Словарь имен и реалий 14 страница

Гневно сверкая глазами, он обошел вокруг нее и снова встал лицом к лицу, так близко, что его густая серебристая борода щекотала ей подбородок. Его длинное белое одеяние касалось ее ног, в воздухе разлился аромат амброзии. Кронос так и лучился могуществом.

Олимпийцы тоже были могущественны: Зевс со своими молниями и Гера со склонностью к ревнивому мщению. Но это чудовище смахнуло их, словно незначительную мошкару, и с удовольствием сделало бы то же самое с ней.

Неожиданно он выпрямился, и его лицо прояснилось.

– Я видел твои игры со Смертью.

– И что? – спросила Анья, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе. Каким играм он стал свидетелем? При мысли о том, что он наблюдал их с Люсьеном в спальне, ей стало дурно. – Что с того?

– Он тебе нравится.

– Опять же, что с того? Мне нравятся многие мужчины. – «Пожалуйста, не услышь лжи в моем голосе», – мысленно добавила она.

– Отдай Ключ от всего по своей воле, и я привяжу его к тебе. Он будет в твоем распоряжении на веки вечные.

Кронос, вероятно, и не догадывается, какой щедрый дар предлагает. Тогда она наконец‑ то уравняется в правах с мужчиной. Владеть Люсьеном столько, сколько захочет, просто велеть сделать что‑ то, зная, что он подчинится, представлялось Анье очень соблазнительным. Но она веками старалась избежать собственной подобной участи, поэтому не может пожелать ее другому, особенно гордецу вроде Люсьена. Он и без того уже привязан к своему демону. К тому же он только что освободился от проклятия смерти Мэддокса. Забрать у него свободу будет преступлением.

– He‑ а. Извини. Он мне за неделю наскучит. В данный момент его потуги убить меня забавляют, и я наслаждаюсь игрой с его привязанностью, но… – Анья передернула плечами, будто бы уже устала от всего этого. – Почему бы тебе просто не забрать у меня ключ? – поинтересовалась она и похлопала ресницами, изображая неведение. – Почему ты не убьешь меня за него?

Кронос опять нахмурился.

– Тебе бы этого хотелось, правда?

– Разве что самую малость, – поддразнила она.

В ее голове снова зазвучал голос отца, так отчетливо, будто бы тот говорил с ней вчера, хотя с тех пор минуло бессчетное число лет:

«– Мужчины не оставят попыток убить тебя за то, что я собираюсь тебе дать, потому что будут ошибочно думать, что так смогут этим завладеть.

– Убить меня. Но за что? Я не понимаю. – Она тряхнула головой. – Впрочем, не важно, не нужно мне ничего давать. Я не хочу, чтобы за мной охотилось еще больше мужчин. Просто выпусти меня.

– И рисковать тем, что тебя найдут и снова заточат? Нет. Вскоре ты поймешь, что польза от владения ключом перевешивает недостатки. Ты больше никогда не будешь связана. Ты сможешь отправиться куда пожелаешь одной только силой мысли. Ты будешь свободна. Навсегда.

– Ключ? Отец…

– Послушай меня. Если тебя убьют, то смогут захватить ключ, но нанесший смертельный удар лишится сил до конца своих дней. Из‑ за этого многие оставят тебя в покое. Однако некоторые в своей жажде контролировать мощь ключа позабудут о последствиях. Ты слушаешь? – проворчал Тартар, встряхивая ее. – Сохраняй бдительность. Чтобы получатель остался сильным, ключ надо отдать добровольно. Но тогда сил лишится дающий. Потому что ключ живой, он часть тебя, пропитывается частичками тебя, которые будут отняты, если передашь его другому. Поняла теперь?

– Нет!

– Получив его, никогда не отдавай. Он твой, он – мой дар тебе. Доказательство моей любви».

Со слезами на глазах Анья открыла было рот, чтобы спросить, ослабеет ли он, отдав ей этот таинственный ключ, но Тартар, так сказать, взял дело в свои руки. Он уже начал терять силы.

