Словарь имен и реалий 18 страница

Люсьену не надо было видеть физиономию воина, чтобы знать, что тот довольно ухмыляется.

– Откуда ты знаешь?

– Они – смертные. А я не связываюсь со смертными женщинами.

– Это могут быть охотники? – спросила Анья.

Люсьен увидел, как ее глаза сверкают любопытством сквозь маску.

– Похоже на то, – отозвался он. Хотя откуда они узнали, что надо отправиться сюда? Те, кто встретил свою смерть в храме, жаловались на нехватку информации.

Люсьен заподозрил, что информацией охотников каким‑ то образом снабжает Кронос, подкидывая те факты, что узнают воины. Его глаза сузились от гнева. Подобное предположение не лишено смысла и не предвещает ничего хорошего для воинов.

– Где они сейчас? – спросил он.

– Возможно, мертвы, – пожал плечами Уильям. – Или, возможно, уже в горах.

– Я думала, что ты отслеживаешь эту местность на предмет ревнивых мужей, – сказала Анья. – Тебе следует знать.

– Возможно, они вывели из строя мои камеры.

Возможно, возможно, возможно.

Анья отклонилась назад – Люсьен потянулся к ней, но она удержала равновесие, – зачерпнула пригоршню снега и запустила в спину воина.

– Не нравится мне твое отношение. Так ты вряд ли получишь свою книжку обратно.

Уильям никак не отреагировал на ее выпад, продолжая движение, словно чувствовал, что заслуживает порицания. Снег и лед вылетали из‑ под обмотанных цепями шин его вездехода, затрудняя обзор. Его поза была напряженной, хищной, словно он ожидал нападения в любую минуту.

Во всей этой ситуации ощущалось что‑ то ужасно неправильное, но Люсьену оставалось только гадать, что именно. Как ни печально, ни одна из его догадок не внушала оптимизма.

Время тянулось медленно в свете охватившей Анью жажды действия. И боли. Мягкое место ее горело огнем. Тяжелая сумка, прицепленная к четырехколесному мулу, действительно шлепала ее, как она и подозревала. Боги, как же ей это ненавистно! Ненавистно отсутствие лучшего плана действий, незнание ситуации в деталях. Что она знает наверняка, так это то, что Люсьен – лучшее из всего с ней случившегося, Уильям явно что‑ то скрывает, а сама она несчастна.

И если… когда Люсьен начнет слабеть – «Из‑ за меня», – виновато подумала она, – он будет не в силах сразиться с Гидрой, найди они ее, что подвергнет его смертельной опасности. Так много «если». Анье непереносима мысль, что Люсьену причинят вред. Он любит ее и признался в этом без стыда и сомнений. Он говорил от чистого сердца. Его признание было проникнуто нежностью и радостью, согревшими ей тело и душу. Он любит ее такой, какая она есть, а не такой, какой бы хотел, чтобы она была.

Они должны найти Гидру, просто обязаны это сделать. Когда‑ то Анья подумывала выторговать за артефакты свою собственную жизнь. Теперь знала, что не сможет так поступить с Люсьеном. Напротив, она намеревалась использовать их для сделки насчет его жизни.

Кронос, конечно, будет по‑ прежнему охотиться на нее, потому что никогда не перестанет хотеть ключ. Разве что она убьет его, что было не такой уж плохой идеей. Стоит попробовать, подумала она, сжимая губы. В конце концов, кто лучший убийца царя, как не Анархия?

Узнай Люсьен, о чем она размышляет, наверняка взбесится. Он не хотел, чтобы она рисковала собой, даже ради него. Ради них. Но уж лучше она будет иметь дело с его гневом, чем наблюдать, как он медленно и болезненно умирает.

«Похоже, ты влюбилась в него».

Анья подавила мысль, прежде чем та успела укорениться. Признавшись самой себе в этом чувстве, она не сможет устоять перед желанием отдаться Люсьену. Она и так в шаге от капитуляции. Несмотря на последствия. Если она в самом деле уступит, а Люсьен умрет, то окажется навечно привязанной к мертвецу и будет терзаться от скорби. Даже Ключ от всего не сможет сломать оков.

