Вильям ДЖОНСТОН 5 страница

Переходя к практическим аспектам медитации, замечу, что если христианин хочет использовать упражнения в коанах, позвольте ему выбрать из Библии тот коан, который отвечает ему. Держать его надо постоянно — с верой в то, что он открывает путь к просветлению и что прорыв возможен. Я предложил бы в качестве коана образ распятия, или «Иисусову молитву». Но и другие возможные. Подобно тому, как дзен использует коан «Му», христианин может использовать коан «Бог». Автор «Облака» предлагает для использования в медитации такие слова как «любовь» или «грех»; они тоже могли бы быть коанами.

Наконец, я хотел бы выразить протест против того, что я, мол, прославляю культ иррациональности или являюсь анти-интеллигентом. Я верю в разум, и в «Точке безмолвия» посвятил целую главу, пытаясь доказать, что кажущаяся иррациональность мистиков находится в согласии с разумом. Возможно, эти страницы не всегда удачны, но мне хотелось бы, чтобы их принимали как подтверждение доброй воли. И еще я хотел бы сказать, что в Священных писаниях скрывается куда больше, чем обозначается словами, и что эйфорическая радость людей, откопавших кувшины в пустыне, не должна застить нам взор на существование духа и жизни. Упражнения с коанами могут научить нас видеть сущность в Священных писаниях. Возможно, это звезда, сияющая в небе со стороны Востока, которая указывает место, где находится божественный ребенок с его матерью.

ГЛАВА 8

ТЕЛО

Каждый занимающийся медитацией должен думать и о своем теле, поскольку Братец Осел просто не позволит себя игнорировать. Есть практики, где взаимодействие ума и материала не столь важно и тонко, как здесь. Возможно, и Св. Павел сталкивался с этим. В какие-то моменты он даже не знал, был он в теле или вне тела, — Бог только знал.

Когда вы обращаетесь к восточным религиям, внимание к телу обостряется. Нечто начинает происходить с ним, и медитация является искусством, которое учит использованию глаз, легких, живота, позвоночника и т. д. Кроме того, важно и место для медитации, будь то чистая, полуосвещенная комната или открытое пространство. И, конечно, медитация полезна для умственного и телесного здоровья. В храме вам могут сказать, что дзен способствует защите от холода и гриппа и что при постоянной практике у вас больше шансов избежать угрозы какого-либо заражения.

Однажды я участвовал в курсах медитации в храме дзена около Киото. Ведущие говорили о йоге, об эзотерическом буддизме и дзене. Затем мы безмолвно сидели в большом зале. Еще мы делали специальные йогические упражнениями – для развития наших способности. Последние были подготовкой для входа в самадхи, и я действительно верю, что они могут способствовать этому. Мы прослушали лекции о технике медитации – как растягиваться и расслабляться, как правильно сидеть и так далее; один из ведущих демонстрировал большую схему человеческого тела, с помощью которой он объяснял расположение чакр (центров психической энергии, о которых говорит йога); был проведен курс «дыхания» через тело и прочее. В конце каждой медитации мы пели в унисон: «Ом, шанти, шанти, шанти! »

Удивительным было вообще отсутствие какой-либо веры. Казалось, никто ни в малейшей степени не интересуется тем, во что верят или не верят другие участники, и никто, насколько мне помнится, даже не упоминал имени Бога. Это были строго медитационные занятия, и лишь физические аспекты затрагивались. Они же, тем не менее, обсуждались весьма детально, вплоть до влияния медитации на сексуальную жизнь.

Я оказался единственным христианским лектором и, скажу откровенно, был немного озадачен. Я чувствовал, что все, что мог бы сказать, было не вполне уместным. Я ведь не мог объяснять людям, как стоять на голове или растягивать бицепс. Так что трудно было говорить о Боге на этом собрании. Но можно ли говорить о христианской медитации вне Бога? Наконец я воспользовался репликой одного из докладчиков, который утверждал, что медитация далеко не ограничивается всего лишь телом, а должна простираться в мир духа и в космические измерения реальности. Это, я почувствовал, было наилучшим приближением к Богу в подобном собрании.

