Annotation 5 страница

Джон толкнул дверь и оказался в ярко освещенном помещении, оклеенном обоями с геометрическим рисунком, лавовыми лампами и пластмассовой мебелью шестидесятых годов. Проигрыватель на прилавке играл «Роллинг Стоунз», а прямо за ним гордо висел огромный плакат, на котором был изображен стиляга того же времени. — Клааасс! — воскликнул Джон. — Да, и почти все аутентичное. — Женщина с иссиня-черными волосами, уложенными в высокую прическу-«улей», в черном мини-платье и черных лаковых сапожках до колен спускалась по лестнице. Она улыбнулась ему. Вернее, улыбнулись только ее губы — сильно подведенные глаза оставались холодными, как воды Атлантики в январе. — Чем могу вам помочь? — Меня зовут Джон Квигли, я частный детектив. — Иоланда Воэн. — Здравствуйте, Иоланда. Я заметил, у вас на вывеске роза. Она снова улыбнулась, теперь уже вполне искренне: — О да, это мой дедушка придумал. Одна из его любимых песен была «La vie en rose» — «Жизнь в розовом цвете». — Она обвела магазин рукой с браслетом на запястье. — Это один из первых ювелирных магазинов дедушки, когда они поселились здесь после войны. Сейчас он самый маленький, но очень дорог нам как память. — Понятно. — Джон подошел к прилавку и выложил часы. — Скажите, это купили у вас? Она взяла часы и внимательно их рассмотрела. — Похоже, да. Я могу… — Она перевернула часики и вдруг прищурила глаза. Джон оперся о прилавок. — Что такое? — Откуда они у вас? — От одной девушки. — Какой девушки? — Кэти Джонс. — Кэти?.. Джон вынул из сумки фотографию. Иоланда взяла снимок, и тут же ее рука метнулась ко рту. — Вы знаете ее? — Я… Да, конечно знаю! Это Кэти. Но где она? Что с ней случилось? Почему у нее такой вид? — Она в коме. Откуда вы ее знаете? — Боже… Подождите, а почему вы назвали ее Кэти Джонс? — Потому что ее так зовут. — Не понимаю… — Иоланда опять посмотрела на фотографию. — Девушку на снимке зовут не Кэти Джонс, а Кэти Тодд. — Кэти Тодд и есть Кэти Джонс — по крайней мере, она была Кэти Джонс много лет назад. Джон протянул руку, и Иоланда неохотно вернула ему часы и фотографию. — Так откуда вы ее знаете? — Через Дрейка. — Дрейка? — Дрейк Воэн — мой брат. Он владелец этого магазина, а она — его подруга. — Подруга? Неожиданно она посмотрела на Джона с подозрением. — Послушайте, кто вы? И что случилось с Кэти? Где она? — Когда вы видели ее в последний раз? — Не помню… может, недели две назад. — А ваш брат? — Не знаю. — Они были близки? Она неопределенно махнула рукой, но ее взгляд все еще оставался настороженным. — У вашего брата осветленные волосы и он носит на зубах брекеты? Эти слова потрясли ее. — Откуда вам это известно? Что происходит? Почему вы не хотите просто сказать, что случилось с Кэти? Джон вынул записную книжку: — Меня нанял брат Кэти, чтобы расследовать, где его сестра находилась несколько последних лет. Иоланда окаменела. Она открыла рот, но ничего не сказала. — Я вижу, что вас это несколько потрясло, но что вы можете рассказать о ней? — Вообще-то немного… Она из Килберна, работает в доме престарелых в Найтсбридже. Там они с братом и познакомились. В прошлом году умерла наша бабушка, а Кэти за ней ухаживала. — Она сиделка? — Да. Джон попросил адрес дома престарелых, и Иоланда написала его. — А какая у нее семья? — Отец, брат, но они почти не общаются. Мать умерла несколько лет назад, только… теперь я и не знаю, правда это или нет. — Кэти и ваш брат давно знакомы? — С Нового года. — И у них хорошие отношения? В смысле, близкие?.. — Почему вы спрашиваете? — Она пристально посмотрела на Джона. — Надеюсь, вы не считаете, что Дрейк в чем-то замешан! Он добрейший человек! — Уверен, что так и есть. Я бы поговорил с ним. Он тоже здесь работает? — Нет. — Наверняка вы можете с ним связаться. У вас есть его номер? — Я вам его не дам. — Почему? — Понимаете, брат… он не… то есть он невероятно умный и одаренный человек, но он может сорваться, если на него давить. Вы же начнете расспрашивать его… когда он узнает, что Кэти в коме, он разволнуется. — Думаю, он сможет взять себя в руки, — заверил ее Джон. — В любом случае мне необходимо с ним поговорить. — Поговорите со мной — я отвечу на все ваши вопросы. Только не впутывайте его. — Вы смеетесь? — Ну, может, тогда чуть позже? «Чего она тянет? » — удивился про себя Джон. Ему всего-то и нужно