Жан Огюст Доминик Энгр (1780—1867)

Он самый сложный из учеников Давида. И на самом деле он даже ушел из мастерской Давида в какой-то момент.

В середине 20-х годов, после смерти Давида, именно Энгр стал признанным главой классицистической школы, директором французской академии в Риме.

Он учился у Давида и в течение все своей жизни совершенно искренне провозглашал преданность классицистической доктрине. Например, он писал: “Ничего существеннее нельзя открыть в искусстве после Фидия и Рафаэля”. Но в своем творчестве он сам не очень следовал своим высказываниям. Это один из самых парадоксальных, непоследовательных сложных и порой непонятных мастеров. Его искусство очень неоднородно, совершенно не укладывается в рамки какого-то одного стиля. У него есть и романтические тенденции, портреты у него реалистические.

Родился на юге Франции в Монтобане в 1780 г. И в 1797 в 17 лет в эпоху директории поступил в мастерскую Давида и уже тогда в весьма юном возрасте поражал своего учителя “готическим” характером своего стиля.

В 1801 г он получил римскую премию, но уехал в Рим он только через пять лет в 1806 и прожил там до 1824 г (18 лет). Отчасти он повторил историю Пуссена.

Эпоху империи Наполеона, русский поход Наполеона, его свержение, реставрацию Бурбонов, время изгнания Давида в Брюссель, он провел за пределами Франции вдали от этих политических бурь. В это время теоретики ортодоксального классицизма видели в нем еретика, называли его “готическим чудаком”. Его действительно привлекали средневековые темы эстетики, греческая архаика, художники раннего возрождения и чуть ли не византийское искусство.

Еще в 1806 г он написал “ Портрет Наполеона ” (еще до отъезда в Рим). Парадный портрет Наполеона на троне в императорской мантии. Как непохоже это на написанный Давидом шестью годами позже “Портрет Наполеона-законодателя”. Парадные портреты Наполеона писали и другие художники, но ни в одном из них ни у кого не была достигнута подобная степень превращения реального человека в некоего идола. Уже тогда этот портрет сравнивали и с “Зевсом Олимпийским” Фидия и с изображением “Бога-творца” Яна Ван Эйка, который в то время гостил в Париже. Его можно сравнить и с поздними римскими императорскими статуями. Ну и еще могут на ум прийти византийские диптихи и портреты византийских императоров.

Т. е. несмотря на то, что Энгр восхвалял Фидия и Рафаэля, сам он обращался к довольно широкому кругу весьма разных источников.
Державное величие в этом портрете сочетается с магической напряженностью неподвижного взгляда, устремленного с высоты трона. Образ своей пышности и застылости абсолютно противоположен той образной концепции, которую Давид дает в его “Портрете Наполеона-законодателя”. Т. е. у Давида реалистический образ, а здесь -- надмирный (пурпур, сияние золота, трехцветие, неподвижная поза, воздетая рука, регалии и взгляд).

В Италии он изучал не только классическую римскую античность, но и греческую архаическую вазопись, следы увлечения которой явно прочитываются вот здесь (не знаю, где, картинки нет) с ее изысканной линейной ритмикой и плоскостными формами. Изучал он не только Рафаэля, но и мастеров 15 века (как поздние английские прерафаэлиты), средневековую миниатюру. Т. е. он обращался к разным источникам. Один из его современников называл его “китайцем, заблудившимся на развалинах Афин”.

Впрочем, все многообразные впечатления у Энгра были подчинены его собственному представлению о красоте и совершенстве. И в этом представлении, как у хорошего классициста, доминировал рисунок. Он был настоящим фанатом рисунка. При этом он чрезвычайно широко понимал понятие рисунка и можно привести целый ряд его цитат.

“Рисовать вовсе не значит просто делать контуры. Рисунок состоит отнюдь не только из линий. Рисунок это еще и выразительность, внутренняя форма, плавная моделировка. Рисунок содержит в себе более трех четвертей того, что представляет живопись”. В этой системе цвет играл второстепенную роль, подчиняясь линейно-плоскостному пониманию формы. У него локальные цветовые пятна, которые расположены в строго продуманной гармонии. Этот своеобразный линейно-плоскостный стиль находит блестящее выражение в тех работах Энгра, которые он делал в Италии, которые посылал в Париж, которые тогда вызывали совершенно неоднозначное впечатление.

