Словарь имен и реалий 6 страница

– Хватит! – взмахом руки оборвал его Люсьен.

Парис понял, что Страйдера лучше не провоцировать. Стоило тому вступить в поединок, будь то драка на ножах, бокс или любая другая игра, в случае проигрыша он страдал от сильнейшей, невыносимой боли. Нечего и говорить, что он старался выигрывать во всем.

– У нас есть работа.

– Работа – дерьмо, – заявил Гидеон.

Люсьен не обратил на него внимания.

– Прежде всего надо обеспечить безопасность дома на случай, если охотникам удастся нас выследить. После этого будем готовиться к завтрашней вылазке.

С первым они справились за час, разместив датчики на окнах и по периметру здания. Снова собравшись в гостиной, все оказались сильно вспотевшими.

– По моей просьбе Торин кое‑ что проверил перед нашим отъездом, – сказал Парис, вытаскивая оружие из сапога и кладя его на ближайший столик. – Он считает, что храм, который мы собираемся исследовать, называется храмом Всех Богов. Слышали о таком?

Люсьен покачал головой. Анья не упоминала названий. Анья… Он провел языком по зубам, чувствуя, как закипает кровь. От вожделения к женщине и от ярости к желавшему ее смерти богу.

– Что мы, по‑ твоему, там найдем? – спросил Страйдер, с задумчивым видом глядя на Люсьена. – И почему, черт подери, у тебя вдруг сделался такой убийственный вид? Последние недели ты щеголял с унылой миной, но стоило мне лишь упомянуть о храме – и на тебе, привет, демон!

Остальные обернулись к Люсьену и были явно шокированы увиденным.

– Надеюсь, мы найдем ларец, – сказал он, пропуская второй вопрос мимо ушей. – Или хотя бы подсказку, где он находится.

К сожалению, во время поисков ему придется разобраться с Аньей. Анья. Сражающаяся. Умирающая. Мертвая.

– Вот черт, у него глаза покраснели. Я не видел, чтобы с ним такое случалось прежде! – воскликнул Парис.

– Я помню, каким он был в то время, когда еще не обуздал своего демона. Ничего хорошего, скажу я вам, – подал голос Страйдер. – Может, нам стоит… ну, не знаю… заковать его?

– Да уж, это будет весело, – вставил Гидеон.

– Дайте мне минутку, и я приду в себя.

Прежде чем они смогли что‑ нибудь предпринять, Люсьен телепортировался обратно в Антарктику и окунулся в ледяную воду. Задохнулся, внезапно промерзнув до костей. Хотя холодная жидкость помогла остудить его пылающий гнев, она не сумела погасить вожделение к женщине, которая в данный момент прочно обосновалась у него в голове.

Люсьен подозревал, что в этом ему вообще ничто не поможет.

Глава 5

Анья целых двадцать четыре часа держалась от Люсьена на расстоянии. Она извелась, постоянно ожидая его появления. Вздрагивала от любого постороннего шума. Начинала задыхаться. Испытывала учащенное сердцебиение.

Она вышагивала по своему пляжному домику, пыталась смотреть кино, но не могла даже припомнить, какой диск поставила в DVD‑ плеер, и, наконец, заперлась в своей любимой комнате. В своей сокровищнице. Обычно ее радовало перебирание украденных за века вещей. Но не сегодня.

Анья украсила себя драгоценностями королевы Елизаветы и поиграла в дартс кинжалом короля Георга Пятого. Выпила киви‑ клубничный сок из чаши епископа и подрисовала усики подлинной «Моне Лизе». Проведя какое‑ то время в компании Лео[6], она знала, что он бы не стал возражать.

Ей стало интересно, как бы Люсьен отреагировал при виде ее сокровищ? Отпрянул бы, ужаснувшись мерцающим морем контрабанды? Возможно. Порой он бывает таким занудой! Или, с надеждой подумалось ей, он бы понял. Может быть, после долгих сражений с собственным демоном он бы осознал, что воровство – это ее способ уберечь смертных от темной стороны ее натуры. А еще ей просто нравятся красивые вещи.