было, что поговорить с ее братом. — Иоланда, я здесь ненадолго, и у меня нет времени на пустые разговоры. Почему вы не хотите, чтобы я поговорил с вашим братом? Вы что-то скрываете? — Нет. — Сколько ему лет? — Тридцать. — Вы как будто защищаете его. — Ничего подобного. — Тогда что? — Не хочу, чтобы брат расстроился. Он очень ранимый. — Обещаю, я расспрошу его очень тактично. Ее глаза потемнели. — Вы не понимаете… У Дрейка талант, он художник. — Знаете что, — ответил Джон, — талант у него или нет, но вы сейчас же позвоните ему и скажете, что я приперся из самого Дублина, хотя терпеть не могу летать, и мне нужно с ним поговорить. В противном случае я просто сообщаю его имя в полицию, и там с ним будут говорить уже по-другому. Иоланда нагнулась под прилавок и достала блокнот. — Ладно… Не надо никому звонить. Я дам вам наш адрес. — Он живет с вами? — Да. Но подождите, пожалуйста, до вечера. Днем Дрейк работает и не любит, когда его беспокоят. Отложите визит, скажем, до половины восьмого. Она написала адрес на фирменном бланке и протянула его Джону. — Кэти поправится? — Не знаю. — Джон взял листок, сложил его и спрятал в карман. — Но кома… как же это? Несчастный случай? — Нет. Иоланда нахмурилась: — Так что же с ней произошло? — Замечательно, что вы спросили. Она пыталась застрелиться. Казалось, все силы вмиг покинули Иоланду. Она привалилась к стене: — Боже мой! Это убьет бедного Дрейка! — Ну да, — бросил Джон. — Девушка в коме, попытка самоубийства, но кто здесь, оказывается, самый бедный — так это Дрейк. — Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о брате. Он просто боготворил Кэти! — А вы или ваш брат обратились в полицию, когда потеряли с ней связь? У Иоланды едва заметно дернулась щека. — Нет. У нас не было оснований вмешивать полицию. Джон нахмурился: — Так… Получается, обожаемая подруга вашего брата пропала вот уже как две недели, и ни вы, ни он не заявляете в полицию? — Я не обязана ничего объяснять вам. Я даже не знаю, кто вы такой! — Конечно, не знаете, да я и спросил просто так, из любопытства. Как-то все это странно. — Мы решили, что она уехала навестить отца, ну, что-то в этом роде. Джон понял, что она врет, и у нее это плохо получается. Что-то сильно напугало ее. — Значит, в семь-полвосьмого? — Да. — Тогда я пошел.
Едва Джон вышел, Иоланда схватила трубку. Дрожащими пальцами она набрала номер и прижалась лбом к стене. Неожиданно голову пронзила острая боль. — Гарри! Я оставляю тебе уже пятое сообщение. Надоело! — Она подошла к окну и стала смотреть, как Джон переходит улицу. Прижав основание ладони ко лбу, она сказала: — Позвони мне сразу, как прослушаешь это сообщение. Это очень серьезно, Гарри. Мне нужно поговорить с тобой. 18

Джон вовсе не собирался болтаться без дела до половины восьмого, как сказала ему Иоланда. Выйдя из магазина, он тут же отправился по адресу, который она ему дала. Когда он через весь город вернулся в Кенсингтон и нашел нужный дом, опустились сумерки, а от холодного ветра уши совсем замерзли. Наступал мрачный вечер, и Джон, с трудом застегивая молнию, чтобы хоть как-то защититься от дождя, вдруг отчаянно захотел назад, домой: «Господи, да что же я за человек такой? Ведь и суток не прошло, как прилетел из Дублина. Почему у меня все не как у людей? » Он разыскал Онгар-стрит и приятно удивился, что это совсем недалеко от его отеля. Дом оказался солидным трехэтажным зданием в эдвардианском стиле. Может, он и был едва ли не самым обшарпанным на всей улице, но уж точно стоил целое состояние, а ведь Иоланда никак не походила на мультимиллионершу. Взбежав по ступенькам к входной двери, Джон чуть задержался, удивленно присвистнув при виде старомодного бледно-голубого «мерседеса» на тротуаре, небрежно уткнувшегося носом прямо в живую изгородь. Он нажал кнопку звонка, в ответ зазвучала классическая музыка, которую Сара наверняка бы узнала. Вспомнилась Сара, и снова захотелось домой. Дверь открылась, и Джону сразу стало ясно, что Тилли Гайд-Данвуди нисколько не ошиблась в своих описаниях, дай ей бог здоровья. Перед ним стоял худощавый человек лет тридцати или около того, одетый точно подросток. «Задержка развития», — сказала бы Сара. «Недоделанный», — выразился бы Джон. И все его движения были какие-то дерганые. На нем были черные обтягивающие джинсы, майка с