Курпатов Андрей 10 страница

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь. — А. С. Пушкин

Однако для многих из нас самыми любимыми и уважаемыми людьми длительное время были родители, а потому и семейные отношения. С младых ногтей дети играют в «дочки-матери», «семью» и т. п., воспроизводя таким образом модели поведения любимых взрослых. На самом деле этот элементарный психический механизм есть следствие работы хорошо нам известного инстинкта самосохранения.

Учиться у старших и опытных — значит учиться у тех, кто сумел выжить благодаря своему поведению. Следовательно, это их поведение способствует выживанию и с необходимостью должно быть перенято теми, кому еще только предстоит жить. Животные учатся у тех, кто стоит на вершине их групповой иерархии, а не у тех, у кого еще, как говорится, молоко на губах не обсохло.

По этому поводу был проведен весьма интересный эксперимент на группе шимпанзе. Исследователи сделали специальную клетку, которая представляла собой своего рода лабиринт, венчавшийся тупиком, где оставляли заветный для обезьянок банан. Сначала из группы обезьян брали ту, что помладше, т. е. ту, что находилась в самом «низу» обезьяньей иерархии, и обучали ее лазать по этой клетке и доставать банан. Далее эту обезьяну вместе с укомплектованной бананом клеткой помещали в вольер, где находилась вся стая. Обученная доставать лакомство обезьянка залезала в клетку, карабкалась наверх и доставала банан. Но стоило ей покинуть «помещение», как тут же этот банан у нее отбирали сородичи, находившиеся на «вершине» групповой иерархии. И так могло продолжаться сколь угодно долго, маленькая обезьянка для своих собратьев оказывалась лишь средством получения очередного банана.

О, сколь похож на нас зверь гнусный обезьяна! — Карл Линней

Однако же, когда экспериментаторы обучили пользоваться клеткой с бананом обезьяну, которая занимала «высшие посты» во внутригрупповой иерархии, ситуация менялась кардинальным образом. После размещения клетки с бананом в вольере эта — старшая — обезьяна забиралась в нее, брала банан, вылезала и ела, разумеется, сама. Но дело не в этом, дело в другом, остальные ее сородичи стали у нее учиться: смотрели, как той удается доставать банан, а потом повторяли все ее действия! Удивительно то, что ни одна из обезьян в этой группе не посчитала нужным учиться у той, которая обладала теми же «знаниями», что и вторая, но не имела, в отличие от нее, высокого «социального статуса». Мы, люди, тоже учимся только у тех, кто «выше», и это не какая-нибудь прихоть, а жесточайшее требование инстинкта самосохранения.

Но вернемся к нашим детям, которые учатся социальному поведению, глядя на любимых и почитаемых ими взрослых. В тех семьях, где уважение детей к родителям не утрачено окончательно и бесповоротно, а сами родители демонстрируют «идеальные супружеские отношения», малыши четко усваивают этот стереотип «брачного поведения». Уже повзрослев, они, абсолютно того не осознавая, пытаются претворить этот стереотип в жизнь. Впрочем, способность доставать банан и необходимость жить в браке — явления, мягко говоря, разного порядка и по сложности, и по действующим силам. Согласитесь, трудно себе представить банан, который бы капризничал, тянул на себя одеяло, проявлял бездну эмоций — от пылающей страсти до столь же пылающей ненависти.

Однако же механизм усвоен, и как будет вести себя этот «банан» (т. е. супруг/супруга), уже не имеет никакого значения — полезут и достанут. К сожалению, часто бывает, что «банан» этот самого неподходящего качества, однако же процесс запущен, и дело идет. Человек создает брак и остается в браке, несмотря на то, что этому, казалось бы, противоречит все, начиная со здравого смысла, заканчивая недоуменными взглядами друзей и знакомых. Но удивляться нечему, Бандура бы, например, не стал удивляться: модель считана, модель пущена в ход.

Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе. — Л. Н. Толстой

Можно ли признать поведение таких «семейных» людей невротическим? Я думаю, что да. Почему? Потому что наш герой не в браке, а внутри своей головы, не своей жизнью он живет, а жизнью своих родителей, не на супруге женат или замужем, а на своей родительнице или за своим родителем. И ведь он не такой, как его родитель, он другой, с другими личностными особенностями, с другой психической организацией. Тут не может не возникнуть противоречия, тут не может не быть проблемы, но, к сожалению, очевидным это становится слишком поздно...

