Terry David John Pratchett 19 страница

Она захлопнула дверь.

Стражники переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться, и старались не смотреть друг другу в глаза. Было очевидно, что арест проходит как‑ то не так. Арестованный не должен заставлять вас ждать у порога – нет, этот мир должен работать как‑ то иначе. С другой стороны, единственной альтернативой было ворваться внутрь и силой вытащить пленницу наружу – но почему‑ то на это никто из них не отваживался. Кроме того, капитан стражи сильно сомневался, что имеет в своем распоряжении достаточно людей, чтобы выволочь госпожу Овнец из дома. Тут нужны батальоны с осадными машинами.

Дверь со скрипом отворилась, но взглядам стражников открылся лишь затхлый мрак коридора.

– Ну, ребята, – неловко произнес капитан.

Показалась госпожа Овнец. Вернее, перед его взором мелькнул смазанный образ госпожи Овнец, на бешеной скорости вылетающей из дверей, – и это вполне могло бы стать его последним воспоминанием, если бы в тот момент, когда она уже достигла конца лестницы, у него не достало присутствия духа подставить ей подножку. Исторгая проклятия, госпожа Овнец рухнула на землю, пропахала заросший загон, ударилась головой об осыпающуюся статую древнего Овнеца и там затормозила.

Обоюдоострый меч, который она сжимала в руке, с сочным чавканьем вонзился в землю рядом с ней.

Некоторое время спустя один из стражников осторожно подполз к мечу и попробовал пальцем лезвие.

– Черт побери, – вымолвил он со смесью ужаса и уважения. – И дракон хочет съесть именно ее?

– Она вполне подходит, – ответил капитан. – Ему нужна самая высокородная дама города. Не знаю, как там насчет девственницы, – добавил он, – и сейчас не собираюсь задаваться этим вопросом. Эй, кто‑ нибудь, подгоните сюда карету.

Он дотронулся пальцем до уха – кончик меча оставил там маленькую засечку. По натуре капитан стражников был человек незлобивый, но все равно он немало порадовался, что к тому моменту, как госпожа Овнец придет в себя, ее от некоего капитана Дворцовой Стражи будет отделять толстая драконья шкура.

– А разве мы не должны убить всех ее ручных дракончиков? – спросил один из стражников. – По‑ моему, господин Воунз говорил что‑ то такое.

– Этим мы должны были только пригрозить ей, – возразил капитан.

Стражник нахмурился.

– Вы уверены, сэр? Я лично думал…

Но капитан был сыт по горло. Вопящие гарпии и обоюдоострые мечи, издающие леденящий кровь свист в непосредственной близости от твоего уха, не способствуют поднятию настроения.

– Ах ты ДУМАЛ! – прорычал он. – Ты, значит, из думающих? А что ты думаешь насчет смены места службы? Например, насчет перевода в ГОРОДСКУЮ Стражу, а? Там таких думающих пруд пруди!

Остальные стражники отреагировали неловким хихиканьем.

– А если ты так любишь думать, – саркастически добавил капитан, – то, может, подумаешь как следует и наконец поймешь, что его величеству вряд ли понравится, если мы начнем убивать других драконов, а? Они ведь, наверное, дальние родственники. Вряд ли он обрадуется, если мы вдруг устроим резню среди его родственников, как ты ДУМАЕШЬ!

– Но, сэр, люди ведь именно так и поступают, – угрюмо ответил младший подчиненный.

– То люди, – завершил капитан. – Это совсем другое дело. – Он многозначительно постучал по шлему. – Это потому, что мы разумные.

Ваймс приземлился на мокрую солому. Кругом царил непроницаемый мрак, хотя через некоторое время его глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы можно было различить стены темницы.

М‑ да, здесь не зашикуешь. Такое впечатление, тут собрались все арки и колонны дворца. В противоположном от Ваймса конце помещения маленькая решетка впускала то, что можно было назвать подозрением на неряшливый, подержанный свет.

