Кливленд, 1938

Агнесса Миллер была фанатична и психически больна. Впрочем, по мнению никсы, первое вытекало из второго, а скорее даже являлось его неизбежным следствием.

Надо же, впала в философствование. Никса к такому не привыкла. Она винила во всем сытость. Когда брюхо набито, когда не нужно беспокоиться о еде, философствование не возбраняется.

– Ты мне нужна, – сказала Агнесса.

Никса прекратила бесполезные размышления и поглядела на мир глазами Агнессы. Под полуразрушенной стеной спал бродяга, натянув на себя рваное одеяло.

– Великолепно.

Агнесса пропустила ее слова мимо ушей. Для этой девушки никса была инструментом, а не равноправной напарницей. Единственный, но весьма раздражающий изъян в их идеальных отношениях…

– Я готова, – заявила Агнесса.

Она стояла над спящим бродягой, занеся тесак над головой, неумолимая, как гильотина. Неплохая смерть, честно говоря. Никса знала об этом не понаслышке, и потому пыталась убедить Агнессу убивать по‑ другому, но…

– Я готова, – повторила женщина.

– Да, да.

Никса наполнила Агнессу демонической силой. Больше ничего этой женщине и не требовалось, решимости ей хватало с избытком.

Лезвие обрушилось на шею спящего, и голова откатилась в сторону. Даже не проснулся и глаз не раскрыл. Никакого удовольствия. Но Агнесса настаивала на обезглавливании именно потому, что такая смерть скора и милосердна.

Агнесса занялась телом.

– На сей раз, они заметят, – шепнула она вслух.

– Я уже не раз говорила, чтобы привлечь внимание, надо убивать не бродяг и мелких воришек. Скажем, прикончи ты девочку из богатой семьи… например, дочку мэра или главы…

– Дело не в том, – огрызнулась Агнесса. – А вот в чем… Она махнула рукой в сторону Кайахоги. Там, уродливо изъязвляя долину, теснились чугунолитейные заводы и сталеплавильные фабрики, и доменные печи заплевывали небо клубами черного дыма. Запах серы намертво въелся в платье Агнессы. Вонь Кингсбериран будет преследовать никсу и после того, как ее напарница вернется домой и смоет с себя здешнюю грязь.

– Это позор, – вешала Агнесса, указывая на лачуги рабочего поселка. – Позор всей нации! Бедняки стекаются отовсюду в поисках работы, бросают дома, семьи, потому что хотят честно трудиться и зарабатывать на жизнь, вносить свой вклад в жизнь общества. И как же общество поступает с ними? Говорит им, что работы нет. Стирает их самоуважение в пыль. А когда они остаются здесь, стыдясь возвратиться к своим ближним, общество удерживает их в этом… в этом аду.

Никса хотела что‑ то сказать, но Агнесса вошла в раж, и одобрение слушателей ее не волновало.

– Они живут, как бездомные собаки, в тени этого «памятника». – Она указала на небоскреб, поблескивающий в лунном свете. – «Терминал тауэр», одно из высочайших зданий в мире. Какой успех! Настоящий памятник, памятник жадности Америки, наживающейся на этих несчастных, дразнящей их тем, чего они навек лишены.

Никса выждала минуту, убеждаясь, что Агнесса закончила.

– Но ведь убийства не помогают.

– Помогут, увидишь. Скоро слепцы прозреют, даже самонадеянный тип раскроет глаза.

Никса не стала спрашивать, кто такой «самонадеянный тип»… ей надоели лекции о бесталанности и неопытности Элиота Несса. Год назад мэр Бертон назначил его главой департамента безопасности Кливленда, то есть отдал ему в подчинение полицию и пожарных. Он умело разбирался с гангстерами и игровыми притонами, но разглядеть серийного убийцу у себя под носом не удавалось ни ему, ни полицейским.

– Шесть обезглавленных жертв, – возмущалась Агнесса. – Ты представляешь, как редко такое случается?

– Угу – отозвалась никса, с трудом подавляя зевоту.

– Но разве они обнаружили связь? Нет, конечно, просто в городе внезапная вспышка обезглавливаний. Как тебе это нравится?

– Скоро они тебя заметят. В прошлый раз в крупнейших газетах появились статьи про убийства. Население начинает побаиваться.

– Отлично. Страх пронесется по городу очищающим пожаром.

Никса улыбнулась. Такой подход ей больше пришелся по вкусу.

– Истинное пиршество страха.

– Пусть боятся. На них пал гнев Божий…

– Агнесса, уже поздно. Скоро рассвет.

– Неужели? – Женщина посмотрела на небо. – И верно. Спасибо.

Никса придала Агнессе сил, чтобы разрубить тело бродяги пополам.

– Тело подбросим в Кингсбериран? Убийца кивнула, не отрываясь от дела.

– Есть предложение.

Агнесса, не реагируя, сосредоточенно отделяла ноги от торса.

– Брось ноги в реку. Как всплывут, кто‑ нибудь их непременно заметит. А голову и руки можно спрятать. Реку прочесывать придется, так что внимание обеспечено.

Агнесса задумчиво поглядела в ночь и согласно кивнула.

– Да, пожалуй. Спасибо.

– Я стараюсь.

«Безумный мясник из Кингсбериран ». Агнессу корежило от клички, которой наградила ее пресса. Никса тоже считала, что это слишком резко. Безумный? Конечно. Но «мясник»… глупо и несправедливо. Агнесса – квалифицированный хирург, и трупы она расчленяла безупречно.

Ходили слухи, что убийца – либо хирург, либо борец за справедливость, но публике пришелся по нраву образ кровожадного маньяка с тесаком и в фартуке, заляпанном кровью. Впрочем, чем больше нагоняли ужаса, тем лучше для никсы.

Поговаривали, что резню могла устроить и женщина, потому что убийца оскопил две жертвы, но эту версию никто не поддержал. Женщины на такое неспособны, такие намеки бросают тень на весь слабый пол!.. Подобные рассуждения так насмешили никсу, что она едва не выскочила из тела Агнессы. Вот что значит разные сферы общения.

В больнице, где работала Агнесса, никса наслаждалась атмосферой страха, затянувшего все кругом, как дым из фабричных труб. В уголке два бродяги обсуждали, что они видели в рабочем городке страшную тень, явившуюся из‑ под земли, с огромным тесаком в руках. Двое молодых людей в тяжелых сапогах, обменивались «тайными» подробностями расчленений, стараясь превзойти друг друга. Молодая мать, подозвала детишек к себе поближе и закрыла им уши руками, а у самой глаза от страха потемнели.

Агнесса вела прием пациентов, не обращая внимания на созданную ей самой нервозную обстановку. Ее дело – днем лечить, ночью убивать. Убийца не замечала иронии и порочности происходящего, что делало ее лакомой добычей для никсы. Разумеется, лучше бы Агнесса тоже наслаждалась убийствами, место того, чтобы совершать их с безразличием рабочего, отрабатывающего суточную смену. Никса так надеялась переделать Агнессу, научить ее радоваться смерти, горю и хаосу, но теперь смирилась с тем, что это никогда не случится. Излишняя настойчивость приведет к тому, что напарница ее выселит самостоятельно, и останется в живых. К этому она была не готова – предстояло недурное пиршество, и потому никса держала рот на замке.

Никса надеялась, что Агнесса отправилась на поиски тринадцатой жертвы… Подкинутые на помойку Восточной Девятой улицы обезглавленные тела мужчины и женщины вызвали настоящую панику в городе. Никса твердо знала, что Агнесса немедленно должна нанести новый удар, пока население не оправилось от прежних смертей. Пусть новое убийство станет самым жутким, самым ужасным, и тогда она полностью завладеет вниманием публики.

К сожалению, Агнесса считала, что теперь, когда город осознал, что происходит, надо подождать и проверить, правильно ли понято ее послание. Споры об этом продолжались уже два дня. Наконец никса ухитрилась уговорить свою напарницу прогуляться по городу.

Они свернули в переулок, и никса заметила, как что‑ то мелькнуло среди теней.

– Что это там, слева? – шепнула она.

Агнесса обернулась так быстро, что никса успела разглядеть только смутную тень. Ее разбирала злость. Вот уже два дня она твердила Агнессе, что за ними следят. Охотник держался в тени, но никса заметила, что у него нет тени. Это означало, что их преследует дух, скорее всего – ангел. Небесные посланцы не в первый раз пытались ее выследить, и с первым преследователем совладать удалось, но никса прекрасно сознавала, какую опасность они представляют.

Некогда ангел утащил ее в ад для сверхъестественных существ, где она провела двести лет и могла запросто там оказаться опять от одного взмаха ненавистного меча. Демидемоны неуязвимы для меча правосудия, но она утратила это качество, приняв человеческий облик.

Агнесса же попросту не обращала на предупреждения никакого внимания, зная, что охотятся не за ней. Никса была вне себя от ярости, убедившись в том, что она уже не нужна Агнессе.

Женщина поднялась на замусоренный холм, остановилась и принюхалась.

– Дым, – пробормотала никса. – В рабочем поселке что‑ то горит.

Агнесса побежала к близлежащим домам, спотыкаясь о груды консервных банок и обломки досок. Языки пламени окрасили небо в цвет заката.

– Не может быть; – прошептала она. – Нет, нет!

Рабочий городок, окруженный пожарными машинами, пылал. Пожарные равнодушно наблюдали за пожаром, лениво опершись на лопаты или сидя на перевернутых ведрах.

Никса прислушалась, надеясь различить крики сгорающих заживо людей. Мало что причиняет такие мучения, как смерть от огня. Но на сей раз до нее доносился только смех полицейских и пожарных, наслаждавшихся зрелищем. Наконец она услышала сладчайшие звуки плача, доносившиеся от полицейских фургонов, куда загружали людей.

От фургонов отошел молодой человек в плаще. Элиот Несс. Никса узнала его по фотографиям в газетах. Агнесса всегда внимательно изучала полицейскую хронику.

– Пусть все сгорит дотла! – приказал Несс. – Возвращаться будет некуда, и проблема отпадет.

– Нет, – прошептала Агнесса, покачнувшись и хватаясь за сердце. Никсу пронзила острая боль, а ее подопечная повалилась за землю, хватая воздух ртом.

– Нет! – закричала никса. – Вставай!

Агнесса лежала на спине, судорожно раскрывая рот, глядя в небо широко раскрытыми, невидящим глазами. Жизнь вытекала из нее, и никса взвыла от отчаяния. Ее дух начал отделяться от тела… Она изо всех сил старалась освободиться, но не могла. Со смертью Агнессы, никса, привязанная к телесному облику напарницы, оказалась в ловушке. Тем временем из соседнего дома вышел красивый темноволосый мужчина.

