Келли Армстронг. Призрак. Женщины иного мира – 5. Келли Армстронг. Призрак. Франция, 1666

Келли Армстронг

Призрак

Женщины иного мира – 5

Келли Армстронг

Призрак

Моей дочери Джулии. Как и Еве, мне придется отпустить тебя, но к этому я пока не готова.

Франция, 1666

Огонь под чашей наконец занялся, но тут же погас, задутый сквозняком из пустого камина. Поправив каминную ширму, Мари‑ Мадлен передвинула чашу и развела огонь еще раз. Клубы дыма наполнили комнату едким запахом паленых волос и сладким ароматом розмарина.

– Entstehen, mein Nix, – проговорила она и, с трудом выговаривая иностранные слова, прочла заклинание до конца. В воздухе возникло легкое марево, но и оно исчезло.

– И снова ничего не вышло, – раздался тихий женский голос.

Мари‑ Мадлен сжала чашу дрожащими пальцами. Несколько тлеющих углей выкатились наружу и обожгли ей руку.

– Я не виновата. Ты мало даешь. Мне… тяжело. Мне нужно больше.

– Больше? – прошипел голос у нее над головой. – Это тебе не зелье, чтобы пить вдоволь. Это сила воли, и тебе ее изрядно не хватает. А уж как ей распоряжаться – дело твое.

– Мне нужна эта сила. Жоден жаждет мести, а я – свободы.

Голос никсы раздался над самым ухом девушки, обдав ее жаром.

– Ты глупа, маркиза. Тебе, жалкой плаксе, случайно досталось призывающее заклинание, а ты лжешь и задерживаешь меня впустую. Тебе не нужна решимость. Ты просто хочешь, чтобы я сделала за тебя все, избавив и от угрызений совести, и от вины отцеубийства.

– Н‑ нет, я бы не осмелилась просить…

– Я исполню твое желание. Мари‑ Мадлен застыла в изумлении.

– Ты… – наконец выговорила она, – исполнишь его?

– Не ты одна владеешь черной магией, ведьма. Есть заклинание, которое я давно хотела применить, если найдется достойное вместилище. С помощью чар ты впустишь меня в свое тело, я выполню задуманное тобой и получу награду. Любовнику можешь сказать, что это твоя заслуга.

– Что за заклинание? Говори же! Терпение Жодена на исходе.

– Мое тоже, – рассмеялась никса. – Слушай внимательно, маркиза, и мы управимся до рассвета.

Никса открыла глаза. Она лежала на полу, окруженная ярко горящими свечами. Свет резал глаза. Вдохнув дым, воплощенная невольно закашлялась и села, поражаясь собственным ощущениям.

Она подняла руки. Человеческие руки, мягкие, унизанные кольцами. Руки маркизы. Раскрыть ладонь, сжать в кулак. Длинные ногти впились в плоть, и она вскрикнула от неожиданности. Это – боль? Интересно. Никса с силой вонзила ногти в ладонь, так, что боль отдалась по всему телу, а на платье закапала кровь. Она коснулась алых капель кончиком пальца, поднесла руку к лицу и, вдохнув железистый запах, слизнула кровь.

Никса неуверенно поднялась на ноги. Ей и раньше приходилось принимать человеческий облик, но совсем иначе, не подселяясь к живому существу. Огромная разница. Неудобно… хотя интересно.

Она подняла голову и принюхалась. Близился рассвет. Пора приниматься за работу.

Миску с супом для отца маркизы никса несла перед собой как драгоценный дар, наслаждаясь исходящим от нее теплом. В замке царил холод, в коридорах немилосердно дуло. Она приказала слугам растопить камин, и те, почтительно бормоча, поспешно удалились, так ничего и не сделав. Непростительная дерзость. Будь она госпожой… Впрочем, это тело – временное пристанище, избранное для проверки заклинания.

Она вошла в комнату, взглянула на старика, сидящего к ней спиной, а потом – на миску отравленного супа. Может быть, на сей раз яда окажется достаточно. Мари‑ Мадлен испытала отраву на служанке, Франсуазе. Девчонка не умерла, и Жоден Сен‑ Круа, любовник маркизы, увеличил дозу, решив, что лишний раз яд испытывать не стоит, должно хватить и этого.

Бестолковые лентяи все делают по‑ глупому и ничего не доводят до конца. Точно так же, как их слуги, которым лень выйти из замка за дровами. Так бы их и проучила! Не исключено, что и проучит. Никса пересекла комнату, глядя на миску с супом, и вдруг поняла, что выбор за ней. Накормить ядом отца Мари‑ Мадлен или ленивую прислугу? Впервые она оказалась действующим лицом, а не зрителем.

Триста лет ей пришлось ждать и надеяться, что кто‑ нибудь воспользуется решимостью, которую она предлагала. В обмен она наслаждалась приносимой болью, страданием и хаосом. Если задуманное не удавалось, она оставалась голодной и беспомощной, как уличная попрошайка, мечтающая о корке хлеба. Попрошайками называют род никсов людские сказания – ничтожные людишки насмехаются над демидемонами, над их зависимостью от человеческих желаний. И все же она здесь, и в руках у нее – смерть, которая выпадет тому, кому она пожелает. Никса улыбнулась. Быть может, она проведет в этом теле чуть дольше, чем рассчитывала Мари‑ Мадлен.

Услышав шаги, отец маркизы обернулся.

– Не беспокойся, родная.

– Дочерний долг. – Никса присела в реверансе. – К тому же, услужить родному отцу всегда в радость.

– А что за радость для отца иметь такую дочь! – просиял старик. – Теперь ты видишь, как я был прав насчет Жодена Сен‑ Круа. Твое место рядом с мужем и отцом.

– Мимолетное увлечение, – склонила голову мнимая маркиза. – Остался лишь стыд, ведь я опозорила семью.

– Забудем об этом, – проговорил отец Мари‑ Мадлен, гладя ее по руке. – Постараемся воздать должное времени, что мы проведем вместе.

– Для начала воздай должное этому супу, отец, пока он не остыл.

Следующие четыре дня д'Обри медленно и мучительно умирал. Никса сидела у его постели, делая все, что в ее силах, и отлично зная, что ему ничего уже не поможет. Показная забота служила отличным предлогом для того, чтобы быть рядом, упиваясь страданиями старика. Умирая у нее на руках, он с последним вздохом благодарил дочь за все, что она сделала.

– Мне это было в радость, – с улыбкой произнесла никса, закрывая ему глаза.

Прошло шесть лет, прежде чем никсе наскучила Мари‑ Мадлен. Она взяла все, что могла, от мелкой и ничтожной жизни маркизы. Пришло время двигаться дальше, искать новые возможности, но напоследок не мешало бы и повеселиться.

Для начала она убила Сен‑ Круа. Ничего личного. Прекрасный любовник, полезный партнер, он исчерпал свою полезность и годился лишь на то, чтобы сыграть роль в финальном акте драмы. Он умер у себя в лаборатории, якобы став жертвой собственного яда – защитная маска соскользнула в самый неподходящий момент.

Анонимно уведомив полицию о смерти Сен‑ Круа, никса бросилась к комиссару и потребовала, чтобы ей вернули коробку из опечатанной лаборатории. Мнимая маркиза настаивала на том, что коробка принадлежит ей и ни в коем случае не должна быть вскрыта. Разумеется, полиция поступила наоборот. Внутри оказалась закладная, выданная маркизой на имя Сен‑ Круа в обмен на яд, убивший ее отца. Набор ядов, обнаруженный в той же коробке, привел в изумление французских полицейских. Маркиза бежала из Парижа в монастырь. На суд она не явилась, и ее заочно приговорили к смертной казни.

Итак, дело было сделано.

Никса вернулась в Париж, зная, что Мари‑ Мадлен тут же схватят. Укрывшись в тихой комнатке гостиницы, она легла на кровать, закрыла глаза и произнесла заклинание, чтобы освободиться от чужого тела. Прошло несколько минут. Она открыла глаза и подняла руку. Все та же плоть.

Выругавшись, она закрыла глаза и еще раз повторила заклинание. Ничего не случилось. Никса зарычала, собралась в тугой комок и рванулась вверх, силясь выйти из темницы плоти, снова и снова произнося те же слова, с каждым разом все громче. Ее охватила дикая ярость – она оставалась привязанной к человеческому облику. Два часа демоница билась, пытаясь вырваться из тела, неожиданно ставшего ловушкой.

А потом закричала.

Николетта высматривала знакомых в толпе, собравшейся во внутреннем дворе. Только бы никого не встретить. Если мать узнает, куда она отправилась… Девушка поежилась, припомнив, как больно умеет родительница жалить словом. Смерть – не балаган, скажет она. Николетте это известно лучше, чем прочим. Но она явилась сюда не для того, чтобы посмотреть на казнь маркизы де Бринвийер. Нет. Ее привлекало то, что предшествовало самому зрелищу, сама возможность причастности к событию, о котором Париж будет говорить не один год.

Сквозь толпу проталкивался разносчик новостей, торгующий листками с описанием пытки маркизы.

– Приятного чтения, госпожа, – проговорил он, сунув ей листок. – Бесплатно.

Николетта взглянула на протянутый листок. Небрежный набросок: обнаженное тело несчастной выгнуто, словно в порыве страсти, ноги и руки привязаны к столу, в рот вставлена воронка, лицо искажено гримасой боли.

Николетта вздрогнула и отвела взгляд. Слева от нее гнусно захихикала старуха. Разносчик протиснулся поближе к девушке и хотел что‑ то сказать, но стоящий рядом мужчина прогнал его прочь.

– Вам не следует тут находиться, госпожа, – пробасил он, когда разносчик скрылся в толпе. – Это совсем неподходящее для вас место.

Действительно, лучше смотреть с балкона, где никто не загораживает обзор, где угощают сладостями и вином. Николетта пыталась притворяться простолюдинкой, однако в ней всегда угадывали представительницу высшего сословия.