– Я не собираюсь пользоваться им против тебя, – сказала она Кроносу. – Ну, еще раз не собираюсь.

– Как ты сама сказала, мы это уже обсудили. Ты используешь его.

– Только ради моих родителей. Что означает – лишь в том случае, если ты опять посадишь их в темницу.

– Не могу поверить тебе на слово, ведь ты известная лгунья.

Бесполезно отрицать очевидное. Разве что снова солгать.

– Слушай, мы оба знаем, почему ты хочешь, чтобы Люсьен убил меня. Он утратит силы, а твои останутся при тебе. Ключом можно будет завладеть, но он будет слишком слаб, чтобы это сделать, а ты тут как тут. Я могу рассказать ему, и тогда он пошлет тебя к чертям собачьим.

– Ты сама в это не веришь, иначе уже рассказала бы ему.

Может быть. А может, и нет. Она подозревала, что ни словом не обмолвилась Люсьену не из‑ за того, как он может поступить с Кроносом, а из‑ за того, что он сделает с ней. Например, уйдет от нее навсегда. Кроме того, разве он когда‑ нибудь верил ее словам? Наверняка решит, что она все придумала, чтобы держать его на расстоянии.

– Мы оба знаем, что он все равно мне подчинится, – сказал Кронос. – Слишком уж он любит своих воинов, чтобы наблюдать, как они страдают, даже если за их свободу придется заплатить своей собственной.

– Так почему же он до сих пор не выполнил твоего приказа, а?

– Ты околдовала его.

Если бы! Анья вздохнула, частично раздражаясь, частично вспоминая удовольствие. Люсьен… Он сейчас в постели. Обнаженный. Вожделеет ли он ее по‑ прежнему?

Его желание прекрасно, и Анья хотела наблюдать его до самого конца. Снова отведать его на вкус и, вероятно, самой вознестись на вершину блаженства, поскольку самая мысль о доведении его до нового оргазма заставляла ее дрожать.

Чтобы отогнать наваждение, она перекинула волосы через плечо и посмотрела Кроносу в глаза. Нужно отвлечь его мысли от Люсьена.

– Наличие ключа могло бы – могло бы – укрепить Тартар и сделать тюрьму прежней цитаделью, навсегда заточив олимпийцев, чтобы они не смогли сбежать, как ты. Но разве в этом есть веселье? Где авантюра?

– Я давным‑ давно утратил дух авантюризма. – Кронос небрежно махнул рукой. – Меня больше не низвергнут. Я не позволю олимпийцам сбежать, а тебе – помочь им в этом. Ключ станет залогом длительности моего правления.

– Слушай, не у тебя одного проблемы. За мной ежедневная погоня, помнишь? Отдав ключ, я утрачу свои силы, способности, воспоминания, возможно, даже свободу. Если я когда‑ нибудь снова окажусь под замком, то не смогу сбежать.

– Я ведь предлагал тебе свою защиту, но ты всегда отказывалась.

– И буду отказываться впредь.

Кронос может передумать. Может потребовать новой платы за ее защиту. А может вообще забыть про нее.

– Тогда скажи мне, чего ты хочешь, и получишь желаемое. Для тебя не обязательно все должно плохо закончиться.

– Ничего я не хочу.

Сейчас дела у Аньи идут превосходно. Никто не в состоянии сковать ее или убить – без жестоких для себя последствий. Она вроде как заполучила потрясающего парня, хоть и не в состоянии скрепить союз как полагается. Зачем ей от всего этого отказываться?

Кроме того, она и сама способна раздобыть все, что пожелает. У нее даже имеется план избавления от Кроноса. Те самые артефакты, что упорно ищут Владыки. Кронос хочет их вернуть, потому что они источник силы, а он, как ей хорошо известно, силу любит.

Отыскав артефакты и использовав их для поиска ларца Пандоры, она даже у самого Кроноса выторгует за них клятву о защите – и для себя, и для Люсьена. А самое лучшее во всем этом – у нее по‑ прежнему будет ключ.

