Словарь имен и реалий 10 страница

Ногти его до крови впились в ладони. «Она в порядке». Кроносу не по силам уничтожить Анью, потому и поручил задание Люсьену. Опасность со стороны царя богов Анье не грозит.

«А часики‑ то тикают…»

Люсьен ожидал, что мерзавец вот‑ вот появится и покарает его за неудачу. Однако с каждым днем наказание имело для него все меньшее значение.

Ему хотелось проводить больше времени с Аньей, и он намеревался добиться желаемого. Плохо, что они не на Гавайи собрались. Но Люсьен знал, что она последует за ним куда угодно, поэтому и выбрал Арктику, единственное место, способное, как он полагал – надеялся, – остудить пыл его страсти.

Потому что желал он еще отчаяннее, чем тосковал по ней.

Это превращалось в одержимость. С недавних пор он только и мечтает о том, как бы раздеть Анью, полизать ее между ног, ублажая всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Видеть ее лицо, когда она достигнет оргазма. Держать в кулаке ее волосы, пока она будет сосать его член. С недавних пор? Ха!

Даже сейчас Люсьен испытывал дрожь, точно ничтожный смертный.

Его давно не знавшее плотской близости тело молило об Анье всякий раз, как она приближалась, так что ему все труднее становилось заставлять себя отойти от нее. А противостоять ей – и подавно.

«Хватит уже размышлять, пора заканчивать с покупками! » – мысленно приказал он себе, шагая по мощеным улицам города. Он телепортировался с острова в Афины, где ярко светило солнце. В прошлый раз, когда он был здесь много веков назад, на улицах громоздились горы мертвых тел, и кровь лилась багряными реками.

Он оттеснил это видение на задворки памяти. Сейчас воздух бодрящий и солоноватый. Нужно наслаждаться чудесной погодой, пока есть возможность, ведь скоро предстоит испытать на себе ледяной ветер Арктики. С Аньей.

Проклятье! Что нужно сделать, чтобы навсегда изгнать ее из головы?

Люсьен мысленно проверил список необходимых покупок. Пальто. Ботинки. Термобелье. Носки потолще. И перчатки. Он мог бы телепортироваться в Буду и собрать все необходимое там, однако его гардероб рассчитан на зиму умеренных широт. С Арктикой совсем другая история. Придется терпеть морозные ветры и снега, расстилающиеся, насколько хватает взгляда. Если удача будет на его стороне, он отыщет Гидру достаточно быстро. Люсьен уже позвонил Мэддоксу и попросил, чтобы Торин поискал возможные подсказки на местности.

Чем же сейчас занята Анья?

На этот раз он даже не попытался пресечь мысль, все равно сопротивление бесполезно. Анья. В Арктике. Наедине с ним. Стремление найти Гидру как можно скорее вдруг перестало казаться Люсьену хорошей идеей.

В прошлый раз, когда они с Аньей были в холодных краях, она толкнула его в ледяную воду. Не стоило улыбаться от подобного воспоминания, но губы сами собой растянулись в улыбке. Анья, стоящая на леднике в ожидании его, а потом пихающая его со всей силы, являла собой прекрасное и в то же время жуткое зрелище. У него тогда даже яйца замерзли.

Она по‑ настоящему веселилась. Смех ее был звонким, глубоким и соблазнительным. Ему хотелось услышать его снова.

Боги, как же его восхищают ее смелость и упорство. Любой другой бы струсил, если бы за ним охотилась смерть.

«Где же она? » – снова задался он вопросом. Неужели, в конце концов, утомилась от него?

Миновав угловой магазинчик, Люсьен вмазал кулаками по стене. Камень оцарапал кожу. Устала от него Анья или нет, вскоре он заполучит ее в свое полное распоряжение, вдали от других воинов. Он надеялся выведать у нее еще какие‑ нибудь сведения. И, если повезет, ничего не сообщать взамен.

Надеялся, что сможет лучше исполнить свой долг.

