Annotation 11 страница

— Что, что она сделала? — спросила Сара, переключая скорость. — Говорит, наняла этого д'Анджело, чтобы проверить Кэти. — Когда? — Три недели назад. — Думаешь, поэтому она… Кэти поэтому приехала сюда? — Не знаю, но по времени получается так. Фрэнк Тодд говорил, что парень задавал много вопросов, пришлось ему навешать. Но Фрэнк заводился с полоборота. Если д'Анджело вышел на грека или на эту Лиззи, с которой Фрэнк имел дела, они, наверное, все здорово переполошились, понятно теперь, почему столько трупов и почему Кэти переехала к Дрейку. — Но Кэти застрелила Хогана. — Кто тебе сказал? Никто ведь не видел, как она нажимала на спусковой крючок, правильно? Сара задумалась. Джон тем временем продолжал: — Думаю, кому-то очень удобно спихнуть убийство Хогана на Кэти. По-моему, кто-то старается спрятать концы в воду. — Таксист высадил ее у дома Хогана. И у нее на руках обнаружены следы выстрела. — У нее и на голове тоже след будь здоров какой, только таксист не видел, как она стрелялась. — Получается, кто-то выстрелил в нее, а потом вложил ей в руку пистолет и ее рукой застрелил доктора? — Может быть. Разве нет? — Все может быть. — Сара остановилась, вынула из-под сиденья монтировку, вышла из машины и заперла дверь. — Слушай, Сара, Дрейк сейчас летит в Дублин. Самолет сядет в восемь, значит, в больнице он будет часов в девять. И ты имей в виду: он немного с приветом. — Ты говорил. — Он тоже может оказаться в опасности. А если Фрэнк успел сказать Лиззи, что Кэти еще жива, то и за Кэти нужно присматривать. — Хочешь сказать, тот, кто убил Фрэнка, попытается убить Кэти? — Не знаю, но, пожалуйста, присмотри за ней и за Дрейком. Сара, прислушиваясь, медленно подходила к двери. Слева от нее через лужайку пулей пронеслась кошка и вспрыгнула на стену. — О господи! — Что такое? — Ничего. — Тогда что это за «о господи»? И почему ты говоришь шепотом? Саре казалось, что ее сердце бьется прямо о ребра. — Что ты сейчас будешь делать? — Попробую разыскать Гарри д'Анджело — у него в офисе или дома. Надо выяснить, с кем он говорил и что сказал. Сара вошла в переднюю и подождала, пока глаза привыкнут к полумраку. Вроде все было в порядке, никакого постороннего присутствия. — Сара! — Я здесь. Просто задумалась. — Как Джеки? — Не знаю. С утра не видела ее — ездила в Уиклоу. — Со стариком встречалась? — Да. Он подтвердил, что пара на фотографии с Хоганом — именно те люди, которых он видел тогда в Бриттесе. — Так это когда было! Он ничего не путает? — Исключено. Она включила в холле свет и толкнула монтировкой дверь в кухню. — Похоже, это та женщина, к которой ездил Фрэнк. Он называл ее Лиззи. Как ее адрес сейчас нужен! — В университет до утра толкаться бесполезно. Ты ведь получил фотографию? — Получить-то получил, только адрес бы тоже не помешал. Может, д'Анджело знает? — Может. — Присмотришь там за Дрейком? Только не забудь, он немного того, с тараканами. — Не он один, — ответила Сара, щелкая выключателем и заглядывая за кухонную дверь. — Ты тоже там осторожнее, не рискуй по-глупому и, как только поговоришь с д'Анджело, сразу мне позвони. Сара положила телефон в карман, на цыпочках прошла через комнату и отперла заднюю дверь. Тут же ввалился Сумо, высунув язык и виляя хвостом. — Привет, здоровяк. — Сара потрепала его по голове и опустила монтировку. Потом она закрыла дверь, подождала, пока Сумо угомонится, вывела его в холл и застегнула ошейник. — Отлично! Пусть знают, что у меня здесь собака! — громко произнесла она. Вместе они вошли в гостиную. Сумо чутко насторожил уши. Ничего… Она проверила комнаты наверху, потом спустилась вниз и села в кухне на стул. — Уф! Я понимаю, — обратилась она к Сумо, — думаешь, я того. Ну и, в общем-то, правильно думаешь. Звонок мобильника испугал ее до полусмерти. — Алло! — Сара, это Сэм Джонс. — Да, Сэм? — В трубке, откуда-то издалека, доносились чьи-то возмущенные крики. — Вам что-нибудь известно о неком Дрейке Воэне? — громко спросил Сэм, стараясь перекричать шум. — Да. Я как раз хотела звонить вам насчет него. — Кто он такой? — Жених вашей сестры. — Вы уверены? — Да. — Подождите, не вешайте трубку. — Послышалась какая-то возня, затем непонятный щелчок, и запыхавшийся Сэм опять заговорил: — Сара, вы уверены? — Голос у него был растерянный. — Уверена. Мне только что звонил Джон и сообщил, что Дрейк едет сюда. Но я не предполагала, что он доберется так быстро. Можно с ним поговорить? — Одну минуту. Она подождала, и через некоторое время в трубке раздался возмущенный голос с английским акцентом: — Да! Сара невольно вздрогнула: — Не кричите, пожалуйста. Вы Дрейк Воэн? — Я бы так сказал, — ответили на другом конце провода чуть спокойнее. — Дрейк, пожалуйста, послушайте меня. Я Сара Кенни, работаю вместе с Джоном Квигли. — С детективом, я его знаю. — Дрейк, что у вас там происходит? — Я приехал к Кэти, а этот на меня налетел! — Налетел? — Ну да! Кэти в коме. Это так печально! — Я понимаю, Дрейк. Успокойтесь немного, пожалуйста. И я сделаю так, что вы сможете увидеть свою невесту. Договорились? — Было бы неплохо. — Понизив голос, Дрейк спросил: — Не могли бы вы сказать этому человеку, чтобы он отпустил мою руку? — Ну конечно. Ждите меня, я приеду в госпиталь в течение получаса, и мы обязательно со всем разберемся, ладно? Только, пожалуйста, не волнуйтесь. — Не буду, да. — А теперь передайте трубку Сэму, будьте добры. — Вы хотите сказать, что этот клоун — жених моей сестры? — послышался голос Сэма. — Сэм, отпустите его. Дрейк ничего плохого ей не сделает, но Джон говорит, он немного… неуравновешенный. Сила тут не поможет. — Да он прямо ворвался к ней в палату! Я не знал, что и подумать! — Я все понимаю. — Он тут причитал, рыдал, хватался за Кэти, ну, мама, конечно, перепугалась. Мы не могли его выставить — пришлось вызывать охрану. И что же вы думаете? Он забился в истерике! — Он художник! — Придурок он! — Сэм, вы тоже успокойтесь, пожалуйста. — Сара поднялась и взяла ключи от машины. — Я выезжаю, буду у вас через двадцать минут. Хорошо? — Отлично, — сказал Сэм и тут же разочарованно переспросил: — Через двадцать? — Да, — подтвердила Сара и выключила телефон. Только этого ей не хватало! Она обернулась к Сумо: — Придется тебе еще погулять. Ну, извини… Сумо вильнул хвостом, и Сара почувствовала себя страшно виноватой. — А давай ты останешься дома? Холодно становится. Да и поесть тебе пора! — Она открыла холодильник и, достав пакет с мясными обрезками, показала его Сумо. — Ну как ты на это смотришь? Сумо облизнулся. Она высыпала еду в собачью миску, и та опустела в два приема. — Я тебе обещаю, завтра будем гулять долго-долго! Сара заперла заднюю дверь, взяла монтировку и вышла в ночь. 42

Джон выбрался из такси и закрыл за собой дверь. Он расправил уставшие плечи и захромал мимо магазинчика, где продавались кебабы, и прачечной самообслуживания. Снова в Килберне. Казалось, весь день он только и делал, что ходил кругами. Офис Гарри д'Анджело находился на самом верху уродливой многоэтажки. В темной грязной парадной воняло мочой. Он дошел до второго этажа, завернул за угол и наткнулся на группу подростков. Те играли в кости — в какую-то современную разновидность, из стереосистемы грохотал быстрый рэп. Увидев Джона, они остановились, и все, как один, вроде бы безразлично, но настороженно и пристально уставились на него. Им всем было не больше пятнадцати, но их вид не сулил ничего хорошего. Одеты они были в новенькие кроссовки и куртки-кенгуру, на головах — бейсболки, на шеях — массивные золотые цепи. Двое подняли руки к поясу. — Привет, ребята, — поздоровался Джон. — А холодно сегодня! Ребята молча проводили его взглядом. Когда он прошел мимо, один заржал и сказал ему вслед какую-то скабрезность, но Джон решил, что, пожалуй, лучше не отвечать. Он поднялся еще на восемь пролетов и остановился у квартиры 32А. Он запыхался, левая, больная нога будто пылала. Джон постучал в дверь Гарри д'Анджело. Ответа не последовало, как, впрочем, и какого-либо движения за дверью со стеклянным окошком. Что теперь делать? Оставить записку? Или лучше визитку? Он пригнулся, открыл крышку почтового ящика, собираясь опустить в него карточку. Но даже она туда не влезала. Из забитого почтой ящика торчало несколько сложенных газет. Джон опустил крышку, поднялся и прижался лбом к стеклу. Ладно… Может, этот д'Анджело отправился к праотцам, или уехал в отпуск, или его богатая мамаша приказала долго жить, он получил наследство и теперь болтается в круизе по солнечным Карибам. Только Джону почему-то не верилось ни в то, ни в другое, ни в третье — чутье ему, что ли, подсказывало, или профессиональный опыт, или следы крови под ногтями. Что же делать? Можно, конечно, смело обойти игроков в кости, вернуться к себе в гостиницу, на целый час залечь в ванну и набирать, набирать этот самый номер. А можно и посмотреть. Что тут думать? Он вынул бумажник и извлек из него инструмент для вскрытия дверей. Включив в прихожей свет, он увидел под дверью гору газет. И тут же на него обрушился сногсшибательный запах, словно наехал двухтонный грузовик. Чуть не задохнувшись, Джон выскочил на лестничную площадку и бесшумно закрыл за собой дверь, пытаясь сдержать рвоту, потом вдохнул побольше воздуха, прикрыл нос шарфом и заставил себя снова войти. Стараясь не дышать, он осмотрел всю квартиру. Она оказалась совсем небольшой, обставленной дешевой мебелью, но при этом довольно чистенькой. В мойке на кухне было пусто, на столах — ни соринки. Через раздаточное окно Джон рассмотрел гостиную. Очевидно, д'Анджело вел свои дела прямо из дома. У дальней стены стоял недорогой деревянный стол, рядом — два простых шкафа с папками. Еще в комнате были кресло и телевизор, а также пара фотографий и розовая мусорная корзина, совсем не подходящая к деревянной мебели. Вот и все имущество. В стену, разделяющую кухню и комнату, был встроен аквариум, но в его мутной воде, как показалось Джону, не водилось ни одно живое существо. Он прошел дальше. В глубине квартиры запах стал еще сильнее. Там оказались две двери. Он толкнул левую. В спальне никого не было. Постель разобрана, рядом на стуле лежала одежда, а на полу стояли уличные ботинки. Похоже, жильца этой квартиры застали за чтением — на кровати валялся номер «Дейли мейл». Джон посмотрел, от какого числа газета. Девятнадцатое ноября — за два дня до того, как Кэти стреляла в Хогана. Он поднял со стула брюки и нащупал в заднем кармане бумажник. В нем оказались точно такая же карточка, какую ему отдал Фрэнк, и водительские права. Джон рассмотрел фотографию Гарри д'Анджело — приятное открытое лицо, седые волосы. Эти права он получил в пятьдесят восемь лет, в Бристоле. Джон положил права обратно в бумажник и просмотрел остальное его содержимое; кредитные карты, деньги — все было на месте. В последнем отделении лежала любительская фотография мальчика. Сходство было несомненным: Джон сразу догадался, что это сын д'Анджело. Интересно, общаются ли отец и сын? Знает ли сын, как здесь убийственно воняет, видел ли, что под дверью скопилась груда газет? Теперь вонь стала такой сильной, что у Джона на глазах выступили слезы. Шарф не спасал — дышать было почти нечем. Он осторожно приблизился ко второй двери, содрогаясь от мысли, что ему предстоит увидеть за ней. Он повернул ручку, а затем распахнул дверь ногой. Занавеска, закрывающая ванну, была задернута. Джон отдернул ее. Д'Анджело лежал в ванне. Голова под неестественным углом откинулась назад и вбок, лицом к двери. Может, он ждал, что кто-нибудь придет ему на помощь. Весь труп облепили мухи, глазницы были пусты. Вздувшаяся, потрескавшаяся кожа уже почти совсем высохла. И труп