Она уже хотела уйти, как двери тюрьмы распахнулись. Оттуда появилась группа людей, окруживших маленькую, не выше пяти футов ростом, женщину с перепачканным, но все еще привлекательным лицом. В одной сорочке, босиком, она еле шла, натягивая до предела сдерживающие ее веревки: одна связывала кисти рук, другая обвивалась вокруг талии, а третья – вокруг шеи.

Страж поддернул веревку, не давая маркизе упасть. Она подняла голову и впервые увидела толпу. Лицо приговоренной исказила жуткая гримаса, из уродливо искривленного рта вырвалось глухое рычание. Старуха рядом с Николеттой невольно подалась назад, нервно перебирая чётки. Девушке показалось, что по лицу осужденной пробежала рябь, словно душа ее стремилась вырваться на волю. Николетта привыкла видеть призраков – она умела различать их с самого детства, этим умением обладали и ее мать, и двоюродный дед. Но когда показалась душа маркизы, вся толпа попятилась, испуганно вздохнув.

Девушка украдкой осмотрелась. Неужели они тоже видят призрак?

Страж подтолкнул маркизу к телеге. Для последнего путешествия ее ждала не золоченая карета, а грязная повозка с гнилой соломой на дне. Маркиза забралась в повозку, скорчившись на четвереньках, как зверь, рыча и изрыгая проклятия.

Толпа вокруг Николетты зашевелилась, и все, как один, потянулись к собору Нотр‑ Дам на место казни. Девушке вовсе не хотелось видеть окончание пути маркизы, но толпа потащила ее за собой, и, сделав пару попыток выбраться, она покорилась неизбежному.

Помост соорудили прямо перед Нотр‑ Дам. Маркизу втащили по ступеням, заставили опуститься на колени и принялись остригать ее длинные волосы.

Николетте представился куда лучший обзор происходящего, чем бы ей хотелось, но люди стояли так плотно, что возможности скрыться не было. Стараясь не смотреть на помост, девушка заметила вышедшего из толпы мужчину, судя по смуглой коже и темным волнистым волосам – иностранца. Это само по себе привлекло бы внимание Николетты, но вдобавок он был поразительно красив. Николетта уставилась на него, словно юная послушница, хотя знала, как неприлично такое поведение.

Он походил на военного – не одеждой, которая была вполне обыкновенной, а скорее выправкой. Оторвать взгляд от него невозможно… и все же никто не смотрел в его сторону. Николетта поняла – это дух.

Призрак поднялся на эшафот и застыл по стойке смирно рядом со стражником, все еще отрезавшим волосы маркизы. Да, похоже, призрак желал оказаться в первом ряду на этом представлении. Может, это еще одна жертва преступницы?

Призрак поднял ладони вверх. Странный жест – словно проверял, не идет ли дождь. Губы его шевельнулись, хотя слов не было слышно, и что‑ то, блеснув, обрело форму в поднятых руках. Меч. Огромный, сияющий меч. Как только дух взял меч в руку, Николетта поняла, кто он, и, перекрестившись, упала на колени.

Несмотря на массу людей, ангел заметил ее движение. Их взгляды встретились. В то же мгновение все проступки вихрем пронеслись в голове девушки, и она похолодела, ожидая суда… и приговора. Ангел слегка улыбнулся и просто, по‑ соседски, кивнул ей, потом перевел взгляд на маркизу и посуровел.

Меч палача опустился. Голова маркизы покатилась по эшафоту. Толпа вздохнула. Николетта, не отрываясь, наблюдала, как над телом казненной струится желтый дымок, принимая облик молодой женщины.

Ангел поднял меч, и в тишине зазвенел его голос, чистый и мелодичный, как колокола Нотр‑ Дам.

– Мари‑ Мадлен де Бринвийер, ты осуждена за свои преступления.

Он взмахнул мечом, но призрак, освобожденный из тела маркизы, расхохотался.

– Я не маркиза, глупец.

Ангел изумленно приподнял брови – столь же человеческим жестом, сколь и кивок в сторону Николетты, – но меч уже устремился к призраку.

– Твой суд надо мной не властен… – начал призрак.

Сверкающее лезвие коснулось духа, и тот испустил такой вопль, что девушка невольно скорчилась, зажав уши. Вокруг толпились люди, пытаясь пробраться поближе, чтобы получше рассмотреть сожжение тела маркизы, однако никто не слышал ни звука.

Николетта подняла голову. Там, на эшафоте, стоял ангел. Пронзенный его мечом призрак извивался, изрыгал проклятья и стенал. Ангел улыбался. Потом оба исчезли.

– Идем же, – шепнула Саванна и потянула паренька за руку.

Она перелезла через забор и оказалась на заднем дворике узкого двухэтажного дома.

– Осторожно, не растопчи розы, – проговорила девочка, заметив, что ее друг едва не наступил на клумбу. – Приходится идти так, а то наш всевидящий сосед начнет жаловаться, что я вожу к себе друзей, когда дома никого нет.

– Ага, – понимающе кивнул парень. – Мне за это от предков тоже влетает.

– Пейдж и Лукас вообще‑ то не возражают, главное – потом порядок навести и больших тусовок не устраивать. Ну, против парня они, может, и возразили бы… Но если этот старикан увидит, что я вожу друзей, он начнет рассказывать всем подряд, что Пейдж и Лукас плохие опекуны и прочую чушь. Так бы и… – Она осеклась и пожала плечами. – Обругала его, что ли.

Я стояла шагах в пяти от них, но ни один даже не обернулся, не глянул через плечо. Иногда это ужасно меня бесит. Естественно, подростки не обращают внимания на матерей. А Саванна вообще имеет полное право меня не замечать: я умерла три года назад. И все‑ таки между нами должна бы существовать хоть какая‑ то связь. Пусть бы она хоть слышала мой голос, подсказывающий изнутри: «не дружи с этой девочкой» или «этот парень того не стоит». Пока не получается. При жизни я была одной из самых могущественных женщин сверхъестественного мира, полудемоном‑ аспицио со способностью Видения, мастером колдовства и черной магии, а превратилась в третьеразрядного призрака, который с собственной дочерью не в состоянии связаться! Что и говорить, моя загробная жизнь не удалась.

Саванна повела своего приятеля через пристройку, где он, разумеется, запал на очередной реставрируемый Лукасом мотоцикл, но Саванна затащила его в дом. Задняя дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я прошла сквозь нее.

Разувшись, они поднялись по ступенькам в кухню. Саванна ринулась к холодильнику за продуктами – бутерброды, конечно же. Я прошла мимо, пересекла столовую и устроилась в гостиной, в моем любимом желтом кожаном кресле.

Как же я была права, отправив Саванну жить с Пейдж! Наверное, самый правильный поступок в моей жизни. Разумеется, если бы я была умнее, Саванне вообще не понадобилось бы жить с кем‑ то. Мне не пришлось бы в такой спешке покидать дом, меня бы не убили, а моя девочка не оказалась бы в страшной опасности…

Да, я наделала ошибок, но теперь все поправимо. Я обещала присматривать за дочкой и буду… вот только разберусь как.

Саванна с приятелем уволокли бутерброды в столовую. Я выглянула из‑ за угла, просто на всякий случай.

«На случай чего, Ева? Вдруг она подавится соленым огурцом? »

Я заткнула знакомый внутренний голос и вернулась к своему креслу, как вдруг заметила, что в столовой был кто‑ то еще. Седая женщина, опустив голову, беззвучно рыдала на стуле у окна. Саванна прошла мимо нее и устроилась на другом конце стола.

– Ты слышал, что мисс Ленке может не вернуться до финальной игры? Ох, хоть бы вернулась. Каллахан не понимает даже, когда мяч в игре, а когда нет.

– Придурок понятия не имеет, играем мы в футбол или в баскетбол, – фыркнул парень. – На последней тренировке…

Я перестала их слушать и повернулась к женщине. Подойдя поближе, я различила сдавленные рыдания и, вздохнув, прислонилась к косяку двери, ведущей в столовую.

– Послушай, – начала я, – чтобы с тобой ни случилось – а я верю, что случилось что‑ то ужасное, – пора забыть об этом. Иди к свету, или трижды щелкни каблуками, или что ты там делаешь. Изыди в мир иной, призрак.

Женщина даже не подняла голову. Хуже упрямого призрака только грубый. Я видела ее уже раз десять с тех пор, как ребята сюда въехали, и она ни разу не посмотрела в мою сторону, не заговорила, не двинулась со стула, не перестала плакать. И я еще думаю, что у меня паршивая загробная жизнь!

– Тебе пора забыть о случившемся, – гораздо мягче проговорила я. – Ты теряешь время.

Призрак поблек и исчез. Ну, знаете ли. Люди такие разные.

– А где у тебя новая стереосистема? – спросил парень, жуя бутерброд.

– В моей комнате. – Саванна помедлила. – Хочешь подняться и посмотреть?

Ее приятель так быстро вскочил на ноги, что опрокинул стул. Саванна, рассмеявшись, помогла ему привести стул в исходное положение, потом взяла за руку и повела к лестнице.

Я осталась внизу.

Вскоре наверху загремела музыка. Совершенно незнакомая. Надо же, всего три года как умерла – и совершенно отстала от времени! Нет, стоп. Песню помню. «Не бойся Жнеца»… только с техно‑ ритмом. Кто ее поет? Ясно одно – не «Блю ойстер калт». Какая дрянь!.. Ой, похоже, я превращаюсь в собственную мать. Всю жизнь старалась быть совсем другой…

Через стену прошел мужчина. Дюйма на два меня выше, лет на десять старше, плечистый, с намечающимся брюшком, редеющими светлыми волосами и пронзительными синими глазами. Он тоже смотрел в сторону лестницы.

– И что за неотложная помощь понадобилась нашей дочери сегодня?