Замедлив шаг, Люсьен заставил себя осмотреться. Большинство зданий стояли в окружении деревьев с изумрудными раскидистыми кронами, дающими щедрую тень. Машин на улицах не было – они подпадали под запрет, – потому людям приходилось добираться по своим делам пешком.

Торговцы были в ударе, предлагая все, что только можно, начиная с фруктов и овощей и заканчивая прозрачными шарфиками и дверными ручками. Ничто из этого не согреет его в Арктике.

– Здесь ты никогда не найдешь того, что надо, – сказала Анья, вдруг оказавшись шагающей рядом с ним.

Кровь Люсьена мгновенно вскипела, и он поспешно огляделся по сторонам, проверяя, не стал ли кто‑ нибудь свидетелем ее внезапного появления. Несколько мужчин смотрели на нее во все глаза, но Люсьен не понял, шокированы ли они или просто очарованы.

Анья была хороша как никогда.

Светлые волосы уложены замысловатым узлом у основания шеи и украшены над ушами розовыми лентами. Одета она в отороченное мехом пальто и отделанные таким же мехом сапоги до колен.

– Где ты пропадала?! – воскликнул Люсьен резче, чем намеревался. Наконец‑ то она с ним, и это единственное, что имеет значение. «Она там, где и должна быть, – мысленно сказал он себе и нахмурился. – Когда она рядом со мной, я могу уберечь ее от неприятностей». И ничего больше.

– Ой, – взмахнув изящной ручкой, обронила она, – то тут, то там.

Проводила ли она время с другим мужчиной? Люсьен сжал зубы. Подобных мыслей лучше не допускать, поэтому он поспешил сменить тему.

– Почему ты так одета?

На нем самом была только черная льняная футболка и слаксы, и то он обливался потом.

– Потому что мы отправляемся в Швейцарию, глупыш, а там холодно. Ты же, друг мой, недостаточно тепло одет.

– Анья, я…

– Разница во времени составляет всего лишь час, – перебила она его, – поэтому мы прекрасно успеем пройтись по магазинам в Цюрихе.

Он вздохнул.

– Зачем нам в Цюрих за покупками? – «Нам». Будь проклята подобная мысль! Нужно думать о них по отдельности, а не как о паре. Это слишком опасно.

– Потому что там идет снег, а я отлично выгляжу в белом. Догоняй!

Она исчезла, оставив после себя аромат клубники. Чувствуя себя потерянным без нее, Люсьен во второй раз осмотрел толпу. Несколько смертных заметили ее исчезновение и стояли теперь с открытым от изумления ртом.

Жители Будапешта знали, что Люсьен и его люди другие, но в основном не трогали их. Даже защищали. Возможно, потому, что воины щедрой рукой одаривали их деньгами. Или, быть может, люди боялись того, что случится, если будут совать нос куда не следует.

Как бы то ни было, с тех пор, как покинул Древнюю Грецию, где учинил немалые разрушения, Люсьен весьма тщательно скрывал от смертных свои способности, не желая, чтобы о нем пошли слухи. Не нужны ему и его людям ни преследования людских СМИ, ни, разумеется, охотников.

Несмотря на все это, сейчас он не предпринял попыток объяснить, что случилось с Аньей, а тоже растаял в воздухе. Если повезет, свидетели решат, что им просто привиделось. Его тянуло очутиться рядом с объектом своих вожделений. Он не мог больше ждать ни секунды. Сердце его бешено колотилось с самого момента ее появления.

В ее присутствии он всегда пребывает в возбуждении и теряет свое легендарное спокойствие – хвала богам, хоть не взрывается от гнева при ней! Ему нет дела до того, что связь между ними крепнет, хотя он получил четкий приказ убить ее. Просто он ничего не может с собой поделать.

Ее светящийся след в самом деле привел в Цюрих. Люсьен бывал здесь пару раз, чтобы забрать души, но не имел возможности задержаться или осмотреть город. То же самое справедливо для любой страны, которую он когда‑ либо посещал. Забрать, препроводить в рай или ад и вернуться домой к полуночи, чтобы в очередной раз привести в исполнение проклятие Мэддокса. Такой была его жизнь в течение сотен лет. После снятия проклятия минул месяц, но воины были слишком заняты поисками ларца Пандоры, потому Люсьену так и не довелось попутешествовать. Да и не хотелось. Нужно уничтожить охотников, чтобы дать возможность друзьям жить в мире.

