Тихая убийца

Она маленькая девочка, всего восьми лет от роду. Она ходит на уроки, пишет старательно буквы в тетради, перед экраном включённого компьютера. Пряди чёрных, жёстких волос падают, закрывая сбоку загорелое личико. Проходит программу четвёртого класса, похоже. По всем предметам равномерно, ничего не упуская. Она старательная. Она – эльксарим. Эльксарим от рождения, не перенёсшая элькса-мутацию, у неё никогда не было меньше двадцати четырёх пар ядерных хромосом. И она – эльксарим-созидатель.

Сегодняшнее испытание закончено. Вместе со всей группой приняв душ, черноволосая созидательница стоит в раздевалке, и люди в противорадиационных скафандрах максимальной степени защиты, какие есть только у спецкибернетиков, водят дозиметрами вблизи её тонкого обнажённого тела.

— Зара. Пятьдесят миллирентген в час, – звучит вердикт.

«Осталось. Снова осталось».

— Ты как следует помылась, Зарина? – это пожилой профессор, он по отечески кладёт руку ей на плечо.

Кроме глаз, ничего не видно из-за скафандра, но по голосу и по биополю понятно, что это он. Ведущий медикомеханик военной базы Новой Гаттарии, профессор Клод Вергхем.

— Дважды, – коротко отзывается девочка.

— Сходишь ещё разок?

— Это пыль у меня в лёгких, промывайте.

Юное личико совершенно спокойно, как будто чересчур серьёзно для её возраста. Взгляд карих глаз рассредоточен и направлен сквозь пространство, как у всех органокиборгов.

— Ну, пошли, – профессор Клод тихонько хлопает девочку по плечу и уводит обратно в душевую, мимо всех душей, в дальний, скрытый за поворотом закуток, к аппарату внутренней дезактивации.

Это чувство, когда вода заполняет лёгкие, ты не можешь дышать, начинаешь непроизвольно кашлять раньше времени, в груди так тяжело, сердце болезненно давит… Кажется, что ты умираешь, что тонешь… потому что так и есть. Вам когда-нибудь приходилось тонуть? Маленькая Зара иногда тонет каждый день. Это всего на минуту – но минута кажется вечностью. Органокиборги жизнестойки. Выносливы. Нереально покорны. Должно быть, профессор Клод сам куда больше не любит процедуру внутренней дезактивации, чем девочка-созидатель, хотя ему самому при этом ничто не мешает дышать. Трубку резко вынимают, Зара падает на четвереньки, и вся вода, что была в её лёгких, хлопком выплёскивается на кафель, унося с собой радиоактивную пыль. Булькающий звук прерывается, захлёбывается, толстые, облачённые в защитные перчатки кулаки профессора похлопывают её под грудь, помогая прокашляться.

— Давай, Зарочка, давай, дыши. Всё хорошо?

Маленькое тельце содрогается у него в руках, бульканье постепенно затихает, сменяясь свистящим шумом. Эльксарим дышит. Поднимается на ноги, поправляя промокшие пряди волос, которые лезут в лицо.

— Да, профессор.

Вся процедура производится быстро, органокиборгу мало такой гипоксии, чтобы потерять сознание. Страшно ли ей? Едва ли. А профессору страшновато.

— Тебе не страшно, Зарина?

— Неприятно.

Сама говорит. Должно быть, привыкла. Другие созидатели всё ещё в раздевалке: не все успели одеться и уйти. Улыбаются в предвкушении занятий на воздухе, чистеньких выводят после сеанса активации реактора наверх, чтобы восстановить природно-техногенный баланс, в котором каждый из них имеет потребность. У Зары на личике холодное спокойствие. Ну улыбнись же, ты же созидатель! Признаться, она больше похожа на эльксарима касты разрушителей этой своей сторонней холодностью и равнодушием. Созидатели обыкновенно открыты и жизнерадостны, смеются, радуются – счастье жизни так и лучится от их лиц! Словно ионизирующие лучи радиации… Ассистент в скафандре снова водит своим дозиметром, подносит его к самому носику девочки, чтобы ближе к возможному источнику радиации в её лёгких… Она всё ещё продолжает покашливать.

— Семьдесят микрорентген.

— Норма, – с облегчением выдыхает профессор.

Наконец-то Зара улыбается. Теперь и она чистая. Теперь и ей можно подняться со всеми.

Эльксаримов называют органокиборгами. Это синонимы. Но говоря по существу – они скорее просто мутанты, чем киборги. Всё началось с аномальной зоны. Маленький полуостров с изменённой природой, с изменёнными условиями среды. Сначала она была одна единственная – аномальная элькса-изменённая зона, АЭИЗ Гаттария – пока не рванула АЭС. Заражённую зону почистили, методы избавления от радиации продвинулись со времён Чернобыля, да и сам реактор обезвредили быстро, потому что в работах тогда уже участвовали эльксаримы. Но помимо расчистки, территорию колонизировали элькса-жизнью. Так образовалась вторая аномальная зона – Новая Гаттария.

Эльксаримы – ядерные мутанты. Они не роботы и не машины, они люди. Потомки поселенцев АЭИЗ: родившиеся в зонах дети и их естественнорождённые в следующих поколениях потомки. Они – другие. Естественным, людям без элькса-изменения сложно полагать их равными себе. Слишком очевидно различие. Самая многочисленная каста, эльксаримы-разрушители – это боевые киборги, имеющие встроенное оружие. Хладнокровные. Всегда уравновешенные. Их лицо для естественного человека похоже на маску. Трудно представить, что и у них есть чувства. Потаённые, скрытые от глаз. Но и они – люди.

Созидателей гораздо меньше. Всего десятеро на настоящий момент размещены на новогаттарийской военной базе под прямым руководством подполковника Магнуса. У этих эльксаримов нет боевого оружия, лишь простейшие приспособления для защиты. Они не созданы для войны. Хотя в черепной коробке у них, в непосредственной близости с мозгом находится биокибернетический орган, способный причинить сотни смертей. Ядерный реактор. Не такой, какой взорвался в Чернобыле, конечно. Холодный ядерный реактор полного распада. Практически не оставляющий отходов. До зарождения касты созидателей такое ядерным физикам даже не снилось. Конкретный принцип работы его до сих пор остаётся нераскрытым. Формируется этот специфический орган сам, без участия медикомехаников. Теперь понятно: это не просто какое-то внешнее облучение. Каждый созидатель сам по себе – ходячий реактор. Реактор, несмотря на свои компактные размеры – не больше грецкого ореха – обладающий просто колоссальной мощностью, сопоставимой с атомной электростанцией каждый. Как же могут они оставаться в живых при этом? Всё благодаря мутации. В организме эльксарима ионизирующая энергия не ионизирует. Вместо этого она частично усваивается самим организмом, участвуя в метаболических процессах, а большей частью просто проводится вовне – процесс носит название диссимиляции. Клетки органокиборга, его ДНК и прочие биомолекулы не могут быть повреждены радиацией. С естественными людьми, однако, всё обстоит иначе. Чтобы созидатели не представляли опасности для своего естественного окружения, им ставят внутрь специальный блокатор, позволяющий улавливать излучение реактора и не давать ему выходить наружу. Это позволяет эльксариму выпускать излучение реактора (то есть, активировать его) лишь по необходимости.

Не лишним, наверное, будет упомянуть, что именно первые созидатели приняли непосредственное участие в создании второй аномальной зоны на Земле. Если первая образовалась постепенно самопроизвольным путём, то вторая, Новая Гаттария – прямой результат их деятельности после атомной катастрофы. Облучение территории радиацией реактора созидателя вызывает мгновенное элькса-изменение в том случае, если она подверглась радиационному заражению от другого источника заранее. Это и произошло. Основное предназначение реактора созидателя, элькса-колонизация территорий, практически никогда не требуется. Поэтому учёные кропотливо исследуют другие возможные способы их применения, другие свойства излучения созидателей: например, воздействие его на живые объекты.

