Annotation 2 страница

— Вижу ее. — Точно ее? — Точно, точно, — тихо проговорил в мобильник Джон вечером того же дня. — Не очень-то она гуляет. Такая фифа! — Во что одета? — Белые брюки, белые туфли-лодочки и что-то типа розового плаща. Ну и накрашена так, что трансвеститы отдыхают. — Это чтобы собаку-то выгулять? — Ну да. А тут еще дождь начинается. Под дождем гулять с собакой как-то не очень… — Не подходи близко, — напомнила Сара. — Надеюсь, ты не додумался взять с собой Сумо — с ним тебя не заметить просто невозможно. — Неужели? — ответил Джон. Сумо, помесь волкодава и немецкой овчарки, занимал почти все заднее сиденье «фиесты» Сары. Джон полагал, что так он разом убьет двух зайцев: и Сумо побегает, и его хозяин прекрасно проведет время в парке. — Ну а что, разве не так? — Сара, послушай, это парк, и там собачники гуляют. Она могла меня видеть там хоть весь год каждый день, и для нее будет менее странным, если я приду с собакой, чем без нее. — Он мне всю машину обслюнявит. — Я скажу ему, чтоб он так не делал. — Смотри, не теряй ее из виду. Продолжай наблюдение. — Наблюдение? — Ну да, Джон, да! Наблюдай за ней, понятно? — Понял. Цель в пределах досягаемости, повторяю, цель в пределах досягаемости, прием. — Джон, клянусь богом… — Мне двигать надо, командир. Она садится в машину. Повторяю, цель на двух ногах и цель на четырех лапах уезжают. Прием. Сара отключилась. Джон сунул мобильник в карман спортивного костюма, поправил кепку и, подождав, пока Кармел Гренджер проедет мимо, тронулся с места. Сзади жалобно поскуливал Сумо — с нетерпением ждал, когда же его выпустят побегать. — Терпение, дружище, — проговорил Джон, заводя мотор. Он осторожно выехал на дорогу и чуть прибавил газу. — Мы с тобой выслеживаем домохозяйку с собачкой. Здесь нам понадобится вся наша сообразительность.
Сара швырнула телефон на стол и подняла глаза к потолку. Если Джон в таком настроении, разговаривать с ним бесполезно, а таким он бывал всякий раз, когда за кем-нибудь следил. Эта тягомотина выводила его из себя. Вернувшись к открытой папке на столе, Сара принялась заносить данные из нее в компьютер. Она постепенно переводила все их дела в электронный вариант, чтобы в будущем сразу находить необходимую информацию на винчестере, а не рыться в кипах бумаг. Работа скучная, но требует внимания. Однако сегодня сосредоточиться не получалось… Через несколько минут рука сама потянулась к телефону. Сиделка ответила после третьего звонка. — Здравствуйте, Белинда. — Добрый день, Сара. Сердится? «Никогда не поймешь, какое у нее настроение», — подумала Сара и спросила: — Как там мама? — Да почти так же, как тогда, когда вы звонили. Сара поморщилась: она уже научилась различать раздражение в голосе сиделки, несмотря на то что Белинда появилась в их доме совсем недавно. — Капризничает? — Чуть-чуть. — Поела? — Чуть-чуть. Говорит, не хочет. — Но вчера она почти не ужинала. — Не волнуйтесь, я сварила куриный суп. Кино будет смотреть и поест. — Вот и хорошо, — отозвалась Сара, чувствуя себя неловко всякий раз, когда приходилось говорить о матери, как о капризном ребенке. — Ну, до встречи. — Вы к семи дома будете? — Конечно, — ответила Сара и вздохнула. За те два месяца, что Белинда работала у них, она задерживалась всего два раза, но сиделка при каждом удобном случае напоминала ей об этом. — До свидания. Сара положила трубку и закусила губу. Хелен и Джеки, ее старшие сестры, оплачивали большую часть жалованья Белинды, хотя именно Сара настояла на том, чтобы не отдавать мать в дом престарелых. Но правильно ли она поступила? Сара знала, что мать терпеть не может посторонних в доме, но болезнь Альцгеймера стремительно прогрессировала. Еще несколько месяцев назад она казалась всего лишь чудаковатой, а теперь очевидно, что дело принимает серьезный оборот. Бывали дни, когда ее сознание вдруг становилось ясным, как когда-то, но периоды забывчивости и раздражительности случались все чаще и чаще. Сара знала, что время работает против нее: когда-нибудь Хелен добьется своего и отвезет мать в дом престарелых — или «пансионат», как она называла это заведение. Сара опустила голову на руки. Она чувствовала себя загнанной в угол. С одной стороны, сейчас ей было не обойтись без поддержки сестер, по крайней мере пока она не продаст свою квартиру и у нее не высвободится более-менее приличная сумма, но, с другой стороны, зависимость от их денег и мнений очень ее тяготила. Временами казалось, что ей уже не вырваться из семейных тисков и она обречена всю жизнь лавировать между слезливой добротой Джеки и безапелляционной практичностью Хелен. Но может быть, она несправедлива к сестрам, слишком категорична и резка. В конце концов, никто не виноват, что так получилось. Квартиру выставили на продажу всего месяц назад и, учитывая ситуацию на дублинском рынке недвижимости, вскоре ее должны были купить. Глория, агент по недвижимости и подруга Хелен, по знакомству согласилась провести сделку за небольшие комиссионные. Она недавно звонила, сказала, что вечером придут смотреть квартиру. Саре было грустно расставаться со своей тихой пристанью, но ничего не попишешь — интересы семьи на первом месте.
