Проклятые. ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Проклятые

Автор: Bodler aka Dana-Джесси
Бета: -

Рейтинг: R
Пейринг: СС/ГГ
Жанр: Приключения/Роман/Мистика
Дисклеймер: Все Роулинг – а мне столько не надо.
Саммари: Гермиона оказывается в беде, и помочь ей может Северус Снейп. Но что, если он и сам нуждается в помощи?
Предупреждения: вольная трактовка некоторых исторических фактов.

Размер: макси
Статус: закончен

ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои, задействованные в сценах сексуального содержания, вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Глава 1

Занималось обычное субботнее утро, такое, каким оно и должно быть в начале сентября, с легкой дымкой тумана между желтеющими деревьями, запахом дождя, прошедшего где-то ночью, и редкими солнечными лучами, пробившимися сквозь бегущие по небу тучи. Свежий ветерок бодро проник в открытую форточку маленького домика в пригороде и заставил лежащую в постели молодую женщину забраться поглубже под одеяло. Рыжий пушистый кот с весьма наглой мордой тут же воспользовался тем, что хозяйка зашевелилась, прыгнул на подушку и издал требовательный звук:
– Мняяя.
– Косолапсус, ну-ка кыш отсюда! – раздался недовольный голос из-под одеяла, и высунувшаяся рука стала шарить по подушке с целью выдворить нарушителя спокойствия. Но кот был научен долгим и нелегким опытом, поэтому заранее отошел подальше, разинул пасть и:
– Мняяя!
Одеяло откинулось, заспанная и сердитая Гермиона схватила кота за шкирку.
– Косолапсус, сегодня суббота. СУББОТА, понимаешь? – посмотрев на питомца, уныло глядящего ей в глаза, девушка вздохнула и выпустила рыжую шерсть. – Впрочем, конечно же не понимаешь, при всей своей сообразительности ты так и не научился отличать будни от выходных.
Выпростав ноги и зябко поежившись, Гермиона накинула халат, всунулась в тапки и, зевая, вышла из маленькой спальни в коридор.
Комнат в ее домике было всего три – спальня, гостиная и кабинет. Так же имелась небольшая кухня, ванная, а половина подвала была ею приспособлена под любительскую лабораторию, другая же половина была благополучно обжита пауками и Мерлин знает кем еще.
Гермиона уже полоскала рот от пасты, когда пол под ногами слегка вздрогнул и Косолапсус со вздыбленной на загривке шерстью влетел в дверь. Терзаемая нехорошими предчувствиями, девушка вышла в коридор, на ходу вытирая лицо полотенцем. Из-под двери, ведущей в подвал, медленно выползал тягучий синий дым, вырвавший у Гермионы короткий от души идущий вскрик.
Мгновением позже она уже стояла посреди маленького помещения, разгоняя дым и глядя на красноречивые осколки, плавающие в сероватой лужице на столе – все, что осталось от ее зелья, которое она считала уже полностью выверенным и готовым. Разочарование, постигшее ее, невозможно было передать. Два долгих года она переводила попавший ей в руки древний манускрипт, восстанавливала недостающие символы, а потом экспериментировала с этим зельем, которое призвано было возвращать разум людям, находящимся не в себе, таким, как родители Невилла Лонгботтома. И вот когда казалось бы ее труды увенчались успехом, готовое зелье оказалось нестабильным!
Это был тяжелый удар для Гермионы. Она беспомощно рассматривала остатки пробирок и вытирала катящиеся градом слезы. А утро так хорошо начиналось! Теперь придется все проверять заново, хотя казалось бы каждый элемент, каждый миллиграмм этого чертова зелья был выверен и обсчитан ею досконально.
Немного успокоившись, Гермиона собрала осколки и, прибравшись в лаборатории, открыла толстую лабораторную тетрадь, в которую вписывала все стадии эксперимента, поставила число и записала время взрыва со всеми последствиями, после чего уныло поплелась на кухню пить кофе с дежурным тостом.
Косолапсус терся ей об ноги, всем видом показывая сочувствие и понимание.
– Ничего, Лапик, мы еще добьем это зелье, никуда оно от нас не уйдет.
Гермиона потрепала рыжего любимца по загривку и, оживившись после кофе, решила отправится в библиотеку. Где же еще можно было найти решение проблемы, как ни в книгах?
* * *
Большая Магическая Лондонская Библиотека была самым излюбленным местом Гермионы. Литература, содержащаяся здесь, была многочисленна и разнообразна, как по содержанию, так и по материалам, на которых была написана. Огромные до самого купола стеллажи были уставлены книгами в различных переплетах, табличками, скрученными пергаментами и папирусами, имелись даже каменные экземпляры, впрочем, немного. Доступ к некоторым книгам требовал особого разрешения Министерства Магии. Но Гермиона, уже пять лет работающая в Криптографическом Отделе Министерства Магии, подобный доступ имела.
Обложившись различной литературой, относящейся к зельеварению и совместимости компонентов в зельях, девушка нацепила на нос изящные очки и углубилась в изучение материала. Порой она жалела, что у магов нет Интернета, информацию в котором практически о чем угодно можно было найти, потратив на это минимум времени и сил.
Некоторые из взятых ею книг были написаны на староанглийском и требовали более сосредоточенного прочтения. Гермиона морщила лоб, выписывая кое-что себе в тетрадь, и уже подумывала о том, чтобы взять половину книг домой, как вдруг услышала возмущенный голос библиотекарши. Устало потерев виски, ибо время уже перевалило за послеобеденное, Гермиона подняла глаза и увидела, как тощая в черном фигура хриплым шепотом о чем-то ожесточенно спорила с миссис Пайпер.
Фигура показалась девушке смутно знакомой, но прислушавшись к голосу, у нее отпали все сомнения по поводу того, кто был нарушителем спокойствия. Она собрала непрочитанные книги и подошла к стойке библиотекаря.
– Здравствуйте, мистер Снейп, – произнесла она, кладя стопку литературы перед миссис Пайпер.
Мужчина резко обернулся, и она увидела знакомое, некрасивое, изжелта-белое лицо, крючковатый нос, ятаганом выделяющийся на исхудавшем лице, чёрные запавшие глаза со злым и лихорадочным блеском. Он пристально вгляделся в лицо девушки, не узнавая её, но потом его глаза превратились в две узкие щёлки и голос, полный сарказма, прошипел:
– Как всегда подошли поближе, мисс Грейнджер, что бы сунуть нос не в свое дело?
Звуки давались ему с трудом, он как будто боролся за каждую букву, вылетающую из его горла. Говорить громче устрашающего шепота он не мог, но Гермионе отрадно было слышать, что он смог заговорить хоть так. Семь лет назад, когда врачи Св. Мунго боролись за его жизнь после укуса Нагини, никто не мог с уверенностью сказать, вернется ли к профессору речь. Девушка знала, что там, под высоким воротником наглухо застегнутого сюртука, скрывался ужасающий рваный шрам, оставленный зубами огромной змеи, едва не унесшей жизнь бывшего профессора зельеварения.
– Я подошла, потому что услышала знакомый голос, и решила поздороваться, – сказала Гермиона.
– Напрасно, я не рад этой встрече, и не надейтесь.
Снейп резко отвернулся от нее и хрипло рявкнул на библиотекаршу:
– Так вы дадите мне эти книги?
Миссис Пайпер, цепко державшая в своих сухоньких ручках две книжки, упрямо мотнула головой:
– Нет. Эти книги из особого отдела, и у вас….
– Да какого Мерлина они делают в особом отделе?! Эти книги не повредят даже первокурсникам!
Старушка чопорно поджала губы, напомнив Гермионе мадам Пинс, и молча перевела взгляд на девушку. Снейп понял, что разговор окончен, и, прошипев какое-то ругательство, быстрыми шагами пошел к выходу.
Обе женщины провожали его глазами до тех пор, пока дверь зала за ним не закрылась, после чего повернулись к друг другу.
– Ужасный человек, – пожаловалась библиотекарша, качая седой головой. – И как только его оправдали.
– Не говорите так, – горячо возразила Гермиона. – Может быть, он и впрямь не очень приятный собеседник, но поверьте, оправдали его не зря.
Миссис Пайпер смерила ее колючим взглядом и сухо осведомилась:
– Вы все эти книги берете?
– Да, все.
Пожилая женщина придвинула к себе кипу, вытащила формуляры и стала заполнять журнал, а Гермиона тем временем пыталась рассмотреть, что же такое хотел унести с собой Снейп. Одна из книг была «Свойствами трав в противоядиях», а другая о крови кого-то там, кого – разобрать было невозможно, настолько выцветшим и затертым был корешок.
Библиотекарша отодвинула от себя книги и весьма прохладно произнесла:
– Всего хорошего, мисс Грейнджер.
Видимо заступничество за такого подозрительного типа, как Снейп, резко уронило ее в глазах миссис Пайпер. Гермиона убрала книги во вместительную сумку и отправилась домой.

* * *
Весь вечер, пока Гермиона пролистывала захваченную из библиотеки литературу, ее подспудно волновала какая-то мысль. Эта мысль не давала ей покоя и заставляла отвлекаться от чтения, что соответственно тоже не улучшало ее настроения.
И только потом, когда она уже легла в постель, у нее перед глазами мелькнул образ увиденного сегодня Снейпа – залегшие под глазами черные тени, лихорадочно блестевшие глаза, неестественная худоба. Создавалось ощущение, что он болен. Эта мысль заставила Гермиону беспокойно завозиться. Непонятно почему, но с тех пор, как они семь лет назад еле живого зельевара доставили в больницу Св. Мунго, Гермиона смутно чувствовала за него какую-то ответственность. Конечно, если бы сам профессор узнал о подобных чувствах мисс Грейнджер, он несомненно пришел бы в ярость, но по счастью он оставался в неведении относительно данного вопроса, и Гермиона могла спокойно предаваться сочувствию и незримой заботе о зельеваре. Впрочем, носилась со Снейпом не одна она – с ним также носился Гарри, всегда отличавшийся гипертрофированным чувством ответственности, и даже Рон… ох, Рон… Сначала они вместе навещали его в больнице, пока он был без сознания, потом они давали показания относительно него в суде, да и потом всегда интересовались как он и что. Сперва профессор был слишком слаб, что бы реагировать на подобные знаки внимания, но как только он окреп и смог издавать хоть какие-то звуки, первым его словом, сказанным в их адрес, было: «Убирайтесь! ».
Ничего другого они от язвительного Снейпа и не ожидали, поэтому перестали показываться ему на глаза, а после того, как его выписали домой, и вовсе потеряли с ним всякую связь.
Гермиона тогда не слишком расстроилась по этому поводу – она заканчивала дополнительные курсы по рунологии и древним языкам, получила приглашение на работу из Министерства, да потом череда различных событий вытеснила из ее мыслей профессора. Уже лет пять она вспоминала об угрюмом зельеваре только урывками, когда до нее доходили какие-то отрывочные и неясные слухи о нем, иногда, но очень-очень редко, она видела его на Диагон-аллее, но он старался как можно быстрее исчезнуть, а вот сегодня неожиданно возник перед ней и занял ее мысли на целый вечер. И не потому, что она особенно тепло к нему относилась, просто ей всегда казалось, что они виноваты перед ним. Виноваты в том, что помогли ему выжить… Вот такие вот глупые мысли крутились в ее голове. Он не хотел жить, это было очевидно с самого начала. Для него смерть была наилучшим выходом из той нелепой и двусмысленной ситуации, в которой он оказался, да и жил он, как оказалось, одной единственной целью, которая ушла вместе с Волдемортом. Нет, он не был в восторге от того, что они вытащили его. Они для него так и остались сующими свой нос не в свои дела детьми, сегодняшняя его фраза это только подтвердила.
Перед сном Гермиона пообещала себе справится в понедельник у Гарри, что нового он слышал о Снейпе.

Глава 2

Министерство Магии всегда оживало в один и тот же час. Человек, сидящий за стойкой и фиксирующий посетителей, не являющихся служащими данного заведения, мог бы вероятно составить довольно точное посекундное расписание прибытия работников, если бы конечно задался такой целью.
Гермиона почти всегда пользовалась камином, хотя если позволяло время предпочитала аппарацию в ближайший безлюдный переулок и небольшую прогулку пешком.
Прокладывая себе дорогу к битком забитому лифту, Гермиона здоровалась со знакомыми, уворачивалась от летающих записок с утренними распоряжениями, словом – вливалась в обычный рабочий понедельник.
Кабинет, в котором она проводила большую часть времени, был небольшим и немного мрачноватым. Там стояло три массивных стола, разделенных между собой стеллажами, на каждом из которых красовалось по яркой лампе. Общего освещения не было, потому что считалось, что древние рукописи не любят яркий свет. В помещении всегда по особенному пахло, так пахло в библиотеке – пергаментом, бумагой и чернилами. Для Гермионы это всегда было запахом знаний, самым лучшим запахом на свете.
Вот и сегодня она, придя на работу первой, с наслаждением втянула в себя воздух и уселась за свой стол, предвкушая долгий рабочий день. Ей нравилось то, чем она занималась. Перевод с мертвых, давно забытых, древних и просто других языков, рун, иероглифов давал необычайную работу для мозга. Доискиваться сути, сверятся с тучей справочников, а порой решать целые головоломки – что может быть интереснее и захватывающе? Уж не говоря о том, что можно было узнать что-то новое и еще не изученное. Даже рецепт злополучного зелья Гермиона почерпнула именно из древней рукописи, обгоревшей по краям и сильно пострадавшей от времени, так что часть ингредиентов и их количество ей пришлось восстанавливать по неясным намекам на символы.
Достав из ящика стола папирус, привезенный одним из сотрудников Отдела по международным связям из Египта, и пергамент с начатым переводом, Гермиона еще раз мысленно пообещала себе отловить сегодня Гарри и спросить его насчет Снейпа. Без пяти минут восемь в кабинет зашли двое гермиониных сослуживцев: сухонький лысоватый старичок с редкой бороденкой – мистер Перкинс, и средних лет полная дама с мягкими чертами лица – миссис Флаурс. Поздоровавшись с девушкой, дама поинтересовалась, как у нее прошли выходные, они перекинулись еще несколькими словами о погоде и увольнении начальника Отдела по магическому сотрудничеству, после чего на кабинет опустилась рабочая тишина, в которой слышалось только шуршание бумаги и поскрипывание перьев.
Не успела Гермиона обмакнуть перо в чернила, что бы написать первый переведенный иероглиф, как дверь кабинета снова распахнулась и на пороге показалась их начальница – мисс Пибоди. Глория Пибоди была женщиной высокого роста, дородной фигуры и столь сурового вида, что Гермионе всегда казалось, что при ее появлении светильники начинали гореть менее ярко, а древние пергаменты испуганно съеживались.
– Всем доброе утро, – голос у мисс Пибоди был громоподобный и всегда заставлял сотрясаться стеллажи с литературой, а сотрудников чувствовать себя в чем-то провинившимися. – Мисс Грейнджер, пройдемте со мной живенько.
И не дожидаясь утвердительного кивка, женщина вышла в коридор. Гермиона поспешила за ней, гадая, зачем вдруг могла понадобиться начальнице.
– Что-то случилось, мисс Пибоди? – догнав ту уже на полпути к лифту, поинтересовалась девушка.
– Случилось? – женщина недоуменно взглянула с высоты своего роста на подчиненную. – Нет, нет, конечно. Просто для вас есть работа. Особая работа, мисс Грейнджер, вы же понимаете?
О да, Гермиона понимала. Она работала в Криптографическом отделе вот уже пять лет и за все это время ей не доверили ни одного по настоящему серьезного документа, отговариваясь ее молодостью и неопытностью. Особая работа давала ей шанс отличиться, доказать, что она достойна большего. Глаза у нее загорелись, а уголки губ приподнялись в довольной улыбке.
– Я буду рада, если смогу помочь.

Лифт остановился на втором уровне, и мисс Пибоди уверенным шагом направилась к кабинету начальника Аврората. Гермиона кивала по пути знакомым, которых в этом отделе у нее было множество, помахала рукой Гарри и вслед за своей шефиней вплыла к мистеру Фокстеру. Он читал какую-то бумагу, но как только посетительницы зашли, тут же встал, любезно раскланявшись с обоими.
– Я вам очень благодарен, Глория, что вы привели мисс Грейнджер, я вас попрошу оставить нас с ней, дело очень щекотливое, – аврор говорил и с явной опаской поглядывал на гермионину начальницу. Та сурово сдвинула брови:
– Но я имею право все-таки знать, чем будет заниматься моя сотрудница.
Что бы возражать мисс Пибоди нужна была особая храбрость, очень часто c ней предпочитали не связываться, но у мистера Фокстера видимо были серьезные причины не посвящать ее в подробности предстоящего Гермионе дела, поэтому он решительно набрал в грудь воздуха и сказал:
– Я имею предписание свыше, и при всем моем желании нарушить достаточно ясные и строгие инструкции я не могу. Этот разговор должен состояться только между мной и мисс Грейнджер.
Поняв, что удовлетворить свое любопытство ей не удастся, мисс Пибоди рассерженно фыркнула и вышла, громко захлопнув дверь.
Гермиона посмотрела ей вслед, затем взглянула на чувствующего явную неловкость аврора и присела в предложенное им кресло. Некоторое время они молчали, мистер Фокстер собирался с мыслями.
– Мисс Грейнджер, дело собственно вот в чем…, - он как-то тяжело вздохнул, потер выпирающий подбородок и продолжил. – Я много о вас наслышан. Все вас нахваливают, и даже Глория, то есть мисс Пибоди, в восторге от ваших способностей. Дело, которое я хочу предложить вам, с одной стороны прямо по вашей специальности. С другой стороны, дело это очень опасное, то есть опасное настолько, что я не в праве дать вам прямое указание браться за него, все будет зависеть от того, возьметесь ли вы сами… решитесь ли…
Гермиона сидела до крайности заинтригованная. Мистер Фокстер нервничал, что за ним наблюдалось крайне редко, так как человеком он был очень твердым и решительным, от этого она тоже начала нервничать и стала теребить краешек мантии. Аврор неловко нырнул куда-то под стол, долго шуршал там бумагой, после чего вынул один пергамент и с видом «не трогайте – рванет! » положил перед носом девушки. Пергамент выглядел очень обычно, слегка потрепанно, но никак не опасно.
– Собственно вот, - мужчина сделал жест рукой, будто знакомил Гермиону со свитком. «Алиса, знакомьтесь, это пудинг», - совершенно некстати промелькнуло у нее в голове, и она решительно подавила готовый вырваться смешок.
– Я так понимаю, мне предлагается перевести его? – деловито поинтересовалась мисс Грейнджер, разглядывая ничем не примечательную трубочку пергамента.
– Несомненно. Но это не все. Рукопись не только написана древними рунами, но так же тщательно зашифрована. Так что от вас потребуется двойная работа – перевести и расшифровать. Я знаю, вы имели дело с подобным, так что для вас не должно это быть в новинку.
– Понятно. А опасность? В чем она заключается?
– О, проблема в том, что я не могу ответить на этот вопрос. То есть я не знаю, в чем конкретно заключается эта опасность. Но до вас над этим переводом работали трое. Это была частная контора, занимающаяся древними рукописями, и эти трое трудились над этой работой сообща, одновременно.
– И что с ними сталось? Почему они не довели начатое до конца?
– Один пропал без вести, другой – сошел с ума, а третий – умер.
Гермиона судорожно сглотнула.
– И все это было связано с переводом?
– В том то и дело, что прямых доказательств нет. И почему это с ними случилось, мы тоже не смогли узнать. Но насколько я знаю, труд их был разделен: один читал символы, другой переводил их, а третий делал расшифровку.
Изумлению Гермионы не было предела. Она уже твердо знала, что возьмется за это дело, не смотря на все опасности. Но все-таки следовало прояснить все до конца.
– Зачем были такие сложности? Почему не работали хотя бы двое – один бы переводил, другой расшифровывал? Что это за причуды с чтением?
– Точно не могу вам ответить. В конце концов у всех свои методы работы.
– Но откуда взялся этот манускрипт?
– Его конфисковали у одного из Пожирателей Смерти среди прочих опасных и подозрительных вещей.
– Отлично, но раз перевод этот настолько опасен, почему вы решили доверить его мне? В нашем отделе есть куда более опытные сотрудники, и сама мисс Пибоди я думаю…
– Нет, мисс Грейнджер. Этот пергамент связан с черной магией, хотя нашим специалистам и не удалось обнаружить на нем никаких чар. У вас, в отличие от ваших сослуживцев, есть то, что необходимо для работы с подобными артефактами.
– У меня?!
– У вас и у мистера Поттера.
– Но почему? Откуда? Мы никогда не интересовались черной магией.
– Я знаю. Но вне зависимости от того, интересовались вы ей или нет, вы связаны с нею самым тесным образом. При этом с такими темными ее сферами, что, боюсь, не все Пожиратели Смерти смогут с вами поспорить.
– Да как вы… да мы…, – Гермиона подскочила, готовая высказать этому человеку все, что она о нем думает, но тут в ее голове мелькнула ясная, как божий день, мысль, и она села, опустив глаза. –Крестражи? Вы их имеете ввиду?
– Да, мисс Грейнджер. Именно их.
– Но я все равно не понимаю, каким образом это может помочь мне с переводом.
– С переводом вряд ли, а вот с его явно негативным влиянием очень даже должно. Вы в некотором роде сделали прививку, мисс Грейнджер. Она, возможно, вас предохранит от того, с чем вам придется столкнуться, работая над этим переводом. Большего к сожалению я сказать вам не могу.
Мистер Фокстер замолчал и выжидающе уставился на Гермиону, которая в раздумье разглядывала лежащий на столе манускрипт.
– Так что вы мне ответите, мисс Грейнджер? Возьметесь?
– Какие будут условия?
– Вам дадут отельный кабинет на этом этаже. Там имеется сейф, а также он снабжен всеми необходимыми охранными и сигнализационными чарами. Вам запрещено выносить манускрипт за пределы этого кабинета, а так же говорить кому-либо о вашей работе, и тем более разглашать ее результаты. Вы будете отчитываться о проделанном каждые две недели лично мне. Устно, естественно. Вам за это хорошо заплатят, и по завершении вас ждет повышение. Эти условия вам походят?
Гермиона задумчиво склонила голову на бок:
– Вполне. Я могу приступать сейчас?
– Конечно, конечно, мисс Грейнджер. Я провожу вас, берите манускрипт.
Гермиона хмыкнула про себя: по всей видимости, мистер Фокстер боялся лишний раз притрагиваться к этому пергаменту. Она осторожно взяла его в руку и почувствовала странное тепло, исходящее от него. Похоже, манускрипт и впрямь был не совсем прост...
Она уже почти вышла из кабинета, когда аврор, придерживающий ей дверь, вдруг взял ее за запястье:
– Еще одно, мисс Грейнджер. Как только вы почувствуете что-нибудь странное, что угодно, любые изменения в вашем физическом, психическом и других состояниях – вы тут же дадите мне знать.

Гермиона вошла в кабинет и огляделась. Он был небольшой, но напротив двери было окно, что уже являлось плюсом для помещения, находящегося глубоко под землей. Около окна стоял массивный стол и не менее массивный стул, у левой стены был книжный стеллаж, но книг там было мало и по большому счету они не представляли для Гермионы никакого интереса. У правой стены стоял сейф, типичный маггловский сейф, каким пользовались в министерстве для хранения артефактов, пропитанных магией, чтобы не накладывать дополнительно антипожарные и водонепроницаемые чары, уродующий любое помещение, где ему доводилось стоять. Гермиона, не торопясь, подошла к столу и положила на него свиток, который все еще грел ей руку странным теплом. В стаканчике на столешнице стояли перья и объемная чернильница, а в первом ящике она обнаружила стопку чистых пергаментов. Все было готово к работе, но девушка по какой то причине не решалась приступить к переводу немедленно. Она еще раз внимательно осмотрела манускрипт и припомнила разговор с главным аврором в подробностях. Было очевидно, что он сказал ей не все. О чем-то он несомненно умолчал, но вот с умыслом ли или по незнанию, Гермиона никак не могла для себя решить. «Один исчез, другой умер, третий сошел с ума», – эти слова отдавались в ее голове громче всех других, одновременно пугая и растравливая ее любопытство. А еще эта странная методика перевода. Кому может прийти в голову читать руны вслух другому человеку? Уже не говоря о том, что это само по себе достаточно не простое занятие – читать руны… Гермиона вовсе не думала, что у тех переводчиков была подобная методика. Зачем бы им надо было усложнять себе работу? Скорее в этом крылась какая-то необходимость. Но вот какая? И не сделает ли это невозможным ее работу в одиночку? Вопросы, вопросы… Ответов пока не было, но их предстояло найти, а сидя сложа руки это было совершенно невозможно.
Вздохнув, девушка достала чистый пергамент, выбрала перо получше и осторожно, даже с опаской, развернула манускрипт, ожидая любой неожиданности. Но ничего не произошло, только странное тепло куда-то исчезло. Внимательно оглядев фронт работ Гермиона невольно нахмурилась. Лист был исписан совершенно корявыми и такими мелкими знаками, что на разбор каждого символа будет уходит немалое количество времени, это уже не считая перевода и расшифровки.
«Ну что ж, - подумала она, пытаясь с оптимизмом засучить рукава, - зато уж такой труд не оценить будет точно невозможно».
И она, обмакнув перо в чернила, склонилась над первым символом.

Спустя какое-то, и весьма немалое время, девушка оторвалась от работы и устало потерла поясницу. Глаза ужасно болели от напряжения, а рука, сжимающая перо, казалось даже нагрелась на несколько градусов и теперь горела. Гермиона с удивлением взглянула на нее и вдруг вскрикнула, отбросив в сторону начавшее обугливаться перо. Оно отлетело на пол и объятое пламенем за несколько секунд превратилось в пепел.
– Это еще что за чертовщина? – Гермиона испуганно переводила взгляд с пепла на руку, потом на пергамент и обратно на перо. – Может своеобразное напоминание, что не следует зарабатываться до полусмерти без перерыва? Вполне в духе братцев Уизли. Впрочем, какое уж тут зарабатываться: тело все затекло, а даже не переведена первая строка.
Гермиона уныло посмотрела на свой труд. Всего несколько жалких символов и испорченное перо. Не густо. Как могли допустить в Министерстве использование перьев от братьев Уизли? Возмутительное легкомыслие!
Взглянув на часы, девушка поднялась, собираясь пойти пообедать. Она убрала манускрипт и свой пергамент в сейф, очистила заклинанием ковер от пепла и вышла из кабинета.
Обеденное время сотрудники министерства проводили кто как. Кто-то, как мистер Уизли или Гарри, оправлялись обедать домой, кто-то аппарировал на Диагон-аллею и сидел там в полюбившемся кафе, Гермиона же всегда обедала в одном недорогом маггловском ресторанчике в трех кварталах от Министерства. Шла она и туда и оттуда пешком, что помогало усвоить пищу и немножечко размяться после долгого сидения за столом.
Вот и сегодня она, раскрасневшись от быстрой ходьбы и колючего осеннего ветра, вошла в уютный полупустой зальчик и заняла привычное место около окна. Ожидая, когда ей принесут заказ, Гермиона смотрела за окно, отмечая про себя одну особенность этой улицы. Здесь всегда было суетливо и многолюдно, но люди почему то всегда ходили по противоположной стороне проезжей части, а ближняя к ресторану как правило пустовала. Один раз Гермиона даже не поленилась прогуляться по улице вдоль, что бы убедиться, что там не ведется никаких строительных работ. Их конечно же не велось, но широкий тротуар по прежнему привлекал к себе только редких прохожих. Так и сейчас здесь шла только парочка юношей готического вида и мужчина в черном пальто.
Гермиона скользнула по ним взглядом и вдруг замерла. Мужчина казался очень знакомым, и когда он подошел поближе, она поняла почему. Это был Снейп собственной персоной! Он шел, слегка ссутулившись и засунув руки в карманы, его черный шарф развевался по ветру, а волосы в беспорядке били его по лицу. Девушка как завороженная провожала его взглядом, но по счастью Снейп не повернулся в ее сторону, а просто прошел мимо, погруженный в свои мысли. Он уже скрылся за углом, а Гермиона все продолжала в задумчивости накручивать прядку волос на палец и старалась понять, почему каждый раз, когда зельевар оказывался в ее поле зрения, он вызывал в ней какие-то странные, смешанные и совершенно не свойственные ей эмоции? Он ей совсем не нравился, более того, даже отталкивал, но при этом обладал способностью полностью завладеть ее вниманием.
«Нет, это никуда не годится! – возмущенно подумала она. – В конце концов, какое мне может быть до него дело? ».
И Гермиона сердито передернула плечами, чем вызвала удивление у девушки - официантки, принесшей заказ.
Но мысли о Снейпе и его нынешнем положении положительно не хотели никуда уходить из ее головы вплоть до самого конца обеденного перерыва. Чем он болен? И болен ли? Чем он занимается? И только, когда Гермиона села за письменный стол, раскрыв таинственный манускрипт, зельевар покинул ее мысли.
Перед тем как начать работать, девушка внимательно осмотрела оставшиеся в стаканчике перья и даже проверила их на наличие чар. Ничего, перья как перья, в меру потрепанные, терпимо заточенные и в общем-то вполне пригодные для письма. Выбрав одно, Гермиона отодвинула в сторонку остальные, и погрузилась в изучение следующего символа, покусывая большой палец левой руки, что всегда означало у нее полную сосредоточенность. Но едва кончик пера коснулся пергамента, что бы записать то, что получилось, как перо вспыхнуло, опалив ей руку и оставив дырку в том месте, где должны были быть чернила. Девушка вскрикнула от неожиданности и боли, едва успев смести на пол догорающее перо, и шокировано смотрела на покрасневшую руку, на которой вздувались неприятного вида пузыри.
– Черт, - зашипела она, доставая палочку и залечивая рану. – Это не может быть тем, что я думаю.
Рука приняла нормальный вид, но все еще болела.
– А впрочем, это можно проверить.
Стараясь не обращать внимания на боль, Гермиона порылась в своей сумочке и достала оттуда самую обычную шариковую ручку. Приготовившись к любым неожиданностям, она осторожно вывела получившееся слово и едва успела отбросить ручку в сторону, когда она начала обугливаться и съеживаться.
– Вот я и ответила на один из вопросов, – у Гермионы была привычка разговаривать с самой собой вслух в полголоса. Это помогало ей лучше думать. – Одновременно считывать символы и записывать перевод невозможно. Поэтому один из них читал. А писал другой. И это чертовски усложняет мою задачу.
По какой-то причине ей очень не хотелось рассказывать о своем открытии мистеру Фокстеру. Будто что-то удерживало ее, поэтому когда в конце рабочего дня он спросил ее, как продвигается дело, она бодро кивнула, призналась в том, что дело не простое, но на том и все.
«В конце концов, какое кому дело до того, как я буду переводить этот текст, – оправдывалась она сама перед собой. – Ведь я сама еще не знаю, как».
Впрочем, идея у Гермионы была, поэтому она заскочила в маггловский магазин и купила там то, что должно было ей помочь.

Дома ее ждал сюрприз – Гарри Поттер. Он сидел на диване в гостиной и гладил между ушей Косолапсуса.
– Гарри? Что ты здесь делаешь? – Гермиона составила пакеты на пол и встревожено посмотрела на друга. Гарри был совсем не частым гостем в ее доме, как правило это она выбиралась к Поттерам на отменные обеды Джинни. – Что-то случилось?
Гарри встал навстречу подруге, поправил очки и улыбнулся:
– Нет-нет, ничего. Вот, решил заскочить к тебе, мы давно не виделись.
Гермиона сощурилась и пристально посмотрела на друга.
– Вообще-то только сегодня с утра.
Мужчина нерешительно взглянул ей в глаза и спросил:
– Может присядем?
– Конечно. Так в чем собственно дело? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в то, что ты просто пробегал мимо.
– Кхем… вобщем… Герм, я слышал, что ты взялась за перевод манускрипта. Это правда?
– Да, взялась.
– Черт, а я так надеялся, что все-таки это не так.
Гарри снова поднялся и беспокойно закружил по комнате. Гермиона с удивлением наблюдала за ним.
– Гарри, я не понимаю, почему…
– Что тебе рассказал Фокстер? Он сказал, что случилось с предыдущими переводчиками?
– Да, он предупредил меня.
– И ты не нашла это серьезной причиной, чтобы отказать?
Они молча посмотрели друг на друга.
– Гарри, ты зря так переживаешь, - неуверенно произнесла девушка.
– Гермиона, я знаю, что тебя уже ничто не заставит отказаться от принятого решения. И я даже не буду пытаться. Но… здесь кроется что-то очень странное. И дело даже не в том, что случилось с этими переводчиками.
– О чем ты?
– Не все манускрипты, попадающие в Министерство, переводятся. В отделе тайн есть хранилище для таких рукописей. Если что-то необъяснимое и опасное происходит с людьми при хранении, попытке перевода или вообще при каких бы то ни было действиях с пергаментами, их помещают с соответствующими пометками в это хранилище. Твой манускрипт должен был бы отправится туда же. Но по какой-то причине не отправился.
– Ты хочешь сказать, что кому-то очень нужен перевод?
– Да. Я не знаю, что скрывается в этой рукописи, но точно знаю, работа над ней опасна. Поэтому, Гермиона, пообещай мне одну вещь.
– Я буду осторожна.
– Я знаю. Но пообещай мне, что ты бросишь это дело, если почувствуешь что-то неладное. И что ты обязательно поделишься этим со мной.
Гермиона посмотрела во встревоженные зеленые глаза друга. Мало ему было забот, теперь еще и за нее вот…
– Я обещаю, Гарри. Не переживай. Как там Джинни?
– Отлично, - мужчина улыбнулся теплой и нежной улыбкой. – Она конечно теперь не может делать и половины дел по дому и жалуется на то, что устала спать на боку, но глаза у нее сияют.
– Осталось совсем не долго. И ты будешь отцом.
– Я себе пока это представляю достаточно смутно.
Гарри поднялся на ноги и подошел к камину.
– Так ты обещаешь?
– Да.
– Я буду наблюдать за тобой. И если что-то узнаю о том, кому понадобился этот перевод, я тебе сообщу.
– Спасибо, Гарри. Ты всегда был хорошим другом. Передавай Джинни привет.

Гарри исчез в зеленом пламени камина, а Гермиона еще некоторое время задумчиво глядела на огонь.
«Вон оно как, вон оно как», – вертелось у нее в голове, пока Косолапсус не вспрыгнул ей на колени, выводя из ступора. Сначала Фокстер, теперь Гарри… Любые изменения в состоянии, любые странности. Но ведь ни один сумасшедший никогда не признает себя таковым. Так что оставалось надеяться, что сумасшествие не приходит внезапно, и остается еще небольшой шанс заметить, что трогаешься умом. Впрочем есть еще шанс умереть или исчезнуть.
Она поднялась с дивана и подняла оставленные на полу пакеты. На кухне она вскрыла пакет с кошачьим кормом и насыпала коту полную миску, а сама пошла в кабинет с небольшой коробкой с диктофоном, купленным ею. Идея была проста: раз у нее не было помощника и так как писать пером она не могла, оставалось только надиктовать символы на пленку, а потом прослушивать и переводить. Гермиона искренне надеялась, что подобная идея осуществима и никаких неприятных неожиданностей ее не ожидает. Она достала диктофон из упаковки, проверила, как он работает, и, порывшись на книжной полке, достала книгу с полезными заклинаниями. В Министерстве, как и во всяком магическом здании, магловская техника не работала, но существовали чары, способные это исправить. Все, что Гермионе было нужно - наложить подобные чары на диктофон и надеяться, что это сработает.
И уже во время ужина, когда вихрь мыслей о пергаменте и перспективе сумасшествия улегся, она вспомнила, что так и не спросила Гарри про Снейпа.

Глава 3

Ее идея вполне себя оправдала. Весь следующий день Гермиона, обложившись справочниками и словарями, мучила себя и диктофон, но медленно и верно работа продвигалась вперед. Процесс осложнялся разнообразием транскрипций в различных источниках, но в итоге изучив несколько словарей, она остановила свой выбор на одном, а все прочие отложила в сторону. Несколько раз, испытывая некоторые подозрения, Гермиона прослушивала запись, убеждаясь, что с ней ничего не произошло.
В конце дня, довольная собой, она положила пергамент в сейф и задумалась над тем, как поступить с диктофоном: оставить здесь или забрать с собой. Искушение поработать над переводом начитанных символов было слишком большим, да и по большому счету, использование магловского прибора для магической работы было не совсем правильно и законно. В конце концов, ее просили не разглашать результаты и не выносить из кабинета пергамент, начет диктофона ничего сказано не было… Понимая, что это всего лишь не очень честные уловки и сделка с совестью, Гермиона тем не менее положила диктофон к себе в сумочку, закрыла сейф и отправилась домой.

Поздно ночью она оторвала усталый взгляд от пергамента, перечитывая, что получилось, и с наслаждением потянулась. Косолапсус мирно спал в соседнем кресле, большие напольные часы пробили два ночи, наполняя тихий дом хоть какими-то звуками.
– Все, спать, - пробормотала девушка, сворачивая пергамент. – Интересно, а если переписывать с этого пергамента на другой – что будет?
Гермиона хмыкнула, лезут же всякие странные мысли в голову. И кстати о странных мыслях – она так и не узнала у Гарри о Снейпе, надо будет завтра зазвать его на обед.

Сон всегда приносил Гермионе отдых. Ей редко случалось проснуться разбитой и усталой, даже если поспать ей удавалось лишь три – четыре часа. Только после битвы за Хогвартс с ней случалось подобное, потому что ее преследовали кошмары, в которых она видела и переживала заново все, что им довелось испытать, плюс воображение дополняло и без того не радостные картины собственными зловещими подробностями. От кошмаров ей удалось избавиться с помощью зелий и времени. Видимо ее подсознание затолкало воспоминания обо всех пережитых ужасах так глубоко, что даже во сне они не смели показываться ей. Но в эту ночь что-то изменилось, что-то, что заставило выползти эти видения из своих глубин и явиться Гермионе во всем своем кошмаре. Наверное виной всему была небывалая усталость и напряжение. Она снова видела Снейпа, истекающего кровью на полу Визжащей Хижины со страшной рваной раной на горле, окоченевшего Колина Криви с заострившимися чертами лица, Фреда, над которым безудержно рыдает миссис Уизли, звериный оскал безумной Беллатриссы Лестранж, кричащей в упоении: «Круцио! Круцио! ». Гермиона проснулась, обливаясь холодным потом. За окном была еще ночь и вставать было рано, но спать совершенно не хотелось. Накинув халат, Гермиона пошла на кухню, заварила себе какао и, обхватив ладонями горячую чашку, невидящим взглядом уставилась перед собой. Сколько бы она не прожила, сколько бы хорошего и доброго не видела в этой жизни, никогда ей не забыть и не изгнать из памяти эти жуткие воспоминания. А она уже так надеялась, что ее кошмары ушли в прошлое.
Она просидела так до рассвета, потом, собравшись, кинула в сумку диктофон и в удрученном настроении отправилась на работу.
Рядом с кабинетом ей повстречался Гарри.
– Устало выглядишь, - вместо приветствия сказал он и внимательно заглянул ей в глаза.
– А, ерунда. Заработалась до утра, не выспалась, – постаралась она улыбнуться, сама удивляясь, почему не хочет сказать Гарри про кошмары. – Кстати, хорошо, что ты здесь, давай сегодня пообедаем, у меня есть к тебе разговор.
– Это касается работы?
Гермиона покачала головой:
– Нет. Это разговор другого толка. Так что скажешь? Джинни тебя простит, если ты на сегодня предпочтешь меня ей?
– Я думаю, да, - мужчина тепло улыбнулся. – Я буду ждать тебя здесь в двенадцать, не опаздывай.
Они кивнули друг другу, и Гермиона зашла в кабинет. Весь вчерашний бодрый настрой куда-то пропал, хотелось спать и услышать от кого-нибудь утешение. Но она не могла расстраивать Гарри, он наверняка свяжет это с переводом и будет настаивать на прекращении работы. Этого Гермиона никак позволить не могла, поэтому, наложив на дверь заглушающие чары, достала из сумки диктофон и, подавив зевок, взялась за очередной символ.

– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил Гарри, когда они сделали заказ.
– О Снейпе.
Он удивленно взглянул на Гермиону, и ей показалось, что в его глазах что-то промелькнуло, что-то, что заставило ее насторожиться.
– О Снейпе? А что с ним?
Гермиона рассказала о встрече с зельеваром и о своих предположениях о его самочувствии.
– Ты ничего не слышал о нем? Чем он живет?
Гарри задумчиво посмотрел в окно, и девушка поняла, что он просто не хочет встречаться с ней глазами.
– Да нет, – мужчина неопределенно пожал плечами. – Я ничего о нем не слышал довольно давно, но это-то как раз и хорошо, наверное.
– Вот как? И почему же?
– Ну, раз я, а, следовательно, и аврорат, ничего о нем не слышал, значит с ним все должно быть в порядке.
Гермиона подозрительно посмотрела на друга, ей определенно не нравился его тон: какой-то несколько нервный и смущенный.
– А разве его оправдали недостаточно, что бы перестать за ним наблюдать?
– Увы, Гермиона, не достаточно.
Принесли заказ, и Гарри поспешно уткнулся в свою тарелку.
– Раньше ты довольно пристально наблюдал за Северусом Снейпом, что изменилось?
Мужчина порозовел и пробормотал что-то невнятное с набитым ртом, потом покосился на недовольную подругу и со вздохом сказал:
– Герм, раньше было раньше. Все давно устроилось, Снейпу наша помощь и заступничество больше не требуется, он с нами ничего общего иметь не желает, так почему я должен продолжать окружать его невидимой заботой и вообще следить за тем, как он и что? Мне кажется, я уже вернул ему долг.
Гермиона согласно покивала, но про себя отметила две особенности: Гарри в принципе подобные речи и мысли были не свойственны и еще – он явно нервничал, и говорил так, словно старался сам себя убедить в правоте своих слов. Но настаивать девушка не стала, таким методом от мистера Поттера ничего добиться было нельзя. Надо было действовать хитростью или ждать подходящего случая, поэтому она перевела разговор на другую тему, и обед дальше прошел мило и весело.

***

Работа всегда доставляла Гермионе радость. Она была готова сидеть за книгами круглыми сутками, если бы не зависимость организма от сна и еды, и при этом не считала себя трудоголиком. В конце концов, по ее мнению это было гораздо лучше, чем пустые разговоры о квиддиче или прическах и одежде. Пока у нее была работа – интересная и захватывающая – она не считала себя одинокой, она вообще не чувствовала одиночества как такового. Кроме того, у нее были книги и Косолапсус, у нее были друзья, к которым она всегда могла обратиться, изредка с ней даже случались романы, приносившие в ее упорядоченную жизнь некоторый сумбур и стойкое ощущение несообразности происходящего.
Так было до этой недели. Вернувшиеся кошмары не позволяли выспаться по ночам, не помогало даже зелье Сна без Сновидений в стандартных дозах, из-за этого она чувствовала себя разбитой и морально и физически. К тому же желая всеми силами скрыть от окружающих свое состояние, она перестала с ними общаться настолько, насколько это вообще было возможным. Особенно она старалась не попадаться на глаза Гарри, избегая лишних расспросов и дополнительной тревоги.
В пятницу вечером, запирая кабинет чуть позже обычного, она столкнулась с мистером Фокстером.
– Ну что, мисс Грейнджер, как ваши успехи?
Постаравшись улыбнуться бодро и весело, Гермиона ответила:
– Прекрасно, мистер Фокстер. Дело оказалось интересным и трудным, но не невозможным.
– Рад слышать. Надеюсь, никаких симптомов у вас не проявилось? Тревожность, галлюцинации, кошмары?
Сердце у девушки ухнуло куда-то вниз. Она поспешно замотала головой, уверяя аврора, что все в порядке. Он пожелал ей приятных выходных и ушел, а она невидящим взглядом смотрела на стену. Кошмары… Ее кошмары вернулись не от переутомления, это работа с манускриптом позволила им вернуться. Ну почему она была так слепа и даже не сделала подобного предположения?
Домой Гермиона пришла в полной прострации. Ее мысли неотступно вертелись вокруг возможных предположений, чем ей грозят эти кошмары и не стоит ли ей рассказать все Гарри, как она обещала. Раньше мысль не выполнить обещание была бы для нее невозможной, но теперь она склонялась скорее к тому, что бы промолчать.
Этим вечером она не стала заниматься переводом, как делала всю предыдущую неделю. Она просто выложила диктофон, достала из ящика пергамент с не слишком сильно продвинувшимся переводом, который она так ни разу и не принесла в Министерство, и, оставив это все на столе, спустилась в лабораторию. Ей нужно было отвлечься, забыть об этом чертовом пергаменте, связанными с ним кошмарами и грозящим ей в перспективе безумием. Сдаваться просто так она не собиралась, но если уж ей и грозило сойти с ума, то было бы неплохо, если бы она успела закончить свое зелье, которое вполне могло бы ей помочь. За прошедшую неделю она совсем забыла про свои опыты и про книги, которые взяла в библиотеке, что бы вплотную заняться этим вопросом, теперь же, решив отвлечься, она открыла свой лабораторный журнал и попробовала погрузиться в расчеты. Примерно через полчаса она добилась желаемого результата – ее мысли перестали вращаться вокруг перевода, а полностью сосредоточились на зелье.
Спать она легла далеко за полночь и, усталая, погрузилась в сон, только голова коснулась подушки.

Ей снились зеркала. Огромный лабиринт коридоров из высоких зеркал, в которых отражалось ее испуганное и взволнованное лицо. Она бежала по этим коридорам, силясь кого-то отыскать. Кого? Она не знала. Только какое-то сильное чувство толкало ее вперед, а внутренний голос в панике кричал: «Опоздаю! Опоздаю! ». Временами в зеркалах отражалось уж что-то совсем невообразимое – к примеру, бледный Фред, пытавшийся подняться из гроба, и миссис Уизли, которая с воплем «Фредди!!! » кидалась ему на шею. «Но он же умер! » - потрясенно думалось Гермионе. Потом она видела потомство Арагога, уносившее в своих покрытых жесткой шерстью лапах обмякшего Рона. «Все было совсем не так! Не так! » – в ужасе кричал внутренний голос, но из глаз катились слезы, и ощущение реальности и одновременно безумия происходящего не покидало ее. Коридоры сужались, словно бы зеркала решили поймать ее в ловушку, коснуться ее своими холодными стеклами и захватить в плен. Они извивались, шептали и надвигались на нее, одаривая отражениями ее личных кошмаров. Вот разинувшая рот Белла с отвратительной усмешкой убивает Невилла Лонгботтома. Волдеморт наклонился к лежащему без сознания Гарри и пьет его кровь. Огромная отвратительная змея разевает пасть и рвет горло Северусу Снейпу.
«Нет! Нет! Нет! », – крик, вырвавшийся из горла, заставил ее проснуться. Лицо было мокрым от слез, простыня сбита от судорожных метаний, а ничего не понимающий Косолапсус сидел в углу и сверкал желтыми круглыми глазами. Хотелось выть от нахлынувшего чувства одиночества. Впервые за долгое время она пожалела, что спит одна, что некому уткнуться в плечо и выплакать накопившуюся усталость и страх.
Но почему из всего приснившегося, только то, что случилось со Снейпом, было правдой? Откуда эти дикие фантазии про воскрешение Фреда, смерть Невилла и прочее? И почему, черт возьми, сцена с Нагини и зельеваром является ей каждую ночь с завидным постоянством? Остальные картины всегда меняются, но эта – никогда. Неужели из всего, пережитого, это было самым сильным потрясением? Впрочем, если хорошенько задуматься, это было единственное убийство, которое ей довелось видеть не только собственными глазами, но и вблизи. Наверное, у Гарри были совсем другие кошмары…
Гермиона поднялась с постели, накинула халат и спустилась лабораторию. Зелье Сна без Сновидений имелось у нее в достаточном количестве, что бы попробовать забыться хоть на какое-то время от двойной дозы. Она достала два пузырька и вернулась в спальню, освещенную только светом уличных фонарей. Когда ведьма проходила мимо зеркала, ей почудилось какое-то постороннее движение. Резко повернувшись, она вгляделась в свое отражение. Ничего. Никаких посторонних предметов в зеркале не было, только она, взлохмаченная и бледная, и незатейливая обстановка комнаты. Она вздохнула, и уже почти отвернулась, когда что-то насторожило ее.
«Люмос», – прошептала Гермиона, доставая из кармана палочку. На зеркальной поверхности явственно виднелся отпечаток ладони, настолько четкий, что можно было бы разглядеть каждую линию и черточку. Гермиона очень трепетно относилась к чистоте в доме, и в частности к чистоте зеркальных и стеклянных поверхностей, поэтому этот отпечаток заставил ее нахмуриться, уж не считая того, что она вообще не имела привычки тыкать в зеркало пальцами. Она достала носовой платок и осторожно потерла стекло. Ничего не произошло, отпечаток даже и не подумал исчезнуть или хотя бы смазаться. Осененная смутной догадкой, Гермиона поднесла палочку вплотную к зеркалу и приблизилась сама. Ее догадка подтвердилась – отпечаток был изнутри! Она шарахнулась в сторону. Такого не может быть! Это все сон, он пробудил ее воображение и теперь заставлял видеть то, чего просто быть не могло. Что там сказал Фокстер? Галлюцинации?
В оцепенении Гермиона легла на кровать, так и не сняв халата, залпом выпила два пузырька с зельем и закрыла глаза.

Проснулась она поздно. Двойная порция зелья сделала-таки свое дело, кошмары от нее отстали, и она смогла наконец-то выспаться. События ночи показались ей дурным сном. В окошко светило скудное осеннее солнышко, но даже оно было в радость. Обиженный кот, так и не добудившийся хозяйки, сидел около двери, всем своим видом выражая презрение.
Гермиона полежала некоторое время, размышляя, потом нерешительно поднялась и подошла к зеркалу. Отпечатка не было. Невыразимое чувство облегчения накатилось на нее, даже колени задрожали. Это действительно была галлюцинация. Впрочем, какое из двух зол было меньшим: отпечаток с обратной стороны или расшалившееся сознание – Гермиона так для себя и не решила.
«Черт, хватит! На выходных я займусь зельем и забуду об этом чертовом переводе хотя бы до понедельника! »

***
Библиотека была почти безлюдна. Гермиона сидела, склонившись над книгами по темным проклятьям, связанным с пергаментами или зеркалами, но пока что ничего стоящего ей не встретилось. Забыть про работу, конечно же, до конца ей так и не удалось – руки сами вытащили нужные книги с полок. Периодически она просматривала и книги по зельям, но так же безрезультатно. Мысли разбегались и никак не желали сосредоточиться на какой-нибудь одной проблеме. Она провела в библиотеке уже пять часов, время близилось к закрытию, а все волновавшие ее вопросы всё еще оставались без ответа.
Ведьма устало потерла глаза под очками, отрывая взгляд от страниц. Боковым зрением она уловила какое-то движение и повернулась. Через три ряда от нее сидел, уткнувшись в книгу, Северус Снейп собственной персоной. «Преследует он меня что ли», – невольно промелькнуло у нее в голове. И тут ее осенило. Кто, как не мастер зельеварения, смог бы помочь ей вычислить ошибку в ее зелье? Хотя бы одну свою проблему, пусть и не самую насущную, она должна решить. Правда, вряд ли он добровольно согласится ей помогать, но что мешает попробовать?
Гермиона осторожно присмотрелась к зельевару. Черные волосы неопрятными прядями падали на лицо, и только его выдающийся нос был виден из-за этой завесы. Судя по тому, как низко была опущена его голова, зрение у Снейпа оставляло желать лучшего, но очки он почему-то не носил. Может, стеснялся? Или просто не любил ходить по врачам?
Почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней и смерил ледяным взглядом, даже не сделав попытки кивнуть в знак приветствия. Гермиона поспешно опустила голову. Ее идея перестала казаться ей такой уж замечательной, потому что, кажется, была не выполнимой. Но всегда существовал шанс, пусть и один на миллион, что ей удастся привлечь его внимание к своей проблеме.
Еще через час Снейп покинул библиотеку, а девушка так и не решилась к нему подойти. Во всяком случае, здесь. Получать резкую отповедь при посторонних ей совсем не хотелось, поэтому она молча проводила его глазами, потом поднялась, сдала взятые книги, а потом отыскала те, что желал в прошлый раз унести зельевар и, заполнив формуляр, оправилась с ними домой.
На улице смеркалось, начал моросить дождик, но Гермиону никогда не смущали такие мелочи, если она была всецело поглощена какой-либо целью. Запихнув книги и свой лабораторный журнал в полиэтиленовый пакет, Гермиона вышла на заднее крыльцо и аппарировала в Паучий тупик.

Глава 4

Паучий тупик вполне оправдывал свое название. За семь лет, что Гермиона здесь не была, в этом мрачном и безрадостном месте совершенно ничего не изменилось. Все те же серые безликие дома, грязь под ногами и неприятный запах от вонючей речки, протекавшей неподалеку.
Вздохнув полной грудью, набираясь решимости, Гермиона поднялась на скрипучее крыльцо снейпова дома и постучала в дверь. Ответа не последовало, ни одного звука не раздалось изнутри.
«Может, он еще не вернулся? », – подумала ведьма, пытаясь заглянуть в окно, что бы увидеть хоть лучик света. Ей показалось, что сквозь неплотно прикрытые ставни она видит неяркие отблески пламени, так мог бы гореть камин. Гермиона постучала громче, и снова без результата.
– Мистер Снейп! – крикнула она тогда. – Откройте, я знаю, что вы дома! Мне нужно с вами поговорить!
Но если он и был дома, то и виду не подал. Терпение у девушки стало стремительно улетучиваться. Было холодно, она промокла под усилившимся дождем, но применить магию не решалась – мало ли кто мог смотреть за ней из соседнего дома!
В конце концов, потеряв всякую надежду на то, что ей откроют, она в раздражении пнула дверь ногой. Каково же было удивление Гермионы, когда та мгновенно распахнулась, обнаружив за собой взбешенного хозяина дома!
– Грейнджер, какого черта вы тут устроили? – его свистящий шепот заставил ее поежиться и растерять все заготовленные слова. «Черт, – подумала она, – ему даже не обязательно кричать, чтобы ввергнуть в панику! »
– Я… простите сэр… я хотела с вами поговорить…я…
– Я не имею желания ни видеть вас, ни разговаривать с вами. Убирайтесь! – выплюнул он, закрывая дверь. Но в последний миг девушка успела подставить ногу, мешая зельевару осуществить свое намерение, и поморщилась от боли – нога оказалась довольно сильно сдавленной.
«Убьет», – мелькнуло у нее, но ей нужно было заставить его выслушать себя, и она затараторила:
– Мистер Снейп, прошу вас, выслушайте, мне нужна ваша помощь! Только вы, с вашими знаниями и умом сможете это сделать…
– Мисс Грейнджер, – прервал он ее словарный поток ядовитым тоном, – я смотрю, у вас начисто отсутствует не только здравый смысл, но и инстинкт самосохранения. С чего в вашу пустую голову вообще пришла мысль, нет, даже допущение, что я буду вам помогать?
– Я предлагаю заключить сделку, – выпалила Гермиона, и скрестила за спиной пальцы.
Снейп посмотрел на нее со смесью удивления и презрения.
– Сделку? Да что вы можете мне предложить такого, что бы я согласился?
Гермиона огляделась вокруг, стараясь сохранить остатки чувства собственного достоинства, и произнесла:
– Может, хотя бы пригласите меня войти? Здесь несколько сыро.
Возведя глаза к небу от такой наглости, мужчина, тем не менее, отступил от двери, пропуская девушку внутрь.
В прихожей было темно, и только отблески пламени окрашивали оранжевым стену в конце коридора. Дальше Снейп пускать ее явно не собирался, и навис над ней еще более черной тучей, чем окружающее пространство.
– Ну и?
Гермиона вытащила палочку, заметив при этом, как Снейп напрягся, произнесла высушивающее заклинание и только после этого заговорила:
– Я хочу предложить книги, которые вам не дают в библиотеке, в обмен на помощь с одним зельем, с которым я зашла в тупик.
Снейп молча вытащил из кармана палочку и осветил ею девушку. Некоторое время он просто изучал ее, словно некое отвратительное насекомое, заползшее на его порог, потом потушил огонек и неприятно осклабился.
– Вы думаете, мне это будет интересно?
– Я думаю, да. Я знаю, что ваши книги конфисковали, почти ничего не оставив, но они вам нужны, иначе вы бы не ходили в библиотеку. Но и там у вас нет доступа ко всей литературе. А у меня есть. К любой секции, к любой книге. Я могу приносить вам те, которые нужны, а вы мне подскажете, в чем была моя ошибка в зелье.
Зельевар молчал. Гермиона ждала, затаив дыхание. Что он ответит? Согласиться ли? Наконец он, медленно, растягивая слова, сказал:
– Ну, если вас не пугает Азкабан, то кто я такой, что бы отказываться… Показывайте, что там у вас.
Гермиона со смешным чувством радости и беспокойства пошарила рукой в пакете и выудила свой лабораторный журнал.
«Что он там наплел про Азкабан? », – тревожно думала она, отдавая тетрадь. Забрав ее, Снейп круто повернулся и исчез в той комнате, откуда лился свет, бросив на ходу:
– Можете пройти. Только разуйтесь.
Девушка стащила с себя ботинки, ощутив под ногами холодный пол, и даже сняла пальто, не без труда отыскав, куда его повесить, после чего отправилась вслед за мужчиной, едва не подпрыгивая от радости. Она была готова к серьезному сопротивлению, к многодневным хождениям к этой треклятой двери, а он взял и согласился! Наверное, ему и в самом деле требовались эти книги.
Комната оказалась гостиной средних размеров с катастрофически обветшалой обстановкой: видавший лучшую жизнь диван с просевшим сиденьем, не менее унылое кресло с потрепанными подлокотниками, журнальный столик, заваленный книгами и журналами, полупустые книжные полки, придававшие особую неуютность комнате, чернея не заполненными дырами, и потертый ковер с уже неразличимым рисунком. Жарко топился огромный камин, на котором в беспорядке лежали различные свитки и стояли подсвечник и часы. По углам висела паутина, а на пустых полках лежал толстый слой пыли. Снейп стоял, опершись на каминную полку, и пролистывал тетрадь. «Паук в своем логове в Паучьем тупике», – сыронизировала про себя Гермиона.
– Где вы это взяли? – поинтересовался он, как только девушка вошла в дверь.
– Попалось для перевода.
Снейп поднял на нее глаза:
– Что значит попалось?
– Я работаю в Криптографическом отделе Министерства, думаю, слышали о нем?
Зельевар кивнул.
– Мне попался манускрипт с этим рецептом. Он сильно пострадал, некоторые ингредиенты угадывались с трудом, а количество некоторых и вовсе исчезло. Но мне стало интересно восстановить этот рецепт, и уже года два я экспериментирую.
– Почему же специалисты Святого Мунго не занялись этой проблемой? Это зелье, насколько я могу судить, могло бы многим помочь.
– Я пыталась обратиться туда, но наткнулась на недостаток средств и энтузиазма. На исследования нужны деньги, Министерство не посчитало нужным их выделить, а бескорыстных исследователей в местном отделе зельеварения не нашлось, поэтому я решила взяться за это сама.
– Но ваших знаний не хватило, раз вы пришли за помощью ко мне.
– Знаний мне хватило, все расчеты верны, я перепроверила их трижды, ошибки нет. Но тем не менее зелье оказалось нестабильным.
Снейп покрутил в руках тетрадку, затем кивнул на пакет в руках Гермионы.
– Что у вас там еще?
Гермиона несколько смущенно пошуршала полиэтиленом, доставая книги.
– Вот, взяла сегодня в библиотеке. Вы, кажется, хотели их на той неделе унести с собой.
– Что ж, мисс Грейнджер, я согласен на вашу сделку. В конце концов, случись что, вы потеряете больше, чем я, – Снейп снова неприятно осклабился, забирая у нее из рук поклажу. – Я посмотрю ваши записи более подробно и перепроверю расчеты. Приходите завтра, я дам вам список необходимых мне книг. И надеюсь, вам хватит ума молчать о нашей сделке.
С этими словами мужчина повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен, и он рекомендует собеседнице идти туда, откуда явилась.
Гермиона, подсвечивая себе палочкой, выбралась в прихожую, до глубины души возмущенная манерами бывшего профессора, но все же довольная тем, как обернулось дело. И только его слова об Азкабане тревожным звоночком звучали где-то в глубине сознания.
***

На следующий вечер Снейп открыл дверь, едва она постучала, кивнул в знак приветствия и скрылся в глубине дома. Гермиона предусмотрительно разулась и прошла в гостиную. Мужчина сидел в кресле, делая какие-то заметки на листе пергамента, и даже не поднял головы, когда она вошла. Девушка остановилась в дверях, не решаясь пройти дальше. Через минуту Снейп оторвался от своего занятия и удивленно взглянул на нее:
– Что вы стоите столбом? Сядьте, – рявкнул он в силу своих возможностей, кивнул на диван и снова уткнулся в записи.
Диван Гермионе доверия не внушал, но сесть больше было некуда, и она с крайней осторожностью опустилась на сиденье, чем вызвала ироничное хмыканье хозяина дома. От нечего делать, она стала разглядывать корешки лежащих на журнальном столике книг, потом обратила внимание, что Снейп в кои-то веки не был замурован в свой сюртук, а был одет по-домашнему – в брюки и черный свитер с горлом. «Даже на человека похож», – невольно подумалось Гермионе. Она изредка задумывалась над своим отношением к бывшему профессору. Он ей совсем не нравился, ни морально, ни физически, ничего привлекательного она в нем не находила: не красивый, предвзятый и до ужаса неприятный тип. Но вместе с этой неприязнью жило крепкое уважение к его мужеству и несомненному уму, заставившее ее так рьяно бороться когда-то за его жизнь и свободу. Объяснить подобный парадокс Гермиона не могла, сколько не пыталась.
Снейп наконец-то закончил и отложил в сторону пергамент и перо и посмотрел на девушку изучающим взглядом.
– Ну что ж, мисс Грейнджер, я изучил ваши записи, и они лишь подтвердили мое предположение – вы совершенно не способны к зельеварению.
Гермиона возмущенно фыркнула:
– У меня было «превосходно» по зельям!
Губы мужчины презрительно скривились:
– Несомненно, вашего ума вполне хватило для того, что бы четко следовать инструкциям и ничего не перепутать. На подобное не способны только совсем уж идиоты. Но для того, чтобы быть зельеваром, а не просто варить зелья, нужно нечто большее, чем умение следовать написанному, нужно обладать более широким мышлением и иметь в конце концов фантазию, отсутствие каковой я наблюдал у вас еще в школе, и с прискорбием замечаю, что ситуация ничуть не изменилась. То, на что вы потратили целых два года, у человека, способного к зельеварению, ушло бы гораздо меньше времени. Вы же действовали совершенно бессистемно, методом «тыка».
– О моих способностях я уже наслышана достаточно, может быть, у вас есть сказать что-то по существу? – ледяным тоном поинтересовалась ведьма, еле сдерживаясь, что бы не нахамить в ответ. Глаза Снейпа гневно сверкнули.
– Не забывайтесь, Грейнджер. Вам моя помощь нужнее, чем мне ваша.
Гнев вскипел в ней моментально. Вероятно, сказался стресс последний недели и явное недосыпание, потому что раньше Гермиона не ожидала от себя такой вспыльчивости. Она вскочила на ноги, не в силах сдерживаться:
– Отлично, – она протягнула руку к своей тетрадке, которую Снейп все это время держал в руках. – В таком случае, я, пожалуй, продолжу свои исследования методом «тыка», как вы любезно заметили, и избавлю себя от ваших нравоучений.
Зельевар отдернул руку с тетрадью и махнул свободной рукой на диван.
– Сядьте и прекратите цирк.
Гермиона машинально села обратно, всем своим видом выражая возмущение.
– Я еще не все сказал. Ваши расчеты, верны, что, впрочем, не удивительно. В том, что зелье, исходя из полученных соотношений, вы сварили правильно, я тоже не сомневаюсь.
– Так в чем же тогда дело?
– Я не знаю.
Снейп сказал это так просто и естественно, твердо глядя ей в глаза, будто пять минут назад не отчитывал ее за бесталанность.
– То есть, как не знаете? – оторопело после минуты молчания спросила девушка.
– Самым натуральным образом. Я не знаю, что не так в этом зелье, и это, несомненно, стоит того, что бы им заняться. Я написал список книг, которые мне необходимы. Он не слишком большой, что бы не вызывать подозрений, и я очень надеюсь, что вы мне их принесете не позже вторника. Вашу тетрадь я пока оставлю у себя, верну, когда вы мне принесете книги.
– Вы что же, не доверяете мне?
– Я никому не доверяю, мисс Грейнджер. И вам не советую. ***

Уже две ночи она спала в относительном спокойствии. Двойная доза зелья Сна без Сновидений вполне справлялась с ее кошмарами, и то, что почти весь уик-энд она не занималась работой, видимо, тоже способствовало этому затишью.
От Снейпа она вернулась довольно поздно, но зато с вполне реальным планом действий относительно ее зелья. Снейп сделал несколько предположений, почему зелье оказалось не стабильным, и ей предстояло проверить некоторые из них. Правда, работа с пергаментом тоже требовала времени, и не малого, а заниматься самим переводом в рабочий день в министерском кабинете ей совсем не хотелось. Это был еще один не объяснимый факт, который ничем, кроме как причудой, она назвать не могла.
Поэтому, вернувшись от зельевара, она взялась таки за свои обязанности, что бы не накапливать работу и не оставлять все на последний момент. Конечно, ее никто не ограничил в сроках, но тянуть, наверное, тоже не следовало, хотя она и боялась возвращения кошмаров, но, тем не менее, исправно просидела до часу ночи и с чувством выполненного долга, отправилась спать.

