КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

(Студия на чердаке. 1972 год.

Старик МАРТЕЛЛО и старик ДОННЕР вновь принимаются за работу – как в Картине третьей).

МАРТЕЛЛО. Лучше бы ты погиб. Я имею в виду то, что лучше ей было упасть ярдом правее, туда, где ты стоял. Размозжила бы тебе голову или сломала позвоночник, пока ты нам ручкой махал. Помню, услышал я звон стекла, задрал голову, реакция мгновенно сработала, и я крикнул: «Берегись! ». Не надо было мне спасать тебя. Бошамп сказал: «Несчастный случай. Потеряла ориентацию и пошла вместо двери к окну; иначе почему она окно не открыла? ». Не знаю, не знаю. Почему она должна была вести себя рационально под воздействием иррационального душевного импульса? Как сказал следователь: «Трагический случай. Самоумерщвление путем выбрасывания из окна». Я хорошо запомнил эти слова. Дурак напыщенный. По-моему, этот случай был для него просто поводом ввернуть выражение «самоумерщвление путем выбрасывания из окна». Редкое выражение, правда? Если еще учесть, что такие случаи, когда человек бросается из окна или когда его выбрасывают, сравнительно редки. Между прочим, одного зуба не хватает, ты его не видишь? Жемчужина, наверное, под шкаф закатилась… Да, так почему же нет специального выражения для случаев, когда людей сталкивают с лестницы или душат в дымоходах?... Смерть путем сталкивания с лестницы», - наверное, так. Только почему-то так не говорят. Или: «Трагическая смерть путем удушения в дымоходе». Вот такой ход мыслей. Его умертвили путем помещения в дымоход. А ведь хорошая идея: давай поразвлекаемся немного. Будем придумывать глаголы для разных существительных, обозначающих смерть от различных несчастных случаев.

ДОННЕР. Мартелло, прекрати, прошу тебя.

(Пауза. )

МАРТЕЛЛО. А, вот ты где.

(МАРТЕЛЛО находит на полу упавшую жемчужину. )

ДОННЕР. Челюсти она тоже разбила – вдребезги, зубы разлетелись во все стороны…

МАРТЕЛЛО. Доннер! Говори о чем угодно, только не об этом. Пятьдесят лет назад мы познакомились с симпатичной девушкой, которой была уготована трагическая участь: она выбросилась из окна. Ее трагическая смерть потрясла нас, но что поделаешь? Мы видели много страданий и пережили много смертей, тоже трагических, и никуда от них не деться. А падение и смерть Софи – всего лишь первое звено в цепи смертей. У памяти свои законы…

ДОННЕР. Нет, не согласен с таким фатальным подходом: жизнь могла сложиться по-другому, один миг может изменить всю жизнь. Иначе какой смысл в стремлении с наслаждением жить, трудиться и совершать правильные поступки? По-моему, оборвалась жизнь, обещавшая быть счастливой – счастливой со мной.

МАРТЕЛЛО. Ну, Бошамп тоже так думал, а счастливы-то они были всего год-два. Откуда ты знаешь? Жить со слепой любовницей – дело трудное.

ДОННЕР. Да я бы женился на ней в любой момент.

МАРТЕЛЛО. Ну что ж, значит, кто-то сделал неправильный выбор.

ДОННЕР. Никакого выбора не было. Она влюбилась в него с первого взгляда. Так же, как и я в нее. И после этого трагического случая, даже когда в моей жизни все было хорошо, чего-то все-таки не доставало. И я чувствовал, что так и умру, не испытав всей полноты счастья.

МАРТЕЛЛО. Доннер, неужели это еще важно? Неужели мысль о том, что Софии любила тебя, может служить утешением даже сейчас?

ДОННЕР. О взаимной любви нечего было и думать, но все же мысль о том, что она питала ко мне чувство, успокоила бы меня.

МАРТЕЛЛО. А тебе не приходило в голову, что она любила именно тебя?

ДОННЕР. Нет, разумеется, нет. Она любила Бошампа.

МАРТЕЛЛО. Бошампа – с нашей точки зрения, но кого из нас она представляла в своем воображении?

ДОННЕР. Ну, конечно, Бошампа, кого же еще – она запомнила его картину, со снегом.

МАРТЕЛЛО. Верно. Когда мы только познакомились с ней в парке, она спросила, не за пять ли минут я ее написал; она кратко описала картину: черная металлическая ограда, как в парке, на весь холст, как будто смотришь на заснеженное поле через прутья клетки. У Бошампа картина была совсем другая.

ДОННЕР. Но снег был только на его картине.

МАРТЕЛЛО. Да, верно, но, Доннер, поверь мне, я вспомнил об этом спустя много времени, когда она уже жила с Бошампом.

ДОННЕР. Вспомнил о чем, Мартелло?

МАРТЕЛЛО. Ну, о твоей картине с оградой белого цвета.

ДОННЕР. Оградой белого цвета?

МАРТЕЛЛО. Толстенные белые столбы, через весь холст, в двух дюймах друг от друга, а между ними черные промежутки.

ДОННЕР. Да, я помню ее. О, господи.

МАРТЕЛЛО. Как будто выглядываешь в ночь через белую ограду.

ДОННЕР. Боже мой.

МАРТЕЛЛО. Конечно, можно и ошибиться, но ведь зрение у нее уже тогда было слабым.

ДОННЕР. О, боже мой.

МАРТЕЛЛО. Как подумаешь о кратком миге счастья, который был отпущен ей… м-да. Мы думали, что она счастлива с Бошампом, но на самом деле это счастье предназначалось тебе. Вот так-то.

ДОННЕР. О, господи.

МАРТЕЛЛО. Само собой, в тот момент я не мог об этом сказать, особенно после того, как она нашла с Бошампом общий язык… то есть нельзя было…

ДОННЕР. Боже мой!

МАРТЕЛЛО. Ну, успокойся, Доннер, а то я буду жалеть, что затеял весь этот разговор.

ДОННЕР. О, боже мой …

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