В этот раз они танцевали среди деревьев. Маленькая полянка в солнечной роще просвечивалась насквозь в этот ясный день. Земля парила, запахи прелого подлеска поднимались в воздух, сплетались с ароматами цветов и теплом солнечных лучей на коже в неповторимый коктейль природного воздействия. После резко техногенной радиационной нагрузки – просто блаженство! Души созидателей наполнялись сладостной негой, одновременно сознание прояснялось, и каждое действие, каждое событие становилось интуитивно ясным. Таков идеальный баланс Гармонии. Естественному человеку недоступно подобное. Хотя в своих суетных днях, люди редко задумываются об этом.

— Зара, – заговорил тут сосед, не отрываясь от танца, – тебе опять внутреннюю дезактивацию делали?

— Пришлось, – отозвалась девочка.

Руки в стороны. И вверх. Танец понятный, тело легко и просто движется само. Это шанс высвободить оставшийся после активации реактора заряд бодрости. Лучезарная улыбка мальчика мелькнула в стороне.

— А как это? Мне не делали ни разу.

— Как будто тонешь.

Поворот… Прыжок… Неимоверно приятное, сладкое томление в мышцах.

— Больно?

— Да, но быстро.

— И почему, Зара, тебе так всегда не везёт? – Спрашивает мальчик.

— У меня излучение очень жёсткое. Профессор говорит: почти как термояд. Ионизирует сильно.

Последовательность танца закончена. Созидатели расположились на поляне, чтобы отдохнуть. Как хочется лечь! От резкого расслабления только что нагруженные мышцы как будто парят: тепло разливается по телу. И гармония… Как же приятно… Чья-то большая ладонь вдруг опускается на макушку. Ах, это Кайл. На голову ему села бабочка, на самую лысину, игнорируя, казалось бы, такие удобные антенны излучателей. Тонкие, упругие металлические отростки тут и там растут на безволосой голове созидателя. У Зары тоже такие есть, торчат, поблёскивая на солнце, промеж её чёрных волос.

— Гармонично, сестра? – его тихий шёпот у самого уха.

— Да…

Голос сам собой стихает, замирая от счастья.

— Излучение каждого созидателя имеет особенности. Особенно в том, что касается биологического воздействия, которое мы собираемся эксплуатировать. Итак, господа. Кого нам выбрать для этой операции?

Профессор Вергхем, подполковник Магнус и полковник Мейсон, командующий спецкибернетическим дивизионом Новой Гаттарии, собрались в зале совещаний для разработки стратегии. Они готовились использовать эльксарима-созидателя… для войны.

— Разумно будет взять созидателя возрастом не старше десяти, а лучше восьми лет. Кто из них способен разжалобить террористов? Это серьёзный критерий, – высказался полковник, самый молодой из собравшихся. – Кроме того, биологическое воздействие. Излучение его реактора должно быть наиболее жёстким, мы ведь хотим, чтобы эти собаки помучились и побыстрее подохли?

— Не оскорбляйте собак, Мейсон, – посмеялся командующий корпуса созидателей, мускулистый мужчина «в расцвете сил».

— Не забывайте, что выбор у нас невелик, – напомнил профессор. – Юный возраст и жёсткость излучения…

— Зара? – вывел за него Магнус.

Вергхем молча закивал. Щёлкнула компьютерная мышь, и на экране возникло досье девочки-эльксарима.

— О! Ей только паранджу намотать, и точь-в-точь сойдёт за арабку! – поразился полковник. – Она не арабка у нас?

— Нет. Татарка по происхождению. Но не важно.

— Примут её за свою. Легенда: бедная сиротка, родители пали в священной войне во имя Аллаха и пророка его! По-моему, превосходно, – восхитился полковник Мейсон, – Осталось только выучить её языку. С её элькса-сродством, думаю, это не станет проблемой. Обучаемость и осознанность у эльксарима не те, что у естественных ровесников. Так что там у неё с реактором?

— Наивысшая степень ионизации биоматерии из всех, – декларировал Вергхем. – Мощность при полном выбросе: шесть тысяч рентген в час. Летальность при незащищённом тесном контакте для собаки – сорок минут. К слову, у несчастного животного вылезла вся шерсть, а кожу разъело язвами. На момент смерти это был кусок поджаренного мяса.

— Превосходно! Эти необразованные головорезы даже не успеют понять, что их убило.

— Побойся Бога, Джеффри, они не знают, что такое радиация и ядерный распад, – сказал профессор полковнику. – Будут бегать с криками «Шайтан, Шайтан! » пока не изойдут кровью.

Магнус поднял своё квадратное лицо.

— И у нас не будет связи с ней всё время операции? – сурово изрёк он, цокнул языком и вздохнул. – Зара может не вернуться с этой миссии. Ведь так? Дьявол знает, что с ней могут сделать арджакады. Мои ребята для войны не созданы.

— И такие, как Зара? – переспросил профессор.

— Даже Зара. Она созидатель! – подполковник стукнул кулаком по столу.

— Это всего лишь рабочее название касты…

— Почему она… такая?

— Никто не знает, Магнус.

— У Кайла тоже шесть килорентген. Но эффект излучения не тот…

— Реактор созидателя не охарактеризуешь рентгенами. Мы и сами не понимаем, почему их радиация – другая. Но это – не термояд, тем не менее. У Кайла мягче, у Зары – жёстче. Они – индивидуальности. Как и каждый эльксарим, к какой бы касте он ни принадлежал.

— Главное – во всех подробностях объяснить ей стратегию, – резюмировал полковник Мейсон. – И можно надеяться, что всё пройдёт без эксцессов.

Девочка, с ног до головы завёрнутая в хиджаб, неподвижно стоит у пыльной дороги. Плотный горячий песок под ногами. Кажется, его жар чувствуется даже сквозь сандалии. Вокруг – бескрайняя пустошь. Жара такая, что, кажется, вот-вот можно расплавиться. Тяжело дышать. Пальчики сжимают ручки сумочки, в которой – только бутылка воды и небольшой блокнот с простым карандашом. Ни связного устройства, ни даже дозиметра не разрешили взять с собой. Как же жарко… Но надо стоять и ждать здесь, потому что – приказ. Время превращается в вечность. Эльксарим чувствует, как льётся пот по спине и ногам. Поток теплоты ощутимо протекает по макушки до пяток, распространяясь по металлическим нитям мышц и скелета, и попутно рассеиваясь в пространство. И всё равно жарко. От сухости воздуха першит в горле. Почему-то очень хочется активировать реактор. Рано. Ещё рано. Нельзя.

Наконец-то звук приближающегося автомобиля. Чуткий слух эльксарима слышит его задолго до того, как походный джип цвета хаки появляется в поле видимости. Теперь шагнуть на дорогу. Джип в пятидесяти метрах. Оступиться, упасть. Звук торможения шин о грязный асфальт. Хлопок двери и шарканье ног. Наконец.

— Девочка? Тебе плохо? Давай-ка, иди сюда.

Чьи-то крепкие руки поднимают эльксарима и вносят в полумрак. Салон машины защищён от пустынного пекла, стёкла затонированы, а внутри даже немного прохладно. Зара открывает глаза. Здесь всего трое человек. Похоже, боевики: одежда походная, защитные жилеты, а за спиной у каждого по автомату. Алый герб нашит на шарфах, спущенных сейчас на шеи. Арджакады.

— Моя сумочка… – бормочет Зара на арабском.

— Да вот же она, не волнуйся. Ты теперь в надёжных руках, – боевик открывает сумочку. Обыскивает. – Воды у тебя немного, не случись мы – погибать бы тебе от жажды… Эй, ты посмотри, здесь фотография, – он даже толкнул своего соратника в бок, чтобы поделиться заранее заготовленной американскими военными находкой. – Твои родители?

— Да…

— Не плачь, маленькая, как тебя зовут? – какие глаза у него сейчас добрые, и не скажешь, что террорист.

— Зара.

— Зарочка. Мама и папа…

— Их нет… – созидатель старательно морщит свой кругленький носик и всхлипывает. Тут сам Шайтан пустит слезу, пожалуй. – Застре… ли… ли!..

Глаза террориста наливаются кровью.

