КНИГА ВТОРАЯ 5 страница

Действительно, какая чушь! Она – сгусток всяческих страхов.

– Папа считает, что страх – это хорошо, – ответила Дженн. – Страх удерживает нас от совершения поступков, опасных для нас. Можно сказать, сохраняет нам жизнь.

– Надо же, именно так он и говорит, слово в слово.

Хеда взбила свою подушку.

– А чему вас обучают в Академии? А форма у вас есть? А как вы живете, в одной комнате с парнями или нет? Как ты к этому относишься? А интересные парни есть?

Дженн вздохнула. Она надеялась как следует выспаться, но, похоже, звезды расположились сегодня иначе.

Был понедельник, и отец на поезде отправился на работу в Сан‑ Франциско: он работал инженером программного обеспечения. У матери когда‑ то была собственная художественная галерея, но в конце войны ее закрыли, потому что кое‑ какие выставленные там холсты были признаны «подстрекательскими». В защиту галереи были протесты, но ненадолго, у людей оказались дела более неотложные, чем защита чьего‑ то там «модного бизнеса», как назвал это один местный политик.

Теперь она работает волонтером, разносит еду лежачим больным, многие из которых были ранены в драках с вампирами. Отец Дженн жену не одобряет; ему кажется, что она опять ведет себя «провокационно». Уж если хочет кому‑ то помогать, могла бы найти других нуждающихся, не столь «политически неблагонадежных».

Она попросила девочек провести денек вместе, сходить с ней кое‑ куда, и Дженн с радостью согласилась, ей хотелось побыть с мамой, а заодно убедиться, что той ничто не угрожает. Хеде в школе тоже разрешили пропустить денек. Улицы были обклеены плакатами, в основном рекламирующими деятельность групп «Давай потолкуем» и предупреждающими о необходимости соблюдать комендантский час. Солдаты в форме цвета хаки и с автоматами строго посматривали на пешеходов и проезжающие машины. Правительство Соединенных Штатов теперь сотрудничало с прежним врагом, и официально утверждалось, что после заключения перемирия две равноправные расы живых существ, вампиров и людей, живут наконец в согласии. Но у руля власти стояли люди, по существу являющиеся вампирскими прихвостнями и лакеями, они поддерживали хрупкий мир, пока их хозяева оставались в тени, но на самом деле все это было большим обманом. Поговаривали, что Соломон посулил новому президенту сделать его вампиром, если он протолкнет новый законопроект, согласно которому любое вторжение в вампирово логово, когда хозяин отсыпается после ночных похождений, должно считаться весьма серьезным правонарушением.

Остановившись на красный свет, Дженн обменялась взглядом с солдатом: он был не намного старше ее самой, и глаза его казались апатичными и злыми. Это все дело рук Проклятых. Боже, как она их ненавидит!

Начался дождь; около полудня мать Дженн пыталась дозвониться до мужа, хотела спросить, не хочет ли он, чтоб она подбросила, его и тогда ему не пришлось бы трястись в поезде. Но он почему‑ то не брал трубку, и это было странно; мама очень нервничала. Она явно испугалась, стала говорить как‑ то торопливо, глотала слова, лепетала что‑ то невнятное, и Дженн с облегчением вздохнула, когда пришло время ехать домой.

Дженн нашла отца в его каморке, он сидел в своем старом кожаном кресле, смотрел телевизор, и в руке у него был стакан с каким‑ то темным напитком, судя по запаху, алкогольным. «Виски», – догадалась Дженн.

– Что‑ то ты сегодня рано, – сказала мама, облегченно вздохнув.

– Да, отменили совещание, – как‑ то неопределенно ответил он. – Там было больше нечего делать.

– А‑ а, – отозвалась она, поцеловала его и отправилась на кухню готовить обед.

Хеда задержалась, собираясь поговорить об отъезде в Испанию, но он попросил ее помочь матери: ему нужно поговорить с Дженн наедине.

– Дженн, – начал он и похлопал ладонью по дивану в коричнево‑ белую клетку, стоящему под прямым углом к креслу.

Он отхлебнул из стакана, но потом, подумав, осушил его до конца.

Дженн села рядом, внимательно глядя на него. Он выглядел как‑ то напряженно, устало.

– Когда ты уехала, я думал, что больше тебя не увижу, – отрывисто сказал он.

Она закусила губу, не зная как отвечать.

– Я знал, куда ты едешь и какие у тебя планы. Тебе не удалось хорошо замести следы.