изображением группы «Рамонс» и кроссовки «Конверс». Обесцвеченные волосы, доходившие сзади до плеч, выглядели, будто их подрезали кухонным ножом. Левую руку от кисти до локтя закрывали пластиковые и кожаные браслеты. Темно-карие глаза едва заметно косили, пальцы левой руки были запачканы синими чернилами. — Дрейк Воэн? — Допустим, да, — чуть встревоженно ответил он. — Джон Квигли, — представился Джон и показал свое удостоверение. Молодой человек самым тщательным образом изучил его. — Здесь написано, что вы детектив. — Я в курсе. Хочу поговорить с вами о Кэти Тодд. — Это он вас послал? — Кто? Дрейк подмигнул ему: — На его месте я бы тоже так сделал. Джон ничего не понял: — Меня прислала ваша сестра. Она дала мне адрес. — Иоланда? — недоверчиво спросил он. Джон вынул из кармана листок с написанным на нем адресом и протянул его Дрейку, тот прочитал. — Да, это ее почерк. — Можно войти? А то у меня скоро мозги в ледышку превратятся. — А да, конечно… — Дрейк выглянул через плечо Джона на улицу и вдруг неожиданно сгреб его за ворот куртки, втащил в холл и захлопнул дверь. — Ничего себе! — Джон никак не ожидал такого рукоприкладства. — Друг, с тобой все в порядке? — Да, конечно, — повторил Дрейк, глядя в замочную скважину. — Излишняя любезность вредит, знаете ли. — Любезность? Это о чем? — О людях, — бросил Дрейк. — Вы что, не знаете? — Пожалуй, — ответил Джон и подумал, что в голове у этого типа намешано всякой всячины больше, чем в батончике «Натс». Неудивительно, что его сестра так не хотела давать его телефон. В холле стояла старомодная мебель, от которой пахло затхлостью, и висели безвкусные картины маслом. Грязный кафельный пол во многих местах покрывали трещины. У одной стены стояла батарея резиновых сапог, некоторые из них в паутине. В доме было почти так же холодно, как на улице. — Вы нашли Кэти? — Дрейк мотнул головой вглубь дома, показывая, куда нужно идти. — Как она? Скоро вернется? — Вряд ли, — медленно произнес Джон. — Боюсь, она в коме. — Как? В коме? Очень плохо. — И он дважды хлопнул в ладоши, так что Джон чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Очень плохая новость. — Да, плохая. — Джон никак не мог понять, придуривается его собеседник или говорит серьезно. Может, он под наркотой? — Так как по-вашему? Она же поправится? — Не знаю. Надеюсь. — Я тоже. Пойдемте. Дрейк провел его по короткой лестнице в просторную кухню, разделенную длинной, заставленной посудой стойкой, вроде барной. Там было тепло — половину стены занимала огромная печь, в которой пылали дрова. В самом освещенном месте стоял мольберт, вокруг валялись листы бумаги, рядом притулился видавший виды диван с неубранной постелью. Повсюду лежали книги. Джон догадался, что в этой комнате Дрейк проводит много времени. — Садитесь. Кофе будете? — Буду, — ответил Джон и потер, согревая, руки. Усевшись на высокий табурет у стойки, он принялся наблюдать, как Дрейк растерянно чешет в затылке и в явном смущении поглядывает по сторонам. Непонятный все-таки тип… Джон принюхался, но ни травой, ни гашишем не пахло, да и Дрейк вроде не был под кайфом. — Ну, можно не кофе, что есть. — Я просто не знаю, есть ли у нас кофе. Я его не пью, это Иоланда… — Он открыл дверцу и с надеждой заглянул в шкаф. — Так… ну, не знаю, где он… ага, вот… нет… — Ну и ладно, — сказал Джон. — Вода тоже сойдет. — Подождите… Наблюдать за ним было почти мучительно. Только минут через пять яростного почесывания головы и хлопанья дверцами Дрейк признал свое поражение. — Может, чаю? — осведомился он наконец. Джон согласно кивнул: — А вы знаете, где у вас чай? Дрейк ответил неожиданно обезоруживающей улыбкой: — Чаю могу сделать. И он сделал чай. Через пять минут Джон держал в руках чашку горячего и удивительно хорошего чая. — Получается, старушка Кэти в коме. — Дрейк, Кэти Тодд — ваша подруга. Что вы о ней знаете? — Много чего. Она любит желтый цвет и природу. Любит кошек. Я собираюсь подарить ей на свадьбу кошку. Скорее всего, бирманскую. Говорят, они умные. — Она выходит замуж? — Ну да. — За кого? — За меня. Джон отставил чашку и удивленно выдохнул: — Дрейк, вы хотите сказать, что обручились с Кэти Тодд? — Ну да, месяц назад. Очень романтично! — Ваша сестра мне ничего не говорила про это. Только что вы просто друзья. — Ну, так то ж Иоланда! Джон отпил чаю и попробовал