Оставалось только молиться, чтобы его не призвали забирать души сегодня. Ему хотелось провести день с Аньей без трудностей и проволочек.

«Дурень. Это может быть ловушкой. Вдруг Анья намерена причинить тебе вред? »

Он обнаружил ее стоящей в лучах солнечного света на отполированном деревянном помосте. Позади нее расстилалась захватывающая панорама заснеженных гор. Дул холодный ветер.

Стоя лицом к Люсьену, Анья широко раскинула руки, и пряди волос взметнулись к ее лицу.

– Что скажешь?

– Превосходно. – Его похвала была обращена к ней.

Уголки ее пухлых губ медленно изогнулись в робкой улыбке. Внимательно посмотрев на него, она сказала:

– Я тоже так думаю.

Она его имеет в виду? Вместо того чтобы соблазнить, или утешить, или возбудить, ее слова разозлили его. Он хочет ее сильнее, чем сделать следующий вдох, а она играет на его чувствах, как на скрипке. Люсьен напрягся всем телом.

«Ну вот, опять, – подумалось ему. – Опять я позволяю ей тянуть себя за ниточки. Позволяю увлечь себя».

– Давай покончим с этим, – напряженно сказал он.

Улыбка ее медленно угасла.

– С чем? Умеешь ты настроение испортить! Но сейчас я не дам тебе этого сделать. Ты уже обедал?

– Нет.

– Тогда сначала перекусим, а потом отправимся за покупками.

– Анья, я считаю…

Она прошагала мимо, будто бы он ничего не сказал, и через открытый арочный вход прошла в просторную квартиру – почему не особняк? – пестрящую яркими цветами и буквально источающую чувственность. Не зная, что еще сделать, Люсьен последовал за ней.

– Полагаю, это твоя, – произнес он. – Я ожидал чего‑ то побольше.

– У меня жилье повсюду, и такого пространства мне вполне достаточно. Так более… интимно.

В центре гостиной стоял низкий деревянный столик, сервированный блюдами с едой, и Анья села за него на одну из фиолетовых подушек.

– Давненько я здесь не появлялась. И все по вине сам знаешь кого.

– Кроноса?

Кивнув, она доверху наполнила две тарелки – он потянул носом, уловив запах пирога с курицей, свежеиспеченного хлеба и овощей на пару. Совсем не экстравагантная еда, которой, как он ожидал, отдаст предпочтение богиня.

– Садись, – велела она, не поднимая на него глаз. Сунув ложку в рот, прикрыла глаза от удовольствия.

Люсьен повиновался, и у него болезненно кольнуло в груди от открывшейся его глазам сцены домашнего уюта и неподдельной радости, которую Анья испытывает от такого простого действия. У него никогда не было жены, он никогда не бывал с одной женщиной дольше нескольких месяцев – столько продлилось его пребывание с Мэрайей до ее смерти, – потому и не знает, что такое уют. Если, конечно, не считать жалких попыток Париса стряпать.

Мэрайя. Мертвая. Мысли о ней не вызвали обычного чувства негодования, вины и гнева. Неужели он наконец‑ то исцеляется? С каждым уходящим днем он все меньше и меньше думает о ней. Это вызывало и грусть, и облегчение.

Смерти плевать на Мэрайю, хотя для Люсьена она была всем.

Будет ли Смерть скорбеть об утрате Аньи?

Люсьен подозревал, что будет. Даже сейчас демон мурлычет.

– Ты так и не сообщила мне истинной причины, по которой Кронос хочет твоей смерти, – сказал он.

Глотнув темного насыщенного вина, Анья бросила на Люсьена взгляд поверх бокала.

– Неправда. Я говорила, что у меня есть кое‑ что, чего он хочет.

– Твое тело? – Слова сорвались с языка, прежде чем он успел его прикусить.

