Annotation 3 страница

— Входите. — Сэм Джонс с улыбкой открыл дверь своего фешенебельного пентхауса. — Ваш ароматный партнер сегодня не с вами? — Он поехал в гостиницу, где жила ваша сестра. — Вот как! Сара заметила, что он вздохнул с облегчением. Иногда другие мужчины странно реагировали на Джона. — Вы не разочарованы? — спросила она. — Нет, конечно! Входите, входите. Похоже, вчера вечером он произвел прекрасное впечатление на нашу маму. — Он знает подход к женщинам. — Правда? — Во всяком случае, он так считает. Вслед за Сэмом она прошла по длинному белому коридору в просторную разноуровневую гостиную с панорамным видом на Буши-парк. За раздвижной дверью балкон с деревянным полом. Ослепительно-белый цвет стен подчеркивал красоту развешенных на них шелкографий. Немногочисленная темная мебель была по-мужски строга. Утопленные в стены книжные полки почти черного дерева сочетались с таким же журнальным столиком. Простой конверт и спортивная сумка из дешевой ткани смотрелись здесь неуместно. — У вас красиво, — сказала Сара: она сидела в глубоком мягком кожаном кресле, поглаживая подлокотники. — Спасибо. Сам обставлял, — ответил Сэм, теребя запонку. — Э-э, могу я предложить вам что-нибудь выпить? — Пожалуй, я не отказалась бы от кофе. — Молока, сахара?.. — Только молока. — И так сладко. — Простите? — Так, старая шутка. Я тоже пью кофе без сахара… — Казалось, Сэм хочет сказать что-то еще, но продолжения не последовало. Вместо этого, открыв раздвижную дверь в японском стиле, он прошел в кухню. Сара отметила, что дома он, похоже, почти не готовит. — Все, что мне отдали в полиции, лежит на столе, — сказал Сэм из кухни, наполняя чайник, — а ее одежда — в сумке. Он вернулся в комнату. Сара открыла конверт и аккуратно вытряхнула из него содержимое — часы, дешевенькое серебряное колечко, связку ключей и зажигалку. — Ни паспорта, никаких других документов. Только наш адрес и адрес того… мужчины, — добавил он. — Которого она застрелила? Врача на пенсии? — Да. — Интересно, при чем здесь он? Думаю, полицейские уже пытаются установить, что их могло связывать. — Да, только все впустую. — Сэм недоуменно пожал плечами. — Врач, вышел на пенсию, член местного исторического общества, большой любитель бриджа. В биографии абсолютно ничего предосудительного, полиция считает, что он случайная жертва опасной сумасшедшей. — Какие у них основания считать ее сумасшедшей? — Так ведь нормальные ни с того ни с сего не стреляют в кого попало? — Не знаю. — Понимаете, я в полной растерянности. Мать… она уверена, что должна быть какая-то причина. Но я не знаю… — Не знаете чего? Сара взяла в руки часы — маленькие, серебряные, с пурпуровым циферблатом. Она перевернула их и увидела на задней крышке выгравированную розу, а пониже — еле заметную надпись. Потерев ее пальцем, она прочла: «Кэти — мое сердце навеки». — Кто-то любил ее. — Кэти-то? Да, я видел надпись. В гостинице она сняла номер под фамилией Тодд. Из чего я сделал вывод, что она пользовалась именем Кэти Тодд. — Или ей дали эту фамилию, — заметила Сара. — Тоже верно, — согласился Сэм, отводя взгляд. — Пойду посмотрю, как там кофе. Сара положила часы и взяла кольцо. Массивное, грубоватое, с дельфином. «Любопытное сочетание, — отметила она про себя, — дорогие элегантные часы и дешевое колечко». И тихо произнесла: — Кэти, да что же такое с тобой случилось? Положив кольцо рядом с часами, она открыла сумку и тут же отшатнулась от мерзкого запаха: — Фу-у-у… — Одежда жутко воняет, — отозвался из кухни Сэм. — Забыл вас предупредить. — Пахнет кошками! — А по-моему, нашатырем. — Господи! — Сара вытряхнула вещи из сумки на пол. Мягко выражаясь, одежда была самой обыкновенной. Приталенный красный жакет, две видавшие виды стариковские рубашки — белая и голубая, кашемировый джемпер, две пары джинсов, носки, белье — все хлопчатобумажное, поношенное, но чистое, и пара кроссовок. Четвертый размер. Отодвинув вещи в сторону, Сара разложила на столе жакет, рассматривая пятна от нашатыря, оставшиеся на его шерстяной ткани. — Как-то он сюда не вписывается. — Вы так думаете? Сара взяла жакет в руки: отлично сшитая вещь, бархатный воротник, шелковая подкладка, пуговицы, похоже, из настоящего черного дерева. — Ну, не сочетается с остальной ее одеждой. А где те вещи, что были на ней… в тот день. — В полицейском участке. — Сэм поставил перед Сарой кофе и сел на диван напротив. — Это вещественные доказательства. Кажется, на ней было длинное платье и сапоги. Сара внимательно осмотрела одежду, прочла все этикетки и проверила карманы. Там не оказалось ничего, кроме пыли и одинокой пуговицы. — Документы при ней были? — Нет… Ни бумажника, ничего. — Странно как-то. — Деньги были… Пятьсот наличными. Сара опять посмотрела на одежду: — Фунтов или евро? — Евро. Сара еще раз прочитала этикетки на рубашках: — «Торнтон» — как на жакете. Бутик, наверное. — Не знаю такого. — Я тоже, но постараюсь