Ким Харрисон 4 страница

— Ну здесь-то я здесь.

— Живая, — Джош фыркнул.

Я дотронулась до амулета и сказала:

— Не совсем. — Джош притормозил вслед за серым «корветом» и, усмехнувшись, обернулся ко мне, тогда я поправилась: — Вернее, совсем не живая.

С колокольчика раздался звенящий голосок:

Одна девочка в кедах упертая

Всех подряд уверяла, что мертвая.

Ей никто не поверил.

Доктор быстро проверил —

Сто лекарств пьет девчонка упертая.

Я пнула ногой — вовсе не в кеде — по колокольчику, и шум вывел Джоша из задумчивости.

— Знаешь что, — сказал он, «корвет», а за ним и наша машина двинулись с места, — забудь, что я тут болтал. Мне все в школе говорили, что ты чокнутая. А я отвечал, что тебе просто не с кем поговорить. Но, черт возьми, ты и правда ненормальная, если в это веришь. А если просто хочешь всякими россказнями про мертвецов привлечь внимание, то мне тебя жаль.

Я понимала, почему он не хочет поверить, но это по-прежнему выводило меня из себя.

— Ладно, давай расскажу, что из твоего же сна ты забыл, — язвительно предложила я и оставила колокольчик в покое. Если Рон не хотел, чтобы хранительница узнала о камне Кайроса, нечего было ее со мной оставлять. — Кайрос смуглый и такой сексапильный, что даже солистка девчачьей группы с катушек бы съехала. Он поцеловал меня. И ты это помнишь. Я тебя видела.

— Ты целовалась с Кайросом? — и без того тоненький голосок моей хранительницы стал еще выше от удивления. — И знать не хочу, что ты тогда сделала, чтобы заполучить его амулет. О господи!

Это было оскорбительно, и Джош, перед тем как посмотреть на дорогу, заметил, какой уничтожающий взгляд я бросила на колокольчик.

— Кайрос придержал дверь, и я села в его кабриолет, — продолжала я. — Вы с Барнабасом вышли следом. Помнишь Барнабаса? Высокий парень с недовольным лицом? В общем, верх у машины был откинут. — «Чтобы уж наверняка убить тебя, милая», подумала я.

Ангел весело захихикал:

— Барнабас провалил задание? Так вот почему он в последнее время не работал? Ох, святые шишки серафимов! Чем дальше, тем лучше!

Джош внимательно слушал, и, приободренная, я продолжила:

— Машина съезжает с правой обочины. — При этом воспоминании на душе у меня стало тоскливо. — Переворачивается дважды. При первом же ударе ветровое стекло разлетается вдребезги. Я пристегнулась, вот меня и не выкинуло наружу. Ремень спас мне жизнь. — Я взглянула на тот, которым была пристегнута теперь. Старые привычки... — Потом машина останавливается, Кайрос оказывается возле моей двери, на нем ни царапины, — прошептала я, — и его мерзкий меч проходит сразу сквозь меня и металл машины. Крови нет. Вообще ни следа.

Хранительница уселась мне на колено, сострадание и тепло солнечным лучом согрели меня. Я улыбнулась ей, потом подняла глаза и отвела от них волосы.

— Ты выскочил из машины. И пока бежал вниз по склону, позвал меня дважды. — Я вздрогнула, вспомнив его голос, наполненный страхом. — Прости, Джош. Ты не виноват.

— Хватит! — Он, тяжело дыша, вцепился в руль.

— Он тебе не верит, — язвительно заметила хранительница.

— Ты бы предпочел и дальше думать, что это сон? — возразила я.

Джош повернул к стоянке у велосипедного магазина и припарковался.

— Ты не мертвая.

Я пожала плечами, отстегиваясь.

— В морге им тоже так показалось.

Джош протянул руку и ткнул меня пальцем. Я ойкнула, отпрянула и прикрылась рукой. Ангел хихикал.

— Никакая ты не мертвая, — усмехнулся Джош. — Больше не смешно. Перестань.

Сердце забилось, и я попыталась его утихомирить.