Вздохнув, Анья вышла из домика на песок.

«Он не придет», – разочарованно подумала она, глядя на безмятежно несущий свои волны океан. Солнце успело сесть, взойти и снова закатиться. Сейчас горизонт мерцал фиолетовыми и янтарными оттенками, отражаясь в лазурной воде. Песок поскрипывал под ее босыми ступнями, а в воздухе витал аромат орхидей и кокосов.

Здесь она и сражалась с Люсьеном, и целовалась с ним – самое прекрасное действо за сотни лет, – поэтому уходить совсем не хотелось. Ну не глупо ли – тосковать по нему?

– Возможно, – пробормотала она, подбрасывая песок взмахом ноги.

Некоторое время назад Анья надела крошечное сапфировое бикини с завязками по бокам. Если бы Люсьен вернулся, они вступили бы в жесткую схватку, и одна из ее грудей могла бы «случайно» обнажиться. Он бы начал потеть, драка превратилась бы в любовную игру, и они бы опять поцеловались.

Опять соприкоснулись.

Она вздохнула. «Этого не случится». Легкий ветерок бросил светлую прядь волос ей в глаза. Она заложила ее за ухо и погрустнела. Интересно, что сейчас делает Люсьен? Скучает ли по ней? Ну хоть немножко?

Или обдумывает способ ее убийства?

Этот подонок наверняка счастлив быть от нее подальше.

«Я этого не допущу».

Прищурившись, она сжала кулаки. Если он не придет к ней, она будет вынуждена отправиться к нему сама.

Охотники добрались до храма Всех Богов прежде воинов.

Крошечный островок начал подниматься из морских вод лишь несколько недель назад, и пока что остальной мир не подозревал о его существовании. Даже со всеми спутниками и прочими технологиями. Следовательно, и охотникам неоткуда было о нем узнать.

Кто же им тогда рассказал?

Известные ему сведения Люсьен почерпнул от Аньи. Избавив Мэддокса от проклятия, она помогла и всем воинам, раскрыв местоположение руин и пояснив намерение новых богов: вернуть мир к старым традициям поклонения и кровавых жертвоприношений. Она что же – и охотникам об этом поведала?

Люсьен подумал, что она могла так поступить ему назло. Он как‑ никак пытался ее убить.

«Преотвратная то была попытка. Стыд и позор! »

Он раздраженно сжал челюсти. «Сейчас не время думать об Анье».

«А когда наступит подходящее время? »

«Позднее».

Он почти слышал, как Смерть счастливо хлопает в ладоши, но, похоже, не потому, что демону не терпится забрать душу Аньи. Люсьен не понимал, почему демона заботит, увидит он ее или нет, но сейчас некогда размышлять об этом.

Охотники засели в окружающих зарослях, и их, разумеется, следовало как можно скорее уничтожить. Когда‑ то Люсьен отказался от этой войны. Когда‑ то, но не теперь. Все сделанное охотниками, каждое их движение направлено на то, чтобы ранить и уничтожить его друзей.

Люсьен не заметил их утром, когда телепортировался на остров, чтобы осмотреться перед прибытием остальных. Но тогда он пробыл здесь всего несколько минут, потому что демон Смерти начал мысленно понукать его, и Люсьен понимал, что, если будет слишком долго сопротивляться этому зову, испытает физическую боль.

В конце концов он потратил целый день, одну за другой доставляя души смертных к месту их последнего упокоения, и вернулся в особняк лишь в сумерках. Только тогда у него появилась возможность осмотреться и убедиться, что окрестности безопасны для воинов.

Тогда‑ то он и заприметил охотников. Это открытие шокировало его. Не только тем, что они добрались до храма прежде его, но и тем, как быстро они сумели после чумы стянуть новые силы. Похоже, он недооценил их целеустремленность.

Совсем недавно они ушли от руин и отправились в свой лагерь, который искусно замаскировали, используя листву в качестве крыши и туннели, найденные или выкопанные самостоятельно, как укрытия.

