Словарь имен и реалий 8 страница

– Этот храм был тысячи лет погребен под толщей вод, – сказала Анья. – Соленая морская вода наверняка смыла все свидетельства прошлого.

– Может, что‑ то и осталось. – Он должен в это верить.

– Я думала, ваша бесценная Эшлин рассказала, что ларец охраняла Гидра, – с усмешкой добавила Анья.

Верно, Эшлин слышала кое‑ что про Гидру во время поездок с экспедициями Всемирного института парапсихологии. Но что Анья нашла в этом забавного? Однажды она помогла Эшлин, и та, казалось, ей нравится. «Не имеет значения».

Согласно многим источникам, у Гидры множество голов и ядовитое дыхание. Говорили, что Геракл победил ее на Лернейском озере. Но Эшлин заявляла, что на протяжении лет Гидру видели несколько раз. Всегда в разных местах – Арктике, Египте, Африке, Шотландии и даже Штатах. Люди называли ее Несси, Снежным человеком и десятком других имен. Смертные никогда толком не понимают, что на самом деле творится прямо у них под носом.

Люсьену хотелось покинуть храм и поискать в одном из вышеупомянутых мест, ведь, найдя Гидру, он, возможно, нашел бы и ларец. Быть может, его наконец‑ то удалось бы уничтожить, чтобы не дать охотникам – и даже самим богам – поймать демонов в ловушку, убив его и других Владык.

Но любопытство удерживало Люсьена в храме. Титаны не без причины исторгли его из небытия. Да, они планировали вернуть людей во времена поклонения богам и принесения им жертв. И все же что‑ то здесь есть. Должно быть. С чего бы иначе охотникам так усердно искать?

– Обожаю охоту за сокровищами, – заявила Анья, привлекая его внимание. – Это так увлекательно.

– В твоей помощи мы не нуждаемся.

Повисла пауза. Внезапно Анья оказалась рядом с Люсьеном, коснувшись волосами его голой руки. Час назад он снял рубашку, так как солнце палило слишком ярко и жарко. Пот тек по его мускулистому животу, и пряди волос Аньи тут же прилипли к его коже. Ему пришлось с силой сжать зубы, чтобы не показать, какое удовольствие доставляет ему даже такой незначительный контакт.

– Это еще почему? – спросила Анья, и ее хрипловатый голос дрогнул. Она надула губы. Боги, как же ему нравится, когда она так делает! – До сих пор я была вам чрезвычайно полезной.

Люсьен сглупил, наконец‑ то решившись поднять на нее взгляд, потому что первым делом увидел ее трусики и был вынужден бороться с новой волной желания. Он заставил себя посмотреть ей в лицо. Какая же она красивая! Встал с земли, ощущая предательскую дрожь в ногах.

Анья немедленно посмотрела на его грудь. Точнее, на татуировку в виде черной бабочки у него вдоль плеча и торса. Сглотнув, Люсьен был вынужден снова отвести взор. Анья лучилась чистейшим желанием. Она даже потянулась вперед, чтобы дотронуться до него, но, быстро спохватившись, опустила руку.

«Ну же, коснись меня! » Слишком много дней прошло с тех пор, как он ощущал жар ее пальцев.

Однако она этого не сделала.

– Миленько, – сказала она, указывая на бабочку.

– Спасибо. – Люсьен испытал сильнейшее разочарование, видя, что она не предпринимает новых попыток дотронуться до него, хотя и понимал, что так будет лучше. – Ненавижу ее, – признался он.

– Правда? Почему?

– Это метка демона. Она появилась сама по себе, после того как внутрь меня насильно засадили Смерть.

– К твоему сведению, такие штуки отлично привлекают девушек. Может, и я себе наколку сделаю. Кинжал, например, или даже крылья ангела. О, придумала! Пусть это будет бабочка, такая же, как у тебя. Тогда мы станем близняшками!