В общем, я узнал здесь многое. Это был приятный и полезный уикенд, испорченный только тем, что один парень храпел и стонал всю ночь в нашей общей комнате, так что я не спал и минуты. Впрочем, остальных, кажется, это не особенно беспокоило. Несомненно, они были лучшими йогами, чем я. Или, возможно, у них были более крепкие нервы.

Христианам следовало бы думать больше о роли тела в процессе молитв. В конце концов, есть многое, что следовало бы рассказать впервые приступающим к медитациям. Это особенно важно для современных людей. Многие могут задаваться вопросами о существовании Бога и существовании жизни после смерти, но лишь ярые максималисты подвергнут сомнению существование своего собственного тела. Так почему бы не начать с того, в существование чего они верят, и через тело выйти в космос и к Богу? Таким образом, медитациям могут быть обучены даже маловеры — те, которых беспокоит совесть или боязнь, что Бог умер. Они ведь всегда согласятся просто сесть и дышать. Для них медитация становится исследованием, и я обнаружил из скромного опыта в нашем собственном медитационном зале в Токио, что люди, которые начинают поиск в этом направлении, в конце концов находят Бога. Не антропоморфного Бога, которого они отвергли, но высшую сущность, в которой мы живем, двигаемся и пребываем. И тело в данном случае оказывается первичным, а Бог приходит в конце.

Дело в том, что западная молитва — не достаточно «внутренняя» — она поглощается мозгом и не достигает глубоких слоев тела, где содержится сила, генерируется духовность. Но теперь мы можем даже научно изучать физические аспекты медитации — благодаря экспериментам таких институтов, как буддийский университет Комазава в Токио. При исследовании физического состояния человека, занявшегося дзеном, студенты измеряют дыхание, сердцебиение, движение глаз, метаболизм, баланс, мозговые волны и тому подобное. Аналогичные эксперименты проводятся в Соединенных Штатах, и в конечном счете эти исследования смогут дать некоторые рекомендации относительно идеальных условий для медитации. Это касается диеты, положения тела, окружающей обстановки и так далее. Разумеется, весь этот анализ выглядит несколько нелепо, когда исследователи ходят среди медитирующих с небольшими аппаратами для измерения альфа-волн. Но нелепости существуют везде и не могут быть исключены полностью. Разве что, научный анализ не должен привести к грубому материализму. Однажды при посещении университета Комазава я спросил профессора, занимающегося вышеописанной тематикой, можно ли определить глубину погружения в дзен. «Нет, мы не можем измерить ее, — ответил он, — поскольку разум является тайной. Все что мы можем – измерить физические параметры». Мне было интересно услышать, что он поводит такое разграничение.

Здесь я могу добавить в скобках, что дзен не занимается детальным управлением телом, которое характерно для знаменитой йоги. В общем, дзен наотрез отвергает также и все, что имеет отношение к магии или чему-либо сверхординарному. Здесь, однако, возможны некоторые исключения. Однажды я оказался в отдаленном сельском храме, где мне рассказали, что их роши демонстрировал такие поразительные вещи, как, к примеру, пронзание острой саблей своего живота без всяких ран, или вбирание в себя болезней других людей для их излечения. Притом, человек, чьим словам я доверял, говорил, что он собственными глазами видел это пронзание саблей и не сомневался в его реальности. Правда, этот роши считается не совсем обычным. Неудовлетворенный японским дзеном, еще будучи молодым человеком, он отправился в Китай и Индию, и возвратившись, приступил к занятиям особым дзадзеном, который, по его словам, он постиг в Китае. Другие же учителя дзена, как я и говорил, презирали подобные экстраординарные способности и считали их опасными помехами на пути к вне-образному, которое — сатори. Странные феномены имеют общее название «макио», что буквально означает «мир дьявола», но приложимо ко всем формам иллюзии в дзене. В этом отношении, японский дзен очень здоров и свободен от злоупотреблений, характерных для других видов мистики. Доктрина макио, отвергающая феномены, в высшей степени соответствует учению все того же Св. Иоанна Креста. И снова, это – «ничто, ничто, ничто». Не д о лжно отвлекаться от своей цели на духовные, телесные и прочие «фокусы».