К горлу подступила тошнота. Тело онемело. Нет. Нет‑ нет‑ нет. Никогда. «Он не умрет. Не думай так. Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы спасти его». Кроме того, она подозревала, что в любом случае будет вечно скорбеть.

Анье захотелось взять его за руку. Перепрыгнуть со своего вездехода на его, чтобы устроиться у него на коленях. Оказаться в его крепких объятиях. Но не сделала этого. Не время сейчас. Ставки слишком высоки.

«Позднее», – пообещала она себе.

Двигаясь дальше по снегу, Анья не замечала никаких признаков человеческого присутствия. Никаких следов от ног или шин. Возможно, охотники уже повернули назад. Как говорится, девушка может надеяться. Ей не хотелось, чтобы они шныряли вокруг Люсьена.

– Прямо по курсу ловушки, – внезапно предупредил Уильям. – Следуйте точно за мной.

Анья с Люсьеном сбросили скорость, выстраиваясь в линию за воином. Анья оказалась в середине, а Люсьен замыкал цепь. Ее защитник.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась она.

– Я сам их там разместил, – пробормотал он. – Мужчина должен себя защищать, когда бессмертные так и норовят к нему подкрасться.

Возможно, охотники не повернули назад – они могли погибнуть.

– Есть здесь еще подобные подарки от тебя, что ждут своего часа?

– О да, – подтвердил он, не дав пояснений.

– Например? – спросил Люсьен.

Анья различила напряжение в его голосе.

«Он беспокоится обо мне, миленький». Ей снова захотелось запрыгнуть на него.

– Бомбы, отравленные дротики, ледяные полости, – перечислил Уильям. – Все как в низкобюджетных фильмах, в общем.

– Прелесть, – похвалила Анья. Но улыбка ее сникла, едва в голове зародилась новая мысль. «Что, если и охотники поставили ловушку на нас? »

Глава 17

Охотников они встретили на третий день пребывания в горах.

Люсьен должен был очень обрадоваться, так как больше всего на свете любил убивать этих заблуждающихся фанатиков. Точнее, это его вторая страсть после Аньи. Ее он любит даже больше хорошей драки. Но на этот раз счастливым он не казался. Ни капельки.

Он ослабел и продолжал терять силу.

В данный момент он не был уверен, что сможет побороть и мышь, не говоря уже о целеустремленном охотнике.

Он знал, что это случится, но не ожидал, что так скоро. Не будь дни такими коварными, а ночи такими холодными, может, его сил хватило бы на более продолжительное время. Но вчера им пришлось бросить свой транспорт – уклон сделался почти отвесным, – и теперь остается надеяться только на ледорубы. Их компания часами карабкалась вверх, отдыхая лишь при крайней необходимости. Ели один раз в день слабо подогретый суп из жестянки, но большего им и не требовалось. Анья могла бы телепортироваться, но, как подозревал Люсьен, не хотела бросать его.

Каждую ночь они останавливались и разбивали лагерь, Анья разжигала огонь, и они втроем жались друг к другу в палатке, стараясь согреться. Люсьен не спал, охраняя сон Аньи, наслаждаясь каждым проведенным с ней мгновением. Чувствуя приближение смерти, он не желал упускать ни единой секунды. Ему нравилось прижимать Анью к себе, вдыхать ее клубничный аромат.

Люсьену казалось, что и Уильям – это плохо – и Анья – это хорошо – оба в порядке, в то время как он с трудом тащит свой рюкзак. Постоянно дрожит и несколько раз даже падал лицом в снег.

Как и сейчас.

Анья обхватила его руками, чтобы поддержать.

– Все будет хорошо, когда доберемся до вершины, – сказала она. – Вот увидишь.