— Проклятые американские псы, лезут не в своё дело! – выплёвывает он сначала слова, а потом и слюну на пол фургона. – Их не должно касаться! Это наша война с Ираном, и мы здесь будем хозяевами! Ну-ну, не плачь, Зарочка, не плачь… Твои мама и папа на небесах. С Аллахом и Мухаммедом. А врагам проклятым мы отомстим! Ты только не плачь.

«Надо заплакать. Думай о чём-то грустном. Я за пять тысяч километров от хозяина, и ещё двое суток его не увижу! – в голове всплывает исконно американское лицо полковника Мейсона. – О, какое горе! Я одна, мне даже не у кого в случае чего спросить по заданию, и даже связи никакой нет! А-а-а, скорей бы активировать реактор и хотя бы отвлечься от этих грустных мыслей! Мне действительно стало грустно, ну и ну! Знал бы террорюга, о чём я на самом деле плачу…»

Девочку ожидаемо доставили в лагерь арджакадов. Пока что всё продвигалось точно по плану. Ничего нестандартного. Палатки, палатищи… шатры. Двадцать пять вооружённых парней сразу оказалось в поле зрения, не вылезая из тени шатров. Навскидку население лагеря может доходить и до сотни. Ни единого деревца, разумеется. Только кое-где торчащие из пыли сухие колючки. Пара кактусов. Пожалуй, это максимум природного компонента, на какой здесь можно рассчитывать. Пустыня. Небо над головой по-прежнему предательски ясное, и огромное солнце стоит в зените, прогревая воздух до пятидесяти градусов по Цельсию. В такую погоду даже перекати-поле не катается. Зарина знала, что ясный день для этого задания выбрали не просто так: при активном реакторе её волосы и каталитовые излучатели на голове, начинают испускать свечение. На ярком свете оно будет практически незаметно, если вдруг девочке придётся снять хиджаб. Хотя лучше бы этого не делать. Серебристые антеннки в волосах сами по себе вызовут подозрения у людей. К вечеру, при благоприятном раскладе, всё должно будет закончиться, и её заберут свои.

— Карима! – позвал боевик, подобравший малышку-эльксарима.

Женщина появилась из шатра, также замотанная с головы до ног. Чуть пухлое лицо, торчащее из ткани, сразу расплывается в улыбке при виде маленькой Зары.

— Ой, кто тут у нас?

У арабки не хватает нескольких зубов, похоже, она немолода. «Пожалуй, пора включать», – понимает Зара, но почему-то медлит.

— Ещё одна жертва войны, – хмуро произносит террорист. – Сирота. Отведи к остальным.

— Аршад. Нам не нужно больше подбирать детей… – бабка отошла в сторону и шепчет – но у эльксарима отличный слух. – Здесь им не место. Они плачут от жары и усталости, хотя Абу и старается держаться. А что как попадут под обстрел или бомбёжку?

— Женщина! Эта малышка упала без сил прямо нам под колёса – мне что же, надо было оставить её умирать? – шепчет боевик обиженно. – Ведь это ребёнок!

«Ну их. Надо оглядеться, – думает Зара. – Они сказали, здесь есть ещё дети? » В том самом шатре, откуда вышла женщина, похоже, кухня: доносится запах какого-то пряного варева. Надо же, они здесь ещё и готовят. Становится неловко, подсознание подгоняет эльксарима с выполнением приказа. «Я в лагере. Я должна активировать реактор. Я же сама хотела поскорее… мне будет приятно». Почему от этой мысли становится так неловко? В груди щемит, стесняя дыхание. Она отступает в сторону, задумавшись, и едва не падает от внезапного толчка.

— С дороги, малявка! – рявкает боевик с большим деревянным ящиком в руках. – Карима! Почему дети шастают?! У меня здесь взрывчатка! Убери детей!

«О, включился». Блокировка ядерного реактора снята. Голова кружится слегка, а потом наоборот проясняется, как будто реальность наполнилась яркими красками. Эльксарим чувствует лучистые потоки, исходящие изнутри своего тела – словно бы зажглось маленькое солнышко. Чувствует бодрость и прохладу. Токи энергии проходят по организму активнее. Хочется дышать глубже и чаще – горячий воздух пустыни больше не обжигает лёгкие. Это действительно очень приятно. Будто всё время с момента предыдущей активации Зара проспала – и только теперь вновь очнулась ото сна.

— Шайтан тебя возьми! Ты чуть не сбил девочку с ног, она ведь едва стоит! – приглушённо ругается женщина.

Зарина смотрит искоса: рука заботливо легла ей на плечо. «Ой-ой».

— Пойдём, малышка, я проведу тебя. Как тебя звать?

— Зара.

Другая рука обнажённой кожей ложится девочке на пояс, женщина поддерживает малышку за спину и ведёт ко входу в самый дальний шатёр. Созидатель «видит», как излучение пронизывает её скрытое хиджабом полноватое тело, ничуть не рассеиваясь. Распространяется дальше, облучая всё ещё достаточно мощным потоком сгрудившихся в тени шатра боевиков. Она знает: все эти люди умрут.

— Ой, Зарочка – какое прекрасное имя! Не бойся этих вооружённых дяденек. Проходи вот сюда. Ты, наверное, голодная? Ох, как же ты вспотела!

В полумраке шатра глаза различают двоих черноволосых ребят. У одного из них, похоже, десятилетки, нет одной ноги, а в стороне лежит костыль. Совсем маленькая девочка, четырёх лет, играет с импровизированной куклой, скрученной из пары лоскутов.

— Познакомься, Зара. Это Наиля, а это Абу.

Мальчик без ноги приветливо машет созидателю ручкой. Зара смущённо улыбается.

— Сейчас будем обедать, ребята.

Карима уходит, а мальчик поднимается ловко, опираясь на костыль, и ковыляя, приближается к Заре. Протягивает руку.

— Салам. Ты из какой деревни? Да ладно тебе, не стесняйся! – подбадривает он девочку, видя, что та отступила и, помотав головой, прижала испуганно руки к груди. – Здесь тебя не тронут. Сейчас Карима поесть принесёт, потерпи немного! Проголодалась ты, да?

Эльксарим качает головой вместо ответа.

— Ты говорить вообще умеешь? Наверное, боишься? Мне тоже сперва говорить не хотелось… – уголки губ мальчишки опускаются, лицо становится вдруг необыкновенно взрослым.

«Пятьдесят рентген… сто…» – считает созидатель про себя поглощённую телом мальчика дозу радиации. У неё нет с собой ни часов, ни дозиметра, но хотя бы примерно, из опыта…

— Вас бомбили? – вдруг спрашивает Зара, прожевав кусок хлеба.

— Да, – передёргивает плечами Абу.

— А кто? Американцы? Или Иран?

— Не знаю… Аллах покарает их! – мальчик хмурится, по лицу его разливается багрянец. – Аршад говорит, что великий Шахир-Амин отомстит американцам за нашу кровь!

— Шахир? – эльксарим вспоминает: это имя предводителя арджакадов, оно мелькало во время инструктажа.

— Ты что, не слышала о нём? – Абу изумлённо вскидывает брови. – Он самый главный арджа! Он такой великий, что до самого неба гремит слава о нём!

— М-м…

Ну, так и есть. Она не ошиблась. На входе снова появляется Карима. Лицо её, прежде загорелое и красивое, уже покрылось рыжиной. А руки женщина прячет теперь под хиджабом. Болят, должно быть. Ожоги. Однако она ни о чём не подозревает: по-прежнему смотрит на Зару с ласковой улыбкой.

— Зарочка, пойдём купаться. Я приготовила ванну в соседнем шатре. Надо пользоваться, пока мужчины привезли воды, потом её не будет. Только представь, настоящая ванна! Водичка чистенькая, приятная…

«Ой, нет». Девочка бросается прочь, пробегает мимо няньки и, пока та приближается вразвалку, заглядывает в соседний шатёр, откуда веет водяным паром. Ванна, полная воды, действительно стоит прямо на земляном полу. Разумеется, никакого водопровода, никакой канализации здесь нет. «Куда утекает эта водичка? » Краем уха заслышав плеск, Зарина оборачивается. Один из боевиков, радуясь долгожданной свежести, обливается водой из бутыли прямо в штанах, хохоча и приплясывая на месте. А вода здесь, похоже, если только её не пьют, сливается прямо на землю. «Нет-нет, так нельзя. Мне велели отравить этот лагерь, а не всю страну», – логично рассуждает Зара. Приближается оклик Каримы:

— Зарочка! Если будешь ходить грязной, тебя никто замуж не возьмёт!