все обдумать. Почему Иоланда не сказала про обручение? Правда это или просто плод не в меру буйной фантазии чудака Дрейка? Так или иначе, все запутывалось больше и больше. — Дрейк, не знаю даже, как вам и сказать, но, в общем… ваша невеста не совсем та, за кого вы ее принимаете. Ее настоящее имя — Кэти Джонс. — Правда? — Ее украли, точнее, похитили, когда она была еще совсем маленькой. Поэтому она не та, за кого сама себя принимает. Вы понимаете? Дрейк поставил чашку и улыбнулся, глядя в потолок: — Забавно! — Вы правда так считаете? — Ага, очень похоже. Кэти, Кэти… Да, я понимаю. И все сходится. Кэти всегда говорила, что никуда не вписывается, а это все объясняет. Легко понять, когда опираешься на факты, но ведь это общее правило, так? — Ладно. Вы знали об этом? Кэти говорила вам, какая у нее фамилия? — Нет, — нахмурился Дрейк. — Да какая разница? Поймите же, мы скоро поженимся, поэтому, насколько я понимаю, фамилия у нее все равно изменится, правильно? «Дрейк, конечно, не совсем в здравом уме и твердой памяти, — размышлял Джон, — но насколько он оторван от реальности, так сразу-то и не поймешь. Говорит он, в общем, вполне разумно». — По большому счету, правильно. Важно то, что родная семья Кэти хочет знать, почему она стала Кэти Тодд. Ваша сестра, Иоланда, сказала, что у нее есть отец. — Отцы у всех есть, так ведь? Джону пришлось согласиться, что да, так. — Знаете, мой отец умер. Мать тоже. Кэти своего не любит — я бы сказал, он неприятный человек. — Кто? — Ее отец. Мать умерла. Поэтому она все понимает, улавливаете? Одинаковый жизненный опыт — это важно. — Согласен. Но почему вы так решили? В смысле, что она не любит своего отца? — Почему? — Дрейк пожал костлявыми плечами. — Ну, хоть потому, что она не хочет, чтобы он был на нашей свадьбе. — Не хочет? — Нет. И не только его: из ее семьи вообще никто не приглашен. — У нее есть братья, сестры? — Брат. — И они тоже не ладят? — Я бы сказал, нет. Он моложе, и я с ним не знаком. — Дрейк, а как вы познакомились с Кэти? — Гм, она ухаживала за нашей бабушкой. Кстати, ухаживала на совесть. — Он взмахнул рукой. Джон вспомнил, что тот же жест он заметил и у Иоланды. — Просто супер! Она очень заботливая. — А ваша бабушка… — К сожалению, умерла. Сердечный приступ. Жаль, конечно, но для ее возраста вполне естественно, я бы сказал. Бедняжка Кэти так расстроилась, Иоланда тоже… Джон слушал его, пил чай и старался разложить по полочкам все, что узнал. — А чем вы сами занимаетесь, Дрейк? — Пишу, рисую. — Что рисуете? — Комиксы в основном и ювелирные украшения. Очень интересно. Замечали, как некоторые выговаривают? Вот так: «Интрессно». А Иоланда говорит: «Ин-тере-есно», но, когда она так говорит, это значит, ей что-то не нравится. — Ваша сестра сказала, что вы владеете ювелирным магазином? — Ну да. — Вы вместе с сестрой? — Нет, только я. — Но вы не работаете в магазине? — Ну-у… — замялся Дрейк, и Джон понял, что он не очень расположен говорить на эту тему. — Вы знаете, где живет отец Кэти? — Фрэнк? Здесь. — Здесь? — В Лондоне, в Килберне. — Дрейк отхлебнул чаю, замурлыкал какую-то мелодию, замолчал. — Я бы сказал, вам понадобится адрес. — Правильно сказали бы. Дрейк широко улыбнулся: — А давайте поднимемся наверх. Я покажу вам комнату Кэти. — Она здесь живет? — Ну да, с недавних пор. Чертова Иоланда! Что за игру она с ним затеяла? Вслед за Дрейком Джон поднялся на верхний этаж. Пока они шли, он удивлялся, в каком жутком состоянии находится здание. Стены и лестница совсем отсырели. Деревянные ступени, закрытые потертой дорожкой, отчаянно скрипели и трещали. Оконные проемы были затянуты полиэтиленовой пленкой, а в одной раме красовался промокший кусок картона, кое-как закрепленный синим скотчем. Деревянная рама вокруг скотча была искорежена, будто кто-то орудовал ломом. — Что случилось? — кивнул Джон в сторону окна. — Кто-то хотел залезть. Вор, я бы сказал. — Похоже, недавно. — Угу. — Что-нибудь пропало? — Нет, я его спугнул. — Вот как? — искренне удивился Джон. — Когда это случилось? — Трудно сказать. Недели две назад. — Кэти была здесь? — Да. — В полицию звонили? — Нет, Иоланда сказала, что не надо. Вот, мы пришли. Они стояли на тесной площадке, куда выходили две двери. Дрейк показал на правую: — Здесь комната Кэти, а это дверь в ванную. Все рядом, видите. Очень