Утро понедельника началось, как обычно, с будильника. Проснувшись, Гермиона отметила про себя, что ночь прошла спокойно, хотя несколько раз она и чувствовала, как будто нечто темное стоит на пороге сознания. Отдохнувшая и повеселевшая, она бодро помчалась в ванную, что бы совершить утренний моцион.
Когда она уже чистила зубы, ее внимание привлекло зеркало. Подняв голову, девушка даже забыла, как дышать. Все зеркало было в отпечатках чьих-то рук, и эти отпечатки явно были сделаны изнутри.
Поспешно сплюнув пасту в раковину, Гермиона выбежала из ванной, плотно закрыв за собой дверь, и прижалась к ней спиной, будто что-то могло вырваться оттуда наружу. Сердце болезненно билось в горле и мешало дышать. А она-то, дура, еще радовалась, что кошмары кончились! Реальность обещала не менее жуткие сюрпризы.
Наконец-то отдышавшись, ведьма прошла на кухню и там прополоскала рот от пасты, от которой уже начало щипать губы, заварила себе какао и только тут обратила внимание на притихшего Косолапсуса. Кот сидел на соседней табуретке, но не выпрашивал по обыкновению ни еды, ни ласки. Его глаза напряженно следили за чем-то, недоступным человеческому зрению, и у Гермионы по позвоночнику пробежали мурашки. Она всегда верила в то, что даже обычным кошкам и собакам доступно нечто такое, чего никогда не будет доступно людям, а уж полукоту-полукниззлу и подобно были свойственны разные чудные качества и возможности.
– Лапик, – осторожно позвала она шепотом. Кот повел ушами и обратил на хозяйку свои глаза – фонари. – Тут есть кто-то? Кто-то опасный?
Но Косолапсус естественно не мог ей ответить, он только муркнул и снова занялся наблюдением.
В спальню Гермиона идти не решилась, боясь заглянуть в зеркало, висящее там, она просто с помощью «Акцио» призвала к себе необходимую одежду, оделась в кабинете, где по счастью не было никаких зеркал, и оттуда же отправилась в Министерство, от переживаний едва не позабыв сумку.

Весь день мысли Гермионы вертелись вокруг зеркала. Что это? Кто это, в конце концов? Как такое вообще могло быть? Она никогда не верила, что зеркала являются «изобретением дьявола», входом в какие-то там другие миры или в прочую чепуху ненаучного характера. Нет, конечно, были волшебные зеркала, кто же спорит, но ведь эти зеркала изначально создавались с этими свойствами и служили вполне определенным целям. Зеркала же в ее доме были вполне обычными, даже куплены они были в маггловском магазине, потому что обставлять дом ей помогала мама. Какие силы вселились в такие, казалось бы, невинные предметы обстановки? Или она все-таки что-то упускала? Возможно, Снейп был прав, у нее отсутствовала нужная для научных открытий фантазия? Этакое «благородное безумие», которое было ей не свойственно…
Ведьма с осторожностью и страхом достала из сейфа манускрипт. Нельзя было отрицать очевидного – это из-за него начали происходить все эти странные вещи, и мистер Фокстер был прав, как был прав и Гарри – на этой рукописи лежало проклятье. Что же ей оставалось? Может быть, стоило выполнить обещание и рассказать им о том, что происходит? Но при мысли об этом что-то внутри противилось. Чего она добьется? Лишь того, что ее отстранят от дела, но избавит ли это ее от уже появившихся симптомов? Скорее всего, вряд ли, никакие проклятия не проходят сами по себе, даже едва начав действовать. А если она закончит перевод, возможно, она найдет разгадку и сумеет избавиться от всего этого. Если только раньше не сойдет с ума…
Упрямо поджав губы, Гермиона развернула манускрипт и принялась за работу. У нее был только один шанс выяснить все до конца, так стоит ли добровольно от него отказываться?

***

В будни вечером библиотека была более оживленной, чем в выходные, почти все столики в читальном зале были заняты, но Гермиона вовсе не намеревалась сидеть тут сегодня. Она разыскала необходимые книги и отправилась домой – ей предстоял очень насыщенный вечер.
Книги в основном касались зелий, то есть, судя по аннотациям, Снейп и впрямь решил всерьез разобраться с ее зельем. Ну что ж, это было ей на руку, не то, что бы она стремилась свалить на него решение этой задачи, но в связи с общей подавленностью, она не чувствовала себя в силах разобраться с этим самостоятельно.
Прибыв домой, первое, что она сделала – это, набравшись храбрости, зашла в ванную. Зеркало висело и как ни в чем ни бывало, поблескивало своей гладкой поверхностью. Оно было абсолютно чистое. Ожидая всего, что угодно, только не этого, Гермиона несколько раз удивленно моргнула.
– Не может быть! – пробормотала она, подходя поближе и изучая стекло. – Неужели, это опять были галлюцинации?
Гермиона вышла из ванной и на всякий случай проверила зеркало в спальне. Оно тоже выглядело вполне обычно.
Сидя на кухне и доедая мороженое, девушка обдумывала положение, в которое попала. Кошмары и галлюцинации – это, несомненно, нездоровый признак, но раз уж сегодня она пришла к выводу, что рассказывать об этом она никому не собирается, то что же ей предпринять, что бы не сойти с ума до окончания работы? На самом деле очень хотелось с кем-нибудь поделиться, с кем-нибудь, кто не стал бы квохтать над ней, как наседка, а просто выслушал бы и, может быть, даже дал бы хороший совет. Но у нее не было никого, ближе Гарри и Джинни, а их сейчас тревожить было бы слишком эгоистично.
Мороженое было доедено, и ведьма отправилась в кабинет и угрюмым видом. Чем бы ей это не грозило, а бросать работу на полпути она вовсе не была намерена. Тем более, что ей еще предстояло сегодня провести исследования в лаборатории, что бы завтра отчитаться перед Снейпом.

Этой ночью кошмары вернулись. Девушка проснулась перед рассветом и заплакала. Двойная доза зелья Сна без Сновидений перестала действовать. Косолапсус ласково потерся о хозяйкины руки, пытаясь утешить, но разве мог он что-то понимать? Гермиона погладила пушистую рыжую шерсть одной рукой, второй размазывая по лицу слезы. Что-то еще готовит ей сегодняшний день?

***

– Вы плохо выглядите, – вместо приветствия прокомментировал Снейп.
– Вы тоже не Ален Делон, – совершенно на автомате буркнула Гермиона, и чуть было не прикусила себе язык. Так можно и за порог вылететь, не успев сказать «мама». Снейп закрыл дверь и, сощурив глаза, оглядел девушку с ног до головы.
– Бессонные ночи, мисс Грейнджер, очень мешают всякой научной работе, не удивительно, что вы мало преуспели в своем зелье.
– Я учту это на будущее, сэр, – с подобием на любезную улыбку сказала она и вручила ему сумку с книгами – в конце концов, они были очень тяжелыми, и с независимым видом прошла в гостиную, не дожидаясь приглашения.
Снейп появился не сразу – то ли переваривал, то ли брал себя в руки, что бы не придушить наглую девицу. Гермиона склонялась ко второму варианту. Однако когда он заговорил, его голос звучал, как ни в чем не бывало, видимо, он решил не обращать внимания на инцидент и не раздувать из мухи слона.
– Вы проверили мои предположения?
– Да, и они оказались не верными.
– А книги? В них вы не пытались поискать ответ?
– Нет, у меня в сутках не тридцать четыре часа, всего я не могу успеть.
– Ах, да, бессонница, молодость…
– Вот именно, – отрезала Гермиона, чувствуя, как внутри закипает гнев. Удивительный человек! Он способен вывести ее из себя за такое рекордно малое количество времени, что она переставала себя узнавать, ведь обычно она была весьма сдержанна. – К тому же, разве наша сделка будет честной, если ответ в итоге я найду сама?
Снейп уселся в кресло и насмешливо взглянул на все еще стоявшую девушку:
– Мисс Грейнджер, я думал, вас интересует сам результат, а вы, оказывается, решили скинуть всю задачу на меня.
– Ну не всю, все-таки большую часть работы я уже сделала без вас.
– Если вы считаете, что ваш двухгодичный метод бессистемного «тыка» – достаточное напряжение для ваших мозгов, то я так не думаю. Поэтому предлагаю вам по настоящему напрячься и все-таки прочитать ту литературу, которую я вам буду рекомендовать. Тогда, во всяком случае, вы сможете потом с большей уверенностью сообщить общественности о ВАШЕМ труде.
Гермиона подняла на Снейпа усталый взгляд. Она не могла ему рассказать и объяснить, почему у нее физически не хватит времени на все: и на работу, и на зелье, а ведь еще эта бессонница…
– Что-то не так, мисс Грейнджер?
– Все не так. У меня действительно нет времени, думайте об этом что хотите. Но наша сделка предполагала ваше деятельное участие в процессе, а вы хотите ограничиться списком литературы. Тем более, меня совсем не волнует ваше соавторство – я не настолько тщеславна, а для вас это лишний шанс зарекомендовать себя перед Министерством.
– Да плевать я хотел на Министерство! – неожиданно яростно взревел Снейп и тут же закашлялся. Гермиона с удивлением наблюдала эту вспышку, ничего не понимая.
– Ну, конечно они несколько ограничили вас после… после всего, но все-таки разве стоит так волноваться? – неуверенно пробормотала она. Зельевар обжег ее злым взглядом, все еще не в силах совладать с кашлем, и быстро вышел из гостиной. Девушка слышала, как он надрывно кашляет в глубине дома и гремит чайником, и покачала головой. Зачем было мучить из-за какого-то пустяка бедное истерзанное горло?
Когда он наконец-то вернулся, его лицо в кои веки было окрашено в более живые цвета, иными словами – на щеках появились малиновые пятна. От этого Снейп стал выглядеть еще более нездоровым и еще более пугающим. Он бросил на девушку колючий неприязненный взгляд и сел в кресло.
– Итак, – совсем тихо, но не менее зловеще, сказал он, – меня совсем не интересуют ваши проблемы с распределением времени. Я согласился вам помочь, но в чем будет заключаться моя помощь, мы не оговаривали. Куда же делся ваш пытливый ум, мисс Хочу Все Знать? Я предоставлю вам прекрасную возможность проявить свой талант, если таковой, как вы утверждаете, имеется, и буду давать вам соответствующие рекомендации. В конце концов, если у вас так мало времени, почему вы занимаетесь этим? А если все таки занимаетесь, то будьте добры думать своей головой, а не чужой. И дело вовсе не в лаврах, которые достанутся вам заслужено или нет, а в том, что я терпеть не могу, когда такие выскочки, как вы, взявшись за серьезное дело, не могут довести его до конца, а пытаются все свалить на других. Вы хотели сказать, что у вас есть талант, но попробуйте-ка это доказать.
Сказать, что Гермиона была взбешена, значит не сказать ничего. В течение всей речи только закоренелое чувство уважения к старшим заставляло ее сдерживаться и не кинуть что-нибудь в эту ненавистную крючконосую физиономию. С ума она сошла что ли, когда решила обратиться к нему за помощью? Чем она вообще думала? На кой ей сдался этот мерзкий ядовитый паук? В конце его тирады она хотела уже молча и с достоинством покинуть его негостеприимный дом, но одно соображение ее удержало: она доставит этим поступком несказанное удовольствие Снейпу, который, возможно, только и мечтает о том, что бы избавится от ее общества.
«Ну уж нет, уважаемый сэр, так просто вы от меня не отделаетесь», – мстительно подумала Гермиона и заставила себя даже слегка улыбнуться.
– Отлично. Раз вы хотите своими глазами, так сказать, убедиться в том, что все мои «превосходно» мною вполне заслуженны, я докажу вам это.
Снейп несколько опешил от такого неожиданного заявления. Он-то ждал чего угодно – новой вспышки гнева, слез обиды, истерики – ведь он прекрасно видел, как девушка силиться сдержать свои эмоции – и просчитался. Криво усмехнувшись, он сказал:
– Ну-ну. В таком случае, будьте любезны начать прямо сейчас. Возьмите вот этот том, – он протянул ей одну из тех книг, что она принесла ему, – и попробуйте поискать ответ там.
Гермиона взяла протянутую книгу, исподлобья глянула на зельевара и открыла первую главу.
Книга оказалась очень занимательной (как, впрочем, любая не художественная книга, попадавшая ей в руки), и девушка сама не заметила, как перестала дуться на злобного зельевара и увлеклась. Пока ничего подходящего она не находила, но и то, что она прочла, вызвало в ней немалый интерес. Её отвлекло тихое «хм» Снейпа, и она подняла голову. Он, нахмурившись, читал толстый потрепанный том «Память и зелья. Забытые рецепты». Наконец, он оторвался и резко захлопнул книгу:
– Чушь. Что у вас? Нашли что-нибудь?
– Не больше вашего, полагаю, – ответила ведьма.
Снейп встал на ноги и зашагал по комнате, скрестив руки за спиной.
– Мы упускаем какую-то мелочь. Скорее всего, ошибка ваша настолько очевидна и проста, что мы даже не можем предположить, что она могла закрасться.
– Но расчеты…
– Расчеты не учитывают мелочей. Что они в себя включают? Коэффициенты и количество ингредиентов. Разве они могут учесть, где и когда было выращено то или иное растение, сорванное для зелья? Или в какой час и в какой фазе луны были отрезаны крылья стрекозы или вырезана селезенка летучей мыши? Я уже не говорю о возрасте и состоянии здоровья марала, тертый рог которого вы использовали, и какой это был марал – дикий или одомашненный.
Плечи Гермионы поникли.
– Но ведь в таком случае ошибка действительно может быть в чем угодно. Все ингредиенты свежие и хорошо приготовлены, в этом я уверена, но такие мелочи, о которых вы говорите, просчитать невозможно.
– И я вам о том же. Во всяком случае, обычными расчетами точно.
Снейп остановился, в задумчивости глядя на пламя камина и поводя большими пальцами по губам.
– Мисс Грейнджер, что вы слышали о формуле Крауверница?
– Только то, что это невероятно сложная система расчетов для зелий и, как правило, ею не пользуются, потому что мало кто может правильно составить и решить эту формулу, а вернее целую сеть формул и уравнений. Да и результаты у нее сомнительные…
– Ерунда. Результаты этих расчетов самые точные, если конечно у того, кто решает, нет проблем с арифмантикой и логикой. Единственное НО – у нас не хватает некоторых переменных, и вы ими займетесь.
Гермиона глянула на часы, было уже поздно, и она поднялась с дивана.
– Хорошо, скажите, что я должна делать, и я пойду.
– Торопитесь провести еще одну бесполезную бессонную ночь? – оскалился Снейп, впиваясь ей в лицо колючим взглядом.
– Несомненно. Молодость она, знаете ли, требует. Впрочем, что я вам рассказываю, вам этого не понять, – Гермиона оскалилась в ответ, с удовольствием и страхом подмечая, как его лицо перекосилось от гнева. Что с ними такое? Только что они вели вполне цивилизованный научный разговор, и вдруг…
– Наглая выскочка, какого черта вы себе позволяете? Я вам не ваш тупоголовый приятель, что бы вы так разговаривали со мной!
– Нет, конечно, мои приятели не позволяют себе подобных реплик в мой адрес и не суют свой нос в мою постель.
Они стояли, разделенные журнальным столиком, и сверлили друг друга яростными взглядами. Часы на каминной полке пробили полночь.
– Я приду к вам завтра, и вы мне дадите список всего необходимого, – твердо сказала девушка. – До свидания, сэр, спокойной ночи.
Она вложила всю язвительность, на которую была способна, в последнюю фразу, и резко развернувшись, вылетела вон из гостиной, ожидая, что в спину ей полетит первое, что попадется зельевару под руку. Но ничего такого не случилось, и Гермиона с чувством глубокого удовлетворения от того, что поле битвы осталось сегодня за ней, вернулась домой. * * *

Из зеркала на нее смотрело изможденное старческое лицо с беззубым ртом и ввалившимися глазами. Оно неуловимо меняло очертания, не давая разглядеть себя в подробностях, и мерзко ухмылялось, совсем как Снейп. Гермиона отвернулась, но зеркала были повсюду, и неприятное лицо глядело с каждого из них. Сморщенные губы зашевелились, и пространство наполнилось хриплым шепотом. Девушке не сразу удалось расслышать, что же именно говорила старуха.
– Приди, приди, приди…
Голос становился все явственнее, будто эти бескровные губы шептали в самое ухо, Гермиона даже чувствовала, как шевелятся волосы от слабого дыхания, и вскрикнула, просыпаясь.
На потолке мелькали беспокойные тени деревьев, колеблемых ветром. Девушка лежала, широко раскрыв глаза, а хриплый шепот так и стоял в ушах, будто эта мерзкая старуха стояла над ее кроватью, пока она спала, и в самом деле шептала ей это «приди». Впрочем, почему именно старуха? Лицо определенно было старческим, но принадлежало ли оно женщине? И опять зеркала… Что вы хотите от меня?
Гермиона посмотрела на часы. Четыре утра. Знал бы этот язвительный ублюдок Снейп, КАК она проводит свои бессонные ночи. Молодость… Какая тут к черту молодость? Страх один.
Чувствуя, что сон убежал от нее безвозвратно, Гермиона поднялась. В конце концов, оставшееся время можно провести с большей пользой, чем валяясь в постели.
Она надела халат, стараясь не смотреть в зеркало. Хватит с нее на сегодня зеркал, мало ли, что можно в них увидеть. Косолапсус в недоумении проводил хозяйку желтыми глазами и вновь свернулся на подушке, кутая нос в пушистый рыжий хвост.
Заварив себе крепкий кофе, Гермиона достала с полки третий том «Высшей арифмантики», и открыла его на нужной странице. Вот она, формула Крауверница, описанная во всех подробностях, но раньше Гермиона не слишком уделяла ей внимание, по причинам, высказанных Снейпу. Составить эту формулу было в самом деле не просто, настолько непросто, что ее предпочитали не использовать вовсе. Неужели, Снейп хочет попробовать просчитать с помощью нее гермионино зелье? Невероятно. Учитывая весь ход расчетов и количество ингредиентов, уйдет не один фут пергамента прежде, чем они доберутся до сути. Взяв чистый листок и обмакнув перо в чернила, Гермиона погрузилась в работу, сопоставляя формулу и уже имеющийся состав зелья, она выписывала, какие параметры ей стоит уточнить для полноты картины.

Перед началом рабочего дня рядом с кабинетом ей встретился главный аврор.
– Вы опять выглядите уставшей, мисс Грейнджер, – после приветствия сказал он. – Вы действительно ничего не хотите рассказать? Мы же договаривались. Если у вас бессонница…
– Бессонница? – Гермиона вскинула на аврора удивленные глаза и, вспоминая Снейпа, улыбнулась. – Нет, мистер Фокстер, это всего лишь молодость.
Лицо аврора отразило крайнее недоумение, девушка улыбнулась шире, и мужчина густо покраснел, начиная понимать.
– О, прошу прощения, мисс Грейнджер. В таком случае, удачного дня, – и быстро ретировался.
Ведьма усмехнулась и покачала головой, открывая дверь в кабинет. Рабочий день начался.

Вечером, заскочив домой, что бы перекусить и захватить утренние наработки, Гермиона застала у себя Гарри. После недолгих приветствий, он, нахмурившись, оглядел подругу и прокурорским тоном поинтересовался:
– Герм, объясни мне, пожалуйста, почему мой начальник интересуется твоей личной жизнью?
Девушка, уже позабыв утренний разговор с аврором, покачала головой и пожала плечами.
– Понятия не имею. А что значит – интересуется?
– Он пристал ко мне сегодня с расспросами, с кем ты встречаешься и встречаешься ли вообще. Ты знаешь, что я никогда не лез в твою личную жизнь и никогда ни о чем таком тебя не спрашивал, но сегодняшний допрос меня насторожил. Герм, что я должен ему сказать?
– То самое, что ты только что сказал мне, что ты никогда не лезешь в мою личную жизнь и никогда ни о чем таком меня не спрашиваешь.
– Я ему это и сказал. Не знаю, поверил ли он… А ты встречаешься? – в зеленых глазах заиграли хитрые искорки.
– Да, – без тени сомнения заявила ведьма. – И в данный момент даже на свидание опаздываю.
– О! В таком случае, удачи. Я передам привет Джинни.
– Пока, Гарри.
Гермиона смотрела, как друг исчез в пламени камина, и, усмехнувшись, пробормотала:
– Не жизнь, а интермедия. Но, однако, уже пора.
Накинув пальто, девушка выскользнула из дома и аппарировала в Паучий тупик, надеясь, что сегодня Снейп будет в лучшем расположении духа, чем обычно.
– Опаздываете, мисс Грейнджер, – едва открыв дверь, ворчливо изрек зельевар, убивая надежду Гермионы на корню.
– И вам добрый вечер, – мило улыбнувшись, поздоровалась ведьма, подныривая под рукой мужчины в дом.
– Я изучила формулу Крауверница и сделала некоторые наработки, – сообщила она, присаживаясь на уже привычное место на старом диване.
– Позвольте взглянуть, – с легкой иронией сказал Снейп, протягивая руку за пергаментом. Гермиона передала ему свиток и стала наблюдать за тем, как он пробегает строчки глазами. Его лицо не выражало ничего, и самое главное – он молчал! Гермиона торжествовала. Значит, придраться ему было не к чему, ну а на похвалу она и не рассчитывала.
– Ну что ж, – наконец-то сказал мужчина, отдавая свиток ей обратно. – Вы учли почти все. Но я подумал, что не мешало бы уточнить еще некоторые детали. Они могут и не понадобиться, но все-таки мы этого не знаем наперед.
Он протянул ей листок, на нем его ровным и понятным почерком был написан список, первые пункты которого повторяли ее собственный, а последние – уточнения, о которых он говорил.
– Если это все, то я пойду, – сказала Гермиона, подымаясь.
– Уже? – левая бровь зельевара взметнулась вверх над взглядом насмешливых глаз.
– Вы желаете, что бы я осталась? – ведьма невольно улыбнулась, и поймала себя на мысли, что уходить ей вобщем-то не хочется. Как? Уходить так скоро, когда они даже не успели поругаться? Немыслимо. Да и дома ее ничего не ждет, кроме работы и кошмаров.
– Не льстите себе, мисс Грейнджер. Задерживать вас никто не собирается, только возьмите этот небольшой списочек литературы: договор есть договор.
Гермиона подхватила протянутый листок и пробежала глазами.
– Азкабан, говорите? – задумчиво произнесла она, увидев, что именно он заказал. – Да вы так и нарываетесь, это же все сплошь черная магия.
– Не я, мисс Грейнджер, не я, а вы нарываетесь, – он был донельзя доволен собой, глядя на отразившееся на ее лице замешательство. – Вы, кажется, торопились.
Сухо кивнув зельевару, девушка покинула его дом.

Мысли об Азкабане и Снейпе не оставляли ее весь вечер. Сначала она подумала, что бывший профессор стремился ее отпугнуть, но он был не из тех, кто будет затягивать шутку. Что же он хотел сказать? Почему ей может грозить Азкабан? Ему – еще полбеды, хотя тоже сомнительно, но ей-то? Может быть, спросить у Гарри? Ага, и признаться, что вступила со Снейпом в незаконную сделку… Он, конечно, не выдаст ее, в этом Гермиона была уверена, но подобное знание могло выйти боком ему самому. Все дело, скорее всего, в том приговоре, который вынес зельевару Визенгамот семь лет назад. Но что же там было? И как с ним ознакомиться? Ну не спрашивать же у самого Снейпа в самом деле.
Включая диктофон, что бы наконец-то заняться переводом, девушка попыталась отбросить мысли о зельеваре подальше, чтобы сосредоточиться на работе, но поселившееся в ней чувство тревоги никак не хотело оставлять ее. Оторвавшись от пергамента около полуночи, Гермиона побрела в ванную, чтобы немного освежиться и забыться тревожным сном. Она уже выходила из душа и подняла руку за полотенцем, когда из зеркала протянулась серая костлявая рука и схватила ее за запястье. Завизжав, Гермиона резко дернулась, поскользнулась и упала на скользком полу, больно ударившись спиной о бортик ванной. Призрачная рука исчезла, а зеркало, ставшее на миг матовым, снова отражало то, что ему и было положено отражать.
Стараясь отдышаться. Гермиона сдернула полотенце с крючка и на четвереньках выползла из ванной, морщась от боли. Эти галлюцинации становились уже назойливыми и опасными.
«Завтра же избавлюсь от чертовых стекол! », – со злостью думала она, с трудом разгибаясь и потирая ушибленную спину. Замерев перед дверью в спальню, она секунду помедлила, а потом развернулась и ушла в гостиную, достала из шкафа старый плед и легла спать на диване, так и не решившись встретиться с другим зеркалом, и втайне надеясь, что его отсутствие рядом будет означать спокойную ночь.
Но и этим ее сегодняшним надеждам не суждено было сбыться. Кошмары не желали оставлять ее измученный разум, и с завидным упорством показывали свои страшные картины. Она бежала по зеркальным коридорам, силясь куда-то попасть и кого-то спасти. И ее преследовал хриплый шепот: «Приди, приди! ». Куда? Кто звал ее? Кого она должна была спасти? Был ли это Гарри? Или Рон?.. Нет, нет, не думать о плохом, надо проснуться! Но сон, вцепившись в нее липкими лапами, не желал отпускать ее так скоро. Гермиона уже была на грани помешательства, выручил ее Косолапсус, довольно ощутимо, всей тушей прыгнув со спинки дивана ей на живот и тем самым слово выдернув из сна. Серое совершенно неприглядное утро заглядывало за не задернутые шторы.
Девушка обняла рыжего любимца дрожащими руками.
– Спасибо тебе, Лапик, что бы я без тебя делала.
Зазвонил будильник, пора было вставать и идти умываться, но при мысли об этом Гермиона зябко поежилась и достала из-под подушки волшебную палочку.
– Акцио, зубная щетка и зубная паста!
И побрела умываться на кухню.
«Сегодня же избавлюсь! Перебьюсь как-нибудь без зеркал, не так уж часто я в них смотрюсь, в конце концов».

– У тебя на щеке паста, – заметил Гарри, столкнувшись с ней в коридоре.
– Спасибо, – рассеянно кивнула девушка, вытирая щеку ладонью.
– Как прошло вчера свидание?
– Гарри, сделай милость, продолжай придерживаться политики невмешательства в мою личную жизнь, о`кей?
Мужчина поднял руки и понимающе улыбнулся.
– Хорошо, как скажешь. Только имей ввиду, если Джинни что-то пронюхает, она с тебя с живой не слезет, пока не вытрясет правду.
– В таком случае, она ничего не пронюхает, ведь правда? – ведьма пристально посмотрела на друга, стушевавшегося под ее взглядом. Ей еще не хватало дотошных вопросов беременной женщины! Гарри уныло кивнул. – Вот и чудесно. Удачного дня!

Библиотекарша неодобрительно покачала головой и чопорно поджала губы, когда девушка подала список необходимых Снейпу книг. Список она переписала своей рукой, что бы не возникло никаких подозрений.
– Мисс Грейнджер, вы знаете, что все эти книги находятся в Запретной секции среди особо опасных?
– Несомненно, но разве мое разрешение на них не распространяется?
– Распространяется, – каркнула миссис Пайпер и скрылась за стеллажами, сердито гремя связкой ключей.
Гермиона кляла про себя зельевара на чем свет стоит. Из-за него миссис Пайпер, с которой у нее всегда были милые отношения, смотрит на нее теперь не слишком приязненно. Старушка вернулась с требуемыми томами и несколько злорадно сообщила:
– В связи с особой опасностью этих книг, работа с ними строго ограничена во времени, так что потрудитесь вернуть их не позже чем послезавтра.
– Я успею, – сухо сказала Гермиона и, расписавшись, ретировалась из библиотеки.

Стоя перед домом в Паучьем тупике, ведьма поймала себя на мысли, что даже рада очередному вечеру с язвительным зельеваром. Был ли причиной тому страх находиться дома, где творилась какая-то чертовщина, или перепалки со Снейпом некоторым образом бодрили ее, она не знала. Обещание насчет зеркал, данное самой себе, она выполнять не слишком торопилась, потому что боялась того, что в них затаилось. Галлюцинации или реальность, но происходящее не вселяло никакого желания столкнуться с этим вновь. Да и спина еще болела. Ее перевод продвигался медленно, и откровенно говоря, пока получалась полная ерунда, и если бы не тот кошмар, в который превратилась ее жизнь с появлением этой работы, все это можно было бы считать чьей-то нелепой шуткой.
– Вы забыли постучать или просто боитесь входить? – выдернул ее из раздумий знакомый насмешливый шепот.
– Я задумалась, извините. Вот уж не предполагала, что вы будете сторожить меня под дверью, – Гермиона посмотрела в лицо Снейпу и с удовлетворением заметила, что в его глазах отражается не гнев, а усмешка. Может это ей всего лишь кажется, но ему их перепалки тоже доставляют некоторое удовольствие.
– Вы принесли книги?
– Конечно, ведь договор есть договор. Но вам надо вернуть их послезавтра, на меня и так миссис Пайпер смотрит теперь косо.
– Ничего, переживете. От косых взглядов, как видите, не умирают, – Снейп говорил, конечно, о себе.
– Ну, в глазах многих вы эти взгляды заслужили, согласитесь. Ведь не все способны вникать в суть вещей и поступков.
– Я могу об этом только сожалеть, даже не касаемо меня самого. Меня же совершенно не интересует, что обо мне думают. Люди, мнением которых я дорожу, вполне способны смириться со мной и моими поступками.
– И много таких людей? – полюбопытствовала Гермиона.
– Немного, но вам-то что? Вы в их число не входите, так что можете не беспокоиться.
Снейп, говоря все это, пролистывал полученные книги и даже не смотрел в сторону гостьи, которая при его резких словах покраснела от досады. Какой же все-таки хам!
– Даже и не думала начинать. Беспокоиться по вашему поводу все равно, что метать бисер перед свиньями, вы просто не в состоянии ценить хорошее к себе отношение. А зря, ведь у вас явная нехватка этого самого отношения со стороны окружающих.
Зельевар оторвался от книг и пристально посмотрел на Гермиону.
– Попридержите-ка свой язык, мисс Грейнджер, будьте так любезны. А еще лучше, ступайте домой, вас там, кажется, ждут, а мне надо книги прочесть. Или ваш любовник сбежал, не вынеся вашего ужасного характера, и вы решили сорвать свое неудовольствие на мне?
Гермиона с трудом сдержалась, что бы не вскочить на ноги. Он ведь только этого и ждет! Ну, уж дудки. Глубоко вздохнув, что бы успокоиться, она сказала елейным голосом:
– Нет, что вы, просто мы встречаемся позднее, а ваше милое общество помогает мне развеять тоску ожидания.
Девушка могла поклясться, что при слове «милое» у ее собеседника скрипнули зубы. Удар попал в цель, но Снейп был не из тех, что остаются в долгу.
– В таком случае, он видимо еще больший дурак, чем мистер Уизли, раз находит ваше общество привлекательным хотя бы даже ночью.
Этого девушка вынести уже не смогла. Вскочив, она как фурия подлетела к оторопевшему от неожиданности зельевару и наставила на него свою палочку:
– Вы самый гнусный и злобный человек, которого я только знаю, – дрожащим от ярости голосом прорычала она. – Никакие ваши заслуги не умаляют вашего бездушия и не скрашивают вашего хамства. НИКОГДА. НЕ. ТРОГАЙТЕ. РОНА. УИЗЛИ. Иначе, клянусь вам, ваша могила будет неподалеку от его!
Несколько искорок сорвалось с конца ее волшебной палочки и прожгло снейпову мантию, но мужчина даже не дернулся, неотрывно глядя в расплавленное золото девичьих глаз. Гермиона стремительно развернулась и выскочила из логова Снейпа, сорвав по пути пальто и аппарируя на ходу.
Слезы душили ее. Слезы горя и гнева. Ей хотелось вернуться и вмазать кулаком по горбоносому лицу, как когда-то Малфою-младшему. Сволочь! Ублюдок! Да как он смел! Он мог сколько угодно потешаться над ней и ее мнимым любовником, но трогать Рона… Рона, который уже четыре года покоиться рядом с Фредом, Люпином и Тонкс. Рона, чья гибель тяжелым камнем лежала на душе у нее и у Гарри, и сломило миссис Уизли. Никому и никогда она не даст осквернить его память, и уж точно не Снейпу судить о нем.
Забывшись, Гермиона вбежала в ванную, что бы ополоснуть разгоряченное и заплаканное лицо водой, и посмотрела на свое замученное отражение: под глазами залегли круги, щеки ввалились, бледная, как Снейп – само воплощение кошмара.
Отражение подернулось туманной дымкой, а потом и вовсе почернело, но уставший мозг ведьмы не успел отреагировать вовремя. Сквозь ее отражение проглянуло старческое лицо, совсем такое же, как во сне, только наяву оно было еще неприятнее. Вокруг него летали смазанные образы, но Гермиона, как завороженная, смотрела только в черные провалы глаз и слушала голос «Приди, приди, приди…». Сквозь стекло к ней протянулась сморщенная рука и коснулась каштановой пряди. Девушка пришла в себя и отпрянула: «Нет! »
Схватив в руку баллончик с лаком, она изо всех сил кинула его в зеркало, но баллончик, не причинив никакого ущерба, отскочил к двери, жалобно звякнув об плитку. Рука убралась обратно, но старушечье лицо придвинулось вплотную к стеклу и глядело на Гермиону с хищным оскалом беззубого рта. Решив, что надо покончить с этим прямо сейчас, девушка кинулась к зеркалу и попыталась сбить его с крючка, на котором оно висело. Но треклятый предмет был словно приклеен к стене и даже не пошевелился. Старуха тихо и жутко засмеялась, и кто-то еще стал вторить ей из глубины. Гермиона попыталась было опять снять чертово стекло, но так же безрезультатно. Тогда она схватила из корзины с грязным бельем большое махровое полотенце, и быстро накинула его на раму. Раздался злобный вой, и все стихло. Не решаясь заглянуть под завесу, девушка поплотнее закрыла зеркало, подоткнула полотенце со всех сторон и, выхватив еще одно уже из стопки чистых, направилась в спальню.
Зеркало в спальне было покрыто мелкой сетью трещин, словно паутиной, но за этой паутиной что-то беспрерывно двигалось и вздыхало. Гермиона одним резким движением накинула на него полотенце и так же подоткнула со всех сторон. После чего, уже больше для очистки совести, попыталась снять его со стены, но это зеркало, как и в ванной, словно приклеили заклятием вечного приклеивания.
– Ну и черт с вами, – непонятно кому прошипела ведьма, и ушла спать в гостиную.
Впрочем, поспать ей так и не удалось. Мучительные и болезненные воспоминания, потревоженные Снейпом, кружились в ее голове, словно рой диких пчел. Четыре года назад она была счастлива. Четыре года назад она должна была стать миссис Уизли. Как долго она тянула со свадьбой, доучиваясь и начиная работать, как терпеливо Рон ждал, и все напрасно – им не суждено было насладиться покоем семейной жизни. Четыре года назад Гарри должен был стать отцом, но из-за стресса у Джинни случился выкидыш, а от миссис Уизли с тех пор осталась лишь тень прежней хлопотливой и жизнерадостной женщины.
Как мог Снейп своим грязным языком коснуться ее Рона? Гермиона не допускала мысли о том, что он мог ничего не знать – об этом тогда писали во всех газетах, шептались на всех углах. «Трагическая смерть молодого аврора». Эта смерть обрубила крылья эйфории, на которой все летали со дня победы над Волдемортом.
Гермиона беззвучно плакала, обняв подушку. В этих слезах выходило не только ее горе, но и напряжение последних дней, все ее страхи, все ее одиночество, которое так внезапно стало очевидным, и о котором она не думала прежде. Верный Косолапсус сидел у нее в ногах и строго светил своими удивительными глазами по сторонам, словно разыскивая того, кто обидел его хозяйку.
Ближе к рассвету девушка забылась беспокойным сном, в котором витали смутные образы, но были ли они вызваны проклятьем или реальным кошмаром четырехлетней давности, она не знала. Когда будильник выдернул ее из сна, она чувствовала себя такой уставшей. Как хорошо, что сегодня пятница! Она отмучается сегодняшний день, а завтра обязательно навестит Поттеров и отвлечется от своих проблем. С утра ей не надо было глядеться в зеркало, что бы знать, какой у нее непрезентабельный вид. Девушку не покидало ощущение того, что ее лицо надули, как воздушный шар, и ее глаза теперь похожи на узкие щелочки, а нос – на солидных размеров помидор. Не без труда вспомнив косметические чары, которые могли немного скрасить это безобразие, Гермиона отправилась в Министерство.

День тянулся так медленно, как никогда. Работать не хотелось, мысли разбегались, как тараканы, и жутко хотелось спать. Несколько раз Гермиона подумывала о том, что бы склонить на руки отяжелевшую голову и уснуть, но такая мысль была для нее сродни кощунственной. Как? Спать на рабочем месте? Поэтому количество выпитого кофе за этот день возросло раз в десять в сравнении с ее нормой. Проклятый пергамент сегодня словно назло никак не поддавался – символы были мельче и неразборчивей обычного.
В конце дня, тщательно заперев за собой кабинет, Гермиона со всей осторожностью и поспешностью, на которую была способна, покинула Министерство, начисто забыв о том, что должна была предоставить мистеру Фокстеру отчет о проделанной работе.
Вспомнила она об этом только дома, но не ощутила ни досады на свою забывчивость, ни опасения перед выволочкой. Она заблокировала камин, заперла дверь, выпила тройную дозу зелья Сна без сновидений и погрузилась в долгожданный умиротворяющий сон.

