, когда Драко курил, сигаретный дым смешивался с туманом, а Гарри ежился в ворохе теплых одеял и требовал немедленно закрыть окно. И на завтрак все время были круассаны - Поттер сетовал на то, что раньше никогда их не пробовал, а Малфой улыбался в чашку со своим утренним кофе и говорил, чтоб он - мурзатое чудовище - не приближался к нему, пока не вытрет нос, рот, пальцы и щеки от джема. Конечно же, Гарри тот час же лез к нему с поцелуями, у которых был вкус черники или малины, или вишни, а иногда - ванили и сливок.

… Гарри даже не понял сразу, что произошло. Он не слушал жюри, просто ждал Малфоя у выхода из зала, видел, как тот поднимался на сцену, и лицо его было бледнее обычного. Потом вышло еще два человека, им вручили какие-то листы, кажется, А4 формата и с глянцевой поверхностью, хотя Поттеру от дверей видно не было.
Народ аплодировал стоя, потихоньку все начали выходить в холл. Гарри тоже вышел и остановился, напряженно вглядываясь в толпу. Вот у дверей мелькнула знакомая светловолосая макушка, но пробиться сквозь стену людей, окруживших Драко и еще нескольких участников, было невозможно. Слышались только обрывки фраз: «Ваши ощущения, мистер Малфой? », «Что бы сказал ваш отец?.. », «Вы всегда мечтали?.. »
Гарри развернулся и пошел к выходу.

Это было похоже на дурной сон. Ее тонкие ухоженные пальчики легли на его плечо. Вокруг спешили люди - магглы и маги, а он стоял как дурак и не хотел оборачиваться.
Заместитель Министра по не-магическим связям. Она просто обязана была присутствовать на таком мероприятии.
Он все-таки обернулся.
- Гарри, дорогой, здравствуй! - голос было едва разобрать из-за шума, что стоял в холле здания.
- Привет, Гермиона, - улыбка вышла какой-то кривой и несчастной, будто у него дико болел зуб.
Людей становилось все меньше, оставались только репортеры и участники конкурса. Гарри Поттер опустил взгляд на носки своих ботинок.
Грейнджер неуверенно обняла его за плечи, как делала когда-то давно, после летней разлуки, на платформе 9? или в Норе… Потом отстранилась и спросила, пытаясь заглянуть в глаза:
- Что ты тут делаешь? Как же ты бросил свои зелья, а?
Гарри молча шаркал ботинком и упорно отводил взгляд.
Гермиона уже было открыла рот, чтобы еще раз попытаться разговорить Гарри, как…
- Он со мной, Грейнджер.
Малфой, вырвавшийся из цепких лап папарацци, стоял, скрестив руки на груди и надменно поглядывая на девушку.
Вспышки, щелканье фотоаппаратов, короткие возгласы…
Поттер почувствовал, что у него кружится голова. Захотелось осесть прямо на пол и не двигаться.
Серые глаза встретились со светло-карими. Гермиона первой отвела взгляд, потом произнесла, поглядывая на притихших кругом людей.
- Может, поговорим в другом месте?
«Нет, нет, нет! - Гарри хотел закричать, но язык почему-то не слушался. - Просто уйди… уйди…»
Драко, как будто не замечая его состояния, кивнул.