Джон ехал за «фиатом-пунто» Кармел Гренджер до перекрестка с круговым движением, где она должна была повернуть направо, если и правда ехала в парк «Феникс». Но она повернула налево, направляясь в сторону пригорода Мулхадарт-Виллидж. — Ладно, Сумо, там тоже неплохо. Похоже, предстоит поездка за город, — ухмыльнулся он. — Собаку она прогуливает, ага! Они приехали в деревню и за мостом повернули направо через мост. Джон пропустил вперед другую машину и поехал за Кармел дальше. Они миновали кладбище и еще мили три поколесили по окрестностям. В какой-то момент он ненадолго потерял ее из виду, затем увидел опять, но, пока дорога петляла, старался держаться как можно дальше. Когда же они, снова свернув направо, выехали на узкий проселок, ему ничего не оставалось, как только пристроиться прямо за ней. — Куда тебя несет? — пробурчал Джон и притормозил, чтобы Кармел уехала немного вперед. Взяв бинокль, он вышел из машины и принялся наблюдать, высунувшись над кустами. К счастью, вскоре, примерно через полмили, она остановилась у ворот дома. — Есть! — Джон запрыгнул в машину и тронулся с места. Проехав метров двадцать дальше ворот, он остановился на придорожной стоянке и вынул из бардачка фотоаппарат. — Сиди здесь и веди себя прилично! — Джон запер «фиесту», а в ней недоумевающего Сумо. Он побежал обратно к дому, старательно огибая лужи. Дождь припустил вовсю и хлестал его всю дорогу до запертых ворот. Проверив, на месте ли фотоаппарат, и убедившись, что поблизости никого нет, он попробовал заглянуть во двор сквозь узкие щели между досками. Удалось увидеть только траву и ведущую к дому гравиевую дорожку. Он чуть отступил и огляделся. Со всех сторон владение окружала беленая стена. Дом — если он там был — стоял, наверное, в глубине, далеко от дороги. Смахнув с лица дождевые капли, Джон прикинул, что делать дальше. Вдоль внутренней стороны стены росли деревья. Если он перелезет, то будет где укрыться. Он сунул фотоаппарат в карман и, перемахнув через газон, полез на стену. Через несколько секунд он шлепнулся на усыпанную сосновыми иголками землю. Джон пригнулся и выглянул из-за деревьев. Впереди он увидел просторную овальную лужайку, за которой полукругом располагались конюшни и два больших сарая из красного кирпича. Между конюшнями и сараями бежала заросшая травой дорожка, а вдалеке, из-за крыш этих строений, выглядывали трубы дома. Скрываясь за деревьями, он пошел по периметру лужайки и остановился футах в двадцати от сараев. Добраться до них можно было только по открытому месту. Джон стрелой пронесся по мокрой траве и нырнул, чтобы обдумать свой следующий шаг, за аккуратно составленные один на другой деревянные ящики. Он обогнул угол сарая и крадучись двинулся вдоль стены, пока не уперся в заднюю стенку гаража. Отсюда он увидел знакомый «фиат-пунто», запаркованный в небольшом внутреннем дворике справа от величественного старинного особняка в георгианском стиле. Но никаких следов Кармел или Триггера. Окна дома на втором этаже закрывали шторы, на первом — деревянные ставни, которые сейчас везде были открыты, если не считать одного окна рядом с крыльцом. Придется рискнуть. Джон снова двинулся вперед, стараясь как можно ближе держаться к гаражу, а потом к каменной стене, которая тянулась до самого дома. Добравшись до крыльца, он собрался с духом и, пригнувшись до земли, начал пробираться вдоль мокрой клумбы, натыкаясь на колючие розы. Наконец он оказался под окном. Из комнаты доносились музыка и звонкий женский смех. Джон встал на колени и осторожно заглянул в комнату. Это был кабинет, стены сплошь уставлены книжными шкафами. В камине ревел огонь, перед камином лежал Триггер и грыз кость. Кармел Гренджер, держа в руке стакан, скорее всего с виски, сидела на коленях у седого мужчины, которому Джон дал бы лет восемьдесят, не меньше. Хихикая, она игриво поправила волосы. Если бы Джона спросили, он сказал бы, что она сильно фальшивит, но, похоже, ее воздыхатель придерживался другого мнения, и через несколько секунд она отставила стакан в сторону, наклонилась вперед и в жадном поцелуе впилась в его губы. Джон вынул фотоаппарат и сделал несколько снимков, потом поменял фокус и вытер с объектива капли дождя. Он прицелился снова, успел сфотографировать, как Кармел сбрасывает блузку, и в этот момент сзади он услышал: — Эй! Ты что тут делаешь? Джон обернулся и увидел, что на него смотрит пожилой мужчина в зеленой кепке и комбинезоне. Мужчина вез тележку с компостом. Поверх компоста лежала лопата, а рядом с хозяином, не сводя глаз с Джона, припав к земле, оскалилась колли. Джон поднял руки: — Простите, я заблудился… Садовник заметил фотоаппарат, перевел взгляд на окно, из которого в этот момент донесся испуганный возглас. — Ах ты, извращенец поганый! — грозно рявкнул он. — Нет, вы неправильно поняли! Садовник схватил лопату, похоже собираясь перейти от слов к делу. Джон обернулся к дому, как раз когда «друг» Кармел Гренджер подошел к окну. Он успел еще заметить, что Кармел, натягивая блузку, выскочила из комнаты. Подняв раму, мужчина выглянул на шум: — Чарли, в чем дело? — Этот псих снимал вас! — Снимал? — Ну да, через окно! Извращенец! Мужчина побагровел и перекинул ногу через подоконник, собираясь вылезти. — А ну-ка иди сюда! — взревел он. — Сейчас я тебе этот фотоаппарат в задницу засуну! Джон решил, что он уже видел достаточно. И сделал лишь то, что оставалось ему в этой ситуации: бросился бежать без оглядки. Человек с тачкой заорал ему вслед: — Возьми его, Флай! Давай, мальчик! Взять его, взять! Джон, задыхаясь, что было духу мчался к сараям. Позади он слышал громкий лай. Черт! Не успеть добежать до дороги. Его единственной надеждой остались деревья и колючие заросли в нескольких ярдах слева от дорожки. Может, получится перелезть… Он резко свернул в намеченную сторону. Собака не отставала и даже цапнула его за ногу. — Ах ты-ы-ы… Зараза! Джон припустил быстрее, перескочил через лежавшее на земле дерево и нырнул в спасительные кусты. Не успел он сделать и трех шагов, как споткнулся, угодив ногой в почти завалившееся проволочное ограждение. За ним оказался небольшой грязный утиный пруд, куда он со всего размаху и влетел. «Агхх! » От неожиданности проглотив полный рот вонючей жижи, он старался удержаться на ногах, поднимая фотоаппарат как можно выше. Дно было илистое и грязное, ноги увязали, вода