Annotation 9 страница

Сара поехала обратно в Клонтарф. Она провела Сумо через боковую калитку и отпустила его побегать в саду, а сама вошла через заднюю дверь. Мать и Белинда сидели в кухне за столом и читали газеты. В кухне было тепло и солнечно. Все выглядело совсем как всегда. На миг Сара задержалась у двери, чувствуя, как неуверенность волнами окатывает ее. Почему жизнь идет своим чередом, будто ничего не случилось? Неужели никто, кроме нее, не замечает, какая над ними нависла опасность? — Рано ты сегодня, — заметила мать. — У вас все в порядке? — спросила Белинда. — Мы никак не могли дозвониться до вас. — Да, нормально, только надо кое-что доделать. — Звонила ваша сестра, вас спрашивала. — У меня телефон несколько часов не работал. Белинда встала и наполнила чайник. — Она просила передать вам, что Джеки уже привезли из хирургии. Вот дерьмо! Совсем забыла позвонить Хелен. — Отлично! — откликнулась Сара. — А что еще сказала? — Получили результат анализа крови. Алкоголь на пределе нормы. — Ну слава богу! — Сара стянула с головы шапочку и потерла глаза, стараясь скрыть, что еще немного — и она бы расплакалась. — Отличная новость! — Наверное, ее несколько дней подержат в больнице. — Вот и хорошо. — Сара, у вас все в порядке? Вы очень бледная. — Нормально, все хорошо. — Тебе мяса надо поесть, — проговорила мать. — Железа не хватает. — Мам, я чувствую себя хорошо. — Тогда съешь пудинг и тосты. — Мама, я, честно, чувствую себя хорошо. — Сара поцеловала мать в макушку. — Сейчас сделаю несколько звонков и сразу вернусь. — Я вам кофе приготовлю, — предложила Белинда. Сара мельком взглянула на сиделку, озадаченная ее необычной добротой. — Спасибо. Она взбежала по лестнице и вошла в свою комнату. Если он побывал в ее квартире, то вполне логично предположить: он знает, что сейчас она живет не там, а здесь. Придется увезти маму из дома, иначе бедняжка может попасть под перекрестный огонь, если Вик нанесет удар. Сара посмотрела на часы — начало третьего. Время летело быстро. Что замышляет Вик? Понятно, что, назвавшись Джоном, он дал ей сигнал. И к истории с Джеки он тоже приложил руку. Нужно рассказать Хелен, предупредить, чтобы не расслаблялась. Другого выхода нет. И с Джоном тоже обязательно надо поговорить — и придется смотреть, как от смущения и недоверия мрачнеет его взгляд и меркнет то, другое чувство, что уже пустило в нем свои ростки. Виктор. Даже само имя вгоняло ее в дрожь. Вызывало желание убежать и спрятаться. Нет! Хватит, набегалась. Если не положить этому конец, вся жизнь пойдет под откос. У нее получится. Она остановит его. Но перво-наперво ей нужна помощь. Дрожащей рукой она набрала номер и сделала глубокий вдох. — Алло. — Хелен, это я. — Сара? Ты куда пропала? Я думала, ты вернешься. — Извини. Тут кое-что случилось. — Ну да, как всегда! — Мне придется попросить тебя об одной услуге. — А именно? — Мне надо, чтобы ты на несколько дней забрала к себе маму. — То есть? Зачем? У Сары стучали зубы. Хелен имела полное право послать ее подальше. — Мне тут придется поработать, срочное дело, а Джон в Лондоне… — Зачем? — Хелен, в деле замешан торговец оружием, и я не уверена… понимаешь, у меня есть одна версия, и ее надо проверить. Ну, всего на два дня! — Святые угодники! — взорвалась Хелен. — Наша сестра на больничной койке, а у тебя лишь какое-то дерьмовое дело на уме! — Это моя работа, Хелен, я не могу вот так все взять и бросить. — Сара надеялась, что поступает правильно, а то совсем уж обидно, потому что Хелен будет припоминать ей это до конца жизни и, скорее всего, никогда не простит. — Хелен, помоги мне, пожалуйста. — У тебя совсем мозги набекрень! Это ж просто… Джеки вчера чуть не погибла, а сегодня ты не удосужилась хотя бы ради приличия подождать в больнице и убедиться, что с ней все в порядке! Теперь тебе понадобилось выселить мать из ее же дома, спихнуть ее мне и дальше играть в свои полицейские игры! Сара не стала ничего отвечать. В голосе Хелен слышались гнев, боль и, что еще хуже, презрение. Оставалось только одно: позволить ей высказать все, что она хочет. — Хелен, пожалуйста, я бы не просила без крайней необходимости. — Ладно. Только на два дня — это и так через край. — Я тебе очень благодарна. — Только сначала выясни, не возражает ли Белинда. — Обязательно! Хелен тяжело вздохнула: — Съездила бы к Джеки. Вчера она еще не пришла в себя и вряд ли помнит, кто у нее был, но сегодня лучше бы ей тебя увидеть, слышишь? — Я заеду, обещаю. — Я так понимаю, маму ты завезешь? Мне на работу пора. — Не вопрос. — И комнату ей тоже ты приготовишь. Белинда не обязана это делать. Сара никогда не слышала столько брезгливости в голосе сестры, но не винила ее. Она чувствовала себя самой плохой в мире сестрой, самой большой неудачницей и обманщицей. — Спасибо. Я тебе попозже перезвоню. Сара набрала номер Джона и опять попала на голосовую почту. «Джон, да куда же ты подевался? Я уже начинаю беспокоиться! Позвони мне, хорошо? » Она спустилась вниз и села пить кофе, чашку