– Нет! – орала никса. – Я не пойду!

Она попыталась вырваться, но напрасно. Мужчина внимательно посмотрел на нее. Встретившись с ним взглядом, никса неожиданно поняла, что он не ангел.

Незнакомец обошел ее и присел рядом на корточки.

– Кажется, у тебя проблемы, красотка, – проговорил он по‑ болгарски.

Никса оскалила зубы и продолжала вырываться.

– Меня отправили за тобой, и пообещали неплохую награду. Сейчас позову партнера‑ ангела, и все быстро закончится, – улыбнулся он. – Или ты сделаешь мне предложение поинтересней? Умирать она, похоже, не торопится. Договоримся, а?

Мне было стыдно за то, что я ушла из тюрьмы, не попрощавшись с малышом, но возвращаться было поздно. Я не оставила метки, и обратная дорога заняла бы несколько часов. Я решила, что навещу его, как только выполню задание.

Кристоф сидел у меня, и я рассказала ему о ходе расследования.

– А просто убить ее нельзя? – поинтересовался он.

– То‑ то и оно, – развела я руками. – Почему‑ то это ясно только нам с тобой.

Он подтянул ноги на кушетку, почти касаясь моих ступней.

– Джана велела тебе найти последнюю напарницу никсы, то есть выйти на след ты сможешь только через нее?

– Нет, наверное. Просто ее легче всего найти. Про остальных неизвестно даже, живы ли они… – Я вскинула голову, и наши взгляды встретились. – Ну конечно же! Если мне могут помочь другие напарницы, то надо отыскать уже умерших и проверить мое предположение – выяснить, связаны ли они с никсой, когда она находится в призрачном мире. Значит, пора встретиться с Судьбами и получить пропуск в ад, к умершим убийцам. Пойдешь со мной?

– Я думал, никогда не дождусь такого предложения, – улыбнулся Крис.

– Нет, – отрезала Судьба‑ старуха, не удостоив нас взглядом и продолжая прясть. – Нечего вам скакать по другим пластам мироздания и бередить духов в чистилище.

– Нельзя бередить духов в чистилище? – изумилась я. – А для чего тогда чистилище?

Средняя сестра сменила старшую, не успела та ответить.

– Большинство и говорить с тобой не захочет, Ева, а те, что захотят, лишь введут в заблуждение ложью и полуправдами.

– А как же… – вмешалась младшая, но договорить ей не удалось.

Сестры мелькали, сменяя одна другую, словно бы совещаясь. Потом вернулась средняя.

– Есть одна возможность, – проговорила она. – Есть на примете призрак, который согласится тебе помочь, и будет говорить правду. Однако, как и другие, она не принадлежит сверхъестественному миру, поэтому находится в неподвластных нам пластах. Мы организуем с ней встречу, но понадобится немало времени. Разберемся.

Судьбы отправили нас обратно ко мне домой. На веранде стояла пара плетеных кресел‑ качалок. Я завела их вскоре после того, как поселилась здесь, представляя, что буду сидеть в них длинными вечерами, потягивая мятный джулеп и читая что‑ нибудь легонькое. Как только появится время для неторопливых вечеров, мятных джулепов и дешевого чтива, я непременно посижу, а пока…

Я бросила взгляд на Криса.

– Судьбы и Трсайель думают, будто надо читать улики, как следы на снегу. А мне кажется, чтобы поймать добычу, нужно понимать ее.

– Ты хочешь понять никсу?

– Именно. – Я поманила его к креслам‑ качалкам. – Я хочу поговорить не с напарницей, а с кем‑ то из свидетелей, из тех, у кого есть резон со мной пообщаться, с кем‑ нибудь из жертв…

– Вариант неплохой, но убийцы делятся с жертвами мыслями и чувствами только в кино. У женщин, которых тебе показали Судьбы, были помощники‑ мужчины. Один еще жив, а второй умер в тюрьме лет десять назад. Помнится, трогательного единства между ним и женой на суде не наблюдалось. После оглашения приговора его силой вывели из зала суда, а он костил ее последними словами.

– Думаешь, наябедничает в отместку? – усмехнулась я.

– Будем надеяться.

Джейми приподняла маску с глаз.

– Мой первый свободный вечер за две недели, а ты хочешь, чтобы я провела его на кладбище в полутысяче миль отсюда?

Я забралась в кресло, поджав под себя ноги.

– Ладно, тогда никуда не едем, а проведем сеанс на расстоянии…

– …после которого у меня неделю не будет сил, причем три дня я буду лежать плашмя? Даже если б я хотела – а я не хочу – невозможно провести сеанс на расстоянии с теми, кто находится за пределами обычного посмертия.

– Есть еще вариант.

– Прекрасно.

– Можно вызвать призрак пятилетней дочурки Аманды Салливан и спросить, не было ли с мамой чего‑ либо странного перед тем, как она их утопила.

Джейми мрачно посмотрела на меня, сорвала с лица маску и швырнула ее в угол.

– Пойду собираться.

До кладбища я добралась за пару часов – сначала телепортировалась как можно ближе, а остаток пути проделала пешком. Ожидая прибытия Джейми, я поставила метку и вернулась в призрачный мир, выяснить как дела у Судеб. Призрак из приемной заверил меня, что Судьбы занимаются моим делом, но не сообщил даже примерных сроков готовности.

Я заглянула в Портленд, проверить, как там Саванна. Она писала контрольную по математике. В математике она была не сильна, и я провела с ней несколько минут, пытаясь мысленно передать ей ответы, но беда в том, что и я не отличалась способностями к математике. Услышь она мои подсказки, и заваленная контрольная обеспечена. Я поцеловала ее на прощанье и вернулась на кладбище дожидаться Джейми.

«Стояла темная ненастная ночь…»

На самом деле, на небе не было ни облачка, сияла почти полная луна, так что темноты особой не было, но для общения с загробным миром атмосфера должна быть соответствующая.

Я уже час сидела на могильной плите. Надгробие было Двойное, для мужа и жены, однако жена еще не умерла, поэтому на плите было высечено только ее имя и дата рождения. Вообще‑ то, жутковато. Муж умер двадцать лет назад, и вдова, приходя на кладбище, каждый раз видит на могиле свое имя и пробел, ожидающий даты. Вот уж действительно, «помни о смерти».

По крайней мере, у них была могила. Меня закопали где‑ то в лесах штата Мэн. Одно хорошо – некромантам со мной не связаться, а тот способ, о котором говорила Джейми, трудоемок и ненадежен, так что после смерти меня не тревожили.

Пробила полночь, и через кладбищенскую ограду перемахнула зловещая фигура, закутанная с ног до головы в… пожалуй, достаточно для создания настроения. В общем, в половине первого Джейми с трудом перебралась через ограду, путаясь в длинной шубе.

Джейми подошла ко мне. Черный комбинезон, выглядывающий из‑ под расстегнутой шубы, служил отличным маскировочным костюмом, только вот огненно‑ рыжие волосы бросались в глаза даже в темноте.

– Чудесная шубка, каракуль, наверное? – заметила я, скептически оглядев свой наряд: свитер и джинсы. – Я, как всегда, недотягиваю.

– А кто тебя видит, кроме призраков?

– В том‑ то и дело. Любой дух, увидев меня в таком прикиде, сразу поймет, что я из своих. Нужен камуфляж.

Я закрыла глаза и переоделась во все черное: свитер с высоким воротником, облегающие джинсы, косуха и сапоги до колен. Даже на кладбище надо хорошо выглядеть.

Мы подошли к могиле Робина Маккензи. Минут пятнадцать Джейми раскладывала свое хозяйство, а Маккензи пришлось выманивать целый час. Судьбы и прочие власть имущие держат под особым контролем опасные места загробного мира.

Появился призрак. В показанных мне сценах из прошлого я видела Маккензи только со спины, но основные приметы совпадали: средний рост, русые волосы, щуплый. По‑ моему он стал еще костлявее, но десять лет в тюрьме – не санаторий.

– Робин Маккензи? – спросила Джейми.

Он замер, как зверек под светом фар, но, оглядев Джейми с головы до ног, довольно улыбнулся, а, заметив меня, заулыбался еще шире.

– Привет, красавицы!

– Робин Маккензи? – повторила Джейми.

– Он самый. – Призрак потянулся, – Простите, что сразу не понял, меня некроманты никогда не вызывали. Вы ведь некроманты, верно?

Джейми кивнула.

– Класс! – Он с ухмылкой оглядел нас. – Что ж, чего желаете, красотки? Развлечений с инкубом?

Я спрыгнула с надгробия и подошла поближе.

– Думаешь, тебя вызвали для этого?

– Очень даже надеюсь. Призрачная групповуха…

Тут он получил удар под колени, и, не давая ему опомниться, я ухватила его за ворот и уложила мордой в грязь – выдала себя с головой, разумеется, но беспокоиться об этом было поздно.

– Ма‑ а‑ аленький намек, – прошипела я. – Это не заигрывание.

Он что‑ то прохрипел, пытаясь подняться, и пришлось еще чуть‑ чуть его повозить по грязи. Призрак вырывался и кашлял.

– Хватит придуриваться. Ты мертв – не задохнешься и не подавишься. Взамен могу предложить другой набор исключительно неприятных ощущений. Попробуй только заикнуться о групповухе – узнаешь, на что я способна, прежде чем мы вернем твою подлую душонку убийцы в ад. Понял?

– Убийцы? – вытаращился призрак. – Слушайте, я не знаю, кого вы ищете…

– Так ты не Робин Маккензи?

– Нет, конечно! Вы так старались, а он все не отзывался, вот я и решил пойти вместо него. А что, вдруг да повезет… – Он еще раз окинул меня взглядом. – Попытка не пытка, так?

Я подтащила его к некромантскому алтарю, наклонила над чашей с дымящейся вербеной, и он растаял. Джейми сидела на краю могильной плиты, закрыв лицо руками.

– Прости, пожалуйста.

Моя напарница подняла голову, и оказалось, что она хохочет.

– Ты бесподобна. Буду приглашать тебя на спиритические сеансы.

– Может, одеться посерьезнее? – Я закрыла глаза и сменила одежду на черную футболку и черные же джинсы. – Ну вот, лучше?

– Не имеет значения. Знаешь, я все испробовала. Даже если побриться налысо и завернуться в мешковину, все равно является толпа посторонних призраков. Есть подозрение, что у них весьма популярен порнографический сюжет о связях духов с некромантами.

– «Шлюхи на спиритическом сеансе‑ 3: проказы некромантов».

– Вроде того, – рассмеялась Джейми. – Попробуем сначала. И на сей раз проведем идентификацию.