Анья с татуировкой. Рисунок, контуры которого он сможет обводить языком. Он сглотнул. «Дотронься до меня. Пожалуйста, дотронься до меня».

– Отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу, что мы не нуждаемся в твоей помощи, потому что ты будешь отвлекать нас от цели. – Слова дались ему с чуть большим трудом, чем планировалось. Всякий раз, как Анья оказывалась рядом, он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее аромата и красоты. – Мне жаль.

Она встретилась с ним взглядом.

– Ни капельки тебе не жаль, ну и ладно, – сдавленно сказала она, скрещивая руки на груди. – Теперь я тебе не скажу, где находится ларец.

В следующее мгновение он схватил ее за руки:

– Ты знаешь, где он?

Она стиснула его запястья, не чтобы оттолкнуть, но, наоборот, удержать на месте.

– А ты тогда перестанешь пытаться меня убить?

– Нет.

Нахмурившись, Анья топнула ногой, отчего ее грудь подпрыгнула к рукам Люсьена.

– Даже и не знаю, зачем я на тебя время трачу.

– Ты говорила это раньше.

– Ну, такую важную мысль не грех и повторить.

Люсьен вздохнул:

– Зачем ты здесь, Анья?

Она придала своему лицу упрямое выражение.

– Не твое дело, Цветочек.

– Подлизаться ко мне стараешься?

Она прикрыла веки, точно жалюзи на окнах опустила, но сквозь узкие щелочки ему по‑ прежнему было видно полыхающее в ее глазах синее пламя.

– Ты настоящая заноза в заднице, знаешь об этом?

Не в силах сдержаться – всегда ли так будет? – Люсьен дернул Анью к себе и прижался к ней всем телом. Носы их едва не соприкасались. Он не чувствовал подобной утраты самоконтроля со времен первых дней внедрения в него демона. Соски Аньи самым восхитительным образом уперлись ему в грудь.

– Ты тоже. Ты сводишь меня с ума.

– Беру пример с тебя. Это ты сводишь с ума меня.

Он встряхнул ее, и она вдруг задохнулась и разом перестала злиться. Она застонала. Застонала!

– М‑ м‑ м. Должно быть, у меня сегодня счастливый день. У тебя снова эрекция.

Его ноздри раздулись, от мощного желания забурлила кровь. Еще большего желания. «Соберись».

– Что тебе известно про ларец, Анья? – Она ведь упомянула о нем, так? Он не мог припомнить.

Помнил только, какова она на вкус – горячая и дикая.

Она провела своим сочным маленьким язычком по губам.

– Должна тебе кое в чем признаться: я не знаю, где он, но знаю то, что вам его никогда не найти.

Никаких эмоций. Никаких треклятых эмоций.

– Почему нет?

– Даже богам неведомо, где он. Если бы они знали, то давно завладели бы и воспользовались им.

Что ж, в этом есть смысл.

– Что еще тебе известно?

Приблизив бедра, она нежно потерлась о него и застонала.

– После победы титанов над олимпийцами… ну, над большинством олимпийцев… некоторые сбежали. Так или иначе, титаны всласть поиграли в игру под названием «пытки и допросы». Кронос с компанией хотят вернуть артефакты. Зевс сообщил, что он с ними сделал, и Кронос развернул поиски, но не преуспел.

Люсьен стиснул зубы, пытаясь заглушить наслаждение, которое она внутри его разжигает.

– Зачем Кронос хочет заполучить артефакты?

– Лучше спроси, кто этого не хочет? Это мощные источники силы. Попади они в руки врагов, и малыш Крони опять может быть повержен. А будь они у него, гарантировали бы ему вечный успех.

– Но как артефакты могут привести к ларцу? Зачем богам вообще понадобился ларец? Он ведь служит вместилищем, только и всего.