– Тебя послушать, так я раздаю его налево и направо! – с горечью в голосе воскликнула Анья. – Так и будешь на меня смотреть или все же приступишь к еде?

В животе у Люсьена вдруг заурчало, и он откусил пирога. Куриная начинка оказалась сочной и вкусной.

– Это ты готовила? – Он не мог представить Анью на кухне.

– Боги, нет. Я все это украла.

Ее эльфийское личико столь комично скривилось от отвращения, что Люсьен невольно заулыбался.

– Украла?

– Да. – Анья уставилась на его губы горящими голубыми глазами. – Люблю, когда ты улыбаешься.

Он сглотнул.

– Кронос, – напомнил он, пытаясь направить роящиеся в ее голове мысли в нужное русло. – Почему он не разыщет и не убьет тебя сам? Ты же сейчас на виду. Уверен, что он в состоянии определить твое местонахождение.

– Он мужчина загадочный. Никто не знает, что руководит его поступками.

– И у тебя нет ни одного предположения?

– Ну, – она пожала плечами, – он идиот. Вот тебе мое предположение.

Люсьен напрягся, ожидая удара грома и вспышки молнии. Расслабиться он сумел лишь через несколько минут.

– То, что он хочет. Скажи, что это. Пожалуйста. Ради всех богов, Анья, хоть раз ответь прямо. – Тогда он сможет выкрасть это у нее, отдать Кроносу и положить конец кошмару.

– Хоть раз? – Она махнула на него вилкой. – Я всегда говорю с тобой прямо.

– Тогда скажи еще раз, – произнес он со вздохом.

Анья довольно долго рассматривала его, не шевелясь и не говоря ни слова. Потом наконец ответила:

– Раз тебе нужна правда, я ее открою. Но за информацию придется заплатить. Предлагаю сделку: вопрос за вопрос.

– Договорились. Что у тебя есть такое, чего хочет Кронос?

– У меня есть… Черт подери, Люсьен. У меня есть ключ, ясно? Теперь ты доволен?

– Да. Вот так. Каждый из нас дал ответ на один вопрос.

– Каждый… Черт тебя подери еще раз! Я задала вопрос, не так ли? «Теперь ты доволен? » Что ж, очко в твою пользу.

– У тебя есть ключ, – напомнил Люсьен. – Ключ к чему?

– Этого я тебе не скажу. – Она откусила еще пирога, прожевала и проглотила.

– Что он открывает?

– Больше я на твои вопросы отвечать не буду, – ровным тоном произнесла Анья. – Ты играешь нечестно.

Люсьен не стал оспаривать ее чувство справедливости, но игру продолжил.

– Почему бы тебе не отдать этот ключ?

– Потому что он мой, – отрезала она, бросая вилку. Та звякнула о тарелку. – А теперь умолкни, или я перенесу тебя в яму с аллигаторами. Ты портишь еду, которую я готовила часами.

– Ты же только что сказала, что не сама готовила.

– Я солгала.

– Если ты умрешь, ключ тебе уже не понадобится, – подчеркнул он, не желая закрывать тему. Ставки слишком высоки.

– Да пошел ты, Смерть.

Люсьен догадался, что она называет его Смерть, только когда злится. В остальное время он для нее Кексик, Пупсик или Цветочек. «И миленький», – услужливо добавило сознание. Эти имена ему нравятся – кроме Цветочка, – так как дают почувствовать себя мужчиной, а не бессмертным проклятым воином и не уродом. Одним словом, не тем, кто в конечном итоге уничтожит ее.

Люсьен нахмурился.

– Не верю, что ты готова умереть за простой ключ.

– Он не похож ни на какой другой ключ, и тебе не обязательно меня убивать.

– Я должен.

– Как знаешь. – Она допила вино. – Я ответила еще на несколько твоих вопросов, теперь твоя очередь.

– Хорошо. – Он наколол на вилку зеленый боб. – Что ты хочешь узнать?

Облокотившись о стол, Анья положила подбородок на сцепленные пальцы.

– Ты когда‑ нибудь ослушивался приказов богов?