— Вот амулет. Это он создает иллюзию моего тела.

«А память добавляет все остальное», угрюмо подумала я.

— Что за амулет? — спросил Джош, и я выудила из-под майки камень, чтобы он его рассмотрел. Глаза Джоша удивленно расширились, и я отдернула руку — не хотелось, чтобы он касался амулета.

— Я стащила его у Кайроса, когда тот пришел в морг за моей душой. — Я отпустила камень, и он снова повис у меня на шее. — Пока он у меня, я, можно сказать, в безопасности. А ты... нет.

— Ох-х-х, — пробормотала хранительница. — Мэдисон, ты здорово попала. Я рада, что ты уже мертвая. А то я вряд ли сумела бы сохранить тебе жизнь.

Мне от этого стало гораздо лучше, и я взглянула на небо, высматривая черные крылья. Вдалеке виднелось облако, чуть темнее остальных. Вороны?

— Господи, да ты ненормальная! — Джош выключил мотор и уже выбирался из машины, скрипнула старая дверца.

— Ты мне не веришь? — ошеломленно спросила я. — После всего, что я тебе сказала? — Рон здорово разозлится, если узнает, что я без толку порушила подставные воспоминания Джоша. И вдобавок разболтала ангелу-хранителю про амулет. А чего он ожидал? Я, черт возьми, мертвая. И, думаю, хранительница это рано или поздно выяснила бы, первой она там сферы или нет.

Джош улыбался, как будто я отлично пошутила.

— Я тебе помогу велосипед дотащить, Чокнутая Мэдисон. Доберешься отсюда домой?

Он вышел, а я сидела и смотрела на его пустое сиденье. Ненавижу это прозвище. Ненавижу всей душой. Первый раз меня послали к директору за то, что я сбила с ног девочку, которая меня так обзывала. Мне было шесть, и чуть ли не все младшие классы я старалась загладить этот проступок.

Я на мгновение прикрыла глаза, чтобы прийти в себя, и вылезла из машины.

— Джош! — крикнула я ему в спину. — Я не выдумываю. Ты же знаешь, что так все и есть! Ты там был!

— Это был сон, — отозвался он, открывая багажник.

Я в отчаянии уперла кулак в бок. Он не хочет верить — ведь выходит, что это его вина, он должен был настоять на своем и отвезти меня домой.

— Сон, который повторяется снова и снова и о котором я все знаю? — подначила я и отступила на шаг, когда велосипед зацепился за крышу багажника.

— Ну конечно, — пробормотал Джош, приподнимая велосипед. — Как сказала бы моя мама, это значит, ты — мой психологический пунктик. Я от него избавлюсь.

— Ты погибнешь! — воскликнула я и тут же понизила голос, ведь меньше чем в десяти шагах от нас проезжали машины. — Жнецам не найти меня, но они найдут тебя!

— Это такие ребята с косами, да? — усмехнулся он, выкатил велосипед между нами, и я его подхватила.

— Джош, ты был там в ту ночь. Кайрос тебя видел. Он ищет меня, и найдет — через тебя. Ты сейчас в безопасности только потому, что я с тобой рядом.

Он улыбнулся, щурясь на солнце:

— Профессиональная волшебница, да?

— Прекрати надо мной смеяться! — Я представила себе, что начнется, когда мы снова пойдем в школу. Он со своими дружками вволю похохочет над всем этим. Если останется жив. — Тебя не я защищаю, а амулет!

Про ангела-хранителя я ему не скажу. Пока. А то живот надорвет со смеху.

Джош бросил взгляд на камень у меня на шее, и веселье его чуть поутихло.

Черная тень промелькнула над стоянкой и словно уколола меня страхом. Я подняла глаза. Черное крыло пролетело мимо, но еще три штуки кружили по другую сторону улицы. Ничего хорошего. Через десять секунд Джош будет далеко от меня, и они его почуют.

— Просто останься со мной, пока не вернется Барнабас, ладно?

— Барнабас? — спросил он и закрыл багажник. — Парень с бала?

— Да.