Сколь долго они пробыли здесь? Каким бы ни был ответ, он уже знал, что они задумали.

– Мы перебьем их всех, – заявил один из них другому, проходя мимо Люсьена – тот находился в духовном измерении, поэтому они его не видели.

– Прежде нужно их хорошенько помучить, – хихикнул в ответ второй.

– Посадив демонов под замок, я, наверно, буду носить зубы одержимых как ожерелье. Каждый раз, когда они вдыхают и выдыхают свое зло в мир, мне кажется, что кого‑ то из тех, кого я знаю или люблю, поражает болезнь или неудача. Устал я от этого. Будь они уничтожены много лет назад, моя Мэрилин не умерла бы от рака. Она по‑ прежнему была бы со мной, я знаю.

– Мир не будет прежним, пока они не исчезнут. Они одурачили жителей Будапешта, внушив им, что являются ангелами, но история доказывает обратное. Ребята, вы видели изображение Смерти в древних Афинах? – Все содрогнулись. – Ни единого выжившего.

«Блокируй его слова». Охотники, конечно, ищут ларец и уже могли напасть на верный след. Эти поиски ненавистны Люсьену, но он знал, зачем они это делают. После убийства Бадена из его безжизненного тела вырвался демон Неверия, который до сих пор скитается по земле, еще более безумный и разрушительный, чем когда‑ либо.

Тогда‑ то охотники и смекнули, что не смогут убить и Владык, и их демонов. Поэтому, чтобы избавить мир от тех и других, они должны захватить и подавить Владык, а затем заточить демонов обратно в ларец. Если сумеют его найти.

Время работает против них как никогда прежде. Люсьен телепортировался к воинам, которые, поджидая его в арендованном доме, смотрели фильм.

– Ну наконец‑ то! – воскликнул при виде его Страйдер. – Я уже начал беспокоиться.

– Охотники, – пояснил Люсьен, и все мигом вскочили.

Парис первым оказался на ногах и выхватил оружие.

– Сколько их?

– Я насчитал тринадцать на поверхности, но они также могут свободно перемещаться по туннелям. Поскольку я не в состоянии наблюдать за несколькими местами одновременно, мои подсчеты могут оказаться неточными.

Аман вытащил из‑ за пояса пистолет и проверил магазин.

– Сегодня кровопролития не будет, – с ухмылкой сообщил Гидеон.

Вместо того чтобы воспользоваться лодкой, как изначально планировали, Люсьен по одному телепортировал воинов на остров. Промедление смерти подобно. Всех позабавило, что Парис во время перемещения отключился и его пришлось несколько минут приводить в чувство. Страйдер перенес свою первую телепортацию с легкостью, ухмыляясь всю ту долю секунды, которая потребовалась, чтобы перенести его из одного места в другое. Аман вообще никак не отреагировал. Гидеона стошнило, как прежде Рейеса, но он быстро взял себя в руки.

Люсьен все время ощущал, что Анья подглядывает за ним, и опаляющий душу жар вернулся, прожигая до костей. Демон Смерти даже снова начал урчать.

Осознание присутствия Аньи заставило напрячься мускулы Люсьена. Не из‑ за возможного нападения с ее стороны – этого он ожидал, но не боялся, – а потому, что не мог забыть, каково это – держать ее в объятиях. Он не мог забыть, как она стонала, когда он скользил горячим кончиком языка по ее шее. Как затвердели ее соски, умоляя о прикосновении его губ. Как раздвинулись ее ноги, приглашая приблизиться к раю настолько, насколько мужчина вроде него вообще мог надеяться.

Прямо сейчас ему хотелось убраться подальше с острова. Уложить обнаженную Анью к себе в постель. Ласкать ее и чтобы она ласкала его. Целовать ее между бедер, одновременно ощущая ее губы на своем члене. Он просто… ее хочет.

И не может получить желаемое.

«Соберись! »

Крадясь в лунном свете среди покрытой росой листвы, Люсьен пробормотал:

– Не вмешивайся.