Люсьен испытал унижение. Он так ослабел, что больше не в состоянии телепортироваться. Демон несколько раз пытался утянуть его в духовное измерение, но безуспешно, и потому постоянно шумел в голове, царапаясь о стенки сознания, чем доводил Люсьена до сумасшествия.

Смерть не мог покинуть его и отправиться за душами самостоятельно, поскольку дух и мужчина были связаны и по отдельности не выживут. Нет, не так: Смерть может выжить, но не без ужасных последствий, о которых Люсьен пытался сообщить Кроносу.

Люсьен задел мыском ботинка о ледяную глыбу и снова споткнулся. Анья покрепче ухватилась за него, и он сумел удержаться на ногах. Проклятье! Кронос не преувеличивал. Такими темпами Люсьен уже через неделю отдаст концы.

– Может, стоит оставить его здесь и продолжить путь вдвоем? – предложил Уильям.

– Нет! – в унисон воскликнули Люсьен и Анья.

Люсьен не хотел, чтобы Анья шла без него, так как по‑ прежнему не доверял Уильяму.

– Ты тормозишь нас, Смерть, – ровным тоном произнес Уильям. – Я хочу поскорее отправиться домой к своим кровопийцам и своей книге.

«Смерть», – сказал воин. Ни сам Люсьен, ни Анья не упоминали, что Люсьен одержим демоном Смерти, – только то, что этот демон преследует Анью. Кто же тогда сказал Уильяму?

– Просто оставь его в покое! – рявкнула Анья. Она остановилась, заставляя Уильяма сделать то же самое. Свирепо сверкая глазами, разразилась тирадой о том, как мечтает засунуть ему в задницу щипцы для завивки волос и включить их на режим максимального жара.

Люсьен подозревал, что она сделала это, чтобы дать ему минутку для передышки. Пытаясь восстановить дыхание, он оперся рукой о ледяную поверхность горы. Больше всего в своей слабости он ненавидит то, что не может защитить свою женщину. Он…

Заметил следы и нахмурился. Напрягся всем телом.

– Замолчи, Анья.

Она повернулась к нему – от удивления у нее потемнели глаза. Люсьен давно с ней так не говорил. Он всегда ведет себя нежно и предупредительно, будто она бесценное сокровище. Впрочем, так и есть. Но ее безопасность важнее ее чувств.

– Ты же не сказал мне только что…

– Охотники, – произнес он, указывая на землю, и достал из‑ за пояса кинжал.

Уильям и Анья подошли к нему, всматриваясь вниз.

– Отпечатки заканчиваются у этой стены. – Нахмурившись, Анья нажала рукой на лед. – Ведущих отсюда следов нет. Странно. Даже невозможно.

– Они и сюда‑ то не должны были забраться, – также хмурясь, добавил Уильям.

Люсьен вытащил еще один кинжал, на этот раз из ботинка. Едва не уронил – таким он показался тяжелым.

– Значит, здесь должна быть дверь, ведущая внутрь, – пробормотала Анья, наклоняясь и ощупывая следы затянутой в перчатку рукой.

Люсьену нравилось, что она не убегает от опасности, а стремится оказаться в самой гуще. Но и пугало тоже. Эту женщину нужно баловать. Почитать. Защищать. Она не должна ни за что бороться, но без хлопот получать желаемое.

– Нашла! – Улыбаясь, она нажала на кристалл слева, и ледяная стена отъехала в сторону, открывая зияющий темнотой проход.

– Как это случилось без моего ведома? – Уильям покачал головой. – Я знал, что люди бродят здесь, я видел, как они умирают. Так ведь? Как же им удалось соорудить этот чертов лагерь? – Из рукавов его куртки выскочили серебряные трехзубцовые лезвия, и он гневно стиснул их. – Не знаю, сколько их там внутри, но перебью всех. Их намерения не чисты, им могли заплатить, чтобы они выманили меня.

– Твоя свирепость немного запоздала, – сказала Анья. – Признай, что выбраться сюда было неплохой идеей, но ты не сделал бы этого, если б я не стащила твою книжку. Можешь отблагодарить меня букетом роз.