Анья посмотрела на свои ногти.

– Не возражаешь, если я тебя покину? Этот разговор скучен, а у меня еще дела и так далее, и тому подобное.

Кронос прищурился:

– Очень скоро я узнаю, что надо, чтобы тебя усмирить, а потом и уничтожить. И когда я это узнаю, ты пожалеешь, что не отдала мне ключ сегодня.

Он исчез в ослепительной синей вспышке – как эффектно! У Аньи подогнулись ноги, и она подалась вперед. Провела рукой по лицу, чувствуя первые уколы беспокойства. Не очень‑ то умно противостоять владыке богов, но трусить и покоряться не в ее природе.

«Я узнаю, что надо, чтобы уничтожить тебя», – сказал он, и она поверила ему. Кроносу всего‑ то и нужно, что пригрозить расправой Люсьену, и она отдаст что угодно. Может быть, даже ключ. Нельзя показать Кроносу, как много Люсьен стал для нее значить, что ее дни и ночи полны мыслей о нем.

Анья подумала, что Кронос уже что‑ то подозревает, хотя бы самую малость. Зачем иначе предлагать ей вечную привязанность Люсьена?

«Вот черт», – мысленно выругалась она. Нужно сделать что‑ то, чтобы отвлечь внимание большого босса. Интересно, удастся ли ей обмануть Кроноса, если станет игнорировать Люсьена, какой бы болезненной эта идея ни казалась? Или Кронос прочтет томление на ее лице и муку во взгляде? Проклятие, сможет ли она вообще держаться подальше от Люсьена? Пока что ей это не удавалось.

Анья решила, что будет неразумно сохранять дистанцию. Ей удастся найти артефакты быстрее, работая сообща с Люсьеном, а не втайне от него. На нее нахлынула волна облегчения и желания. «Я снова буду с ним».

«Да уж, ты будешь с ним, но не должна позволять Кроносу заметить, как сильно он тебе дорог».

Анья нахмурилась, чувствуя, как испаряется облегчение. Значит ли это, что о физическом удовольствии больше не может быть и речи?

Ответ ее огорчил. Поцелуи она может себе позволить, потому что целовала и других. Но все остальное тут же подтвердит, каким особенным является для нее Люсьен. Ее плечи поникли. «Мне опять придется вести себя дерзко, как обычно». Никаких прикосновений, никакого контакта кожа к коже.

– Проклятый Кронос, – пробормотала она, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слезы.

Люсьен пребывал в ярости.

Прежде такое случалось с ним только раз – после смерти Мэрайи, – когда он несколько дней подряд рвал и метал. Тогда же он поклялся никогда не позволять себе подобного снова. Разрушения были слишком громадны. Но, наблюдая за Аньей с Кроносом, не смог удержать себя от падения в темные объятия гнева.

Сейчас его глаза сверкали красным, а кожу покрывал холодный пот. Смерть вопил в его мозгу, как ведьма‑ банши. Его дыхание сделалось таким жарким, что вырывалось из ноздрей подобно пламени. Он отдался во власть демонической сущности, и его помыслы окутала тьма.

Люсьен уже разломал кровать на части и оторвал цепь от изголовья, но освободиться от нее так и не сумел. Подобно урагану, он пронесся по всему дому, сея разрушение. Из‑ за оков на запястье он не мог дематериализоваться, однако сейчас это не имело значения – слишком велика его ярость. Перед его мысленным взором проплывали картины смерти и кровавых убийств. Если бы в этот момент кто‑ то из воинов попался ему под руку, он бы напал, не в силах остановиться. И плевать на последствия.

Кронос мог убить Анью, а Люсьен не в силах ей помочь. Точно так же, как был не в силах помочь Мэрайе… С тех пор его терзает чувство вины. А Анья… Он взвыл, громко и протяжно.

– Ух, не хочешь ли это объяснить?

Умолкнув, услышал он женский голос и с диким рыком обернулся. Увидел очертания гибкой женской фигуры. Светлые волосы. Хрупкие плечи. Он крепче стиснул меч.