– Что? – удивленно спросил следующий рядом Страйдер.

– Ничего.

Высоко сияющая в небе луна потоками лила на землю свой свет, лаская песок и зелень. Слышалась веселая трескотня насекомых. Люсьен мог бы разобраться с охотниками самостоятельно. Просто перенестись в их туннели и атаковать, но не хотел рисковать тем, что хоть кто‑ то сбежит.

– А ты уверен, что это охотники? – спросил Парис, приседая на корточки в зарослях рядом с Люсьеном.

– Да. Я видел их отметки. – Каждый охотник метил себя символом бесконечности на запястье. «Вечность без зла» – таков их девиз.

Люсьен не считал себя абсолютным злом. Когда‑ то он им был, что верно, то верно. Демон постоянно побуждал его забирать жизни, а не только души, и он подчинялся. Радостно. Теперь нет. К счастью, Люсьену удалось подавить страсть к убийствам, и теперь он сражается только за мир и безопасность.

Его охватило сожаление о невозможности получить больше, и на мгновение он крепко зажмурился. Будь он простым смертным, давным‑ давно женился бы. Они с Мэрайей завели бы дюжину детишек. Он проводил бы дни в заботах о семье, а ночи в любви с женой. После смерти его бы впустили в рай.

Но он не был создан для радостей жизни. Его сотворили для охраны Верховного бога и защиты небес. А потом, соединившись с демоном, он лишился даже этого. «Ты это заслужил, сам знаешь».

– Это может оказаться ловушкой, – проговорил Страйдер, привлекая его внимание.

– Они меня не видели, и не похоже также, чтобы готовились к битве.

Парис сжал рукоять кинжала:

– Как будем действовать?

– Окружим их лагерь и по моему сигналу бесшумно войдем в туннели, блокируя их внутри и не давая шанса сбежать. Там четыре выхода – я проверил. Парис, идите вместе со Страйдером к западному. Гидеон – к восточному. Аман – к северному. Я беру на себя южный.

Все молча кивнули в знак согласия и разошлись на позиции.

– Ах, чудненько. Заварушка, – негромко рассмеялась внезапно материализовавшаяся рядом с Люсьеном Анья. Как истинная воительница, она тоже припала к земле.

Его мгновенно окутал аромат клубники со сливками, от которого вскипела кровь.

– Тише, – рыкнул он, не глядя на нее. Это могло быть для него губительно.

– Ты не собираешься на меня нападать? – поинтересовалась она.

Люсьен мог поклясться, что услышал в ее голосе недовольство.

– Сейчас у меня нет на тебя времени. – Этими словами он намеревался обидеть ее, но произнес их скорее разочарованно, чем враждебно. – Мы можем сразиться позднее.

– Ты пренебрегал мною, а мне это не нравится.

– Тебе следует благодарить меня за такое пренебрежение.

– Не льсти себе. – Она не исчезла в гневе, как он ожидал, а придвинулась ближе к нему. – Можно я помогу тебе биться с охотниками? Пожалуйста‑ пожалуйста‑ пожалуйста, можно?

– Нет. Помолчи. – Если воины и услышали его со своих позиций, то виду не подали. Он едва различал их виднеющиеся из кустов макушки. Все ждали его сигнала.

– Но я опытный боец.

– Знаю, – сухо ответил он. Его грудь все еще болела от удара ее кинжала. Красивым женщинам следует запретить законом столь сексуально жаждать крови. А ему не стоит находить эту кровожадность такой привлекательной. – Это ты сообщила охотникам про храм?

– Вот еще! С чего бы мне им помогать?

– А с того, что, если они убьют меня, тебе не придется больше волноваться, что я могу убить тебя.

– Меня и сейчас это не волнует, – заметила она будничным тоном.

Помогите ему боги! Неужели женщины всегда себя так ведут?

– Что ты здесь делаешь, Анья? Я оставил тебя, потому что мне нужно пространство. И время. Неужели я слишком много прошу?