Вот эта его работа, выполненная в 1811 г в Италии, на сюжет из первой песни иллиады Гомера. Кстати, обращение к Гомеру характеризует его как классициста. Называется она “ Юпитер и Фетида ”. Фетида - это нереида, морская нимфа, мать греческого героя Ахилла. Здесь она умоляет Юпитера о заступничестве за ее сына, обиженного греческим вождем Агомемноном (Агомемном-ном-ном-ном... =)) ). С одной стороны вроде здесь классицистический принцип: фронтальность композиции, безусловное преобладание рисунка, выписанность деталей, тел. Но в то же время, здесь множество неожиданных и не вписывающихся моментов, например, нерациональное пространственное построение с троном Юпитера, парящим в небесах. Эта картина написана в 1711 г. А чуть раньше мы видели картину с портиком, парящим в небесах. Это наводит на определенные размышления. Потом масштабные несоответствия фигур. При увеличенной мощной идолообразной фигуре Юпитера в застывшей мощной позе, маленькая фигурка прильнувшей к нему нереиды.

Для классициста странно выглядит и бросающееся в глаза отступление от анатомии. Гибкие плавные струящиеся формы тела нереиды кажутся буквально бескостными, особенно руки, непомерно вытянутая шея, странно запрокинутая голова, какая-то есть неестественность, но в то же время это дает особый линейный ритм, грацию и экспрессию.

На фоне сурового непоколебимого Юпитера Фетида должна служить воплощением мольбы и нежности. Она припадает к нему, обнимая руками его колени и касаясь его бороды. Мы еще встретим у него подобную произвольность трактовки анатомии и человеческой фигуры. По цвету она тоже интересная, хотя колорит локальный. Интенсивное синее небо с клубящимися серо-белыми облаками, оранжевато-розовый плащ Юпитера и зеленовато-серая драпировка Фетиды.

“ Паоло и Франческа ”. 1819 г. Во-первых, обращение к Данте само по себе характерно скорее для романтиков, а не для классицистов. Во-вторых, страстные аффекты, критические ситуации и т. д. тоже предпочитают романтики. Сюжет романтический, опять произвольная трактовка анатомии. Поза молодого человека неестественная. Но при этом при всех романтических темах и аффектах, он сохраняет чисто классицистическую манеру -- гладенькое письмо, преобладание рисунка, локальный колорит и т. д.

Такие вещи создали ему славу еретика и из-за них его называли “готическим чудаком”.

Помимо вот таких тематических работ Энгра, как поклонника античности, весьма занимают чисто эстетические проблемы, а именно, очищение формы от всего случайного. Поэтому у него нередко встречаются бессюжетные изображения обнаженной женской фигуры.

В 1808 г была написана вот эта

“ Купальщица ”. Здесь он действует как истовый поклонник античности. Это чистое искусство. Нет сюжета, просто обнаженная фигура, причем очень целомудренно изображенная со спины, чтобы убрать чувственный аспект. Удивительные ритмы, красота певучих линий, великолепный сдержанный холодный колорит, который только оттеняется красным узором на ее тюрбане. Удивительная фактура. Очень тонко и нежно все это написано. Мерцающий свет, тончайшие светотеневые моделировки. Он сам писал: “Сумейте сделать прекрасной фигуру человека одну без всякого сюжета и вы уже будете художником”.

Такого рода изображения нередко встречаются у Энгра. Вдохновлялся он прежде всего античностью, ну может быть отчасти работами французских маньеристов. Этот аспект, мы к сожалению не знаем. Бессюжетные изображения, лишенные динамики, которые несут в себе эстетику чистого искусства, ориентирующегося на совершенство формы, на предельную отточенность силуэта, цвета, моделировки. Идеальный стиль. Классический покой. Поверхность проработана с удивительно тщательностью. Мерцающий свет, выявляет мягчайшие переходы форм, которые дают почувствовать фактуру человеческой кожи.

Потом чуть позже у него была:

“ Большая одалиска ”. 1811 (вики говорит 1814) г. Напоминает “Венеру и Марса” 1825 г Давида. Та же самая поза. Кстати, Энгр помогал Давиду, когда он работал над тем портретом. Эта работа более салонная. Она лишена целомудренной чистоты “купальщицы”. Восточные атрибуты: тюрбан, драгоценности, веер из павлиньих перьев, занавес. Анатомия не очень. Специалисты насчитывают в этой спине пару-тройку лишних позвонков. Ему здесь ритмика линий была важнее анатомии. Настоящий классицист так бы действовать не стал. Энгр очень своеобразный. Он следует каким-то своим собственным представлениям о красоте и совершенстве искусства. В этом он перекликается с романтиками.

