Три года спустя 17 страница

Вульф кивнул. Он заворожено разглядывал Кассандру в тусклом свете, глаза ее светились нежностью.

Его жена.

Он даже и мысли никогда не допускал, что она у него будет. По крайней мере, ни разу за последние двенадцать сотен лет.

В нормальной ситуации пара во время своего медового месяца думала бы о совместном будущем. О том, как они собираются провести свою жизнь…

Он не хотел думать о будущем. Это слишком угнетающе, слишком мучительно. Ему бы не впускать ее в свое сердце. Каждый день он пытался и каждый день обнаруживал, что она засела там даже еще глубже, чем раньше.

– Кассандра Трюггвасон, – прошептал он, пробуя ее имя на вкус.

– Любопытно звучит, не так ли?

Он прикоснулся пальцами к ее губам, таким же мягким и нежным, как она сама. Манящим.

– Ты счастлива?

– Да. – И все же ее зеленые глаза имели оттенок печали.

Как бы он хотел навсегда избавить ее от этого.

Кассандра привстала на цыпочки и поцеловала его. Вульф застонал, почувствовав ее вкус, ощутив ее руку на своем затылке, ее длинные изящные пальцы, запутавшиеся в его волосах.

Аромат роз, исходивший от нее, наполнил его легкие, опьянил и бросил в жар.

– Как ты прекрасна, моя Кассандра.

От этих слов, произнесенных низким голосом, Кассандру бросило в дрожь. Она обожала, когда он признавал ее своей. Взяв ее за руку, привязанную к его, он повел ее в спальню.

Кассандра, прикусив губу, любовалась Вульфом. Он был таким мужественным и сногсшибательным. Он бережно уложил ее на кровать, затем остановился.

– И как, предполагается, мы сможем снять нашу одежду с этим на запястьях?

– Мои рукава расстегиваются.

– А мои – нет.

– Тогда тебе придется всю ночь провести в этом смокинге. Фу!

– Фу? – игриво спросил он. – Ни с того ни с сего я стал «фу»?

Она застонала, когда он положил ладонь на ее щеку и прикусил ее губы зубами.

– До крайности фу, – поддразнила она задыхаясь.

Она почувствовала, как он медленно расстегивает сзади ее платье, будто смакуя ожидание появления ее наготы перед ним.

– Знаешь, по обычаям викингов, нам бы пришлось делать это при свидетелях.

Она затрепетала, когда его горячие руки заскользили по ее голой коже.

– Без обид, но я очень рада, что сейчас не твоя эпоха.

– Я тоже. Я бы убил каждого мужчину, увидевшего как ты на самом деле прекрасна. Стоит им разглядеть тебя, я знаю, они начнут грезить о тебе, а этого я никогда не допущу.

Она закрыла глаза, наслаждаясь этими словами, пока он стягивал с нее платье.

Вульф остановился только на мгновение, хватившее для того, чтобы поцеловать ее раздувшийся живот. В тот момент, когда его губы слегка коснулись ее, девушка ощутила легкое, колеблющееся движение внутри.

– О Боже, – выдохнула она. – Я только что почувствовала ребенка!

Он отпрянул:

– Что?

Ее глаза увлажнились, она положила руку на то место, где ее коснулись его губы, желая вновь ощутить ребенка.

– Я его почувствовала, – повторила она. – Только что.

Гордость ярко засияла в глазах Вульфа, когда он опустил голову и снова поцеловал ее живот. Он прижался к ее голой коже своей заросшей щетиной щекой.

Кассандра должна была бы чувствовать себя неловко, прижимаясь к настолько совершенно сложенному мужчине, в то время как она сама догнала размерами кита, но нет. Ей было абсолютно комфортно в его присутствии.

Он был ее воином. Не потому что спас ей жизнь, а из‑ за того, как он вел себя с ней сейчас. Как он обнимал ее, когда она плакала. Утешал ее.