разыскать, где их могли купить. По крайней мере, не массовая продукция. — Правильно. Значит, можно… — Его внезапно прервал звонок мобильника. Сэм взял трубку и недовольно нахмурился, увидев номер. — Извините, я на секунду. — Да-да, конечно. Он вышел на балкон и прикрыл за собой дверь. Сара видела, как он нервно ходит взад-вперед. Собеседник явно действовал ему на нервы. Даже со своего места Сара видела, как у Сэма на шее вздуваются жилы. Вскоре он захлопнул телефон и вернулся в комнату. Вид у него был обеспокоенный. — Что-то не так? — спросила она. — Репортер. — А… — Так вы думаете, одежда может помочь? — Все помогает. Вопрос в том, что из неизвестного удастся восстановить, оттолкнувшись от того, чем мы располагаем. Сэм собрался с духом: — В полиции сказали, что ваше агентство — это несерьезно. — Мы знаем свое дело. — Ну и хорошо. Сара подняла бровь: — Не обращайте на них внимания. Нам и раньше доводилось пересекаться с ними. У них это пройдет. Сэм, можно, я задам вам один вопрос? Хотела спросить вас еще вчера, но… я понимаю, вопрос глупый. — Задавайте. — Вы рады, что ваша сестра жива? Казалось, прошла вечность, пока Сэм наконец со вздохом произнес: — Конечно рад. Послушайте, Сара, скажу вам откровенно, я больше не знаю, как к чему относиться. Такая головоломка… Вы только представьте: живешь, чего-то добиваешься, строишь планы, а потом вдруг — раз, и такой удар в спину из прошлого. — Его синие глаза пристально смотрели на нее, и Саре стало по-настоящему жалко его. — Что я, монстр после этого, да? — спросил он. — Вовсе нет. — Моя сестра, которую я считал мертвой, которую оплакивал столько лет… Я вдруг узнаю, что она жива, но совсем не чувствую ни признательности, ни радости. Я… я не знаю, что чувствовать. — А разве должны знать? Он растерянно заморгал: — Как вы сказали? — Разве должны вы это знать? Вы же не робот. В нас не заложена программа, чтобы заранее знать, как реагировать в той или иной неординарной ситуации. Иногда нельзя позволить себе такую роскошь, как чувства. Надо просто идти дальше, и все. Сэм прищурился: — Инстинкт самосохранения. — Без этого нельзя. Он склонил голову набок: — Так что же вы скрываете, Сара? Сара вздрогнула: — Я ничего… и вообще, разговор ведь не обо мне… — Ну да. У вас просто дар, умеете представить себе, каково оно — в шкуре другого, — ответил он с озорной искоркой в глазах. — Правильно, — ответила Сара с улыбкой.
Начал накрапывать дождь. Джон перебежал дорогу и поднялся по ступенькам самого задрипанного здания на всей улице — гостиницы «Эрин», где Кэти Джонс прожила почти десять дней. Он прошел мимо двух скучающих нигерийцев, которые, сидя на ступенях, по очереди затягивались одной сигаретой. Ни один не взглянул в его сторону, но Джон спиной почувствовал, что они исподтишка следят за каждым его движением. — Здорово, парни, — сказал он, задержавшись у двери. Они медленно поднялись и пошли прочь по улице. Джон толкнул замызганную дверь. За ней оказалась другая, заклеенная огромным плакатом: «КРЕДИТНЫЕ КАРТЫ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ. С ЖИВОТНЫМИ НЕ ВХОДИТЬ. РАСЧЕТНЫЙ ЧАС — 12. 00». К этой внутренней двери снизу была приколочена доска, — видно, какой-то постоялец засадил в нее ногой. Наверное, не каждому нравится, что ему предписывают, когда приходить и когда уходить. В прокуренном сыром вестибюле было темно. У одной из казенно-зеленых стен стояла коричневая кушетка. Джон заметил растение, удивительно пышное для такой нездоровой обстановки. Рядом с ним находилось небольшое стеклянное окошко с отверстиями для разговора. За стеклом была комната. На потемневшей латунной табличке было написано: «Администратор». Джон побарабанил пальцами по стеклу. Когда-то в этой комнате, похоже, был склад, но затем его превратили в офис, такой грязный, какого Джон уже давно не видел. За столом в гигантском кресле-качалке сидел толстяк с изрытым оспинами лицом. Он смотрел мыльную оперу и жевал жирный бутерброд. — Чего надо? — спросил он, вскользь глянув на Джона. Джон вынул бумажник и показал удостоверение: — Джон Квигли, частный детектив. — И чего? — совершенно равнодушно буркнул здоровяк. — Мне нужен хозяин этого милого заведения. — Перед тобой. — Могу я узнать ваше имя? — Пит Бакли. — Так вот, Пит, я расследую дело, к которому имеет отношение один из ваших постояльцев. — Да у меня этих постояльцев… Вон, дверь не закрывается. — Меня интересует только один, вернее — одна. Она здесь жила несколько дней. Кэти Джонс, зарегистрировалась как Кэти Тодд. — Джон прижал к стеклу фотографию, сделанную накануне вечером. Бакли мельком взглянул на нее: — Девчонка, про которую полицейские расспрашивали? — Да. — Все ее пожитки у них. — Ясно, — ответил Джон. Он нагнулся над стойкой и увидел, что из-под кресла Бакли торчит конец монтировки. — Может, расскажете мне о ней? Что-нибудь, о чем копы не знают? — О чем это? — Ну, не знаю… как она себя вела? Как