– Вот тут ты ошибаешься. Подумай‑ ка. Ларец сделан из костей богини Угнетения. Он может высосать душу из чего угодно. Тартар сейчас трещит по швам, и Кроносу приходится использовать солдат, чтобы удержать олимпийцев внутри. Ларец стал бы идеальным решением этой проблемы – пристанищем для его врагов и заодно ваших демонов. Лучшей мести и быть не может! Боги, причинившие ему неприятности, заперты вместе с демонами, причинявшими неприятности им.

На мгновение глаза Люсьена заволокла красная пелена. Смерть перенес тысячи лет пленения в треклятом ларце, не живя и даже не существуя. Там были вопли, много воплей. И мрак, много мрака. Обратно демон по своей воле ни за что не пойдет. Люсьен не сомневался, что прежде Смерть уничтожит его самого.

– Выглядишь так, будто на битву собрался, Цветочек. Хочешь сразиться со мной? Ну пожалуйста?

«Сохраняй спокойствие».

Он отпустил ее руки и попытался отступить назад. Сразиться с ней… придавить ее своим телом… погрузиться языком в ее рот…

«Сохраняй спокойствие! »

Анья удержала его за запястья, не позволяя отойти далеко.

– Почему Кронос просто не убьет олимпийцев?

– Ты некоторое время жил с богами, верно?

– Давным‑ давно.

Неожиданно Анья его отпустила. Ни один не отступил от другого. Наоборот, они на шаг сократили разделяющее их расстояние.

– У них свои забавы, скажем так. А еще они живут по кодексу отмщения. Если Зевс умрет, то не будет страдать так, как страдал Кронос. А Кроносу тогда будет не перед кем хвастать своими победами, некого дразнить, и никто не осмелится бросить ему вызов. Без сюрпризов на горизонте вечность покажется ему очень скучной.

– Почему же тогда Кронос не занимается сейчас поисками здесь?

Анья ухмыльнулась:

– Охота ему руки марать! Всю грязную работу за него выполнишь ты.

Это означает, что Кронос не желает смерти Люсьену и другим воинам. Что, в свою очередь, дает Люсьену немного времени, чтобы придумать, как поступить с Аньей. Внезапно ему захотелось ухмыльнуться, как делала Анья. Единственное, что притушило искру счастья в груди у Люсьена, – это было осознание, что Кронос отберет у него любой из найденных артефактов. Если, конечно, не придумать способа их спрятать.

– Как Клеть и Жезл, Око и Плащ могут привести к ларцу? – поинтересовался он.

– Понятия не имею. – Анья пожала плечом, невзначай задев Люсьена.

Он прикусил внутреннюю поверхность щеки. Демон Смерти громко урчал. Удовольствие от ее прикосновения, пусть даже такого невинного, потрясло его.

– Может, они представляют собой что‑ то вроде ключа или карты и подсказывают, в каком направлении искать, – с придыханием сказала Анья. – Так что мы будем делать, ты и я?

Должно быть, прикосновение и для нее не прошло без следа.

– Я не знаю.

Черты ее лица смягчились, глаза блеснули.

– А что ты собираешься делать?

– Продолжать обыскивать храм, – принудил он себя сказать, на самом деле желая умолять ее о поцелуе. Он вдруг позавидовал Гидеону, с легкостью плетущему паутину лжи и не испытывающему из‑ за этого никаких угрызений совести.

Прищурившись, Анья отступила от него, и он тут же почувствовал себя брошенным и услышал рычание демона у себя в голове.

– Ты использовал меня, чтобы добыть информацию, да? Обманывал, смотрел так, будто хочешь меня, и все ради того, чтобы я поделилась знанием?

– Да, – соврал Люсьен.

Анья поникла.

Ему снова стало стыдно. Нужно прекратить проявлять в отношении ее жесткость. Может быть, она и развратна, как Парис, может быть – наверняка – использует Люсьена для собственной выгоды, хоть и обвиняет его в том же. Но она мила, и забавна, и держится вызывающе.