Через полчаса напряженных уговоров, дрожащий и потный Робин Маккензи явился из ада. Еще минут пятнадцать он приходил в себя. Да, похоже, в аду бедняге пришлось несладко.

На всякий случай мы спросили его, как звали жену. Злобный ответ подтвердил, что перед нами настоящий Робин Маккензи.

– Она мертва? – приподнявшись на локтях, спросил убийца хриплым от долгого молчания голосом. – Скажите мне, что она умерла.

– Умерла, умерла, – заверила я.

Облизнув пересохшие губы, он впился в меня лихорадочно горящими глазами.

– Долго мучилась?

– Об этом позже. Я смотрю, ты не пылаешь любовью к своей супруге.

– Если б ты знала, что она со мной сделала!

– Вот и расскажи.

– Это она все придумала, она планировала каждый шаг, а когда мы попались, свалила все на меня. Якобы я один во всем виноват, а она – жертва супружеского насилия, которую я принудил исполнять все свои прихоти и во всем мне повиноваться. И они поверили. Поверили!

– Разумеется. Никому не хочется верить, что женщина способна на такое.

Он выпрямился.

– Точно! На кассетах было видно, как она смеется и подзуживает меня.

– Да, провели тебя. Впрочем, у тебя есть шанс. Твоя жена умерла, но она не в аду.

– Как?

– Такая вот несправедливость. Но в твоих силах все исправить.

– Доказать, что убийства – дело ее рук? Я могу…

– Нет, это мы установили. Нам нужны подробности, чтобы небесный суд лучше представил себе состояние подсудимой в момент совершения преступлений.

– Состояние подсудимой? Она была не в себе, совсем спятила, все твердила о своей шотландской стерве…

– Что еще за стерва?

– Была такая детоубийца в шестидесятых, Сюзанна Симмонз.

Ага, знакомая история.

– У Симмонз был подельник?

– Да, то ли муж, то ли любовник. Они убивали детей и прятали трупы в полях.

– Шери заинтересовалась этим делом?

– Не просто заинтересовалась, а бредила этим, беспрестанно о нем говорила. Она всегда увлекалась серийными убийцами и прочими ужасами, да и мне тема была интересна. Вдруг ни с того, ни с сего, она начала без умолку рассказывать об этой шотландке в мельчайших подробностях. Слушать ее было жутковато. Я даже подумал, что Шери – перевоплощенная Симмонз, но выяснилось, что Сюзанна еще была жива.

– Шери говорила про убийства?

– Не переставая. Твердила, что Симмонз отыскала ключ. Именно так, ключ. Якобы нам надо не фантазировать о преступлениях, а совершать их.

– Взять и убить кого‑ нибудь?

– Не просто убить. Чтобы получить ключ, убивать надо было по‑ особому.

– Как Сюзанна Симмонз?

– Нет, в этом все и дело, Шери говорила о вещах, никак не связанных с Симмонз. Нам следовало действовать по особым правилам…

– Каким правилам?

– Это она их так называла, как будто зачитывала отрывки из учебника. Сначала мне было интересно, мы об этом и раньше говорили. Потом, когда она утратила всякую осторожность, я предупредил ее: продолжая в том же духе, мы непременно попадемся. Шери настаивала, что все идет по плану, и что нас не выдадут.

– Прямо как Сюзанна Симмонз, которую поймали и приговорили к пожизненному заключению.

– Не надо на меня так смотреть, я тоже не дурак. В ответ на все мои предостережения Шери заявила, что с Сюзанной вышла ошибка, а с ней такого не случится.

– Ну‑ ну, – я оглядела его с головы до ног. – «Не случится».

– Так вот, эта мразь…

– Ключ. Что такое ключ?

– Какая‑ то мистическая чепуха, магическая сила, вечная жизнь… Секс еще обещали отличный. – Робин помолчал. – Хоть в этом не обманули, секс был на уровне.

Мне вспомнилась рыдающая девчушка, зовущая маму, и руки сами собой сжались в кулаки. Джейми предупреждающе нахмурилась, но я и не собиралась выбивать ответы из того, кто сам охотно рассказывает. Рано.

Маккензи начал повторяться, молоть всякую чепуху насчет ключа, Сюзанны Симмонз и правил.

– Сколько времени прошло, прежде чем вы начали убивать?

– Шери хотела приступить немедленно, но я удержал ее, пытался переубедить.

– Да неужели?

Он гордо вскинул голову и встретился со мной взглядом.

– Чистая правда. Я сказал, что убивать – это слишком, лучше просто развлекаться с девчонками дома.

– То есть только насиловать, – процедила я, впиваясь ногтями в ладони.

– Именно. Я не убийца. Она сначала согласилась, мы притащили девчонку, поразвлеклись, а потом Сюзанна сказала, что отпускать ее нельзя. – Маккензи помолчал. – Ну, по большому счету она права.

Джейми дотронулась до моей руки. Без толку, я ее прикосновения не чувствовала, но намек поняла и проглотила уже готовые вырваться слова.

Не успела я задать вопрос, как Маккензи поблек, стал полупрозрачным. Одно заклинание некромантки, и он снова появился в объемном изображении.

– Ева, ему пора возвращаться – пробормотала Джейми.

– Последний вопрос. – Я подошла к Маккензи – Тебе нравится то место, куда тебя отправили? Там хорошо?

– Ч‑ что? Издеваетесь? Знаете, куда меня запихнули? Они…

– …привязали тебя к камню в пустыне, а стервятники клюют твою плоть? Я бы тебя так наказала и даже внесу это предложение куда надо, потому что ты, сволочь, такой же убийца, как и твоя жена.

Маккензи отшатнулся.

– Нет, все было не так, я не…

– Кстати о супруге. Я уверена, что ей тоже воздастся сполна. А вот тебе я всей правды не сказала. Дело в том, что она не страдает, до сих пор жива и наслаждается жизнью, получив страховку на миллион долларов, которую ты оформил еще до суда.

– Что? – подскочил Робин на месте. – Не может быть, не может быть! Я не подписывал…

– Робин, знаешь, что такое «подделка подписи»? А что такое «лох»? – Я наклонилась к чаше с вербеной и послала в его сторону клуб дыма.

Робин Маккензи провалился в призрачный мир, а его долгий вопль еще долго отдавался на пустом кладбище.

– Да уж, ты хлопнула дверью как следует, – заметила моя напарница. – Будем надеяться, что с ним больше не понадобится говорить.

– Не понадобится.

Я проводила Джейми до такси. Разумеется, если бы на нее напали, я ничем бы не смогла ей помочь, но хотелось убедиться, что все в порядке.

Машина отъехала, и за моей спиной раздались аплодисменты. Я резко обернулась и увидела Кристофа, прислонившегося к памятнику.

– Вот это спектакль! – заявил он. – Солгать насчет того, что она жива – прекрасная идея, а страховка – просто шедевр!

– Немного затасканная идея, тебе не кажется?

– Сработала ведь? Под его сковородку в аду подбросили дров. – Крис подошел к двойному надгробию и пригласил меня присесть рядом. – Значит, никса дала Шери пример для подражания и руководство к действию.

– Причем руководство с примером для подражания никак не связано, что странно. – Я следила, как луна прячется за облако. – Может, в этом все и дело: не слепое копирование, а вариации на тему?

– Еще одна парочка детоубийц, – кивнул Крис. – Но различий достаточно, чтобы никсе было интересно.

– Тут кроется большее. Их задача была не только выбрать другой способ, но и улучшить его. Шери сказала, что с Сюзанной вышла ошибка, а с ней такого не случится.

– Наша никса совершенствуется. От Симмонз к Шери Маккензи и от нее к Аманде Салливан. Сколько было жертв между ними, неизвестно.

– Салливан – мелочь. Никса оставалась с ней, пока она не убила собственных детей, а потом устроила так, что та попалась. С точки зрения хаоса, сравнивать Шери Маккензи с Амандой Салливан – то же самое, что сравнивать обед в ресторане с гамбургером.

– Общепитовское убийство.

– Именно! – подтвердила я. – С голодухи чего только не съешь, лишь бы силы поддержать. Никса не просто наслаждается хаосом, он ей необходим. Иначе зачем…

Мимо нас проплыли голубоватые перья тумана. Не успела я собраться с мыслями, как искатели затянули меня в белесую мглу.

Я очутилась перед белым двухэтажным домом с темными ставнями.

– Не похоже на тронный зал, – пробормотала я.

– Верно подмечено.

Обернувшись, я увидела Кристофа.

– Могу только гадать, зачем я здесь, – пожал он плечами. – Либо искатели затянули меня случайно, либо Судьбы хотят, чтобы я тоже принял участие в этом деле.

Мы огляделись по сторонам. Солнце едва поднялось над горизонтом, но мать‑ природа включила его на полную катушку с самого утра, и палящие лучи сулили тропическую жару к полудню. Несмотря на жару, все окна в доме были закрыты. Кондиционер? Мимо проехала двуколка. Н‑ да, пожалуй, кондиционера здесь нет.

– Колониальная Америка, – прокомментировал Крис. – Узнаешь что‑ нибудь из призрачного мира?

– На Бостон не похоже. И в призрачном мире так жарко не бывает.

Из дома через дорогу вышел высоколобый седеющий мужчина в брюках и белой рубашке с длинным рукавом, со шляпой и черным саквояжем в руках. Борода тонкой полоской обрамляла лицо, бакенбарды сливались с усами.

Он перешел дорогу, даже не посмотрев по сторонам, и… прошел сквозь меня.

– Если он призрак, то, как он это сделал?

Мужчина толкнул калитку дома, перед которым стояли мы с Крисом, вошел во двор, поднялся по ступеням, ведущим к парадной двери, и постучал. Ему открыл высокий худой старик с седыми волосами и бородой. Несмотря на жару, на старике был черный, наглухо застегнутый костюм. Со своим соседом он поздоровался не очень дружелюбно.

– Я зашел спросить, как ваше здоровье. Не стало ли получше?

– Получше?

– Да, с утра ко мне заглянула ваша жена, сказала, что вы оба не спали всю ночь, живот болел. Ей подумалось, что вам подсыпали какой‑ то отравы в еду…

– В еду? Какая глупость. Эбби никогда бы не сказала…

– Ну, вы же знаете, женщины иногда беспокоятся по пустякам. С виду вполне здорова…

– Конечно, здорова. Мы все совершенно здоровы, и если ты собираешься взять с нас деньги за визит…

– Эндрю, вы же знаете, что я никогда…

– Вот и отлично, – ответил Эндрю и захлопнул дверь перед его носом.

Доктор покачал головой, подхватил саквояж, развернулся и еще раз прошел сквозь меня. В одном из окон первого этажа что‑ то мелькнуло – молодая женщина мыла стекла. Лицо у нее раскраснелось от жары и усилий. По ее невзрачной одежде ясно было, что она прислуживает в большом доме.

