КНИГА ТРЕТЬЯ 3 страница

Дженн улыбнулась сквозь слезы.

– Как вы догадались?

– Передай, что у нее слух, как у лисицы. Конечно, приедем. Отряд сейчас на операции. Как только вернутся, сразу же отправляемся в Новый Орлеан. Встречаемся там.

– Gracias, [29] – прошептала Дженн.

– Vaya con Dios, [30] – ответил он. – Звони. Будь на связи.

– Хорошо, – пообещала она.

– Будь осторожна, Дженн. Крайне осторожна.

– Si, mi maestro. [31]

Теперь она ясно понимала, что ждет ее впереди. Рука, сжимающая трубку, задрожала.

– Передавайте всем привет.

– Vale, обязательно, сама знаешь.

Горло ее перехватило, и она кивнула, хотя он ее сейчас не видел. Выключив телефон, она повернулась к бабушке.

– Мы встречаемся в Новом Орлеане.

Бабушка удовлетворенно кивнула.

– Поцелуй за меня своего парня и передай, что я переломаю ему ноги, если он хоть раз обидит тебя.

У нее было такое лицо, что Дженн поняла: бабушка не шутит.

Они свернули с дороги к автозаправке и увидели над головой дорожный знак, указывающий, сколько осталось до аэропорта. Бабушка достала из‑ под сиденья поясную сумочку с деньгами, передала ее Дженн, ни на секунду не прекращая наблюдать, что происходит вокруг. Отец вот так прожил всю жизнь. В бегах. Вечно озираясь. Вечно от кого‑ то прячась.

«Нет, ни за что не прощу ему предательства. Ни за что и никогда».

– Что это? – спросила Дженн.

– Деньги. Хватит, чтобы добраться куда тебе нужно, и еще останется, – твердо заявила бабушка. – Когда неприятности, наличных всегда не хватает.

– Спасибо, – сказала Дженн.

– Не надо благодарить. Иди и спасай сестру.

– Конечно, – сказала Дженн, застегивая сумочку на поясе под рубашкой; и это слово прозвучало, как клятва.

Бабушка уже выруливала на шоссе, ведущее в аэропорт.

Через две минуты они остановились перед терминалом.

– Вот билет, заказала по Интернету. А вот фальшивое удостоверение личности.

Бабушка вручила ей распечатанное подтверждение заказа на билет и калифорнийское водительское удостоверение на имя Жаклин Симмонс. Фотографию, видимо, выбрала из старых школьных снимков. Билет был тоже на имя Жаклин Симмонс. Такие дела.

– Но как…

– На всякий случай я заготовила документы на всю семью, вот такой случай и пришел. Обновляла каждый год со дня начала войны.

Тут лицо ее словно окаменело.

– Конечно, не думала, что твой отец… – Тут голос ее пресекся, и она стиснула челюсти. – По зрачкам вижу, у тебя небольшая контузия. Если не пойдешь к врачу, по крайней мере, постарайся не спать как минимум часов двенадцать.

Дженн потянулась к ней и поцеловала в щеку, потом схватила вещмешок и вышла из машины. Очень не хотелось, но его пришлось сдать в багаж, чтобы не выгружать колья. Дай бог, чтобы все бутылочки со святой водой во время полета не полопались. Не спать в самолете… легче сказать, чем сделать. Она стала смотреть фильм, какую‑ то жалкую любовную историю, делая невероятные усилия, чтобы не заснуть. Несколько раз она ловила себя на том, что дремлет, и с замирающим от страха сердцем вскидывала голову.

«Держись, Дженн», – уговаривала она себя.

В аэропорту Билокси она с облегчением вздохнула, увидев на багажной карусели свой мешок. Рядом стоял вооруженный военный с плакатом, на котором был изображен мужчина в каске, улыбающийся женщине, разворачивающей какие‑ то чертежи. Клыки во рту женщины были слегка удлинены. «Добро пожаловать в Миссисипи! Мы не стоим на месте! »

Пройдя мимо солдата, она забрала вещмешок, показала вторую половину бирки охраннику в белой рубашке и синих брюках, провожающему глазами каждого пассажира. Охранник бросил на нее быстрый взгляд и махнул рукой: проходите.