Он был ее силой, ее смелостью.

И она была так чертовски благодарна за то, что он с ней. Она не хотела встречать конец в одиночестве.

Вульф не позволит ей. Он будет с ней, даже если его убьет то, что он увидит, как она умирает. Он будет держать ее за руку, и когда ее не станет, о ней будут помнить во все времена.

– Я даже не знаю имени моей бабушки.

Вульф нахмурился:

– Ты о чем?

– Я не знаю, как звали мою бабушку. Моя мама умерла, прежде чем я смогла спросить. Фиби говорит, ей тоже никогда в голову не приходило спрашивать. Я также не знаю как она или мой дедушка выглядели. Я знаю только родителей отца, и то – по фотографиям. Я просто подумала, что буду всего лишь фотографией для малыша. Он будет смотреть на меня, как я обычно смотрела на них. Абстрактные люди. Которые на самом деле никогда не были реальными.

Его глаза засветились непреклонностью:

– Ты будешь реальна для него, Кассандра. Обещаю тебе.

Как она надеялась, чтобы это было так.

Он укутал ее в свои объятия и прижал ближе. Кассандра крепилась, нуждаясь в его тепле. Она вытолкнула сожаления и боль из своего сознания.

Она ничего не могла поделать. Неотвратимый, значит неотвратимый. У нее, по крайней, мере есть этот отрезок времени.

Она разразилась одновременно и смехом и слезами.

Вульф отстранился и в замешательстве посмотрел на нее.

– Извини, – сказала она, пытаясь взять свои эмоции под контроль. – Я просто подумала о той дурацкой песне, «Солнечные времена». Ну, знаешь: «бывала у нас радость, бывало и веселье, и солнечные были времена». Боже мой, мне пора в психушку.

Он вытер ее слезы и расцеловал в щеки. Его теплые губы обжигали ей кожу.

– У тебя больше стойкости, чем у любого воина, которого я знал. Никогда не извиняйся передо мной за те редкие случаи, когда ты показывала мне свой страх, Кассандра.

От любви к нему, пронзившей ее, у Кассандры сильнее перехватывало дыхание, чем от испытываемых ею сожалений.

– Я люблю тебя, Вульф, – прошептала она. – Больше, чем, думаю, любила кого‑ либо еще.

Вульф все никак не мог вздохнуть, услышав эти искренние слова. Они вонзились в него как осколки стекла.

– Я тоже тебя люблю, – произнес он, его горло сжалось от осознания истинности признания. Он не хотел ее отпускать. Никогда.

Но ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

У Кассандры перехватило дыхание, когда он страстно поцеловал ее. Он закончил ее раздевать, едва сдерживая страсть. Она расстегнула его рубашку, а потом, когда они никак не могли придумать, как ее снять, или снять его смокинг, Вульф сорвал с себя и то и другое.

Его вид рассмешил Кассандру. Смех оборвался, стоило ему только лечь своим горячим, тяжелым телом на нее и вернуться к ее губам.

Он перекатился на спину и потянул ее на себя. Вульф всегда относился к ней очень бережно, так чтобы не давить на ее живот и не повредить ни ей, ни ребенку.

Его взгляд обжигал, когда он поместил ее сверху.

Как только он вошел в нее, оба застонали. Они занимались любовью неистово, и каждый помнил о том, что их конец несется на всех парусах им навстречу.

Не забывая о том, что с каждым уходящим днем они становятся все ближе к исходу, который ни один из них не мог ни контролировать, ни избежать.

Это пугало.

Кассандра закричала, кончая на волне расплавленной страсти. Вульф притянул ее к себе, присоединяясь к ней.

Их соединенные руки лежали на кровати над их головами. Вульф переплел свои пальцы с ее и прерывающимся голосом пообещал:

– Я не отпущу тебя без борьбы.