«Это все прошлое… Я не хочу ее видеть…» - мысли суматошно метались в голове, не давая сосредоточиться на дороге.
Прохладный полутемный ресторан с широкими столиками. Наверняка им все равно не удалось оторваться от фоторепортеров.
Гермиона и Драко что-то говорили, кажется, заказывали еду и спрашивали, что будет он. Гарри немного пришел в себя и покачал головой, давая понять, что ничего есть не будет.
- Поздравляю, Малфой. Хотя, по моему мнению, твоя коллекция была довольно нелепа…
- А твоего мнения, Грейнджер, никто не спрашивал… - лениво протягивает Драко и поднимает бокал вина, иронично изогнув бровь. - За перемены… - отхлебывает и чуть морщится от удовольствия.
Официант подходит и опять наполняет бокалы из чуть запыленной бутылки с надписью «Cabernet Savignon».
- О, зато русские и шведы были просто в восторге… Третье место на таком конкурсе - великолепное достижение, Малфой… За старую дружбу, - цедит Гермиона, ее глаза опасно сузились, а бокал чуть подрагивает в руке.
Тут Гарри взрывается. Хрупкий хрусталь в руке лопается, осколки впиваются в кожу, ярость впивается в мозг. На белоснежную салфетку капает кровь.
Медленно подняться из-за стола, до выхода всего шагов десять… Девять… Восемь…
- Гарри! - Грейнджер подлетает к нему, хватает за плечо, пытаясь развернуть лицом к себе.
Он сбрасывает ее руку и поворачивается сам.
- Что такое, Герм? Гриффиндорская совесть взыграла, да? Бедненький Гарри в опасности, а Малфой наверняка наложил на него Империо! - прошипел он ей в лицо, краем сознания поражаясь своим словам. - Так вот, Гермиона… Я. Тут. По своей. Воле. Оставь меня и никогда не показывайся мне на глаза, если ты собираешься ворошить прошлое. Если ты будешь говорить намеками... Все случилось так, как случилось. Я не хочу и не буду ничего менять.
- Но, Гарри, мы все… Рон, Джинни… мы всегда готовы помочь… - сбивчиво пыталась что-то объяснить девушка.
- Вот и довольствуйтесь этим. Ваши желания и возможности не всегда совпадают с моими. Я благодарен за то, что вы целый год терпели… как это там? Разложение личности? Психические последствия войны? Или теперь это еще как-то называют?..
Гермиона опять открыла рот, но Гарри жестом остановил ее.
- Честно, спасибо, Герм. Но слишком многое изменилось за тот год, что вас НЕ было. И теперь, пожалуйста, не вмешивайся в мою жизнь. Поверь, до сегодняшнего дня у меня все шло прекрасно. И, надеюсь, так же будет идти в будущем.
- Ты просто… Я не узнаю тебя, Гарри…
- Ну так отвали от меня, не порть себе настроение, черт возьми! А я, блядь, люблю свою жизнь! Я люблю жизнь! - он проорал это на весь ресторан, а потом развернулся и выбежал прочь.
Вспышки. Изумленные возгласы.
- Что ты с ним сделал, Малфой! - Грейнджер подскочила к блондину и попыталась преградить путь к выходу.
Тот остановился резко, непонимающе уставился на нее и с каким-то непонятным отвращением произнес:
- Что ВЫ с ним сделали, Грейнджер?
Потом грубо отпихнул девушку и репортеров с дороги и кинулся вслед за Гарри.
Гермиона пораженно смотрела на захлопнувшуюся дверь.