– Да. – Трава зашелестела, и Анья еще ближе придвинулась к Люсьену. – Просто я… не могу выбросить тебя из головы. Я соскучилась.

Ему было почти больно это слышать. Лжет?

– Анья.

– Нет‑ нет. Ничего не говори. Ты только выведешь меня из себя, и тогда случится что‑ то ужасное. О, боги, – добавила она с тихим смешком. – Я говорю совсем как ты. Слушай, позволь мне помочь. Я не буду путаться под ногами. Клянусь. Честью скаутов. Честью ведьм. Ну, или чем пожелаешь.

Налетел легкий соленый ветерок, и шелковистая прядь волос Аньи коснулась щеки Люсьена, отчего его плоть мгновенно и не к месту затвердела. Он поспешно смахнул ее локон.

– Я же велел тебе помалкивать. Мне надо изучить обстановку. – Если Анья продолжит ласкать его своими волосами, он ни на чем не сможет сосредоточиться. – Ради всего святого, сделай что‑ нибудь со своими космами!

– Обрезать?

– Сбрей совсем.

Как ни печально, Люсьен не сомневался, что даже такая радикальная мера ничуть не умалит ее физической привлекательности. «Соберись! » – напомнил он себе. Охотники не выходят из туннелей уже больше часа. У них было время обустроиться и отдохнуть. У входов нет часовых, вообще никакого движения, и ни намека на наблюдателей.

– В самом деле? – изумилась Анья. – Хочешь, чтобы я побрилась, как сексуальный воитель Вин Дизель?

Кто такой этот Вин Дизель? И почему Люсьену вдруг захотелось уничтожить его? Он клацнул челюстью:

– Да.

– Если я это сделаю, ты позволишь мне помочь сегодня?

Судя по звучащему в ее вопросе рвению, она в самом деле готова побрить свою очаровательную головку налысо. Очевидно, волосы ничего для нее не значат. Люсьена удивило такое полное отсутствие тщеславия.

И почему это внушило ему еще больше любви к ней?

– Нет, – отрезал он.

– Ну что ты за язва такая, – проворчала она. – Ладно, знаешь что? Я уже побывала в тех туннелях. Охотники там долго пробыли. И у них имеются пленники.

Каждый мускул его тела напрягся.

– Во‑ первых, ты отправилась внутрь без моего позволения, подвергнув опасности и себя, и мою миссию.

– Послушай, сладенький. – Теперь в ее голосе звучал гнев. – Что бы ты обо мне ни думал, я могущественное создание и сама решаю, подвергать себя опасности или нет. Кроме того, тебе бы надо радоваться, что я побывала в туннелях. Если бы они меня поймали, то избавили бы тебя от необходимости убивать меня.

– Во‑ вторых, – пропустив ее слова мимо ушей, продолжил Люсьен, с трудом цедя слова – до такой степени ему сдавило горло, – у них есть пленники?

– Угу. Двое.

Он наконец посмотрел на Анью – и мгновенно об этом пожалел. Одетая в белое платье из тонкой, прошитой золотыми нитями материи, она казалась еще прекраснее, чем ему запомнилось. Залитая светом луны и окруженная изумрудной зеленью, она казалась древней королевой, сошедшей со страниц книги сказок.

Пряди на затылке собраны в высокую прическу, остальные свободно струятся по плечам, моля о его прикосновении. Тело Люсьена захлестнула сокрушительная волна желания.

– Кто они? – сдавленно спросил он.

– И ни слова о моем внешнем виде?

– Нет.

При виде ее Люсьену показалось, что он все же вступил во врата рая. Грудь сдавило так сильно, что сердце едва не перестало биться.

– Действительно, незачем было и стараться, – проворчала Анья. – Твоя реакция была бы такой же, даже если бы я весила девятьсот фунтов, пахла канализацией и разгуливала в мусорном пакете вместо платья.

– Пленники, – мрачно напомнил он.