начал мумифицироваться. Зловоние стояло невыносимое, хотя Джон заметил, что процесс гниения почти завершился. В воздухе висел сладковатый, липкий, тягучий запах разлагающегося трупа. Ткани правой руки совсем сгнили, по груди д'Анджело ползало множество жирных белых личинок. Задержав дыхание, Джон подошел ближе. На полу, у ног, что-то блеснуло, он нагнулся и с ужасом понял, что это зубы. Гарри д'Анджело не просто расстался со своими секретами. Джон Квигли сделал то, чего никогда не делал. — Упокой, Господи, его душу! — прошептал он и перекрестился. Он выключил свет и прикрыл дверь. Вернувшись в гостиную, он еще раз все осмотрел там, потом снова прошел в кухню и, наконец, опять в спальню. Нигде не было намека ни на Кэти, ни на Иоланду, ни на Дрейка или Фрэнка. Элизабет Шелдон с греком тоже не оставили никаких следов. И все-таки д'Анджело убили. И убили не просто так. Здесь есть какая-то связь с Кэти Джонс. Джона уже мутило от всех этих смертей, от бессмысленных блужданий в потемках. Он снова оказался на шаг позади. Пора сматываться из этой миленькой квартиры, но Джон подсознательно понимал, что уходить еще рано. Он взглянул на ботинки д'Анджело — поношенные, но аккуратные, как и его жилье. Джон взял в руки правый ботинок и перевернул его. На пол к его ногам упали часы д'Анджело и связка ключей. Он поднял ключи: один — от квартиры, другой — от машины «фольксваген-гольф» и третий, самый маленький, системы «Чабб», наверное, от гаража. Джон вышел, захлопнул дверь, рывком стянул с лица шарф и жадно, глубоко вдохнул холодный воздух. Опершись о перила, он немного постоял, стараясь не думать о последних минутах жизни д'Анджело. Потом, собравшись с мыслями, он побежал вниз, очень надеясь, что подростки еще не ушли. Они действительно не ушли, но и дружелюбия у них не прибавилось. Через три последние ступени Джон перепрыгнул так, что ближайший к нему парень еле успел отскочить. — Ты какого хрена тут забыл? — угрожающе начал он, выдернув из-за пояса нож и неуловимым движением выдвинув лезвие. — За нами зыришь? Джон миролюбиво поднял ладони: — Извини, не хотел тебя испугать. Парень процедил сквозь зубы: — Да кого ты испугал! — Ну, значит, не хотел испортить вам игру. — Парень злобно глянул на него. — Ребята, вы не в курсе, здесь гаражи есть? Теперь все подростки поднялись на ноги и смотрели на него, как стая голодных волков, окружающая раненого оленя. — А ты кто такой? — выкрикнул парень в синей бейсболке. — Ты не местный! — Ну так как: есть гаражи или нет? — нетерпеливо повторил Джон. Напряжение немного спало. Тут парень, стоявший к нему ближе всех, принюхался. — Вали-ка ты отсюда! От тебя пахнет смертью! Остальные тоже почуяли запах и, морщась, отступили от Джона. — Гаражи есть? — спросил Джон, надвигаясь на них. У парня с ножом был такой вид, будто его вот-вот стошнит. — За домом. У некоторых стариканов там места есть. Под первым корпусом… Слушай, мужик, вали отсюда! Несет от тебя, мочи нет! — Ага, значит, рядом. Пока! — Джон помахал им на прощание и направился вниз. На этот раз вонь в подъезде показалась ему чистейшим воздухом. В дальнем конце гаража он отыскал «гольф» — угловатую модель начала девяностых. Д'Анджело хорошо заботился о машине: на ней не было ни царапины и выглядела она, будто ее только вчера доставили из магазина. Папка с досье на Кэти Джонс нашлась под ковриком пассажирского сиденья. Или Д'Анджело страдал сверхподозрительностью — это предположение Джон сразу отбросил, — или считал, что держать в квартире эти материалы небезопасно. — Молодец, Гарри! — произнес Джон. Он устроился на водительском сиденье, закурил, открыл папку и принялся читать. 43

Когда Джон позвонил, Сара стояла рядом с Сэмом Джонсом, который нервно отхлебывал из стаканчика жидкий кофе, все еще не в силах успокоиться. — Ты где, в больнице? — Да, с нашим клиентом. — Отойди куда-нибудь. Сара прижала телефон к груди: — Сэм, извините, пожалуйста… Сэм допил кофе и выбросил стаканчик в мусорный контейнер. — Поздно уже, мне надо маму отвезти домой. Она совсем вымоталась… Не могу поверить, что она предложила этому типу остановиться у нее. За последние десять минут Сара слышала от него эти слова уже несколько раз, и он начал немножко действовать ей на нервы. Так и хотелось спросить: чего же он не взял Дрейка к себе, если так переживает за мать? — Ладно, до свидания, — попрощался наконец Сэм и ушел. Сара подождала, пока он завернет за угол, и сказала в трубку: — Слушай, ты такое шоу пропустил! Дрейк приехал раньше, чем мы ждали, и они с Сэмом сцепились по-крупному. Дрейка мне удалось успокоить, а вот Сэм… — Сара, послушай меня. Телефон сейчас разрядится, а тебе это обязательно надо знать. Гарри д'Анджело убили несколько недель назад, примерно в середине ноября. Я понимаю, мне следует позвонить в полицию и дождаться их, но тогда они запрут меня на все замки и ключи выкинут. — Джон, ты что, смеешься? — Я здесь всего два дня, а на мне уже два трупа. Сомневаюсь, что на этот раз они просто так отпустят меня! — Перестань кричать. — Я не кричу! — прокричал Джон в трубку. Сара услышала тяжелый вздох и поняла, что терпение его на пределе. — Джон, а теперь ты меня послушай. Если ты не пойдешь в полицию, а они узнают, что ты там был, тебя могут обвинить в укрывательстве. — Я знаю адрес Лиззи Шелдон. — Нашел все-таки? — Старик Гарри отлично поработал. Он собрал копии якобы свидетельства о рождении Кэти и якобы документов на ее удочерение. Выглядит все чин чином, нотариально заверено, с заключением врача. Еще здесь есть адрес и телефон Хогана. Сара, ты оказалась права: я нашел записи о фонде «Колыбель». Знаешь, работа проделана самым тщательным образом: есть даже справка о группе крови Кэти, хотя ума не приложу, где он ее раздобыл. — Может, у Хогана. В трубке послышался шорох страниц. — Так, здесь прививки, усыновления, фамилии… очень много фамилий. Вот знакомое имя — Фрэнк упоминал его. Майло, а вернее, Майло Хеннесси. — Он тоже имеет к этому отношение? — Не знаю, Фрэнк не говорил, но я так понял, этот Майло пошел тем же путем, что и Фрэнк с женой. И догадайся, кто подписывал все эти медицинские бумажки? — Милейший доктор Хоган? — Он самый. А хочешь еще сногсшибательную новость? Сара улыбнулась: — Горю желанием. — Я сейчас смотрю на копию свидетельства о браке. Элизабет Шелдон и Нико Кастринакиса. — Вот это да! — Сара вспомнила, что на фотографии Хоган во все глаза смотрит на Лиззи. Наверное, нелегко ему было узнать о ее свадьбе. — Дети есть? — Здесь не написано. — Это надо передать в полицию. Это улика. — Сначала я поговорю с Элизабет Шелдон. — Джон, не ходи к ней! Сам подумай: Хогана убили, Фрэнка убили, грека… — Сара, может, она в опасности. — Джон, может, она сама — опасность! — Этого мы не знаем. Слушай, Сара, я устал, весь грязный, вонючий. Завтра я еду домой, но сначала поговорю с ней: посмотрим, что она скажет. Потом передам все это дерьмо копам. Но я хочу посмотреть ей в лицо и послушать, как она будет выкручиваться. Сара знала, что, когда Джон так упирается, отговаривать его бесполезно. — Ну ладно… Только, ради бога, осторожнее! — Да я… Его телефон замолчал. Сара позвонила сама, но ответила только голосовая почта. Видимо, аккумулятор у него разрядился окончательно. Она нажала кнопку отбоя и убрала свой телефон в карман. Было уже около десяти вечера, она устала, и сильно хотелось есть. Возвращаясь в палату Кэти Джонс, Сара обдумывала новости, которые ей сообщил Джон. Как бы ее порывистый напарник не оказался на линии огня — и с этой Лиззи, и с полицией. Можно было бы посоветоваться со Стивом Маром, но, подумав, она решила, что он все-таки полицейский и по долгу службы обязан сообщить, если Джон ввяжется во что-нибудь криминальное. Нечестно его впутывать. А вот Родни Митчелл — другое дело… Но и от этого варианта Сара сразу же отказалась. Он хороший человек, но сейчас ей не хотелось его видеть — начнет болтать о всякой всячине, а у нее совсем не осталось сил говорить о пустяках. Она вернулась в палату, как раз когда Шарлотта, склонившись над дочерью, целовала ее на прощание. Сара кивнула Дрейку. Сэма поблизости не было, и она с облегчением почувствовала, что Дрейк и Шарлотта нашли общий язык. Им было хорошо вместе: они по-настоящему любили Кэти. Перед этим Шарлотта помогла сестрам вымыть Кэти и перестелить ей все чистое. Она принесла свежие цветы, чистую хлопчатобумажную пижаму и бледно-голубой махровый халат, чтобы дочь оделась, «когда проснется». В этом она нисколько не сомневалась. «Джон прав, — думала Сара. — Шарлотта — замечательная женщина». — Сара, это вы, — улыбнулась Шарлотта. — А мы собираемся уходить. — Хорошо, — ответила Сара. Заметив на коленях у Дрейка открытый альбом, она бросила взгляд на рисунок: карандашный портрет Кэти, только волосы у нее в полном порядке, без выбритой проплешины. Нарисованная девушка походила на спящего ангела. — Как здорово! Дрейк застенчиво улыбнулся: — Для нее. — Он кивнул в сторону Шарлотты. — У нее же нет фотографии… я бы сказал. Шарлотта ласково улыбнулась в ответ: — Дома вставлю рисунок в рамку. Саре было радостно смотреть на них обоих. — Очень мило с вашей стороны, — заметила она Дрейку. Он покраснел от смущения. — Ну что вы! Обычное дело. — Джон говорил, что вы разрабатываете эскизы украшений. Но я и не подозревала, что вы такой хороший художник. — Да, разрабатываю, хотя я бы не прочь только рисовать и писать красками в свое удовольствие, но Иоланда… — Он замолчал, внимательно разглядывая свои руки. — Иоланда хочет, чтобы вы продолжали заниматься украшениями? — Да… Мы так договорились. — Понимаю, — чуть слышно проговорила Сара. — Пойдем, Дрейк, — сказала Шарлотта, собирая вещи. — Пора домой. Я устрою тебя в комнате, где когда-то жила Кэти. Ты любишь свиные котлетки? Пюре из бобов? Или, может, картошку с подливкой? Дрейк смотрел на нее во все глаза, будто ему предлагают пищу богов. — Люблю! — восторженно ответил он. — Худенький ты какой — кожа да кости. Он уже почти сложил папку и вдруг торопливо снова открыл ее. — Что случилось? — спросила Сара. — Это для Джона. Тогда я не знал, отдать ему или нет. — Что это? — Внешность. — В смысле? Пролистав весь альбом, Дрейк нашел нужную страницу, вырвал ее и протянул Саре: — Вот. Это был набросок мужского лица. И хотя его нарисовал Дрейк, Сара сразу поняла, что она видит перед собой убийцу. Дрейк уловил ненависть, зловещий блеск в его глазах и сумел все это передать так точно и убедительно, что листок было страшно брать в руки. — Кто это, Дрейк? — Несколько недель назад он пытался забраться к нам в дом. — Когда? — Я плохо запоминаю числа. — Кэти уже жила у вас? — Да. — В полицию заявляли? — Кэти сказала, не надо. — Почему? — Не знаю. Только она просила не заявлять, я и не стал. Через несколько минут Сара распрощалась с Шарлоттой и Дрейком и пошла к своей машине, по дороге пробуя дозвониться до Джона. Надо было добраться до факса и переслать ему рисунок. Она отправилась в офис. 44

Уилли оставил машину на улице, довольно далеко от дома. Он глянул на часы и поиграл мускулами. Надо убедиться, можно ли пробраться в дом через заднюю дверь. По затихшей улице он дошел до дома Сары, поднялся по ступенькам к передней двери и сделал вид, что звонит в звонок. Яростно залаял Сумо, и Уилли ухмыльнулся: одна проблема уже решена. Оглянувшись через плечо, он проверил, нет ли кого поблизости, затем, пригнувшись, двинулся вдоль забора. Нырнув на боковую дорожку, он тщательно осмотрел дверь: она оказалась старая и местами подгнившая. Он справится с ней в два приема. Он вернулся к машине и, сев на водительское место, захлопнул дверь. — Ну и зачем она тебе? — раздался голос сзади.