«Убей, убей, убей».

Он шагнул к ней с грозным видом.

Она попятилась.

– Люсьен?

Занеся меч над головой, он угрожающе описал им круг в воздухе. «УБЕЙ». Мелькнуло лезвие, нацеленное женщине в шею. Должно быть, та телепортировалась, поскольку меч ударил по полу, а не пронзил плоть. Люсьен зашипел.

Мгновение спустя кто‑ то похлопал его сзади по плечу.

Он обернулся и тут же получил кулаком по носу. Его голова мотнулась в сторону, а по губам и подбородку потекла теплая жидкость.

– Тебе лучше успокоиться, Смерть, или выведешь меня из себя.

Люсьен снова схватил меч, но тот был выбит из его рук. Зарычав, он прыгнул вперед и сгреб противницу в охапку, а потом встряхнул ее, намереваясь переломить пополам.

– Люсьен, – снова позвала она. На этот раз ее голос звучал успокаивающе, гипнотически. – Люсьен. Я серьезно. Я не тряпичная кукла. Успокойся. Скажи, что стряслось.

Ему наконец удалось взять демона под контроль, сознание прояснилось. Кожа его пленницы пылает огнем – он узнал этот жар. Она пахнет клубникой со сливками – он узнал этот аромат.

– Скажи милой малышке Анье, что происходит в твоей большой башке, – проворковала она, нежно лаская руками его щеки. – Ну пожалуйста, красавчик, я тебя не разочарую – буду твоей вишенкой на торте.

Анья.

Имя эхом разнеслось в его мозгу, прогоняя красный туман и впуская свет. Он заморгал и увидел перед собой идеальное эльфийское личико. Снежный каскад волос. Ярко‑ голубые глаза. Розовые щечки.

– Анья?

– Прямо перед тобой, миленький.

Боги небесные. Он окинул взглядом комнату, замечая беспорядок и кровь. Свою кровь. Он вспомнил, что поранил руки, колотя по стенам. Его захлестнула волна сожаления.

«Только не снова».

– Я тебя не ударил? – Сосредоточил внимание на женщине в своих объятиях, внимательно осмотрел ее.

Кожа розовая и нежная, без синяков, глаза блестят. Одета в обтягивающую черная футболку и такие же обтягивающие черные брюки, ни то ни другое не порвано. На ногах у нее блестящие черные туфли на высоком каблуке и с открытым мыском, в котором виднеются пальцы с накрашенными черным лаком ногтями.

– Я тебя не ударил? – повторил он.

– Не все ли равно? – спросила она, чуть наклоняя голову. – То есть ты же раньше хотел это сделать.

Люсьен сжал губы. Нельзя допустить, чтобы она узнала, как сильно он ею восхищается. Как сильно нуждается в ней. «Полагаю, твой язык, ласкающий ее клитор, рассказал ей предостаточно». Только украв у нее ключ и обеспечив ее безопасность, он сможет признаться в подобных чувствах.

– Не важно, – легкомысленно отмахнулась она. – Ответ все равно не имеет значения. – Повернулась к нему спиной, отошла к разломанному дивану и уселась на исполосованном подлокотнике. – Слушай, из‑ за чего весь сыр‑ бор? Никогда не видела более демонического зрелища. У тебя глаза светились красным. – Она содрогнулась. – Было жутковато, и не в хорошем смысле слова.

– Однажды я предупреждал, что меня лучше не злить.

Боги, с трудом верилось, что он так близко подобрался к темной бездне своего естества. Он всегда вел себя очень осторожно. Однако при мысли о причинении Анье вреда… Он едва сдержал новый рев.

Люсьен наконец признал, что никогда не сможет убить ее. С самого начала не мог. Отвратительно, что он испытывает к ней такие покровительственные чувства. Он так же безнадежен, как и Мэддокс.

– Что ты от меня хочешь, Анья? Зачем вернулась?

– Во‑ первых, чтобы сделать вот это. – Прицокнув языком, она поднялась и направилась к нему. Взяла его закованное цепью запястье и поднесла к лившемуся из окна лунному свету, а другой рукой помахала над металлом.