«Вы даже не представляете, насколько я грязная. Такую грязь нельзя смывать куда попало». Кроме того, ситуация предоставляла отличный повод смыться подальше от детишек и прокрасться к боевикам. Что эльксарим незамедлительно и сделала. Сразу за пологом шатра располагалось что-то крупное и твёрдое, судя по очертаниям в электромагнитном эфире – скорее всего, нагромождение ящиков. Пролезть под ткань и притаиться за ними. Лучшее решение. Зара плотнее кутается в хиджаб: свечение в тёмном пространстве за ящиками могло бы привлечь внимание террористов. В шатре собралось их порядочно. Похоже, они обсуждают какое-то важное событие. Песчаные былинки вокруг девочки слабо опалесцируют в полумраке.

—…нам нельзя! Сегодня на встрече с Шахир-Амином всё решится, – Зара уловила обрывок разговора. – Мы съездим впятером, вернёмся ещё до заката. Даже до ужина. Он наверняка назначит операцию захвата на завтра…

«Шахир-Амин, – эхом отзывается в мозгу у эльксарима. – Они собираются ехать к нему? » Каждая клеточка тела замирает. В такое удачное стечение обстоятельств непросто поверить, это ли не чудо!

— Готовьте машину, не забудьте захватить всё необходимое, – инструктирует подчинённых Аршад. – Я должен связаться по радио, чтобы предупредить…

Сквозь промежуток между ящиками видно, как он кинулся к громоздкому устройству, само формой как ящик с антенной. Вероятно, это был примитивный радиопередатчик. Нажал на кнопку. Устройство заискрило, и раздался небольшой взрыв.

— Что за шайтан?! – боевик испуганно пригнулся от неожиданности, прикрывшись руками.

«Упс… пардон». Электрооборудование положительно не желало дружить с радиацией. «Приглушить что ли на время? Ведь не доедут до своего босса». Созидатель Зарина заблокировала свой реактор обратно, чувствуя, как лучистые потоки исчезают, тело тяжелеет слегка и становится как будто инертней. Опустошающее чувство, каждый раз. В просвете появляется вдруг закрытое чёрной маской лицо боевика.

— Оба! Аршад! Ты погляди, малявка…

— Ну чего ты здесь? Только не плачь. Иди к тёте Кариме…

Зара демонстративно морщит брови и кривит свои пухленькие губки.

— Не хочу купаться…

Надо что-то придумать. Какой-то предлог. И срочно.

— Моя мама… Только мама может купать Зару! – отчаянно выкрикивает она.

Слёзы в этот раз никак не хотят появляться. Ах они, упрямцы! Но террористу, похоже, и такого спектакля хватает. Он приближается и нежно обнимает девочку.

— Ну-ну, не надо так. Мамочка смотрит на тебя с небес, детка.

Радиоактивные пылинки с хиджаба эльксарима кислотными искорками впиваются в обнажённую кожу его лица, ладоней, шеи, проникают за шиворот и прячутся в волосах. Реактор отключен в настоящий момент – но от этого хиджаба фонит дай бог рентген на сотню.

— Дядя Аршад, Шахир-Амин – великий? – вдруг спрашивает девочка.

— Конечно! – боевик показывает кулак. – Первый после Пророка!

— Он накажет тех, кто убил мою маму?

— Обязательно! Накажет! В том числе и нашими руками, – хищный оскал искривляет на миг его лицо.

— Я… я кое-что знаю, – с придыханием шепчет тут Зара.

— В каком смысле? – боевик насторожился.

— Я только Шахир-Амину скажу, – она старательно изображает смущение. – Самому.

«Слишком нагло. Блин, не возьмут. Нет, не получится. Ещё пытать начнут». Тревога подступает к горлу, но Аршад, похоже, слишком торопится, чтобы устраивать сейчас допросы. Он закидывает за плечо своё оружие, хватает девочку в охапку (привет, радиация) и тащит в свой джип. Она едва успевает придержать на голове хиджаб, чтобы не обнажились детали.

Пробегая по дороге, они чуть не сбивают с ног растерянно замершую Кариму.

— О, Аллах! – в ужасе кричит она, разглядывая собственные кровоточащие ладони. – Что с моими руками?!

«Заметила, наконец».

— Карима, у тебя красное лицо! – сообщает ещё кто-то.

Зара не слышит их разговора: она уже в машине. Боевики торопятся на сходку. Хочется пить. Эльксарим выуживает бутылку с водой из сумки одного из вояк и делает несколько полных глотков – он даже не возражает. Мужчины оживлённо обсуждают подробности даже по пути.

— До Шахир-Амина долго ехать? – прямо интересуется Зара.

Ей нужно прикинуть причитающиеся террористам дозы.

— Часок всего, малышка, – беспечно кидает боевик.

«Минут сорок, и можно включать», – делает вывод созидатель и устраивается в машине поудобнее, сворачивается калачиком на заднем сиденье. «Скорей бы». Ей не нравится останавливать реактор. Так хочется активировать его снова! Расслабленность вдруг овладевает девочкой, она млеет от жары и морального удовлетворения. Всё складывается так хорошо… Но засыпать сейчас нельзя. Не дай бог проспать сходку арджакадов! Если эльксарим будет спать, они не возьмут её с собой – и чудесная возможность окажется безвозвратно упущена.

«Ой! »

— Зара? С тобой всё в порядке? Ты такая горячая, не заболела? – голос арабского боевика.

«Я всё-таки задремала? Сколько прошло времени? Бли-и-ин… Ну я и простофиля! Надо было следить! » Девочка кашляет, и мужчина в чёрной маске протягивает ей бутыль с водой.

— Нет. Всё хорошо, – отвечает эльксарим, сделав глоток. – Уже скоро приедем?

— Минут двадцать, дочка.

«Что?! Кошмар! Ещё и кашель этот… Похоже, пыль попала в лёгкие. Её тут столько… Напромываешься потом», – думает Зара и поспешно активирует реактор. Ей моментально становится легче. Снова всё проясняется, теплота начинает быстрее протекать через тело.

— Да нет, вроде нормально, – произносит террорист, вновь приложив руку к её лбу.

Ох, сколько лучей пронзает её прямо сейчас! Но созидатель всё ещё чувствует приятную негу, её словно вдавливает в пушистые, уютные облака. Сладко зевнув, она сворачивается калачиком на коленях у боевика.

…

— Зарина? Тебе хуже? Посмотри на меня, малышка, – голос профессора Клода.

Тело такое тяжёлое… Голове горячо… Больно! Как же больно! Трудно дышать. Всё тело мучительно ломит. Голова как будто вот-вот взорвётся.

— Боже, она вся горит!

Что это за противный резкий звук? Сирена?

— Радиационная опасность?! Побереги, Господь!

Что происходит? Зара с трудом приоткрывает глаза и видит профессора. Он отшатывается от неё, закрывается руками, бежит из палаты… «Нет… Не оставляйте меня одну… Мне так плохо, я умираю? Хозяин! » Горячие слёзы текут по щекам, и кажется, они вот-вот испарятся. Оранжевый свет заливает палату, сирена отдаётся болью в голове, эта боль разливается, заполняет всё тело, затопляет и тянет ко дну…

Но вот, чьи-то руки в толстых перчатках плотно обхватывают её, поднимают, несут куда-то. Что-то ледяное и мокрое ложится ей на лоб, заставив затрястись.

— Скорее, под мониторы! Похоже, здесь рассинхронизация реактора! – кричит где-то профессор Клод.

— Держись, моя маленькая! – голос Магнуса.