Обращаясь теперь к христианству, находим, что западная традиция больше говорит о теле, чем зачастую признается сегодня. Обычно подразумевалось (и соответствует моему мнению), что если вы хотите посвятить жизнь медитации, вам следует контролировать ваши глаза, уши, язык, руки и особенно вашу походку. Все должно сочетаться с качествами скромности и достоинства, которым не уделяется значительного внимания сегодня. И на то же делается упор в дзене, хотя все же пути их отличаются. Добавим еще, что христианская традиция полагает: медитация преобразует тело и делает его красивым. Автор «Облака» выразительно и образно говорит об отличных физических следствиях созерцательной молитвы. Даже самый безобразный человек, по его словам, станет честным и привлекательным во всем: его лицо будет освещено радостью, грация и лад станут сопровождать каждое его движение. И все оттого, что внутренняя слава, исходящая из молитвы, не может не пронизывать тело.

Вспомним Моисея, спустившегося с горы. Такой яркой и славной радостью светилось его лицо, что израильтяне не могли смотреть на него и попросили Моисея носить покрывало — сама слава Бога излучалась лицом великого человека. Мне нравится интерпретировать в том же духе преображение Христа — второго Моисея, представлять действительность, для которой Моисей типичен. Случилось сие вдруг, в присутствии трех пораженных людей — внутренняя красота Иисуса вырвалась наружу, его лицо сияло неземным светом и его одежды (да, внутренняя красота простерлась даже на его одежду) стали ослепительно белыми, и с такой белизной ничего на земле не могло сравниться. То есть на весь его облик распространилась невыразимая внутренняя красота.

Вероятно, многие из нас в то или иное время встречали людей, которые хоть отчасти несли бы в себе красоту преображенного Христа. По телевизионным стандартам они могут быть довольно безобразными — никакому рекламодателю и в голову не пришло бы помечтать об использовании их внешности для продажи зубной пасты или мыла — но слава молитвы освещает их облик, как она осветила Моисея. Я полагаю, что это именно тот тип красоты, на который должны ориентироваться монахи и монахини теперь, когда современная культура заставляет их изменять образ жизни и одежду. Было бы прекрасно, если бы вместо оглядки на Лондон и Париж, они смотрели бы на Моисея и «Исход», думая об идеале красоты, который помогал бы современному человеку в поиске истины.

Быть может, тогда как христианская традиция утверждала красоту преобразованного медитацией тела, она была не столь успешна при использовании тела как инструмента на пути к самадхи. Здесь тоже есть чему поучиться у Востока. И чтобы проиллюстрировать роль тела, я хотел бы сослаться на «Бхагавад-Гиту». Это классическое произведение, конечно, не является ни дзен-, ни просто буддийским, но все же, кажется, имеет значительное буддийское влияние. А это весьма импонирует мне. Мое внимание к «Гите» было привлечено последней книгой профессора Р. С. Заехнера, который утверждает, что нельзя пренебрегать «Гитой» тому, кто пытается навести мост между дзеном и христианством. Это, он пишет, одна из важных связей между Востоком и Западом.

В шестой части «Гиты» говорится что, чтобы достичь самореализации, следует жить одному в уединенном месте, не обладая ничем, отказавшись от земных надежд и в полном отрешении от всего – «отказаться от всех материальных желаний». Затем идет описание медитации.

Для занятий йогой необходимо удалиться в уединенное место,

Постелить на землю траву куша,

Накрыть ее шкурой оленя и мягкой тканью.

Сиденье не должно быть ни слишком высоким, ни слишком низким,

И должно находиться в святом месте.

Йог должен занять устойчивое положение и погрузиться в йогу,

С тем чтобы очистить сердце с помощью контроля ума,

Чувств и деятельности,

И концентрации ума на одной точке.

Нужно держать туловище, шею и голову вертикально,

На одной линии, устремив взгляд на кончик носа.

Таким образом, контролируя ум, без страха,

Полностью отказавшись от половой жизни,

Нужно сосредоточиться на Мне в своем сердце

И сделать Меня конечной целью своей жизни.