Она пожала изящным плечиком, и легкая ткань поползла вниз по руке до локтя, обнажая дюйм за дюймом кремовую кожу. Неужели это… о, великие боги, так и есть. Люсьен рассмотрел очертание ее полной груди. Ему так сильно захотелось припасть к ней ртом, что заломило зубы.

– А что с ними? – спросила она. – Они смертные.

Люсьен испытывал искушение предложить Кроносу собственную душу, если бог пощадит Анью и позволит ему лизнуть ее. Одно‑ единственное касание языка. Это все, что ему надо. Пожалуйста.

– И что еще?

Ее пухлые губы медленно изогнулись в улыбке.

– Эти люди могут обладать информацией, которую вы так упорно разыскиваете. Больше ни о чем меня не спрашивай, все равно не скажу. Ты не удосужился даже похвалить мое платье, а мне стоило огромных усилий его украсть.

– Воровать нехорошо. Но оно… миленькое. – Какое преуменьшение! Ложь! Платье идеально ей подходит. А еще лучше оно смотрелось бы на полу его спальни. «Что за дурацкая мысль! »

– Им известно про ларец Пандоры?

– Сказала же, тебе не узнать от меня больше ни слова, – гневно огрызнулась Анья. – Не следовало говорить, что платье миленькое. Предполагалось, что ты велишь мне его снять, поскольку без него я выглядела бы лучше. Люсьен, клянусь богами, что я вот настолько близко… – она свела два пальца вместе, – чтобы поставить на тебе крест. Так близко!

«Не обращай внимания на ее слова». Он готов побиться об заклад, что пленникам что‑ то известно о ларце Пандоры. Да, эта тема куда более безопасна. Зачем бы иначе охотникам их запирать? Прищурившись, Люсьен посмотрел на туннели. Нельзя рисковать и навредить пленникам. А ему хотелось не только спасти невинные жизни, но и завладеть их знанием.

– Ты сплошное разочарование! Уж лучше бы снова попытался убить меня, чем игнорировать.

Он со вздохом перевел взгляд на окружающие их заросли. Воины по‑ прежнему ждут его сигнала, гадая о причине задержки. Не сказав Анье ни слова, он телепортировался к Парису и Страйдеру, попросил их быть осторожнее со смертными пленниками и сообщил, что ему требуется еще несколько минут. Затем проделал то же самое с Аманом и Гидеоном.

Все воины, за исключением предсказуемо молчаливого Амана, стали ворчать.

Люсьен перенесся обратно к Анье. Он упал на нее сверху, испытав невероятное наслаждение от прижатого к нему теплого тела и от соприкосновения ее округлых грудей с его торсом.

«Мог бы приземлиться рядом с ней! » Да, мог бы, но не захотел. И добился, что она не сбежит. По крайней мере, именно такое объяснение он для себя придумал.

– Почему бы тебе немного… м‑ м‑ м. – Голос ее затих, и она застонала от удовольствия и полуприкрыла глаза, так что от ресниц на щеках появились остроконечные тени. – Хочешь перепихнуться?

«Да», – мысленно ответил он, но вслух произнес прямо противоположное:

– Нет. Жди здесь.

Он телепортировался в свою спальню в крепости Будапешта, унеся с собой ее раздраженные протесты. В продолжение наложенного на Мэддокса проклятия смерти, казавшегося бесконечным, остальным воинам приходилось каждую ночь приковывать его цепями к кровати, чтобы удержать от взрыва неконтролируемой жестокости и самим не подвергаться риску.

Когда проклятие было снято, Мэддокс хотел уничтожить оковы, но, как ни старался, ничто не сумело расплавить или сломать цепи, созданные богами. Не в силах избавиться от них, отказываясь заковать в них Аэрона и опасаясь, как бы их не нашли охотники и не воспользовались против самих Владык, Люсьен хранил их в своей спальне.

Вытащив цепи из шкафа и спрятав в карман ключ от них, Люсьен прикрепил два конца к столбикам кровати, а остальные два оставил открытыми и наготове. После чего вернулся к Анье, исполненный решимости. Она не двинулась с места, и он снова приземлился на нее сверху.