А над Парижем шел дождь. Тяжелые капли хлынули внезапно, причудливыми темными пятнами изукрасив на мгновение мостовые, и потоком заструились по улицам, сбегая по набережным в мутную Сену.
«Стоило ли уезжать из Лондона, чтобы попасть в Париже под дождь?.. » - тоскливо подумал Гарри.
У него почему-то никогда не получалось одеться по погоде. Наверное для этого надо хотя бы знать ее прогноз… Еще с утра на термометре четко значилось «+25». А теперь тонкая рубашка безнадежно промокла, а от холода немилосердно трясло.
Он шел, не разбирая дороги, опомнился только с размаху влетев в огромную лужу, в которой плавали редкие сухие листья, облетевшие с деревьев от жары, что стояла над городом еще сутки назад.
Он стоял в ухоженном парке, пустующем из-за проливного дождя. В метре от него уныло покачивался забытый какими-то детьми воздушный шарик. Крупные капли бессильно обтекали его ярко-красные бока, а Гарри все переминался с ноги на ногу в луже, не в силах оторвать взгляд от нелепого алого пятна в серой пелене угрюмого парка.
В двух шагах была скамейка. Поттер подошел и плюхнулся на нее, не заботясь об абсолютно мокрых джинсах.
«Смотри, Поттер. Вот это и есть твоя жизнь. Добрые девочки превращаются в великовозрастных стерв с обостренным чувством справедливости. В полночь Золушка теряет туфельки и невинность… А ее принц на белом коне оказывается геем и предателем. Да здравствуют разбитые мечты, Герм! » - в этом было что-то шизофреническое. Бредовое - вести разговор с воображаемым собеседником. Но Гарри ничего не мог с собой поделать, он все думал и думал - про то, почему они все так изменились буквально за какое-то мгновение, а он, дурак, пропустил это мгновение и не смог, не сумел измениться со всеми. Он остался Мальчиком-Который-Выжил. Остался Золушкой, потому что стрелки часов навсегда застыли на одиннадцать пятьдесят девять. Только теперь ему никто не верит, а мир решил сыграть с ним злую шутку, поменяв местами черное и белое. Врагов и друзей.
По иронии судьбы именно война раскрывает, кто есть кто. Так было всегда, а теперь нечего было удивляться и говорить неизвестно кому, что, мол, так не договаривались и все это не по правилам! История о волшебном мальчике должна была закончится, как только он победит врага и никто не должен знать, кем герой станет потом… Потому что герою не положено сидеть в подземельях над зельями и спать с бывшим врагом. Сказка кончилась, а дальше - только для взрослых! Слабонервным и беременным, так сказать…

Малфой выбежал из ресторана и огляделся по сторонам. Выругался - за стеной ливня Поттера уже и след простыл. Налево - тупик, направо - Сена. Метнулся в сторону набережной и понесся, подставляя лицо дождю, глотая злые слезы.
…Он влетел в ворота парка уже изрядно запыхавшись и увидел одинокую фигуру на скамейке под огромным тополем. Гарри сидел, спрятав лицо в ладонях, ссутулившись…
Драко медленно подошел, успокаивая дыхание. Брюнет, почувствовав приближение, отнял руки от лица и посмотрел в глаза Малфоя. Несколько мгновений. Секунды падают, цепляясь друг за друга, заставляя сердце сжиматься от невыносимой горечи.
Он упал на колени перед скамейкой, прямо в лужу. Взял ладони Гарри в свои, не отрывая взгляда от удивленно расширенных зеленых глаз.
- Прости меня… Я не должен был тащить тебя за Грейнджер… - произнес он тусклым голосом.
- Драко, блин, что ты делаешь… Вставай немедленно!.. - Поттер схватил его за плечи, поднимая с колен, и сам встал со скамейки. - Пошли в отель, еще не хватало мне потом объяснять этим всем поклонникам твоего творчества, что это не я тебя до такой жизни довел, а ты просто простудился! - сердито бурчал он, таща за собой Малфоя, который едва волочил ноги и то и дело судорожно втягивал воздух, будто задыхался или сдерживал слезы. - Это ж все такая ерунда, Драко! Я просто… У меня и вправду крыша поехала после Вольдеморта, я не должен был себя так вести… Хочешь прикол скажу? Смея-яться будешь! Я год после битвы к психологу ходил. Нервы поправлял. Мне его Гермиона посоветовала… Может, если бы я ее послушался и продолжал ходить и выполнять его инструкции… Не было бы всей этой херни, друзья, они тоже ведь не железные - восемь лет, и то хорошо…
Он все говорил и говорил, а у Малфоя в голове крепла так давно позабытая ненависть к Уизли и Грейнджер, и всем остальным «друзьям» Золотого мальчика, который привык не замечать плохого в других, а искать это в себе. Святой Поттер, ну что тут скажешь! Только теперь это прозвище утратило свой сарказм, зато приобрело пугающе реальные черты.
«Психолог! Она отвела его к психологу! Мерлин, какая дура… Он сидел в кабинете какого-то хрыча по нескольку часов в день, выталкивая из себя слова, ответы на бесконечные, однообразные вопросы: «И что вы чувствовали? », «Чего вы боитесь, мистер Поттер? », в то время как ему было жизненно необходимо эти чертовы часы поводить с Грейнджер или с кем-то из долбанутых Уизли… Вот тогда-то у него и съехала крыша, а вовсе не во время битвы с Вольдемортом! » - злые, отчетливые мысли мелькали в голове, осознание всей этой мерзости давило так, что не продохнуть.
- Я, как вернемся в Лондон, свяжусь с ней - камин-то давно разблокирован. Надо поговорить, прощения, что ли попросить…
- Гарри… Да стой же! - перебил его Малфой, разворачивая к себе лицом за плечо. - Какие, к чертовой бабушке, прощения? Грейнджер тебе весь отдых испортила!
- Глупости, Драко! Я сам все испортил, - сердито отозвался Поттер.
Так они и стояли, как два дурака, под дождем, упрямо не разрывая сцепленных взглядов.
Гарри наконец вздохнул и привлек Малфоя к себе.
- Давай просто пойдем в отель… Выкинь все из головы, сегодня твой праздник! Третье место, ты у нас теперь звезда мировой величины!
- Да, куда уж тебе, жалкому победителю Темного Лорда, тягаться со мной! - со смешком отозвался Драко. - Побежали!
И они помчались, налетая на лужи и пугая редких прохожих одним своим видом.