важно. Кэти не любит, когда ее беспокоят. — А вы тоже здесь спите? Дрейк укоризненно прицокнул: — Нет. Я там, в кухне. Здесь мне холодно. Кэти не против. Хорошо, когда люди понимают друг друга. — Он почесал нос и добавил: — Очень важно. — А где комната Иоланды? — Она занимает первый этаж, там раньше жила бабушка. — А, вот оно что… Так это дом вашей бабушки. Дрейк улыбнулся: — Да, раньше все было бабушкино, а теперь мое. — И Иоланды? — Ну… Не совсем, но об этом не беспокойтесь. Она же моя сестра. Джон кивнул. Все начинало приобретать определенный смысл. Забавно, но все, что говорил Дрейк, было вполне осмысленно, хоть и немного сумбурно. Видимо, бабушка оставила все ему, но, так как сам он был мало приспособлен к быту, Иоланда взяла хозяйство в свои руки. Да, взаимопонимание в отношениях — это здорово, кто бы спорил. Но Джон не мог уразуметь, каким образом милому, но все-таки немного тронутому чудаку удалось отхватить такую, как Кэти Джонс, и каково было Кэти привыкать к неуютному холодному дому и к причудам хозяина. Он не понимал, как Кэти умудрялась ладить с Иоландой. Не понимал, сколько может «стоить» Дрейк Воэн, пусть даже теоретически, на бумаге. Чем-то встревоженный, Дрейк пристально смотрел на него. — Что такое? — По-моему, Кэти не одобрила бы, что мы топчемся в ее комнате. — Она в коме. — Вы уже говорили. — Вы хотите защитить ее частную жизнь. Ладно. Я подожду здесь, а вы войдите в комнату и найдите адрес ее отца. Дрейк прикусил губу и уставился на дверь. — Не знаю, где он может быть… Я к ней не часто захожу. — Послушайте, Дрейк, я притащился из Ирландии, чтобы выяснить, что случилось с вашей невестой. И мне очень нужен адрес ее отца. А по-вашему, Кэти не захотела бы, чтобы ее родным сообщили о том, что с ней стряслась беда? Как по-вашему, имеет ее отец право знать? — Вот! — Дрейк поднял перепачканный чернилами палец. — Вот в этом и есть взаимопонимание. Мы женимся, да, но ее отцу надо сообщить. — Верно. — Джон сунул руки в карманы и несколько раз качнулся с каблуков на носки. — Так что, зайдем? Вы ведь уже практически ее муж. Уверен, она не стала бы возражать, если бы муж немного порылся в ее вещах. Дрейк улыбнулся: — Звучит логично. Он открыл дверь, и они вошли в комнату. — Вот это да! — только и смог выдохнуть Джон, восхищенно оглядываясь вокруг. Он будто оказался в сказочной стране. Все стены были расписаны вручную пасторальными картинами. Природа, увиденная глазами художника, — деревья в зеленой дымке молодой листвы, мягкий свет заходящего солнца, льющийся из-за спинки кровати, пшеничное поле, такое правдоподобное, что хотелось провести рукой по колоскам… Возле окна к потолку тянулся мощный дуб, и его раскидистая крона была словно балдахин над кроватью. — И это все вы? — спросил Джон. Дрейк радостно кивнул: — Кэти нравится природа, вот я и подумал, что могу подарить ей природы сколько хочешь. — Красота! — Так ведь и Кэти красавица. — Дрейк совсем по-детски плюхнулся на кровать, и Джон не удержался от смеха. — Ага! Не ожидали! — Я бы сказал… — Ладно, давайте искать адрес. Джон смотрел, как Дрейк обыскивает комнату. Дело это оказалось простое, потому что, кроме немногочисленной одежды и косметики, у Кэти Джонс почти ничего не было. — Никакой записной книжки вроде нет, — сказал Дрейк, перерыв небольшую картонную коробку с чеками, банковской книжкой и фотографиями какого-то незнакомого дома. — А до того, как она здесь поселилась? — спросил Джон, стараясь скрыть разочарование. — У нее… — Ничего себе! — раздался вдруг гневный возглас. Дрейк так резко обернулся, что рассыпал содержимое коробки на пол. — Иоланда! Ну, напугала. Ты чего так орешь? — Вы же обещали подождать! — Иоланда решительно вошла в комнату и ткнула пальцем прямо Джону в грудь. — Уберите палец, — спокойно произнес Джон. — Так вы кого-нибудь без глаза оставите. — Иоланда! — сказал Дрейк. — Кэти в коме. Иоланда смотрела на Джона так, будто собиралась двинуть ему в челюсть. — Вы ему сказали? — Дрейк — ее жених. Он имеет право знать. Она растерялась, но лишь на миг. — Зато вы не имеете права находиться здесь! Я же просила вас подождать до вечера. — А Дрейк против нашего разговора ничего не имел. Верно, Дрейк? — Верно, — подтвердил Дрейк, испуганно поглядывая на них обоих. — Вон отсюда! — закричала Иоланда, хватая Джона за рукав. Джон