При рассмотрении этого текста, мне хотелось бы кратко остановиться на трех моментах. Прежде всего, упор делается на месте. Оно должно быть хорошим и чистым, не слишком высоким, не слишком низким. В дзене месту придается огромное значение. Как замечательно Доген выбрал место заложения свого монастыря Эйхейджи, все еще находящегося в сельской глубинке и погруженного в безмолвие. Храмы дзена располагаются по возможности ближе к природе, к звукам реки или водопада, возле японского сада и т. д. Медитация, в конце концов, осуществляется не чистым духом, но человеком, обладающим телом.

Хотя сейчас бесконечно говорят об экологии и внешней среде, христианский Запад не многого добился в экологии религии. Я имею в виду, что наши христианские церкви, особенно те, что недавно построены, — на самом деле не лучшие места для медитации. Старые католические церкви были куда лучше, поскольку они, по крайней мере, имели центр, собирающий взоры – скинию, перед которой висела красная лампада. Там была соответствующая атмосфера и тепло. Каждый, кто хоть сколько-нибудь сведущ в медитации, признает, что вам нужна точка, на которой можно было бы сфокусировать глаза, если они начинают блуждать, иначе время будет попросту потеряно. Скиния служила этой цели, но ничто не заняло ее место. Я уверен, многие старые неграмотные люди, кто коленопреклоненно стоял перед скинией часами в местах, подобных церкви кармелитов на улица Графтон в Дублине, быстро попадали в самадхи. Эти люди были мистиками, столь же просветленными, как любой роши, и таких людей тысячи по всему миру. Но я задаюсь вопросом, а смогут ли созерцать прихожане и в церквях, которые мы теперь предусмотрели для них? Я спрашиваю себя, думали ли о медитации люди, которые строили эти новые церкви и имели ли вообще подобный опыт? То же остается действительным для монастырей и молелен. Я размышляю, насколько продумана сейчас экология — в отношении между зданиями и молитвой, между одеждой и молитвой, между коридорами, часовнями и молитвой.

Второй момент, который мне хотелось бы отметить, давая цитату из «Гиты» — великолепная поза. Спина — прямая, взгляд направлен на кончик носа или в межбровье; нельзя смотреть вокруг. Далее в «Гите» неподвижность ума уподобляется пламени в безветренном месте. Это тонкое сравнение, поскольку такая медитация обладает всей мощью и всей неподвижностью пламени, возносящегося там, где нет даже легкого ветерка. И она ведет к радости и великому отсутствию страха. Добавим, что она поддерживается также обетом безбрачия, обетом брахмачарьи, холостого и целомудренного.

Здесь, однако, хотелось бы заметить, что положение тела при христианской молитве не должно (а это и на самом деле так) быть ограниченным позой лотоса. Есть и другие. К примеру, человек может преклонить колени, упадать ниц, сидеть и даже ходить, и часто позы определены типом человека или культурой, к которой он принадлежит. И все же положение, какое бы ни было, имеет огромное значение. Сутулясь за комфортабельной кафедрой, не достигнете глубины в медитации.

Третий момент, на который делает упор Заехнер, в связующей роли «Гиты», моста между Востоком и Западом, — теоцентрический тип подхода, о котором я уже упоминал. Следует сосредоточиться на «Мне»; то есть на Боге. Все способности человека концентрируются, чтобы быть сосредоточенными на Боге, который присутствует в глубинной части души — или, более правильно, который — глубинная часть души, пока в человеке есть священная искра. Здесь «Гита» подходит значительно ближе к христианству, чем дзен.

Йог, сидящий в великолепной медитации, обладает всей красотой тела, о которой говорит автор «Облака». Эта красота принадлежит созерцательности в любой религиозной традиции, и это — красота, которую бессознательно ищет современный мир.

ГЛАВА 9

ДЫХАНИЕ И РИТМ

Очевидно, что при любом типе медитации контролю ума придается первичное значение. Большинство из нас имеют некоторое представление об управлении телом — нашими рукам, ногами, и т. д. — но управление умом является гораздо более трудным. И в этом Восток нас превосходит. Контроль ума является не малой проблемой, на что обращает внимание «Гита». «Ум беспокоен, — говорит Арджуна, — неистов, упрям и очень силен, о Кришна, и подчинить его, я думаю, труднее, чем управлять ветром». На что Господь отвечает ему: «Несомненно, очень трудно обуздать беспокойный ум, но это возможно с помощью соответствующей практики и отречения» («Гита», 6; 35). Подводя итог, скажем: ум сложно обуздать, но задача эта не является невыполнимой. Управление возможно. Но как?