Крылья, амулет, не упустить его. Джош задумчиво взял мой велосипед за руль и подтолкнул к магазину.

— Смотри, — сказала я. Мне показалось, он начинает верить. — Видишь вон те штуки? Я указала на влажно-черные листы, что неуклюже уселись на крыше почты, но Джош снова ухмыльнулся:

— Вороны, да, Мэдисон?

Я положила руку на велосипед, чтобы Джош не затащил его в магазин.

— Они только на вид как вороны, и если ты вообще их видишь, значит, и в самом деле отмечен. — Сьюзан тоже видела их тогда, с лодки. — Их называют черными крыльями. Жнецы прибегают к их помощи, чтобы окончательно уничтожить свою жертву. Окажешься слишком далеко от меня — смерть постучится в твою дверь.

А где мой ангел-хранитель? Я только сейчас заметила, что она исчезла.

— Жнецы, — посмеиваясь, сказал Джош, и я рывком остановила велосипед, когда он снова толкнул его вперед.

— Кайрос знает резонанс твоей ауры. Он может тебя найти. Послушай!

Я не позволяла ему двигать велосипед дальше, и он внезапно сунул руль мне в руки:

— Ты чокнутая, Мэдисон!

— Джош, я серьезно!

Он даже не обернулся, открыл дверцу машины и бросил через плечо:

— У тебя и правда не все в порядке с головой. Не разговаривай со мной больше, ладно?

Я только выдохнула в бессильном разочаровании, когда он врубил музыку и сдал назад. Над спинкой сиденья виднелась его красная шея. Он мгновение поколебался у въезда, а потом мотор взревел, и Джошева развалюха, взвизгнув шинами, рванула на дорогу, чтобы потоком других машин ее не затерло здесь, со мной.

— Идиот! — крикнула я и тут же застыла. Будто львы, почуявшие кровь, все черные крылья в одно мгновение снялись с места и повернули за ним. — Ох-х-х, черт! — прошептала я, отыскав глазами машину Джоша. Она остановилась на светофоре уже в полквартале от меня. — Джош! — Завопила я, но он не услышал меня.

Загорелся зеленый, Джош с явной злостью вжал педаль газа и понесся вперед. Я прикрыла рот ладонью, когда на дороге из ниоткуда возник знакомый черный кабриолет. Кайрос! Кто ж еще? И он ехал прямо за Джошем.

Я вздрогнула от громкого удара, — на верхушке столба мелькнула вспышка электрического света. Провод оторвался от столба, и светофор медленно, величаво полетел вниз. Джош оказался как раз под ним.

— Джош! — крикнула я, но разве он мог меня услышать!

Но он все же заметил вспышку, ударил по тормозам, шины заскрежетали на резком повороте. Джош заскочил на тротуар, боком въехал на парковку перед магазином мороженого и остановился в облаке пыли. Позади него черный кабриолет въехал в падающий светофор — живописный взрыв, электрические искры, ошметки металла и пластика. Именно на том месте, где должен был оказаться Джош.

Я бросила велосипед и побежала. Высокая фигура в строгом черном костюме выбралась из кабриолета, роскошные вьющиеся волосы блестели на солнце. Я вспомнила смуглую кожу и ее запах — так пахнет вода мертвых морей. И серо-голубые глаза, которые казались такими равнодушными, но при этом словно видели меня насквозь. Кайрос. Остановившиеся машины перегородили мне дорогу. Люди выходили наружу.

Стукнула дверца Джошевой машины, и мое сердце бешено застучало.

— Эй, парень! Ты в порядке? — закричал Джош, шагая к Кайросу.

— Джош, — прошептала я, боясь говорить громче, чтобы Кайрос меня не заметил. Он ли заставил светофор упасть, чтобы убить Джоша, или это была случайность?

Я пригнулась — черное крыло пролетело прямо над головой — и шумно втянула воздух. Джош приостановился посередине дороги прямо перед Кайросом. Он побледнел и поднял глаза, словно увидел кружащие над ним чернью склизкие полотнища. Между нами были люди, я не могла добраться до него и поэтому крикнула:

— Не позволяй ему коснуться тебя! Но было уже поздно.