позволил ей довести себя до двери. — Дрейк, приятно было познакомиться. Кэти лежит в больнице Бомонт, в Дублине. Сможете — поезжайте к ней, вдруг… — Немедленно убирайтесь! — Иоланда вытолкнула его на площадку и захлопнула дверь. — Я же вам говорила… — Да уж, наговорили вранья, — перебил ее Джон. — Пустите руку. Хватит ломать комедию! Она отпустила его и глубоко вздохнула: — Они не обручены. — Вот как? И жить она здесь, полагаю, тоже не живет. — Я… — Вы громоздите ложь на ложь, только непонятно зачем. Что вы скрываете? — Ничего. — Ну вот и хорошо, — заметил Джон, спускаясь по лестнице. — По-моему, вы просто ничего не знаете. — Этой девице палец в рот не клади — оттяпает по локоть! Может, она боялась, как бы ее не вывели на чистую воду! Джон приостановился: — Иоланда, таких, как вы, еще поискать надо! — Убирайтесь из моего дома! — Из вашего? Или из дома вашего брата? Она вернулась в красивую комнату Кэти и с грохотом захлопнула за собой дверь. 19

Сара вяло ковырялась в баночке натурального йогурта, когда позвонил Джон. — Привет, — произнесла она. — Я уже начала волноваться. Почему у тебя телефон отключен? — Да зарядку забыл, вот и стараюсь пореже включать, чтобы аккумулятор не посадить. — Как дела? — Нашел, где жила Кэти. — Ого! Отлично! Как тебе удалось? — Помнишь часики? Сначала я нашел ювелирный магазин, где такими торгуют, а там уже мне рассказали, где она жила. В смысле, жила в последнее время. Адреса пока нет. Зато есть новое имя — Фрэнк Тодд. У нее здесь тоже есть брат. Да, и еще она работала в доме престарелых. — Ты сейчас где? — Выхожу из дома ее жениха. — Она обручена? — Я бы сказал. — Что? — Ничего. А у тебя как дела? — Нормально. Говорила со свидетельницей, которая помнит тот день, когда девочка пропала. Ее зовут Бернадетт Линч, они с отцом тогда торговали мороженым. Берни сказала, что отец приметил одну подозрительную машину, но с ним удастся поговорить только завтра. Приятная женщина, до сих пор искренне переживает. — Что за машина? — Синяя, на вид спортивная. Говорит, отец и запомнил ее потому, что такая машина не очень-то подходит для семейного отдыха. Берни обещала поспрашивать у его друзей: может, он кому рассказывал, но до наших дней мало кто дожил, так что особо надеяться на это не стоит. — А о номерах что-нибудь известно? — Ничего. — Плохо. Как описала мужчину? — Моложавый, темные волосы, усы. Вроде с ним была еще женщина. — И все? — И все, разве что девчушка капризничала — не хотела возвращаться домой. — Ты считаешь — ложный след? — Честно говоря, нет, — ответила Сара. — Когда она рассказывала, я просто нутром что-то почуяла. — Интересно такое слышать от тебя. Хочешь, расскажу тебе про странное совпадение. — Давай. — Когда сегодня я увидел вывеску того ювелирного магазина, почувствовал то же, что и ты. — Знаешь, Джон, может, мы начинаем… я не знаю, наверное, это смешно, только мне кажется, мы начинаем потихоньку распутывать это дело. — Вполне возможно. — Я тут подумала… Хочу выяснить, что за фрукт этот Уилли Стонтон. — Сара! — Я осторожно. Просто посмотрю на него со стороны. — Я же просил тебя держаться от этого бара подальше, пока я не вернусь. — Я вполне могу позаботиться о себе. — А я и не говорю, что не можешь. Но завтра я возвращаюсь, вот и сходим вместе. — Ладно, ладно, — ответила Сара и кинула пустую баночку из-под йогурта в мусорную корзину. — Ты там как? Голос что-то усталый. Она услышала, как он вздохнул: — Нормально. Слушай, я сейчас отключусь, у меня труба уже вовсю сигналит. Поеду в дом престарелых, где работала Кэти, может, там ее адрес дадут. — Хорошо, позвони мне, если что узнаешь. — Само собой. Только, Сара, говорю тебе еще раз: держись подальше от этого бара и Уилли Стонтона. — Договорились. Пока, Джон. Сара положила трубку и тут же набрала другой номер. «Говорю тебе еще раз»? — Алло? — Джеки? Слушай, я сейчас тебя напрягу, мне очень-очень нужна твоя помощь. — Ой, Сара, я первый раз за день присела, а ты… — Я бы не стала просить, если бы это не было важно. — Ну что такое? — Можешь сегодня вечером с мамой посидеть? — Понимаешь, я только что вернулась, и мне… — Всего час-два. Мне нужно кое-что проверить. — Ладно, надеюсь, получится. Я позвоню Белинде. — Спасибо, Джеки, ты просто клад! Сара положила трубку и подмигнула Сумо: — Ну что, псина, поехали кататься?