Она тут же обхватила его ногами за талию и провела своим горячим язычком по его шее.

– Что бы ни было причиной твоего нынешнего непристойного поведения, я от всей души одобряю.

Член Люсьена пробудился к жизни, наполняясь и набухая, разжигая в теле огонь страсти. Внезапно он почувствовал такое сильное желание, какого никогда не испытывал прежде. Женщина, которую он хочет и о которой в последнее время денно и нощно мечтает, извивается под ним, гладит его руками и, как и он, стремится к большему.

«Один поцелуй. И все на этом».

Люсьен не знал, была ли то его собственная мысль или слова демона, но в одном не сомневался: начав целовать Анью, не сможет остановиться. Просто целовать эту женщину представлялось ему куда более возбуждающим, чем овладевать другой. Даже если бы время и место были подходящими, лучше не связываться с той, которую вскоре придется убить. «Не позволяй истории повторяться. Положи этому конец».

– Люсьен, – выдохнула Анья. – Поцелуй меня.

– Скоро, – пообещал он, не погрешив против истины. Как бы безнравственно это ни было, как бы ни убеждал он себя этого не делать, все же не смог бы нанести смертельного удара, не вкусив еще раз ее губ.

Продолжая лежать на ней сверху, Люсьен телепортировал их на кровать в своей спальне. Едва спины Аньи коснулся прохладный матрац, он поднял ее руки и заковал их в цепи. Клик.

Вопреки ожиданиям, протестов не последовало.

Осмотревшись по сторонам, она пробормотала:

– М‑ м‑ м, твоя спальня. Как же сильно мне хотелось приглашения сюда! – Усмехнувшись, она раскинула бедра ему навстречу – боги небесные! – и замурлыкала прямо ему в ухо. Этот восхитительный звук смешался с одобрительным гудением демона. – Это такая новая эксцентричная игра? – Она прикусила мочку его уха. – Что произойдет в Буде – в Буде и останется. Обещаю.

Его эрегированная плоть запульсировала, по коже и мышцам полилось всепоглощающее наслаждение. Жаркая дрожь охватила его, а кровь снова вскипела, становясь все более обжигающей. Казалось, что по венам течет лава, опаляющая каждую клеточку тела желанием. Люсьен приоткрыл было рот, готовясь подарить Анье обещанный ей – им обоим – поцелуй, но в очередной раз сумел сдержаться.

Никаких прикосновений и поцелуев. Еще не время. Нужно прежде убить охотников.

И влюбляться в Анью не стоит. Как и желать большего. Ведь ей предстоит умереть. Сделавшись одновременно и ее любовником, и палачом, он превратится в такую же презренную тварь, как и сидящий внутри его демон.

– Разве ты не хочешь поиграть со мной? – хриплым голосом поинтересовалась Анья. – И поцеловать? Обещанное тобой «скоро» уже наступило.

– Анья.

Он не знал, что еще сказать. Пригвожденная к кровати его тяжелым телом, она раздвинула ноги шире, приглашая его глубже утонуть в себе. Его плоть по‑ прежнему была невероятно тверда и по собственной инициативе терлась о лоно Аньи, а одежда только добавляла движениям пикантности.

Она укусила его за шею и потянулась к нему, продлевая соприкосновение. Он схватил ее за бедра, чтобы остановить, и этот жест дорого ему стоил. Тело его вновь пронзила стрела дикого, давно сдерживаемого вожделения. Люсьен сжал зубы.

– Мне нравится эта игра, – сказала она с придыханием. – Какие правила?

– Только одно, – процедил он.

– Скажи – какое. – Анья терлась коленями о его бока, заманивая в свои глубины.

– Единственное правило… – Обняв ладонями ее лицо, он принялся ласкать большими пальцами бархатистую мягкую кожу щек. Он готов вечно это делать! Мог бы насладиться ею, хоть ненадолго. – Единственное правило заключается в том, что ты останешься здесь.