– Приоткрой окно, – сказала я. – Ты имеешь полное право. Нельзя работать в такой духоте.

Девушка выпучила глаза, бросила тряпку и убежала.

– В чем дело? Уже и сказать ничего нельзя? Хлопнула задняя дверь. Кристоф поманил меня за собой, и, обогнув дом и боковую веранду, мы обнаружили горничную в саду. Ее тошнило.

– Господи, они и верно заболели. Ей плохо, но ее заставляют работать? Куда смотрит комитет по охране труда?

– В колониальной Америке их не было, – пробормотал он – и, кажется, мы попали именно туда.

– В прошлое?

Не успел он ответить, как горничную еще раз вырвало, и она зашлась кашлем. Я похлопала бедняжку по спине, но, понятное дело, она не почувствовала.

– Тебе опять плохо, Бриджет? – Девушка в скромной одежде подошла к ограде и покачала головой. – Каждое утро помойные ведра опорожнять – кого угодно стошнит. Скряга не желает нормальную уборную построить, все жадничает.

Бриджет застонала и вытерла рот рукавом.

– Дело не в ведрах, а во вчерашнем ужине. Я сказала ему, что баранье рагу испортилось. Три дня на такой жаре! Но он…

– Бриджет? – на веранду вышла полная женщина средних лет. – Бриджет! Ты опять заболталась? А окна кто мыть будет?

– Да, мэм.

Вторая служанка сочувственно кивнула Бриджет, и бедняжка вернулась в дом; мы с Кристофом вошли следом. Пройдя через кухню, мы очутились в комнате с камином, где стоял диван и несколько кресел. Хозяин дома, Эндрю, одернул пиджак, коротко кивнул жене и круглолицей темноволосой женщине, сидевшей на диване, и направился к выходу. Очевидно, испорченное рагу ему не повредило.

Я последовала за Бриджет в соседнюю комнату, парадный вариант предыдущей. Пока я не поселилась в Саванне, я не представляла себе, что такое гостиная. Теперь я призрак обученный, и настоящую гостиную признала сразу.

Бриджет взялась за тряпку и принялась отмывать окна.

– Зачем я здесь? – спросила я Кристофа. – Никто меня не слышит, поговорить со мной никто не может. Что я здесь должна увидеть и для чего?

Мы вернулись в комнату, где остались две женщины. Та, что помоложе, – дочь? – сидела на диване за вышиванием, а Эбби вытряхивала скатерть с бокового столика.

Молодой женщине уже давно пора было замуж, особенно в ту эпоху, но кольца у нее на пальце я не заметила. Она работала ссутулившись, не поднимая головы – характерная поза женщины, привыкшей прятаться от чужих глаз. В голубом, полинявшем от частых стирок платье, она казалась поблекшей на фоне темного дивана. Несмотря на робкий вид, вышивала она умело, быстрыми, уверенными стежками.

Эбби принялась вытирать пыль с часов на каминной полке. Женщины работали без разговоров, не обращая внимания, друг на друга, как будто каждая находилась в комнате в полном одиночестве. Эбби вышла в прихожую и поднялась вверх по лестнице. Молодая женщина, наклонив голову, прислушалась к звуку удаляющихся шагов. Всмотревшись в ее глаза, я вздрогнула от неожиданности. В глазах девушки скрывалась та же холодная уверенность, что и в усердном движении иглы. Она дождалась, пока шаги стихли, и вернулась к работе.

– Ну что ж, это явный тупик. Может, надо было проследить за Эндрю?

Молодая женщина на секунду вскинула глаза, и наши взгляды встретились; потом она вернулась к пяльцам.

– Слушай, ты заметил… – начала я.

В этот момент Бриджет пробежала через комнату, пулей вылетела на кухню. Хлопнула задняя дверь, раздались звуки рвоты. Молодая женщина покачала головой, сделала еще несколько стежков, потом замерла, прислушиваясь к шагам Эбби на втором этаже, снова повернула голову в сторону двери кухни. Бриджет продолжало тошнить.

Хозяйская дочь отложила рукоделие, поднялась на ноги и вышла в прихожую.

– Знаешь, она только что посмотрела прямо на меня, – сообщила я Кристофу и поспешила следом за молодой женщиной, он – за мной.

В прихожей она остановилась, заперла дверь на засов, повернулась и стала подниматься по лестнице.

– Эй! Подожди! – окликнула я.

Она, не останавливаясь, вошла в спальню, где Эбби застилала кровать. На стуле висели мужские брюки, на комоде лежали принадлежностями для бритья, а рядом таз для умывания, наполненный грязной мыльной водой. На полу лежал раскрытый чемодан.

– Вылей воду, Лиззи, – проговорила старшая женщина, – а то помощи от тебя никакой.

Лиззи не двинулась с места.

– Вчера я слышала, как дядюшка Джон разговаривал с отцом.

– Подслушивала?

– Говорят, отец собирается изменить завещание.

– Это его дело. Не твое.

Лиззи обогнула кровать и остановилась на другом конце комнаты, напротив Эбби.

– Ошибаешься, мое. Думаешь, мы с Эммой не знаем, что ты делаешь? Сначала уговорила отца разрешить твоей сестре пожить в доме на Четвертой улице, потом заставила передать дом тебе в собственность, а теперь дело дошло до нового завещания.

– Я ничего не знаю о завещании.

Лиззи подошла к окну и выглянула наружу, повернувшись к мачехе спиной.

– Значит, нет никакого нового завещания?

– Нет. Если бы твой отец его составил, непременно бы мне сообщил.

Лиззи кивнула, подошла к столу и взяла тазик с мыльной водой. Через несколько минут она вернулась с пустым тазом, и, не сказав мачехе ни слова, ушла в другую спальню.

Внизу снова хлопнула дверь. Я глянула в сторону комнаты Лиззи; похоже, ее запал остыл. Надо бы проверить, что творится внизу.

Бриджет все еще мыла окна в гостиной. Наверху раздались шаги, потом голоса. Бриджет приостановилась и бросила взгляд в сторону гостиной, будто голоса раздавались там.

– Помирились, – пробормотала она.

Подхватив ведро с грязной водой, она прошла к задней Двери. Во дворе выплеснула воду из ведра, смыв с земли следы рвоты, подошла к колонке и наполнила ведро.

– Сами качают воду? – поразилась я. – Как хорошо, что я родилась в двадцатом столетии.

– Еще через сто лет люди будут удивляться, что мы сами готовили еду, – пожал плечами Кристоф.

– Эти бы даже сейчас удивились, – кивнула я в сторону дома.

Мы вернулись обратно и услышали, как кто‑ то колотил в дверь. Бриджет бросилась открывать, потянула за ручку и чуть не упала от неожиданности, когда та не открылась. Подергав дверь изо всех сил, поворачивая ручку, служанка догадалась, в чем дело.

– Неужели заперта? – изумилась она, протягивая руку к засову. – В середине дня?

Стук стал громче. Бриджет все возилась с замком. Дверь неожиданно распахнулась, и бедняжка полетела на пол. С лестницы донесся смех.

– Ну, ты и шлепнулась! – раздался голос Лиззи. Эндрю вошел в дом, снял шляпу и протянул ее Бриджет.

Держа под мышкой белый сверток, он прошел в комнату и взял ключ с каминной полки. Лиззи, глядя на него, застегнула крючок на платье.

– Ты сегодня рано, отец.

Он пробормотал что‑ то насчет плохого самочувствия и прошел через кухню в прихожую, но не вышел во двор, а поднялся по боковой лестнице на второй этаж, к единственной двери в этом крыле дома. Отсюда еще одна лестница вела к выходу на чердак. Эндрю отпер дверь к себе в спальню, положил сверток на стол, запер за собой дверь и спустился вниз.

– Где Эбби? – спросил он у дочери, спустившись вниз.

– Узнала, что подруге нездоровится, и решила навестить ее.

Эндрю что‑ то проворчал и, даже не ослабив узел галстука, лег на диван и закрыл глаза.

Записка? Больная подруга? Когда все это произошло? Ах да, перед приходом хозяина я выходила с Бриджет в сад. И все же, Эбби исчезла слишком быстро…

Вошла Бриджет с ведром в руках и бросила взгляд на Эндрю. Лиззи быстренько увела ее в столовую, я отправилась за ними. Пока Бриджет мыла окна, Лиззи достала доску для глажки и начала гладить носовые платки. Лиззи спросила, не хочет ли Бриджет пойти погулять после ужина, но Бриджет призналась, что все еще неважно себя чувствует. До меня доносились невнятные обрывки разговора, и я вернулась к загадочной больной подруге.

Оставив женщин в столовой, я посмотрела на храпящего Эндрю и поднялась по парадной лестнице. Дойдя до площадки первого этажа, я увидела Эбби. Дверь в спальню по‑ прежнему была распахнута. Ненавистная мачеха Лизи лежала в луже крови лицом вниз в такой позе, будто сначала рухнула на колени, а уж потом на пол. Голова и плечи были… искромсаны, другого слова не подберешь. Я не раз сталкивалась со смертью во всех ее неприглядных видах, но тут даже меня замутило.

– Да что же это…

Кристоф подошел и окинул комнату оценивающим взором сотрудника прокуратуры. Все еще пытаясь осознать увиденное, я вошла и едва не наступила на кусок скальпа Эбби. Перешагнув через него, я во второй раз посмотрела на тело.

Должно быть, ее убили первым ударом, иначе Эбби вскрикнула бы, и Бриджет или я услышали бы ее. Но убийце мало было одного удара. Десять, двадцать глубоких ран на теле, или даже больше! С какой яростью, с каким неистовством было совершено это преступление! Я не могла представить такую степень ненависти.

– Кто? – спросила я, резко обернувшись к Кристофу. Он посмотрел на меня, и я поняла, что ответ лежит на поверхности. Я знаю, кто это, вот только имя не приходит на ум. Мне вспомнилось, как Лиззи смеялась над Бриджет и ее сражением с дверью, как спокойно гладила носовые платки, в то время как ее мертвая мачеха лежала этажом выше. Чтобы перейти от такой ярости к спокойствию за несколько минут надо быть… даже не знаю кем. Какое чудовище…

Я снова взглянула на Эбби, и в голове зазвучала детская считалочка:

Лиззи Борден в дом пришла.

И топор с собой взяла.

Мать толкнула на диван.

Нанесла ей сорок ран.

И, смахнув слезу с лица…

– Скорее! – Я пулей бросилась на лестницу, сбежала вниз, перепрыгивая через ступени, и проскочила сквозь закрытую дверь.

Лиззи в отцовском пальто стояла над головой спящего родителя, спиной ко мне. Она подняла окровавленный топор и нанесла удар.

