Марионетка

При первой встрече она показалась мне похожей на куклу. Красивую, но хрупкую, безвольную и как будто неживую. Её хорошенькое личико напоминало фарфоровую маску, огромные, по-детски невинные глаза казались стеклянными, а роскошные золотые локоны производили впечатление искусно сделанного парика. Её движения, на первый взгляд плавные и грациозные, при внимательном рассмотрении выглядели неестественными и механическими. Казалось, она всё делала против воли. Это было красиво, очень красиво – я обожал смотреть, как она танцует, но не мог при этом отделаться от мысли, что каждый шаг причиняет ей боль. Она напоминала марионетку, послушно выполняющую прихоти невидимого кукловода, не осознавая в полной мере, что и зачем делает. Всякий раз, встречаясь с ней взглядом, я видел в её глазах тоску, испуг и недоумение. Она была под гипнозом и никак не могла проснуться, хотя определённо пыталась. Бабочка, бьющаяся в стекло, птица, колотящаяся о прутья клетки, русалка, чей серебристый хвост запутался в рыбацкой сети. Несчастное, невинное, обречённое существо. Я видел её в разных образах, но ни один из них не смог меня обмануть. Все эти ленты, кружева, корсеты, чулки, кокетливо сидящие шляпки и плюмажи из перьев – это были её доспехи, латы, призванные защитить от жадных и любопытных глаз, взять на себя удар, нацеленный в самое сердце. Внутри, под нагромождениями вульгарной одежды, под тонким пергаментом кожи и ломким фарфором рёбер, скрывались простые человеческие чувства – страх, неприкаянность, одиночество. Когда она была настоящей? На сцене, распевая жестокие романсы под всхлипы пианино и стоны саксофона? Или сидя на пустой кухне с бутылкой мартини, бессмысленно глядя в потолок и пытаясь вспомнить, зачем она здесь? Она была такой хрупкой, такой потерянной, и вместе с тем опасной, как взведённый курок, как натянутая до предела струна, готовая в любой момент сорваться. Я чувствовал, что она вот-вот сломается. Треснет, разобьётся, упадёт на сцену, перекрутив шарниры, неестественно вывернув конечности, уставившись в зал остекленевшими глазами. Порой мне казалось, что она прилагает титанические усилия, чтобы удержаться на ногах. В городке о ней ходили разные слухи. Как её только не называли – и распутницей, и пьяницей, и сумасшедшей. Но я знал, что всё это неправда. Я знал о ней больше, чем другие, хотя ни разу с ней не разговаривал. Я изучил историю её жизни от и до. Я знал всё, о чём она думает, из-за чего сожалеет, во что верит. Она была прекрасным человеком, добрым, отзывчивым и талантливым. Она стала бы удивительным персонажем, который нашёл бы отклик в сердце любого читателя. Если бы её чуть лучше прописали...

Наш первый разговор состоялся практически случайно. Покидая варьете после очередного шоу, я заметил, что она забыла перчатки. Это были её любимые перчатки – шёлковые, полупрозрачные, с кружевами из тонкой шелестящей ткани. Она всегда надевала их на премьеру нового спектакля. Опасаясь, как бы их кто не прикарманил – воришек здесь водилось в избытке, – я решил вернуть их хозяйке. Она только что вышла и не должна была уйти далеко. Я торопливо накинул пальто, сунул перчатки в карман и поспешил за ней.

Мы столкнулись на перекрёстке Зубодёрной Улицы и Гнойного Переулка под старомодным чугунным фонарём. Это был нехороший район, в котором в изобилии водились грабители, карманники и хулиганы. Всякий раз, видя, как её хрупкая фигурка растворяется в косматом тумане, чьи дымные щупальца проникали во все уголки этого проклятого города, я чувствовал, что должен остановить её. Несколько раз я порывался это сделать, но здравый смысл подсказывал мне, что это неразумно. Я ведь прекрасно знал, что ей ничего не грозит. Всякий раз она будет благополучно возвращаться домой без неприятностей и приключений. В этой истории ей уготован совершенно другой конец.