А все так хорошо начиналось...

Зачем люди вступают в брак? Вопрос вопросов! В целом, существует три варианта: первый — по любви, второй — по сложившейся в нашем обществе традиции, третий, наихудший, — по принуждению. Последний мы рассматривать не будем, поскольку тут и так все ясно: от беды беды не ищут. А вот первый и второй — дело другое.

Выйти замуж или жениться по любви — мечта идиота, прощу прощения, и в прямом и в переносном смысле. Любовь — дело такое: у мужчин проходит быстро, у женщин, как правило, становится источником длительного и изощренного мучения. Влюбившись, каждый человек думает, что предмет его страсти ему понятен, а это большое заблуждение, поскольку ясны ему, влюбившемуся, только собственные чувства.

Страстная любовь во многих отношениях представляет собою измененное состояние сознания. Во многих штатах США ныне существуют законы, по которым человек не должен вступать в брак в состоянии интоксикации. Но страстная любовь — это своего рода интоксикация. — Рой Баумейстер

Тут-то и возникает коллизия. Я думаю, что я все про него знаю, а это не так. Он поступает так, как поступает, но по моему мнению поступать он так не должен. Тогда начинаются сомнения: «А любит ли? ». Потом разочарования: «Точно не любит». Наконец, агрессия и кручина беспрестанная: «Чтоб ты... Ирод окаянный» (или «Иродиада — такая-сякая, немазаная»).

Традиция — дело другое. Пришло время, возраст, то да се, пора во Дворец бракосочетания. Человеком, разумеется, руководят всяческие представления о том, что такое брак, как и кто должен в этом браке себя вести, ну и так далее. Но хоть брак вещь и распространенная, представления у людей о нем разные. Впрочем, в одном пункте сходятся все: каждый считает, что брак — это то, где я (т. е. тот, кто это думает) должен чувствовать себя комфортно. С учетом же разницы по прочим позициям этот пункт напрягает всю систему, и мыльный пузырь лопается, превращаясь в мыльную же оперу.

После того как скрытые прежде ошибки и противоречия набухли и проклюнулись, начинается самая настоящая драма. Драма эта зиждется на взаимных претензиях супругов, которые, впрочем, никто так и не решается сформулировать, полагая, видимо, что все это как-то само собой рассосется. Надежды эти не только несбыточны, но еще и крайне пагубны, потому что всякий надеющийся ждет, а спираль взаимного противостояния тем временем закручивается все сильнее.

Жена полагает, что ее муж должен четко знать, что ему нужно делать, чтобы она была такой, какой он хочет ее видеть. Муж же, со своей стороны, уверен совсем в другом. Ему кажется, что он бы и был «как надо» (а может даже, такой и есть), но нужно для этого, чтобы жена его соответствующим образом, т. е. «правильно» (как ему кажется) все понимала и делала. Короче говоря, все это напоминает переговоры России с Японией по поводу Курильских островов: мы знаем, чего вы молчите, так вот знайте же, что мы молчим, потому что думаем по-другому.

Жена к тебе вроде цепью на всю жизнь прикована... И оба вы с ней на манер каторжников. И старайся идти с ней стройно в ногу... а не сумеешь — цепь почуешь. — Максим Горький

Временами стороны прорывает, такие моменты в народе именуют скандалами. Причем, и этот факт весьма примечателен, разворачиваются такие словесные (и не только) баталии совершенно в иной плоскости. Жена не говорит мужу: «Мне недостает твоего внимания и заботы»... — а бросает примерно следующее: «Ты только о себе думаешь! ». Тот огрызается, поскольку он в этот момент только о ней, «ненаглядной», и думает, так что в ответ летит сакраментальное: «А ты на себя-то посмотри! ». Впрочем, тут и не придерешься...

После того как все друг на друга прыснули яду, напряжение временно стихает, а чувство одиночества становится нестерпимым — хоть в петлю. Вот, что называется, и поговорили... Чем начали, а чем закончили...