уже доходила до груди. Джон размахивал рукой, кашлял, плевался, пытаясь плыть. Перепуганное утиное семейство кинулось прочь от него. Помогая себе свободной рукой, он кое-как выбрался на противоположный берег. От этого непредусмотренного купания в ледяной воде у него зуб на зуб не попадал. Когда он уже почти вылез, на лужайку перед ним выскочила колли, встала в стойку и залилась яростным лаем. Джон протер глаза, поглядев на собаку, поднял с земли трухлявую ветку и швырнул в нее: — Да заткнись ты! К его удивлению, собака действительно замолчала, уселась на берегу и стала смотреть, как Джон, по-прежнему держа фотоаппарат высоко над головой, выкарабкался на траву и принялся выплевывать тину. Шатаясь, он добрел до кустов, а оттуда направился к дороге. Нащупав в кармане мобильник, он достал его и попробовал позвонить. Ничего не вышло, телефон намок и не работал. Выругавшись от бессилия, он захромал к стоянке, где оставил «фиесту». Когда он обернулся, колли все также сидела, глядя на него, вывалив из пасти красный лоскут языка. 6

К четырем часам Сара проголодалась. Она сбегала через дорогу в супермаркет, купила горячий пирог с курицей и свежий номер «Геральда» и, лавируя между застрявшими в пробке машинами, вернулась обратно. Джон так и не появился, даже не позвонил. Несколько раз она звонила ему сама, но его мобильник сразу переключался на голосовую почту. Не то чтобы она очень волновалась. Джон всегда жил по своим правилам, и, вполне возможно, сейчас он просто наплевал на слежку за Кармел Гренджер и сидел где-нибудь в пабе. Вообще-то, с недавних пор он старался измениться: вел себя более ответственно, впрягался во все дела — еедела, справедливости ради мысленно уточнила Сара. Агентство «КвиК» занимало четвертый, последний, этаж давно не ремонтированного дома на Уэксфорд-стрит. На первом этаже дышал на ладан бакалейный магазинчик, на втором находилось логово пиратской радиостанции «Фрик-FM» местного возмутителя спокойствия Майка Бреннигана, на третьем в свободное от запоев время практиковал адвокат Родни Митчелл. Сара уже собиралась открыть входную дверь, когда заметила Джона. Жутко грязный, он шел в сторону их офиса, и прохожие шарахались от него в разные стороны. — Что, скажи на милость, с тобой приключилось? — только и смогла выговорить она. — И что это за вонища? — Жижа из утиного пруда. — Джон снял с рукава кусочек мха и бросил его на мостовую. — Жижа из утиного пруда? — Удовольствие получил — на всю оставшуюся жизнь хватит. — Джон понюхал рукав и поморщился. — И еще на меня пса спустили. — Ну и как? Он догнал тебя? Слушай, да ты мокрый насквозь. — Я в курсе. — И воняешь, как сточная канава. — Ага, еще ты мне об этом расскажи. Мне пришлось, когда обратно ехал, все окна в машине открыть настежь. — Ой, нет! Это же моя машина! — Уж извини, но теперь она воняет по высшему разряду. — Он вскинул руку, предупреждая ее реакцию, о которой догадаться было совсем не сложно. — И прежде чем ты начнешь ругаться, позволь напомнить, что именно ты настояла, чтобы я взял машину. — Да, потому что в «манте» незамеченным остаться невозможно. Так ты хочешь сказать… — Простите… — Возле Сары остановился высокий незнакомец. На вид ему было около тридцати, ростом с Джона и симпатичный, как молодой Роберт Редфорд: светлый блондин с васильковыми глазами и серьезным выражением лица. Одет он был в превосходно сшитый костюм и темно-серый плащ; на ногах — начищенные до блеска ботинки. В левой руке со стильными часами на запястье он держал листок бумаги. Кольца на руке Сара не заметила. — Извините. — Сара отступила на шаг, давая ему дорогу, но незнакомец не пошел дальше. Он постоял, глядя то на листок, то на их замызганную алюминиевую дверь с тонированным стеклом, и нахмурился. Джон нетерпеливо вздохнул: — Мы можем чем-нибудь помочь вам? Мужчина недоуменно посмотрел на него: — По-моему, я немного заблудился… Я искал… Мне нужно детективное агентство «КвиК». Оно должно быть… Скорее всего, у меня неправильный адрес. — Агентство «КвиК» находится здесь. — Сара показала на крошечную табличку у звонка. — Мы и есть детективное агентство «КвиК», — произнес Джон. Мужчина внимательно посмотрел на них. Эта встреча явно превзошла его самые смелые ожидания. — Я — Сара Кенни, а это мой партнер, Джон Квигли, — представилась Сара и протянула руку, чтобы поздороваться. — Заранее прошу прощения за внешний вид Джона. Он только что вернулся с задания. — На щеках у Джона засохла зеленая тина; он весь был в грязи, перьях и… в чем только он не был. И вонял он все сильнее. — Трудное было задание. Маргинальное… — пояснила она. Мужчина вскинул брови: — Простите? — Сара, наверное, хотела сказать «экстремальное», — вставил Джон. — А я что сказала? — Маргинальное… — Ошиблась, бывает. — Понятно. — Мужчина растерянно кивнул. — Но я, похоже, не вовремя… — Нет-нет, все в порядке! — Сара знала, что, если его сейчас отпустить, он никогда уже не вернется. Она толкнула ногой дверь и пригласила его войти. — Проходите, пожалуйста! Мы находимся на последнем этаже. Поднимайтесь! Я сейчас. Незнакомец все еще сомневался. Он снова посмотрел на Джона, и тот широко улыбнулся ему в ответ: — Да не обращайте вы внимания на мой вид. Поверьте, я не часто так выгляжу. — Значит, верхний этаж? Сара кивнула. — Хорошо. — И мужчина вошел в подъезд. Когда он скрылся, Сара спросила: — Кармел Гренджер видела тебя? — Вполне возможно. — А я обещала нашему клиенту, что она ничего не узнает. — Ну, извини, не всегда получается, как хочется. Вздохнув, Сара вытерла грязь у него со щеки: — При гангрене запах лучше. Езжай-ка домой и прими душ. — А спинку потрешь? — игриво подмигнул Джон. Темные глаза Сары вспыхнули. — Ну конечно. Какая бы на моем месте отказалась? — Никакая. Тебе повезло, что я вообще предложил. — Да уж, счастье привалило! Джон расплылся в улыбке и протянул ей фотоаппарат. — Представляешь, даже не замочил, хотя снимки, может, и не лучшего качества. А вот мобильник мой накрылся. — Ремонт за счет клиента, — ответила Сара и осторожно взяла у него фотоаппарат. — А там хоть есть то, что нам надо? Джон вытянул из кармана мокрую пачку сигарет и с грустью посмотрел на нее. — Господи, надеюсь, что есть. — Я отнесу проявить. Ну, давай, увидимся. Они еще постояли минутку, не в силах расстаться. Потом Сара пошла в офис, а он захлюпал дальше по тротуару домой.