расплачивалась? Одна всегда была? Звонила куда-нибудь? Всякое такое. Бакли дернул плечом: — Платила наличкой, вела себя тихо, не высовывалась. — К ней кто-нибудь приходил? — Мамка я ей, что ли? Джон широко улыбнулся: — В таком случае она вся в папу. — Слушай, я тебе все сказал, что знаю. — Точно? — Точно. — Сколько она у тебя прожила? — Десять дней. — Когда приехала? Бакли посмотрел на Джона, как смотрят на дерьмо, когда его никак не удается смыть. Он угрюмо раскрыл книгу записей и повел по списку толстым, как сосиска, пальцем: — Вот… Среда, двенадцатого. Джон открыл записную книжку: — Она к вам обращалась за чем-нибудь, пока жила здесь? — Нет. — Может, такси вызывала? Карту города искала? Спрашивала, как проехать? Бакли доел бутерброд и, довольно рыгнув, вытер руку о свои засаленные серые брюки. — Слушай, чего пристал? Я копам уже все сказал, ничего нового ты не узнаешь. Они приходили сюда, спрашивали, где ее комната, и я послал моего носильщика Джимми показать им. Мне проблемы не нужны. Я сказал им: тихая, заплатила вперед наличкой. Я ничего не спрашивал, они тоже особо ничем не интересовались, только спросили, когда поселилась и кто к ней приходил. А к ней никто не приходил. — Она упоминала какие-нибудь имена? Или… — Ну достал! — с досадой произнес Бакли. — Да не говорила она ни с кем! Я ж сказал, она была не-раз-го-вор-чи-ва-я. — Откуда вы знаете? — Чего? — Ну, откуда вы знаете, что она неразговорчивая, если она ни с кем не говорила? — Джимми разок попробовал с ней пошутить. Она так на него посмотрела, что он тут же отвалил. Она себе на уме была, эта девчонка, ну и я не лез. У нас тут так, — ответил Бакли и сделал телевизор погромче. — Он сегодня работает, этот ваш Джимми? — Да вроде. Работа-то не бей лежачего. — Можно, я заодно и с ним поговорю сейчас? Не хочу потом перезванивать и надоедать вам. Бакли мотнул головой в сторону вестибюля: — Последняя дверь направо. — Спасибо. Бакли не ответил. Джон прошел через другую двойную дверь и направился вглубь гостиницы. Если стойка администратора была обшарпанной, то коридор напоминал клоаку. Протертая до дыр ковровая дорожка, дешевые обои и лампы дневного света создавали похоронное настроение. Нехорошее место. Джон толкнул дверь запасного выхода и оказался в небольшом внутреннем дворе, заваленном ящиками из-под бутылок и мусорными ведрами. Маленький жилистый паренек курил, опираясь на ручку тележки, какими обычно пользуются уборщики. Услышав, что кто-то идет, он бросил окурок и загасил его каблуком, затем быстро заправил свою белую рубашку в черные брюки. Что-то в нем показалось Джону знакомым. — Сейчас иду, Пит. Докурю только. — Не торопись. Парень обернулся и отбросил со лба сальную челку. Увидев Джона, он машинально отступил, и дежурная улыбка слетела с его лица. — Вот принесла нелегкая… Джон широко улыбнулся: — Кого я вижу! Джимми Данн! Вот повезло так повезло! Давно не виделись! — Как же, давно, — буркнул Джимми. — Он что, послал вас следить за мной? — Энди-то? Да нет! По-моему, если б он знал, где ты, лично зашел бы проведать. — Вы ведь не скажете ему, что я тут, а? Вы же знаете, он меня повесит, если найдет. — После того, что я слышал, не повесит, а прямо четвертует. В этом году Джимми успел с полгода проработать у друга Джона, завзятого бильярдиста Энди Косгроува. Энди поддался на уговоры жены (Джимми — сын ее лучшей подруги) и взял его на работу после того, как тот бросил школу. Потом он не раз проклинал этот день. Семнадцатилетний красавчик Джимми оказался весьма безответственным малым, да к тому же еще отъявленным лодырем, бессовестным вруном и вообще скользким типом. Все полгода он постоянно опаздывал, отпрашивался то на обед, то покурить, то в туалет, то чайку попить и смывался при первой же возможности. Каждую неделю он клянчил, чтобы его кто-нибудь подменил, а заставить его работать можно было только пинками. Все это сводило Энди с ума. Чаша терпения переполнилась, когда жена Энди нашла в спальне дочери, пятнадцатилетней Беки, ее Беки, фотографии совсем не невинного свойства. После этого песенка Джимми была спета. Он как раз сонно перемешивал цемент и прикидывал, как можно растянуть и без того не маленький перерыв, когда рядом резко затормозил джип Энди. Энди вылетел из машины в такой ярости, что после у него от надсадных воплей еще неделю болело горло. Те, кто видел это, говорили, что Джимми улепетывал от Энди так, что только пятки сверкали. — Ты помнишь Кэти Тодд? Она жила здесь несколько дней? О ней еще полицейские спрашивали? — Ну, видел я ее, — уклончиво ответил Джимми. — Ты с ней говорил? — Не-а. — Не говорил? — Джон удивленно покачал головой. — Такая хорошенькая, блондинка, да еще совсем одна? И ты к ней не подвалил? Ну да, это ведь тебе не безмозглая девчонка. Джимми ткнул пальцем в синяк под глазом. — Видите, как приласкала? Я как-то попробовал с ней пошутить, так она двинула — мало не показалось. — И? — Что «и»? — Что это ты так взмок? — Не взмок я. — Нет, взмок. — Джон подошел ближе. — Чего жмешься, выкладывай давай! — Да нечего мне выкладывать! — Джимми поднял руки к груди. — Чего пристали? Джон сделал еще шаг в его сторону, и Джимми, отступив, не удержался, шлепнулся прямо на тележку и опрокинул все бутылки с моющими средствами. Протянув руку, Джон прижал парня: — Джимми, будешь играть в молчанку, позвоню Энди, сяду на тебя и буду ждать, пока он не приедет… — Она не ирландка. — Откуда знаешь? — Акцент у нее английский. Джон улыбнулся: — Ну, рассказывай… — Да, клянусь, — Джимми облизнул губы, — настоящий английский, как в сериале, в «Истэндерах» каких-нибудь. — Продолжай. — Это все, жизнью клянусь! Джон понимал, что он врет. Это было так же заметно, как нос на лице Джимми. Очень хотелось все-таки позвонить Энди, чтобы справедливость наконец восторжествовала. Джимми не сводил с него глаз: — Слушайте, не впутывайте меня в это дело, ну пожалуйста. Если б было что рассказывать, я бы правда рассказал, но я с ней и парой слов-то не перекинулся. Джон ткнул пальцем в грудь Джимми: — Если я выясню, что ты соврал, я лично буду держать тебя, пока Энди отрежет тебе кое-что и поджарит на медленном огне. Джон вернулся к стойке администратора. В голове все перемешалось. Английский, вот это да… Ему бы… Зазвонил мобильник. — Ну? — спросила Сара. — Как успехи? — Отлично. У нее английский акцент, как в «Истэндерах» вроде бы, — ответил Джон и похлопал по карманам в поисках сигарет. — Да, я говорила с таксистом. Он тоже про это сказал. Раз пятьдесят повторил, какая она фифа, пока расписывал мне свои подвиги. — Сногсшибательная новость. Еще что-нибудь? — Я просмотрела все ее вещи, документов нет. И самое непонятное — жакет и джинсы пропахли нашатырем. Может, поэтому в тот день, когда она стреляла в Хогана, на ней не было ни куртки, ничего такого. — Нашатырем? — Джон сразу вспомнил о бутылках с чистящей жидкостью на тележке Джимми. — Да, а что? — Ах, засранец! — Джон резко повернулся и кинулся обратно во двор, но опоздал. Там никого не было — только поскрипывала калитка. Джимми Данна как ветром сдуло. 10

— Я же видел, что этот поганец врет! — Джон швырнул трубку на телефон. — Надо было из него всю правду вытрясти! — Мы его найдем. — Знает она, где он, покрывает его, — кивнул Джон на телефон. Мать Джимми отказалась помогать им в розысках сына. Оказывается, две недели назад ему исполнилось восемнадцать, и, как она выразилась, теперь ее не волнует, чем он занимается. Где он живет, она тоже не знает. С квартиры, адрес которой Джон узнал у Пита Бакли, Джимми уже два месяца как съехал, а ее хозяин попросил при встрече как следует вздуть Джимми. Похоже, круг друзей Джимми Данна стремительно уменьшался. — Ведь где-то же он живет! — возмущался Джон. — Значит, мы его найдем, — повторила Сара. — Он у меня в руках был. И могу поспорить, что о Кэти Джонс он знает гораздо больше, чем говорит. На этот раз Сара не удостоила его ответом. Она включила компьютер, вышла в «Гугл», ввела «Торн-тон», «одежда», «Лондон» и щелкнула поиск. Ага, вот! «Торнтон и сын». Она быстро просмотрела всю информацию и записала номера телефонов и факсов. Теперь она ввела «роза, драгоценности» и «Лондон», но тут все пошло не так гладко. В досаде она закусила кончик карандаша. Может, не роза? Она напечатала «цветок», открылось две ссылки. Она прошла по обеим, но ни там ни там часы с гравированными цветками не продавались. — С часами пока не понятно, а жакет точно из Лондона, — сообщила она Джону. — То есть? — Первоначально вещи приобретены в одном из бутиков в Кэмдене. — Первоначально? — Жакет дорогой и старомодный. Сомневаюсь, чтобы Кэти купила его новым. — И что? — А то, что кто-то из нас едет в Лондон, — сказала Сара, — и этот «кто-то» — ты. — Как же тогда быть с Джимми Данном? — Я отыщу его, можешь не беспокоиться. — Где отыщешь? Этот засранец как сквозь землю провалился. — В какой школе учится дочка Энди? Джон подумал. — Где-то в Тереньюре. Там еще синяя форма. — Стоит познакомиться? — Стоит. — Ну вот и отлично, — ответила она и потянулась за сумкой. — Не знает она, где он, — сказал Джон и помрачнел. — Ей же лучше, если не знает. — Попробовать все-таки нужно, — заметила Сара, бросив взгляд на часы. До школьного обеда оставалось десять минут. Она встала и взяла пальто. — Может, успею с ней поболтать, пока ты заказываешь билет. — А как же Сумо? — Ничего с ним не случится. Я его к маме пока перевезу. Джон совсем погрустнел: — Ты же знаешь, я терпеть не могу самолеты. — Тут лететь меньше часа. — Чтобы разбиться, времени больше чем достаточно. Сара застегнула пальто и взяла со стола Джона ключи от «манты». — Если ты посмотришь своему страху в лицо, это пойдет тебе на пользу, Джонни. — Где ты вычитала эту фигню? — Джон нервно раскрыл телефонную книгу. — В «Космополитене»? В шоу Опры или доктора Фила? В китайских печеньях с сюрпризом?