– Отказываешь мне, значит? Ну и ладно, – сказала Анья, перебрасывая волосы через плечо. – Думаешь, ты лучше меня? А мне плевать. Но знаешь что? Ты не лучше. Ты сидишь на заднице и ничего не делаешь, позволяя богам дергать тебя за ниточки. Я хотя бы пытаюсь сражаться с ними.

– Анья…

Но она еще не закончила.

– Что ты будешь делать, когда твой маленький друг Аэрон сбежит из темницы и уничтожит ту смертную девчонку Данику и всю ее семью? По‑ прежнему ничего? Когда он придет в чувство, поймет, что этим поступком навсегда сломал себе жизнь. А ты ему в этом поможешь, забрав их души в рай, хоть их жизни и оборвались раньше времени.

Люсьен признавал, что она права, и ненавидел себя за это. Что он за мужчина такой? Все это время он был марионеткой Кроноса. Он не сопротивлялся богу, как пристало воину, не попытался оборвать треклятые ниточки.

– Возможно, женщины вовсе не невинны, – возразил он, хоть и понимал, что это не так. Просто не знал, что еще сказать. – Возможно, есть веская причина, по которой Даника с семьей подлежат уничтожению.

– В этом ты прав. Причина действительно есть.

– Расскажи мне. – Думать о смертных было легче, чем о себе и своей неудаче.

– Сам догадайся, кретин. Полагаю, что дала тебе достаточно подсказок.

Люсьен отвернулся от нее. Он прочел в ее глазах обман – она не знает. Но ей явно больно, и ему хотелось утешить ее, однако он не имеет на это права.

– Хотя бы скажи, теряю ли я попусту время, ища подсказку в этом месте.

Анья ничего ему не должна, но не спросить он не мог.

Долгое время она не произносила ни слова. И похоже, не двигалась с места, поскольку до него не доносилось ни шороха.

– Ты не тратишь здесь время даром.

– И на том спасибо. Что…

– He‑ а. Больше никаких вопросов! Я тебе не скажу, что искать и как найти. Несмотря на то, что твое «спасибо» прозвучало довольно мило. – Ее последние слова сочились сарказмом, к счастью не ограненным в сталь.

– Всегда пожалуйста, – поддразнил Люсьен, надеясь таким способом вернуть ей хорошее расположение духа.

Анья шагнула к нему, покачивая бедрами. Снова расслабившись, она прислонилась к другой колонне.

– Так на чем мы остановились? – задумчиво протянула она. – Сколько пройдет времени, прежде чем ты возьмешься за старое и снова попытаешься меня убить?

Убийство. Грудь ему пронзила острая боль. Такую же почувствует Анья, подумалось ему, когда он будет ее убивать. Устыдившись, Люсьен наклонился и возобновил пристальное, но бесплодное изучение камней и песка.

– Не знаю.

– Разве Крони‑ Вони не взбесится, если ты будешь тянуть слишком долго?

– Он мне крайнего срока не устанавливал.

– Возможно, мы сможем обсудить это лет эдак через сто.

Люсьен фыркнул, понимая, что теперь она дразнит его, чтобы развеселить.

– Тебя такой вариант не устраивает? Или ты занят по горло?

– Что‑ то вроде того, – пробормотал Люсьен.

– Как насчет завтра? Свободен?

– На следующие несколько недель у меня все расписано.

– Так расписано, что некуда втиснуть маленькую потасовку со мной? – с готовностью спросила она.

«Для тебя – что угодно».

– Извини.

– Я начинаю подозревать, что ты несерьезно относишься к моему убийству.

– О, в этом отношении я весьма серьезен. – «К сожалению». – Тебе не о чем волноваться.

Анья печально вздохнула.

– А как насчет графика занятия сексом? В него ты можешь меня внести?

Перед мысленным взором Люсьена возник образ прикованной к постели Аньи: ноги разведены в стороны, лоно увлажнено. Плоть его немедленно отреагировала. Снова.

– Прости. Но и на это ответ отрицательный.