Мои ноги стали ватными, когда Кайрос протянул тонкую руку, схватил Джоша повыше локтя и легко притянул его поближе. Казалось, я вновь переживаю свою смерть. Меча не было видно, но его легко спрятать, особенно когда жнец и жертва так близко.

А потом Джош рванулся прочь. Он сбросил руку Кайроса и, спотыкаясь, попятился, все отдаляясь и отдаляясь от него. Пригнулся, когда черная тень, которую видели лишь трое из нас, нырнула над ним.

Я обежала черный кабриолет с другой стороны и схватила Джоша за руку.

— Эй! — крикнул он, вырываясь, но тут узнал меня. Очки его сидели криво, в голубых глазах застыл страх — страх от того, что он наконец поверил мне и оттого, что смерть стояла на перекрестке и смотрела на нас.

От ужаса я словно одеревенела. Между нами и Кайросом оказались люди, они спрашивали, все ли с ним в порядке. Кто-то толкнул меня, я очнулась и потащила Джоша прочь, не сводя глаз с Кайроса. Он жаждал моей смерти еще до того, как я украла его амулет. Почему?

— Давай же, — я дернула Джоша в гущу толпы. — Быстрее к машине!

И тут же вздрогнула от неожиданности, когда совсем рядом раздалось хихиканье ангела-хранителя:

Жил-был мальчик, до крайности милый,

распевал шар света,

Только к мессе совсем не ходил он.

Раз чуть в ад не попал,

Но Сет-Кайрос удрал.

Кто же спас тебя, мальчик мой милый?

— К машине! — крикнула я, толкая Джоша, который по-прежнему пялился на Кайроса. Вряд ли черные крылья нас почуют, ведь мой ангел-хранитель вернулся. Вероятно, это она подстроила, чтобы светофор упал, Джош свернул с дороги, а Кайрос разбил машину, привлек тем самым внимание и не сумел так запросто убить свою жертву.

— Это он. — Джош, в лице ни кровинки, поправил очки. — Он спрашивал о тебе.

Мы добрались до машины. В ней по-прежнему ревела музыка, что только усиливало общую неразбериху.

— Удивил так удивил, — пробормотала я.

Издалека раздался вой сирен, и я с благодарностью взглянула на ангела-хранителя. Она умудрилась остановить Кайроса, да так, что Джош оказался простым свидетелем. На его машине ни царапины, поэтому ошиваться здесь нам совершенно незачем. А вот Кайроса так просто не отпустят, и у нас будет больше времени на побег. Она молодец. Ну просто умница!

Жаркое солнце заливало парковку перед магазином мороженого. Я рванула дверцу Джошевой машины. Мой боевой настрой а-ля «нам не страшен темный жнец» уже как ветром сдуло, я плюхнулась на сиденье и втащила Джоша. В довершение всего этого бедлама моя хранительница принялась напевать что-то своим звенящим голоском.

— Машине положено ехать, так? — подсказала я, и Джош глубоко вздохнул. Трясущимися руками включил передачу. Аккуратно дал задний ход и, оказавшись снова на дороге, прибавил скорость. С каждой секундой мы были все дальше от Кайроса — и Джош, и я.

Джош, к великому разочарованию ангела-хранителя, выключил музыку. По-моему, он чаще оглядывался, чем смотрел вперед. Так напуган, что даже пристегнулся.

— Ты в порядке? — спросила я и наклонилась взглянуть на спидометр. Не приходилось видеть, чтобы человек так бледнел. Может, стоило сесть за руль самой?

— Это был он, — Джош облизнул губы. — Он назвал тебя по имени.

У меня засаднило в груди, и я вздохнула поглубже, готовясь объяснять:

— По крайней мере, он тебя не убил. Эй, а помедленнее нельзя? Мы не одни тут едем.

— Он может погнаться за нами.

Я положила руку ему на плечо — хотела успокоить, но Джош от неожиданности подскочил.