На другой стороне улицы, в закусочной «Эдди Рокетс», человек, сидевший у окна, поставил на стол кофейную чашку. Он еле сдерживал ярость, глядя на Сару и Джона. Он видел, как она смеялась, заметил, как ее глаза сверкнули от удовольствия. Когда она стирала грязь со щеки Джона, во рту у него появился солоновато-горький привкус — он до крови прикусил собственную щеку. Он помнил ее взгляд. Помнил ее прикосновение, прохладу ее кожи, короткий, отрывистый смешок, от которого однажды подпрыгнуло его сердце. Сара… Он следил за ней уже почти три недели, изучал ее привычки и распорядок рабочего дня, но всякий раз при виде нее возникало ощущение, словно через его тело пропускали электрический ток. Однажды он дошел за ней почти до самой двери дома ее матери. Он стоял за увядающими кустами гортензии в запущенном саду и смотрел оттуда, как она сняла пальто и легла на диван и ее длинные темные волосы рассыпались веером. Ему казалось, что в прохладном ночном воздухе он чувствует запах ее духов. Он еле сдерживался, чтобы не выбить дверь и, ворвавшись к ней, заключить ее в свои объятия, запустить пальцы в ее волосы, а затем, подняв в ладонях ее лицо, слиться с ней в долгом поцелуе. И увидеть, какой у нее будет взгляд, когда она узнает его. Сара… Нет! Он терпеливо ждал, когда наступит час расплаты, представляя его себе, как голодный представляет еду. Это видение не покидало его бессонными ночами, когда он лежал, прислушиваясь к ночным шумам. Оно поддерживало его, придавало ему силы. Он не позволит себе все испортить поспешными действиями. Но это было совсем не легко. Ему не терпелось дать ей знать, что он здесь, рядом. Временами он почти ждал, что она вот-вот почувствует его присутствие, поднимет глаза и их взгляды встретятся. Он почти хотел, чтобы она увидела его, узнала. И тем не менее он оставался в тени. Он отрастил бороду и стал носить кепку, надвинув ее на глаза. Он смаковал свои тайны, упивался властью, которую они давали ему. Иногда, вот как сейчас, когда он увидел ее с Джоном, руки у него дрожали так сильно, что приходилось сцеплять пальцы, чтобы справиться с собой. Сара… Он смотрел, как Джон устало шагает по улице. Джон Квигли, ее первая любовь, мужчина, чье имя она шептала во сне. На скулах у него заходили желваки. Так бы и снес башку этому Джону! Хотелось измолотить его всего, вырвать ему глаза и раздавить их каблуком. Он видел, как Джон смотрел на Сару. Он любит ее. Что тут удивительного? Удивительно то, что Сара так просто, по-сестрински относится к этому Джону. Идиоты! Любят друг друга и сами того не понимают. Он почти ничего не знал о том, как они познакомились: как он ни старался, Сара так ничего толком и не рассказала ему. Он только понял, что Джон обидел ее, и не потому что она так сказала, но по выражению ее лица, когда она впервые произнесла его имя. Он удивился, увидев их вместе, хотя чему тут удивляться: Сара всегда была мазохисткой, без боли просто жить не могла. — Вам принести еще кофе? — спросила обеспокоенно вертевшаяся вокруг официантка-китаяночка. Он окинул ее взглядом. В неярком свете его молочно-белое бельмо сверкнуло, точно стеклянное. — А я что, просил еще кофе? Когда он говорил, его голос казался чужим и скрипучим. Сколько же времени прошло с тех пор, как он с кем-нибудь разговаривал? — Нет… — Значит, не хочу. Захочу, дорогуша, — позову тебя. — Как скажете. — Она взглянула на его покрытые шрамами руки. — Это все? — Да. — Будь умницей, красотка. — Да-да, конечно. Он отвернулся, возвращаясь к своему наблюдению, а официантка поспешно удалилась под защиту барной стойки. 7

— Итак, мистер… — Сэм Джонс. Зовите меня Сэм. — Сэм. — Сара села за стол и, указав на стул, пригласила: — Садитесь. Она подождала, пока он устроится, а потом улыбнулась ему самой профессиональной из своих улыбок: — Я вас слушаю. — Что это с вашим партнером? — Насколько я поняла, у него произошло столкновение с прудом. Сэм спокойно кивнул, будто такое объяснение его вполне устроило, и продолжил: — Я читал о вашем агентстве в газетах. В этом году вы уже раскрыли убийство. — Да, — подтвердила Сара, переплетая пальцы. — Трудное было расследование? — Знаете, я не могу обсуждать с вами наши дела. — Простите, я не хотел, — ответил молодой человек, оглядываясь по сторонам. Сара ждала. Сэм не спешил рассказывать о своем деле. — Понимаете, в первый раз обращаюсь в детективное агентство, — наконец произнес он. — Понятно. — Я даже не уверен, правильно ли я поступаю, — сказал он и снова замолчал. В конце концов Сара решила сама сдвинуть дело с мертвой точки. — Сэм, я не смогу вам помочь, если вы ничего не расскажете. Скорее всего, вы пришли сюда не просто так. Что случилось? — У меня есть сестра… — заговорил он, прижимая к груди портфель. — Мне, то есть нам, нужно… — Неожиданно его лицо стало белее