Выйдя из здания аэропорта, она сразу заметила сторожевую наблюдательную башню. Со всей возможной небрежностью вынула мобильник и снова позвонила отцу Хуану. Голос его был встревожен, но он сказал, что пока все идет нормально.

Закинув мешок на плечо, она поискала глазами стоянку такси, но увидела объявление: «Только в город». Дженн побледнела и оглянулась на остальных пассажиров.

– Вот это да! – воскликнула она с южным акцентом, изображая отчаяние. – Простите, тут кто‑ нибудь едет до Луизианы? Мне только что позвонила бабушка, сказала, что не сможет приехать забрать меня, – она усиленно заморгала ресницами. – Просто не знаю, что делать.

С десяток человек отодвинулись от нее подальше. Но какой‑ то парень, окинув ее плотоядным взглядом, раскрыл было рот, собираясь что‑ то сказать.

Однако не успел, похотливый тип: между ними, скользнув по его лицу презрительным взглядом, встала женщина средних лет в ярко‑ синем свитере с рисунком плюшевых медвежатат, которые держали в лапах американский флаг. Она улыбнулась Дженн милой, слегка озабоченной улыбкой.

– Ай‑ ай‑ ай, милая моя, – сказала она. – И не вздумайте ехать с ним. Мы с мужем, кстати, его зовут Орал, будем рады взять вас с собой.

– Ах, большое спасибо, мэм, – растягивая слова, проговорила Дженн. – Не знаю, как вас и благодарить. Мне так страшно оставаться здесь одной.

– Не беспокойтесь, – сказала женщина. – Орал пошел за машиной. А где живут ваши родственники, милочка?

– На самой окраине Нового Орлеана, – храбро ответила она.

Женщина заметно побледнела, развратник нахмурился, несколько зевак переглянулись.

– Постараемся довезти вас как можно ближе, – сказала женщина слегка натянутым тоном.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила Дженн.

Через минуту она уже кое‑ как устроилась на заднем сиденье «Мини‑ Купера», оказавшись зажатой между двумя коробками багажа. Машина тронулась с места; оставалось только надеяться, что сидящий за рулем не заблудится по дороге в Луизиану. И что никто на них не нападет по дороге.

Мадрид

Скай, Холгар, Эрико, Джеми, Антонио и доктор Майкл Шерман

Эрико осторожно ступила в темноту по ту сторону стенки читального зала; свет ее фонаря едва освещал дорогу. Лично ей эта операция совсем не нравилось. Не нравился доктор Шерман, замыкающий шествие вместе с Антонио. Уж больно какой‑ то нервный, на таких нельзя положиться.

– А как вы определяете, что перед вами вампир? – услышала Эрико его вопрос.

– У вампира сердце не бьется, – ответил Антонио.

– И все?

– Это если он не голодный, – ответил Антонио. – Вы сами‑ то когда‑ нибудь вампиров видели?

– Вообще‑ то, нет, – робко признался Шерман. – Я работал только с компьютерной имитацией. Сами субъекты – уже следующий этап. Мы надеялись, что ваши люди помогут нам в этом.

«Ишь ты, – подумала Эрико, – чего захотели». Но виду не подала. Не для того она пошла в охотники, чтобы устраивать облавы на подопытных кроликов. Впрочем, если этот американец найдет способ уничтожать их…

Она подошла к лестнице, по которой, видимо, давно никто не ходил. Медные перила были покрыты пылью и затянуты паутиной; ступеньки круто уходили вниз, и им, казалось, не будет конца.

– Вниз по кроличьей норе, – пробормотала Скай, но Эрико подняла руку, приказывая молчать.