Глава 15

Следующие несколько недель пронеслись как в тумане, пока Кассандра заканчивала памятную шкатулку для малыша. Впервые в жизни она хоть где‑ то почувствовала себя в безопасности.

Это было великолепное чувство.

Крис и Кайра, так называемое дитя Аполлитов, которую нашел парень, проводили много времени в их апартаментах. Кайра была приятной женщиной, которая все время притворялась, будто не узнает Вульфа, только чтобы подействовать ему на нервы.

Высокая, худощавая Аполлитка простодушно смотрела на него и спрашивала:

– Мы с вами знакомы?

Это раздражало Вульфа, но забавляло остальных.

С развитием беременности Кассандра поняла, по какой еще причине Даймоны не могли иметь детей. Она все больше и больше нуждалась в крови. Требуемое раз в две недели переливание крови перешло в ежедневное, а в последнюю пару недель ей было нужно переливать кровь два или три раза в день.

Эта потребность ее беспокоила. Означало ли это, что ребенок станет больше Аполлитом, чем человеком?

Доктор Лакис сказала ей, что это не имеет значения для биологии ребенка и что ей стоит расслабиться. Но это было сложно.

Всю ночь Кассандра была подавлена и слишком устала, чтобы двигаться. Она рано отправилась в постель, еще перед закатом, желая отдохнуть и просто несколько минут побыть в покое.

Вошедший Вульф ее разбудил, чтобы спросить, как она.

– Я сплю, – проворчала она. – Оставь меня в покое.

Он поднял руки, сдаваясь, рассмеялся, а затем обвил ее своим телом. Она признала, что ей очень нравилось ощущать его вот так. Это удовольствие от его руки на ее животе.

Казалось, будто малыш знал, что это была рука Вульфа. Он мог тут же проявить активность, словно говоря: «Привет, папочка, не могу дождаться, чтобы тебя увидеть»

Он также реагировал на голос своего отца.

Закрыв глаза, Кассандра попыталась снова заснуть, но это было непросто, потому что Малыш Большие Ножки начал танцевать фанданго (испанский танец, – прим. пер) и несколько раз пнул ее в ребра коленками.

Она пролежала так с час, пока не началась боль внизу. Через двадцать минут она поняла, что схватки стали постоянными.

Вульф спокойно спал, когда Кассандра разбудила его.

– Ребенок идет, – выдохнула она.

– Ты уверена? – но один взгляд на ее обозленное лицо, и Вульф знал ответ на свой глупый вопрос.

– О’кей, – сказал он, пытаясь прогнать туман в голове. – Побудь здесь, пока я соберу войска.

Он выбежал из комнаты, чтобы разбудить Кэт и отправить Криса за врачом, затем бегом вернулся в комнату, чтобы быть с Кассандрой, которая поднялась и ходила по комнате.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь справиться с болью.

– Да, но…

– Все в порядке, милый, – сказала, входя в дверь, Кэт. – Ребенок не родится вниз головой.

Вульф не был в этом уверен, но он уже научился не спорить с беременной Кассандрой. Она была очень возбуждена и эмоциональна, и могла, если хотела, пустить кровь любому одним своим языком. Проще дать ей то, что она хочет.

– Что тебе нужно? – спросил Вульф.

Кассандра задыхалась.

– Как насчет того, чтобы кто‑ то другой родил ребенка вместо меня?

Он рассмеялся. И смеялся, пока она не одарила его убийственным взглядом.

Придя в себя, он прочистил горло.

– Хотел бы я.

К тому времени, как пришла врач, Вульф стоял рядом с Кассандрой, положив руку ей на живот, пытаясь помочь ей дышать в перерывах между схватками. Он мог чувствовать пальцами, как она сжимается при каждой схватке, и точно знал, когда она начнет чертыхаться от боли.

Он ненавидел то, что ей приходится через это проходить. Она была вся в поту от усилий и уже начала работать над тем, чтобы дать дорогу в мир их сыну.