мела. — Я хочу, чтобы вы узнали, что случилось с моей сестрой. — Отлично. Тогда давайте начнем сначала. — Из стеклянной банки из-под варенья Сара достала карандаш и, пододвинув к себе блокнот, открыла его на новой странице. — Она пропала? — Да… то есть нет. Сара ждала, занеся руку над чистой страницей. Сэм откашлялся. — Мы считали ее пропавшей, а сейчас она в коме. — Сочувствую… Несчастный случай? — Она… там была перестрелка. Потом она выстрелила в себя, но не умерла. Он щелкнул замком портфеля и, вынув газету, передал ее Саре: — Вот, читайте… Сара увидела статью, обведенную красным карандашом. — Помнится, я что-то такое читала на этой неделе, — сказала она. — Эта девушка — ваша сестра? — Да. — Ничего не понимаю, — озадаченно произнесла Сара. — А мы-то вам зачем? — Все не так просто. Есть кое-что, о чем газетчики еще не знают… Много лет назад Кэти пропала. Мы думали, она умерла, а оказалось, она жива, и вот… — Он потер лоб. — Я… мы хотим знать, что с ней случилось. Этот репортер уже что-то разнюхивает, и мы… Я просто хочу узнать, где была моя сестра, прежде чем об этом напишут в газетах. — Но полиция… — Они с четверга занимаются этим делом, и до сих пор никакого результата. — Ну, это совсем недолго. Кто ведет дело? — Детектив-сержант Дэнис Макбрайд, участок на Пирс-стрит. Сара записала имя. — Она их не интересует, — с горечью произнес Сэм. — Для них она просто чокнутая. Застрелилась бы — ну и ладно, им плевать. — Как ее зовут? Кэти? — Да. — А сколько ей лет? — Двадцать восемь. — Сколько времени прошло с тех пор, как она пропала? — Двадцать шесть лет. Сара отложила карандаш и внимательно посмотрела на Сэма Джонса, стараясь понять, не смеется ли он. — Двадцать шесть лет? — Да, но… все равно… — Сэм покраснел. — Можно, я расскажу все по порядку? — Я вас слушаю. И Сэм Джонс рассказал Саре о том солнечном дне, когда его жизнь раскололась на две половинки. Она слушала, представляя, какую муку пережила эта семья. — Сэм, двадцать шесть лет — это большой срок, чтобы… — Она прислала матери медальон по нашему старому адресу в Рингсенде. Мы получили его в пятницу, на следующий день после того, как она выстрелила в этого старикана… и в себя. У нее нашли записную книжку, а там только два адреса — матери и того старика. Понимаете, она знала адрес матери. Она знала, где мы, как нас найти, но не связалась с нами. Сара откинулась на спинку кресла. — Так, она послала медальон. Как он… Он вынул из кармана медальон. Сара открыла его и увидела на одной половинке едва различимую фотографию белокурой девчушки, а на другой — темноволосого мальчика лет трех. — Я не знаю, кто этот мальчик, но девочка — точно Кэти. Мать сделала снимок за несколько недель до ее исчезновения. На другой стороне раньше была моя детская фотография. Медальон был на Кэти, когда она пропала. Я не понимаю, зачем она его прислала. Почему сама не пришла к нам? Почему ни разу не дала нам знать, что она жива? Почему? И почему послала медальон, а потом застрелилась? Сара закрыла медальон и положила его на стол. — И все-таки — зачем мы вам? — Я же говорю! Полиция ничего не делает. Им неинтересно выяснять, что там случилось с моей сестрой. Единственное, что им нужно, — как только она придет в себя, предъявить ей обвинение в убийстве. Сара постучала карандашом по газете: — Но она действительно застрелила человека! — Значит, была на то причина. — А полиция установила, какая между ними связь? — Пока что нет. Они даже не знают, где она живет. В гостинице она указала несуществующий адрес. Сара нахмурилась: — Она была знакома с Уолтером Хоганом? — Понятия не имею. — Сэм растерянно пожал плечами. — Я ничего не знаю. Он не женат, и у него нет детей. Его сестра говорит, что никогда не слышала от него ни про какую Кэти. Говорит, он вышел на пенсию и собирался съездить в Рим, чтобы встретиться с папой… — Опустив голову, он тихо закончил: — Бедная женщина, такое несчастье… — Да… — отозвалась Сара, задумчиво накручивая на палец прядь волос. — Двадцать шесть лет — страшно подумать… Не знаю, сможем ли мы… — Я не верил, что это она, пока не увидел ее в больнице. В тот день я должен был за ней смотреть. Думал, она где-то рядом… я таскал воду, строил замок из песка, а она ходила по берегу, собирала ракушки для бастионов. Я должен был за ней смотреть и вот не уследил… заигрался, а она… в общем, когда я спохватился, ее уже не было. — Но двадцать шесть лет назад… сколько же вам тогда было? — Восемь. — Вы сами были еще ребенком. Он развел руками: — Не уследил! — Вы не виноваты. — Это же моя сестра. Я должен был опекать ее. А я допустил, чтобы ее украли. — Поверьте мне, я видела немало злоумышленников и знаю, что иногда ничего нельзя поделать. Нельзя оградить себя от… от чужого злого умысла. Но Сэм Джонс не слушал ее и уже в который раз безутешно