Сумерки богов 16 страница

Что происходит, черт возьми? Она топнула ногой и ждала, когда ее отец скажет что‑ нибудь, чтобы остановить этот спектакль.

— Я сказал, есть ли здесь кто‑ нибудь, кто видит какую‑ либо причину… — нараспев повторил священник.

Нервы ее натянулись до предела. Что она делает? Если отец не спасет ее, к черту его! Ее не запутать страхом скандала. Она дочь своего отца, ей‑ богу, а тот никогда не преклонял колени перед идолом приличий. Джиллиан вновь дунула на вуаль, раздраженно откинула ее назад и сердито посмотрела на священника.

— О, ради Бога…

— Не дерзите мне, мисс, — осадил ее священник. — Я просто делаю свою работу.

От этого неожиданного выговора храбрость Джиллиан мигом испарилась.

Куин схватил ее за руку.

— Что‑ то не так, Джиллиан? Ты неважно себя чувствуешь? У тебя покраснело лицо.

Взгляд его был полон тревоги и… сочувствия?

— Я… не могу выйти за тебя, — начала говорить она, когда двери Главного зала резко распахнулись, прижав нескольких ни о чем не подозревавших людей к стене. И ее слова поглотил гам негодующего визга и воя.

Взгляды всех присутствующих устремились к входу.

В дверях встал на дыбы огромный серый жеребец, из ноздрей которого вырывался пар, застывающий в холодном воздухе. Это была сцена, венчающая каждую романтическую сказку, которую она когда‑ либо читала: прекрасный принц врывается в замок верхом на великолепном скакуне, в сиянии страсти и чести, и объявляет перед честным народом о своей вечной любви. И ее сердце стало расцветать от радости.

Затем ее лоб нахмурился, когда она поближе разглядела своего «принца». Ну, почти как в сказке. За исключением того, что на ее принце не было ничего, кроме мокрого и грязного тартана, лицо и руки его были в крови, а у висков заплетенные боевые косички. И хотя его взгляд блистал решимостью, заявление о вечной любви, похоже, не было первым в его списке.

— Джиллиан! — взревел он.

У нее подкосились колени, а звук его голоса вернул ее к реальности. Все окружающее исчезло, перед ней был только Гримм с горящими глазами, его огромная фигура заполняла собой все пространство. Он был величественен, огромен и безжалостен. Вот он, ее свирепый воин, готовый сразиться со всем миром за ее любовь!

Он направил Оккама в толпу, пробираясь к алтарю.

— Гримм, — прошептала она.

Он остановился возле нее. Соскользнув со спины Оккама, он соскочил на пол рядом с женихом и невестой. Мужчины не отводили друг от друга взглядов какой‑ то напряженный момент, затем Куин едва заметно склонил голову и отступил на шаг назад. Большой зал притих, и пятьсот гостей стояли, завороженные разворачивающимся зрелищем.

Гримм внезапно потерял дар речи. Джиллиан была прекрасна — богиня в переливающемся атласе. Он же был в крови и грязи, тогда как за спиной стоял несравненный Куин, одетый с иголочки, титулованный и благородный — Куин, у которого было все, чего недоставало ему!

Кровь у него на руках была жестоким напоминанием о том, что, несмотря на пламенные клятвы скрывать в себе берсерка, Маккейны никогда не оставят его в покое. Сегодня ему устроили засаду. Что, если бы они напали, когда он ехал с Джиллиан? Четверо убежали, все остальные были мертвы. Но и эти четверо были достаточной причиной для беспокойства — они соберут больше мужчин и продолжат охотиться на Гримма, пока не умрет последний Маккейн, либо пока не умрет он сам. Вместе с тем человеком, который окажется с ним рядом.

Чего он надеялся достичь, забрав ее сейчас? Какой дурацкий сон дернул его приехать сюда сегодня? Какая отчаянная надежда убедила его в том, что можно скрыть от нее свое естество? И как он переживет выражение ее лица, когда она увидит в нем того, кем он является на самом деле?

— Я просто глупец, — пробормотал он.

Губы Джиллиан сложились в улыбку.

— Да, ты проявил себя глупцом уже не однажды, Гримм Родерик. Глупее всего ты повел себя, когда оставил меня, но, полагаю, что смогу простить тебя теперь, когда ты вернулся.