На Уэксфорд-стрит было тихо. Сара оставила «манту» на тротуаре и вышла. Она заперла машину и потянулась, отметив, как больно ноют усталые мышцы спины. Казалось, этот день никогда не кончится. Она отперла входную дверь и поднялась к себе — мимо пиратской радиостанции, где ночной диджей крутил клубные шлягеры. У двери Родни она заторопилась: из-под нее пробивался свет — значит, Родни либо работал, либо пил, но сейчас ей было не до него. Она спешила к себе. Дверь их офиса была открыта — кто-то грубо отжал замок. Сара замерла на месте. Чтобы защититься от мести банды Йорка, после того как в нее стреляли, Джон укрепил замок. Это какая же сила нужна, чтобы вскрыть такую дверь? И что ей теперь делать? А вдруг тот, кто забрался в офис, все еще там? Внутри было темно и тихо, но это ничего не значит. Может, там, дожидаясь ее, затаился Вик. Но если он решил устроить ей сюрприз, зачем ломать дверь? Сара сжала кулаки. Она порядком разозлилась — оттого, что кто-то сломал ее дверь, и оттого, что она стоит как вкопанная на лестнице и боится войти. Она вынула мобильник, набрала службу спасения, но не нажала на кнопку вызова. Медленно, замирая от каждого шороха, она приблизилась к двери, распахнула ее, включила свет и ахнула. В помещении царил полный разгром. От компьютеров осталась груда искореженных обломков. На стенах красные брызги, окно разбито стулом. Стол Джона лежал перевернутый набок. К счастью, ящики были заперты, и на них почему-то не покусились. Ее стол сдвинули с места, на ковре блестели пятна разлитой краски. Не пожалели даже чайник. Офис детективного агентства «КвиК» разнесли в щепки. Не в силах больше сдерживаться, Сара издала продолжительный вопль, в котором смешалось все — ярость, горе, гнев. В ответ послышался другой звук — сдавленный стон откуда-то из-за стола Джона. Сара вздрогнула и уже повернулась к двери, чтобы убежать, но что-то ее остановило. Держась за косяк, она прислушалась, не обращая внимания на слезы, катившиеся по щекам. Стон повторился. Она осторожно пересекла комнату и заглянула сверху через крышку перевернутого стола. Из-под него торчала рука и тощие ноги в серых брюках, веснушчатую кожу густо покрывали рыжие волосы. — Боже, Родни! Сара забежала за стол и опустилась на колени. Родни лежал на спине, наполовину прижатый столом. Его лицо было все в синяках и порезах, нос, похоже, сломан, губы порваны в трех местах. Он опять застонал. — О господи! Родни! Господи, ты… не шевелись, пожалуйста, у тебя могут быть сильные повреждения. Держись, ладно? — Говоря это, она убрала какие-то щепки и осколки с его груди и вытерла со лба кровь. Родни открыл глаза и невидящим взглядом посмотрел на нее: — Сара… он… — Род, молчи. Я сейчас позвоню, тебе помогут. Потерпи секундочку… Она нажала на вызов и, связавшись со службой спасения, попросила срочно прислать «скорую». Убедившись, что диспетчер правильно записал адрес, она отключилась и повернулась к Родни. Он снова потерял сознание. Сара взяла его за запястье и облегченно вздохнула, нащупав пульс. — Род, я сейчас попробую убрать с тебя стол. Я его подниму, и тебе станет легче, может, и вообще ничего не почувствуешь. А потом приедет «скорая», и тебя приведут в порядок. Будешь как новенький! Почти в истерике она что-то безудержно говорила, говорила и говорила, но, по крайней мере, теперь ей было не до слез и некогда было прыгать из окна от отчаяния. Она приподняла стол — он оказался не очень тяжелым — и стала осторожно отодвигать его. Интересно, почему Родни сам давно не спихнул его? Может, у него сотрясение или… Родни закричал так оглушительно, что Сара чуть не уронила стол. — Вот и все, Родни! Все в порядке. Теперь ты свободен. — Она все-таки удержала стол, но от страха сердце по-прежнему колотилось как бешеное. — Ну, вот и все… И тут она увидела его ногу. — О господи! Голень у Родни была сломана. Осколок кости прорвал штанину, теперь всю мокрую насквозь от крови, и торчал наружу. Она отвернулась и, чтобы не разрыдаться, сунула в рот кулак. Излюбленный прием Вика. Он учился тайскому боксу и частенько хвастался, что сломать человеку голень — плевое дело. Чтобы лишить его возможности двигаться. — Ой, Родни! — Сара опустилась рядом с ним на колени. Он снова открыл глаза, но от невыносимой боли его зубы были судорожно сжаты и весь лоб покрывал холодный пот. — Помощь уже в пути. Ты только держись, ладно? Родни потянулся правой рукой к груди. — Что такое? Род, постарайся не шевелиться, — произнесла она, глотая слезы. — Чего ты хочешь? Его длинные, тонкие, перепачканные в крови пальцы все-таки дотянулись до кармана, и он вынул сложенный листок. Из последних сил он прижал его к груди Сары. Сара развернула его и прочла: «Если сегодня в полночь ты не встретишься со мной, пеняй на себя. Во что я превратил этого чувака — пустяки по сравнению с тем, как я расправлюсь с тобой и твоим семейством. Не вздумай выключить телефон. В. » Сара убрала записку в карман. — Прости меня, Родни! Но тот отвел взгляд и, когда она наклонилась, чтобы вытереть с его лица слезы, отвернулся совсем. — Родни, послушай, — продолжила Сара, — я его найду. Пожалуйста, не говори полицейским об этой записке, ладно? Если вмешается полиция, нам всем конец. Я сама справлюсь. — Слезы бежали у нее по лицу. — Просто скажи, вспугнул вора или грабителя там. Род, я тебе обещаю, я этого так не оставлю! Родни закрыл глаза. Сара не знала, то ли он снова потерял сознание, то ли ему просто было невыносимо видеть ее. Так она и оставалась рядом с ним — держала его за руку и плакала, пока не приехала «скорая». Потом, когда Родни увезли и она скормила полиции смехотворную сказочку о недовольных клиентах, Сара вытерла слезы и поклялась, что сегодня она больше плакать не будет. Она забыла послать Джону рисунок Дрейка. 45

После того как два такси его не взяли — водители попросту отказывались везти его, — Джону волей-неволей пришлось воспользоваться машиной д'Анджело, чтобы вернуться к себе в отель «Четыре сезона». Восемь раз он сбивался с пути, а когда наконец добрался до нужного района, древняя машина Гарри издала последний выхлоп — и все: бензин закончился. Джону ничего не оставалось, как бросить ее на улице. Он вышел, оставив ключи в замке зажигания, — может, тогда будущие угонщики не искалечат машину. Джон ласково посмотрел на нее и похлопал по крыше. Он очень хорошо относился к старым машинам, а особенно к старым машинам в отличном состоянии. Остаток пути до отеля он прошел пешком, не обращая внимания на подозрительно-удивленные взгляды прохожих, и поднялся на пятый этаж, в свой номер. Едва закрыв за собой дверь, он принялся стаскивать с себя одежду. Его уже здорово тошнило от запаха д'Анджело, и хотя эти джинсы были у него наиболее приличными, Джон засунул их вместе с остальной одеждой в мешок для мусора и плотно его закрыл. Потом он бросился в душ и начал тереть себя мочалкой, чуть не сдирая кожу до крови. Затем он намылился и снова хорошенько потер себя мочалкой. И почистил в душе зубы, стараясь не думать, какая зараза успела расплодиться в ванной д'Анджело. Отмывшись насколько возможно, Джон вышел из ванной, принял болеутоляющее и перебинтовал ногу. Из дорожной сумки он извлек свою вчерашнюю одежду. Футболка была вся в пятнах, а на порванных джинсах засохла его кровь. Поморщившись, он оделся — ничего другого у него не было. Затем он позвонил с гостиничного телефона Саре, но у нее было занято. Тогда он связался с администратором, проверяя, нет ли для него сообщений. Ничего не было. И наконец он сделал еще один, на этот раз анонимный, звонок — в полицию и намекнул о печальной участи Гарри д'Анджело. Он не мог допустить, чтобы труп и дальше оставался в квартире. Проделав все это, Джон с чувством исполненного долга еще раз перелистал досье, собранное Гарри. Элизабет Шелдон, Уолтер Хоган, грек. Все трое связаны с похищением Кэти — в этом он не сомневался. Загвоздка в том, что у него нет доказательств причастности Элизабет Шелдон к смерти Хогана, Фрэнка, грека и Гарри д'Анджело. Джону подумалось, что он не удивится, если, приехав к Элизабет Шелдон, обнаружит ее труп в холле ее же собственного дома. В общем-то, к этому все и шло. Но это досье ни в коем случае нельзя оставлять на виду. Он вложил в папку и свои записи и решил на время оставить ее у администратора. Случись что с ним, пусть все передадут Саре.