Глава 5

Утро субботы началось для нее в полдень. Приняв освежающий душ, изредка поглядывая на закрытое зеркало, Гермиона плотно и с удовольствием позавтракала, отогнала тревожные мысли о мистере Фокстере и разблокировала камин.
– Джинни, ты дома? – крикнула она, вызвав дом Поттеров.
Перед камином появился Гарри.
– Гермиона! Что случилось? Мы вчера чуть с ума не сошли, когда не обнаружили тебя в кабинете. Почему ты не отчиталась перед Фокстером? Он из меня всю душу вытряс!
Ведьма поморщилась.
– Гарри, не тарахти, как черт по коробке. Я к вам в гости напрашиваюсь. Может, позволишь сначала войти? Или вы заняты?
– Входи, конечно!
Через минуту девушка уже отряхивала одежду от остатков пепла в уютной гостиной своих друзей.
– Где Джинни? – поинтересовалась она у хозяина дома.
– Сейчас спуститься, она принимала душ. У нее появилась какая-то мания чистоты, принимает душ раз по пять на дню. Так что случилось?
Гарри испытывающее посмотрел на подругу, но она была отдохнувшей и бодрой, так что ничто не указывало на ее тяжелое положение.
– Ничего. Просто, я так заработалась, что начисто забыла об отчете. Представляешь? Вспомнила уже вечером. Надеюсь, мистер Фокстер не слишком сердился на меня?
– Сердился? Я бы сказал, что он скорее очень испугался и встревожился. Но почему ты заблокировала камин?
Гермиона хитро и многозначительно улыбнулась.
– Я оградила себя от незваных гостей.
Гарри понимающе улыбнулся, но ведьма поспешила сменить тему:
– Но скажи мне, ты узнал что-нибудь о том, кто заказал перевод пергамента?
– Нет, пока ничего. А что там?
– Да пока чушь какая-то, перевод ничего не дает, нужно будет помучиться с расшифровкой.
– Крепкий орешек, да? Но ведь тебе он по зубам?
Гермиона самодовольно улыбнулась:
– Гарри, мои зубы очень крепкие и не сомневайся, они справятся с этой задачкой. Но вот и Джинни.
В гостиную вошла огненно рыжая девушка в широком домашнем платье и полотенцем в руках. Увидев гостью, она бросила полотенце на плечо мужа и с радостной улыбкой расцеловала подругу в обе щеки.
– Гермиона, как я рада тебя видеть! Гарри ничегошеньки мне не рассказывает, хотя видит тебя, наверное, каждый день. Как ты? Что у тебя нового?
Бросив на мужчину быстрый предупреждающий взгляд, Гермиона усадила Джинни на диван, села сама и сказала:
– Я нормально, все как обычно – работа, дом, работа, дом. Ты же меня знаешь, Джин, а вот ты расцвела. Недолго осталось?
Гарри потоптался, оглядел двух женщин и негромко кашлянув, сообщил:
– Ну, я пойду чай, что ли, сделаю, – и быстро ретировался на кухню.
День прошел просто чудесно. Гермиона, отдохнув ночью физически, в доме Поттеров отдохнула морально и уже к вечеру была полностью готова к встрече со Снейпом, у которого следовало забрать книги, чтобы сегодня же вернуть их в библиотеку.
Но когда она аппарировала в Паучий тупик, ее хорошее настроение улетучилось, стоило ей вспомнить их последний с зельеваром разговор. Поэтому, когда Снейп открыл дверь, ее лицо было строгой холодной маской.
– Добрый вечер, мисс Грейнджер, – произнес он, чем несказанно ее удивил. Это был первый раз за все время, когда он поздоровался по-человечески.
Она сухо кивнула в ответ.
– Я пришла забрать книги.
– Я знаю, – было в его позе что-то необычное, словно нерешительное. Он некоторое время молчал, а потом сказал:
– Мисс Грейнджер, я хочу извиниться перед вами за то, что сказал в прошлый раз. Я не знал.
– Это невозможно, – бесцветным тоном сказала девушка. – Вы не могли не знать об этом.
– Но тем не менее, я не знал. Я не читал и по сей день не читаю газет, меня мало интересует, что происходит в магическом мире, и я мало с кем общаюсь. И уж вовсе не общаюсь с теми, кто бы мог мне рассказать о гибели мистера Уизли.
Гермиона посмотрела мужчине в лицо. Снейп был серьезен, как никогда, и, похоже, действительно сожалел о своей несдержанности. Но девушка не торопилась его прощать, уж слишком он обидел и разозлил ее тогда.
– Отдайте мне книги, мистер Снейп, библиотека скоро закроется.
Он молча на нее смотрел, но на ее лице не дрогнул ни один мускул, и ему ничего не оставалось, как развернуться и пойти за требуемым. Получив книги, Гермиона, не говоря ни слова, развернулась к выходу, но зельевар в последний миг остановил ее, взяв за плечо.
– Мисс Грейнджер, никогда не лелейте напрасных обид, это иссушает душу. Поверьте, если я извинился, то действительно сожалею. Приходите после того, как сдадите книги.
Гермиона ничего не ответила, даже не повернулась. Когда рука Снейпа соскользнула с ее плеча, она вышла на порог и аппарировала.
Дома было неуютно. Может, это наличие зеркал с нечистью так действовало, но Гермиона напрасно искала покоя в родных стенах. Она была бы рада оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Ее пугало одиночество, и она уже начала сожалеть, что не приняла приглашение Снейпа. Но теперь было уже поздно, время близилось к десяти вечера, а в такое время в гости уже не ходят.
Девушка сидела на кухне и, завернувшись в плед, пыталась читать какую-то художественную книгу, которую ей сегодня впихнула Джинни «для того, что бы развеяться». Книга была полной чушью, ужасный гибрид триллера и любовного романа, поэтому слова никак не хотели увязываться во внятные предложения и осмысливаться.
От стука в окно Гермиона вскрикнула, но, увидев сову, рассмеялась над своей излишней впечатлительностью. Впустив птицу и отвязав письмо, она с удивлением узнала почерк Снейпа. Надо же, какой настойчивый…
«Мисс Грейнджер, если вы до сих пор в обиде на меня, то замечу, что был о вас лучшего мнения. Вполне возможно, что прийти сегодня помешала вам ваша личная жизнь, но я все-таки надеюсь, что она не помешает вам заняться вашей насущной проблемой. Жду вас завтра.
С. С. »
Гермиона невольно улыбнулась. Зельевар был в своем репертуаре – больше ни слова извинений, весь текст пропитан легким сарказмом. Если бы он не был такой возмутительной скотиной иногда, он был бы даже очарователен, в своем роде, конечно.
* * *
Воскресенье – день тяжелый, особенно если на этот день запланирована гора дел. И где она только не побывала – от лавки «Все для зелий» до пятерых травников, семерых «мясников» и одного астролога. Всего в ее зелье было около ста компонентов, и чек к каждому она сохранила, радуясь теперь своей педантичности. Благодаря чекам, продавцы в лавке смогли сказать, кто был поставщиком или заготовителем того или иного ингредиента (они тоже были весьма педантичны). Сами поставщики, глядя в толстые засаленные журналы, смогли весьма подробно рассказать и про почву, в которой было выращено растение, и про условия, в которых выросло или отлавливалось то или иное животное, а астролог весьма подробно ее просветил про фазы Луны, вспышки на солнце и негативного (или напротив – благоприятного) расположения планет в те числа, когда изготавливались ингредиенты.
К вечеру у Гермионы в руках был длиннющий свиток, где все было записано самым подробным образом, она валилась с ног от усталости, но была весьма довольна собой. Захватив в магазине пачку чая и пакет с печеньем, она аппарировала в Паучий тупик, решив, что если заявится домой, то уже не найдет в себе сил отправится куда-то еще.
Снейп, открывший ей дверь, едва она материализовалась на крыльце, подозрительно сунул нос в протянутый пакет.
– Что это?
– Чай и крекеры, – ответила ведьма, разуваясь и снимая пальто.
– Я, кажется, на чай вас не приглашал.
– Мне тоже так кажется, поэтому, как видите, чай я принесла свой. И если вы будете так любезны и пригласите меня на кипяток, я покажу вам, что сделала за сегодня.
Снейп усмехнулся и исчез в глубине коридора, и вскоре девушка услышала, как он загремел чайником.
«Да ты нахалка, мисс Грейнджер, - подумалось ей с удивлением, - вон даже Снейп не решается уже возразить».
В гостиной помимо камина горел торшер, самый обычный, с лампочкой накаливания, даже с тремя, от чего гостиная выглядела в кои-то веки светло и даже уютно. На журнальном столике, расчищенном от книг, стояла чернильница с пером рядом с исписанным убористым почерком пергаментом, поверх которого лежали очки в старенькой коричневой оправе.
Гермиона уселась на диван и с наслаждением вытянула ноги. Как же она устала! Счастье еще, что из одного места в другое она попадала с помощью камина или аппарации, иначе она бы вовсе осталась без ног. Снейп появился в дверях с двумя разномастными кружками с выщербленными краями, мисочкой с крекерами и двумя бутербродами. Гермиона расчистила на столике уголок, куда зельевар поставил все это великолепие, и взяла горячую чашку с ароматным чаем.
– Ешьте, – Снейп кивнул на бутерброды. – Крекеры это не еда, а я не хочу, что бы у вас весь вечер урчало в животе. И покажите мне, что вы успели сделать.
Гермиона понимала, что широкий жест Снейпа в виде кипятка и бутербродов – это остатки его чувства вины и желания оную загладить. Она поставила чашку и выудила из сумки туго скрученный солидных размеров свиток и подала его зельевару. Он неспешно развернул его и, пробежав глазами, поднял на девушку удивленный взгляд.
– Вы все это сделали за сегодня?
– Да, – она не смогла скрыть некоторого самодовольства, глядя на его реакцию. – Согласитесь, я умею работать.
– Я никогда этого и не отрицал. Если бы вы думали с тем же усердием, с которым работаете, цены бы вам не было.
Гермиона только усмехнулась на этот выпад. Усталость, горячий чай и бутерброды размягчили ее и она не стала кидаться в бой.
– А вам много удалось сделать? – спросила она.
– Гораздо меньше вашего, вот взгляните, если интересно, – мужчина подал ей лежащий на столе пергамент, замеченный ею ранее. Гермиона пробежала глазами по строкам: основа была рассчитана полностью, составлено еще десять уравнений первого уровня, в которые следовало подставить коэффициенты.
– Тоже немало. Я рассчитаю коэффициенты и вышлю вам совой, что бы лишний раз вас не отвлекать.
Снейп в упор посмотрел на нее, словно оценивая, и сказал:
– Я предлагаю иной вариант, который исключил бы возможные ошибки. Я сейчас сделаю копию с ваших сегодняшних записей, и мы с вами попробуем сделать расчеты параллельно, а потом сверим результаты. Вы согласны?
Мысленно представив предстоящий объем работы и вспомнив проклятый перевод, девушка застонала, но, конечно, ничем не выдала своих чувств, а просто кивнула, соглашаясь. В другой ситуации подобная идея не могла бы ее не обрадовать, в конце концов, это был и впрямь лучший способ свести ошибки к минимуму, да и делать сложные расчеты ей нравилось, но теперь…
Увидев, что она согласна, Снейп достал палочку и заклинанием сделал точную копию ее свитка. Гермиона молча допивала чай, а он стал что-то записывать к себе в пергамент.
«Надо же, даже как-то уютно сидеть вот так вот запросто у него в гостиной», – думала девушка, разглядывая худую фигуру хозяина дома, склонившуюся над записями. Он не гнал ее, не делал едких замечаний по поводу ее затянувшегося чаепития и, казалось, вовсе забыл про ее существования, а ей ужасно не хотелось возвращаться домой во власть своих кошмаров.
Неожиданно зельевар поднял голову и спросил:
– Что тогда произошло?
Гермиона непонимающе моргнула.
– Я говорю о мистере Уизли.
Ведьма тяжело вздохнула, уяснив, о чем он спрашивает, долго молчала, но потом тихим голосом стала рассказывать:
– Это была показательная смерть… После падения Волдеморта (Снейп еле заметно вздрогнул при звуке ненавистного имени) удалось поймать почти всех Пожирателей Смерти, во всяком случае из числа тех, что были тогда в битве под Хогвартсом. Аврорат поймал и потом еще немало: кого сдали соратники, кто выдал себя сам, кого просто вычислили, но были и такие, кто затаился и о них ничего не знали. До того дня… Рон вместе с Гарри уже работал в Аврорате, и просто в один вечер не вернулся домой. Мы не сразу подумали о чем-то плохом, мы так привыкли к тому, что все хорошо. Гарри правда беспокоился больше всех, но мы списали это на его манию видеть во всем опасность и всех спасать. Но Рона не было три дня. Когда он не явился на следующий день на работу, его объявили в розыск, всех на уши подняли. А через три дня его нашли… Подвязанным к дереву в парке недалеко от Министерства. Его тело было изуродовано, над ним жестоко поиздевались перед тем, как убить. И через всю спину шла надпись, сделанная химическим карандашом – вы ведь знаете, что это? – Снейп кивнул. – «Подарок Поттеру ко дню смерти нашего господина». Это была третья годовщина Победы…
Зельевар молчал, но в его глазах тлела злость. Гермиона продолжила:
– Гарри тогда чуть с ума не сошел, не знаю, как ему удалось сохранить рассудок. У них с Джинни должен был тогда родиться первенец… но после всего… они так и не стали тогда родителями. Молли поседела в одну ночь и с тех пор никак не придет в себя, даже смерть Фреда ее так не подкосила. Артур частенько стал прикладываться к Огневиски и плакать, когда думает, что никто не видит. Теперь то конечно немного пришел в себя, но вначале…
Гермиона вздохнула. Рассказывать было больно и тяжело до сих пор, события тех трагических дней ярко вставали в памяти.
– Тех, кто это сделал, поймали? – нарушил молчание Снейп.
– Да. Гарри кинулся на розыски с таким рвением… Словом через две недели злоумышленников поймали и приговорили к поцелую дементора.
Это тоже было тяжелое воспоминание. И ей и Гарри подобное наказание тогда казалось слишком легким, простым. Им хотелось рвать на части, по клочкам уносить жизнь этих подонков, и Кингсли приложил немало усилий, стараясь их утихомирить.
– А вы, мисс Грейнджер? Вы ничего не сказали за себя.
Гермиона посмотрела в черные непроницаемые глаза:
– А что вы хотите услышать? Как я пережила его смерть? Случись это на три недели позже, я была бы вдовой.
Снейп опустил глаза:
– Простите, что я заставил вас вспоминать, – тон у него был ровный, ничего не выражающий. Сложно было сказать, о чем он думал в этот момент на самом деле.
– Вы заставили меня вспоминать не сегодня, а два дня назад, мистер Снейп. Но было бы ошибкой думать, что я когда-либо забываю об этом до конца.
Зельевар задумчиво покивал каким-то своим мыслям. Ведьма посмотрела на часы и поднялась.
– Я пойду, уже поздно. До свидания и спасибо за чай.
– До свидания, мисс Грейнджер, жду вас, когда будут готовы первые результаты. Не слишком удобно будет проверять все расчеты сразу, лучше делать это частями.
Гермиона согласно кивнула и вышла из комнаты.
Дома ее ждал обиженный кот и записка от мамы:
«Дорогая, от тебя давно нет вестей, мы с папой беспокоимся. Пришли, пожалуйста, сову, а лучше просто позвони мне, буду ждать.
Мама.
P. S. Я покормила твое рыжее чудовище, кажется, ты про него забыла».
Гермиона погладила обиженного кота:
– Лапик, прости, пожалуйста, я сегодня действительно забыла про тебя. Обещаю, больше такого не повториться.
Она чмокнула животное между ушей и заметила еще одну приписку:
« P. P. S. Гермиона, надеюсь, у тебя в доме никто не умер, почему завешены зеркала? »
Живо представив себе мамину реакцию на завешенные зеркала, Гермиона поспешила убедиться, что она их не тронула. Полотенца висели на месте, и ведьма с облегчением вздохнула. Все-таки ее мама была достаточно умна, что бы не лезть в дела, в которых она ровным счетом ничего не понимала. Надо бы завтра и впрямь послать весточку, что бы родители не беспокоились, лучше бы было сделать это сегодня, но они уже скорее всего спали и девушка решила последовать их примеру. Приняв душ, с постоянной опаской поглядывая на закрытое зеркало, она малодушно отправилась спать в гостиную. * * *
Утром понедельника Гермиона в первую очередь отправилась к мистеру Фокстеру. Ей было неловко за то, что в пятницу она напрочь забыла об отчете. Всегда обязательная, она чувствовала себя очень провинившейся, поэтому постучала в дверь очень слабо, словно извиняясь.
– Войдите, – услышала она и открыла дверь. Аврор был не один. Когда сидевший напротив него мужчина повернулся, Гермиона узнала замминистра, высокого, худого и строгого мистера Блэкстона. Он чем-то напоминал покойного мистера Крауча – старшего. Гермиона поздоровалась, аврор и замминистра ответили ей тем же.
– А вот и мисс Грейнджер, – сказал мистер Фокстер таким тоном, что Гермиона сразу заподозрила, что говорили они до этого о ее скромной персоне. Замминистра внимательно посмотрел на девушку, словно пытаясь увидеть в ней что-то скрытое от глаз, что-то особенное, отчего она почувствовала себя не в своей тарелке.
– Не буду вам мешать, – мистер Блэкстон поднялся. – Мы продолжим наш разговор позже, Аврелий.
– Конечно, конечно, всего доброго, – мистер Фокстер проворно вскочил на ноги, перегнулся через массивный стол, что бы пожать протянутую руку. Когда дверь за замминистра закрылась, он предложил Гермионе сесть.
– Мистер Фокстер, прежде всего я хотела извиниться за то, что не пришла в пятницу, – начала девушка, но аврор замахал руками:
– Не стоит, не стоит, мисс Грейнджер. Я просто очень взволновался, может быть, что-то случилось?..
– Нет, я просто заработалась так, что у меня отчет вылетел из головы. Простите еще раз, такого больше не повториться.
– Не сомневаюсь, но это уже не важно, раз с вами все в порядке. Ведь в порядке? – он внимательно вгляделся в ее лицо. «Да что они все пытаются во мне узреть? – с раздражением подумала Гермиона. – Надпись мелким подчерком «проклята»? » Но в слух невозмутимо произнесла:
– Конечно в порядке.
– Тогда приступим к отчету. Много вам удалось сделать?
Гермиона достала из сумочки пергамент с переводом, который в первый раз за все время принесла в Министерство.
– Вот, можете взглянуть. Переведено чуть меньше половины, за расшифровку я еще не бралась, что бы не терять понапрасну время. Ведь шифр может скрываться во всем тексте целиком, не хотелось бы делать лишнюю работу.
– О, ну что вы, что вы! Отличная работа, мисс Грейнджер! Вы действительно мастер своего дела, у вас хорошие перспективы. Я буду раз сообщить это мисс Пибоди.
– Спасибо, сэр.
– Кстати, она не пыталась узнать, чем вы занимаетесь?
– Нет, я вообще не видела ее все это время.
– Вот и славно. Кстати, мисс Грейнджер, перевод дает хоть какое-то представление о том, что скрыто в этом тексте?
Девушка покачала головой.
– Нет, абсолютно. Он словно набор не связанных между собой слов.
– Жаль, но будем терпеливы. Не буду больше вас удерживать, идите работать, мисс Грейнджер, и старайтесь сильно не переутомляться.
Гермиона поднялась, пожелала аврору удачного дня и пошла в свой временный кабинет.
Несколько дней прошли для девушки в относительном спокойствии. Она написала родителям, что бы они не волновались, и распределила свое вечернее время так, что бы и перевод не забывать и делать расчеты. Оба эти занятия требовали весьма большой сосредоточенности и скрупулезности, но это было как раз ей по душе и помогало отвлечься от тревожных мыслей. Кошмары немного поутихли, хотя и не перестали ей сниться. Они просто облеклись в иную форму – форму чего-то тягостного, смутного и довлеющего над душой и сознанием. Проснувшись, Гермиона не могла вспомнить ни одной детали и не была уверена, что они вообще были, эти детали. Просто чувство какого-то неотвратимого несчастья, надвигающейся беды, которое не оставляло ее почти весь день. Она перенесла из спальни самые необходимые вещи, трансфигурировала из кресла небольшую кушетку и теперь спала в кабинете, потому что не хотела излишних вопросов, если вдруг кто-нибудь, связавшись с ней по каминной сети, увидит, что она спит не на своей кровати. В частности, подобных вопросов она опасалась от Гарри, который и без того тревожился за нее.
Среди недели к ней прилетела сова от Снейпа с просьбой отписаться, как продвигается дело, и Гермиона поймала себя на мысли, что обрадовалась этой неожиданной весточке. По ночам, когда она отрывалась от пергамента, что бы собираться идти спать, она вспоминала о бывшем профессоре, и ей как будто не хватало его едких замечаний и сомнительных комплементов. Все это она списывала на усталость и одиночество, со Снейпом она чувствовала себя живой, хотя бы эта живость и была элементарной злостью.
В пятницу, запечатывая кабинет, она столкнулась с мистером Блекстоном. Он поздоровался, и Гермиона снова заметила, как изучающе он на нее смотрит. Не зная, был ли он лигилиментом или нет, она на всякий случай избегала смотреть ему прямо в глаза. Еще не хватало, что бы замминистра узнал, что она работает с запрещенной в Министерстве аппаратурой, да еще и таскает секретные наработки к себе домой!
Около лифта ее нагнал Гарри.
– Привет, Гермиона!
– Привет. Ты сегодня рано, работы нет?
– Работы, как всегда, достаточно, но Джинни прислала сову. Ей что-то нездоровиться.
– Может, ей уже пора?
– Вроде бы еще неделя или около того…
Вид у него был растерянный, и Гермиона не могла не улыбнуться. Мужчины! Как они всегда ждут и одновременно бояться предстоящего отцовства!
– Гарри, рождение ребенка – это не расписание поездов. Плюс – минус две недели – это вполне нормально.
Мужчина испуганно глянул на нее.
– Думаешь? Я теперь так боюсь, что опять что-то пойдет не так…
Девушка крепко стиснула его ладонь и серьезно посмотрела в зеленые глаза.
– Не думай о плохом, слышишь меня? Даже не смей. Срок уже у Джинни приличный, и даже если все произойдет чуточку раньше, за малыша бояться уже нечего, он уже достаточно подрос, что бы родиться.
Они подошли к огромным каминам и остановились.
– Так, успокаивайся. Может, еще ничего и не началось, мало ли, что может разболеться у беременной женщины. Но даже если и началось – без паники. Сразу вызывай Молли, уж она-то точно знает, что делать.
Мужчина кивнул и шагнул к камину.
– И, Гарри, если что – я дома.
На этом они разошлись.
В этот вечер Гермиона планировала аппарировать в Паучий тупик, но тревога за Джинни и сказанные Гарри слова заставили ее изменить планы. Она отправила Снейпу записку, что наведается к нему завтра со всеми расчетами, и перебралась с чернильницей и пергаментом в гостиную в ожидании вестей.
Тревожное чувство разбудило ее среди ночи. Она подняла голову от скрещенных на столе рук – уснула за работой – и огляделась. В гостиной царил полумрак. Свечи не горели, а угли в камине освещали только маленький пятачок пола. Косолапсуса не было видно, и это обстоятельство встревожило Гермиону еще больше. Кот в последнее время не отходил от нее, особенно ночью.
Распрямив затекшую спину, девушка настороженно огляделась. Громко тикали часы, на улице залаяла собака, вроде бы ничего подозрительного, но чувство близкой опасности не покидало. Она взяла лежавшую на столе палочку и поднялась, намереваясь обследовать дом и найти кота. Подошла к выключателю, пощелкала и с неудовольствием обнаружила, что света не было.
– Лапик, кис-кис, где ты? – шепотом позвала Гермиона. Где-то что-то скребнуло, завозилось и снова замолкло.
– Люмос максима, – палочка осветила темное помещение, разгоняя зловещие тени по углам.
Гермиона заглянула на кухню. Кота не было, и кухня выглядела как обычно. Кабинет тоже. Оставалась спальня и ванная. Ну, еще лаборатория. Малодушно ведьма пошла спускаться в подвал, хотя и чувствовала, что подвал чист, и она только оттягивает время. Колбы, котлы и пробирки сверкнули круглыми боками при свете палочки. Ничего.
Стараясь подавить противную дрожь в коленках, Гермиона замерла перед дверью в спальню. Что-то чудовищное чудилось ей за дверью и она все никак не решалась войти внутрь, и, наверное, не решилась бы, если бы не тревога за четвероногого друга.
Глубоко вздохнув, девушка толкнула дверь. На первый взгляд ничего необычного. Свет фонарей ложился квадратом на покрывало кровати, шторы едва зашевелились от сквозняка… И тут Гермиона увидела. По всей стене, на которой висело закрытое зеркало, расползались какие-то отростки, похожие на ползучее растение. Шарахнувшись в сторону, ведьма направила свет палочки на эту стену и тихо сползла на пол. Это не было растением. Это было переплетением полуистлевших рук и седых волос. И оно росло, подбираясь к двери.
С минуту Гермиона оцепенело наблюдала за этим мерзким копошением и слушала шуршание и легких хруст в суставах множества растущих рук, но когда одна из них коснулась ее босой ноги, она пришла в себя и вскочила.
– Инсендио! – выкрикнула она и с мстительным удовлетворением наблюдала, как огонь поджег всю эту «лиану», мгновенно осыпавшуюся на пол. Раздался угрюмый рык, и Гермиона от греха подальше выскочила из комнаты, плотно прикрыв дверь. Оставалась ванная. Открыв дверь ногой, девушка осветила стены. Ничего. Все тихо и чисто, только полотенце на зеркале слабо шевелиться. Пригрозив ему кулаком, Гермиона вышла и огляделась. Сердце колотилось, как бешенное, где-то в районе горла и набатом звучало в ушах. В глубине коридора что-то свернуло, она направила туда палочку и обнаружила Косолапсуса. Он сидел, забившись в угол прихожей, шерсть у него стояла дыбом, и он мелко дрожал.
Девушка подбежала к любимцу и подхватила его на руки.
– Лапик, милый, все позади. Не бойся.
Она сама не заметила, как начала плакать, тиская рыжую шерсть.
– Прости меня, это я виновата. Мы прокляты оба, потому что теперь привязаны к этому дому. Мы никуда не можем отсюда деться, мы просто права не имеем.
Так они и просидели до рассвета на полу в прихожей, соболезнуя друг другу в меру своих возможностей. Когда серый утренний свет проник в маленькое окошко над дверью, Гермиона поднялась и с котом на руках ушла на кухню готовить им обоим завтрак. В комнату она заходить не стала, она заглянула туда позже, когда страсти в душе немного улеглись, а дом осветило солнышко. На стене ничего не было, никаких следов ни рук, ни пожара, только маленькое бурое пятнышко на обоях непонятного происхождения. Вполне возможно, что оно было там и до этой ночи, обои в доме были не новые.
Прикрыв дверь, Гермиона крепко задумалась. Галлюцинации или реальность? Все указывало на то, что все-таки галлюцинации. Но как тогда понять реакцию Косолапсуса? Она была уверена, что коты не страдают расстройствами разума, свойственными человеку, какими бы необыкновенными эти коты не были.
Ведьма потерла виски. Так действительно можно сойти с ума. Интересно, а как это происходило у того переводчика? И как долго? Сколько ей еще осталось ходить в своем уме? Впрочем, не факт, что она еще в нем.
Наскоро одевшись, поцеловав кота в мокрый нос, Гермиона аппарировала к дому Снейпа. Он открыл не сразу, а когда появился на пороге, она отметила про себя, что дурную ночь провела не одна она. Вместо приветствия они смерили друг друга изучающими скептическими взглядами и оба промолчали. В гостиной они все так же молча расположились каждый на своем месте, и никто не решался нарушить тишину.
Гермиона достала пергамент с расчетами и протянула Снейпу. Он взял его, нацепил на нос свои старомодные очки и уткнулся в мелкий гермионин почерк. Девушка откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Хотелось спать. Пыльная обветшалая гостиная давала ей покой и чувство защищенности. Может, все дело было в том, что здесь она была не одна?
– Мисс Грейнджер, у меня здесь не спальня, – чувство уюта исчезло так мгновенно, будто его и вовсе не было. Гермиона приоткрыла глаза и посмотрела на хмурого зельевара.
– Ах, простите, я ошиблась дверью, – тихо съязвила она. – Вы уже проверили результаты?
– Почти все.
– И?
– Пока все совпадает. И прекратите мне хамить, Грейнджер, мне кажется, вы немного не доросли до этого.
– Вот как? И когда, по-вашему, наступает тот благословенный возраст, когда можно уже начинать?
Сон как рукой сняло, кровь закипела в предвкушении перепалки, и Гермионе даже стало немного противно от своего нездорового ажиотажа, но сделать она ничего не могла, да и не хотела. Возможно, именно так она боролась со своим гнетущим состоянием. Снейп положил пергамент на стол и оперся локтями на колени, вперив в нее пронзительный взгляд из-под очков. Вид у него был немного не привычный, хотелось хихикнуть, но Гермиона не осмелилась.
– Мисс Грейнджер, вы, видимо, решили, что раз я не отказался вам помочь, то вы имеете право разговаривать со мной в подобном тоне. Это ошибочное мнение.
От угрозы в его голосе по спине поползли мурашки, и захотелось отодвинуться подальше.
– Если вы позволите себе еще раз хоть слово в подобном тоне, нашей сделке конец, вы вылетите отсюда со скоростью метлы и не факт, что в своем изначальном виде.
– А вы не думаете, сэр, что я от нашей сделки уже получила то, что хотела? Ведь расчеты я могу произвести и сама. А вы останетесь без ценной литературы, – где-то в глубине сознания что-то кричало: «Прекрати немедленно! », но слова сами вылетали изо рта. – Вы закрылись тут в своем логове, злой на весь мир, считаете себя в праве оскорблять меня, хотя я ничем подобного не заслужила, угрожаете мне Азкабаном и еще Мерлин знает чем, потому что вас съедает жалость к самому себе!
– Замолчите немедленно! – он вскочил с кресла, и Гермиона инстинктивно поднялась с дивана и попятилась к книжным полкам.
– И не подумаю! Кто-то должен сказать вам это. Положим, вы не были в восторге от того, что мы с Гарри вас спасли, поэтому не считали себя благодарным. Мы и не ждали от вас этого. Вас оправдали, вам дали шанс начать жизнь заново, жизнь, в которой больше нет Волдеморта, нет Упивающихся Смертью, но вы предпочитаете упиваться жалостью к себе и срывать свою неустроенность жизнью на окружающих!
Во время своей гневной тирады Гермиона медленно отступала назад, пока не уперлась в книжные полки. Снейп же надвигался на нее черной грозовой тучей, и в его глазах она видела такую ярость, что уже готова была откусить себе язык. Что на нее нашло? Ведь все так мирно, даже молча, начиналось … Может это проклятье и бессонница сыграли с ней злую шутку? Но Гермиона не могла не отметить, что помимо страха ситуация доставляла ей какое-то дикое, извращенное удовольствие.
Когда она выкрикнула последнее слово, зельевар прижал ее к полкам, и его горячая рука вцепилась ей в горло. Она обхватила его запястье своими руками и с вызовом и испугом посмотрела на мужчину.
– Наглая, дерзкая дурочка, вас спасает сейчас только то, что за годы своего преподавания я научился сдерживать такие вот порывы. Думаете, вы умнее всех? Всё знаете, всё всегда правильно делаете? Говорите, мне дали шанс начать новую жизнь? Кто и когда дал мне этот шанс, не подскажете? У меня отняли даже то немногое, что я имел и не хотел потерять, и при этом все почувствовали себя великодушными дарителями. О каком шансе, черт побери, вы тут лепечете? Вы же читали мой приговор!
Он выталкивал слова сквозь сомкнутые зубы, его нос почти касался ее носа, а в черных глазах она видела свое отражение. Его пальцы на ее горле дрожали, и по всему было видно, что если она скажет еще хоть слово – это слово ей дорого обойдется. Но, странное дело, ситуация, в другой раз показавшаяся бы ей постыдной, унижающей, страшной, сейчас вызывала в Гермионе дикое возбуждение. Она чувствовала запах Снейпа – запах полыни, пергамента, запах мужчины, в конце концов, и он кружил ей голову, заставляя подгибаться колени и опускать смысл сказанных им слов. Совершенно не соображая, что делает, она облизала пересохшие губы, и взглянула на него. Снейп внезапно замолчал, опустил взгляд на розовый язычок, судорожно вздохнул и снова посмотрел ей в глаза. То, что он сейчас чувствовал, меньше всего напоминало злость – то было дикое, животное возбуждение, совсем ему не свойственное. Не отрываясь, он взирал на лицо Гермионы, силясь разобраться, совладать… Она все смотрела на него этим чертовым притягательным взглядом и видела в его глазах отражение охватившей его страсти. Страсти, не уступающей ее. Раздумье было недолгим, наверное, эта немая сцена длилась считанные секунды, после чего разум покинул обоих волшебников и они подались навстречу друг другу.
Зельевар обхватил ее голову обеими руками и впился ей в шею грубым, горячим поцелуем. Ее руки гладили его спину, плечи, грудь, чувствуя крупную вязку домашнего свитера, а потом она опустилась ниже на ягодицы и прижала его бедра к своим. Тело требовало разрядки, выгибалось навстречу его нетерпеливым ладоням, которые терзали упругую, налившуюся от желания грудь и попутно расстегивали ей брюки, пока она возилась с его ремнем. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Он взял ее стоя, обхватив за ягодицы, и им не понадобилось много времени, что бы добраться до заветной вершины.
Когда звездочки перед глазами перестали плясать, а дыхание стало более или менее ровным, Гермиона обнаружила, что они все так же стоят, тесно прижавшись друг к другу. Ее лицо было спрятано на груди у Снейпа, и она чувствовала его тяжелое дыхание на своих волосах в области уха. Она боялась пошевелиться, ею овладело странное ощущение, что пока они так стоят, можно отрешиться от того, что произошло, но если они посмотрят друг другу в глаза, им придется признать все случившееся фактом. К тому же, если он сейчас скажет что-нибудь язвительное или как-нибудь по-особенному, как только он умеет, посмотрит на нее, она его убьет. Но Снейп вовсе не торопился сменить позу, видимо, его одолевали похожие сомнения. Его дыхание успокоилось, тело заметно расслабилось, и он, наконец, с легким вздохом оторвался от девушки. На нее он смотреть избегал, застегнул брюки, потер пальцами переносицу, откуда уже давно слетели очки, и выдавил из себя:
– Мисс Грейнджер, я… я не знаю, что вам сказать…
– Не надо, мистер Снейп. Извиняться было бы глупо, потому что не за что, а что еще можно тут сказать, я и сама не знаю. Но не хочу, что бы подумали, будто для меня подобная практика не внове, – Гермиона уже привела свою одежду в порядок и стояла перед книжными полками с видом прилежной ученицы.
– Да и для меня, в общем, тоже, – пробормотал он, с интересом оглядывая девушку и будто видя ее впервые, потом через силу изрек: – Если вы хотите привести себя в порядок, ванная наверху, дверь прямо по коридору.
– Спасибо, – она проскользнула мимо него и направилась в указанном направлении.
Снейп устало опустился на диван, подперев голову рукой. Произошедшее вызвало не свойственное ему смятение в душе. Как так могло случиться, что он потерял над собой контроль? Откуда это дикое, необузданное желание Грейнджер, в которой он и женщину-то не видел до сегодняшнего дня? Бессонная ночь, конечно, порядочно подорвала его и без того небольшие силы, но разве мало у него было бессонных ночей? Уж в чем – в чем, а в них недостатка никогда не было. Но всегда и при всех обстоятельствах он умел сдерживаться, особенно в плане секса. Может, Грейнджер все это подстроила специально? Но зачем это бы ей понадобилось? Да и видел он, что она была поражена случившимся не меньше, чем он сам.
Снейп нахмурился, но из тягостных раздумий его вырвал дикий вопль. Его эхо еще не успело затихнуть в старом доме, когда мужчина с палочкой на изготовке уже мчался по лестнице, где столкнулся с налетевшей на него Гермионой. Он успел подхватить ее до того, как она упала, и они ввалились обратно в гостиную. На девушке лица не было, она тряслась так, что он слышал стук ее зубов.
– Что стряслось? – спросил он ее. Но она только подняла на него свои огромные глазищи и помотала головой. Снейп не обладал даром терпения и опытом успокаивания барышень, поэтому он просто хорошенечко тряхнул ведьму за плечи и повторил вопрос.
– Ч-что у в-вас с зеркалом? – смогла выдавить из себя Гермиона. Зельевар резко отпустил ее. С зеркалом? Но как она?.. И тут понимание обрушилось на него, как ушат холодной воды.
– Где вы нашли этот чертов пергамент? – зло прошипел он, впрочем, ему было не совсем понятно, на что именно он злился.
– П-пергамент?
– ДА! Пергамент с проклятием?
– Откуда вы… о нет! – Гермиона прижала руки к лицу и замотала головой. – Нет, нет! Когда я увидела, я надеялась, что ошиблась, что это пришло в ваш дом со мной. А зеркала закрыты совсем по другому поводу, может быть, вы просто не любите смотреть на себя. А вы тоже, тоже прокляты!
Истерику надо было остановить. Но Снейп перед женской истерикой чувствовал себя как одинокий путник в узком тоннеле на рельсах перед поездом. Он выбрал единственное решение, на которое был способен: стал резким и грубым, то есть – самим собой.
– Ну-ка сядьте быстро и угомонитесь! – для наглядности он даже ткнул пальцем в кресло, а когда увидел, что его слова остались без ответа, просто толкнул девушку, и она как подкошенная упала на сиденье. – Я сейчас вернусь, и вы мне все расскажете. Все, мисс Грейнджер, вам понятно?
Она испуганно кивнула, и тогда он вышел из комнаты. Первым ее побуждением было кинуться вслед за ним. Пусть лучше он наорет на нее, только бы не оставаться одной! Но она сдержала этот порыв, а через минуту он уже входил, держа дымящуюся чашку, которую поставил перед ней на столик. Из чашки приятно пахло мелиссой, мятой и еще какими-то травами. Он принес ей успокоительное. Она отхлебнула горячий отвар и почувствовала, как сердце начинает биться ровнее.
– Рассказывайте, – бросил Снейп.
И она рассказала обо всем, начиная с того дня, как ей поручили злополучный перевод, у нее даже не возникло мысли промолчать, хотя одним из условий было неразглашение, но Снейпу она выпалила все, как на духу: и о диктофоне, и о кошмарах, и о галлюцинациях, и даже о Косолапсусе. Рассказывать все это именно Снейпу было как-то очень естественно, будто только он способен был понять и принять всю эту дикую историю. Впрочем, так оно и было. Ни Гарри, ни мистер Фокстер не годились на роль, которая сейчас отводилась зельевару – роль внимательного и заинтересованного слушателя, который сможет ей подсказать, направить, прояснить ситуацию, в конце концов! Снейп во время ее рассказа мерил комнату шагами и хмурился все больше и больше. Когда она замолчала, он остановился перед ней, и ей пришлось задрать голову, что посмотреть на него.
– Все еще хуже, чем я представлял. Видимо, вы в своей работе продвинулись дальше, чем я когда-то. Что вы увидели в моем зеркале?
– Ничего. Я его не трогала и вообще старалась на него не обращать внимание. Я думала, то, что меня преследует, живет только в моем доме. Но то, что я увидела сегодня ночью, произошло и в вашей ванной. Эти мерзкие руки… они вылезли из-под занавески…
– Ясно. Вы хоть знаете, во что вы ввязались?
Гермиона помотала головой.
– А следовало бы поостеречься, услышав о том, что случилось с вашими предшественниками. Жизнь ничему вас не учит, мисс Грейнджер. На кой черт вы согласились?
– Прекратите уже морали мне читать, – устало отмахнулась ведьма. – Мне просто не хотелось до пенсионного возраста переводить всякую ерунду. Лучше расскажите, откуда это у вас и что вы об этом знаете.
Снейп покачался с носков на пятки, потом сел напротив нее.
– Знаю я об этом достаточно, но если вы надеетесь, что я подскажу вам путь к избавлению, то напрасно. Как вы сами догадались, я тоже проклят. И произошло это вовсе не месяц-два назад, а тому уже восемь лет.
– Сколько?! – сказать, что Гермиона была в шоке, значит не сказать ничего. Восемь лет! Восемь ТАКИХ лет! Может быть, он и поэтому еще не желал жить, она бы, наверное, тоже не захотела.
– Сколько слышали. Мне вполне понятна ваша реакция, но могу вас разочаровать, вы столько не протянете.
– Из-за того, что я зашла уже слишком далеко?
– Из-за того, что вам придется идти до конца.
– Я не могу это бросить? Вы же смогли!
– Дело не в том, что не можете. Конечно, можете. Но что это вам даст? Проклятие не исчезнет, все, что есть на данный момент – все это останется с вами. Одно это сведет вас с ума. Но смею вас уверить, проклятие, никакое абсолютно, никогда не стоит на месте. Его нельзя оставить в одной стадии и надеяться, что через некоторое время найдете его таким же.
– Но если я продолжу, все закончиться еще быстрее. И может быть еще печальнее, – тихо сказала ведьма, отпивая из чашки успокаивающую жидкость.
– Вы находите, что умереть хуже, чем сойти с ума? – Снейп недоверчиво хмыкнул.
– Нет. Нет, конечно, но… умирать, знаете ли, тоже не хочется. К тому же если я… мы закончим с тем зельем, у меня будет вполне реальный шанс.
– Ошибаетесь. Зелье, возможно, - повторяю, ВОЗМОЖНО! - позволит не сойти вам с ума, но проклятье оно не снимет. И чем в итоге все это обернется, один Мерлин знает. Поэтому вам следует продолжать свою работу по двум причинам: первая – бросать ее в вашем случае просто бессмысленно, вторая – полный перевод и расшифровка могут дать вам ключ к снятию проклятья.
– Да, я уже думала об этом, но не уверена, что у меня хватит сил. Перевод не доведен еще до половины, а ведь его еще предстоит обработать.
Снейп сосредоточенно молчал, обдумывая что-то, а потом, словно решившись, сказал:
– Я мог бы помочь вам с расшифровкой. С переводом – увольте, но вот с расшифровкой вполне.
– Правда? – Гермиона не могла поверить своей удаче, впрочем, она тут же сникла. – Но в таком случае, вы усугубите свое положение, и я не уверена, что вам это надо. Кстати, вы так и не рассказали мне, что вы знаете об этом и почему сами оказались в такой ситуации.
– Сам я оказался в такой ситуации не по своей воле, в отличие от вас. И если бы знал, чем это мне грозит – не оказался бы вовсе.
– Волдеморт?
– Да, он приказал мне сделать перевод, так как я тоже являюсь неплохим специалистом по Древним Рунам, не профессионалом, увы, но кое на что способен. Откуда он сам взял его, я точно не знаю. Что с пергаментом все не так чисто, я понял почти сразу. И сразу же остановил работу. Если вы заметили, то перья начинают сгорать после первых десяти символов. Как только первое перо сгорело, обратного хода нет, проклятье ложится на вас.
– Но как вы обошли стороной запрет на прямой перевод текста? Не диктофон же использовали, в самом деле.
– Нет, я поступил и проще и сложнее одновременно. Вы не заметили, когда работали, что перевод и оригинал не должны находиться в одном помещении? Конечно, нет. Вам просто повезло, что вы не носили его в Министерство и делали весь перевод дома. Я же заметил это сразу, и мне достаточно было запомнить один или несколько символов, перейти в другую комнату и записать перевод там.
– Да, действительно просто… Но позвольте, один раз я приносила перевод в Министерство.
– Да, я помню, когда вы отчитывались перед Фокстером. Но вы, кажется, не доставали его тогда из сумочки и НЕ работали над ним. Это, кстати, спасло ваши труды.
– Значит, они просто не должны быть близко друг к другу в открытом виде?
– Что-то вроде того.
– Но почему, когда вы прекратили работу, Волдеморт не призвал вас за это к ответу? Он не был снисходительным, и ему, я думаю, не было никакого дела до того, будете вы в своем уме или нет.
– Считайте, что мне повезло. Темный Лорд отвлекся на более насущные проблемы и не требовал от меня доказательств моей деятельности. А на поставленный вопрос я отвечал, что работаю. Что же касается того, что я знаю об этом… Это долгая история. А я несколько устал. Сейчас полдень, вы проголодались или вскоре проголодаетесь, мне предложить вам нечего. Так что отправляйтесь домой, мисс Грейнджер. Пообедайте, отдохните, а вечером, часов этак в шесть-семь, приходите снова. И захватите с собой перевод.
Гермиона хотела было возразить, что есть она совсем не хочет (да какое есть, даже думать о еде было невыносимо), но, посмотрев Снейпу в глаза, поняла, что спорить совершенно бесполезно. Тем более он и правда выглядел очень усталым, и она знала, что выглядит сейчас ничуть не лучше.
Поэтому она просто молча кивнула и пошла в прихожую одеваться. Он (о чудо! ) в кои-то веки даже вышел провожать ее, чего до этого не делал. Уже на пороге она вспомнила одну вещь и повернулась к нему:
– Я не читала вашего приговора, суд ведь был закрытым. Что там было?
– Спросите об этом вашего дружка Поттера. Он не может не знать. А теперь всего хорошего, мисс Грейнджер, до вечера.
И закрыл перед ее носом дверь. Ведьма покачала головой и вздохнула. Ну и манеры! И все-таки сегодня он стал ей близким человеком, и не столько из-за связавшей их минуты страсти, сколько из-за общей беды, в которую они оба угодили.
Дома, после легкого перекуса, сидя за чашкой кофе, Гермиона попыталась осмыслить все произошедшее сегодня. Но количество свалившихся ей на голову событий спутывало мысли и впечатления, так что ясным оставался только один неоспоримый факт: день не задался с ночи. А ведь еще не вечер…
Гонять мысли в холостую Гермиона не привыкла, так что отложив покамест размышления на тему проклятья, она решила выяснить, что же там за приговор такой вынесли Снейпу, и насколько Гарри в курсе.
Связавшись с домом Поттеров, Гермиона обнаружила, что хозяев нет дома. И только тут она вспомнила о том, что Гарри вчера ей рассказал. Бурные события ее собственной жизни совершенно заставили ее забыть о волнениях друга, и она почувствовала себя очень виноватой. Может быть, Джинни уже родила! А может, у них случилось что-нибудь, ведь всякое бывает. Может быть даже, Гарри и связывался с ней сегодня, но дома-то ее не было…
Быстро черкнув записку, Гермиона вышла на веранду, где стояла клетка с Сычиком. Гермиона заносила его в дом только с наступлением холодов, все лето он жил на небольшой веранде, потому что создавал слишком много шума. Сова была живым напоминанием о Роне, который подарил неугомонную птицу своей невесте, с которой надеялся зажить общим домом. Привязав пергамент к лапке суетливого почтальона, Гермиона посмотрела вслед упорхнувшей сове и вошла в дом. Интересно, а чувствовал ли Сычик, что с хозяйкой происходит что-то неладное?
Дожидаясь ответа, девушка прилегла на диван и ощутила, как тело блаженно расслабляется. Как же она, оказывается, устала! Спина, ноги, шея – все ныло как от тяжелой физической работы. Ведьма прикрыла глаза, надеясь забыться сном, но не тут-то было! Мозг услужливо подкинул ей пищу для размышлений – секс со Снейпом. Переживания по поводу проклятья и внезапное открытие о том, что зельевар является ее сотоварищем по несчастью, на время затмили такой шокирующий факт – она переспала со Снейпом! Гермиона открыла глаза и уставилась в потолок. Какой уж тут сон, когда в голову лезут подобные мысли. В интимном плане с ней никогда не приключалось «неожиданностей». Она не была сторонницей быстрого секса после дня знакомства, да и вообще долго решалась на подобный шаг, потому что была полна принципов. Некоторые ее кавалеры решали с ней расстаться только из-за того, что она «слишком долго думала». И вдруг такой вот поворот событий. И с кем, позвольте спросить? С немолодым, несимпатичным и совершенно лишенным обаяния мужчиной, который стремиться унизить ее каждым своим словом. И самое удивительное и пугающее – секс с ним оказался восхитительным. Пусть это был всего лишь краткий миг, но подаренное этим мигом возбуждение и наслаждение не могло сравниться ни с одной распланированной «романтической ночью», пережитой ею до сегодняшнего дня.
Стук и возня за окном оторвали Гермиону от мыслей. Она поднялась с дивана и впустила Сычика в дом, с трудом отвязав от его лапки ответ.
«Гермиона, не волнуйся, мы в Норе. Молли решила лично контролировать последние деньки до родов и забрала Джинни к себе. Извини, что не сообщил, тут такая суета поднялась, что просто вылетело из головы. Если что, дам знать. Спасибо, что волнуешься за нас.
Гарри»
Ну вот, одно волнение с плеч долой. Одно плохо, пока Гарри пребывает в Норе, ей не удастся вытряхнуть из него, что он знает о приговоре. Если конечно знает.
Она снова легла на диван, и на этот раз сон был более благосклонен и позволил ей отдохнуть, не смотря на тревожные смутные образы.

Глава 6

– Прежде, чем я начну, – заговорил Снейп, расхаживая по комнате, когда она пришла к нему в назначенный час, – я хотел бы, что бы вы уяснили одну вещь. Нигде, кроме одного документа, я не нашел прямых ссылок на интересующий нас предмет. Вся информация была извлечена мной по крупицам из намеков, легенд и домыслов, которые я вычитал в огромном количестве литературы, и ушло у меня на это гораздо больше времени, чем у вас на ваше зелье. В моих знаниях достаточно исторических фактов и теоретических выкладок, но во всем, что касается практического приложения, самого важного для нас, у меня присутствуют явные пробелы, поэтому не ждите от меня чуда.
Он остановился, посмотрел на огонь в камине, сосредоточенно потер переносицу, решая, с чего начать.
– Я не очень удивился, когда узнал, что пергамент в руках Министерства. Дело в том, что забросив работу над ним, я не слишком позаботился его куда-нибудь спрятать, просто положил здесь же в этой комнате среди книг и других свитков. Поскольку тогда в моей жизни хватало событий и забот, то я благополучно про него забыл. Напряжение, в котором я тогда жил, давало мне достаточно поводов для тревог и кошмаров, а завешенное зеркало никак не могло меня смутить, так что я не слишком обращал внимание на еще одну черную тучу в сознании. После, когда все кончилось и меня отпустили из Мунго домой, я обнаружил, что сильно обеднел на литературу. У меня конфисковали большинство книг и свитков, так что я не удивился пропаже пергамента, скорее всего, думал я, он был конфискован в числе прочих. Тогда у меня, впрочем, тоже хватало забот, что бы серьезно не задуматься о проклятье. Но вот когда поводов для лишнего беспокойства уже не осталось, оно весьма не приятным образом стало давать о себе знать.
Гермиона слушала, затаив дыхание. Снейп перестал ходить и стоял перед ней, глядя куда-то сквозь и пытаясь припомнить малейшие детали, могущие оказаться важными. Гермиона была уверена, что до нее он никому не рассказывал то, что рассказывал ей сейчас, и это создавало некую иллюзию близости, срывало с него покров извечной скрытности и замкнутости.
– Вы, наверное, в курсе, ведь Поттер наверняка вам рассказал, что я имею привычку перед сном очищать свое сознание, чему безуспешно пытался научить и его. Эта привычка спасла меня от многих неприятностей и довольно крепко во мне засела. Очищение сознания не только не позволяет чужому разуму проникнуть в мысли и чувства, но и весьма успешно борется со сновидениями. Когда же я обнаружил, что сны не только продолжают мне сниться, но и имеют весьма… неприятный характер, – Гермиона хмыкнула над подобным определением кошмаров, – я решил все-таки выяснить, что это за проклятье и чем оно мне грозит, тем более, как я уже замечал, оно имеет свойство прогрессировать вне зависимости от того, на какой стадии было «заморожено». Задача предстояла совсем не простая, я даже не знал, с чего начать. То, что это не было обычной темной магией, я понял сразу, а вот ЧЕМ это было… Мне пришлось прочитать огромное количество книг, и для этого я пользовался вовсе не Магической библиотекой, вход в которую мне был закрыт, во всяком случае в запретные секции, а Британской библиотекой, в которой, между прочим, храниться не мало любопытной магической литературы. И я нашел, что искал.
Снейп, устав стоять, сел в кресло и скрестил пальцы перед худым лицом. Начиналась лекция, личное осталось позади.
– Что вы знаете о тамплиерах, мисс Грейнджер? – неожиданно спросил он. Гермиона удивленно подняла брови.
– Ну… рыцари-храмовники, взявшие на себя миссию сопровождать и охранять паломников на Святую землю, их орден считался самым могущественным и богатым, но кончил плохо.
Снейп криво усмехнулся.
– Ну, если совсем вкратце, то верно. Как вы сейчас убедитесь, их история имеет самое прямое отношение к нашей. Орден тамплиеров был создан в 1119 году с весьма, как вы заметили, благими целями. Орден по началу не был ни богат, ни влиятелен, хотя изначально вызвал к себе доверие и уважение. Их уставом запрещалось иметь собственность, и вообще они были этакими воинствующими монахами. Штаб-квартира Ордена располагалась на Храмовой горе в Иерусалиме. Место это особенное, если вы когда-нибудь будете в Израиле, обязательно побывайте там. Столько магии нет даже в египетских пирамидах. Первый магистр Ордена был его основатель – Гуго де Пейн, человек весьма больших достоинств и сильный маг.
– Маг? Но как это возможно, он же должен был быть христианином!
– Я всегда говорил, что школьный курс истории у нас поставлен из рук вон плохо. В начале двенадцатого столетия охоты на ведьм еще не было, и вообще в то время не стояло вопроса о вере – существование Бога являлось само собой разумеющимся. Очень многие маги становились монахами, и вы удивитесь еще больше, узнав, какое количество из них канонизировано, потому что они «могли творить чудеса», так что большинство святых того времени именно маги. Это уже позже, когда извращенные умы приписали дьяволу столько силы, что божье могущество по сравнению с ним померкло, чудеса стали не чудом Божьим, а делами Сатаны, но во время возникновения Ордена магия еще не считалась чем-то ужасным, хотя, конечно, и тогда она не слишком афишировалась, но совсем из других соображений. Итак, о Гуго… Как я уже сказал, человеком он был выдающимся, очень много знал, много читал и много путешествовал. Где и при каких обстоятельствах он стал обладателем этого пергамента, я вам не скажу, но суть его в следующем – этот пергамент является частью ритуала, призванного заключать сделку с некими потусторонними силами с целью, как сами можете догадаться, исполнять желания.
У Гермионы голова шла кругом. Она думала, что знает о магии все, или почти все, но Снейп сейчас раскрывал перед ней такие области, о которых она и не догадывалась. Какие потусторонние силы? Какие желания? Средневековые сказки, прямо таки.
– Тут я сделаю небольшое лирическое отступление и скажу, что в те времена магия не была такой, какая она сейчас. Если вы читали хоть какие-нибудь произведения магглов о магии, вы должны были заметить, что там описываются в основном сложные ритуалы, много лишних телодвижений и наличествует большое количество разных артефактов. И смею вас уверить, это не плод богатого маггловского воображения, а факт, который имел место быть. Волшебные палочки были лишь у немногих магов, их серийного производства не было и в помине и проводником магии были совсем иные предметы. Впрочем, наша с вами проблема имеет отношение не столько к магии как таковой, сколько к демонологии, предмету, практически забытому и опасному. Таким образом, наш с вами пергамент позволяет с помощью определенного ритуала заключить сделку с демонами, назовем их так. Гуго провел такой ритуал, и сутью его сделки было процветание для Ордена. Именно после этого могущество и богатство тамплиеров стало резко возрастать и достигло небывалых для своего времени высот.
– Но почему, в таком случае, они так бесславно кончили? Ведь заключенная сделка вряд ли была расторгнута.
– Все дело в том, что сделка заключается с определенным человеком, а вовсе не с организацией. Иными словами со смертью магистра сделка аннулировалась. Но кое-какие намеки, да и просто логика, позволяют предположить, что первым делом при вступлении в должность новый магистр должен был провести соответствующий ритуал и заключить сделку с весьма определенными условиями. Так уж получалось, случайно ли или специально, но все магистры были магами, исключение составил лишь последний – де Мале. Возможно, суть ритуала показалась ему кощунственной – еще бы! Ведь в глазах верующего человека, да еще и маггла того времени, а был это уже конец 13 – начало 14 века, он должен был заключить сделку с дьяволом. Обвинения в ереси в то время уже были не редкостью, будущая охота на ведьм начинала наращивать обороты, но парадокс заключается в том, что де Мале, не пожелавший мараться об сатанинские ритуалы, сам стал жертвой обвинения в ереси, притом вместе со всем орденом. Что произошло, вам известно – Орден был официально упразднен, многие его члены сожжены на кострах, но богатств, ради которых это все было затеяно, так и не нашли. Резонно предположить, что рыцари были предупреждены заранее об ожидающей их участи, и их отступление было тщательно спланировано. У магглов относительно судьбы исчезнувших с богатствами тамплиеров нет достоверных хроник. Во всяком случае, это они так думают. Но мне посчастливилось найти документ, один единственный, где я не только узнал, куда делись тамплиеры, но и прочитал про интересующий нас пергамент. Этот-то документ мне и послужил отправной точкой в расследовании всей рассказанной вам истории.
Гермиона сидела, завороженная тихим шипящим голосом, который словно опутывал ее. Ей ни разу ни пришло в голову поинтересоваться, зачем он так глубоко закопался историю и теперь пересказывал это ей. Повествование было таким интересным, что хотелось еще больше подробностей, и про тамплиеров, и про ритуал, и про магию того времени. Она так жалела, что в свое время при изучении истории ограничилась только школьной программой.
– Этим документом были записи одного монаха, найденные мною в старом аббатстве на границе с Шотландией. Как я оказался там? Да очень просто. В свое время аббатство это славилось тем, что давало приют душевнобольным и изгоняло демонов, притом в самом прямом смысле этого слова – с помощью соответствующих магических ритуалов. Говоря магическим языком – снимало проклятия. Там и сейчас лояльно относятся к магии и магам. И там обширный архив записей обо всех случаях исцелений. Именно оттуда я начал поиски, как только понял, с чем примерно имею дело. Монах, труд которого я прочитал, был магглорожденным магом. В Хогвартсе он не учился, потому что с раннего детства родители, видя в нем некоторую странность, отдали его в монастырь. Мальчик был умным, трудолюбивым, изучил несколько языков и в совершенстве знал различные руны. Так как ему посчастливилось попасть в то самое аббатство, то его странности никого не смущали, и он был на хорошем счету. Так случилось, что часть избежавших казни тамплиеров нашли прибежище там же. Однажды самый старший из них позвал его к себе, показал некий пергамент, исписанный кривыми мелкими рунами, и попросил сделать перевод. Монах, будучи тогда уже не юношей, а мужчиной лет тридцати - тридцати пяти, вполне резонно поинтересовался, что это за запись. Рыцарь, являясь человеком честным, рассказал ему, что это необходимая часть ритуала, который позволит вернуть Ордену тамплиеров былое величие и славу и покарать жадного Филиппа IV. Монах очень сочувствовал тамплиерам, ему были глубоко симпатичны эти рыцари и их деяния, поэтому он согласился помочь. Далее он описывает, как открыл для себя невозможность делать перевод в одном помещении с оригиналом, как терзался сомнениями, связывая себя с нечистой силой, как ему стали сниться кошмары и так далее. Я вам сейчас все излагаю очень складно, но на самом деле эти записи он начал делать, когда уже сумасшествие затронуло его. Фразы там скачут, события описаны в произвольном порядке, а слог и вовсе трудновоспринимаем. И это все приправлено староанглийским пополам с латынью. Словом перевод стоил бедному монаху весьма дорого, а самое главное – его работа была бесполезна, потому что полученную запись еще требовалось расшифровать. Что бы вернуть монаха в разумное состояние, аббат перепробовал множество средств, благо что сам был не чужд магии, но все напрасно. Из бесед между аббатом и рыцарями, монах уловил, что есть некая книга, написанная Гуго де Пейном, первым магистром Ордена, где подробно описывается весь ритуал и его суть. Тамплиеры, увезшие с собой книгу, должны были приехать в это аббатство, что бы передать ее старейшине, и что пока от этих тамплиеров не было известий, что очень тревожило ждущих их рыцарей. Чем закончилась эта печальная повесть, я не знаю, потому что прогрессирующее состояние перестало позволять монаху делать дальнейшие записи, а в архивах я не нашел дату его смерти. Вероятнее всего он сбежал из монастыря и умер где-то безвестным. Именно этот документ, прочитанный мною первым делом, заставил меня покопаться в истории тамплиеров, и объяснил суть происходящего со мной.
– Но зачем понадобился второй перевод, если должен был остаться первый? Я не думаю, что каждый магистр проводил такую сложную работу, ступая в должность.
– Тут мы можем только предположить, что, покидая Францию, все предметы, относящиеся к ритуалу, были разделены между рыцарями. Более того, я просто уверен, что перевод был уничтожен, и сделано это было сознательно, что бы в случае провала никому не удалось бы проникнуть в суть пергамента или книги. – Звучит правдоподобно, – сказала Гермиона, – но если ритуал призван заключать сделку с целью исполнения желаний, то… что же происходит с нами? Остаться с своем уме до конца перевода и расшифровки как мне кажется совершенно невозможно. В чем суть?
– Если вы не будете меня перебивать, я расскажу, – недовольно проскрипел зельевар. – Как вы понимаете, с темной магией я знаком не понаслышке, да и демонологией в свое время интересовался ради общего развития. Так вот, никакая потусторонняя сила не испытывает любви к людям, скорее наоборот. И меньше всего им хочется исполнять наши желания. Силой они обладают огромной, и возможности их тоже потрясают. Что бы решиться связаться с демонами, надо обладать не только определенным мужеством, но и быть во всеоружии. Я говорю о различных артефактах, которые специально создаются под каждый ритуал и под каждых демонов отдельно. Эти артефакты служат броней человеку, решившему заключить сделку. Если потревожить демонов, не обладая подобной защитой, то последствия могут быть самыми разными, но несомненно печальными. Наш пергамент сам по себе артефакт, но всего лишь защищающий сам себя от нежелательных любопытных, и служащий, скорее всего, проводником или одним из проводников при связи с демонами. Человек осторожный должен был бы задуматься, почему над переводом нельзя работать в одном помещении с оригиналом, а, задумавшись – бросить затеянное. Пока не переведено десять первых символов, проклятье не ляжет. Мы с вами поступили неосторожно и поплатились за это. Выход у нас только один – что бы снять проклятье, надо завершить ритуал. Есть где-то и другой артефакт, призванный защищать от негативного влияния того, кто рискнул провести ритуал. Но что бы узнать, что это, мы должны отыскать книгу, и главное – закончить работу над переводом, потому что в нем заключены слова необходимого заклинания.
– Да, все так предельно ясно, а вместе с тем.., – Гермиона вздохнула и прикрыла глаза. Задача казалась ей невыполнимой. Искать крестражи и то было легче. – У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, где может быть книга?
– Конкретного ничего нет. Одно можно сказать с уверенностью, эта книга не в руках магглов. Литература подобного содержания уже промелькнула бы в каком-нибудь историческом журнале или труде. Магглы очень трепетно относятся к истории, в отличие от магов, к сожалению. Если бы у нас были фамилии тамплиеров, покинувших Францию, мы могли бы поискать среди них знакомые.
– А вы не думаете, что те тамплиеры, которые везли книгу, могли утонуть в море или с ними вообще могло что-нибудь случиться? Ведь они не прибыли в аббатство на встречу, так что книги, может, уже давно нет.
– Нет, мисс Грейнджер, тамплиеры прибыли туда, просто много позднее, чем планировалось. Об этом так же имеется запись в монастырском архиве. Но так как работа над переводом не была доведена до конца, а, может быть, не хватало и еще чего-то, ритуал провести так и не смогли. На этом месте история пергамента обрывается, и появляется только в этом доме восемь лет назад.
Гермиона задумчиво и грустно смотрела на потрескивающие в камине дрова. Да, все ясно, и вместе с тем они ничего не могут сделать. Найти потерянную несколько веков назад книгу – это из области фантастики. А стало быть, в скором времени ее жизненный путь тем или иным образом подойдет к концу…
– Не спешите отчаиваться, мисс Грейнджер, – словно подслушав ее мысли, сказал Снейп. – Все далеко не так безнадежно, как вам кажется, и даже как мне казалось всего лишь сегодня с утра. Но вы дали мне нить, а, следовательно, и надежду.
– Нить? О чем вы говорите?
– Человек, который очень интересуется вашим переводом, притом до такой степени, что не постеснялся, зная последствия, вовлечь в это вас, прекрасно осознавая, чем для вас это кончится. Вы стали пешкой в чьей-то игре. Вас выбрали как самого молодого и неопытного специалиста, потому что прекрасно знали, что умудренные опытом переводчики за версту почуют подвох и откажутся.
– Значит, я в очередной раз стала жертвой своего неуемного любопытства.
– Да, и я бы еще добавил – честолюбия. Вам очень хотелось, что бы вас подключили к более серьезной работе. Да и потом ваше гриффиндорство…
– Да, да… Не утруждайте себя перечислением моих мнимых или реальных недостатков, мне кажется, я наказана достаточно сурово и без этого. Значит, надо постараться узнать, что это за человек заказал перевод, и тогда может кое что для нас проясниться.
Снейп задумчиво кивнул.
– Да, это одна нить.
– А есть вторая?
– Несомненно. Вы не думали, куда делся перевод ваших предшественников?
– Ммм?
– Не думали. А между тем, судя по тому, что вы мне рассказали, они сделали работу до конца и поплатились за это. Но куда же при этом делся результат их трудов? Вряд ли они бы уничтожили его. Стало быть, кто-то забрал его. И это был вовсе не тот, кто делал заказ, ибо потом ему пришлось обратиться с такой же просьбой уже в Министерство. Есть кто-то еще, кто знает о пергаменте и интересуется ритуалом. Вот вам еще ниточка.
– Но она слабее первой… Узнать, кто украл перевод три месяца назад – дело довольно сложное.
– Я согласен, но меня как-то обнадеживает мысль, что где-то есть человек, который в курсе всей проблемы. Может быть, стечение обстоятельств позволит как-нибудь нам его обнаружить.
– Возможно. Кстати, не думаете ли вы, что в этом может быть замешан мистер Фокстер?
– Главный Аврор? Вряд ли. Дело в том, что я не неплохо знаю этого человека – были обстоятельства… Он не из тех, кто выкарабкивается за чужой счет и кто сознательно позволит сделать это другим.
– Но что мне делать со сложившейся ситуацией? Я не могу спать, я не могу спокойно ходить по своему дому, я даже не могу пожаловаться друзьям…
Снейп ехидно улыбнулся:
– А как же ваш драгоценный Поттер?
– У него жена должна вот-вот родить, думаете, я настолько эгоистична, что бы сваливать на него сейчас свои проблемы?
Снейп пожал плечами.
– По мне, так такие вещи вообще лучше переживать в одиночку. А насчет всего остального… Попытайтесь спать днем или на рассвете. Я заметил, что тогда красочные картины во сне не являются, а всего лишь превращаются в некое гнетущее пятно – а это все таки лучше, чем реальный кошмар. Спальню и ванную вам, конечно, лучше не посещать, и вообще старайтесь избегать зеркал, где бы вы ни были. Поверьте, ваши демоны охотятся за вами не только в доме, они, к сожалению, не локализуются, как вы сегодня смогли убедиться.
– Кстати, почему именно зеркала? Неужели, старое поверье, что зеркала якобы созданы дьяволом – правда?
– Нет конечно, было бы глупо такое предположить. Но отражение предметов создает между ними некую связь, делает грань между нашим миром и каким-либо еще тоньше и дает возможность прорваться в наш мир чему-то, чего быть в нем не должно.
Голова у Гермионы шла кругом. Она давно свыклась с магией как таковой, и ей в голову не приходило, что существует столько всего отвлеченного, почти сказочного и совершенно для нее непонятного.
– Почему нам всего этого не рассказывают в школе?
– Ну, раньше, положим, рассказывали, пока демонология, темные искусства и прочие прелестные вещи не вошли в число запретных. Проблема в том, что Министерство никак не хочет понять, что бороться с тем, о чем не знаешь, занятие довольно утомительное, а тем, кто захочет ввязаться в темную историю, отсутствие школьного курса совсем не помешает это сделать.
Гермиона опустила голову. Как многого она еще не знает! Но ее работа могла бы позволить ей узнать это и еще много чего интересного, ведь в древних документах можно прочесть довольно всякой всячины. Если бы у нее был шанс выжить или сохранить рассудок…
– Я вижу, вы совсем впали в уныние, – сухо изрек Снейп без малейшего намека на сочувствие.
– У меня есть этому причины, вы не находите?
– Нет. Теперь, когда вам есть, чем заняться, и есть, о чем подумать, впадать в уныние просто преступление. Слушайте, наблюдайте, попытайтесь выяснить, кто заказал вам перевод. Это поможет вам отвлечься и хоть немного держать свой рассудок при себе. Кстати, вы на удивление долго держитесь, а ведь работу проделали вы уже немалую. Видимо отсутствие фантазии может сослужить хорошую службу в борьбе за рассудок.
Гермиона фыркнула, но на выпад отвечать сочла ниже своего достоинства.
– Жаль, что мистера Фокстера нельзя спросить напрямую – уж он то наверняка знает, кто дал мне, да и ему тоже, такое поручение.
– Если он не сказал до сих пор, то видимо есть причины, что бы не говорить. Кстати, круг поисков не слишком велик – потому что приказ Фокстеру поступил сверху, чьи бы еще поручения он мог бы выполнять?
– Да, но сверху человек тридцать, так что…
– Тридцать человек – это не все Министерство. Думайте, вы же умеете это делать, когда захотите.
Гермиона смотрела на сидящего в расслабленной позе мужчину, скрестившего перед лицом тонкие длинные пальцы, и невольно подумала о том, что ей просто повезло, что он оказался втянутым в ту же ситуацию. Потом ей невольно вспомнился утренний эпизод, она покраснела и опустила глаза.
– Сэр, я тут подумала… Эффект магнита… Это проклятье могло его вызвать?
Снейп криво ухмыльнулся:
– Я думаю, да. В конце концов, это единственное объяснение тому, что случилось.
Девушка облегченно вздохнула.
– Я рад, что ваша совесть смогла спокойно вздохнуть, – язвительно произнес зельевар. Гермиона сначала не поняла, чем вызвана эта язвительность, но потом ее озарило. Конечно же, облегчение, с которым она вздохнула, не могло ускользнуть от его внимания, и ему стало от этого неприятно.
– Да нет же, – зачем-то поспешила оправдаться она, – моя совесть совсем не была этим отягощена, что бы вы там не думали, напротив… – сказала она и спохватилась, – но, как я уже говорила, подобные всплески неконтролируемых эмоций мне совсем не свойственны, а это знаете ли, не всегда приятно, когда не можешь себя контролировать. Эффект магнита вызывает ведь не только притяжение, но и обратное… Теперь я знаю, почему не могла сдерживаться на ваши колкости, обычно я так себя не веду.
Снейп, прищурившись, посмотрел на девушку и медленно произнес:
– Знаю, и поверьте мне, испытал не малое облегчение, когда понял, чем вызвана подобная бурная реакция.
Гермиона покраснела снова и отвела взгляд. Этот разговор вызывал у нее странные чувства, приятные и пугающие одновременно. Было ли и это снова следствием проклятия, она не знала, но одно могла утверждать точно – если бы он сейчас оказался в такой же опасной близости, как с утра, история бы повторилась. Что бы отвлечься, она посмотрела на время, и с удивлением заметила, что уже далеко за полночь.
– Пожалуй, мне пора, – засуетилась она под насмешливым взглядом черных глаз. Гермиона могла поклясться, что он понял причины ее неловкости и спешки, и проклинала его за это.
– Я вас провожу, – второй раз за день он решил побыть галантным. Неужели для проявления воспитанности по отношению к даме ему нужно было с ней переспать? Когда она надела пальто, Снейп уже совершенно серьезно, без тени насмешки, посмотрел на нее:
– Будьте осторожны и смотрите в оба. Я не знаю, кто ваш «доброжелатель», но человек это явно сильный, и он не остановится ни перед чем. Если что, присылайте сову, а я попробую разобраться с вашим зельем. В конце концов, теперь оно действительно мне кажется важным.
Закрыв за девушкой дверь, Снейп устало прислонился к стене. Этот день совершенно вымотал его и морально, и физически, что совершенно не помешало его организму испытать давешнее возбуждение при одном воспоминании об утреннем инциденте и от присутствия рядом мисс Грейнджер. От него не укрылось, что она испытала схожие чувства и поэтому поспешила ретироваться. Мужчина криво усмехнулся. Подумать только, какая ирония! Столько лет, да, в общем-то, всю свою жизнь он был в силах контролировать свои сексуальные желания и порывы, и вдруг с какой-то девчонкой разом потерял этот железный контроль. Надо же было случиться тому, что бы два человека с таким очень редким проклятьем столкнулись на жизненном пути.
Зельевар чувствовал, как возбуждение потихоньку отпускает его, уступая место непонятной, болезненной слабости. С трудом он дошел до гостиной и мешком свалился в кресло, вытягивая ноги к огню. Он был болен, и знал это. Что-то странное последнее время творилось с ним, вызывая периодически жар и потерю сознания. Болезнь подтачивала тело и разум. Что из них сдастся первым? Снейп готов был лишиться ног, лишь бы не лишится мозга. Но сегодня сил работать уже не осталось, а ведь его еще ждал заказ. Он прикрыл глаза, чувствуя, что не в силах противится усталости, и надеясь поспать хоть полчаса без кошмаров, погрузился в сон.

Гермиона аппарировала домой, к своим теням и страхам. Памятуя совет зельевара, она не стала ложиться спать, а решила заняться переводом. Но мысли как бешеные вертелись в голове вокруг проклятья и еще – вокруг Эффекта Магнита. Насчет последнего она прочитала уже давно, когда пролистывала книги по темной магии касательно крестражей. Эффект заключался в том, что два человека, находящихся под одним проклятьем, испытывали в присутствии друг друга более сильные эмоции, чем предполагала ситуация. Причем это касалось как положительных, так и отрицательных эмоций. Плюс и минус. Притяжение и отталкивание. Гермиона вздохнула – надо будет проследить за тем, что бы не оказываться от Снейпа на расстоянии ближе, чем метра два. К интимным отношениям с бывшим профессором она не была готова. Один случай пережить можно, но делать из этого систему было ни к чему.
А еще надо подумать, как добраться до того, кто заказал этот чертов перевод. Что бы там не говорил Снейп, но Гермиона не была уверена в такой уж святой наивности мистера Фокстера, кто-кто, а она знала этого человека несколько лучше, чем зельевар, а все благодаря гарриной паранойе, который после смерти Рона подозревал всех, и своего начальника в том числе. Главный аврор несомненно был смелым, умным и предприимчивым человеком, совсем не плохим, но было в нем что-то… скрытое от глаз. Это чувствовалось сквозь его добродушную манеру общения, и сейчас, припоминая мелочи, Гермиона уверилась в том, что Фокстера не стоило сбрасывать со счетов. А еще надо ненавязчиво надавить на Гарри в его поисках, он лучше нее может справиться с этой задачей, главное, что бы он ничего не заподозрил. И не забыть бы поинтересоваться у него насчет приговора Снейпа… Тут Гермиону словно ударило током – пергамент! Он был конфискован у Снейпа! Знает ли об этом ее друг? И если знает, то что об этом думает? С его стороны было бы нечестно утаивать от нее подобную информацию, но, может быть, именно поэтому разговор о зельеваре заставил Гарри почувствовать себя не в своей тарелке?
Голова шла кругом. Гермиона покинула кабинет, что бы заварить себе кофе и немного разогнать туман в мыслях. Потягивая горячий напиток, она решила, что лучше заняться пока насущными проблемами, а именно переводом и зельем, а уж там она придумает, как подступится к Гарри и мистеру Фокстеру.

Воскресный день прошел плодотворно. Гермиона легла на рассвете и встала около полудня, достаточно отдохнувшая и не терзаемая кошмарами, и весь день смогла посвятить работе над пергаментом и расчетам коэффициентов. Где-то ближе к вечеру прилетела сова от Гарри, сообщающая, что у них все в порядке, но если верить Молли, то уже осталось совсем чуть-чуть. Отвлекшись от сложных арифмантических формул, Гермиона настрочила друзьям ответ и подумала о Снейпе. Вот они, два одиноких в сущности человека, находящихся в одной беде и так далеко друг от друга. Было ли зельевару так же тоскливо вечерами, как ей в последнее время? Находил ли он, как она, хоть небольшое успокоение в их совместной работе и беседах? Для нее это стало некоторой иллюзией, маскировавшей одиночество. Конечно, если задуматься как следует, то можно с ума сойти только от того факта, что от одиночества ее спасает никто иной, как Снейп. Уж менее подходящего кандидата на подобную роль и придумать сложно. Гермиона горько усмехнулась своим мыслям: дошла уже, Снейпа ей не хватать стало… Это ли не сумасшествие в чистом виде?
Она покачала головой, как бы отгоняя наваждение, имя которому Северус Снейп, и прислушалась. В доме было тихо, было слышно как тикают часы на стене, и что-то скребется. Отгоняя от себя видение сухих рук, тянущихся от зеркала к двери, Гермиона вышла из кабинета, держа палочку наготове. Сердце подпрыгнуло и стало отчаянно стучать где-то в горле, колени противно задрожали, и никакие увещевания, что сталкивалась она с вещами и пострашнее потусторонних сил, не помогали унять разыгравшийся страх. На полусогнутых ногах она подошла к двери в спальню и прислушалась, но там все было тихо. Тогда она направилась к двери в ванную и в полушаге от нее почувствовала, как наступает на что-то… что-то, что омерзительно хрустнуло под тапком. Завизжав, Гермиона отскочила вглубь коридора и щелкнула выключателем. Из-под двери в ванную тянулась серая сморщенная рука с раздавленными ею пальцами.
– Инсендио! – истерически воскликнула девушка, огненный луч поразил омерзительную конечность, и она рассыпалась прахом на кафель. Сама же хозяйка дома с тихим поскуливанием сползла по стене, все еще ощущая ногой эту мерзость и слыша хруст… Она разрыдалась, потом в бешенстве сняла с себя тапки и зашвырнула их в сторону ванной.
– Подавитесь! Подавитесь!
И снова с громким ревом уткнулась себе в колени. Во что она ввязалась? Зачем она в это ввязалась? Глупая, глупая честолюбивая идиотка! Отличится захотелось… Ну теперь ты отличишься не на шутку!
Гермиона рыдала до тех пор, пока совсем не обессилила и не замерзла на холодном полу. Дрожа всем телом, она поднялась, и с опаской глядя на дверь ванной, пробралась в кабинет. Там она сдернула с кушетки теплый плед, одним движением палочки подогрела недопитый чай, и все еще вздрагивая, забралась с ногами в кресло. Ее лицо приняло жесткое выражение.
– Кто бы вы ни были, демоны или сам дьявол, так просто вам меня не получить. Я закончу эту чертову работу.

Глава 7

Снейп сидел, склонившись над расчетами, время от времени поправляя съезжающие с носа очки. В комнате было жарко натоплено, но его немного знобило, наверное, он все-таки простудился, собирая необходимые ему травы: на покупку всех ингредиентов ему не хватило бы его скудных средств, поэтому некоторые он заготавливал сам. Когда озноб стал мешать сосредоточиться на работе, мужчина оторвался от записей, снял очки и устало потер ладонями лицо. Где-то у него было перечное зелье, его следовало выпить сразу, как только он весь промокший вернулся с ботанической прогулки, но тогда он был слишком занят собранными травами и попросту забыл. Сейчас следовало исправить это упущение, иначе ему грозило свалиться с самой банальной простудой, а лежать и болеть в его планы никак не входило. Он, кряхтя, поднялся с кресла – точного двойника, оставшегося в гостиной, и подошел к стеллажам, заставленным пузырьками, колбами и флаконами. Взяв нужный, он с кривой ухмылкой оглядел оставшиеся сокровища. Если бы аврорат мог бы добраться до всего этого, его неминуемо упекли бы в Азкабан, но ни одна живая душа не знала об этом тайном его убежище, находящимся в подвале соседнего дома и замаскированного так, что ни один тупица в министерстве не смог обнаружить его. Здесь у него был кабинет, в котором хранились самые ценные книги из его коллекции и не доставшиеся аврорам, и небольшая лаборатория, в которой он варил различные зелья для неизвестных заказчиков, что давало ему возможность сносного существования. Поистине, в Министерстве сидят идиоты! Они лишают человека всего, чем он мог бы зарабатывать себе на жизнь, и при этом думают, что человек останется законопослушным! Это хорошо еще, что он был одинок, а если бы ему приходилось заботиться о ком-то еще? Если бы у него была семья?
Снейп покачал головой своим грустным мыслям и выпил горькое на вкус зелье, не поморщившись. Семья… размышления на эту тему когда-то вполне могли свести его с ума, размышления вроде «что было бы, если», но со временем он научился блокировать в себе эти мысли, не давать им власти, и теперь они даже не вызывали в нем былой боли. Что было - то было, этого уже не исправить. Он не стал мужем Лили Эванс, это не у них родился ребенок, и можно ли было что-то поменять, поступи он когда-то иначе – так и останется неизвестным. А теперь это все не имеет значения, Лили давно мертва, а он за все прошедшие годы так и не встретил никого, кого захотел бы видеть на ее месте.
Зелье огненным потоком прошло по пищеводу и обожгло желудок, заставляя кровь прилить к щекам, и, наконец-то, согревая измученное ознобом тело. Снейп расслабленно откинулся в кресле, позволяя себе немного отдыха. Предстояло еще много работы, расчет коэффициентов только начался, и тянуть было нельзя. Если удастся сварить это зелье, у него и у Грейнджер появится шанс.
Он отстраненно подумал о девушке и о том, какой сумбур она внесла в его упорядоченную с недавнего времени жизнь. Не то, что бы он слишком дорожил покоем, но Золотое Трио достаточно намозолило ему глаза еще в Хогвартсе, и появление даже одного ее представителя не вызывало в нем положительных эмоций. Память услужливо подкинула ему видение широко открытых от возбуждения карих глаз и ощущения горячего женского тела. Зельевар с трудом сдержал дрожь, не имеющую ничего общего с простудой. Ладно, возможно кое-какие положительные эмоции все-таки присутствовали, но не надо забывать, что это всего лишь эффект магнита, так что впредь надо постараться держаться подальше от мисс Грейнджер, чтобы избежать повторения инцидента. Еще не хватало заделаться любовником этой настырной раздражающей особы!
Передернув плечами, мужчина нацепил на нос очки и, отгоняя назойливые мысли о Гермионе, снова погрузился в расчеты.

Вливаясь в привычный водоворот рабочего утра, Гермиона напряженно вглядывалась в лица, надеясь увидеть Гарри Поттера. Вестей от него больше не приходило, значит, отцом он еще не стал и должен был явиться на работу. И хотя Гермиона чувствовала себя последней эгоисткой, но она была твердо намерена вытрясти из Гарри всю правду касательно Снейпа.
Поднявшись в битком набитом лифте, Гермиона вышла на нужном этаже и беглым взором оглядела аврорат. Гарри еще не объявился, и она оставила ему записку на его столе с просьбой зайти к ней сразу, как появится.
По дороге к кабинету она столкнулась с мисс Пибоди, которая, поздоровавшись, весьма решительно схватила ее за руку и оттащила подальше от Аврората.
– Мисс Грейнджер! Как хорошо, что я вас встретила, наконец-то! – прогремела начальница, сурово смерив девушку взглядом. Гермиона мгновенно почувствовала себя виноватой и попыталась отогнать это раздражающее чувство.
– Почему «наконец-то», мисс Пибоди? Я ведь не скрываюсь, – она заставила себя твердо посмотреть в глаза нависающей над ней женщине и не вздрогнуть.
– Что значит «не скрываетесь»? Тогда почему на все мои просьбы поговорить с вами, Фокстер самым непререкаемым тоном говорит, что вас нельзя отвлекать?
– Ну… я и в самом деле очень занята, мисс Пибоди, мне жаль, если вы не смогли поговорить со мной, но…
– Вам жаль? Дорогая моя, вы еще не забыли, кто ваш начальник? Почему вы сами не пришли ко мне после разговора с аврором?
– Но, мисс Пибоди, мистер Фокстер сразу препроводил меня на временное место работы и дал понять, что не стоит тянуть время, это раз, и второе – я ни с кем не должна говорить о своей работе. Я думала вы это знаете.
Начальница недовольно поджала губы:
– Да, Аврелий просветил меня, но я надеялась, что вы проявите инициативу, и хотя бы намекнете…
– К сожалению, я не могу этого сделать. Вы мой начальник и должны понять меня как никто – если я откроюсь вам, то у вас уже никогда не будет уверенности в том, что я умею держать в секрете то, что должна.
– Но вы можете сказать хотя бы, как продвигается ваша работа? Когда вы вернетесь в отдел?
Тревожный колокольчик в подсознании Гермионы подал сигнал. Она не могла сказать, что именно ее насторожило, внимательно приглядевшись в начальнице. Она не увидела ничего, кроме вполне справедливого негодования вышестоящего, но, осторожно подбирая слова, ответила:
– Работа продвигается, но не слишком быстро, это и правда очень не простое задание, поэтому ничего определенного я не могу вам сказать, мисс Пибоди, мне очень жаль.
Женщина-гора поджала губы, выпустила наконец-то рукав гермиониной мантии, который до сих пор сжимала.
– Я надеюсь на ваше благоразумие, – рявкнула она и, развернувшись, широкими шагами удалилась прочь по коридору, оставив девушку недоуменно глядеть ей вслед.
– Вот ты где! – раздался голос над самым ухом, и Гермиона вздрогнув, повернулась к Гарри. – Что ты тут забыла? Потеряла дорогу в кабинет?
Она улыбнулась, но сразу же нахмурилась:
– Привет, ты почему опаздываешь? Я тебя искала.
– Во-первых, я пришел вовремя, а во-вторых, это я тебя еле нашел. Ты что тут делаешь? Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Разговаривала с начальством. – Гермиона, отметая последние угрызения совести, твердо глянула в зеленые глаза, – Гарри, нам нужно поговорить, это срочно.
– Это касается твоего задания?
– Нет. Это касается того вопроса, о котором мы говорили в прошлый раз.
Она увидела, как Гарри стушевался и отвел глаза.
– О чем еще там можно говорить?
– Можно. Я отниму у тебя полчаса твоего обеда, не вздумай увильнуть. Потом извинишься за меня перед Джинни, но дело не терпит отлагательств. А если я буду тянуть, тебя и вовсе будет не поймать.
– Хорошо, Гермиона, я уделю тебе полчаса, но не больше, сама понимаешь…
– Да, я знаю, Гарри, Джинни тебя ждет, и я не задержу тебя больше положенного. Увидимся.
Чувствуя себя очень гадко, она поспешила в свой кабинет. Ей было очень совестно за то, что она так безаппеляционно говорила с давним другом, и за то, что в такой важный в его жизни момент, отвлекает от жены. Но время не ждало, когда Джинни родит, Гарри уйдет в отпуск, чтобы побыть с семьей, и тогда ей до него будет не добраться.