Вклад Кристофа Наста в жизнь «нашей дочери» был сугубо биологическим. Он впервые появился в ее жизни всего за несколько дней до своей смерти. Это я так решила. Забеременев, я попросту удрала. Тринадцать лет безуспешных поисков, смертельный удар по голове – но в конце концов он отыскал меня.

Кристоф вслушался в музыку и состроил гримасу.

– Что ж, по крайней мере бойз‑ бэндами она больше не увлекается. И вообще, могло быть хуже. Брайс слушал хеви‑ метал, рэп, хип‑ хоп, и всякий раз я думал, что хуже быть не может, но парень ухитрялся отыскивать такое…

Он умолк и помахал рукой перед моим лицом.

– Да ладно, Ева, может, вкусу Саванны и неважный, но в контроле музыкальных пристрастий она не нуждается.

– Ш‑ ш‑ ш. Ты ничего не слышишь?

– Кроме скверно настроенной бас‑ гитары? – приподнял бровь Кристоф. – Разве что вокал, достойный холощеного уличного кота.

– У нее там парень.

На сей раз он нахмурился.

– Что за парень?

– Человек.

– Я имел в виду, «какого типа» парень. Это случайно не тот же… – Он закрыл рот, да так, что зубы клацнули, а потом продолжил хорошо знакомым голосом, который нередко раздавался у меня в голове, даже когда его не было рядом. – Ну хорошо, у Саванны в комнате парень. Ей пятнадцать. Мы оба отлично понимаем, что они не уроки делать пришли. А чем именно они там заняты… ты уверена, что это твое дело?

– Меня не секс беспокоит, Крис. Моя дочь – умная девочка. Если она готова – а мне кажется, что нет, – то примет все меры предосторожности. Но готов ли он? Я его совсем не знаю. Вдруг он…

– Вынудит ее к чему‑ то? – расхохотался Кристоф на всю прихожую. – Интересно, когда тебя заставляли делать что‑ нибудь против воли? Она твоя дочь, Ева. Если кто‑ то полезет, куда его не просят, то этот кто‑ то может остаться без шаловливой ручонки.

– Да, но…

– А если они все же приглушат музыку? Ты и впрямь хочешь услышать, что там происходит?

– Конечно, нет. Поэтому и жду здесь. На всякий случай.

– На какой еще случай? Ты мертва. Этот парень может наставить на Саванну пушку, и ты ничем ей не поможешь.

– Я над этим работаю!

– Да, уже три года, – вздохнул Крис. – Все так же безрезультатно. – Помедлив, он продолжил: – Отвлекись хоть ненадолго. Отдохни.

– И чем мне заняться?

– Какое совпадение! Именно об этом я и хотел поговорить. У меня есть для тебя работенка. Приключения, тайны, даже немного опасности…

– Немного?

– Все зависит от тебя, – ухмыльнулся Кристоф. Я помолчала и бросила взгляд на лестницу.

– Поговорим об этом позже.

Кристоф развел руками и исчез в стене. Я уселась на ступеньку. У меня с Саванной были такие отношения, что ему не понять… да уж, «не понять». Криса бросила жена, и он единолично вырастил двоих сыновей, младшего вообще с пеленок. Мы только начали встречаться, и как‑ то раз секретарша прислала Крису сообщение, что Шона ударили по голове во время игры в бейсбол. Из‑ за шишки сына Крис сорвал важный ужин и первым самолетом улетел домой. Именно тогда я стала лучше о нем думать… так и появилась Саванна.

Впрочем, на этом как раз все и закончилось. Как только до меня дошло, что я, черная ведьма, ношу под сердцем внебрачного ребенка, зачатого от единственного наследника старинного рода магов, то я не стала выяснять, что думает об этом семья Кристофа. А то, что он лишился собственной дочери… что же, целых двенадцать лет я старалась не думать об этом. Я знала, что просчиталась, что совершила ошибку, которую затмил только мой последний просчет в том самом доме.

Двенадцать лет я успешно заглушала чувство вины, убеждая себя в том, что нисколько не огорчила Кристофа, забрав Саванну. Это, разумеется, полная чушь. Возможности выразить свои чувства у него не было, а мне так было удобно думать, что я и делала до тех пор, пока через шесть месяцев после смерти не увидела собственными глазами, как он добивался оформления опекунства, и как погиб, защищая нашу дочь.

Музыка наверху смолкла. Саванна поставила другой диск… или включила другой МПЗ… или как там это теперь называется. Началась следующая песня, медленная и негромкая, раздавались смешки и неясное бормотание.

А Крис все же прав. Одно дело – присматривать за дочерью в торговом центре, и совсем другое – подслушивать, чем она занимается на свидании. Это неправильно, более того – мерзко. Но теперь я не могла уйти. Узнай Крис, что я последовала за ним, он решит, будто я с ним согласна, а я не готова в этом признаться. Может быть…

В гостиной кто‑ то громко выругался. Я осторожно заглянула за угол. При жизни я бы уже метнулась туда, готовя защитное заклинание. Но здесь? Здесь все было иначе.

Кристоф вылез из‑ за дивана, снимая с мятой рубашки паутину. Волосы у него на затылке встали дыбом, как будто по ним провели наэлектризованной рукой. Галстук висел клочьями.

Он встряхнулся, как мокрый пес, и принял безупречный вид, если не считать галстука, который оказался под рубашкой. Я исправила последний недочет.

– Погоди, сама догадаюсь. Опять свернул не туда? Он беспомощно пожал плечами.

– Ты же знаешь, я не дружу с заклинаниями.

– Ага.

Я глянула на лестницу. Сверху донесся вздох, и я снова повернулась к Крису.

– Подбросить тебя до дома?

– Будь добра.

Перемещение – мой главный талант в загробной жизни. Я решила помогать Саванне, а для этого приходится много странствовать. В остальных сферах потусторонней деятельности я освоилась хуже, хотя трижды посылать меня на идиотские курсы для начинающих – это жестоко со стороны Судеб.

Для меня посмертие оказалось миром, похожим на Землю, впрочем, не без некоторых малоприятных измерений, но их мы старались избегать. Все местные обитатели имели сверхъестественную природу, но далеко не все представители сверхъестественного мира попадали именно сюда. Когда я пришла в себя после смерти, моей первой мыслью было: «Отлично, теперь я узнаю, что бывает потом». Вообще‑ то, если честно, это было второй мыслью, сразу же после: «Хм, я думала, будет пожарче». Да, я не оказалась в аду, как прочила мама и многие другие, но, умерев, я так и не узнала, что бывает потом с другими – оказывается, это строго индивидуально. Где‑ то есть сера и пламя, где‑ то есть нимбы и райские арфы, но мне об этом не ведомо. Зато я твердо знаю, что ожидала худшего, так что не жалуюсь.

Я оставила Кристофа на ступенях здания суда. Да, у нас есть суды. Судьбы ведают всеми серьезными дисциплинарными взысканиями, но разногласия между призраками предоставлено решать нам самим. Отсюда суды, в одном из которых и работает Крис, хотя при жизни он не занимался юриспруденцией. Сдав адвокатский экзамен, он с головой ушел в семейный бизнес. И надо же, в загробной жизни стал юристом. Крис с удовольствием предпочел бы иную деятельность, но пока не открыли набор в потустороннюю хоккейную лигу, ничего другого не оставалось.

Кстати, о работе. Крис прав. Пришло время оставить Саванну в покое. Я давно поняла это, но сама себе не признавалась. Судьбы вряд ли одобрят «работенку», но это скорее плюс, нежели минус.

Не успела я подумать об этом, как вокруг меня заклубился голубоватый туман.

– Эй, я всего лишь…

Туман засосал меня под землю.

Искатели доставили меня в тронный зал Судеб, белую мраморную пещеру с живыми мозаиками по стенам. Судьбы – хранители сверхъестественной части мира духов, и вызывают нас к себе лишь тогда, когда мы чего‑ нибудь натворим. Пол начал вращаться, я мысленно подобралась и в нетерпении обернулась сама, чтобы скорее оказаться с Судьбами лицом к лицу. Хорошенькая девочка крутила колесо прялки, глядя на меня фиалковыми, в тон платья, глазами. На вид ей было лет пять‑ шесть, не больше.

– И что я сделала? – немедленно поинтересовалась я.

– Вопрос поставлен неверно, – улыбнулась девочка. – Что я сделала на этот раз?

Я вздохнула, а девочка в мгновение ока превратилась в женщину средних лет с длинными темными волосами, тронутыми сединой, и смуглой кожей с первыми морщинками.

– У нас беда, Ева.

– Послушайте, я обещала, что не буду использовать коды Для избыточных несанкционированных путешествий. Но не говорила…

– Дело не в путешествиях. Я задумалась.

– Встреча с Аденой Милан для обмена заклинаниями? Это случайная ошибка. Меня не предупредили, что она в черном списке.

Судьба средних лет покачала головой.

– Признаюсь, было бы забавно послушать, как ты перечисляешь собственные проступки, но, боюсь, у нас нет на это времени. Полтора года назад мы с тобой заключили договор. Мы вернули Пейдж и Лукаса в мир живых в обмен на исполнение нашего поручения.

– Ах, это…

Вот оно что. Они долго не вспоминали нашего уговора, а я по наивности решила, что они о нем забыли. Как будто так бывает. Судьбы помнят, что Ной ел на завтрак утром после Потопа.

Первым желанием было найти лазейку и увильнуть. Что они могут? Хм, для начала могут прекратить договор в одностороннем порядке и вернуть Пейдж и Лукаса в потусторонний мир. Да уж. Тут не увильнешь. Кроме того, я и в самом деле хотела отвлечься от Саванны. Надо же, какое странное совпадение.

– Это Кристоф вас подбил? Подыскать мне работенку? Судьба превратилась в старшую сестру, сгорбленную старуху с недовольной гримасой на морщинистом лице.

– Кристоф Наст не «подбивает» нас ни на что.