Беки Косгроув оказалась просто красавицей. Светловолосая, со свежим румянцем, девушка выглядела как раз на свои пятнадцать лет. Вернее, так: она выглядела на свои пятнадцать лет без косметики и в школьной форме. С накрашенным лицом и в джинсах она смотрелась бы совсем иначе. Сара наблюдала, как школьники шумно толпились у ворот бывшего монастыря, и чуть грустно вспоминала свои беззаботные школьные деньки. Когда еще был жив отец, не болела мама, до сердечных мук было далеко-далеко и по ногам никто не стрелял. Когда казалось, что невозможное возможно, а жизнь еще не выпускала когти. Когда не надо было оглядываться украдкой, проверяя, что тебе ничего не угрожает. Она вышла из машины. Те деньки пролетели безвозвратно. Сара подождала, пока Беки помахала друзьям и направилась в сторону дома. Тогда она, торопливо перебежав дорогу, догнала девушку и похлопала ее по плечу. Беки быстро обернулась. — Да? — произнесла она с неуверенной улыбкой. — Здравствуй, Беки, помнишь меня? Сара Кенни. Ты, наверное, видела меня вместе с моим напарником, Джоном Квигли. — А, с папиным другом, — кивнула Беки и мигом покраснела. Сара чуть не расхохоталась. Джон умел произвести впечатление на девушек. Она вынула визитную карточку и протянула Беки: — Здесь можно где-нибудь поговорить? — У меня сейчас обеденный перерыв… — Я куплю тебе сэндвич. — Угу, — чуть взволнованно согласилась Беки. — Только меня мама ждет. — Обещаю, я тебя не задержу. — Постойте, а о чем мы будем говорить? — О Джимми Данне. — А что с ним? — Девушка попыталась сделать вид, что он ей совсем безразличен, но ее опять выдал румянец. — Я ищу его. Он в бегах, а мне нужно задать ему пару вопросов. Надеюсь, ты поможешь мне найти его. Беки остановилась: — Сейчас я ничего не знаю про него. Сара мягко улыбнулась: — Что, обрубили все контакты? Ты хочешь сказать, даже эсэмэски друг другу никогда не посылаете? — Нет, честное слово! — ответила Беки так жалобно, что Сара чуть не рассмеялась. — Ладно, Беки, не надо мне рассказывать сказки. Обещаю, ни Джон, ни твой отец ничего не узнают. Но мне правда очень нужно поговорить с Джимми. Он свидетель в деле, которым я сейчас занимаюсь. — Не знаю я, где его искать. Мы не встречались с тех пор, как отец на него налетел. Может, его мама… — Да он достал ее капитально. По-моему, она даже и знать не хочет, где он. Беки свела брови, и Сара сразу догадалась, что это неправда и что мать Джимми солгала Джону. Она выгораживала сына. — А у тебя есть его номер телефона? — спросила Сара. — Я… — Мы с Джоном скажем большое спасибо, — добавила она. — Ну… — Беки была хорошей девочкой, и Сара видела, что решение дается ей непросто. — Хорошо, — торопливо произнесла она. — Номер его мобильника я не знаю, правда не знаю, он его потерял, но… где он живет, скажу. Только не подумайте, что я у него была и вообще… — Беки, никто ничего не узнает. Девушка закусила губу. — Отец меня убьет, если решит, что я встречаюсь с ним. Джимми его просто бесит. — Я ему не скажу. — И Джону? — И Джону. Она кивнула: — Лоуэр-Ретмайнз-роуд, дом двадцать четыре, квартира «джи». Она на первом этаже. Только звонок не работает, надо стучать в окно. — Давно не работает? — Почти ме… — тут Беки запнулась и густо покраснела. — И ты, конечно, не была там? — с улыбкой спросила Сара, записывая адрес в книжку. Беки встревоженно посмотрела на нее: — Что с Джимми? — Ничего, — ответила Сара. — Мне надо задать ему пару вопросов, вот и все. — Только, пожалуйста, не говорите отцу! Знаете, Джимми хороший, — застенчиво сказала Беки. — Просто его никто не понимает. Вот если бы вы с ним познакомились, вы бы сразу поняли: он классный. — Ну конечно, милая, — ответила Сара, убирая записную книжку в карман. — Я даже не сомневаюсь — настоящий принц. 11

Сара оставила машину перед армейскими казармами на Лоуэр-Ретмайнз-роуд и подошла к дому номер двадцать четыре. Это было одно из некогда роскошных эдвардианских зданий, теперь разделенных на клетушки. Номер двадцать четыре был еще и одним из самых запущенных. Стоя на разбитом тротуаре, она разглядывала звонки. Да, Беки сказала правду — квартира находилась на первом этаже и звонок не работал. Она спустилась по металлическим ступенькам и увидела дверь — три матовых стекла в прогнившей раме. Если бы она захотела, то открыла бы ее без труда, но она не стала. Не Джон же она все-таки… Она быстро поднялась вверх по ступеням, перешла улицу, зашла в магазин «Центра», купила конверт большого формата и написала на нем адрес Джимми. Потом она вернулась к двери его квартиры и громко постучала. Через пару минут грязная занавеска зашевелилась. Сара сделала вид, что смотрит на конверт, и постучала еще раз. Джимми