Между ее пальцами возникло яркое янтарное свечение. Люсьен ощутил тепло и почувствовал, как оковы щелкнули, раскрываясь, и упали на пол.

– Ключ от всего? – пораженно спросил он.

– Да. – Она отпустила руку. – Ты собирался рассказать мне, что тебя так разозлило?

– Я видел, как ты говорила с Кроносом.

– Что? Видел? Как?

– Не знаю как, но я видел вас. Мысленно. Что он сказал?

Анья моргнула:

– Он хотел ключ.

Опять этот треклятый ключ!

– Скажи мне, почему от тебя исходит свет? – Он ожидал, что ключ будет из металла.

– Нет. Я скажу тебе другое: если ты меня убьешь, то ключ иссушит твои силы. Вот. Теперь ты знаешь. Именно поэтому Кронос и хочет, чтобы ты сделал за него грязную работу. И добавлю, что никогда не собиралась тебе об этом говорить, потому что, во‑ первых, не намерена умирать, а во‑ вторых, ты бы подумал, что я лгу, чтобы держать тебя на расстоянии. Но сейчас ты знаешь и не можешь сказать, что я тебя не предупреждала.

Люсьен не собирался ее убивать, так что предупреждение мало что для него значило.

– Как же Кронос намерен отнять у тебя ключ, если тот помещен внутри тебя?

– Тебе это уже известно. Ты убиваешь меня, теряешь силу, и тут на сцене появляется Кронос и забирает ключ из моего бедного мертвого тела.

– Так ты должна умереть, чтобы кто‑ то другой им завладел?

– Нет. Я могу отдать его добровольно.

– Так отдай его, женщина!

– Если я его отдам, то сама потеряю силу. Навсегда. Хуже того, я не смогу телепортироваться. Понял теперь?

О да. Его едва не стошнило от внезапно накатившего осознания. Он не сможет украсть у Аньи ключ, не убив ее, а она не сможет отдать его Кроносу без вреда для себя, следовательно, Люсьену нечего предложить богу в обмен на жизнь Аньи. И что, черт побери, ему теперь делать?

Не подозревая о его внутренних терзаниях, Анья окинула взглядом комнату.

– Будучи в дурном расположении духа, ты конечно же уничтожил наши покупки для Арктики?

– Да.

– Не могу поверить, что когда‑ то считала тебя образцом самоконтроля. Ради всего святого, научись уже хоть немного держать себя в руках! Тебе должно быть стыдно.

– Так и есть.

– Хорошо.

«О ключе подумаешь позднее, когда останешься один и не будешь окутан ароматами клубники и мыслями о разрушении».

– Перед тем как уйти, ты сказала, что хочешь что‑ то со мной обсудить. Что именно?

– Я забыла.

Люсьен в этом сомневался – Анья ничего не забывает, – но не стал уличать ее во лжи.

– Ты вернулась, чтобы еще пару часов провести в моей постели?

Ее щеки мило зарделись.

– Я здесь, чтобы забрать свои вещи, потому что готова приступить к поискам артефактов. Мне вообще‑ то скучно, а перспектива покопаться в снегу в поисках древней реликвии представляется восхитительной и опасной.

Было в ее глазах что‑ то такое… слишком яркий блеск, возможно. И наигранная непринужденность голоса. Опять она говорит неправду!

– Когда ты ушла, Страйдер обнаружил меня голым и прикованным к кровати, – сообщил Люсьен, чтобы поднять ей настроение. Может быть, тогда и она расскажет ему правду. – Я уже поблагодарил тебя за это?

– Еще нет. – Она медленно ухмыльнулась, и на этот раз ее веселье было настоящим. – Ему понравилось?

– Должно быть, да. Он сфотографировал меня. – При воспоминании об этом Люсьена затопила жаркая волна унижения.

Анья смеялась до слез, и звук ее смеха показался ему волшебным. По его коже побежали мурашки, и он почувствовал себя так, будто только что покорил мир.