В полу виднелась еще одна квадратная дыра. Также зарешеченная. Однако прутья изрядно проржавели. В голову Ваймсу пришло, что, очень может быть, их удастся в конце концов расшатать. А потом дело за малым – чуточку похудеть, чтобы пролезть в дыру девяти дюймов шириной.

Чего темнице недоставало – так это крыс, скорпионов, тараканов и змей. Но когда‑ то змеи здесь были, это правда, потому что сандалии Ваймса с хрустом давили длинные белые скелетики.

Откуда‑ то доносились ритмичные скребущие звуки. Пытаясь понять происхождение звуков, Ваймс осторожно пополз вдоль влажной стены. Обогнув приземистую колонну, он узнал разгадку таинственных шорохов.

Патриций брился. Прищурившись, он гляделся в осколок зеркала, прислоненного к колонне так, чтобы отражать свет. Нет, дошло до Ваймса, зеркало вовсе не прислонено к колонне. Его поддерживают. И его держит крыса. Большая красноглазая крыса.

Не выказывая какого‑ либо удивления, патриций кивнул.

– Кого я вижу, – произнес он. – Ваймс, не так ли? Я слышал, как ты сюда добирался. Вот и здорово. Дай знать кухонному персоналу, – и тут до Ваймса дошло, что патриций обращается к крысе, – что сегодня обедать будут двое. Кружечку пива, Ваймс?

– Что? – только и сумел вымолвить тот.

– Полагаю, ты не откажешься. Хотя должен предупредить, я понятия не имею, что нам принесут. Сородичи Скрпа достаточно разумны, но когда дело доходит до этикеток на бутылках, тут у них будто какое‑ то слепое пятно.

Лорд Витинари просушил лицо, похлопывая по нему полотенцем, после чего швырнул полотенце на пол. Из мрака метнулась серая тень и уволокла полотенце в направлении напольной решетки.

После этого Витинари сказал:

– Очень хорошо, Скрп. Можешь идти.

Глядя на него, крыса шевельнула усиками, потом прислонила зеркало к стене и затрусила прочь.

– Вам прислуживают КРЫСЫ! – обомлел Ваймс.

– Честно говоря, они немало помогают в этих трудных условиях. Но работники из них не очень хорошие. Лапы – вот основная проблема.

– Но, но, но… – запинаясь, выдавил Ваймс. – То есть как же это возможно?

– Подозреваю, что некоторые из туннелей сородичей Скрпа располагаются под самим Университетом. Магия, понимаешь? – пожал плечами лорд Витинари. – Хотя, по‑ моему, они и сами по себе достаточно разумны.

По крайней мере в этом Ваймс разобрался. Широко известно, что магическое излучение Университета оказывает сильное воздействие на всех животных, обитающих в окрестностях университетского городка. В отдельных случаях под его влиянием развивались крохотные аналогии человеческой цивилизации, а некоторые виды мутировали, образуя совершенно новые и специализированные формы жизни – такие, например, как книжный червь или банный лист. А крысы, Витинари очень верно подметил, и так отличаются развитым интеллектом.

– И они вам помогают? – спросил Ваймс.

– На основах взаимности. Я им тоже помогаю. Как говорится, услуга за услугу.

Патриций уселся на некий предмет, в котором Ваймс с изумлением узнал бархатную подушечку. На низко расположенной полке – чтобы быть всегда под рукой – лежал блокнот, а также аккуратным рядком стояли книги.

– Но чем вы можете помочь крысам? – слабым голосом спросил он.

– Советом. Я им даю советы. – Патриций откинулся назад и прислонился к стене. – В этом главная проблема таких, как Воунз, – добавил он. – У них нет чувства меры. Крысы, змеи и скорпионы. Когда я пришел к власти, творился бедлам чистой воды. Крысам доставалось больше всех.

Ваймсу показалось, что он начинает понимать.