Один из старейших путей контроля ума — через дыхание. Все знают из личного опыта, сколь близка связь между дыханием и психической жизнью. Когда мы возбуждены, подвержены вспышке ревности или сердиты, дыхание становится коротким и быстрым. С другой стороны, когда мы спокойны и собранны, когда пребываем в глубокой концентрации или медитации, дыхание замедляется и даже, кажется, прекращается. Вспомним красивую строку Водсворта: «Святое время тихо, как монахиня, дыханье затаившая в молитве». Во время глубокой молитвы, поклонения, восхищения можно стать таким тихим, почти бездыханным! Это случается и в дзене: дыхание замедляется, почти останавливается, так что можно слышать даже биение сердца.

Раз психическое состояние влияет на дыхание, то в равной степени и осознание дыхания могло бы помочь управлению психической жизнью. Если человек эмоционально взвинчен, размеренное дыхание поможет успокоить нервы и ум.

Дзен рекомендует начинать медитацию с глубокого дыхания (при прямой спине оно будет брюшным), задерживаемого на какое-то время перед выдохом. Я знаю мастера дзена, который советует ученикам выполнять упражнения с глубоким дыхание всякий раз, когда они меняют свое занятие или начинают другую работу. Глубокое дыхание помогает оставлять старый и запускать новый вид деятельности с тотальной концентрацией.

Одно из упражнений, с которых можно приступить к занятиям дзеном, — счет вдохов. Сам я начинал не так (как уже сказал, я шел другим путем), так что чувствую при этом описании некоторую неловкость. Но, тем не менее, передаю методику так, как этому обычно учат. Вначале следует считать каждый вдох и выдох: раз – вдох, два — выдох, и так до десяти. При счете нужно концентрироваться только на дыхании. Через некоторое время (возможно, через несколько дней) можно вести счет только выдохов, а вдохи не считать совсем. И далее, еще через несколько дней, можно считать лишь вдохи. Наконец, можно совсем прекратить счет и просто «следовать за дыханием», т. е. осознавать его факт.

Сейчас это может показаться странным, но некоторые христиане были изначально настроены против подобных занятий и смеялись над самой идеей называть их медитацией. Но напомним, что кроме успокаивания чувств, такая концентрация помогает избавиться от мыслительных процессов со всей их аргументацией и воображением, которые происходят на поверхностном уровне психической жизни, и таким образом прокладывается путь для своего единения на глубинном уровне. Можно сказать, заглушается верхний, поверхностный слой ума, чтобы стало возможным концентрироваться на более глубоком уровне – при остановленном процессе думания. Мысли и образы отбрасываются; осознается только дыхание. А затем более глубокие секторы подсознательной жизни вздымаются, проникая в сознание.

В секте Сото (где коан используется значительно реже, чем в Ринзаи) делается особый упор на дыхательную концентрацию – без счета вдохов — даже для тех, кто хорошо продвинулся. Иначе всегда остается опасность, что человек потеряет всю свою сосредоточенность, а значит, будет впустую тратить время. Для христиан просто сидение и дыхание, пребывание в безмолвной вере, может стать актом преданности, поклонения. Западные люди, как я не раз отмечал, полагают, что они не медитируют, если не используют свой мозг. Но может ли это не быть формой медитации, когда человек сидит и дышит, и позволяет сердцу биться? Несомненно, тотальное безмолвие может быть замечательным выражением преданности.

Кроме того, дыхание вырастает из самого корня бытия, так что осознание его может провести к реализации глубокой самости, открывая все новые двери психической жизни. Из Библии ясно, что дыхание отождествляется с глубочайшей сущностью человека, или, точнее, лишь когда дыхание входит в плоть, человек становится человеком.