с которым Белинда вручила ей, стоя у мойки. Хорошо бы на этот раз обошлось без стычек с язвительной сиделкой. — Белинда, давайте на минутку выйдем в комнату, мне надо поговорить с вами. Зря волновалась. Белинда охотно согласилась ухаживать за матерью и в доме Хелен, и Саре стало чуть легче, но ненадолго. Она попросила Белинду помочь матери собраться и объяснить ей, в чем дело. Дейрдре эта затея совсем не понравилась. — Я не хочу к Хелен, хочу остаться здесь, — заявила она, не сводя глаз с Белинды, вынимавшей из шкафов одежду. — Мам, всего на два дня. Это как маленький отпуск. — Отпуск? — Мать смотрела так, словно совсем запуталась. — Я что, еду в отпуск? — Вроде того. — Сара почувствовала, как где-то в области глаз начала болеть голова. Она помогла матери надеть зеленый кардиган и начала ее причесывать. — Ну, не знаю… — сказала Дейрдра. — Я хочу остаться здесь. А она тоже едет? — Белинда? Да. — Я же говорила тебе: она мне не нравится! — раздраженно крикнула мать. — Мама, нехорошо так. — Я хочу остаться здесь. — Мам, ну ты же к Хелен едешь. — Я никуда не хочу ехать! Я хочу остаться здесь. — Нет, здесь ты не останешься! — отрезала Сара. Белинда выпрямилась и взглянула на нее. — Мама, извини, пожалуйста, но так будет лучше для всех. Дейрдра ничего не ответила, но Сара заметила, как она в отчаянии теребит свою блузку. Отложив щетку, она наклонилась к матери, так что их лица оказались совсем близко. — Мамочка, прости, пожалуйста, — прошептала Сара, целуя ее в лоб. — Прости, что я с тобой так… Я тебя очень-очень люблю. Мать кивнула, но блузку не отпустила. — Белинда, я пойду покормлю Сумо и налью ему воды. Заканчивайте, хорошо? — Хорошо, — неодобрительно ответила Белинда. Сара пошла вниз, чувствуя, как с каждым шагом ей становится все тяжелее и тяжелее. Белинда спустилась вслед за ней. — Сара, что происходит? — Ее темно-карие глаза глядели задумчиво и встревоженно. — В смысле? — Что-то случилось? — Ничего. Мне надо… срочное дело… — Почему вы так торопитесь, чтобы мы поскорее уехали отсюда? Будто за вами свора бешеных псов гонится? Сара изо всех сил старалась не расплакаться. Часы у нее за спиной показывали десять минут третьего. — Не понимаю, о чем вы. — Это из-за мужчины, который приходил сегодня? Сара думала, у нее из груди выпрыгнет сердце. — Какого мужчины? — Приходил насчет машины, во всяком случае, он так сказал. Но меня не проведешь! Я-то видела, как он тут все разнюхивал. — Как он выглядел? — Неприметный такой, глаза голубые, полноватый, лет за тридцать. — Борода? Глаз один такой… ненормальный? — Нет. — Хорошо. — Может, он не один. Обычно Вик работал без помощников, но все могло измениться. — С вами точно все в порядке? — спросила Белинда. — В порядке, только мне нужно подготовиться. Вы возвращайтесь к маме, а я пока все закрою здесь. Сара вымученно улыбнулась сиделке и поспешила прочь, чтобы избежать дальнейших расспросов. Она быстро прошлась по всему дому, проверяя двери и окна, затем остановилась посреди гостиной и сжала голову руками. Защита ей нужна, помощь. Нужно поговорить с Джоном, нужно… Она бросила взгляд в зеркало над камином, когда проходила мимо, и замерла на месте. Страх. Этого он и добивается от нее. Нет. Ничего не нужно. Надо самой разобраться с этим делом. Виктор — это как злокачественная опухоль. Однажды она эту опухоль уже вырезала, а теперь и рану прижжет. В другой раз он уже не вернется, об этом она позаботится. 33

Незнакомые улицы слились в одну, пока они ехали по городу. Фрэнк, задыхаясь от злости, рассказывал Джону о Лиззи, как она клялась ему, что дети из приюта. Джон не перебивал его, но про себя обдумывал то, что узнал от Дрейка. Очевидно, Фрэнк хотел поговорить с ним о Кэти, но ему не давало покоя, кто тот, второй, который приходил в дом престарелых? Какое место он занимает в этом деле? И если он и усатый не одно лицо, так сколько же тогда человек охотилось за Кэти? Джон вынул телефон и включил его. Тот сразу запикал: есть сообщения. Он прослушал их — все от Сары. Не откладывая на потом, он набрал ее номер. — Ну и куда ты запропастился? Как там у тебя дела? Джон покосился на стиснувшего зубы Фрэнка. — Скажем, были проблемы со связью. Голос у тебя невеселый. — С Джеки вчера несчастье приключилось. Сейчас в больнице. — И как она там? — Перелом руки и сотрясение мозга. — Да что случилось-то? — Она в аварию попала. — Сочувствую. — Спасибо. А у тебя что новенького? — Нашел Фрэнка Тодда. Я сейчас с ним. — А разве не он похититель? — Нет. — Ничего не понимаю! Конечно, может, из-за того, что ночь выдалась беспокойная. — Говорит, он не знал, что у Кэти была своя нормальная семья. Они с женой ни о чем таком не подозревали, когда удочерили ее. — Так где тогда… — Удочерение проходило не совсем законным путем… — И Джон коротко рассказал ей, в чем дело, поглядывая на руки Фрэнка, судорожно сжимавшие руль. — Вот к этому греку мы теперь и едем. — Когда ты вернешься? — Завтра, наверное. — Ты мне нужен, хочу, чтобы ты поговорил с сестрой того