– О чем ты хотела поговорить? – мягко спросил он. – Скажи мне правду.

Ее улыбка померкла.

– Я хотела сказать тебе… хотела сказать… не уверена, что мне нравится твое отношение.

– А я не уверен, что понимаю тебя.

– Просто… ну, не знаю. Не нужно быть со мной таким милым. Меня от этого тошнит.

– Тошнит?

– В эхо решил поиграть? Да, тошнит. Че‑ е‑ ерт!

Скрестив руки на груди, Люсьен озадаченно посмотрел на нее.

– Зачем ты так себя ведешь? После того, как умоляла не останавливаться и ласкать тебя?

У Аньи перехватило дыхание, и она отпрянула от него. Отступила на шаг, но ему это не понравилось.

– Я поняла, что это была ошибка, только и всего, – процедила она.

Что происходит?

– Ты мне больше не доверяешь?

– Нет.

– Почему? Я мог войти в тебя тогда – и мы оба это знаем. Но я этого не сделал. И опять же, нам обоим известно, как близка ты была к тому, чтобы умолять меня о большем.

Она окинула его сердитым взглядом:

– Я играла с тобой. Притворялась.

Он вернул ее сердитый взгляд:

– Я готов многое принять на веру, булочка, но не это. Больше нет.

– Это самое печальное из всего, что мне доводилось когда‑ либо слышать. – Она смахнула с плеча пылинку.

– Не заставляй меня доказывать свои слова.

– Да пошел ты на хрен! – Анья снова отряхнула плечо.

Люсьен заметил, что рука у нее подрагивает.

– Тебе бы этого хотелось, не так ли? Оказаться на моем хрене?

Отбросив маску сдержанности, она влепила ему звонкую пощечину.

– Во‑ первых, не смей так говорить. И, во‑ вторых, не заставляй меня подчеркивать очевидное. Я… я… просто пожалела тебя. – Голос ее звучал сдавленно, а на глаза навернулись слезы.

Люсьен с силой сжал челюсти, снова испытывая нарастающую потребность крушить – жаркую, всепоглощающую, умоляющую о шансе причинить еще больше ущерба. Разрушать. Как бы ему хотелось уверить себя, что Анья солгала – ведь он чувствовал ее наслаждение, ее радость от своих прикосновений, – но давние сомнения не желали с легкостью сдавать позиций.

Анья прекрасна и могла бы выбрать мужчину, равного себе по красоте. Люсьен подумал, что, возможно, его она захотела из‑ за новизны секса с уродом, а теперь, получив этот опыт, пресытилась и решила оскорблениями оттолкнуть его от себя.

– Я не стану больше пытаться убить тебя, так что необходимость подмазываться ко мне отпала, – сообщил он ей.

– Как мило, – пробормотала она, глядя в сторону. На ее коже играл виноватый румянец.

– Только знай, что, если ты снова ударишь меня, я дам сдачи, – солгал он, зная, что никогда не сможет причинить ей боль.

– Девушка может надеяться, – заискивающе проговорила она, меняя тактику.

Его гнев достиг нового уровня.

– Оставайся здесь или иди домой, а я собираюсь отправиться за покупками. Без тебя.

Анья расправила плечи и вздернула подбородок:

– Я иду с тобой, так и знай.

– Нет, не идешь. – Он покачал головой. – На сегодня с меня довольно.

Она провела языком по губам:

– Да как пожелаешь! Только я знаю кое‑ кого. Он живет в Гренландии, и у него есть все, что нам надо. Забежим к нему, одолжим необходимое и отправимся в Арктику.

«Он». Слово запульсировало в сознании Люсьена, вызывая бурю ревности.

– Кто он такой? И почему ты не предложила «забежать» к нему раньше, а таскала меня в Швейцарию?

– Он мой друг. А тебя я не отвела к нему раньше потому, что хотела показать мою… Я хотела пройтись с тобой по магазинам и думала, что у нас куча времени, – сказала она, поддевая мыском разбросанные по полу осколки стекла. – Проклятье! Я снова смотрю на свои ноги!