– Тогда почему ты не остановил меня? – спокойно спросила она.

– Потому что знал, если ты останешься, рано или поздно выкинешь что‑ нибудь и подвергнешь всю семью опасности. Твою мать, сестру… И я бы не смог всех вас защитить.

– И ты подумал, что без меня у тебя это получится? – спросила она, изо всех сил пытаясь говорить без боли в голосе.

– Извини.

Дженн понимала, что она должна что‑ то сказать, извиниться за то, что сбежала, или, уж в самом крайнем случае, выслушать его извинения и простить его. Сколько разговоров с ним заканчивалось очень плохо из‑ за того, что она не могла вовремя попридержать язык!

В конце концов она просто кивнула, надеясь, что этого будет достаточно.

– Я всегда хотел, чтобы вы, девочки, росли, не зная постоянного страха, который мучил меня с самого детства. Я просто хотел, чтобы вам ничто не угрожало в жизни.

– Я знаю, – сказала она.

– Когда ты уехала, я был уверен, что тебя скоро убьют. Я примирился с этой мыслью. Глядя на тебя во время похорон, я гордился тобой. Ты стала очень похожа на бабушку в молодости. Такая же сильная, как она.

– Спасибо, – сказала Дженн, изо всех сил пытаясь не пустить слезу.

– И я понял, что должен тебе кое‑ что сказать. Ты права… что касается вампиров. Ты всегда была права в этом.

Дженн потрясенно смотрела на отца. Так он в конце концов признал это… но для нее это было так неожиданно. Она снова заглянула ему в глаза и увидела в них боль; пальцы его судорожно сжимали стакан.

– Папа…

– Сегодня кое‑ что произошло, – перебил он, ставя стакан на столик и вытирая рукавом лоб. – Ты помнишь Тома Филлипса?

– Немного. У него была немецкая овчарка, ее звали Гюнтер.

– Да.

Он пожевал губами. Потом посмотрел на нее. Глаза его горели. В них стояли слезы.

– Сообщили, что он попал в автокатастрофу.

– Да‑ а?

– Но потом мне позвонила его жена, – покачал он головой. – Это была не автокатастрофа. На него напали.

Лицо его сморщилось.

– А он так хорошо к ним относился. Так им… верил.

Дженн ждала продолжения, она чувствовала, что это еще не все.

– А чем мы занимаемся на работе… Составляем базы данных, – отец понизил голос до шепота. – На нежелательных элементов. И я думаю, там был кто‑ то, кого Том пытался оградить. И они обнаружили, и… – он закрыл лицо руками. – Не могу поверить. Если с ним сделали такое, тогда никто не гарантирован…

«Ну вот, теперь ты и сам все понимаешь, – подумала Дженн. – Теперь ты мне веришь».

– Мне очень жаль, папа.

Она потянулась к нему, но он не видел ее. Он с шумом втянул в себя воздух и сделал долгий, прерывистый выдох.

Потом встал, снова сел, на этот раз ближе к ней. Лицо его посерело, морщины обозначились резче, словно за последние три минуты он вдруг ужасно постарел, а может быть, просто повзрослел.

– Так вот, сегодня вечером у меня с ними назначена встреча.

– С кем «с ними»?

Он слегка нахмурился, словно давая ей понять, что об этом лучше не говорить вслух.

– С людьми, которых он прикрывал, – прошептал он. – Замешанными… во все это. Ну, которые считают, что… м‑ м‑ м… которые не согласны… – Он встретился с ней глазами. – Словом, ты понимаешь, о чем я.

Слова его глубоко потрясли ее. Отец решил принять участие в борьбе, ее отец, ну, наконец‑ то! Он собирается продолжить эстафету своего отца, папы Че. Ну, разве это не здорово?

Но с другой стороны, ей за него страшно. Он не такой сильный человек, как она.

– Папа, не делай этого, за ними наверняка следят. Проклятые…

– Ш‑ ш‑ ш. Я не хочу, чтобы твоя мать узнала. Но если я не вернусь…

– Папа, ты что, совсем спятил? – тихим голосом спросила Дженн. – Ты ни в коем случае не должен этого делать. Нет! Нет, я не отпущу тебя.

– Я обещал жене Тома… Вдове…

Отец встал и принялся ходить по комнате.

– Я был неправ, с самого начала неправ. Я думал, если мы станем помогать, если уступим им, они нас не тронут. Но…

Он остановился, подошел к окну, поплотней задвинул штору.