Дорога до Ричмонда заняла почти целый час. Таксист, время от времени бросавший на него подозрительные взгляды, явно обрадовался, когда наконец Джон, терпеливо дождавшись заполненной квитанции, вручил ему несколько смятых купюр. Вообще-то, пассажир выглядел настоящим бродягой. Швейцар в «Четырех сезонах» глазам своим не поверил, когда этот оборванец поймал такси. Джон еле сдержался и не сказал, что надо было тому пообщаться со своим сменщиком, который работал днем, тогда бы не таращился. Выйдя из такси, Джон подождал, пока машина уедет в ночь, и повернулся к дому. Его взгляду предстал дорогой особняк в лучших традициях георгианского стиля, расположенный в глубине старого сада. Воплощенная мечта тех, кто за всю жизнь не сможет себе позволить ничего подобного. В окне на втором этаже горел свет. Едва Джон ступил на дорожку, как его ослепила световая сигнализация. Он поморгал, подождал, пока глаза привыкнут, и поднялся по каменным ступеням к входной двери. Здесь он пригладил волосы и нажал на кнопку звонка. Через минуту в холле зажегся свет. Послышалось позвякивание дверной цепочки, стук засова, и наконец дверь открылась. Миниатюрная женщина, одетая во все черное, выглянула наружу. — Вам кого? — спросила она. — Извините, что так поздно. Я ищу миссис Элизабет Шелдон. — Тогда вы нашли ее. Джон улыбнулся. Конечно, если сделать скидку на современную одежду и дополнительные десять фунтов веса, она словно сошла с фотографии, которую прислала Сара. Да, сейчас она старше, волосы чуть светлее, но, в сущности, она мало изменилась. Женщина вопросительно смотрела на него. Небольшой, хорошо очерченный рот, от сине-зеленых глаз разбегаются лучики морщинок. Настороженный умный взгляд. — А вы, собственно, кто? — Джон Квигли, частный детектив. — Вот как? — Казалось, это ее совсем не смутило. — Не возражаете, если мы пройдем в дом? — Только сначала скажите зачем. — Я хотел бы поговорить с вами о Кэти Джонс. Скорее всего, вы знаете ее под именем Кэти Тодд. — Тодд? Как же, знаю, это дочка Фрэнка. — Она впустила его в дом и провела в строго обставленную гостиную. — Вы нашли ее? — Да. — Джон сел на жесткий стул, стоявший рядом с пустой птичьей клеткой. — Слава богу! Отличная новость для старины Фрэнка! — Она села на такой же стул напротив, так близко, что их колени почти соприкасались. — Фрэнка убили. — При этих словах она просто онемела. — Зарезали. — Не верю. — Увы, это правда. Он умер у меня на глазах. — Джон опустил взгляд на свои руки, а когда снова поднял его, Элизабет Шелдон уже сидела с мокрым от слез лицом. Джон в смущении поерзал на стуле. Он, конечно, не мог предугадать, как она отреагирует на его слова, но и такого тоже не ожидал. К тому же от вида плачущей женщины ему делалось не по себе. Он смущенно погладил ее по плечу. — Бедный Фрэнк, — наконец выговорила она. — Да… успокойтесь, что ж теперь. Я сочувствую вашему горю. — Вы знали его? — Подняв голову, она шмыгнула носом. — Такой хороший был человек. — Близко мы не были знакомы, — не стал кривить душой Джон. — Так, встречались несколько раз. — Ох, беда-то какая! Какой удар! Пожалуйста, скажите хотя бы, что он не сильно страдал! — Все случилось очень быстро, — ответил Джон, вспоминая, как Фрэнк от боли скрипел окровавленными зубами. — А вы были хорошо знакомы с ним? — Да… то есть с ним и с Сэди… это его жена… мы были знакомы много лет. Сэди, она была мне как сестра. — И она опять заплакала. Джон снова погладил ее по плечу. В конце концов она взяла себя в руки. — Простите, для меня это такое потрясение! Джон прокашлялся и выпрямил спину. — Видите ли, миссис Шелдон… — Пожалуйста, называйте меня Лиззи. Меня все так зовут, только зеленщик обращается «миссис Шелдон». Джон сухо улыбнулся: — Боюсь, мне придется задать вам несколько непростых вопросов. Она склонила голову набок: — Непростых? Я не понимаю, о чем вы. — О Кэти — точнее, о ее удочерении. — Об удочерении? Джону очень хотелось посмотреть, как она отреагирует на этот вопрос, но Лиззи просто сидела и спокойно глядела на него. Если она и была в чем-то виновата, то играла, без сомнения, великолепно — при условии, конечно, что он не ошибся. — Фрэнк ведь сегодня приходил к вам? — Фрэнк? — Да. Она помедлила с ответом чуть дольше необходимого, и этого было достаточно, чтобы Джон раскусил ее. — Нет, мы не виделись уже несколько недель. Джон откинулся на спинку стула: — Ну, значит, мне неправильно сказали. На этот раз последовало более продолжительное молчание, и наконец она медленно пододвинулась к краю сиденья. — Вам сказали… — Она улыбнулась. — И кто же вам сказал, что он был здесь? — Какая разница? Ясно, что это ошибка. Ее улыбка стала шире, у глаз появилось больше морщинок, но сами глаза оставались холодными и расчетливыми. — Так, Кэти… Что вы хотели спросить о ее удочерении? — Я, конечно, понимаю, что все это как-то странно, но я разговаривал с Фрэнком, и он сказал, что это удочерение проходило не совсем законным путем. — Не совсем… боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду. — Я имею в виду, что Кэти Тодд удочерили незаконно. Лиззи замерла на стуле с совершенно неподвижным лицом, но по ее глазам Джон понял, что голова ее судорожно работает. Он решил подбросить ей немного пищи для размышления. Вынув из внутреннего кармана записную книжку, он сделал вид, будто не знает всех обстоятельств дела наизусть и прочитал вслух: — Настоящее имя — Кэти Джонс, похищена с пляжа Бриттес-Бей, Уиклоу, двадцать шесть лет назад. — Да что вы! — удивлению Лиззи Шелдон не было конца. — Кто бы мог подумать! Нет, я не верю! Фрэнк и Сэди никогда бы не ввязались ни во что незаконное. Здесь какая-то ошибка! — По-моему, Фрэнк и Сэди вообще не знали, что ребенок краденый, — ответил Джон, наблюдая за тем, как Лиззи пристально наблюдает за ним. — Они считали, что от ребенка отказалась мать-одиночка. — Да что вы! — повторила она. — Кстати, с их сыном та же история. — С Робби? — Да. Он попал к ним через того же посредника. Лиззи промолчала, но ее пальцы предательски теребили складки юбки. — Вы знаете человека по имени Уолтер Хоган? — Нет. — Не знаете? — Не знаю. — А вы разве не учились вместе с ним в медицинском? — Джон пролистал несколько страниц, делая вид, что читает. Страницы были чистые, он блефовал. — Как, вы сказали, его зовут? — Уолтер Хоган, врач общей практики, недавно вышел на пенсию. Не мигая, Лиззи пристально посмотрела на Джона, а затем снова дала маху: — Ах, Уолтер! Да-да, припоминаю… Ну, знаете, столько воды утекло, я и думать-то о нем забыла. Джон безучастно произнес: — Боюсь, у меня есть для вас еще одна плохая новость: Уолтер тоже умер. — Да что вы! — снова повторила она, на этот раз даже не позаботившись выразить хоть какие-то чувства. — Ужасно, конечно, но мы были едва знакомы. — Его застрелили. — Мне жаль. — И застрелила его Кэти Джонс. — Какой ужас! Но я не понимаю, при чем тут я, мистер Квигли! — Называйте меня Джон. — Джон. — Она произнесла его имя с таким видом, будто жевала лимон. — Я только хочу сказать… естественно, ужасно, что Фрэнка убили, но, честно говоря, такие, как он… как бы это выразиться? Словом, он любил иногда обойти закон. В его жизни всегда было полно острых ощущений, вот потому, наверное, и умер он так, а не иначе. — Складывается впечатление, будто кто-то очень хотел, чтобы он сошел со сцены, — невозмутимо проговорил Джон. — Человек, который похитил Кэти, тоже мертв. Его звали Нико Кастринакис. Вы его знаете? — Нет, не знаю. Джон достал копию фотографии, которую прислала Сара, и протянул ее Лиззи. Она взяла снимок и, бросив на него взгляд, положила себе на колени, перевернув изображением вниз. Когда она наконец снова подняла взгляд, ее глаза сверкали. — Удивительно, какие у вас случаются провалы в памяти! Вы же состояли с ним в браке, — почти дружелюбным тоном заметил Джон. — Между прочим, убили Фрэнка в офисе вашего мужа… — Бывшего! Джон склонил голову набок. — Вот и замечательно, значит, вспомнили. В общем, Фрэнк приехал туда разузнать, откуда взялись Кэти и Робби. Может, он и правда, как вы выразились, любил обойти закон, только непохоже, что он был способен лишить ребенка другую семью. Знаете, он здорово разозлился, когда узнал, как его надули. — Разозлился, говорите? — Сначала я подумал, что смерть Фрэнка, скорее всего, глупая случайность, но тут еще Гарри д'Анджело. — Кто? Джон улыбнулся: — Этот фокус не пройдет, миссис Шелдон. Вы это прекрасно знаете, да и я тоже. Я больше чем уверен: не так давно у старины Гарри состоялся разговор с вами. Правда, учитывая, как он сейчас выглядит, какое-то время все-таки прошло. — Если бы я не была уверена, что я тут ни при чем, мистер Квигли, я бы подумала, что вы подозреваете меня! — Что вы, это так, мысли вслух. Прежде чем подозревать, неплохо бы сначала кое-что выяснить. Например, что это за благотворительный фонд такой — «Колыбель»? Я бы спросил вас, да только, кажется, сегодня память вас то и дело подводит. Похоже, Лиззи Шелдон по достоинству оценила его намек. Она уставилась на него с нескрываемым отвращением. — Джон, сегодня выдался тяжелый день. По-моему, для одного вечера новостей вполне достаточно. — Да, я сам зверски устал. Жду не дождусь завтрашнего дня, когда поеду домой. Она поднялась: — Вы мне так и не сказали, на кого работаете. — Разве? — Джон тоже поднялся. — Я работаю на настоящую семью Кэти. На ее родную семью. Она нахмурилась: — А они-то как во все это влезли? — Кэти послала им медальон, который был на ней в тот день, когда она пропала. Лиззи Шелдон чуть не плюнула с досады. — Ясно. То есть я правильно вас поняла — ирландская полиция тоже занимается этим… делом? — Ага. — И вы собираетесь поделиться с ними всем, что узнали за эти дни, в том числе и вашими мыслями вслух? — Ну, как я уже сказал, я работаю на семью Кэти, а они, вполне возможно, захотят, чтобы полиция узнала все подробности, особенно если учесть, что полиция считает девушку виновной в убийстве Хогана. — А вы не считаете? — У меня есть сомнения. Конечно, всякое бывает, только из