– Я не то имела в виду…

– И мы таким услуг не оказываем. Мы надеялись, что он будет по горло занят юриспруденцией. – Она фыркнула. – Он и занят. Настолько, что‑ то и дело лезет в петлю.

– Если вы имеете в виду дело Агито, то Крис не виноват. Истец начал лгать, и нам не оставалось ничего другого, как… но это не подкуп свидетелей в полном смысле слова…

– Любые средства хороши для достижения цели, – сурово глянула на меня Судьба. – Вы двое так и рассуждаете. И не важно, каким образом вы достигнете желаемого.

Она обратилась в среднюю сестру.

– Интересная философия, хоть мы ее и не разделяем. В некоторых случаях… она оказывается полезной. Для работы о которой пойдет речь, могут понадобиться твои особые таланты.

– Неужели? – заинтересовалась я.

– Беглянка с нижних уровней. Ты должна водворить ее на место.

На нижних уровнях держат духов по‑ настоящему опасных для окружающих – серьезных преступников. Х‑ м‑ м, любопытно.

– И кто она…

– Для начала тебе следует изучить вопрос. – Судьба потянулась в воздух и извлекла листок бумаги. – Это список книг…

– Книг? Послушайте, если время не ждет, можно и опустить вводную часть. Я предпочитаю брать быка за рога.

Появилась Судьба‑ девочка и одарила меня озорной улыбкой.

– В самом деле? В таком случае, хватайся за рога.

Она взмахнула рукой, и вылетевший шар света ослепил меня.

– Что за… – начала я.

– Ш‑ ш‑ ш.

Свет превратился в поток искр, я моргнула, и на меня обрушилась темнота. Шипение продолжалось, но как‑ то однообразно, монотонно, и через мгновенье стало ясно, что это ветер свистит в ушах.

Я зажмурилась и, тряхнув головой, приказала включиться ночному зрению. К счастью, все способности, связанные со зрением, не стоили мне усилий – наследство от отца, верховного демона Балама, повелителя Видения.

Свистел пронизывающий ледяной ветер. Что‑ то щекотало пальцы. Ухватившись за это «что‑ то», я потянула его к себе, поднесла к лицу оторванную прядь. Трава.

Стало светлее. Сначала я заметила волны, мерно накатывающие на берег. Но водой не пахло, а в воздухе не висели тучи брызг. Ветер был сухим и пах… травой. Сморгнув еще раз, я увидела колеблющиеся под дуновениями ветра волны травы на пологих холмах. Океан травы.

Было время, меня это удивило бы, но затри года странствий по потустороннему миру я видела много довольно странных с точки зрения географии вещей. В незаселенных зонах равнины были обычным делом – бесконечные просторы камней, песка или травы. Однажды я оказалась на лавовой пустоши. Не слишком приятно… особенно, когда я поняла, что пустошь не так уж пуста. Вспомнив об этом, я всмотрелась в длинную траву. Вроде бы там ничего не было, но не было и уверенности в этом.

Я посмотрела наверх. Небо. Ночное небо, затянутое облаками.

– Ладно, – сказала я Судьбам. – Можете отменять наказание, я сделаю уроки.

Ответом был пронзительный смех. Я не сомневаюсь, что Судьба‑ девочка похихикала бы над своей проделкой, но смех звучал взросло, а ее сестры не отличались чувством юмора.

Никто не ответил, и я направилась в ту сторону, откуда донесся смех. Если здесь, на пустоши потустороннего мира, кто‑ то и есть, наша встреча особо радостной не будет. Но для разнообразия можно и рискнуть.

Ветер завывал все сильнее, пронизывая тонкую рубашку. Я решила создать себе куртку, но передумала. В потустороннем мире можно провести недели, месяцы и годы в неизменном режиме приятно‑ теплых или приятно‑ прохладных температур. Неплохо изредка почувствовать дискомфорт.

Я спустилась в небольшой распадок, укрывший меня от ветра, и потерла уши. Согревшись, я стала лучше слышать. Впрочем, помимо ветра над головой слушать было особенно нечего. Стоп, что‑ то еще. Склонив голову набок, я прислушалась. Глухой стук, потом шорох. Тишина. И снова стук и шорох. Тишина. Стук и шорох.

Я приготовила заклинание энергетического удара.

Глухой стук мог быть очень медленным шагами. Но шорох? Об этом совсем не хотелось думать. За очередным стуком последовал противный скрежет, будто кто‑ то провел ногтями по школьной доске. Раздались сдавленные ругательства. Обмен репликами, один голос мужской, другой женский. Кряхтение. Стук. И снова – стук, шорох. Стук, шорох.

Я произнесла заклинание затуманивания. Если оно работает в этом измерении, то поможет мне остаться незамеченной теми, кто меня не ищет. Обеспечив собственную безопасность, я поднялась на пригорок. Футах в двадцати от меня стояла молодая женщина с фонариком. Я поспешно отступила за гребень холма и обострила зрение.

Осторожно выглянув, я поняла, что девушка светит мужчине, роющему яму. Отсюда и странные звуки. Глухие удары лопаты о землю и шорох отбрасываемой земли.

Обоим было лет по двадцать с небольшим. Невысокий худощавый парень с копной грязных волос. Блондинка со старомодной высокой прической‑ начесом и в допотопном наряде: мини‑ юбка, высокие сапоги и полупальто. Это меня нисколько не удивило. В потустороннем мире нередко видишь давно ушедшие в прошлое фасоны. Большинство призраков придерживались того же стиля, что и при жизни. Разумеется, если речь шла не о корсетах и прочих инструментах пытки.

Итак, два призрака из шестидесятых… или семидесятых. Я в то время была еще совсем девчонкой, и два десятилетия слились в моем сознании в сплошную эпоху мини‑ юбок, «вареных» футболок, сапог до колена и стиля «диско».

– Хватит глубины? – спросил мужчина, потирая руки. – Сегодня ужасно холодно.

Женщина заглянула в яму и кивнула. Потом положила фонарь на землю и пара скрылась в темноте. Вернулись они с длинным свертком.

– Яма маловата, – проговорила женщина. – Он выше, чем я думала.

Мужчина кивнул, взялся за лопату и продолжил копать. Женщина наблюдала за ним, дрожа с ног до головы. Принимая во внимание холод и их непосредственное занятие, дрожь была вполне уместна. Но вот выражение лица подруги… горящие глаза, в нетерпении облизываемые губы… что‑ то здесь не то.

– Замечательно, – сказала она. – Гораздо лучше, чем в прошлый раз. В следующий раз не будем ждать так долго.

– Надо бы поосторожнее, – не оборачиваясь, проговорил мужчина.

– Зачем? Нас никто не поймает. Мы неуязвимы. Мы – особенные. Это… – Она указала на завернутое тело. – Именно это делает нас неуязвимыми. Не такими, как все.

Мужчина с улыбкой посмотрел на нее. Потом кивнул, вылез из ямы и взялся за завернутое тело. Ветер откинул край савана, и в ночное небо уставились невидящие глаза мертвого мальчика.

Все вокруг потемнело.

Мне не раз случалось видеть трупы. Я и сама многих отправила в потусторонний мир. Раз связался с темными силами, будь готов к ранней гибели. Но под «ранней гибелью» я подразумеваю смерть до наступления старости. Убийство тех, кто слишком юн, кто не может защитить себя, непростительно ни при каких обстоятельствах.

Так значит, эта женщина и есть тот призрак‑ убийца, которую Судьбы просят поймать? Будет сделано. И единственная награда, которую я попрошу – это присутствовать при низвержении ее обратно в ад. Вокруг посветлело, я подняла голову, ожидая увидеть тронный зал. Вместо этого передо мной оказалось заиндевевшее окно. Я коснулась пальцами стекла. Как и следовало ожидать, стекло холодное и скользкое, но мои пальцы не оставляли на нем следов. Глянув в протаявший глазок, я увидела лучи солнца, струящиеся сквозь падающий снег. Странно. Похоже на лучи солнца сквозь струи дождя.

За спиной раздался женский смех. С содроганием я вспомнила травянистую равнину, где впервые услышала очень похожие звуки.

– Стой, – сказала женщина. – Начинается самое лучшее. Замедли.

Я обернулась. В другом конце комнаты, на диване перед телевизором уютно устроилась молодая парочка. Пульт управления в руках мужчины был направлен на видеомагнитофон.

Разве в шестидесятые были видеомагнитофоны? Нет, погоди. Мужчина другой. Значит, я где‑ то еще. Или нет. Я перевела взгляд на женщину. Блондинка, лет двадцать с небольшим, симпатичная. Та же. Или нет? Прическа все еще странная, но такой стиль я помню по старшим классам. А юбка, хотя и мини, все же не столь допотопная. Я хотела рассмотреть дамочку получше, но та смотрела в сторону телевизора, и мне была видна только четверть лица.

– Смотри, начинается.

Зрительница впилась в экран сияющими глазами. С замиранием сердца я увидела то же самое экзальтированное выражение лица, что и у женщины возле могилы.

– Ну, громче, громче, – сказала она, толкая мужчину под руку.

Он рассмеялся и отрегулировал звук. Экрана видно не было, но слышно было хорошо. Искаженные голоса – сразу видно, домашняя съемка.

Произнеся заклинание затуманивания, я осторожно подошла поближе, чтобы видеть экран. Объектив загораживала чья‑ то спина в салатовой рубашке. Кто‑ то стоял спиной к камере. Как обычно. Рубашка отодвинулась в сторону. Обнаженная плоть, женская нога. Ах, да. Очень домашняя видеосъемка, для такого и делались видеокамеры. Мне это смотреть необязательно.

Я хотела отвернуться, но тут камера отдалилась и я увидела сцену целиком. Обнаженная девчушка, не старше Саванны, привязана к кровати. Поверх окровавленных простыней.

– Смотри же, смотри. – Женщина заговорила нарочито‑ тонким голоском, передразнивая стоны девочки. – «Мама! Мамочка! Хочу к маме! »

Я с криком бросилась к злодейке на диване, готовясь задушить ее голыми руками, расцарапать в кровь. Удар прошел сквозь нее, и я провалилась во тьму.