– Черта с два! – фыркнул Уильям.

Анья перевела озабоченный взгляд на Люсьена:

– Почему бы тебе не подождать здесь, Цветочек, чтобы убедиться, что больше никто не прокрадется внутрь? Мы скоро вернемся и…

Чувствуя нарастающее замешательство, он низко зарычал. Как же мала вера Аньи в его возможности… Нет, причина не в этом. Она переживает за него. Видит его слабость и не хочет, чтобы он страдал еще сильнее.

Даже отдавая себе отчет в собственной немощи, Люсьен хотел, чтобы она знала: он не позволит с ней случиться ничему плохому. Невзирая на состояние его тела.

Просто ему нужно ей это доказать.

– Я иду внутрь, – твердо заявил он.

– Люсьен, ты…

– В порядке. Я в порядке. – Он сорвал с головы белую шапку и бросил на землю. Не хотел, чтобы что‑ то мешало его слуху или зрению. – Уильям пойдет первым, – сказал он, беря дело в свои руки, – потом ты, а я прикрою тыл. – Так у Аньи будет щит с обеих сторон.

На миг ему показалось, что она примется спорить, но она сжала губы и кивнула:

– Ладно.

– У тебя есть пистолет? – спросил он у нее.

– Только несколько кинжалов.

Три из которых она уже держит наготове, с гордостью отметил он. А он и не видел, когда она успела их достать.

– Это хорошо.

– Пошли! – нетерпеливо воскликнул Уильям. – Чем дольше мы здесь топчемся, тем больше времени у них для подготовки. – Он проскользнул мимо них и целеустремленно нырнул в чернеющую пасть пещеры.

Анья быстро поцеловала Люсьена в губы и двинулась вперед. Он шел за ней по пятам. Его глаза скоро привыкли к полумраку, и он рассмотрел, что ледяные стены сплошь покрыты грязью для создания мрачного эффекта. Стука падающих капель нет, потому что слишком холодно и любая жидкость превратилась бы в лед еще до падения, зато слышен морозный свист ветра.

Ветра? Его уши шевельнулись. Нет, не ветер, решил он мгновение спустя. Шелест голосов.

– …ничего не нашли, хоть и ищем целыми днями, – заявил мужской голос.

– Старик сказал, что она здесь.

Старик… мифолог?

– Мы близки к цели. Я чувствую ее. – Другой голос, звучащий резче, более решительно.

– Мы умрем, если пробудем здесь дольше. – Еще один голос.

Значит, охотников по крайней мере трое.

– Мы не можем сдаться. – Четвертый – самый злой из всей компании. – Демоны должны быть уничтожены. Вспомните, что они сотворили с людьми в Будапеште. Эта чума унесла сотни жизней, включая многих из наших.

– А от пленника что‑ нибудь удалось узнать?

Пленник? Люсьен нахмурился. Кого они захватили? Владыку? Или других смертных?

– Ничегошеньки.

Голоса приближались. Становились громче. Темнота отступала перед светом, слой грязи на стенах истончался. Люсьен крепче сжал кинжалы.

– Проклятье! – воскликнул кто‑ то. – Что, если Гидра всего лишь миф? Что, если дурацкого артефакта не существует? Что, если здесь ничего нет и мы зря притащились в это богом забытое место?

– Не говори так.

Уильям остановился на углу и поднял руку. Анья тоже замерла на месте, и Люсьен едва не врезался в нее, поскальзываясь на льду и теряя координацию. Она отклонилась назад и тихо прижала руки к его бедрам, удерживая на месте. Действовала она очень аккуратно, чтобы не порезать Люсьена своими кинжалами.

Его щеки еще сильнее запылали от стыда. И, что неудивительно, от возбуждения. Где бы она к нему ни прикасалась, где бы они ни находились, какая бы опасность их ни поджидала, он все равно ощущает электрические покалывания. Чувствует тепло. Чувствует себя живым.

– Клеть Принуждения здесь, – заявил еще один новый голос. – Должна быть здесь.