Она передернула плечами, будто ей все равно, но в глазах промелькнула боль. Потупившись, поддела камешек обутой в сандалию ногой.

– В таком случае не удивляйся, если я незаметно подкрадусь и снесу тебе башку.

– Благодарю за предупреждение.

– Всегда пожалуйста, – ответила она и тут вскрикнула: – Вот черт!

Люсьен напрягся и потянулся к оружию:

– Что случилось?

– Я посмотрела на свои ноги.

Он постепенно расслабился.

– И что с ними не так?

– Это ужасно! Худшее, что может случиться. Я никогда не смотрю на свои ноги.

Его взгляд переместился к кончикам ее пальцев с окрашенными кричащим оттенком красного ногтями.

– Мне кажется, что они восхитительны, – сообщил он и, не дав ей времени ответить, чувствуя, как к щекам приливает жар, продолжил: – Возможно, я выкрою немного времени в своем графике, чтобы подкрасться к тебе.

Губы ее изогнулись в медленной усмешке, выражение лица смягчилось.

– Какой ты забавный! Неужели правда думаешь, что сможешь это сделать?

Ему пришлось крепко сжать губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Эта женщина забавляет его так же сильно, как и возбуждает.

– Возможно, мне тоже следует поискать артефакты, – задумчиво протянула Анья. – Если я их найду, то смогу посадить тебя в ту клетку. Тогда тебе придется быть милым со мной.

Прежде чем Люсьен успел прорычать что‑ то в ответ, она снова ухмыльнулась, помахала ему пальчиками и исчезла.

Глава 7

Всю следующую неделю Анья ходила за Люсьеном по пятам, отлучаясь, лишь чтобы что‑ нибудь своровать – ей это требовалось для сохранения ясности мысли. В остальное время она находилась рядом с ним, даже когда он сопровождал души. В ад ей спускаться не нравилось. Она ненавидела жар, вонь, насмешки и хохот, доносящиеся из мрачной, но пылающей ямы. Люсьен всегда старался держаться невозмутимо, но Анья все равно замечала проскальзывающее в его взгляде напряжение. Это печалило ее. Он снова и снова видит худшее, что есть в мире, и должен заглушать свои чувства, чтобы выжить.

Ей же хотелось, чтобы он увидел лучшее и почувствовал тоже.

Анья твердила себе, что стремится к этому, потому что будет забавно понаблюдать, как в жизнь принца обреченности и мрака вольется немного света. Глубже она не копала, опасаясь того, что скрывается под этим поверхностным объяснением.

Она вздохнула, понимая, что должна была бы оставить Люсьена в покое много дней назад. На худой конец, напасть на него или вытащить из храма, спровоцировав погоню с телепортацией. Но подозревала, что он не поднимет на нее руку и откажется последовать за ней. Поэтому оставалась невидимой и держалась поблизости. В таком случае, что бы он ни узнал об артефактах, она узнала бы тоже.

Сказав, что займется собственными поисками, Анья поняла, что на самом деле хочет заполучить в свои маленькие ручки хоть один из них. Тогда она заставит Люсьена умолять отдать ему находку. Боги, как же ей хочется увидеть, какое у него при этом будет выражение лица! Особенно когда она откажет ему и сторгуется с Кроносом. Ее жизнь за артефакт. Вот такая взаимовыигрышная ситуация!

– Уйди прочь, Анья, – прошептал Люсьен.

Она показала ему язык, хоть он и не мог ее видеть. Это единственные слова, что он сказал ей за всю неделю. Если он повторит что‑ то подобное снова, она планирует материализоваться и влепить ему пощечину, а затем быстренько исчезнуть.

– Я серьезно.

Он всегда знал о ее присутствии. Однажды он сказал ей, что чувствует ее запах. Ей это польстило, поскольку означало, что он осведомлен о ней. И льстило до сих пор, но, черт подери, портило элемент неожиданности.