Со всего размаху я упала на мраморный пол тронного зала. Боли не было. А жаль. Я даже стукнула кулаком по полу, надеясь, что вспышка боли поможет усмирить ярость, но рука отскочила, как от подушки.

Я поднялась на ноги. Средняя из Судеб пристально наблюдала за мной.

– Отправьте меня обратно! – потребовала я.

– Ева, ты…

– Немедленно! Вы не имеете права показывать мне такие вещи, а потом выдергивать оттуда, не давая шанса что‑ нибудь сделать.

– С этим ничего не поделаешь, – негромко проговорила Судьба. – Все уже прошло. Давно прошло. Ты видела лишь воспоминания.

Я потерла лицо. Воспоминания. Отблеск прошлого. Чтобы успокоиться, чтобы забыть страшную картину, я уставилась на белую стену. У меня не было ни малейшего представления о том, кто эти люди. Очевидно, серийные убийцы, возможно даже знаменитые, но я никогда не интересовалась преступным миром. При жизни меня волновали преступники, перечисленные в моей записной книжке, а не те, которых показывают в новостях.

Когда я наконец оторвала взгляд от стены, за прялкой сидела старшая из Судеб, вероятно, ожидая моего ответа. Но она даже не подняла голову, а всего лишь отрезала нить, отмеренную средней сестрой, и отдала ее духу‑ клерку. Потом вновь настал черед Судьбы‑ девочки, и та взялась за прялку. Она на мгновение встретилась со мной взглядом и быстро отвела глаза.

Так какова же связь между двумя сериями убийств? И двумя ли? Из потустороннего мира исчез лишь один призрак. Две женщины схожей внешности убивают подростков… Вероятно, это одно и то же лицо. Для смертных такое невозможно, но обитатели сверхъестественного мира способны на большее.

Понятно, что следовало немедленно перебрать в голове все возможные варианты и назвать наиболее вероятный, чтобы поразить Судеб феноменальным умением мыслить логически. В таком случае… и я выпалила первое, что пришло мне в голову.

– Вампир!

Самая юная из Судеб выглянула из‑ за прялки со знакомым каждой матери выражением недоумения на лице.

– Две серии убийств, совершенных одной и той же женщиной, которая не состарилась за время от высоких причесок с начесом и мини‑ юбок до… высоких причесок с начесом и мини‑ юбок. Схожая мода, но за двадцать пять‑ тридцать лет у нее не прибавилось ни морщинки. Должно быть, она вампир. Большинство вампиров не выходят за рамки дозволенных убийств, но всегда находятся те, кто входит во вкус и…

Девочка превратилась в старуху.

– Это не вампир, Ева. У нас есть способы разбираться с духами вампиров, и ты бы об этом знала, если б тебя хоть капельку интересовал окружающий мир. Еще варианты?

Судьба‑ старуха остро глянула на меня, и я почувствовала себя бабочкой на булавке… В школьные годы я не больно‑ то уважала преподавателей, да и взрослых в целом. Боялась я одной‑ единственной учительницы. Дело было в шестом классе. Миссис Эплтон принадлежала к тому типу мрачных старушек, от одного взгляда которых пропадает уверенность в себе. Они смотрят так, будто не ждут от тебя ничего хорошего и неизменно оказываются правы. Судьба‑ старуха тоже из таких.

– Ну, э‑ э‑ э, – протянула я, выпрямляясь, – в общем, я немного знаю о путешествиях во времени… – Тут наши взгляды столкнулись. – Но, очевидно, здесь нечто другое. Поэтому, вероятно, дело в…

Прочитать ответ по ее лицу не удалось. Придется наобум.

– Реинкарнация.

Старуха превратилась в женщину.

– Что тебе известно о реинкарнации, Ева? И снова в мгновение ока появилась старуха.

– Крайне мало, учитывая, что она здесь уже три года, – старшая из судеб пригвоздила меня к месту одним глазом, закрыв другой. – Ну? Мы слушаем. Все, что тебе известно о реинкарнации. Пяти секунд должно хватить. В лучшем случае, десяти.

– Я знаю, что она бывает. Редко, но бывает.

– Три секунды? Опять я тебя переоценила.

Старуху сменила средняя сестра.

– Да, реинкарнация редка, Ева. Очень редка. Дозволяется лишь при особых обстоятельствах, когда душа отвечает определенным критериям, исходя из которых Создатель принимает решение, дать или не дать ей еще один шанс на жизнь.

– Убийство детей не входит в список критериев, – встряла старуха.

И снова средняя Судьба оттеснила старшую.

– Мы хотим, чтобы ты отыскала никсу. Ты знаешь, кто такие никсы?

Вопреки моим ожиданиям, старуха не стала меня больше подкалывать.

– Демидемоны, – напряженно припоминая, протянула я. – В немецком фольклоре никса – зловредный дух‑ искуситель. Нечто среднее между сиреной, бесом и Мэй Уэст. [1]

– Это все мифы. А на самом деле?

– Я точно не знаю. Никогда не встречалась с ними или с теми, кто их видел. – Подумав, я решительно покачала головой. – Я и в книгах не встречала упоминаний о настоящих никсах.

– Должно быть потому, что о них известно мало. В фольклоре, как ты верно подметила, они считаются зловредными духами, вроде водяных…

Судьба вкратце пересказала мне основные моменты мифологии, связанной с никсами. Многие считают их сиренами, заманивающими людей в воду и топящими их. Иными словами, списывают на них идиотизм людей, которые сначала лезут в воду, а потом выясняется, что они плавать не умеют. В мифах никсы были обоих полов, но особям женского пола доставалось больше жертв, должно быть, потому что парням больше свойственно кричать с берега реки: «Эй, смотрите, как я ныряю! ».

На самом деле никсы не связаны с водой. Когда ранние фольклористы узнали, что никсы – искусительницы, они немедленно приняли их за один из видов сирен. Кроме того, все никсы женского обличья… точнее, такой облик они принимают точно так же, как настоящие демоны принимают мужской. Но это скорее эстетическое предпочтение, нежели половая разница. И наконец, никсы никого не искушают. Вместо этого они отыскивают тех, кто уже находится во власти искушения – богатством, властью или сексом – и предлагают им помочь исполнить мечты. Обычно никса дает им лишь одно – решимость исполнить задуманное. Задуманное убийство, как правило.

– Ясно, – сказала я, дослушав до конца. – Никсы помогают людям убивать. Вы мне показали несколько несомненных убийств, но где связь? Это были обычные женщины. Как они могли вызвать никсу? И даже если им это удалось, вы что же, хотите отправить меня гоняться за никсой? Они демидемоны, а не духи, и никак не могут оказаться в одном из ваших адов.

– Не беспокойся, – вмешалась младшая из Судеб. – Мы и не ждали, что ты увидишь связь. Ситуация очень странная. – Она выглянула из‑ за прялки и посмотрела на меня сияющими глазами. – Видишь ли, случилось вот что…

– Эта никса весьма отличается от своих соплеменниц, – вмешалась средняя сестра. – В семнадцатом веке она заключила сделку с ведьмой, которая желала смерти собственному отцу.

– И она придала ей достаточно храбрости.

– Так бывает обычно. Но в этом случае ничего не вышло. Могущество никс сильно ограничено – они не могут заставить убивать. Для этого нужно желание и намерение убийцы. Сознательное желание и сознательное намерение. Та ведьма никак не могла определиться с собственными желаниями. Никсы же питаются хаосом и не любят, чтобы их призывали, не давая обещанной награды, так что никса сделала ведьме предложение. Она подсказала ей, где найти заклинание, позволяющее самой никсе временно вселиться в тело ведьмы и самой совершить убийство. Ведьма согласилась, а никса…

Судьба‑ девочка мгновенно сменила ее, сгорая от чисто детского желания поскорее рассказать интересную историю.

– …вселилась в нее и убила отца той женщины. Предполагалось, что она вернет тело. Но никса и не подумала. Тело пригодилось ей, чтобы продолжить злодеяния.

– Из‑ за этого погибли многие, – вмешалась средняя сестра. – Включая саму никсу. Она оказалась в ловушке материального тела, и потому умерла, как и все существа из плоти и крови. Поскольку вселилась она в тело ведьмы, то и доставили ее сюда, в мир сверхъестественных существ. И хотя мы не были готовы иметь дело с демидемоном, нам удалось заключить ее в одном из измерений ада. На некоторое время.

– Но она сбежала.

– И это большая беда, поскольку эта никса не собирается странствовать по миру людей как дух. Единожды вселившись в тело человека, впредь она может делать это по собственному желанию.

– Так вот в чем связь между убийствами! Это не одна и та же женщина, а никса в разных женщинах. Она вселяется в них и творит что хочет.

– Не совсем. Поскольку она лишь дух, то не может полностью управлять человеком. Она вынуждена становиться как бы партнером, давая этим женщинам решимость выполнить их желания.

– Значит, никса все‑ таки не превращает невинных девушек в ненормальных убийц? А вселиться она может только в женщин, верно?

– Да, – кивнула Судьба. – Поскольку впервые она обитала в женском теле, то теперь ограничена этим полом.

– Раз вы так хорошо знаете о том, как действует никса, – сказала я, помолчав, – значит, она давненько вырвалась на свободу.

– Чуть больше сотни лет.

– М‑ да и, полагаю, я не первая, кого послали за ней.

– До тебя ее пытались поймать трое. Три попытки, три разных подхода с переменным успехом. И все три окончились… плохо.

– Что она с ними сделала?

Появилась Судьба‑ девочка.

– Надо же, – засмеялась она. – Первый вопрос, и сразу тот который другим и в голову не пришел. Когда мы говорили им, что предшественники не справились с задачей, они сразу интересовались, как никсе удалось удрать. Им казалось, что самое логичное для нее – ускользнуть и спрятаться. Но ты верно догадалась.