Джеки подъехала к дому матери и отперла дверь. — Привет! — громко сказала она. Из гостиной с недоеденной тарелкой супа на подносе вышла Белинда: — Здравствуйте, Джеки! — Все в порядке? — Она ничего. Беспокойная только немного. — Почему? — Сара рассказывала вам, что случилось сегодня утром? Джеки отбросила со лба прядь волос. Она устала. До Сариного звонка она успела выпить пару бокалов вина, но отказать младшей сестре у нее не хватило духа. — Нет, только попросила посидеть час-другой с мамой, пока она вернется. — Она, наверное, расстроилась. — Белинда прошла в кухню и принялась заворачивать хлеб и убирать со стола, собираясь уходить. — Сегодня утром ваша мама запустила ей в голову флаконом духов. Все было в осколках. — Вот это да! — вздохнула Джеки. — Бедная Сара… Понятно, что ей захотелось хоть пару часов побыть одной. — Когда они сердятся и капризничают, всем достается, — сказала Белинда. — Бог свидетель, когда я сидела со своим отцом, то временами просто не узнавала его. — Мама поэтому беспокоится? — Не знаю, Джеки. Могу сказать только одно: в последние несколько недель я замечаю, что она становится неуправляемой. — Что ж, спасибо, Белинда. Вы, конечно, вправе уволиться, когда захотите. Белинда внимательно посмотрела на Джеки: — Возможно, вам стоит поговорить с сестрой. Ваша мама — прекрасная женщина, но все идет к тому, что скоро я уже не смогу с ней справляться. — Хорошо, поговорю. Джеки вошла в гостиную: — Привет, мам. Мать сидела в своем любимом кресле и смотрела телеканал «Нэшнл джиографик». Сегодня Белинде удалось полностью одеть ее и даже обуть. Джеки опустилась на кушетку. — Что показывают? — Императорских пингвинов, — спокойно ответила мать. — Удивительно, как они выводят птенцов в таких условиях. Там же так холодно… — Да, — откликнулась Джеки, — удивительно, но не зря говорят: семья — это сила. Она поудобнее устроилась среди подушек и стала вместе с матерью смотреть про императорских пингвинов.
Сара припарковалась напротив паба «Несбитс» и выключила мотор. В это время Томас-стрит уже затихала, магазины и конторы закрылись. — Сиди тут и постарайся вести себя прилично, — велела она Сумо, который, стоя на заднем сиденье, подозрительно поглядывал на прохожих. — Сиди, охраняй машину. Она вышла из машины и заперла ее. Через несколько секунд она уже пробиралась по сумрачному пабу. Вокруг не было ни души, только у стойки одиноко сидел какой-то старик в поношенной нейлоновой куртке и клетчатой шляпе, надвинутой по самые брови. Сара присела на табурет неподалеку и огляделась. Место было старомодное, отделанное неровным темным деревом и уставленное расшатанной мебелью. На одной стене висела истыканная мишень для дартса, возле другой стоял автомат, продающий сигареты. Тучный бармен в майке с надписью «Италия-90», с темными кругами пота под мышками, сидел в дальнем углу зала и смотрел по телевизору под потолком скачки из Америки. Сара прождала минуты полторы, пока он наконец соизволил повернуться к ней. — Вам чего? — Спрайт, пожалуйста, — вежливо попросила Сара, не обращая внимания на его грубость. Она кивнула своему соседу, и тот широко улыбнулся ей: — Неплохая погода сегодня. — Да, бывает хуже. — Ваша правда. Бармен принес бутылку и грохнул ее на прилавок. — Два семьдесят. Он дала ему десять евро и попросила: — Чек дайте. Он что-что пробурчал. Сара открыла сумочку и вынула фотографию Кэти. Когда бармен вернулся, она показала ему фото и попросила: — Посмотрите, пожалуйста. Он мельком взглянул и спросил: — Кто такая? — Кэти Джонс. Мне кажется, она заходила к вам несколько недель назад. Скорее всего, разговаривала с мужчиной, вашим завсегдатаем, по имени Уилли Стонтон. — А кто спрашивает? Сара протянула ему свою визитку. Он изучил ее так же неторопливо, как обслуживал, и в конце концов сказал: — Не знаю таких. Ни его, ни ее. — Не знаете? — удивленно подняла брови Сара. — Интересно. А мне говорили, он частенько заглядывает сюда. — Сюда много кто заглядывает. — Оно и видно. — Сара обвела взглядом пустой зал. Бармен взял мокрое полотенце и перебросил его через плечо. — Еще что-нибудь? — Нет, спасибо. — Пи-Джей, пригляди за баром — я бочку поменяю. Старик в знак согласия поднял свою кружку. Бармен еще раз взглянул на Сару, ушел в другой конец бара, где спустился через люк в погреб. — А вы? — тихо спросила Сара старика, когда они остались одни. — Вы случайно не видели здесь недавно блондиночку? У нее еще английский акцент. Старик сложил руки на груди: — Не надо задавать мне вопросы. Я не ищу приключений. — В каком смысле «приключений»? — Вы ведь спрашиваете о Уилли Стонтоне, так? — переспросил он с едва заметной усмешкой. — Его только вспомни — как из-под земли появится. — Посмотрите, пожалуйста… Сара попробовала положить фото перед ним, но он отрицательно покачал головой: — Не беспокойте старого человека. Ничем не могу вам помочь. Сара спрятала фотографию в сумку: — Что ж, и на том спасибо. Старик окинул ее взглядом и тихо произнес, так что ей даже пришлось прислушиваться: — Вы, как я погляжу, милая девушка, так вот я дам вам совет: держитесь подальше от Уилли Стонтона. Знаете, он не любит, когда посторонние суют нос в его дела. Он немного того… — И старик покрутил пальцем у виска. — Вот как? — Вот так. — Спасибо, буду знать, — поблагодарила Сара и похлопала старика по руке. Она оставила недопитую бутылку на стойке и убрала в карман сдачу и чек. Придется побольше разузнать о Уилли Стонтоне, а это означало только одно: пора звонить сержанту Стиву Мару и задать ему несколько вопросов, которые он так любит.
