Бледно-розовый № 4

1 апреля, 5: 57 pm

Войдя в свою квартиру, я позволяю себе расслабить лицо. Лицевые мускулы уже не болят от напряжения после того, как целый день удерживали Правильную Улыбку — вот уже год, как они к этому привыкли.

Я почти с неохотой произношу Люмос , когда вхожу в гостиную. Зажигаются свечи, комната ярко освещается, и меня передёргивает.

Каждый уголок комнаты наполняет кич. Одна стена целиком занята тарелочками, на которых резвятся щенки — кошек я отказываюсь подвергать такому унижению. Друзья машут мне из чересчур обильно украшенных рамок для фотографий, стоящих на каминной полке с наброшенной салфеточкой. По крайней мере, ракушки с побережья Брайтона не так уж плохи для фото Гарри и Рона, которые заслуживают того, чтобы им оказали хоть какое-то почтение после того, как они погибли, чтобы спасти нас всех от Волдеморта. И нельзя сказать, что нынешняя администрация его им оказывает.

Мой диван представляет собой круговерть буйного цветения пастельных тонов, от которой меня начинает подташнивать, если я долго на неё смотрю. На самом деле я начинаю подозревать, что такие узоры разрабатывают специально для того, чтобы держать население неуравновешенным и бездумным. Я постаралась получше упрятать всё это под горой подушек с кружевными каёмочками, которая с каждым месяцем всё растёт.

Уже скоро мне придётся раздаривать друзьям плоды моих стараний на Общественной Работе, пока меня не завалило с головой.

Интересно, закончила ли Джинни очередную партию тарелок? Мы опять можем устроить обмен. Кажется, у меня снова накопилось бесчисленное множество подушек в форме сердечек, а ей они кажутся самыми забавными.

Я фыркаю. Вот так и нужно продолжать — находить смешное в той мерзости, в которую превратился мой дом. Иначе остаётся только сойти с ума.

Задёрнув занавески цвета лаванды, чтобы немного отгородиться от посторонних глаз, я делаю движение, собираясь снять плащ. Меня останавливает звук хлопка из Зоны Обязательных Посещений.

— А вот и вы, душенька! — переливается трелью искусственно-высокий голос. — Я уже начинала беспокоиться. Выходили прогуляться, милая?

Я подавляю вздох и «надеваю» то, что, я надеюсь, сойдёт за вновь регламентированную Правильную Улыбку, а потом поворачиваюсь, чтобы предстать перед наблюдательницей сегодняшнего вечера — это Фиона Марпл, одна из худших.

Она заложила за Неподобающее Поведение больше народу, чем двое любых других наблюдателей, вместе взятых!

Всё её существо излучает Принципы Розовой Партии. От плаща розового цвета № 2 до розовых лакированных сапог, она словно вся прорастает оборками. Сама по себе довольно худая, наблюдатель Марпл при каждом движении колышется, словно округлая масса из оборок, а сегодня, как я вижу, на ней надета её особенная блузка — с нацепленными вязаными розочками. Соединение трёх разных несочетаемых оттенков розового равносильно пытке.

Хорошо, что она не очень быстро двигается, а иначе я бы постоянно находилась под угрозой расстаться с только что съеденным обедом.

— Добрый вечер, наблюдатель Марпл. Могу я предложить вам чашку чая?

— О, нет, не нужно, милая. Перед этим я заглянула и не нашла вас, и тогда я отправилась к этим славным людям, Смайтам, в доме рядом с вашим. Они так славно угостили меня чаем.

Угостили, а как же! Ты отправила её брата на Порозовение всего неделю назад — бедняжка, должно быть, перепугана до смерти!

Приходится делать усилие, чтобы сохранять улыбку: — Звучит очень мило.

— Да-да, так и есть. — Она переходит в мою гостиную и усаживается на край дивана, отодвинув в сторону гору подушек. — Ну, и где же вы были так долго?

— Прошлась по магазинам. — Я сажусь на деревянный стул возле письменного стола — он совсем простой, поэтому накрыт розовым чехлом для сиденья с оборочками по краям.

— Что-то я не вижу ваших покупок. Или они пока ещё уменьшены?

— Ну, вообще-то я в основном разглядывала витрины, но мне всё-таки удалось найти такие чудесные блёстки, я подумывала применить их куда-нибудь — добавить блеска, так сказать. — Я достаю из внутреннего кармана плаща пакетик перламутрово-розовых блёсток — я позаботилась купить их ещё раньше, чем асфодель, нарочно для такой уловки.

— Как видите, — я показываю свободной рукой на диван, — я уже больше года состою в комитете «Прелестные Подушечки». Я бы хотела выразить свою поддержку Розовой Партии, распространив свою деятельность на другие области. Может быть, «Ажурная Аппликация» или «Увлекательные Узоры».

Я опускаю голову и стараюсь изображать раскаяние, следя при этом, чтобы моя Правильная Улыбка не исчезала ни на миг — за такими вещами они действительно наблюдают: — В прошлый раз у меня не очень-то получилось с «Блестящими Блюдцами».

— Не волнуйтесь, дорогуша. Заняться Ажурной Аппликацией — превосходная мысль, просто потрясающая. Могу я вам посоветовать также подумать о кружках «Роскошные Рюши» или «Виртуозная Вышивка»?