– Вы хотите сказать, что вроде как обучали их?

– Я советовал. Всего‑ навсего давал советы. Проявил некоторую находчивость, – скромно добавил он.

Ваймс попытался себе представить, как все происходило. Объединились ли крысы со скорпионами и потом, после победы над змеями, пригласили скорпионов на шикарный праздничный ужин, на котором и слопали своих бывших союзников? Или, может быть, они нанимали отдельных скорпионов за… – что там скорпионы едят? – чтобы те под покровом ночи подбирались к избранным змеям, змеям‑ вождям, и жалили их?

На ум пришла история, которую он однажды слышал. О человеке, проведшем много лет в одиночной камере. Он дрессировал птичек и таким способом создал для себя что‑ то вроде свободы. Вспомнились рассказы о древних моряках. Когда старость или недомогание лишали их возможности плавать, они коротали дни, делая корабли и помещая их в маленькие бутылки.

Затем мысли Ваймса вернулись к патрицию. Вот он, правитель, лишенный своего города, сидит скрестив ноги на сером полу унылой темницы и воссоздает в ее стенах свой бывший город, поощряя борьбу за власть, соперничество, интриги и раздоры. Патриций представился ему в виде угрюмой статуи, вынашивающей свои замыслы посреди камней, неподвижный мрак которых оживляется лишь крадущимися тенями и воспоминаниями о внезапной политической смерти. Наверное, это легче, чем управлять Анк‑ Морпорком. В том городе гораздо больше сброда, которому, чтобы удержать нож, достаточно одной руки.

Возле зарешеченного отверстия что‑ то зазвякало. Появилось полдюжины крыс, которые волокли за собой нечто, завернутое в тряпицу. Перебросив свой груз через решетку, они с большими усилиями подтащили его к ногам патриция. Тот наклонился и развязал узел.

– Так, сегодня у нас сыр, куриные ножки, сельдерей, кусок довольно черствого хлеба и бутылка отличного, о! Отличного «Очень Известного Лукового Соуса» от Меркля и Жаломыша. Я сказал пиво, Скрп, – главная крыса задергала в ответ усиками. – Ты уж извини, Ваймс. Видишь ли, они не умеют читать. Похоже, для них непостижим сам принцип чтения. Но слушать они умеют. Держат меня в курсе текущих событий.

– Похоже, вы здесь неплохо устроились, – выдавил Ваймс.

– Мое основное правило: строй темницу так, чтобы тебе самому захотелось провести в ней ночку‑ другую. – Патриций разложил еду на скатерти. – Мир стал бы куда более приятным местом, будь в нем больше людей, следующих этому правилу.

– А мы все думали, что вы сооружаете тайные ходы и тому подобное.

– Не вижу в этом никакого смысла, – спокойно отвечал патриций. – За тайными ходами нужно все время присматривать, о них нужно заботиться. Это так неэффективно. В то время как здесь я нахожусь в самом эпицентре событий. Никогда не доверяй правителю, уповающему на катакомбы, бункера, задние двери и потайные ходы. Не исключено, что ему просто не нравится та работа, которую он выполняет.

– О.

Он сидит в темнице собственного дворца, власть захвачена буйнопомешанным типом – и при этом патриций искренне убежден, что все продолжает работать так, как надо. Наверное, это как‑ то связано с высокими должностями. Высота сводит людей с ума.

– Вы, э‑ э, не будете возражать, если я немного осмотрюсь? – спросил Ваймс.

– Чувствуй себя как дома.

Ваймс пересек темницу и изучил дверь. Та была закрыта массивными решетками и заперта. Замок был тяжелый.

Затем он принялся простукивать стены в местах возможных пустот. Вне всяких сомнений, темница была построена отлично – именно так, как вы бы ее построили, если бы намеревались сажать туда опасных преступников. Разумеется, в таких обстоятельствах вы не станете начинять ее фальшивыми дверьми, скрытыми туннелями или потайными ходами.