…Зарубила и отца.

Мы изумленно наблюдали, как Лиззи Борден наносила удары топором по голове отца. Отложив топор в сторону, она закрыла глаза и застыла, привстав на цыпочки.

Кристоф толкнул меня в бок.

– Смотри, – шепнул он.

На диване лежал Эндрю Борден, целый и невредимый, не обагренный кровью, и читал газету. Лиззи стояла в дверном проходе между кухней и гостиной. Почему‑ то остановилась, моргнула и вошла в комнату, уже с шитьем в руках.

Раздался звонок.

– Кого несет в такой час? – проворчал Эндрю и швырнул газету на пол.

– Я открою, отец.

– Нет. Иди помоги матери.

Лизи кивнула, отложила рукоделие и исчезла в кухне. Эндрю вышел в прихожую, распахнул дверь и не слишком вежливо поздоровался с человеком на пороге – уже виденным нами доктором.

– Я зашел спросить, как ваше здоровье. Не стало ли получше?

– Получше?

– Да, с утра ко мне зашла ваша жена, сказала, что вы оба не спали всю ночь, живот болел. Ей подумалось, что вам подсыпали какой‑ то отравы в еду…

Разговор продолжился – заново проигралась сцена, которую мы уже наблюдали, стоя перед домом.

– Все началось сначала. Мы что‑ то упустили? Судьбы проигрывают все сначала ради меня?

– Кто‑ то действительно проигрывает все заново, но сомневаюсь, что ради тебя.

Раздраженный Эндрю вернулся в гостиную, огрызнулся на жену и дочь. Чуть позже мимо пробежала Бриджет, зажимая рот рукой. Я пошла было за ней, но в дверях стояла Лиззи, разглядывая что‑ то во дворе через кухонное окно. Я решила пройти сквозь нее, но, столкнувшись с ней, отлетела назад.

– Она материальна, – оглянулась я на Кристофа и, не дожидаясь ответа, подошла к Эбби и Эндрю, провела сквозь них рукой.

И доктор, и они были призраками в этом мире.

– Значит, Лиззи единственный настоящий человек.

Кристоф кивнул, придя к такому же выводу.

– А если она настоящая, то с ней можно поговорить. Я и раньше заметила что‑ то в ее глазах…

– Она посмотрела на тебя.

– Да, но мне почудилась в них никса – или следы ее присутствия. Должно быть, Лиззи Борден была одной из напарниц никсы. Видимо, Судьбы предлагали мне поговорить именно с ней. Давай попробуем…

Кристоф коснулся моей руки.

– Не торопи ее, – пробормотал он. – Попытайся заговорить, когда она сядет на диван.

Лиззи взялась за рукоделие, и я присела рядом с ней.

– Я знаю, ты меня слышишь.

Она продолжала шить, ловкими движениями прокалывая ткань и протягивая сквозь нее синюю нитку.

– Послушай…

– Подожди, – покачала она головой. Она взглянула на отца, оправлявшего пиджак. Он собирался уходить.

– Хорошего дня, отец.

Он рассеянно кивнул ей, потом своей жене и вышел через парадную дверь. Эбби и Лиззи работали молча, точно так же, как и в прошлый раз. Когда Эбби отправилась наверх, Лиззи перевела взгляд на меня. Мой черед.

– Отлично. А теперь перестань шить.

– Не могу.

Я бросила взгляд на Кристофа. Он жестом посоветовал мне не обращать внимания на рукоделие и продолжать.

– Мне нужно поговорить с тобой. Она промолчала, продолжая шить.

– Я все равно поговорю с тобой, хочешь ты…

– Поторапливайся.

– Зачем? Ты никуда не спешишь. Разве что снова убивать родителей…

Она дернула щекой, и в глазах отразились искреннее чувство вины и раскаяние. Аманда Салливан такого бы никогда не смогла изобразить, не то, что почувствовать.

– Так вот оно, твое наказание, – куда мягче проговорила я.

– Наказание? – Лиззи непонимающе посмотрела на меня. – Я это заслужила.

– Она сама создала себе ад, – прошептал Кристоф.

Я недоумевающее посмотрела на него.

– Она сама создала себе ад, – повторил он. – Создала и живет в нем. Нет нужды ее наказывать. Лиззи – сама себе наказание.

Молодая женщина продолжала шить, не меняясь в лице. Как мне ни хотелось начать с конкретных вопросов, я знала, что следует проявлять осторожность. Да, Судьбы сочли Лиззи Борден надежным свидетелем, но это не значит, что она не может обмануть или сказать то, что я хочу слышать.

– Что случилось перед тем, как ты совершила… это? – спросила я. – Может, что‑ то необычное? Какой‑ то голос?..

– Голос, да, слышала.

– Она велела тебе убить их.

– Она мне не приказывала, – опустила голову Лиззи.

– Ну, тогда подстрекала, – предположила, припомнив признание Аманды Салливан.

– Да, придала мне храбрости. Но топор был в моих руках. Эти пальцы…

Она сжала руки, причем иголка вонзилась прямо в ладонь. Капля крови стекла с руки и упала на шитье. Лиззи, не отрываясь, следила, как алая жидкость впитывалась в ткань.

– Виновата только я. Я мечтала их убить. Моему отцу не нравился ни один из моих ухажеров. Они, конечно, были далеки от совершенства, я знаю. Но они были добры со мной и могли бы забрать бы меня отсюда. Но отец не позволял мне уехать. А она… – Последнее слово прозвучало как ругательство. – Вечно замышляла что‑ то. Сначала ее сестра получила дом, который должен был отойти нам с Эммой…

Она умолкла и вновь опустила голову.

– Мне нет оправдания, и прощения я не заслуживаю.

– Я начинаю понимать…

– Нет! – Лиззи посмотрела на меня с фанатичным блеском в глазах. – Оправдания нет и быть не может. Почитай отца и мать своих. Почитай отца и мать своих. Почитай отца и мать своих… – Она повторяла фразу все тише и тише.

– Простите, – проговорила она через некоторое время, откладывая рукоделие.

Затем отправилась в прихожую и поднялась вверх по лестнице. Я старалась не думать о том, что там происходит, но когда тело Эбби рухнуло на пол, невольно поморщилась.

Через несколько минут повторилась сцена с запертой дверью.

Лиззи и Эндрю вышли в гостиную. Эндрю улегся на диван, вытянулся и закрыл глаза. Лиззи вернулась в столовую и поставила гладильную доску. Служанка, Бриджет, начала мыть окна.

– Ты сегодня идешь куда‑ нибудь?

– Не знаю, я неважно себя чувствую.

– Если уйдешь, не забудь запереть дверь. Миссис Борден ушла к больной подруге, а я, наверное, выйду прогуляться попозже.

Лиззи продолжила гладить носовые платки. Я стояла рядом, а Кристоф – на другой стороне комнаты. Лиззи отлично знала, что он здесь, но пока не удостоила его ни словом, ни взглядом.

Мы вернулись к разговору о никсе, и я спросила Лиззи, чувствует ли она ее и видит ли какие‑ нибудь образы.

– Вижу… что она натворила. Иногда это ненадолго прекращается, но потом начинается снова. – У нее задрожали руки. – И всякий раз смертей все больше.

Больше смертей. Значит, образы исчезают, когда никса возвращается в мир живых, а по возвращении ее мертвые напарницы видят новые кошмары.

Я спросила Лиззи, что она видела в последнее время, где находится никса и куда направляется.

– Она ищет учителя. Человека по имени Лютер Росс.

– Лютер Росс? – вскинула я голову.

– Ты его знаешь? – шепнул Крис.

– Только слышала о нем. Он учитель‑ полтергейст.

– Еще один шарлатан, – фыркнул Кристоф.

– Нет, Росс и в самом деле… – Я жестом показала, что объясню позже. – Что ей от него нужно?

– Не знаю. Я ничего не понимаю, просто вижу. Лиззи бросила взгляд на Бриджет. Та уже почти закончила уборку в столовой.

– Сегодня распродажа у Саржента, – сообщила Лиззи. – Платьевая ткань по восемь центов за ярд.

– О, – улыбнулась Бриджет. – Раз так, то я пойду. Я уже все закончила. Можно?

– Разумеется.

Когда Бриджет ушла, Лиззи заглянула в гостиную, где мирно дремал ее отец.

– Простите, – пробормотала она и пошла за топором.

Мы с Кристофом решили, что получили от нее всю информацию, какую могли, и телепортировались подальше, пока во все стороны не полетела кровь… в который раз.

Я приземлилась в воду.

– Ты всегда отличалась необычайной меткостью, любовь моя, – отметил Кристоф.

Он очутился почти по плечи в грязной воде, а мне вода едва доставала до колен. Не успел он закрыть рот, как что‑ то выпрыгнуло из воды, плеснув ему налицо коричневатой жижи. Я прикусила щеку, чтобы не рассмеяться.

– Прости, – извинилась я, пока он выплевывал воду. – Я предупредила, что знаю только один телепортационный код для Гондураса.

Он снова сплюнул и побрел ко мне. Оказавшись рядом, он встряхнулся, как пес, разбрызгивая воду во все стороны. Я вскрикнула, отпрыгнула назад и плюхнулась на задницу. Все, что до сих пор оставалось сухим, полностью вымокло. Кристоф ухмыльнулся и протянул мне руку. Я ухватилась за нее, дернула посильнее, и он моментально свалился в грязь рядом со мной.

Он перекатился на бок, оглядел мою мокрую одежду и даже приоткрыл рот.

– Только попробуй хоть слово сказать о «борьбе в грязи», – предупредила я.

– Ну что ты, я не собирался говорить о борьбе б грязи. Купание в грязи – совсем другое дело. Многие люди платят за это бешеные деньги. – Он зачерпнул полную горсть грязи и глядел, как она течет меж пальцев. – Это было бы интересно, тебе не кажется? Новые ощущения. Ты всегда любила новые ощущения.

– Значит, ты обо мне заботишься?

– Разумеется. Я тебя пальцем не трону. И не попытаюсь даже. Только посмотрю. Этого хватит, – улыбнулся он.

Я поднялась на ноги.

– Ты очень привлекательна, когда смущаешься.

– Тебе, Кристоф Наст, меня не смутить.

– Да ну? – Он тоже поднялся на ноги и перегородил мне дорогу. – Тогда, если ты сама не хочешь принять грязевую ванну, посмотри, как это делаю я.

Крис расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Попробуй только раздеться, и я уйду.

– Смущаешься? – поддразнил он.

– Раздражаюсь. Времени на игры нет.

– Уверен, выкроить минуту‑ другую ты вполне можешь. Жди здесь, я мигом закончу, вот увидишь. – Он широко улыбнулся. – Мне всегда нравилось, когда ты подсматривала.