Сейчас Люсьен стоит в храме Всех Богов, пристально глядя на голые, потрескавшиеся стены. Он и другие Владыки приходят сюда каждый день. Поразительная целеустремленность, принимая во внимание, что они до сих пор ничего не обнаружили.

«Неудивительно, что я так сильно его хочу».

Задерживаться возле Люсьена было глупо и опасно, так как лишь сильнее разгоралась ее страсть к нему. От регулярного созерцания его татуировки‑ бабочки в голове у нее рождались всевозможные непристойные фантазии. Например, часами лизать ее. Или ласкать ее и одновременно брать член Люсьена в рот. Или нанести на нее шоколадный крем и съесть на десерт.

Люсьен, вероятно, попытается зарезать ее, предложи она воплотить в жизнь хоть одну из этих фантазий. Ей никогда не встречался мужчина, столь неуверенный в собственной привлекательности и приходящий в ярость всякий раз, как женщина сообщает ему о своем желании. Как могли другие не замечать его поразительной сексуальности? Его силы? Того, каким искушением он является для женских инстинктов?

Люсьен наклонился и еще раз просеял песок и камни, ища одним богам известно что. Солнечный свет, стервец эдакий, любовно поглаживал его. «Он мой! »

– Уходи прочь, Анья, – повторил Люсьен.

Грр! Она материализовалась, но, вместо того чтобы влепить ему пощечину, уселась на валун рядом с ним. Он опять был без рубашки, его кожа слегка обгорела, покрылась царапинами и ссадинами.

К ней он не повернулся.

– Я же сказал, уходи.

– Слушаю и повинуюсь, – насмешливо отозвалась Анья. – Тоже мне, папочка нашелся. Хотя, если хочешь им быть… Я, видишь ли, была плохой девочкой, которую нужно отшлепать.

С его губ сорвался болезненный стон.

– Анья! Пожалуйста! – Пот стекал по его спине, делая шрамы на коже еще более заметными.

Она протянула было руку, чтобы погладить их, но замерла, когда один из воинов воскликнул:

– Люсьен! Твоя женщина…

Анья поняла, что это Парис. В его голосе слышалось напряжение, еще более сильное, чем раньше. Ему, значит, так и не удалось никуда отсюда выбраться? Бедненький. Без секса Парис теряет силы. Если б он мог привезти с собой женщину для удовлетворения своих потребностей, все в его мирке было бы замечательно. Но Разврат, его распутный демон, не позволяет ему дважды переспать с одной и той же женщиной.

Знакомая с неудобствами секс‑ проклятий, Анья сочувствовала ему. Хотя ее собственное было прямой противоположностью его и никогда не давало ей получить желаемое, оба проклятия определяли их поступки и ограничивали свободу выбора. Это попахивает протухшими яйцами.

«Ничто, кроме этого проклятия, не может меня связать», – мрачно подумалось ей. Ее заколдовали до того, как она приобрела способность избегать заточения, поэтому проклятие сделалось ее неотделимой частью, от которой совершенно некуда деться.

Анья снова посмотрела на Люсьена и пожала плечами. Нет, как бы ей ни хотелось, чары нельзя разрушить.

– Просто оставайся на месте, – крикнул Парису Люсьен. – Она на моей ответственности.

Его ответственности? Анья не знала, радоваться ей или обижаться.

– Почему бы не позволить твоим друзьям прийти сюда поиграть с нами?

Он бросил на нее быстрый взгляд из‑ под полуприкрытых век и снова отвел глаза. Но даже такого непродолжительного внимания Анье оказалось достаточно, чтобы лоно ее увлажнилось. Живот напрягся, кожа возжелала его прикосновений. Весь потный, грязный и мужественный, Люсьен казался ей невероятно притягательным. Ням‑ ням.

– Что это на тебе надето? – хрипло спросил он.

– Униформа горничной. Ну, чтобы помочь тебе смахнуть пыль веков.

Он чертыхнулся про себя.

– Как и прежде, мои друзья тут рядом, прямо за камнями, – предупредил он. – И они делом занимаются, так что не надо их отвлекать.