Я поднимаю глаза и вижу, что она лучезарно мне улыбается, и мои напряжённые плечи начинают расслабляться.

Она поверила!

— Ваш гардероб совсем не мешало бы немного оживить! Вы только посмотрите на себя: до чего же всё скучное, глянуть не на что — ни кусочка кружева, ни единой оборочки! Стыдно, очень стыдно.

Я оглядываю себя. Блузка и юбка у меня совсем простые, их цвет — один из самых тёмных, которые разрешены для женщин: лилово-розовый № 3, в общем-то довольно красивый красноватый оттенок фиолетового. Он бы мне даже нравился, если бы я не была вынуждена его носить как меньшее из возможных зол.

Чёрт, это ведь только вопрос времени — скоро и его сочтут слишком тёмным!

— О, я знаю, наблюдатель Марпл! — восклицаю я в притворном ужасе. — Но я до сих пор совершенно безнадёжна в швейных заклятиях. Мне так стыдно. Ведь в школе я получала самые высшие оценки по всем предметам, которые теперь оказались такими… такими ненужными! — Мне остаётся только надеяться, что маниакальный блеск в моих глазах будет растолкован как пылкая приверженность Партии. — Я совсем не уделяла времени тому, чтобы научиться заклинаниям, Подобающим для Женщины — ну, то есть, я немножко вязала, но…

— Ну-ну, перестаньте, милая. Всё в своё время. Вы ведь такая умничка, мы специально за вами наблюдаем и хотим быть уверены, что вы найдёте этому уму правильное применение. Вы только выберите себе новый кружок-комитет, а я живенько устрою оформление документов. Вам всего-то и придётся подождать пару недель или около того, и перемена свершится! — она так и сияет.

Пожалуй, её Правильная Улыбка сейчас шире, чем допускается новыми правилами — интересно, может, мне на неё донести? Может, это сочтут патриотичным и не будут так сильно ко мне цепляться, или их паранойя только усилится, если я сдам их лучшего наблюдателя?

Может выйти и так, и этак — вспомним Перси.

Она встаёт: — Что ж, мне пора.

— Увижу ли я вас завтра?

— Ах, душенька, этого никогда не знаешь. Может быть, завтра, может быть, на следующей неделе. А может, кто-нибудь ещё из наблюдательниц захочет вас увидеть. Да вот, только на прошлой неделе мы говорили о вас с наблюдателем Ругобоуд.

Великая Цирцея! Похоже, я не так хорошо вписываюсь, как мне казалось.

— Ну что вы, не нужно так волноваться.

Как будто это от меня зависит, старая крыса!

— Мы просто обсуждали ваш гардероб. Но ваша сегодняшняя новость — огромный, огромный шаг к исправлению, да-да! — Она что-то безуспешно нашаривает под плащом — оборки на блузке то и дело цепляются за её огромные кольца.

Вот бы они зацепились так сильно, чтобы она оторвала себе пару слоёв украшений — стало бы не в пример лучше.

— И куда же я его… А, вот… вот и он! — рука в кольцах наконец выныривает и протягивается ко мне, держа кусочек бледно-розового пластика. — Это ваш шаблон Правильной Улыбки, точный размер для вашего лица.

Я взглядываю на него и не знаю, что сказать — он прямо-таки огромный.

— Ой, нет-нет, подождите. Этот для миссис Бигглсуорт из соседнего квартала — лицо у бедняжки чересчур широкое для женщины — до того неженственно! Но тут, полагаю, ничем не поможешь. По крайней мере, пока.

Пока? О боги — так эти слухи о заклятиях пластической хирургии на самом деле правда?

Перед моим мысленным взором возникает видение: бесчисленное множество женщин — все, разумеется, в розовом — но что ещё страшнее, у всех совершенно одинаковое лицо, такое, как у Наблюдательницы с плакатов: по форме как сердечко, распахнутые глаза, вздёрнутый носик, кукольный ротик. Амбриджевский идеал совершенной женщины, выраженный снова и снова, пока мы все не превратимся во взаимозаменяемые предметы, укладывающиеся в одну форму с надписью «Женщина».

— А вот и ваш, душенька. — Она протягивает мне шаблон, на этот раз он поменьше. — Вы, главное, постоянно тренируйтесь, чтобы к понедельнику ваша улыбка была Правильной. Пока!

Я едва замечаю хлопок, с которым она дизаппарирует, хотя всё это время внимательно следила за тем, чтобы удерживать свою Улыбку.

Я больше не могу так жить!

Розовый пластик выпадает из моей руки — я тянусь за волшебной палочкой. Я выхватываю из своего плаща салфетку, стучу по ней палочкой и чувствую рывок в области пупка.

Снейп встаёт из-за письменного стола, он, похоже, удивлён при виде меня — его глаза опять раскрыты чуть шире, чем обычно. Он в брюках и рубашке, и какая-то часть моего сознания веселится, заметив, что в эти времена у него даже рубашки сплошь чёрные.

— Мисс Грейнджер, чему я обязан таким удовольствием?

— Снейп, я согласна. Я вступаю. Я готова сделать всё, что потребуется, чтобы свергнуть Розового Лорда, — я произношу это с определённым жаром, потому что представляю себе, как сама лично оборву все оборки наблюдателя Марпл.

Наверное, улыбка у меня сейчас довольно зверская.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