Гримм тяжело вздохнул. Будь проклят берсерк, она должна принадлежать ему!

— Ты пойдешь со мной, Джиллиан?

«Скажи „ä à “, æ å í ù è í à », — â ç ì î ë è ë ñ ÿ î í ï ð î ñ å á ÿ. Ï ð î ñ ò î é ê è â î ê ï î ñ ë å ä î â à ë í å ì å ä ë å í í î. È å ã î ã ð ó ä ü â ä ð ó ã î ê à ç à ë à ñ ü ñ ë è ø ê î ì ò å ñ í î é ä ë ÿ í å î æ è ä à í í î ï å ð å ï î ë í è â ø è õ å å ý ì î ö è é.

— Ï ð î ñ ò è, Ê ó è í, — â û ì î ë â è ë Ã ð è ì ì.

Î í õ î ò å ë ñ ê à ç à ò ü á î ë ü ø å, í î Ê ó è í ï î ê à ÷ à ë ã î ë î â î é, í à ê ë î í è ë ñ ÿ á ë è æ å è ï ð î ø å ï ò à ë å ì ó ÷ ò î ‑ ò î í à ó õ î. × å ë þ ñ ò ü Ã ð è ì ì à í à ï ð ÿ ã ë à ñ ü, è î í è ì î ë ÷ à ï î ñ ì î ò ð å ë è ä ð ó ã í à ä ð ó ã à. Í à ê î í å ö, Ã ð è ì ì ê è â í ó ë ã î ë î â î é.

— Ò î ã ä à á ë à ã î ñ ë î â ë ÿ þ â à ñ, — ÷ å ò ê î ï ð î è ç í å ñ Ê ó è í.

Ã ð è ì ì ï ð î ò ÿ í ó ë ê Ä æ è ë ë è à í ð ó ê è, è ò à ó ï à ë à â å ã î î á ú ÿ ò è ÿ. Ï ð å æ ä å ÷ å ì ó ñ ò ó ï è ò ü ï î ð û â ó è ç à ö å ë î â à ò ü å å ä î ï î ò å ð è ÷ ó â ñ ò â, î í á ð î ñ è ë å å í à ñ ï è í ó Î ê ê à ì ó è ñ å ë ñ ç à ä è í å å.

Ä æ è ë ë è à í î ã ë ÿ ä å ë à î á å ñ ï î ê î å í í û å ë è ö à î ê ð ó æ à þ ù è õ. Ð ý ì ñ è ñ ì î ò ð å ë í à Ã ð è ì ì à ñ ï î ò ð ÿ ñ à þ ù å é í å í à â è ñ ò ü þ â ã ë à ç à õ, è ý ò î í à ê à ê î å ‑ ò î ì ã í î â å í è å å å ñ ì ó ò è ë î. Â û ð à æ å í è å ë è ö à Ê ó è í à ï ð å ä ñ ò à â ë ÿ ë î ñ î á î é ñ ì å ñ ü î ç à á î ÷ å í í î ñ ò è è í å î õ î ò í î ã î ï î í è ì à í è ÿ. Í à ê î í å ö, î í à ç à ì å ò è ë à ñ â î å ã î î ò ö à, ñ ò î ÿ â ø å ã î â ä þ æ è í å ô ó ò î â î ò í å å, ð ÿ ä î ì ñ ì à ò å ð ü þ. Ä æ è á ð î ë ò à ð ï î ñ ì î ò ð å ë å é ï ð ÿ ì î â ã ë à ç à, ç à ò å ì î á î ä ð ÿ þ ù å ê è â í ó ë.

Ä æ è ë ë è à í î ò ê è í ó ë à ñ ü í à ø è ð î ê ó þ ã ð ó ä ü Ã ð è ì ì à è ò è õ î â ç ä î õ í ó ë à î ò ó ä î â î ë ü ñ ò â è ÿ.

— ß ï ð î æ è â ó ë þ á ó þ æ è ç í ü, ê î ò î ð ó þ ì í å ñ ó æ ä å í î ï ð î æ è ò ü, ë è ø ü á û ï ð î æ è ò ü å å ñ ò î á î é, Ã ð è ì ì Ð î ä å ð è ê.