– Нет. Но я не получал ни одного, пока титаны не захватили власть. Олимпийцы наложили проклятие на Мэддокса и после этого оставили нас в покое.

– Ну а титанам ты пробовал не подчиниться?

– Опять же, нет. Лично я – нет. Но Аэрон отказался убить тех четырех женщин, и ты видела последствия. Его одолела жажда крови. Теперь он хочет убивать всех без разбору. Даже своих друзей. Может, и себя самого. Нам пришлось посадить его под замок, лишив тех остатков свободы, что у нас оставались после внедрения демонов. А ведь мы поклялись никогда этого друг с другом не делать.

– Понимаю, – сказала Анья, внезапно задумавшись. – Утрата свободы – наказание похуже смерти.

– Да. – Люсьен посмотрел на нее с восхищением. Никогда еще он не видел эту игривую женщину столь серьезной. Наверное, она вспомнила время своего заточения, возможно даже пыток. Его руки сжались в кулаки. – Как долго ты пробыла в тюрьме?

Она пожала плечами:

– По моим ощущениям, целую вечность. Полагаю, древние манускрипты утверждают, что сотню лет, но скорее их было две.

Она старалась придать своему голосу живости, но получалось плохо.

– Чем ты занималась, сидя в заточении?

– Думала, слонялась из угла в угол, страдала. Разговаривала с мужчиной в соседней камере. Развязный то был тип, но тишина еще хуже. – Она вздохнула. – Ты когда‑ нибудь сражался с демоном Смерти?

Люсьен растерянно нахмурился, и Анья сочла, что растерянность лучше ярости, причиняющей ей одни страдания.

– Что ты имеешь в виду? Физическое сражение?

– Нет. Я знаю, что он не может покинуть твое тело, пока ты не умрешь или его не извлекут насильно. Еще знаю, что он в ловушке внутри тебя и вы единое целое. Мне интересно, сопротивлялся ли ты хоть раз его желанию забрать душу?

Люсьен напрягся всем телом. Подобное он обычно не обсуждал, но ведь Анья открыла ему часть своих тайн. Значит, и ему нужно поступить так же.

– Да.

– И что произошло? – Ее глаза прожигали его, подобно лучу лазера.

Никто из воинов не знал, что однажды он был влюблен и вынужден наблюдать, как его возлюбленная медленно угасает, как гниет ее плоть.

– Если я не заберу душу, то физическая оболочка испытает адские муки. Непереносимые. Большие, чем предназначено Судьбой.

– Я задела тебя за живое, да? У тебя под глазом мускул задергался.

Она не стала больше ни о чем его расспрашивать, и трапеза завершилась в молчании.

Глядя на нее, Люсьен почувствовал, что вызванные ее вопросами мрачные воспоминания отступают, сменяясь желанием. «Возьми ее, – прошелестело у него в мозгу, возможно, потому, что каждое следующее ее движение было эротичнее предыдущего. – Займись с ней любовью».

«Нет. Ты не чудовище. Больше нет». Люсьен мог позволить себе провести с Аньей время, но не более того.

Покончив с едой, она встала.

– Хочешь немного пообниматься или сразу пойдем по магазинам?

Она так и не сняла своего светлого пальто и выглядела чудесно разогретой. Такой, что хотелось раздеть. Люсьен мечтал быть тем, кто станет ее раздевать.

– Пойдем по магазинам, – заставил себя сказать Люсьен, но с места не двинулся.

Анья пожала плечами, будто его ответ не имеет для нее никакого значения, и это разозлило его. Злость переросла в гнев, а гнев вызвал досаду. Он вообще ничего не должен чувствовать.

– Оружие можешь здесь оставить, – с дразнящей ухмылкой предложила она. – Охотники сюда не доберутся – как‑ никак нейтральная территория.

– Я не расстаюсь со своим оружием. Никогда.

Она окинула его тело жарким взглядом:

– Даже в душе?

Его член шевельнулся, стоило ему представить Анью в душе вместе с собой. По ее обнаженному телу стекает вода…

– Даже там.

– Ой, ну что за варварство. – Прикусив нижнюю губу, она обошла вокруг стола и, склонившись к его уху, прошептала: – Но этому я хотела бы стать свидетелем.