врача-пенсионера… Представляешь, забыла, как ее зовут! — Я тоже не помню, надо посмотреть в книжке. — Джон удивился: Сара никогда не забывала имена. — Ладно, выясни пока, занимался ли ее брат усыновлением или приемными семьями. Не спроста же Кэти пошла тогда к нему. — То есть ты хочешь сказать, она пошла не только для того, чтобы кого-нибудь пришить? — Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать. — Извини, просто устала. Мне позвонить Сэму, поставить его в известность, что ты нашел Тодда? — Повремени и с ним, и с Шарлоттой. Давай подождем, пока я поговорю с греком. Потом прикинем, что делать дальше. Вполне возможно, они не захотят впутывать полицию. — Ну, этого мы сейчас не знаем. — Давай все-таки подождем, пока я с ним поговорю. — От твоих разговоров он может заподозрить неладное. — Сара, позволь мне самому решать. Я же здесь, а не ты. Перезвоню тебе позже. — Пока. Она отключилась. Джон задумчиво смотрел на телефон. — Она считает мою девочку виновной? — спросил Фрэнк. — Честно говоря, у нее пока нет причины считать как-то иначе. — Кэти не могла. — Вы ее отец, для вас естественно так думать. — Да ты не понимаешь! Вот слушай, я тебе сейчас случай расскажу. Когда ей было лет восемь, она шла домой из школы и увидела на обочине сороку. Ее, наверное, кошка помяла. Короче, эта полуживая сорока, вся в крови, растрепанная, хотела от нее упрыгать. Но Кэти, недолго думая, поймала ее и принесла домой. Сорока большущая, как только она ее донесла! И вот, приходит она, мой ангелочек золотой, домой и приносит птицу — та орет, вся в крови, в дерьме. Сэди как увидела, так сразу наотрез: не будет этой сороки дома, и точка! — Он тихо усмехнулся. — Ладно, когда я пришел, Кэти была в своей комнате. Нашла в шкафу коробку, перевязала как могла эту дрянную сороку и положила, значит, туда. А эта сидит, каркает по-своему, но уже не вырывается. А я и говорю: «Дочка, так она ж все равно умрет. Давай к ветеринару отвезу». — Он опять усмехнулся. — Никуда бы я ее, конечно, не повез, а Кэти, вот не смотри, что малая, похоже, догадалась. И говорит мне: «Нет, папочка, я ее вылечу». Ну а я думаю: «Да и хрен-то с этой сорокой, все равно помрет, так пусть хоть ребенок увидит, как это бывает». И я согласился. — Он покачал головой. Джон слышал в его голосе любовь — и гордость за дочь. Слышал так явственно, что ошибиться было нельзя. — Так знаешь что? Эта сорока потом два года около нашего дома болталась. Летать не могла, хромала, но жила. — Удивительно… — Ничего удивительного, вот такая она, Кэти! — сказал Фрэнк. — Думаешь, почему она в медсестры пошла? Она лекарь, лекарь настоящий. Она не берет жизнь, а дает. Поэтому и со старичьем возилась. Думает, что помогает им достойно прожить конец жизни. И плевать я хотел, кто там что болтает: не стреляла Кэти, и все! Джон не стал возражать. Это было бы бесполезно. Пусть не по крови, но Кэти Джонс была дочкой Фрэнка Тодда, а тот — ее отцом. И он никогда бы не поверил ничему плохому о ней. — Фрэнк… — Чего? — В тот день, когда вы подрались в клубе… Ну, с усатым… — Ну и? — Это кто был? Фрэнк вынул из бардачка сигареты. Одну предложил Джону, а другую, не закуривая, сунул в рот. — Сказал, будто бы детектив, как и ты. — Частный? Фрэнк кивнул: — Нахальный такой… Поначалу все с сыном приставал, а потом принялся про Кэти расспрашивать, типа страдала ли она от депрессии, фигню всякую, вот я ему и навешал. — То есть он интересовался ее психическим здоровьем? — Ну да, есть ли какая наследственная болезнь, ну, и прочее. Мне это тогда ох как не понравилось. Я и ответил ему: «Слышь, ты, меня о таком даже на исповеди не спрашивают». Джон нахмурился: — А он говорил, зачем ему это нужно? — Сказал, Кэти хочет на работу устроиться, да только ни хрена я ему не поверил. У Кэти работа и так была, она ее любила и менять не собиралась. Пришлось ему накостылять, чтоб заткнулся. 34

Сара остановилась у дома Хелен. Дом был старый, построенный в ранний период викторианской эпохи, с эркерами и старым садом вокруг. Пол купил его двенадцать лет назад и основательно переделал. Викторианским остался только фасад, внутри был сплошной хай-тек. Получилось шикарно, но второго такого бездушного дома Сара нигде больше не видела. А вот Полу он подходил как нельзя лучше. — Мама, мы приехали. Дейрдра боязливо смотрела на внушительную входную дверь. — Сара, я… — Я возьму сумку. — Сара вышла из машины и захлопнула дверцу. Под пристальным взглядом Белинды она прошла к багажнику. Голова раскалывалась. Они позвонили. Миссис Хиггинс, экономка Хелен, открыла дверь и впустила их. Ей исполнилось уже лет двести, и домохозяйка из нее была просто никудышная. Сара не понимала, почему Хелен держит ее. Джеки рассказывала, что Пол как-то раз намекнул, что миссис Хиггинс пора бы и на покой, но Хелен закатила такую истерику, что вопрос отпал сам собой. Это было очень странно, потому что, как правильно заметила за бокалом вина Джеки, уж кто-кто, а Хелен сентиментальностью не страдала. — Здравствуйте, — обратилась