того, что я узнал о Кэти, кажется, она скорее попыталась бы спасти его, а не лишать жизни. — Ясно. А вы… Дверь открылась, и в комнату вошел молодой человек. На вид ему было лет двадцать. Копна рыжих волос и россыпь веснушек на лице. Худощавый и очень бледный, он двигался с грацией танцовщика. — А вот и Марк! — улыбаясь, произнесла Лиззи Шелдон. — Извини, мам, я только хотел спросить: калитку запирать? Он бросил взгляд на Джона, но не поздоровался. Его глаза были почти янтарного цвета, и Джон почувствовал, как тошнота подступает к горлу, когда вспомнил, где он видел эти глаза. — Будь любезен, дорогой. Марк коротко кивнул, развернулся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. — Сын? — спросил Джон. — Да. — Красивый парень. И глаза такие… необычные. — Мистер Квигли, если не возражаете, я очень устала, день выдался долгий. — Лиззи села на стул и махнула рукой в сторону двери. — Я больше не желаю ничего слышать об этом отвратительном деле. Право, очень хочется побыстрее добраться до постели и заснуть! Джон был начеку. Впервые в жизни у него на глазах разыгрывалось такое притворство. Казалось, она вот-вот рухнет без сил, а ведь всего несколько мгновений назад вся так и кипела энергией. Он вынул свою визитку и положил ее на стол перед Лиззи. — Я буду в отеле «Четыре сезона» до завтрашнего утра. Захотите вдруг поговорить — знаете, где меня найти. — Уходите, прошу вас. — И она отвернулась. Джон кивнул и пошел к выходу. Он открыл дверь, вышел в коридор и уже вытянул руку, чтобы закрыть дверь за собой, как скорее почувствовал, чем увидел какое-то движение. Он стремительно пригнулся, и как раз вовремя, чтобы увернуться от стилета в левой руке Марка Шелдона. Нож просвистел мимо, лишь чуть-чуть задел щеку Джона и воткнулся в массивную деревянную дверь. Марк, оскалившись, пытался вытащить его. Джон изо всей силы ударил его в живот. Марк зашипел, согнулся пополам, но устоял. Джон ударил снова, но на этот раз кулак будто врезался в бетонную стену. Марк ответил ему ударом в лицо, и Джон отлетел от двери. Он еще не понял, что произошло, а Марк нанес ему боковой удар ногой с разворотом, отбросив его на вешалку у противоположной стены холла. «А мальчишка умеет драться, и он в прекрасной форме», — промелькнуло в голове Джона, пока он выпутывался из упавших на него пальто. Марк приближался к нему, слегка пританцовывая, словно едва касаясь пола. Джон поднял кулаки, защищая лицо, как это делают в кино, но Марк нанес несколько коротких рубящих ударов по почкам, и Джон с мыслью, что сейчас его вырвет, упал на одно колено. В жизни все шло не так, как в кино. Когда Марк качнулся вправо и вниз, Джон перекатился и изо всех сил ударил парня ногой в коленную чашечку. Он понял, что попал: Марк скривился от боли. Не дав ему прийти в себя, Джон вскочил на ноги и кинулся на него. Марк, тяжело рухнув на пол, ударился головой о черно-белый кафельный пол. Он был оглушен, но все-таки сумел выбросить руки вперед и, ухватив Джона за уголки рта, принялся растягивать ему рот в стороны. Боль была настолько нестерпимой, что Джону показалось — еще чуть-чуть, и его губы оторвутся от лица. И он сделал единственное, что оставалось: дернул головой, точно пытаясь вырваться из рук Марка, а когда тот чуть-чуть ослабил хватку, изо всех сил ударил его головой прямо в лицо. Марк хрипло охнул. Через несколько секунд его голова откинулась набок, а руки бессильно разжались. Джон, тяжело дыша, стащил его с себя на пол. — Спорим, такому в твоем карате не учат! Он услышал шаги в гостиной и увидел, как открылась дверь. Лиззи Шелдон выглянула в холл и завизжала. Заметив в двери нож, она стала вытаскивать его из дерева. Неожиданно Джон нашел в себе силы вскочить на ноги. Он схватил Лиззи в охапку, затолкал ее обратно в гостиную и, не обращая внимания на ее оглушительные вопли, запер дверь на ключ. Потом, сорвав с вешалки шарф и пояс от плаща, он перевернул Марка, связал ему руки за спиной, а затем привязал к ним и ступни ног. От яростных криков Лиззи Шелдон у Джона звенело в ушах, но он добрался до телефона и вызвал службу спасения. Потом он закурил, заклеил бумажкой царапину на щеке и подумал: «Спасатели, наверное, меня уже по голосу узнают». 46

Она бежала. Нет, просто очень быстро шла и звала. Она искала Зигги. Теперь ей стало ясно, где она. Она опять вернулась в ту же квартиру — те же обои, та же мебель, тот же запах и тот же страх. Она ходила из комнаты в комнату и снова и снова звала его. Где же он? Он никогда не прятался от нее. Обычно, стоило ей только открыть дверь, как он бежал навстречу и с громким мяуканьем просился на руки, чтобы потереться головой об ее щеку. Она заглянула под кровать, открыла дверцы шкафа, стараясь не поддаваться страху. «Ничего, ничего, — уговаривала она себя, — наверное, просто где-нибудь заснул и не слышит меня». Она прошла в кухню и начала открывать и закрывать все ящики и дверцы. — Зигги! Может, выбежал из квартиры? Но они на шестом этаже, куда отсюда денешься? Она метнулась в гостиную и, опустившись на колени, заглянула под диван. Ну, допустим, он заснул. Тогда почему не просыпается? — Зигги! Зигги! Ты где, маленький? А где Виктор? Он всегда был здесь, когда она приходила. Именно это пугало больше всего. Она еще раз обошла квартиру. Думай давай, думай! Она вернулась в свою спальню. Может, в гладильню забежал?.. Она все поняла, когда заметила опущенную крышку унитаза. Она так и замерла у двери в ванную. Виктор никогда не опускал крышку. Он этого терпеть не мог: говорил, тогда из унитаза воняет. Так почему же сегодня она опущена? Догадка пронзила ее. Она медленно приблизилась к унитазу, села рядом на край ванной и от всего сердца прошептала: — Господи, не допусти! Затем, собравшись с духом, она подняла крышку. — Ох, Зигги… Она вытащила из воды безжизненное кошачье тельце, совсем окоченевшее. Глазки плотно закрыты, из-под верхней губы торчат крошечные зубки… Она стянула с вешалки полотенце и завернула в него трупик. Его шея моталась из стороны в сторону, под пальцами чувствовались крошечные позвонки. Переломанные. Удивительно, но ей даже стало легче. По крайней мере, не мучился. Она не вынесла бы мысли, что он несколько часов беспомощно барахтался в ледяной воде, отчаянно борясь за жизнь. Она гладила котенка по голове, поправляя его мокрую полосатую шерстку, а слезы градом катились по щекам. — Прости, Зигги, — тихо прошептала она, прижимая его к себе. — Я велел тебе не опаздывать. — Она обернулась. Виктор наблюдал за ней от двери. Она не слышала, как он вошел. — Зачем ты заставляешь меня так поступать? — Он шагнул в ванную и протянул к ней руки. — Зачем ты заставляешь меня причинять тебе боль?
Сара смотрела, как свет от фар проезжавшей мимо машины метнулся по потолку гостиной в доме ее матери. Она села, поеживаясь от холода. У ее ног, на полу, поскуливал во сне Сумо. Она потянулась, включила свет и бросила взгляд на латунные часы на каминной полке. Двадцать минут двенадцатого. У нее еще сорок минут, чтобы привести свои дела на этом свете в порядок. Она взяла телефон, попробовала дозвониться Джону, но звонок сразу переключился на голосовую почту. Тогда она набрала отель «Четыре сезона» и попросила соединить с его номером, а затем все слушала и слушала бесконечные телефонные гудки. Она прикрыла глаза, и почему-то вспомнились мальчишеская улыбка Джона и его озорной взгляд. Она положила трубку, твердо веря, что, где бы он ни был и что бы сейчас ни делал, с ним все в порядке. Мобильник зазвонил прямо у нее в руке. — Алло! — Мою записку получила? Это был Виктор. — Ты гад! Что ты сделал с Родни? Он тут совершенно ни при чем! — Нечего было шляться где попало. Не совал бы нос в мои дела, не получил бы. — Ты сломал ему ногу! — Повезло ему, что не шею. Сара, как это у тебя получается? Вокруг тебя вьются одни сопляки. Ты их чем берешь, Сара? Видела бы ты его: он же ничего не может. Да я… — Чего ты хочешь? — Ты прочла записку? Хочу поговорить с тобой. — Так приходи сюда. Ты же знаешь, где меня найти. Он ухмыльнулся: — Щас! За дурака меня держишь? У меня тоже башка варит — хрен его знает, что ты там задумала. Нет уж, ты ко мне придешь. А я, милая, помогу тебе. Сара молча слушала. — Знаешь деревянный мост по дороге от твоего дома? — Ты и сам отлично знаешь ответ. — Вот туда и подгребай. Сиди и жди под мужским навесом. Да смотри, чтоб одна пришла, и без всяких твоих фортелей. А сделаешь по-своему — я уйду и в другой раз вырежу записку на спине у твоей сестренки. — Я приду. — У тебя один час. И не опаздывай. — Виктор… — А собаку приведешь — я ее прибью. Ясно? — Да. — Я просто хочу поговорить с тобой, выяснить кое-что. Может, старое вспомним. Сара закрыла телефон. Она подумала о Джеки и Родни, о том, что Виктор может сделать с Хелен или с матерью, если она ослушается. Придется идти. Какой у нее выбор? Ну, позвонила бы она в полицию, и что они сделают? Ничего. Закон не запрещает сидеть на пляже под мужским навесом, а угрожал он ей пока только на словах. Почему он выбрал это место? Если он следил за ней, то, возможно, знал, что на прогулке она часто доходит именно до этого места, и знал также, что одна нога у нее нездорова. Наверное, хочет обставить все так, будто она поскользнулась на камнях, ударилась головой — и привет. И никаких следов. Как основательно Виктор все продумывает! Вот, значит, какая картина вырисовывается. Он намерен убить ее. И что же, она так и отправится прямиком к нему в руки? Она поднялась и прошла в кухню. Сумо поплелся следом. Она оглядела по-домашнему уютное помещение. Можно оставить записку: если со мной что-нибудь случится, прошу в моей смерти винить такого-то. Она достала из буфета блокнот и ручку, села за стол, вывела «Дорогая мама! » и остановилась, не в силах писать дальше. Вряд ли эта записка утешит ее родных, когда они узнают, что, защищая их, она добровольно отправилась в западню. Может, пусть уж думают, что поскользнулась? Она отложила ручку, закрыла глаза, опустила голову на руки. — Господи, дай мне силы! — прошептала она.