Ее упавший локон погладил его по щеке, и он экстатически прикрыл глаза. Кровь вспыхнула огнем, грозя в любой момент выйти из‑ под контроля. Вместо того чтобы поцеловать ее, как ему отчаянно хотелось – глупо, опасно… волшебно, – он, кое‑ как собравшись с силами, встал из‑ за стола и отодвинулся от нее.

– Умеешь ты испортить праздник!

– Анья.

– Нет. Ни слова. Давай выбираться отсюда, – сказала она слегка дрогнувшим голосом.

Люсьену было стыдно признаться, что у него трясутся ноги. Член его так затвердел, что причинял боль. Одно прикосновение – и кончит.

Не оглядываясь, Анья прошла к двери. Открыла ее, вышла из квартиры, ожидая, что Люсьен последует за ней. Он задержался на миг, чтобы восстановить дыхание, позволяя холодному воздуху привести себя в чувство.

Он взывает к ней всем телом и жаждет ее. Только ее. Кажется, даже демон стремится к ней, уже не мурлыча, а рыча от голода.

«Думай об артефактах, о ларце. Думай об охотниках. Думай о том, как будешь держать в руках мертвое тело Аньи».

Это его отрезвило.

– Я жду, Смерть, – вдруг прошелестел рядом гневный шепот.

Кронос.

Кровь застыла у Люсьена в жилах. Царь богов наконец вернулся. Почему здесь и сейчас? «Потому что твоя отсрочка закончилась». Верховный бог не материализовался. Что он делает?

– Ты подвел меня, Смерть. Ты подводишь меня снова и снова.

– Мне жаль.

– Лжец!

Слово взорвалось у него в мозгу, едва не порвав барабанные перепонки.

– И страдать из‑ за этого будешь не ты, – тихо добавил бог, – а твои друзья. Я начну с Париса, отправив его туда, где нет ни одной женщины. Не дам ему покинуть это место и буду хохотать, глядя, как он слабеет. Чтобы вернуть себе силу, ему придется обратить внимание на других мужчин. Покончив с ним, я примусь за Рейеса.

«Борись с ним, как делает Анья».

– Так ты убьешь их? Пустишь их обезумевших демонов скитаться по земле? Ни один смертный не преклонится пред тобой, когда демоны начнут сеять разрушения.

– Может, Зевс и не мог защитить людей от ваших демонов, но мне это по плечу. Хочешь услышать, что я сделаю с Рейесом?

«Борись! »

– Уверен, что ты не дашь ему ранить себя. Возможно, наполнишь его таким удовольствием, которое он не сможет вынести.

– Ты смеешь потешаться надо мной?

– Нет. Но также и не желаю выполнять то, что ты заставляешь меня совершить.

– Это я уже понял, Смерть. И устал от ожидания. Как думаешь, кто из нас одержит победу и получит желаемое?

– Что, если… – Люсьен сжал губы. Стоит ли это делать? «Да», – решил он минутой позднее. Стоит. Другого пути нет. – У Аньи есть нечто, что ты хочешь заполучить. Что, если я раздобуду это для тебя?

На несколько секунд воцарилась звенящая от напряжения тишина.

Затем Кронос проговорил более спокойно:

– Я позволю тебе попытаться. Но если ты и в этом не преуспеешь, то принесешь мне ее мертвое тело. Подведешь меня, и я более не буду благосклонен. Я сделаю все, о чем говорил, и даже больше. И заставлю тебя смотреть на это. Теперь ступай!

Сильный порыв ветра подтолкнул Люсьена вперед. Сдерживая рев, он выпрямился и последовал за Аньей. Он нашел ее в вестибюле здания, живую и здоровую, хотя Кронос и был неподалеку. Нужно забрать у нее ключ. Это единственный способ спасти ее. Если он не справится…

Живот болезненно скрутило узлом. Он сумеет.