Отворачиваясь, я чуть не упала в грязь, да еще и плеть лозы хлестнула меня по лицу. Я выругалась, откинула ее в сторону и потопала к берегу.

– Смущаешься, – крикнул мне вслед Крис.

Рядом что‑ то плеснуло. Обернувшись, я увидела огромного крокодила.

– Наслаждаешься зрелищем? – поинтересовалась я. Он моргнул и лениво шлепнул хвостом. Меня окатило волной грязи. Кристоф засмеялся, а я бросила на зверюгу яростный взгляд. Он зевнул, показывая зубы размером с охотничий нож и куда острее.

– Очень страшно. Было бы еще страшнее, если б ты мог кусаться, кроко‑ дух.

Выйдя на берег, я встряхнула головой, и во все стороны полетела грязь, зато волосы стали идеально чистыми, сияющими, волосок к волоску. Нет, в посмертии что‑ то есть. Я закрыла глаза, произнесла заклинание и оказалась в старых джинсах и футболке. Крокодил фыркнул. Я сделала грубый жест в его сторону и пошла прочь от берега, предоставив Кристофу меня догонять.

Лютер Росс жил на острове Роатан, к северу от Гондураса. Даже в призрачном мире остров лежит в стороне от привычных всем маршрутов, поэтому Росс и поселился на нем. В призрачном мире, как и в любом другом, есть свои законы. Полтергейсты нарушают большинство из них.

Полтергейст способен воздействовать на предметы в мире живых. К счастью для Судеб, особой проблемы это не составляет, потому что таких умельцев мало. Большинство приписываемых полтергейстам явлений на самом деле вызваны вполне естественными причинами: землетрясениями, дефектами застройки, неисправной электропроводкой и скучающими подростками.

Настоящие призраки‑ полтергейсты встречаются редко и весьма востребованы как учителя. Необычные умения всегда в иене, хотя есть одно «но»: таланты полтергейстов не приобретенные, а врожденные.

Почти все полтергейсты – полудемоны с телекинетическими способностями. Телекинез действует во всех измерениях, поэтому некоторые сохраняют умение передвигать предметы и в загробном, и в реальном мире. Правда, они не могут передать свои умения тем, кто не владеет телекинезом, также как я не могу научить ни одному заклинанию тех, у кого нет врожденных способностей к чарам.

Однако эти полудемоны охотно продают свои «услуги» на черном рынке. Скрывая истинный источник своих сил, они изображают друидов, вудуистов, или иных представителей сверхъестественного мира с незначительными, легко имитируемыми магическими способностями. Ученики верят, что овладеют искусством воздействия на предметы, в то время как «учитель» тайно делает это за них.

Лютер Росс был не из таких. Год назад, узнав об этом полудемоне, я не удостоила его внимания – мало ли глупцов, афиширующих свое происхождение. Правда, потом я узнала, что он – демон‑ гело, ледяной демон, а не телекинетический. Имитация способностей демона‑ гело практически невозможна. Скорее всего Лютер Росс на самом деле научился воздействовать на предметы в мире живых.

Попасть на занятия к Россу было нелегко. Скрываясь от Судеб и их посыльных‑ Искателей, он обосновался подальше от всех, на Роатане, и давал телепортационные коды только тем, кому доверял. Десяток моих знакомых безуспешно пытались попасть к нему в ученики, поэтому я даже заявки подавать не стала. Проще было отыскать одного типа, знающего координаты школы, хотя это мне и стоило массу заклинаний и телепортационных кодов.

Всю эту историю я рассказала Кристофу, пока мы пробирались через болото, откидывая с дороги плети лиан. Впрочем, о том, как я достала координаты школы, рассказывать не хотелось. Я притворилась, что информация общеизвестна и легкодоступна, однако обмануть Криса не удалось. Он хорошо знал меня и сразу догадался, что в Россе я видела потенциального учителя, помощника в деле общения с Саванной, но ничего не сказал. Любое обсуждение «проекта Саванна» заканчивалось спорами и ссорой, а сейчас на это не было времени.

Мы двинулись на север, по направлению к Карибскому морю, и вышли из джунглей неподалеку от Пуэрто‑ Кортес. Название городка подсказал молодой человек с добела выгоревшими на солнце волосами и темным загаром. Похоже, он всю жизнь провел у океана и не желал расставаться с ним после смерти.

– Как прибой? – спросила я, кивнув на доску для серфинга.

– Так себе. Для подводного плавания – в самый раз, а для серфинга не годится, хоть сам волны поднимай. – Незнакомец сверкнул белоснежными зубами. – Хорошо, что я умею это делать.

– А, демон‑ темпестрас, повелитель ветра, – догадалась я.

– Хм, да ты сообразительная.

– Демон‑ аспицио, видеть умею.

Новый знакомый пожал протянутую руку, одобрительно хмыкнул.

– Круто. У вас рентгеновское зрение, да?

– Что‑ то вроде того. – Я бросила взгляд на доску. – И где же ты поднимаешь волны?

– Возле Телы, рядом с национальным парком.

– До Роатана далеко? Нам бы туда попасть.

– В Роатан? – Парень окинул нас взглядом и пожал плечами. – Что ж, о вкусах не спорят. Пойдете берегом, до Ла‑ Сейбы, оттуда прямая дорога на Роатан. Далековато, но идти приятно.

– Отлично. Большое спасибо.

– Не за что. Приятного путешествия. – На прощанье он обернулся и еще раз оглядел нас с головы до ног. – Э‑ э, не забудьте переодеться перед Ла‑ Сейбой. Они чистоту любят.

Когда он скрылся из виду, я обернулась к Кристофу.

– Чистоту?

– Скоро узнаем, – пожал он плечами.

Я не собиралась выспрашивать подробности у дружелюбного полудемона‑ серфингиста. Мне уже как‑ то раз подсказали. В потустороннем мире признаться, что не знаешь, куда идти – одно, а вот признать, что в ситуации не разбираешься – совсем другое. Насоветуют такого, что мало не покажется.

В первый посмертный год дали мне наводку на одного типа из техасского городка Стентон. Я по наивности поинтересовалась, что там за обстановка, какое время. «Типичный дикий запад, – сказали мне, – а твой контакт живет в борделе». Ну, я и подготовилась соответственно, вот только наряд шлюхи пришелся не к месту в монастыре кармелиток начала девятнадцатого века, меня чуть смолой не вымазали и в перьях не обваляли. В общем, любят призраки друг над другом шутки шутить. В монотонном течении потустороннего существования ценят любые развлечения.

Я бы рассказала про виды побережья, но последние десять миль мы тащились в кромешной тьме при слабом свете моего заклинания. Наконец вдали появились огни.

– Похоже, впереди Ла‑ Сейба, но корабля до Роатана в это время не найти.

– Официально – не найти, но мало ли желающих подзаработать.

– Отличная мысль. – Я принюхалась. – Запах чувствуешь?

– Дым костров.

– Бойскауты, что ли?

– Не исключено. Здесь все бывает. Только выбери свой фетиш.

Я игриво шлепнула его по руке.

– Это называется выбор альтернативного посмертия. Или ты проспал эту тему на занятиях?

– Если ты решаешь провести свое посмертие в поместье плантатора‑ южанина, это выбор стиля жизни. Если ты изображаешь солдата армии конфедератов или Билли Кида, то это уже фетиш.

– Хм‑ м, я помню, как кое‑ кто лет шестнадцать назад изображал Билли Кида.

– Не Билли Кида, а Пэта Гаррета. И одну ночь не назовешь выбором образа жизни.

– Это фетиш.

– Выбирай выражения! – Кристоф отвесил мне шлепок по заду.

– Я сказала, что это фетиш, – улыбнулась я, – но не сказала, что возражаю.

Мы поднялись на пригорок. Вот она, Ла‑ Сейба, беспорядочное скопление ветхих лачуг и полуразвалившихся хижин. Из городка доносились крики, смех и свист мужчин, ищущих развлечений на дне бутылки. За окнами домов мерцали свечи. Над городом висел голубоватый дымок костров.

– Студенческая вечеринка в стиле девятнадцатого века? Крис покачал головой и указал на побережье. Гавань была полна кораблей, пришвартованных в два‑ три ряда. Величественные многомачтовые галеоны стояли на рейде в полной оснастке, с реющими на ветру флагами. На расстоянии флаги выглядели гирляндами цветных лоскутков, но, обострив зрение заклинанием, я разобрала символику: рука с мечом в ножнах, скелет с кубком, и знаменитый «веселый Роджер», череп со скрещенными костями. Пираты.

Так вот почему Лютер Росс перебрался в Роатан! Доступ к острову охраняли пираты. Именно из‑ за них демон‑ серфингист посоветовал нам переодеться перед посещением Ла‑ Сейбы. В призрачном мире повсюду вход свободный, но никто не обещает, что вам позволят остаться. Только попробуй явиться в такие места в обычной одежде, примут как проповедника на карнавале.

Стилизованное посмертие – это и впрямь бесконечный призрачный карнавал, непрекращающийся костюмированный бал, посвященный романтизированной версии какой‑ нибудь давно прошедшей эпохи. И если уж вы зашли на огонек, то ведите себя соответственно… а то хуже будет.

Мы притаились за хибарой на окраине города и переоделись. Кристоф изо всех сил старался уговорить меня доверить выбор одежды ему, но я заставила его ждать за углом, пока подбирала себе подходящий комплект.

– Ну как ты там? – окликнул он меня через пару минут. – Тебе помочь?..

Я вышла из‑ за угла, и он одобрительно улыбнулся: замшевые бриджи в обтяжку, сапоги до колен, блузка на шнуровке, перехваченная на талии черным поясом, огромные золотые серьги кольцами, красная бандана, распущенные волосы. Анна Бонни из меня – как Клеопатра из Элизабет Тейлор, но историческая достоверность в подобных местах никого не волнует.

Я оглядела наряд Криса – белую рубашку, черные штаны, заправленные в низкие черные же сапоги и черный мундир с медными пуговицами.

– Тебе идет… А, самое главное чуть не забыла! Закрыв глаза, я сотворила две абордажные сабли.

– Без оружия ни шагу, – объявила я, вручая саблю Крису. – Думаешь, пригодятся?

– Если повезет. В таком случае мне больше подойдет… – Он закрыл глаза, и сабля превратилась в шпагу. Крис улыбнулся и сделал выпад. – Ан гард!

– Пираты, Крис, не три мушкетера.

– Почти одно и то же. – Он ткнул шпагой в воображаемого врага. – Говорил же я отцу, что уроки фехтования мне пригодятся.

– Ты умеешь фехтовать?