Не говоря ни слова, они стали спускаться вниз, стараясь ступать на цыпочках. Эрико даже подумала, уж не ведет ли эта лестница в тот самый ад, в который верит отец Хуан – что‑ то не видно ни конца, ни даже лестничных площадок.

Действительно, чем не дорога в ад, каким она его себе представляла. У нее уже заболели мышцы. Болело все тело, с ног до головы. Сгибать ноги в коленках, переступая со ступеньки на ступеньку, было просто мучительно. Эликсир дал ей огромную силу, скорость и способность к самоизлечению. Но тело у нее оставалось то же самое, что и прежде. А это значит, что увеличение мышечной массы для скелета невыносимо увеличило нагрузку, и часто посреди ночи она просыпалась от боли. И процесс шел, не останавливаясь, ей становилось все хуже и хуже.

Вот наконец‑ то ступеньки кончились. Перед ними был длинный коридор, освещенный неизвестно каким источником света. Было достаточно светло, можно было погасить фонарь. В полной темноте вампиры видят довольно неплохо, но при свете все‑ таки лучше. Вот и хорошо, с зажженными фонарями их могут обнаружить гораздо раньше.

Остальные молча сгрудились у Эрико за спиной, ожидая ее действий, ожидая приказаний. Что общего в ее жизни с героической жизнью одинокого самурая, о которой она мечтала во время учебы и тренировок, стремясь получить в награду святой эликсир? После страшной гибели ее лучших подруг, Юки и Мары, заводить друзей она больше не хотела. И всю свою энергию направила на единую цель – стать Великим Охотником, чтобы идти по жизни ангелом святого мщения. Она была самая сильная и самая незаметная, она видела свое будущее в облике одинокого ниндзя.

Она не могла представить себя в качестве командира отряда.

Отряд молча пробирался вперед по коридору. Эрико подала рукой знак Антонио, чтобы он вышел вперед, а Холгара поставила в арьергарде. Она хотела видеть, что ждет ее впереди, и знать, кто идет за ней следом.

Чем дальше они продвигались, тем было светлей. А вот и двойные застекленные стальные двери, а за ними большое помещение, где было много людей – или вампиров – обоего пола в лабораторных халатах, а также научных приборов; такого количества в одном месте она еще ни разу не видела. Какие‑ то механизмы со множеством проводов и кнопок, стеклянные колбы, огромный микроскоп, а возможно, и лазер. На деревянных столах полно стальных зажимов и множество чашек Петри. Ну, прямо сцена из научно‑ фантастического фильма. Неужели они успели так быстро организовать такую сложную лабораторию? Что‑ то не верится. Но беспорядочное расположение некоторых механизмов говорило о том, что все здесь делается второпях.

Она жестом подозвала доктора Шермана, тот быстро подошел и встал рядом, вглядываясь в зал через стекло. Минуту он изучал то, что увидел.

– Там, – прошептал ученый, указывая на небольшую холодильную камеру со стеклянной передней панелью, стоящую на дальнем столе слева. Внутри виднелись бутылочки с прозрачной жидкостью.

– Вы уверены? – набравшись смелости, прошептала она: вампиры обладают сверхъестественно чутким слухом.

– Очень похоже на мои, – так же шепотом ответил он. – Лиловые колпачки, зеленые наклейки.

Словно повинуясь сигналу, одна из женщин надела синие резиновые перчатки и шлем с пластмассовой маской и направилась к холодильнику. Видно было, что она с опаской относится к тому, что так хранится.

Конечности Эрико задрожали, от возбуждения или от усталости, она и сама не знала. Сердце бешено колотилось; в критические минуты с ней всегда так было. И боль по всему телу. Но сейчас это не имело никакого значения.

Глубоко вздохнув, она по очереди оглядела товарищей. Быстро кивнула. Очень удобный момент. Тысячу раз они уже бывали в подобной ситуации. Одного взгляда на комнату было достаточно, чтобы уверенно сказать: у них все получится.