Сколько еще раз он будет твердить, что она помеха? Заметив лежащий у него на ладони крошащийся камень, Анья нахмурилась. Возможно, если она докажет свою полезность, он посмотрит на нее другими глазами.

– Я помню это место в пору расцвета. До того как его переместили на землю, мы здесь обучались – я и другие божества. Как управлять своими силами, как вести себя должным образом и все в том же духе.

Лицо Люсьена осветилось интересом, который он даже не пытался скрыть.

– Мне никогда не дозволялось войти сюда, – признался он. – Мы лишь следовали за Зевсом, а он предпочитал здесь не появляться.

Фу‑ у‑ у! Пытка какая – быть привязанным к этому темпераментному говнюку!

– Жаль, что сейчас храм в таком плачевном состоянии. Тебе бы он понравился.

– Как он выглядел? – спросил Люсьен, выбрасывая обломки и просеивая новую пригоршню песка. Он просматривал на свет каждый найденный камешек, ища отметки, а затем выкидывал через плечо.

– По всему храму были расставлены высокие статуи. Некоторые стены увивал плющ, а в полу блестели бриллианты, изумруды, сапфиры и рубины. Уверена, что старый тщеславный Кронос восстановит былое величие храма, когда окончательно возьмет верх вместе со своими козлами‑ собратьями.

Люсьен фыркнул, и Анья против воли обрадовалась этому звуку. Для нее его смех служит чем‑ то вроде афродизиака, к тому же именно она его развеселила.

– Что еще?

– Дай‑ ка подумать. – Она постучала по подбородку окрашенным в снежно‑ синий цвет ногтем. – Каждую дверь обрамляли две белые колонны. Их называли столпами силы.

– А сколько всего было помещений?

Мысленно Анья вернулась к проведенным здесь дням. Красоту храма она любила, а вот его обитателей ненавидела. Сколько раз богини‑ ученицы жаловались наставнику: «Зачем Анья здесь учится? Она не одна из нас. От нее одни неприятности». Сколько раз молодые боги хихикали: «Зачем ей вообще одежда? Всем известно, что большую часть времени она проводит без нее».

Анья отогнала от себя болезненные воспоминания.

– Там, где ты сейчас сидишь на корточках, находился главный алтарь. Еще был зал, где прихожане омывались и собирались перед жертвоприношениями, внутренняя палата и жилища священников.

Люсьен кивал, впитывая каждое ее слово.

– Расскажи поподробнее про алтарную комнату.

С радостью выполняя его просьбу, Анья сказала:

– Если мы перенесемся назад во времени, то перед тобой окажется белый мраморный стол. На стенах – фрески. Боги, а они были ничего так. Надо мне сделать ремонт у себя в квартире и заказать такие же…

– Фрески? Что на них было изображено? – перебил ее Люсьен. Распрямившись, он пронзил ее жестким требовательным взглядом.

Вот это да. Знай она, что для привлечения его полного внимания всего‑ то и нужно, что заговорить о скучном храме, сделала бы это давным‑ давно.

– Ну? – настойчиво спросил он.

Анья пожала плечами, будто ей все равно, хотя это далеко не так.

– Божественные подвиги и победы. Даже несколько поражений.

Люсьен сверкнул глазами.

– А ларец там был, Анья?

– Нет. Мне жаль. – Ей не нравилось разочаровывать его.

Он потер лицо рукой. Анья приблизилась к нему, желая дотронуться, но остановилась на полпути, не уверенная в его реакции. Вблизи она рассмотрела, что его грудь и руки еще больше испачканы грязью, чем ей казалось, а пульс стучит, как обезумевший барабан. От такого зрелища у нее потекли слюнки. Его татуировка‑ бабочка вибрировала от… понимания? Она живая, что ли?

– Что за мысли бродят в твоей голове? – спросил он.

– Непристойные.