– Через полтора часа станет темно. Ехать всего пятнадцать минут. У меня остается целый час, чтобы поговорить с ними.

– Тогда я еду с тобой.

Лицо его облегченно просветлело, и Дженн поняла, что именно этого он от нее и ждал, просто не решался попросить. Отец и дочь, объединенные единой целью. Теперь она должна быть впереди, действовать как настоящий охотник, защищать его. На этот раз у нее не будет напарника. Некому будет ее прикрывать.

– Спасибо, – сказал он, обнимая ее. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

– Да, папа.

Она облизала губу, которую прокусила, дав волю чувствам. Она так гордится им. И страх за него еще сильнее. И понимание, и гордость, что она способна защитить его от опасности. Она это знает, да, знает. Годы взаимного раздражения в одну секунду словно ветром сдуло.

– Да, папа, ты можешь на меня рассчитывать, – твердо сказала она.

ГЛАВА 5

Устав саламанкийского охотника:

О Высшем Враге.

Вампир хитер и коварен. Как и сам Падший Ангел, он постарается обмануть, обольстить тебя. Постарается убедить тебя, что он такой же человек, как и ты, только наделенный особым даром и талантами. Соблазнить тебя рассказами про бесконечную жизнь, высмеивая твою веру в будущий Страшный Суд, где душа человека будет взвешена на Божьих весах. Не верь ему. Он – дьявол и лжец.

(Перевод с испанского)

Саламанка, Испания

Саламанкийские охотники: Антонио, Холгар, Скай, Эрико и Джеми

Холгару снился кошмар. Он понимал, что это сон, но никак не мог избавиться от него. Ему никогда это не удавалось.

Они бегали, играли, охотились за кроликами. Холгару было двенадцать лет, он имел человеческий облик, на нем были шорты и больше ничего. Босые ноги ступали на острые камни и не чувствовали боли. И рядом с ним в облике волка вприпрыжку бежал отец.

Вдруг в чаще деревьев что‑ то вспыхнуло оранжевым светом. Там был охотник. Какой‑ то человек со светлыми волосами целил из винтовки в оленя. Осторожный Холгар свернул в сторону, но отец не последовал за ним и не снизил скорости бега. Наоборот, он побежал еще быстрее, он стремительно мчался прямо на этого человека.

Холгар закричал. Охотник повернулся, отец бросился на него и разорвал ему горло. Когда подбежал Холгар, было поздно. Человек был мертв, и отец, поскуливая от удовольствия, лизал кровь, волнами бьющую у него из горла.

– Nej! [20] – закричал Холгар.

С криком Холгар проснулся, встряхнулся и посмотрел на дверь. Там стоял Джеми, руки сложены на груди, как всегда, хмурится. Рядом с ним Скай, держала его за руку, словно в любой момент была готова утащить его назад.

– Опять собачьи сны снятся? – насмешливо спросил Джеми.

– Перестань, – пробормотала Скай.

Холгар пожал плечами и свесил ноги с кровати. Его мешковатые тренировочные штаны сковывали движения – то ли дело бегать одетым лишь в собственную шкуру. На груди и плечах сверкали капельки пота. Он обхватил руками голову, пытаясь прийти в себя. Холгар, как и большинство волков, терпеть не мог просыпаться утром. Он выглянул в узенькое оконце и не увидел за ним ничего, кроме чернильно‑ черной ночи. Наверное, еще очень рано.

– Вы что, не слышали поговорки: «Не буди спящую собаку»? – проворчал он.

– Очень мне надо… только нас вызывает Учитель, – ответил Джеми.

– Что‑ нибудь случилось? – Сон сразу как рукой сняло.

Отец Хуан никогда не поднимал их так рано. Охотники должны хорошо себя чувствовать и быть активными в ночное время, поэтому занятия в Академии начинались, как правило, не раньше десяти утра. Такого распорядка старались придерживаться и на протяжении всей учебы, и после окончания академии.

– Сами не знаем, – ответила Скай.

Холгар достал из сундука рубаху и, скроив гримасу, надел. Она была велика, на пару размеров больше, чем надо, он стирал ее не менее десятка раз, но все равно терпеть не мог прикосновения к коже этой ткани. Там, откуда он родом, молодые волки до пятилетнего возраста бегают практически без одежды. Потом они знакомятся с остальным миром, и их заставляют надевать одежду, когда они среди нормальных людей. Большинство до конца дней своих хотели бы оставаться в своем натуральном виде.