«Клеть Принуждения». Слова эхом отразились в мозгу Люсьена, и за ними последовало еще одно: «Порабощать». На руинах храма люди‑ мифологи сказали ему, что Клеть может поработить любого, кто будет заключен в нее.

Анья бросила на него возбужденный взгляд через плечо.

– Мы близко! – одними губами вымолвила она.

Он кивнул и посмотрел на Уильяма. Тот хмурил брови.

– Если верить мифологам, мы не сможем завладеть ларцом без всех четырех артефактов, – сказал один из охотников. – Это означает, что мы не покинем Полярный круг, пока не найдем гребаную клетку.

Уильям поднял один палец.

Люсьен не понял, означает ли это «ждать» или «атакуем на счет три». Он воевал только бок о бок со своими товарищами, и они так долго пробыли вместе, что обычно угадывали намерения друг друга.

Уильям поднял второй палец, и Люсьен получил ответ. Очевидно, воин не любит, когда смертные вторгаются на его «территорию». Люсьен глубоко вдохнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть Анью к себе за спину. Она возненавидит его за подобную выходку. Более того, она в состоянии защитить себя от кого угодно и много раз это доказывала.

Люсьен‑ солдат – ну ладно, демон – признает мастерство Аньи и гордится им. Люсьен‑ любовник не может ничего поделать со своим страхом за нее.

Три.

Уильям ринулся вперед, держа кинжалы наготове. Анья метнулась за ним. Колени Люсьена едва не подогнулись, когда он бросился следом. Да, она может позаботиться о себе, но он по‑ прежнему ее мужчина и сделает все от него зависящее.

Уильям издал оглушительный рык, и охотники повскакивали на ноги. Лед затрещал. Послышался крик, вопли ужаса и ярости оттого, что их укрытие разоблачили. Всего восемь человек, сосчитал Люсьен, когда они ворвались в пещеру.

Уильям быстро зарезал троих, одного за другим, плавно исполняя танец смерти: его лезвия грациозно мелькали в воздухе вперед, назад и вбок. Анья отправила на тот свет двоих, телепортировавшись сначала к одному, а потом к другому, перерезав им глотки прежде, чем людишки успели что‑ либо сообразить.

Пуля просвистела над плечом Люсьена, достаточно близко, чтобы оцарапать кожу. Пространство было ограниченным, а он блокировал единственный выход. Когда двое ринулись на него с воплями «демон», явно намереваясь уложить его и сбежать, он крутанулся и ударил, крутанулся и ударил второй раз. Оба охотника упали на землю, обливаясь кровью.

Кто‑ то сумел выстрелить снова, более метко, и пуля попала Люсьену в живот. Невзирая на боль, он удержался на ногах. Выстоял. Ради Аньи.

В центре пещеры пылал огонь, потрескивая и излучая восхитительный жар. Один из охотников схватил горящее полено и запустил им в Анью. Она отпрыгнула в сторону, но пламя успело лизнуть ее одежду, прожигая ткань и наверняка опаляя ее нежную кожу.

Она гневно закричала.

Красная дымка застлала взор Люсьена, в голове вертелось лишь одно слово: «Убей! » Шатаясь, он двинулся вперед, больше не ощущая боли в животе. «Убей! Убей! » В следующий миг в его руках оказалась мужская шея, и Люсьен свернул ее, не обращая внимания ни на наносимые ему удары ножом, ни на лижущее одежду и плоть пламя.

Хрустнули кости, и человек замер. Горящая палка выпала из руки охотника, но огонь продолжал жечь Люсьена. Он хотел убить смертного еще раз, даже бросил тело и всадил кинжал в его сердце, снова и снова.

– Моя, – рычал он. – Не смей трогать то, что принадлежит мне.

«Еще. Убивай еще». Он повернулся к оставшимся охотникам – но охотников больше не осталось. Все до одного были мертвы. Тяжело дыша, Люсьен скользнул взглядом по покрытому кровью Уильяму, который склонялся над телами, осматривая их. «Убей, убей, убей».