Дул пронизывающий ветер, недавно прошел дождь, и настил деревянного моста был скользкий. Тучи закрывали луну, угрожая новым ливнем. Сара перешла по узкому мостику на пляж Доллимаунт-Стрэнд, глубоко вдыхая свежий морской воздух. Было время прилива, и волны внизу, под ней, ударялись об опоры моста. Шум города понемногу затихал. Она прошла мимо приветливо кивнувшего ей мужчины в желтой ветровке, который выгуливал у дороги своего спаниеля. — Ну и погодка выдалась! — Ничего, — улыбнулась Сара в ответ, — по крайней мере, сухо. Она с удивлением поймала себя на том, что ей больше не страшно. Наверное, солдаты перед боем ощущают себя примерно так же. Когда совсем не остается надежды на благополучный исход, человеком овладевает спокойствие. Так это или нет, она точно не знала, но решила: что бы сейчас ни случилось, она больше не позволит Виктору распоряжаться своей жизнью. Она шла и шла. Ни людей, ни машин не попалось ей по дороге, и к тому времени когда добралась до первой кабинки, она уже совсем примирилась с тем, что сейчас должно было случиться. Она подошла к мужскому навесу. Ветер вспенивал морские волны, обдавая Сару водопадом мелких брызг, шквалистые порывы чуть не сносили ее с дорожки. Она зашла под навес и села на бетонную скамью. Вода уже наполовину скрыла ступени, еще немного — и вода захлестнет невысокие прибрежные скалы. Сара дрожала, глядя, как на том берегу залива на вышках электростанции в Пулбеге мигают маяки. В темноте их расплывчатые очертания еле различались, но что-то в их привычных силуэтах успокаивало ее. Они выглядели такими надежными. Помнится, кто-то из знакомых сравнил их с часовыми. Сара засунула руки в карманы и уселась поудобнее. Она вспоминала, как жаркими летними днями они с Джеки лазили по этим скалам, высматривали в воде крабов и мелкую рыбешку. Как-то раз с приливом принесло небольшую акулу, и им пришлось отбиваться от чаек, чтобы хорошенько рассмотреть ее. Она вдруг живо представила себе ту акулу, уже мертвую или, может, умирающую, которую отлив оставил в луже воды между камнями. Длиной она была с ее руку, не больше, серебристая, с несколькими рядами крошечных зубов: уменьшенная копия той, что так напугала ее в фильме «Челюсти». Они с Джеки хотели выловить ее и отнести домой, но Хелен не разрешила, и, когда к вечеру Сара пришла навестить акулу, чайки успели ее растерзать. Хищник стал жертвой. — Хочешь посмеяться? Я тебя сначала учуял, а потом увидел, — раздался голос слева от нее. Она обернулась. У входа стоял Виктор и курил. Казалось, он не замечал ни ветра, ни холода. — «Шанель», угадал? — Да. — Я всегда любил, как ты пахнешь. Сара смотрела на него, стоявшего в лунном свете. Он постарел, набрал вес, но оставался таким же статным и таким же опасным. Когда он повернул голову, выдыхая дым, она заметила, что один глаз у него белый. — Что у тебя с глазом? — Поприветствовали, когда сел на нары. — Ничего себе. — Ерунда. Мне даже говорят, что теперь я непохож на других. — Чего ты хочешь, Виктор? — Не возражаешь, если присяду? — Располагайся. — Сара отодвинулась на другой конец скамьи, подальше в тень. Виктор сел рядом с ней. — Так лучше, цивилизованнее. Можем мы позволить себе поговорить, как цивилизованные люди? — Вряд ли. — Вот здесь ты не права. — Он посмотрел на нее, окутанную полумраком. — Значит, снова работаешь со своим прежним дружком. Сара не ответила. Он не спрашивал. Он просто давал ей понять, что ему известно о ней все. Вик был в своем репертуаре. — Неплохо устроилась, кстати. Спорим, он был счастлив по уши снова заполучить тебя обратно в свои объятия. — Мне нечего делать в его объятиях. — Интересно, как бы он относился к тебе, если бы я нанес ему визит. — Он здесь ни при чем. Я работаю с ним, и ничего больше. — Рассказывала ему обо мне? — А ты как считаешь? — Я считаю, тебе все равно, кого продинамить. Он еще раз затянулся, затем бросил сигарету в воду. Сара услышала, как окурок зашипел в темноте. Она проглотила слюну. Опять она оказалась рядом с ним. И никак не могла отделаться от мысли, что снова попала в прошлое. Он, она, море, шторм. Ужас почти прошел. — Чего ты хочешь, Вик? — Знаешь, у меня было три года подумать, зачем ты так сделала, но я не понял ни хрена. Я дал тебе все. Крышу над головой, приличную жизнь, деньги… — Вик… — Нет уж! — Он выставил руку ладонью вперед. — Дай я скажу, я долго ждал. Можешь хотя бы выслушать. По-моему, я был в твоей жизни не просто случайным. Девки вешались на меня каждый день, но я не изменял тебе, мне делали заманчивые предложения — можешь поверить! — но я отказывался. Я старался, я честно старался. — Ты бил меня. Задетый, он посмотрел на нее. — По-моему, однажды я уже объяснил тебе: я всего лишь давал тебе понять… — Я постоянно ходила с синяками, и у меня было сломано ребро. У меня выбиты два зуба, а шрам на руке длиннее, чем мой указательный палец. — И ты обвиняешь меня? — Но ведь это же ты сделал. — А ты заставила! Ты вынуждала меня так обращаться с тобой. — Зачем ты столкнул Джеки с дороги? Он фыркнул: — Сначала ты мне ответь: зачем ты меня подставила? Сара вздохнула и посмотрела на бурные волны. Можно было бы и догадаться, что на ее вопросы он отвечать не станет. — Какая теперь разница? — Очень большая. Я хочу знать. — Ну а что тут можно знать? — Ты сделала это не одна. — С чего ты взял? — А то я не знаю тебя! — повернулся к ней Вик. — Может, именно ты и подбросила мне наркотики, но я хочу получить ответ, кто тебе помог и какого хрена ты так поступила со мной — со мной! Сара безошибочно почувствовала его закипающий гнев. И в его голосе появились нотки, которые и раньше появлялись перед тем, как он распускал руки. «Цивилизованности хватило ненадолго», — подумала она. — Ты убил Зигги, — произнесла она вслух. Виктор уставился на нее: — Что ты сказала? — Ты убил Зигги, — повторила она. — Что за хрен такой Зигги? Сара едва взглянула на него: — Может, для тебя и никто. Всего лишь способ сделать мне больно. — Ты про этого урода-котенка? — Да. Он долго молча смотрел на нее. Сначала она подумала, что сейчас он взорвется, но он вдруг захохотал. Глядя на него, Сара вспоминала каждую самую мелкую черточку его лица, как он ухмылялся всякий раз, когда «объяснял» ей, что вовсе не собирался огорчать ее, а уж тем более бить, — нет, он бил ее только потому, что она сама вынуждала. Смех у него был противный и резкий, будто царапали ногтем по стеклу. — Из-за этого урода! Ну ни фига себе! Ты засадила меня в тюрягу, я потерял квартиру, бизнес, глаз — чего ради, из-за котенка?! — Да, — коротко ответила она. И это была правда. Когда она, Сара Кенни, вытащила мокрый трупик Зигги из унитаза, в ней словно что-то перевернулось. Она могла примириться с тем, как обращался с ней Виктор, с его требованием беспрекословного повиновения. В глубине души она давно уже поняла, что это за человек. Но когда он лишил жизни такого милого, беззащитного Зигги… Она чувствовала себя так, будто в первый раз взглянула на мир вокруг себя. Наконец-то она поняла, что позволила себе привязаться к человеку, который не остановится ни перед чем, который был не способен что-либо чувствовать, которого обуревала одна-единственная страсть — подчинять себе. Наконец до нее дошло, что надо порвать с ним. И она знала, что найдет на него управу, даже когда на нее градом сыпались безжалостные удары. И вот теперь он вернулся, снова вполз в ее жизнь, как неистребимый таракан. — Не верю, — произнес Вик. — А мне все равно, — ответила Сара. — Кто помогал тебе? — Никто. — Не надо мне лапшу на уши вешать. Эта жирная задница Сид наверняка… — Он тут ни при чем. — Давай говори или!.. — Никто мне не помогал. — Нет, ты скажешь, кто помогал тебе! — Никто мне не помогал. Сокрушительный удар свалил ее со скамьи на грязный бетон. На миг она потеряла сознание, и, когда очнулась, уши у нее горели, а он поднимал ее за перед куртки. Она попробовала встать, но ноги совсем не слушались. «Поздно, — подумала она. — Запоздал ты с этим». Он поднял ее и швырнул обратно на сиденье. Она ударилась о стенку, чуть не задохнувшись от боли. Пока она приходила в себя, Вик угрожающе навис над ней: — Ты меня подставила, детка. Ты что же, думала, тебе сойдет это с рук? Я хочу, чтобы ты знала: я еще помучу тебя, но сначала ты скажешь, кто помогал тебе. Столько наркотиков ты одна никогда бы не достала, и вообще, кишка у тебя тонка провернуть все это в одиночку. Так вот, я еще раз спрашиваю: кто помогал тебе? — Никто мне не помогал, — тяжело дыша, проговорила Сара. Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Думаешь, мы тут в игрушки играем? — Нет, Вик, не думаю, но тебе придется понять… Одним движением он рванул ее вверх и наотмашь ударил по лицу. Удар был такой силы, что у Сары запрокинулась голова. Во рту появился привкус крови, и она почувствовала, как по шее побежал теплый ручеек. На глаза навернулись слезы, и на какой-то миг Вик, озаренный вспышкой света, показался зловеще-красным. — Кто помогал? — Никто не помогал… Он опять ударил ее, еще сильнее. У Сары зазвенело в голове. — Я по-хорошему спрашиваю, кто помогал тебе? — Никто… Вик схватил ее левую руку и заломил ее назад. Казалось, запястье вот-вот треснет. Сара открыла рот, собираясь закричать. — Не ори, а то сломаю, — проговорил Вик обманчиво мягко. — Я ведь не хочу делать тебе больно, Сара. Ты же понимаешь? Я просто хочу узнать, кто мои враги. Ну же, милая, ты сама понимаешь: я не хочу так поступать. Это ты вынуждаешь меня причинять тебе боль. — Отпусти, Вик. — Теперь она плакала, слезы на лице мешались с кровью из носа. — Пожалуйста, отпусти… Он улыбнулся, и Сара поняла: ему показалось, что он сломал ее. — Просто скажи мне то, что я хочу узнать, и все. Мы же можем договориться. Сара, я совсем не хочу причинять тебе боль. Он немного сильнее вывернул ей руку. Боль стала невыносимой. Казалось, все связки и суставы вот-вот не выдержат. — Ладно, ладно, отпусти… Вик немного ослабил хватку. Сара судорожно всхлипывала. — Видишь, дорогая? И без этого можно обойтись. — Нет, он не кричал на нее, но в его голосе слышалась угроза. Он похлопал ее костяшками пальцев по щеке, на этот раз несильно. — Всегда ты заставляешь меня делать тебе больно. Только зачем? Сара открыла глаза: — Пожалуйста, дай мне сесть. Меня тошнит. — Кто помогал тебе? — Он навалился на нее всем телом, придавив к скамье. Сара успела высвободить правую руку. — Имя давай, Сара. Не раздумывая, она со всего маху всадила Виктору в шею нож, который принесла из дома матери, и повернула его. Он будто захлебнулся. В горле забулькало. Оседая, он опустился на колени. Сара тяжело откинулась на спину, как только он выпустил ее руку. Несколько секунд она лежала, не в силах пошевелиться, и отупело смотрела, как Виктор пытается ухватиться за ручку кухонного ножа, который торчал из его шеи под прямым углом. — Са-арр… Его пальцы скользнули по окровавленной ручке ножа, но не удержали ее. Он потянулся к Саре, но она, упираясь ногами, постаралась отползти подальше. Все-таки он схватил ее за лодыжку, она пнула его и задела челюсть, так что его голова откинулась назад. Он захрипел, из шеи захлестала кровь, и Сара поняла, что задета сонная артерия. Он попробовал подняться на ноги, но поскользнулся. Тогда он перекатился на спину, его руки метались у горла, словно пытаясь содрать с себя одежду и кожу. Сара отползла ближе к ступеньке и тоже попыталась подняться на ноги. Позади нее раздался странный хруст, и наступила тишина. Она посмотрела на Виктора. Он не шевелился. Подождав с минуту, она осторожно подобралась к нему и проверила пульс. Сердце не билось. Она бросила презрительный взгляд на его лицо. Его глаза были открыты и, казалось, смотрели прямо на нее. Вдохнув побольше воздуха, Сара ухватилась обеими руками за ручку ножа и вытащила его из шеи Вика. Она обтерла лезвие о его куртку и бросила нож на скамью. Потом она обыскала его карманы, вынула часы, бумажник, деньги. Нашла она и связку ключей с пластиковой биркой от номера в дешевом отеле на Дорсет-стрит. Все это она убрала к себе в карман. Убедившись, что больше не осталось ничего такого, что помогло бы опознать труп, она перекатила его на ступеньки и затем по скользкому от водорослей бетону поволокла к морю. По дороге она дважды поскользнулась и, пока добралась до воды, совсем обессилела; нога горела огнем, голова налилась тяжестью. Сделав последний отчаянный рывок, она все-таки столкнула Вика в черную воду. Секунду тело с лицом, неприлично бледным на фоне чернильной тьмы, колыхалось на поверхности. — Убирайся, сделай милость! — прошептала Сара, держась за металлический поручень. Течение подхватило труп и потащило его ко дну. Убрался. Не в силах выпрямиться, Сара еще постояла у поручня, пока наконец пронизывающий ледяной ветер не заставил ее пошевелиться. На берегу она зачерпнула морской воды и, отплевываясь, смыла с лица кровь. Вымыла руки, старательно замыла рукава и наплескала воды на бетон. Правда, в темноте было не видно, кровь там или просто тень; оставалось надеяться, что прибой все смоет, а ей пора было сматываться. Она подобрала нож и устало поплелась через мост и дальше — к главной дороге. Там она решила не медлить и поспешила домой, стараясь не поднимать головы и держаться поближе к заборам и стенам домов. Видимо, в ту ночь ангел-хранитель особенно заботливо следил за своей подопечной — Сарой Кенни, и она дошла до своего дома, не встретив по дороге ни души. Едва она закрыла калитку и с трудом преодолела по дорожке последние метры до крыльца, как хлынул ливень. Сара подняла лицо к небу. Струи дождя омывали все ее страшные синяки и омраченное сердце, счищая темное пятно по имени Виктор. — Спасибо, — прошептала она небесам.