Она сжала руку в кулак: готовность номер один. Когда разожмет – сигнал к атаке. Душа ее успокоилась, она готова встретить смерть, если понадобится, и даже приветствует ее новой волной боли.

Эрико разжала кулак, первым в помещение лаборатории вошел Антонио, тихо и спокойно, будто в собственный дом. Лабораторного халата на нем не было, но вампиры тоже не все были в спецодежде. Сердце его, как у всякого порядочного вампира, не билось, поэтому поначалу никто на него не обратил ни малейшего внимания. Он уверенно подошел к холодильной установке и занял позицию за ней, чуть‑ чуть слева. Антонио быстрым взглядом оглядел деревянные лабораторные столы, заставленные самым разным оборудованием: тут были компьютеры, в основном ноутбуки, среди которых выделялся большой монитор компьютера гораздо более мощного, стационарного, какие‑ то приборы, похожие на осциллографы и динамики, ряды колб и пробирок, две огромные центрифуги и довольно много микроскопов. Словом, техника современная, сложная и высокоэффективная, на которой можно добиться самых невероятных результатов. Интересно, где заканчивается магия и начинается наука?

Вампиров в помещении он насчитал четырнадцать. Есть ли еще кто‑ нибудь в соседнем помещении и сколько, вот вопрос. Разумеется, есть, должны же они окружить свой трофей усиленной охраной.

Ему вдруг пришла в голову дикая мысль: а что, если просто открыть дверцу холодильника, рассовать бутылочки по карманам и выйти так же спокойно, как он и вошел? Но скоро уже – счет пошел на секунды – кто‑ нибудь из них обязательно поймет, что он здесь чужак.

Он повернул голову и, глядя туда, где в коридоре притаились его товарищи, кивнул. Пока он осваивался в лаборатории, они готовились к атаке.

Но сигнал должен был подать не он.

«Adelante», [32] – мысленно он подтолкнул Эрико, своего командира. Давай же, начинай.

Первым ворвался в помещение Джеми с коктейлем Молотова в каждой руке. С криком он швырнул их в дальнюю стену, прямо туда, где стояли предметы, похожие на громкоговорители.

Взрыв потряс комнату и чуть не сбил с ног самого Джеми. Антонио тоже удалось устоять на месте. Сразу же в лабораторию вбежали остальные охотники, останавливаясь только затем, чтобы коротким мечом снести голову попавшимся на пути вампирам.

С вытаращенными глазами к Антонио подскочил Шерман, но, как ни странно, выглядел он гораздо спокойней, чем еще несколько минут назад.

– Берите вирус! – приказал ему Антонио, не объясняя, почему он не хочет брать его сам. – Я вас прикрою.

Вдруг раздался тонкий, пронзительный крик. Эрико расправлялась колом с одним вампиром, а в это время на нее бросился другой. Как Антонио и предполагал, дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и через нее к вампирам хлынуло подкрепление.

Тут взревел Холгар: неудачная попытка Скай метнуть огненный шар опалила ему волосы, шар просвистел буквально около его уха. С криком он пригнул голову и бросился через всю комнату, опрокинув на своем пути скамейку. Один из компьютеров упал на бетонный пол и разлетелся вдребезги.

Трое вампиров рванулись к Антонио; он был готов к нападению, как вдруг увидел, что еще двое malditos блокировали двойные стальные двери, по‑ видимому, главный вход в лабораторию. Единственный путь отступления лежал туда, откуда они пришли. Первый вампир бросился на Антонио. С быстротой молнии тот отскочил в сторону и изо всей силы вонзил кол в спину Проклятого, прямо ему в сердце.

На помощь ему бросилась Эрико, задержав двух остальных. Они с Антонио отбивались, как могли, пока Антонио не пронзил насквозь колом противника Эрико, извернулся и поступил точно так же со своим.

– Что вы делаете? – крикнул он, увидев, что ученый сует шприц в одну из стоявших в холодильнике бутылочек.