– Элементарный здравый смысл. Лучший способ избавиться от погони – это устранить охотника. Но это не гак легко, верно? Духа убить нельзя. И боль ему не причинишь. И как, по‑ вашему, можно остановить практически неуязвимого?

– Есть вещи хуже физической пытки, – проговорила средняя сестра.

– Нет, если пытать правильно.

Среднюю сменила старшая, мрачно глядя на меня.

– У тебя на все находится ответ, верно?

– Нет, я лишь пыталась заметить…

– Хочешь узнать, что случилось с одним из твоих предшественников, Ева? Я покажу тебе.

Украшения тронного зала исчезли. Испарился даже пол, и я напряглась, ожидая, что провалюсь в одно из измерений ада. Вместо этого оказалось, что я, совершенно нагая, парю в серой пустоте.

Неужели я и в самом деле парю? Под ногами тянулась серая равнина, гладкая как стекло, сливаясь вдалеке с серым небом. Я стояла на полу, но ступни ничего не ощущали. Я закрыла глаза и, наклонившись, уперлась рукой в пол. Ладонь не встретила никакого сопротивления.

Да, жуткое место. Ноя могла придумать тысячи мест куда страшнее. И если никса отправила своего последнего охотника сюда, в мир неприятных иллюзий, то даже смешно.

Закрыв глаза, я попыталась создать одежду. Так, открываем глаза, и… все та же нагота. Хм‑ м. Вероятно, это своего рода пытка. Может быть, некоторые и помучились бы, но только не я. Мне никогда не снились кошмары, будто я иду по торговому центру нагишом, поэтому на этот аспект ровным счетом наплевать. Особенно если никто меня не видит.

Меня никто не видел, и я ничего не видела. И ничего не слышала. Это напомнило мне первые часы после смерти, когда я оказалась совершенно одна. Больше всего меня тогда поразило беззвучие. Для живых настоящей тишины не бывает. Даже если не обращать внимания на фоновые звуки – щелканье, гудение и постукивание водопровода, парового отопления, холодильника, – всегда что‑ нибудь да слышно, хотя бы собственное дыхание. С наступлением смерти исчезают все источники звука – и внешние, и внутренние. И все же, если прислушаться как следует, то разберешь чьи‑ то шаги, смех в соседнем доме или птичье пение. Здесь, в пустом мире, тишина была абсолютной.

Стало ясно, что через некоторое время это может здорово достать. Кажется, это называется сенсорная депривация. Помнится, я читала, что таким способом пытают. Отличная мысль, кстати. Не оставляет следов, и тебя не смогут обвинить в дурном обращении с пленником, потому что ты не делаешь ничего. С теоретической точки зрения даже интересно.

Сейчас же главное, что я все поняла. Никса может отправить меня туда, где мне не захочется провести все оставшееся время.

– Ладно, – начала я и остановилась. Я чувствовала, что произнесла слово, но сама себя не услышала. – Хватит, дамы!

Тишина поглотила мои слова до того, как они сорвались с губ.

– Эй! – попыталась я закричать. – Эй, эй, эй! Неприятно, но не имеет ни малейшего значения. Судьбы все равно меня слышат, даже если я не произношу ни слова Когда сочтут нужным, они вернут меня обратно. Я устроилась на земле и стала ждать.

Все еще жду.

Прошла пара часов, не меньше. Видно, Судьбы решили дать мне сполна вкусить этой пустыни. Будто у меня есть лишнее время. Что ж, если они не собираются возвращать меня обратно, придется взять все в свои руки.

Я произнесла заклинание перемещения. Изо рта по‑ прежнему не вылетало ни звука, но все слова проговорены, а драть глотку в магии не главное. Вот заклинание завершено, но ничего не случилось. Я испробовала несколько других, но осталась все там же. Ладно. Можно подождать.

Меня это уже серьезно бесило. Я провела здесь несколько часов, опробовала все известные заклинания, и не сработало ни одно, даже те, что не связаны с перемещением. Какого рожна Судьбы устроили все это? У них на воле бродит демон‑ убийца, может быть, как раз сейчас планирует очередные зверства, но это не мешает сестрицам потратить несколько часов на то, чтобы меня разозлить.

За этим стоит старая Судьба. Она всегда терпеть меня не могла. Точно как та учительница, миссис Эплтон. Я так и не поняла, чем заслужила ненависть миссис Эплтон, но у меня всегда возникало ощущение, что она видит во мне что‑ то дурное, рвущееся на волю. Когда на меня смотрела Судьба‑ старуха, ощущение было таким же.

Я подтянула колени к груди, уперлась в них подбородком и попыталась отвязаться от этих мыслей. Мысли не отвязывались, подтачивая мою уверенность в себе. Чтобы прочистить мозги, надо было что‑ то делать, а делать я ничего и не могла. Только думать.

– Эй! Ответьте, где вы там! Я все поняла! Дверь откройте!

Настала ночь. Свет здесь не менялся, оставаясь неярким сиянием, исходящим из ниоткуда и освещающим пустоту. Еще одно напоминание, что здесь никого нет и не на что смотреть. И все же я печенкой чуяла, что настала ночь. Кристоф наверняка пришел ко мне домой поговорить про «работенку».

Я закрыла глаза и сосредоточилась на заклинании связи.

Где ты, Крис? Ты мне не поможешь?

Глухо.

Внутренние часы подсказали мне, что прошла ночь. Не спалось. Духи могут спать, но я никогда не умела засыпать где попало, свернувшись калачиком. Мне для этого надо устать до полусмерти. Духи никогда не устают, так что спать я могла только в собственной постели. Прошло уже больше двадцати четырех часов. Хватит ждать вмешательства Судьбы. Пора браться за дело голыми руками. То есть ногами. Может, я и не могут телепортироваться отсюда, но уйти могу.

Я выбрала направление и тронулась в путь.

Все еще иду. Со всех сторон меня окружала все та же серая пустота. Странное ощущение, как на беговом тренажере. Но движение было, точно знаю. Иллюзия неподвижности происходила от полного отсутствия ориентиров. Все измерения, в которых мне случалось оказываться, рано или поздно заканчивались. И это закончится, если уйти достаточно далеко.

Снова спустилась ночь, а я так и не дошла до конца. Собственно, не дошла ни до чего. Впрочем, ноги и не думали болеть. Отсутствие боли означает бесконечную энергию. Я могу идти без остановки, и если это единственный способ выбраться отсюда, то так и сделаю…

Передо мной появился тронный зал. В ней все было по‑ прежнему, и даже за прялкой сидела Судьба‑ старуха.

– Рады? – проворчала я хриплым от двухдневного молчания голосом. – Хорошо повеселились? Вы наблюдали за мной? Решили выяснить, как быстро сломаюсь? Извините, что разочаровала.

Она оторвалась от прялки и встретилась со мной взглядом. Лицо ее оставалось бесстрастным.

– У меня в голове не укладывается, как вы додумались до такого, – возмутилась я. – Никса убивает людей, а вы бросили меня там на целых два дня!

– Ева, прошло две минуты.

– Чушь! Там прошло несколько дней.

– Да. Почти три. Но здесь – пара минут. Никса отправила туда первую из твоих предшественниц, и нам понадобилось пять лет, чтобы ее отыскать. Именно это я и хотела тебе показать. Никса способна на такое.

Пять лет нашего времени? Должно быть там прошла вечность. В одиночестве, не видя, не слыша, не чувствуя и не чуя ничего…

Появилась средняя сестра.

– Она свихнулась, Ева. Мы сделали все, что могли, но за последние шестьдесят лет ее безумие не прошло.

– А остальные? – медленно спросила я. – Были же еще двое.

– Второй предал нас. А третьего никса перебросила в другое измерение.

– Куда?

– Мы не знаем.

Я вскинула голову.

– И до сих пор не нашли? Знаете, работа вдруг резко утратила свою привлекательность, и…

– Мы приняли меры предосторожности. Теперь нам известны ее штучки.

– То есть она не сможет переправить меня в другое измерение?

– Ненадолго, но сможет.

– Ага.

– Работа сложновата для тебя, да, Ева? – блеснула глазами старая Судьба.

– Не пытайтесь брать меня на слабо. Дело сделаю, потому что обещала, а обещания привыкла выполнять. Худшее вы мне уже показали, кто предупрежден – тот вооружен. Я готова.

– Отлично, тогда, прежде всего мы хотим, чтобы ты…

– Прежде всего, вы расскажете мне, как никса сбежала из вашего ада и почему она не сделает то же самое еще раз, как только снова там окажется.

– Не сбежит.

– А подробнее?

– Я не собираюсь описывать нашу систему охраны всяким… В разговор вмешалась средняя сестра.

– Изначально мы поместили ее в место, защищенное от путешествий между измерениями и телепортации. Мы и не предполагали, что через двести лет тщетных попыток она ухитрится открыть портал в такое место, по сравнению с которым ее ад – настоящий курорт. Знаешь, животные отгрызают себе лапу, чтобы выбраться из капкана. Так и она отправилась в кошмарное место, имея лишь слабую надежду когда‑ либо покинуть его.

– Вам это удивительно? – покачала я головой. – Неважно. Главное, скажите мне, что второго шанса ей не представится.

– Не представится.

– Отлично. Тогда перейдем к первому этапу. Я хочу…

– Мы уже разработали для тебя план, Ева.

– Отлично, дайте знать, если он окажется лучше моего. А я первым делом хотела бы поговорить с одним из ваших посланников. В данных обстоятельствах выбор не составит труда: охотник за головами номер два, тот парень, которого вы уволили.

– Ничего не выйдет, – вмешалась Судьба‑ девочка. – Туда, где он, тебе не надо. И, поверь, даже не хочется. Последнее местечко показалось тебе ужасным? По сравнению с тем – чистый рай.

– Вы же сказали, что никса его не поймала, вы сами его уволили.