Толчок в спину! Её бухнули на кровать. Зара всё ещё слышит, но слишком слаба, слишком оглушена всепоглощающей болью и жаром, чтобы хоть как-то реагировать. Тело невероятно тяжёлое, невозможно пошевелить даже пальцем.

— Не медля, готовьте ванну со льдом! Температура тела сорок один и пять! Да отключите же эти сирены! … Повышение металлофазы вследствие инфекции дало резкий рост реакторного кора, охлаждающие контуры не успевают…

Это снова профессор. Всякая научная болтовня… Зара чувствует только, как ледяная вода простреливает её пылающее тело холодом, словно электрическим разрядом – и отключается. Падает в темноту…

…

— А!

— Ты чего кричишь? Сон плохой приснился?

— Да, сон…

Зара снова в джипе. Среди арджакадов. Сердце частит, она глотает ртом воздух, пытаясь прийти в себя.

Этот кошмар – из прошлого. Тогда ей было всего три года. По неудачному стечению обстоятельств умудрилась подхватить пневмонию, болела довольно тяжело, с температурой. И как раз так совпало, профессор объяснил потом, – начал формироваться её ядерный реактор. С ним ведь не рождаются. Младенцы, рождённые эльксаримами, практически не имеют каталитической системы. Только случайные отложения металла. Их кибернетика начинает формироваться постепенно с годовалого возраста. Сперва система натяжения: армирование металлом, тонкие нити, пролегающие внутри мышц и костей. Они образуются сами, без поддержки. Потом зачатки индивидуальной конфигурации. Промежуток от трёх до четырёх лет жизни особенно важен: именно в этот период каталитическая система молодого эльксарима должна стать полностью функциональной. Некоторые её органы нуждаются в своевременной отладке, и важно не проворонить момент. На этом году малышам-эльксаримам проводят операцию имплантирования. Но ядерный реактор созидателя – он формируется сам. Профессор Клод объяснял девочке, как это происходит.

Сначала образуется капсула. Она мягкая, образована специальными клетками. Потом контур охлаждения – это специальные сосуды, опутывающие капсулу, также биогенные. А собственно металлическая часть реактора – это так называемый кор – внутреннее содержимое капсулы, собственно, ядерное топливо. Реактор не термоядерный, в нём нет критической массы урана, не происходит спонтанной цепной реакции распада, какая используется в прочих атомных системах. Сам распад атомных ядер в реакторе созидателя провоцируется чем-то неизвестным, неизученным – какой-то сторонней сущностью. Профессор Клод говорит, что это единственное возможное объяснение. Ему и самому не нравится иметь дело с непознанным. Так вот, в норме этот кор начинает откладываться очень постепенно, соответствуя плавной динамике конденсации сплава при нормальной для эльксарима, то есть, низкой концентрации металла в средах организма. Реактор активен с самого начала, и как только в него попадает содержимое – начинается распад. Накопление кора идёт так медленно, что процесс этот можно не замечать в течение дней и недель, прежде чем радиационный выброс станет ощутимым, и сработают датчики в помещениях. Так происходит в норме. Но у маленькой Зары была температура. Повышенная температура – повышенная скорость секреции металла – повышенная металлофаза организма – повышенная скорость конденсации. В том числе конденсации кора. Ядерного топлива резко стало много. Охлаждающие контуры не успели сформироваться – бионика растёт медленно, даже у эльксарима с его феноменальной скоростью регенерации. Да, это не термоядерный реактор. Там нет сотен и тысяч градусов тепла. Но и он нагревается. Немного. Достаточно, чтобы создать летальное превышение температуры для живых тканей в случае такого вот форс-мажора. Обкладывай льдом, обкалывай лошадиными дозами жаропонижающих – для таких случаев все методы хороши. Только бы снизить температуру тела. Удалось отвести тепло, снизилась температура – снизилась скорость металлосекреции – снизилась металлофаза – снизилась скорость отложения кора. В отличие от термояда, в реакторе созидателя распад происходит очень быстро. И полностью. На элементарные частицы. Если излишков топлива больше не поставляется, обороты быстро приходят в норму, и организм может спокойно дождаться развития охлаждающих контуров. Главное – снизить температуру любыми способами. У Зары использовали охлаждающую перфузию ликвора. Профессор Клод сам на ходу изобрёл этот метод, как крайнюю меру для таких ситуаций. Слава Богу, всё прошло успешно. Эльксарима ввели под наркоз, разумеется, и заодно ей имплантировали блокатор, позволяющий убрать постоянный выброс радиации. Так Зара стала тем, кто она сейчас. Полноценным эльксаримом-созидателем.

Ах, да. Снова арджакады. Девочка всё ещё в джипе. Реактор по-прежнему активен. И совершенно стабилен, разумеется. И температура нормальная. Ну конечно! Что за неуместный сон! Приятно осознавать, что в реальности с ней всё в порядке. В салоне машины царит такой радиационный фон, воздух пропитан терпким запахом бензина, к тому же, всё так дребезжит и трясётся при движении автомобиля – что эльксарим начинает чувствовать себя неловко из-за смещения баланса в техногенную сторону. Как будто слегка не в своей тарелке.

— Приехали, – объявляет Аршад.

И все срываются со своих мест. Пристраивают поудобнее за спиной автоматы, проверяют магазины с патронами. «Наверное, хотят всегда быть при оружии, хотя и не на боевую операцию идут. Наши разрушители такие же: всегда внешние импланты надевают», – думает Зара.

— Эй, вставай! У меня от тебя ноги болят уже! – подталкивает её боевик, на коленях у которого она проспала полдороги.

Эльксарим протирает глазки. «Да уж заболят теперь», – осознаёт она. Но сам вояка пока ещё ничего особого не замечает. Аршад снова хватает на руки созидателя, чтобы она не отстала от остальных. В этот раз одной только пылью не ограничишься. Реактор активен, ему будет очень больно потом.

В лагере арджакадов, оставленном позади, тем временем уже успели заметить неладное. Многие мужчины заболели. Хозяйка Карима лежала и стонала от боли. Пришлось паре всё ещё здоровых боевиков взять на себя заботу о детях. А она всё хватала пробегающих мимо мужчин за полы кровоточащими, практически лишёнными кожи пальцами да всё спрашивала, всё разъясняла им о детях.

— Абу как? Тошнит его? Вы его поите понемножку, по глоточку пусть пьёт… Что, не пьёт совсем? Так заставляйте тогда! Ведь это опасно… Что, рвёт его от воды? От всего рвёт?

— Кровью рвёт, Карима, детей, как тебя вот так же… – болезненно отговаривался боевик.

Женщина закашлялась и, выплюнув целую лужу крови, хотела было ещё что-то сказать – но мужчина уже убежал. По привычке поправила на голове хиджаб – и целый клок волос остался в её изъязвлённой ладони.

— Шайтан… – затряслась всем телом Карима. – Шайтан поразил нас всех! За какие грехи же… маленьких… А-а-а!!! Шайта-а-ан! Возьми мою грешную душу, не трогай детей!..

А второй мужчина присел рядом со стонущей малышкой и приглушённо выругался. Потом вдруг сморщился, судорожно ухватил жестяную миску и сплюнул кровавую рвоту.

— Ты чего сидишь, Хамуд? – окликнул его первый. – Плохо тебе?

— Плохо, – честно признался второй. – Ты знаешь, брат… откуда Шайтан пришёл? Я вот знаю…

Он с трудом поднялся и, подведя соратника к выходу, проговорил тому на ухо зловещим шёпотом:

— Это девчонка его привела.

— Что?! Та, что Аршад подобрал?! Но ведь она не больна…

— Потому и не больна, что она – приспешница Шайтана! Проклятие не берёт её, оно поражает каждого, кто с ней поведётся.

— Да ну, брось, это всего лишь ребёнок…

— Да?! А что, если оно всего лишь выглядит, как ребёнок? Прячет своё истинное обличие! Вспомни, кто первыми заболел? Те, кто возился с девчонкой! Карима. Другие дети.

— Это значит, Аршад?! – молодой араб побледнел. – Но он был в порядке, когда уехал… Тогда получается, что первым должен был заболеть – он!