В обеденный перерыв Гермиона направилась не к кафе, а в парк. На вопрос Гарри, почему туда, она пожала плечами. Сегодня она не могла спокойно есть, если у нее возникнет желание перекусить, она сделает это после разговора. Они свернули на уединенную аллейку и сели на лавку. Гермиона наложила заглушающие чары под насмешливый взгляд зеленых глаз. В них так и читалось «Ты же не любишь это заклинание».
– Так о чем ты хотела спросить? – Гарри не стал терять времени даром, и Гермиона была с ним солидарна.
– Скажи мне, что было в приговоре Снейпа.
Мужчина вздрогнул и как-то виновато взглянул подруге в глаза.
– Ну, ты же знаешь, – нерешительно пробормотал он, – ты же слышала…
– Все, что я знаю, что после закрытого заседания, нам рассказали в общих чертах. Ему запрещено заниматься темной магией и варить зелья, и ему запрещен доступ в некоторые секции библиотеки.
– А что ты надеешься услышать от меня?
– Гарри, что конкретно было в приговоре? Я думаю, ты знаешь это наверняка.
Конечно, подобной уверенности у Гермионы не было, у нее были только слова Снейпа о том, что Гарри знает, но судя по реакции последнего, он и правда что-то знал и скрывал это.
– Гермиона, я обещал этого не рассказывать.
– Ты мне не доверяешь? Ты считаешь, что я не имею права знать правду?
– Не говори этого, ты знаешь, что так, как тебе, я не доверяю никому, даже Джинни. Но я обещал Кингсли, что ничего не скажу.
– Гарри, это важно, я должна знать. Пожалуйста.
Она взяла его за руку и взглянула в наполненные болью и сомнением глаза. Господи, ему бы сейчас вот так сидеть рядом с женой, ожидать появления своего первого ребенка, а вместо этого…
– Хорошо, я расскажу тебе, – кивнул он, – в конце концов, ты имеешь столько же права знать, как и я, ты тоже сделала для Снейпа не мало. Когда нам огласили приговор, я был возмущен, мало того, что они не пустили нас на суд, где мы могли бы выступить как свидетели, так они еще и отделались общими фразами. Что за ними скрывалось? Что грозило Снейпу в случае ослушания? Чем он теперь мог заниматься? Я пристал с этими вопросами к Кингсли. Ты понимаешь, Гермиона, как это важно было для меня. Узнав все об этом человеке, которого привык ненавидеть, я вдруг понял, что он – единственный, кто у меня остался, единственный, кто еще связывал меня с родителями. Сириус, Люпин, даже Петтигрю – все они погибли, их больше не было, а Снейп – он был другом детства моей мамы, он любил ее, и это создавало между нами тоненький мостик, некую связь. Я не стал дергать тебя или Рона. Рон, скорее всего, не смог бы понять моих побуждений, а у тебя тогда начались занятия, и ты с головой окунулась в них. Потому к Кингсли я пошел один. Он долго отмахивался от меня, но, поняв, что это бесполезно, взял с меня слово, что я никому не скажу, и дал прочитать мне приговор. Если честно, Гермиона, я не удивляюсь, почему Снейп зол на весь мир. Ему сделали только одну поблажку – не упекли в Азкабан, а во всем остальном он стал таким же изгоем, как и узники в магической тюрьме.
– Так что там, в приговоре?
– Как ты уже знаешь, ему запрещено заниматься темными искусствами, ему запрещено заниматься любыми зельями, ему запрещено использовать заклинания серьезнее класса Б, то есть фактически он может использовать только бытовые заклинания и те, что мы проходили на первом – третьих курсах, ему запрещено преподавать, работать в Министерстве, работать в банке, в лавках, связанных с зельями и магическими артефактами, читать книги из особой секции и секций сомнительной литературы (тебе, думаю, лучше известно, что там), и еще – ему запрещено менять место жительства. Его палочку проверяют каждый месяц, его дом – каждые три месяца. Но неотрывного наблюдения за ним нет вот уже как пять лет, до этого же за ним тщательно следили.
Гермиона закрыла лицо руками. Как же он должен был ненавидеть эту жизнь! Как же он должен был ненавидеть Министерство!
– Это все?
– Почти. За нарушение этих запретов ему грозит Азкабан сроком от десяти лет до пожизненно. Людям, которые будут уличены в содействии, так же грозит Азкабан сроком от двух лет до пятнадцати.
– О господи! Как? Как Кингсли мог допустить такое? Там что, сидела одна Амбридж?
– Я тоже был возмущен, даже взбешен. Человек жертвовал собой, и что он получил в итоге? Но Кингсли ничего не мог сделать. Оставшиеся члены Визенгамота слишком боялись Пожирателей смерти, они сделали скидку Снейпу, но не желали признать его невиновным до конца. Я знаю, они конфисковали у него практически все имущество, хотели даже арестовать счет в банке, но такового у Снейпа не оказалось.
– Тогда на что же они обрекали его жить? На подаяние? Или продавать мантии в салоне мадам Малкин?
– Ему назначили пенсию. И если кому-то и удастся прожить на такую сумму, то только домовому эльфу, по моему мнению, – Гарри мрачно взглянул на Гермиону. Она сидела бледная и взволнованная.
– Теперь я понимаю, почему они оставили приговор в тайне, они боялись возмущения – нашего и членов Ордена Феникса, их голоса на тот момент весили довольно много.
– Да, а так как Кингсли не был еще утвержден на пост министра окончательно, то и он смог сделать немногое. Я требовал подать апелляцию, но в приговоре они учли так же и это – нельзя подать на апелляцию раньше, чем через семь лет после первого суда, и то при условии, если обвиняемый не нарушит не каких пунктов.
– Семь лет… значит уже можно подать на апелляцию, семь лет уже вроде истекло.
– Да, и я уже занимаюсь этим, поверь. Но теперь ты ответь мне на вопрос, Гермиона, откуда вдруг такой интерес к Снейпу? Ты не вспоминала о нем довольно долгое время, а тут вдруг…
Гермиона посмотрела в лицо Гарри и поняла, что не может соврать, не в этот раз. Он открыл ей то, что не должно было быть открыто, и она будет плохим другом, если вывернется сейчас. Она глубоко вздохнула:
– Мы заключили сделку. Помнишь то зелье, над которым я работаю уже два года? Оно оказалось нестабильным, я зашла в тупик и ничего не могла придумать. И тут мне в библиотеке попадется Снейп, и кто, как не он, может мне помочь? Так вот, мы договорились с ним, что он помогает мне с зельем, а я достаю ему нужные книги. И я, наверное, зря тебе это рассказываю, потому что теперь ты, как честный аврор, должен взять под стражу меня и Снейпа.
Гарри, опустив голову, довольно долгое время молчал. То ли переваривал, то ли решался, и у Гермионы уже защемило сердце – вдруг?.. Но тут он заговорил, все так же глядя на носки своих туфель:
– Я знаю, что у Снейпа есть небольшая лаборатория в подвале соседнего дома. Авроры не смогли обнаружить ее, и ты меня не спрашивай, как нашел ее я – на это ушло много времени и вся моя хитрость. Снейп под чужой личиной продавал свои зелья и это давало ему дополнительный доход. Но он сильно рисковал, да и не мог часто этим заниматься, и тогда я, – Гарри набрал воздуха в грудь, будто собирался нырнуть под воду, – я стал его посредником, и через меня дела у него пошли бойче. Он, правда, представления не имеет, кто я такой, и честно отдает мне процент с продаж, который я кладу на специальный счет в Гринготсе и надеюсь когда-нибудь эти деньги вернуть ему обратно. Вот.
Выпалив все на едином дыхании, Гарри повернулся и наткнулся на вытянутое от крайнего изумления лицо подруги. Они в полной тишине смотрели друг на друга, и вдруг расхохотались, как сумасшедшие. На душе у обоих сразу стало легко, будто они вернулись в те далекие времена, когда еще учились в Хогвартсе и вместе затевали шалости и преодолевали трудности.
– Надо же, мы все еще одна команда, интересно, что сказал бы Рон, видя такое единодушие по поводу Снейпа, – все еще вздрагивая от смеха, сказал Гарри.
– Он бы сказал, что мы сошли с ума, ведь «это же Снейп! », вытаращил глаза и принялся бы нас отговаривать, но потом присоединился бы к нашему безобразию.
– Да, это верно. Мы столько лет ненавидели этого нетопыря, а теперь вот готовы попасть в Азкабан, только что бы ему помочь. Как думаешь, от чего это?
Гермиона пожала плечами:
– Как коротко сказал бы сам Снейп, это гриффиндорство. И на этот раз он был бы прав, мы в самом деле сошли с ума, Гарри. Мне, возможно, терять особенно нечего, но ты… У тебя семья, вот-вот родится ребенок…
– А я никак не могу избавиться от скверной привычки кого-то спасать, так?
– Ну, что-то вроде этого.
Гермиона посмотрела на часы и вздохнула:
– Тебе пора, если хочешь успеть в обеденный перерыв повидать Джинни. Спасибо, что доверился мне и рассказал. Мне было важно это узнать.
Гарри поднялся со скамьи и тепло улыбнулся подруге:
– Как я сказал, мы все еще она команда, даже, когда не подозреваем об этом. Я побегу, увидимся позже.
– Хорошо.
Гермиона поднялась следом и смотрела в спину удаляющемуся другу:
– И, Гарри, – окликнула она. Мужчина обернулся, вопросительно приподняв бровь, – не забудь камеры в Азкабане нам с тобой раздобыть по соседству, что бы не было скучно. Ты Мальчик-Который-Победил, тебе не откажут.
Мальчик, который уже стал мужчиной, укоризненно покачал головой и скрылся в ближайшей аллее.
Гермиона села обратно на скамью. Есть ей не хотелось совершенно, а после тяжелой ночи воскресенья и разговора с Гарри ей ужасно хотелось увидеть Снейпа и поговорить с ним. Приговор, вынесенный Визенгамотом, не шел у нее из головы. И хотя она признавала, что по сравнению с тем, как поступили с прочими Пожирателями Смерти, Снейпу и в самом деле дали поблажку (и это при том, что он убил Дамблдора! ), но несправедливость свершившегося все-таки очень угнетала. Впрочем, некоторым Пожирателям все же удалось отделаться сравнительно легко – они отсидели определенный срок в Азкабане и уже вышли оттуда. Еще раз взглянув на часы, Гермиона медленно побрела по аллеям в сторону Министерства. Сегодня предстояло еще многое сделать, а вечером она пошлет весточку в Паучий тупик. Человек не должен чувствовать себя брошенным, даже если всё против него. Снейп, каким бы скверным он порой не был, не заслужил такой жизни. И если вдуматься как следует, то более злосчастной судьбы, чем у него, она еще не встречала. Главное теперь, что бы он, не дай Мерлин, не догадался бы о ее сочувствии! Дома на первый взгляд было все мирно: на крыльце шумно возился Сычик, на кухне смирно сидел Косолапсус, прочая живность пока засела по зеркалам и до ночи являться не собиралась. Гермиона устало прошлепала босыми ногами на кухню, покормила кота, сварила себе какао, и мешком свалилась в кресло в кабинете. Организм настойчиво требовал сна, все переживания последних трех дней, казалось, свалились на нее физическим грузом и теперь давили на мозг. Голова болела, и мысли кружились, совершенно не желая сосредотачиваться на чем-то одном. Тамплиеры, проклятье, эффект магнита, секс со Снейпом, приговор, угроза Азкабана, зелье, Гарри – да как тут с ума не сойти? Гермиона даже стала малодушно скучать по Волдеморту, тогдашнее время показалось ей на редкость спокойным.
Какао немного помогло расслабить нервы, тепло кабинета уютно окутывало тело, и веки, ставшие просто свинцовыми, закрыли, наконец, уставшие глаза.

Это место было ей не знакомо. Храм? Очень погоже на индийскую пагоду, заросшую цепкими лианами и давно заброшенную. Она стояла посередине зала, стены которого были некогда расписаны цветными фресками, но нынче на них ничего нельзя было разобрать. Высокий купол местами обвалился и теперь пропускал солнечный свет. Запустение и дикая природа властвовали над этим местом, но что-то подсказывало, что здесь кроется опасность. Инстинкт сорвал Гермиону с места и заставил бежать по путаным переходам и выщербленным ступеням, вынуждая углубляться все дальше и дальше в этот бесконечный каменный лабиринт. Что-то настигало ее, что-то, чего она не могла видеть, но могла ощущать и смертельно бояться. Ноги отказывались слушаться, будто завязали в густом киселе, и она хваталась руками за стены, что бы помочь себе двигаться вперед. Бесконечные лестницы вывели ее в подземелье, где между колоннами вдоль длинного сумрачного коридора виднелись статуи оскаленных мифологических существ. Не одно ли из них теперь преследует ее по пятам и хочет сожрать? Внезапный яркий свет на миг ослепил глаза, а когда зрение вернулось, Гермиона увидела черного каменного истукана. Это была женщина, уродливый оскал и хищный прищур глаз которой не давал усомниться в том, что это не добрый божок, а кровожадная богиня. У нее было четыре руки, три глаза, и длинный язык свисал между зубов, и с него капала кровь. На шее болталась гирлянда высушенных черепов, ее бедра украшал пояс из человеческих рук, еще истекающих кровью, а около ног лежали отрубленные головы. Широко раскрытыми глазами Гермиона глядела на эти мертвые лица и узнавала их: Рон, Колин, Лаванда, Тонкс, Люпин, Сириус, Фред, Моуди, Снейп…
– НЕТ!!!
Хищная лапа схватила ее за волосы, она почувствовала холодную сталь на своей шее и… проснулась.
– О господи, – шептала она в темноту, силясь отдышаться. Она словно и вправду пробежала по всем этим коридорам, а на шее все еще ощущался неприятный холодок стали. Гермиона машинально провела рукой по горлу и в ужасе вскрикнула – шея была мокрой и липкой, не приходилось сомневаться в том, что это кровь.
Девушка бросилась на кухню, срывая на пути мантию и блузку, в которых провела день, включила воду и стала яростно тереть свою шею. Рана была неглубокой, просто порез, который начал уже неприятно саднить, как и все мелкие раны, но, ради всего святого, как? Как это могло произойти? Гермиона заворожено наблюдала, как вода окрашивается в бледно красный цвет и утекает в сливное отверстие.
Тут уж не поможет никакое зелье сна без сновидений – этак можно и вовсе не проснуться. Девушка глянула на свое отражение в оконном стекле и хмыкнула. Что ж, заучка Грейнджер, ты наконец-то попала в переплет, из которого, похоже, все выходы ведут не к счастливой развязке. Выключив воду, она посмотрела на часы – половина первого ночи. Уже поздно… впрочем, не так уж и поздно, если у него тоже бессонница. Не давая себе времени хорошенько подумать, Гермиона переоделась в чистое и поспешно аппарировала в Паучий тупик.

Снейп сидел в гостиной и листал весьма интересный трактат о тамплиерах. Поскольку, подобная литература ему не запрещалась, то он мог с комфортом устроиться в самом доме, потягивая горячий чай и жуя тосты. Уже перевалило за полночь, и он намеревался пойти поработать в лаборатории, как вдруг услышал громкий стук в дверь. Гадая, кого это принесло в такой час, зельевар решил не открывать, но настойчивый визитер постучал еще раз. Держа наготове палочку, Снейп осторожно приоткрыл дверь. В прихожую тут же ворвалась Грейнджер, и вид у нее был такой, будто все демоны гнались за ней от ее дома до самого Паучьего тупика.
– Вы в курсе, что на дворе глубокая ночь? – закрывая дверь, изрек Снейп.
– Смотрите! Смотрите, вы видите ЭТО?
Гермиона оттянула ворот свитера и показала ему свою шею. Зельевар прошептал «Люмос» и внимательно посмотрел туда, куда указывала девушка.
– Шея как шея, что я там должен увидеть?
– Как?
Гермиона судорожными движениями ощупала неповрежденную кожу, осела на пол и зарыдала. Снейп некоторое время разглядывал сжавшуюся в комок девушку, а потом изрек:
– Эммм… мисс Грейнджер, не могли бы вы прекратить истерику, у меня стойкое неприятие подобных выходок.
– Вы не понимаете, не понимаете. Теперь все было по-другому.
– Что было?
– Сон. Он изменился.
– Поднимайтесь с пола и ступайте в гостиную, расскажете мне, что вам опять привиделось, и уберетесь к чертовой бабушке.
Снейп взял ее за руку и рывком поднял на ноги. От прикосновения его сухой горячей ладони Гермиона вздрогнула и попятилась. Нельзя допускать, что бы эффект магнита опять взял над ними верх! Зельевар и сам уже понял, что допустил оплошность, отдернул руку, будто ошпарился, и поспешно покинул прихожую. Гермиона понуро побрела следом.
– Ну что у вас опять стряслось? Надеюсь, оно стоило того, что бы тревожить меня среди ночи, – Снейп стоял в самом дальнем углу комнаты, и Гермиона позволила себе усмехнуться. Не вслух, конечно, исключительно про себя. Она подошла к креслу и присела на краешек.
Ее рассказ не занял много времени, она описала подробно все, что видела, каждая деталь так отчетливо въелась в ее мозг, будто она не сон видела, а въявь бегала по индийскому храму. Снейп слушал ее внимательно и о чем-то сосредоточенно думал.
– Что это было? Что? Вы можете мне ответить? – голос Гермионы сорвался, и она, видя, как недовольно поморщился мужчина, замолчала, силясь подавить возвращающуюся истерику.
– А вы что, не знаете, кого вы видели? Вы же проглатываете книги, как бегемот тину. Неужели нигде не встречали описание этой богини?
– Богини? Да это сатана в чистом виде! Мне кажется, я до сих пор чувствую запах крови, стоящий там.
– Знаете, мисс Грейнджер, вам бы следовало иногда читать не только научную литературу, тогда ваша фантазия, возможно, хоть немного бы развилась, а так…
– Не томите, к чему эти долгие вступления?
– То, что вы видели, индийская богиня Кали.
Гермиона ахнула, ну конечно!
–А! Я вижу, что-то такое вы все-таки слышали.
– Да, кровожадная Кали, жена Шивы, всегда требующая свежей крови… Я не сильна в религиях, особенно чужих.
– Я заметил. Впрочем, я тоже не специалист. Знаю только, что культ Кали был весьма распространен, начиная с незапамятных времен, а еще существовала тайная секта тугов – фанатиков, убивавших во имя своей богини. В 19 веке их деятельность вроде бы была прекращена, но в Индии достаточно диких мест, что бы предположить, что туги еще существуют. Но интересно другое, почему вам приснилась именно она? Я пока не вижу связи.
– А порез на шее? Я чувствовала боль, я видела кровь своими глазами!
– Мисс Грейнджер, если бы все, страдающие галлюцинациями, могли бы отличить, где явь, а где вымысел, то в психиатрических лечебницах было бы немного просторнее.
– Так может быть все, что я вижу в зеркале, все эти руки, лица… может это тоже галлюцинации, и я напрасно их боюсь?
Снейп прошелся по комнате, избегая, однако, слишком приближаться к девушке, а потом сказал:
– Я не исключаю такой возможности, но мы не можем знать этого наверняка. А так же не можем гарантировать, что эти видения безопасны в физическом плане. Порой иллюзии, создаваемые нашим мозгом, могут быть более чем реальной угрозой. Вы можете умереть от кровопотери, но люди, обнаружившие ваш труп, не найдут и следа на вашем теле. Так что я не стал бы отмахиваться от галлюцинаций, это уже не учитывая тот факт, что их наличие указывает на серьезное мозговое расстройство.
Гермиона опустила голову на руки и тяжело вздохнула.
–Я не знаю, от чего раньше сойду с ума, от этих снов или от хронического недосыпания. Я не могу вести тот образ жизни, который ведете вы, я же работаю. Если я не буду являться на работу вовремя, меня или уволят, или отстранят от дела, и тогда все равно уволят.
Снейп задумчиво смотрел на склоненную каштановую голову и удивленно ловил себя на том, что испытывает сочувствие. Грейнджер определенно попала в западню, и через некоторое время он и сам окажется в том же положении: проклятье прогрессировало, он чувствовал это с каждым днем все отчетливее, но можно ли помочь? Задержать? При всех его познаниях в темных искусствах, тут он был бессилен. Впрочем... мужчина залез под ворот рубашки и вытащил оттуда тонкую цепочку:
– Мисс Грейнджер, – позвал он, приближаясь к девушке. Она подняла голову и затравленно посмотрела на него, – возьмите это.
Он протянул ей снятый с себя амулет.
– Что это? – в протянутую ладонь упал металлический кружок с изображением. – Цветок?
– Белый лотос. Китайцы верили, что лотос изгоняет злые силы, а египтяне – что он дарует спокойный сон, вернее, забвение и блаженство. Этот амулет достался мне от матери.
– Не думала, что вы верите в подобные вещи.
Гермиона повесила цепочку на шею и убрала амулет под свитер. Снейп пожал плечами:
– Мы в мире магии, мисс Грейнджер, и это не дешевые маггловские безделушки, это настоящий магический артефакт.
– Спасибо вам. Но… как же теперь вы сами? Вас разве не тревожат кошмары?
– Артефакт я стал носить не так давно, а до этого вполне обходился без него. К тому же, как вы заметили, я могу вести ночной образ жизни, чего, увы, не можете позволить себе вы.
– Спасибо еще раз, – прошептала Гермиона и только тут заметила, как близко к ней стоит зельевар. Организм предательски отреагировал на такую близость, и девушка глубоко вздохнула.
– Мне, наверное, пора, – стараясь держать свои эмоции в руках, она поднялась с кресла и оказалась к Снейпу еще ближе. Он будто забыл об эффекте магнита, об опасности потерять контроль и не стремился отодвинуться подальше. Гермиона посмотрела ему в лицо и увидела мучительную борьбу. Нет, он не забыл, эффект магнита в данный момент заявлял о себе решительно и требовал своего. По телу Гермионы пробежала дрожь, и возбуждение, прокатившись волной, сосредоточилось мучительной тянущей болью внизу живота.
– О нет, – тяжело дыша, прошептала она, – Только не опять.
Ей казалось, что она не сможет сделать и полшага в сторону от Снейпа, которого так хотела сейчас. Она видела, как он закрыл глаза, стараясь взять себя в руки.
– Чего вы ждете? – выдавил он из себя. – Бегите! Убирайтесь!!!
Слова прозвучали, как пощечина. Гермиона смогла дернуться в сторону, и со всех ног бросилась в прихожую, поспешно аппарировав прямо оттуда.

Снейп с глухим стоном упал на колени, сжимая виски. Черт! Он чуть снова не сорвался. Хорошо, что Грейнджер тоже не стремится завязать с ним интимную интрижку, пользуясь случаем, поэтому старается сдержаться изо всех сил. Стоило бы ей прикоснуться к нему, и все бы повторилось. Воображение заботливо подкинуло ему, что бы случилось, и тело отреагировало болью в паху. Зельевар снова застонал, а мерзкий внутренний голос зашептал, что ничего дурного бы не случилось, они бы получили свою долю удовольствия, и им обоим теперь не пришлось бы мучиться от неудовлетворенного желания.
– Ну, уж нет, – прошептал Снейп, глядя на пылающий в камине огонь, – это искусственное желание, оно не имеет ничего общего с тем, чего я хочу на самом деле. Не могу же я хотеть Грейнджер?
Желание понемногу утихало, и когда Снейп почувствовал себя вполне сносно, он поднялся на ноги, притушил огонь в камине и отправился в свое тайное убежище. Ему надо прочитать все об этом эффекте магнита, вполне возможно, что он не помнит чего-то, что помогло бы его избежать, в конце концов, он читал о нем очень давно.
Спустя полчаса он сидел, уставившись в пространство перед собой. Эффект магнита не рождал новых чувств, не вызывал противоестественных желаний, он всего лишь многократно усиливал те эмоции, которые уже существовали, даже если они были такими ничтожными, что в нормальном состоянии остались бы просто незамеченными. А это значит, что он все-таки хотел Грейнджер, пусть даже это желание было чисто подсознательным, всего лишь естественным желанием мужчины по отношению к молодой и не дурной собой молодой женщине, но оно было! И возникло оно не вдруг, ведь поначалу ничего, кроме раздражения, девушка у него не вызывала, и он у нее тоже, она сама в этом призналась. Что же произошло? Общая работа позволила им друг в друге разглядеть не только то, к чему они привыкли, но и что-то большее? Бред. Ничего он не видел в Грейнджер до тех пор, пока не взял ее стоя прямо в гостиной. Или видел, но не отдавал себе отчета? Что он вообще привык видеть в ней? Раздражающую девчонку с нечесаной гривой, сомнительными претензиями на знание и сующую свой вздернутый носик туда, куда не следует. Но вот она рассказывает ему об Уизли, и до него, наконец, доходит, что она уже не девчонка, а молодая женщина, многое пережившая, много страдавшая, потерявшая своего любимого, совсем как он когда-то, с той лишь разницей, что она была в этом совсем не виновата. Снейп покачал головой своим мыслям. Если с его мотивацией все разъяснилось, то что двигало ей? Что она нашла в нем? Впрочем, разве можно понять женщин, особенно таких вот любительниц сирых и убогих. Логика тут бесполезна, и вряд ли Грейнджер сама могла ответить на этот вопрос. И еще одно – с эффектом магнита можно было бороться. Снейп подошел к столу, открыл ящик и достал оттуда волшебную палочку, когда-то, как и амулет, принадлежавшую его матери. Авроры не узнают, какими заклинаниями на самом деле пользуется бывший мастер зелий.

Глава 8

Гермиона рухнула на крыльцо и с удивлением отметила, что не расщепилась. И это при таком-то поспешном бегстве! Впрочем, ей приходилось совершать парную аппарацию в прыжке из окна под прицелом Волдеморта, так что сегодняшний случай просто детская шалость. Но все-таки это небольшой повод гордится собой.
Девушка поднялась на ноги и вошла в дом. Колени и руки у нее дрожали от слабости и еще не прошедшего возбуждения. Нет, это черт знает, что такое! Спасаться бегством из логова Снейпа – это еще куда ни шло, но спасаться оттуда потому, что очень сильно хочешь трахнуться с этим самым Снейпом – это абсурд! Должен же быть способ как-то нейтрализовать или хотя бы смягчить эту нездоровую тягу.
Часы пробили три ночи. Нет, на сегодня хватит впечатлений, если она сейчас усядется читать про эффект магнита, то весь день потом не сможет работать. Гермиона разделась и юркнула под плед, укутываясь потеплее. В руку скользнул медальон, и она сжала его, прижимая поближе. Надо же, Снейп дал ей оберег, да не простой, а принадлежавший его семье. Не то, что бы она плохо думала о зельеваре, но уж точно не считала его способным на такой поступок, будто он испытывал к ней сострадание. Но почему нет? Они всегда считали Снейпа этакой расчетливой сволочью, не знающим хороших слов и совершающим добрые поступки совсем не потому, что добр, а из какой-то одному ему известной выгоды. Но ведь теперь-то они знают, что зельевар способен на любовь, еще и какую! Почему же он не может испытывать сострадания?
Гермиона беспокойно завозилась на кушетке. Мысли о Снейпе приобретали какую-то нежелательную окраску.
«Это все потому, что в моих глазах он пострадавшая сторона, – подумала она. – А меня ведь хлебом не корми, дай только защитить и исправить несправедливость. Я сама нацепила на него ореол мученика, и отсюда все эти странные мысли. Но Снейпу не нужна моя жалость и мое понимание, как не нужна была эльфам свобода, а я опять наступаю на те же грабли. Я не скажу ему, что узнала про приговор, пока он сам не спросит, иначе он вмиг меня раскусит».
Сжимая в руке нагретый ее теплом амулет, Гермиона постепенно погрузилась в тревожный, но без кошмаров, сон.

Ей показалось, что она только сомкнула глаза, когда зазвонил будильник. Наверное, впервые за долгое время у нее возникла мысль не пойти на работу. Послать записку, что она приболела, и поспать. Мысль была такой сладостной, что Гермиона даже стала допускать ее всерьез, и, наверное, так бы и уснула снова, но тут раздался характерный стук в окно. Зябко поеживаясь, она встала и раздвинула шторы. На подоконнике, орошаемая мелким дождиком, сидела белая сипуха, заменившая Гарри погибшую Хедвиг. Сон как рукой сняло, Гермиона поспешно открыла форточку, впуская почтальона, и сова, вальяжно расположилась на столе, стряхивая с себя дождевые капли прямо на пергаменты и протягивая лапу с письмом.

«Джинни родила сегодня в пять утра мальчика! Я наконец-то стал отцом! Позже напишу что-нибудь более внятное, пока не в состоянии.
Гарри»

Буквы коряво прыгали по строчкам, видимо, рука у новоявленного отца дрожала не шуточно. Гермиона трижды перечитала коротенькую записку и поймала себя на том, что улыбается во весь рот. Все-таки есть еще счастье в этой жизни! Угостив почтальоншу совиным кормом, она написала слова поздравления и спросила, когда можно навестить счастливое семейство. Птица выпорхнула в утреннюю серую мглу, а Гермиона отправилась готовить тосты на завтрак. Пока варился кофе, она кружила по кухне, подхватив изумленного кота и напевая незатейливую мелодию. Впервые за много дней ей было легко и радостно, и казалось, что все наладится.

Когда она прибыла в Министерство, весь Аврорат уже был в курсе пополнения семейства Поттеров: Гарри с утра прислал сову мистеру Фокстеру, где объяснял, почему не выйдет сегодня на работу. Когда Гермиона проходила мимо отдела, часть поздравлений почему-то досталась и ей, видимо в общественном сознании они с Гарри были чем-то вроде Януса – единым существом в двух лицах, или как минимум близкими родственниками. Она, не стесняясь, приняла все поздравления, и побыстрее нырнула в закуток, где находился ее кабинет. Пока она произносила (невербально) заклинания, из бокового коридора, который она не могла видеть, послышались тихие, но ожесточенно спорящие голоса. Говорившие остановились недалеко от поворота, за которым стояла она, и Гермиона могла услышать их разговор.
– Вы понимаете, что она для вас бесполезна?
– Возможно, но и вы ее не получите. Вы упустили благоприятный момент, когда можно было ее изъять вместе с другими вещами, а добровольно я ее вам не отдам. Ради чего, скажите на милость?
– Ради более высоких целей, чем ваши эгоистичные притязания! И вы не вправе распоряжаться вещами, которые оказались у вас только в силу стечения обстоятельств.
– Она оказалась у меня потому, что я получил ее по наследству от своего отца, а он от своего и так далее. Ни о каком стечении обстоятельств не может быть и речи.
– Этот спор бесполезен. Для нас было бы продуктивнее сотрудничать. У вас есть то, что нужно мне, у меня то, что нужно вам.
– Кого вы хотите обмануть? Вы не хуже меня знаете, что ритуал можно провести только один раз, и до истечения срока договора повторно его провести будет нельзя.
– Тогда присоединяйтесь к нам, и вы вернете все, что потеряли, и даже сверх того!
– Нет, меня это не устраивает, и вы знаете почему. Я уже был одним из многих, и думал, что обрету желаемое, но я ошибся. Мне не хотелось бы ошибиться еще раз.
– Как вы можете сравнивать? И в любом случае, на что вы рассчитываете, у вас ведь нет ключа?
– О! Я думаю, что как-нибудь я решу этот вопрос.
Послышался шорох мантий, и Гермиона поспешно скользнула за дверь, что бы ее не заметили. Разговор ей показался более чем интересным. Ритуал, ключ, какая-то таинственная организация – все вместе это наталкивало на мысль, что говорившие имели непосредственное отношение к их со Снейпом проблеме. Кем же были эти таинственные спорщики? Они говорили шепотом, и хотя что-то смутно знакомое и угадывалось, но сказать наверняка Гермиона бы не смогла. Что же такое досталось по наследству одному из них, чем он не хотел делиться с другим? Если принять за аксиому, что весь этот спор относится к ритуалу вызова демонов, то речь, скорее всего, шла о книге.
– Черт, – тихонько выругалась Гермиона, – надо было наложить на себя дезиллюминационные чары, ведь наверняка один из них подсунул мне этот чертов перевод!
Ругая себя за несообразительность, она тихонько приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Там уже никого не было, и ей осталось только гадать о личностях загадочных спорщиков и вернуться к работе.

Весь день, помимо воли, она прокручивала в голове услышанное, и чем больше она вдумывалась, тем сильнее убеждалась в том, что весь спор велся именно об интересующем ее предмете.
«Надо сегодня же рассказать об этом Снейпу, – подумала она. – И плевать на эффект магнита, снять проклятье гораздо важнее, чем не переспать с бывшим профессором».
До конца рабочего дня она была как в тумане, даже мысли о Гарри и Джинни отошли на второй план. Она уже была готова послать Снейпу сову, лишь бы услышать его мнение, но сдержалась. Никто не должен знать о ее связи с бывшим Пожирателем смерти, а письмо могли перехватить. Кто знает, какие еще меры наблюдения ведутся за зельеваром?

Дома ее ждала записка от Гарри. Она была не более внятной, чем предыдущая, видимо, эмоции еще не улеглись. Он благодарил за поздравления, сообщал, что мальчика назвали Джеймсом Сириусом Поттером, и они будут рады видеть ее в любое время, начиная с завтрашнего дня. Переодевшись и наскоро перекусив, Гермиона поспешила в Паучий тупик.
Снейп открыл дверь и отступил, приглашая войти. Девушка шагнула внутрь мимо зельевара, и уже собиралась снять пальто, как вдруг он схватил ее за руку и развернул к себе, пристально глядя ей в глаза. От неожиданности она шарахнулась в сторону, но он крепко держал ее своими длинными пальцами.
– Какого дья… – Гермиона осеклась на полуслове и удивленно воззрилась на их сцепленные руки. – Оно не действует, – прошептала она, – оно больше не работает. Что вы с ним сделали? Как?
Снейп самодовольно ухмыльнулся, наконец-то выпуская ее ладонь.
– Иногда полезно перечитывать старые книги. Вы сегодня по делу или соскучились?
– Шутите? – буркнула она, вешая пальто.
– Иногда, – изрек мужчина, и она, не удержавшись, весело хмыкнула.
– Я по делу, хочу вам кое-что рассказать и услышать ваше мнение.
Они прошли в гостиную, и Снейп жестом предложил ей начинать. Стараясь ничего не упустить, Гермиона подробно пересказала подслушанный разговор, а так же изложила свои выводы. Зельевар сидел, нахмурив брови, и когда она закончила, сердито произнес:
– Почему вы не использовали дезиллюминационные чары? Сейчас у нас в руках были бы очень важные нити!
Девушка опустила голову:
– Я подумала об этом, но было уже поздно, они ушли. Но разве мало того, что я услышала?
– А что это нам дает? Что нового вы услышали? О том, что есть люди, и даже двое, которые замешаны в этой истории? Что есть книга, и есть некий артефакт, который один из них называет ключом? Так это мы и так знали. Единственная реальная зацепка, это то, что один из них – бывший Пожиратель смерти.
– С чего вы взяли?
– Мисс Грейнджер, в магическом мире, в отличие от маггловского, не существует засилья организаций и сект, обещающих какие-либо блага. Скажем так, до сегодняшнего дня я вообще о таких не слышал, кроме одной. Впрочем, не уверен, что последователи Темного лорда считали себя организацией, но определенно, считали себя одними из многих, и конечно же, они не получили того, на что рассчитывали. Орден Феникса я в расчет не беру, уж они то точно получили все, что хотели. Если у вас есть другое объяснение словам об одном из многих, я вас внимательно выслушаю.
Гермиона покачала головой:
– Нет, наверное, вы правы.
– Конечно же, я прав. И раз так, то нам остается выяснить только одно – кто из Пожирателей смерти нынче находится на свободе. Я не думаю, что таких очень много.
– Таких очень не много, но все таки несколько наберется.
– Вот и займитесь. Я думаю, ваш дружок Поттер вам в этом поможет.
При упоминании о Гарри, Гермиона вспомнила о приговоре зельевара и опустила глаза.
– Хорошо, я постараюсь у него узнать, но знаете, Гарри сегодня утром стал отцом, поэтому ему может быть немного не до Пожирателей смерти.
– Я уверен, вы что-нибудь придумаете, мисс Грейнджер, что бы отвлечь его от грязных пеленок, – Снейп скривил губы в подобие улыбки, и девушка вздохнула. Ну почему он не может воздержаться от неприятных комментариев? Ведь бывает же он нормальным собеседником, хотя бы изредка. Но видно надолго его не хватает. Спасибо уже на том, что избавил их от эффекта магнита. Кстати…
– Кстати, не дадите мне почитать про эффект магнита?
На лице Снейпа промелькнуло странное выражение, и если бы перед ней был кто-то другой, Гермиона бы решила, что это что-то сродни смущению. Но Снейп и смущение в ее сознании были несовместимыми понятиями.
– Нет, я не даю читать свои книги.
– Я же все равно найду в библиотеке.
– Вот и ищите, уверен, у вас уйма времени, что бы этим заниматься. Кстати, помог ли вам амулет?
Гермиона машинально положила руку на грудь, где под свитером висел цветок лотоса.
– Я не знаю. Кошмары меня сегодня больше не мучили, но я и так смогла уснуть только перед рассветом, так что сказать наверняка не возьмусь.
– Ладно, у вас еще будет время выяснить это. И все же, как вы могли сегодня так оплошать?
Снейп вскочил с кресла и начал беспокойно мерить шагами комнату. Мысль об упущенных спорщиках не давала ему покоя.
– Стоило бы быть чуть сообразительнее, и мы бы уже вполовину продвинулись в поисках! Такая удача сама шла вам в руки, и что сделали вы? А теперь нам остается только гадать, у кого в руках находится ключ, а у кого нужная нам…
Зельевар застыл, как вкопанный, глядя расширившимся глазами куда-то поверх ее головы. Девушка даже тревожно обернулась посмотреть, что же такое там находилось, но ничего не было.
– Книга… – выдохнул Снейп. – Книга, которая досталась ему по наследству от его пра-пра… Мерлин его знает, столько «пра», дедушки. И как я раньше не подумал?
Словно очнувшись, мужчина подлетел к журнальному столику, схватил перо и на клочке пергамента стал что-то писать. Потом повернулся к Гермионе и показал ей, что написал. Там значился адрес и подпись «мистер Библеус».
– Вам знакомо это имя, мисс Грейнджер?
– Нет, никогда раньше не слышала.
– Странно для такого библиомана, как вы. Однако вам придется с ним познакомиться, потому что я считаю, что этот человек сможет нам помочь.
– Что в нем такого особенного?
– В нем – ничего, но вот в его увлечении, пожалуй, есть. Дело в том, что он коллекционер.
– Он собирает книги?
– Нет, лучше. Он собирает информацию о книгах. Что бы коллекционировать книги, нужно обладать материальными возможностями, когда как для картотеки нужно всего лишь много суетиться. В его коллекции содержаться сведения почти обо всех ценных, редких, исторических и просто выдающихся книгах. Вы отправитесь к нему, положим… – Снейп задумчиво посмотрел на потолок, – завтра. Сегодня уже поздно.
– Но почему я, а не вы?
– По некоторым причинам, мне лучше там не показываться.
Гермиона взглянула на адрес.
– Оверли. Название знакомое. Где это?
– Неподалеку от Стоунхенджа, она из немногих магических деревень.
– И чем же вы насолили местным жителям?
– Слишком много вопросов, мисс Грейнджер. Вы отправитесь туда, как я и сказал, завтра, и спросите у него о книгах, принадлежавших тамплиерам. Вполне вероятно, что именно о нужной нам книге у него ничего не будет, слишком уж специфический материал, но возможно наш загадочный Пожиратель является обладателем еще какой-нибудь ценной исторической литературы. Поищите знакомые фамилии, это может дать зацепку.
Слушая Снейпа, Гермиона уже поняла, что говорить ему о том, что у нее на завтра были совсем другие планы – занятие бесполезное. Остается смириться с неизбежным – отправится к этому мистеру Библеусу.
– Хорошо. Но почему вы думаете, что этот ваш коллекционер покажет мне то, что требуется? Он не берет за это плату? На каких условиях он вообще делится информацией?
– Скажете ему, что вы от меня. Он мне кое-чем обязан и не сможет вам отказать.
– А чем?..
– ЖИЗНЬЮ! – рявкнул Снейп, свирепо уставившись на девушку.
– Простите, – пробормотала она, – сложно избавится от привычек.
– Я это уже понял, – мужчина сел в кресло. – Сами понимаете, что от таких долгов так просто не отмахиваются, поэтому он вам поможет, можете быть уверены.
Гермиона кивнула. Наверное, ей пора было уходить. Дома ждала работа, голодный Косолапсус и Сычик, но уходить совсем не хотелось. Тут она чувствовала себя в безопасности, а злой, непредсказуемый человек, являющийся хозяином этого прибежища, вызывал в ней доверие. Они сидели молча, глядя на огонь, думая каждый о своем. Странно, но Снейп тоже не торопился ее выгонять. Может быть, это было какой-то разновидностью эффекта магнита?
Настенные часы пробили восемь, и Гермиона вздрогнула, отрываясь от своих мыслей. Все-таки пора. Зельевар внимательно следил за ней своими удивительными черными глазами и, казалось, видел ее насквозь. Но молчал. Она так медленно поднялась с кресла, словно ждала от него чего-то, но на его лице не дрогнул не один мускул, оно оставалось бесстрастной маской.
– Я пойду, – тихо сказала она. – Если мне удастся что-то завтра узнать, я напишу вам.
Он покачал головой:
– Не надо писать. Никаких писем, мисс Грейнджер, касающихся чего-либо конкретного. Если вы найдете что-то важное, милости прошу, – он поднялся с места, что бы проводить ее, – потому что уверен, если вы не поделитесь находкой сразу, до следующего вечера вас просто разорвет.
Она невольно улыбнулась, и Снейп с тревогой заметил, как от этой улыбки в груди что-то екнуло. Хорошо, что она не стала задерживаться, надев пальто, она попрощалась коротким кивком, и исчезла в дожде за порогом. А он стоял в темной прихожей, вдыхая запахи осени, и думал о том, как все-таки приятно, когда кто-то не хочет от тебя уходить, и даже почти жалел, что не предложил ей чая.

Глава 9

Гермиона не рискнула аппарировать в незнакомое место, поэтому воспользовалась услугами каминной сети и вышла в почтовом отделении Оверли. Тут, как и в Хогсмиде, царил образцовый порядок: каждая сова занимала свое место, аккуратный лысый старичок в форменной одежде заполнял бланки, пока двое посетителей платили в кассу за использование сов. На Гермиону почти не обратили внимания, потому что многие пользовались каминной сетью, особенно в это время.
Отряхнув мантию от пепла, девушка вышла на улицу и огляделась. Деревенька как деревенька, очень похожа на все другие английские деревеньки, и только необычные вывески на магазинчиках выдавали в ней магическое поселение. Было уже сумеречно, и опять моросил дождь, поэтому Гермиона наложила на себя водоотталкивающие чары и шагнула на тротуар, вглядываясь в названия улиц.
Дом коллекционера она нашла почти сразу, он был в первом же переулке, и над его дверью поскрипывала на ветру видавшая виды вывеска с именем владельца. Наверное, под именем было написано что-то еще, но оно выгорело от времени, и в вечерней мгле Гермиона не смогла ничего разобрать. Глубоко вздохнув, она дернула колокольчик, отозвавшийся где-то в глубине дома, и стала ждать. Сначала ей ответом была тишина, но потом послышались неторопливые шаги, и старческий голос спросил:
– Кто там?
– Мистер Библеус, я Гермиона Грейнджер. Вы меня не знаете, но меня прислал Северус Снейп.
Дверь открылась, и посетительница увидела пухлого лысого старичка в огромных очках и с шикарными седыми усами.
– Ах, вы от Северуса, заходите, заходите, пожалуйста!
Он посторонился, давая ей пройти, и Гермиона вступила в просторную прихожую, заставленную коробками.
– Не обращайте внимания на этот бардак, мисс Грейнджер. Или миссис?
– Мисс, – улыбнулась она. Старичок ей определенно нравился, и судя по всему, он не забыл, чем обязан зельевару.
– Очень хорошо. Так что от меня понадобилось Северусу? Я так понимаю, это связано с моим семейным увлечением?
– Совершенно верно, ему нужны сведения об одной книге, но сложность заключается в том, что ее название нам неизвестно.
– А кому она принадлежит?
– Как раз это нам и надо выяснить.
Мистер Библеус с улыбкой посмотрел на Гермиону.
– Не простое задание он дал вам, правда?
– У мистера Снейпа в этом вопросе был хороший учитель.
– Пойдемте, посмотрим, что можно сделать.
Он суетливо прошел внутрь дома, девушка, скинув туфли, последовала за ним. Дом мистера Библеуса напоминал подсобку книжного магазина или библиотеки: кругом были книги, картотечные карточки в свободно лежащих ящиках, какие-то счета и квитанции – словом, порядка не было никакого, хотя по специфике работы мистер Библеус, казало бы, должен был быть очень педантичным и аккуратным человеком – мало ли, куда что подевается!
Наконец, они подошли к двустворчатой двери, и хозяин дома торжественно, словно это были двери во дворец, открыл их перед гостьей.
Гермиона увидела большое помещение, в котором царил идеальный порядок. Тут стояли сотни стеллажей, пронумерованные, как и положено порядочной картотеке. Некоторые из ячеек светились голубоватым или красным свечением.
– Что это? – полюбопытствовала девушка.
– О! Это означает, что у меня прибавилось забот. Красное свечение указывает на то, что у книги умер владелец, и нового еще не появилось, а голубое, что владелец сменился. В первом случае я просто подожду, когда красный заменится голубым, а во втором, отправлюсь за поисками сведений о новом владельце.
– Интересные чары, как это возможно – связать карточку с владельцем?
– Кровью, конечно же.
Гермиона удивленно посмотрела на мистера Библеуса.
– Кровью? И владельцы дают на это свое согласие?
– Конечно, а почему нет? Нужна всего капля крови, а польза от моей картотеки очевидна. Через меня часто находят выгодных покупателей, и не только. Услугами моей картотеки пользуются многие ученые, за определенную плату они находят у меня то, что им надо, отправляются к владельцу нужной книги, показывают ему мою карточку, и владелец таким образом знает, что это проверенный человек (я за этим тщательно слежу! ) и ему можно доверить работу с бесценной литературой. Опять таки, за определенную плату. Удобно и выгодно всем.
– Да, действительно…
– Но не беспокойтесь, для Северуса Снейпа я готов оказать услугу бесплатно. Что такое деньги по сравнению с жизнью, правда? И если бы дело шло только о моей жизни, а ведь он спас мою дочь с мужем и сыном, они были тогда здесь, со мной, когда должны были напасть Пожиратели Смерти. Он рисковал своей жизнью, предупреждая нас. Правда, на дочку и ее семью он наложил потом Обливиэйт, ну а мне, так как я мастер Окклюменции и мог бы оказаться ему полезен в будущем, он сохранил память.
«Вот оно как, – подумалось Гермионе, – скольких людей он еще спас подобным образом, но они не могут вспомнить об этом, потому что он стер им память? Какая жалость! Если бы эти люди могли дать показания в суде, участь Снейпа была бы куда приятнее».
– Так что же вы все-таки ищете, Мисс Грейнджер?
– Нам нужен список книг, принадлежавших когда-то тамплиерам и до сих пор находящихся в чьих-то частных руках.
– Тамплиерам? Мисс Грейнджер, вам просто неслыханно повезло!
– Вот как? Почему?
– Дело в том, что мой дед был, как вы это молодые выражаетесь, помешан на всем, что связано с тамплиерами. Он даже какое-то время считал, что наш далекий предок и сам принадлежал к славному ордену, но эти его догадки не подтвердились. Но, тем не менее, благодаря этому заблуждению, у меня есть особый ящичек, где собраны все сведения, касающиеся имущества тамплиеров. Там не только книги, но и кое какие артефакты и ритуальные вещицы. Пойдемте, я вам покажу.
Не смея поверить в такую удачу, Гермиона проследовала за хозяином дома к скрытому от глаз стеллажу. Старичок очень ловко вынул большой и по виду тяжелый ящик, заполненный пронумерованными карточками.
– Вот, прошу. Это только книги, все прочее хранится в другом ящике, если вы захотите потом взглянуть.
– Спасибо, мистер Библеус, вы даже не представляете, какую неоценимую услугу вы окажете мистеру Снейпу, – сказала Гермиона, а про себя добавила: «Если найдется нужное, то они будут в расчете».
Ведьма подошла ближе и поощряемая взглядом мистера Библеуса, принялась перебирать карточки. «Изгнание мусульман со Святой Земли», св. Иераним, 1209 г., владелец: 1. Церковь св. Причастия, Париж 1210-1313 гг. 2. Бернар Реноа 1314 – 1360 гг. 3. Ричард Бейкер 1360 – 1401 гг. 4. Ш. Баррингтон - М. Баррингтон, 1401 – 1882 гг. 5. Британская Библиотека, 1882 - … «Основы бытия. Как жить по-христиански», Пьер Коле, 1298г., владелец: 1. Орден Тамплиеров, 2. Клод Дюбуа, 1307-1330 гг. 4. Неизв. 5. Британская Библиотека 1901- …
И все в этом духе. Где-то было расписано более подробно о владельцах, где-то информации было совсем мало, но среди них явно не было того, что искала Гермиона. Владелец картотеки, извинившись, оставил девушку одну, что бы не мешать.
Перебрав десятка два карточек, она наткнулась на следующую: «Очищение верой», Гуго де Пейн, 1100 г. Владелец: 1. Гуго де Пейн, 1100 – 1136 гг, 2. Роберт де Краон, 1136 – 1149 гг, 3. Эврар де Баре, 1149 – 1151 гг. и так далее, перечислялись видимо все великие магистры Ордена, список был длинен, и Гермиона перелистнула страницу, что бы добраться до последнего владельца. Им значился Арман Малфоа, 1571 – 1608 гг., а дальше «неизв. ».
Малфоа! Не может ли быть так, что Малфоа приходятся далекими предками Малфоев? Гермиона перелистнула страницу. 1307 – 1354 г. г. – Филипп Малфоа. Значит, после великих магистров эта книга перешла к семейству Малфоа. Быстро перебрав остальные карточки, Гермиона больше не нашла упоминания этой фамилии, зато увидела несколько других знакомых. Достав блокнот, она выписала все эти фамилии на листочек, и хотя она была больше чем уверена, что никто из этих людей не был Пожирателем смерти (а ведь она знала их практически всех! ) однако, решила уточнить у Снейпа. Оставался только один вопрос – почему книга, принадлежащая Малфоа, нынче осталась без упоминания владельца? Выяснить же, приходиться этот Арман родственником Люциусу представлялось довольно таки просто – найти генеалогическое древо семейства Малфоев.
– Мистер Библеус! – позвала она. Владелец картотеки незамедлительно явился на зов.
– Что-то нашли, мисс Грейнджер?
– Кажется да, но последний владелец датируется 1608 годом, а дальше «неизвестен». Что это может означать?
– Дайте-ка взглянуть, – старик близоруко сощурился на карточку, нахмурив лоб. – Так-так, либо книга перестала существовать, либо ее владельцы не пожелали распространяться о том, чем владеют. К сожалению, попадаются и такие.
– А могли они, скажем, сменить фамилию?
– Сменить? Да, могли, но как бы то ни было, если бы они пожелали сотрудничать с нашей картотекой, они бы тут указывались и под новой фамилией.
– Но как тогда узнали о предыдущих владельцах? Не хотите же вы сказать, что ваша картотека существует с… со средних веков?
Мистер Библеус рассмеялся:
– Нет, конечно, нет, мисс Грейнджер, всего лишь с 1876 года. Но, как я уже сказал, мой дед очень интересовался орденом тамплиеров, он перечитал все, относящееся к ним, в том числе книги, которые упоминаются в этих карточках. Вероятно, об этой книге говориться где-то еще, в конце концов, я вижу, она сменила весьма именитых владельцев, поэтому не могла не оставить следов.
– Но как же мне теперь найти ее?
– Увы, мисс Грейнджер, тут я ничем не в силах вам помочь. Могу только дать совет, посмотрите в библиотеке на генеалогические деревья, возможно, вам удаться выяснить что-то о потомках этого Малфоа, ведь может же быть так, что ветвь оборвалась по мужской линии, и теперь семья и в самом деле под другой фамилией. И если вы обнаружите, что книга эта до сих пор существует, я буду вам очень благодарен за сведения, как знать, может быть, ее владелец захочет все-таки поделиться ею с нами.
«Если это и в самом деле Малфои, то вряд ли», – сказала про себя Гермиона, вслух же пообещала мистеру Библеусу сообщить обо всем, что найдет, и начала прощаться. Было еще не поздно, она успеет поделиться со Снейпом выводами. Хотя, после ее ночного визита, время посещения Паучьего тупика было бы смешно лимитировать.
Хозяин дома любезно проводил посетительницу до выхода, помог надеть пальто и на прощание сказал:
– Приходите в любое время, мисс Грейнджер, Северусу Снейпу открыт здесь бесконечный кредит.
Гермиона не стала уточнять, распространяется ли этот кредит и на нее саму, безотносительно Снейпа, поблагодарила старика еще раз и аппарировала к таким уже привычным обшарпанным дверям в глухом переулке.

– Неужели нашли что-то стоящее? – с порога сказал зельевар, награждая ее хмурым взглядом.
– Не знаю, вот пришла поделиться с вами, может, вы мне скажете, нашла я что-то или нет.
Снейп как-то неохотно пустил ее в дом, зажег настольную лампу, что бы было светлее, сел в свое кресло и приготовился слушать. Он выглядел уставшим, изможденным. И ведьма, не теряя даром времени, рассказала о том, что обнаружила, внимательно наблюдая за мужчиной. Снейп хмурился и молчал, и у Гермионы создалось впечатление, что его мысли витают где-то далеко. Не смотря на это, когда она закончила, он сказал:
– Может вы и правы, мисс Грейнджер. Но так же вероятно и то, что вы ошибаетесь. Есть довольно много людей с фамилией Малфоа, и даже, возможно, среди волшебников. Вы не могли предположить, что эта семья, предположим, уехала из страны? Обратно во Францию или в Америку? Впрочем, не буду слишком вас расстраивать, совпадение и впрямь интересное, если учесть все прочие имеющиеся у нас сведения, Малфой подходит как никто другой, к тому же он, кажется, на свободе?
– Он четыре года отсидел в Азкабане, но теперь должен был выйти. А разве…, – Гермиона замерла, – ну конечно! Вот почему он сказал: «Вы упустили благоприятный момент, когда можно было ее изъять вместе с другими вещами». Он говорил о том, когда конфисковали все подозрительное из Малфой-мэнора!
Снейп рассеяно кивнул.
– Да что с вами сегодня? – возмутилась ведьма. – Мы уже почти нашли одного из двух, кто нам нужен, а вам, похоже, это совсем не интересно!
– Как вам сегодня спалось? – неожиданно спросил зельевар. Да что это с ним?
– Сносно. Видимо, амулет помогает. Погодите, вы спрашиваете, потому что сами плохо спали, да?
– Нет, мисс Грейнджер, не поэтому.
Гермиона подняла к небу глаза.
– Ну почему мне приходится все из вас вытягивать? Вас вроде бы раздражает, когда я задаю вопросы, так почему бы рассказать все самому, не дожидаясь их?
– А с чего вы решили, что я вообще собираюсь вам что-то рассказывать? Я-то вас не заставляю, вы сами выкладываете все, не спрашивая, нужно это мне или нет.
– Вы знаете, как с вами тяжело? – Гермиона устало посмотрела в черные глаза. – Мы вроде бы сейчас в одной лодке, и вчера, к примеру, вы были совсем другим. К чему эти таинственные игры?
– Я не намерен говорить на эту тему. Вам есть, что еще добавить к сказанному ранее?
– Нет. Завтра в обеденный перерыв я отправлюсь в библиотеку и посмотрю на генеалогическое дерево Малфоев.
– Можете не трудиться, я и так вам скажу, что их семейное древо начинается где-то с 1600 или 1610 года.
Он опять смог ее удивить.
– Вы что же, интересовались их генеалогией?
– Упаси Мерлин, но Люциус не спрашивал, интересно ли мне или нет. Если бы он находил это приличным, он бы повесил дату основания их рода над воротами поместья. А так, он считал своим долгом осчастливить этими сведениями всякого, у кого оказывались свободные уши.
Гермиона хмыкнула. Ей так и представилась картина: Люциус, с напыщенным видом вещает о том, как глубоко уходят в историю корни семьи Малфоев, и скучающий, возводящий глаза к небу, Снейп, судорожно ищущий причину вежливо сбежать от собеседника. Но долго веселиться она не стала:
– Вы же понимаете, что это еще один плюс в копилку Малфоя? Семья Малфоа исчезает из нашего поля зрения в 1608 году и примерно в тоже время возникает семья Малфоев! Вам не кажется, что совпадений слишком много для того, чтобы это оказалось случайностью?
– Вы уже все для себя решили, правда? – ухмыльнулся Снейп. – Разложили по полочкам, обмозговали и теперь скажете мне, что нам делать дальше?
– Я не… постойте, вы знали, что это Малфой? Вы спорили со мной, чтобы я сама утвердилась в своих выводах, вспоминая мелочи?
– Нет, я спорил с вами исключительно из желания вывести вас из себя – вы забавно злитесь. Конечно, я знал, вернее, догадывался, что это Малфой. Еще вчера, после того, как вы ушли, я подумал о нем. Он, как никто, подходит к имеющимся у нас приметам. Но я хотел, что бы вы сами дошли до этого, и, возможно, нашли бы новые зацепки. Вы их нашли, с чем я вас и поздравляю, но теперь подумайте о том, каким образом забрать у Малфоя книгу?
Гермиона стушевалась. Она так была занята задачей поиска самого человека, что совсем не думала о том, что они будут делать, когда он найдется. Она покачала головой:
– Я не знаю, но ведь вы уже наверняка все придумали.
– Придумать, мисс Грейнджер, можно сказку, а такие действия надо продумывать. И ничего, кроме незаконных действий, мне в голову не пришло. Как бы мы не поступили, нам придется нарушить закон, потому что по доброй воле Малфой книгу нам не отдаст, даже не покажет.
– Нам придется ее… украсть? – Гермиона в ужасе посмотрела на Снейпа. Если они пойдут на это, им обеспечена долгая и безрадостная жизнь в Азкабане: ему пожизненно, а ей лет на пятнадцать, учитывая, что мотать срок она будет по двум причинам: за кражу и за пособничество Снейпу.
– А вас что-то смущает, мисс Грейнджер? Или вы надеялись изъять книгу и ключ честным путем? Подойти и просто сказать «Простите, пожалуйста, не могли бы вы позволить нам провести ритуал, а вы подождете, пока мы умрем, что бы и вы получили, что вам надо? »
– Нет, но… черт, даже не знаю. Я, наверное, просто не думала об этом. Сосредоточилась на другом, а про это и не думала. Мне казалось, что отыскать книгу будет практически невозможно.
– А вы поразмыслите на досуге. Кстати, Поттер вас просветил, чем вам грозит нарушение закона совместно со мной?
Девушка опустила голову. Черт, она так надеялась, что он не спросит, но врать ему было бы бесполезно, у нее же на лице все будет написано, даже лигилименция не понадобиться. Она молча кивнула.
– И как? Вам нравится то, на какую жизнь вы меня обрекли?
Гермиона дернулась, как от удара, и вскочила на ноги.
– Мы обрекли?
– Не дав мне умереть, вы обрекли меня на это милое существование. Никто вас не просил меня спасать.
Снейп сидел, вцепившись ладонями в подлокотники кресла и подавшись вперед. Его черные глаза горели зловещим огнем, на впалых щеках играл лихорадочный румянец, а вокруг глаз обозначились темные круги.
– Вы же больны, – тихо сказала Гермиона, и, сделав два шага вперед, положила ладонь ему на лоб. – У вас жар.
Снейп не отпрянул от прохладной ладошки, он прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением, и стиснул еще сильнее подлокотники.
– Вы простудились? Почему не выпили зелье? Или это что-то другое?
Зельевар открыл отяжелевшие веки и с легким вздохом откинулся на спинку кресла.
– Это не простуда, хотя, может, и она тоже, – совсем тихо сказал он.
– А что же это?
– Не знаю. Знаю только, что это началось месяца три назад. Периодически поднимается температура, иногда бывают провалы сознания, и я правда не знаю, что это.
– Почему вы не обратитесь к врачу? Если не хотите в Мунго, то мадам Помфри вам вряд ли откажет.
– Нет, врачи тут бессильны, мисс Грейнджер, – он смотрел на нее со странным выражением, которое она не рискнула бы определить.
–Это как-то связано с проклятьем?
Он не ответил, задумавшись, а когда она окликнула его, сказал:
– Не знаю.
Но Гермиона четко поняла – врет. Она не знала, почему так решила, но знала наверняка – он соврал ей, он знал, что вызвало болезнь, но чтобы это не было, Снейп ей не расскажет. Он не доверяет ей, да и доверял ли когда-нибудь хоть кому-то?
– Мы не шли вас спасать, – тихо сказала она, – мы шли забрать ваше тело, что бы похоронить. Никто не мог подумать, что можно выжить после такого ранения. Мистеру Уизли тогда досталось от зубов Нагайны гораздо меньше, но он и то еле выкарабкался. Мы оставили ваше тело рядом с другими погибшими, то, что вы живы, обнаружила мадам Помфри.
Он слабо махнул рукой, давая понять, что не желает больше говорить на эту тему.
– Не важно. Что сделано, то сделано. Лучше подумайте о насущных проблемах.
– Для того, что бы о них думать, надо знать, с чем мы имеем дело. Как охраняется Малфой-мэнор, где хранится книга, каков распорядок дня в доме.
– Я расскажу, что знаю, – Снейп говорил уже на грани слышимости, видимо, ему было совсем худо. – Но не сейчас. Идите, мисс Грейнджер, у вас есть другие заботы, приходите завтра.
– Я не могу уйти, оставив вас в таком состоянии, – твердо сказала ведьма.
– Мне не нужна ваша жалость. Убирайтесь! – он собрал последние силы, что бы сказать это так громко, как позволяли поврежденные связки. Они сверлили друг друга глазами, а потом Гермиона развернулась к выходу:
– Хорошо, я уйду. Ждите меня завтра, и смотрите, не умрите до этого времени.
Но Снейп уже не слышал ее, охваченный лихорадкой, он погрузился в полубессознательное состояние, и уже не мог слышать, как девушка, не теряя времени, аппарировала прямо из дома к себе на порог.
Зельевар очень плохо знал Грейнджер, если думал отпугнуть ее своим «убирайтесь» в полумертвом состоянии. Прекрасно осознавая, что выгнать он ее не сможет, она схватила в своей лаборатории пузырьки с зельями и вернулась в Паучий тупик. Снейп откинувшись, сидел в кресле, немного свалившись на бок. Если такое у него случается не впервые, а он при этом даже не принимает зелья, то удивительно, как он до сих пор жив. Выложив пузырьки на журнальный столик, Гермиона осторожно отлевитировала мужчину на диван, искать спальню она даже не подумала, это же представить страшно – войти в ЕГО спальню без его на то согласия!
Взяв жаропонижающее зелье, девушка придержала тяжелую голову Снейпа и осторожно влила ему в рот, надеясь, что он сможет его проглотить. Впервые ей подумалось, что тут лучше пошли бы маггловские средства – укол парацетамола или ибупрофена был бы надежнее, но вот мужчина сглотнул, и Гермиона успокоено выдохнула – главное он уже принял. Желая измерить ему пульс, она взяла его за руку, засучила растянутый рукав свитера и тихо охнула: темная метка, ставшая после падения Волдеморта бледной и почти незаметной, сейчас была воспаленной и выглядела очень нездорОво. Осторожно, словно боясь отравится, ведьма прикоснулась к отметине. Она была горячей, и жар всего остального тела по сравнению с ее жаром казался просто смешным. Так вот она – причина снейповой болезни, неудивительно, что он не стал о ней ничего говорить! Гермиона быстро посмотрела на лицо зельевара – слава Мерлину, он еще не пришел в себя! Она аккуратно опустила рукав, скрывая метку и влила Снейпу укрепляющее. Вопросы роились у нее в голове, как растревоженные пчелы. От чего воспалилась метка? Связано ли это с проклятьем? И как можно это нейтрализовать? Но если Снейп, занимающийся Темными искусствами и немало знающий о них, не смог ничего с этим поделать, то что может она? Вероятно, для этого ему нужны были книги из библиотеки – он надеялся найти ответ на этот вопрос.
Ведьма покачала головой, если где и существовал живой эталон несчастья, то он лежал сейчас перед ней. Легким движением, она убрала ему со лба волосы. Это напомнило ей о том времени, когда она сидела над ним в больнице Св. Мунго, а он так же, как и сейчас, лежал без сознания и знать ничего не знал о гриффиндорской всезнайке, беспокоящейся о его здоровье.
Снейп глубоко вздохнул, и Гермиона испуганно дернулась – еще не хватало, что бы он застукал ее здесь! Но мужчина лишь нахмурил брови, и ведьма поняла, что он спит. Жар спадал и беспамятство превратилось в беспокойный, но все таки сон. Интересно, а что было бы, если бы эффект магнита еще бы властвовал над ними? Она бы сейчас не могла сдерживать желания, а он? Гермиона тихонько хихикнула – ей пришлось бы изнасиловать бессознательного зельевара, вот была бы ситуация!
Поняв, что мысли приняли опасное направление, она поднялась с дивана, собрала свои пузырьки, и, убедившись, что ее пациент стабилен и ему уже ничего не угрожает, вышла из гостиной.