Часы медленно шли за часами, пока они трудились вместе, и Кассандра выкрикивала оскорбления ему, всему мужскому роду и в особенности богам.

Вульф держал ее за руку и промокал ей лоб, пока врач говорила, что им следует делать.

Было уже почти пять пополудни, когда их сын, наконец, родился.

Вульф глядел на маленькое тельце в руках врача, пока малыш пронзительно кричал во всю силу своих легких, как мог только совершенно здоровый ребенок.

– Он и вправду здесь, – всхлипнула Кассандра, хватаясь за руку Вульфа и глядя на ребенка, которого только что родила.

– Он здесь, – рассмеялся Вульф, целуя ее во влажный висок. – И он просто замечательный.

Врач обтерла и осмотрела малыша, потом передала его матери.

Кассандра затаила дыхание, когда впервые взяла своего ребенка. Его маленькие кулачки сжимались, когда он кричал, чтобы все знали, что он здесь. Его личико было сморщено как у старичка, но все равно он был для нее прекрасен.

– Посмотри на его волосики, – проговорила она, вороша спутанные черные локоны, – точно как у его отца.

Вульф улыбнулся, когда малыш обхватил маленькой ручкой отцовский указательный палец.

– У него твои легкие.

– Да ладно! – возмутилась она.

– Поверь, – Вульф встретил ее взгляд. – Каждый местный Аполлит теперь знает, что мои родители не были женаты на момент моего рождения, и, если ты переживешь эту ночь, ты собираешься сделать меня евнухом.

Кассандра рассмеялась и поцеловала его, держа в руках их ребенка.

– Кстати, если ты серьезно настроена по любому из этих вопросов, – сказала врач, глаза ее сияли, – я могу одолжить тебе скальпель.

– Не искушай меня, – снова рассмеялась Кассандра.

Вульф взял ребенка и осторожно держал в своих больших руках. Его сын. Радость и страх буквально изнуряли его. Он никогда не испытывал ничего подобного.

Ребенок был невероятно крохотным. Чудо жизни. Как может выжить кто‑ то настолько маленький? Он знал, что сможет убить или страшно покалечить любого, кто посмеет угрожать его сыну.

– Как ты собираешься его назвать? – спросил Кассандру Вульф.

Все эти недели он нарочно держался подальше от ее возможных решений. Он хотел, чтобы именно мать дала ребенку имя.

Это будет последнее наследство для сына, который никогда не узнает ее по‑ настоящему.

– Как насчет Эрика Джефферсона Трюггвасона?

– Ты уверена? – недоверчиво моргнул Вульф.

Она кивнула, а он легонько дотронулся до щечки ребенка.

– Привет, малыш Эрик, – выдохнул он. Его сердце сжалось, когда он назвал малыша именем своего брата. – Добро пожаловать домой.

– А теперь ребеночка следует покормить, – сказала доктор Лакис, закончив с уборкой. – Думаю, вы хотите передать его на некоторое время матери.

Вульф сделал так, как предложила врач.

– Вам нужна кормилица? – спросила Кассандру доктор Лакис. – Дети Аполлитов обычно не нуждаются в бутылочках со смесью, особенно, когда у них смешанное наследство. Сложно составить правильную смесь, пока мы не знаем, сколько у него от человека, а сколько от Аполлита.

– Думаю, что кормилица – это отличная идея, – сказала Кассандра. – Не хочу все испортить, или задерживать его развитие, или превращать в мутанта или кого‑ то вроде этого.

На лице врача застыло странное выражение, словно он хотела сказать: " Я думала, что твой ребенок уже и так мутант".

Но она мудро попридержала язык.

Вульф проводил врача.

– Спасибо, – сказала она, когда они вошли в гостиную, где ожидали Кэт с Крисом.

– Ха! – сказала Кэт, как только увидела Вульфа. – Говорила же я тебе, что он явится целехоньким.