Маленький человечек стоял, широко расставив ноги, с полным шприцем в руке.

– Надо проверить, то ли это самое. Мне нужен вампир для инъекции.

Это было бессмысленно. Шерман уже говорил, что никогда не проверял препарат на настоящем вампире. Но как раз в эту минуту еще один maldito бросился на Антонио. Он шагнул в сторону, подставил ему подножку, тот упал, и Антонио схватил его и зажал коленом горло.

– Давайте, быстро! – проревел он.

Ученый упал рядом на колени и вонзил в горло вампиру иголку. Антонио старался не морщиться, чувствуя близость смертельного для него вируса. Он вдруг понял, что не успел задать Шерману еще много вопросов, например, заразен ли вирус, и может ли зараза передаваться от одного вампира к другому.

Вампир с криком задергался.

– Да! – воскликнул Шерман.

Настроение Антонио сразу поднялось… но вдруг снова упало.

Больше ничего не произошло. Вампир лежал тихо и, сощурясь, глядел на него снизу вверх. Антонио обернулся к ученому; тот пристально всматривался в глаза своего подопытного кролика. От Шермана исходил столь тошнотворный запах заразы, что Антонио с трудом подавил позыв к рвоте. И тогда он понял, что с этим человеком не так.

– У вас лейкемия, поэтому вы изучали ее.

– Да, сначала заболел мой отец, потом дочь, а теперь вот и я, – подтвердил Шерман.

Вокруг творился сущий хаос, а они сидели и мирно беседовали, словно на живой картине Рождественской мистерии – бред какой‑ то. Вампир не сопротивлялся, этот кровосос понимал: шевельни он рукой, Антонио прикончит его одним ударом.

– Не действует, – упавшим голосом проговорил Шерман.

Значит, вируса здесь нет. У Антонио словно гора с плеч свалилась, он даже чуть радостно не засмеялся. Деловито вонзил в вампира кол, встал и повернулся сообщить об этом Эрико, но она и так все видела. Японка лишь молча кивнула: на слова не было времени, тоже как раз насаживала на кол очередного вампира.

– Уходим! – крикнула она. – Быстро! Пошли, пошли!

Антонио снова повернулся к Шерману, но того, всего окровавленного, уже схватил какой‑ то здоровенный вампирище, поднял, как пушинку и швырнул через все помещение. Тот отчаянно заорал и с силой шмякнулся о стену. Антонио, недолго думая, пронзил вампира колом, ринулся к Шерману и упал перед ним на колени.

Ученый был мертв. В глазах его застыл дикий ужас, он уже не дышал, сердце не билось. «Зачем же пить зараженную кровь человека, больного раком, вместо того чтобы просто свернуть ему шею? » – удивился Антонио. На окровавленной шее Майкла в месте укуса остались две красные отметины. Но откуда у него самого кровь на губах?

Страшное подозрение охватило Антонио; он широко раздвинул челюсти ученого. Язык весь в крови. Антонио принюхался. Явно не его кровь, это чья‑ то еще.

«Dios, не может быть! Неужели и он был „обращен“? – изумился он. – Я же слышал, как бьется его сердце, разве не так? »

Антонио не мог не воспользоваться случаем. Он выхватил из кармана еще один кол и размахнулся, чтобы вонзить его в сердце доктора.

Но тут раздался оглушительный, потрясший лабораторию взрыв. Взрывная волна отбросила Антонио к дальней стенке и выбила из руки кол. Через мгновение в клубах дыма показались какие‑ то люди, не меньше десятка, в черных бронежилетах, в противогазах и с арбалетами в руках. Они сразу заметили ученого и немедленно направились к нему. Один из них бросил оружие другому, тот поймал, а первый перекинул тело Шермана через плечо и снова исчез в клубах дыма.

Остальные тоже растворились в дыму, кроме одного. На шее у него висел черный Иерусалимский крест; [33] на фоне черной одежды его почти не было видно. Глядя Антонио в глаза, человек приветственно поднял руку, сделал шаг назад и тоже исчез в клубах дыма.