В тот раз мы как следует не поговорили. Я просто передал ей перчатки, высказал восхищение её талантом и попросил быть осторожнее. Не думаю, что наша встреча сильно изменила её жизнь. Хотя, полагаю, она запомнила меня – таинственного незнакомца в развевающемся плаще и высокой шляпе, сжимающего тяжёлую трость тонкой ладонью в белой замшевой перчатке. Она любила подобных персонажей, от которых веет как галантной учтивостью, так и опасностью, таящейся во всём неизвестном. Я знал, что в глубине души она – романтик. В ней была авантюрная жилка. Она могла бы стать превосходной интриганкой, отчаянной воительницей или благородной разбойницей, если бы ей позволили. Но всякий раз, когда он билась в своей клетке, до предела натягивая нити, пляшущие в цепких пальцах кукловода, всякий раз, когда она пыталась выйти за рамки образа, стать ярче, живее, реальнее, кто-то жестокий и яростный резким движением ставил её на место. Мне было больно смотреть на её страдания, но я знал, что ничего не могу сделать. Разве только...

Это была наша вторая и последняя беседа. Я знал, что это случится сегодня, если я не успею вовремя вмешаться. Я не мог видеть этой картины, но мне и не требовалось видеть – я помнил её во всех подробностях. Она сидела на подоконнике, куталась в чёрное боа, курила, давила сигареты о дно пепельницы и смотрела на город. Бессмысленный, жестокий, не знающий жалости и сострадания. Город, в котором её никто не ждал и не любил. Город, для которого она была всего лишь игрушкой. Марионеткой, танцующей до поры до времени – пока её танец кому-то нужен. Ещё чуть-чуть, и всё закончится. Кукловод перережет нити, она упадёт и погибнет. Глупо, бесславно, даже не так, как ей бы хотелось. Так почему бы не поступить по-своему? Почему бы не прервать эту пытку сейчас, пока она ещё может сделать это сама? Это ведь так просто. Нанести удар раньше, чем это сделают выпивка, сигареты или неизлечимые болезни. У неё есть револьвер, отец учил её стрелять, что может быть легче, чем приставить его к голове и спустить курок? Мгновение – и вот он в её ладони, маленький, серебристый, начищенный до блеска. От его дула веет такой приятной прохладной. Ей не верится, что это оружие может причинить боль. Нет, всё будет быстро и тихо. Не выстрел, не взрыв, скорее, инъекция. «Смерть от передозировки револьверных пуль» – вот как она назвала бы это. Кто бы мог подумать, что это будет так просто? Она откидывает голову, прижимает дуло к виску, кладёт палец на спусковой крючок... Я знал, что будет потом. Я многократно перечитывал это место. Безвольно обмякшее тело и красное пятно на рваных обоях с цветочным узором. Это было предопределено, решено, отпечатано на безжалостной пишущей машинке, чей владелец вершил судьбы лёгким движением руки. Но в этот раз что-то пошло не так. В её судьбу вторгся персонаж, которого не было в сценарии. Она услышала стук в дверь. Она никого не ждала и не верила, что гость пришёл с добрыми намерениями. Прошли те дни, когда она наивно надеялась на появление кого-то, способного изменить её судьбу. Она не ощутила ни надежды, ни радости. Нет, приход незнакомца вызвал у неё совсем другое чувство. Куда более прозаичное, но невероятно сильное. Любопытство. Ей стало интересно, кто и зачем надумал навестить её в столь поздний час. Если она просто подойдёт и посмотрит в глазок, это же ничего не изменит? Она в любой момент сможет вернуться к своему окну, пепельнице и револьверу. Это будет лишь небольшая отсрочка. Последнее желание, если можно так выразиться.

Она отложила револьвер, раздавила последнюю сигарету, одёрнула юбку так, чтобы она скрывала резинки от чулок, перебросила боа через плечо и шагнула к двери.