– Пошли, – сказал Холгар.

– Встречаемся у него в кабинете, – сказала Скай.

– Интересно, какие сны снятся оборотням? – спросил Джеми, все еще загораживая дверной проем.

Трудно сказать, действительно ли этому ирландцу интересно или он снова пытается его куснуть.

– Люди в овечьих шкурах, нет?

Скай хихикнула, но Джеми и не думал смеяться.

– Ладно, пошли узнаем, что ему надо, – сказал Холгар, протиснулся между ними и двинулся по коридору.

Они прошли мимо комнат священников и инструкторов, включая и комнату отца Хуана. Холгар глубоко потянул носом воздух, и ему стало ясно, что отца Хуана не было в комнате уже несколько часов: дух в ней был застоялый. Он едва слышно заскулил горлом: недобрый знак.

После окончания Академии отряд из студенческого общежития перебазировался сюда, освободив место для новых подающих надежды студентов. Холгар и Антонио были единственные двое, которым не пришлось менять комнат, поскольку они и прежде жили отдельно от остальных.

Холгар против этого не возражал, он считал, что так будет лучше и для его собственной безопасности, и для безопасности студентов. Когда он прибыл в Академию, о том, что он оборотень, знал только отец Хуан. После злосчастного воя на луну слух о том, что в Академии есть оборотень, распространился быстро, и очень скоро большинство студентов знали, что это Холгар. Возможность указать на одного монстра в своей среде удерживала их от поисков других. Впрочем, Холгар подозревал, что всегда вежливый и учтивый Антонио тоже неспроста обладает правом жить не со студентами, а в одном здании со священниками и преподавателями. И однажды вечером, выполняя тренировочное задание, он оказался от Антонио с наветренной стороны и сразу почуял явный запах смерти. Тогда он и понял, почему Антонио тоже живет отдельно ото всех.

Холгар вампиров, мягко говоря, недолюбливал, но скоро он обнаружил, что и Антонио тоже. Холгар не выдал тайны Антонио. Ясное дело, руководство Академии, зная, кто он такой, не желает его смерти. Холгар, как никто другой, понимал, что такое – иметь в себе темную сторону, которая не подчиняется твоей воле, и был признателен за то, что в качестве спарринг‑ партнера ему дали Антонио. Даже в человеческом облике оборотни гораздо сильней физически, чем обыкновенные люди. В благодарность за его сдержанность вампир помогал ему оттачивать бойцовские навыки. Остальные студенты вели себя с Холгаром осторожно, но кто таков Антонио, никто не догадывался до самого выпускного экзамена.

Они прошли мимо комнаты Эрико, чистенькой и аккуратно прибранной, с медной статуэткой Будды на столике. Она уже ушла, но в воздухе еще висел ее густой аромат. Она прошла здесь не более двух минут назад. Запах каждого человека неповторим, он состоит из очень многих составляющих. Это сложная комбинация шампуня, крема для бритья, мыла, зубной пасты, стиральных порошков, деодоранта, даже ткани его одежды и кожаной обуви на ногах. Кожа, пластмасса, холст, резина – все эти материалы имеют свой отчетливый запах. Потом идут продукты, которые человек потребляет. Запахи определенных их видов, особенно лука и чеснока, могут выделяться порами кожи несколько дней и даже недель. И никакие полоскания и зубные эликсиры тут не помогут. Болезни, потоотделение, химические изменения в организме – все это участвует в формировании сложной картины запаха человека. Тончайшие изменения можно определить и компенсировать чем‑ то другим, но если ты хочешь сбить со следа идущего по твоему запаху оборотня, то это сделать очень просто – поменяй шампунь на другой с более едким запахом, воспользуйся деодорантом лица противоположного пола и начни добавлять себе в еду чеснок. Или кури, как паровоз, или как, например, Джеми.

Они вышли из общежития, пересекли небольшой дворик, выложенный булыжником и уставленный статуями и распятиями, и подошли к одному из административных зданий. Здесь располагался кабинет отца Хуана, где они его и нашли, меряющего шагами пол от стенки до стенки. Помещение было прекрасное, отделанное старинными вековыми деревянными панелями, вырезанными так, что они казались складчатыми. Мебели было немного: столик из эбенового дерева, инкрустированный перламутром, современные хромированные, с сиденьями из черной кожи стулья, которые совершенно не гармонировали с прочей обстановкой. На стене висел огромный витраж, изображающий святого Иоанна Крестного, беседующего с Христом. Холгар не мог не согласиться с большинством знающих отца Хуана в том, что священник, с его выдающимися скулами, покатым лбом, большими, слегка запавшими глазами, очень похож на этого святого.

