Рене Кэтрин Свон. Живой тебя представить так легко, Что в смерть твою поверить невозможно.

Рене Кэтрин Свон

1965 – 2006

Живой тебя представить так легко, Что в смерть твою поверить невозможно.

Падаю на колени у самой плиты, проводя ладонью по холодному мрамору.

- Привет, мамочка, - говорю я в пустоту, не замечая, как слезы катятся по щекам.

- Мне без тебя очень тяжело, - признаюсь я, касаясь любимого имени.

- Папа изменился… - продолжаю откровенничать я, рассматривая сочную траву. Слеза падает на стебель рядом, и тот начинает переливаться на солнце всеми цветами радуги. Усмехаюсь, стирая остальные слезы.

Красота всегда была там, где была мама.

Глотаю тяжелый ком и подымаю глаза к небу.

- Вернись! Прошу, - молю небеса, сжимая пальцы в кулак.

Не получив ответа, безвольно опускаю голову, скользя взглядом по могиле.

Я знаю, что мама меня слышит. Я даже почти ощущаю ее присутствие, но это лишь мнимое облегчение, призрачная надежда, что мама жива и вскоре найдет способ вернуться ко мне.

И раз в год я позволяю себе упиваться этой надеждой.

Глава 2.

Бывали моменты, когда я тонула в своих чувствах, и волна боли накатывала за волной злости. Когда страх и отчаянье проникали под кожу, разъедая внутренности словно кислота. Когда надежда просачивалась сквозь пальцы, замедляя сердечный ритм и оставляя раздражающее чувство опустошения. Когда время теряло смысл.

Я не выпрашивала помощи, возврата прошлого или любого вмешательства извне. Мной двигало одно желание – обрести долгожданный покой.

Очутиться в мире, где нет горьких воспоминаний, бессонных ночей и съедающей тебя боли. Где счастье – это не призрачный миг, а состояние души, неизменное, как восход солнца. Где наша семья цельна и крепка, как кремень.

Но как бы ни было велико мое желание… Каждый раз его сильные руки вытаскивали меня на свет. Его ласковые слова достигали моего отрешенного сознания, приказывая мне не сдаваться. Его теплые прикосновения и легкие поцелуи посылали дрожь по моему скованному телу, побуждая чувствовать. Жить.

Эммет спасал меня. Снова и снова.

И я была благодарна. Отчасти.

Вчерашний день был окутан темнойдымкой, но я отчетливо понимала, что я уже не у могилы мамы, да, и боль практически утихла.

Мой любимый Мишка нашел меня, хотя видимо это было не так уж и трудно.

Отдельные моменты озарения открывали мне четкие картинки вчерашнего.

Вот Эмметвзволнованно опустилсяна колени рядом со мной и нежно обнял мои вздрагивающие плечи. Он вытирал мои слезы и гладил дрожащие руки. Любимый молча разделял мои душевные терзания, неизменно даря свое тепло и любовь.

Я не могла видеть его печального взгляда, направленного на могильную плиту. Не могла знать, о чем он думал или молился в данный момент. Что чувствовал, видя меня в таком разбитом состоянии.

Я думала лишь о потерянной матери, чей призрак преследовал меня, как тень. Чей взгляд проскальзывал в толпе, а голос жил в стенах родительского дома.

Я жила прошлым.

Эгоистка. Слабая и безвольная. Вот кем я была в такие дни.

Я позволила собственным демонам завладетьи душой и разумом. Я разрешила им нашептыватьжуткую правду, котораясловно острыйкинжал тесала сердце, неоднократно прокручивая отточенное лезвие вокруг своей оси.

Я признавала свое поражение и упивалась им.

Жалкая. Растерянная.

Но не в этом состояло мое вопиющее преступление.

Я в очередной раз осознанно использовала своего парня. Как щит. Как бальзам. Как единственную нить, способную удержать меня от отчаянного и глупого поступка.