… Всегда очень приятно, хоть и немного грустно, сидеть в комнате - в кресле или на подоконнике, вот как он сейчас, - попивать горячий шоколад смотреть, как идет за окном дождь. Как капли бегут по стеклу, чуть запотевшему со внутренней стороны, как затянутое в свинец небо хмурится, а поверхность реки идет непрерывной рябью от соприкосновения воды с водой.
Где-то вдалеке оглушительно рокочет гром. И так хорошо, когда есть в эти минуты дождя рядом кто-то, кто обнимет, положит голову на твое плечо и губами соберет из уголков глаз и рта все страхи. Все сомнения. Проклятую грозовую грусть.
Драко забрал из его рук опустевшую чашку и потянул за руку, заставляя слезть с подоконника.
Падая на кровать, Гарри представил себе, будто летит спиной вперед - прямо в огромное облако.
А над Парижем шел дождь.

***

Слушай, как настырный одуванчик раздирает асфальт.

«Наконец-то дома…» - с облегчением вздохнул Гарри, кидая сумку с вещами посреди спальни. Драко уже убежал в душ, и он пошел в лабораторию, проверить зелья, которые оставил настаиваться перед отъездом.
В подвале упрямые лучи солнца пробивались сквозь маленькое зарешеченное окошко под самым потолком, квадратные тени осторожно падают на поверхность стола. Свет, конечно же, не может добраться до сырых темных углов лаборатории, где стоят стеллажи со склянками, колбами и ретортами, сушеными лапками и баночками с порошками, и приборами… Но солнце упрямо пытается добраться до каменного пола, да днищ разнокалиберных котлов…
Зелья в порядке, завтра все можно будет отправить заказчикам и усесться за новую разработку, что он уже давно лелеял, которую, если повезет, представит через год на Международном Съезде Алхимиков и Зельеваров.
Гарри медленно шел по дому, вспоминая родные запахи и цвета.
Он выбрался на чердак, который был практически пуст после той самой ген-уборки. Здесь солнце вообще безумствовало, и было немного душно. Деревянные половицы приятно согревали босые ступни. Гарри лег на спину у наклонного окна, прямо на нагретые доски. Запах пыли, дерева и сухих трав - он вывешивал некоторые из них на просушку здесь, - забирался в ноздри и навевал сонливость.
Скрип двери, легкий шорох шагов.
Драко опустился на пол рядом с ним, капельки с его мокрых волос падали Гарри на лицо и шею.
- Хорошо все-таки, что я тут убрал. Вряд ли мы стали бы тут валяться в пыли, - тихо произнес Драко.
Он был в одних джинсах и прикосновения кожи, прохладной после душа, даже через слой рубашки заставляли Гарри чуть дрожать.
Солнечные лучи заливали всю комнату через большое косое окно в крыше чердака. Причудливые тени от ветвей деревьев, что стояли у дома, расползлись по полу, по двум телам… Драко задумчиво обводил эти темные узоры, водя пальцами по лицу Гарри, по груди, расстегивая пуговицы его рубашки. Потом положил мокрую голову ему на плечо и тихонько вздохнул.
- Что случилось?.. - тихо спросил Гарри.