к экономке Сара, — Хелен говорила вам, что мы приедем? — Говорила, говорила. Входите, пожалуйста. — Миссис Хиггинс шагнула им навстречу, и Сара уловила слабый аромат крема «Ойл оф Олэй» и пудры для лица. — Ну, как ваша мамочка? — Спасибо, хорошо. — Чудесно, что она приехала к нам погостить. Такая приятная женщина! — Да-да. — Я уже приготовила постельное белье. — Не беспокойтесь, миссис Хиггинс. Я сама застелю ее постель. — Как вы думаете, она будет завтракать? Сара натянуто улыбнулась. В последнее время все чаще получалось, что спрашивали ее, а не мать, будто Дейрдра вдруг лишилась дара речи. — Почему бы вам, миссис Хиггинс, не спросить ее саму, — ответила она чуть жестче, чем хотела, — а я пойду приготовлю для нее комнату. Сара поспешила на второй этаж, где располагались три спальни и две ванные. Спальня Хелен и Пола занимала почти весь этаж. «Сколько места пропадает зря, — подумала Сара и не в первый раз удивилась: — Такая огромная спальня, а детьми до сих пор не сумели обзавестись». Она вошла в гостевую спальню и принялась стелить постель. Едва она расстелила простыню, как зазвонил мобильник. — Можешь возить ее, сколько хочешь. Мне без разницы. Все силы сразу покинули Сару, и она тяжело опустилась на кровать. — Я знала, что это ты! — Ну ты же умная девочка, а? Я всегда так говорил. — Чего ты хочешь? — Я-то? Чего все мужики: работу, нормальную жизнь, красивую женщину, семью, детишек, белый заборчик… — Чего ты хочешь, Вик? — Я бы не возражал вернуть три последних года моей жизни. — Ну, это вряд ли. — Вряд ли. Но если время не вернуть, верну хотя бы свою женщину. — Я не твоя женщина. — А я вот по-другому считаю. — Все кончено. — Не тебе решать. — Оставь меня в покое, Вик. — Не надо было меня подставлять, Сара. Не стоило тебе так поступать. Я же знаю, сучка, это ты меня упекла. — Ты не оставил мне выбора. — Выбора? Какого еще выбора? Что ты мне тут вкручиваешь? — Сара промолчала. — Нам надо поговорить. — Я не желаю видеть тебя. — Встретимся сегодня вечером. — Нет. — А я тебя не спрашиваю, — негромко произнес Вик. — И смотри, собаку запереть не забудь. Увижу — убью, и что тогда скажет твой хахаль? — У меня нет никакого хахаля. — Жалко, он не здесь сейчас. Хочу познакомиться с ним поближе. — Я тебе говорю, у меня никого нет. И я не собираюсь встречаться с тобой. — Знаешь, спихнуть твою сестру с дороги было совсем не трудно, — сказал Вик, и теперь в его голосе не осталось ничего человеческого. Он стал холодным, бесстрастным, совсем таким, как в те дни, когда они встречались. Сара старалась держать себя в руках, но ее трясло. Она прикрыла глаза, изо всех сил пытаясь успокоиться. — Бэмс — и ее нет! Легко. А теперь представь, что я могу сделать с твоей мамашей. Ей же лучше будет — старая кошелка и так уже наполовину там, согласна? Волосы у Сары встали дыбом, но она заставила себя сдержаться. Он хочет вывести ее из равновесия. Хочет довести до слез. Знакомый образ действий. Ему нравилось сначала поиграть со своей жертвой, сломать ее… — Вик, если ты сунешься ко мне или к кому-то из моей семьи, я тебя убью. Слышишь меня? Убью. — Сучка, да ты… Сара отключилась. Когда мобильник зазвонил снова, она швырнула его через всю комнату. Ударившись о противоположную стену, он разлетелся на кусочки. Она встала и, машинально достилая постель, принялась лихорадочно соображать. Вик ненормальный, с него станется вычислить этот дом, тут и гадать нечего. Но, поправляя подушки, она вдруг подумала: «А может, и пусть вычислит? » Она сбежала вниз, убедилась, что мать, устроившись перед телевизором, вполне довольна, и попрощалась с миссис Хиггинс, которая уже готовила чай с бутербродами. В холле она встретила Белинду. — Что, уезжаете? — спросила та. — Да. — Когда вернетесь? — Пока не знаю. Белинда кивнула, но не отвела взгляда от лица Сары. — Белинда, вы тут осторожнее, пожалуйста, — попросила Сара. — Проследите, чтобы мама никуда не выходила одна. — Да, разумеется. — И еще — не открывайте дверь незнакомым. В этом городе полно придурков! Белинда похлопала Сару по руке. — Я присмотрю за ней. Вы сами-то там поаккуратнее. — Постараюсь. — Сара застегнула молнию, открыла дверь и пошла к машине. С места она взяла так, что из-под колес взметнулся фонтан гравия. 35

Уилли Стонтон поставил «тойоту» в гараж, вылез из машины, расправил плечи и покрутил шеей. Он устал, почти полдня проболтавшись за рулем по Дандолку, и вот наконец-то вернулся. Теперь домой — вздремнуть, потом приступить к ночному дельцу. Но сначала — небольшая подготовка. Вынув из багажника пластмассовую канистру, он подошел к насосу и налил в нее четыре литра бензина. С удовлетворением закрыл крышку и отнес канистру обратно в машину. Потом сходил купить кофе, две булочки и газету. По дороге домой он позвонил и обеспечил себе алиби на вечер. И чтобы уж наверняка, позвонил еще раз — подстраховать первый звонок. Когда по радио заиграли песню «Гей-бар», он весело забарабанил рукой по рулю в такт мелодии. Да, вот теперь он готов.