Однако сейчас обстоятельства иные. Поразительно, как влияют на чувство перспективы несколько футов непроницаемого камня.

– А стража сюда заходит? – осведомился он.

– Практически нет, – ответил патриций, подкрепив ответ выразительным помахиванием куриной ножкой. – Меня ведь не кормят. Предполагается, что я сломаюсь. На самом деле, – добавил он, – до недавнего времени я периодически подходил к двери и стонал там. Просто чтобы их успокоить.

– Но ведь рано или поздно кто‑ нибудь обязательно придет и проверит, как вы тут, – сказал Ваймс.

– О, вряд ли мы станем их дожидаться.

– Но как вы рассчитываете выбраться отсюда?

Лорд Витинари бросил на него утомленный взгляд.

– Мой дорогой Ваймс, – хмыкнул он, – я полагал, ты человек наблюдательный. Ты внимательно изучил дверь?

– Разумеется! – воскликнул Ваймс и добавил: – Ваша милость. Дверь чертовски тяжелая.

– Может быть, стоит еще разок на нее посмотреть?

Ваймс изумленно разинул рот, а затем прошагал к двери и уставился на нее. Популярная вариация на тему жуткого портала – сплошь в решетках, засовах, железных шипах и массивных петлях. Сколько на нее ни гляди, менее тяжелой она не делается. А вот замок гномьей работы, потребуются годы, чтобы взломать такое страшилище. В общем и целом, если нужен символ чего‑ то совершенно незыблемого, то эта дверь – первый кандидат.

В леденящей кровь тишине рядом с ним возник патриций.

– Ты никогда не замечал, – произнес он, – что если город захватывают бунтовщики, то прежнего правителя обязательно бросают в темницу? Для определенного типа людей это намного привлекательнее простой казни.

– Ну, пожалуй, да, но я все же не понимаю… – начал Ваймс.

– Ты смотришь на дверь и видишь по‑ настоящему прочную казематную дверь, так?

– Разумеется. Достаточно взглянуть на засовы и…

– Знаешь, это даже отчасти приятно, – спокойно произнес лорд Витинари.

Ваймс смотрел на дверь, пока брови у него не выгнулись дугой. А затем, как это бывает, когда, долго вглядываясь в облака, внезапно узнаешь в них очертания лошади или плывущего корабля, он увидел то, чего все это время не замечал.

Его охватили ужас и восхищение.

Он попытался представить себе машину, работающую в голове патриция. Холодную, сверкающую, из вороненого металла, всю в сосульках, с мерно, как в часах, проворачивающимися шестеренками. И эта машина тщательно просчитала возможность собственного падения и обратила ее в преимущество.

Дверь была совершенно нормальной, самой что ни на есть казематной, но то, как вы ее видели, зависело от чувства перспективы.

В этой темнице патриций мог спокойно переждать нападение всех армий Плоского мира.

Снаружи был только замок.

Все засовы и решетки были внутри.

Утренний туман таял под напором солнца, а тем временем рядовой состав Ночной Стражи неумело скакал с крыши на крышу. Нельзя сказать, чтобы к утру воздух очистился – липучие ленты дыма и застоявшийся пар не отпускали город, наполняя улицы печальным запахом мокрого пепла.

– Что это за место? – подав руку, Моркоу помог остальным стражникам перелезть через скользкий бордюр.

Сержант Колон оглядел расстилающийся вокруг лес каминных труб.

– Мы прямо над винокурней Джимкина Пивомеса, – сориентировался он. – Точно между дворцом и площадью. Он обязательно здесь пролетит.

Шноббс бросил тоскливый взгляд на стену здания.

– Я как‑ то захаживал сюда, – признался он. – Дело было ночью, я как раз проверял, заперты ли двери, а ручка вдруг возьми да повернись.

– Ага, после долгих стараний, – кисло прокомментировал Колон.