– Люсьен, ты горишь!

Голос Аньи проник в его мозг, разбивая охватившую его безумную жажду уничтожения, и он остановился. Она в порядке. Не ранена. Жива. Он вздохнул, успокаиваясь, когда ее руки ласково похлопали его по плечам.

– Я здесь, малыш. Я здесь.

Его колени подогнулись, неожиданно снова нахлынула слабость. Он рухнул наземь, и его окутал холод.

– С тобой все будет в порядке, любимый, – продолжила ворковать Анья. – С тобой все будет в порядке. Скажи это. Скажи мне, что с тобой все будет в порядке.

– В порядке. – Внутренности его горели огнем. Он чувствовал подобное раньше, когда жег себя, скорбя о смерти Мэрайи. Тогда он плакал, сейчас же – улыбался. Анья с ним. Зрение его то и дело застилала черная пелена, а красная дымка полностью исчезла.

– Люсьен.

Анья. Его милая Анья. Он понял, что может не опасаться проявления своего темперамента, когда она рядом. В ее присутствии он полностью расслабляется. Нахождение рядом с ней всегда смягчает демона и его собственные мрачные помыслы, что не удавалось никому и ничему другому.

– Закрой глаза, малыш. Я обо всем позабочусь.

Его веки повиновались. «Не спи. Не оставляй Анью одну с Уильямом».

– Засыпай.

И снова он не смог не подчиниться.

Анья смотрела на спящего Люсьена.

– Скорее всего, он не доживет до утра, – сказал Уильям, небрежно пожимая плечами и не переставая обшаривать тела охотников.

Анья не знала, что он ищет. Ей хотелось перенестись к нему и пырнуть ножом. Только потребность быть подле Люсьена удержала ее на месте и спасла шкуру Уильяма.

– Не говори так. Он поправится.

– Что с ним вообще такое? Разве он не бессмертный? Каждый раз, как я смотрю на него, он становится все слабее.

– Гребаный Кронос проклял его. – «Я заслуживаю медленной и болезненной смерти за то, что допустила подобное. Я, а не Люсьен». Ей было ненавистно видеть его в таком состоянии.

– Почему?

– Кронос ублюдок. Вот почему.

Уильям переводил взгляд с Аньи на спящего Люсьена и обратно.

– Слушай, на твоем месте я бы отправился на поклон к Большому боссу. Иначе твой мужчина обречен вечно грызть грязь в аду.

– Я же просила не говорить такого! – рявкнула Анья. Она пристально всматривалась в Люсьена, вспоминая, как он бросился на ее защиту. Все из‑ за того, что ее обожгло. Ожог даже не достиг кожи. Сердце ее пропустило удар. Ради нее он выпустил из‑ под контроля демона, а она позволяет ему страдать.

Его дыхание было затрудненным, кожа обуглена. «Что я за женщина такая? » Презренная, вот какая. Недостойная этого мужчины и его бесценной любви. Но даже если так, она не сможет жить без него.

«Я люблю его».

Вот. Наконец‑ то она в этом призналась. Он был для нее всем, и она не может представить ни единого мига без него. Не желает представлять ни единого мига без него. Он ее радость и страсть. Непостижимый и благородный, милый и нежный, он является той ее частью, которой всегда недоставало.

Анья отдала бы Кроносу ключ, но знала, что, сделав это, навсегда утратит Люсьена. Она не будет помнить его, а ей надо его помнить. Он еще более неотъемлемая часть ее, чем ключ.

Она отдастся ему. Добровольно. Без колебаний. От осознания этого ее глаза широко распахнулись. Да. Именно это она сделает. Может быть, связав себя с ним, она передаст ему часть своей силы, сплавив воедино их тела и души. Даже малейшая надежда на успех затмила ее страх перед проклятием.

Сейчас Люсьен без сознания, покрыт кровью, синяками и ожогами. Одному из охотников удалось порезать его предплечье и ранить в живот, и раны не исцеляются, продолжают кровоточить, окрашивая лед в алый цвет.