Пока он всецело отдавал себя, плотно окружая меня своей энергией, заботой и нежностью, я отдавала взамен лишь душевный холод, страхи и нервные срывы.

Не очень достойная партия, верно?

Я не задавалось вопросом, почему Эмметдо сих пор не плюнул на весь этот амфитеатр страданий и не помахал мне рукой. А надо было бы.

На долго ли еще его хватит?

Мы вместе уже три с половиной года, большую часть из которых мы занимались МОИМ душевным покоем и благополучием.

Лучшие наряды. Лучшие рестораны. Сюрпризы и многочисленные подарки. Цветы, салоны… Любой каприз, только чтобы мое лицо осветила улыбка, а в глазах появилосьчто-то помимо слез и пустоты.

Я и только Я стояла на первом месте. Всегда.

Рациональная часть меня понимала, что это неправильно. Серьезные отношения предполагают вклады с обеих сторон. Когда один человек зеркально отражает второго и ценитпартнёра намного выше себя. Своего рода сделка, где оба участника ставят всё за всё. Без частного счёта.

У нас же больше походило на перетягивания каната. Причем очевидно, что все переваливало в мою сторону.

В свою пользу хотелось бы сказать, что так было не всегда.

До… исчезновения мамы, я тонула в Эммете, а он во мне. Каждая минута рядом с ним была волшебной и крышесносной. Ради него я готова была на любые преступления, глупости, жертвы. Я жила любовью. К нему, к нашей семье, к солнцу – ко всему, что меня окружало.

Все чаще я проводила время с Эмметом, а не дома. Папа ворчал, но мама все понимала и, оставляя на лбу нежный поцелуй, заботливым взглядом провожаламеня на очередное свидание, которые обещало новые впечатления и запредельные дозы поцелуев.

Эх, славная была пора. Сейчас же все обстояло по-другому.

Пока Эммет пропадал на работе практически двадцать часов в сутки, стараясь не сбавлять набранные денежные обороты и иметь стабильную возможность баловать своего «Мышонка» (как он любил меня называть), я прохлаждалась на временной работе в издательстве, выпуская одну-две статьи в месяц. Предел мечтаний… для такого городка, как наш, но я знала, что мама желала бы мне большего. И лишь ради нее я с опаской, но все же глядела в будущее.

Мы с Мишкой топтались на месте слишком долго - пора было переходить на новую ступень. Отношений. Карьеры. Жизни.

Тихими вечерами мы не однократно обсуждали этот вопрос, в итоге распланировав нашу совместную жизнь вне засыпающего Рентонаот А до Я.

Выбор пал на «Большое яблоко» (известное прозвище Нью-Йорка – прим. автора), котороесулило отличные перспективы.

Во-первых, город не спал, стабильно двигаясь вперед во всех сферах экономики, политики, культуры и жизни страны в целом.

Во-вторых, смена обстановки должна была положительно отразиться на НАС. Ну… не совсем на нас... скорее уж на мне.

Находится в месте, где все напоминало о НЕЙ, было очень тяжело и мучительно. Воспоминания не давалиглубокой ране затянуться, и вместо смирения и покоя, приносили новую череду боли и испытаний. Каждый божий день. И если слез не было, то это совсем не означало, что не велась внутренняя борьба. Как бы я не улыбалась, как бы не старалась забыть, трещина в душе кровоточила, наполняя кровь жгучим ядом обиды и тоски. Даже я порой понимала, что слишком увязла в своей боли и обиде, что сама не отпускала маму, что виной всех срывов и меланхолий была лишь Я САМА. И моя глубокая обида на маму.

Она ушла. Возможно, не по своей воле, в виду каких-то личных обстоятельств, но она ОСТАВИЛА меня. И этого я не могла ей простить. Я слишком в ней нуждалась. Каждый день. Каждую секунду. И даже если бы она ушла из семьи добровольно, рана не была бы такой глубокой и болевой. Любая весточка от НЕЕ с любого конца света, изменила бы все. Кардинально.