– Но я же обязан был войти. Проверить, не творится ли там каких безобразий. Поразительное место, между прочим. Кругом трубки и все такое. А запах!

– Каждая бутылка выдерживается до целых семи минут, – процитировал Колон. – «Опрокинь стаканчик на ход ноги», как сказано на этикетке. И правильно сказано. Я однажды выпил стаканчик, потом до вечера бегал, не мог остановиться.

Опустившись на колени, он принялся разворачивать длинный сверток, который тащил на себе все время, пока они перелезли с крыши на крышу. Из свертка показались лук древнего вида и колчан со стрелами.

Медленно и благоговейно взяв лук в руки, он пробежался короткими жирными пальцами по тетиве.

– Знаете, – тихо сказал он, – когда я был молодым парнем, у меня это здорово получалось. Жаль, капитан не дал мне выстрелить в ту ночь.

– Ладно, ладно… – хмыкнул Шноббс.

– Но я ведь и правда завоевывал призы.

Сержант размотал новую тетиву, зацепил ее на одном конце лука, встал, попробовал согнуть лук, издал легкий стон напряжения…

– Э‑ э. Моркоу? – слегка натужно окликнул он.

– Да, сержант?

– Тетиву натягивать умеешь?

Моркоу схватил лук, играючи согнул его и поместил противоположный конец тетивы на положенное ему место.

– Хорошее начало, сержант, – заметил Шноббс.

– Нечего брызгать ядом, Шноббс! Тут главное не сила, главное – острый глаз и твердость руки. А теперь передай мне стрелу. Нет, не эту!

Палец Шноббса застыл в воздухе.

– Это моя СЧАСТЛИВАЯ стрела! – Колон брызгал слюной. – Ни один из вас не должен прикасаться к моей счастливой стреле!

– Черт, да она на вид ничем не отличается от всех остальных стрел, – пожал плечами Шноббс.

– Эту стрелу я использую только для этого, как его, кудаграса, – продолжал Колон. – И она никогда меня не подводила, моя счастливая стрела. Каждый раз, когда я ею стрелял, она попадала в яблочко. Даже целиться почти не приходилось. Если у этого дракона есть язвимые органы, моя стрелка их обязательно найдет.

Выбрав на вид ничем не отличающуюся от первой, но, предположительно, менее счастливую стрелу, он положил ее на тетиву. Затем задумчиво окинул взглядом крыши.

– Надо навыки в памяти освежить, – пробормотал он. – Хотя, конечно, если научился стрелять из лука, то уже никогда не разучишься. Это все равно как ездить верхом на… верхом на… верхом на чем‑ то таком, о чем не можешь забыть, что умеешь на нем ездить.

Он натянул тетиву до самого уха и засопел.

– Отлично, – тяжело просвистел он, рука у него дрожала от напряжения, как ветка под порывами ветра. – Видите, вон там, крыша Гильдии Воров?

Они попытались разглядеть что‑ нибудь в дымном, засоренном воздухе.

– Та‑ ак… – продолжал Колон. – А теперь видите там, наверху, флюгер? Ну, разглядели?

Моркоу бросил взгляд на наконечник стрелы. Тот раскачивался во все стороны, выписывая кренделя.

– Далековато будет, – с сомнением в голосе произнес Шноббс.

– Не твое дело, смотри на флюгер, – прохрипел сержант.

Шноббс с Моркоу ответили согласным кивком. Флюгер был выполнен в форме крадущегося человека в длинном плаще, и кинжал бандита всегда был обращен навстречу дующему ветру. С такого расстояния фигурка казалась совсем крошечной.

– Хара‑ шо, – тяжело дыша, проскрежетал Колон. – А теперь видите у флюгера глаз?

– Ну ладно, хватит, – не выдержал Шноббс.

– Заткнись, заткнись, заткнись! – простонал сержант. – Вы его видите, я спрашиваю?!

– Кажется, я вижу, сержант, – решил не спорить Моркоу.