– Я перенесу его обратно к тебе домой, – сообщила она Уильяму. – Поиски Гидры подождут, пока не заживут его раны.

– Черта с два! – Смерив ее сердитым взглядом, воин вскочил. – Я больше не впущу тебя в свой дом.

– Ну, тогда тебе придется придумать, как телепортироваться туда и выкинуть меня, потому что я все равно отправляюсь, с твоего разрешения или без оного.

– Я отомщу!

– Не забывай, у кого твоя книжечка! Я могу кинуть ее в прелестный уютный костерок, и глазом не моргну, – предупредила Анья, ложась рядом с Люсьеном. Она обвила его руками, прижимая к себе как можно теснее.

– Как будто такое позабудешь! – проворчал Уильям. – Хорошо. Отправляйся в мой дом. Вампирши только раз глянут на него и слопают на завтрак. Или, может быть, мне удастся отыскать Гидру и уговорить ее пообедать вами и выплюнуть ваши косточки.

– Только за это я вырву десять страниц из книги, перед тем как вернуть ее тебе. – С этими словами Анья телепортировала по‑ прежнему спящего Люсьена в теплую спальню, где они ночевали пару дней назад, перевернула его на спину и начала срезать одежду с его израненного тела.

Глава 18

Парис всматривался в обитую войлоком белую стену, расплывающуюся перед глазами. Сознание его туманилось. Он знал, что раздет и привязан к столу. Знал, что не занимался сексом много дней и потому так ослабел, что не в силах даже поднять голову. Охотники исследовали его вдоль и поперек, и даже подослали блондинку, чтобы возбудить его и узнать, как ведет себя его демон, но его плоть не отреагировала на нее.

Прежде подобное случалось всего раз.

Давным‑ давно, сразу после внедрения демона Парис достиг крайней степени отчаяния. Крайнего уровня слабости. Зная, что встреча с ним для любой человеческой женщины окончится смертью, он был вынужден принять первого, кто хотел спариться с ним.

Он поклялся никогда больше не допускать подобного.

Парис не хотел получать силу с помощью мужчины‑ охотника. В мыслях его безраздельно царила брюнетка с веснушками. Сиенна. Он наконец‑ то вспомнил ее имя, и оно отпечаталось в каждой клеточке его тела. Если он не сможет заполучить ее, то лучше умереть. Каким‑ то образом и по причинам, которых он не понимал, – или, возможно, не хотел понимать – она очаровала его демона.

Никому другому это было не под силу.

Почему? Маленькая Сиенна обманула и предала его, одурманила и посадила под замок, а он по‑ прежнему хочет ее трахнуть. Хочет, чтобы ее лоно увлажнилось для него, и только для него одного. Хочет, чтобы с ее губ срывалось его имя, а на лице отражалось удовольствие.

Когда он ее поимеет, пусть его демон поработит ее, сведет с ума от желания к нему, Парису, чтобы она делала все, что он ни прикажет. Следовала за ним, куда бы он ни шел. Даже умоляла о новом прикосновении. Он ее, конечно, отвергнет, так как будет не в силах взять снова. И пусть мучается от вожделения. Он лишь посмеется над ней.

Может быть, даже трахнет на ее глазах другую.

Сама эта мысль заставила его усмехнуться. Парис хотел, чтобы она страдала так же, как страдает он сам. Никогда прежде он не испытывал к женщине столь яростного желания и одновременно ненависти, и оба эти чувства разрастались в нем с каждой проведенной в обитой войлоком комнате минутой.

Все, что нужно сделать, чтобы воплотить мечту в реальность, – это убедить охотников прислать к нему Сиенну. Но как? Кажется, ответ на этот вопрос находится за гранью его понимания.

– Что нам теперь с ним делать? – спросил кто‑ то.

Парис закрыл глаза. Веки его так отяжелели, что он был не в состоянии их поднять. Медики непрерывной чередой сменяли один другого, но ему давно стало плевать на то, кто входит в комнату и выходит из нее.