Она была бы жива и неважно с кем и где. ЖИВА – о большем я и не просила.

Голос сознания часто нашептывал, что мама никогда бы меня не бросила. Папу еще возможно, но не свою дочь. Она меня любила, так же самозабвенно, как и я ее. Если не больше. Ее великодушное сердце просто не позволило бы ей совершить такой опрометчивый поступок. Ни за что.

И детская, наивная вера в этотолкала меня к ее пустой могиле, чтобы хоть так иметь возможность прикоснуться к ней, поговорить, почувствовать ее…

Это жалко, я знаю, но кроме этого, у меня ничего не было.

Возможность оказаться далеко от жалостливых взглядов горожан и просто знакомых, от частых и яростных порывов к ее молчаливому памятнику, от спертого воздуха, казалась разумным выходом из моего анабиоза (состояние живого организма, при котором жизненные процессы настолько замедлены, что отсутствуют все видимые проявления жизни - прим. автора).

Так, и в третьих, каждый из нас имел свои виды на столь крупную рыбу, как Нью-Йорк.

Отступаться от намеченного еще в институте пути, я не собиралась, может именно поэтому мой взор неуклонно устремлялся в сторону привлекательного лозунга: «У нас все новости, которые можно напечатать». Да, очень заманчиво.

Нью-Йорк таймсв моих глазах был таким же манящим и восхитительным, как страна Оз для юной Дороти. Может я и не тянула на его уровень, но была уверена, что в таком крупном мегаполисе найдутся курсы, тренинги и другие способы повышения своей квалификации, которые приблизят меня к мечте. К тому жекузен Эммета, Джаспер, обещал поспособствовать, имея в своем кармане«влиятельные ниточки». Хоть я и не питала к родственничку теплых чувств, от помощи не отказалась. Возможно, я больше его не увижу, так почему же не сделать человеку приятное?

Эмметже имел на город гораздо иные виды.

На горизонте маячила новая сеть заправок. Причем так ярко, что заставила любимого проявить лучшие качества стратега. Был произведен прогноз всех расходов, составлен максимально точный портрет аудитории и конкурентов, изучены биржевые сводки и маркетинговые хитрости. Бизнес-план был в финальной стадии, ожидая своего звездного часа.

Ближе к осени намечалась полная смена климата и окружающей обстановки. Оставалось упаковать чемоданы и радостно сделать свой большой и ответственный шаг. В будущее.

Сегодня же… новый день, который я собиралась встречать с абсолютно новым настроем. Тонкий аромат свежего кофе и корицы, который я ощущала сквозь дымку безмятежного сна, мог стать неплохой основой для этого.

Ммм. Потрясающий запах.

Невольная улыбка. Легкое трепетание ресниц. Пальцы, неторопливо блуждающие под одеялом. И тишина. В голове и в сердце.

Хорошее утро.

Сладко потягиваясь на мягких простынях, я поглубже вдохнула приятный аромат и осторожно приоткрыла один глаз, ожидаяпринять яркие вспышки нового дня.

Комната на удивление встретила теплым рассеянным светом, идеально подходящимдля такого сонного создания, как я.

Открыв второй глаз, стало понятно, что всему виной плотно закрытые шторы, которые не пускали лучистое весеннее солнце в наши покои.

Отлично.

Слабый кивок головы. Используя локти, приподнялась и удобнее устроилась на спинке кровати.

Тяжелый вздох. Сладкий зевок. Пальцыусердно принялись растиратьзаспанные глаза.

Через пару секунд уже ясным взглядом я осматривала комнату.

(тут нужно описание)

На белоснежной спинке стула аккуратно сложена моя вчерашняя одежда. Чистая и наверняка еще и выглаженная. Забота Эмметапорой смахивала на паранойю.

Ага, двое сумасшедших нашли друг друга.

В районе груди тут же неприятно закололо, от чего руки непроизвольно сжались в кулак. Воздух вдруг стал удушливым и сжатым. Сглотнув собственную слюну, ощутила, как сердце пропустило пару гулких ударов.