– Валим отсюда! – проревел Холгар.

– Не имею никаких возражений! – услышал он крик Джеми.

Они выбежали в коридор, взлетели по ступенькам к потайному входу и снова оказались в библиотеке. Антонио отступал спиной вперед, не спуская глаз с лаборатории и готовый уничтожить всякого, кто осмелится их догнать.

Но очень скоро понял, что догонять их никто и не собирался.

А наверху уже вовсю завывали сирены тревоги.

– Уходим отсюда, – приказала Эрико. – Быстро.

По дороге к Новому Орлеану, Луизиана

Хеда

Хеда лежала в клетке, мокрая от пота и слабая от потери крови. Боль была мучительной, и она свернулась калачиком, прижав коленки к груди. Хеда все еще чувствовала, как зубы Авроры вонзаются ей в шею. Такой боли ей в жизни не приходилось испытывать. Правда, она заглушалась страхом, что ее еще и изнасилуют.

Хеда не могла забыть, как Аврора железной хваткой обвила ее руками, притянула и крепко прижала к себе. Губы ее прижались к нежной Хединой шее. Она слегка пощекотала ее ими и вонзила зубы в горло. Было такое чувство, будто с нее живьем сдирают кожу, вынимая не только рассудок, но и душу. Она чувствовала, как кровь ее перетекает в организм Авроры, она кричала, плакала, моля о смерти.

Хеде казалось, что все это длилось очень долго, не менее получаса, хотя она понимала, что такого не может быть. Дженн рассказывала, что вампир способен выпить всю человечью кровь всего за пять секунд. Она осталась жива. Об этом ей сообщал каждый сопровождавшийся болью удар сердца, каждый мучительный вдох. Нет, скорей всего все длилось не больше секунды, хотя и казалось, что прошла чуть ли не целая жизнь.

Покончив с удовольствием, Аврора удовлетворенно что‑ то промурлыкала и бросила Хеду на пол клетки. Сколько времени она пролежала, свернувшись калачиком, Хеда не знала. Как вдруг услышала, что кто‑ то, скорей всего тот самый вампир, у которого сестра болела астмой, сунул ей в клетку миску с едой: запахло мясом тако. [34] Но если б ей и хотелось есть, она не смогла бы, потому что не было сил поднять головы.

Запаха мяса вызвал только тошноту, и Хеда подумала, что ей решили пока сохранить жизнь. Значит, Аврора или еще кто‑ нибудь опять придет и, не спросись, станет пить ее кровь. Тиффани как‑ то рассказывала Хеде, что от одного вампирского укуса в вампира не превратишься. Хеда не стала спрашивать, откуда она это знает. То же самое говорил по телевизору и Соломон, но Хеда не верила. Он же вампир. Проклятый, как их называла Дженн. Лживый монстр, одна Аврора чего стоит.

Но теперь Хеда надеялась, что это правда. Лучше умереть, чем стать вампиром. Она не знала, существует ли рай и ад, но быть вампиром – все равно, что при жизни оказаться в аду.

«Лучше я убью себя», – думала она и впервые в жизни стала молиться.

«Господи, прошу тебя, не дай мне стать вампиром, лучше пошли мне смерть! » – повторяла она.

Рядом с клеткой кто‑ то вполголоса разговаривал, и по обрывкам фраз Хеда поняла, что скоро они будут в Новом Орлеане, что этот город – еще одна цитадель вампиров, еще более надежная, чем Сан‑ Франциско.

Далеко внизу, под крыльями самолета, спят в своих домах и видят сны добропорядочные американцы. Добропорядочные американцы, которые палец о палец не ударили, чтобы противостоять вампирам. Добропорядочные американцы, которые толкуют о мире с вампирами и о договорах с ними. Которые считают, что худой мир лучше доброй ссоры, и думают, что переговорами и общением с заклятым врагом можно решить все проблемы.