— Ты что, Шайтана пытаешься измерить умом? Побойся Аллаха! Ну, захотелось ему сначала бабу заморить… – не унимался Хамуд.

Он поднялся, чтобы вернуться в шатёр, но вдруг повалился наземь, как подкошенный.

— Хамуд! Друг, ты что?!

Приятель подхватил его, положив голову себе на колени. Изо рта мужчины стекала струйка тёмной крови.

— Шайтан меня взял… – захлёбываясь, проговорил он. – Скажи другим… Надо убить… девчонку.

— Хамуд! Хамуд!..

Тщетно. Арджакад не подавал признаков жизни. «Девчонка… А где девчонка-то? » – лицо араба удлинилось, заострилось и сделалось серым, как дым. Ужасное подозрение отобразилось на нём. Губы сами, срываясь и путаясь, забормотали слова.

— Не может быть… Шайтан хочет добраться до великого… Но Шахир-Амин всемогущ! Он первый после пророка! Проклятие Шайтана не может поразить его!..

Ещё пара мужчин подбежали. Принялись трясти погибшего, звать по имени…

— Девчонка… Она уехала с Аршадом! – не теряя времени, лихорадочно прокричал первый молодой парень. – Она – приспешница Шайтана! Надо убить девчонку! Кто знает, где они?! Надо срочно их предупредить, Шайтан ищет сразить великого!

Остальные боевики замерли с суровыми лицами. Ещё несколько человек подошли, прислушавшись и глядя на труп. Безмолвная тоска повисла над лагерем террористов. Стенания всё ещё умирающей женщины донеслись из дальнего шатра…

— Никто не знает его прибежища, – озвучил, наконец, один из мужчин. – Только Аршад знал о нём. Радио разрушено…

Великий Шахир-Амин занят. Группа террористов, прибывших на сходку, покорно ожидает во внутреннем дворе, пока он сможет принять их. Архитектура здания, его интерьер и экстерьер, драпировка и резные украшения просто шикарны! Но эльксарим не смотрит на них. Разноцветные рыбки плавают в узорчатом фонтане посреди двора: золотые, карпы, гольяны. Вода так освежающе приятна, так прозрачна: совсем как на родине, в зоне. Подойдя всего на миг, поддавшись своей слабости – Зара отступает назад. Не следует отравлять воду. Наверняка здесь проходит много невинных людей. Эти рыбки, впрочем, не мутанты, им не выдержать ионизирующего облучения. Созидатель вздыхает, тоскуя по этой воде. Ей так недостаёт природного воздействия! Заставив себя забыть о фонтане, она обнимает красивое дерево с изогнутым стволом и полной грудью вдыхает аромат распустившихся на нём цветов. О да! Баланс почти идеален. Деревья и травы заполняют двор разноцветьем, воздух полон запахами райского сада. Сердце радуется… Улыбка блаженства сама собой расползается по лицу. Зара протягивает руку и срывает цветок. Нежный, с длинными лепестками, лилового цвета, он напомнил ей те, что растут в родной земле. Жаль только, что нельзя снять этот противный потный хиджаб, чтобы соприкоснуться с растениями обнажённой кожей. Жаль, что нельзя погрузить тело в воду. Но это ничего. Сначала миссия. Зарине не понравилось в этой стране. Скорей бы домой…

— Посмотрите, как она радуется цветочкам! – умиляясь, произносит один из боевиков, глядя на пребывающего в нирване эльксарима. – Ну просто натуральная девочка!

— Дети – цветы жизни! – согласился Аршад. – И мы должны приложить все усилия, чтобы взрастить их и бросить мир к их ногам.

— Чьи это слова?

— Великого Шахир-Амина!

Наконец, пробил её час. Великий – а это несомненно был именно он, Зара узнала его по окладистой чёрной бороде, по расшитому драгоценными камнями одеянию, а также по тому, с каким благоговением спутники её опустились перед ним на колени в почтительном приветствии. «Похоже, что он – их хозяин», – замечает эльксарим. Цепкий глаз её оценивает дистанцию, прикидывая, какой процент излучения её реактора достигает расшитого каменьями халата Шахир-Амина. Мало. Ей нужно убить этого человека. Убить его тихо и незаметно, заразив радиацией. И тогда её собственный хозяин обязательно похвалит её. Лицо полковника Мейсона снова встаёт перед внутренним взором созидателя. Его удлинённый, гладко выбритый подбородок. Его довольная улыбка, когда в уголках синих глаз его появляются морщинки – как хочется снова увидеть её! Чтобы увидеть снова его благодарное лицо, Зара готова совершить невозможное, вытерпеть любые лишения. Лишь бы ощутить только, как широкая ладонь его касается нежно её макушки, прижимая тонкие упругие ростки излучателей реактора…

— Почему с вами девочка? – спросил великий после всех приветственных церемоний.

— Эта девочка – Зара. Она сирота. Родители пали жертвой бомбы проклятых американцев, – представил эльксарима Аршад. – Посмотрите, как она прекрасна! Мы должны отомстить за этот юный цветок!

Зара чувствует подходящий момент. Шахир-Амид смотрит на неё с любопытством и умилением. Похоже, и он принял её за свою. Неужели действительно удалось его одурачить?! Скорее, надо воспользоваться шансом! По двое вооружённых людей стоят по обе стороны предводителя арджакадов. Эльксарим радостно улыбается. Идёт вперёд, сокращая расстояние. Двадцать метров. Десять. Пять… Один. Зона наивысшей радиационной нагрузки. Улыбка на лице Зары расползается ещё шире. Вот, значит, что чувствуют разрушители, когда убивают по приказу. Но стоп. Надо задержать его. Надо что-то ему рассказать. Ведь она обещала.

— Салам алейкум, великий Шахир-Амин! – улыбаясь, здоровается она.

— Алейкум-ассалам, дитя моё, – отвечает её первостепенная цель.

— Я дарю вам этот прекрасный цветок!

Она протягивает донельзя заражённое радиацией растение, которое почти уже закрыло свой нежный лиловый венчик, а потом тянет свои детские ручки из-под хиджаба, так невинно, как может только маленький ребёнок. Есть! Клюнул! Её тельце вновь заключено в объятия.

— Отомстите за моих маму и папу, молю, – шепчет созидатель, выдыхая радиоактивную пыль прямо в ухо врагу. – Я хочу сказать вам секрет. Секрет американцев.

Шахир-Амин замирает. Он максимально сосредоточен, и весь превратился в слух. Что ему выдать? А что выдавать нельзя? Ставки высоки до сих пор: этот человек ещё не мертвец. Он успеет распространить информацию. Нужно быть осторожной.

— У американцев есть оружие, которое убивает… незаметно. Пока вы не замечаете… оно поражает вас. И вы обречены. Я слышала, как они говорили об этом…

— Что это за оружие? Это газ? Или вирус?

Он отстраняет её, глядя в глаза и железной хваткой вцепившись в узкие плечи.

— Я больше ничего не знаю, о великий, – Зара скромно опускает глаза, как будто смутившись под его жёстким, холодным и прямым взглядом.

Она чувствует, как воздушное пространство между ними едва не потрескивает от ионных зарядов. Не слишком ли много она решилась выдать? Не слишком ли злорадно прозвучал её высокий, детский голос?..

— Спасибо за предостережение, девочка. Я в курсе боевой мощи американцев. Но не волнуйся об этом их оружии. Арджакады устоят! Американский народ – не люди, они прихвостни Шайтана, и заслуживают самой ничтожной участи! Мы растопчем их, как червяков!