– Черт, – пробормотал Крис, передавая ей двадцатку. – А я подумал, что его уже кастрировали.

И они оба бросились в комнату посмотреть на ребенка, пока Вульф разговаривал с врачом.

Она грустно ему улыбнулась.

– Полагаю, все так и должно быть.

– Что именно?

– Последнему ребенку, которому я помогла появиться на свет, суждено сохранить мир.

Вульф нахмурился.

– Что вы имеете в виду под последним ребенком?

Доктор Лакис вздохнула, будто несла на себе всю тяжесть Армагеддона.

– В четверг у меня день рождения.

Вульф похолодел от ее слов и того, что они означали.

– Вам исполнится двадцать семь?

Она кивнула.

– Доктор Кассус продолжит следить за их здоровьем. Именно она проведет положенный в четыре недели медосмотр, чтобы убедиться, что развитие происходит так, как должно.

Доктор Лакис двинулась к двери.

– Доктор, подождите.

Она обернулась.

– Я…

– Не стоит говорить, что вам жаль. Для вас я всего лишь еще один Аполлит.

– Нет, – со всей искренностью сказал Вульф. – Это не так. Вы – женщина, которая обеспечила безопасность моей жене, которая помогла родиться моему ребенку. Я этого никогда не забуду.

Доктор робко улыбнулась.

– Желаю вам удачи с сыном. Будем надеяться, что он пойдет в своего отца, когда повзрослеет.

С тяжелым сердцем Вульф смотрел, как она уходит. Он так старался держаться здесь подальше от всех. Не волноваться ни о ком и не замечать, насколько похожи на людей его враги. Но это было невозможно. Точно так же, как было невозможным держаться подальше от Кассандры.

Наперекор его воле и здравому смыслу, они покорили его сердце.

И как ему после всего этого вернуться к его роли Темного Охотника? Как он сможет убить еще одного Даймона, когда он так их хорошо понимал? Как?

К тому времени, как вернулся Вульф, Кассандра была совершенно измучена. Кэт с няней забрали ребенка, чтобы она могла передохнуть. Конечно же, они бы разбудили ее к следующему кормлению, но пока Кассандра могла немножечко побыть в покое.

– Закрой глаза, – сказал Вульф.

Кассандра без вопросов сделала так, как он просил, и почувствовала, как он положил что‑ то ей на шею. Открыв глаза, она увидела древнее замысловатое колье. Дизайн его был явно скандинавский. Он состоял из четырех ромбовидных янтарных секций. В центре был круглый камень, тоже янтарь, с которого свисал маленький кораблик викингов, который как бы выплывал все из того же из янтаря.

– Как красиво.

– Мы с Эриком купили пару таких у одного датчанина в Византии. Они напоминали нам о доме. Он подарил колье жене, а я собирался подарить свой сестре, Брюнхильд.

– Почему же не подарил?

– Она бы его не взяла. Она слишком злилась на меня за то, что я не был рядом с ними, когда умер наш отец, злилась на меня за набеги. Сказала, что не желает меня видеть. С тех пор колье было всегда при мне. Я забрал его из сейфа, когда мы с Кэт возвращались за моим мечом.

Его печаль глубоко тронула Кассандру. В последние месяцы она поняла, как много значили для Вульфа его родные.

– Мне жаль, Вульф.

– Не стоит. Мне нравится, что оно на тебе. Будто для этого и предназначалось, – он провел рукой по ее волосам. – Ты все еще хочешь, чтобы я спал на диване?

– С чего бы мне этого хотеть?

– Чуть раньше ты говорила, что и близко не подпустишь меня к своей постели.

– Я не помню и половины из того, что наговорила, – тихонько рассмеялась она.

– Отлично. Думаю, Крис все записывал из соседней комнаты для потомков.

Кассандра закрыла руками лицо.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Не совсем.

Кассандра провела рукой по его шелковистым волосам, позволяя прядям скользить меж ее пальцев.