– Да уж, уволили. На самое дно…

– Иными словами, поговорить с ним нельзя, – сказала средняя сестра.

– Погодите. Интересные условия работы. Если я не справлюсь, вы отправите меня в место похуже того, куда может отправить никса? Неудивительно, что у вас проблемы с добровольцами.

– Мы не наказывали… – Она вздохнула и покачала головой. – Впрочем, подробности не имеют значения.

– Для вас, может…

– Мы не наказываем за проваленное задание. Даже если бы ты смогла поговорить с ним, он ничего бы не рассказал тебе. Придется выбирать одного из оставшихся.

– Безнадежно спятившего или не менее безнадежно потерявшегося. Х‑ м‑ м, непростой выбор.

– Вряд ли тебе удастся найти Зедкиэля…

– Шуточки у вас! Если вы уж искали его…

– Поэтому рекомендую Джану. Вознесенного ангела.

– Ангела?

– Первая посланница. Та, которая обезумела.

– А‑ а.

– Только сначала ее нужно подготовить. Тем временем ты можешь…

– Тем временем я поговорю с теми, кто работал с вашими посланниками. Напарниками, старшими помощниками… да с кем угодно, кто поможет мне понять, как работали ваши охотники. Боюсь, Джана окажется не самым надежным источником информации.

– Твой напарник имеет опыт общения с никсой.

– Напарник? Какой еще…

– Ты встретишься с ним, когда придешь говорить с Джаной. Может пройти день‑ другой, так что, можешь пока отдохнуть.

– Тогда мне понадобится некромант.

Не успели Судьбы возразить, как я продолжила:

– Раз уж я ищу духа, который может вселяться в живых, то мне понадобится доступ к миру живых. Как раз то, в чем вы, дамы, отказывали мне с тех пор, как я попала сюда.

– У нас были причины…

– Чтобы я не связалась с Саванной. Отлично. Теперь доступ мне буквально необходим.

– Действительно, необходим, – кивнула Судьба. – Мы уже договорились…

– Мне нужна Джейми Вегас.

– Ясно, – промолвила Судьба. – И твой выбор, разумеется, не имеет отношения к тому, что она знакома с твоей дочерью и служит в совете сверхъестественных сил вместе с Пейдж?

– Разумеется, именно поэтому я ее и выбрала. Джейми знакома с Пейдж, которая сможет поручиться за меня. Попробуйте отыскать другого некроманта за пределами черного рынка, который захочет работать с Евой Левин. Нет, я, конечно же, всегда могу обратиться к старым знакомым, работающим на черном рынке…

– Чего мы не позволим, как тебе прекрасно известно. – Судьба помедлила, поджав губы, и покачала головой. – Мы прекрасно понимаем, что это не слишком завуалированная попытка добиться твоей основной – и единственной – цели. Я позволю тебе работать с Джейми на время выполнения нашего задания, но мы договоримся, что время, проведенное с ней, будет посвящено исключительно делу, а не разговорам о нарушении закона некромантов и о контакте с Саванной.

Я попыталась найти лазейку в ее логике. Так сразу не найти, но дайте время – отыщу. Не успела я спросить, где мне искать Джейми, как Судьба воздела руки и перенесла меня прочь из тронного зала.

Я открыла глаза, и меня ослепило ярчайшее солнце. Ничего не видя, я шлепнулась на задницу. Со всех сторон раздался оглушительный хохот, я вскочила на ноги, постепенно различая происходящее вокруг. Прямо передо мной был переполненный зрительный зал.

– Вот что случается, когда имеешь дело с мертвыми, – раздался женский голос. – Некоторые из них не слишком умны.

Я свирепо уставилась на говорившую, но рыжеволосая женщина сидела спиной ко мне в центре сцены. Судя по всему я оказалась в студии в разгар съемок телепередачи. Рыжая и еще одна женщина сидели в удобных креслах среди декораций, изображающих гостиную.

Я вышла на сцену, но все взгляды по‑ прежнему были прикованы к двум женщинам. Где бы то ни было, все равно я – призрак. Вглядевшись в ведущую, я мысленно застонала. Однажды я смотрела это шоу, когда меня мучил токсикоз и слишком тошнило, чтобы переключать каналы. О чем именно шла речь, я позабыла, какая‑ то псевдо‑ психологическая ерунда на тему «всякая жизнь имеет смысл», сочиненная людьми, само существование которых доказывает обратное. И все же мне полегчало от той передачи: извергнув завтрак в унитаз, я почувствовала себя лучше.

Придвинемся поближе. Я уже догадалась, кто эта рыжеволосая, и через пару шагов убедилась, что права. Она была на несколько лет старше меня, но выглядела моложе. Длинные ноги, пухлые губы, зеленые глаза… К Джейми Вегас идеально подходило определение «знойная женщина». К скромным талантам некроманта прилагалась сексапильность, и все это она продавала убитым горем родственникам. Некоторые считают предосудительным такой способ зарабатывать на жизнь. Я называю это выживанием.

– Нет, серьезно, – сказала Джейми, когда смех смолк. – Иногда моя работа забавна, и эта сторона меня очень радует, но еще больше радует то, что я приношу людям облегчение, покой.

– Ведь в этом и есть цель спиритуализма? – кивнула ведущая ток‑ шоу. – Исцеление души. И я говорю о душах живых, а не мертвых.

О Господи, дайте мне пакетик, тошнит! А публика улыбается и хором твердит «да» и «аминь», как армия зомби перед жрицей вуду.

– Жуть какая. Или это только мне кажется? – вслух поинтересовалась я.

Джейми подскочила, как ужаленная. Обернувшись, она увидела меня и побледнела. Я бы сказала «словно увидела призрак», однако для некроманта это нередкое событие. Могла бы привыкнуть за столько‑ то лет!

– Отличное выступление, – сказала я. – Оно ведь почти заканчивается? Мне нужно с тобой поговорить.

– Джейми? – заинтересовалась ведущая. – Что случилось? Ты кого‑ то видишь?

– Похоже, у вас в студии поселился призрак, – моментально среагировала та. – Обычно мне приходится настраивать себя, чтобы видеть их, но иногда они бывают довольно настырными. Нетерпеливыми, как дети. – Она ехидно посмотрела на меня. – Как очень невоспитанные дети.

– Невоспитанные? Да ты же некромант! Ты что, вздрагиваешь каждый раз, увидев призрак?

– Ты видишь его? – прошептала ведущая.

– Ее. Это женщина. – Джейми сделала эффектную паузу. – Ведьма.

Зал изумленно вздохнул.

– Разумеется, не настоящая ведьма, – заговорила Джейми нараспев, певучим голосом сказительницы. – Она воображала себя ведьмой, всемогущей ведьмой. И в этом ошибаюсь.

– Да неужели?

– Она жила насилием и умерла, как жила, превратившись в страдающий одинокий призрак, застрявший между мирами и ищущий искупления.

Я фыркнула.

– А если она не ищет искупления, – свирепо посмотрела на меня некромантка, – то жаль, поскольку ей следует покаяться во многих грехах.

Скорчив мину, я ушла со сцены.

За кулисами я разработала план второй атаки. Через десять минут Джейми вышла со сцены и немедленно наткнулась на меня.

– Так, с передачей покончено, давай поговорим. Очевидно, ты знаешь, кто я.

Она не отвечала и даже не замедлила шаг.

– Мне официально представиться? Хорошо. Я Ева Левин, дух. Ты Джейми Вегас, некромант. Мне нужно…

Она свернула за угол, и я пролетела поворот. Пришлось вернуться и рысцой нагонять ее.

– Я знаю, что ты меня слышишь. И видишь. Поэтому не придуривайся…

Она зашла в открытую гримерку, захлопнув за собой дверь.

Я не остановилась.

– Конечно, я могу проходить сквозь двери, но это не дает тебе права захлопывать их перед моим носом. Это невежливо.

– Невежливо? – воскликнула Джейми, оборачиваясь ко мне так резко, что я невольно отступила на шаг. – Невежливо? Ты хоть понимаешь… пик моей карьеры, уникальный шанс, а ты…

Она закрыла рот рукой, поспешно бросилась в уборную и склонилась над унитазом, скрученная приступом дурноты.

– На меня она оказывает точно такое же действие, если тебе от этого легче.

Джейми резко обернулась, сверкнув глазами, вытянулась в полный рост… по меньшей мере на пять дюймов ниже моих шести футов. Очень страшно.

– Поищи другого некроманта, Ева, такого, который сдуру позволит тебе поговорить с Саванной. Хочешь совета? Если ты такого отыщешь, по крайней мере попробуй придерживаться протокола. Может, при жизни тебе и сходило с рук безобразие, которое ты устроила на сцене, но теперь не сойдет.

Значит, существует особый протокол? А, чтоб вас всех!

Джейми прошла мимо меня обратно в гримерку и, не обращая на меня внимания, стала рыться в огромной косметичке, достав чашу и мешочки с травами.

– Смесь для изгнания духов? Слушай, Джейми, я знаю, что ты не очень много занимаешься некромантией, поэтому открою тебе секрет. Эта смесь работает только для человеческих душ. В остальных случаях она помогает слабо, если ты не очень сильный некромант, а ты, прости уж…

Кто‑ то толкнул меня в спину. Физически толкнул, что в мире живых невозможно… значит, задевший меня – призрак.

– Смотри, куда идешь, крошка.

Обернувшись, я увидела парня на полфута ниже меня, в гетрах и соломенной шляпе, с автоматом на плече. Он ухмыльнулся, приподнял шляпу и прошел мимо.

Напротив возвышалось закопченное кирпичное здание с заколоченными окнами. На двери красовался листок бумаги. Воспользовавшись своим демоническим талантом, я прочла, что заведение закрыто в соответствии с сухим законом 1920 года.

Потусторонний Чикаго. Как и большинство городов в загробном мире, он застыл в дни своего расцвета, и многие жители, вроде моего гангстера, играли в эпоху. Но раз я тут оказалась, значит, Джейми ухитрилась меня изгнать. Злыдня.