Ý ò î á û ë î è ì å í í î ò î, ÷ ò î å ì ó í ó æ í î á û ë î ó ñ ë û ø à ò ü. Å ã î ð ó ê è ñ æ à ë è ñ ü ó í å å í à ò à ë è è, î í ê î ë å í ÿ ì è í à ï ð à â è ë Î ê ê à ì à ê â û õ î ä ó, è î í è â ì å ñ ò å ï î ê è í ó ë è Ê å é ò í å ñ ñ.

— Â î ò ò à ê ÿ ï ð å ä ñ ò à â ë ÿ þ ñ å á å ñ ö å í ó, ê à ê ì ó æ ÷ è í à á å ð å ò â æ å í û æ å í ù è í ó, — ç à ì å ò è ë ä î â î ë ü í û é Ä æ è á ð î ë ò à ð.

Ï ð î ð î ÷ å ñ ò â î È ë ë è õ î â

Ê à ê ã ë à ñ è ò ë å ã å í ä à, ê ë à í È ë ë è õ î â á ó ä å ò ï ð î ö â å ò à ò ü ò û ñ ÿ ÷ ó ë å ò, ð î æ ä à ÿ â î è í î â, ê î ò î ð û å ñ î â å ð ø à ò â å ë è ê è å ï î ä â è ã è â î è ì ÿ Î ë á à í è.

Â ï ë î ä î ð î ä í î é ä î ë è í å Ò ó ë ó ò â î ê ð ó ã Ç à ë à Á î ã î â ï î ä í è ì å ò ñ ÿ ç à ì î ê, è ì í î ã è å á ó ä ó ò ä î ì î ã à ò ü ñ ÿ ò î ã î, ÷ ò î ï î ï ð à â ó ï ð è í à ä ë å æ è ò á ë à ã î ñ ë î â å í í î ì ó ï ë å ì å í è ñ ê î ò ò î â.

Ï ð î â è ä ö û ï ð å ä î ñ ò å ð å ã à þ ò, ÷ ò î ç à â è ñ ò ë è â û é ê ë à í á ó ä å ò ï ð å ñ ë å ä î â à ò ü È ë ë è õ î â, ï î ê à ò å õ í å î ñ ò à í å ò ñ ÿ ò î ë ü ê î ò ð î å. Ý ò è õ ò ð î è õ ð à ç â å å ò, ê à ê â û ð â à í í û å ñ ê î ð í å ì ñ å ì å í à, â å ò å ð è ç ì å í û, ø â û ð ÿ ÿ è õ ï î â ñ å é ç å ì ë å, è ï î ê à æ å ò ñ ÿ, á ó ä ò î â ñ å î í è ñ ã è í ó ë è. Ì í î ã î ã î ð ÿ è î ò ÷ à ÿ í ü ÿ î ï ó ñ ò è ò ñ ÿ í à ñ â ÿ ò ó þ ä î ë è í ó.

Í î â í å ì ë è ò å í à ä å æ ä å, ñ û í û Î ä è í à, è á î â ñ ¸, ÷ ò î â à ø å ï î ï ð à â ó, á ó ä å ò ñ î á ð à í î å ã î ä à ë å ê î ï ð î ñ ò è ð à þ ù å é ñ ÿ ä ë à í ü þ. Ê î ã ä à þ í û é È ë ë è õ í à é ä å ò ñ â î þ í à ñ ò î ÿ ù ó þ ñ ó æ å í ó þ, î í à ï ð è â å ä å ò å ã î ä î ì î é, è â ð à ã á ó ä å ò ð à ç á è ò, è È ë ë è õ è á ó ä ó ò ï ð î ö â å ò à ò ü å ù å ò û ñ ÿ ÷ ó ë å ò.

Глава 25

Они проскакали без остановок до самого вечера, и лишь в небольшой рощице Гримм натянул поводья, сдерживая Оккама. Выехав из Кейтнесса, он вытащил из сумки плед и туго обмотал его вокруг Джиллиан, создавая почти водонепроницаемый барьер между ней и разыгравшейся стихией.