– Ну, теперь‑ то все закончилось, и я стала более лояльной к тебе. Поэтому иди ко мне и устраивайся. Думаю, я смогу это как‑ то использовать.

Вульф тут же повиновался. Кассандра издала длинный усталый вздох и заснула.

Он смотрел на нее, позволяя каждой теплой частичке ее тела проникать в его сердце. Он взял ее руку в свою и начал разглядывать изящны контуры.

– Не покидай меня, Кассандра, – прошептал он. – Я не хочу растить нашего сына без тебя.

Но желать, чтобы она была рядом, было все равно, что мечтать вернуть его душу.

Утром в четверг Вульф не мог спать. Кассандра с Эриком были в блаженном забытьи. Но мысли не давали ему отдыхать.

Встав и натянув одежду, он покинул апартаменты. По пути ему попалось всего лишь несколько Аполлитов, и ему не пришлось сносить оскорбления или злобные взгляды.

Он знал, что ему не должно быть до этого никакого дела, но не мог себя остановить.

Ему было необходимо проститься с доктором Лакис. За все те недели, пока она заботилась о здоровье Кассандры и Эрика, она странным образом стала членом их маленькой команды.

Ее квартира находилась не очень далеко от апартаментов Фиби.

Не будучи уверенным в том, что его примут, он постучал в дверь.

Ему ответил мальчик лет двенадцати.

– Моя мама не станет Даймоном. Оставь ее в покое.

Вульфа передернуло от его злобных слов.

– Я это знаю. Просто хотел с ней увидеться.

– Тетя Миллисента, – крикнул он, все еще не впуская Вульфа. – Темный Охотник хочет увидеть маму.

Красивая женщина примерно одних лет с Крисом подошла к двери.

– Что вам нужно?

– Хочу увидеть доктора Лакис.

– Он собирается ее убить! – сказал стоящий позади нее мальчишка.

Она не обратила на него внимания. Сощурив глаза, она сделал шаг назад и впустила Вульфа.

Вульф облегченно вздохнул и пошел за ней в спальню, находящуюся по левую сторону от него. Дверь раскрылась, позволяя ему увидеть комнату с пятью маленькими детьми и еще одной женщиной одних лет с Миллисентой. Доктор Лакис лежала в постели, но он с трудом ее узнал. Она выглядела так, будто ей было лет пятьдесят.

Миллисента сделала знак присутствующим удалиться.

– У тебя только пять минут, Темный Охотник. Мы хотим побыть рядом с ней как можно дольше.

Он кивнул. Оставшись с умирающей Аполлиткой наедине, Вульф опустился на колени у ее кровати.

– Зачем вы здесь, Вульф? – спросила доктор Лакис.

Она впервые назвала его по имени.

– Сам не знаю. Просто хотел еще раз вас поблагодарить.

Она моргнула полными слез глазами и вдруг разом состарилась еще на десяток лет.

– Это не самая плохая часть, – прошептала она, – самое страшное начнется позже, когда наши тела начинают рассыпаться, пока мы еще живы. Если нам везет, органы отказывают быстро, и мы умираем. Иначе это может длиться часами и слишком мучительно.

Ее слова пронзили его, когда он подумал, что Кассандре придется через это пройти. Через еще более жуткую боль, которую она перенесла, когда рожала Эрика.

– Мне очень жаль.

Доктор Лакис не приняла его жалости.

– Просто ответьте мне на один вопрос.

– Все что угодно.

Ее обжигающий взгляд впился в него.

– Вы понимаете?

Он кивнул. Да, он знал, через что они проходили, и понимал, почему Даймоны становились теми, кем были. Кто мог их за это порицать?

Доктор Лакис дотронулась до его руки.

– Я надеюсь, что ваш сын этого избежит. Правда, надеюсь. Ради него и ради вас. Никто не должен так умирать. Никто.