Когда она оказалась дома, часы пробили два ночи, и Гермиона только сейчас почувствовала, как устала. Сегодня был долгий день, о работе даже думать не приходилось, и даже мысль об ужине не вызывала никаких положительных эмоций. Ужасно хотелось спать, и еле дотащившись до кабинета, она рухнула на кушетку, не раздеваясь. Рука непроизвольно сжала амулет, и Гермиона подумала, о том, сможет ли Снейп сегодня сопротивляться кошмарам? Он был так ослаблен, возможно, стоило оставить ему амулет сегодня. Но все эти мысли мелькнули уже на грани сна.

Он стоял в зеркальном коридоре, и настороженно оглядывался вокруг. Что-то очень знакомое было в этом месте, только что? Он вспомнил и нахмурился – это же сон Грейнджер! Какого черта он делает в ее сне? Надо найти ее и высказать все, что думает по этому поводу! Определившись с выбором направления, Снейп двинулся по зеркальному лабиринту. Отовсюду на него смотрел он сам, и это его нервировало – он терпеть не мог свое отражение. А еще создавалось стойкое ощущение, будто кто-то за ним пристально наблюдает, подглядывает исподтишка, и это тоже его злило. Он ненавидел это ощущение с детства, когда за ним подглядывала эта мерзкая девчонка, как бишь ее звали? Петунья, кажется, сестрица Лили. Ближайшее зеркало подернулось рябью, и мужчина застыл, уставившись на него. Мутная поверхность стекла вдруг стала прозрачной, и он увидел… Зеленые глаза, рыжие волосы, до боли знакомый нежный овал лица – Лили Эванс. Отгоняя мысль о том, что это все лишь иллюзия, Снейп шагнул к зеркалу.
– Лили… – прошептал он. Женщина улыбнулась, но ее улыбка превратилась в оскал:
– Как ты мог, Северус? Я могла бы жить, я хотела жить!
– Прости меня…
Он протянул руку, но пальцы коснулись лишь холодного стекла. Зеленые глаза безжизненно замерли, рыжие пряди взметнулись вверх, и Лили медленно осела вбок.
– НЕТ!!!
Он закрыл руками лицо. Сколько раз он представлял себе это? Представлял, как она умирает? Это был его худший кошмар на протяжении двадцати лет, и вот, когда он думал, что уже пережил его, он возвратился во всей своей ужасной яркости.
– Это иллюзия, я вижу сон, – пробормотал Снейп, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Он оторвал руки от лица и огляделся. Изображение исчезло, но что-то подсказывало мужчине, что это еще не конец, все они – его кошмары, его страхи – затаились в глубине этих зеркал и готовы прыгнуть нa него по очереди или разом.
– Это только иллюзия, – повторил Снейп и вздрогнул от того, как громко прозвучал его голос.
«Лили простила меня, я знаю, – думал он, медленно шагая по коридору и стараясь не глядеть по сторонам. – Я сполна выплатил свой долг, даже Альбус признал это».
Зеркала взорвались зеленым светом, и Снейп отшатнулся.
– Авада Кедавра! – его собственный голос пошел гулять эхом по лабиринту, и он увидел слетевшие с крючковатого носа очки-половинки. Застывшие голубые глаза, виденные им лишь мгновение, до того, как мертвое тело Альбуса Дамблдора перевалилось через край Астрономической башни.
– Он сам просил меня, – шептал Снейп. Да, просил! Но сколько раз он сам спрашивал себя потом, зачем согласился выполнить эту просьбу? Изможденное старческое лицо и почти умоляющий взгляд: «Прошу тебя, Северус» – еще один персональный кошмар.
– Прошу тебя, Северус, – и безумный смех Беллатрикс. Вот уж кто был живым воплощением его кошмаров! Зельевар сжал виски. Надо проснуться! Как, черт возьми, его угораздило попасть сюда?
– Прошу тебя, Северус…
– Северус, пожалуйста, мы же друзья…
Из туманной дымки зазеркалья выплыло измученное лицо Черити Бейбридж.
– Мы же друзья…
Да, вопреки всему, у него были хорошие отношения с коллегами. Возможно, сам бы он не стал определять это словом «друзья», но товарищеские отношения между ними определенно были, даже с Минервой, не смотря на извечное противостояние их факультетов.
Смерть Черити была еще одной черной кляксой на его и без того истерзанной совести. Она была одной из тех, кого он не смог спасти, слишком многое было поставлено на карту, чтобы он мог вмешаться.
То, что он так глубоко прятал все это время, все его страхи и терзания, все это сейчас глядело на него из зазеркалья мертвыми застывшими глазами, и он почувствовал, что задыхается.
Затравленно озираясь, Снейп везде находил одно и то же, и тогда он побежал. Вслед ему несся безумный смех Беллатрикс, отдаваясь в голове звоном.
Они миновал уже бессчетное количество поворотов, но спасения не было. Зельевар уже чувствовал, как от напряжения его сердце стучит в самом горле, но останавливаться не стал.
Внезапно все смолкло, и поверхность окружающих зеркал почернела, став матовой. Снейп остановился. Неужели все кончилось? Нет, в такую удачу он не верил, вообще касательно него слово удача было неприменимо.
– Северус, – он знал этот голос, правда, он никогда не звал его имени, а это оказалось исключительно приятно. Из зеркала на него смотрели теплые карие глаза. – Северус, прошу тебя…
Нет!!! Только не это! Хватит с него их просьб! К нему никогда не обращались с обычными, нормальными просьбами, его всегда просили о невозможном.
– Северус, – ее голос звучал серебряным колокольчиком, но Снейп знал, что за этим последует. Надо проснуться, пока еще не поздно, надо…
Зеленая вспышка на миг ослепила его глаза.
– Авада Кедавра! – это же его голос! Его собственный голос, во всю мощь произнесший это чертово заклинание!
Каштановая грива, взметнувшись, закрыла побледневшее личико, и сердце Снейпа ухнуло вниз. Ему казалось, он падет вместе с ней, бесконечно медленно, как будто в бездонную пропасть.
– Это иллюзия!!! – Заорал он, неизвестно кому и с силой ударил по зеркалу кулаком. Острая боль пронзила запястье, он вскликнул и… проснулся.

Широко распахнув глаза, он старался сообразить, где находится. Вроде бы, это его гостиная, и он лежит на диване. Левая рука болела, и все тело затекло от неудобной позы. Почему он спит здесь? Вчера вечером он проводил Грейнджер… Нет, не проводил, она ушла сама, а он не смог подняться с кресла – потерял сознание. Или все-таки смог? Ведь каким-то образом он очутился на диване. Если только…
Снейп приподнялся на локте и прокурорским взглядом оглядел комнату. Ничего. Ничего и никого. Он не знал, боялся или надеялся увидеть сидящую над ним Грейнджер, но ее не было. Зельевар поморщился. Яркий сон, приснившийся ему, вызывал моральную дурноту, будто кто-то сорвал болячки с подсохших гнойных ран, заставив их болеть заново и заново заживать.
Но вот только при чем тут эта ведьма, которая была еще жива и относительно здорова? Впрочем, ей тоже снились непонятные сны - то, чего не было на самом деле и быть не могло. Стоит ли требовать исторической достоверности от снов?
Кряхтя, мужчина сел. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем обычно после таких приступов. Как будто он выпил восстанавливающего зелья, или укрепляющего. Надо будет спросить у Грейнджер, не она ли озаботилась, несмотря на приказ убираться из его дома. Разве мог он когда-то что-то ей запретить? Сколько он помнил, она со своими дружками всегда все делала с точностью до наоборот.
Он посмотрел на время – шесть часов. Утра? Или уже вечера? Наверное, утра. Снейп потер ладонями лицо – надо побриться и вообще привести себя в порядок. Он не был фанатом чистоты, но терпеть не мог щетину на лице и верхнюю одежду, в которой почему-либо спал, это мешало ему ощущать себя бодрым и готовым к работе. А дел у него было более чем достаточно: два заказа, небольших, но все же трудоемких, расчет коэффициентов для зелья, и еще надо как следует продумать, каким же образом попасть к Малфою в поместье и украсть книгу. «Всего-то, – усмехнулся про себя Снейп, – стащить у Люциуса книжку и у некоего высокопоставленного министерского работника некий ключ. И можно с чистой душой отправляться на покой. В Азкабан».

Глава 10

Весь рабочий день мысли Гермионы вертелись вокруг Снейпа. Как он там? Догадался ли, что она помогла ему? И если догадался – разозлился ли? Смог ли справиться с кошмарами? Ей было очень тревожно, и это не учитывая всех прочих забот. В результате она смогла наработать так мало, что в конце дня корила себя за нерадивость, но задерживаться не стала. Сегодня Гермиона решила навестить Поттеров, она и так должна была быть у них еще вчера. Только сначала она заскочит в Паучий тупик, что бы убедиться, что с зельеваром все хорошо.

Он открыл ей хмурый, но вполне здоровый.
– Мисс Грейнджер, мы, кажется, не назначали свидания на каждый день.
– Ошибаетесь, вы сами вчера сказали мне прийти. Но я заскочила ненадолго – у меня другие планы – я просто хотела убедиться, что вы в порядке.
– А могло быть иначе?
– Могло, раз вы даже не помните окончания разговора.
– С вашими замашками матери Терезы, я был уверен, что вы не дадите мне промучиться дольше положенного.
Щеки Гермионы запылали, и она испуганно посмотрела ему в глаза. Ему не надо было спрашивать, кто перенес его на диван, ее лицо говорило красноречивее всяких слов. Злости почему-то не было, разве он не ожидал от нее такого поступка? Скорее он удивился, если бы она бросила его, ничего не предприняв. Интересно только одно, видела ли она метку…
– Я… я не могла вас так оставить, – пискнула девушка и виновато опустила голову. – Давайте теперь, высказывайте мне о том, что я сую нос туда, куда не просят, но вам ведь лучше!
Снейп покачал головой:
– Идите уже, куда собирались, вам же не терпится посмотреть на очередного Уизли.
– Поттера.
– Не вижу разницы.
Гермиона улыбнулась.
– Я приду завтра, надеюсь, вы не забудете.
– Что вы, мисс Грейнджер, вы же теперь сюда, как на работу, приходите. Так что я и рад бы забыть, но вы не дадите.
– Всего хорошего, мистер Снейп.
– Идите уже, – буркнул он и закрыл дверь. Он чувствовал, что этот глупый диалог с прощанием может несколько затянуться, если не принять решительных мер. Но, услышав хлопок аппарации, вздохнул: стало непривычно тоскливо и одиноко. Нет, пора опять приниматься за работу, что бы дурные мысли не лезли в голову.

Гарри, предупрежденный заранее, вышел встретить гостью к садовой калитке: семейство Уизли так и не сняло антиаппарационный барьер. Волосы отца семейства были в бОльшем беспорядке, чем обычно, но сам он сиял, как начищенный кубок по квиддичу. Приняв от Гермионы пакеты с подарками и поздравления, он с восторгом стал описывать, какой у него замечательный сынок, какой он умница и что он умеет делать. И хотя у Гермионы не было опыта общения с младенцами, она была более чем уверена, что трехдневный малыш, кроме как есть, спать и справлять нужду, ничего еще не умеет. Но говорить это восторженному папе, конечно же, не стала, просто улыбалась ему и согласно кивала головой.
В доме у Уизли как всегда было людно и шумно. Не смотря на то, что все дети Молли и Артура обзавелись своими домами и семьями, в Норе постоянно гостил кто-нибудь из них, а то и сразу все. Сначала это делалось, чтобы не дать родителям сойти с ума из-за смерти двух сыновей, особенно Рона, а потом стало хорошей традицией. Вот и сейчас в Норе была чета Поттеров с новорожденным, семья Билли Уизли и Джордж Уизли, забежавший на огонек проведать еще одного племянника.
Все они шумно и радостно приветствовали Гермиону, Молли сердечно обняла несостоявшуюся невестку и как обычно попеняла ей на то, что она редко к ним заскакивает в гости. Гермиона очень любила эту семью. Она выросла одна у родителей, и ей временами бывало одиноко, но здесь невозможно было почувствовать себя брошенной, ненужной, теплая семейная магия этого дома могла согреть любую одинокую душу.
– Джинни сейчас отдыхает, – сказал Гарри, – Всю ночь не спала, малыш Джеймс не дал, так что пойдем, я сам познакомлю тебя со своим сыном.
Гермиона всегда относилась к детям ровно. Она не принадлежала к числу тех, кто при виде маленького существа начинает сюсюкать, умиляться и делать тому подобные глупости, но стоя над кроваткой Поттера - младшего, она не смогла сдержать улыбки.
– Он такой красавец, правда? И мы наконец-то его дождались, – тихонько сказала подошедшая сзади Молли. Гермиона кивнула и поняла, что женщина подумала о том же, о чем и она сама – сейчас это должен был быть уже второй ребенок Гарри и Джинни, и где-то тут по дому мог бы бегать и их с Роном ребенок. На глаза навернулись слезы, Молли обняла девушку за плечи:
– Жизнь продолжается, Гермиона, я уже смирилась с тем, что их с нами нет, ни Фреда, ни Рона, на их место приходят внуки, и это позволяет мне и Артуру держаться. И тебе тоже надо перестать жить прошлым и думать о том, что было бы, если.
Гарри, стоявший рядом, тихо вздохнул. Джеймс Сириус Поттер открыл глазенки и тихонечко хныкнул.

Гермиона весь вечер провела в Норе, отвлекаясь от своих тревог и забот, ни разу не вспомнив ни о работе, ни о Снейпе. Ей было так хорошо, что не хотелось уходить. Они вволю наболтались с Джинни, вставшей покормить малыша, насмеялись с Джорджем, который придумал себе новый ушной протез, словом, окунулась в атмосферу семейности, тепла и уюта.
Когда она собралась уходить, Гарри вызвался ее проводить. Они не спеша брели по тропинке к садовой калитке, за которой можно было аппарировать, и разговаривали о всяких приятных мелочах. Около калитки Гермиона остановилась и, посерьезнев, спросила:
– Гарри, скажи мне, а какой приговор вынесли Малфою?
– Люциусу? Ты что, и его собралась опекать? – шутливо поинтересовался мужчина.
– Упаси Мерлин, мне и Снейпа хватает, просто интересно.
– Угу… я, конечно, сделаю вид, что поверю, но ведь ты все равно не расскажешь, правда?
– Не сейчас – это точно.
– Ну что же, – Гарри заложил руки за спину и поднял к небу глаза, словно вспоминал урок. – Люциус Малфой отсидел четыре года в Азкабане, учли смягчающие обстоятельства – то, что он в последний момент якобы примкнул к светлой стороне, ну и то, что за все время служения Волдеморту он никого не убил, поразительно, правда? У него, конечно же, конфисковали все темное, что нашли, кстати, было этого немного, то ли он заранее озаботился, то ли и впрямь не имел. Были вещи, которые конфисковать было нельзя, но они и не являлись чем-то запретным.
– Как это – нельзя?
– Дело в том, что оказывается вещи, которые передаются по наследству из поколения в поколения и являются семейными реликвиями конфисковать нельзя.
– Даже если это темные артефакты?
– Да. На них всего лишь накладывают чары неприкасаемости для нынешнего хозяина. Таким образом, предмет находится у него, но использовать его он не может. Так вот, возвращаясь к Люциусу… пока он сидел, его женушка подняла на уши всех, кого могла, пустила в ход все свои связи и деньги, которые у них остались, и смягчила мужу приговор. На него наложили практически те же ограничения, что и на Снейпа, за тем исключением, что его дом не подвергается периодическому нашествию Авроров, а его палочка проверяется раз в два месяца, и при этом он сам прибывает в Министерство для процедуры проверки. Казалось бы, тоже не завидная участь, но счета Малфоев не арестовали – основной их капитал тоже наследный, а работать он и так нигде не работал… Так что все, чего он лишился – это места в Попечительском совете – пожизненно, ну и привилегий богатенького аристократа в Министерстве. Да, и еще – тебе это понравиться – им запретили иметь домовых эльфов.
Гермиона напряженно думала, зацепившись за слова Гарри:
– Каждые два месяца он сам бывает в Министерстве? И приходит, конечно же, в Аврорат?
– Да, а что?
– А можно узнать, когда он там был последний раз?
– Ммм, дай подумать… кажется на этой неделе должен был быть, в понедельник его не было… наверное во вторник или в среду, точно не могу сказать, ведь меня самого не было на работе.
Гермиону будто пронзило током. Вот оно! Еще одно свидетельство в пользу Малфоя!
– Спасибо, Гарри! Ты даже не представляешь, как ты мне помог! Я теперь пойду, а ты возвращайся к семье. На выходных я постараюсь заглянуть к вам еще, хорошо?
Она поцеловала друга в щеку на прощание и отправилась домой.

Время было около полуночи, и соваться к Снейпу было уже поздно, но Гермиона ощущала потребность в том, что бы поделиться с ним сведениями. Впрочем, он только махнет на нее рукой и скажет, что они и так выяснили, что это Малфой, и не стоило его беспокоить среди ночи ради такой ерунды. Вообще, эта снейпозависимость ее начинала настораживать и даже пугать. Возможно, таким образом проявлял себя подавленный эффект магнита? Кстати, о нем…
Ведьма прошла в кабинет, пробежала глазами по корешкам книг и вытянула нужную. Кажется, где-то здесь она читала про эффект магнита. Так и есть – двести сорок пятая страница. Конечно, статья была не полной, давалось только общее определение и причины, у Снейпа, наверняка, описание было более полным, и даже указывалось, как избавиться от него, но на данный момент Гермиону вполне устраивало и общие черты треклятого эффекта.
Быстро пробежав глазами, Гермиона застыла в шоке. Теперь ей стала понятна причина странного выражения, мелькнувшего на лице у зельевара, когда она попросила книгу. Еще бы! Он хотел ее! Безо всякого эффекта, просто хотел! Пусть даже немного, пусть даже подсознательно, но для Снейпа этого было достаточно, что бы быть в ужасе. И сама она хотела его, но…
– Это невозможно, – прошептала она, но воспоминания о кратком миге их страсти вызывали такое томление, что даже колени подгибались. Гермиона села в кресло и покачала головой. Рыжий кот мягко прыгнул к ней и посмотрел в глаза. – Представляешь, Косолап, я хочу профессора Снейпа! Не профессора уже конечно, но СНЕЙПА!!! Как такое могло случиться? Он ведь… он… не красивый, грубый, да и вообще хам, если честно. Все время норовит обидеть, ткнуть побольнее, и в нем начисто отсутствует человечность, – девушка вздохнула, – ну ладно, человечность местами есть, но тем не менее…
Она закрыла лицо ладонями.
– Я сошла с ума, Лапик, да? У меня ведь крыша едет, все эти глюки – не глюки, сны – не сны… Мой мозг поражен, и почему я удивляюсь, что меня тянет к этому мрачному типу?
Косолапсус сочувственно муркнул и потерся о хозяйкины руки.
– Да, ты прав, все может не так плохо, как мне кажется. Ведь бывает так, что мне с ним уютно, а споры с ним, когда он не грубит, очень бодрят. Да ведь и шутить он умеет. Но мне всегда казалось, что для интимного притяжения мне нужно что-то большее… Хотя бы взаимная симпатия, что ли.
Она погладила кота, жалея, что он не умеет разговаривать. Ей бы сейчас не помешал нормальный собеседник, который к тому же не воспринял бы новость о ее притяжении к Снейпу как повод для обращения в Мунго.
– Нет, все, хватит о Снейпе, завтра ему расскажу, что узнала про Малфоя, а сегодня займусь-ка я переводом, а то совсем забросила работу – вчера вот, сегодня…
Она сделала себе какао, достала из сумочки диктофон, а из ящика – словари, и целиком погрузилась в руны.

Северус Снейп медленно помешивал зелье – два раза по часовой стрелке, пять раз против – и хмурился. Весь вечер с того времени, как он закрыл дверь перед носом Грейнджер, он не мог избавиться от чувства дискомфорта. Ему чего-то не хватало, а спустя какое-то время он понял, что не хватало ему КОГО-ТО… с каштановыми волосами и назойливыми манерами. Эта мысль ему совершенно не понравилась, более того – она показалась ему просто возмутительной. С каких пор ему нужен кто-то, что бы скрасить его вечера? Его одинокие, пронизанные невнятной тоской и страхом вечера…
Снейп раздраженно отшвырнул черпак и прошелся по лаборатории. Он уже несколько раз пытался сесть считать коэффициенты, но не мог сосредоточиться, урывками записал все, что вспомнил о защите малфоевского поместья, и сейчас вполне мог запороть зелье, заказанное на послезавтра. А все почему? Потому что у него в голове засела Грейнджер! Не то, что бы она перестала его раздражать, но ее присутствие бодрило его и дарило ту маленькую толику человеческого внимания, в которой он все-таки нуждался. Или всему виной тот миг соединившей их страсти? Восхитительный миг, надо сказать, хотя он и стал возможен только благодаря противоестественным причинам.
Взглянув на часы, Снейп бросил в зелье следующий ингредиент и постарался отвлечься от посторонних мыслей. Им надо было проникнуть в поместье Малфоев любой ценой, а он тут думает черт знает о чем. Часы пробили полночь, и в голове, словно по волшебству, прояснилось. Впрочем, это могло быть и эффектом паров зелья, которое уже было почти готово и называлось Зельем Обострения ума. Что же, когда Грейнджер завтра к нему придет, он уже будет готов и изложит ей свой план. Не хитрый, но трудно осуществимый…

Пятница выдалась хлопотной. Гермиона попыталась, не вызывая подозрений, выяснить, когда же точно побывал в Министерстве Малфой – старший, подготовила отчет для мистера Фокстера, избежала очередного столкновения с мисс Пибоди и главное – после работы посетила маггловский строительный магазин в связи с вполне определенной мыслью. Малфой – старший побывал с проверкой палочки во вторник, мистер Фокстер остался вполне доволен отчетом, а главное – явным отсутствием у Гермионы тревожных признаков недосыпания и безумия, а начальница весьма удачно ее не заметила, отвлекшись на кого-то другого.
Чувствуя, что сделала на сегодня план-максимум, захватив странный набор покупок, Гермиона появилась на крыльце дома в Паучьем тупике весьма довольная собой. О вчерашних странных открытиях о чувствах Снейпа и к Снейпу она попыталась забыть.
– Что это? – поморщившись, спросил зельевар, указывая на пакет. – Опять напрашиваетесь на кипяток?
– Вы так любезны, что хочется ответить «да», – ехидно улыбнулась Гермиона. – Но это всего лишь результат моих сегодняшних размышлений о вторжении в Малфой-мэнор.
Она вручила ему пакет, сняла пальто и по-хозяйски прошла в комнату, там она забрала у мужчины свои покупки и с гордым видом выложила их на стол: стеклорез, небольшой молоточек и присоску. Снейп стоял с весьма озадаченным видом, ожидая разъяснений.
– Знаете, я подумала о том, что вокруг поместья наверняка существует неплохая защита от непрошенных гостей. Но так как, скорее всего, от магглов установлены отводящие чары, то Малфой может беспокоиться только о ворах-магах, и, следовательно, вся защита будет ориентирована на применение магии снаружи дома. Но если мы воспользуемся маггловскими методами взлома, то у нас есть шанс остаться незамеченными. Как вы думаете?
Снейп задумчиво тер подбородок, разглядывая нехитрый набор инструментов, а потом усмехнулся:
– Вы меня иногда поражаете, мисс Грейнджер, я пришел к тем же выводам, припоминая, какие чары Малфой применял для охраны поместья. Но вы же понимаете, что защита распространяется на все виды заклинаний? То есть, мы даже не можем стать невидимыми, наложенные на нас чары выдадут нас с головой.
– Ну, на самом деле я подумала и об этом. Что вы скажете о мантии – невидимке?
– Вы имеете в виду мантию Поттера?
– Да, на нее наложены совершенно особые чары, я сомневаюсь, что обычные охранные заклинания способны обнаружить их, к тому же – она приносит удачу.
Гермиона улыбнулась, вспоминая, сколько раз они уходили от неприятностей благодаря чудесной мантии – невидимке, и от самого Снейпа в том числе. Он, вероятно, тоже подумал об этом и неприязненно поморщился.
– И как вы предполагаете использовать одну мантию на двоих?
Девушка, покраснев, смущенно опустила глаза:
– Ну… нам удавалось поместиться под ней втроем…
Раздалось возмущенное фырканье, и Гермиона покраснела еще сильнее.
– Вы в своем уме, мисс Грейнджер, и соображаете, что предлагаете? Как это будет выглядеть?
Ведьма подняла на него глаза и с вызовом заявила:
– Со стороны это будет выглядеть невидимым, а изнутри нас должно волновать несколько иное, чем нелепость ситуации. К тому же вам не кажется, что после некоторых событий волноваться о том, что бы не оказаться под одной мантией несколько…эмммм… странно?
Это было первый раз, когда о произошедшем вспомнилось вслух. Лицо Снейпа застыло с нечитаемым выражением, когда как Гермиона опять против воли покраснела, но взгляд упорно не отвела.
– Ну, хорошо, раз это единственный шанс остаться невидимыми, – сквозь зубы прошипел зельевар, не решаясь развить тему о том, что было. Его и так полночи преследовало это видение, еще не хватало обсуждать подобное с Грейнджер. Пусть она не думает, что он вообще об этом вспоминает, избавился от эффекта магнита – и вздохнул спокойно.
– Отлично, я свяжусь с Гарри и попрошу у него мантию, – сказала Гермиона.
– И он не поинтересуется, зачем это вам понадобилась мантия – невидимка?
– А я скажу, что у меня свидание, и я хочу устроить сюрприз, – мило улыбнулась ведьма, в то время как Снейп возмущенно закашлялся. Что бы его кашель не перешел в словесное возмущение, девушка резко перешла на деловой тон и, как ни в чем не бывало, поинтересовалась:
– Что там с коэффициентами? Сколько вам удалось сделать?
Усилием воли подавив в себе желание сказать что-то нелицеприятное о ней, он показал ей расчеты. Некоторое время они обсуждали зелье и возможные погрешности, которые можно обнаружить с помощью подробных расчетов. Надев очки, они оба склонились над пергаментом, почти касаясь головами и оживленно дискутируя. Когда часы пробили десять, Гермиона встрепенулась:
– Я должна связаться с Гарри. Ваш камин ведь не подключен к каминной сети?
– Нет, это единственная поблажка, которой мне удалось добиться.
– Поблажка?
– Конечно, а что вас удивляет? По крайней мере, сразу внутрь дома можно попасть только аппарацией, но на это даже официальные власти без особой причины не имеют права.
– Хорошо, но я должна предупредить Гарри о мантии сегодня, сомневаюсь, что бы он взял ее в Нору, поэтому я сейчас ненадолго уйду, а потом вернусь, и мы обсудим, когда и как будем брать штурмом Малфой-мэнор.
– Вы что же, собрались это сделать на выходных?
– А вы нет? Меня, знаете ли, время поджимает. Перевод идет полным ходом, и как долго еще амулет сможет сдерживать кошмары, я не знаю. А мне не хотелось бы проснуться с перерезанным горлом.
Снейп поднял руки в знак того, что сдается.
– Поступайте, как знаете, вас, вижу, даже не смущает ночной визит, хотя я вас вторично сегодня не приглашал.
– К чему эти церемонии, мистер Снейп? – легким тоном спросила она, удивляясь своей наглости. – Это и в ваших интересах, побыстрее разобраться с проклятьем.
С этими словами она вышла из гостиной, оставив Снейпа гневным взглядом сверлить пустое пространство, где только что стояла.

Если Гарри и был удивлен ее просьбе, то виду не подал. Более того, видя замкнутое выражение лица подруги, он даже воздержался от вопросов, правильно предположив, что это как-то связано со Снейпом и ему об этом лучше не знать. Они договорились встретиться завтра так, чтобы Джинни ничего не узнала.
Когда Гермиона снова появилась в логове зельевара, он уже успел разобраться со стеклорезом, о чем красноречиво говорил кусок изрезанного стекла.
– Я тут подумала, может, кроме мантии-невидимки еще и маски надеть?
Снейп смерил ее уничтожающим взглядом, и Гермиона прикусила язык. Ну, конечно же, у него весьма определенные и совершенно не радужные ассоциации с масками!
– Извините, – пробормотала она, – так делают маггловские грабители.
– Мисс Грейнджер, с меня достаточно маггловского стеклореза, мантии-невидимки Поттера и вашей тесной компании под ней, что бы отягощать всю ситуацию еще и приемами маггловских грабителей. Благодарю покорно, а теперь, если вы закончили с глупостями, сядьте, и я изложу вам свой план.
Гермиона присела на краешек кресла и приготовилась слушать.
– Во-первых, и я думаю, вы согласитесь со мной, идти туда следует ближе к ночи, когда в доме все будут спать, – она кивнула, – во-вторых, вы поможете мне с этим, – зельевар кивнул на стеклорез и присоску, – и останетесь ждать снаружи, желательно, за пределами ограды.
– Но я не…
– Это не обсуждается. По саду я еще согласен толкаться с вами под одной мантией, но в доме я делать этого не намерен. Вы мне будете только мешать.
– Я не согласна.
– Я не сомневаюсь, но спорить с вами не намерен. Я знаю расположение комнат и внутри дома уже смогу пользоваться магией.
– Но вдвоем мы бы могли справиться быстрее! – возмутилась ведьма. Снейп прищурил глаза и где-то с минуту молча ее разглядывал, а потом вкрадчиво, будто обращался к душевнобольной, произнес:
– Мисс Грейнджер, вы осознаете, чем вам грозит эта кража, если Малфой вас обнаружит?
– Да, я…
– Прекрасно, что осознаете. А вы осознаете так же то, что, оказавшись, в Азкабане, вы лишитесь единственного шанса на спасение? Что вы оттуда уже не выйдете? Или выйдете только в особое отделение Св. Мунго и составите компанию родителям Лонгботтома?
– Но ведь и вы тоже…
– Речь идет не обо мне, глупая вы девчонка! Здесь, – он обвел руками комнату, – мне не намного уютнее, чем будет в тюрьме, уж поверьте мне. А какого лысого Мерлина вы стремитесь лишиться свободы, причем так настойчиво, я никак понять не могу. Малфой – не Дамблдор, и даже не я. Обнаружив вас в своем доме, он не колеблясь вызовет авроров, и даже слушать вас не станет. Как бы он не разочаровался в идеях Темного Лорда, одного у него точно не отнять – это нелюбовь к… нечистокровным магам. А уж конкретно к вам у него и вовсе должно было остаться особое отношение.
– Не знаю, не знаю. Мы не единожды спасли жизнь его сыну в той битве, так что…
– А Нарцисса, насколько я слышал, спасла жизнь Поттеру, так что не удивляйтесь, если они считают себя в расчете.
– Как по-слизерински, – фыркнула ведьма, и мужчина презрительно скривился.
– Вы еще не избавились от стереотипов, я вижу, – изрек он. – Слизеринцы, гриффиндорцы… если бы все люди делились согласно четырем факультетам, как скучно бы нам жилось.
Гермиона досадливо поморщилась: вечно он находит повод указать на ее узколобость.
– Так вот, в связи со всем вышеизложенным, книгу в доме буду искать я. И поверьте, в случае обнаружения, у меня куда как больше шансов уговорить Люциуса разойтись полюбовно, ведь мы бывшие приятели, как никак.
– О, я вам охотно верю, – ядовито сказала Гермиона и сложила руки на груди. Куда не глянь, во всем он оказывается прав, а она – никуда не годный компаньон. Это было так необычно, что выбивало из колеи. Она-то привыкла сама быть правой, за редким исключением.
– Я понимаю ваше ущемленное самолюбие, – раздался тихий шепот Снейпа, – но ваши амбиции сейчас совершенно не к месту. План я вам изложил. Все, что от вас требуется – прибыть завтра сюда часов в десять вечера с мантией, а там – ждать подальше от дома и при малейших признаках тревоги – немедленно, слышите – немедленно! – аппарировать к себе домой, не пытаясь вмешиваться. Я бы вообще вас туда не брал, но на такое счастье мне рассчитывать, боюсь, не приходиться, я прав?
– Боюсь, что правы. А то вы потом опять будете говорить, что я на вас всю работу свалила, а сама личной жизнью занимаюсь.
С этими словами Гермиона поднялась.
– Всего хорошего, мистер Снейп, завтра я прибуду вовремя, и не вздумайте мне не открыть дверь.
– Вы стали очень разговорчивы, мисс Грейнджер, но будьте осторожнее в выборе тона и выражений, иначе наша маленькая компания останется без вас.
Гермиону так и распирало спросить, не подразумевает ли он под «нашей компанией» себя и своих тараканов, но это бы прозвучало слишком по-детски, и она сдержалась и только хмыкнула, выходя прочь.
И все-таки он стал гораздо терпимее, подумала она, когда вслед не раздалось ни звука. Раньше он не преминул бы разразиться ядовитой тирадой на ее хмыканье, а сейчас смолчал. Впрочем, Гермиона не рискнула обернуться посмотреть на выражение его лица.

Глава 11

Ровно в десять часов вечера, одетая в джинсы, кроссовки и черную куртку, Гермиона появилась на пороге у Снейпа. Вопреки ожиданиям, он почти сразу открыл ей, и она вздохнула с облегчением. После вчерашнего разговора к ней закрались опасения, что он передумает брать ее с собой. Он был в привычной черной мантии, наглухо застегнутой до подбородка, оглядел ее критическим насмешливым взором, вышел на крыльцо и предложил ей руку:
– Я, конечно, знаю, что вы в курсе местонахождения Малфой-мэнора, но нам придется пройтись пешком, аппарировать к дверям мы не можем, поэтому приготовьтесь, я задам направление.
Ведьма осторожно коснулась сухой горячей ладони и тихонько сжала ее. Ей нравилось это прикосновение, хотелось провести легким движением по длинным пальцам, но Гермиона одернула себя. Им предстоит совершить преступление, а она о чем думает? Снейп сильнее сжал ее ладонь, и они с легким хлопком исчезли из Паучьего тупика.
В кромешной тьме было не разобрать, где они очутились.
– Почему так темно? – прошептала Гермиона.
– Мы в роще, она неподалеку от поместья и почти примыкает к ограде. В ней вы будете меня ждать.
Снейп выпустил ее руку и пошел вперед. Весь в черном, он так быстро слился с окружающей обстановкой, что ведьма потеряла его из виду.
– Подождите же! – громким шепотом окликнула она, – я ничего не вижу, я же не летучая мышь!
Сказала, и чуть было не хихикнула. Они всегда называли Снейпа летучей мышью, и, судя по тому, как уверенно он ориентировался в темном лесу, где она и рук-то своих разглядеть не могла, он и вправду походил на это ночное животное. Раздался шорох мантии, и ведьма ощутила прикосновение его руки к своей.
– Держитесь за меня, мисс Грейнджер, не отставайте.
Было проще сказать, чем сделать. Он несся по лесу с такой скоростью, будто они опаздывали на пожар, и она едва за ним поспевала, благо он крепко держал ее за руку. Наконец, стало светлеть, и Гермиона смогла разглядеть хотя бы очертания деревьев. На краю рощи Снейп встал как вкопанный, и девушка, сделав по инерции еще шаг, налетела ему на спину. Он зашипел.
– Извините, вы так неожиданно остановились.
Он выпустил ее руку, и ведьма потерла помятую ладонь, оглядываясь. Перед ними была небольшая лужайка, а чуть поодаль, на холме, стоял большой старинный дом с двумя этажами, окруженный ухоженным садом. В саду горели фонари, а в доме было освещено три окна на первом этаже.
– Это гостиная, – тихо сказал Снейп.
– Во сколько они ложатся спать?
– Обычно рано, Нарцисса жаворонок, не может сидеть допоздна, а Люциус всегда составляет ей компанию. Скоро должны уйти. Мы перелезем через ограду вон там, – зельевар указал на правый угол сада, где возвышалось дерево, – попробуем проникнуть через оранжерею, это удаленный от спален угол.
Гермиона стояла вплотную к Снейпу, и ее била мелкая дрожь возбуждения и страха. Господи, уж не с ума ли она сошла? Влезть в дом к Малфою, это вам не шкурку бумсланга из запасников стащить. Почувствовав ее состояние, Снейп положил руку ей на плечо и легонько сжал его:
– Расслабьтесь, мисс Грейнджер, все обойдется. Сами сказали, ваша мантия приносит удачу. Я волнуюсь только об одном, что не найду книгу, и тогда мы окажемся в тупике.
Она прижалась к его теплому боку, ощущая, как его уверенность передается ей, и дрожь стихает. Так они стояли какое-то время, черпая друг в друге тепло и решимость, и их мысли витали далеко от лужайки и объекта будущего ограбления. Мужчина, сжимая широкой ладонью хрупкое плечико, со смутной тоской думал о том, что стоял бы так всю ночь, лишь бы это тепло, исходящее от девушки, никуда не уходило, и сама эта доверчивая поза не менялась бы на отчуждение и холод. Еле заметно вздохнув, он опустил руку и сказал:
– Доставайте мантию, через ограду лучше лезть, пока сад освещается. На ночь иллюминация выключается.
Гермиона с неохотой оторвалась от Снейпа, и вытащила из сумочки мантию. Он взял ее в руки и набросил на себя, укрыв и девушку, и они растворились в ночи.
Идти под одной мантией с высоким мужчиной было довольно таки неудобно, что бы не спотыкаться, они вынуждены были обнять друг друга за талию. Сердце Гермионы скакало, как заяц, пойманный в силки. Эмоции просто разрывали ее на части, мечась между страхом за Снейпа и возбуждением от его близости. Ее опять стало трясти, и он погладил ее бок успокаивающим движением.
Оказавшись около ограды под ветвями большого дерева, зельевар скинул с себя мантию. Ствол дерева скрывал их от дома, даже если было кому за ними смотреть. Настороженно оглядевшись, мужчина довольно ловко, не смотря на возраст и длинное одеяние, перелез через ограду и шепнул:
– Давайте сюда мантию и перелазьте.
Ведьма просунула требуемое между решетками, и с куда меньшей ловкостью вскарабкалась на железные прутья.
– Прыгайте!
Вытянув руки, Гермиона соскользнула на руки к Снейпу и перевела дух. Обратно придется лезть самой, и пока еще она не представляла, как это будет выглядеть. Зельевар снова накинул на них мантию-невидимку, и они выглянули из-за дерева. Дом был совсем близко, но освещенные окна теперь только угадывались сквозь листву вечнозеленых кустарников, а прямо перед ними было длинное темное стеклянное крыло, которое видимо и являлось оранжереей.
Оглядывая Малфой – мэнор, Гермиона начинала понимать, почему так кичился Драко своим жильем. Еще бы! По сравнению с Норой, это был настоящий королевский дворец! Но внутренняя холодность дома не могла сравниться с теплой, дружелюбной атмосферой жилища Уизли, и если бы ей когда-то пришлось выбирать, она не за что не выбрала бы эти хоромы.
Снейп тем временем провел ее вплотную к стене дома и заглянул внутрь через стекло.
– Что вы надеетесь там рассмотреть? – шепнула девушка.
– Надеюсь не влезть в горшок с землей.
Гермиона оглядела оранжерею и вдруг хихикнула.
– Нервы? – поинтересовался зельевар.
Девушка покачала головой, а потом сказала:
– Вы никогда не читали Конан Дойля «Записки о Шерлоке Холмсе»?
– В глубоком детстве, а что?
– У него есть такой рассказ, «Конец Чарльза Огастера Милвертона». Этот самый Милвертон был шантажистом, и в результате одного дела, Холмсу и Ватсону ничего другого не оставалось, как только выкрасть у него кое-какие компрометирующие бумаги. Совсем как мы сейчас с вами. Дом у Милветона тоже был большой и богатый, и залезали они там тоже через оранжерею.
– Знаете, доктор Ватсон, я бы на вашем месте думал, как вы обратно через ограду полезете.
– Не умничайте, мистер Холмс. И вообще, почему это Ватсон я?
– Потому что я умнее.
Гермиона, вместо того, что бы обидеться, опять хихикнула. Надо же, он подтрунивает над ней! Старается поддержать, что бы она не нервничала сильно, а между тем это ему, а не ей, лезть в этот треклятый дом и искать чертову книгу. Волна нежности накатила на Гермиону, и она сильно сжала снейпову ладонь.
– Будьте осторожнее там, хорошо? – не скрывая тревоги, сказала она.
Он ответил на ее пожатие, и в этот миг они оказались в кромешной тьме.
Выждав еще некоторое (немалое) время, Снейп скинул мантию, надел перчатки и достал инструменты. Приладив хитрую конструкцию из присоски и стеклореза на окно, туда, где, по его мнению, по близости должна была быть щеколда, он обвел круг. Раздался противный скрежет, и Гермионе показалось, что его не услышит только глухой. Но Снейп остался спокоен. Достав небольшой молоточек, он приложил к стеклу тряпицу и через нее тихонечко простучал вдоль по срезу, придерживая присоску, а потом потянул на себя, и ровный кружок стекла с легким хрустом выпал из окна. Вручив все это Гермионе, зельевар запустил руку в дыру и щелкнул замком, створка открылась, приглашая внутрь.
– Талантливый человек талантлив во всем, – пробормотала ведьма, вдыхая теплый влажный воздух, напоенный ароматами экзотических цветов. Снейп позволил себе слегка улыбнуться, забрал из рук девушки мантию-невидимку и перед тем, как накинуть ее, внимательно посмотрел в карие глаза. Он не мог видеть их выражения, так как было темно, он мог только догадываться, как настороженно они сейчас смотрят на него.
– Отправляйтесь, мисс Грейнджер, ждите меня на краю рощи, только так, что бы вас не было видно из дома. В случае чего – аппарируйте, только отойдите подальше, что бы охранные чары вас наверняка не засекли. Если меня обнаружат, ни к чему Люциусу знать, что я приходил не один.
Гермиона кивнула, давая понять, что все поняла и все сделает. Потом, повинуясь порыву, быстро поцеловала тонкие сомкнутые губы и, не говоря ни слова, скрылась в густом лабиринте зарослей, оставив Снейпа стоять столбом. Он в замешательстве поднес руку к лицу и притронулся к губам, словно не в силах поверить, потом тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, накинул на голову капюшон и шагнул внутрь оранжереи.

Гермиона застыла за деревом, наблюдая за домом и открытой створкой окна. Вот створка закрылась – значит, зельевар зашел в дом, и ведьма изготовилась ждать. Она пока не торопилась покинуть территорию поместья, все ее существо еще трепетало от собственной смелости и ощущения губ зельевара. Время шло, в доме сохранялась тишина, но Гермиона начала нервничать.
Потом, подумав, что если придется сбегать, она не сможет быстро перелезть через ограду, и решила все-таки отойти на место, указанное Снейпом. Не слишком ловко, зацепившись об один из прутьев рукавом куртки, ведьма покинула сад и быстро перебежала открытую лужайку. Скрывшись в тени рощи, она обернулась – все было по-прежнему тихо.
– Ну, где же он? – с тревогой прошептала Гермиона и тут же одернула себя. Ему предстояла совсем не простая задача, и вряд ли ее можно было выполнить так быстро. По ощущениям, прошло уже больше часа, но это было не так много для человека, находящегося внутри, и бесконечно для того, кто ждал.
Ведьма сначала присела, но трава была мокрой, и она принялась ходить кругами, не отрывая взгляда от окон поместья. Периодически она пыталась разглядеть время на наручных часах, но было очень темно, и она пожалела, что часы не электронные и без подсветки. Когда начали мерзнуть ноги, Гермиона стала приплясывать на месте, пытаясь согреться, и искренне сочувствовала магглам, которые не могли использовать волшебство. Если бы можно было сейчас колдовать! Она бы обязательно наложила бы на себя согревающие чары и подсветила бы, наконец, проклятый циферблат. Впрочем, она же не знала, во сколько Снейп ушел в дом.
Спустя еще какой-то бесконечный отрезок времени, ведьма уже была готова вернуться в сад и самой поискать в доме зельевара. Она уже помолилась всем богам, пообещала самой себе невесть что, в духе «если он вернется, я прекращу есть сладкое» и прочие глупости, а, когда нервы уже окончательно сдали, и она шагнула на лужайку, ее подхватили под руку и стремительно увлекли в чащу.
Знакомая рука крепко держала ее, и они неслись между деревьями как сумасшедшие. Гермиона даже несколько раз оглянулась, что бы посмотреть, что же такое за ними гонится, но никого не было. Потом была резкая остановка, совсем такая же, как вначале их вылазки, и точно так же девушка влетела в Снейпа, не видя даже его силуэта.
– Да снимите же вы мантию! – прошептала она.
– Приготовьтесь, – только и ответил он, и в тоже мгновение аппарировал вместе с ней.
На пороге дома он наконец-то скинул мантию, и стремительно вошел в свое жилище. Гермиона с тревожными чувствами следовала за ним.
Он влетел в гостиную, резким взмахом палочки разжег огонь в камине и упал в кресло. Все это было сделано молча, и ведьма, застыв, как вкопанная, наблюдала за ним с порога комнаты.
– Ну не томите же! – воскликнула она. – Вы нашли ее?
Он поднял к ней лицо, и она увидела на его губах лукавую улыбку. Все так же, не говоря ни слова, он полез за пазуху и извлек оттуда небольшой потрепанный переплет и повертел его в руках.
– Как вы сказали? Талантливый человек талантлив во всем? Не могу не согласиться. Если мне когда-нибудь будет совсем худо, я всегда смогу заняться взломом. Учитесь, мисс Грейнджер.
Гермиона, как хищная птица, вцепилась в книжку и счастливо улыбнулась. Потом перевела на зельевара не менее лукавый взгляд и протянула:
– Ну, вообще то, кое-какой опыт в этом деле у меня имеется. На втором курсе я у вас из-под носа стащила шкурку бумсланга из вашего же запасника.
Снейп скептически приподнял бровь.
– Это не показатель.
– Ну конечно. А еще, если вы не в курсе, мы с ребятами ограбили Гринготс. Это засчитывается?
– Да у вас отличный послужной список, мисс Грейнджер! Но если бы мы задумывали разнести половину Малфой-мэнора и привлечь внимание не только хозяев, но и ближайшего городка, ваши, таланты, несомненно, пригодились бы. А так, я думаю, вы не будете в обиде, если я скажу, что мой метод немного более уместен. К тому же вы зря признались мне в той краже на втором курсе, я злопамятен.
Гермиона улыбнулась и, не выпуская из рук книгу, скинула пальто, и села так, что бы они оба могли читать. Предвкушая, ведьма открыла первую страницу.
– Она на французском, – заметила она.
– На старофранцузском, если быть точным. Как у вас с языками?
– Ну, я знаю разговорный французский, но боюсь, здесь его будет недостаточно, – Гермиона разочарованно смотрела на красивый почерк, которым была исписана начальная страница. – Нам ведь не нужны неточности, правда?
– Правда, поэтому завтра вы отправитесь в библиотеку и возьмете словари.
– Жаль, что завтра, мне хотелось прочитать это сегодня. Но торопиться нам некуда, так? Пока я не закончу перевод, описание ритуала будет бесполезным.
Ведьма рассеянно листала книгу, просматривая мелькающие диаграммы и символы, пока не наткнулась на пару вложенных листов. Она не заметила, как пристально смотрел на нее Снейп, словно ожидая реакции. Негнущимися пальцами, девушка подцепила листки, не верящим взглядом пробежала по строчкам и подняла на мужчину круглые от удивления глаза.
– Это же… это… перевод…, – слабо пискнула она.
Снейп самодовольно улыбнулся.
– Конечно, перевод, я еле его нашел. Книга лежала довольно открыто, а вот эти записи были запрятаны.
– Но откуда… как вы узнали, что они там будут?
– Это элементарно, Ватсон, – логика!
Он явно наслаждался произведенным эффектом. Его черные глаза искрились, а тонкие губы изогнулись в улыбке.
– Вы же помните, что кто-то украл работу злосчастных переводчиков? И мы, кажется, уже делали предположение, что этот человек в курсе проблемы. На данный момент, мы знаем только о двух таких людях, один из которых – министерский работник, который, судя по всему, заказал вам перевод. Второй – это Малфой.
– Да, я упустила из виду уже существующий перевод.
– Вы же понимаете, что значит для вас эта находка? – тихо поинтересовался зельевар, глядя ей в глаза.
– Я могу больше не касаться проклятого пергамента.
Он кивнул. Когда до Гермионы, наконец, дошел весь смысл этого события, она чуть было не кинулась к зельевару на шею. Опять. Но если в темном саду сделать это было легко, то как он отреагирует на буйное излияние чувств в своей собственной гостиной было неизвестно, а проверять – страшно. Поэтому она ограничилась сияющей счастливой улыбкой.
– Расскажите мне, что вы там делали, как вам это удалось?!
Снейп махнул рукой и тяжело вздохнул.
– Мисс Грейнджер, это было гораздо прозаичнее, чем ограбление банка Гринготс, рассказывать нечего. Я взломал кабинет Люциуса, так как справедливо предположил, что он держит книгу там, а если не там – то искать бесполезно. Книга лежала в запертом ящике стола, а перевод – в тайнике за книжным стеллажом. На обнаружение тайника ушло почти все время моего там пребывания. Кстати, Люциусу придется поломать голову над тем, как воры проникли в дом, так как уходя, я заделал дыру в стекле с помощью «Репаро».
– Защитные заклинания были сложными?
– Достаточно сложными, но предсказуемыми. Я не думаю, что Люциус ждал меня в гости. Не в таком качестве.
Гермиона нахмурилась.
– Погодите, а он знал, что пергамент был у вас?
– Я не знаю, это может зависеть от двух причин: взял ли Темный Лорд пергамент у него, что бы дать мне, и поделился ли с ним этим фактом его министерский «друг». Но в обоих фактах я сильно сомневаюсь. Если бы Темный Лорд забрал бы пергамент у Люциуса, он забрал бы и эту книжку, он не любил все делать только наполовину. Скорее всего, Лорд просто не знал о наследственности Малфоя, я даже сомневаюсь, что Люциус сам об этом знает. Ну, а вторая причина отвергается, по вполне понятным соображениям – кто же делиться с конкурентами информацией.
– Я просто подумала, что когда Малфой обнаружит пропажу, не подумает ли он в первую очередь о вас?
– Я боюсь, что подумает он о вас.
Девушка подскочила.
– Обо мне? Но почему?
– Если о конфискованных вещах узнать информацию довольно затруднительно, то при наличии должных связей не сложно узнать, кому в Криптографическом отделе поручили особое задание. А у Малфоя осталось достаточно надежных людей в Министерстве.
Гермиона поджала губы:
– Но что он может со мной сделать? Времена Волдеморта прошли.
– Он может ненавязчиво капнуть в вашу чашку Веритасерума, а когда вы сами ему все расскажете, он заберет книгу и отправит вас, да и меня заодно, в Азкабан.
Ведьма рассмеялась:
– Вы что же, думаете, я приглашу его на чашку чая?
– А это может и не понадобиться. Он может его капнуть вам в чайник, когда вас не будет дома, или, скажем, применить силу и капнуть эту каплю прямо вам в рот. А когда вы заговорите, поверьте мне, этот маленький акт насилия окажется просто незамеченным по сравнению с вашими откровениями. Да и без таких очевидных способов, есть множество других средств заставить человека что-то сделать, а у Люциуса был хороший учитель.
– Ему нельзя заниматься темной магией.
– Я не думаю, что кто-то узнает, если он решит ею воспользоваться.
Гермиона посмотрела на книгу и задумалась.
– Что же мне делать? Оставить дом? Но я не могу позволить снять себе еще какое-жилье, тем более, найти его будет нелегко. Я не могу переехать к родителям, потому что мое проклятие придет со мной, а объясняться с ними по поводу завешенных зеркал не хотелось бы.
Снейп молчал и казалось бы что-то обдумывал. Девушка в рассеянности вертела в руках листик с переводом и безучастно спросила, указав на оборот:
– Что это?
Мужчина вынырнул из своих дум, бросил взгляд на листок и пожал плечами:
– Не знаю, какие то цифры. Позже разберемся. А по поводу вашей проблемы, – Снейп хмуро взглянул на нее исподлобья, – я знаю, что пожалею об этом не раз, но раз уж так сложилось, что мы оказались некоторым образом в одной лодке, – зельевар сделал паузу и закрыл глаза. Гермиона даже сказала бы, что не закрыл, а зажмурил, если бы это был кто-то другой перед ней, – словом, можете временно перебраться в мою гостевую комнату, – закончил он.
Ведьма лишилась дара речи. Вид у нее был в этот миг, вероятно, наиглупейший, но ей было все равно. Открыв рот, она во все глаза таращилась на мужчину, который сидел с выражением лица «пожалуйста, скажи - НЕТ! ». Взяв себя в руки, Гермиона сделала более умную мину и сказала:
– Это… очень… любезно с вашей стороны, мистер Снейп. И я вам очень благодарна за предложение, хотя я вижу, чего вам это стоило. Я бы не стала злоупотреблять вашим гостеприимством, если бы не видела в этом единственный выход.
– Вы согласны? – уточнил зельевар голосом, лишенным всякого энтузиазма.
– Да, – кивнула она. А что было делать?
– В таком случае, – Снейп захлопнул книгу и поднялся с дивана, – я сейчас все это спрячу, как следует, а потом мы аппарируем к вам, и вы соберете все необходимое, только быстро.
– Хорошо, только сегодня со мной сюда переедут кот и сова, – увидев, как меняется выражение его лица, Гермиона поспешила добавить, – только на сегодня! Вернее даже на несколько часов, днем я отдам их родителям!
Утешило ли это Снейпа, не известно, но, во всяком случае, он ничего не сказал, просто стремительно вышел из комнаты, оставив Гермиону одну. Она присела на подлокотник кресла, посмотрела на часы и подумала о том, что в принципе от ее присутствия в его доме мало что поменяется, она и так тут почти живет, а теперь просто будет проводить еще какое то время, отведенное на сон.
Снейп появился на пороге
– Идемте, не будем терять время, я еще надеялся сегодня поспать.
Гермиона устало поднялась, все-таки время близилось к утру, а она сегодня так перенервничала, что теперь чуть не разваливалась на части от утомления. К слову сказать, зельевар тоже выглядел не лучшим образом, он конечно никогда не отличался цветущим видом, но резко очерченные морщины вокруг рта и на лбу не делали его свежее. Ведьма подхватила пальто, взяла мужчину за руку и аппарировала на заднее крыльцо своего дома.
– Мисс Грейнджер, вам никогда не объясняли правила магического этикета? Например, что из домов аппарировать не культурно, даже если на них не стоит защита. Авроры - и те так не делают.
– Не будьте занудой, – махнула рукой Гермиона, успокаивая всполошившегося Сычика. Надо же! Обычно подобное говорили ей, особенно часто она слышала это от Рона, которого пыталась научить хорошим манерам. Как меняются времена… и обстоятельства. У Снейпа не было сил даже возмутиться.
Они прошли в дом через кухню, где на табуретке, мерцая глазами, сидел Косолапсус. Мужчина и кот пристально поглядели друг другу в глаза.
– Лапик, это Северус Снейп. Мистер Снейп, это Косолапсус.
Машинально представила их друг другу ведьма и стала закидывать в свою волшебную сумочку то, что считала необходимым: зубную щетку, пасту, кошачий и совиный корм, а так же скоропортящиеся продукты из холодильника, справедливо рассудив, что питаться у Снейпа все-таки чем-то придется, а продукты могут пропасть. Освещение в доме она включать не стала, собиралась в потемках, благо хоть какой-то свет проникал с улицы.
Зельевар ленивым взором следил за девушкой, а когда она вышла из кухни, побрел за ней, не забывая поглядывать в окна. Гостиная, кабинет – все это Снейп охватил цепким взглядом и решил, что жилище Грейнджер ему нравиться. Просто, функционально и со вкусом.
Тем временем Гермиона собрала все, что считала нужным, наложила запирающие чары на лабораторию и предстала перед мужчиной со словами «я готова».
– Минуточку, мисс Грейнджер. Вы, кажется, говорили, что у вас закрыты зеркала?
– Да.
– Надо их открыть. Кто бы не посетил ваш дом, догадаться о проклятии они не должны.
– Но разве не…
– Не увидят ли они то, что в зеркале? Нет, конечно! Мы же, кажется, уже выяснили этот вопрос. Проклятие в вас, а не в стекляшках.
– Тогда сделайте это сами, у меня духу не хватит после сегодняшних приключений терпеть еще и это.
Снейп открыл дверь в ванную и достал палочку:
– Акцио, полотенце!
Полотенце сорвалось с зеркала и упало ему в руку, а за ним потянулись серые мерцающие нити. Не дожидаясь, когда они дотянуться до него, зельевар быстро закрыл дверь и бросил тряпку Гермионе. В спальне он проделал то же самое и еле успел выскочить наружу.
– Приятное у вас сожительство, – пробормотал он, проходя в гостиную и бросая взгляд в окно. Все было тихо, моросил мелкий дождик. Пора было уходить.
Кинув последний взгляд на свое жилище, Гермиона вслед за Снейпом вышла в кухню, подхватила кота, а на заднем крыльце клетку с Сычиком, и они исчезли в рассветной мгле.

Дом в Паучьем тупике никогда не знал такой шумной возни, когда они ввалились в прихожую. Косолапсус вырвался из рук хозяйки, клетка с Сычиком упала на пол, а сама Гермиона споткнувшись, рухнула на Снейпа, еле сумевшего удержаться на ногах.
– И это только начало, – вздохнул мужчина, скидывая ботинки. – Ваши животные остаются здесь, нечего им делать в комнатах.
– Насчет Сычика я еще соглашусь, но Лапик вряд ли меня послушает.
Кот с присущим ему любопытством уже изучал гостиную, когда хозяин дома взял его за шкирку и поднес к своему большому носу:
– Запомни, Косолапсус, или как тебя там, здесь главный – я! Увижу шерсть в неположенном месте – обрею наголо.
Кот недовольно зашипел и был выпущен на волю. Гермиона не стала вмешиваться в эти мужские разборки – разберутся как-нибудь без нее, а она была уже на грани обморока.
– Покажите мне, пожалуйста, где можно упасть.
Зельевар отвел ее наверх, где было всего три помещения – ванная, спальня побольше, занимаемая хозяином дома, и комната поменьше, которая, судя по мебели, раньше служила детской. Но Гермиона почти ничего не замечала, закрыв за Снейпом дверь, она скинула себя верхнюю одежду, надела пижаму и буквально рухнула на кровать, блаженно вытягивая гудящие от усталости ноги.

Глава 12

Гермиона открыла глаза и уставилась на серый с подтеками потолок. Пару секунд у нее ушло на то, что бы вспомнить, где она и что вообще происходит, а когда все вспомнила, села на кровати и осмотрелась. Серые выцветшие обои с еле угадывающимся цветочным рисунком, видавший виды комод, залитый чернилами письменный стол, и одноместная жесткая кровать – в такой обстановке Северус Снейп провел свое детство. Картину дополнял унылый вид из окна на стену соседнего дома. Гермиона покачала головой и почувствовала острый приступ жалости к мрачному и нелюдимому зельевару. Да разве можно было вырасти иным в таком вот доме? И отсутствие средств не являлось для нее оправданием, есть масса способов привнести в детскую жизнь яркие краски, не затрачивая на это слишком много, а всего лишь вложив душу.
«О чем я только думаю? – одернула себя Гермиона. – Жалею маленького Снейпа! Совсем выжила из ума, точно. А ведь меня ждет серьезная работа! »
Она соскочила с постели и поежилась – в комнате было довольно прохладно. Порывшись в сумке, откуда к счастью успела перед сном извлечь продукты, она достала чистые штаны и джемпер, и даже домашние тапочки, прихватила зубную щетку и пасту и спустилась умываться на кухню.
– Не решились зайти в ванную? – раздался знакомый тихий шепот, когда она уже полоскала рот. Она помотала головой, вытерла лицо полотенцем и ответила:
– Когда я принимаю душ, мне приходится пару или тройку раз применять «Инсендио» к тому, что вылезает из зеркала. Ради того, что бы почистить зубы, делать этого не хочется. Будете завтракать?
Зельевар покачал головой:
– Нет, я уже ел, а вы завтракайте и отправляйтесь в библиотеку, не будем терять времени. И, надеюсь, вы избавите меня от общества ваших питомцев.
Гермиона вздохнула, глядя вслед мужчине. Нет, жалеть такого невозможно. Чего только стоит этот сухой безапелляционный тон! Благо еще, что он лишен возможности использовать свой голос в полную силу. Но в одном он прав – времени терять действительно не стоит. Наскоро позавтракав, девушка пошла разыскивать кота, и, облазив весь дом, так его и не обнаружила.
– Вы не видели Косолапсуса? – спросила она, заходя в гостиную. Снейп оторвал взгляд от какой-то книги и покачал головой.
– Наверное, спрятался, – резюмировала Гермиона.
– Зачем?
– Затем, видимо, что он понял, что нам придется на некоторое время расстаться, и он решил это предотвратить.
– Мисс Грейнджер, это всего лишь кот, как он может что-то понять?
– Ошибаетесь, это очень умный кот, и понять он может что угодно, слабость у него только одна – он не разбирается в днях недели.
Снейп возвел глаза к потолку.
– Как угодно, но я так понимаю, кот остается у меня?
Ведьма виновато потупилась:
– Пока, видимо, да. Не хотелось бы провести весь день в напрасных поисках и опоздать в библиотеку.
– Идите уже, если он объявится, я посажу его в коробку, что бы не сбежал.
«Ну-ну», – хмыкнула про себя Гермиона и поспешила собраться.