– Хорошо. Прекрасно. – От усилий сержанта качало из стороны в сторону. – Это здорово, что ты видишь. Молодец, мальчик. Отлично. А теперь смотри внимательно.

Издав еще один хриплый стон, он выпустил стрелу.

Несколько событий произошли с такой скоростью, что описать их можно только в режиме стоп‑ кадра. Вероятно, первым из них был удар тетивы о мягкую внутреннюю сторону запястья Колона, в результате чего сержант громко завопил и выронил лук. Это, однако, уже никак не повлияло на маршрут следования стрелы, которая летела прямиком в горгулью, украшавшую крышу здания напротив. Ударившись об ухо горгульи, стрела отскочила, затем отрикошетила от стены в шести футах от горгульи и со слегка возросшей скоростью устремилась обратно, в сторону Колона.

С шелковым гудением стрела просвистела рядом с сержантским ухом, после чего сгинула где‑ то за городскими стенами.

Несколько мгновений спустя Шноббс кашлянул и бросил на Моркоу взгляд, полный простодушного любопытства.

– Слушай, – спросил он, – а эти самые язвимые органы – они у дракона большие?

– О, язвимые места, как правило, совсем крошечные, – обнадежил Моркоу.

– Этого я и опасался, – кивнул Шноббс. Подойдя к самому краю крыши, он указал вниз. – Тут рядом есть пруд, – продолжал он. – Его используют, чтобы охлаждать воду в перегонных кубах. По‑ моему, он довольно глубокий, так что, когда сержант выстрелит, можно будет туда прыгнуть. Что скажешь?

– Но это ведь не понадобится! – воскликнул Моркоу. – Потому что счастливая стрела сержанта попадет дракону в язвимое место, тот скончается, и нам больше не о чем будет беспокоиться.

– Само собой, само собой, – поторопился согласиться Шноббс, бросая взгляд в сторону сержанта. На лице того начала проявляться хмурая гримаса. – Я всего‑ навсего интересуюсь, так, на всякий случай, а вдруг – да, да, понимаю, это один шанс на миллион, но вдруг он промахнется, прошу заметить, я не говорю, что он обязательно промахнется, но надо продумать все до мельчайших деталей, так вот, если по какому‑ то чудовищному невезению ему не удастся попасть в язвимые органы так, чтобы уложить дракона на месте, тогда ведь чудище очень разозлится, верно? Так что было бы неплохо в этот самый момент смотаться. Знаю, до этого еще далеко. Если хотите, можете обвинить меня в том, что я каркаю. Но ничего подобного, просто предусмотрительность – мой конек.

Сержант Колон надменно поправил латы.

– Если тебя действительно приперло, – сказал он, – то шанс один на миллион ОБЯЗАТЕЛЬНО сработает. Широко известный факт.

– Знаешь, Шноббс, а сержант прав, – тоном специалиста поддержал Моркоу. – Бывают моменты, когда вероятность – один на миллион, что ты спасешься. Но… но ты спасаешься. Иначе не было бы… – он понизил голос, – не было бы никакого смысла. Если бы это не работало, не оставалось бы никакой надежды… В общем, боги ни за что не допустят, чтобы было иначе. Не допустят.

Все трое как один повернулись и устремили взоры вдаль, где в тысячах миль от них располагался Пуп Плоского мира. Сейчас воздух был сер от дыма и туманных лент, но в ясный день иногда удавалось разглядеть гору Кори Челести, обиталище богов. Во всяком случае, на ней это обиталище располагалось. Они жили в Дун‑ манифестине, своего рода оштукатуренной Валгалле. Там боги проводили вечность, ища, чем бы заняться в дождливый денек. Поговаривали, будто там они играют во всякие игры, а вместо фишек – живые люди. В какую именно игру играли боги сейчас, оставалось лишь догадываться. Разумеется, у всякой игры должны быть правила. Это всем известно. И людям ничего не остается, кроме как надеяться, что боги эти правила тоже знают.