Сара ехала из одного конца города в другой, а голова у нее шла кругом. Она заглянула домой и нашла запасной мобильник. Глупо было разбивать телефон — можно было просто выключить. Забрав сим-карту, она оставила обломки на кухонном столе. Из садика залаял Сумо. Сара вынула из холодильника пакет с мясными обрезками и, вытряхнув его в собачью миску, крикнула: — Эй, Сумо! Погуляй еще немного. Выйдя в садик, она прошла мимо него в сарай, в котором за долгие годы порядочно скопилось садового и прочего инструмента, частью ржавого, частью совсем нового. Тут же стояла видавшая виды газонокосилка. Сара достала молоток, взвесила его в руке, попробовала мотыгу — нет, все это очень неудобно. Наконец, сняв с крюка ржавый серп, она вышла и захлопнула дверь. — Сумо, полагаюсь на тебя: пока меня не будет, хорошенько охраняй дом. Любого, кто подойдет близко, можешь сожрать, я разрешаю. Потрепав пса по загривку, она вернулась в дом и положила принесенные инструменты в шкаф у входной двери. Потом сбегала наверх, взяла баллончик лака для волос и зажигалку — так, на всякий случай. Пусть только сунется — пожалеет. Теперь она совсем не та, что раньше. «Боже! — Сара чуть не рассмеялась над собой. — Кого я хочу обмануть? Ведь на самом-то деле мне страшно так, что даже в глазах темнеет. Неужели я и правда собираюсь бросить вызов Вику, вооружившись баллончиком лака для волос и старым садовым инструментом? Надо было послушаться Сида и бежать куда подальше. Только куда? И насколько? С тем же успехом можно просто помереть». А тут еще история с Джеки. Из-за нее, Сары, этот урод теперь угрожает ее семье. Нет, Хелен права: она действительно не сестра, а сплошное несчастье. «А ну-ка, соберись! » — мысленно приказала себе Сара. Разозлившись на себя, она вытерла слезы, которые уже побежали по щекам. Плакать сейчас некогда. Надо ехать. Пока она в дороге, в движении, она в безопасности. Она точно знала, что по дороге сюда ее никто не преследовал, но, в общем, в этом и не было необходимости. Ему и без того известно, где она живет, ее номер телефона и бог знает что еще. Прежде всего заехать к Джеки. А потом… что-то ведь Джон просил ее сделать? Ах да, встретиться с сестрой убитого врача. Надо заехать в офис и найти адрес. Сделав глубокий вдох, Сара взяла ключи от машины и вышла.
Стоя у больничной койки сестры, Сара чувствовала себя так, словно еще чуть-чуть — и сердце у нее разорвется. Джеки лежала мертвенно-бледная. Ее щеки, обычно розовые, теперь приобрели желтоватый оттенок. Правая рука от пальцев до плеча была в гипсе, в левую подавалось лекарство из капельницы. Медсестры или Хелен успели обмыть ее лицо, но вокруг ноздрей и в волосах оставалась запекшаяся кровь. Правая сторона лица вся была разбита, правую бровь скрепляли шесть швов. — Привет, дорогая. — Сара опустилась на стул у изголовья кровати и убрала прядь волос со лба сестры. — Джеки, ты меня слышишь? Джеки открыла глаза, облизнула сухие губы и застонала. — Я знаю, милая, ты хочешь пить, но медсестра сказала, что пока нельзя. — Сара вяла пластмассовую кружку. — У меня есть немного льда. Хочешь кусочек? Джеки отвернула голову и снова закрыла глаза. — Она почти не реагирует. Сара обернулась. Позади нее стоял Барри. — Обезболивающее действует часов шесть, — объяснил он. — Скорее всего, это время она проспит. — Ей вставили пластину? — Пришлось. Перелом сложный. Хирург сказал, у нее винтообразный перелом, от скручивания. — О господи… Барри поднял с пола сумку, и Сара заметила в ней букет желтых тюльпанов. — Где ты умудрился найти тюльпаны? — Скажем так, это было непросто, — ответил он, вынул из сумки вазу, налил в нее воду, поставил цветы и расправил их. — Хотел, чтобы Джеки увидела их, когда проснется. Ты же знаешь, она любит тюльпаны. — Он наклонился и коснулся губами швов Джеки. — Я здесь, Джеки, я здесь. Сара смотрела, как он взял левую руку Джеки и с нежностью погладил ее. Внезапно она поняла, что нашла ее сестра в этом чудаковатом женоподобном коротышке. Он любил ее. Сара почувствовала себя третьей лишней. — Скажешь Джеки, что я приходила? — Уже уходишь? — Мне пора. — Конечно скажу. — Спасибо, Барри. Сара выскользнула из палаты, чувствуя себя подавленной, как никогда. Ей очень не хватало Джона. Она вынула телефон и начала набирать его номер. Нет. Она сунула телефон обратно в карман. Если она позвонит ему, он примчится. А рисковать еще одним любимым человеком она просто не могла.