– М‑ м‑ м, я люблю нарушать… Эй! Что? – Она нахмурилась. – Останусь здесь с тобой, правильно?

– Нет.

Люсьен встал с кровати, резко оборвав контакт. Его тело протестующе завопило, демон осыпал его проклятиями. Из всех его преступлений покинуть Анью вот так внезапно вдруг показалось самым тяжким.

Она нахмурилась сильнее.

– Люсьен? Что… – Попробовала поднять руки, но не смогла. Прищурилась, скользнула взглядом к изголовью кровати, задержалась там немного, дернулась еще раз, снова посмотрела на него. – Не понимаю.

– Единственное удовольствие, которое ты получишь в этой постели, будет то, что доставишь себе сама. – «Пока что».

«Боги, не нужно так думать».

– Я с подобным давно завязала. Но раз тебе так хочется посмотреть, как я буду ублажать себя, придется сперва снять цепи.

И снова она дала не тот ответ, что он ожидал. И чуть не застонал, вообразив Анью с рукой между ног… она гладит свой клитор… доводит себя до оргазма… Если представление этого действа было таким эротичным и захватывающим дух, что подгибались ноги, как у простого смертного, каково же будет стать свидетелем этого в жизни?

– Оставайся здесь, – сдавленно приказал он. – И веди себя тихо. Я вернусь за тобой. Даю слово.

– Вернешься за мной? – Ее глаза расширились. – Куда ты собрался? Скажи лучше: «Возьми кнут и ошейник с шипами, потому что больше всего на свете тебе хочется поиграть в плохую девчонку». Иначе пожалеешь.

– Я отправляюсь в храм. Вернусь, как только уничтожим охотников.

С губ пораженной Аньи сорвался вздох. Возможно, к нему также примешивалась боль, но Люсьен не хотел этого знать.

– Я могу телепортироваться с тобой. Цепи не в силах меня удержать.

– Эти удержат. Они созданы для бессмертных.

Прошла секунда. Вторая.

Анья пристально вглядывалась в него, плотно сжав губы. Куда охотнее он бы предпочел ощутить прикосновение этих губ к своему телу – по всему телу. Но своими действиями он, без сомнения, лишил себя такой возможности. Оставалось уверять себя, что это и к лучшему, однако горечь сожаления не пропадала.

– Так ты говоришь, что я не могу телепортироваться? – процедила Анья сквозь зубы.

– Именно.

– И намерен вот так меня бросить?

– Да. Будь паинькой, – сказал он и оставил ее, материализовавшись на том же самом месте, откуда унес их.

Стоило Люсьену оказаться в окружении буйной растительности, как его затопили чувство вины и желание. Вины – потому что бросил Анью беспомощной, а желание – потому что воспоминание о том, как лежал на ней сверху, накрепко врезалось в его сознание, свежее и дразнящее. Чудесное.

Похоже, что и она его тоже хотела. Пока он все не испортил.

Что ему с ней делать? Эта женщина вьет из него веревки!

Наверное, сейчас она его возненавидела. И никогда не простит. Она… появилась рядом с ним и заехала ему кулаком в глаз.

– Ублюдок, – прорычала она.

Глядя на Анью, Люсьен испытал изумление и боль. Черт подери, а она сильная! Похоже, кость ему сломала, решил он, чувствуя, как отекает место удара.

– Как ты освободилась?

Эти цепи столетиями не могли сломать.

– У меня свои методы.

– Как? – настаивал он.

– Меня нельзя сковать, ясно? Какие бы ограничители ты ни использовал, меня нельзя удержать. Если ты еще раз сделаешь что‑ то подобное… – Ее руки сжались в кулаки. – Свобода бесценна. И тебе это должно быть известно, как никому другому, ведь ты носишь в себе демона. Более того, тебе веками приходилось каждую ночь забирать душу друга. Обязанность, от которой я помогла тебе освободиться. Помнишь? А ты в награду попытался отнять у меня свободу… Ох! Мне очень хочется разорвать тебя ногтями на куски!