«Добропорядочные», как отец ее, например, который в обмен на личную безопасность и защиту принес в жертву вампирам собственных дочерей.

Эти добропорядочные американцы пускай проваливают к чертям собачьим. Это из‑ за них она сейчас сидит в клетке, как дикий зверь, страдает ради забавы и сластолюбия этих чудовищ, которым не место на Земле. Но что же случилось с Дженн? В голове ее теснились страшные картины, ей казалось, что сестра погибла, и сердце ее больно сжималась. А тут еще астма… если с ней снова сейчас случится приступ, она не выдержит.

«Если я когда‑ нибудь выберусь отсюда, своими руками перебью вампиров всех до последнего, – клялась она самой себе, лежа в луже собственной крови, пота и рвоты. – Если выберусь отсюда, убью отца… и всякого другого, кто позволил вот так надругаться над собственной дочерью». Эта мысль придавала ей силы, она больше не молила Бога о смерти, наоборот, молила о том, чтобы он оставил ей жизнь.

ГЛАВА 10

Братья и сестры, мы единая рать,

Но кое‑ кто хочет кол в нас вогнать.

Убивать нас в наших постелях,

Бить, чтоб головы с нас летели.

Но довольно войны и насилия нам,

Разойдемся с миром все по домам.

Но сущие монстры, вот кого надо бояться,

Охотники! Бейте повсюду их, братцы.

Окрестности Билокси, Миссисипи

Дженн

– Берите печенье, берите сахар, – Модин Бетюн угощала Дженн.

Дженн и семейная пара сидели за столиком в небольшом ресторанчике напротив автомобильной стоянки мотеля, куда они подъехали час назад. Автомобильчик свой они уже разгрузили. Граница между Миссисипи и Луизианой была закрыта минимум до конца дня. Произошел какой‑ то там сбой в системе защиты, Дженн в этом ничего не понимала. Передали по новостям, и на шоссе уже вытянулась длинная колонна автомобилей; значит, не соврали.

На экране телевизора, свисавшего с потолка над кофейным автоматом, дикторша повторяла информацию. Звук был включен очень тихо, и Дженн ничего не было слышно. В Испании такого не бывает. Дженн сидела, как на иголках, ей хотелось с криком выскочить из ресторана, поймать первую попавшуюся машину, уехать куда‑ нибудь подальше от цивилизации и пересечь границу нелегально. А Бетюны относились к происходящему философски. Судя по их поведению, подобные вещи здесь случаются нередко. Они немедленно сняли в мотеле номер, а также для нее комнатку рядом. Она уже разработала план: только они уснут, она потихоньку выйдет из комнаты – и ходу.

– Хорошо, что ты полила перед отъездом плющ, – сказал Орал.

Жена кивнула.

– Джеки, дорогая, что же вы ничего не едите? Надо обязательно поесть что‑ нибудь, – обратилась она к Дженн.

Дженн представилась им своим фальшивым именем: Жаклин Симмонс.

– Простите меня, миссис Бетюн, – ответила она со слащавой улыбкой, – что‑ то не хочется. Я очень беспокоюсь, как там бабулечка. Надо еще раз позвонить ей, – и она вынула мобильник.

– Конечно, конечно, милая, – сказала Модин, а Орал, толстяк, едва влезавший в свой «Мини‑ Купер», цапнул два оставшихся печенья и переложил себе на тарелку. Модин строго на него посмотрела, но он сделал вид, что ничего не заметил.

Дженн быстро вышла из ресторана и еще раз позвонила отцу Хуану. Ответил он сразу.

– Дженн, хорошие новости. Мы уже в пути. В Новом Орлеане есть священник, он свяжет нас с группой местных бойцов.

– Охотники? – с надеждой спросила она.

– Не совсем. Не такие, как мы, – ответил он. – Не выключай телефон. Когда я узнаю больше, сразу тебе сообщу.

Он помолчал.

– Границу открыли?

– Нет.