Из брака в брак переходя.

Впрочем, на «семьянинах» беды, связанные с браком и брачными отношениями, к сожалению, не заканчиваются. Кто-то благодаря силе соответствующих привычек пожизненно сохраняет себя в браке, доводя все связанное с ним до абсурда, до смешного в извечном трагизме «маленького человека» (базовой идеи нашей национальной литературы, кстати говоря! ).

Другие же относятся к браку по-философски, следуя растиражированным принципам: «если у вас нету тети», а также «если б я был султан». Фольклор старается и подтрунивает над сей проблемой недаром. Действительно, отсутствие должной «усидчивости» в браке — такой же признак невротического поведения, что и пожизненное сидение в нем сиднем. В конечном счете, важно не что, важно как; мы же, по заведенной традиции, делаем это невротично.

Брак и развод — вещи нераздельные, ходят об руку или, в случае уж очень невротичного поведения, как цепные кольца, перемежая друг друга. Сойтись, нарожать детей, разойтись, потом сойтись где-то в другом месте, там нарожать, потом, понятно, разойтись, снова сойтись — да, психическим здоровьем не пахнет, даже если нашатырем сдобрить. Куда идут? Что хотят найти? Почему остановиться не могут? Какой околесицей объясняют в сотый раз совершаемую ошибку? Ответа нет и не предвидится, потому что это такой стиль жизни — сплошная «Санта-Барбара».

Что такое двадцать лет совместной жизни, да и хотя бы десять? Это иллюзия, что оба супруга знают друг о друге все. Дудки, им еще многое предстоит узнать! Но поскольку иллюзия существует, взаимный интерес, разумеется, пропадает, мужик киснет, баба сохнет. Рутина и быт заедают, проблемы на двоих, а радости — врозь. Жизнь превращается в «совместное проживание»: и скучно, и грустно, и некому руку подать.

Жениться на женщине, которую вы любите и которая любит вас, — все равно что держать с ней пари относительно того, кто кого разлюбит первый. — Альфред Камю

Конфликты возникают с завидной регулярностью, причем не те, что по молодости, — от всего сердца, яркие, сочные, — нет. Теперь ссора — это просто способ пообщаться, сообщить о своем существовании или же вспомнить о нем, по крайней мере, на «подвижки» уже никто давно не рассчитывает. Ссора превращается в ритуал, причем участники действа не утруждают себя даже видоизменять реплики. И этот стон, как известно, у них песнью зовется.

Женщина смирилась: «Да, он такой! А что, бывают лучше? Теперь поздно что-то менять». «А что мне жена? — говорит муж и сам себе отвечает: — Она мать моих детей, все! » Убедительно, но тошно, причем обоим. О детях я вообще молчу. Тут-то возникает искушение наступить на горло собственной песне: подумаем о разводе...

Женщина выходит замуж «раз и навсегда», она может думать и по-другому, но это так. Для мужчины же брак, по самой биологической его сути, — это просто очередной жизненный этап, иногда очень желанный, иногда закономерный, иногда необходимый. Иными словами, речь идет о двух разных браках: мужском и женском. Поэтому мужчина подумывает о разводе, женщина о нем только говорит.

С мужчинами у нас напряженка: умирают рано, тех, что горят желанием вступить в брак, — днем с огнем не сыщешь, а «достойные» и вовсе существуют лишь долю секунды, пока пребывают во Дворце бракосочетания. Короче говоря, у женщин есть повод призадуматься. Но, как известно, что имеем — не храним, потерявши — плачем. Впрочем, даже не о нем, единственном, а о том, что «раз и навсегда» оказалось только «раз» — и все.

Мужчины, как известно, существа теплолюбивые, а потому, если здесь похолодало, они ищут, где бы согреться. Учитывая недостачу мужского населения, желающих обогреть предостаточно. Вот птичка крылышки расправляет и летит. Но за весной и летом всегда следует осень и зима, впрочем, подобная диалектика природы, как показывает практика, мужчинам непонятна.