- Кто там? – её голос звучал удивительно бодро и уверенно для человека, находящегося на грани самоубийства, – я никого не жду!

- Я знаю, – ответил я, – и всё-таки, мне хотелось бы поговорить с вами. Это не займёт много времени.

- Почему я должна вам верить? Вдруг вы... маньяк?
Она произнесла это слово осторожно, но без особого трепета. Как будто перспектива познакомиться с маньяком казалась ей неприятной, но довольно скучной.

- Может быть, вы меня не знаете, но я знаю вас. Вас зовут Изабель Лоренци. Вы родились в бедной семье, мечтали стать профессиональной балериной, но вместо большой сцены вас ждало маленькое прокуренное варьете. Вы зарабатывали сущие гроши, питались в дешёвых забегаловках, а порой и вовсе попрошайничали на улицах. Вскоре ваши родители погибли, и вы остались одна на целом свете. Вы терзаетесь одиночеством, вам кажется, что ваша жизнь загублена, что вы уже не так молоды, как вам бы хотелось, что впереди только сожаления, боль и разрушенные надежды. И ещё вы только что собирались покончить с собой. Вероятно, уже приставили дуло к виску. Я прав?

Ответом мне была тишина. Сперва я испугался, что перегнул палку и шокировал бедную девушку, которая теперь уж точно не захочет иметь со мной дел. Я ошибся. За этими томительными мгновениями тишины последовал звук отпираемого засова, а затем – ключа, поворачиваемого в замке. Ещё секунда – и вот дверь передо мной распахнута. Я стою на пороге её квартиры. Здесь всё так, как я себе представлял – кафельный пол, винтажные обои, книжные полки, пыльные статуэтки из дрезденского фарфора. И она. Такая же потерянная, как всегда. Но теперь уже не такая безобидная. Раньше она была невинным ребёнком, волей случая ставшим игрушкой в чужих руках. Теперь это был человек, способный бросить вызов. Способный взять оружие, наставить на живую цель и спустить курок. Человек, не цеплявшийся за жизнь. Страшный человек.

- Заходите, – пригласила она. Нет, не пригласила. Приказала, – немедленно заходите и объясните мне всё. Кто вы такой? Откуда вы меня знаете? Я вас не помню. Хотя нет, помню. Вы как-то передали мне перчатки после концерта. Это ведь были вы? Тот незнакомец в плаще?

- Верно, – я переступил порог и осторожно прикрыл за собой дверь, – я давно наблюдю за вами. Намного дольше, чем вы думаете.

- Но зачем? Вам нравится шпионить за людьми?

- Не за всеми. Только за вами. Видите ли, вы – мой любимый персонаж. Кумир юности. Первая любовь, если можно так выразиться. Такое не забывается.

- Персонаж... чего?

- Книги. Дешёвого любовного романа под названием «Расколотая маска». Я прочёл его, когда мне было семнадцать. Меня привлекли аннотация и обложка. Видите ли, я большой любитель театра, цирка и кабаре. У меня аж дух захватывает, когда я вижу танцовщиц с перьями на шляпах, акробатов в полосатых трико или фокусников во фраках и цилиндрах. Вот я и купился... Признаюсь, в отрыве от сюжета, книга получилась неплохая. Автор определённо знал, о чём писал – так правдоподобно рассказать о жизни артистов варьете может лишь человек, знакомый с их средой. Однако основная линия... Она просто отвратительна. Ничего более сопливого я в жизни не читал. Но не беспокойтесь, ваша роль невелика. Вы героиня второго плана, вечно маячащая за спинами влюблённых парочек и страдающих героев. Автор включил вас в повествование лишь затем, чтобы пробить читателя на слезу, да показать, в какой жестокой среде живут его персонажи. Конечно, это его право... Хороший писатель всегда чувствует героев и приписывает им именно те поступки, которые они совершили бы, будь у них свободная воля. Так что получается, что во вселенной произведения они принимают решения самостоятельно. Это их выбор, и я не имею права в него вмешиваться. Но вы – другое дело. Ваш автор не был хорошим писателем. Нет, он был посредственным графоманом, заслужившим любовь читателей лишь умением создавать атмосферу. И герои у него получались весьма плоские. Вы уж простите, но это правда. Вы – не исключение. Но я чувствую, что у вас есть потенциал. Вы могли бы стать более объёмной, более живой, если бы он дал вам такую возможность, прописал вас с чуть большей любовью. Знаете, по этой книге есть фильм. В нём вас сыграла моя любимая актриса. Она замечательно раскрыла образ. Он заиграл такими красками, какими в сухом и скучном оригинале даже не пахло. После просмотра я плакал. Плакал, что в книге вы не такая. Хотя могли бы быть.