– Должно сработать, – пробормотал Колон. – Я буду стрелять счастливой стрелой, и на этом все. Ты прав. Шанс один на миллион срабатывает. Иначе все утрачивает смысл. Тогда лучше вовсе не жить.

Шноббс опять уставился на пруд. После краткого колебания Колон присоединился к нему. Они смотрели вниз с выражением сосредоточенности, характерным для людей, которые много чего повидали на своем веку и знают: сколько ни рассчитывай на героев, королей, а то и на богов, все же по‑ настоящему можно положиться только на силу тяготения и глубокую воду.

– Не то чтобы нам это обязательно понадобится, – оценивающе заметил Колон.

– С твоей счастливой стрелой конечно нет, – поддержал Шноббс.

– Это верно. Но просто из интереса, какая тут, по твоему мнению, высота?

– Я бы сказал, футов тридцать. Может, чуть больше, может, чуть меньше.

– Тридцать футов, – Колон медленно кивнул. – Вот и мне так показалось. А пруд глубокий?

– Как я слышал, очень глубокий.

– Поверю тебе на слово. Вид у него довольно мерзкий, на лужу грязи смахивает. Не хотелось бы туда прыгать.

Моркоу жизнерадостно шлепнул сержанта по спине, едва не сбив того с ног.

– Что за дела, сержант? Или ты хочешь жить вечно?

– Не знаю. Спроси меня об этом лет этак через пятьсот.

– Тогда нам повезло, что у нас есть твоя счастливая стрела! – воскликнул Моркоу.

– М‑ м‑ м? – промычал Колон, охваченный какими‑ то одному ему ведомыми горестными видениями.

– Я это к тому, что нам повезло, ведь мы можем рассчитывать на этот последний шанс, который один на миллион. Вот если бы его не было, тогда бы нам и вправду несдобровать!

– О да, – печально отозвался Шноббс. – Везучие мы.

Патриций лег на спину. Пара крыс подтащила ему под голову подушечку.

– Похоже, снаружи дела обстоят из рук вон плохо, – заметил он.

– Ага, – с горечью подтвердил Ваймс. – Вы правы. Вы находитесь в самом безопасном месте во всем городе.

Он в очередной раз засунул нож в расщелину между двух камней и осторожно покачал камень. Лорд Витинари с интересом наблюдал. Ваймсу удалось разобрать стену на высоту шести футов от уровня пола, и теперь он подбирался к решетке отверстия, заменяющего окно.

Вскоре Ваймс принялся ковырять цемент вокруг решеток.

Понаблюдав за ним некоторое время, патриций снял книгу с полочки рядом с кроватью. Поскольку крысы не умели читать, собранная им библиотека характеризовалась некоторой причудливостью, однако патриций был не из тех людей, кто игнорирует возможность приобрести новые познания. Открыв на заложенном месте «Историю Плитения Кружев Ат Древнасти До Наших Дней», он углубился в чтение.

Спустя несколько страниц он обнаружил, что на книгу падают крошки цемента, счел необходимым стряхнуть их и поднял глаза.

– Ну как, получается? – вежливо осведомился он.

Ваймс скрипнул зубами и выломал кусок цемента. За маленькой решеткой взору открывался грязный дворик, освещенный немногим лучше камеры. В одном углу дворика была свалена куча кухонных отходов, но в данный момент она ласкала глаз. Во всяком случае, выглядела намного привлекательнее, чем темница. Изменившемуся Анк‑ Морпорку Ваймс предпочитал честную, открытую помойку. В куче отходов было что‑ то аллегорическое.

Он все колол, колол и колол. Лезвие изгибалось и гудело, нож в руке дрожал.

Библиотекарь задумчиво поскреб под мышкой. Ему предстояло решать свои проблемы.