Что это? Жалость? Призрение к самой себе? Стыд? Любовь?

А возможно и все вместе?

Лихорадочно запустила пальцы в волосы и потянула их вниз, обеспечивая их максимальное натяжение и ощущая нарастающее покалывание на макушке.

Боже, как я же я устала. Не от Эммета. Его я воспринимала, как неотъемлемую часть своего… существования. Единственное, что еще колыхаломою душу. Двигатель, что запускал мое сердце, и оживлял мое мертвое тело. Единственный, кто способен просто своим присутствием прогнать тьму, что прячется внутри.

Я измучена своей обреченностью, что прослеживается в каждом движении и слове. Мне не выносима прочно приклеившаяся ко мне маска Пьеро. И что новый день ничем не отличался от предыдущего…

Постоянное кудахтанье Эммета.

Вот даже взять мою одежду. Ее можно было бросить на пол, оставить в корзине для белья, выбросить на худой конец. А Эммет, что сделал?

Поступил, как заботливая мама.

Может, он и не пытался заменить мне ее, но все его действия сводили меня лишь к этому выводу. Мой мозг вопреки всему проводил эту невидимую параллель, оживая горькие воспоминания. И это… вызывало злость. Жгучую и неудержимую.

А может, я зря зацепилась за это? Может, все дело в его безграничной любви и желании защитить? Или в его педантичности?

Даже наш дом был настолько вылизан и отполирован, словно готовился к принятию важных гостей или служащих местного телеканала.

Нет, нельзя быть такой... придирчивой, ворчливой.

Мама меня этому точно не учила. Благодарность и отзывчивость.

Где бы я сейчас была без него? Не исключено, что украшала бы памятную плиту мамы своим именем. И уже, наверное, гуляла бы с ней по воздушным облакам и слушала пение ангелов. Или носила бы смирительную рубашку…

Одинокая слезинка скатилась по щеке и упала на одеяло, оставляя круглый темный след. Незаметно для себя выпустила волосы из-под крепкой хватки и ладошкой вытерлатеплую щеку.

И сколько можно плакать? В организме человека пять литров крови. А сколько отведено на слезы? Я уже садовое ведерко точно насобирала.

Отчаянно выдохнула и, резко выпрямив плечи, бросила взгляд на окно.

За окном прекрасный весенний день, а на душе снова непогода.

Довольно, Беллз. Начни радоваться жизни. Ну, хотя бы попробуй.

Я настолько углубилась в себя, что даже не заметила, как открылась дверь…

- Добрый день, красавица, - рядом раздался любимый мягкий голос.

На секунду прикрыла глаза, настраивая себя на позитивную волну и жадно пропускаячувственный голос Эммета через себя.

Глубокий вдох – медленный выдох. Я готова.

Плавный поворотголовы в сторону двери. Мой Мишка стоял сшоколадным подносом в руках.

Взгляд зацепился за кофе, разносящее по комнате приятный аромат, и белоснежную тарелку. Кажется там вафли. Мой любимый завтрак.

Внутри все сжалось, виски стали бешено пульсировать. В глазах застыла растерянность. Злость. Страх…

Я же не была прикована к постели. Могла передвигаться и самостоятельно есть.

Мне казалось это лишним. Гораздо приятней было бы разделять пищу вдвоем за обеденным столом, у окна, где так милостиво грело солнышко.

- Изабелла, не дрейфь. Он всего лишь принес тебе завтрак, – подсказал внутренний голос. – Улыбнись. Не будь отчужденной.

Это лишь знак внимания – успокаивала я себя. Просто завтрак.

Расслабленно откинулась на кровать, изображая, на мой взгляд, свою самую приветливую улыбку.

Удивительно, но я ощутила себя лучше. Свободнее что ли…Глаза все еще прикованы к подносу, который мне кажется красным платком.