Сара вошла в дом и, не зажигая свет, направилась к задней двери. Сумо радостно кинулся к ней, но она не остановилась. Быстро поднявшись наверх, она бросилась в ванную и еле успела наклониться над унитазом, как у нее начались спазмы и ее стало рвать морской водой и желчью. Наконец она схватила рулон туалетной бумаги, высморкалась и спустила воду в унитазе. Только через несколько минут она почувствовала, что у нее хватит сил выпрямиться. Она включила свет над зеркалом и застонала. Лицо превратилось в сплошную рану. Покрытый засохшей кровью нос распух. Глаза уже начали заплывать, а там, куда пришлись удары, появились багровые кровоподтеки. Намочив холодной водой полотенце, она попробовала одной рукой осторожно протереть лицо, в то же время пытаясь другой рукой отыскать в аптечке что-нибудь болеутоляющее. Затем она спустилась вниз и завернула в полотенце несколько кубиков льда. Завтра приезжает Джон. Как она объяснит ему свой вид? Она снова поднялась наверх, проглотила две таблетки парацетамола и, осторожно прижимая полотенце к переносице, дошла до своей комнаты. Там она медленно опустилась на кровать. Сумо, неотступно следовавший за ней, устроился рядом, на коврике. Она свесила к нему руку, и он лизнул ее. Она старалась не думать о том, что сделала. Старалась не вспоминать о паре, который поднимался от крови Виктора, о его предсмертном хрипе. Она закрыла глаза и попыталась дышать спокойно. Она убила его. Остановила. За это она может получить срок. Самооборона. Она принесла с собой нож. Для самозащиты. Она столкнула труп в море, скрывая улики. Прекрати думать об этом! Она убила. Это уже было. Сара заплакала. 47

Хелен быстро вела машину, сердито сигналя нерасторопным водителям и пешеходам. Было только начало девятого, но город уже проснулся и заспешил по своим делам. — Ну давай, езжай! И уж совсем она разозлилась, когда за три машины перед ней вдруг возник автобус. В очередной раз Хелен бросила взгляд на часы. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Ночью поспать нормально не удалось. Мать все беспокоилась на новом месте и дважды будила ее, так что в конце концов ей пришлось запереть мать в спальне. Утром Хелен первым делом позвонила Саре. Сестра не ответила. И когда пришла Белинда, Хелен была почти на взводе. Сейчас она направлялась к дому матери, чтобы разобраться с Сарой раз и навсегда. Если она вообще доберется туда сегодня! Она с силой надавила на клаксон.
Когда она подъехала к дому матери и остановилась у колымаги Джона Квигли, которая только по недоразумению могла называться машиной, ее терпению настал конец. Хелен вышла из машины, со злостью хлопнула дверцей и решительно зашагала к дому. Она попробовала открыть дверь своим ключом, но выяснилось, что та закрыта на цепочку. Она позвонила. Из-за двери донесся яростный лай. Снова надавив большим пальцем на кнопку звонка, она не отпускала ее секунд десять, не меньше. Минуту спустя за толстым непрозрачным стеклом ей почудилось какое-то движение. — Сара, это Хелен! Я знаю, ты дома! Открой, нам надо поговорить! — Хелен, не могла бы ты приехать попозже? — Попозже? Нет, не могла бы! — Хелен гневно забарабанила в дверь. — Открывай сейчас же! Наконец цепочка звякнула. — Ты о чем думаешь? Почему не берешь трубку? Мать всю ночь не спала — бродила по дому! Я не собираюсь тут с тобой шутки шутить. Я… О господи! — вскрикнула Хелен, войдя в холл. — Что с тобой? Глаза у Сары заплыли, нос был разбит, левая сторона лица превратилась в один большой сплошной синяк. Хелен подошла к ней и подняла руку. — Нет! — Сара развернулась и поплелась в кухню. Хелен прошла следом. — Что все-таки с тобой случилось? — На меня напали… — Напали? — Избили… — Избили? — Ты так и будешь повторять за мной? — Сара налила в чайник воду и включила его.
У нее все болело. Она боялась, что нос сломан, и чувствовала, как шатается один задний зуб. Накануне она выпила несколько таблеток снотворного, которое принимала мать, и сразу провалилась в тяжелый сон, не обращая внимания на Сумо, растянувшегося поперек ее кровати. Теперь, в холодном свете зимнего дня, ее мутило при воспоминании о вчерашнем. Для полного счастья ей только не хватало вступить в перепалку с Хелен. — Сара, ты можешь объяснить, что происходит? — Я же сказала: меня избили. — В полицию заявила? — Нет. — Какого черта? Почему? — Не кричи. Хелен поставила сумочку и провела рукой по волосам. — Я не знаю, что я сделаю с тобой, просто не знаю! Сара достала две кружки и насыпала в них кофе. — Кто сказал, что ты должна что-то делать со мной? Хелен, я взрослый человек. Не надо со мной ничего делать. — Сара, я переживаю за тебя! Ты живешь какой-то безумной жизнью — постоянно рискуешь, подвергаешь себя опасности. Хватит издеваться над собой! Хватит издеваться над нами — мы все-таки твоя семья! Сара достала из холодильника молоко. Руки у нее тряслись, и унять их никак не получалось. И голова снова начала раскалываться. Надо сосредоточиться на кофе… — Где это случилось? — Что? — Где тебя избили? — У дороги, рядом с бульваром. — Когда? — Вчера вечером. Слушай, Хелен… что ты делаешь? Хелен вынимала из сумки мобильник. — Я делаю то, чего ты не сделала: звоню в полицию. — Хелен, нет! Хелен остановилась: — Да почему? — Говорю же тебе: не впутывай их в это дело. — Сара, что происходит? — Ничего, просто я… я просто… Но ей не пришлось выдумывать, почему не надо звонить в полицию. Ее собственное тело помогло ей: она потеряла сознание. 48

Беспокойно оглядываясь, Джон торопливо вышел из зала прибытия. — Джон, я здесь! Он повернулся и заметил у перил Хелен. На ней было кашемировое пальто. Без особой радости она помахала ему рукой. Он подошел к ней: — Спасибо, что встретили. — Она очень просила. — Как она? — Пока что неважно. Перелом носа и, видимо, сотрясение мозга. Такой новости Джон не ожидал. — Личность напавшего установили? Хелен отрицательно покачала головой: — Она говорит, что не помнит, как он выглядел. В любом случае было темно. — Темно? — Да врет она все, я же знаю! Полицейским она что-то говорила про паб. Кажется, «Несбитс»… — Этого только не хватало! — Джон перебросил сумку через плечо и вместе с Хелен вышел из дверей к парковке. — Я же ей говорил, сколько раз говорил ей, чтоб она не совалась туда! Хелен смотрела на него с еле скрываемым отвращением: — Ну да, а она взяла и сунулась, и вот результат. Опять она в больнице! — Хелен, не говорите со мной так, будто я не переживаю за нее! — Раньше надо было переживать! Джон резко остановился. Его отпустили из участка в половине четвертого утра: он всю ночь давал показания. И когда он наконец дотащился до отеля, то не раздеваясь рухнул на постель и уснул замертво. Звонок от Хелен, которая сообщила ему, что Сара в больнице и что она сама заберет его из аэропорта, еще больше взвинтил его. Он был грязный, небритый и заводился с полоборота. Джон швырнул свою сумку на асфальт с такой силой, что Хелен даже подскочила. — Хватит! — Его указательный палец оказался всего в нескольких дюймах от ее лица. — Я вам не нравлюсь и никогда не буду нравиться. Ну и прекрасно. Мне плевать, что вы там думаете. Но зарубите себе на носу: ваша сестра значит для меня гораздо больше, чем вы в состоянии представить себе. — Оно и видно! Джон стиснул зубы, но промолчал. Хелен все-таки Сарина сестра, и вполне понятно, что она расстроена и злится на весь белый свет. — Хелен, я не хочу ссориться с вами. Расправив плечи, Хелен пошла дальше. Джон подобрал сумку и догнал ее. — Кто такой Уилли Стонтон? — в конце концов прервала молчание Хелен. — Это тот, кто, вероятно, продал Кэти Джонс оружие, которое нашли при ней. Сара хотела проверить эту версию, но я взял с нее слово, что она дождется меня. — Сара упертая. — Вы хотели сказать «упрямая». — Знаете, у меня для вас еще одна плохая новость, — сказала Хелен. — Что такое? — Ваш офис разгромили. — Да и шут с ним, — отозвался Джон. — Это все поправимо. Хелен кивнула. — Вас куда отвезти: сначала домой или… — К ней, — сказал Джон, даже не дослушав до конца.
Дежурная сестра приветливо поздоровалась с Хелен. — Как хорошо, что вы приехали. Она никого не слушает и требует, чтобы ее отпустили домой. Хелен нахмурилась: — Когда я от нее уехала, она была чуть ли не в коме. — Ей очень плохо, и я уже собиралась звонить вам. — Медсестра бросила любопытный взгляд на Джона и снова повернулась к Хелен. — Идемте, пожалуйста, может, она хоть вас послушается. Хелен и Джон поспешили за ней по коридору. Сара сидела на каталке, спустив ноги, и отстегивала ремни. Вернее, старалась отстегнуть: обе ее руки были забинтованы. — Сара! — окликнул ее Джон. Она взглянула на него, и он потерял дар речи. Лицо превратилось в огромный фиолетово-черный синяк, она едва могла видеть — глаза заплыли совсем. Она смотрела на него сквозь спутанные пряди волос, будто видела его впервые. Он подошел к ней и осторожно коснулся рукой ее подбородка: — Боже, что с твоим лицом? Она свела брови: — Джон? — Мы дали ей сильное болеутоляющее, — пояснила сестра и добавила, обращаясь к Хелен: — Не знаю, почему она до сих пор не уснула. Ей бы, конечно, лучше остаться здесь. — Да, это я. Сара, я вернулся, — с нежностью произнес Джон. — Все будет хорошо. — Джон, пожалуйста, забери меня домой… я тебя очень прошу… Она соскользнула с каталки и упала прямо Джону на руки. Прижавшись лицом к его груди, она заплакала совсем как ребенок — не стесняясь и безутешно. В душе у Джона творилось бог знает что. Он обнял ее и осторожно прижал к себе. — Все в порядке, Сара, я с тобой. Я тебя не брошу. Не плачь, моя хорошая, перестань. Я с тобой… Стоя чуть в стороне, Хелен во все глаза глядела на Джона. Теперь она увидела в нем то, на что, как ей казалось раньше, он был не способен, — настоящую, чистую любовь. Она обернулась к медсестре: — Оформите мне, пожалуйста, разрешение на выписку. Мой муж — хирург, мы сумеем обеспечить хороший уход. — Ну, не знаю… — разочарованно протянула медсестра. Хелен взяла ее за руку. — Хорошо, пойдемте, — сдалась та. Вместе они направились к сестринскому посту. Хелен оглянулась. Джон с Сарой стояли все так же, и Сара тихонько плакала.