Удобно устроившись на полу в своей квартире в Крумлине, Уилли Стонтон вместе с другом Мартином Батлером резались на компьютере в «Про эволюшн соккер». Зазвонил его мобильный, и он ткнул Мартина в спину носком туфли: — Нажми на паузу. Мартин, как раз замысливший коварный удар по мячу с одного фланга на другой, попробовал отмахнуться: — Да ладно тебе… Уилли ткнул его опять или, скорее, пнул. Молодой человек вздохнул и сделал, как ему велели. Уилли не любил повторять: это страшно злило его. А злой Уилли — нехороший Уилли. Крупный, он «перевешивал» Мартина фунтов на пятьдесят, не меньше, и почти все эти фунты приходились на жир. Двадцати восьми лет от роду, вспыльчивый, большой любитель пускать в ход кулаки. Хотя они и были приятелями, Мартин предпочитал с ним не спорить: ничего хорошего из этого не выходило. Уилли вынул телефон, послушал и без всякого выражения произнес: — Чего? — Потом негромко проговорил: — Повтори! — И Мартин понял, что новость плохая, потому что Уилли теребил металлический шарик — пирсинг-украшение его правой брови — и его серые глаза смотрели куда-то в пространство. — Она что, у тебя сейчас? Да не бери ты в голову, плевать на нее. Я часа через два подгребу… Угу, да, спасибо. Он закрыл телефон и сунул его в нагрудный карман рубашки. — Все в порядке, Уилли? — Класс. Включай давай по новой эту лабуду. Мартин нажал кнопку, и они продолжили игру, но мысли и у того, и у другого были уже далеко. — Я твою машину возьму на время. — Не вопрос, Уилли. Никакой это был не класс для Уилли Стонтона. Ему предстояло разыскать этого недоноска Джимми Данна и выяснить, что за сучка приходила расспрашивать о нем в баре рядом с его домом и как она догадалась связать его и Кэти Джонс.
Через два часа Уилли Стонтон наблюдал, как Джимми Данн, любуясь собой в каждой встречной витрине, — нет, он просто лопался от собственной важности, — неторопливо шагал по улице в его сторону. Уилли удивленно присвистнул: эта сявка и впрямь считала себя важной птицей. Дождавшись, пока Джимми поравняется с задней дверцей его машины, Уилли неожиданно выскочил с пассажирского места: — Привет, Джимми! Джимми Данн переменился в лице. Казалось, первое, что он собрался сделать, — это рвануть наутек, но потом плечи его ссутулились, и он ответил: — Здорово, Уилли. Как жизнь? — У меня-то блеск, а вот у тебя как? — Уилли велел ему жестом забраться на пассажирское сиденье. Джимми побледнел, но повиновался. Уилли захлопнул дверь, обошел машину, уселся за руль и закрыл центральный замок. Джимми оказался в западне. — Ну как жизнь-то, Уилли? — повторил Джимми высоким, почти девчоночьим голоском. — Давно не виделись, что поделываешь? Как телефон, который я раздобыл для тебя, работает? Если надо еще, скажи только, я… — Тут сегодня какая-то баба расспрашивала обо мне в «Несбитсе». Слыхал? — Баба? — Частный детектив. Обо мне и о блондинке, с которой ты меня свел. — Ну и? — Вспотел ты, Джимми. — Жарко здесь, Уилли. — Ты сказал, что у меня не будет проблем. Обещал, что я никуда не вляпаюсь. — Уилли, клянусь, я тут ни при чем! Уилли вынул из пачки сигарету. — Зажигалка есть? Джимми похлопал по карманам: — Нет, похоже, забыл… — Ладно, не парься. — Он включил прикуриватель. — Так, говоришь, ни при чем? — Да я вообще не понимаю, с чего… — Я не высовываюсь, Джимми. Побывал разок в тюряге, с меня хватит. Не понравилось. — Да это ясно, братан, я полностью согласен. — Так что я совсем не тащусь от этой бабы, которая ходит и все вынюхивает в моем баре. — Уилли, слушай, клянусь, не знаю я ничего про нее. Может, она чего нашла в женском туалете. — Вот как? А мне казалось, ты все прибрал, после того как она стрелялась. Прикуриватель выскочил, и Уилли прикурил сигарету. — Я прибрал, только… — У Джимми тряслись губы, он возбужденно махал руками перед лицом. — Может, у нее что осталось… Свободная рука Уилли, как удав, обвила шею Джимми и зажала ее. Другой рукой он вдавил горящую сигарету в нежную кожу под правым глазом Джимми. Джимми страшно и тонко завыл. — Лучше бы ты заговорил, Джимми. Часика через полтора я должен быть в другом месте, — сказал Уилли, толкнув парня лицом к стеклу. Теперь в машине несколько дней будет вонять горелым мясом.
Немного позже посетитель в закусочной «Эдди Рокетс» наблюдал, как мимо проехала серебристая «тойота». Уже во второй раз. Водитель явно был не из тех, кто выслеживает пиратскую радиостанцию или мошенника-адвоката. Здоровяк-посетитель заинтересованно разглядывал человека за рулем, присматриваясь к его жестам и мимике. Этот человек был опасен. 20