– Погоди‑ ка. – Она думала, что у них много времени, значит, сейчас так не думает. Почему? Кронос угрожал тебе? – Едва слова слетели с языка, как поведение Аньи стало приобретать смысл.

Она отвернулась от него, и он заметил, какая у нее напряженная спина.

– Будто мне есть дело до угроз этого ублюдка.

О да. Кронос угрожал‑ таки ей.

– Что он тебе сказал?

– Остановись, просто замолчи. Кронос не сказал ничего важного. Кроме того, мои отношения с другим мужчиной тебя не касаются, не так ли? Так ты хочешь нанести визит Уильяму или нет?

– Нет. Не хочу, чтобы кто‑ то знал о наших поисках. Расскажи мне, что тебе говорил Кронос.

– Уильям о нашем визите даже не узнает. Обещаю. И, черт подери, ничего Кронос не говорил.

– Ты намерена обокрасть этого Уильяма?

– Да. Так ты готов или нет? – холодно спросила она.

Он окинул ее внимательным взором. Стоящая перед ним женщина не была той, которую он ранее целовал и пробовал на вкус. Она сделалась жестче и держалась отстраненно. Ему это не нравилось, но он не знал, как вернуть прежнюю Анью.

Люсьен пожалел, что у него недостаточно сил, чтобы здесь и сейчас бросить вызов царю богов. Или навсегда уйти от Аньи. Она ведь веревки из него вьет! Несмотря на свое недавнее заявление, он не хочет оставаться один. Не хочет быть без нее.

Словно почувствовав его готовность капитулировать, она обернулась и махнула ему рукой. Она была бледна, в глазах затаилась грусть, но губы улыбались.

– Увидимся на месте, Цветочек.

Люсьен не последовал за ней в тот же миг. Он подобрал свои кинжалы и «глок», проверил барабан – заряжен. Неизвестно еще, что это за загадочный Уильям. Однако, честно признаться, его личность не имеет значения. Люсьен его уже ненавидит.

Может быть, находясь в Гренландии, Смерть призовет забрать душу этого мерзавца.

В любом случае воин может надеяться.

Тут, точно по сигналу, Смерть призвал‑ таки Люсьена. К сожалению, им пришлось отправиться в Штаты, так что ни мужчина, ни его демон не обрадовались. Люсьен вздохнул и, быстро нацепив на себя все оружие, дематериализовался. Анье и ее загадочному дружку придется подождать.

«Как долго я сумею продержаться? » – мрачно размышляла Анья. Ее едва не сломила боль на лице Люсьена, когда он услышал о ее жалости к нему.

Ей в самом деле хотелось плакать. До сих пор хочется. Подобно Кроносу, она определила слабое место Люсьена и воспользовалась этим знанием. «Если не можешь сопротивляться ему, то должна заставить его сопротивляться тебе».

Вместо того чтобы телепортироваться к Уильяму домой, она перенеслась на его крыльцо и там поджидала Люсьена. Морозный ветер моментально обжег ее по большей части обнаженную кожу. Ее тело сотрясала крупная дрожь. «Надо было переодеться, глупышка». Но ей не терпелось сбежать от Люсьена, хотя бы на миг, прежде чем он раскроет ее обман.

Прошла минута, другая. К ее огорчению, Люсьен все не появлялся. Если она еще немного тут проторчит, то ее губы посинеют, черт возьми, а этот оттенок ей не идет. Где он бродит? Она не умеет выслеживать его энергетический след, как он, и это действует ей на нервы. Неужели она слишком сильно его оттолкнула? Или он решил вообще не приходить? Действовать самостоятельно?

Именно! Вот именно. Мерзкое чудовище!

«Ну а чего ты ожидала? Ты была жестока с ним».

«Я не могла поступить иначе».

Наконец‑ то появился Люсьен. Он приземлился у нее за спиной. Она не видела его, но ощутила и моментально расслабилась. «Не смотри, не смотри». Одного взгляда в его разноцветные глаза будет достаточно, чтобы заставить ее броситься в его объятия, рыдая и прося прощение.