Но к слухам о том, что отец Хуан – реинкарнация Сан‑ Хуана де ла Круса, Холгар относился скептически. Однако отец Хуан – действительно человек очень странный, с этим трудно поспорить. Казалось, он сам культивирует в себе «имидж» человека загадочного, по крайней мере, в глазах Холгара. На столе в кабинете стояла копия статуи святой Терезы Авильской работы Бернини. Святая была изображена в состоянии мистического экстаза, голова откинута назад, губы раскрыты, рядом полнощекий купидон в виде ангела с улыбкой готовится проткнуть ее небольшим пылающим копьем. В другое время Холгар, как вполне современный и здоровый скандинавец, внутренне фыркал по поводу откровенной эротичности этой сцены. В чувствах, которые испытывала изображенная святая, не было ни капли мистического. Католики, думал он, в целом чрезвычайно сдержанны в проявлении подобных чувств. Стоит взглянуть на Антонио.

Но сейчас Холгар понимал, что произошло что‑ то серьезное, и не позволил себе ни звука, хоть отдаленно напоминающего подавленный смех.

Эрико и Антонио сидели тихо, не скрывая своего любопытства. Холгар, Джеми и Скай заняли свои места. Два стула оставались свободными, один для отца Хуана, второй – для Дженн. Она все еще была в Штатах, на похоронах деда. Холгар очень скучал по ней. У нее был такой интересный взгляд на мир, он был уверен, что из нее получится превосходный охотник, ей нужно только избавиться от излишней скованности.

Отец Хуан повернулся, быстро пробежал взглядом по лицам собравшихся и сел, сложив ладони на столе и сгорбившись.

– У нас проблема, – сказал он.

Никто не произнес ни слова. Если бы не было проблемы, стоило ли тогда их всех будить в такой час.

– Вам известно, что в мире существует группа ученых, разрабатывающих новое оружие, которое должно помочь нам выиграть эту войну. И у меня в связи с этим есть новости.

– Пожалуйста, поделитесь с нами, сенсей, – сказала Эрико, часто кивая головой.

– Да‑ да, этих Проклятых так просто не убьешь нашими средствами, – заметил Джеми. – Получить в руки что‑ нибудь новенькое было бы, черт возьми, здорово.

– Искусственный солнечный свет? – спросила Скай.

– Ядовитый газ типа боевой чесночной эссенции? – высказал предположение Холгар.

– Да хотя бы какие‑ нибудь гранаты, начиненные деревянными осколками, – вставил Джеми.

Отец Хуан спрятал улыбку.

– Вообще‑ то, они работают с вирусами.

– То есть что‑ то вроде гриппа? – недоверчиво фыркнул Джеми.

Лицо отца Хуана даже не дрогнуло.

– Si. Я всего в точности не знаю, но, вероятно, с вирусами, которые должны поражать лишь определенные красные кровяные тельца.

– Которые делают вампира вампиром? – спросила Скай.

– Да.

Голос отца Хуана на секунду пресекся.

– И его надо впрыскивать натурально насильственным способом.

– Вспрыскивать, значит, – повторил Джеми. – То есть делать Проклятому прививку, так, что ли?

– И скоро она начнет действовать? – перебила Эрико.

– Они еще сами не все знают, – ответил отец Хуан, поочередно оглядывая всех. – Вещество вводится под кожу.

Скай сморщила носик.

– Что‑ то мало похоже на настоящее оружие, – с сомнением заметила она.

– Можно, конечно, сделать специальные пули, но опять же, на каждого вампира по выстрелу, да не во всякого вампира попадешь, – сказал Холгар. – Не намного лучше, чем старый добрый кол.

Отец Хуан глубоко вздохнул.

– Согласен, но если разрабатываемое средство будет действовать, можно подумать о том, как инфицировать всех вампиров сразу.

Холгар скосил глаза на Антонио. Если это все будет так, то вирус убьет и этого вампира. Видимо, такие же мысли пришли в голову и остальным – Ерико и Скай обменялись тревожными взглядами, а рот Джеми растянулся до ушей.