переживал свое горе. — Эта беда сломила моих родителей. Мать так и не простила себе, что задремала. И отец ей этого не простил. Через год они разошлись. Пару лет назад отец переехал в Англию. Видели бы вы его — конченый человек. Он так и не оправился после того, что произошло в тот день. Да и мы с мамой… — Он сжал кулаки. — Они никогда не упрекали меня, но все было понятно без слов: я видел упрек в их глазах. Я должен был следить за сестрой и не уследил, и вот теперь она в коме. С ней наверняка что-то случилось. Где-то же она жила все это время, — возможно, у того, кто ее украл. Вы должны нам помочь. Даже если шансы ничтожны, мне необходимо знать, что с ней случилось. Где она была. Почему она застрелила старика. Почему сама пыталась застрелиться! Сара взглянула на раскрытый блокнот на столе. — Мне необходимо знать, почему она не обратилась к нам за помощью, — тихо добавил Сэм. — Мне нужны ответы на эти вопросы. 8

Сара как раз перекачивала в компьютер фотографии Кармел Гренджер, когда вернулся Джон, одетый в чистые джинсы и светло-синюю джинсовую рубашку. Он принес с собой пакет картошки фри из закусочной неподалеку. — Ну? — Классные фотки! Особенно та, где они целуются. — Отлично. Я рад, что тебе понравилось. Сейчас, когда вот-вот помру от смертельной заразы, меня согревает мысль, что тебе понравилось! — От какой такой смертельной заразы? Джон плюхнулся в свое кресло. — Так с чем этот фрукт к нам пожаловал? — У тебя на столе газета. Открой на второй странице. Джон прочел заметку и вопросительно посмотрел на Сару. — Стреляла его сестра. Представляешь, она пропала двадцать шесть лет назад, — объяснила Сара. — Ну-ка, поподробнее! Сара пересказала историю Сэма. — Так… А про старика что известно? — Имя — Уолтер Хоган, пенсионер, раньше работал врачом общей практики. — И как же газетчики проморгали такое — пропала, то-се?.. — Сэм говорит, его поверенный все время держит руку на пульсе. Полиция тоже рада попридержать кое-какие подробности, по крайней мере пока не допросят девушку. Тут такое дело: таксист, на глазах у которого все и произошло, спит и видит, как бы повыгоднее продать эту историю, а тогда уж всплывет и старое дело о ее исчезновении. — Сэм — это кто? — Это тот фрукт. — И что мы? Беремся? — Я сказала, что да. Джон кинул в рот ломтик жареной картошки, ужасно жирной даже на вид, но с таким соблазнительным запахом, что у Сары потекли слюнки. — Двадцать шесть лет — страшно подумать. — Знаю, — ответила Сара и, увеличив одну из фотографий, включила принтер. — Полиция, наверное, уже занимается ее делом. — И это я тоже знаю. Я уже позвонила детективу, некоему Макбрайду из участка на Пирс-стрит. Он считает, что мы суемся куда не следует. Если честно, рассчитывать особенно не на что, двадцать шесть лет — срок нешуточный. — Так чего ж ты сказала ему, что мы беремся? — Деньги, — ответила Сара, хотя это была неправда. К такому решению ее склонило отчаяние, застывшее в глазах Сэма Джонса. Фотографии сканировались, и она зевнула. Было уже почти половина седьмого. Чтобы отпустить Белинду в семь, пора двигаться в сторону дома. Год назад она бы посмеялась, если бы ей сказали, что она будет жить по расписанию. А теперь, разрываясь между работой и больной матерью, приходилось действовать четко, как в армии. — И какой у нас план? — По-моему, надо начать сначала, — сказала Сара. — Завтра поговорю с таксистом, а ты отправишься в гостиницу. Мне нужно будет взглянуть на ее вещи. Возможно, стоит съездить в Бриттес и еще раз все хорошенько осмотреть там. — Зачем? — Не знаю, но с чего-то же нужно начать. — Ладно. — Джон смял жирный пакет и швырнул его в мусорную корзину. — Пойдем, Сара, уже поздно. На сегодня хватит. — Мне надо фотографии для мистера Гренджера распечатать. — Я распечатаю, а ты давай домой. — Кстати, о фотографиях… Нам понадобится снимок Кэти Джонс. — За вечер добуду. — Точно? — Постараюсь. Заняться-то все равно больше нечем. — Спасибо, Джон, — улыбнулась она, радуясь, что он загорелся этим делом. — Где машина? — За углом, на Плезент-стрит. — Он кинул ей ключи, она поймала. — Не волнуйся, я там все освежителем побрызгал. «Тайна океана» называется. Сара крутанула ключи на пальце и положила в карман. Кивнув на фотографии, она заметила: — Лет ей еще не слишком много, а связалась со стариканом. Он, наверное, уже не может ничего. — Он же мужчина. Если стимул есть, так есть и шанс. Сара недоверчиво покачала головой: — Ну, допустим. — Знаешь, как бывает: легкий бриз, и парус сразу поднимается. Сара щелкала мышкой одну фотографию за другой и задержалась на той, где Кармел в наполовину расстегнутой блузке целуется с любовником. — Не сказала бы, что Кармел — это легкий бриз. — Я тоже, — согласился Джон. — Мой парус сразу бы свернулся, если бы она задула поблизости. — Джон Квигли!