отодвинул занавеску, и Сара наконец смогла его разглядеть. Молодой человек был без рубашки. Он с опаской глядел на нее сквозь падавшие на глаза черные лохмы. Смазливый, такие с возрастом обычно тускнеют, но Сара понимала, почему Беки млела. Он покосился направо, и Саре показалось, что он не один. — Чего? — отрывисто бросил он. Сара улыбнулась как можно вежливее: — Джимми Данн? — Чего? — У меня для вас конверт. — Оставьте там. — Не могу. Вам надо расписаться. Джимми выругался и опустил штору. Немного погодя Сара услышала, как в ржавом замке скрипит ключ. — Ну, давайте, — сказал он и протянул руку. Сара передала ему конверт и вынула из кармана телефон. Джимми уставился на конверт: — Так он пустой! — Правда? — спросила Сара, набирая тем временем номер. Хитрые глаза Джимми сузились. — В чем дело? — В том, что сейчас я звоню своему лучшему другу Джону Квигли, а он тут же позвонит своему лучшему другу Энди Косгроуву. Мы с тобой их здесь вместе дожидаемся, потом я удаляюсь, а вы мило беседуете. Годится? — Как вы… — Ну что, решай быстрее! — перебила его Сара и показала ему экран своего телефона. — Звоню? А может, ты будешь хорошим мальчиком и впустишь меня? — Это шантаж. — Допустим. — Слушайте, а давайте в другой раз? Сара рассмеялась: — Чтобы ты опять сбежал? Нет уж, лучше сейчас, Джимми. Ну так что, согласен? — Я, вообще-то, не один… — И что? Я не кусаюсь. Джимми отбросил челку назад: — Уф, как вы меня достали! — Нет проблем! Звоню Джону. Ну, я не знаю: хочешь, как лучше… — Ладно! — отрубил Джимми, открыл дверь и впустил ее. — Вот попал… Сара прошла в крошечную кухню под лестницей, где теснились электроплитка, мойка, две полки и холодильник. Сегодня она уже во второй раз видит кухню, в которой почти не готовят. Вслед за Джимми она оказалась в мрачной гостиной со скудной обстановкой и болтавшейся под потолком голой лампочкой. Просиженный диван, засаленный пуф и телевизор на кирпичах вместо тумбы. Через приоткрытую дверь в другой комнате, спальне, виднелась неопрятная постель и на ней чья-то голая нога. — Милая квартирка, — заметила Сара. Джимми кашлянул, плюхнулся в кресло и начал скручивать папиросу. — Я из-за вашего напарника-идиота работу, между прочим, потерял. — Зачем ты сбежал? — А вдруг он Энди позвонит! Вы оба, похоже, не прочь так поразвлекаться, — бросил он и презрительно посмотрел на нее. — Нечего было связываться с его дочкой. Она еще ребенок. — А по ней не скажешь! Джимми ухмыльнулся так мерзко, что у Сары сам собой сжался кулак и она еле сдержалась, чтобы не двинуть ему как следует. — Она несовершеннолетняя, дрянь ты эдакая! — Вряд ли ее папуля захочет тащиться в суд. Сара смотрела, как он, облизав края бумажки, прижал их друг к другу и полез в карман за зажигалкой. — Как получилось, что Кэти Тодд облилась нашатырным спиртом? Джимми бросил на нее злобный взгляд: — А я знаю? У нее спрашивайте. Сара отметила про себя, что глаза у него стариковские, странные для восемнадцатилетнего юнца. И он со злостью следит за каждым ее движением. Ясно, что он ее не боится и даже угроза позвонить Джону не слишком его беспокоит. Значит, придется показать, кто здесь хозяин. Она решительно подошла к двери спальни и распахнула ее. Послышался приглушенный вскрик. — Эй! — возмутился было Джимми, но Сара предупредительно вытянула руку, и он затих. — Привет. Не пугайтесь, — поздоровалась она с девушкой, скрючившейся под одеялом. На стуле она заметила небрежно брошенную школьную форму. — Ага, школа Святого Луки… Ай-яй-яй, Джимми. Объявления, что ли, ты в столовых расклеиваешь? — Да как вы можете! Это вторжение в жилище! Это… посягательство! — разошелся Джимми, но уже не так самоуверенно. — Слушай, Джимми, это делается так. Мы с тобой разбираемся здесь, и благодари Бога, если этой застенчивой барышне под одеялом семнадцать лет. Потому что тебе, Джимми, — нам твоя мама сказала, — уже восемнадцать, и для закона ты вполне взрослый человек. Забудь про Энди. Я ведь могу прямо сейчас позвонить своему знакомому полицейскому. Это вполне тянет на изнасилование несовершеннолетней. — Изнасилование? — растерянно переспросил Джимми. — Никого я не насиловал. Скажи, Шивон! В ответ послышался тихий плач. — Шивон! — Не волнуйся, Шивон. Джимми все сделает правильно. Да, Джимми? Джимми громко сглотнул и выпустил через нос две струйки дыма. — Шивон, я сейчас выйду, а ты одеваешься и пулей в школу, поняла? Джимми мне пока кофейку сделает. Я посижу, попью, а ты давай иди. Сара закрыла дверь и присела на диван. Джимми смотрел на нее с ненавистью, но в то же время и уважительно: — А я думал, Джон — полный лох. — С молоком, Джимми, и без сахара. — Сара расстегнула пальто и вынула записную книжку. — По-моему, я и так подсластила как могла. 12