Он явился сюда, полный ярости на книжных воров. Он и сейчас еще кипит от ярости. Однако вдруг ему в голову пришла мятежная мысль, заключавшаяся в том, что, хотя преступления против книг – самые страшные преступления на свете, отмщение, пожалуй, лучше отложить.

Ему абсолютно все равно, как люди поступают друг с другом. Однако определенные виды деятельности, думал библиотекарь, надо пресекать на корню и сурово наказывать, дабы преступники не впали в чрезмерную самоуверенность и не начали совершать те же самые поступки по отношению к книгам.

Взгляд библиотекаря упал на значок Ночной Стражи. В очередной раз библиотекарь попробовал значок на зуб, отчасти надеясь, что пережитые приключения каким‑ то образом сделали эту штуку съедобной. Да, и есть еще Долг перед капитаном.

Капитан всегда был добр к нему. И у капитана тоже был значок.

Вот именно.

Иногда орангутан должен сделать то, что пристало делать человеку.

Посредством комплекса сложных телодвижений библиотекарь отдал честь, зацепился длинной рукой за полку, раскачался как следует и исчез во мраке.

Солнце поднялось выше и теперь потерянным воздушным шариком катилось сквозь туманы и застоявшийся дым.

Стражники, пристроившись в тени дымовых труб, разнообразными способами убивали время. Шноббс тщательно исследовал содержимое ноздри, Моркоу писал письмо домой, а сержант Колон изводился от беспокойства.

Спустя некоторое время он грузно поерзал и произнес:

– Слушайте, я никак не могу решить одну проблему…

– Что такое, сержант? – спросил Моркоу.

Вид у сержанта Колона был жалкий.

– Ну‑ у, в общем, – а что, если это не тот шанс, который один на миллион?

Шноббс уставился на него.

– Это ты о чем?

– О том, что, разумеется, все эти последние шансы, которые один на миллион, они всегда срабатывают, тут нет проблем, но… короче, такие шансы, они довольно… как это говорится… специфическая вещь. Разве нет?

– Спроси кого‑ нибудь другого, – пожал плечами Шноббс.

– А что, если этот шанс, например, будет один на тысячу? – с мукой в голосе продолжил Колон.

– Что?

– Кто‑ нибудь когда‑ нибудь слышал, чтобы срабатывал шанс один на тысячу?

Моркоу оторвался от письма.

– Не сходи с ума, сержант, – сказал он. – Никто никогда не видел, чтобы срабатывал шанс один на тысячу. Все шансы против того, что он сработает. – Моркоу зашевелил губами, видимо подсчитывая. – Миллион против одного.

– Вот‑ вот, – согласился Шноббс. – Миллион.

– Так что на самом деле шанс может сработать, только если вероятность его срабатывания ровно один к миллиону, – заключил сержант.

– По‑ моему, верно, – согласился Шноббс.

– Так что, например, шанс один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным… – начал Колон.

Моркоу затряс головой.

– Не получится, нечего и надеяться. Никто никогда не говорил, что, мол, шансы равняются один к девятьсот девяноста девяти и девятьсот сорока трем тысячным, но, мол, может сработать.

Некоторое время, захваченные процессом яростного подсчитывания, они молча смотрели на расстилающийся перед ними город.

Моркоу что‑ то бешено застрочил. Он углубился в подробные вычисления. Сначала нашел площадь поверхности дракона, а потом принялся рассчитывать степень вероятности попадания стрелой в какую‑ то отдельную точку данной поверхности.

– Но не забудь, стрела будет выпущена прицельно! – внес уточнение Колон. – Я ведь не просто так пальну из лука, я сначала прицелюсь.

Шноббс кашлянул.

– В таком случае шансов гораздо больше, чем один на миллион, – вывел заключение Моркоу. – Может, один на сто. А если дракон летит медленно и язвимое место у него большое, этот шанс превращается практически в определенность.

Губы Колона было зашевелились, готовые исторгнуть: «Да, определенность, но ведь все равно может получиться…» О нет! Он потряс головой.