Драко молчал, бездумно перебирая пальцами его волосы, дышал куда-то в шею. Капельки стекали за воротник. Наверное, это с мокрых волос…
- Понимаешь, - как-то сдавленно наконец произнес Малфой.
Потом, уже немного громче, продолжил:
- Мне страшно… Просто… Вот сейчас ты здесь, со мной, но я ведь не знаю. Что будет потом… Где будем мы… Куда ты…
Он опять умолк. Гарри чуть нахмурился.
- Весь этот год я был с тобой, Драко. Куда я, по-твоему, денусь?
- Не знаю, - он плечом почувствовал, как горло Малфоя дернулось. - Честно, не знаю. Я просто не понимаю, как это все произошло…
- Как произошло, так произошло. Не говори глупостей. Кроме тебя у меня никого нет.
- Но ведь были друзья и всемирная известность, почему вышло так?..
Теперь молчал Гарри.
- Знаешь, иногда мне кажется, что ничего этого и не было… Только одно я знаю точно - что есть ты, - наконец серьезно произнес он и изо всех сил прижал к себе тонкое теплое тело Драко.
- И что же дальше? Что будет, если мы вдруг доживем до старости? Когда перестанем заниматься сексом, уйдем на пенсию и когда нам будет лень поднять задницы с дивана… Когда я стану сморщенным и седым старичком… Что тогда будет, если мы доживем, ты не знаешь, Гарри?..
- Я тебе скажу… Если мы доживем, то будем, как настоящие английские пожилые джентльмены проводить время на террасе нашего загородного дома (мы его обязательно приобретем) в плетеных креслах, будем курить трубки и пускать в небо круглые колечки дыма. Мы будем вспоминать нашу жизнь. То, что было до нас, и то, что - после. Я расскажу тебе о своем детстве, потому что старики любят пустить сентиментальную слезу. О чулане под лестницей. О моем одиннадцатом дне рождения. О сове Букле. О Хагриде. Ты будешь кривить свой старческий рот в презрительной усмешке при упоминании его имени. Я скажу тебе о том, почему ты мне сразу же, с первой твоей фразы, не понравился. О своей зависти. О том, что у меня не было настоящей семьи, и я по-черному тебя ненавидел. А еще за твою наглость…
Тени смещались, ползли в сторону, перебирались на стены…
- … Я еще много тебе скажу, потому что у нас будут для разговоров целые дни, недели и месяцы… Но это будет потом. А сейчас мы здесь. И я ни о чем не жалею.
- Все это слишком похоже на какую-то дурацкую сказку.
- Ты неправ, Малфой, - Гарри посмотрел ему в глаза и усмехнулся. - Жизнь с тобой далеко не идеальна. Иногда ты бываешь просто отвратителен.
- Ты, Поттер, знаешь ли, тоже не подарочек!
- Знаю.
Драко звонко чмокнул его в ухо и засмеялся, когда оглушенный Гарри сердито на него посмотрел.
- Так что ты там говорил насчет загородного домика? Может, приобретем уже сейчас, не дожидаясь старости, а? - невинно хлопая ресницами спросил он недовольного Поттера.
- Я посмотрю на твое поведение, - буркнул тот.
- О, я буду просто пай-мальчиком, - расплылся Драко в улыбке.
Гарри только недоверчиво хмыкнул.
Уже в процессе поцелуя он подумал: «Кажется, в доме останется только одно помещение, где мы не делали ЭТО… Моя лаборатория…»