Как она и предполагала, родители очень настороженно приняли ее сообщение о том, что она «поживет у друга», а у него аллергия на сов. Мама тут же засыпала ее вопросами о том, что это за друг и почему, если их дочь решила с ним сожительствовать, они еще с ним не знакомы. Папа пытался урезонить маму, справедливо заметив, что их девочке уже все-таки двадцать пять, и она вполне способна отвечать за себя, но, тем не менее, хмурил брови. Стойко выдержав все это, Гермиона, как могла, заверила родителей, что все это не то, о чем они подумали. Это только для одного проекта, над которым они совместно работают, и что теперь им будет проще отправлять ей письма, раз уж у них появилась сова.
Ссылаясь на крайнюю занятость, ведьма поспешно покинула отчий дом и почти перед самым закрытием забежала в библиотеку. Найти требуемые словари было не сложно, особенно англо-французский. Со старофранцузским пришлось сложнее, пока она его искала, миссис Пайпер сердито гремела ключами над душой. Когда она извлекла наконец-то из дальнего угла маленькую потрепанную книжицу, пожилая дама уже вовсю ворчала.
По дороге к Снейпу, Гермиона заскочила в магазин за продуктами и запыхавшаяся ввалилась, наконец, в тесную прихожую.
– Ваш кот так и не объявился, – обвиняющим тоном сразу заявил зельевар, принимая у нее сумку.
– Рано или поздно он появиться, когда захочет есть. Вы не переживайте, он у меня очень культурный и почти не линяет.
Снейп мрачно смотрел на нее сквозь очки.
– Вы не любите животных, правда? – грустно вздохнула она.
– Не в своем доме, это однозначно.
Гермиона сняла пальто, сделала себе горячего чаю и пришла к зельевару.
– А где книга?
– Неужели вы думаете, что над запрещенной, да еще и украденной литературой я буду работать прямо здесь?
– Нет, но тогда где? – девушка постаралась себе придать как можно более наивный и растерянный вид. Еще не хватало, что бы Снейп догадался о том, что она знает о его тайном убежище!
– Есть одно место… – буркнул он, – после того, как наше сотрудничество закончиться, я сотру вам память.
– Оу, – только и смогла произнести она, отхлебывая из кружки. – Тогда, может, начнем?
Хозяин дома сложил с колен пергаменты и книги, которые до этого изучал, проверил, ничего ли не осталось лишнего, и, обойдя Гермиону, вышел в коридор. За кухней была небольшая ниша, где висело всякое старье. Туда-то он и направился. Достал из кармана перочинный нож и небрежным жестом чиркнул им по пальцу – Гермиона даже вскрикнуть не успела. Неповрежденной рукой мужчина отодвинул ветошь, и прикоснулся к стене окровавленным пальцем. Стена медленно растворилась вместе с ветошью.
– Это же… это… Волдеморт пользовался этим способом, что бы скрыть пещеру с крестражем! – прошептала ведьма, зябко поеживаясь.
– Да, мисс Грейнджер, это темная магия. И никто из этих «умников» Авроров не смог догадаться, что я подобным способом скрываю потайной ход. Кому придет в голову мысль наносить себе увечья дважды, трижды, а то и больше раз в день?
Махнув палочкой, он заживил рану и насмешливо посмотрел на побледневшую гостью.
– Большинство людей мыслят примитивно. Темный Лорд в этом плане тоже не отличался особой изобретательностью, только в другом ракурсе смотрел на проблему. Выдавить из себя каплю крови совсем не сложно для человека с вполне определенной целью. Просто мало кто пользуется темной магией в быту и мне это только на руку. Тем более, я усовершенствовал заклинание – только моя кровь может открыть тайник и ничья больше. Входите, мисс Грейнджер, прошу вас. Вы не заблудитесь, тут только один проход.
Гермиона шагнула в узкий коридор. Снейп вошел вслед за ней и взмахнул палочкой – стена встала на место.
Они шли и шли, освещая себе путь «Люмосом», и Гермиона уже начала думать, что они ушли как минимум в соседний район, когда после очередного поворота уперлись в дверь. С трудом протиснувшись мимо ведьмы, отчего у нее пробежали по спине мурашки, Снейп открыл дверь, за которой обнаружилось небольшое помещение, напомнившее Гермионе ее собственную лабораторию. Возле массивного письменного стола на стуле восседал Косолапсус и торжествующе смотрел на хозяина этого помещения.
– Надежная защита, говорите? – сдерживая смех, сказала Гермиона. Мужчина, не отрываясь, смотрел в желтые кошачьи глаза, раздираемый возмущением и удивлением.
– Какого лысого Мерлина?.. Как?!
– Я же вам говорила, что он очень необычный кот. Боюсь, вам придется смириться с его присутствием.
Снейп раздраженно передернул плечами, Косолапсус мягко спрыгнул на пол и исчез между большими бутылями с разными жидкостями, стоявшими на полу, будто его и не было.
– Располагайтесь, мисс Грейнджер, – бросил зельевар и разжег в камине огонь. – Это мое убежище, и я очень сожалею, что вам пришлось об этом узнать. Не хотелось бы отягощать вашу совесть сверх того, что вы уже сами на себя взвалили.
Гермиона подтянула к письменному столу стул и обернулась к мужчине:
– А как вы решили проблему с палочкой? При том образе жизни, какой вам разрешен, вы используете слишком много заживляющих заклинаний.
– Вы, правда, считаете, что я готов открыть вам все свои секреты?
Он посмотрели друг на друга, и Гермиона покачала головой:
– Нет, я так не думаю. Но все-таки надеялась на это.
Снейп ничего не ответил, сел за стол, достал из ящика книгу и открыл первую страницу. О коте и прочих мелочах было забыто. Работа закипела.
Начиналась книга со вступления, где Гуго де Пейн размышлял о вере и мудрости, и о том, что «использовать дьявола для богоугодных дел» он считает правильным и даже находит весьма остроумным. К сожалению, о том, как и где он узнал о ритуале, почти ничего не было написано, было лишь понятно, что обрел он это знание в Индии благодаря «стремлению к просвещению и обещанию творить только благое», в результате чего хранители ритуала позволили ему сделать второй ключ и дали слова заклинания. Сам же де Пейн, когда понял какую грозную силу таит в себе осуществление ритуала, тщательно зашифровал эти слова. А магия ключа, призванная охранять от гнева демонов, была разделена им на две части, и одна из них была заключена в пергамент с заклинанием. Теперь нельзя было использовать ключ и пергамент отдельно друг от друга, так как они - единый артефакт с одной магической сущностью.
«И тебе, жаждущему потревожить бесплотных, хочу я завещать – будь мудрым в желаниях, будь уверен в мудрости принятого решения, иначе погибель ждет тебя на шатком пути к славе и величию. »
Закончив переводить вступление, Гермиона и Снейп взглянули друг на друга.
– Вы подумали о том же, о чем и я?
– Нам придется совершить двойную кражу. И ключ, и пергамент необходимы.
Гермиона потерла глаза, уставшие от мелких букв.
– Тогда понятно, к чему были усиленные охранные чары вокруг манускрипта. А как вы думаете, тот сон… почему он приснился, если я еще ничего не знала об индийских корнях этого проклятия?
– Понятия не имею, я не толкователь сновидений.
– А вам… снилось что-то подобное?
Снейп вспомнил недавний кошмар, Лили, Дамблдора, Грейнджер…
– Нет, у меня свои кошмары. Да и какая разница, почему и что нам сниться? У нас есть более насущные проблемы. Например, не мешало бы выяснить, что собой представляет этот пресловутый ключ.
– Может, он нарисован где-то в книге? В любом случае, пока мы не переведем все, этого не узнаем.
Они просидели в лаборатории до поздней ночи. После заковыристых мало разборчивых рун старофранцузский показался Гермионе очень легким и практически понятным языком, но все-таки они добрались только до середины книги, пытаясь что-то понять в многочисленных диаграммах, схемах и рисунках, не имеющих отношения к ритуалу, но призванных разъяснить природу демонической силы. Гермиона ничего не смыслила в демонологии, но даже Снейп, хоть что-то в ней понимающий, был сбит с толку многими приведенными выкладками.
В половине первого ночи, уставшие и голодные, они, наконец, решили пойти отдыхать. Гермионе с утра надо было рано вставать, даже не смотря на то, что ее работу в Министерстве можно было считать уже законченной. Она прошла на кухню, насыпала корма коту, перекусила сама и, пожелав Снейпу спокойной ночи, ушла к себе в комнату. Про себя она удивилась тому, как непринужденно восприняла его гостеприимство, да и мужчина, казалось, быстро свыкся с ее соседством. А, может, виной всему была усталость и озабоченность проклятьем, по сравнению с которым меркли все условности.

На следующий день Гермиона не знала, чем себя занять. Переводить текст ей было уже без надобности, поэтому она решила заняться коэффициентами к своему зелью, для чего взяла наработки Снейпа, чтобы не повторяться. Лежавший тут же для вида проклятый манускрипт заставлял ведьму нервничать и бросать на него быстрые тревожные взгляды. Из всего того, что они вчера узнали, ей было совершенно ясно, что каждый, кто брался за перевод, не имея ключа, был обречен. Ключ давал защиту: в глазах демонов человек, обладающим им, получал над ними власть. Знал ли это тот министерский работник, который заказал перевод? Вряд ли, ведь у него не было книги, что бы узнать об этом. Но если бы и знал, доверил бы он ключ переводчикам?
Вообще, если верить написанному де Пейном, удивительно, что ее предшественникам удалось завершить свою работу. Без ключа это было невозможно. Правда, им вполне могло помочь то, что работали они втроем. Именно поэтому у нее не было ни малейшего шанса на успех: если бы пришлось продолжать, она была бы обречена.
Мысли все крутились и крутились вокруг проклятья и ритуала, не желая сосредотачиваться на арифмантических расчетах. К обеду Гермиона уже так измучалась, что готова была порвать чертов пергамент в клочья. Вместо этого, она убрала его в сейф, и вышла из кабинета. Завернув к лифтам, ведьма встала как вкопанная. В противоположную сторону удалялся Люциус Малфой собственной персоной вместе с… мистером Блекстоном! Они яростно жестикулировали, но разговаривали тихо, и Гермиону словно ударило током. Она должна подслушать их разговор! Забежав в незаметный закуток, ведьма достала из сумки мантию-невидимку, которую хотела сегодня вернуть владельцу, накинула ее на себя, наложила заглушающие чары и выскользнула из укрытия. Мужчины шли медленно, ей не составило труда догнать их и прислушаться к разговору.
– Вы совсем выжили из ума, мистер Малфой, если предположили такое!
– Вы же подозревали меня в краже перевода! И только отсутствие твердых доказательств избавило мой дом от обыска! Никто, кроме вас, не знал, что книга у меня. О ее существовании вообще никому не было известно, и даже Темный Лорд оставался в неведении!
– Но ведь я узнал о ее существовании, почему же не предположить, что кто-то еще смог это сделать?
– Без определенной цели, это было бы невозможно.
– Значит, такая цель была. И не смейте больше повторять свои обвинения, вы смешны! – Блекстон внезапно остановился и с перекошенным от гнева лицом повернулся к собеседнику. Гермиона замерла, едва не налетев на них. – Как вы могли подумать, что я – замминистра! – влезу в ваш дом, как какой-нибудь воришка? Да, мне необходима эта книга, но пока еще я разборчив в методах!
– Я хорошо осведомлен о том, на что способны не то, что замминистры, но даже сами министры, мистер Блекстон, – Малфой говорил холодно и слегка вызывающе.
– Разговор окончен, мистер Малфой. Если у вас появятся доказательства моей вины – милости прошу в Аврорат.
С этими словами Блекстон развернулся и пошел по коридору в сторону вышеозначенного отдела. Люциус злобно посмотрел ему вслед, сжимая в руке трость, как копье, но спина замминистра оказалась нечувствительна к прожигающим взглядам, и Малфою ничего другого не оставалось, как пойти к лифтам, едва не задев при этом Гермиону.
Дождавшись, пока блондин отойдет от нее на пару шагов, ведьма двинулась следом за Блекстоном. Она не стала строить догадок, ей нужно было выяснить все до конца, а уже после она будет думать.
Блекстон постучал в кабинет главного Аврора и, не дождавшись ответа, вошел. Гермиона едва успела проскочить у него за спиной и заняла неприметный уголок.
– О, мистер Блекстон, здравствуйте, – подскочил Фокстер, протягивая руку. Однако замминистра сделал вид, что не заметил руки, прошелся несколько раз по кабинету, глядя исподлобья на встревоженного аврора, потом спросил:
– Вы уверены, что ваш человек еще не проник в Малфой – мэнор?
Фокстер вздогнул:
– Конечно, уверен! Он только сегодня представил мне отчет о защите вокруг дома. А что?..
– Нас кто-то опередил. Книгу похитили, и Малфой приходил с обвинениями.
– Да как он посмел?
– Ну, он был только за малым не прав, – на лице замминистра появилась кривая усмешка, полная самоиронии.
– Но кто же тогда… кому могло понадобиться? И вы не думаете, что Малфой мог все это разыграть, что бы оградить себя от нас?
– Нет, я так не думаю, он был искренен и даже неосторожен. Но, черт возьми!
Блекстон ударил кулаком по столу, и Гермиона едва не вскрикнула от неожиданности. Надо же, какие страсти! Замминистра некоторое время размышлял, а потом выпалил:
– Снейп! Пергамент был изъят у него, он всегда был умнее многих. Пошлите людей немедленно, пусть обыщут его дом сверху донизу, благо у нас есть подобные полномочия.
– Немедленно я не могу, сейчас обед, а вот через полчаса – пожалуйста.
– Отлично. И сегодня вечером жду вас в Килмартине.
Блекстон повернулся к выходу. Он открыл дверь, но на пороге остановился. Воспользовавшись моментом, Гермиона проскользнула у него под рукой и, уже не слушая дальнейшую беседу, побежала к лифтам, снимая на ходу мантию-невидимку.
Надо было предупредить Снейпа! Книга была спрятана надежно, и зельевар был не новичок в этих делах, но ни к чему, чтобы видели в доме ее вещи.

Дом в Паучьем тупике молчал. Гермиона со всей силы тарабанила в дверь, жалея, что не аппарировала прямо внутрь, и уже готова была исправить эту оплошность, когда хозяин дома объявился на пороге.
– Какого черта, Грейнджер? За вами гонятся дементоры, что ли?
– У меня мало времени, – затараторила она, – сейчас к вам нагрянут авроры с обыском. Они не должны увидеть мои вещи. Подробности расскажу вечером.
Снейп не успел кивнуть, а девушка уже с хлопком исчезла с крыльца. Ему не надо было повторять дважды, к приходу авроров дом будет в полной готовности.

Он едва успел в непринужденной позе расположиться в гостиной с газетой, которую принесла Грейнджер, как в камине вспыхнуло пламя.
– «Мистер Снейп, поступило распоряжение произвести у вас в доме обыск».
Два молодцеватых аврора шагнули на потертый ковер. Хозяин дома поднялся им навстречу.
– Я, кажется, не давал согласия на подключение к каминной сети.
– Это временно, уверяю вас, как только мы сделаем свое дело, камин будет отключен.
– Что вам надо? Мой дом недавно уже осматривали.
– Украдена одна ценная вещь, и мы подозреваем…
– ЧТО?! – Снейп в гневе был страшен. Служители порядка попятились от него обратно к камину. Даже при отсутствии громкого голоса, он умел высказать свои мысли с такой интонацией, что связываться с ним очень не хотелось. Его громкий свистящий шепот навевал стойкие ассоциации с большой, ядовитой змеей, которой наступили на хвост. – Вы можете считать меня кем угодно, я бывший Пожиратель Смерти, я убийца, но что бы я был вором?! Покажите мне ордер!
Он говорил очень искренне, и даже сама Гермиона, которая прекрасно знала всю подоплеку дела, в этот момент поверила бы ему. Аврорам стало очень неловко, но приказ есть приказ. Один из них полез в карман мантии, достал свернутый пергамент и подал его Снейпу. Тот с брезгливым выражением на лице пробежался по строкам, а потом с видом оскорбленного достоинства уселся обратно в кресло, бросив:
– Ищите. Что найдете – все ваше.
И уткнулся хмурым взглядом в газету. Авроры с дотошностью заинтересованных в успехе людей принялись за обыск. Они залезли везде и перерыли все, что можно, и даже применяли чары для поиска скрытых ниш и тайников, но, как и говорил зельевар, не могли предположить наличие тут потайного коридора, защищенного темной магией. На обыск ушло немалое время, за окном уже стало смеркаться, и Снейп опасался только одного – что Грейнджер вернется раньше, чем авроры уйдут.

Гермиона уже полчаса мокла под дождем рядом с домом, стоя под мантией-невидимкой. Периодически она заклинанием проверяла дом на количество находящихся там людей и проклинала усердных служителей порядка, потому что уже изрядно подмерзла, несмотря на согревающие чары. Наконец, заклинание обнаружило только одного человека, и девушка поспешно постучала в дверь.
Снейп открыл дверь и хмыкнул – ведьма выглядела, как подброшенный бездомный котенок.
– Мисс Грейнджер, вы могли бы переждать где-нибудь в тепле.
Гермиона, у которой зуб на зуб не попадал, помотала головой.
– Я н-н-нервничала, н-н-не могла сидеть н-н-нигде. У вас есть п-п-перечное зелье?
– Есть, и я бы на вашем месте принял бы горячую ванну.
Девушка кивнула, и мокрыми ногами прошлепала на второй этаж. У двери в комнату она спохватилась – вещи-то ее были спрятаны!
– Мне бы полотенце, – сказала она, спустившись вниз к Снейпу. Он выходил из потайного коридора с ее сумкой, в которую второпях свалил все, что было в гостевой комнате.
– Пожалуйста, – тяжелая сумка и флакончик с перечным зельем перекочевали в руки ведьмы, и она направилась в ванную.

Горячие струи воды медленно отогревали озябшее тело, и Гермиона даже застонала от наслаждения. Все-таки никакая магия не заменит теплой сухой мантии. Ее палочка лежала на бортике вместе с мылом, а взгляд периодически в тревоге останавливался на закрытом покрывалом зеркале, но все было спокойно. Она бы с удовольствием набрала бы ванную и посидела бы в ней, но жажда поделиться новостями подгоняла. Наконец, почувствовав, что совсем отогрелась, ведьма выключила воду, и потянулась за полотенцем. Обернувшись в пушистую ткань, она шагнула через бортик, перенося центр тяжести. Когда до ее разомлевшего сознания дошло, что нога не находит опоры, было уже поздно, и издав испуганный вскрик, Гермиона упала в воду там, где еще недавно был надежный кафельный пол. Работая руками и ногами, девушка попыталась всплыть, но руки уперлись во что-то твердое, словно ее погрузили в аквариум и накрыли сверху стеклом. Подавляя панику, она стала нащупывать хоть какую-нибудь щель. Над ней все так же мирно горела лампочка и висел халат Снейпа, и только покрывало на зеркале колыхалось. Ее палочка, словно издеваясь, лежала на этом чертовом стекле, свалившись с бортика на пол, но достать ее не было никакой возможности. Легкие разрывались от нехватки кислорода. Еще немного, и ей придется сделать вдох и… умереть. Она отчаянно застучала кулаками по стеклу, замечая, как все мутнеет и мутнеет в глазах. Сил не осталось, последний раз ударив кулаком, она закрыла глаза и приготовилась вдохнуть воду.
В этот момент мелькнула тень, и сильные руки схватили ее за запястья и выдернули из воды. Гермиона сделала жадный вдох, еще и еще, потом закашлялась, судорожно прижимаясь к теплой черной мантии, и зарыдала.
– Ну-ну, все уже, все, – шептал Снейп, обнимая мокрое дрожащее тело девушки. Не отпуская ее, он протянул руку и сдернул с крючка халат, укрывая им обнаженную ведьму. Полотенце исчезло в недрах проклятого бассейна. Гермиона все рыдала и рыдала, не в силах успокоиться. Пережитый страх никак не хотел отпускать, заставляя мертвой хваткой вцепиться в зельевара.
Понимая, что нужно что-то делать, он встал с пола, не без труда поднял девушку на руки и отнес к ней в комнату. Жалобно скрипнул матрас, принимая на себя тяжесть двух человеческих тел. Снейп держал Гермиону на коленях, укачивая, словно ребенка. Его широкая ладонь растирала ей спину, а вторая рука прижимала ее мокрую голову к его груди. Постепенно всхлипы стали реже, судорожная хватка тоненьких пальцев ослабла, и девушка успокоилась. Но оба они не спешили поменять положение, ощущая себя уютно и защищено в объятиях друг друга. Гермиона слушала, как глухо стучит у мужчины сердце, вдыхала особый аромат его мантии и чувствовала, как страх уступает место возбуждению. Это была не та безумная страсть, вызванная эффектом магнита, это было естественное желание женщиной мужчины.
Ведьма приподняла голову и посмотрела в черные глаза Снейпа. Его рука, гладящая ей спину, ни на мгновение не остановилась, и когда она перевела взгляд на тонкие губы, он, не раздумывая, наклонился к ней и поцеловал. По телу Гермионы пробежала сладкая дрожь. Она раздвинула губы, пропуская его язык, и с жаром ответила на поцелуй. Снейп тихо застонал, обхватил ее голову руками и, оторвавшись от губ, стал покрывать поцелуями ее лицо.
Гермионе хотелось большего, ее тело будто охватил пожар – внезапный, всепоглощающий, и она, перекинув ногу, села на мужчину верхом. Халат соскользнул с девичьих плеч, открывая взору обнаженную грудь, на которую тут же легли ладони Снейпа. Его губы захватили сосок, и ведьма со стоном выгнулась навстречу ощущениям.
Происходящее казалось таким правильным, что никто из них и не думал останавливаться. Как-то незаметно с зельевара исчезла мантия, и Гермиона смогла, наконец, коснуться его кожи и почувствовать его вкус. От ее нежных прикосновений он вздрагивал, и девушка имела возможность ощутить силу его желания, когда ее рука скользнула по плоскому животу вниз. Стоило ей задеть возбужденный орган, как Снейп резким движением перевернул ее на спину, укладывая на кровать и накрывая своим телом.
– Я не могу ждать, – хрипло прошептал он. Гермиона провела руками по его груди, задевая соски.
– Я тоже, – ответила она, подаваясь ему навстречу.
Он вошел в нее резким движением, не в силах сдержаться, и оба застонали от наслаждения. Им не мешал ни скрип старого матраса, ни заглянувший в комнату Косолапсус - ничто сейчас не имело значения. И только, когда звезды спустились с небес, что бы закружиться по комнате вместе с ними, они в изнеможении оторвались друг от друга.
Снейп лег рядом, подложив одну руку под голову, а другой прижимая к себе Гермиону. Она сквозь ресницы разглядывала его худое бледное тело, покрытое редкими волосками, и ловила себя на том, что улыбается.
– Не жалеешь? – спросил он. Она покачала головой.
– Это было чудесно.
Он хмыкнул:
– Да.
На улице шумел дождь, в доме громко тикали часы, мужчина и женщина лежали под стареньким пледом, каждый думая о своем. А на пороге комнаты сидел рыжий кот, загадочно сверкая глазами.

Глава 13

Гермиона уже начала дремать, когда голос Снейпа выдернул ее из полусна.
– Что произошло в ванной?
Ведьма вздрогнула, тяжело вздохнула и в нескольких словах рассказала о том, как чуть не утонула.
– Как ты догадался войти? – спросила она.
– Я услышал крик, подошел к двери и позвал тебя. Ты не отозвалась, вместо этого раздались глухие удары, и тогда я вошел. Все это неважно, важно то, что проклятье прогрессирует, и уже безразлично, имеешь ты дело с манускриптом или нет.
Девушка приподнялась на локте и посмотрела на зельевара.
– А может это быть от того, что двое проклятых живут под одной крышей?
– Я не знаю. Честно.
Он запустил пальцы в ее еще влажные волосы и снова притянул к себе.
– И ты еще не рассказала мне, что вызвало внезапный интерес авроров к моему жилищу.
Гермиона подробно пересказала подслушанный утром разговор.
– Мы нашли второго человека, и ты оказался неправ насчет Фокстера. Он в курсе проблемы, и намерено подставил меня.
– Я человек и тоже иногда ошибаюсь. Так значит, Малфой взял и вот так вот просто пришел с обвинениями?
– Да, представляешь? Я на его месте сидела бы тише воды, ниже травы.
– Да нет, они друг о друге знают такое, что им обоим выгодно молчать. Расскажи Малфой о том, какое поручение дал тебе Блекстон, замминистра у нас был бы уже другой. Но он будет молчать, потому что дорожит своей свободой, преимущества которой сумел оценить по достоинству. Где они назначили встречу? – безо всякого перехода спросил Снейп.
– В Килмартине. А что?
Мужчина мягко отстранил от себя девушку и встал:
– Собирайся, мы отправляемся туда же.
– В Килмартин? Сейчас? Но время уже…
– Не позже восьми часов, возможно, успеем подглядеть что-нибудь интересное.
После приятной расслабленности Гермионе совсем не хотелось тащиться куда бы то ни было. Но Снейп явно не намеревался давать ей поблажек, не смотря ни на какие обстоятельства. Одеваясь, ведьма тоскливо подумала о том, что сегодняшний день слишком перегружен событиями, они даже не успевали перевариться в ее сознании, а у нее за весь день и маковой росины не было во рту, когда зельевар принес ей бутерброд.
– Не хочу, чтобы ты упала в голодный обморок, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – Бери мантию-невидимку и спускайся.
В какую бы стадию не переросли их отношения, он всегда будет ею командовать. Поспешно прожевав бутерброд, Гермиона взяла все необходимое, благо, ее палочку Снейп принес из ванной сам, и сбежала по ступеням.
– Это безумная затея, – сказала она. – Уже темно, и мы даже не знаем, что это за место.
– Говори за себя. Я был в Килмартине, когда собирал информацию. Там есть небольшая очень старая церковь, рядом с которой находятся несколько могил тамплиеров. С этого места я начал свои поиски, но ничего там не нашел.
– Отлично, – проворчала Гермиона и получила насмешливый взгляд.
– Мисс Грейнджер, где ваша неуемная жажда приключений?
– Мне на сегодня хватило, спасибо.
Они вышли на крыльцо, и Снейп взял девушку за руку.
– Приготовься.
И оба с легким хлопком исчезли с темного крыльца.

Килмартин оказался маленькой деревушкой, окруженной живописными холмами. На фоне вечернего неба выделялась башня церкви, за которой белели камни многочисленных захоронений. Пронизывающий ветер швырял в лицо капли мелкого дождя, и Гермиона зябко поежилась.
– Куда нам? К церкви?
– Тут больше ничего интересного нет, если что-то и затевается, то наверняка там.
Они приблизились к церкви со стороны холмов, перелезли через низкую ограду и подошли к зданию. Оно было старое и очень напоминало рыцарский замок в слегка уменьшенном варианте. В окнах виднелся слабый свет, и Снейп осторожно заглянул внутрь.
– Никого, пожилая пара на переднем сиденье, и все, – тихо сказал он.
– Может, все-таки не в церкви, может, они собираются в чьем-то доме?
– Если так, то мы напрасно потратили время, но я не думаю, – произнося это, он пристально всматривался в сумрак. Гермиона повернула голову и увидела под аркой ворот два темных силуэта. – Достань мантию.
Ведьма вынула мантию, накинула на Снейпа и сама прижалась к нему. Они подошли ко входу в церковь и встали за каменный выступ. Зельевар сделал едва заметное движение палочкой, и Гермиона подняла на него вопросительный взгляд.
– Это позволит нам услышать их, – еле слышно шепнул он ей на ухо. – Более удобный аналог Удлинителей ушей.
Девушка удивленно приподняла брови – надо же! Он знает о таких вещах, как Удлинители ушей? Впрочем, наверное, не одну штуку конфисковал в Хогвартсе, так что чему удивляться. Послышались голоса, и Гермиона сразу узнала голос Блекстона.
– Так, значит, у Снейпа пусто?
– Да, мои люди ничего не нашли, хотя перерыли все, – голос принадлежал главному аврору.
– Это еще не показатель, Снейп – хитрая лиса, возможно у него есть тайное убежище, не связанное с домом.
– Это можно выяснить, я приставлю людей проследить за его перемещениями.
– Хорошо. И еще, не мешало бы обыскать дом Грейнджер.
Гермиона сжала кулаки и почувствовала, как теплая рука зельевара опустилась ей на талию, призывая к спокойствию.
– Обыскать? Но на каком основании? Право же, мистер Блекстон, вы требуете слишком многого. Я и так чувствую себя безмерно виноватым перед ней за то, что поручил ей этот перевод.
– Вот как? Вас мучает совесть? Не забывайте, у нас не было выхода, после того, что случилось с Брайнсом, Стоквеллом и Нобертом.
– Да, но все-таки, чтобы обыскать дом мисс Грейнджер, нам нужны основания.
– Нет, вы сделаете это так, чтобы ей об этом не стало известно. Завтра она придет в Министерство, а вы обыщете ее дом. Сами. Ни к чему посвящать в это кого-то еще.
Гермиона услышала, как тяжело вздохнул мистер Фокстер, и вздохнула вместе с ним.
– Возможно, имея перевод, нам удастся обойтись без книги, – задумчиво произнес замминистра, и мужчины шагнули в открытую дверь церкви. Ведьма с зельеваром последовали за ними. В церкви было тепло и уютно. Пожилая пара обернулась ко вошедшим и поднялась. Откуда-то вынырнул человек в черном одеянии, похожем на мантию, но при приближении Гермиона поняла, что это ряса. Он подошел к Блекстону, слегка поклонился и тихо сказал:
– Все уже в сборе, Магистр, ждут только вас.
При слове «магистр» девушка переглянулась со Снейпом.
Между тем человек в рясе направился к пожилой паре, что-то негромко им сказал, и те направились к выходу. Священник дождался, пока они выйдут из церкви, замкнул тяжелые двери, достал волшебную палочку и взмахнул ею. Кафедра съехала в сторону, открывая пологий спуск, куда и направились Блекстон, Фокстер и церковный служитель, погасив за собой свет. Последовать за ними не было никакой возможности, кафедра тут же встала на свое место.
Гермиона и Снейп некоторое время постояли, прислушиваясь, потом мужчина шепнул:
–Давай выбираться.
Тихонечко открыл дверь, и они вышли под дождь.

Обхватив ладонями горячую чашку с какао, Гермиона задумчиво смотрела на огонь в камине.
– Так значит, они вновь организовали Орден Тамплиеров? И Блекстон у них магистр?
– Похоже на это, и он хочет возродить былое величие. Следовало догадаться еще после первого подслушанного разговора. Иметь дело с фанатиками – хуже не придумаешь.
– Одного не понимаю, зачем им понадобилось вмешивать меня?
– Не понимаешь? – пронзительный взгляд черных глаз остановился на бледном, осунувшемся от усталости личике. – Ты хоть знаешь, насколько редко встречаются люди твоей специальности?
– Я знаю, что не часто, но все же не настолько редко, чтобы…
– Именно настолько. Любителей, конечно, хватает, но любители не смогли бы довести работу до конца, даже я, как теперь понимаю. И еще, мы это обсуждали, они использовали твою неопытность и честолюбие.
– Но почему же тогда те переводчики взялись за работу? Они что, не чувствовали опасности?
– Я не знаю, Гермиона! – раздраженно сказал Снейп.
Девушка слегка улыбнулась. Он впервые назвал ее по имени, и пусть это было лишь нервное высказывание, но, черт возьми, как, оказывается, приятно слышать свое имя из его уст!
– Возможно, они тоже были связаны с новоиспеченным орденом или же оказались настолько самонадеянны, что не думали об опасности. Мы теперь можем только гадать. И все это, в общем-то, не имеет никакого значения - что было и почему. Нам надо выяснить, где хранится ключ, и что он из себя представляет. А гадание - не мой профиль.
– Если в Килмартине у них штаб-квартира, то логично предположить, что и ключ Блекстон хранит там же.
– Возможно, но с таким же успехом он может хранить его и у себя дома, и в Гринготсе, и в сейфе в Министерстве – все эти места одинаково надежны при должных охранных заклинаниях.
– Так что же делать?
– То же, что и до этого. Ждать, быть начеку и надеяться на чудо. До сих пор удача нам удивительно сопутствовала.
Снейп посмотрел на девушку и, слегка нахмурившись, сказал:
– Отправляйся спать, у тебя был тяжелый день, а я посижу над книгой и доделаю прочие дела.
Гермионе не хотелось спать одной, ей было страшно, но возразить она не посмела – побоялась выглядеть смешной в его глазах. В конце концов, что бы между ними не произошло, это не означало, что их отношения должны кардинально поменяться. Ему это, очевидно, было не надо, да и ей не следовало понапрасну надеяться.
Поставив пустую уже чашку на столик, она пожелала Снейпу спокойной ночи самым нейтральным тоном, на который была способна, и поплелась на второй этаж. Он не остановил ее, не окликнул, и от этого стало почему-то очень грустно.
Она переоделась в пижаму и без сил рухнула на узкую кровать, сжимая в руке амулет и отгоняя назойливые мысли о зельеваре. А еще о том, что завтра ее дом будут обыскивать, рыться в вещах, ворошить нижнее белье… Нервы сдали, Гермиона уткнулась носом в подушку и зарыдала. Ну что же это за напасть? За что ей все это?
На кровать мягко прыгнул Косолапсус, и девушка обняла его, прижавшись к рыжей шерсти.
– И ты, негодник, где-то ходишь целый день.
Кот слабо мяукнул и лизнул соленую щеку шершавым языком. Что же, хоть один мужчина в эту ночь будет с ней.

Снейп спустился в свое убежище, устало сел за стол и достал очки. Работать не хотелось, а такое с ним случалось крайне редко. А хотелось подняться в свою бывшую спальню и лечь на скрипучий старый матрас, обнимая теплое тоненькое тело молодой женщины. Что ждало их впереди? Он не знал. Он даже не смог бы ответить на простой вопрос, как относится к девушке, что чувствует, помимо, естественно, желания заниматься с ней сексом. Когда сегодня Северус вытащил ее из-под пола собственной ванной, то, не смотря на весь ужас ситуации, ее нагота не могла пройти мимо его сознания. Может, всему виной его воспоминания о кратком миге их близости, о тех чудесных ощущениях, что он тогда испытал. Сегодня их соединила не меньшая страсть, и это было так же чудесно, как и в первый раз. Мужчина прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он знал, что пригласить к себе Грейнджер было ошибкой, но, что лишится из-за нее работоспособности, и предположить не мог.
С неприязнью посмотрев на книгу, лежавшую перед ним, Снейп отодвинул ее подальше. Нет, переводом он займется позже, может, даже не сегодня. Ничто так не очищает мозг, как логические арифмантические действия. В конце концов, зелье им тоже понадобится.

Гермиона сидела между Роном и Гарри в узком проходе, ведущем от Дракучей Ивы к Визжащей хижине. Где-то совсем близко раздавался холодный голос Волдеморта и более тихий – Снейпа. Она знала, что сейчас произойдет, знала – и ничего не могла сделать. Ее тело словно парализовало, или, может быть, это друзья с двух сторон цепко держали ее – она уже не понимала. Ее разум метался в поисках выхода из положения. Что предпринять? Что сделать, чтобы предотвратить?.. Надо прекратить, остановить… Вот раздался душераздирающий вопль и следом булькающий звук. Она не могла видеть того, что произошло, но точно знала, что это зубы огромной змеи вспороли беззащитное горло Снейпа, и он захлебывался своей кровью. Она, наконец, смогла сбросить с себя оцепенение и выскочить из укрытия. Бросившись к распростертому на полу зельевару, ведьма опустилась на колени, с ужасом глядя на расползающееся багровое пятно. Он смотрел на нее помутневшим взглядом, словно умоляя о чем-то, но она не могла понять – о чем. Пытаясь хоть как-то помочь, девушка положила руки ему на шею, чтобы остановить кровь. Ее одуряющий запах бил в нос, вызывая дурноту, пальцы стали липкими. Гермиона чувствовала, как еще бьется под пальцами артерия, выталкивая толчками жизнь из растерзанного горла.
– Пожалуйста, – шептала она, глотая слезы, – пожалуйста, Северус, пожалуйста.
Он с трудом поднял руку, провел пальцами по ее щеке, смешивая кровь со слезами, и веки устало закрылись.
– Северус! – крикнула она, и открыла глаза.
– Ш-ш-ш, не кричи, – послышался шепот, и теплая рука провела по ее лицу, стирая слезы, точно так же, как только что во сне.
– Мне приснился кошмар, – сказала она, пытаясь разглядеть в темноте Снейпа. Скрипнул матрас, и Гермиона почувствовала, что он лег рядом, не раздеваясь, и прижал ее к себе.
– Я знаю. Ты металась во сне и шептала «пожалуйста». Что тебе снилось?
– Визжащая хижина.
Она уткнулась ему в грудь. Живой. Это был только страшный сон. Все позади. А он тут – живой, с ней.
– А еще ты звала меня по имени.
Снейп сказал это совершенно ровным тоном, но Гермиона ощутила, как он напрягся.
– Тебе не понравилось, что я назвала тебя по имени?
– Почему сразу не понравилось? Это было непривычно, вот и все.
Ведьма хмыкнула. Вот и гадай теперь – звать его по имени или не стоит?
– Ты еще не ложишься? – спустя какое-то время спросила она.
– Уже шел, когда услышал твои всхлипы.
– Останься со мной.
– Думаешь, я окажусь лучше лотоса?
– Я не знаю, но ведь попробовать можно. Я боюсь одна.
– Спи, – шепнул он, забираясь под одеяло и обнимая ее.

Утром Гермиона проснулась оттого, что ей тихо всхрапывали на ухо. Она улыбнулась и открыла глаза. Северус спал, уткнувшись носом в ее волосы и положив ладонь ей на живот. Он успел снять мантию, и ведьма потихоньку, насколько позволяла поза, попыталась его рассмотреть в сером утреннем свете. Что он бледный и худой, это она разглядела еще накануне, но сейчас стали видны многочисленные мелкие шрамы, покрывавшие его грудь. Самого страшного шрама – ее ночного кошмара – видно не было, но она и не желала лишний раз на него любоваться.
Надо было вставать, и она осторожно переместилась, стараясь не разбудить мужчину, но стоило пошевелиться, как он открыл глаза.
– Уже утро? – сиплым, ломающимся ото сна голосом спросил он. Гермиона кивнула:
– Да, мне пора собираться на работу. Извини, что разбудила.
– Ничего, я свое наверстаю, когда ты уйдешь. В гостиной я оставил свои ночные расчеты, возьми, чтобы не пересчитывать, и будь осторожна. Тебя не должны заподозрить.
– Конечно, мог бы и не говорить.
Гермиона боролась с искушением поцеловать этот выдающийся нос. У каждого свои причуды, в конце концов. Но она сдержалась, перелезла через него, но спуститься с кровати он ей не дал, обхватив за талию.
– Если ты не очень торопишься, то, может быть, задержишься? – шепнул Снейп, притягивая ее ближе и целуя в шею. Конечно же, она не очень торопилась. А даже если и торопилась – какое это имело значение, когда горячие губы и руки уже ласкали ее тело?

Через полчаса Гермиона спешно бегала между кухней и гостиной, одновременно пытаясь позавтракать и собрать сумку. Снейп, облачившись в халат, с легкой усмешкой наблюдал за суетой и потягивал кофе, сидя в кресле. Его мысли текли лениво и размеренно, что было ему совсем не свойственно, и противный внутренний голосок постоянно норовил ему напомнить о том, что не время быть ленивым и размеренным. За его домом должны были установить слежку, а это значит, что придется накладывать дополнительные чары, чтобы любая проверка показывала, что он в доме и он один. Придется забыть о рамках приличия, и аппарировать прямо из дома и в дом, а для этого надо было постараться не сдвигать мебель, иначе можно было ноги переломать. К тому же, он видел, что Гермиона что-то задумала, не иначе как взломать кабинет Блекстона и обыскать его на предмет ключа, но отговаривать ее от этого не видел смысла. Что проку говорить об опасности? Она не маленькая девочка, и сама понимает, как это рисковано. Если честно, он сперва хотел посоветовать ей обратиться к Кингсли и рассказать если не все, то основную суть проблемы, не вмешивая его, Северуса. Уже можно не бояться отстранения от перевода, но Снейп был больше чем уверен, если Блекстон что-то заподозрит, то спрячет ключ так, что им уже будет до него не добраться. Нет, надо действовать тихо и незаметно – в этом залог их успеха.
В этот момент в окно постучали. Гермиона осторожно выглянула из-за шторы и удивленно вскрикнула, впуская белую сипуху.
– Черт, я совсем забыла о Гарри!
Она поспешно развернула послание:
«Гермиона, что случилось? Тебя все выходные не было дома. Вчера я заскочил на работу и мельком увидел у Фокстера на столе приказ об обыске у Снейпа. Ты взяла мантию-невидимку – что-то задумала и пропала! Я не прошу тебя откровенничать со мной, но хоть написать две строчки, что все в порядке, ты можешь?
Гарри»

– Поттер волнуется о своей мантии? – ехидно поинтересовался зельевар.
– Напрасно ты язвишь, он волнуется обо мне.
«И о тебе», – про себя добавила Гермиона и села писать Гарри ответ.
– Почему вы так носитесь друг с другом? У вас у каждого своя жизнь.
– Это называется дружба, Северус, – не отрываясь от письма, сказала ведьма, не замечая, что назвала его по имени. Имя соскочило легко, будто так и надо, и Снейп почувствовал, как приятное тепло, словно от горячего чая, разлилось внутри. – Гарри знает, что я не возьму мантию-невидимку просто так. Он переживает.
Девушка отправила крылатого почтальона, критически осмотрела себя в отражении окна, и повернулась к мужчине.
– Мне пора, а то я опоздаю.
– Очень хочется добавить, чтобы ты вела себя хорошо, но я так понимаю, что только напрасно буду напрягать свои голосовые связки.
Гермиона сделала круглые глаза:
– О чем ты?
Он покачал головой.
– Мы не можем рисковать, иначе потеряем последнюю надежду.
– Я знаю, поэтому буду предельно осторожна. Но под лежачий камень вода не течет, мы не можем сидеть и надеяться на чудо, у нас для этого слишком мало времени. У МЕНЯ для этого слишком мало времени. Я не хочу утонуть в кафельном полу или истечь во сне кровью.
Снейп кивнул, давая понять, что разговор закончен. В последний раз проверив, все ли в порядке, Гермиона крутанулась на месте и исчезла.
– Удачи, – еле слышно прошептал Снейп, поднимая голову. Черные глаза встретились с желтыми кошачьими. Косолапсус нервно передернул хвостом и гордо вышел из гостиной. Зельевар проводил его задумчивым взглядом, размышляя, не пойти ли ему еще поспать, как раздался стук в дверь.
Поставив чашку на стол, Снейп сжал палочку в кармане халата и тихо вышел в прихожую. Это не могла быть Гермиона, если бы она что-то забыла, то вернулась бы прямо в дом, как они и договаривались, но кто это мог быть? Гости к нему не ходили. Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, мужчина заглянул в глазок и удивленно поднял брови. Этого визитера он никак не ожидал. Раздался вторичный стук, и Снейп открыл дверь.
– Люциус? Вот так сюрприз.
– Здравствуй, Северус, разрешишь войти?
Снейп посторонился, пропуская старого приятеля в дом и жалея, что одет так по-домашнему – в мантии он чувствовал бы себя уверенней.
– Чему обязан твоим визитом?
– У меня к тебе есть разговор, Северус.
Вздохнув, хозяин дома провел Малфоя в гостиную, раздраженно отмечая про себя брезгливые взгляды оного на убогую обстановку своего дома. Очень хотелось нахамить. Каким бы ни было его жилище, терпеть эти взгляды, полные превосходства, он не намеревался.
– Ты обленился, Северус, раньше в такое время я бы вряд ли застал тебя в халате.
– Раньше я работал, Люциус, а теперь могу вести тот образ жизни, который мне больше подходит.
Он говорил холодно, пытаясь угадать, с чем же к нему пожаловал неожиданный визитер.
– Так значит, твой образ жизни тебе по душе?
– Вполне, – кивнул Снейп. Еще не хватало пускаться в душещипательные откровения с Малфоем, с которым его раньше, может, и связывали псевдодружеские отношения, но теперь-то не было даже этого.
– А вот мне мой не очень, – с томным вздохом изрек блондин, изящным жестом откидывая полы мантии и присаживаясь в кресло. Снейп понял, что коротким диалогом дело не обойдется, и тоже сел, сильно сомневаясь, что Малфой посетил его для светской беседы.
– Я уже немного скучаю по тем временам, когда был жив Темный Лорд, – доверительно сказал Люциус и пристально взглянул на зельевара.
– Вот как? – не скрывая насмешки, изрек Северус. – В таком случае, ты мазохист, лично меня, как бы то ни было, нынешнее время устраивает куда больше.
– Неужели ты не скучаешь по той важной роли, которую, если верить всему о тебе сказанному, ты играл?
– О да, – ядовито прошипел Снейп, – жить между молотом и наковальней очень увлекательно. Да, в общем-то, не мне тебе рассказывать.
– Знаешь, сейчас, когда прошло столько лет, мне не представляется все это в таком мрачном свете, в конце концов, мы кому-то были нужны, а сейчас, – блондин развел руками.
«Ну, приятель, зная планы о ритуале, твою жизнь скучной тоже не назовешь, а уж мою и подавно», – подумал зельевар, но вслух сказал другое.
– Что же тебя привело ко мне? Неужели желание развлечься и вспомнить былое?
– Нет-нет, тем более, тебе ведь и не доставляло удовольствия то, что ты делал по приказу Лорда, не так ли?
– Тебе, как я помню, тоже.
– Да, я оказался не кровожадным, не в пример Белле, царство ей небесное.
«Ад ей подземельный», – мелькнуло у Снейпа.
– Так что же тогда?
– Любопытство. Я тут, от скуки, занялся изучением разных интересных исторических документов и вдруг вспомнил, что Темный Лорд как-то давал тебе для перевода один интересный манускрипт.
– Темный Лорд давал мне много интересных манускриптов, какой ты имеешь в виду? Впрочем, какой бы не имел, я тебя разочарую: у меня конфисковали всё, даже мои учебные планы – и тех не оставили.
– О, мне жаль, – с деланным сочувствием изрек Малфой. – Я имел в виду древний такой пергамент с рунами, ты ведь его переводил?
– Откуда такая осведомленность? Я удивлен, – Снейп не кривил душой, он и впрямь был удивлен и даже встревожен. В чем еще он ошибся? Что может знать Люциус?
– Одна птичка напела. Я не раскрываю своих источников, они до сих пор полезны, знаешь ли. Так что с тем манускриптом?
– Я его не переводил, понятия не имею, что там было.
– Не переводил?! Но как же…
– Как-то не было времени, все закрутилось, а потом, как я и сказал, у меня его изъяли, так что ничем, кроме как описать, как он выглядел, помочь тебе не могу.
– Хм, нет, так нет, – вздохнул Малфой. – Ты меня кофе не угостишь? А то смотрю, ты уже две чашки выпил, я бы тоже не отказался.
Северус бросил взгляд на журнальный столик, где стояла его чашка и Гермионы. Хорошо хоть ведьма не пользуется помадой, а то пришлось бы сочинять небылицы – вряд ли отпечаток женский губ ускользнул бы от внимания блондина.
– Конечно, почему нет?
Он поднялся, забрал со стола грязную посуду и вышел из гостиной. Люциус никогда не мог его обмануть, и сейчас зельевар твердо знал: Малфой пришел в поисках книги. Конечно, он был в курсе, что пергамента у Снейпа больше нет, но вполне мог подозревать его в краже, особенно, если тот все-таки делал перевод. Только зря Люциус надеялся отыскать книгу в таком очевидном месте, как гостиная, а открыть тайник он бы не успел, даже если бы знал о его существовании.
Когда Северус вернулся с двумя чашками ароматного напитка (спасибо Грейнджер! ), блондин сидел там же, где он его оставил. Но от внимания зельевара не ускользнула ни пыль на рукаве безупречной черной мантии, ни сдвинутое чуть в сторону кресло. Значит, искал. Ну-ну.
Настроение у Малфоя тоже заметно изменилось – он явно торопился уйти. Не выпив и половины чашки, незваный гость сослался на срочные дела и спешно покинул дом Снейпа.
Сам же хозяин дома не торопясь допил чудесный напиток, который в силу стесненных материальных средств уже давно себе не позволял, лениво провел палочкой, проверяя жилище на каверзные заклинания – Малфой до таких был охоч – и, убедившись, что все чисто, с легким сердцем отправился досыпать.

Глава 14

Гермиона задумчиво грызла кончик пера, с которого уже успела упасть жирная чернильная клякса, и ловила себя на том, что улыбается. Чему? Да просто в кои веки за последний месяц ей было хорошо. Она сидела с мечтательным выражением лица и вспоминала Северуса Снейпа такого, какого видела сегодня с утра. Ей всегда сложно было представить, как он – замкнутый, угрюмый, саркастичный – может выглядеть в домашнем образе: в халате, тапочках и с утренним кофе в руке. Он был взъерошен, немного заспан и от этого он выглядел настолько уютно, как никогда в его обычном состоянии. Даже растянутый и слегка неряшливый черный свитер не мог придать его виду человечности настолько, что бы воспринимать его как простого смертного. Впрочем, и Гермиона отдавала себе в этом отчет, ее нынешнее вИдение зельевара, скорее всего, было связано с их изменившимися отношениями. Но вышел бы он в противном случае к завтраку в халате? Сомнительно.
Словом, вместо трудоемких арифмантических расчетов, мисс Грейнджер грезила, отдаваясь этому делу с несвойственным ей энтузиазмом, и даже позабыв, что у нее были кое-какие опасные планы на обеденный перерыв.
Когда к ней вернулась ясность мышления, пришлось выкинуть загубленный пергамент и испорченное перо, и все-таки приняться за работу, тем более что осталось совсем немного не рассчитанных коэффициентов, а ведь предстояло еще составить общую формулу.
Чем ближе время подходило к обеду, тем больше Гермиона нервничала. Она конечно, уговаривала себя, что залезть в кабинет к Снейпу, в обличье Беллатрисы Лестранж ограбить Гринготс и взломать дом Малфоя – немалые деяния, но под носом у всего Министерства залезть в кабинет замминистра было все-таки из ряда вон выходящим приключением, грозившее ей… Нет, она даже придумать не могла, чем ей это грозит. А уж какая будет делу придана огласка и вовсе жутко представить!
Гермиону начало мелко трясти, но в этот раз рядом не было Снейпа, что бы ее успокоить. Звякнули часы, отмеряя полдень, в коридоре послышался обычный шум выходящих из кабинетов людей, а она пыталась собрать в кулак всю свою решимость. Наконец, гомон голосов стих, и ведьма, предварительно облачившись в мантию-невидимку, выскользнула в коридор. Кабинеты министерских глав находились на другом этаже, но воспользоваться лифтом она не решилась – секретарь, сидевший как раз перед его дверями, мог бы заподозрить неладное, если приедет пустая кабина. Поэтому Гермиона направилась к служебной лестнице, о существовании которой помнили не многие, вследствие чего она имела весьма запущенный вид. Перед тем как войти на этаж, девушка стряхнула с себя налипшую паутину – плывущие по воздуху липкие нити вряд ли поспособствовали бы конспирации.
На своем посту, погрузившись в бумаги, сидел Перси Уизли – нынешний секретарь Министра, никогда не отлучавшийся с рабочего места даже на обед. Гермионе пришлось затаить дыхание и идти на цыпочках, чтобы чуткий слух трудолюбивого работника не уловил ее присутствия. К счастью, коридор не был прямым, а петлял еще больше, чем на этаже с Авроратом, что давало возможность избегнуть зорких глаз Перси.
Кабинет замминистра находился напротив кабинета самого министра и был, естественно, закрыт. Прошептав заклинание обнаружения и убедившись, что в помещении никого нет, Гермиона, не мудрствуя, произнесла: «Алохомора» и с удивлением услышала, как щелкнул замок. Но вместо того, чтобы обрадоваться, ведьма нахмурилась: если дверь закрыта обычным способом, значит, ее владельцу нечего скрывать. Конечно, она и так склонялась к мысли, что ключ находится под старой церковью в Килмартине, чтобы там не говорил Снейп, но все же это ее расстроило.
Кабинет казался просторным, с двумя окнами, за которыми был виден парк, освещенный солнцем (хотя на улице уже какой день было пасмурно), широкий стол стоял посередине, а так же имелся стол для посетителей. По левую сторону стояли стильные, современные шкафы, и, конечно же, сейф. С минуту поразмышляв с чего начать, Гермиона мельком просмотрела бумаги на столе, стараясь не нарушить их порядок, потом заглянула в ящики стола, но больше для очистки совести – ее главной целью был сейф.
Серый металлический шкаф, вмурованный в стену, оказался защищен заклинаниями. Ведьма проверила его на самые различные чары, которые только смогла вспомнить (а помнила она немало), и только после этого решилась их снять. Сосредоточившись, периодически поглядывая на время, чтобы не прозевать конец обеденного перерыва, девушка принялась за работу. Через двадцать минут вся защита с сейфа была устранена, и его содержимое предстало перед Гермионой. Приказы, распоряжения, сплошные деловые бумаги и никакого намека на какой-либо артефакт.
И только на самом дне, в глубине железного шкафа, ей удалось отыскать листок, вырванный из блокнота, на котором был список фамилий. Начинался он с Блекстона и Фокстера. Поспешно достав из своей мантии чистый клочок пергамента, Гермиона сделала копию с листка, затолкала находку обратно и успела захлопнуть дверцу, когда ручка двери повернулась, и в кабинет зашел его хозяин.
Сердце у ведьмы ухнуло вниз, а потом болезненно забилось в горле. Ладони стали влажными, и на лбу выступил пот. Она отступила в уголок, убедившись, что мантия-невидимка надежно ее скрывает, и молилась, что бы Блекстон не полез в сейф – он сразу заметит, что заклинания сняты!
Замминистра был нахмурен и сосредоточен, он сел за стол, пододвинул к себе письменные принадлежности и что-то застрочил. Разрываясь между страхом и любопытством, Гермиона подошла на два шага и заглянула мужчине через плечо. Часть написанного Блекстон загораживал рукой, все, что удалось прочесть девушке перед тем, как он поставил свою подпись и запечатал письмо, было «Там же…как вчера… Усилить охрану…». Письмо было адресовано Фокстеру. Видимо, замминистра посчитал, что слишком подозрительно будет часто являться в кабинет к подчиненному и решил отправить ему служебную записку.
Увидев, что Блекстон уже дописал, Гермиона как можно быстрее и как можно тише ретировалась обратно в уголок, отчаянно соображая, что же ей теперь делать. Сидеть целый день в этом кабинете? Ужасно! А если его хозяин еще обнаружит взлом… Думать о плохом не хотелось, в конце концов, выйдет же он когда-нибудь?! Да хотя бы это свое письмо отправить!
Но пока замминистра не торопился, он вертел в руках конверт, свернутый птичкой, и ведьма могла видеть, как мрачнеет его лицо. Вот он бросил взгляд на сейф, и Гермиона застыла в тревожном ожидании. Неужели?..
Блекстон встал, но вместо сейфа, к облегчению ведьмы, подошел к шкафу и открыл его. В отражении прикрепленного к дверце зеркала стало видно окно, возле которого стояла Гермиона, и расслабившаяся, было, девушка в ужасе прижала руки ко рту. Отражение! Там было зеркало, и сейчас ее проклятие даст о себе знать. Догадается ли Блекстон в чем дело или нет? Но скорее да, чем нет… Что же делать? Гермиона достала палочку – ее спасет оглушающее заклинание! Думать о последствиях она будет потом. Направив оружие на замминистра, ведьма сосредоточилась для невербального заклинания, но тут в дверь постучали.
Блекстон и Гермиона вздрогнули. В кабинет вошел Фокстер, и еще никогда девушка так не была так рада его видеть. Замминистра отвлекся от шкафа, закрыл дверцу, не замечая уже потянувшихся к нему серых нитей, и сказал:
– Аврелий? Хорошо, что вы зашли сами, я уже хотел отправить вам письмо.
Аврор прикрыл за собой дверь и сел на предложенный стул.
– Как все прошло? Нашли что-то?
– Нет, у мисс Грейнджер оказалось чисто, как я и ожидал. Но я видел там Малфоя.
– Люциуса?! Что он там делал?
– Вероятно то же, что и я – обыскивал дом. Меня он не видел, естественно.
– Так значит он тоже идет по следу… А у Грейнджер ничего не оказалось, говорите вы?
– Ничего.
– А зеркала? Они не закрыты?
– В доме всего два зеркала и они выглядят вполне обычно. Может быть, Брайнс, Стоквелл и Ноберт не были жертвой пергамента? Может, это что-то другое?
– Нет, ничего другого быть не могло.
– Может все-таки то, что она имела дело с крестражами…
– Не стройте из себя идиота! – раздраженно рявкнул замминистра. – Темная магия не имеет к демонологии никакого отношения, и общего между ними только то, что и то и другое находится под запретом. К слову, Брайнс тоже не чурался темных заклинаний – и где он теперь? В отделении святого Мунго! Не говоря уже о Стоквелле и Ноберте.
– Постойте, но не вы ли говорили мне, что у девушки есть иммунитет?..
– Да, я говорил, но только для того, чтобы вы согласились ее уговорить. Вас же мучает совесть, не так ли? Ну, сегодня вы убедились, что зря. Мисс Грейнджер не проклята, это очевидно. Или водит нас за нос. Но это не имеет сейчас значения, книги у нее нет, а, значит, мы можем пока о ней не думать. Только не забудьте наложить дополнительные охранные заклинания на ее кабинет, пергамент не должен покидать пределов Министерства. И ключ… нам необходимо усилить и его охрану, я не знаю, у кого сейчас книга, но раз о ритуале знает не только Малфой, то мы должны быть еще бдительнее.
Мистер Фокстер сидел с хмурым лицом, и хотя и кивал в ответ на слова начальства, но был явно чем-то недоволен. Блекстон тоже обратил на это внимание.
– Что-то не так, Аврелий?
– Никак не могу отделаться от мысли, что вывалялся в чем-то грязном.
– Все еще переживаете из-за девочки? Мне, хотите верьте, хотите нет, тоже жаль, что пришлось помимо воли вмешивать в это человека, подвергая его опасности. Но знаете, Аврелий, существуют более высокие цели, которые не достичь без жертв, малых или больших. В наш сумасшедший век одними благими намерениями многого не достичь, и этот ритуал может существенно облегчить нашу задачу. Мы бы оберегали мир от новых Волдемортов и Гриндевальдов, будучи его невидимыми стражами.
Гермиона с удивлением заметила, как строгое, чопорное лицо замминистра будто осветилось изнутри. Блекстон подошел к аврору и положил руку ему на плечо, но взгляд его был устремлен куда-то в пространство, словно вместо стен кабинета он видел нечто совершенно потрясающее. Но на лице Фокстера все еще читалось сомнение, и ведьма была ему благодарна за это вот сочувствие к ее участи. В голове мелькнула фраза «Ради всеобщего блага». Да, все это они уже проходили, все это они уже видели, и, как им казалось, оставили позади.
В специальную узкую щель в двери залетел бумажный самолетик. Блекстон, отвлекшись от светлых мыслей, перехватил почту и быстро пробежал глазами.
– Меня вызывает Министр, мы поговорим вечером.
Аврор встал, церемонно пожал руку замминистра и вышел из кабинета. Оставшись один, Блекстон быстрым взглядом окинул стол, скомкал в руке написанное им письмо и сунул его в карман, после чего тоже ушел.
Гермиона вздохнула облегчением, но вместо того, чтобы покинуть помещение, приблизилась к столу, забрала лежавший там листок пергамента, который Блекстон использовал как подложку во время письма, и не забыла заменить его чистым. Потом вернула на место охранные чары и только после этого с чистой совестью покинула кабинет.
Изучать список и подложку на работе она не решилась – мало ли кто мог войти. Поэтому она, хоть и с трудом, но уняла свое любопытство и возвратилась к коэффициентам, радуясь уже тому, что вернется домой (! ) не с пустыми руками – ей будет, что предъявить Снейпу! От этого ее настроение заметно улучшилось, позволив более деятельно трудиться над формулами.