— Он не сумеет выследить тебя по ауре из-за моего амулета. Пока ты рядом со мной — ты в безопасности.

С колокольчика раздался звон:

— Это из-за ангела, а не из-за амулета, детка.

— Знаю, — отозвалась я, — но в это он не поверит.

Черт! Я с досадой сжала губы. Джош чуть притормозил, когда мимо нас в сторону аварии проехала полицейская машина. Он сдал к тротуару, повернулся ко мне и спросил:

— С кем ты разговариваешь? Только, пожалуйста, пожалуйста, не говори, что с мертвецами.

Сердце защемило. Иногда я бываю круглой дурой.

— Ну... это... мой ангел-хранитель, — с сомнением в голосе сказала я. — Она... на твоем колокольчике.

— Ангел-хранитель?

Я улыбнулась, улыбка искренней не получилась.

— Она из Группы работников экстренной службы защиты, один-семьдесят шесть. Или ГРЭйС один-семьдесят шесть, для краткости.

Не могу я так ее называть. Просто Грейс еще куда ни шло.

Джош хотел было что-то сказать, но Грейс динькнула колокольчиком. Джош, еще сильнее побледнев, уставился на него.

— Мэдисон... — тихо-тихо проговорил он.

— А?

— Ты мертвая?

— Угу, — кивнула я.

Он сглотнул, сжимая руками руль, и сквозь голубую полоску на верхнем крае стекла посмотрел в небо.

— И это не вороны?

Я прищурилась и заметила, что на горизонте снова кружат черные крылья.

— Нет.

Джош стукнулся лбом о руль. Бам!

— Но с тобой все хорошо? — спросил он у своих коленок.

— Благодаря амулету. — Я прикоснулась к камню. — А с тобой все хорошо, потому что Рон оставил мне ангела-хранителя, пока он там убеждает серафимов не отбирать у меня камень. — Я обернулась. — Кайрос помнит резонанс твоей ауры еще с бала, но не видит ее, пока ты со мной. Может, все-таки поедем дальше?

Джош, не говоря ни слова, посмотрел в зеркало заднего вида и снова завел мотор. Мы обходными путями поехали через весь город.

— Э-э, — неуверенно начала я, — не хочешь заехать ко мне на пару бутербродов?

— К-конечно.

Я облизнула губы. Не нравятся мне эти его смуры. Он повернул на перекрестке налево и поехал длинной дорогой на другой конец города. Его состояние можно понять. Вообще-то я знаю, каково это, когда смерть касается тебя, и каково умирать по прихоти какой-то странной силы, которой совершенно все равно, жив ты или нет.

— Извини, что впутала тебя во все это, — сказала я, вспомнив голос Джоша той ночью, когда он спустился под откос. Он шел ко мне! И пусть именно в этот миг Кайрос обрезал нить моей жизни. — Ты был там. Это не сон. И я хочу сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я не умерла в одиночестве.

Джош бочком пристроился на квадратной кухонной табуретке и вытянул ноги. Он сделал себе два бутерброда, и с них буквально свисала нарезанная ветчина. Он любил газировку со льдом и чипсы со вкусом барбекю.

Мой завтрак составляли тоненький бутербродик, горстка чипсов и стакан чая со льдом. Я с завистью наблюдала, как Джош в один глоток уничтожил полстакана содовой. С тех пор как кто-то нажал клавишу «удалить все», есть мне не хотелось. И придумывать отмазки для папы становилось все труднее.

Кухню не переделывали со времени постройки дома, бело-желтый кафель и кремовые стены казались усталыми. Холодильник тоже стоял здесь еще до того, как родители разошлись. Но в уголке теперь приютилась кофеварка — последнее слово техники, — а значит, у папы все-таки была своя система ценностей. На столе разместился маленький круглый деревянный поднос с салфетками, солью и перцем, а позабытая пепельница пылилась именно на том месте, которое отвела бы ей на кухне мама. Воспоминания о ней, ушедшей много лет назад, так и остались в папиной жизни.

Я сидела напротив Джоша, а он смотрел на мой бутерброд.