Когда мужчина не может объяснить действия женщины, первое, о чем он думает, — о состоянии ее матки. — Клэр Буд Луис

Однажды наступает этот роковой момент, когда «верхи не могут, а низы не хотят», и возникает потребность в лебединой песне. Мужчина вдруг понимает: «Жизнь заканчивается, а настоящего чувства я так и не испытал! ». Подобное озарение продиктовано множеством факторов: дети подросли, возраст подпирает, отношения с женой превратились в хроническую конфронтацию, а где-то, кажется, есть та единственная, с которой можно испытать что-то, чего никогда не испытывал.

Последнее умозаключение, бог весть как созревающее в мужских умах, служит мощнейшим детонатором. После взрыва время полета длится, как правило, недолго. Мужчина уходит из одной семьи, но, оказываясь в другой, достаточно скоро начинает понимать, что опять в семье. Шило на мыло, круг замкнулся. Причем дети здесь чужие, а свои не выказывают признаков понимания и поддержки. С недвижимостью проблемы, денег не хватает вдвое больше обычного, поведение друзей двусмысленно. Прежняя жена плачет или, того хуже, смиренно ждет возвращения (чем усугубляет тягостное чувство вины). Впрочем, некоторые из жен начинают активные боевые действия, но, как бы там ни было, все не слава богу!

У «виновника торжества» за медовым месяцем следуют душевные терзания, которые оказываются настоящей бочкой дегтя. Что делать?! В одну реку дважды не войти, а второй заход вряд ли будет лучше первого. В новой же реке обнаруживаются мели, которые никак не ожидались. Идти куда-то в третье место — значит обречь себя на неизвестность и все потерять. Картина Васнецова «Витязь на распутье», но... из песни слов не выкинешь.

Свобода развода означает не «распад» семейных связей, а, напротив, укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивилизованном обществе демократических отношениях. — В. И. Ленин (Ульянов)

Теперь о другой картине того же Васнецова «Аленушка», т. е. жена, оставленная мужем оплакивать свои женские представления о браке. Женщины, вообще-то говоря, существа чувственные, теперь же переживай — не хочу. Обида — это первое и последнее чувство в сложившейся ситуации. Первое: «Как он мог? », второе: «Я что, хуже этой?! ». Посередке: раздражение, гнев, разочарование, слезы, тоска, беспокойство, страх за будущее, чувство собственной неполноценности, ощущение несостоятельности и т. д. Откуда только берутся!

При этом женщина не может представить, как ей жить дальше, что ей следует предпринять, как правильно себя вести, на что рассчитывать, и многое, многое другое. К сожалению, так складывается, что наша дорогая женщина совершенно себя не ценит, не верит в собственные силы и не понимает, что она — человек, имеет такое же право строить свою личную жизнь и принимать решения, за которые, впрочем, сама же, как и мужчина, должна нести ответственность.

Отчего же мужья изменяют женам?

Статистический факт: мужья изменяют женам (по крайней мере, 80% мужей в этом злодеянии социологам признались). Если рассматривать этот вопрос с биологической точки зрения, то непонятно, почему только 80, а не все 100. Если рассматривать его с точки зрения морали, то непонятно, почему вообще кто-то изменяет. Короче говоря, вопрос требует ответа, а отвечают за все, как всегда, братья наши меньшие и мать их, природа.

В природе так устроено, что женское отвечает за стабильность жизни, а мужское — за ее изменчивость. Надо сказать, что эта закономерность прослеживается на всех уровнях биологической и психической организации.

Если в стаде на сто самок — один самец, то приплод будет максимальным, но все малыши окажутся практически на одно лицо, будет стабильность, но не будет изменчивости, что для выживания вида опасно.

Некоторые образцом непостоянства выставляют мужчину, другие — женщину; но всякий умный и наблюдательный петербуржец никогда не согласится ни с теми, ни с другими; ибо всего переменчивее петербургская атмосфера. — Козьма Прутков

Если же в стаде одни самцы, а самок — раз, два и обчелся, то ситуация меняется с точностью до наоборот. Потомство получит лучший генетический материал, однако его, этого потомства, будет мало, а потому шансы на выживание у этого вида опять-таки снизятся. Вот почему существует стойкое равновесие между количеством мужчин и женщин в отдельно взятом виде.