Фух!.. Похоже, проглотил. Какое же счастье! Тело предводителя арджакадов впитало уже сотни рентген. Зара «видит», как лучатся его драгоценные одежды. И контакт до сих пор не разорван. Созидатель даже не думает выключать свой реактор. Правда, кое-какая насущная нужда начинает её отвлекать от важного дела. Пока боевики разговаривают, она старательно держится рядом. В комнате нет часов. Похоже, что прошло больше получаса времени. Вот, один из группы начинает надсадно кашлять. Прикрывает рот рукой, и кровь просачивается сквозь его покрасневшие пальцы. У другого, того самого, что держал на коленях Зару по дороге сюда, на лице написано страдание: должно быть, он едва сдерживается, чтобы не закричать от боли. Пятна крови проступают на его штанах, и лицо молодого мужчины бледнеет. «Кажется, мне пора». Тем более что естественная потребность становится просто нестерпимой. Зара дёргает за рукав стоящего рядом боевика, который пока ещё вроде не разлезается на клочки.

— Чего тебе?

Лицо созидателя кривится.

— Зара хочет в туалет. Не могу больше терпеть.

Мужчина приглушённо бормочет что-то по-арабски. Похоже, ругается.

— Хорошо, давай тихонько, я провожу тебя.

Этот мужчина держится молодцом, но эльксарим видит: он тоже сдерживает боль и тошноту.

— Только в туалет с тобой заходить не буду.

— Зара справится сама, – заверяет его девочка, поправляя сумку у себя под одеждой.

Выходя тихонько из зала, она уже слышит явные стоны и голос Аршада за спиной:

— Великий… У вас красное лицо!

Теперь следует заблокировать реактор. Сопровождавший Зарину боевик без сил опирается на подоконник и со стоном сползает вниз. Его незамедлительно рвёт. Вокруг уже полно народу. Женщины в хиджабах, мужчины – целой толпой окружают страдающего от лучевого поражения араба, что-то кричат, суетятся, поминают своего Аллаха всуе… Благо, Зара уже видит заветную дверь. Лихорадочно оглядевшись, она хватает первую попавшуюся вазу (здесь повсюду вазы и цветы) и бросается в туалет.

«Да… – удручённо думает эльксарим, вновь покинув уборную и оглядывая собравшуюся толпу. – Все эти люди уже заражены. Может быть, Зара поступила неправильно? Мне не стоило появляться в общественном месте грязной. А вдруг хозяин отругает меня?! » Сердце созидателя сжимается. «Надо скорее уходить, – рассуждает она, чувствуя неловкость. Как неудобно принимать решения самой! – Но я должна сперва проверить, что стало с боевиками арджакадов. Надеюсь, они поражены достаточно и уже умирают». Эльксарим стремится закончить свою миссию. Она должна убедиться, что справилась.

Снова торжественный зал, где Шахир-Амин ещё совсем недавно разговаривал со своими прислужниками. Он всё ещё здесь. Падает, хрипит, рвотные массы обильно пачкают его шикарные одежды. Зарина стоит и смотрит на это, растянувшись в довольной улыбке. Она торжествует. Она созидатель. У разрушителей таких проблем нет, их невозможно прочесть – а у неё эмоции всегда вырываются наружу. Даже такие её эмоции.

— Врача! Скорее, врача! – в панике кричит кто-то. – Великому Шахир-Амину плохо!

Зара торжествует. Она не замечает даже того, что вокруг неё собралось четверо боевиков с автоматами – она привыкла к такому окружению за прошедший день. Но тут предводитель арджакадов поднимает своё обожжённое лицо. Рука его, его указательный палец с тяжёлым перстнем вытягивается, подрагивая, прямо в её сторону.

— Это всё она, держите девчонку!

Эльксарим чувствует, как кровь отливает от кожи. Уголки её губ моментально опускаются. Сердечко замирает в груди. «Меня раскрыли…» От этой ужасной мысли всё тело цепенеет на миг. Зара чувствует, как четверо боевиков хватают её, крепко, до боли сжимая через длинный хиджаб её тонкие руки и торс.

— Она – американка! Рассказала мне про оружие – она имела в виду себя! Поражает, пока мы не замечаем… Посмотрите на неё, она – убийца! – продолжает орать Шахир-Амин. – Эти раны появились после того, как я обнял девчонку! Это она сделала с нами! Приспешница Шайтана!!!

«Нет… Нет…» Оцепенение созидателя постепенно спадает, её начинает трясти от страха. Коктейль гормонов стресса раскручивает цепочку животной паники, заставляя мозг работать всё быстрее. То, что быстро для эльксарима, для естественного человека – неуловимо быстро. Естественному и не снилась та скорость передачи нервного импульса, которую способна развить нервная система Зары с её сверхвысокой степенью элькса-индуцированной мутации. А цепочка стресса для всех одна: от лабораторной мыши до органокиборга. «Не надо! Мне страшно… Больно… Пожалуйста, только не нападайте на меня, а то…» Одномоментно острые лезвия выдвигаются из тела девочки, прорезаясь через ткань её одежды, впиваясь в мягкие тела захвативших её воинов. «Вот поэтому…» У созидателей так часто бывает в моменты опасности: тело само переходит в режим защиты. В конфигурации Зары всего двенадцать холодных каталитовых лезвий: по три на каждое плечо, рядами поднимающиеся кверху от локтевого сгиба, по два исходящих от коленных суставов, и по одному на каждую руку – от фаланги среднего пальца. Зара умеет защищаться с их помощью. Это на уровне рефлексов. Хотя на практике – первый раз. «Поэтому…» Меньше секунды – она освобождается от мешающего хиджаба, обнажая своё идеально сложенное стройное тело, прикрытое теперь одной лишь майкой и шортиками. Тонкие антеннки излучателей на голове пружинят, распрямляясь кверху. Отсвет роскошных светильников сверкает на её каталитовых имплантах. Меньше секунды. Кровь и внутренности разлетаются вокруг, распотрошённые тела террористов падают на пол. Они сами виноваты – так тесно прижиматься к созидателю. Они причинили ей боль. А огнестрельное оружие бесполезно, когда не успеваешь выстрелить. Не больше секунды – и её уже нет. Зара стремительно выбегает из зала и бежит на свободу, прочь из многолюдного здания, прочь из бурлящего жизнью города арабов. Она – американка. На уме у неё сейчас только одно: точка эвакуации.

«Поэтому я не люблю военные миссии».

Эльксарима всё ещё трясёт. Она опускается и садится на землю, обхватив свои дрожащие колени и уткнувшись кругленьким носиком в основание исходящих от них каталитовых клинков. Не успевшая ещё застыть, свежая, парящая кровь стекает по обнажённому лезвию и орошает траву. Вокруг – ни души. Лишь деревья и травы. Кусты. Вздох облегчения, дрожащий и тихий, вырывается из горла. Зара расслабляется и падает, растянувшись ничком. Как приятна прохлада оазиса. Как приятно прикосновение нежных трав к вспотевшему телу. Приятно расслабить мышцы и перевести дыхание. Губы пересохли – эльксарим облизывает их, но пить теперь нечего. Ничего, пока ещё можно терпеть. Как только стемнеет – её заберут. Главное – добраться до лагеря арджакадов, ведь забрать должны будут оттуда. Но пока… Зара успешно восстановила баланс гармонии. Природное воздействие достаточно, оно приятно уравновешивает радиационный шлейф. Ещё немного полежать вот так, и душевный покой возвратится. Время терпит. Времени ещё предостаточно.

Очертания лагеря боевиков появляются в поле видимости, вырисовываясь на фоне пустынных холмов. Солнце над ними уже клонится к закату. Эльксарим вернулась. Она ориентировалась по следу собственной радиации, а также по электромагнитному возмущению в пространстве. С удовлетворением Зара подмечает, что в лагере тихо. По-прежнему стоят осиротевшие шатры – но живого населения нигде не видно. Только несколько трупов, обезображенных, с облезшей кожей и плешивыми головами, валяется прямо на земле – там, где упали, и больше не смогли подняться. Это значит одно. Миссия выполнена. Миссия выполнена на двести процентов. Вот, какой-то боец, пошатываясь, появляется из-за угла, собрав последние силы, вскидывает своё оружие – но руки его слишком трясутся, чтобы выстрел мог поразить цель. Он падает, так и не добившись ничего. Эльксарим-созидатель следит за ним рассредоточенным взглядом, а потом отворачивается.