Намеренно перевела взгляд выше, где меня встретила та же миролюбивая улыбка, что и в день нашего знакомства.

- Неужели нет одного билета? Ну, еще одного, пожалуйста, мэм, - умоляла я кассиршу, которая молча сверлила меня непроницаемым взглядом.

Диагноз один - стерва. У нее на лице так и написано: «Я неудовлетворенная жизнью старая корга! ».

Черт!

Напрасно я ждала ответа, касаясь лбом разделяющей перегородки, она даже мускулом не пошевелила. Эта маска безразличия видимо закрепилась еще в прошлом веке.

От отчаянья и злости хотелось потрепать ее жиденькие плохо окрашенные волосы. Ее спасалочертово стекло. Я смогла лишь стукнуть по нему со всей силы и тем самым причинить вред ЛИШЬ себе.

Яростно сжимая пылающие кулаки, я мысленно убивала ее всеми существующими способами, которые человечество успело освоить за свою более чем двухтысячную историю…

Мой презрительный взгляд женщина принимала стойко, ритмично хлопая наклеенными ресницами. Чтоб они у тебя отпали, ведьма.

Здорово, Беллз, тыпрям победитель по жизни! Послушала маму- «сходила развеяться»...

- С бесчувственным человеком общаться… бесполезно, - неожиданно услышала я за спиной мужской голос.

Обернувшись слишком резко, я едва удержалась от падения на влажный от прошедшего дождя асфальт. Меня спасли небесно-ясные глаза незнакомца, которые оказались очень близко. Можно сказать, что опасно близко от границ моего личного пространства. Они были такие проницательные и бездонные.

Дышать становилось все тяжелее – воздух вдруг стал обжигать легкие, охватывая тело настоящим огнем. Громко сглотнув, я ощутила, как сердце грохнулось где-то в районе таза. Румянец ощутимо распространялся по лицу и шее. А голова… Мысли, как мыши, тут же бросились врассыпную, оставляя меня на голые инстинкты и взрывоопасныеэмоции.

Чудесным образом мне удалось сделать небольшой шаг назад, отчаянно вжимаясь в кассу кинотеатра, и давая себе немного больше пространства. Мой подвиг на этом не закончился. Я совершила пару глубоких и неровных вдохов, чтобынемного собраться и вырваться из оцепенения. Моргнув пару раз, стала взглядом жадно изучать оппонента. Давайте будем называть вещими своими именами - вожделеюще уставилась на него.

Светлые, почти белые волосы, прямой нос, круглые очаровательные впадинки (ямочки, что лучше? ) на щеках и приветливая улыбказаполонили сознание, наполняя рот густой слюной. Собака Павлова, не иначе.

Широкие плечи, подтянутый живот (и как я это разглядела под толстым свитером? ), спортивные ноги… На одежду я тогда не успела обратить внимание. Или не хотела.

Его огромная фигура напоминала могучую стену, но доброе выражение лица… абсолютно сбивало с толку.

- Ага, - не думая, ответила я, машинально растирая пострадавшие руки.

- У меня есть один лишний билет. Друг заболел, а в одиночку я не люблю смотреть фильмы. Не с кем обсуждать происходящее на экране, - пояснил он, теребя в руках заветные талончики.

Так, Изабелла, нужно мыслить здраво.

Поздний вечер. Почти безлюдно. Незнакомый, но очень привлекательный мужчина предлагает тебе составить ему компанию в темном замкнутом пространстве.

Есть два варианта дальнейшего развития событий:

а) ты вспоминаешь все предостережения родителей и вежливо отказавшись, вызываешь такси. Финал – недовольнаяи разочарованная…ты возвращаешься домой и ложишься спать с мыслями «а чтобы было бы, если…»

б) поддавшись его очарованию (что глупо отрицать) рискуешь и идешь в Ва-банк. Финал – непредсказуем, и может потянуть либо на очередной детектив, либо на бульварный роман.