Есть, конечно, способы избежать этого. Несколько месяцев назад Кристофу понадобилась помощь некроманта, и он отправился к парню, который был у него в серьезном долгу. Некромант ошибочно решил, будто смерть отменяет все обязательства, и так же ошибочно попытался изгнать явившегося к нему Кристофа, который в отместку сотворил такое, что бедняга утратил свои некромантские способности на несколько месяцев. Пусть не забывает, что с Настами, даже мертвыми, не стоит шутить.

Итак, мне оставалось найти Кристофа и попросить его о помощи. Вроде ничего сложного… если не считать того, что придется просить об одолжении. Он с радостью мне поможет – без колебаний, не ожидая ничего взамен. В том‑ то и беда. Я никогда не одалживаюсь – долг платежом красен, и хотя Крис был моим лучшим другом в загробном мире, мне не хотелось просить его ни о чем. Я и так много взяла у него.

Попробую еще разок сама.

Гримерка оказалась пуста.

– Надо же, – пробормотала я.

Способов отыскать некроманта много, но я и не подумала их изучить. Мы в Чикаго, на улице весна, конец марта. Если она вышла из здания, то непременно взяла бы пальто и сумочку. Ни пальто, ни сумочки не было, но чемодан с костюмом стоял на месте. Я вспомнила, как ее тошнило над унитазом. Вероятно, шоу провела на пустой желудок. А теперь вышла перекусить.

У меня мелькнула мысль дать Джейми время поесть и вернуться обратно, а самой заскочить к Саванне. В последний раз я проверяла, как она, всего лишь несколько часов назад, но с подростком многое может случиться за такое время. И все же… пока я совсем не потеряла Джейми, не стоит сбиваться со следа даже ради Саванны. Скорее всего, после разговора с некромантом у меня останется время навестить дочку, пока Судьбы готовят Джану к разговору со мной. А сейчас лучше не уходить далеко.

Джейми сидела в кафе в одном из соседних домов. Через окно было видно, как она вяло ковыряет салат в тарелке.

– Да уж, выглядит не слишком аппетитно, – заметила я. На сей раз, она не вздрогнула, а повернулась ко мне и одарила недобрым взглядом.

– Не понимаю я все‑ таки, – продолжила я, садясь напротив, – как они ухитряются подавать траву вроде листьев одуванчика и требовать втрое больше денег, чем за обычный салат‑ латук.

– Оставь меня в покое, – пробурчала она, не шевеля губами.

– Я хочу поговорить с тобой.

– Думаешь, здесь самое подходящее место? – прошептала она. – Знаешь, что я сейчас делаю? Говорю сама с собой.

Она бросила взгляд на соседний столик. Там сидела пожилая дама, сосредоточенно сдвинув брови и сочувственно глядя на бедняжку, увлеченную беседой с пустым стулом.

– Вот досада.

– Именно поэтому вступать в контакт при людях не положено, – продолжила Джейми, стараясь не шевелить губами.

– Хочешь, выйдем. Наружу.

– Я ем.

– Не похоже.

Еще один яростный взгляд, и она запихнула в рот очередную порцию сорняков.

– Тогда так, – предложила я. – Ты ешь, я говорю. Она собралась раздраженно буркнуть в ответ, но осеклась, устало, проведя рукой по глазам. Никакая косметика не помогала скрыть следы изнеможения.

– Начинай, – пробормотала моя собеседница.

Она внимательно выслушала отредактированную версию событий и едва не рассмеялась мне в лицо.

– Ева Левин, посланник Божий. Наверное, сегодня я выгляжу глупее обычного.

– Поверь, если бы я все выдумала, то могла бы придумать что‑ нибудь поубедительнее. Помнишь, пару лет назад Пейдж и Лукас оказались в загробном мире? Не задумывалась, как им удалось выбраться? Я договорилась. Пейдж знает. Позвони ей и спроси. Сама она об этом не расскажет, но подтвердить сможет.

– Не сомневайся, позвоню, как только доберусь до телефона.

– Отлично. Непременно позвони.

Она немного расслабилась, хотя во взгляде читалась настороженность. Мне не привыкать. Я всю жизнь пыталась заработать репутацию честного партнера, но такая репутация плохо состыковывается с репутацией черного мага. Вышиби человеку глаз – слух об этом разнесется быстрее энергетического разряда. Только тот факт, что «жертва» натравила на тебя демона, никого не заинтересует.

Я собиралась продолжить свой рассказ, когда меня отвлекло кое‑ что в противоположной части кафе. Меня не так легко отвлечь, но это зрелище зацепило бы даже самого сосредоточенного человека. Мужчина лет тридцати пробирался меж столов, обхватив голову руками. Точнее держал в руках свою оторванную голову. Из обрубка шеи текла густая кровь, засыхая на воротнике парадной рубашки. Через дырку в рубашке проглядывали кишки. Люди вокруг продолжали болтать и смеяться, а значит…

– Призрак по курсу северо‑ северо‑ запад, – прошептала я Джейми. – Зрелище не для слабонервных.

Она обернулась и со стоном откинулась на спинку стула.

– Видно, не в первый раз явился, – отметила я. Мужчина подошел к столу и уставился на меня.

– Эй, ты, привидение, куда смотришь‑ то?

– Именно туда, куда тебе и хочется. Прекрати балаган, некроманта этим не впечатлишь и меня тоже.

– Ах, тебя оскорбляют кошмарные обстоятельства моей смерти? Прости. В следующий раз я непременно умру чисто и аккуратно. – Он плюхнул свою голову в тарелку с салатом. – Вот. Так лучше?

Джейми побледнела. Я обратила гневный взор на духа… только глаз не оказалось на месте, и заряд негодования пропал понапрасну. Пришлось яростно смотреть вниз, на голову.

– Она не будет с тобой разговаривать, пока ты не поставишь голову на место.

– А пошла ты…

– Немедленно поставь проклятую башку на место!

– А ты меня заставь, – скрестил он руки на груди.

Я размахнулась и влепила ему ладонью по уху. Голова слетела со стола, покатилась по полу и остановилась перед собакой‑ поводырем. Та подняла морду и принюхалась, учуяв запах разложения.

– Ням‑ ням. Давай, песик, кушай.

Тело призрака бросилось через весь ресторан, пролетая сквозь посетителей и столы. Джейми фыркала и кашляла, пытаясь унять смех.

– Спасибо, – шепнула она.

Безголовый дух вернулся к нашему столу. Впрочем, он больше не был безголовым, решив, очевидно, что так безопаснее. И к тому же обновил гардероб. Вероятно, таков был его обычный призрачный облик. «Всадник без головы» был уловкой, применяемой некоторыми духами. Несложные чары помогали им выглядеть так же, как в момент смерти, чтобы давить на жалость или пугать людей некромантских кровей.

– Ну, нам уже лучше? – спросила я.

– Смешно, да? – спросил он, приближаясь ко мне. – Конечно, весело дразнить того, кому повезло больше, чем тебе. Как закончишь свои дела здесь, можешь отправиться в свой рай и хорошенько посмеяться вместе с остальными над тем, как ты издевалась над несчастным земным привидением.

– Земным приведением?

– Я страждущий дух, – возвестил он, как проповедник с амвона, – обреченный блуждать в этом суетном мире, не находя успокоения. Пять лет, пять немыслимо долгих лет я стражду в земной темнице, не в силах двинуться дальше, к свету, а все потому, что некроманту лень уделить мне несколько минут…

Джейми рухнула лицом на стол и застонала. Пожилая женщина за соседним столиком отодвинулась от нее подальше.

– Видишь, как она ко мне относится? – продолжал дух. – Она могла бы освободить меня, но нет, ее высочество слишком заняты. Ходят на ток‑ шоу и рассказывают людям, как она помогают призракам упокоиться. А когда дело доходит до конкретного духа, до страждущего духа, которому всего лишь хочется отомстить водителю, безвременно оборвавшему его жизнь, оставившего жену вдовой, а детей сиротами…

– У тебя не было детей, – процедила Джейми сквозь зубы.

– Потому что я умер, не успев их завести!

Я наклонилась поближе к некромант и понизила голос.

– Слушай, он, конечно, болван, но если бы ты ему помогла, он отвалил бы…

Джейми вскочила и направилась к выходу. Я пристроилась рядом, и она шепнула:

– Поинтересуйся, как он умер.

Призрак шел следом за мной и ответил раньше, чем я успела спросить:

– Я отлично все помню. В последний день жизни я был счастлив, находясь в ладу со всем вокруг…

– За описание смерти «Оскара» не присуждают. Факты.

– Я ехал домой после деловой встречи, – начал он.

– Встречи в баре, – вставила Джейми, сворачивая в переулок.

– Рабочий день закончился, нет ничего дурного в глотке‑ другом горячительного.

– Или пяти‑ шести. – Она остановилась в стороне от людского потока и обернулась ко мне. – Вскрытие показало что содержание алкоголя в крови составляло как минимум пять промилле.

– Ладно‑ ладно, я был пьян, – согласился призрак. – Но дело не во мне, а в той семнадцатилетней цыпочке, решившей покататься по моей полосе!

– Нет, это ты вылетел в ее полосу. Запротоколировано. Кто тебя убил? Тот кретин, который до того упился, что сев за руль кабриолета, не смог пристегнуть ремня. А девушка, между прочим, из‑ за тебя, дурака, на всю жизнь осталась безногой. И ты хочешь, чтобы я помогла тебе отомстить ей?

Я обернулась к нему, прищурив глаза. Встретившись со мной взглядом, он медленно отступил на шаг, потом развернулся и побрел прочь.

– Не думай, что ты от меня отделалась! – крикнул призрак через плечо. – Я вернусь, когда твоей сучки‑ телохранительницы рядом не будет.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе, Ева? – спросила Джейми. – Сделай так, чтобы он не возвращался. Никогда.

– С радостью, – улыбнулась я.