Вульф смотрел на ее руку, на которой теперь были морщины и старческие пятна. Руку, которая была всего лишь несколько часов назад также крепка, как и его.

– Могу я хоть что‑ то для вас сделать? – спросил он.

– Заботьтесь о своей семье и не позвольте Кассандре умереть в одиночестве. Нет ничего хуже, чем проходить через это одной.

Ее семья вернулась в комнату.

Вульф поднялся и оставил их наедине с любимым человеком. Он уже дошел до двери, как доктор Лакис его остановила.

– На случай, если вы хотите знать, Вульф, меня зовут Майя.

– Счастливого путешествия вам, Майя, – голос его был глубок от сдерживаемых эмоций. – Надеюсь, боги будут более милосердны к вам в следующей жизни.

Последнее, что он увидел, это как ее сын бросился к ней, рыдая.

Вульф покинул апартаменты и пошел к себе. Когда он дошел, в нем тлела ярость. Он вошел в комнату и увидел, что Кассандра спит, а Эрик лежит рядом с ней.

Они были так прекрасны. Молодая женщина, у которой вся жизнь впереди. И ребенок, который нуждался в своей матери.

Но больше всего в ней нуждался Вульф.

Это не могло закончиться вот так. Не могло.

Он не позволит.

Схватив свой сотовый, он вышел в гостиную и позвонил Ашерону. К удивлению Вульфа, тот ответил с первого звонка.

– Ты вернулся? – спросил Вульф.

– Вроде да.

Проигнорировав обычный сарказм Эша, он перешел к делу.

– Ты в курсе, что произошло, пока тебя не было?

– Я знаю, Вульф, – с сочувствием произнес Эш. – Поздравляю тебя со свадьбой и Эриком.

Вульф задохнулся при упоминании о сыне. Он не стал даже спрашивать, откуда Эш узнал обо всем. Эш бы не ответил. К тому же, все знали, что он – фрик[(англ. freak – странный человек, устаревш. инвалид, урод, выступающий в цирке или шоу) – направление в молодёжной культуре конца XX, начала XXI века. Социальные группы людей, которые стараются выглядеть очень ярко и подчас вызывающе (необычная манера одеваться, причёски, татуировки, пирсинг), совершенно не считаясь с общепринятыми законами внешнего вида. Из общей массы их выделяет не только внешний вид, но и своеобразные взгляды на окружающий мир, слегка неадекватное поведение. Образ мышления (мировоззрение), характерный для фриков, характеризуется определенной свободой от социальных стереотипов. (Википедия)].

– Есть ли… – Вульф не мог даже заставить себя спросить, есть ли у них надежда на совместное будущее.

– Ты не готов к ответу.

Викинг взорвался от ярости.

– Пошел ты, Эш. Что значит, я не готов?

– Послушай, Вульф, – произнес Эш голосом терпеливого родителя, имеющего дело с расстроенным ребенком. – Послушай внимательно. Иногда для того, чтобы получить то, что мы больше всего желаем, нам приходится отказываться от всего, во что мы верим. Ты еще к этому не готов.

Вульф еще крепче сжал телефон.

– Я даже не представляю, о чем ты. Почему ты не можешь ответить на простой вопрос?

– Задай мне простой вопрос, и ты получишь простой ответ. То, о чем ты спрашиваешь, весьма запутанно. Ты сделал то, чего хотела от тебя Артемида. Ты спас своих потомков и потомков ее брата.

– А почему же ты этому не рад?

– Мне не нравится смотреть на то, как кем‑ то играют или используют. Я знаю, что сейчас тебе больно. Знаю, что ты в ярости. Я это понимаю. У тебя есть полное право на каждую эмоцию, которая бьется внутри тебя. Но это еще не конец. Когда ты будешь готов, я отвечу на твой вопрос.

И ублюдок самым натуральным образом бросил трубку.

Вульф стоял и чувствовал себя преданным. Он хотел крови Эша, но больше всего крови Артемиды и Аполлона. Как смели они относиться к ним так, будто они были ничем.