– Давай проверим.

Я постаралась принять некое подобие боевой стойки Кристофа.

– Готова?

Я кивнула, и он одним выпадом выбил саблю у меня из руки. Кисть гудела от сильного удара.

– Эй!

Я нагнулась за оружием, но острие шпаги уперлось мне в горло. Не распрямляясь, я посмотрела на Кристофа снизу вверх.

– Мне кажется, сэр, что вы ставите меня в неловкое положение.

– Так оно и есть.

Острие скользнуло к груди, приоткрыв край блузки. Пользуясь тем, что Крис отвлекся, я отпрыгнула назад, схватила саблю и встала на ноги. Подняв шпагу, Кристоф бросился в бой. Я ловко увернулась, оказалась позади него и приставила клинок к шее.

Почувствовав прикосновение стали, он пригнулся и вывернулся, не опуская шпаги. Мы обменялись ударами, и он снова вышиб клинок у меня из руки. Я шагнула назад и уперлась спиной в дерево. Кристоф поднес острие к моему горлу.

– Проси пощады.

– Ни за что.

Он рассмеялся, и, опустив клинок к груди, перерезал верхнюю петлю шнуровки.

– Крис…

Острие подцепило вторую петлю.

– Крис…

– Ты отлично знаешь, что ничего я не сделаю, даже и пробовать не стану, пока ты сама не захочешь. Просто ты вспомни. – Он улыбнулся и прижался ко мне. – Как мы были вместе. На всякий случай. Вдруг забыла.

Мне его напоминания не требовались. У меня были любовники и до, и после него – немного, я не спешила делить свое тело с другими, – но только с Крисом я теряла голову, только его мне всегда не хватало. А теперь, когда он прижался ко мне…

Ну и пусть!

Я подалась вперед, Крис сжал меня крепче, а я обвила его ногами, запустила пальцы в волосы и поцеловала. Крис застонал, притягивая меня ближе.

И вдруг он застыл, борясь с собой, а потом отвел мои руки в стороны и отступил.

– Ты не готова, – шепнул Крис.

– Думаешь?

Я потянула его руку к поясу. Он отдернул ее и отступил еще на шаг.

– Меня интересует не скоропалительный перепихон у дерева, Ева. Я хочу большего. Чтобы ты вернулась ко мне навеки. Я серьезно.

– Крис, я сто раз говорила…

– Что такие отношения тебя не интересуют. Да, говорила неоднократно. В первый раз не вышло, повторять не имеет смысла. Отличная отговорка…

– Это не…

– С каких пор ты так быстро сдаешься? Именно отговорка, Ева. Ты пытаешься уйти от решения проблемы. Ты и я все, что мы с тобой сделали и не сделали, – с этим надо разобраться. Ты не готова, я знаю. И я буду ждать. – Он печально улыбнулся, – На этот раз у меня хватит времени.

– Я…

– Кстати о времени. Тебя ждет работа, и я предлагаю прекратить разборку и заняться делом.

До Роатана мы хотели добраться той же ночью и поэтому сразу направились в порт. Встречные пираты внимательно разглядывали мой наряд и, здороваясь, проходили мимо. В двадцати ярдах от пристани нам встретился старый пират с повязкой на глазу, настоящий морской волк. Он заступил нам дорогу, угрожающе опустив руку на рукоять клинка. В отличие от остальных, которые, судя по всему, видели «веселого Роджера» исключительно в кино, этот тип вполне мог быть пиратом при жизни. Почерневшие зубы, испещренная шрамами кожа и серьезные проблемы с гигиеной… возможно, поэтому его отправили охранять гавань.

– Стоять! – прорычал он с жутким акцентом. – Вы кто будете?

– Гости, – ответила я. – Мы только что прибыли и хотели взглянуть на корабли.

– Только не в таком виде, дамочка.

– Может, мы одеты и не совсем в духе времени, – возразил Кристоф, – но уж не хуже тех, кто встретился нам по пути. – Он окинул взглядом грязную, рваную одежду пирата. – Разумеется, не считая вашего непревзойденного костюма, в мельчайших деталях соответствующего эпохе.

Пират ухмыльнулся.

– Твои портки меня не волнуют, приятель. Проблема в ней. – Он ткнул в мою сторону грязным пальцем. Баб‑ пиратов у нас нет. Есть только гулящие девки.

– Гулящие девки? – переспросила я.

– Понятно, – продолжил Крис. – Вот чем объясняется нехватка прекрасного пола в городе. А нельзя ли пересмотреть…

– Никто ничего пересматривать не намерен, приятель. Или она оденется, как положено, или вам придется убраться из Ла‑ Сейбы.

Кристоф хотел что‑ то возразить, но я взглядом велела ему заткнуться. В нашем деле главное – гибкость. Укрывшись за углом соседней хижины, я слегка изменила наряд. Блузка, сапоги и серьги остались, штаны превратились в крестьянскую юбку. Несколько рядов бус, и облик «девки» достиг совершенства. С саблей мне расставаться не хотелось; пришлось напомнить себе, что в случае нужды я создам ее заново.

Я вышла из‑ за дома, и пират широко ухмыльнулся, показывая всем и каждому нехватку зубов.

– Ну вот, совсем другое дело, красотка. – Он толкнул Кристофа в бок. – Да у тебя девка хоть куда!

– Не жалуюсь.

– Итак, сэр, – вступила я в разговор. – Если у вас найдется время, не расскажете ли, как нам добраться до Роатана?

– До Роатана? – удивился пират. – Это еще зачем? Все интересное здесь, на этой стороне залива.

– Допустим, – не сдавался Крис. – И все же нам надо туда добраться. Нельзя ли тут нанять корабль?

– Это тебе не яхт‑ клуб, приятель. Пиратский корабль не наймешь, придется отрабатывать проезд.

– Отрабатывать проезд? Как?

Пират хлопнул Криса по спине.

– Вступив в команду, приятель. Только вступив в команду.

– Понятно. Спасибо большое, вы нам очень помогли. Вы не против, если мы прогуляемся вдоль залива?

– Да на здоровьичко. Захочешь вступить в команду, обращайся, я тебя устрою. – Он хитро глянул в мою сторону. – И за девкой твоей пригляжу, пока ты в море.

Мы поблагодарили старого пирата и двинулись к пристани. Если нанять корабль нельзя, придется его украсть. К сожалению, на каждом корабле не меньше двух охранников, а галеоны так притерты друг к другу, что стоит только ступить на борт одного, как набегут защитники с других.

Я обернулась к Кристофу.

– Если они против свободного найма, может, получится с кем‑ нибудь сторговаться?

– По тавернам? Я кивнула.

Мы выбрали самую большую таверну на главной улице. На двери висел знак, запрещающий применение оружия, магии и сверхъестественных чар всех видов. Кристоф избавился от шпаги, распахнул передо мной дверь, и мы вошли.

Грохот кружек перекрывал смех и пьяные выкрики, сигарный дым смешивался с дымом дров, горящих в очаге. Разве пираты курили сигары? Наверное, кто‑ нибудь решил, что сигары не нарушают исторической достоверности, и это всех устроило. Впрочем, не стоит сравнивать исторический аттракцион с исторической реконструкцией. Здесь было нечто вроде диснеевских «Пиратов Карибского моря», только без политкоррекции.

Как только мы вошли, разговоры стихли. В комнате воцарилась тишина, и все уставились на новоприбывших. Первым делом внимания удостоился Кристоф, и уровень тестостерона сразу же зашкалил. В таких притонах от новичка не ждут интересной беседы, картежного мастерства или бесплатного угощения. Каждый старожил оценивает одно – грубую силу, каждый взвешивает, сможет ли победить новичка в драке. Судя по тому, что второй раз никто Криса не оглядел, все дружно подумали: «Смогу». Ну какой из него соперник? Да, высок, да, хорошо сложен, но староват, вяловат, и руки чересчур ухоженные. Неужели маникюр? Коротышки и старики разглядывали его дольше, но даже они вскоре распознали в нем рохлю с Уолл‑ стрит, вырядившегося в пиратский костюм.

После этого внимание переключилось на возможный трофей. Некоторые сразу же утратили интерес, предпочитая пышных миниатюрных блондинок. Большинство продолжало пялиться, более того, кое‑ кто начал сползать с табуретов.

– Это твоя девка? – рявкнул здоровяк, заливая ромом свою черную бороду.

– Допустим, моя. – Кристоф искоса взглянул на меня, пытаясь понять, чем ему это грозит, и повел меня в глубину бара.

– Не высоковата? – крикнули нам вслед.

– Мне – в самый раз.

Высокий блондин в красной бандане сполз с табурета и загородил Кристофу путь.

– Мне тоже.

Крис попытался обойти его. Тот ухватил меня за ягодицы. Не ущипнул, нет, – схватился двумя руками и держал, негромко посмеиваясь. Я медленно обернулась, гневно глядя на ухмыляющегося незнакомца.

– Нет‑ нет, – шепнул мне Крис. – Не выходи из роли. Я сам с ними разберусь.

Я нехотя кивнула.

– Пожалуйста, уберите руки, – потребовал мой защитник. Нахал только фыркнул.

– И извинитесь! Собравшиеся расхохотались.

– Эй, Пьер, – крикнул рябой парень. – Ты еще не дрожишь от страха? У меня уже волосы дыбом встали!

Снова дружный смех. Кристоф подождал, пока смех стихнет, невозмутимый, как учитель, вошедший в класс к непослушным ученикам.

– В последний раз предупреждаю. Уберите руки и извинитесь перед дамой.

– Эй, Пьер, – крикнул кто‑ то, – слушай, что тебе говорят, а не то…

Кристоф схватил Пьера за воротник и швырнул вдоль барной стойки. Тот покатился, как шар в кегельбане, сшибая бутылки с ромом. В таверне воцарилась тишина – все раскрыли рты. Рябой пират пришел в себя первым, подобрал первый попавшийся табурет и ринулся в атаку. Крис ухватился за тот же табурет и размахнулся. До громилы не сразу дошло, что ноги его оторвались от земли, и он изящно перелетел через стойку, хоть и грохот стоял – будь здоров.

К этому моменту Пьер поднялся на ноги и бросился на обидчика. Крис успокоил его табуретом. Рябой выбрался из‑ за стойки, горя желанием продолжить бой, но какой‑ то жилистый старик прыгнул ему на спину, видно, решив расквитаться за старые обиды.

Никто и слова сказать не успел, как начался такой кавардак, что я взобралась на стойку, чтобы лучше видеть, и отбивала летящие в мою сторону тела при помощи магии.

Хоть я люблю сама помахать кулаками, наблюдать за хорошей дракой тоже интересно. Особенно, если в ней принимает участие Крис. Он носился по комнате, разбивая бутылки, отвешивая удары, круша мебель, – и все время улыбался как мальчишка в первой школьной стычке.