— И это все?

Я пожала плечами.

— Сплю я тоже не много, — я тронула пальцем чипсину. Грейс устроилась на лампочке и напевала очередной лимерик. Интересно, а она что-нибудь ест? — Смотреть телек по ночам через пару месяцев надоедает.

Телик по ночам, блуждания по Интернету, пяленье в потолок после занятий с Барнабасом... Сомнительное веселье, если не с кем его разделить. То, что я разузнала об аурах из Интернета, не помогло. Об ангелах — тоже. Когда я притащила на крышу ноутбук в одну из ночных — и, по-видимому, бесполезных — попыток научить меня соприкасаться мыслями, Барнабас чуть не свалился вниз от хохота. Ничего не вышло из-за амулета Кайроса? Я потрогала камень. Может, это все равно что пытаться включить американский фен в британскую розетку?

— Так ты мертвая, — проговорил Джош с набитым ртом.

От ледяного чая заломило зубы. Я взглянула на часы. Столько времени уже прошло. Где же они?

— Угу.

— А амулет дает тебе тело.

— Ага, материальную иллюзию. — Я поерзала на стуле. — А еще защищает меня от черных крыльев, не дает им сожрать мою душу. Душа без тела — их законная добыча. Поэтому они предчувствуют, когда душу готовятся срезать, чтобы отхватить кусочек. Если смерть справедливая, они не показываются — только тогда, когда душа отмечена до срока.

Я отодрала от хлеба корочку, но отправить в рот так и не решилась. Джош посмотрел на изувеченный бутерброд.

— Не снимай амулет, ладно? У меня от этих черных крыльев мороз по коже.

— Не вопрос. — «Надо было усерднее тренироваться», подумала я. Но опять же, если у меня камень темного хранителя времени, от ауры Барнабаса резонанс моего амулета очень далек. Он скорее как у Накиты. Вдруг я сумею соприкоснуться мыслями с ней?

— А... — с сомнением в голосе начал Джош, вернув мои блуждающие мысли обратно, — а где же оно? Твое настоящее тело? — Он поднял брови. — Не зарыла же ты его на заднем дворе?

— Оно у Кайроса, — я вздрогнула от внезапного страха. — По крайней мере, он украл его из морга, когда я... сбежала.

Джош передвинул ноги и задел ножку моего стула.

— Жуть какая. Кайрос — это тот парень с черной тачкой, да? Он жнец?

Я поморщилась. Объяснять, что он хранитель времени, не хотелось. Неубедительно как-то.

— Ну, в общем, он у темных жнецов главный, — сказала я, хотя это было и ненамного лучше. — Барнабас светлый жнец. Он старается спасти людей, за которыми охотятся темные жнецы.

— Вроде тебя? — Джош отгрыз еще кусок бутерброда и промокнул губы салфеткой.

— Да, только со мной он напутал из-за дня рождения. — Я опять поерзала на стуле и поворошила чипсы в тарелке. — Он решил, что Кайрос пришел за тобой.

Джош перестал жевать.

— Я не знал, что у тебя был день рождения. Тогда ясно, с чего ты так взбесилась. Папа устроил тебе подставное свидание в день рождения? Это не дело.

Я криво улыбнулась, он тоже улыбнулся. Грейс захихикала с лампочки.

Я опустила глаза, Джош снова занялся бутербродом.

— Я вроде помню Барнабаса. Говоришь, он может защитить меня от этих штуковин? А где он? Э-э... в раю?

Я покачала головой:

— Он со своим шефом Роном. — Сидим тут и бездельничаем, отчего мне становится все больше не по себе. Чего ради играть с Джошем в это чаепитие, ведь нас разыскивает смерть?! Я смахнула челку с глаз и посмотрела сквозь кухонное окно на пустынную улицу. — Кайрос хочет вернуть свой амулет. А Рон считает, что я должна оставить его себе.

А если эти двое так и не появятся?

— Но у Кайроса же есть амулет, — сказал Джош. — Я видел.

Я мрачно улыбнулась и кивнула.