Движимые своей природной изменчивостью, мужчины и изменяют: ищут местечко, где бы приспособить свой генетический материал. Глазеют по сторонам и тестируют женскую почву на предмет готовности к заветному спариванию. Разумеется, глубинный смысл этого рефлекса мужчинами не осознается, но природе же все равно — осознанно или неосознанно: повезет — будут дети, не дай бог.

Итак, мужчины вынуждаемы природой совершать то, что нашим социальным общежитием не предусмотрено категорически — изменять или, точнее, образовывать временные союзы с разными женщинами. Иными словами, мужчины — существа полигамные, и с этим ничего не поделаешь, они будут постоянно «смотреть на сторону». Вот муж загляделся на какую-то «девушку в красном». Есть повод закатить ему скандал. Но что из этого получится? Бьюсь об заклад, он решит, что та — это мечта и лучшее существо на планете, а эта — его жена — стерва, каких мало! Своими же руками и...

Те, кто хранит супружескую верность, знают лишь банальную сторону любви; те же, кто ее нарушает, познает ее драматическую сторону. — Оскар Уайльд

Кто-то скажет: «Одно дело — флирт, другое — серьезные чувства! ». Дорогие мои, любимые, отличие между этими двумя феноменами кроется только в интенсивности сексуального влечения, активности половой доминанты. В первом случае сексуальное влечение невелико, а потому надолго его не хватит и существенных изменений мужского сознания за ним не последует. Во втором же случае сексуальное влечение, напротив, весьма и весьма интенсивно, а потому и эпопея затянется, и в сознании виновника торжества возникнет любовный бред с галлюцинациями. Вытекающие отсюда последствия, должно быть, понятны...

Как муж относится к жене? Она то, что у него уже есть, а то, что уже есть, — неинтересно. Оно уже его, что с ним особенно заниматься? Потенциальная любовница — дело другое, она то, чего у этого мужчины еще нет, нечто таинственное и завораживающее. И здесь вопрос отнюдь не в объективном сопоставлении! Жена может быть и на сто порядков лучше любовницы, но проигрывает в другом — она уже имеется в наличии.

Женщины устроили из себя такое орудие воздействия на чувственность, что мужчина не может спокойно общаться с женщиной. Как только подошел к ней, так и попал под ее дурман и ошалел. — Л. Н. Толстой

И вот женатый мужчина влюбляется, но не в жену. Скажу сразу, что это случай клинический, причем неизлечимый (до поры до времени, по крайней мере). Жена будет переживать, это обязательно. Но выводы, которые она делает в этом своем болезненном состоянии, конечно, далеки от истины. Она начинает думать про себя всякие гадости: что она «хуже той», что она «битая карта», что будущего у нее нет. Полная ерунда! Просто муж приболел на голову, себя не помнит, а других и подавно. Он находится в том состоянии, которое на зоологическом языке называется гоном, а на физиологическом — возбужденной сексуальной доминантой. А вся его лирика, цветы и страдания — это только легенда, как у разведчиков; впрочем, он, будучи временно сумасшедшим, сам в эту легенду и верит. Болезнь, понимаете ли, невроз обострился.

Жены — пушки заряжены — куда вы?!

Но не все коту масленица, может и муж получить гранату! Есть измены мужские, но есть и женские, иными словами, измены достопочтенных жен. Адюльтер — это попытка замужней женщины найти счастье «на стороне». Впрочем, всегда, когда затрагивается тема адюльтера, встает вопрос: а не имеем ли мы дела с досадной случайностью? Насколько вообще супружеская измена естественна для женщины, насколько она ей необходима? Эти вопросы отнюдь не бессмысленны, особенно в рамках рассматриваемой нами темы — невротические стили жизни.

Начнем издалека и определимся поначалу с тем, как обстоят дела с «изменами» у наших ближайших «родственников» — приматов. Здесь, можно сказать, измены отсутствует, поскольку все сексуальные партнерши — официальные супружницы. Приматы — существа полигамные, по крайней мере, мужчины-приматы, а потому для них супружеская измена — вещь весьма виртуальная.