Сара вышла из офиса и поспешила на Плезент-стрит. Увидев «фиесту», она бессильно выругалась: вокруг машины поблескивали осколки. Кто-то запустил кирпичом в ветровое стекло. Уже второй раз за две недели. Вынув мобильник, она позвонила в офис. — Алло, — отозвался Джон. — Слушай, позвони в гараж. Ветровое стекло разбили. — Опять? — Да, опять. — Она обошла машину. — Вот дерьмо, и заднее тоже! Она оглянулась, — может, кто-то что-то видел? — но на улице не было ни души. — Сейчас спущусь. — Мне некогда, Джон. Оставлю ключи под пассажирским сиденьем и поймаю такси. — Ладно, я сам все сделаю. Тебя подбросить? — Нет, мне правда некогда. Она выключила телефон, открыла машину и поморщилась при виде засыпанных осколками сидений. Ну да, вот он… Кирпич с соседней стройки. Кому-то не лень было тащить его сюда. Она захлопнула дверь и поспешила на Кэмден-стрит. Ни одного такси, значит, она опять опоздает и Белинда снова будет недовольно фыркать или еще того хуже — ни слова упрека, зато губы поджаты и в глазах немой укор. И ничего не скажешь. В конце концов, у Белинды своя жизнь. Спасибо, что работает за такие деньги. На плечо ей упала крупная капля дождя, потом еще, а потом ливануло, как из ведра. Сара бросилась бежать.
Глория Бредшоу в пятый раз поправила волосы и подкрасила губы перед зеркалом в ванной. Через несколько дней ей исполнится пятьдесят, но никогда она не встречала день рождения в таком паршивом настроении. Она всегда гордилась тем, как хорошо выглядит (на работе все были уверены, что ей чуть за сорок), но в последнее время ей стало казаться, что в битве с возрастом она начинает проигрывать. Она оттянула кожу на подбородке — шея разгладилась. Отпустила — и повисла складка. Пора ехать в Брюссель, делать круговую подтяжку. Пусть старшая сестра жужжит, что в каждом возрасте есть свои прелести. Если Элисон нравится, пусть выглядит как сухофрукт — ее дело. А когда работаешь агентом по продаже недвижимости, надо быть в форме, чтобы свое не упустить. Внешность решает все. Энергия решает все. Молодость решает все. Ну что ж… Нет настоящего — заменим искусственным. Она взбила обесцвеченные волосы и поправила полотенце для рук. Обычно она так поздно не задерживалась, но сейчас к ней обратилась подруга Хелен Кенни и попросила продать квартиру, а Лендон только обрадовался, что у них появился еще один клиент. По крайней мере, у Сары квартира в приличном состоянии, не такая, как те, что в последнее время ей подкидывал Лендон. Да, при Лендоне-старшем все было по-другому. Лендон-старший был джентльмен старой закалки. Он бы никогда не спихнул ей кучу однокомнатных скворечников в расчете на то, что она тут же из-под юбки вынет ему покупателя. Она посмотрела на часы. Покупатель запаздывал. Ну, как всегда… Сейчас все так — никакого уважения, никакого дела до других… Конечно, Лендон задал бы ей жару, если бы вдруг… Раздался звонок. Глория посмотрелась в зеркало, проверила свою самую очаровательную, самую обезоруживающую улыбку и поспешила к двери. — Здра-асте! Меня зовут… — Улыбка сползла с ее лица: казалось, покупатель занял собой весь дверной проем. — Меня зовут Глория Бредшоу, а вы, наверное… — Джон Квигли, — назвался покупатель. — Джон, ну да, ну да. Мы же с вами говорили. — Она протянула руку, и ее ладонь утонула в его огромной лапище. Тыльную сторону его рук испещряли мелкие белые шрамы. — Вы один, Джон? Он чуть задержал ее руку, потом отпустил. — Угу. Моя девушка не смогла приехать. С машиной что-то случилось. Глория взяла планшет с зажимом и начала: — Эта квартира — идеальное вложение денег, но если вы ищете временное жилье, то она тоже подойдет. Расположение превосходное, два шага от Дейм-стрит, вокруг полно магазинов, вот, к примеру, магазин видеотехники и… Глория нарочно трещала без умолку. У нее отличное чутье на людей, а в этом человеке ей почудилось что-то такое, отчего мороз продирал по коже. Взгляд, вот что в нем самое неприятное, да еще это жуткое бельмо… — Ну, квартирку-то покажете? — Да, конечно, — натянуто улыбнулась Глория. — Как видите, это прихожая. Не очень просторная, зато предусмотрено место сушилки-гладильни. Она открыла обитую вагонкой дверь, ожидая, что покупатель заглянет внутрь. Он не стал. — Справа — ванная. — Глория включила свет и открыла дверь. — Смотрите, все есть, белая сантехника, кафель на полу, на стенах. Очень практично, даже ремонт не требуется. Мужчина упорно молчал. — Теперь справа от меня спальня, очень хорошая, как раз для двоих. Встроенный гардероб. Разумеется, если вы захотите, его всегда можно убрать. Мужчина зашел в комнату, остановился в самом центре и глубоко втянул воздух. — Квартира для своего класса просто прекрасная, съемщиков найти не составит труда, — говорила Глория, стоя в дверях. «Воздух нюхает, что ли? » — Соседняя улица — Томас-стрит, там находится колледж искусств и дизайна… — Показывайте дальше, — бросил он, поворачиваясь к ней. — Да-да. Сюда, пожалуйста. — Глория провела его в гостиную. Здесь было очень уютно, ярко-желтые стены так и манили купить эту квартиру. Мужчина остановился в дверях, и Глория почувствовала себя загнанной в ловушку. — Балкон выходит на улицу, а здесь небольшая кухня. Хозяйка отлично отремонтировала ее совсем недавно. Видите, она не слишком большая, но стол поставить можно, есть где позавтракать. Здоровяк улыбнулся, и Глории стало еще страшнее. Впервые за все годы работы она поняла, как она беззащитна. Это открытие пронзило ее насквозь — до самых носков туфель от Маноло Бланика. — Ну, как вам? — спросила она. — Интересно, — отозвался покупатель и отстраненно кивнул, скорее в ответ на свои мысли. — Мистер Квигли, где вы работаете? — Я частный детектив. — Правда? Как увлекательно! — Временами, — ответил он и улыбнулся так, что Глория невольно отступила назад. — Знаете, Джон, может, вы сами тут все посмотрите? — предложила она, бросив взгляд на часы. — Мне скоро еще одну квартиру показывать. — Да ну? Он вскинул бровь, и Глория поняла, что он ей ничуть не верит. — Да, представьте! — выпалила она. — Муж и жена, молодая пара, покупают свою первую квартиру, прекрасный вариант. Все… все удобства, школа рядом… Он подошел и навис над ней горой. Внутри у Глории все сжалось. — Я довольно посмотрел. Спасибо, что уделили мне время, — сказал мужчина, наклонился и поцеловал ее в щеку. Глория усилием воли заставила себя не отшатнуться. — Вы мне очень помогли. Чао, будьте умницей, красотка. Когда Глория открыла глаза, его уже не было. Через секунду она услышала, как щелкнул замок входной двери. Ноги мигом стали ватными, и она, опустившись без сил в кожаное кресло, судорожно вздохнула: — Господи Иисусе… Она не заметила, что мужчина прихватил с собой записную книжку Сары Кенни. Да по правде говоря, если бы и заметила, так не побежала бы отнимать.