Его карий глаз потемнел, а голубой блеснул ярче. Оба уставились на ее маленькую черно‑ белую униформу с кружевами, зрачки сузились.

– Нравится тебе меня мучить, не так ли?

– Совсем чуть‑ чуть. – Анья свела пальцы вместе, показывая, насколько именно. – Но не беспокойся, я ничего тебя не лишаю. Это просто моя маленькая причуда – мучить мужчину, который хочет меня убить.

Яркий луч солнца пробился сквозь облако. Облако? В такой жаркий день? Это она его случайно призвала? Анья не стала смотреть вверх. Не могла. Луч упал на лицо Люсьена, освещая шрамы и создавая под глазами тени. В этот миг он показался Анье настолько зловещим и мрачным, насколько только возможно. Потусторонним. Порочным.

Восхитительным.

Сердце ее забилось быстрее, а соски превратились в тугие маленькие бусинки. «Дотронься до меня. Пожалуйста».

Он этого не сделал.

Анья заставила себя отвести взгляд. Как глупо желать его с таким неистовством! Не только из‑ за ее проклятия, но и потому, что он не собирается ничего делать. «Однако не будет вреда немножко к нему подольститься. Ты ведь ему и сама об этом сказала».

Разве что она в него влюбится. Вот это может стать проблемой. Большущей. И без того сила ее влечения к нему кружит голову. Еще немного…

– Анья, – окликнул ее Люсьен, выводя из раздумий.

– Что? – Она не обернулась к нему, но вытащила из‑ за пояса клубничный леденец, развернула обертку и провела по нему языком. С ее губ сорвался негромкий стон удовольствия. Великолепно. Она открыла для себя эти леденцы несколько лет назад, после того как один из ее смертных друзей погиб в автокатастрофе. С тех пор они стали для нее лучшими утешителями.

Через секунду перед ней оказался Люсьен – она начинала тихо ненавидеть эту его способность – и, вырвав конфету у нее из руки, отбросил прочь. У Аньи глаза от возмущения на лоб полезли.

– Какая неслыханная дерзость!

Он грозно сдвинул брови.

– Не ешь эти штуковины в моем присутствии.

– Почему? – Она растерянно всплеснула руками.

– Потому, – упрямо отрезал он.

Исходящий от него аромат цветов усилился, окутал ее, притягивая ближе.

– Если хочешь леденец, в следующий раз просто попроси, черт тебя дери!

– Я не хочу.

– Тогда…

– Хватит болтать. Мне надо работать. – Он отвернулся от нее и направился обратно к своей груде песка.

Но она все же успела заметить пылающее в его глазах пламя.

Почти боясь надеяться, она внимательно всмотрелась в него. Плечи напряжены, спина прямая как палка, словно он борется с желанием. К ней?

Анью захлестнуло еще более горячее и сильное возбуждение. Может, подобно ей, он не имеет в виду и половины из того, что говорит? Может, он по‑ настоящему томится по ней?

Спросить об этом прямо Анья не могла – он просто отопрется. Что рождало закономерный вопрос «почему? ». Почему он не хочет, чтобы она знала? Почему не хочет хотеть ее? Очевидно, считает легкодоступной. Почему же в таком случае не взять то, что, по его мнению, она давала тысячам других? И что он сделает, узнав, какая это на самом деле смехотворная идея?

– Играя в песке, ты только зря теряешь время, – легкомысленным тоном произнесла она, наконец‑ то решив помочь ему, чтобы он опять обратил на нее внимание.

«Иди сюда и поцелуй меня».

– Хватит разговоров.

– Ты же говоришь.

– Исчезни.

– Заставь меня. – «Пожалуйста. Возжелай меня так же, как я тебя. Не дай мне ошибиться в этом».

Он не ответил.

Снедаемая огорчением, Анья плюхнулась на ближайший валун.

– Я не меньше твоего хочу заполучить эти артефакты, – проворчала она. – А твое холодное обращение не помогает нам достичь цели.