Остаться на месте оказалось самым трудным из того, что Анья когда‑ либо делала. Хотя после ее отношения к нему он может только порадоваться ее сдержанности.

– Что тебя так задержало? – спросила она, стараясь, чтобы тон ее не прозвучал осуждающе.

– У меня есть обязанности, Анья. – Его бесцветный голос был отражением ее собственного.

Все еще обижен на нее, не так ли? Так лучше, но, ах, как бы ей хотелось обратного.

– Значит, Смерть заставил тебя потрудиться? – Она старалась говорить оживленно, хотя на самом деле сочувствовала ему. – Сколько душ пришлось забрать на этот раз?

– Двенадцать.

Анье не нравилось, что он делает это в одиночку. Как бы он ни старался притупить чувства, сопровождая души, точно пастух – отару овец, ее ему не обмануть. У него наверняка залегли складки вокруг глаз и рта. «Не смотри! » Не в силах сдержаться, она потянулась и сжала его руку. Он не отпрянул, а поднес ее кисть к губам.

По коже Аньи пробежала волна тепла, и она растаяла. Как он может по‑ прежнему быть нежным с ней после всего, что она наговорила? Боги, ей хотелось дать себе хорошего пинка под зад. Люсьен заслуживает намного большего, чем она когда‑ нибудь будет в силах дать ему. Даже если бы опасность миновала и ей больше не нужно было вести себя отчужденно, в лучшем случае она могла стать любовницей, которая в постели никогда не дойдет до финиша.

«Давай заканчивай с этим».

– Я решила, что лучше поговорить с Уильямом, чем воровать.

Люсьен беспокойно шевельнулся.

– Не волнуйся, он не выдаст твоих секретов.

Сглотнув, она постучала в высокие двустворчатые арочные двери, прежде чем Люсьен успел возразить. По всей поверхности створок были вырезаны извивающиеся красно‑ черные змеи. Прошел миг. Другой. Ответа не последовало. Анья постучала снова, на этот раз сильнее.

– Милый домик, – заметил Люсьен.

Хоть не орет на нее за то, что заставляет его знакомиться с Уильямом.

– Да.

Дом полукругом огибает заснеженную лужайку. На крыше красуются тянущиеся в ночное небо шпили.

– На меньшее Вилли бы не согласился, самовлюбленная задница.

На крыльце зажегся свет, тут же прогнавший тьму. Одна створка открылась, и за ней показалась темноволосая прекрасная голова Уильяма.

– Анья?

Она услышала, как Люсьен издал низкий, угрожающий рык, когда наполовину одетый воин вышел наружу и притянул ее к себе, чтобы обнять.

– Привет, ангелочек, – сказала она. – Можно нам войти? Здесь ужасно холодно.

– В следующий раз надевай побольше одежды, – буркнул за ее спиной Люсьен.

Уильям не тронулся с места. Окинув Люсьена любопытным взглядом, он изогнул бровь, вопросительно глядя на Анью.

– Мой аромат недели, – пояснила она, ненавидя себя. Люсьен значит для нее много больше, но она не рискнула бы признать этого вслух. – Отлично выглядишь, Сахарочек.

Истинная правда. Уильям высок и божественно прекрасен, с магическими символами, вытатуированными на голой груди.

Более того, он буквально сочится похотью. Грубым, низменно‑ грязным соитием без ограничений – за что и был приговорен к вечности в Тартаре. Он ублажал Геру и несколько тысяч других, а когда Гера узнала об этих других… покатились головы.

Ширинка на штанах Уильяма и сейчас расстегнута, словно он натянул их в спешке. Очевидно, его отвлекли от приятного занятия.

– Я хорошо выгляжу? Ну хорошо же, правда? – рассмеялся Уильям. – Никогда не был так хорош, и знаю об этом. Заходите и отогревайтесь. – Он отодвинулся в сторону.

Анья проплыла мимо него, Люсьен следовал за ней по пятам.