— Видно, он не такой могущественный, как тот, что я стащила. Спасибочки, уж лучше бы я осталась жива, так мне из-за него несладко пришлось. Первым делом нечего было меня убивать, — пробормотала я.

Джош с задумчивым видом уперся локтями в стол.

— Кайрос вернулся за твоей душой в морг. Вот где закавыка.

— Н-да, — я сдержала дрожь. — Он отметил меня, убил, а потом вернулся за мной. Они никогда так не делают.

Почему я? Я же ничем не отличаюсь от других.

— Значит, ты теперь жнец? — Джошу явно стало неуютно. — Как в книжках: перехитрил смерть — становишься на ее место?

— Ни в коем случае! — воскликнула я. — Жнецом может быть только жнец. А я просто мертвая.

Это вроде бы слегка успокоило Джоша, и он принялся за второй бутерброд.

— С ума сойти. Все это так странно.

Я фыркнула, проглотила чипсину:

— Даже не представляешь, насколько, — и подтолкнула к нему свой бутерброд, ну, за исключением отодранных корочек.

Настроение отвратительное, но все-таки как здорово поговорить с кем-то, кроме Барнабаса. Давно бы так. Вряд ли Джош мне поверил бы, еще меньше вероятность, что вообще стал со мной разговаривать. Я убила столько времени на электронные письма Венди ни о чем, что даже не попробовала ни с кем подружиться. Может, стоит что-то изменить, грустно подумала я. Вот, будь я жива... Куда же подевался Барнабас?

Джош хихикнул, и я посмотрела на него.

— Я, можно сказать, рад, что ты мертвая.

— Почему? — обиделась я. — Можешь теперь слопать мой завтрак?

Он улыбнулся:

— Это значит, я не псих.

Моя мимолетная улыбка угасла.

— Прости. Ты не должен был ничего помнить. Наверное, это просто ужасно — ты что-то помнишь, а все говорят, что это сон. Плохо, Да? Мне кажется, папа тоже помнит. Меня в морге, и как он звонил маме, но не сумел ей ничего сказать. Вину, утрату... Коробки, которые бы снова уложили, запечатали и свалили на чердак.

Джош, опустив глаза, кивнул. Я услышала шум колес на дороге. Папа. Он увидел машину Джоша, сдал назад и припарковался так, чтобы не перегораживать выезд.

— Что-то случилось? — Я взглянула на часы на плите. Всего полвторого.

Джош стряхнул с рубашки крошки от чипсов и поерзал на стуле.

— Не мог же он услышать об аварии, как думаешь? Может, не стоило так вот уезжать оттуда.

Папа шел по тропинке к дому, не отрывая взгляда от машины Джоша, и щурился на солнце, пока не добрался до тени. Он был одет по-рабочему, в защитные штаны и белую рубашку, но так и не снял лабораторный халат — а значит, у меня неприятности. Он забывал его снять, только когда был чем-то расстроен. На шее у него болтался бейджик, и папа на ходу засунул его в нагрудный карман халата.

— Ничего плохого в том, что мы уехали. — Я вдруг заволновалась. — И не по твоей вине Кайрос влетел в светофор. Ты же ни во что не влетел.

— Да, это по моей вине! — пропела Грейс, и лампочка, на которой она сидела, засияла ярче.

— Я свидетель, — Джош вытащил из кармана телефон и посмотрел на него.

— А откуда ему знать? — пробормотала я и отпрянула от окна, когда папа посмотрел на окна.

Джош поставил свой стакан в идеальной симметрии с тарелкой:

— Это маленький городок. Надо маме позвонить.

Мы оба замерли, когда открылась входная дверь.

— Мэдисон? — папин голос отдался эхом в пустом доме. — Ты здесь?

— Пап, мы на кухне.

Папины туфли застучали по паркету, и вот он появился в дверном проеме. Джош встал, когда папа вошел.

— Добрый день, сэр, — Джош протянул ему руку. — Я Джош Дэниелс.

Папино озадаченное выражение смягчилось узнаванием.