- Подождите, – перебила она, – хотите сказать, мой мир – вымышленный? И вы здесь – единственный живой человек?

- Именно. Видите этот медальон? – я продемонстрировал ей золотой кулон в форме лотоса, который носил на шее, – это очень древняя вещица. По легенде его изготовил египетский бог Тот, покровитель науки и письменности. Мне же он достался от наставника, очень мудрого человека и талантливого волшебника. Понимаю, звучит безумно, однако это правда. Магия существует. Но, к сожалению, не в вашем мире. Видите ли, ваш автор был простым человеком, не подозревавшем о существовании волшебства, поэтому мир, описанный в его книгах, соответствует его собственным, несколко ошибочным представлениям. В реальной жизни чудеса тоже приключаются не с каждым. Я сам ужасно удивился, когда узнал, что у меня есть дар. А уж когда наставник передал мне этот талисман... Для меня это было огромной честью. Это уникальный артефакт. Он позволяет путешествовать по вымышленным реальностям. По вселенным книг, пьес, фильмов, компьютерных игр, комиксов, даже снов... Чего я только не повидал благодаря ему. Я бывал в сказочных и фантастических мирах, летал на драконах и спасал принцесс, фехтовал на шпагах и сражался с пиратами, выходил в открытый космос и высаживался на далёких планетах, раскрывал преступления бок о бок с великими детективами и присутствовал при самых ярких исторических событиях, какие только были запечатлены в литературе и кино. Я прожил увлекательную жизнь, полную приключений. Но всё рано или поздно заканчивается. Признаюсь, это решение далось мне нелегко... Но в конце концов я пришёл к выводу, что это единственный шанс изменить вашу судьбу. Судьбу персонажа, которого я полюбил намного больше, чем автор, создавший его. Я решил, что отдам этот медальон вам.

С этими словами я расстегнул цепочку у себя на шее и вложил кулон в руку девушки. Она не сопротивлялась. Её пальцы мягко обхватили холодный металл, да так и застыли, сжавшись в кулак.

- Пользоваться им проще простого. Достаточно прикоснуться и чётко произнести название произведения, а ещё лучше – сосредоточиться на определённой сцене, чтобы точно знать, в каком моменте повествования вы хотите оказаться. С путешествиями в реальный мир и того легче: просто закройте глаза, сделайте глубокий вдох и представьте, что возвращаетесь домой. Все неприкаянные души, не нашедшие понимания в родном произведении, при мысли о доме оказываются там.

- Дом... – повторила она, – звучит заманчиво. Но что ждёт меня там? Разве я не буду такой же серой бездарностью без копейки денег? Неужели вы думаете, что мне хватит сил выжить в незнакомом мире, где у меня нет ни родных, ни друзей, ни постоянной работы?

- Корень ваших бед не в бедности или одиночестве. Всё намного проще. В реальном мире вы станете человеком. Полноценной личностью. У вас будет право выбора. Вы перестанете быть марионеткой в руках безразличного автора, который отвёл вам слишком маленькую и тесную роль. Вы сможете стать кем угодно. Что до денег, то я одолжу вам немного. Не слишком большую сумму – я и сам человек не богатый, – но, скажем так, на обучение в балетном училище вам хватит. Вы ведь всё ещё об этом мечтаете?