– Оставайся на месте, пока не откроют.

– Отец Хуан, я больше не могу, – взмолилась она. – Сколько можно сидеть здесь и есть овсянку.

– Сиди и ешь, – твердо сказал он. – Надоест – иди в номер и спи. Отдыхай, пока есть возможность. А потом Бетюны отвезут тебя в Луизиану.

– Но…

– Я твой учитель, – напомнил он. – Или хочешь, дам трубку Великому Охотнику, она просто прикажет делать, что я говорю!

Сквозь толстое стекло витрины она увидела, что Модин машет ей рукой и указывает на официантку: та уже расставляла большие тарелки, полные тушеного мяса с картошкой. Орал смотрел на официантку и улыбался, держа в руке пустой бокал, в котором еще недавно был налит сладкий холодный чай.

– Держись этих людей. Им тоже надо пересечь границу, – продолжал отец Хуан. – Сейчас тебе нужна холодная голова, а не горячее сердце, поняла?

– Но Хеда в руках у Авроры…

– И Аврора сказала, что оставит Хеду живой до Масленицы. Если с тобой что‑ то случится, нам придется спасать еще и тебя. Escuchame, [35] – сказал он, отметая все возражения, – мы летим до Нового Орлеана. Нам не надо пересекать границы. Так что не надо усложнять нам задачу.

Дженн глубоко вздохнула.

– Ну, хорошо.

– Виепо. [36] Джеми, здесь не курят, – сказал он в сторону. – Дженн, я знаю, ты не веришь в силу молитвы, но я верю, и я молюсь за тебя.

– Спасибо.

Горло ее сжало, на глаза навернулись слезы.

– О, Господи, отец Хуан.

– Ну вот… в конце концов, и это молитва, – тихо сказал он. – Бог даст, скоро увидимся.

Она отчетливо представила себе, как он осеняет ее крестным знамением. Отключился отец Хуан первым. Она снова посмотрела в витрину. Орал Бетюн поднял тарелку Дженн, словно хотел сказать, что скоро остынет. Подняв вверх большой палец, она набрала бабушкин номер. Там включился автоответчик.

– У меня все в порядке, – сказала она и дала отбой.

Если кто‑ то завладел бабушкиным телефоном, определить, откуда был звонок, он не сможет.

Она еще немного постояла на улице, собираясь с духом. Потом вернулась в ресторан и села на свое место. Кто‑ то успел прибавить громкость телевизора. Показывали все те же новости. Бетюны перестали жевать и, не отрываясь, уставились в экран.

– …итак, повторяю, граница между Луизианой и Миссисипи будет закрыта как минимум на сутки.

– Нет, – прошептала Дженн. – Только не это.

– Хорошо, что я захватила с собой почитать, – сказала Модин. – И вязание.

– Интересно, у них есть тут кабельное, – отозвался Орал. – Джеки, ты какие фильмы любишь?

Вечер тянулся бесконечно. После обеда они собрались в номере Бетюнов и смотрели триллер про шпионов. Потом Орал объявил, что устал, и Модин поняла это как намек: вечеринку надо перенести в номер Дженн. Попивая лимонад из банки, она непрерывно болтала; наконец стало поздно, и она, слава богу, встала, чтобы отправиться к себе. Подойдя к двери, соединяющей оба номера, она положила руку на шарообразную ручку и оглянулась на Дженн. Лицо ее выражало нежнейшее сочувствие.

– Ведь ты беспокоишься не о своей бабулечке, я угадала? – спросила она.

Дженн покачала головой. Модин печально улыбнулась.

– Сейчас тяжелое время, но Бог даст, все образуется, вот увидишь.

– Конечно, мэм, – Дженн прочистила горло. – Я знаю.

– Как только наше правительство и Соломон отделят зерна от плевел, жизнь наладится.

«Ты что, дура, что ли? » – хотелось крикнуть Дженн в лицо этой курице в свитере с идиотскими медвежатами на груди.