Люсьен осмотрел здание. В углу стоял громадный камин, в котором потрескивало пламя. Сидящие за расположенным рядом столом двое мужчин откровенно таращились на Анью. Он грозно нахмурился. Не замечая смертных, Анья нетерпеливо притопывала ножкой, созерцая свои ярко‑ розовые ногти.

Вчера они вроде были красными? Или голубыми? Она перекрашивает ногти каждый день, почти так же часто, как меняется ее настроение.

Не в силах сдержаться, Люсьен зашипел на мужчин, проходя мимо них. Он был слишком раздосадован, чтобы беспокоиться о последствиях или волноваться, что одержимость такой женщиной, как Анья, принесет ему одни сердечные муки.

«Она не твоя и никогда твоей не будет». Кража ее драгоценного ключа сделает свое дело, даже если не принимать во внимание прочие факторы.

Люсьен молча прошел мимо, но она двинулась за ним следом. Он ощутил жар ее тела и аромат клубники и понял, что очень любит и то и другое. Без них его мир не будет прежним.

– Что ты хочешь купить в первую очередь? – спросила Анья, не подозревая о его раздумьях и смятении.

Люсьен открыл было рот, собираясь спросить о ключе, но никак не мог подобрать слов. Когда в прошлый раз о нем зашла речь, Анья оборвала разговор. Придется сначала смягчить ее, хоть немного заслужить ее доверие.

– Пальто будет кстати, – сказал он. Несмотря на ярко светящее солнце, он страдал от порывов холодного ветра.

– Тогда пальто ты и получишь. Я знаю отличное местечко. – Взяв его ладонь и переплетя их пальцы, она потянула влево.

Подсознательно ему захотелось отстраниться, но он этого не сделал. Наоборот, усилил хватку, жалея, что нельзя держать ее за руку вечно. Ахнув, Анья мило улыбнулась ему через плечо. Смерть бился в коридорах его разума, тянулся к ней в стремлении прикоснуться.

Она повела его по обледенелой дороге. Мимо мелькали машины, по заснеженным тротуарам шагали люди, заходя в магазины и выходя из них. Их окружали величественные горы. Боги действительно превзошли самих себя, создав эту захватывающую местность. Которая могла бы стать раем.

– Сюда. – Анья увлекла его в магазин под названием «Machen Teegeback».

– «Теплые кексы»? – перевел Люсьен, освоивший за прожитые годы многие языки. – Мы же только поели. Я думал, мы идем покупать пальто.

Она захихикала:

– Это не булочная, миленький. Это аутлет. – Внутри обнаружились пальто, перчатки, шапки и другие вещи для сохранения тепла тела. – Тебе не о чем беспокоиться. Анья оденет тебя как положено.

С новым довольным смешком она запорхала по магазину, бросая Люсьену пальто разных цветов.

– Это подойдет под цвет твоих глаз. Ну, одного из них. – Пауза. – Это будет отлично гармонировать с кожей. – Пауза. – М‑ м‑ м, у этого легкий доступ к моему любимому местечку через карманы. – Пауза. – О, бинго! Посмотри‑ ка на это! – Она подхватила мужскую версию своего собственного пальто и бросила ему. – Мы будем близняшками, карабкаясь по ледникам.

Если ему повезет найти ключ, она с ним никуда не поедет. Эгоистично, но подобная мысль разочаровала его.

– Мне нужно только одно пальто. Какое ты…

Бросив украдкой взгляд на кассира, она запихнула в карман пару больших шерстяных перчаток.

Люсьен нахмурился, убеждая себя, что глаза его обманывают.

– Что это ты делаешь?

– Краду. – В ее тоне звучало довольство, граничащее с сексуальным возбуждением.

По его позвоночнику пробежала дрожь.

– Значит, ты не врала насчет еды. У тебя финансовые трудности?

– Вряд ли. У меня денег куры не клюют. – Она уперла руки в бедра и надула губки. – Только не говори, что большой плохой демон огорчен. Потому что тебе незачем огорчаться. Я заплачу им в другой раз. Может быть.

– Верни перчатки, Анья. – «Отличный способ умилостивить ее, что и говорить! » Он стиснул челюсти.

– Нет.

– Хорошо, я сам заплачу за них.