Сара поставила машину на запрещающей парковку двойной желтой линии и побежала по лестнице в офис. Найдя в папке нужное имя, она набрала номер. Поначалу Ивонна Хоган говорила с ней не очень любезно, но потом все же согласилась встретиться вечером. Сара уже собиралась сесть в машину, когда кто-то тронул ее за плечо. — Сара Кенни? — Она резко обернулась и тут же получила пощечину. — Ах ты, гадина! Перед ней стояла круглолицая краснощекая женщина. Защищаясь, Сара отшатнулась к машине, а обидчица надвигалась на нее: — Гадина ты! Ты мне всю жизнь сломала! Сара увернулась от следующего удара, но отступать было некуда. Ей ничего не оставалось, как только, прислонившись спиной к машине и защищая голову, ударить женщину больной левой ногой. Сара угодила ей прямо в живот, и та неловко шлепнулась на мостовую. Сара стояла и смотрела, как женщина, согнувшись пополам, скорчилась, будто ее подстрелили. Женщина метнула на Сару гневный взгляд. — Ты ударила меня! — Да кто вы, в конце-то концов? — А то ты не знаешь! Откуда-то к ней протянулась еще пара рук. На этот раз Сара не стала ждать. Она как следует двинула локтем и не промахнулась. — Оййй! — завопил Родни Митчелл, схватившись за бок. — Сара, да ты чего? — Прости, Родни, я не нарочно! — Сам дурак, не надо было мне подкрадываться. Будь здесь Джон, он бы наверняка при этой сцене закатил глаза. Родни Митчелл был давнишним и безнадежным Сариным воздыхателем и позволил бы ей что угодно, даже станцевать у себя на голове в туфлях на шпильках. — Все нормально? — спросил он. Сара показала на женщину: — Вот, налетела на меня, ударила по лицу. — Я видел с той стороны. — Так тебе и надо, корова сопливая! И откуда ты только явилась, чтоб нашу семью разрушить? Сердца у тебя нет! Она попробовала было подняться, но Сара двинула ей по опорной ноге и женщина осталась на земле. Вокруг них начали собираться зеваки. — Только попробуйте ударить еще раз — я упеку вас в участок, — предупредила Сара. — Ах ты, дрянь, разлучница проклятая! — Разлучница? — Да! Что ты придуриваешься-то? — Но я даже не знаю, кто вы, — растерянно произнесла Сара, хотя лицо женщины казалось ей смутно знакомым. — Все ты отлично знаешь! Ты знаешь моего мужа, Джеффа! Сара совсем запуталась. — Какого Джеффа? — Извращенка! — не унималась женщина. — Может, лучше уйти с улицы? — негромко предложил Родни. — Двадцать лет прожили! Двадцать лет, пока ты не влезла! А теперь все! Кое-кто из толпы начал поглядывать на Сару. Женщина из букмекерской конторы брезгливо морщила нос, всем свои видом выражая полное осуждение столь низкого поведения. — А ведь я люблю его! — зарыдала женщина. — Люблю моего Джеффа! Вдруг Сара вспомнила: — Боже, должно быть, вы — Кармел Гренджер! — При этом, не в силах удержаться, она стала давиться от смеха. В толпе зашептались, но остановиться она уже не могла. — Еще и смеется! — подвывала Кармел. — Бесстыдница! — гневно обратилась к Саре пожилая женщина с тележкой. — С чужим мужем спуталась. И не совестно тебе? — Сара, да что с тобой? — озадаченно спросил Родни. — Ой… не могу… — выдохнула Сара, стараясь успокоиться. — Отвратительно, — сказал кто-то. — Ой, — повторила Сара, вытирая глаза, и посмотрела на Родни: он явно решил, что она сошла с ума. — О господи, со мной ничего, честно. Она протянула руку женщине, которая по-прежнему сидела на асфальте. Кармел Гренджер подозрительно посмотрела на нее. — Помочь или сами подниметесь? — спросила Сара. — Без тебя справлюсь. — Кармел оттолкнула ее руку и стала подниматься на ноги, но до того неуклюже, что Сара, не удержавшись, снова рассмеялась. — Ничего тут смешного, — сказала Кармел. — Ты мне всю жизнь поломала. — Нет, я не ломала. Вы сами себе ее сломали, — уже серьезно ответила Сара. — Вы обманывали мужа, и он выставил вас, так? Люди озадаченно повернулись к Кармел. Так это, оказывается, она дрянь? — Это никого больше не касалось! — Нет, касалось! Сначала его, а потом и нас, потому что он нас нанял. — И что же мне теперь делать? Я же люблю его! — Идите и скажите ему об этом. — Сара осторожно потрогала щеку. Крови не было, только болело. Неудивительно — у Кармел ручищи оказались как у дюжего грузчика. — Я на тебя в суд подам! — За что? — За оскорбление и за это… клевету. — За клевету? — Эта претензия заставила Сару снова согнуться от смеха пополам. И вдруг ей стало легко. Непонятно почему, но она это почувствовала. — Что вы мне тут театр устраиваете! Мыльной оперы захотелось? Кто дал вам право ходить по городу и отвешивать людям оплеухи! Идите отсюда, пока вас не арестовали за хулиганство! — Ты меня ногой ударила! — В пределах самообороны, свидетелей у меня достаточно. — Сара махнула рукой в сторону зевак. — Родни, извини, что тебе досталось. Увидимся. — Ты уверена, что чувствуешь себя нормально? Щека вон какая красная. — Родни, у меня сегодня выдался нелегкий день, — ответила Сара, — но иногда полезно столкнуться, в буквальном смысле, с другой точкой зрения. Она чмокнула Родни в щеку, села в машину Джона и укатила, оставив на месте происшествия озадаченных зрителей, всхлипывающую Кармел Гренджер и своего по уши влюбленного защитника. 36