Дверь в спальню открылась, и он увидел стоящую там Кассандру, ее брови были участливо нахмурены.

– Привет, – она выглядела очень усталой.

– Тебе следует быть в постели.

– И тебе. Я забеспокоилась, проснувшись и обнаружив, что ты ушел. Все нормально?

По какой‑ то причине все было прекрасно, когда она была рядом. И именно по этой причине ему было сейчас тяжело с ней находиться.

Он попробовал представить, как это будет, когда ему придется держать ее за руку, пока она будет стариться у него на глазах. Когда он будет смотреть, как она начнет рассыпаться в прах…

Боль настолько сильно пронзила его, что он только и смог, что не показать ее. Не закричать, пока его ярость не потрясет залы Олимпа.

Он хотел ее, хотел быть внутри нее настолько сильно, что он едва мог думать.

Но для этого слишком рано. Она все еще была нездорова после рождения его сына. И неважно, насколько сильно он хотел физического ощущения ее тела, он не будет таким эгоистичным.

Кассандра никак не ожидала, что Вульф подхватит ее и прижмет к стене за ее спиной. Его губы накрыли ее, и мужчина поцеловал ее с такой силой, словно у него больше никогда не будет другой возможности ее поцеловать.

Задыхаясь, она вдохнула запах своего древнего воина. Позволила ощущению его рук унести ее прочь из реальности, от того, что было неизбежно.

Она знала, что он в ней нуждался. Что он не допустит самого страшного. Об этом она тоже знала. Он был слишком силен, чтобы показать слабость. Или признать, что ему страшно, но как ему может не быть страшно?

Никто из них не знал, будет ли его сын человеком или Аполлитом. Предварительного теста было недостаточно. И пройдет еще целых три месяца, прежде чем они смогут снова проверить Эрика, чтобы посмотреть, какая ДНК у него превалирует.

Но каков бы ни был результат, Вульф останется один, чтобы следить за Эриком.

Вульф отпустил Кассандру.

Девушка взяла его за руку и повела обратно в спальню. Она усадила его на постель и заставила откинуться назад.

– Что это ты делаешь? – спросил он.

Она расстегнула его штаны.

– Думаю, что за все эти века ты мог бы и понять, когда женщина начинает тебя соблазнять, если видишь такое.

Его плоть выпрыгнула прямо ей в руки. Кассандра провела ладонью по всей длине его члена. Он был уже тверд и сочился влагой. Она исследовала самый кончик, позволяя влаге покрыть подушечки ее пальцев.

Вульф не мог дышать, глядя на нее. Он обхватил ладонями ее лицо, когда она склонилась над ним, чтобы дразнить своим сладким ртом.

Дыхание его ускорилось, он смотрел, как она пролизывает дорожку к кончику, пока ее рука нежно обхватывает его яички. Как же было прекрасно заниматься любовью с тем, кто его знал. С тем, кто помнил, как ему нравилось, чтобы до него дотрагивались и ласкали.

Тем, кто его помнил.

Веками до него дотрагивались только незнакомцы. И ни с кем он не чувствовал подобного. Никто не растопил холод внутри его сердца и никто не сделал его слабым.

Только Кассандра.

Кассандра ощущала, как он расслабляется с каждым ее нежным лизанием и сосанием.

Он кончил с яростным рыком.

Оказавшись полностью опустошенным и насытившимся, он просто лежал на постели, задыхаясь. Он не открывал глаз, пока она не оседлала его и не устроилась у него на груди. Его руки сжали ее, пока она слушала биение его сердца.

– Спасибо, – ласково сказал он, поглаживая ее волосы.

– Не за что. Тебе стало легче?

– Нет.

– Ну, я попыталась.

Он горьковато усмехнулся.

– Это не из‑ за тебя, любимая. В самом деле не из‑ за тебя.