Джон, морщась от запахов, шел по больничным коридорам. Для него в любой больнице пахло одинаково. «Чем пахнет? — думал он. — Антисептиками, кондиционерами, болезнью? » Он подошел к палате номер пятнадцать и тихо постучал в дверь. Ответа не было. Тогда он толкнул дверь и вошел. Кэти Джонс лежала под капельницей, подключенная к кардиомонитору. Волосы с половины головы сбрили, и на голом черепе виднелись швы, которые наложили хирурги, спасая ее от нее же самой. Но вообще-то, она очень напоминала спящего ребенка. Джон подошел поближе и поднял фотоаппарат, чтобы сфотографировать ее, но тут позади открылась дверь. — Ах ты, мерзавец! Стервятник! Вон отсюда, оставь нас в покое! Пошел! Сестра! Джон резко обернулся. В дверях стояла женщина невысокого роста, в руках она держала пластиковый стакан с кофе. Наверное, ей было уже за шестьдесят; темные волосы на висках тронула седина, глаза яростно блестели. — Сестра! — снова крикнула она. Джон опустил фотоаппарат и сделал шаг в ее сторону. Женщина занесла было руку, чтобы швырнуть в него стаканчиком. Пришлось остановиться: сегодня он уже накупался, повторения не требуется. — Я Джон Квигли, частный детектив. Женщина смотрела на него все так же недоверчиво. — Что вы здесь делаете? — Скажите, пожалуйста, а вы кто? — Шарлотта Джонс. — Мама Кэти? — Ну да. — Ноздри ее еще сердито раздувались, но глаза смотрели уже не так гневно. — И все-таки что вы здесь делаете? — К нам сегодня приходил ваш сын, Сэм, — объяснил Джон, протягивая руку для приветствия. Женщина пожала ее, хотя не сразу. — Он нанял нас, чтобы мы выяснили, где Кэти… была до сих пор… Взгляд женщины подобрел еще чуть-чуть. — А я и не знала, что он уже кого-то нанял. — Можете позвонить ему, он подтвердит. — Нет, не надо. — И она указала на фотоаппарат. — Простите меня. Я подумала, что вы из газеты. Крутился тут недавно один, вынюхивал… — Ничего страшного, меня и похуже обзывали, — улыбнулся Джон и с облегчением заметил, что Шарлотта ответила натянутой улыбкой. — Вы извините, — продолжил он, — не хотелось вас беспокоить, но для расследования нам очень нужна фотография Кэти. Если сейчас неудобно, я могу вернуться позже… — Нет-нет. — Шарлотта медленно подошла к изголовью кровати, посмотрела на дочь и тыльной стороной ладони смахнула слезу. — Досталось вам. — Ох, досталось. Не знаю, что и думать. — Она села в пластиковое кресло и взяла Кэти за руку. — Все эти годы… я больше всего хотела верить, что она жива. Не могла смириться с тем, что ее нет. Знаете, тем летом я каждый день ждала, что ее тело вынесет на берег. Месяцами ходила по пляжу. И ничего… — Да, кошмар… — Кошмар, — спокойно согласилась она. — Терять детей — это ненормально. Они же твоя плоть и кровь. Ты за них переживаешь, волнуешься. Я потом все засматривалась на каждую светленькую девочку, все представляла, какой была бы теперь моя Кэти… Джон кивнул. — Всем досталось, не только мне, всем — мужу, сыну… Всем. А она — вот. Вернулась доченька моя. — Мать осторожно убрала прядь волос со лба дочери. — Такая тихая, правда? — Да. — И что толкнуло мою красавицу на поступок, о котором и говорить-то страшно? Джон не нашелся что ответить. — Что же с ней стало? — Шарлотта гладила мягкие локоны Кэти, а по щеке катилась слеза. — Такая была хорошая, славная девочка… Что пришлось пережить моей малышке? Джон представил, каково было тому мужчине, когда выстрел снес ему полголовы, превратив лицо в кровавое месиво. Он чувствовал запах бездымного пороха, видел шок в глазах Кэти, видел пистолет у нее в руке. — Страх, — тихо ответил он. — Страх может заставить человека убить другого человека. — Но это же был безоружный старик. — Допустим, — пожал плечами Джон. — Мало ли какие у нее были причины, какие-то были. — Вы правда так думаете? — Шарлотта внимательно посмотрела на него. — Правда. — Не верю, что есть причины лишать человека жизни, — сказала она и вытерла слезы. — Я хочу знать, что случилось с моей дочерью. Я хочу знать, как… — она быстро обвела рукой палату, — как до этого дошло. — Она повернулась к Джону. — Фотографируйте, мистер Квигли. Узнайте, что случилось с моей дочерью. Я хочу понять, зачем она вернулась, зачем пыталась покончить с собой. Джон коснулся руки несчастной женщины: — Даю вам слово, я постараюсь. 9