– Ученые работали в передвижной лаборатории, которая два раза в неделю меняла местоположение, – продолжил отец Хуан. – Но два дня назад вся партия самого на данный момент многообещающего штамма вируса была похищена, его даже не успели тестировать. Во время нападения большая часть ученых, занятых этой разработкой, были убиты.

Джеми с силой ударил кулаком по колену; Антонио молча осенил себя крестным знамением. Скай молча смотрела в пол, а у Эрико задергалась мышца щеки. Холгар сложил на груди руки. Все ждали продолжения: ведь отец Хуан разбудил их среди ночи не для того, чтобы просто сообщить о трагедии.

– Ясно, чья это работа, – заметил Джеми. – И вампиры, конечно, все уничтожили, так?

– Пока мы не знаем, – слегка нахмурившись, ответил отец Хуан. – В правительстве никто не соизволил сообщить мне подробностей. Но я все‑ таки кое‑ что раскопал. Мы знаем, что los Malditos [21] не представляют собой единого, сплоченного и организованного врага. Они воюют не только с нами, но и между собой, как, впрочем, и люди. Так вот, они могут усовершенствовать это оружие и использовать его против своих внутренних врагов, то есть, против вампиров же.

– Ну, и прекрасно… как говорится, дьявол им в помощь, – сказал Джеми.

– Думай, что говоришь, сын мой, – сделал ему замечание отец Хуан. – И слушай, не перебивай.

Все одновременно наклонились вперед, а у Холгара смех застрял в глотке. Пускай они постоянно препираются, но они – одна стая. Что с того, что все в отряде разные, каждый яркая личность, они действуют, а нередко и думают одинаково. Пусть не все признают это, но у каждого существует глубокая потребность в крепкой связи с остальными, и он не исключение. Просто он больше других сознает это, потому что у него мощный инстинкт всегда согласовывать свои действия со стаей своих.

– Военные считают, что у Проклятых такие планы есть: изучить свойства вируса и изготовить вакцину, – сказал отец Хуан.

– И тем самым стать еще сильнее, – задумчиво произнес Джеми. – Так всегда бывает. Враг учится, сражаясь с тобой, – он бросил быстрый взгляд на Эрико.

– Отец Хуан, вы же неспроста рассказываете нам все это? – спросила Скай.

– У испанских военных есть информация о том, куда Проклятые доставили контейнеры с вирусом, – ответил отец Хуан.

– И правительству нужно вернуть его обратно? – догадался Холгар.

– Что, опять мы? – вскричал Джеми.

– Anno, sensei… – начала Эрико по‑ японски, и лицо ее затуманилось.

Так всегда было, когда она волновалась. Холгар знал, что ей не хотелось спорить с отцом Хуаном.

– Учитель… вы путаете нас с людьми типа Джеймса Бонда, – продолжила она. – Мы охотимся на вампиров. А подобными вещами не занимаемся.

Она опустила голову в поклоне.

– Прошу вас, простите меня, учитель. Я не хотела быть неучтивой, но…

– Она права, – сказал Джеми. – Наше дело совсем другое. Мы охотники.

Отец Хуан склонил голову и подался вперед. Холгар наблюдал за происходящим полузакрытыми глазами. Эрико, конечно, вожак стаи, ее назначили, но все равно главный – отец Хуан. Иногда Холгар думал, насколько подходит Эрико к роли Великого Охотника. Впрочем, каждый в этой комнате считал, что эликсир нужно было, разумеется, вручить ему. Каждый пришел в Академию, чтобы стать избранным.

– Все вы знаете, что среди испанских военных не стихают разговоры о том, чтобы нас расформировать, – позволил себе заметить отец Хуан. – Они боятся нашей независимости, боятся, не обойдется ли когда‑ нибудь наше формирование слишком дорого. Сейчас сложилась ситуация, подобная той, которая была при Франсиско Франко, когда он делал все, чтобы Испания не участвовала во Второй мировой войне. Испания так и не объявила войны ни союзникам, ни немцам. Испания осталась нейтральной страной, и он тем самым сохранил жизни тысяч, сотен тысяч испанцев.

– И превратил Испанию в страну с жестоким диктаторским режимом, – пробормотал Антонио. – Кому нужна такая жизнь…

Мрачное выражение лица отца Хуана смягчилось.

– Но ты все‑ таки жил, Антонио. Ты воевал против Гитлера под знаменами генерала де Голля.