- Но как же вы? Что вы будете делать без своего амулета?

- Я останусь здесь. Возможно, устросюь работать в ваше варьете. Знаете, я недурно пою, играю на фортепиано, танцую степ и знаю пару фокусов. Возможно, хотя бы здесь у меня будет возможность приобщиться к миру сцены, о котором я мечтал всю жизнь. В реальности у меня с этим не срослось. Одно время я подрабатывал актёром в маленьком выездном театре, но меня выгнали оттуда из-за череды конфликтов с другими членами труппы. Собственно, тогда меня и нашёл мой наставник. Как сейчас помню нашу встречу – я был таким потерянным и злым на весь мир... Почти как вы сейчас. А после я увлёкся магией и совсем забыл о своей юношеской мечте. Но здесь у меня есть шанс наверстать упущенное. Так что я ни о чём не жалею.

- Но с помощью этого медальона вы путешествовали в иные миры и эпохи, встречались с любимыми героями, видели то, что другим и присниться не могло... Вы в самом деле хотите отказаться от всего этого ради меня?

- Ради моей первой любви, – усмехнулся я, – думаю, это того стоит.

С этими словами я улыбнулся, отвесил ей прощальный поклон, и, изысканно поправив шляпу рукоятью трости, покинул её квартиру. Она ещё долго стояла на лестничной площадке, глядя мне вслед, и мне потребовалось огромное усилие воли, чтобы не обернуться и не посмотреть на неё в последний раз. Но я сдержался. Загадочные незнкомцы никогда так не делают. А кто я, если не загадочный незнакомец? В эту промозглую осеннюю ночь я впервые почувствовал себя тем, кем мечтал стать всю жизнь. Героем. Одиноким рыцарем, пришедшем на помощь прекрасной даме. Безымянным бродягой, возникшим из тумана и растворившимся в нём же. Персонажем, может, слегка стереотипным, но чертовски обаятельным. Да, в отличие от Изабель, я никогда не хотел быть живым человеком. Настоящая жизнь всегда казалась мне скучной и блёклой, поэтому я с детства пытался убежать от неё в мир искусства. Искусство было для меня некой игрой, аттракционом, где на первом месте – образы и декорации, музыка и спецэффекты, маски и костюмы, всё то, что отличает романтичную выдумку от серой повседневности. Признаюсь, в первую очередь меня привлекали развлекательные произведения, лишённые глубокой морали, порой шуточные и пародийные – детские сказки, семейные приключения, старые ужастики, классические детективы, добрые комедии. Пусть их сюжеты бывали просты и избиты, пусть я заранее знал, чем всё закончится, я искренне наслаждался, впитывая каждое мгновение. Каждую сцену. Каждый кадр. Звон шпаг. Шорох пышных юбок. Стрекот насекомых в чаще тропического леса. Витражи готических соборов. Крылья чаек над гладью океана. Рыцари и драконы, индейцы и ковбои, пираты и мушкетёры, призраки и вампиры, роботы и супергерои – все эти образы покоряли моё воображение, именно своей непохожестью на то, что я видел каждый день. И больше всего мне хотелось стать одним из них. Не столько человеком, сколько образом, символом, частью красивой, романтичной и, может, немного наивной истории. Впервые я прикоснулся к своей мечте, когда обнаружил у себя магические способности. Завладев медальоном, я приблизился к ней вплотную. А теперь, отказавшись от него, я испытал, пожалуй, самое неожиданное чувство, какое только можно представить в сложившейся ситуации. Облегчение. С моих плеч свалилась огромная ответственность. Мне больше не нужно было притворяться живым. Я был персонажем – пусть и не прописанным в сюжете. Марионеткой, которой управляет не столько автор, сколько сама судьба, законы жанра, рамки образа. И, в отличие от Изабель, задыхавшейся в них, мне в этом мире было вполне комфортно.

Так в эту холодную туманную ночь две одинокие души поменялись судьбами.

И ни одному из нас не пришлось об этом пожалеть.