С тех пор он не вымолвил ни слова. Лицо его было таким мрачным, что Джиллиан хранила молчание, предоставляя ему время разобраться со своими мыслями. Она прижалась к нему, наслаждаясь мощью его упругого тела. Гримм Родерик все‑ таки приехал за ней! И хотя такое неудачное выступление, возможно, и не было идеальным способом начать новую жизнь, — не беда. Потому что если Гримм Родерик украл женщину со свадьбы, он наверняка намеревается заботиться о ней до конца жизни, и это было все, чего она когда‑ либо желала, — жизни с ним.

К тому времени, когда он остановил Оккама, ледяной дождь стих, но зато резко упала температура. Надвигалась зима, и Джиллиан подозревала, что они направляются прямо на Северное нагорье, где ледяные ветры дули с силой, во много раз большей, чем на равнине. Она плотнее укуталась в плед, прячась от холодного воздуха.

Гримм спешился, спустил ее с седла и на миг сжал в объятиях.

— Боже, как я скучал по тебе, Джиллиан! — выдохнул он.

Она в восторге закинула голову.

— Что же тебя так надолго задержало, Гримм?

По выражению его лица ничего невозможно было понять. Он смущенно посмотрел на свои руки, которые сильно нуждались в мытье, и принялся удалять самые бросающиеся в глаза пятна, возясь с флягой воды и лоскутом.

— У меня была небольшая стычка по пути… — еле слышно пробормотал он.

Она внимательно оглядела его потрепанную одежду, но решила пока его не расспрашивать. Грязь и кровь явно были следами недавней битвы, но почему‑ то события последних нескольких дней не так уж сильно интересовали ее.

— Я не это имела в виду. Тебе понадобилось больше месяца, чтобы добраться до Кейтнесса. Трудно было решить, хочешь ли ты меня?

Она выдавила из себя дразнящую улыбку, чтобы скрыть от него кровоточащую душевную рану.

— Никогда не думай так, Джиллиан. Просыпаясь, я хотел тебя. Засыпая, я хотел тебя. Я смотрел на великолепный рассвет и мог думать только о том, чтобы разделить его с тобой. Когда мне попадался на глаза кусочек янтаря, я видел твои глаза. Джиллиан, я заболел, и жар спадает, только когда я возле тебя.

Она одарила его лучезарной улыбкой.

— Ты почти прощен. Так что скажи мне — что тебя так долго держало вдали от меня? Это потому, что ты считал себя недостаточно хорошим для меня, Гримм Родерик? Я имею в виду, потому, что у тебя нет титула?

Не получив ответа, она поспешила успокоить его.

— Ты же знаешь, что для меня это неважно. Не титул делает человека человеком, а ты, безусловно, самый лучший из людей. Почему же ты думаешь, что с тобой что‑ то не так?

Его упрямое молчание не послужило тем сдерживающим средством, на которое он рассчитывал; она просто сменила подход.

— Куин говорил мне, что ты считаешь своего отца сумасшедшим и боишься, что унаследовал его безумие. Он сказал, что это ерунда, и я должна сказать, что согласна с ним, потому что ты самый разумный человек из всех, кого я встречала — за исключением тех случаев, когда ты мне не доверяешь, что свидетельствует о вопиющих промахах твоей обычно безошибочной способности судить здраво.

Гримм посмотрел на нее в замешательстве.

— Что еще рассказал тебе Куин?

— Что ты любишь меня, — просто ответила она.

Одним стремительным движением Гримм обнял ее, погрузил ладони в ее волосы и принялся страстно целовать. Джиллиан наслаждалась его твердым, как камень, напиравшим телом, дразнящим языком, сильными ладонями, нежно обхватившими ее лицо, таяла на нем, без слов прося большего. Последний месяц разлуки и эти часы езды, когда она прижималась к его мускулистому телу, разожгли в ней неугасимое пламя желания. Последний час ее кожа в каждой точке соприкосновения с его телом покалывала, и трепещущий жар собрался у поясницы, просачиваясь ниже, пробуждая потрясающие ощущения. Совершенно забыв о земном, она витала в облаках, воображая во вгоняющих ее в краску деталях те многочисленные и разнообразные способы физической близости, которые ей хотелось испытать с ним.

Она вся задрожала от страсти, неистово отвечая на его поцелуй, и стала призывно притискиваться к его бедрам.