В 1824 г Энгр закончил и прислал в салон на самую крупную евпропейскую художественную выставку вот эту работу, над которой он очень долго работал:

“Обет Людовика XIII”. Алтарный образ для большого собора в Монтабане. Он призывает покровительство Мадонны на Францию. Источник очевиден -- “Сикстинская Мадонна” Рафаэля. Одернутые шторки, два ангела, которые заменяют двух святых. Мадонна с Младенцем восседает на некоем троне. Обращение к Рафаэлю очевидно.
Эта картина появилась в салоне 1824 г. Это тот самый салон, где разыгралась так называемая “романтическая битва”, причем Энгр со времени этого салона стал восприниматься как глава классицистической школы, благодаря именно этой работе. В этом же салоне была выставлена “Хиосская резня” Делакруа. Тут современный сюжет, подавление турками греческого восстания на острове Хиос. Современная тема: человек пред лицом смерти. И манера “пьяной метлы Делакруа”. Нет выписанности деталей, клубящиеся облака, дым, рваная своеобразная манера.

Вот тогда-то критика и зачислила Энгра в вожди классицистической школы, сочтя его тем, кто может “побить” Делакруа.

Ну и после этого он стал директором французской академии в Риме, вернулся туда, возглавлял эту французскую академию, принимал пенсионеров, которые приезжали из Франции.

На самом деле эти программные работы Энгра 20--50-х годов скучны. Они очень рассудочны и не выходят за рамки классицизма.

Апофеоз Гомера

Здесь центрально симметричная композиция, античный храм, соответствующая манера. Вокруг расположились музы, античные поэты и герои, слава его коронует, фоном служит античный периптер, в углу мы можем видеть портрет Пуссена и Лево-Лебрен-Ленотр кампанию.

Но при этом он писал великолепные портреты. Энгр не хотел писать портреты, но они были средством заработка. Где-то в районе 1805 г он написал три портрета членов семейства Ривьер.

“ Портрет Мадмуазель Каролины ” (дочери Ривьер). Для каждого персонажа он в соответствие с его характером и качествами находит свою форму. Каждый раз другую. “ Мадам Ривьер ” -- салонная дама. Для нее он выбирает рокально-овальный формат, позу, где она облокотившись на подушки. Мягкий контур, складки.

Совсем другим выглядит “Портрет Мадмуазель Ривьер”. Иногда ее называют французской Джокондой. Интересно, что для нее он выбирает свой формат. Она имеет полукруглое завершение, которое едва ли не восходит к работам каких-нибудь ранних итальянцев 15 века.

Это такая французская Наташа Ростова… строгое а-ля антик прямое белое платье без украшений, подхваченное под грудью, перчатки, белое боа, гладко причесанные темные волосы, воплощенная чистота, скромность. В отличие от портрета матери ее фоном служит пейзаж, а не интерьер. Пейзаж напоминает раннего Рафаэля: тихие воды под голубым небом, холмы чуть зеленеющие, силуэт церкви. Образ чистоты и невинности.

Он пытался обновить классицистическую систему, как бы приспособить ее к требованиям эпохи, но именно поэтому мы и видим противоречия в его творчестве.

Далее более поздние его портреты:

“ Портрет графа Гурьева ”. Это русский посланник в Риме. Энгр писал его в Италии в 20-х годах, когда он там жил.

Мужские портреты у него реалистические, но иногда с оттенком романтизма. Фон - клубящиеся облака, горы, ветер. В то же время у него есть совершенно реалистическе портреты.

Портрет французского буржуа, который занимался издательством, магната, богатого человека, мсье Бертена Старшего. Современники говорили, что эти портреты очень похожи. И даже в шутку иногда называли Бертена работой мсье Делакруа.

Это реализм. Здесь классицистический лаконизм, нет лишних деталей. Нет зализанной манеры. Это действительно портрет французского буржуа, самоуверенного, немножко нахального. Человек, который сам себя сделал. Трудно даже предположить, что этот портрет мог написать тот же самый человек.

Очень хороши и поздние женские портреты Энгра.

1856 г. “ Портрет мадам Инес Муатесье ”. Она была признанная красавица, вальяжная, крупная, темножко тяжеловесная. Это уже эпоха эклектики, когда уже было модным увлечение излишеством деталей. Так он ее и пишет. Он довольно долго мучался над ее портретом, каждый раз искал позу. Роскошное платье с узором не мешает ничему. Он нашел ей жест: палец, приложенный к виску и нашел фон -- отражение в зеркале. Это напоминает Эдуарда Мане, где очень большую роль играет отражение в зеркале.

Совсем по-другому выглядит чуть более ранний женский портрет 1840-х годов:

“ Портрет графини Луизы Оссонвиль ”. Тоже довольно долго над ним работал. Опять он использует мотив отражения в зеркале, который удваивает реальность, не избегает деталей и опять находит для нее свой жест и позу. Причем жест взят из помпейской фрески с поэтессы. Ей потом говорили: “Наверное, господин Энгр был в вас влюблен, если он вас так написал”. Правда, ему было 60+ в то время. Это некий идеальный женский образ, хотя в то же время все современники писали, что схожесть очень большая.

Вот такой вот противоречивый художник, который тем не менее числился в свое время главой классицистической школы.