После работы Гермиона зашла в магазин за провизией – все-таки не мешало нормально питаться, а то с этой беготней она уже какой день ела только бутерброды. Обнимая бумажный пакет, девушка вышла из магазина под дождик и вздохнула полной грудью влажный осенний воздух, пахнувший прелой листвой. Мимо пробегали люди, прячась под зонтами, но ей хотелось немного помокнуть, да и аппарировать при всем честном народе она не могла, поэтому решила пройтись по пустынной аллее парка, который начинался через дорогу, найти какой-нибудь укромный уголок, и уже оттуда отправиться домой.
Домой, надо же, три дня живет не под своей крышей, а уже называет логово Снейпа домом. Впрочем, сильной привязанности именно его жилищу она не испытывала, в своем доме ей было куда уютнее, но там, увы, не было самого зельевара. В связи с этим вспомнился подслушанный разговор. Гермиона вздохнула. Ее дом обыскали и ничего не нашли, у Малфоя она уже вряд ли будет на подозрении, а значит, необходимость прятаться отпала, и можно перебираться обратно. От этой мысли приподнятое настроение куда-то исчезло. Ей не хотелось уходить от Снейпа, и дело не в их интимной связи – для этого не обязательно жить под одной крышей, а в том, что ей было страшно оставаться одной. Если бы зельевар не оказался вчера поблизости, у нее бы не было сегодня.
Опустив голову, Гермиона брела по мелким лужам, в которых отражался свет фонарей, и ничего вокруг не замечала. Она насторожилась, когда до ее слуха донесся странный, до боли знакомый звук – как будто хрустят суставы. Резко обернувшись, она увидела как вдоль аллеи из всех луж, по которым она только что шагала, тянется жуткое сплетение рук и седых волос.
– Этого не может быть, – прошептала ведьма и вздрогнула от прикосновения – за щиколотку крепко держали костлявые пальцы, а в следующее мгновение твердая опора под ногами исчезла так же, как исчез вчера кафельный пол. Но в этот раз Гермиона была готова – она извернулась и упала на ближайшую скамейку, провалившись в воду только по колено. Пакет в руках порвался, и ее покупки рассыпались по дорожке, а сама она больно ударилась локтем и в ужасе смотрела на старческое лицо с черным провалом рта, глядевшее на нее из лужи.
– Приди, приди, – шептали сморщенные губы, и костлявые руки стали тянуть ее ближе.
– Нет! – крикнула ведьма, приходя в себя. Достав палочку, она прошептала «Инсендио» и вскрикнула от боли – огонь прожег кожу сапога и больно опалил ногу. Мерзкие пальцы отцепились, и лужа стала просто лужей, по поверхности которой расплывались круги от капель дождя. Фонари вдоль аллеи слабо мигнули, словно закрытые на миг чьей-то тенью, и воцарилась тишина.
Потирая ушибленный локоть и стараясь не наступать на поврежденную ногу, Гермиона дрожащими руками с помощью Репаро починила пакет, собрала раскиданные покупки и, не мешкая больше, аппарировала в Паучий тупик, свалившись прямо на Снейпа.
– Какого черта? – услышала она рассерженное шипение. – Нельзя аппарировать в прихожую или в комнату? Хочешь свернуть мне шею?
Он раздраженно скинул с себя девушку и только тут заметил ее состояние: мокрые торчащие волосы, перепачканное пальто и обгоревший сапог в сочетании с бледным лицом и дрожью. Обреченно вздохнув и возведя к потолку глаза, зельевар ворчливым тоном поинтересовался:
– Ну что опять стряслось? Почему с тобой всегда что-то происходит? И сядь уже, а то упадешь.
Гермиона не села, она просто рухнула на диван, стараясь сдержать истерику. Надо собраться, надо ему рассказать… Но стоило открыть рот, как безудержные слезы потекли из глаз. Болел локоть, ныла нога, и не отпускало ощущение, будто та рука все еще держит ее. Снейп со стоическим спокойствием, сложив руки на груди, стоял над ней и пережидал этот приступ. Девушка, давясь слезами, рассказала ему о том, что случилось, но единственной его реакцией были сдвинутые брови и короткая фраза:
– Подожди здесь, – будто она могла куда уйти!
Он вышел из гостиной, а Гермиона, шипя от боли, стянула с себя грязное пальто и промокшую мантию, оставшись в юбке и кофте, жалобно посмотрела на порванные колготки и изуродованные сапоги и снова разрыдалась. Сейчас, когда страх немного отпустил, ей хотелось сочувствия - самого обычного, когда прижимают к плечу, треплют по голове и говорят, что все будет хорошо. От Снейпа такого сочувствия ей было не дождаться, он даже ушел подальше, чтобы дать ей успокоиться в одиночестве. Гермиона жалобно всхлипнула.
– Хватит уже рыдать, – произнес зельевар, входя в комнату, – снимай сапоги.
Он опустился перед ней на колени, и девушка увидела в его руках баночку.
– Ч-что это? – спросила она, расстегивая молнию.
– Мазь от ожогов.
Снейп внимательно осмотрел ее поврежденную ногу. В общем-то, могло быть и хуже, кожа не слезла, даже волдырей не было – просто покраснение. Он открыл баночку и комнату наполнил резкий запах, заставивший Гермиону поморщиться.
– Ты не могла бы снять колготки? Они мешают.
Северус поднял на нее глаза, а девушка смущенно потупилась.
– Хорошо, только ты… отвернись, ладно?
– Ты не находишь, что поздновато начала стесняться? – в его глазах прыгали чертенята, но Гермиона упрямо помотала головой.
– Это другое.
Тогда с раздраженным вздохом он отвернулся. Ведьма не могла ему объяснить, что ей легче было сейчас снять с себя блузку и юбку, чем просто колготки: у каждого свои комплексы, в конце концов. Она торопливо, стараясь меньше шевелить ушибленной рукой, стянула с себя злополучный предмет одежды и затолкала его под мантию.
– Всё.
– Чудесно, – сказал Снейп, поворачиваясь к ней и вставая на ноги, – аккуратно обработай рану, потом не забудь вымыть руки.
Он вручил ей баночку и снова ушел. Гермиона сидела, переводя взгляд с двери на мазь и обратно, и чувствовала, как к ней подкатывает очередной приступ острой жалости к самой себе.
«Все, хватит, возьми себя в руки! Вы просто сексом занимались, а ты думала, он тебе будет кофе в постель подавать? »
Трясущимися руками, она зачерпнула мазь и осторожно нанесла ее на покрасневшую кожу. Нога не замедлила отозваться болью, и ведьма зашипела.
– Можно подумать, что ты фарфоровая, – проворчал Снейп, вновь появляясь на пороге с чашкой чего-то горячего (кофе?! ). Поставив ее на стол, он забрал из рук пострадавшей баночку и принялся растирать ей ногу энергичными, но легкими движениями.
Было больно, и Гермиона закусила губу, чтобы не расплакаться опять. Северуса раздражали слезы, а она не хотела его раздражать.
– Знаешь, ты заставляешь меня сейчас чувствовать себя злодеем, – он поднял голову и посмотрел на нее.
– Почему?
– Такой несчастный вид и взгляд «Дяденька, не обижайте котенка». Я тебя умоляю, Гермиона, не надо на меня так смотреть, я не кусаюсь, – все-таки он был раздражен.
– Извини, – пробормотала ведьма, – я думала, тебе нравится, когда тебя боятся.
– Нравится. Но тогда, когда стремлюсь к этому, а я сейчас, кажется, сама доброта.
«О, да», – подумала девушка, но вслух ничего не сказала, только молча наблюдала за движениями его пальцев и чувствовала, как боль отступает.
– Скажи, – робко начала она, – как ты думаешь, почему это произошло?
Он поднял на нее усталый взгляд:
– Я не энциклопедия, Гермиона, я просто человек. И не знаю ответов на все твои вопросы, более того, могу ошибаться, как недвусмысленно показала история с Фокстером. Может, там были зеркала, в магазине или газетном киоске, а может, их заменили лужи на темном асфальте. Проклятье не отпускает тебя, оно все сильнее затягивает.
Гермиона опустила поврежденную ногу и задумчиво закатала рукав блузки, оголяя ушибленный локоть.
– Может, это потому, что они видели меня сегодня?
– В каком смысле? Кто?
Девушка вздохнула и рассказала Снейпу то, что произошло в кабинете Блекстона, умолчав про Малфоя. Зельевар, уже пересевший в кресло, смотрел на нее так, как смотрел на результаты неудачных экспериментов. Гермионе стало неуютно.
– Знаешь, – нарушил молчание Снейп, – я даже не знаю чему удивляться больше: твоей патологической способности идти напролом, не продумав все, как следует, или патологической же везучести.
– Но ты же знал, что я задумала.
– Да, но никак не ожидал, что ты вот так просто, в обеденный перерыв… Ну, почему нельзя было дождаться конца рабочего дня, к примеру?
Гермиона опустила голову. А ведь и, правда, почему? Она посмотрела на свой локоть:
– Не поможешь? Мне не удобно левой рукой…
Зельевар хмыкнул, подошел к ней и одним простым заклинанием залечил ушиб.
– Может, покажешь, что ты нашла?
В списке значилось пятьдесят фамилий, среди них были так же три горе-переводчика.
– Ты знаешь хоть кого-нибудь еще? – заглядывая через плечо, спросила Гермиона.
– Некоторые кажутся знакомыми, но в основном – нет. Значит, благородные цели, говоришь? Мне чертовски везет на людей с благородными целями, – пробормотал он еле слышно. – Ну, а пергамент ты утащила зря.
– Почему? Ведь его письмо могло отпечататься.
– Могло, если бы он писал с нажимом ножа на хлеб. Это пергамент, Гермиона, не бумага. Очень плотный материал. К тому же из всего, что ты увидела и услышала, и так можно заключить, что ключ в Килмартине, и сегодня вечером они хотят усилить охранные чары.
– Но я все-таки попробую узнать текст письма, – упрямо сказала ведьма, доставая из сумки простой карандаш.
Снейп оказался прав и не прав одновременно. Прав в том, что кража пергамента была бесполезной, и неправ в том, что пергамент слишком плотный материал, чтобы на подложке могло что-то остаться. Там осталось, но слишком много, что бы можно было что-то разобрать.
– На твоем месте, я бы лучше подумал, что тебе теперь делать с проклятьем.
– А я бы отправилась сегодня в Килмартин.
– И что тебе это даст? Брать штурмом церковь - не слишком умное решение.
– Я не собиралась брать ее штурмом, но может…
– Нет! Все! Хватит!
Снейп внезапно вскочил и навис над ней, сверкая глазами:
– Все эти геройства ни к чему не приведут. У нас есть книга, которая требует подробного перевода, у нас есть зелье, которое сможет облегчить твою участь. Вот этим и займись.
– А ты?
– А я уж как-нибудь своими методами узнаю о ключе.
– Да по какому праву ты мной командуешь?! – возмущению Гермионы не было предела. Забыв о поврежденной ноге, она вскочила, подавив искушение забраться на кресло, чтобы быть выше.
– По праву старшего, и потому, что постоянно надеяться на везение – это глупость! Удача не вечна, когда-нибудь она заканчивается!
– До сих пор не закончилась!
– Тем больше поводов избегать на нее полагаться. И все, разговор окончен. Иди, приведи себя в порядок, а то вид у тебя, словно кошка в зубах притащила.
С этими словами он забрал со стола мазь и вышел из комнаты.
«Я не буду плакать, я не буду плакать», – как мантру твердила про себя Гермиона, закусив губу. Хам! Грубиян! Кошка, значит, в зубах притащила? Да лучше б кошка! Опустившись на диван, ведьма закрыла лицо руками и зарыдала, в какой уже раз за этот злосчастный вечер.
Когда рыдания иссякли, и ей удалось взять себя в руки, она уныло поплелась в комнату переодеваться. Голова была ватной, думать не хотелось, а ужасно хотелось спать. Но спать было страшно. И от этого снова становилось себя жалко. Она даже не могла сходить в душ, будь он неладен! Вчерашнего опыта ей вполне хватило, а просить сейчас Снейпа постоять на страже совершенно не хотелось. Кое как умывшись над раковиной на кухне, девушка вычистила пальто и мантию, с тоской выкинула сапоги (новые, между прочим! ) и уселась выпить уже остывший кофе. Зельевар не появлялся. Наверное, заперся с лаборатории и не желал ее видеть. Гермиона свернулась в кресле калачиком, укрыла ноги потрепанным пледом и немигающим взглядом стала смотреть на огонь. Мысли от усталости растекались бесформенной лужей и никак не желали остановиться на чем-то конкретном. Веки тяжелели, и вот ее голова уже откинулась на спинку, и она погрузилась в сон.

Она стояла в темном, узком коридоре, стены которого были сложены из крупного неотесанного камня. С потолка неопрятными прядями свисала паутина, а откуда-то издалека слышался гул. Были ли это гул голосов или шум подводной реки - не понятно. Постояв в нерешительности, Гермиона двинулась на звук и через некоторое время вышла в большой зал со сводчатым потолком. Зал, как и коридор, был темным, но посередине его горел свет, настолько яркий, что при взгляде на него начинали болеть глаза. Свет пульсировал и манил к себе с безудержной силой, издавая низкий гул. Словно завороженная, Гермиона спустилась со ступеней и вгляделась. «Это ключ! » – билось в голове. Это был ключ! Она знала это наверняка. Отсюда не было видно, что он собой представлял, но ведь можно подойти поближе. И она пошла – медленно, но уверенно. Свет превращался в сферу, и при приближении стало ясно, что она голубая. Гермиона шла, глядя только на нее, когда вдруг споткнулась обо что-то крупное и упала. Немного придя в себя, она посмотрела на то, что послужило причиной ее падения. Это было тело. Оно лежало лицом вниз, беспомощно раскинув руки, словно силилось и в посмертии дотянуться до светящейся сферы.
Мрачнея от дурных предчувствий и преодолевая страх, ведьма не без усилий перевернула тело на спину. Так и есть. Этот выдающийся нос, высокий лоб и черные глаза нельзя было не узнать.
– Северус…
Его замершее лицо и остекленевший взгляд пугали ее. Не было горя, не было чувства потери – только страх. Свет стал ярче, и Гермиона перевела взгляд на него.
Сфера увеличилась в размерах, но что было у нее внутри? По поверхности стали мелькать какие-то тени, еще и еще, и монотонный гул постепенно перерос в монотонные голоса:
– Приди, приди…отдай нам свою душу…приди, приди… отдай нам свою душу…
В мелькавших тенях ей мерещились то глаза, то руки. Они манили. Они отталкивали. Пугали до смерти, но противиться их притяжению не было сил.
– Нет!!!
– Да проснись уже, наконец! – раздался сиплый голос, и Гермиона открыла глаза. Перед ней сидел Снейп – реальный и вполне живой – и тряс ее за плечи. Его попытка крикнуть, что бы добудиться девушку, вызвала приступ мучительного кашля, но Гермиона не могла ему помочь. Расширенными глазами она посмотрела на него и прошептала:
– Я знаю, что такое ключ. Это зеркало, это же очевидно.
Отпустив ее плечи, зельевар встал и залпом допил оставшийся в ее чашке кофе. Кашель успокоился, и он смог, наконец, ей ответить:
– Думаешь, стала видеть вещие сны?
– Ты не понимаешь. Я знаю, что это сон, но так же знаю, что это правда. И еще там стоит защита – такая мощная, что нам не пробиться.
Он насмешливо скривил губы:
– И что? Сложим лапки и завернемся в саван?
Гермиона покачала головой. Конечно, он не понимает. Откуда бы ему понимать? Это ведь не он был там, смотрел в свои мертвые глаза и слышал этот утробный гул потусторонних голосов.
– Я принес тебе зелье Сна без сновидений, и завтра мы с тобой попробуем Окклюменцию. Надеюсь, ты окажешься способней Поттера.
– Мне не помогает зелье.
– Это тройная доза, хоть частично, но она позволит тебе поспать. Утром я тебя разбужу. А теперь ступай спать в комнату.
Как послушный ребенок, Гермиона поднялась с кресла, взяла из его рук пузырек и направилась к выходу. На пороге она обернулась и посмотрела на глядящего ей вслед мужчину.
– Спасибо, – прошептала она и в ответ увидела его улыбку. Настоящую, искреннюю, немного грустную, и за одно это можно было пережить еще пару кошмаров.

Глава 15

Северус стоял над котлом, в котором медленно вскипала густая темно-бордовая жидкость. Он спустился в лабораторию сразу, как только убедился, что Гермиона уснула. Зельевар не стал говорить о том, что перевел книгу и подробно записал весь ритуал, чтобы не будоражить ее и без того встревоженное воображение и дать отдохнуть.
Мужчина стоял и думал о том, как легко он смирился с присутствием девушки в своем доме. Впрочем, нельзя было сбрасывать со счетов то, что это самое присутствие не было лишено некоей приятности, но ему всегда казалось, что после стольких лет одинокого существования никакая приятность не сгладит дискомфорта от присутствия в ЕГО жилище постороннего человека. Что же, он ошибался. Опять. С тех пор как мисс Грейнджер объявилась у него на пороге, он только и делает, что ошибается, если не в действиях, то в выводах.
На поверхность зелья всплыл большой пузырь и лопнул, Северус засек десять секунд и погасил огонь. Когда зелье остынет, он нальет его в бутылочку, отправит завтра требуемое заказчику и получит за это причитающуюся плату, часть которой оставит для своего невидимого посредника.
Сегодня еще следовало закончить составлять формулу Крауверница, все коэффициенты были подсчитаны, но впереди ожидала трудоемкая работа. Они выяснят, что не так с зельем, сварят, и Гермиона его испробует на себе. Уже пора. Сегодня он видел отблеск безумия в ее глазах, и ему стало страшно, что они могут не успеть.
Хорошо, что девушка жила под его крышей и у него была возможность ее контролировать. Именно поэтому Северус позвал девушку к себе, Малфой тут был ни при чем. Конечно, существовала небольшая вероятность того, что Люциус решится на какие-то активные действия, но для этого он должен был бы подозревать Гермиону в первую очередь, он должен был быть уверен, что не зря нарушит закон, но в первую очередь он все-таки будет подозревать Блекстона. Да и потом, неплохо, что никто не заподозрил девушку в том, что она проклята, благодаря не закрытым зеркалам.
Левая рука внезапно конвульсивно дернулась. Ну, нет! Северус с тяжелым вздохом закатал рукав – так и есть, метка покраснела и уже начинала гореть. Скоро жар разольется по всему телу и у него начнется лихорадка. Надо бы заранее приготовить жаропонижающее зелье, на этот раз Гермиона не сможет ему помочь.
Выбрав с полки нужные пузырьки, зельевар уселся в кресло и с тоской поглядел на руку. На сегодня придется забыть о работе.
Он ответил мисс Грейнжер: «Не знаю» на вопрос о том, не проклятье ли вызвало эту болезнь, но это была ложь из-за нежелания откровенничать. Северус знал наверняка, что это было именно проклятье. Три месяца назад он случайно задел на зеркале покрывало, и оно упало в ванну. И тогда зельевар вместо своего отражения увидел смотревшую на него старуху с седыми неопрятными прядями. Он успел накинуть покрывало обратно до того, как она сумела что-либо сделать, и думал, что избегнул опасности. Но в ту ночь почувствовал, что что-то изменилось: и без того темные тучи, которые окутывали его сознание во время сна, стали еще темнее, а на следующий день у него в первый раз поднялся жар и задергало метку. Как тогда сказала Грейнжер? «Они увидели меня». Да. Они тогда увидели его, и, не имея возможности воздействовать на сознание, нашли другой способ – выбрали самое уязвимое место: метка, даже после смерти того, кто ее создал, несла в себе темную магию и при этом была его плотью. Ему не грозило сойти с ума, ему грозило просто умереть оттого, что кровь свернется от слишком высокой температуры.
В последнее время приступы участились, и это означало, что он находится в не меньшей опасности, чем Грейнджер, у него тоже оставалось мало времени. Жаропонижающее средство рано или поздно не будет оказывать нужного эффекта. Снейп закрыл глаза выжидая – зелье следовало принимать, когда жар перейдет на все тело. Как правило, это происходило внезапно, так внезапно, что однажды он даже потерял сознание и только чудом остался жив. Метка пульсировала, словно второе сердце.
Северус вздрогнул, когда к его колену что-то прикоснулось, и открыл глаза. Перед ним на задних лапах сидел кот, деликатно опершись на него одной лапой и заглядывая в глаза. Первым побуждением зельевара было прогнать несносное животное. Он и вправду никогда особенно не любил живность, если только не в виде ингредиентов. Но что-то в выражении глаз рыжего чудища заставило его подавить этот порыв и внимательно приглядеться коту.
– А ведь знаешь, приятель, ты, кажется, не совсем кот, – тихо сказал Северус. – Судя по некоторым признакам, в твоем роду были книззлы.
Поняв, что черный человек не собирается его прогонять, Косолап легким движением вспрыгнул ему на колени. Зельевар вспомнил все, что знал о книззлах, а знал он не очень много, в частности то, что книззлы обладали высокой чувствительностью к магии и могли обнаружить ее следы там, где бессильно было даже выявляющее заклинание. Еще они с легкостью преодолевали большинство магических преград, и становилось понятно, каким образом Косолапсус попал к нему в лабораторию. Что-то там было еще, но Снейп не мог вспомнить. Что же, это и впрямь был очень не обычный кот, как и говорила Гермиона.
Северус снова закрыл глаза, но наглое животное уцепило когтем его левый рукав и потянуло на себя.
– Ты играть вздумал? Мне сейчас не до игр, извини. Или сиди смирно или пошел вон.
Косолапсус посмотрел круглыми желтыми глазами, и если бы зельевар мог такое предположить, то подумал бы, что в этих глазах видится насмешка. При этом кот упорно тянул его за рукав, вытягивая петли из свитера. Решив посмотреть, что будет, Снейп поддался и передвинул руку так, что она оказалась лежащей на столе, но опираться на метку было дискомфортно, и он повернул руку меткой вверх. Казалось, только этого кот и добивался. Он перелез на стол, немного потоптался, будто в нерешительности, а потом улегся брюхом прямо на чертову отметину. У Снейпа, сознание которого уже начинал окутывать туман, а лицо горело, не осталось сил, чтобы возмутиться. Какое-то время он с некоторым отупением смотрел на рыжую шерсть, а потом хотел убрать руку, но почувствовал, как что-то изменилось. Пульсация в метке стала меньше, так же как и жар, исходящий от нее. В голове постепенно прояснилось, и зельевар с удивлением воззрился на Косолапсуса. Ну конечно! Он вспомнил, что там еще было про книззлов – они обладали способностью поглощать негативную энергию. В разумных пределах, конечно. Снейп машинально взял пузырек с жаропонижающим, зубами вынул пробку и выпил зелье. Удивительно! Никогда бы не поверил в то, что такое возможно, не убедись на собственном опыте. Кот пролежал минут пятнадцать, от неудобной позы руку немного свело, но зельевар не рискнул пошевелиться. Жар отпустил, и хотя метку еще немного дергало, но ничего такого, с чем нельзя было бы сладить. Кот поднялся, мягко спрыгнул на пол и важной походкой удалился восвояси, оставив волшебника сидеть с совершенно глупым выражением лица.
Ну что же, раз так все удачно сложилось, следовало приниматься за работу. И Снейп, отгоняя лишние мысли, погрузился в расчеты.

И все-таки закончить формулу в один присест оказалось ему не по силам. Когда уже часа в три ночи он оторвался от пергамента, выяснилось что дело было сделано только наполовину, а мозг уже совершенно отказывается думать ясно. И если в работе над зельями Снейп еще мог позволить себе некоторую затуманенность сознания, то арифмантика не терпела усталости.
Сняв с носа очки и погасив свечи, он вышел из лаборатории и поднялся на второй этаж. Сделав пару шагов по коридору, Северус остановился между двумя дверями – в свою спальню и в спальню, где спала теперь Гермиона. В нем шла мучительная борьба: с одной стороны, очень не хотелось ложиться в одинокую холостяцкую постель, а хотелось обнять теплое, сонное тело, положив на мягкий живот широкую ладонь. Но, с другой стороны, он устал, а спать на одноместной кровати вдвоем было неудобно. Гермиона тоже должна отдохнуть, а своим приходом он наверняка ее разбудит. И ведь надо было еще не забывать о факторе взаимности – хочет ли сама ведьма, что бы ее бесцеремонно разбудили среди ночи с требованием подвинуться?
Борьба длилась минут десять, такой нерешительности Северус в себе не подозревал. Впрочем, разве у него был опыт по принятию подобных решений?
Когда с тяжелым вздохом он повернулся к своей спальне, дверь в спальню Гермионы приоткрылась, и в щели показались два желтых глаза, словно приглашая войти. Этот кот, похоже, везде успевал! Посмотрев ему в глаза, Снейп отпустил ручку своей двери и, уже не сомневаясь, вошел к Гермионе.
Да, она была именно такой, как он думал: сонной и теплой, и спала так крепко, что даже когда он подвинул ее, не проснулась, только накрыла его руку своей. Не смотря на усталость, от прикосновения ее тела вспыхнуло желание и очень захотелось разбудить ведьму весьма определенным образом. Но Снейп не стал этого делать. Он закрыл глаза и, следуя давно заведенной привычке, не без усилия очистил мозг от эмоций и мыслей, после чего погрузился в сон.

Гермиона проснулась оттого, что ей было жарко и что-то упиралось в бок. Разлепив веки, она услышала рядом чье-то дыхание и поняла, что это зельевар разделил с ней узкую кровать и сейчас спал, повернувшись к ней спиной. Его локоть упирался ей под ребра, а тело было таким горячим, что ведьма заподозрила у него лихорадку. Осторожно пошевелившись, она приложила к его виску ладонь, но ничего критического не почувствовала. Гермиона легким движением убрала с его лица пряди волос, спустилась на шею, но шрам на ощупь был не слишком приятным, и она положила ладонь ему на лопатку. Снейп глубоко вздохнул и повернулся на спину, продолжая спать. Рука Гермионы легла ему на грудь, она пощекотала пальчиком редкие жесткие волоски, обвела вокруг сосков и, рисуя замысловатые узоры, спустилась на живот.
– Не спится? – раздался хриплый шепот и легкий смешок. Гермиона тоже хмыкнула.
– Ты так громко храпел, что спать было невозможно, – она приподнялась на локте и взглянула в приоткрытые черные глаза. Северус поднял руку и запустил свои пальцы в ее растрепанные волосы – такие же своевольные и непослушные, как их хозяйка.
– Я не храплю, – усмехнулся он.
– Это тебе кто-то сказал? Или ты на это надеешься?
Гермиона опустила голову, касаясь языком его соска. Пальцы в ее волосах судорожно сжались.
– Я просто это знаю.
– Мммм….
Ее рука, лежавшая на животе, скользнула ниже, и раздался судорожный вздох.
Гермиона чувствовала, как его возбуждение передается и ей. А где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что как все-таки странно делать ЭТО не с кем иным, как со Снейпом. Видимо, нечто схожее мелькнуло и у него, когда он прошептал:
– Не знал, что вы способны на такое, мисс Грейнджер.
«Вы еще не знаете, на что я способна, профессор Снейп», – подумала Гермиона, коварно улыбаясь. Когда ее губы переместились туда, где была ее рука, раздался протяжный стон. Ведьма ликовала. Она упивалась своей сиюминутной властью над этим мужчиной: в обычной жизни сдержанный и холодный, в постели он оказался восприимчивым, как никто. И это дико возбуждало.
Когда Гермиона почувствовала, что он уже близок к разрядке, то оторвалась от него и услышала мучительное:
– Не-е-ет…
Она улыбнулась и села на него верхом.
– Не будь эгоистом, я тоже хочу.
Его руки легли ей на бедра, помогая поддерживать ритм.
Когда она в изнеможении опустилась Северусу на грудь, слушая, как бешено бьется его сердце, зазвонил будильник.
– Это менее приятный способ пробуждения, – хмыкнул Снейп.
– Несомненно.
Гермиона слышала, как успокаивается его дыхание, и боролась с нежеланием вставать. Но когда от двери раздалось голодное «Мня-я-я», она сползла с кровати и потянулась к халату.
«Надо бы принять душ», – мелькнуло в голове, но одна мысль о зеркале приводила ее в ужас. Северус, все время наблюдавший за девушкой, увидел, как нахмурилось ее лицо.
– Что-то не так?
– Да нет, просто я… было бы неплохо принять душ.
– Боишься?
– Еще бы. Может ты… посторожишь меня?
Северус без возражений поднялся с кровати, надевая брюки на голое тело, вытащил из кармана мантии палочку и кивнул на дверь:
– Прошу.
Пока Гермиона принимала душ, он стоял на пороге, направив палочку на зеркало. В принципе, трудно было сказать, была ли от этого какая-то польза, но им обоим так было спокойнее.
Пока ведьма одевалась в комнате, Снейп спустился в гостиную и, окинув ее быстрым взглядом, увидел дамскую сумочку. Убедившись, что девушка еще наверху, он быстро раскрыл сумку, вытащил оттуда мантию-невидимку и спрятал ее за книгами, после чего пошел ставить чайник.

Гермиона ушла как всегда впопыхах. Странно, что при такой педантичности она всегда умудрялась собираться в суете и отбывать в самый последний момент. В сумочку ведьма, конечно же, не заглянула, ну а когда обнаружит пропажу, будет уже поздно.
Северус тщательно собрался, стараясь ничего не забыть, и при этом не переставал корить себя за легкомыслие. Вчера он отчитывал Гермиону за непродуманные действия, а сегодня сам пошел по ее стопам. Но девушка была права – у них не было времени строить долгосрочные планы, надо было действовать и надеяться на удачу. Гермиона все утро внимательно приглядывалась к нему и задавала наводящие вопросы, но он прекрасно умел владеть собой, и чтобы там она не подозревала, но все равно осталась в неведении относительно его планов.
В последний раз проверив, на месте ли все отводящие чары, наложенные им на дом, Снейп завернулся в мантию-невидимку и аппарировал в Килмантин.

Деревушка была окутана густым туманом. Северус стоял на холме и смотрел на смутные очертания церкви, гадая, как лучше поступить. Потом, приняв решение, он быстрым шагом спустился к кладбищу, обошел его справа и подошел ко входным дверям. Тяжелые массивные двери были приоткрыты, и зельевар имел возможность заглянуть внутрь. Одна женщина с ребенком на руках сидела на передней скамье, и давешний священник разговаривал со старушкой около кафедры. Значит, здесь пока проскользнуть не удастся. Правда, существовала надежда, что этот в рясе когда-нибудь уйдет, надо выждать момент. А пока не имело смысла топтаться возле самой церкви, и Северус решил внимательно осмотреть саму деревню.
Улицы были безлюдны. Один раз на него залаяла собака, которая почувствовала его под мантией-невидимкой, проехало несколько машин, но в целом Килмартин то ли спал, то ли так усердно работал, что казался вымершим. Ничего интересного и подозрительного Снейп не увидел, он пересек деревеньку дважды, а потом в задумчивости остановился и посмотрел под ноги. Под ногами у него был люк: обычный канализационный. И тут зельевара осенило! Быстро окинув пустынную улицу цепким взглядом, он с помощью «Вингадриум Левиоса» поднял крышку и глянул вниз. На дне довольно-таки глубокого колодца бежала вода, и оттуда скверно попахивало. Не раздумывая, Снейп стал спускаться по скобам, вбитым в бетонную стену, не забыв поставить люк на место.
Спрыгнув с последней скобы, он оказался по колено в вонючей воде, отчего обе мантии – его и Поттера, сразу промокли.
«Извините, Поттер, дерьмо потом будете счищать сами», – подумал зельевар и прошептал заклинание, чтобы отбить запахи, которое часто использовал при работе с особо неприятными ингредиентами. После этого он осветил палочкой тоннель. Тот оказался широким и в хорошем состоянии, но видимо еще старой конструкции. Большая часть его стен была из крупного неотесанного камня, каким пользовались века два-три назад, но местами попадались бетонные вставки, появившиеся тут вследствие ремонта.
Определившись с направлением, Снейп двинулся по течению, отмечая встречающиеся на пути ответвления. Он мог ориентироваться под землей, как никто, поэтому отсутствие карты его совсем не смущало. Насколько он мог судить, этот тоннель шел под главной улицей. Церковь находилась правее – на отшибе деревни. Через десять минут он уже стал поглядывать на уходившие вправо тоннели, чтобы понять, когда сворачивать, но тут вышел в круглый зал, куда выходило шесть тоннелей. Тот, по которому он шел, и еще парочка являлись сливными – оттуда вытекала вода пополам с нечистотами. Так же был большой квадратный тоннель современного вида, в который все утекало и, видимо, ведший к очистным сооружениям. И последние два были скромного размера и до половины перекрыты бетонными заглушками. Обойдя зал по краю, Снейп заглянул в одну из этих труб. Она была творением старых мастеров, и там практически не было воды. Прикинув, где он теперь примерно находится, Северус не без труда перелез через бетонное заграждение и спрыгнул. Тоннель был низким, и ему пришлось пригибаться, чтобы не поранить голову. Этот участок канализации не удостаивался пристального внимания ремонтников, поэтому тут встречались выпавшие камни, а то и целый завалы, через которые зельевару приходилось перебираться чуть ли не ползком. Использовать магию лишний раз он не решался. Тоннель привел его в тупик – на этот раз бетонная стена сверху донизу перегораживала путь. Было ли что-то за ней или нет? Так как эта преграда сооружена уже в нынешнем веке, то оставалось надеяться, что там остался старый тоннель. Но как разрушить стену? «Бомбарда» тут явно не годилась - так и похоронить себя недолго.
Снейп применил простенькое сверлильное заклинание, чтобы проверить толщину стены и убедиться, что не зря будет ломать голову. Заглянув в получившуюся дырку, он обнаружил, что тоннель за преградой продолжался, и, судя по всему, был суше, чем эта его часть. В голову пришел самый очевидный выход – аппарировать с одной стороны на другую. Северус крутанулся вокруг своей оси и остался на месте – ничего не произошло. Значит, он находился в зоне действия антиаппарационных чар и совсем близко к своей цели.
Зельевар нахмурился. Как убрать с пути такую, казалось бы, несложную преграду? Трансфигурировать? Но трансфигурации поддаются только «предметы с четкими очертаниями и завершенной формой». А бетонная затычка была одним целым со всеми прочими стенами. Трансфигурировать весь тоннель не по силам было бы и Макгонагалл.
Тогда Снейп вспомнил, что бетон разрушается от высоких температур. Он знал только одно заклинание, способное не только в считанные секунды нагреть перегородку, но и спалить все вокруг. Но ничего умнее в голову не приходило, в конце концов, он был опытным темным магом и был вполне уверен в своих силах.
Отойдя на приличное расстояние и упершись спиной в каменный завал, Снейп максимально сконцентрировался и… выпустил из палочки Адское Пламя.
Огненный шар с треском прокатился по тоннелю, и вода под ним мгновенно испарялась, не оставляя даже пара. Встретив на своем пути препятствие, огонь задержался всего на мгновение, послышался треск и непонятный свист, после чего Адское Пламя направилось обратно, оттолкнувшись от стены, словно мячик.
Снейп почувствовал, как вспотели ладони. Теперь главное не ошибиться, а то от него не найдут даже пепла. Выставив вперед палочку, он прошептал нужные слова, не доверившись невербальному способу, и сделал сложное движение рукой. Огонь, окатив его жаром, с жутким шипением втянулся обратно в палочку. Зельевар, тяжело дыша, осел на камни и провел дрожащей рукой по лицу. Это вам не «Авада Кедавра», это настоящая стихия, способная сожрать все, что встретит на своем пути. Ему до сих пор становилось страшно, когда он вспоминал, как этому заклинанию Кэрроу учил студентов. Хорошо, что до практики дело у них не доходило, иначе Хогвартс развалился бы еще до финальной битвы.
Переведя дух, Северус направился обратно к стене. Под ногами было уже сухо, и хлюпало только в ботинках. Бетон, почерневший и потрескавшийся, местами выщербился, но стена еще стояла. Впрочем, стоило зельевару, размахнувшись, пнуть ее ногой, как она рухнула вниз, подняв тучу пыли. Он закашлялся.
Когда пыль осела, Северус смог осмотреться при свете Люмоса. Да, вторая часть тоннеля была сухой, и с потолка свисала густая паутина, тут же цеплявшаяся на капюшон мантии. Было тихо, и Снейп двинулся вперед, не желая терять время. Этот тоннель был совсем коротким и заканчивался запертой дверью. Вот тут уже следовало быть осторожным. Он открыл дверь с помощью «Алохомора» и оказался на перекрестке: не менее заброшенный на вид коридор уходил вправо и влево от тоннеля, который он сейчас покинул.
Справа была тишина, а слева слышался гул. Ах, если бы Гермиона вчера рассказала свой сон, у него был бы повод задуматься! Но он не знал, что проходил сейчас по тому пути, который она совершала во сне. Ни секунды не раздумывая, он направился налево, туда, откуда слышался гул. Коридор ощутимо уходил вниз и упирался в большой темный зал со сводчатым потолком. Северус погасил палочку. Посередине зала находился светящийся шар, который пульсировал и издавал тот самый гул. Держа наготове палочку, Снейп спустился по ступенькам вниз и словно под гипнозом стал приближаться к манящему свету. От него болели глаза, но оторваться было совершенно невозможно. Северус подходил все ближе и ближе, сфера делалась все больше и больше, а разум будто заволакивало туманом.
Но когда до сферы оставалось всего около пяти шагов, Снейп, движимый подсознательным чутьем, остановился. Чувство близкой опасности заставило его напрячься и посмотреть по сторонам. В темном проеме слева виднелись очертания человека, но так как зельевара он видеть не мог, то стоял спокойно. Что же все-таки заставило насторожиться?
Северус пригляделся к сфере. По ее поверхности скользили тени, и сквозь прозрачную голубую стенку был виден какой-то предмет. Он был прямоугольным, в ажурной, будто бы золотой рамке. Неужели, зеркало? Тени в сфере замельтешили быстрее, словно почуяв его.
Зельевар отступил на шаг, посмотрел на пол и вздрогнул. Вокруг тумбы, на которой находился ключ (а в том, что это ключ, Северус уже не сомневался) были нарисованы замысловатые знаки. Только чудо спасло его от мгновенной смерти. Он не мог не узнать орнамент, хотя ни разу не применял это заклинание на практике – Эгеевы чары.
Что же, видимо Грейнджер и впрямь видела вещий сон. С тяжелым сердцем он смотрел на такую близкую и такую недосягаемую цель.
Человек в дверном проеме пошевелился, заметив нездоровое оживление теней в сфере, и Северус счел за благо удалиться тем же путем, которым пришел сюда.
Мрачные мысли не оставляли его всю дорогу. Они в тупике, и на этот раз в самом настоящем.

Глава 16

Гермиона аппарировала в прихожую, не разуваясь, вбежала в гостиную и встала, как вкопанная. Снейп сидел в кресле с самым мрачным видом, мантия-невидимка была перекинута через подлокотник, а в руке у волшебника остывала чашка чая. При появлении ведьмы мужчина перевел на нее тяжелый взгляд и молча отвернулся обратно.
– И что это должно значить? – поинтересовалась Гермиона, скрещивая руки на груди.
– А то, что ты оказалась права.
Удивлению Гермионы не было предела. В чем права? Когда права? И почему это так плохо? Своего вчерашнего лепета она и не помнила, хотя сам сон сохранился в воспоминаниях довольно отчетливо. Гермиона сняла туфли, бросив их по направлению к прихожей, и поморщилась от грохота. Снейп никак не отреагировал, и это был дурной знак.
Девушка решительно прошла в комнату и остановилась перед ним, уперев руки в бока.
– Что происходит? Мало того, что ты без спроса вытащил у меня из сумочки мантию-невидимку… – Гермиона повела носом, – ты что, ее в унитазе замачивал?
Зельевар хмыкнул:
– Почти.
Ведьма вздохнула и уселась на диван.
– Конечно же, я должна сейчас вытягивать слова клещами. Ты можешь побыть человеком и рассказать все без моих «дурацких вопросов»?
– Я тебе и так все сказал – ты была права.
– Мерлин всемогущий, да в чем же?
– А ты что, не помнишь? – он поднял на нее удивленный взгляд и поставил чашку с холодным чаем на столик. – Ты свой сон вчерашний помнишь?
Гермиона вздрогнула.
– Конечно, помню. А что… ну, нет, только не говори, что ты сегодня… ты… ты был в Килмартине?
Последние слова она уже шептала, уставившись на мужчину широко раскрытыми глазами. Он кивнул.
– Да, я был. Прошагал всю деревенскую канализацию и видел ключ.
– И как… и что… – слова путались, Гермиона закрыла лицо ладонями и перед ее мысленным взором возникло мертвое лицо зельевара из вчерашнего сна.
– Как видишь, жив. Ключ находится под церковью, или, во всяком случае, где-то в том районе – точно сориентироваться было невозможно. И это в самом деле зеркало в золотой ажурной оправе.
– И там стоит защита, – еле слышно прошептала Гермиона.
– Через которую нам не пробиться, – кивнул Снейп.
– Что же это за защита?
Северус устало потер лоб.
– Эгеевы чары.
– Эгеевы? Не слышала. Это как-то связано с мифическим Эгеем?
– Вряд ли, эти чары – недавнее изобретение. Века полтора-два – не больше.
– И это, естественно, темная магия.
– Это, естественно, ОЧЕНЬ темная магия. Сравнима разве что с крестражами.
– И в чем суть?
– О! Суть проста до невозможности: всякий, кто пересекает определенную черту, призванную охранять какой-либо предмет, безо всякого предупреждения умирает. Мгновенно и совершенно неожиданно.
Гермиона нахмурилась:
– Расскажи мне, что ты видел.
Снейп рассказал. Про канализацию, про зал, про сферу и орнамент на полу. Гермиону прошиб пот. Не помня себя от ужаса, она вскочила на ноги:
– Да ты понимаешь, что чуть не произошло там? Что могло произойти?
– Прекрасно понимаю, но ведь не произошло. Я не сторонник всяких «если бы».
– Ты не понимаешь. Вчера во сне я видела точь-в-точь этот зал, все, как ты описал. И я видела там тебя. Мертвым.
Северус флегматично пожал плечами:
– Это был сон, если бы я знал о нем сегодня, то был бы еще внимательнее, но так как ничего не произошло, повторюсь – я не сторонник «если бы». Все уже случилось, как случилось. Или ты расстраиваешься, что сон не сбылся до конца?
Краска сбежала с ее лица так стремительно, что зельевар испугался как бы она не потеряла сознание.
– Как ты можешь?..
– Я пошутил. Я ведь когда-то предупреждал, что иногда шучу? Лучше сядь, я расскажу суть чар, тебе же наверняка интересно.
На деревянных ногах ведьма подошла обратно к дивану и рухнула на него. Ветхая мебель жалобно скрипнула.
– Так вот, суть в том, что эти чары завязываются на определенном человеке, может быть двух или даже трех…
– С помощью крови, – прошептала Гермиона. Снейп удивленно поднял бровь.
– Да, верно, откуда знаешь?
– В вашей темной магии иного и не увидишь. Я читала книгу по темной магии, когда искала информацию о крестражах, там все было замешано на крови, своей или чужой.
– Увы, но именно поэтому темная магия более устойчива и надежна, когда хочется что-то спрятать или скрыть. Но Эгеевы чары это нечто совершенно особенное. Даже Темный Лорд не рискнул спрятать свои крестражи с их помощью.
– Почему? Ведь, как я поняла, пробиться через них невозможно?
– По нескольким причинам. Первая заключается в том, что при наложении этих чар требуется не только сильная магия, но и высокий болевой порог и сила воли. Я читал, что люди, не рассчитавшие своих способностей, умирали при этом. От боли. Не всякий решится, не правда ли? Вторая причина в том, что хотя очерченный круг и пропускает внутрь себя того, кто наложил чары, но это так же не проходит безболезненно. Судя по описаниям, похоже на ощущения от легкого Круциатуса. Ну, а третья заключается в том, что состав крови должен оставаться стабильным. Любое заболевание, отражающееся на крови, делает предмет недосягаемым и для самого владельца. Именно поэтому, хранителем предмета лучше сделать еще хотя бы двух человек. Люди, не обладающие нужной кровью, как я уже и сказал, мгновенно умирают, стоит им пересечь начертанную границу. Справедливости ради надо заметить, что это происходит без мучений, как от Авады Кедавры.
– Справедливости ради? Хорошенькая справедливость! Зачем же им понадобилось усиливать эти чары на ключе? Куда же еще сильнее?
– Это оттого, что у страха глаза велики. С нас хватит и Эгеевых чар, потому что против них не существует заклинания, снять их может только тот, кто наложил, а я сомневаюсь, что Блекстон будет так любезен.
Гермиона молча смотрела на зельевара, находясь в ступоре. Не смотря на все ужасы, происходившие с ней последнее время, только одно помогало пережить их – это надежда, которую дала добытая книга, и не покидавшая их удача. До этого момента.
– Значит, это конец? Все кончено? Мы не сможем добыть ключ, не сможем снять заклинание…
Снейп опустил голову и потер лицо ладонями.
– У меня целый день не идут из головы слова Малфоя о том, что он-де и без ключа обойдется. Я все гадал – как? Как можно обойтись без ключа, если в нем необходимая магия?
Гермиона нахмурилась, сдавила виски, словно бы это помогало собрать мысли в кучу, и затихла. Снейп тоже погрузился в свои мысли. Отыскать решение было непросто, но совершенно необходимо. Может опоить Малфоя Веритасерумом? Глупости. Но если это будет единственный выход, он пойдет и на это.
– Ну конечно, – прошептала Гермиона и вскочила.
– Ты куда?
Обернувшись уже на пороге гостиной, ведьма махнула рукой:
– В библиотеку. Скоро вернусь.
Было слышно, как она, ругаясь шепотом, надевала туфли, после чего раздался хлопок, и в доме воцарилась тишина. Снейп, никогда не видевший Гермиону на волне энтузиазма и всплеска идей, недоуменно смотрел на дверной проем. Из темноты вынырнул Косолапсус и сказал громкое «Мня-я-я». И Северус с ним вполне согласился.

Гермиона возникла спустя полчаса с большим тяжелым фолиантом в руках.
– Что это?
– Атлас. Самый подробный, который только смогла найти. Пойдем в твое убежище, я должна глянуть на малфоевский пергамент с переводом.
Если Снейп и был удивлен, то и виду не подал. Они прошли в лабораторию, зельевар достал из ящика стола перевод и протянул девушке. Но, вопреки ожиданиям, она, вместо того, что бы читать текст, перевернула листок и посмотрела на оборот, после чего бухнула атлас на стол и углубилась в изучение.
Снейп никогда не интересовался географией. Ту малость, которую ему преподавали в маггловской школе еще до Хогвартса, Северус умудрился благополучно забыть, и его знания по этому предмету отличались преступной поверхностностью. И это притом, что он все-таки бывал в других странах мира. Но карты и атласы ему для этого были не нужны.
Гермиона елозила пальцами по странице, что-то бормоча себе под нос, а потом торжествующе воскликнула:
– Есть!
Северус заглянул ей через плечо. Ее пальцы тыкали в одну точку, а рядом крупными буквами было написано «ИНДИЯ». И тут до него дошло.
– Ты это серьезно? – выдохнул он.
– А похоже, что я шучу?
– Да это же безумие! Уже не считая того, что ключа там вовсе может не быть, мы нарушим все мыслимые ограничения! Нас поймают раньше, чем появится возможность взмахнуть палочкой!
– Ключ наверняка еще существует. И Малфой вычислил его координаты, один или с помощью кого-то – нам это неважно. Вот что он имел в виду, говоря, что может обойтись без ключа тамплиеров.
– Ты сошла с ума, Гермиона, если все это всерьез!
– Ах, так? Тем больше у меня причин отправиться туда и совершить этот чертов ритуал!
Она впихнула в руки Снейпу пергамент и, резко развернувшись, выбежала из лаборатории. Зельевар посмотрел вслед, но пойти за ней и не подумал. Идея была чистейшим безумием. Как подобное собирался провернуть Малфой, он понятия не имел, но им-то это будет лишь немногим проще, чем преодолеть Эгеевы чары. Да и потом, что-то подсказывало ему, что сон Гермионы с богиней Кали тоже был неспроста, а связываться с оравой кровожадных фанатиков… Да уж, проще тогда Блекстона под «Империо» заставить взять ключ. Впрочем, и этого Эгеевы чары не допускали.
Северус посмотрел на карту. Он не запомнил, куда именно указывала девушка, и не умел пользоваться системой координат, поэтому просто заложил страницу и убрал атлас в сторону. Неужели, это единственный выход?
Снейп сел за стол, опустил голову на руки и крепко задумался.

Снейп назвал ее сумасшедшей! Да как он мог? С нервами у нее было в последнее время не в порядке, что и не удивительно, но мыслила она пока ясно. И вполне отдавала себе отчет во всех трудностях, которые им предстоят. Но сдаваться девушка не собиралась. Она докажет ему, что пока еще в своем уме, и что на этот раз у нее есть план.
Заварив себе чай, Гермиона прошла в гостиную, достала пергамент и стала записывать все, что им должно было понадобиться. «Вы не застанете меня врасплох, мистер Снейп, я докажу вам, что умею не только бездумно бросаться грудью на амбразуру, но и продумывать свои действия. И вы не посмеете больше назвать меня сумасшедшей! »

Когда Снейп вышел из лаборатории, было далеко за полночь. Он полностью составил формулу Крауверница, теперь оставалось только посчитать, но сегодня на это уже не оставалось сил. В гостиной горел свет и зельевар заглянул туда.
В его кресле, склонившись над пергаментом, сидела Гермиона и что-то строчила.
– Что ты делаешь? – спросил Северус, подходя ближе. Девушка подняла голову и посмотрела на него поверх очков.
– Составляю план. Удивлен?
– Немного. Как ты собираешься выбираться из страны? Ты же в курсе, что на меня наложены ограничения? Аппарировать мы не сможем – слишком большое расстояние, создать порт-ключ – тоже, потому что порт-ключи международного перемещения легко отслеживаются, а официально нам – мне – его никто не даст.
– Мы полетим. На самолете, – Гермиона снова уткнулась в пергамент и застрочила.
– Мы… что?!
– Самолет, мистер Снейп, такое маггловское средство передвижения.
– Не надо делать из меня идиота, я в курсе, что такое самолет! А ты в курсе, что в аэропортах всегда есть люди из отдела Магического правопорядка и отдела миграции? Никакой «конфундус» не поможет обмануть чиновника на паспортном контроле, и должен предупредить – у меня нет маггловского паспорта.
– Но ведь оборотное зелье у тебя есть?
Она снова посмотрела на него. Снейп раздраженно передернул плечами.
– Предлагаешь украсть у пары магглов паспорта, принять их обличье и махнуть в Индию? Прекрасно! Преступная дорожка, смотрю, пришлась тебе по душе. Я еще в Хогвартсе это чувствовал.
– Не надо драматизировать. Все гораздо проще, чем тебе кажется. Паспорта мы возьмем у моих родителей, облик мы примем тоже их. А вот палочки придется прятать в багаж, дабы сотрудники отдела Магического правопорядка нас не засекли. Для этого я знаю кое-какие методы.
Северус сел на диван и пристально посмотрел на девушку.
– Ты и правда все продумала, да? И тебя не отговорить?
– Конечно, нет. Перелетим в Индию, наземным транспортом доберемся в ближайший населенный пункт, а там уже аппарируем поближе к месту назначения.
– И?
Гермиона взорвалась:
– Что «и»?! Я могу планировать только то, о чем имею хоть какое-то представление!
Снейп сложил пальцы домиком и посмотрел на злившуюся ведьму. Осадить бы ее, да что-то мешало. Она находилась в той стадии, когда вместо того, чтобы придти в себя, впадают в истерику и делают глупости. К тому же в ее словах был смысл. Туда они, возможно, доберутся. А там уже будет видно, имели ли их потуги хоть какой-то смысл или нет. И потом, если что-то пойдет не так, у него всегда будет повод высказать ей свое мнение.
– Хорошо. Тем более что это решает проблему с похищением пергамента, ведь для индийского аналога ключа он не нужен, – спокойно, будто ничего не случилось, сказал зельевар, наблюдая, как Гермиона давится очередной гневной тирадой, силясь взять себя в руки.
– Да, я уже об этом подумала, – буркнула она и снова взялась за перо. Снейп поднялся с места:
– Тогда я спать. Ты еще долго?
– Нет, уже скоро закончу.
Зельевар подошел к двери и в нерешительности остановился на пороге:
– Если что, дверь направо.
Гермиона изумленно посмотрела на мужчину, он пожал плечами, словно оправдываясь:
– Там кровать шире.
Ах, вон оно что! Ведьма слегка улыбнулась. Снейп кивнул и исчез на лестнице.

Как Гермиона и подозревала, родители не остались в восторге от ее просьбы. Градом посыпались вопросы «зачем» и «почему». Зачем ей понадобились их паспорта, если у каждого уважающего себя гражданина должны быть собственные, и почему эти собственные паспорта нельзя оформить, а не пускаться в преступные махинации.
Гермиона, сдерживая родительский напор, витиевато начала объяснять, что, мол, это связано с их проектом, что ее паспорт просрочен, у ее «компаньона» тем более. А им надо срочно попасть в… словом к черту на рога, дабы успеть собрать одно редкое растение, которое цветет раз в году и именно с середины до конца октября. Отец пристально смотрел на нее, как умеют смотреть только отцы на своих завравшихся дочерей. Но промолчал. Мать передала ей документы, и на этом бы и все, но ведь предстояло еще взять у них волосы…
Мучаясь угрызениями совести, Гермиона, после небольшого перерыва на чай, начала второй виток своей лжи, в результате чего родители уже безропотно дали отстричь у себя по клочку волос, которые ведьма аккуратно разместила в пакетики и аппарировала к Снейпу.
Посмотрев на ее лицо, зельевар хмыкнул и поинтересовался:
– Взяла все, что нужно?
– Да, – буркнула Гермиона и выложила приобретения на столик.
– И чем недовольна?
– Не люблю врать родителям. Мне стыдно.
– О, ну в таком случае еще не все потеряно. Надеюсь, за шкурку бумсланга тебя тоже терзала совесть.
Гермиона осклабилась:
– И не надейся – ни капли не терзала.
Снейп развел руками:
– Остается только сожалеть… о том, что я узнал об этом слишком поздно, иначе тебя терзала бы совесть перед однокурсниками за количество снятых баллов.
– Не сомневаюсь. За билетами я отправлюсь завтра. Вылетим на выходных. Билеты обратно будем брать там – мы же не знаем, сколько времени это все займет. Меня уволят, но это ничего…
Гермиона вздохнула.
– Хорошо, – сказал Северус. – Занимайся организацией, а я займусь ритуалом. Нам придется провести его прямо там, и уж во всяком случае, не покидая пределов Индии. После кражи в международных масштабах Азкабан покажется мне раем земным.

Гермиона, стараясь выкроить время так, чтобы в Министерстве ничего не заподозрили, подала документы на получение визы, и оставалось только ждать. Снейп, как и обещал, начал учить ее окклюменции, и хотя успехи она стала делать сразу, но все-таки недостаточные, чтобы оградиться от кошмаров. Хотя, возможно, всему виной было слишком далеко зашедшее проклятье. Ей теперь приходилось остерегаться всего, что могло отражать предметы достаточно ясно, дабы избежать повторения истории в парке. После занятий окклюменцией, они с зельеваром решали формулу Крауверница, что оказалось делом еще более сложным, чем составить ее. Два раза оба ошибались в расчетах, и им приходилось начинать заново, что отняло драгоценные часы быстро уходящего времени.
Визу сделали за три дня, и Гермиона заказала билеты до Гувахати – ближайшего аэропорта от нужного им места – с тем расчетом, чтобы вылететь в субботу утром. Не смотря на все хлопоты, она нашла время почитать об Индии хоть что-то, и выяснила, что разница во времени составляет пять с половиной часов, а место, куда они направляются – это заповедник Манас, простирающийся до предгорья Бутана. Природа там была разнообразная – и саванны, и тропические джунгли, но что-то Гермионе подсказывало, что пункт их назначения будет в самой глуши, куда будет ой как сложно добраться. Тем более что попадали они туда в сезон дождей, что вовсе не способствовало приятности путешествия. Радовало только одно: так как место было открыто для туристов, с транспортом проблем не было.
Между тем она стала замечать нездоровый интерес к себе со стороны некоторых авроров. Гермиона догадывалась, что по приказанию Фокстера, а, может, и самого Блекстона к ней были приставлены соглядатаи, и это заставляло нервничать. Она боялась, как бы они не решились заново обыскать ее дом, и не поняли, что она там не живет. Чем это могло ей грозить, она точно не знала, но на всякий случай стала внимательно следить за тем, чтобы к ней не прицепился «хвост».
Наконец, за два дня до отлета формула Крауверница была подсчитана и дала совершенно неожиданные результаты.
– Не знаю, как сильно был поврежден пергамент, но не заметить такое было невозможно, – профессорским тоном сказал Снейп, глядя на Гермиону.
– Но простой расчет показал, что все правильно!
– Как я уже говорил, простой расчет не учитывает всего.
– Я это знаю. Но не может же он не учитывать нехватку целого ингредиента!
Зельевар пожал плечами.
– Следовательно, может. Тем более, если судить по количеству, его нужно очень мало. Да и со временем приготовления вышла промашка. Одно наложилось на другое – и, в результате, в простой формуле мы просто потеряли эти цифры.
– Но что это за ингредиент? У тебя есть сводная таблица?
– Конечно.
Снейп поднялся со стула и стал рыться на книжных полках, поднимая пыль. Гермиона чихнула. Да, он явно не был сторонником чистоты в доме – или ленился, или считал, что паутина и пыль украшают интерьер. Она не удивилась бы, если второе.
Достав из глубины полки толстенный потрепанный фолиант, Снейп бухнул его на стол: «Самый полный сборник сводных таблиц ингредиентов для зелий», автор Г. Пуазон.
– Такого в библиотеке нет, – восхищенно выдохнула Гермиона.
– И быть не может, этих книг всего тридцать штук, и все лежат вот по таким вот полкам, скрытые от глаз.
– Но почему? Это же бесценная литература!
– Именно поэтому. Там есть список таких веществ, о которых лучше не распространяться, дабы не вызывать нездорового интереса у незрелых в умственном отношении зельеваров.
Произнося эту тираду, Снейп листал страницы, и, найдя нужную, стал водить по ней длинным пальцем.
– Вот… кхм…
Гермиона заглянула ему через плечо.
– Капля крови книззла? КНИЗЗЛА?
Не сговариваясь, оба повернули головы и воззрились на мирно сидевшего на лабораторном столе Косолапсуса. Почуяв недоброе, кот сверкнул глазами и недовольно мяукнул.
– Но он ПОЛУ-книззл, – вздохнула Гермиона.
– Он – да. Но этот ингредиент не редок, в любой зельедельческой лавке найти можно. Впрочем, мы все равно не успеваем сварить зелье, ведь если верить расчетам, вместо тридцати шести часов требуется семьдесят с половиной. А через семьдесят с половиной часов мы будем уже в пути.
– Это ничего, – оптимистично заявила Гермиона. – Вот вернемся и закончим.
Снейп, не страдающий оптимизмом, на ее заявление промолчал. Что-то их еще ждет в далекой и чужой Индии?

В вечер перед отлетом Гермиона навестила Гарри.
– Чтобы вернуть ему мантию-невидимку, – объяснила она Снейпу, – все-таки мало ли, что может случиться, а мантия принадлежала его семье много поколений.
Чета Поттеров уже перебралась из Норы к себе домой и была очень рада ее видеть. После общей беседы и обмена новостями, когда Джинни ушла кормить Джеймса, Гермиона достала из сумочки мантию-невидимку и отдала ее владельцу. Видимо, при этом у нее было такое выражение лица, что Гарри вмиг посерьезнел и спросил:
– Что происходит, Герм? Только не надо говорить, будто бы все в порядке. Я вижу, я чувствую - это не так. Ты ведь помнишь еще, что у меня отменное чутье на такие вещи?
Гермиона покачала головой.
– Нет, я не скажу, что все в порядке. Более того, я хочу тебе кое-что рассказать. Потому что завтра отправляюсь в далекое путешествие, и чем оно окончится, я не знаю.
За что Гермиона всегда любила Гарри, так это за то, что он никогда не начинал охать и сочувственно причитать. Он умел выслушать, как никто. Кивнув ведьме, мужчина весь обратился в слух.
– Я выяснила, кто заказал мне перевод. Более того, я знаю, что там кроется.
– Это проклятье?
– Нет, проклятье – это побочный эффект. Просто у меня нет защитного амулета.
– Значит, ты все-таки проклята?
– Не только я. И Снейп тоже.
Брови Гарри стремительно взлетели вверх.
– Снейп?! Вы что же, вместе переводили что ли?
– Нет, у него это уже давно, просто он не зашел так далеко, как я, и ему ПОКА ничто не грозит.
– А чем это грозит тебе, Гермиона?
– Сумасшествием.
Гарри снял очки и потер переносицу, а потом снова водрузил их на место.
– И кто же за всем этим стоит? – тон у него был тяжелый, не предвещающий ничего хорошего виновнику.
– Некое общество. Я не знаю, как они себя называют сами, но возникло оно на пепелище ордена Тамплиеров.
– Тамплиеров? Что-то не припомню…
– Ох, Гарри, в историю я сейчас вдаваться не буду, извини. О тамплиерах достаточно литературы. Маггловской. Сейчас не об этом речь. Во главе этих новых тамплиеров стоит Блекстон – он у них Магистр.
– Правая рука Кингсли… – прошептал Гарри.
– Да. А правая рука самого Блекстона – Фокстер.
– Вот черт! Ты уверена?
– Более чем. Три пострадавших переводчика так же состояли в этом ордене. Вот список, который мне посчастливилось найти, – девушка достала пергамент с перечнем фамилий и подала другу. Тот пробежал его глазами и покачал головой, а потом внимательно посмотрел на Гермиону.
– С ними всеми мы разберемся. Но меня сейчас волнуешь ты. Как можно снять проклятье и можно ли?
– Проклятье снять можно. Для этого нужно провести ритуал, слова которого зашифрованы в пергаменте, но нужен ключ, и он находится у Блекстона.
– Так что же ты молчала? Мы потребуем у него этот ключ и дело с концом!
Гарри подскочил с дивана, но тут пришло время покачать головой Гермионе.
– Нет, все не так просто. Ключ охраняется Эгеевыми чарами, разрушить которые мы не можем, потому что это невозможно в принципе. Принудить Блекстона мы тоже не можем – он умрет, но не сможет взять ключ. К тому же, кто знает, как у них поставлена система оповещения. Может, как только мы тронем замминистра, ключ спрячут так, что мы можем про него забыть. Нет, про это и думать нечего, уж поверь, мы со Снейпом передумали все, что могли. Но существует второй ключ, и он находится в Индии. Вот за ним мы завтра и летим.
– В Индии?!?! Гермиона, вы оба в своем уме? Снейп не выездной, если его заметят – ему крышка! В смысле – Азкабан. Да и потом, вы же не думаете, что кто-то в Индии отдаст вам этот самый ключ добровольно? А кража…
– Гарри, мы все продумали. Правда. Другого выхода нет. И рассказала я тебе это только затем, чтобы ты знал, куда я исчезла. Вернемся мы или нет – не известно. Но о существовании этой организации вы должны знать.
– Зачем они ее создали?
– Ну, это что-то вроде Ордена Феникса в глобальном масштабе. И ритуал, который можно провести с помощью пергамента, может обеспечить им могущество, некогда бывшее у настоящего Ордена Тамплиеров.
– Бред какой-то… – вздохнул Гарри и устало сжал виски. – Индия, ордены, замминистра, проклятье… Я-то думал наши неприятности уже позади.
– Да, я тоже так думала. Но видимо такая у меня судьба. Гарри, я бы не вмешивала в это тебя, но не хочу, чтобы ты ломал голову, если со мной что-то случится, и… кто-то должен будет сказать родителям.
Мужчина посмотрел на нее тяжелым взглядом.
– Значит, все так плохо?
Гермиона пожала плечами.
– Не знаю. Но точно будет плохо, если мы не попытаемся.
– Что это за Эгеевы чары?
– Весьма мудреная и очень сложная темная магия. Не знаю, в курсе ли о подобном Кингсли, но, думаю, при желании он найдет, кого о них спросить.
– А твой… кхем… ухажер... Ну, ты говорила, личная жизнь…
Ведьма покраснела и опустила глаза:
– Ну, на самом деле, Гарри… не знаю, стоит ли тебе говорить… Словом, не было никакой личной жизни.
– Но ты же написала мне в письме, что сейчас живешь с…
– Да. Живу. Со Снейпом.
Гарри, который в этот момент решил отхлебнуть чая из чашки, подавился и отчаянно закашлялся. Гермиона с беспокойством подскочила к нему и постучала по спине. Покрасневший, со слезящимися глазами он сдавленным голосом спросил:
– Это не шутка? Ты что же…с ним?..
Посмотрев на друга, девушка решила, что сваливать шокирующие новости разом – это жестоко. И хотя она ни в коей мере не смущалась своей связи со Снейпом, но прибавлять к уже сказанным новостям еще и это… Словом, Гермиона решила повременить и только покачала головой.
– Нет, не подумай ничего такого, это была вынужденная мера.
У Гарри заметно отлегло от сердца. Он снова потянулся к чашке и прислушался.
– Джинни возвращается. Как я ей скажу, если с тобой что-то случится?
– Как есть. Но не торопись. Для начала посвяти в это дело Кингсли. И без шума, хорошо?
Гарри пообещал ей все устроить лучшим образом. О Малфое она тоже умолчала – нечего отягощать аврорскую совесть друга и этим вдобавок.
Гермиона пробыла у Поттеров еще полчаса, после чего распрощалась, стараясь держаться как ни в чем ни бывало. Гарри тоже постарался ничем не выдать своих переживаний, и только в зеленых глазах была неподдельная тревога и страх.