Драка потихоньку выдыхалась, как и полагается драке. Зачинщики уже уползли или их оттащили друзья. Волна адреналина пошла на убыль, и никто уже не мог вспомнить, с чего все началось. Из толпы вынырнул взъерошенный Крис в разорванной рубашке. «Гулянка удалась», – читалось на его лице. Я улыбнулась в ответ, и он поспешно снял меня со стойки и усадил на табурет. Из‑ под груды обломков извлек еще один чудом уцелевший табурет для себя, и тут на стойку с грохотом поставили кружку.

Пышная темноволосая женщина, чуть постарше меня, улыбаясь, протянула мне еще одну кружку. Костюм официантки был ей слишком мал, грудь едва умещалась в туго затянутом корсете.

– Традиция! – Официантка торжественно водрузила на стойку пыльную бутылку рома. – Победителю достается последняя целая бутылка.

Крис поблагодарил ее.

– Неплохая драка. Для колдуна.

– Будь благословенна, сестра, – проговорила я.

Она улыбнулась так широко, что стала видна дыра на месте глазного зуба.

– Давненько я не слышала такого приветствия. Неужели там все еще говорят высоким стилем?

– Только люди, – покачала я головой.

– Что ж, тогда и ты будь благословенна. И ведьм я давно не видела. – Она посмотрела на Кристофа. – Значит, с враждой покончено? Ведьмы и колдуны живут в мире?

– Если бы. Колдуны все те же наглецы и мерзавцы, – усмехнулась я, поглядывая на своего друга. – Но нет правил без исключений.

Барменша налила нам ром.

– И давно ты здесь? – поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам.

– Что я делаю в этой дыре? – расхохоталась она.

– Ну…

Она зашептала, перегнувшись через стойку бара:

– Хочешь знать, что я здесь делаю, подруга? Оглядись. Сколько здесь мужиков? А сколько баб? Почти как на Аляске, только без снега. То‑ то. Так вы к нам надолго или проездом?

– Проездом. Нам надо встретиться кое с кем на Роатане… – Я огляделась. Основная масса посетителей убрались прочь, завсегдатаи пытались отыскать местечко поудобнее, без осколков и обломков. На нас никто не обращал внимания. – Есть небольшая проблема. Нужен корабль, а с арендой ничего не вышло. Лучше «одолжить» судно, или найдутся другие способы?

– Лучше «одолжить», – понизила голос новая знакомая, вытирая стойку. – Сложно, но можно. «Тринити‑ булл», корабль Пьера, полудемона с загребущими руками, стоит в укромной бухте к западу отсюда. Обычно ее караулит только один охранник.

Мы поблагодарили ее, и она стала наводить порядок в баре, создавать свежий ром и убирать осколки.

Мы хотели побыстрее добраться до корабля, однако торопиться и привлекать внимание не стоило, поэтому, задержавшись на полчаса, мы незаметно ускользнули. Подойдя к гавани, мы обошли стороной гордые галеоны и пробрались к берегу, держась поближе к лачугам. Срезав путь через джунгли, мы оказались в бухте, о которой говорила официантка. Там стоял кораблик размером с плавучий дом Кристофа, совсем не похожий на галеон. Скорее яхта, только с «веселым Роджером» на мачте. Обострив зрение, я прочла название корабля на борту: «Тринити‑ булл».

Бухта идеально подходила для временной пристани, разумеется, с подобающей охраной. Бросив взгляд на палубу, я еле удержалась от смеха. Одинокий охранник, худощавый рыжеволосый юноша, сидел на палубе, откинувшись на стуле и опираясь ногами о борт. Рядом стояла бутылка рома.

– Легкая добыча, – шепнула я.

Мы подошли поближе, держась в тени, и когда я смогла разглядеть корабль без применения магии, пришлось остановиться. Охранник бурчал себе под нос. Мы прислушались.

– …сколько недель здесь торчу, и все еще в охранниках на этой проклятой посудине, – раздраженно жаловался он сам себе. – «Так положено, дэнни‑ бой. Против правил не попрешь, дэнни‑ бой», – ворчал он. – Вот пусть только еще одна сволочь меня так назовет…

Тирада перешла в невнятное бормотание. На корабле не было никого кроме ленивого, злого и слегка пьяного юнца. А мы‑ то надеялись саблями помахать.

Дэнни‑ бой закрыл глаза, раскачиваясь на стуле. Мы с Кристофом подобрались поближе, не спуская с охранника глаз. Я хотела, было ослепить его, но он мог впасть в панику, поняв, что происходит неладное.

Мы подошли к причалу. На борт яхты накатывали волны, заглушая наши шаги по пристани. Мы добрались до сходен, но сторож даже не шелохнулся.

– Спит? – шепнула я.

Крис неопределенно качнул ладонью – «пятьдесят на пятьдесят». Затем движением руки велел мне обойти охранника с другой стороны. Я двинулась, было в указанном направлении, как стражник негромко вздохнул.

– Вы уже поднялись на борт? – спросил он, не открывая глаз. – А то я в самом деле засну.

Кристоф бросился на него с поднятой шпагой. Страж ловко отпрыгнул в сторону. Я решила воспользоваться случаем и незаметно прокралась за рубку. Крис развернулся, но охранник выхватил саблю из ножен и с легкостью парировал первый удар, а от второго едва сумел увернуться, не пролив крови.

Противники продолжали обмениваться ударами. Кристоф демонстрировал мастерство опытного фехтовальщика, но и стражник оказался очень ловким и с легкостью уходил от ударов. Наконец его спина оказалась прямо передо мной, и я приставила к ней острие сабли.

– Еще шаг, и шашлык сделаю! – пригрозила я. – Будет не больно, но очень неудобно.

Он глянул на меня и улыбнулся.

– Никогда не мог устоять перед девчонкой, которая может о себе позаботиться. Я так понимаю, вам корабль нужен.

– Угадал, – ответил Кристоф. – Или ты отдашь его, или…

– Да забирайте!

Крис с сомнением посмотрел на меня, а страж корабля пожал плечами.

– Какая мне разница? Это ж не моя посудина. Если вы ее заберете, я смогу отсюда смотаться, раз такой случай представился. И плевать я хотел, если Пьер и его приятели‑ буканьеры лишатся корабля. Так им и надо, пиратам проклятым. Я думал, здесь будет гораздо веселее.

– То есть ты просто уйдешь? – удивилась я.

– Естественно. Только прежде чем отчалить, дайте мне двадцать минут форы. В городе обязательно заметят, что корабль вышел в море, а мне совсем не хочется, чтобы Пьер и его дружки меня догнали.

Мы переглянулись, и я пожала плечами. Мы отпустили охранника и он, верный своему слову, бегом скрылся в джунглях.

Пока Крис знакомился с кораблем, я стояла на страже, следя за тем, чтобы наш дэнни‑ бой не решил вернуться в город и предупредить пиратов.

– Ну, как наши дела? – спросила я Кристофа, когда он снова появился на палубе.

– Лучше не бывает. Это модифицированный прогулочный катер. Мотора, разумеется, нет, но при помощи парусов и простого заклинания поплывет куда надо. Отец купил мне точно такую же модель, когда я поступил в Гарвард.

– Тебе подарили яхту? Обычно дарят машину.

– Машину мне подарили, даже две. «Лотус» не годился для северных зим.

Я только головой покачала.

– Ну что, отчаливаем?

– Сейчас вот только кое‑ что проверю, и сразу… – Он замер и вгляделся в темноту. – Что там?

Кто‑ то бежал по джунглям. Я произнесла заклинание ночного и дальнего зрения. К берегу во весь дух мчался огромный ярко‑ рыжий пес.

– Собака какая‑ то, – нахмурилась я. – Здоровенная! Скорее на волка похожа. Может… Вот гаденыш! Это же охранник!

– Он оборотень? – прищурился Крис, глядя на приближающегося зверя.

– Режь веревки! – заорала я, бросаясь на нос корабля.

– Что?

– Веревки, канаты или как их там. Руби!

Слегка помедлив, Крис перерубил канат на корме. Я расправилась с носовым. Катер не дрогнул.

– Якорь! – крикнул мой друг, перегибаясь через борт и хватаясь за якорную цепь. Я метнулась к нему и выхватила цепь у него из рук.

– Поднимай паруса и отчаливай, в общем, делай что хочешь, но в море выйди!

Крис заметался по палубе. Тем временем оборотень добрался до пристани. Сходни мы убрать не успели. Я ухватилась за трос и потянула, пытаясь сбросить сходни с борта. Волк навалился лапами на береговой конец сходень, и трос вырвался у меня из рук. Перехватив его покрепче, я рванула на себя и сбросила зверя со сходень. Он отскочил назад, глухо зарычав.

– Ты обманщик, сукин сын! – заорала я.

Не знаю, понял он меня или нет, но на душе полегчало. Волк фыркнул и затрусил прочь от пристани.

– Беги‑ беги, – пробормотала я и вернулась к якорной цепи.

Я как раз хорошенько за нее ухватилась, как вдруг краем глаза заметила какое‑ то движение на берегу. Оборотень изо всех сил несся по пристани к катеру, явно собираясь прыгнуть на борт.

– Ева! – позвал Крис.

– Готово! Отчаливаем! Вперед!

Намотав цепь на руку, я потянула изо всех сил, но якорь едва дрогнул. Где у них здесь эта штуковина, которой якорь поднимают? Волк мчался по причалу, высунув язык и не сводя зеленых глаз с борта корабля. Я навалилась всем весом, и якорь подался как раз в тот момент, когда оборотень прыгнул. Рухнув на палубу, я подтянула якорь повыше.

С юга подул свежий ветер, наполняя паруса. Магия, разумеется. Корабль отошел от пристани, и волк чуть‑ чуть не допрыгнул. Скользнув когтями по борту, он свалился в бурлящую темную воду. Я втащила якорь на палубу.

– Надеюсь, ты умеешь плавать, щенок паршивый! – крикнула я на прощанье.

За моей спиной раздался смех Кристофа. Я помахала вынырнувшему волку.

– Как он нас провел!

– Да уж, невероятно. Зато ловко.

– Слишком ловко для оборотня. – Я прислонилась к борту. – Скажи, этой штуковиной надо править?

– Я задал ей курс – на Роатан. Заклинание ветра действует недолго, но до места мы доберемся.

– Спешить некуда, все равно до утра с Лютером Россом не встретиться. А пока давай проверим, нет ли за нами погони.

– Я проверю, а ты на всякий случай укрой нас магическим туманом.

Я произнесла заклинание. Судно окутала белесая пелена, и мы вышли в открытое море.