Гримм прекратил целовать так же неожиданно, как и начал.

— Нам надо ехать дальше, — с трудом выговорил он. — Путь не близок, девочка. Мне не хочется держать тебя на холоде дольше, чем ты выдержишь.

И он отстранился так резко, что Джиллиан открыла от удивления рот и чуть не вскрикнула от досады. Она так распалилась от его поцелуев, что холодный воздух был ей уже нипочем, и ей не хотелось ни секунды дожидаться продолжения.

Подрагивающие веки медленно закрылись, она стояла, слегка покачиваясь. Гримм внимательно взглянул на нее.

— Ты хорошо себя чувствуешь, девочка?

— Нет, — ответила Джиллиан, искоса взглянув на него из‑ под опущенных ресниц. — Откровенно говоря, я чувствую себя как‑ то странно, Гримм, и не знаю почему.

Гримм тут же снова подскочил к ней, и она приготовилась захлопнуть ловушку.

— Где ты чувствуешь себя странно, Джиллиан? Я не…

— Здесь… — она быстро взяла его за руку и положила ее себе на грудь, — и здесь, — она притянула другую его руку к своим бедрам.

Гримм сделал несколько глубоких шумных вдохов. Ему хотелось, чтобы его скачущее сердце замедлило свой бег, прекратило накачивать в пах кровь, и, возможно, включился его мозг — мысли его путались.

— Джиллиан, — вздохнул он с досадой.

— О Боже! — шаловливо воскликнула она, пробегая руками по его телу. — Похоже, ты страдаешь тем же недугом.

Ее рука, минуя плед, нашла его жезл, и Гримм издал низкий, рычащий гортанный звук. Оба заговорили одновременно.

— Здесь ледяной холод, девочка. Я не буду подвергать тебя…

— Я не…

— …опасности простуды ради своих низменных потребностей…

— …хрупкая, Гримм. А как насчет моих низменных потребностей?

— … и не смогу нормально любить тебя здесь!

— О, и ты всегда хотел меня нормально? — подзадоривала она его.

Их взгляды встретились, и его глаза потемнели от желания. Казалось, его парализовало, он замер в морозном воздухе и думал о каких‑ то вещах — за исключением той единственной, что была действительно важна для нее.

Низким грудным голосом Джиллиан проговорила:

— Сделай это! Возьми меня прямо сейчас.

Гримм прищурился и шумно вздохнул.

— Джиллиан…

В его ледяной голубизны глазах собиралась буря, и в первое мгновение Джиллиан не могла понять, что же она вызвала. Она вызвала зверя — ее зверя. И она хотела его именно таким.

Его страсть налетела на нее с силой морского шквала, обжигающего и соленого, первобытного в своей мощи и безудержного. Словно взрыв бросил их навстречу друг другу, сливая в единое целое. Гримм прижал ее к дереву, задрал вверх платье, сорвал свой плед, осыпая поцелуями ее веки, нос, губы, погружая язык ей в рот так глубоко, что ей показалось, будто она тонет в сладострастии этого мужчины.

— Ты мне нужна, Джиллиан Сент‑ Клэр! С тех пор, как я посадил тебя на Оккама, мне хотелось лишь стащить тебя с него и погрузиться в тебя, без объяснений или извинений — потому что ты мне нужна.

— Да, — страстно прошептала она. — Я тоже хочу именно этого!

И быстрым движением Гримм глубоко вошел в нее, а в ее теле уже поднялась буря и бушевала с опустошительной яростью урагана.

Джиллиан запрокинула голову и дала волю своему голосу, выкрикивая слова, которые могли слушать только дикие звери. Она страстно изгибалась, подавая бедра навстречу каждому его толчку. Впившись ногтями в его плечи, она закинула ноги вокруг его пояса и прижалась лодыжками к его мускулистым ягодицам. При каждом толчке ее спина прижималась к стволу дерева, и она использовала дерево, чтобы посильнее оттолкнуться и принять толчок его бедер как можно глубже в себя. Лишь звуки страсти срывались у них с губ; в словах просто не было необходимости. Обещая и клянясь соприкосновениями, их тела общались на древнем и понятном обоим языке.

— Джиллиан! — с ревом взорвался он внутри нее.