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Фрэнк и Джон наконец добрались до последнего пункта своего маршрута — заброшенного тупика где-то в лондонском Ист-Энде. Фрэнк свернул в переулок с мусорными бачками, выключил двигатель и кивнул в сторону грязных окон, высоко расположенных в кирпичной стене. Из-за давно не мытых стекол пробивался тусклый свет. — Дверь в нише ведет на склад, а контора у него наверху. — А если его там нет? — Он всегда там. — Как думаешь, Лиззи предупредила, что мы едем? — Нет, если у нее мозги работают, — ответил Фрэнк. — Какая разница — звонила, не звонила? Никуда он не денется. Здесь его логово. — А кто он такой? — Подонок самый настоящий, каких поискать. — Неужели? — Был такой слушок. — Не всем слухам стоит верить, Фрэнк. По крайней мере, так говорит моя напарница. — Ума у нее, как у тебя. — Я бы сказал, она умнее, но могу ошибиться. Зато я красивее, факт! — Я ведь уже просил тебя: не умничай и поменьше болтай. Что-то все меня сегодня бесят. Джон потрогал челюсть: — Это я уже усвоил. — Я ж сказал — извиняюсь. — Очень мило, только все равно больно. Фрэнк вздохнул и закурил очередную сигарету. Теперь, когда доехали, казалось, он не хотел выходить из фургона. Хотя Фрэнк Тодд с легкостью пускал в ход кулаки да и с головой у него местами было не все в порядке, Джон чувствовал, что многое в этом человеке ему начинает нравиться. — Знаешь, Сэди всегда хотела детей, — заговорил Фрэнк. — Прямо как одержимая была. Ни о чем другом и не говорила, только когда у нас появятся детишки, да какие и как она с ними будет возиться. Все по полочкам разложила. Первый выкидыш ее чуть не убил. Кажись, месяц плакала. А после второго — ни слезинки. Чудно, правда? Джон молчал. Да и вряд ли Фрэнку был нужен его ответ. — После третьего она совсем перестала говорить про них, ну, про детей. В ней как будто лампочку выключили. Перестала к сестре ходить, не таскала меня больше по всяким крестинам-именинам. — Фрэнк затянулся сигаретой и выпустил из ноздрей две струйки дыма. — Сначала я подумал, что все пройдет и мы снова попытаем счастья, только не вышло. Она сказала, что не хочет снова пережить это, ну, выкинуть еще одного. — Да, ее можно понять. — Только с тех пор она угасала прямо на глазах. Но это же была моя Сэди, и я любил ее, хотя она и стала не совсем той, на какой я женился. Понимаю — дико слышать, но клянусь, она будто растворялась… — Он провел ладонью по лбу. — Ну, не знаю я, как это объяснить! — Да чего тут объяснять. — Я стал бояться, как бы она чего не сделала с собой. Каждую минуту ведь не уследишь. Видел, как она смотрела на ребятишек, когда мы выбирались в магазин за покупками, — такая боль в глазах, а заметь, ведь ни слова не скажет. Ну и… Я не мог сидеть сложа руки и ждать, когда она зачахнет. Она такого не заслужила. — Фрэнк, я понимаю, что вы любили жену, — сказал Джон, глядя в сторону, — но и Шарлотта Джонс тоже не заслужила того, что с ней случилось. — Твоя правда. Сэди не простила бы себе, если б узнала. Да и меня не простила бы. — То есть вы знали, что тут дело нечисто? — Нет, но я и знать-то ничего не хотел. — Фрэнк помолчал, выпустив клуб дыма. — Эта женщина, родная мать Кэти, она какая? Хорошая? — Насколько могу судить, да. Кэти очень похожа на нее. Фрэнк пропустил последнее замечание мимо ушей. — Скажешь ей, я извиняюсь, что так вышло? — Мне думается, ей ваши извинения ни к чему. Фрэнк проглотил и это: — Да, пожалуй, что так. — Как по-вашему, почему в последнее время Кэти избегала вас? — Не знаю. — Должна же быть причина. Может, она узнала, что вы ей не родной отец? — Откуда? — Вы же сами говорили: какой-то человек расспрашивал о ней. — Усатый, что ли? — Да, он. Я был в доме престарелых. И там мне сказали, что он приходил к Кэти и они разговаривали. — Во как, — откликнулся Фрэнк. — Он представился вам? Вместо ответа, Фрэнк вынул бумажник, порылся в нем и протянул Джону потрепанную визитку: — Вот. Джон взглянул на нее: дешевая карточка, вроде тех, что печатают в любом торговом центре. По правде сказать, у него самого такая же. На визитке стояло имя — Гарри д'Анджело — и номер телефона. — Гарри д'Анджело? — удивленно вскинул брови Джон. — Вот и я удивился, — заметил Фрэнк. — Вы ему звонили? — Несколько раз, да без толку. Сразу автоответчик включается. — Можно возьму? — Бери. Джон убрал карточку в свой бумажник и указал большим пальцем на свет в окне: — А этот тип, он опасный? — Ну, не щенок — может и зубы показать. — Тогда надо с ним поосторожнее. — Что, шкуру жалко? — Вообще-то да. У меня нет запасной. Фрэнк затушил в пепельнице окурок. — Давай, умник, идем. Они выбрались из кабины, Джон обернул вокруг шеи шарф. К вечеру похолодало, и теперь ощущался легкий морозец. Они перешли мощеную улицу и направились