Среди человекообразных обезьян одни (например гориллы) — животные стайные, другие (например орангутаны) — территориальные. Однако моногамных среди них нет. Стайные образуют группу, где самец-лидер (вожак), с одной стороны, эксклюзивно покрывает весь свой гарем, с другой — отражает напор прочих желающих поучаствовать в этом процессе. Самцы территориальных обезьян не образуют группы или стаи, но отвоевывают себе жизненное пространство в несколько «га», и всякая забредшая на территорию этого самца самка рассматривается им как его «частная собственность». Сурова Мать-Природа!

Можно ли говорить в этом случае об адюльтере? Решение вступать или не вступать в сексуальные отношения самка приматов не принимает, за нее решает самец. Однако есть один примечательный феномен: «думами тяжкими о детях своих».

Надеюсь, вы не притворяетесь безнравственной женщиной, будучи на самом деле женщиной добродетельной? Это было бы непростительным лицемерием. — Оскар Уайльд

Конечно, вожак, он же и ненаглядный супруг, — существо обожествленное в незрелом сознании самки: он ведущий, она — ведомая. Самец защищает, обустраивает пространство и т. д. Такое бы современным мужчинам! Однако супруг — супругом, а главное — дети. Нужно побеспокоиться об их будущем. Будущее же их зависит от благоволения вожака, а вожаки имеют свойство свой пост оставлять, уходить, что называется, на покой, происходит, так сказать, ротация кадров.

Представим себе ситуацию: произошла такая «ротация», вожак поменялся, другой самец теперь верховодит над раболепным гаремом. Как он будет относиться к детям прежнего властителя? Разумеется, без особого энтузиазма! Поэтому-то самки приматов и страхуются. Улучив минуту, когда вожак зазевался, самка тихонько отходит подальше, в укромное местечко, где и встречается на адюльтерном ложе с претендентом на руководящий пост. Тот, особым умом не отличаясь, сменяя-таки своего предшественника на должности вожака и одновременно супруга всех вольнопасущихся самок, рассматривает детенышей этой своей прежней любовницы, а ныне — жены, как своих собственных, и относится к ним соответственно.

Иными словами, адюльтер у человекообразных обезьян открывает дорогу к должности «любимой жены» со всеми вытекающими отсюда последствиями: ее дети будут обласканы. По всей видимости, именно эта бессознательная тенденция и движет женщинами, которые, даже находясь в браке, инстинктивно ищут «другого» мужчину. Впрочем, такие бессознательные думы о детях в нашем «сознательном обществе», как правило, оборачиваются для последних не лучшим образом. Благими намерениями, как известно...

Но посмотрим через некоторое время на того лихого «вожака», теперь это чудо в рейтузах с отвисшими коленками и в тапочках. Впрочем, дело, конечно, не во внешнем виде, а в виде внутреннем. Мужчина ты или не мужчина? — вот какой вопрос возникает у женщины, глядящей из кухни на то, что лежит на диване перед телевизором.

Женщина всегда непременно сексуальна. Она вся уходит в область половой жизни; в сфере полового акта и размножения, и в отношениях к мужу и ребенку она — вся, тогда как мужчина далеко не только сексуален. В этом заключается действительно то различие, которое хотят найти в различной интенсивности полового влечения. — Отто Вейнингер

Где былая страсть, пережитое некогда увлечение-восхищение, где прежняя сладость ее девичьей обороны, его молодецкой силы? Канули в Лету милые сердцу душевные трепетания, поскольку даже они — это лишь только игра ее бурного воображения. Да, в тех женщинах, которые всегда Женщины, никогда не угаснет это невротическое, по сути своей, желание — принадлежать всецело страстному мавру, который крепок, как дамасская сталь, и нежен, как узбекский хлопок.

Можно влюбиться и в такого: непонятного, загадочного, холодного, которому все безразлично, которому море по колено, который, кажется, и не хочет от нее ничего, и бросит при первой возможности. Но она-то в этой жестокости и черствости его сердца ощущает страсть, ощущает его величественное одиночество, и кажется ей, что если и нужно что, так это осчастливить его своей любовью, отогреть его ледяное сердце и насладиться истинным счастьем — заслуженным, желанным, еще не изведанным... И неведомо бедной женщине, что все это лишь ее мечты, ее иллюзии. Да, то, что творит иногда с женщиной ее сексуальная доминанта, мужчинам и в самых изощренных снах не снилось!