Это место было в сотне километров от Лондона на север. Лето тут немного припозднилось, и яблони только-только начали сбрасывать лепестки с цветов. Маленький городок, даже, скорее, деревня, под названием Дэндэлаен-филд, настороженные взгляды местных жителей. Их домик выглядел настоящей развалюхой, но зато у него была терраса!
Сразу за деревней были бесконечные поля, а вдалеке виднелся лес. Прямо как в книжке про Робина Гуда - обманчиво светлый, с густой опушкой…
Они оставили вещи в доме - Гарри только взял фотоаппарат, - и отправились на природу.
- Ух ты, смотри! - воскликнул Драко, когда они подошли почти к самым деревьям. Довольно большое пространство перед лесом было белым, с редкими проблесками зелени.
- Одуванчики… - немного растерянно протянул Гарри.
- Пошли, пошли туда! - Драко потянул его за руку и они ухнули прямо в пушистое безумие…

- Гарри!
Он оборачивается на оклик и…
Пауза. Щелчок. Мгновение, пойманное в прямоугольные рамки 1024х768:
Малфой - в руках охапка седых одуванчиков, волосы взметнулись над плечами, глаза чуть прикрыты, а щеки так смешно надуты…
В следующий миг тысячи пушистых парашютиков окутали Гарри с ног до головы. Драко с победным кличем запрыгал по поляне, радостно хохоча и вытирая тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы.
Пользуясь тем, что Малфой был отвлечен, Поттер бережно перенес заклинанием фотоаппарат в их «домик в деревне», быстро собрал вокруг себя еще чудо-цветов и с боевым воплем: «Бей Слизерин! » кинулся на блондина, размахивая букетом. Потом они еще долго гонялись друг за другом, пока, наконец, Гарри в чудовищном рывке не опрокинул Драко наземь. Оба были до жути перемазаны коричневым одуванчиковым соком, а сражаться уже не было никаких сил. Из груди обоих еще вырывался всхлипами смех.
- Ну как тебе… отдых?.. - выдавил из себя Драко.
- Супер!.. Это, бля… не Париж!..
Малфой улыбнулся и провел рукой по черным, растрепанным еще больше волосам любимого, собирая пальцами запутавшиеся семена.
- Ты сейчас сам похож на одуванчик! - произнес он.
Гарри действительно был словно какое-то мифическое чудо-в-перьях со своей лохмато-пушистой теперь головой и лицом в коричневых пятнах. Он обнял Драко за плечи и перекатился с ним по земле, оказавшись снизу.
- А ты похож на крестную фею! - нахально ухмыльнулся он в лицо Малфою.
- Я т-тебе счас покажу фею! - возмутился блондин, а через секунду накрыл поцелуем губы Гарри.
Был слышен стрекот кузнечиков высокой траве. Ветер шептал что-то, наверное, о двоих, которые лежали на седой поляне, порядком прореженной и истоптанной. Где-то далеко заходилась кукушка, и шелестел лесной родник. И как победный клич лета - терпко-сладкий запах луговых цветов.
- А у тебя губы горькие, - с улыбкой произнес Драко, нехотя прерывая поцелуй, потому что дыхания уже не хватало, а сердце рвалось из груди, как бешеное.
Солнце запуталось в его светлых прядях, серые глаза были теплыми, как летний ветер. Гарри протянул ладонь и коснулся его щеки. Прошептал одними губами: «Ангел…»
А небо над их головами было нереально высоким.
Больше можно не бояться идти по одуванчиковому полю.

Семь озорных шагов за горизонт
Семь ледяных мостов за горизонт
Семь проливных дождей за горизонт

Конец.