Джон пнул ногой свой стол, сбросил с него газету и сердито проворчал: — Они когда-нибудь выучат, как правильно? «КвиК»! Две большие «К», одна — в начале, другая — в конце. Сара посмотрела на него: — Что-то не верится, что газеты все еще пишут про нас. — Неделя запоздавших новостей. — И все-таки жаль, что они до сих пор не угомонились. — Ты что, того? Это ж такая реклама! — Угу… — Да ладно, не куксись, — сказал Джон, — сенсация получилась будь здоров. Ты только подумай! Сколько эта Лиззи Шелдон провернула усыновлений? — Известных — двадцать пять, — ответила Сара. Она уже устала говорить на эту тему. Вот уже две недели почти каждый день она рассказывала одно и то же — сначала полицейским, потом двум английским детективам, потом семье Сэма, потом газетчикам, потом своей семье. Это было очень утомительно. Хотелось побыстрее все забыть и жить дальше. — Точно. Чтобы все это распутать, свести концы с концами, понадобится не один месяц. Тот юрист, основатель фонда «Колыбель»… — Саймон Фелпс. — Так вот, он бежал из страны, когда почуял, что ему сели на хвост. — Все равно его найдут. Всю жизнь скрываться не станешь. — Да, ну и гадючник! Подумать только — если бы у Иоланды Воэн было поменьше снобизма, ничего бы и не открылось! — заметил Джон. — Вот тебе и мораль. — В смысле? — устало откликнулась Сара. — В смысле, что рано или поздно приходится платить по счетам. Прошлое все равно тебя настигнет, круг замкнется — закон жизни. Сара почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. — Это как? — Смотри, если бы Иоланда не наняла Гарри д'Анджело, чтобы тот раскопал прошлое Кэти, Кэти никогда бы не узнала о Хогане. Если бы Хоган не знал, что умирает, он вряд ли захотел бы разговаривать с Кэти, и она не приехала бы в Ирландию. Если бы она не приехала в Ирландию, Лиззи Шелдон не прислала бы своего выродка-сыночка, чтобы тот убрал Хогана и Кэти, и Лиззи спокойно продолжала бы продавать детишек богатым бездетным парочкам, а Кэти никогда бы не нашла свою настоящую семью. Видишь? — улыбнулся Джон. — А хочешь еще интересную новость? — Ну? — Бритни Спирс побрилась наголо. — Хорошо ей. Сара попробовал улыбнуться, но у нее не очень получилось. Болела голова, болели зубы. Она отвернулась к своему новому компьютеру. Если Джон прав, то когда же замкнется ее круг? Когда придется платить по счетам за то, что она сделала? Две недели после той жуткой ночи она жадно вчитывалась во все газеты, с замиранием сердца ожидая сообщения, что на берег моря вынесло труп Виктора, но ни о чем таком не писали. Она удивлялась, сколько же еще море будет его хранить. Отек с лица постепенно сходил, но все равно до окончательной поправки было далеко. Сара не могла спокойно спать, аппетита не было, и она похудела почти на десять фунтов. Все вокруг волновались за нее. Она это знала, понимала и все равно сердилась. Уилли Стонтон, чье тело нашли в сгоревшей серебристой «тойоте» на заднем дворе пекарни в тот же день, когда Сара потеряла сознание, еще больше все усложнил. Полицейские знали, что Сара разыскивала его в пабе «Несбитс», и сначала скептически отнеслись к версии, что не Уилли напал на нее. Но Сара упорно повторяла, что не видела Уилли Стонтона, и, когда разыскали Джимми Данна, он неожиданно внес ясность. Пользуясь иммунитетом свидетеля, Джимми с удовольствием рассказал, как Уилли торговал оружием и как наградил шрамами его, Джимми. После чего полицейские значительно расширили список подозреваемых; так или иначе, никаких свидетельств, указывающих на какую-либо связь между Сарой и смертью Стонтона обнаружено не было. Джон посмотрел на нее и сказал: — Утром звонил Сэм. — И? — Приглашал нас в гости к матери, в пятницу. — Вряд ли мы пойдем. — Возможно, тебе как раз и стоит выбраться: хоть чуть-чуть развеешься. Дрейк просто с ума по тебе сходит. Впрочем, он вообще сумасшедший. — Мне сейчас не до общения. — Ну, не хочешь — как хочешь, — с напускным равнодушием произнес Джон. — Слушай, а ты знаешь, почему у пингвинов ноги не мерзнут? — Нет. — Ну так мы сейчас ликвидируем этот пробел в твоем образовании.
Он нес всякий вздор, стараясь, чтобы Сара улыбалась и трещина, что разделила их, стала меньше. Он не мог понять, что изменилось, но отчаянно хотел, чтобы все стало как прежде, до его поездки в Лондон. Когда он забрал Сару из больницы, она сразу же попросилась в свою квартиру. Хелен недовольно ворчала, но он выполнил просьбу Сары и был рядом с ней всю ночь, охраняя ее сон и тихо поглаживая по голове, когда она всхлипывала во сне. Но утром бледная, притихшая Сара сказала ему «спасибо» и попросила уйти. Он сразу понял, что она опять закрылась от него и, как он ни сопротивлялся, будет твердо стоять на своем: она хотела, чтобы он ушел. В полном смятении он вышел от нее и поехал к матери Сары забрать собаку и машину. Но Джон вовсе не был простаком. Он успел повидаться с Родни и, расспросив, что за мужчина напал на него и разгромил офис, понял, что и Родни тоже говорит не все. Когда Джон передал ему привет от Сары, Родни выдал себя вопросом: — Привет, говоришь, просила передать? — Что-то не так, дружище? — Все так. Но от дальнейших разговоров на эту тему он уклонился. Но некоторые перемены к лучшему все же происходили, и тайны приоткрывались. Шарлотта Джонс, можно сказать, усыновила Дрейка, а когда ее Кэти начала реагировать на внешний мир, тощий чудной художник стал ей вдвойне милее. Сэм все еще относился к нему с подозрением, но когда наконец Кэти открыла глаза — на третий день после приезда Дрейка, — он был готов согласиться, что, может быть — всего лишь может быть, — Дрейк вовсе и не такой придурок, каким он его считал. Конечно, Сэм не мог не оценить абсолютной его преданности сестре. Кэти Джонс рассказала недоверчивому детективу Макбрайду всю правду о том дне в доме Уолтера Хогана. Как и подозревал Джон, в доктора стреляла не Кэти. Она, можно сказать, попала в засаду, которую устроил Марк Шелдон, терпеливо, почти двое суток, дожидаясь ее и взяв милейшего доктора в заложники. Марк ударил Кэти и, вложив ей в руку пистолет, выстрелил в Хогана, а потом выстрелил в нее, обставив дело так, будто она сама решила застрелиться. Но он напортачил, а исправить промах не успел: когда таксист забарабанил в дверь, впору было уносить ноги. Кэти сообщила полицейским и о Гарри д'Анджело. Это он рассказал ей о ее незаконном удочерении и дал ей координаты Хогана. Кэти позвонила доктору, и Хоган предложил ей встретиться и поговорить. Она потребовала назвать ей имя ее настоящей матери, и он это сделал. Она уже знала, что за ней следят: кто-то побывал в ее квартире и украл все документы, но не тронул ни денег, ни украшений. Тогда она поняла, что ей грозит опасность, и переехала в дом Дрейка, где чувствовала себя под защитой. И только после того, как к Дрейку тоже попытались залезть, она решила поехать в Ирландию и разузнать, кто же она и откуда родом. Она не ведала, что Гарри д'Анджело вышел и на Лиззи Шелдон и та почуяла, что ее злачная империя на грани краха. О существовании бессердечной, безжалостной миссис Лиззи Шелдон Кэти даже и не подозревала. Вначале Марк Шелдон все отрицал — точно так же, как его мать разыгрывала полную непричастность, хотя и затруднилась вразумительно объяснить, откуда у нее в доме двое спящих младенцев. Она уверяла, что просто помогает друзьям, много рассуждала о благотворительности и об альтруизме. Полиция разыскала матерей малюток, но те оказались на удивление неразговорчивыми. Когда речь зашла о похищении Кэти Джонс, Лиззи разрыдалась и стала утверждать, что похитителем был Нико Кастринакис, а сама она понятия ни о чем не имела. Она подтвердила, что в тот день была с Нико, но он запугал ее — велел ей помалкивать и не соваться в его дела. Она уверяла, что сбежала от него на следующий же день, но с тех пор ее неотступно терзает чувство вины. Она играла так убедительно, а ее дорогостоящий защитник был так красноречив, что дело вполне могли бы спустить на тормозах, если бы не судмедэксперт Ахмед Хан. Он исследовал кровь, взятую с места схватки Джона и Марка Шелдона и сравнил ее с анализом ДНК Лиззи Шелдон. Как Ахмед и подозревал, оказалось, что Марк и Лиззи Шелдон не состоят в кровном родстве. Когда потрясенный юнец узнал об этом, он заговорил. И какую же захватывающую историю он поведал! Элизабет Шелдон взяли под арест, обвинили в убийстве, воровстве, похищении детей, мошенничестве, причинении тяжких телесных повреждений, торговле людьми и умышленном подлоге. Узнав о смерти Фрэнка, Кэти горько плакала. Но Шарлотта смогла по-матерински успокоить и утешить ее. «Да, — говорила Шарлотта, — это не лучшее начало новой жизни, жизнь вообще не идеальна, но в ней столько хорошего». На что Дрейк заметил: «Шарлотта — умница, все правильно понимает, я бы сказал».
Сара чувствовала на себе взгляд Джона, но не поднимала глаз. Она понимала, что он теряется в догадках по поводу ее отношения, обижавшего его. У нее самой разрывалось сердце от боли, которую она ему причиняла. Но она не рискнула открыться ему, позволить, чтобы они стали ближе друг к другу. От нее всем одни несчастья. Да, она стала одной из тех, кого ненавидела больше всего в жизни, — притворщицей и лгуньей. Ее бесконечная ложь принесла столько бед. Джеки, Родни, даже глуповатый Джимми Данн сполна заплатили за ее ошибки. Она не могла рисковать, не могла позволить, чтобы Джон полюбил ее. И сама полюбить его тоже не рискнула. Не с ее тайнами. И не с тем, что известно ей. Какой смысл? Сара Кенни не поднимала глаз. Она знала: если только встретится взглядом с Джоном, она тут же расскажет ему обо всем, что наделала, и тогда ему придется разделить с ней это бремя. А она не могла так поступить с ним. Ни сейчас, ни потом — если только у нее хватит сил. 49

Эван Уильямс носился по дюнам Колвин-Бея, еле удерживая большущего воздушного змея — огромную стрекозу из легчайшего пластика и промасленной бумаги. Змея он получил на день рождения и с тех пор не упускал случая запустить его в воздух. С Ирландского моря дул сильный ветер, змей нырял, крутился и чуть не отрывал мальчика от земли. — Пап! Пап! Ты видел? — закричал он, оглядываясь через плечо. — Не упусти его, Эван! А то смотри — улетит! — ответил отец, удерживая на поводке Бонни, маленького вест-хайленд-терьера. — Идем, девочка, ты же не станешь делать свои делишки в такой ответственный момент, — добавил он, обращаясь к собаке. Но Бонни не собиралась торопиться, и, когда она сделала наконец все, что хотела, Эван уже исчез из виду — слышался только его взволнованный голос. Киан Уильямс не боялся за сына. В это время года в Колвине всегда спокойно. Вот в летние месяцы кого здесь только не встретишь: живописные пляжи Уэльса привлекали многих, в том числе и всяких чудаков и ненормальных. — Идем же, Бонни! Он взобрался на гребень дюны и с удивлением увидел, что забытый змей валяется на песке. Эван убежал далеко вперед и что-то разглядывал около топляка, вынесенного приливом на берег. — Эван? Что ты там нашел? Мальчик даже не обернулся, и по его позе Киан догадался, что сын весь поглощен увиденным. Взяв Бонни под мышку, он заторопился к сыну. — Ты чего притих, Эван… И тут он увидел. Среди мусора, вынесенного на берег, лежал вздувшийся, наполовину объеденный труп мужчины. — О боже! Идем отсюда, сынок, нам пора возвращаться. — Киан схватил сына за руку и увел от страшной находки. Лицо Эвана побелело, словно в нем не осталось ни кровинки. — Пап, а г-где его глаза? — Идем, идем, сынок. — Ну, пап… — Бери своего змея, мой хороший. Эван послушно подобрал змея, и Киан поспешно повел его по песку к машине. Над их головами закричала чайка и полетела в сторону моря. Киана трясло. Словно все солнце и радость этого дня вмиг исчезли. Виктор умел произвести на людей впечатление.