Далее следует упомянуть, что на Востоке думают о дыхании не только как о маленьком дыхании в моем маленьком теле, но гораздо шире. Оно связано с дыханием космоса, так что регулировать дыхание значит регулировать свою связь с целым космосом и приходить к гармонии и порядку. Это — истина как дзена, так и йоги, где дыхание играет столь же важную роль. В традиции иудео-христианства дыхание ассоциируется со Святым Духом, кто — spiratio и заполняет вселенную. Так что символично «дыхание» Иисуса на его апостолов – «Снизошел Святой Дух». Здесь же и сильный ветер, который наполнил весь дом, где они находились, когда «исполнились все Духа Святого». Поразмыслив над этим, видим, как осознание дыхания может быть молитвой истинного христианина, поскольку это может стать осознанием Духа в тотальном забвении самости. Думаю, можно было бы разработать самостоятельный метод христианской молитвы, связанный с дыханием. Но, возможно, время для этого еще не подошло.

Нельзя сказать, что осознание дыхания вовсе чуждо христианской традиции. Вот некоторые направления исихазма, которые мы находим в «Добротолюбии».

«Вы знаете, брат, как мы дышим; мы вдыхаем воздух и выдыхаем. На этом основана жизнь тела, и от этого зависит его тепло. Так, сидя в своей келье, соберите свой ум, ведите его путем дыхания, по которому воздух входит, направьте его к сердцу вместе с вдыхаемым воздухом и держите его там. Держите его там, но не оставляйте молчаливым и бездеятельным, — взамен дайте ему следующую молитву: " Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя". Позвольте этому стать вашим постоянным занятием, никогда не прекращайте его. Работайте так, держа ум свободным от мечтаний, делая его неприступным для искушений врага, ведите его к Святой мольбе и любви. Кроме того, брат, стремитесь приучать ваш ум не выходить наружу слишком скоро; сначала он чувствует себя очень одиноко в этом внутреннем уединении и заточении. Но когда привыкает к нему, начинает испытывать неприязнь к суетности. Царство Бога внутри нас, и для человека, который видит его, нашел его благодаря чистой молитве, испытал сие, все внешнее теряет свою притягательность и величие. Пребывание вовне становится слишком неприятным и утомительным».

В традиции, к которой принадлежит вышеуказанная цитата, нет, насколько я знаю, какого-либо счета, но лишь — повторение безмолвного возгласа в унисон с дыханием. Эту молитву можно взять в приведенном виде или можно просто повторять слово «Иисус». Некоторые авторы говорят, что со вдохом Иисус входит в нас, а с выдохом выходит наше «Я», и таким образом личность заполняется Христом. Как можно видеть из слов, на которые я ссылался, безмолвный возглас, призывающий Иисуса, очищает ум от всех мыслей и желаний, и раздражения, так что он глубоко погружается в психическую жизнь в тотальной обнаженности духа.

Практика повторения молитвенных слов (мантры) особенно свойственна секте Амида в буддизме, где фраза «Наму Амида Бутсу» («Почтение Амиде Будде»), повторяется снова и снова, и снова. Дзен многоне говорит об этом так называемом нембутсу, но я был удивлен однажды при посещении храма дзена, когда услышал от молодого монаха, что он использовал нембутсу. Он сказал, что сначала это было, словно он сам повторял «Наму Амида Бутсу», но спустя какое-то время оказалось, что не было больше «Я», повторяющего мантру, а просто «Наму Амида Бутсу» существовало без какого-либо субъекта вовсе, «Я» пропало. Для него нембутсу стало путем в состояние не-самости, что так характерно для дзена. Я заинтересовался этим и нашел утверждение д-ра Судзуки, что молчаливая без-вещность и коан, и нембутсу — все ведет к той же цели, а именно — к просветлению. Лишь когда верхние уровни психики очищены и освобождены, открывается доступ к глубоким уровням подсознательного, и тогда поднимается чистое осознание и может быть достигнуто просветление.

Случается, повторение молитвенных слов может войти так глубоко в психическую жизнь, что становится почти автоматическим и остается работающим даже во время самых оживленных моментов. Некоторые буддисты утверждают, что ритм нембутсу остается действенным даже во время сна. Японская монахиня рассказывала мне, как она однажды сидела у постели умирающей сестры. Длительное повторение молитвы «Jesusu awaremi tamae» («Иисус, помилуй меня») было едва сознательным; оно казалось совсем не трудным и почти автоматическим. И это, по-моему, не является таким уж необычным.