— А, сын Марка. Похож. Приятно познакомиться, — он тут же разжал ладонь и обличительным тоном папы-защитника добавил: — Ты бросил Мэдисон на балу.

— Пап! — смущенно возразила я. — Никто меня не бросал. Я сама сбежала, когда узнала о подставном свидании. Джош повел себя как настоящий джентльмен. Я пригласила его позавтракать — пытаюсь загладить свою вину.

Джош переминался с ноги на ногу, но к папе уже вернулось его обычное хорошее настроение, и он заулыбался.

— А я подумал, у тебя сдулось колесо и понадобилось, чтобы кто-нибудь подбросил до дома.

Я, запинаясь в недоумении, произнесла:

— А-аткуда ты знаешь?

Папа легонько потрепал меня по плечу и пошел к автоответчику.

— Мне позвонили из магазина.

Мои губы сложились в букву «о». Я же оставила там велосипед.

— А. Ну да. Ты об этом.

— Они посмотрели регистрационный номер и наткнулись на мое имя, — папа отвернулся от автоответчика и нахмурился. — Ты почему трубку не берешь? Я до тебя целый час не мог дозвониться. Даже в твой цветочный магазин звонил, вдруг ты на работу вышла в выходной. Пришлось в конце концов заехать домой.

Я смущенно пожала плечами. Среди всех сегодняшних треволнений я о телефоне и думать забыла.

— Ой, извини, у меня деньги кончились, — соврала я. — Джош меня подвез. — Папа по-прежнему хмурился, и я разволновалась. — Вот я и пригласила его позавтракать.

Лепечу, как маленькая. Я стиснула зубы.

Папа неодобрительно хмыкнул.

— Можно тебя на минутку? — сухо проговорил он и вышел в другую дверь в вечно бездействующую гостиную.

Я вздохнула, бросила Джошу «извини» и угрюмо поплелась за папой.

Он остановился в солнечном пятне, которое протянулось от двери до противоположной стены. Там папа повесил несколько фотографий, я снимала их месяц назад на фестивале воздушных шаров. На одной папа как раз запрыгивал на велосипед, а на заднем фоне был виден весь старый город, очерченный линиями рек.

В гостиной, как и на кухне, тоже по-прежнему все говорило о маме — и столики со стеклянными столешницами, и замшевая мебель, и статуя в стиле ар-деко в углу. Либо у родителей были очень похожие вкусы, либо папа все еще жил прошлым, окружая себя напоминаниями о маме. Хотя ни одной ее фотографии в доме не было.

— Пап... — начала я, но он не дал мне ничего объяснить, лишь поднял руку:

— Погоди. Мы же договаривались насчет гостей?

Я вдохнула, готовясь возражать, но тут же выдохнула.

— Извини. Но это же Джош. Ты ведь сам устроил нам свидание, вот я и подумала — что тут такого?! Подумаешь, бутерброд, — мой голос стал жалобным, а я терпеть этого не могу.

— Дело не в бутерброде. Ты была с ним наедине.

— Па-а-а-ап! — простонала я. — Мне семнадцать лет!

Его брови поползли вверх.

— Так о чем мы договаривались? — повторил он, и я сдалась.

— Я обещала предупреждать, если соберусь кого-нибудь пригласить, — промямлила я. — Извини. Забыла.

Папа тут же смягчился и приобнял меня. Не умел долго на меня сердиться, особенно теперь, когда у меня, кажется, появляются друзья. Он отпустил меня.

— Ты, похоже, многое позабыла. Велосипед, например. Он далеко не дешевый. Поверить не могу, что ты его там бросила.

Если речь зашла о деньгах, значит, все хорошо.

— Прости, — виляла я, мечтая поскорее вернуться на кухню. — Джош чуть не попал в аварию, как-то было не до того.

При слове «авария» папа резко притянул меня к себе.

— С тобой все хорошо? — выдохнул он, ухватил меня за руку выше локтя и оглядел с головы до ног.

— Все нормально, — сказала я, и он разжал пальцы. — Меня вообще не было в машине. Светофор упал, а Джош вырулил с дороги.