Джон кинул в спортивную сумку смену белья — трусы, носки — и застыл в раздумье, какие из поношенных «леви страусов» выглядят поновее. Лежа на коврике у окна, Сумо внимательно следил за каждым движением хозяина, делая при этом вид, что ему вовсе не интересно. Но Джон-то уже заметил, что пес не сводит с него взгляда. — Да ладно тебе! Подумаешь, два дня, — сказал он, обращаясь к своему четвероногому другу. — Никаких больше собачьих гостиниц — хватит с нас того раза. Джон вспомнил, как сердито глядела на него женщина, которой он оставил Сумо, когда как-то уезжал на выходные с друзьями. — Останешься с Сарой. Она тебе нравится. Он запихнул в сумку еще две рубашки и пару кроссовок. Раз уж предстоит много ходить пешком, то надо подготовиться как следует. — Смотри, веди себя с ней хорошо. У нее проблем сейчас и без тебя хватает. — Он прошел в ванную, чтобы сложить туалетные принадлежности. — Не лаять, не кусаться и не тянуть ее за собой. И она не из сахарной ваты сделана. У нее нога болит, не забывай. Джон застегнул молнию на сумке и присел на кровать. Сумо поднялся, подошел к нему и, положив огромную голову на колени хозяину, вяло вильнул хвостом. — Поаккуратнее с ней, — тихо сказал Джон и приласкал пса. — Смотри, чтобы с ней ничего не случилось. Понял? Сумо тяжело вздохнул, а Джон уже в который раз подумал, что его собака понимает английский гораздо лучше, чем он, хозяин, подозревает. Зазвонил мобильник. — Алло? — Привет, это Сара. — Привет. Ты где? — В офисе, а ты? — Собираюсь вот. Удалось купить билет на вечерний рейс. — Отлично, загляни ко мне до аэропорта. — Зачем? — Я вроде знаю, откуда у Кэти пушка! — По голосу Сары было понятно, как она довольна собой. — То есть? — Ну, говорю же, я, кажется, знаю, откуда у Кэти пушка, — повторила она. — Как тебе это удалось? — Пришлось потрудиться. Так ты заедешь? — Конечно! — Джон закрыл мобильник и вскочил с кровати. — Что я тебе, Сумо, говорил? Вот она какая! Особенная! Сумо решил, что на сегодня хватит вилять хвостом. Он лег на коврик и закрыл глаза. Джон помахал ему на прощание и взял сумку. — Не балуй! Я скоро.
Джон опять взглянул на листок бумаги. На нем было написано мужское имя — Уилли Стонтон и название бара — ничего удивительного, «Несбитс», веселенькое заведение на Джеймс-стрит. — И как ты это раскопала? — поинтересовался он. — Если к Джимми Данну найти подход, он становится очень даже разговорчивым. — Он что, взял и выложил все по доброй воле? — Конечно. — Сара заправила прядь волос за ухо. — У него ведь был выбор: или это, или дать полицейским объяснение, каким образом он узнал, куда делся бумажник Кэти. — Погоди, дай разобраться. У Джимми Данна, с которым ты случайно встретилась на улице, вдруг проснулась совесть, и он говорит тебе: «Сара, я тут подумал… Та девушка, о которой мы говорили с твоим напарником… ну, я хотел ее обчистить, а она меня застукала, и мы подрались. Не знаю, как получилось, что на нее пролился нашатырный спирт, но она сказала, что меня не уволят и не арестуют, если я ей помогу, поэтому я дал ей номер парня, который мог, а может, и не мог достать ей пушку. А потом, когда она застрелила кого-то и сама стрелялась, я, как истинный джентльмен, подумал: «Эх, нехорошо получается, я вроде как ни при чем. Надо было Джону во всем признаться, да только напугал он меня. А теперь вот откуда-то смелость взялась рассказать все от чистого сердца». Я правильно излагаю? — По-моему, ему хотелось облегчить душу. Джон скептически приподнял бровь: — Хватит мне сказки рассказывать. Чем ты его прижала? — Ничем. — И где он сейчас? — Не скажу. — Не скажешь? — Пообещала ему. — Пообещала… — не веря своим ушам, повторил Джон. — Это Беки тебе рассказала, где его искать? — Она не знает, где он живет. — Как же ты его узнала? — Я его видела, Джон. У Энди в джипе как-то раз. — И что, ты его запомнила? Не верю. Кончай заливать. — Зачем мне тебя обманывать? Замечание было резонным. Джон внимательно посмотрел на Сару, но ее лицо оставалось непроницаемым, как маска. — Ты же понимаешь, я его найду. — Отлично! — сказала Сара, возвращаясь к столу. — Если ты сам его выследишь, без меня. Может, тебе тоже повезет и ты совершенно случайно встретишь его на улице. — А ты что собираешься делать? Заявишься в «Несбитс» и станешь всех расспрашивать, не знает ли кто парня по имени Уилли, который пушками торгует? — Нет, конечно. — Что тогда? — Что-нибудь придумаю. — Только подожди, пока я вернусь. Сара резко обернулась: — Что ты сказал? — Я хочу, чтобы ты подождала, пока я вернусь. — Зачем? — Это нехорошее место. Там небезопасно. — Джон, я в состоянии позаботиться о себе. — Никто и