Люсьен уронил выбранные для него Аньей пальто, осторожно сжал ее руку одной ладонью, а другой выхватил из ее кармана перчатки, как бы невзначай погладив грудь. Поперхнувшись и возбудившись, он выбрал то, что ему требовалось, прошел к кассе и расплатился данными ему ранее Парисом купюрами.

Анья раздосадованно сопела все то время, что они шли к выходу.

– Я должна это делать, понимаешь?

– Почему? – Ее горячность удивила его.

– У тебя свои побуждения, а у меня – свои. Я могу или спалить магазин дотла, или взять несчастную пару перчаток.

Тут Люсьена осенило. Внутри Аньи тоже притаился демон, с которым приходится сражаться, – темная природа, которую она хочет контролировать. Он знал, насколько это может быть тяжело.

– Прости, что забрал их у тебя.

Пауза.

– Без проблем, – фыркнула она.

Люсьен вышел из здания и остановился у бордюра, ожидая, когда Анья присоединится к нему. Несмотря на терзающий холодный воздух, он не стал вытаскивать пальто из пакета. Его кожа еще пылала от близости Аньи.

Он снова хотел ощутить ее присутствие рядом, и вовсе не затем, чтобы стащить треклятый ключ. Прошла минута, а она все не выходила. Что она там делает? Люсьен развернулся и зашагал обратно к магазину.

Однако дверь распахнулась, и появилась Анья. Ее губы изогнулись в самодовольной ухмылке, при виде которой кожа Люсьена запылала еще сильнее.

– Возможно, в поисках артефакта мне придется зарыться под лед. Понадобятся соответствующие инструменты, – сказал он. – Где их раздобыть?

– Ух. Копать вряд ли будет весело.

– Веселье не является целью нашей поездки.

– Ты, как обычно, убиваешь все веселье. – Она вытащила из кармана пару черных кожаных перчаток и зубами оторвала этикетку. Затем, глядя ему в глаза, натянула их на руки.

– Ты их украла?

– Что мне в тебе нравится, Кексик, – так это твоя наблюдательность.

Скривив губы, Люсьен покачал головой и зашагал вперед, заставляя ее поспешать следом, если не хочет отстать.

– Расскажи, почему тебе надо красть, чтобы не дать себе спалить здание? Ты намекнула, у меня появилась догадка, но я хочу услышать правду из первых уст.

Теперь она шагала в ногу рядом с ним.

– Помнишь войны, о которых упоминал Рейес тем вечером в клубе? Ну, догадался? Это я была их зачинщицей. Когда я впервые оказалась среди смертных, тяга к беспорядку сводила меня с ума, и каждое мое движение, казалось, ввергало их в ярость. Друг на друга, не на меня. Хуже того, стоило мне увидеть факел, как обязательно возникало желание его сбить. Порой я не понимала даже, что наделала, пока у моих ног не начинало плясать пламя, а люди не разбегались с воплями. Ах, эти вопли, боги, эти вопли! – Она мечтательно вздохнула. – Услада ушей моих. Мороженое для слуха. Я хотела слышать их снова и снова. Нуждалась в том, чтобы их слышать.

– Анархия означает отсутствие закона. Возможно, ты понимала, что крики, по сути, являются хаосом, требующимся твоей натуре.

– Да, – подтвердила Анья, широко распахивая глаза.

– Внутри меня сидит демон Смерти. Длительное время он стремился уничтожать жизни, невзирая на то, что мне пришлось бы сделать для утоления его желания.

– Ты и правда понимаешь. – Она тряхнула головой с немного удивленным видом. Прядь волос выбилась из прически, и она заправила ее за ухо. – Однажды я поймала себя на попытке сорвать с потолка люстру затем лишь, чтобы услышать звон стекла и человеческий визг. В это время мимо шла женщина. На ней был перстень, и бриллиант сверкал на солнце ярче любой люстры. Боги, как я захотела этот бриллиант! Пошла за ней и украла его. Но едва я надела его себе на палец, как бурлящая во мне нужда просто… каким‑ то образом утихла. С тех пор я и ворую.