Женщины! Что в них? Красота их исчезает, как сон, как вчерашний день. Верность их... Да в том-то и дело! Они или легкомысленны (что меня перестало интересовать), или верны. Одна из них еще могла бы, пожалуй, увлечь, заинтересовать меня... как редкость, но не больше, — ведь окажись она верной в истинном смысле слова, я стал бы жертвой собственного эксперимента: мне пришлось бы тоже посвятить ей всю свою жизнь, а не выдержи она — опять старая история! — Серен Кьеркегор

Итак, мы галопом осветили уже целых" два бессознательных, доставшихся женщине от далеких предков варианта поведения, приводящих или могущих привести ее к адюльтеру или даже к хронически адюльтерному способу существования, т. е. неврозу как стилю жизни. С одной стороны, это рефлекторное почти потакание мужской активности. Его настоятельная, захлестывающая, увлекающая, манящая другой жизнью, другим к ней отношением активность способна вскружить женщине голову, а там и до адюльтера недалеко. С другой стороны, это бессознательный поиск женщиной лучшего отца для своего ребенка, причем этот ребенок далеко не обязательно реально присутствует, но ведь потенциально каждая женщина — мать, вот и ищет. Чего найдет, о том лучше не думать.

Но есть и третья стратегия — это уже чисто человеческое изобретение: месть. Женщина испытывает это чувство не только к тому мужчине, который ей изменяет, она мстит и тому, который не ощущается (подсознательно, по большей части) ею как мужчина. Тому, который не заполняет ее, не дает ей чувства надежности, защищенности. Тому, который стал ей соседом, с которым она не может ощущать себя женщиной. Конечно, она будет искать «Мужчину», ведь она «Женщина». Впрочем, толку от этого не будет, месть — чувство подслеповатое и определенно бессмысленное. Будет разочарование, будет и возвращение в покинутую супружескую постель, и на душе будет гадко.

Многим мужчинам удается улучшить свою жизнь изменами. Они изменят законной супруге, успокоятся, стабилизируют свой невроз и даже с большим подчас рвением продолжат радеть за семейный очаг. Но у женщин такая тактика, как правило, не проходит. Или же измена становится стилем жизни, что, впрочем, радует скорее женское самолюбие, нежели действительно радует. Или же адюльтер оказывается поводом для душевных переживаний, самообвинений, тоски и прочих психологических неприятностей. И это при том, что измена, дай бог, пройдет благополучно и без неприятных последствий! А если нет?.

Глава 7. Секс и сексуально озабоченные.

Кажется, что тема сексуальных отношений нами уже обсуждена, потому что многие думают, что секс и брак — это одно и то же. Впрочем, так думают не все, некоторые полагают, что это совсем не совместимые друг с другом вещи, вот о них и пойдет речь. О тех, кто страдает эдакой сексуальной манией! На первый взгляд кажется, что это самая безобидная и милая изо всех возможных маний — и себе, и другим приятно.

Когда люди впадают в одну крайность, они отвергают секс с пуританским ужасом и отвращением, а когда впадают в другую, — «освобождают» до вседозволенности и промискуитета. В обоих случаях сексуальные желания трактуют как «животные» — одни, чтобы приручить их, другие — чтобы позволить им проявиться во всем первобытном естестве. — Р. Хиггинс

Однако это только на первый взгляд. Если же приглядеться хорошенько, то станет понятно, что за этой, как и за любой другой манией, стоят: хроническая неудовлетворенность, способ справиться с тревогой, болезненные по сути своей привычки, невротические отношения между сознанием и подсознанием, а также многие другие, мягко говоря, немилые патологические механизмы.

Прежде чем перейти к рассмотрению этого невротического стиля поведения, который в буквальном смысле паразитирует на половой функции человека, мы должны уяснить, хотя бы и вкратце, особенность человеческой сексуальности[8]. Она, как оказывается, бесконечно далека от природной, что, по большому счету, и сыграло с нами злую шутку.