Мои чувства разделились, с одной стороны, я запаниковала, а с другой, была в восторге отвозможной перспективы. Пока я боролась сама с собой, терзая бедные губы, парень смущенно топтался на месте, разглядывая носки своих туфель.

- Я понимаю Ваше смятение. Могу оставить номер своейстраховки, и ты смской сбросишь его родным или друзьям, - вставил парень, выразительно пожимая плечи.

Я невольно усмехнулась, отмечая его чувство юмора. От него исходило тепло и сила, хорошая сила. Раньше я такого не ощущала от других парней, но отвечать все же не решалась.

Может ли это быть маской? Искусной игрой? Может.

Но может быть и правдой. Еще раз бегло осмотрев незнакомца, пришла к выводу, что на зверского Потрошителя он ни капельки не похож.

И только я хотела согласиться, как он снова опередил меня:

- Я не кусаюсь. Мой дантист следит за этим.

Не удержавшись, я залилась беззаботным смехом, едва не сворачиваясь пополам. С ним было так легко, хоть я и знала его пару минут.

- Это значит да? – уточнил парень, заинтересованно поднимая бровь.

Я кивнула головой, продолжая заливисто смеяться…

Тот поход в кино я запомнила на всю жизнь. Особенно мой живот запомнил. Все полтора часа я хохотала над остроумными замечаниями Эммета…

- Уже поздно для завтрака, но я подумал, что от кофе ты не откажешься, - уверенный голос Эммета вернул меня из воспоминаний.

Любимый уже сидел рядом, разместив поднос строго между моих ног. На тарелке оказались французские тосты, от которых мой рот тут же наполнился слюной, а возле чашки лежал мой любимый цветок – ромашка.

Черт, ничего не забыл.

Аккуратно взяв тонкий стебель, я нырнула носом в самую сердцевину, вкушая неповторимый аромат нектара.

Блаженный вздох и легкая улыбка. Здорово. Цветок занял свое прежнее место, а я с удовольствием откусила душистый тост.

- Да, спасибо, милый. Кофеин мне сейчас действительно необходим, - честно ответила я, невесомо касаясь свободной рукой выбритой щеки.

ДовольныйЭмметприльнул к моей ладони, а в следующую секунду уже уверенно приближался к моему лицу.

Я стала энергичней двигать челюстью, прекрасно понимая, к чему все идет. Едва я успела проглотить последние крохи, как наши губы встретились. Тепло, трепет и притяжение. Именно этого мне и не хватало.

Я жадно устремилась к чувственному языкуЭммета, предвкушая наш горячий танец. От сладости ощущений я начала стонать, краем ужа ловя ответные стоны Эммета.

Неожиданно у самого порога стали раздаваться знакомые шорохи, скрипы, очень напоминающие кошачьи лапки. Тайсон соскучился.

Неохотно разорвав поцелуй, тут же пытаюсь выровнять сбившееся дыхание и унять сладкую дрожь нижней части тела.

- Милый, пожалуйста, открой ему, - попросила я, кивая в сторону двери.

- Этому жирному, ленивому и глупому клубку шерсти? Ни. За. Что. –Сердито отчеканилЭммет, даже не глядя в сторону двери. Я фыркнула, понимая причину столь очевидного отказа.

Скребки усилились, разбавляя общий фон слабым мяуканьем. Не ведя и бровью, Эмметвновь потянулся ко мне, намереваясь завершить то, чтотак нахальнопрервали.

Я выставила руку вперед, останавливая его движения. В ход пошел суровый взгляд – Эммет невинно хлопает ресницами.

Прям детский сад.

Едва Тайсон переступил порог нашего дома, как их отношения не заладились. Эти двое развязаливойну, решив, во что бы то ни стало изгнать соперника вон.

Поле битвы – дом, методы - самые изощренные, победитель – не определен.

Мои доводы и ультиматумы не действовали. Мне оставалось отреченно разводить руками и занять нейтралитет.