Безудержный восторженный смех вырвался у нее, когда бурный поток жидкого тепла вынес ее за пределы удовольствия, и она взбрыкнула, как норовистая кобылица.

Какой‑ то миг они благоговейно не выпускали друг друга из объятий. Прислонив к ней обмякшие обломки себя, он, казалось, не собирался шевелиться, словно хотел навсегда слиться с ней. И когда он снова начал каменеть внутри нее, она поняла, что ей все же удалось убедить его в том, что немного холодного воздуха полезно для души.

Гримм свистнул, подзывая Оккама. Вызвав коня из леса, он подтянул привязи на вьюках. Уже совсем стемнело, и им надо было отправляться в путь. Сегодня ночью укрыться будет негде, но к следующему дню они проникнут достаточно далеко в сердце нагорья, чтобы найти убежище на ночь. Он посмотрел через плечо на Джиллиан. Она должна быть счастлива, в тепле и безопасности, и это было для него сейчас самым главным.

— Ты голодна, Джиллиан? Тебе сухо? Тепло?

— Нет, да и да. Куда мы едем, Гримм? — мечтательно спросила она, все еще не в силах прийти в себя после изнурительной любви.

— В дне пути отсюда есть брошенный домик.

— Я не имею в виду — сейчас. Куда ты повезешь меня после этого?

Гримм задумался над ответом. Первоначально он планировал скакать прямо в Далкейт, затем уехать оттуда, захватив свои ценности и навьючив их на лошадей, но потом ему пришло в голову, что бегство, быть может, и не было такой уж необходимостью. По пути из Кейтнесса он много размышлял о том, что сказал ему однажды Куин. «Черт возьми, приятель, собери армию и разгроми Маккейнов раз и навсегда. Я знаю сотни людей, которые сражались бы за тебя. Я бы и сам встал под твои знамена». Сражался бы на его стороне и отряд Хока, и многие из тех, кого он знал при дворе, — наемники всегда жаждут войны.

Гримму не нравилась мысль о том, что придется увезти Джиллиан из Шотландии, от ее семьи. Он по себе знал, каково это — быть без рода. Если бы он одержал победу над Маккейнами, он мог бы купить поместье возле ее родового гнезда, и тогда ему пришлось бы бороться лишь с одним демоном. Можно было бы посвятить все свои силы сокрытию своей природы и своему обещанию стать для Джиллиан хорошим мужем.

«Обещай мне, что расскажешь ей правду», — произнес тогда Куин низким настойчивым шепотом прямо ему в ухо.

И Гримм кивнул в знак согласия.

«Но я не сказал, когда открою ей все», — сделал слабую попытку уклониться Гримм, глядя в ее невинное лицо. Быть может, в следующем году или когда‑ нибудь в далеком будущем? А пока надо было вести другие битвы.

— Мы едем в Далкейт. Тамошние лэрд и леди — мой хороший друг и его жена. Ты будешь в безопасности с ними.

Джиллиан встрепенулась, ее мечтательное настроение нарушила мысль о предстоящей разлуке.

— Что ты имеешь в виду под словами «ты будешь там в безопасности»? Разве не мы будем там в безопасности?

Гримм нервно теребил седло Оккама.

— Гримм, ты имел в виду «мы», верно?

Он что‑ то умышленно бессвязно пробурчал в ответ.

Джиллиан бросила на него долгий взгляд и тихо фыркнула.

— Гримм, ты ведь не собираешься отвезти меня в Далкейт и оставить там одну, так?

Она прищурилась, и ее взгляд предвещал бурю, которая не замедлит разразиться, если его намерения в действительности таковы.

Не поднимая головы от сбруи Оккама, Гримм ответил:

— Только на время, Джиллиан. Я должен кое‑ что сделать, и мне надо знать, что ты будешь в безопасности все это время.

Видя его нервозность, Джиллиан быстро оценила возможные варианты своего поведения. «Мой хороший друг и его жена», — сказал он, и эти люди наверняка знают кое‑ что об этом загадочном мужчине. Многообещающе, хотя она предпочла бы совсем другое. Ей хотелось, чтобы он поделился с ней, поведал о причине своего одиночества, но придется довольствоваться тем, что доступно. Быть может, прошлое было слишком мучительно, чтобы его вспоминать?