Я сам верю, что повторение краткой молитвы или осознание дыхания каким-то образом вплетается в основной ритм тела, ритм, который может быть все более углубляем, пока не достигнет центра, из которого прорывается просветление. Позвольте мне попытаться объяснить, что я имею в виду.

В организме есть основной ритм, связанный с сознанием более глубоким, чем обычно воспринимаемое. Когда человек находился ближе к природе, работая в поле или рыбача в море, этот ритм, вероятно, было достаточно легко уловить, поскольку взаимопонимание человека с окружающей средой было гармоничным. И в таких условиях человек был более открыт космическим силам, менее склонен к атеизму. Вспомните, что апостолы были рыбаками, и что христианство тесно связано с рыболовством. Но с приходом урбанизации и ритм, и гармония были утрачены; мелодия взаимодействия человека с природой нарушилась. Это то, что сейчас имеет место быть. Кроме того, возникла проблема экологии. Мы должны справляться не только с загрязнением воздуха, но и с соперничающими ритмами, которые исходят от «Битлс», «Роллинг стоунс» и множества сил, сотрясающих нашу психическую жизнь. Чрезмерный шум, хорошо известно, притупляет не только слух, но также обоняние и зрение. И как сильно он отупляет, делает невосприимчивыми глубокие слои психики! Не будет удивительным, если он заглушит глубокий ритм, который должен существовать внутри нас.

Но каждый, кто хочет медитировать, должен в глубине себя найти этот ритм и осознание, которое сопровождает его. И люди находят свой ритм по-разному. Некоторые — через дыхание, и лишь этого достаточно. Другие – через дыхание, связанное с произнесением молитвенных слов. Или это может быть повторением мантры без какого-либо осознания дыхания. А некоторые находят свой ритм осознанием биения сердца, и изредка произнесение молитв совмещается с ним, а не с дыханием. Я знал людей, которые обнаруживали этот ритм, просто шагая. Мой друг гуляет каждое утро перед завтраком, повторяя краткую молитву. Когда он ходит, процесс произнесения становится автоматическим (он сливается с ритмом) и просто продолжается, до такой степени, что человек забывает про свое окружение. Правда, друг пока не сказал мне, как справляется с опасностью дорожных аварий, — я не спрашивал его. Но именно это я имел в виду, говоря, что молитвенные слова вполне подходят к основному ритму тела.

Возможно, здесь имеется что-то общее с прослушиванием музыки. Большинство людей имели опыт, когда красивая запомнившаяся мелодия на несколько дней словно бы поселялась в них. Музыка остается внутри, и непросто «выключить» ее. Примерно также «Иисусова молитва» или нембутсу остается в психической жизни тех, кто пребывает в любви к объекту своих молитв и мантр. Здесь есть, тем не менее, одно значимое различие. Иногда навязчивая музыка может мешать нам. Мы хотим прогнать ее прочь, но не можем; она надоедлива, даже иногда тиранична. А вот ритмичное произнесение молитвы никогда не вызывает подобных негативных ощущений. Вероятно, все дело в том, что это процесс значительно, значительно более глубокий. Музыка, уверен, не затрагивает глубинных слоев психики; остается чем-то внешним для нас. Вот почему она может раздражать, ощущаться дисгармонией. Причина лежит в диссонансе ритмов — музыкального и того, иного, более глубокого. С другой стороны, внутренняя молитва поднимается из центра нашей сущности и вовсе не является внешней. Это выражение глубочайшей самости.

Прежде многие находили внутренний ритм благодаря четкам. Вспомним старых женщин обитающих возле моря — женщин, которые видели, как их сыновей терзали и убивали жестокие волны Атлантики – они проводили оставшуюся жизнь в молитвенном переборе четок, и пальцы их покрывались мозолями. Они находили свой ритм через четки и через страдание, и были глубоко просветлены.

Для нас, обитающих в городе, проблема весьма остра. Жизнь в сельской местности, в близости к природе – несомненно, большое преимущество для того, кто хочет медитировать, это уже давно выяснили крупные религиозные ордены. И все же я уверен, что большие шумные города, подобные Токио (который я люблю), — не являются непреодолимым препятствием. Как только ритм обнаружен, он побеждает среду обитания, и место перестает быть значимым. Проблема экологии тоже может быть решена на этом уровне.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