не говорит, что ты не в состоянии. — Ты только что сказал! — Я просто прошу тебя подождать день-два. Что тут такого? — Ничего. Но не надо говорить мне, что делать и чего не делать. — Отлично! — Джон сел и сложил на груди руки. — Тогда тебе лучше позвонить и заказать себе билет на самолет, потому что ни в какую Англию я не полечу! — Это что, шантаж? — изумилась Сара. — Да. — Тебя подбросить до аэропорта? — Я возьму такси. Не увиливай. — Джон, я не ребенок! — гневно сверкнула глазами Сара. — Никто и не говорит, что ты ребенок! Помолчав, Сара сказала: — Хорошо. Я подожду, пока ты вернешься. Тогда и сходим вместе. — Вот и договорились. — Так какой у тебя план действий? — спросила она. — Утром встречаюсь с Джереми Торнтоном. Бизнес начал его отец, и он подтвердил, что рубашки они продавали готовыми, а вот жакет — это, похоже, зацепка. Каждый шился индивидуально. Значит, если получится установить время, когда его сшили, то, возможно, получится и выйти на заказчика. Что-нибудь еще нашла? — Пока нет, но я ищу. — Ладно. — Джон провел пальцами по волосам. — Пока тебя не было, звонил Джефф Гренджер, спрашивал про фотографии. Я извинился за качество, но, по-моему, качество его как раз не интересовало. — Так-так. — Сара выпрямилась в кресле. — И что говорит? — Почти ничего. Уставился на фотки и молчит, бедолага. Угадай, для кого миссис Гренджер стала бризом? — И?.. — Для владельца местной гостиницы, куда они, с тех пор как поженились, ходили каждую пятницу танцевать. — Ничего себе! — удивленно покачала головой Сара. — И что ее муж теперь собирается делать? — Пригласит ее туда вечером на ужин и предъявит им фотографии. Он выскочил отсюда как ошпаренный. — Худо. — Думаю, для него не новость, что у нее с кем-то шуры-муры. Мне непонятно только, почему с таким стариканом. В смысле, Джефф ведь не урод, я бы сказал чем-то даже на Роджера Мура смахивает. А жена у него так себе. Сара откинулась в кресле и скрестила руки за головой: — Понятно, куда ты клонишь. Почему люди так поступают? Он и она — идеальная пара, вместе много лет, так зачем бегать на сторону, искать кого-то еще, особенно если этот «кто-то» уступает по всем статьям? — Острые ощущения, риск, глупость, — ответил Джон. — Каждый имеет право на ошибку. — Джон, я не имела в виду тебя, — сказала Сара. Это было правдой, но правдой было и то, что Джон Квигли в свое время разбил ей сердце своей изменой. Он быстро поднялся: — Ну, мне пора. Служба безопасности в аэропортах требует к себе уважения. Оставь машину себе, пока меня не будет, ладно? Сара слегка удивилась. Серебристый «опель-манта» восемьдесят пятого года выпуска был любимой игрушкой Джона. Бензин он, правда, жрал, как голодный зверь, но даже и речи не шло, чтобы его продать. Вместе с Сумо он был самым ценным в его хозяйстве. Так что предложение искренне тронуло ее. — Ценю твою щедрость. — Лучше пообещай: «Джон, я не разобью твою машину». — Джон, я не разобью твою машину. — И сегодня вечером надо погулять с Сумо, хотя бы милю пройди с ним. Я не раз уже замечал: бодрый Сумо — не обязательно послушный Сумо. Сара встала с кресла и обошла вокруг стола. — Я буду хорошо заботиться о нем, обещаю. Джон сделал к ней шаг, чтобы обнять, и они неловко столкнулись. Сара рассмеялась, а Джон закатил глаза: — Я ведь всегда был такой ловкий! — Да, верно. — В Сариных глазах заплясали искорки. — Влево или вправо? — Я выбираю влево. Но он не подвинулся. Вместо этого он наклонился, взял в руки ее лицо и поцеловал ее в губы. Сара замерла, ее щеки пылали. — Позвони, когда устроишься в отеле, — попросила она. — Непременно, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Ну, счастливого пути! — Она отвернулась и стала перебирать бумаги на столе. Джон подождал немного, но было понятно, что больше она ничего не скажет. Он закинул сумку на плечо и вышел. Сара тяжело опустилась в кресло и долго молча сидела, слушая, как бьется сердце. Надо же, поцеловал ее. Ей бы рассердиться, а еще лучше залепить ему хорошую пощечину. Только этого не хватало! Все, поезд ушел! Ведь ушел? Тогда почему она сидит и глупо улыбается?
А тем временем на другом конце города человек смотрел, как Джеки Кенни помогает матери забраться в машину Сары. Он отметил, что, перед тем как завести мотор, она проверила ремни безопасности, и еще отметил, в какое время ушла сиделка. Он подождал, пока они уехали. Он знал, что сегодня вечер у Сары свободный. Адрес Джеки он нашел в записной книжке, которую выкрал из квартиры Сары. И теперь он хотел осмотреть дом. Без машины Сара вернется поздно, значит, у него куча времени. Он вытащил пару резиновых перчаток и дождался, пока сгустятся сумерки. Темнота — его лучший друг. 13