– И в награду был «обращен», – напомнила священнику Скай.

Это, в общем‑ то, все, что они знали про Антонио: он дрался на стороне союзников и однажды, когда убегал от немцев, на него напал вампир.

– Лучше б погиб, это спасло бы его от необходимости постоянно пускать кому‑ нибудь кровь, – проворчал Джеми, словно это заявление дорого ему стоило.

Не было сомнения, он бы очень хотел, чтобы Антонио не встретился тогда со своим «крестным отцом».

– Сейчас снова мировая война, – пробормотал Антонио. – Вожди народов склоняются перед завоевателем, чтобы спасти своих людей. Наше правительство желает прекратить борьбу со своим злейшим врагом. Но из этого и тогда ничего не получилось, и сейчас не выйдет.

– То же самое Англия сделала с моим народом, – сказал Джеми. – Швырнула нас, ирландцев… в пасть к волкам.

Он сложил руки и покачал головой.

– Нет, отец Хуан. Мы им не нравимся, ну, так пусть сами ищут свой вирус. Мы им не мальчики на побегушках. Пошли они все…

– Согласен, Джеми, но я что‑ то не вижу, что у нас есть выбор, – возразил отец Хуан. – Нам нужна поддержка военных. А с помощью этого оружия мы можем победить в войне. Если, конечно, оно окажется эффективным.

– А если не окажется? – спросила Эрико.

– Тогда уже будет все равно, мы долго не протянем.

– Да при чем здесь оружие? – сказал Антонио. – Надо как можно дольше оттягивать наше расформирование, а это связано с военными, так?

– Это оружие действительно очень важная вещь, – сказал отец Хуан. – Даже если оно будет убивать вампиров по одному.

– Думаю, вы правы, – проговорил Джеми. – Когда еще сконструируют автомат, стреляющий деревянными пулями… Другого высокотехнологичного оружия пока у нас нет.

Он посмотрел на Антонио и кисло улыбнулся.

– Чушь собачья, – медленно проговорил Холгар.

– А тебе что не нравится? – спросил Джеми. – Боишься опасности для других нелюдей, как ты?

– Это невозможно узнать, пока не протестируешь, – сказал отец Хуан, откинувшись на спинку стула. – Вирус этот – не такая простая штука, как кажется на первый взгляд. И наши хотят во что бы то ни стало заполучить его обратно.

– Они не наши, – сказал Джеми. – И если уж говорить начистоту, среди нас есть предатель, и вы, отец Хуан, это знаете.

Он перевел взгляд на Антонио.

– А сам он, вероятно, уже собирается поскорей смотаться отсюда, послать донесение по имейлу своему «крестному отцу», и…

Как молния, Антонио метнулся через всю комнату к Джеми и схватил ирландца за горло. Глаза испустившего злобный рык вампира загорелись красным, как раскаленный уголь, светом, видно было, что рассвирепел он не на шутку.

– No soy el traidor, [22] – сжав челюсти, проговорил Антонио, и все увидели его растущие клыки.

– Уберите от меня этого придурка! – сдавленно прохрипел Джеми и сделал движение, чтобы упереться коленом в грудь Антонио, но тот уже отскочил от него, и Джеми вместе со стулом с грохотом рухнул на пол.

– Хватит! – закричал отец Хуан, вскакивая из‑ за стола.

Он сделал руками пассы, и Холгар почувствовал, как в комнату льется, заполняя все ее углы, свежий поток покоя. Учитель и раньше производил магические действия, чтобы утихомирить страсти. И иногда они действовали на буйных саламанкийцев.

Но, увы, не всегда.

– Не будем тратить время попусту, и так уже два дня потеряли, – сказал отец Хуан. – В общем, считайте, что это приказ. И… есть еще кое‑ что.

– Еще?! – вскричал Джеми, вставая.

По лицу отца Хуана видно было, что ему в высшей степени неловко. Холгар напрягся. Он подумал про Дженн, и пальцы его вцепились в ручки кресла.

– Среди спасшихся оказался ученый, возглавлявший проект. Он спрятался в лабораторном морозильнике, и они его не заметили.

– Вы уверены, что его тоже не превратили в вампира? – спросил Джеми, многозначительно глядя на Антонио.

– Его проверяли. Если найдете вирус, только он сможет подтвердить, что это тот самый. Поэтому… возьмете его с собой.

– Вы хотите, чтобы мы взяли на охоту этого шпака? – вырвалось у Холгара.