Из крайнего шатра, опираясь на свой костыль, выбирается Абу. Он сразу видит свою тихую убийцу, но лишь ребёнок – он всё ещё не понимает.

— Зара… ты почему голая?.. – лихорадочно бормочет мальчик. Голос его слаб, а лицо похоже на кусок недожаренного мяса. – На нас напал Шайтан! Все заболели и умерли!.. Зара… а ты тоже болеешь? – наверное, он заметил кровь на её теле. – Что это у тебя на голове?..

— Прости, Абу. Я Шайтан.

Скрывать больше не имеет смысла. По крайней мере, этому обречённому мальчику почему-то хочется сказать правду. Скулы Абу подрагивают. Даже несмотря на мясо видно, как он обескуражен.

— Как?.. Разве ты не сирота из деревни?..

— Я из Америки, – пожимает плечами Зара.

— Американка?!.

Он устаёт держаться и падает – но от удара о землю его удерживают руки эльксарима. Зара задвинула обратно свои смертоносные ножи, хотя смертоносный радиационный шлейф всё ещё с ней. Уложив Абу себе на колени, девочка убрала руки, чтобы прикосновения к повреждённым, кровоточащим тканям не причиняли ему лишнюю боль.

— Это не Шайтан, – проговорила она. – Это называется радиация.

— Это ты сделала?

— Да.

— Но почему?..

— По приказу.

— Американские военные… придумали это?

— Да.

— Но ты же… девочка!..

— Я эльксарим.

— Эльк-са… кто?

— Киборг-мутант.

— Это военные… сделали из тебя такое чудище? – с подозрением бормочет мальчик.

— Нет. Я родилась такой.

По щекам Абу стекают слёзы. Они солёные, должно быть, это больно. Хотя впрочем, ему и так должно быть дико больно сейчас.

— Я знал, что американцы – не люди! – отчаянно шепчет он.

Зарина неудовлетворённо морщится.

— Американцы не все такие. Нас очень мало. Эльксаримов. А таких, как я – ещё меньше, – произносит она.

— Сколько вас?..

— Я не знаю точно. Двадцать, – она имеет в виду касту созидателей.

— Двадцать… тысяч?!

— Двадцать единиц.

— Арджакады вас победят! – собрав последние силы, восклицает мальчик.

— Ни шанса.

Абу только обиженно всхлипывает в ответ. В горле у него бурлит, он начинает захлёбываться, кашлять… но всё ещё продолжает дышать.

— У тебя… есть попить? – просит тут он.

Шарит рукой по коленям девочки, залезает в её сумку и выуживает оттуда бутыль, полную какой-то жёлтой жидкости.

— Не надо это пить, – Зара сразу забирает бутылку из его слабых рук.

— Что это?

— Моча.

— Фу, какая гадость! Зачем ты бутылку мочи с собой носишь? – с отвращением морщится мальчик.

— Она радиоактивная, я не могу её вылить.

Внезапно лицо Абу вытягивается и бледнеет: должно быть, от потери крови.

— Зара! Я ведь попаду на небо к Аллаху и Пророку?! Где мои мама и папа, ведь так?! – изломанно выплёвывает он. – Я ведь погиб… как настоящий арджа?!

— Настоящий арджа, Абу.

— А-а-а, Зара, как больно! Я хочу умереть! Я хочу к маме, на небо!.. О, Аллах!.. Убей меня скорее, Зара, я больше не могу!..

Мальчик снова захлёбывается кровью, дрожит и царапает землю разлезающимися от этого руками. Задумавшись, эльксарим-созидатель поглаживает его по голове. Клочок чёрных, курчавых волос остаётся в её руке. Эту руку Зара сжимает в кулак. Из фаланги среднего пальца её вновь выдвигается острый клинок.

— Окей.

Темнота ещё не успела сгуститься, а люди в оранжевых скафандрах уже здесь. Снуют вокруг, обыскивают лагерь. Верещат дозиметры у них в руках. Где-то чуть вдали всё ещё шумят лопасти вертолёта. От этой суеты с дозиметрами Зара чувствует себя, как дома. Вот, один подбегает прямо к ней, водит прибором по сторонам, кладёт защищённую толстой перчаткой руку на её узкое обнажённое плечо. Заглядывает в глаза.

— Зара. Как ты справилась? Не пострадала? Я смотрю, тебе пришлось защищаться.

Это подполковник Магнус. Надо же! Прилетел на другой континент специально, чтобы её встретить. Переживает. Созидатель щурит глазки и улыбается.

— Нет! Зара не ранена.

— Давай, сейчас немножко дезактивируем, совсем чуть-чуть, чтобы хоть меньше сотни рентген от тебя было. А то я за вертолёт боюсь. А на базе уже помоем, чтобы тут не пачкать.

Он достаёт упаковку специальных, пропитанных раствором платков. Зара покорно раздевается догола, и подполковник сам начинает протирать её с головы до ног, смывая заодно кровавые подтёки, тщательно обрабатывая от пыли и песчинок складки кожи. Использованные платки тщательно упаковываются в тяжёлый металлический бак. Туда же отправляется одежда и сумка эльксарима со всем содержимым.

— Подполковник, там… мальчик, лет десять на вид, – сообщает тут кто-то.

— Мёртвый?

— Конечно, здесь все мертвы…

— Это Абу, – сразу признаётся Зара. – Ещё девочка маленькая была.

Подполковник Магнус болезненно хмурится. Она видит один его глаз за прозрачным экраном спецкостюма.

— Зара не должна была этого делать?

— Нет, родная, всё в порядке. Ты молодец.

И всё-таки, он расстроился из-за маленького араба. Хозяину жаль. Он не может принять произошедшего, с естественными так бывает. Ведь они не ощущают Гармонии. Созидатель чувствует, как печаль сострадания слегка обжигает ей сердце.

— У него перерезано горло, – сообщает тем временем подчинённый.

Магнус подозрительно косится на Зару.

— Помогла умереть? Наверное, он сильно мучился.

— Он всё равно бы умер. Не меньше четырёх тысяч рентген… – бормочет созидатель сосредоточенно.

— Ты всё сделала правильно, Зара. Это война. Так бывает…

— Хозяин, Шахир-Амин тоже наверняка мёртв. Я заразила его.

— Что?! Это правда?! – вырывается у подполковника.

Он знает, конечно, что эльксарим не может врать своему хозяину.

— Неужели?! Зара, Зарочка, Зара!.. – бросается к ней, заключает обнажённое тело эльксарима в объятия.

Прикосновение тяжёлой металлизированной ткани холодное – но по телу Зары всё равно разливается тепло. Самая счастливая улыбка озаряет её лицо. Вот теперь она выглядит как типичный созидатель. «Хозяин доволен… Мне удалось порадовать его». Ещё бы увидеть вышестоящее начальство – но и руководителя корпуса созидателей сейчас ей вполне хватает. Пускай хотя бы в военных целях, излучение её реактора всё-таки оказалось полезным. Оно не исцеляет от рака за пару облучений, как у некоторых других созидателей. Оно не даёт регенерировать повреждённым ионизацией тканям, как у других. Оно не лечит, а лишь убивает. И тем не менее, даже такое – оно может быть полезным. Инстинкт самореализации удовлетворён. Но ей хочется быть предельно честной со своим хозяином.

— Я напросилась к нему приехать с другими арджакадами, – бормочет она, потираясь щекой о купол радиозащитного шлема Магнуса. – Но там было много посторонних людей, в здании… Я отключала реактор, я только у арджакадов включала его, но ведь фон такой сильный… Так грязно… Они все там заразились… А!

Рука подполковника в перчатке тяжело хлопает ей по макушке с размаху, заставляя Зару втянуть голову в плечи и снова расплыться в широкой улыбке.

— Да плевать, солнце ты моё, плевать! Ты не представляешь, скольких людей он убил бы, оставшись в живых! Ведь то был самый опасный террорист в мире!

Похоже, песчинка попала девочке в носик, и Зара смешно чихнула.

— Да уж, пыли здесь целые тучи!

— Промывать придётся.

— Пошли в вертолёт, чудо ты ядерное.

⇐ Предыдущая 1 2 34