– Такими темпами он через несколько дней подохнет. Тогда и нам от него пользы не будет, и демон его сбежит и примется сеять террор по миру. Такая ошибка уже однажды была допущена, и мы не можем позволить ей повториться. Не говоря уже о том, какие катастрофы повлечет за собой разгуливающий на свободе Разврат. Изнасилования, крушение браков, рост венерических заболеваний и подростковых беременностей.

– В таком случае придется сохранить ему жизнь, пока не придумаем, как сдержать демона.

Пауза. Затем вздох.

– Сиенна – единственная, с кем он вообще хотя бы разговаривал и на кого хоть как‑ то реагировал.

Облик Сиенны промелькнул в мыслях Париса. Невзрачные волосы, заурядные черты. Бледная кожа с веснушками. Тело такое худенькое, что грудь едва заметна. Однако его член вздрогнул, проявляя первые признаки жизни за последние дни. Изящные руки… мягкие губы… ласкающие его.

– Ты это видел? – произнес один из смертных. – Сиенна.

Член Париса снова шевельнулся.

– Иди и приведи ее. Сейчас же.

– Ты уверен? Она…

– Приведи ее.

Раздался гулкий стук удаляющихся шагов, потом звук открывающейся двери.

Неужели они правда приведут к нему Сиенну? Заставят ее заняться оральным сексом или позволят войти в ее тело? Как бы там ни было… Он почти улыбнулся. Ему даже не пришлось ничего говорить. Они сами дадут ему желаемое, в подарочной упаковке и с бантиком. Возможно, он воспользовался своим даром проецирования и вложил эту мысль им в голову, сам того не ведая. Возможно, его страсть к ней настолько велика.

Согласится ли она или откажется, вот в чем вопрос.

«Нет, она не откажется», – подумал Парис, чувствуя, как сквозь усталость пробивается возбуждение. Он ей не позволит. Что бы ему ни пришлось сказать или сделать, она будет принадлежать ему.

Потом он сбежит и ее с собой прихватит. До сих пор он не замечал за собой мстительности. Он любит женщин, ведь они поддерживают в нем жизнь. Однако для Сиенны сделает исключение. Он… Сознание его окутал мрак, обрывая мысли.

Должно быть, он уснул, потому что следующее, что почувствовал, – теплые пальчики, которые гладили его торс, распространяя электрические импульсы по всему телу.

– Привет, Парис, – услышал он, и слова доставили ему море наслаждения и придали силы, которых он не ведал уже много дней.

В действительности он не знал, сколько прошло времени. Знал только, что, разлепив веки, увидел склоняющуюся над ним Сиенну. В ее ореховых глазах застыла неуверенность. Очки она сняла. Вместо привычного яркого света в комнате царил полумрак, окутывающий ее тенями.

Однако Парис рассмотрел, что одета она в точности как тогда: мешковатая безвкусная одежда, стянутые в тугой узел волосы. От нее веет ранимостью, и он собирается этим воспользоваться.

Сиенна отдернула руку и сплела пальцы, явно нервничая.

– Пришла доставить мне удовольствие, не так ли? – презрительно бросил он, не в силах придержать язык.

Щеки ее порозовели, и она отвела глаза.

– Если ты предпочитаешь кого‑ то другого, то могу уйти.

– И ты сгодишься, – произнес он и заметил, что у нее перехватило дыхание. Парис надеялся ранить ее своими словами. Пусть ей будет больно еще очень и очень долго! – Ты же понимаешь, что превратишься в их шлюху, правда? Трахаться с мужчиной ради друзей, ради цели, даже ради денег, поскольку я уверен, что они тебе платят.

«Заткнись! Не оттолкни ее! »

Ее губы сжались в тонкую линию, когда она снова на него посмотрела. И что бы она ни прочла в его лице, это заставило ее и без того бледную кожу побелеть. Она снова потупила взор и начала отступать.