Порой все доходило до абсурда. Стоило Эммету«забыть» его покормить, как Тайсонтут же отдавал долг, помечая его дорогие туфли. Любимый прогонял его с теплого места - на утро получал разодранную рубашку. И так постоянно.

Хорошо, есть еще один беспроигрышный вариант.

- Милый, - замурлыкала я, проводя пальцами по крепкой шее.

У меня была цель. Я намеренно двигалась к чувствительной точке у ушка, которая действовала, как волшебная палочка.

- Не упрямься.

- Мышонок, что ты делаешь? – спросил Эммет дрожащим голосом, томно прикрывая глаза.

- Прошу тебя быть… добрее, - продолжала я, проворно двигая пальцами.

А вот и она. А теперь нежно и по кругу. На лице любимого появилась блаженная улыбка. Плечи расслабились. Голова откинута назад. Глаза прикрыты от наслаждения.

Эх, милый, если бы ты знал, как вы с Тайсоном похожи. Особенно в такие моменты. Ну, прям одно лицо!

Кот повысил голос на октаву, но дверь оставил в покое. Это нужно остановить.

- Мишка, прошу, впусти его, - повторно прошептала я, зная, что победа не минуема.

- Угу, - равнодушно ответил он, наслаждаясь моими манипуляциями.

Довольная собой, я резво опустила руки и вернулась к своему уже остывшему завтраку. Ошарашенный Эммет широко открыл глаза и замер.

- Давай, милый, не упрямься, - подтолкнула я его.

Тяжело выдыхая, мужчина встал с кровати и направился к двери.

Попивая кофе, я наблюдала, с каким усилием любимый поворачивал дверную ручку. Щелчок и вот дверь открыта. Спустя долгие двадцать секунд из-за двери появилась мохнатая зеленоглазая мордашка.

- Кис-кис-кис, - радостно позвала я кота, хлопая по мягкому покрывалу.

Воодушевленный он вальяжно вошел в комнату, беззаботно минуя возмущенногоЭммета.

- Хм, - фыркнул на кота любимый, явно не довольным таким раскладом вещей.

Кот резво запрыгнув на кровать, демонстративно обернулся и издал поистине самодовольный «мяу».

- Наглец, - вспылил здоровяк, сжимая дверную ручку до жуткого хруста.

- Любимый, а почему ты не на работе? – заинтересованно спросила я, чувствуя, как Тайсон моститься у моего бедра.

- Я перенес встречу – хотел побыть с тобой, - равнодушно ответил Эммет, отпуская еще цельную ручку двери.

- Со мной все в порядке. Может, ты все же не будишь нарушать свои планы из-за меня, и проведешь встречу, а я пока съезжу в газету, - заметила я, дожёвывая последний тост.

Эммет обвел меня оценивающим взглядом, пытаясь прочесть мои чувства.

- Правда, - подтвердила я, принимая уверенный вид.

Любимый еще молчал некоторое время, а затем, подарив мягкую улыбку, кивнул и скрылся за дверью.

Ощущая внезапное воодушевление, я перевела радостный взгляд на Тайсона, который безмятежно наслаждался своей победой, подперев под себя лапы. Стремительно схватила ничего не ожидавшего кота за мордашку и ласково потерлась об нее.

- Все хорошо, малыш. Хорошо, - твердила я ему, заглядывая в холодные изумруды глаз.

Ощутив явное недовольство последнего, я стремительно поцеловала мокрый нос и виновато отпустила белую мордашку.

Кот забавно чихнул, кидая на меня недовольный взгляд.

- Да ладно, недотрога, - небрежно ответила я ему, подымаясь вместе с подносом. Блуждая глаза по комнате, наткнулась на мягкие пуфики у кровати. Подойдет.

Осторожно поставила поднос на мягкую поверхность, кидая предупредительный взгляд на Тайсона, который как раз начал вылизывать себя. Кот, видимо ощутив мой взгляд, понимающе мяукнул. Умница!

Довольно кивнув головой, я направилась в душ, после которого намеревалась проведать свое рабочее место.