к двустворчатой раздвижной двери в нише. Дверь была приоткрыта. Фрэнк взялся за левую створку, — хорошо смазанная, она легко отодвинулась. — Что за склад? — спросил Джон, когда они вошли в темный коридор. — Текстильный. Грек привозит дешевую ткань и продает ее дизайнерам по интерьеру, навар — двести процентов. — Неплохо. — Он и собаке сумел бы блоху втюхать. — Да ну! — Джон подождал, пока глаза привыкнут к темноте. — Он всегда дверь оставляет незапертой? — Нет. Обычно здесь парень сидит, Карл. Они постояли, прислушиваясь. — Ничего не слышу, — сказал Джон. — Я тоже. — Теперь в голосе Фрэнка появилась какая-то новая нотка. — Идем. — Только без кулаков. Мы здесь, чтобы поговорить с ним, ладно? — Ясное дело. — Фрэнк поднял деревянную бобину — длинную крепкую палку — и кивком указал в сторону деревянной лестницы позади Джона. — Фрэнк… — Давай. Джон чувствовал какой-то подвох, но все равно последовал за Фрэнком. Они поднимались по ступеням — Фрэнк впереди, — пока не добрались до лестничной площадки. Из-под двери грека пробивался свет. Вдруг мелькнула какая-то тень. — Здесь он, сволочь! — сказал Фрэнк, прибавляя шагу. Джон напрягся. Пахло как-то необычно — противно-сладко. Выбравшись на площадку, он пошел по коридору. Фрэнк взялся за ручку двери в тот самый момент, когда Джон заметил, что из-под лестницы на складском этаже торчат чьи-то ноги. — Фрэнк, постой… — Открывай, Кастринакис! — проревел Фрэнк и ударом распахнул дверь. В ту же секунду кто-то налетел на него, выбросил вперед руку и со всей силы ударил в грудь. Фрэнк был застигнут врасплох. Он охнул, качнулся назад и упал навзничь. Человек в черной одежде и в черном вязаном шлеме с прорезями для глаз перепрыгнул через него и уже хотел убежать, когда заметил Джона. Таких мертвых глаз Джон никогда еще не видел. Янтарные, как у кошки. Он выставил перед собой руки, жалея, что не прихватил палку, которую догадался взять Фрэнк, пусть даже она бедняге и не пригодилась. — Тихо, приятель, спокойно. Не надо… Человек потуже затянул пояс и, не говоря ни слова, подпрыгнул и ударил Джона ногой в грудь. Джон упал, а человек ухватился за перила лестницы, одним махом перескочил их и почти бесшумно опустился на пол склада. Когда Джон пришел в себя и поглядел вниз, тот уже выбегал из двери. — Чтоб тебя!.. — просипел Джон. От удара у него перехватило дыхание. Он подумал, что надо бы его догнать, но не стал: с больной ногой далеко не убежишь. — Что это за тип был? — Он подошел к Фрэнку, удивляясь, почему тот до сих пор лежит. — Вы как, нормально? — Похоже, нет, — ответил Фрэнк. От его голоса у Джона бешено застучало сердце. — Фрэнк? — И тут он заметил рукоять ножа, торчавшую из подмышки Фрэнка, и красное, быстро расползавшееся пятно. — Да как же это?.. — Джон упал на колени. — Конец мне. — Ах ты, господи! Не двигайтесь, я сейчас «скорую» вызову и… Фрэнк помотал головой. В уголке рта у него появился красный пузырек крови. — Скажи… Кэти… я прошу у нее… прощения… — Сам скажешь. — Лиззи… — Фрэнк, держись! — чуть не закричал Джон. Отыскав в кармане мобильник, он набрал 999. — Где мы? — Спиталфилдс, — прошептал Фрэнк. Кровь уже заливала его губы и подбородок. Он закрыл глаза. Кровь сильно пенилась, и Джон сообразил, что лезвие пробило легкое. Оператор наконец ответил. — Алло! Мне нужна «скорая». Что? Нет, «скорая». Я в Спиталфилдсе. Что? Не знаю. Да не знаю я где! Подождите! — Джон встал и обернулся. Где же они? — Подождите! В поисках фирменного бланка или хоть какого-то адреса Джон вбежал в контору. Там, как и положено, стоял стол, за ним — кресло, в кресле сидел тучный человек. Джон взглянул в его огромные черные глаза. Голова мужчины была запрокинута, а горло перерезано от уха до уха. — О господи! — только и выдохнул Джон. Повсюду была кровь — на груди у мужчины, на столе, брызги попали даже на настольную лампу. Джон слышал, как откуда-то издалека его зовет оператор. Адрес. Он приблизился к столу и увидел распечатанные, мокрые от крови конверты. Морщась, Джон вытащил один и прочел адрес. Фабрика. Значит, они на фабрике. Отлично. Джон продиктовал адрес оператору и, не назвав своего имени, выключил телефон. Он бросился обратно к Фрэнку. Тот лежал скрючившись, совсем бледный. Джон проверил пульс — очень слабенький и почти не прослеживается. — Вот пропасть, Фрэнк, держись, старина, ну, пожалуйста. — Лиззи, она… — еле слышно прошептал Фрэнк. — Что — она? Фрэнк качнул головой и с усилием выдавил: — Она… Тут он зашелся в кашле, и на губах у него появилось еще больше кровавых пузырей. — Ладно, не волнуйся, молчи. Не напрягайся. «Скорая» уже едет… Фрэнк улыбнулся, веки его дрогнули раз, другой, потом он вздохнул и затих. — Фрэнк! — Джон приложил ладонь к его груди. Никакого движения. Он склонил голову. — Проклятье! — Джон с такой силой двинул по стене над головой Фрэнка, что во все стороны полетели куски штукатурки. На костяшках пальцев выступила кровь. Но, как ни странно, ему стало легче. 37