Вещи все были упакованы в заранее купленный ею небольшой, но удобный рюкзак. Справедливо рассудив, что много вещей им не понадобится, они взяли всего по минимуму, но главная задача состояла в том, как вывезти незаметно палочки и оборотное зелье. Палочки Гермиона спрятала в скрытый кармашек на рюкзаке и наложила на них чары непроницаемости. Они не могли полностью скрыть магию, но и ее количество не вызвало бы интереса, если бы кому-то пришло в голову проверить багаж – мало ли какая семейная реликвия там лежала! Даже у магглов полно вещей, обладающих магией, хотя они об этом и не подозревают. А вот с оборотным зельем было сложнее. Провозить с собой жидкость запрещалось. Тем более вид оборотного зелья настолько подозрителен, что вызвал бы ненужные вопросы. Поломав голову, они решили разлить зелье по маленьким стеклянным пузырькам, наложив на них Неразбивающиеся чары, и рассовать эти пузыречки по всем карманам одежды. На стекло ни один детектор не должен был отреагировать, а обыскивать степенную немолодую пару вполне респектабельных англичан тоже вряд ли решаться. К тому же, кроме оборотного, не мешало бы с собой взять и другие полезные зелья.
В ночь перед отлетом Гермионе совсем не спалось. Никакая окклюменция не могла помочь избавиться от тревожных мыслей, а зелье сна без сновидений она пить не стала – на утро ей нужна была ясная голова. Снейп, к слову сказать, тоже не спал. Он слушал, как ворочается и тяжело вздыхает ведьма, но утешать ее не стал. Заверять, что все будет в порядке, было, по его мнению, совершенно глупо и беспочвенно. Маг сам ощущал смутную тревогу и все никак не мог избавиться от мысли, что их путешествие в Индию ничем хорошим не закончится.

Утром, хмурые и не выспавшиеся, они в полном молчании выпили кофе, после чего Гермиона достала пакетики с обстриженными волосами и подала один из них Снейпу. Откупорив по скляночке, они синхронно насыпали по щепотке биоматериала внутрь и, переглянувшись, выпили содержимое.
Сначала ничего не происходило, но потом Гермиона почувствовала, что растекается, пульсирует и… растет? В смутной тревоге она взглянула на Снейпа и с ужасом увидела, что его тело стремительно уменьшается, волосы становятся длиннее, и вырастает… грудь?!
– Ох, мамочки, – ломающимся голосом застонала девушка. Только этого не хватало. Она перепутала волоски! Оба ее родителя – шатены, как и сама Гермиона. Отцу седина тронула виски, и волосы были взяты с затылка, а у мамы, чтобы не испортить ей прическу, сострижены только самые кончики.
Почувствовав, что задыхается, Гермиона поспешно скинула с себя ставшее тесным платье и беспомощно смотрела на… маму. То есть, на Снейпа, который превратился в Джейн Грейнджер и сверлил ее испепеляющим взглядом:
– Ты… Тебе хоть что-то можно доверить?!
Голос Снейпа теперь работал в полную силу, но смотреть на свою разъяренную, кричащую мать было, оказывается, еще страшнее, чем на зельевара в его истинном облике. Наверное, потому, что непривычно.
– Прости, – вместо привычного сдавленного писка раздался мужской бас, и Гермиона вдруг представила, как комично они сейчас смотрятся: высокий мужчина с заслуженным брюшком в женских трусиках и лифчике, и хрупкая женщина в свитере и брюках, в полтора раза больших ее самой. Не смотря на страх перед зельеваром, ведьма залилась смехом. Снейп продолжал сверкать глазами, но, оглядев ее сверху до низу, рассмеялся сам. Она никогда еще не слышала, как он смеется – вот так вот весело, без доли иронии и горечи, становилось только жалко, что смех этот сейчас звучал не из его уст, а из маминых.
Им пришлось поспешно переодеваться, притом Гермиона испытывала не меньшее смущение, переодевая папино тело, чем Снейп – мамино. После вспышки веселья, зельевар дал волю своему сарказму, и Гермиона выслушала о себе много нелестного. А уж когда Снейпу пришлось залезть в сапоги на каблуках, позаимствованные втихаря у мамы… Словом, день не задался с самого начала. Хорошо, хоть Косолапсус не болтался под ногами, ибо еще вчера, не смотря на сопротивление, переехал к родителям.
Рюкзак пришлось тащить Гермионе, Снейп же неловко примостил на плече дамскую сумочку с деньгами, документами и кое-какими мелочами. Он постоянно спотыкался, пытаясь приноровиться к каблукам, и чертыхался в полголоса. Гермиона вела себя, как и пристало мужчине – она молча поддерживала зельевара под локоть, не давая ему упасть, за что получала сердитые взгляды.
До аэропорта Хитроу они добрались на метро. Снейп, глядя на толпу людей, непозволительно вторгавшихся в его личное пространство, возводил глаза к небу и отчаянно вздыхал. Гермиона, замечая страдания зельевара, тихонько посмеивалась в усы, которые отец вздумал себе отрастить.
Пройдя паспортный контроль («Ах, девушка, моя жена очень боится самолетов, не обращайте внимания! ») и сдав багаж («О, ничего ценного, только старый молитвенник жены, доставшийся ей по наследству»), они вошли в зал ожидания.
– Пора принять зелье, – тихо сказал зельевар и оглянулся в поисках двери с надписью WC. Такая дверь обнаружилась на другом конце зала, и парочка решительно направилась туда.
– Мисс Грейнджер, вы в своем уме? – шипящие интонации из маминых уст прозвучали совсем по-снейповски и заставили содрогнуться.
Гермиона встала, как вкопанная.
– В чем дело?
– Ты видишь, в КАКОЙ туалет ты идешь? Хочешь скандала?
Девушка круглыми глазами глянула на дверь, перед которой стояла, и отшатнулась. Черт, надо же, сила привычки направила ее в женский туалет. Вот была бы потеха, если бы Снейп ее не остановил…
Кивнув ему, она зашла в мужской, заперлась в кабинке, выпила зелье и засекла время. Следующий прием будет уже в самолете.
Выйдя из кабинки, Гермиона поторопилась покинуть туалет, потому что в зеркалах уже стали сгущаться тени, и следом за ней потянулись серые ниточки. Она надеялась только на то, что они не последуют за ней в зал ожидания.
Снейп уже ждал ее.
– В самолете будем принимать зелье прямо в салоне. Нам нельзя больше встречаться с зеркалами.
Гермиона кивнула. Объявили посадку на их рейс, и они встали в очередь на выход к автобусу. Пока все шло по плану. Но что еще ждало их впереди?

Глава 17

Самолет до Дели летел девять с половиной часов, там, после трехчасового перерыва, они должны были пересесть на другой – до Гувахати.
Снейп изнывал. Привыкший к быстрым магическим перемещениям, сейчас он просто не находил себе места. Лишенный возможности колдовать и даже просто читать ПРИЛИЧНУЮ литературу, он сперва ворчал, расстраивая заботливую стюардессу, которая не знала чем еще угодить недовольной даме, а потом впал в мрачную задумчивость. Гермиона от греха подальше уткнулась в газету и старалась не обращать на своего немногословного спутника внимания.
В Гувахати они прибыли следующим утром. Получив багаж, Гермиона поинтересовалась, где находится железнодорожная станция, после чего им пришлось еще некоторое время трястись в поезде, а там и на такси, пока они наконец-то не прибыли к воротам заповедника. Над воротами красовалась надпись на английском «Manas national park», а вглубь этого самого парка уходила раскисшая от дождя дорога.
Так как в заповедник они явились в своем собственном облике, Гермионе пришлось немного поколдовать над паспортами, изменив фотографии и возраст. Отель для туристов пустовал, потому что сезон открывался только через три недели, и вышедший на звук открывшейся двери портье был несказанно удивлен. Он сносно говорил по-английски, и был, в общем-то, рад их появлению. Без проблем предоставил комнату мистеру и миссис Грейнджер (Снейп скрипнул зубами), и заверил в том, что любой их каприз будет тут же исполнен.
Единственное желание обоих состояло в том, что бы принять ванну и лечь спать. За все сутки им не удалось отдохнуть сколько-нибудь прилично, чтобы не прозевать прием оборотного зелья, поэтому, завесив зеркала в ванной полотенцами, они по очереди приняли душ и без сил упали на кровать, наложив на дверь сигнализирующие чары.
Смутная тревога заставила Гермиону проснуться еще до рассвета. В комнате было сумрачно, за окном шелестел дождь – все тихо. «Наверное, это оттого, что нам предстоит опасное приключение», – решила ведьма и повернулась к Снейпу. Зельевар спал и хмурился во сне. Она знала, что ему никогда ничего не снится (о том кошмаре зельевар ей так и не рассказал), поэтому ей была не очень понятна причина его беспокойного сна. Гермиона осторожно прикоснулась к нему – жара не было. Возможно, его так же, как и ее, даже во сне снедали тревожные предчувствия. Да и расслаблялся ли он когда-нибудь?
Девушка вздохнула. Как удивительно быстро она привыкла засыпать рядом с ним и просыпаться, чувствуя тяжесть его руки на животе. Но что же будет потом? Если, конечно, им удастся задуманное, и они снимут проклятье. А ведь там, дальше, встанут другие проблемы – его приговор, хотя бы. Но стоило ли думать об этом сейчас?
Гермиона уткнулась носом Снейпу в безволосую грудь и вдохнула его запах. Никогда бы не подумала, что он так хорошо пахнет, так… возбуждающе. Мужчина глубоко вздохнул и потянулся.
– Тебе опять не спится? – пробормотал он, кладя руку ей на спину.
– Тревожно.
– Не бойся. Хуже, чем есть, уже не будет.
– Ты умеешь утешить.
– Я и не пытаюсь. Пока еще, – в его сонном голосе прорезались лукавые нотки. Он подтянул ее повыше и поднял лицо за подбородок, заставляя взглянуть в чуть прикрытые глаза.
– Я не умею утешать, Гермиона, ты должна была бы это понять. Но я знаю средство, которое временно заставит тебя забыть о тревоге.
Он прикоснулся губами к ее губам, и девушка с радостью ответила на ласку. «Наверное, эффект магнита пробивается даже сквозь щит, который наложил Северус, – уже не первый раз думалось ей, – ведь это просто удивительно, как мы возбуждаем друг друга даже в критических ситуациях».
Она закрыла глаза и почувствовала, как зельевар кладет ее на спину, а сам ложится сверху, придерживаясь на руках. Его губы прикоснулись к ее шее и скользнули на грудь легкими поцелуями. Гермиона выгнулась навстречу, желая большего. Почувствовав ее настроение, Северус захватил сосок губами и втянул в себя, проводя по нему языком. Девушка застонала и обвила ногами бедра мужчины, прижимаясь к его паху.
– Нетерпеливая, – прошептал он с довольной улыбкой. Она только покачала головой. Ну, как объяснить ему, что желание так сильно, и все прелюдии только мучают, а не доставляют удовольствие? Может быть, когда-нибудь… когда она уже пресытиться им, они смогут дольше ласкать друг друга, но сейчас Гермиона хотела его, хотела, чтобы он вошел в нее резким толчком, так глубоко, как только можно. Но Северус не стал торопиться. Стянув с нее мокрые трусики, он скользнул языком туда, где, возбужденный желанием, пульсировал маленький бугорок. Гермиона вскрикнула. Ей не потребовалось много времени, чтобы от волшебных движений его языка достичь высот наслаждения. Только тогда Северус, нависнув сверху, резко вошел в нее, еще чувствуя дрожь от первого оргазма. Ощущения показались Гермионе настолько острее, что она застонала в голос, не мало не смущаясь того, что их мог кто-нибудь услышать.
Он старался сдерживаться как можно дольше, но девушка заставила его ускорить темп, сжимая его ягодицы.
– Я… не могу… больше… Гермиона!.. – хрипло вскрикнул он, чувствуя, как туман застилает сознание и весь мир сосредотачивается где-то в паху, заставляя тело невольно содрогаться. Где-то краем сознания Снейп уловил и протяжный стон ведьмы, тоже достигшей финала.
Они лежали, наблюдая за тем, как тусклый рассвет постепенно освещает комнату, и прислушивались к дыханию друг друга. Гермиона не знала, о чем думал Северус, но сама она сейчас была в мечтательности: ей хотелось вот так вот просыпаться каждое утро, чувствуя рядом его тепло и слыша легкое похрапывание. И было все равно, если для этого придется разделить с ним его участь, его приговор. Но хотел ли он того же?
Громко зазвонил будильник, прерывая мечтательную полудрему и возвращая к реальности.

После плотного завтрака, Гермиона поинтересовалась у портье насчет подробной карты заповедника. Он очень сильно удивился, когда понял, что двое туристов собираются пойти в джунгли пешком и даже без сопровождения. Пришлось заверить его, что углубляться в чащу они не собираются.
– Вам виднее, мадам, но учтите – тут полно хищных зверей. И у нас периодически пропадают люди, решившиеся прогуляться так, как вы.
Ведьма поблагодарила мужчину за заботу и вышла на улицу, где ее уже ожидал Северус. Дождь прекратился. Мокрая, в лужах, грунтовая дорога скрывалась в джунглях. Путешествие не обещало быть легкой и приятной прогулкой.
Как только отель скрылся из виду, Гермиона взяла Снейпа за руку и аппарировала ближе к месту назначения, высчитав координаты по карте.
– Ну и куда теперь? – зельевар огляделся, но вокруг были только густые заросли. Гермиона, покрутившись на месте, пыталась сориентироваться.
– Если верить этой карте, мы находимся в километрах двух от нужной нам точки. А идти нам... – она достала из кармана компас, – идти нам туда.
Посмотрев на густой кустарник, на который указывала ведьма, Снейп тяжело вздохнул. Никогда! Никогда в жизни он больше не расстанется с палочкой и магическим образом жизни! Если, конечно, им посчастливится вернуться обратно из этих непролазных чащоб. Да Запретный Лес по сравнению с этими джунглями был просто ухоженным парком!
Не успели они сделать и двух шагов, как налетела кровожадная мошкара. Гермиона, погрузившись в карту, даже не замечала назойливых насекомых, и только когда Снейп с громким шипением застучал по рукам и замахал перед лицом, спохватилась:
– Ох, прости! Совсем забыла дать тебе репеллент!
Она протянула ему баллончик с угрожающими надписями.
– Очередная маггловская дрянь, – брезгливо констатировал зельевар, осторожно беря баллончик в руки.
– Это средство от насекомых. Я подумала, раз уж мы решили не использовать магию вблизи предполагаемого места хранения ключа, то это совсем не помешает.
– Судя по составу, оно и слонов разгонит…
– Просто нанеси его на кожу.
Снейп нахмурился, но быть изъеденным насекомыми ему явно не хотелось, поэтому он последовал совету и через пять минут вернул баллончик ведьме.
Идти через джунгли было еще сложнее, чем представлялось Гермионе. Густые заросли вставали плотной стеной, не желая пропускать их вперед. Периодически они перелазили через покрытые мхом стволы деревьев или огромные валуны. И это не считая того, что приходилось зорко глядеть, нет ли поблизости опасных животных или змей. Пару раз вдалеке слышался грозный рык, и сердце Гермионы уходило в пятки – встреча с бенгальским тигром совсем не входила в ее планы. Снейп же, избавившись от необходимости отбиваться от насекомых, с мрачной решимостью молча прорубался вперед. Мужчина никак не реагировал на охи и айканья девушки. Наоборот, это позволяло ему не оборачиваться – знал, благодаря им, что она рядом.
Не смотря на то, что два километра – расстояние не слишком большое, через час они прошли едва ли половину, и Гермиона устроила привал. Грязная, вспотевшая, она рухнула на замшелый валун и закрыла глаза. И как только Снейпу удавалось оставаться таким невозмутимым? Ведьма посмотрела на него из-под ресниц. Он сидел, привалившись к дереву, длинные волосы мокрыми сосульками свисали вдоль бледного лица, а грудь тяжело вздымалась. Нет, ему было совсем не просто – затворнический образ жизни, который зельевар вел последние годы, совсем не способствовал облегчению этой сумасшедшей прогулки. Но, тем не менее, после инцидента с кровососами, он не позволил себе не единой жалобы или замечания.
Послышался нарастающий шум и, словно мало было трудностей, полил сильный дождь, мгновенно намочивший их до нитки. Широкие листья вместо того, что бы спасать от тяжелых капель, наоборот, как специально, позволяли воде потоком литься прямо на головы.
– Я думаю, пора идти дальше, – Снейп откинул волосы со лба, поднялся сам и помог встать Гермионе. Она только уныло кивнула, наблюдая, как от его старой кожаной куртки (наверное, некогда принадлежавшей отцу) отскакивают холодные брызги.
Уточнив направление, они двинулись в путь. Местность становилась все более неровной. То справа, то слева возникали каменистые кручи, еле видные за густыми зарослями. Когда прекратился дождь, джунгли снова ожили. Оглушительная трескотня птиц, шумная возня обезьян – все это заставляло периодически вздрагивать и напрягаться. Гермиона могла поклясться, что пару раз видела гигантскую змею, и ей стало не по себе.
Через полчаса путешественники вошли в узкое ущелье. Каменные склоны были увиты ползучими растениями, а над головой широкие листья создавали естественную, довольно плотную крышу. Дно ущелья оказалось завалено скользкими валунами, и приходилось внимательно следить за тем, чтобы не упасть.
– Смотри, – сказал Снейп, указывая наверх. Там, прямо из склона, выходила полуразрушенная арка, поросшая мхом. На ней еще можно было разглядеть замысловатую резьбу.
– Мы уже близко, – прошептала Гермиона.
В ущелье было тихо: то ли шум джунглей сюда не достигал, то ли животные и птицы держались подальше от этого места, но тишина тревожила еще больше, чем до этого гомон.
Снейп осторожно подлез под толстый поваленный ствол, раздвинул широкие листья и замер. Зрелище, открывшееся их взорам, было настолько потрясающим, что Гермиона мгновенно забыла про усталость.
Перед ними возвышался большой утес, а из него, высеченный прямо из горной породы, выступал храм. Высокие ступенчатые крыши башен скрывались среди густой листвы, резные колонны, покрытые облупившейся красной краской, поддерживали массивные своды, стены были украшены искусной резьбой, изображавшей богов, людей и животных. Масштабы храма поражали воображение – он был огромен. И пусть его стены покрыты мохом и лианами, а корни деревьев местами вытолкнули камни – это только придавало красоты и делало пейзаж еще более живописным.
– Потрясающе! Это наверняка то самое место! Думаешь, его кто-нибудь охраняет? – прошептала Гермиона.
– Закрой глаза. Что ты чувствуешь? – вместо ответа спросил Снейп.
Девушка послушно опустила веки и прислушалась к ощущениям. Кончики пальцев слегка покалывало, а волосы на затылке, словно обдувал легкий ветерок.
– Как будто рядом находится заряженный электричеством предмет, – сказала она.
– Это магия. Магическое поле тут так велико, разве что не видно глазами. Это оно распугало все живое. Но охраняют ли его, помимо магии, люди? Я не знаю.
Мужчина настороженно всматривался в джунгли, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь густые заросли. Но все было тихо. Только странный мелодичный звон, будто от большого колокола, разливался в воздухе. Снейп повернулся к Гермионе:
– Сейчас мы пойдем туда так медленно, как только сможем. Ни одна ветка не должна хрустнуть под ногами. Эта тишина мне совсем не нравится, за ней кроется что-то… или кто-то. И еще этот звон…
Гермиона кивнула, она и сама каждой клеточкой ощущала напряжение. Проверив, на месте ли уменьшенный рюкзак, она пошла вслед за Снейпом.
Храм вблизи показался ей еще красивее. Она жалела только об одном – что сейчас было пасмурно, и солнечные лучи не играли бликами на восковых листьях и некогда ярких красках. Покрытые искусной резьбой стены поражали воображение – сколько же людей трудилось над этим?
Они поднялись по выщербленным ступеням и вошли внутрь. Цветная плитка, которой был покрыт пол, изрядно пострадала под натиском природы, но ее красота все еще угадывалась.
– Это удивительно! – восхитилась ведьма. – Я навеки влюбилась в индийскую архитектуру!
Снейп хмыкнул.
– Нашла время восхищаться, – сказал он.
Гермиона пожала плечами. Ну что ему ответить? Возможно, больше времени у нее не будет, поэтому хотя бы сейчас.
Они осмотрели зал, в котором оказались. Это был даже не зал, а как бы прихожая – огромная, с колоннами, из которой вглубь вела широкая галерея.
– Это не просто храм, это целый комплекс, – тихо сказала ведьма, держа наготове палочку.
Кто бы не построил этот комплекс, он явно знал толк в своем деле. Количество залов, галерей, лестниц и двориков поражало. Храм то скрывался в горе, то выныривал под открытое небо, пестрея хоть и облупившимися, но все еще яркими красками. Конечно, природа сделала свое дело – корни деревьев обвивали стены, разрушали ступени и подрывали мозаичную плитку пола. Двигаться местами приходилось очень осторожно, чтобы не упасть с галереи в глубокий колодец двора. Гулкий звон колокола эхом отдавался в воздухе, одновременно умиротворяя и внушая опасение.
Шли наугад. Ориентироваться в этих залах было практически невозможно, да они и не знали, куда следует идти. Оставалось надеяться на удачу.
Вступив в Мерлин знает какой по счету зал, они оказались в полутьме. Здесь было относительно сухо – крышу над головой заменила природная толща камней и земли. Где-то журчала вода. Из зала вело три прохода. Снейп и Гермиона осторожно обошли его и заглянули во все три, освещая дорогу фонариком. Первый вел в маленький зальчик с чем-то вроде иконостаса, второй коридором уходил в темноту, а за третьим скрывалась круглая комната с фонтаном посередине, и там тоже виднелся проход вглубь.
– Ну и куда? – спросила Гермиона.
Снейп не ответил. Ведьма перевела на него тревожный взгляд. Мужчина стоял, слегка опершись о стену. Его грудь тяжело вздымалась, и в мигающем свете фонарика было видно, как лихорадочно горят глаза и щеки.
– Только не сейчас! – в отчаянии прошептала Гермиона.
Снейп осел на пол и жестом позвал ее ближе.
– Слушай… внимательно… – слова давались ему с еще большим трудом, чем обычно. – Видимо, мы… действительно близко… Метка… скоро лихорадка от нее станет невыносимой… Так внезапно еще не начиналось никогда… Ты… должна… дождаться, пока жар не охватит меня всего… пока я… не потеряю сознание… и только потом дать мне… жаропонижающее… оно… в моем… кармане…
Договорив, зельевар в изнеможении лег на холодный пол. Он был еще в сознании, но где-то на грани. Гермиона судорожно, роняя то фонарик, то палочку, стала рыться в его карманах, пока не нашла нужное. Уложив зельевара головой себе на колени, она с тревогой наблюдала, как его состояние ухудшается и ухудшается. Она боялась не успеть, но торопиться тут тоже не следовало. Приложив прохладную ладошку к горячему лбу, ведьма замерла в ожидании. Вот глаза зельевара закатились – он потерял сознание. Не откладывая в долгий ящик, Гермиона откупорила флакончик, разжала мужчине зубы и, внимательно следя за тем, чтобы он не подавился, влила зелье. По его телу прошла судорога, и из разжавшихся пальцев выпала палочка.
Сколько времени прошло в этом тревожном ожидании, Гермиона не ведала. Она забыла о времени. Она забыла даже о том, где они и зачем здесь оказались. И только когда веки Снейпа дрогнули, и черные бездонные глаза открылись, будто возвратилась в реальность и вспомнила, как дышать. Он разлепил ссохшиеся губы и хрипло прошептал:
– Пить…
– Сейчас, – аккуратно поддержав его голову, Гермиона вскочила на ноги и, сжимая в руке пустой пузырек из-под жаропонижающего зелья, побежала к фонтану. На ходу она трансфигурировала флакончик в чашку, наклонилась над водой и зачерпнула. Все мысли сейчас были со Снейпом, только в последний миг она уловила какое-то смутное движение, а в следующее мгновение серая рука схватила ее за волосы и сдернула в прозрачную воду фонтана. Погружение оказалось таким внезапным, что Гермиона даже не успела испугаться. Чашка вылетела из рук и упала на дно, а сама ведьма с силой оттолкнулась и вынырнула, жадно глотая воздух. Воды в фонтане было не много, но со всех сторон к ней тянулись волосы-нити, пытаясь оплести, опутать, не дать уйти. Забыв про палочку, одним мощным прыжком Гермиона оказалась снаружи, выскочив из каменной чаши. Но на этот раз демоны не собирались отпускать ее так легко. Еще не успела она как следует встать на ноги, когда цепкая костлявая рука ухватила ее за плечо, а перед глазами предстало старческое лицо, которое вблизи было еще более отталкивающим. Безгубый черный рот открылся, и девушка услышала низкий, на грани возможного, голос:
– Приди….
Дернувшись, Гермиона в панике упала на пол и, почувствовав, как державшая ее рука соскользнула с плеча, рванулась прочь - сперва на четвереньках, а потом, оттолкнувшись руками от пола, на ногах. У нее не было времени сориентироваться – она побежала туда, куда несли ноги. И это была абсолютно противоположная от Снейпа сторона. С бешено колотящимся сердцем, ведьма мчалась по темному коридору, лишь смутно разбирая дорогу. Она слышала за собой погоню – не топот ног, не душное дыхание, а все тот же продирающий до костей хруст суставов, будто какая-то часть чудовища осталась в фонтане, а остальная поспешно росла, чтобы дотянуться до беглянки. Один раз Гермиона споткнулась и упала, и тут же почувствовала прикосновение к своей ноге. Нельзя было задерживаться ни на секунду! Больше всего она боялась, что бесконечные полутемные залы и переходы заведут ее в тупик, из которого ей будет уже не выбраться. Шум сзади все нарастал, и по бокам стали мелькать какие-то тени. Бросив быстрый взгляд в сторону, Гермиона закричала. Кругом были зеркала! И в них отчетливо отражалась она, а главное то, что ее преследовало, будто коридор был ярко освещен, а не терялся в сумраке.
«Это конец, это конец…», – билась в голове мысль. Дыхания не хватало. Бок кололо так, что было уже невыносимо.
«Я сейчас остановлюсь. Упаду, и пусть делают со мной что хотят», – но ноги упорно несли ее вперед, не желая сдаваться. Серые волосы-нити тянулись к ней из зеркал, и, вспомнив, наконец-то, что она ведьма, Гермиона достала палочку и закричала осипшим голосом: «Инсендио! ».
С кончика палочки сорвался слабый огонек, лишь слегка отпугнувший тонкие седые волоски. Коридор, казавшийся бесконечным, наполнился шепотом:
– Приди, приди…
К волосам что-то прикоснулось, и Гермиона закричала, пригибая голову. В этот момент пол ушел у нее из-под ног, и она кубарем скатилась с небольшой лесенки. Все стихло. Ведьма лежала, сжавшись в комок, и боялась пошевелиться. Нервы были натянуты до предела, сердце болезненными толчками билось в горле, от чего все тело сотрясалось, а в ушах шумело.
Она ожидала чего угодно: что ее схватят, причинят боль, убьют, в конце концов – сил сопротивляться не осталось. Но ничего не происходило. И тогда Гермиона открыла глаза и приподнялась.
Помещение, в котором она оказалась, было достаточно освещено благодаря световым колодцам в стенах. Сами стены – голые. Ни резьбы, ни фресок - просто серый неровный камень. Только красивый мозаичный пол отличал этот зал от пещеры. Но внимание Гермионы, после беглого осмотра, привлекло не это. С замиранием сердца она сделала три шага вперед, словно не веря своим глазам. Перед ней, во всей своей ужасной красе, стояла зловещая богиня Кали. Иссиня-черная, четырехрукая, с длинным красным языком и красными глазами, она держала в одной из рук грозное оружие, а в другой – чью-то голову. Ее бедра украшала гирлянда из рук, а шею – ожерелье из черепов. Ногами же страшная богиня попирала отрубленные головы.
Ноздри Гермионы уловили одуряющий запах свежей крови. Культ кровавой богини жил! Никакая цивилизация не смогла уничтожить таинственных кровожадных фанатиков.
– Я вижу, ты нашла его, – раздался сзади голос, и Гермиона вскрикнула, оборачиваясь. По ступенькам, придерживаясь рукой за стену и тяжело дыша, медленно спускался Снейп собственной персоной.
– Северус, – прошептала она и всхлипнула, – прости, я так испугалась. Совсем голову потеряла. Как ты меня нашел?
– Я шел за тобой. Увидев, как ты выскочила из фонтана и побежала, я отправился следом. Пришлось забыть о жажде. Счастье еще, что у меня есть укрепляющее зелье, а за тобой тянулся вполне отчетливый след. Но это уже не важно. Ты нашла ключ.
Гермиона посмотрела на статую, а потом снова на зельевара.
– Ключ? Я не вижу здесь никакого ключа. Ведь им должно быть зеркало…
– Почему обязательно зеркало?
– Тогда что же?
– Я не знаю.
– Но как же ты говоришь…
– А ты прислушайся к своим ощущениям. «Оно» не смогло сюда проникнуть за тобой. «Оно» испугалось той магии, что здесь царит.
Снейп осторожно подошел к черной статуе и присмотрелся. Его не смущали такие мелочи, как отрубленные конечности.
– Возможно, ключ – вот это самое оружие, которое она сжимает в руке.
– Возможно. Но если это не он? Мы не имеем права на ошибку.
– А мы и не будем гадать. Мы проведем ритуал прямо здесь. Судя по описанию, ключ должен быть достаточно близко, но держать его в руках не обязательно.
Гермиона недоверчиво посмотрела на Снейпа.
– Здесь? Но ведь это место наверняка охраняется.
– Наверняка, и притом весьма кровожадными личностями, – он кивнул на головы, – тем меньше у нас времени на размышления. Предлагаю тебе постоять на страже, пока я займусь приготовлением.
И зельевар, больше не обращая на девушку никакого внимания, достал из кармана свои записи, приготовил палочку и полностью углубился в процесс. Посчитав, что лучше не мешать, Гермиона подошла поближе ко входу и прислушалась. Было тихо. Оглядывая зал, она заметила еще один проход - в самом углу за статуей. Оттуда раздавался еле слышный шум, будто бежала вода, но сказать наверняка было сложно.
Изредка ведьма поглядывала на зельевара. Она никогда не видела магических ритуалов. В нынешние времена оставались только запрещенные, а для всего прочего имелись короткие и эффективные заклинания. Гермиона обратила внимание на то, что Снейп использует палочку только как пишущее средство. Он воспроизводил на полу замысловатый узор, сосредоточенно хмурясь и сверяясь с пергаментом.
Время стремительно бежало, а чувство тревоги нарастало и нарастало. Гермиона подходила то к одному входу, то ко второму и внимательно прислушивалась. Откуда-то издалека послышался монотонный стук, будто стучали в барабаны «Тум-тум-тум».
– Северус, я что-то слышу, – сглотнув, прошептала она, стоя у лестницы, с которой до этого свалилась.
Снейп только кивнул и продолжил рисовать. Гермиона придвинулась к нему поближе, не спуская глаз с темного коридора.
– Приготовься, – сказал маг и втянул ее в нарисованный круг со сложным орнаментом.
– Там кто-то есть, – девушка указала на вход, но Снейп только отмахнулся, доставая листок с переводом.
Крепко взяв ее за локоть и встав лицом к статуе, Северус начал зачитывать слова заклинания. Он звучали тяжело и не менее витиевато, чем окружавший их орнамент. С первых же слов в воздух взвилась туча пыли и, переливаясь в скудных лучах света, закружилась вокруг них. Голос Снейпа, не смотря на то, что был тихим, звучал твердо, будто он читал это заклинание уже не раз. Впрочем, наверное, так оно и было – ведь прежде чем произносить какое-либо заклинание, надо услышать его, почувствовать его звучание, его музыку.
Шум из коридора раздавался все явственней, но маг ни на секунду не ускорился. Торопиться – значит запороть. А ритуал сорвется – то конец всем их надеждам.
Голос Снейпа становился все громче и громче, насколько ему позволяли связки, тучи пыли уже крутились вокруг них бешеным вихрем. Гермиона опасливо оглянулась через плечо и увидела, как в зал вбегают странно одетые люди и направляют на них палочки. Откуда-то со стороны статуи внезапно вспыхнул яркий луч света и осветил мужчину и девушку, и в тот же миг с волшебных палочек хранителей сорвались вспышки заклинаний. Но ни одно из них не достигло цели: парочка просто растворилась в воздухе, и заклинания, пройдя сквозь пылевой столб, угодили в черную статую богини Кали.

Глава 18

Они стояли в большом круглом зале. Высокий сводчатый потолок подпирали каменные колонны, украшенные искусной резьбой, а у стен стояли статуи богов, правда, приглядевшись внимательнее, Гермиона заметила, что это статуи различных воплощений богини Деви – жены Шивы. Было их всего десять, и черная Кали в их числе.
– Это зал мертвых, – прошептала она Снейпу. – Всего их тридцать три. Души умерших поочередно оказываются в каждом их них, чтобы боги могли принять решение, в каком облике та или иная душа отправится обратно на землю.
– Мы не умерли, – сказал зельевар.
– Нет, и поэтому тут все так тихо, и глаза Деви закрыты.
– Но почему богиня? У Пейна ясно сказано, что ритуал призывает демонов.
– Я не уверена точно, но дело в том, что богиня Кали победила когда-то чудовище Рактабиджи, из каждой капли крови которого рождалась тысяча демонов. Кали убила его, высосала кровь и проглотила тело. Я думаю, таким образом, она приобрела над демонами власть.
Снейп покрутил головой, оглядывая каменные статуи. Что делать дальше? Нужно ли заново произнести слова заклинания или только ждать? Каменные изваяния, казалось, в самом деле смотрели на него, и где-то на грани слышимости раздавался шепот, но в этом зельевар не был уверен. Он чувствовал разочарование и усталость. Возможно, древний ритуал уже не действует? Как знать, что происходит с богами и демонами со временем. Индусы уже давно не пробуждали эти силы, да и Орден Тамплиеров много веков, как исчез.
Воздух вокруг завибрировал, заставив Снейпа вздрогнуть, и тысяча голосов разом ворвалась в голову. Зельевар зажмурился – виски пронзила нестерпимая боль. Что-то коснулось лица, и послышался звук осыпающегося каменного крошева. Снейп открыл глаза, и его сердце ухнуло вниз – прямо на него смотрели живые красные глаза Кали, которые так напомнили те, другие, смотревшие когда-то со змееподобного лица.
– Зачем ты потревожил меня?
Голос был подобен трубному гласу – густой, вибрирующий и низкий, он заполнял собой все вокруг и эхом отдавался в ушах. Снейп растерялся. Говорить с богиней об исполнении желаний ему было неловко, будто отвлекаешь короля от важных дел сообщением о комарином укусе. Но ведь надо как-то объяснить ей, зачем они тут, да и потом – разве это не часть ритуала?
– Мы хотели снять с себя проклятие, наложенное демонами, – выдавил он, чувствуя себя первогодком перед строгим учителем.
Это было как-то раздражающе глупо, но по-другому не получалось. Говорить было трудно, горло, словно кто-то держал железной рукой, давая вдохнуть лишь ограниченное количество воздуха, шрам на шее дергало давно забытой болью.
Кали некоторое время смотрела Северусу в глаза. Она видела его насквозь, будто стоявший перед ней человек был прозрачнее стекла, и от этого становилось жутко. Наконец, каменные уста отверзлись.
– Проклятие в тебе самом. Сняв печать демонов, я не освобожу тебя от того, на что ты сам себя обрек. Но если отдашь мне часть своей души, что тебе дорого, я сумею помочь той, что пришла с тобой.
Снейп только сейчас вспомнил о Гермионе и бросил на нее беглый взгляд. Она стояла, застыв, как изваяние, судя по всему, не видя и не слыша того, что происходило – время замерло для нее в ту самую секунду, как ожила Кали.
– Но разве она не будет свободна от проклятья так же, как я? Ритуал мы проводили вместе.
– Одно желание - для одного. Выбирай. Я освобожу тебя от печати демонов, и ты будешь свободен. Один.
– А что случится с ней?
– Потревоженные демоны жаждут пищи. Они скачут у меня внутри, причиняя мне неудобства, и требуют отдать им жертву.
Снейп похолодел. Почему-то казалось, что проведение ритуала снимет с них обоих проклятие автоматически, но он ошибся. А теперь ему предстоит выбрать. Расстаться с тем, что дорого, с частью души, или обречь Гермиону на незавидную участь. Впрочем, разве это выбор? Разве он мог или имел права решить иначе?.. Ему всю жизнь предлагали псевдовыбор, создавали некую иллюзию свободы воли, но от этого он не становился свободнее, и теперь ситуация ничем не отличалась от подобных в прошлом. Снейп тяжело вздохнул:
– Я согласен. Я отдам то, что мне дорого, но мы уйдем отсюда вдвоем, проклятье будет с нас снято, и демоны больше не будут нас тревожить.
Кали открыла рот. Оттуда, как дым, выплыли серые нити и закружились вокруг Снейпа и девушки. В этом мелькании можно было различить то глаза, то рот, то серые руки, но танец демонов ускорялся и ускорялся, и вскоре зельевар перестал различать даже статуи – их окружала сплошная серая стена. Он закрыл глаза, чувствуя подступающую тошноту. В ту же секунду опора под ногами исчезла, его подняло в воздух и с силой кинуло вниз.

Гермиона открыла глаза. Она лежала на мозаичном полу в одном из многочисленных залов храма, а над ней склонился Снейп.
– Где это мы? Что с ритуалом?
– Мы вернулись. И если верить слуху, то нас сейчас разыскивают и очень тщательно, поэтому все вопросы потом.
Он помог ей подняться на ноги. Весь храм гудел, как потревоженный улей. Умиротворяющий колокольный звон сменился тревожным набатом, слышались голоса перекликающихся людей.
– Бежим, – не давая ей опомниться, зельевар схватил ее за руку и побежал. Гермиона все еще пыталась сообразить, что же произошло. Она рассказывала Снейпу о том, как Кали связана с демонами, и вдруг оказалась на полу в храме. Спрашивать на ходу ведьма не решилась – она и так еле поспевала за длинноногим зельеваром. Тот довольно уверенно бежал через залы и галереи, ориентируясь на звуки голосов. Но было похоже, что их обложили со всех сторон. Они метались, как пойманные в силки кролики, но Гермиона не могла больше бояться – она устала. Вбежав в очередной зал, Снейп остановился и прислушался, а потом нырнул в зиявшую в стене дыру, увлекая девушку за собой. Они оказались на темной, скользкой лестнице, уводившей спиралью вниз.
Зельевар прошептал: «Люмос», – освещая себе путь. Испуганные тени шарахнулись по замшелым стенам. Гермиона покосилась на них, но тут же оступилась, врезавшись в спину затормозившему Снейпу. Они кубарем скатились вниз и оказались в воде.
Зельевар что-то сердито зашипел, выныривая на поверхность, но ведьма его не слушала, она пыталась оглядеться. Они находились в подобии пещеры, длинной и высокой, по пояс заполненной водой. Было не совсем понятно, творение это природы или рук человека. Откуда-то справа слышался шум воды, будто от водопада.
– Это подземная река, – сказал Снейп.
– Мы в тупике, – обреченно произнесла Гермиона, крепко вцепившись ему в локоть.
– Не надо поспешных выводов.
Он пошел вперед, с трудом преодолевая сопротивление воды и оскальзываясь на подводных камнях. Вода была холодной, и здесь явно имелось течение. Когда они дошли до противоположного конца пещеры, Гермиона увидела белые буруны. Здесь течение чувствовалось особенно сильно – становилось трудно держаться на ногах.
– В этом месте река уходит под гору, – констатировал зельевар.
– Ты же не хочешь предложить… Нет, это безумие!
– У нас есть выход?
– Не знаю, но это смерть. Я плохо плаваю.
– Течение или вынесет нас наружу, или мы задохнемся, – равнодушно произнес зельевар.
– Подожди, я хотя бы вспомню заклинание пузыреголовости, – Гермиона закрыла глаза, пытаясь представить себе нужные страницы – у нее была удивительная зрительная память. Но она читала об этом так давно – еще на четвертом курсе, после второго состязания Турнира Трех Волшебников, - и вспомнить никак не получалось. Краем уха она услышала подозрительный шум и даже не успела сообразить, что это значит, как рука Снейпа легла ей на голову и с силой надавила, заставляя нырнуть под воду.
Течение тут же подхватило лишившееся опоры тело, и Гермиона почувствовала, как ее уносит. Она потеряла всякое представление о пространстве, ее швыряло об камни (к счастью, они не были острыми – вода хорошо знала свое дело), изредка сталкивалась со Снейпом, пытаясь за него ухватиться, но в следующую секунду уже теряла его.
Воздуха в легких катастрофически не хватало. Ей было и страшно, и смешно одновременно. Ведь и, правда, смешно после стольких трудностей вот так банально умереть…
В глазах потемнело. Грудь горела огнем. Это конец.
Внезапно ее неловко ухватили за волосы и резко дернули. Ведьма жадно глотнула сырой, но живительный воздух. Снейп помог ей выбраться из воды и упал на четвереньки. Его дыхание было тяжелым и сиплым, он кашлял и отплевывался от воды, но Гермиона чувствовала себя не лучше.
– Сумасшедший… сумасшедший… – задыхаясь, шептала она. Снейп не отвечал, просто сел, привалившись к сырой стене, и закрыл глаза.
Гермиона окинула взглядом место, где они оказались. Это был маленький грот – не больше полутора квадратных метров, этакая ниша рядом с бешенным течением реки. Откуда-то сверху падал рассеянный свет, но выбраться таким путем не представлялось возможным, а это значило, что их сумасшедшее путешествие по подземной реке еще не кончилось.
– Вспомнила? – раздался хриплый шепот зельевара.
– Что? – Гермиона моргнула, а потом покачала головой. – Нет… Сейчас, если ты дашь мне немного времени.
Мужчина ничего не ответил, его трясло от холода, впрочем, у Гермионы тоже зуб на зуб не попадал, и она высушила себя и зельевара заклинанием. После этого девушка закрыла глаза и попыталась воссоздать в памяти ту злосчастную страничку. Она помнила, как после состязания кинулась в библиотеку, ругая себя за несообразительность – ведь заклинание было таким очевидным! – и без труда отыскала нужный фолиант. Он был новехонький – им явно не часто пользовались - и назывался что-то вроде «Тысяча полезных заклинаний в быту». При подготовке к заданию они не искали ничего простого. Ну, вот кто мог догадаться, что заклинание пузыреголовости будет в книге с таким банальным названием? Чем оно было полезно в быту, Гермиона так и не поняла, но сейчас страничка очень ясно всплыла у нее перед глазами – и нужные слова, и пассы палочкой.
– Я вспомнила, – сказала она зельевару. Тот открыл глаза и кивнул, с трудом поднимаясь с камней.
– Ты уверен? Может, попробовать аппарировать?
– Дерзай, – маг равнодушно и устало махнул рукой.
Гермиона взяла его за руку, представила себе гостиницу и крутанулась. Ничего не произошло.
– Ну что же, попробовать было надо, – пробормотала ведьма.
Она тоскливо посмотрела на проносящийся мимо поток, потом на Снейпа и наколдовала себе пузырь. Зельевар следом за ней повторил заклинание, и теперь они напоминали двух чудаков с круглыми аквариумами на головах. Гермиону била крупная дрожь и лезть обратно в холодную воду совсем не хотелось. Но Снейп твердо взял ее за руку и прыгнул. Ледяной поток сразу пробрал до костей, и Гермиона активно заработала ногами и той рукой, что была свободна. Отпускать Снейпа было страшно, поэтому она вцепилась в него так, что свело пальцы. Зельевар умудрялся работать только ногами, ибо одна рука у него была занята Гермионой, а в другой он держал палочку, подсвеченную Люмосом. От этого света было мало толку, но все-таки он немного успокаивал – кувыркаться в темноте было страшнее.
Пузырь на голове позволял свободно дышать и защищал голову от ушибов, к сожалению, от них не были защищены ни плечи, ни бока, и Гермиона уже прикидывала, сколько синяков ей придется лечить.
Постепенно течение усиливалось: то ли подземное русло сужалось, то ли вода нашла выход, притом один из самых неприятных для обоих пловцов – водопад. Впереди слабо забрезжил свет. Течение стало просто бешеным. Снейп умудрился спрятать палочку и крепче сжал руку Гермионы. «Он что, собрался прыгать с водопада?! », – в панике подумала ведьма, но сил на сопротивление не хватало.
Перед самым выходом наружу их завертело, и ладонь Северуса едва не выскользнула из ее руки, а потом поток выплюнул обоих наружу. Высота была приличная. Гермиона зажмурилась – все, это конец!.. Но падения все не было и не было. Она осторожно приоткрыла глаза и увидела, что парит в воздухе. Снейп крепко держал ее подмышки и управлял полетом.
Ну, как она могла забыть! Конечно же, он умел летать, совсем, как Волдеморт! Но все-таки было страшно. Зельевар плавно снижался, пока они не очутились в гуще джунглей и над ними не сомкнулись широкие листья тропических растений. Издалека все еще доносился тревожный набат, но двигаться не было сил – тело требовало отдыха. Снейп устало упал на влажную землю, Гермиона повалилась рядом с ним. Разговаривать не хотелось, но один вопрос она не могла не задать.
– Проклятие снято?
Северус кивнул, не открывая глаз. Вокруг его рта резко обозначились морщины, от чего он стал выглядеть еще старше, и сердце Гермионы пронзила острая жалость. Она дрожащими непослушными руками вытащила свою палочку и наложила на них обоих высушивающие и согревающие чары. У самого зельевара сил уже не осталось. Впрочем, у девушки тоже. Она закрыла глаза, опустив голову мужчине на грудь и слушая, как тяжело бьется его сердце.
По листьям зашуршал дождь, но по сравнению с холодом реки, он казался теплым и убаюкивающим. Гермиона вяло подумала о том, как будет болеть ее тело завтра, а может даже уже сегодня вечером – натруженные мышцы, набитые синяки…
Снейп пошевелился.
– Надо идти, выбираться отсюда.
Он осторожно отодвинул от себя Гермиону и с трудом встал, помогая подняться и ей. Шатаясь от усталости, они побрели прочь, подальше от храма, периодически пытаясь аппарировать. Если дорога сюда отняла у них много времени и сил, то обратно путники и вовсе ползли черепашьими темпами. Гермиона оскальзывалась на неровной почве и потеряла всякое чувство времени. Ей казалось, что они ходят по кругу, что весь лес накрыт антиаппарационным барьером. Голова была будто ватная, и сквозь эту вату она ощутила прикосновение к руке и поняла, что ее затягивает в вакуумную воронку.
Она пришла в себя от шума множества голосов и открыла глаза.
– Где мы?
– В аэропорту, – Снейп протянул ей флакончик с зельем. – Мы с тобой два болвана, у нас же были восстанавливающее и укрепляющее зелья.
Гермиона глянула на мага – он был уже почти как огурчик, только тени под глазами и резкие морщины выдавали его усталость. Она выпила укрепляющее и уже через минуту почувствовала, как ее тело наливается силой.
Зельевар перенес их в какое-то подсобное помещение, которое запомнил во время предыдущего пребывания в аэропорту. Здесь они втайне от чужих глаз смогли принять Оборотное зелье и переодеться.
И все-таки, не смотря ни на что, Гермиона чувствовала какую-то странную апатию. Не было ни радости по поводу освобождения от проклятия, ни удовлетворения от того, что им удалось ускользнуть от фанатиков, ни любопытства - что же произошло там, в Зале Мертвых. Снейп тоже не стремился к общению – он был целиком погружен в себя. Купив билеты, они в полном молчании поели в одном из многочисленных кафе, да и потом в самолете молчали. Периодически Гермиона пыталась задремать, но эффект от бодрящего зелья уже ушел, мышцы нещадно болели, и сон получался тревожным и не приносящим отдохновения.
Спустя пол суток (так как они летели из аэропорта Дели) Снейп и Гермиона очутились в доме в Паучьем тупике. И только поглядев на себя в зеркало в ванной, ведьма, наконец, почувствовала хоть какое-то шевеление эмоций.
– Все кончено, все кончено… – прошептала она, выйдя из душа и глядя на молчаливого Снейпа. Выпив зелье, которое снимало мышечный спазм, Гермиона рухнула на кровать и, не думая больше ни о чем, провалилась в сон.

Утро началось с будильника. Так как это был будний день, а точнее среда, то Гермионе надо было появиться на работе. С трудом поднявшись, она посмотрела на спящего Снейпа и прошептала с легкой улыбкой:
– Все кончено, все, все…
Стараясь не разбудить зельевара, она вышла из спальни, заварила себе крепкого ароматного кофе и, с наслаждением потягивая его, оделась в рабочую мантию. Сегодня ей предстоял хлопотный денек, история должна завершиться.

Едва она появилась на этаже авроров, как навстречу вышел Гарри. Ни мимикой, ни жестами он никак не выразил своей радости по поводу ее появления, только кивнул и быстро шепнул на ухо:
– Рад видеть. Кингсли в курсе, но хода делу без тебя не давали. Фокстер уже землю роет в розысках, так что приготовься.
Гермиона незаметно пожала ему руку, и они разошлись. Гарри успел нырнуть обратно в отдел, когда дверь кабинета главного аврора отворилась, и на пороге появился Фокстер. Когда он увидел Гермиону, на его лице промелькнула целая гамма чувств – и облегчение, и удивление, и злость, но все это тут же скрылось за радушной маской:
– Ах, мисс Грейнджер, какое счастье, что вы наконец-то нашлись. Мы уже стали о вас волноваться. Зайдите ко мне в кабинет.
Гермиона, сжимая в кармане мантии палочку, последовала приглашению. Дверь за ней закрылась, и они с главным аврором остались наедине. Тут уже мистер Фокстер скинул с себя личину заботливого дядюшки и довольно хмуро уставился на ведьму.
– Мисс Грейнджер, вы знаете, что поступили неразумно, исчезнув и никого не предупредив?
– Я заболела, – спокойно и даже с некоторым вызовом ответила девушка.
– Если сотрудник заболевает, он присылает сову и предупреждает начальство. Или хотя бы находится в своем собственном доме.
– Вы были у меня дома?
– Несомненно. Когда на мои три совы не последовало ответа, я сам посетил ваше жилище и нашел его не только пустым, но и необитаемым, по всей видимости, некоторое количество времени.
– Не знала, что я не могу покидать свой дом, когда захочу.
– Не юлите! – резко прикрикнул Фокстер, и Гермиона вздрогнула от неожиданности. – Не стройте из себя дурочку! Вам было дано очень важное и секретное задание, это был ваш шанс продвинуться ввысь по карьерной лестнице, а вы халатно пренебрегли своими обязанностями!
– В чем же я ими пренебрегла? – голос Гермионы был подобен льду, хотя ей очень хотелось, как и аврору, сорваться на крик. Но она не даром достаточно времени провела со Снейпом и сумела сдержаться.
Фокстер пристально уставился на нее. Ведьма поставила мысленный блок и ответила вызывающим взглядом.
– Где перевод, мисс Грейнджер? – тихо и угрожающе произнес аврор.
Она в притворном изумлении вскинула брови:
– Перевод? Там, где он должен быть.
– Он должен быть в сейфе, рядом с пергаментом. Но там его нет.
Гермиона сощурила глаза:
– А вы не в курсе, что перевод и оригинал не должны находиться в прямой видимости? И что работать над переводом надо в другом помещении, иначе весь труд просто сгорит?
– И где же вы работали? Дома?
– Это уже неважно, – ровным тоном сказала она.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет стремительно вошел замминистра. Увидев Гермиону, он остановился, как вкопанный, его глаза метали молнии, и первый приступ естественного удивления сменился холодным гневом. Блекстон плотно закрыл дверь в кабинет и тихим, сочащимся ядом голосом сказал:
– Ах, вот вы где, мисс Грейнджер. Мне рекомендовали вас, как прилежного работника, как человека, который неукоснительно слушается начальства, но я вижу, что все это неправда, – он не потрудился создать хотя бы иллюзию любезности и был готов рвать и метать.
«Худо дело, раз они решили раскрыться, что работают вместе, – подумала Гермиона, крепче сжимая палочку, – нужно быть начеку. Плохо только, что их двое».
– Если бы вы внимательнее читали мою биографию (а о ней было немало написано в свое время), то знали бы, мистер Блекстон, что я не люблю нарушать правила, но если и делаю это, то не без причины. Вы обрекли меня на довольно жалкую участь, подсунув этот перевод.
– Вас предупреждали о последствиях.
– Несомненно, но мне также на уши повесили лапшу о некоем иммунитете, которого у меня не оказалось.
– Так вы все же прокляты? – с небрежным равнодушием бросил Блекстон, глядя на нее, как на любопытный экземпляр для изучения. Кровь бросилась Гермионе в голову. Этот человек смел вот так вот с ней разговаривать? После всего, что она перенесла, после всех этих кошмаров… Ни вины, ни раскаяния! Легко представить, какое «благостное» общество могло бы вырасти из их новоиспеченного ордена при таком Магистре. Началось бы это за здравие, но вот кончилось бы не иначе, как у Гриндевальда. «Ради всеобщего блага…»
Гермиона хищно улыбнулась, глядя в упор на замминистра:
– Уже нет.
Он вскинулся, его холеное лицо исказилось страхом и изумлением:
– Что значит – нет? Проклятие невозможно снять…
– Возможно все, мистер Блекстон, при наличии ума и решительности. И уж поверьте, мне не занимать ни того, ни другого. А вот вы влипли и по крупному, Магистр.
Блекстон и Фокстер молниеносным движением вскинули палочки, но Гермиона была готова. Она отпрыгнула за широкий стол главного аврора, уворачиваясь от двух оглушающих заклятий, и тут же послала невербальный «Экспелиармус». Ее заклинание тоже прошло мимо цели, но, попав в шкаф, разбило в нем стекло.
– Не играйте с огнем, мисс Грейнджер. Мы не собираемся вас убивать, – прошипел Блекстон. – Всего лишь сотрем вам память.
– А я, всего лишь , этого не хочу. Достаточно у нас было благодетелей общества, хотели бы общего блага - добивались бы его без сомнительной потусторонней помощи.
– Довольно! – раздался голос Кингсли одновременно с грохотом открытой ударом ноги двери. – Отдайте ваши палочки, вы арестованы.
Послышалась возня и ругательства. Гермиона не решалась выйти из укрытия – поверженные враги способны на разное коварство – бросить в нее «Обливиэйт», например. Без ее воспоминаний все будет напрасно – обоим удастся выкрутиться. И только когда за стол заглянул Гарри, она позволила себе встать.
– Ты в порядке? – обеспокоено спросил друг, оглядывая ее с ног до головы.
Она кивнула:
– Вы вовремя.
Кингсли тоже подошел к ним и пожал Гермионе руку.
– Ты как всегда на страже порядка. И почему не захотела пойти в авроры? Аврорат много потерял в твоем лице.
Она улыбнулась чернокожему мужчине в смешной шапочке:
– Нет уж, теперь вы меня даже на этот этаж долго не заманите.
Когда Блекстона и Фокстера вывели, министр предложил переместиться в его кабинет, и Гермиона с Гарри последовали за ним. Аврорат гудел, как растревоженный улей, провожая их глазами, и ведьма зябко повела плечами – в какой уже раз доводилось оказаться в центре внимания, которого ей совсем не хотелось.

В кабинете министра все оказалось как всегда - когда-то девушка бывала здесь достаточно часто.
– Присаживайтесь, – предложил Кингсли. – Я сказал меня не беспокоить, так что мы можем поговорить без помех.
Он посмотрел на Гермиону:
– Гарри уже рассказал мне то, что ты ему передала, но думаю, будет лучше, если ты расскажешь все сама.
Ведьма кивнула. Стараясь не упустить ничего важного, она рассказала все, что с ней произошло, в том числе и про ограбления Малфоя, и про Индию. Правда, о самом ритуале не смогла сообщить практически ничего, так как Снейп ей так и не рассказал, что же произошло в Зале Мертвых. Но ведь важен был только сам факт, что проклятие снято, в чем она уже успела убедиться. Гарри слушал ее так же внимательно, как и Кингсли, – только удивленно поднял брови, услышав про Малфой-мэнор. Этот рассказ вызывал у него невольную улыбку, видимо, он тоже вспомнил их приключения в Гринготсе.
Министр ни разу не прервал ее, лишь иногда что-то записывал на пергаменте. Рассказ занял немалое время, и к концу Гермиона почувствовала утомление, но не смела этого показывать.
– Ну что же, вот все и выяснилось, – задумчиво произнес Кингсли, глядя на свои записи. – Конечно, ты понимаешь, что когда будет разбираться дело Фокстера и Блекстона, имя Снейпа всплыть ни в коем случае не должно, если вы хотите изменить его приговор, а не посадить в Азкабан.
Гарри и Гермиона согласно закивали.
– Так же я считаю, что нецелесообразно будет освещать то, как именно было снято проклятие – иначе Малфой сразу догадается, кто побывал у него в гостях. Кстати, что вы решили делать с книгой?
Гермиона улыбнулась. У них со Снейпом был на этот счет отличный план:
– Мы хотели отправить ее по почте хозяину. Под чужой личиной и, конечно же, воспользовавшись услугами почтового отделения, чтобы нельзя было догадаться о личности отправителя.
– А перевод?
Ведьма покачала головой:
– Я думаю, его надо уничтожить. Так же, как и мои начатые наработки. А сам пергамент поместить в специальный отдел, про который рассказывал Гарри.
– Несомненно, пергамент там еще со вчерашнего вечера, а насчет перевода я согласен.
– А ключ?
– Как только ты вошла в кабинет Фокстера, в Килмартин был отправлен отряд авроров. Подождем, что они скажут.
– Но что они могут сделать? Гарри рассказал вам о защитном заклинании…
– Рассказал, но если мы не сможем взять сам ключ, то хотя бы получим над ним контроль. А сейчас надо решить, что нам делать со Снейпом. Через неделю можно будет подать на опротестование приговора, не мешало бы подготовиться.
– Я уже думала об этом. Я могу привести свидетеля, которому он спас жизнь во время налета Пожирателей, думаю, этот человек не откажется.
– Это тот старичок – Библеус, кажется?
– Он самый. Да и потом, можно попытаться восстановить память его дочери и зятю – они тоже обязаны Снейпу жизнью. И, как знать, может, найдутся еще люди, которые будут свидетельствовать в его пользу. Жалко только, что нельзя упоминать о том, как он помог мне с расчетом зелья – ведь оно спасет не одну семью. Спустя столько лет Невилл может обрести своих родителей…
– Нет, Снейп в дело о проклятии и зелье не должен просочиться, иначе всему конец. Да и тебе тоже не поздоровится, если все откроется.
Кингсли нахмурился.
– Состав Визенгамота с тех пор основательно поменялся, почти во всех людях я там уверен. Но будет лучше, если процесс над Снейпом пройдет до того, как начнется процесс над Блекстоном и Фокстером. Опять таки, к сожалению, Снейп не сможет выступить свидетелем в их деле. Нам придется так построить обвинение, чтобы его имя не всплывало. Да и о том, что сказать журналистам в связи с арестом замминистра и главного аврора, не мешало бы подумать.
Целый день Гермиона, Гарри и Кингсли просидели вместе, обсуждая все, что должно было обсудить. Их прервали всего один раз: авроры вернулись из Килмартина с донесением, что церковь пуста, и ключ исчез. Какой метод передачи информации был между членами Ордена? Этого так и не удалось выяснить, но становилось ясно, что на Эгеевых чарах были завязаны не только Блекстон и Фокстер, и у кого теперь находился ключ – не известно. Впрочем, Гермиона предполагала, что это тот самый священник, которого они видели там.
Их совещание длилось до позднего вечера. Был уже восьмой час, когда Гермиона аппарировала к дому в Паучьем тупике, ибо перемещаться в сам дом уже не было необходимости. Она устала, как собака, но была в приподнятом настроении – все кончилось, на этот раз Снейп должен был быть оправдан. Ей не терпелось поделиться с ним новостями, и, толкнув дверь, ведьма вошла в дом.
Он с хмурым видом сидел в гостиной лицом к двери. Гермиона замерла на пороге, словно наткнувшись на его ледяной взгляд.
– Явилась? – не менее холодным тоном поинтересовался зельевар. Гермиона растерялась.
– Да, конечно…
– Отлично.
– Ты ждал меня?
– Да, я ждал. Ждал, когда ты, наконец-то, соизволишь забрать свои вещи, чтобы освободить мой дом. Проклятие, кажется, снято.
Краска сбежала с лица Гермионы, сердце болезненно сжалось, и в ушах зашумело. Она ничего не понимала – отказывалась понимать.
– Северус, что случилось?
– Случилось то, мисс Грейнджер, что вы уже в достаточной мере злоупотребили моим гостеприимством. Необходимость в нем отпала, и я прошу вас покинуть мой дом.
– Но как же… все что было… – прошептала она, чувствуя, что еще чуть-чуть и просто упадет, такая слабость охватила ее ноги.
– Ах, то что было… То что было, являлось всего лишь отголоском эффекта магнита, если ты забыла. Впрочем, – и Снейп неприятно осклабился, – если тебе приспичит, можешь иногда наведываться.
Это было последней каплей. Чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног, Гермиона резко развернулась и взбежала вверх по лестнице.
«Все потом, все потом…», – билась мысль, пока она доставала палочку и с помощью «Акцио» призвала свои немногочисленные вещи в сумочку. С первого раза не вышло, вещи попадали рядом, так и не достигнув цели, но со второго раза ее нехитрый скарб упал на дно увеличенной сумочки.
Гермиона стояла посреди спальни, где они спали со Снейпом, и представляла, как сейчас спустится вниз и пройдет мимо гостиной, где он наверняка ждал ее, чтобы сказать еще что-нибудь напоследок. Этого она допустить не могла и, кинув последний взгляд на идеально застеленную кровать, аппарировала к своему дому.

Дом стоял тихий, будто слегка обиженный долгим отсутствием хозяйки. Гермиона ввалилась на кухню и без сил упала на табуретку, выронив и палочку, и сумку. Странно болела рука, но она не хотела сейчас в этом разбираться, видимо, при аппарации произошло расщепление. Она опустила голову на руки и завыла – так воет смертельно раненый зверь, так воет волчица, у которой забрали ее волчат. Слез не было – только в груди появился огромный тяжелый камень и давил, мешая дышать.
Отчего же ей так больно? Отчего так плохо? Разве не знала, с кем связалась? Разве ждала от него чего-то? Да, ждала… Ждала, потому что вопреки всему – и главное, вопреки здравому смыслу, к которому, как правило, безоговорочно прислушивалась, она влюбилась. Влюбилась в этого черствого, злого, некрасивого, но вместе с тем заботливого, умного и по-своему неплохого человека. Он состоял из одних противоречий, о нем невозможно было судить обычными мерками и понятиями, но именно такой он сделался для нее необходимым! Вот только она была ему без надобности. Снейп выкинул ее из своего дома и из своей жизни, как ненужную вещь.
Наконец-то появились слезы. Безудержным потоком они хлынули по щекам. Гермиона сползла с табуретки на пол и скорчилась там, пытаясь хоть как-то облегчить терзавшую ее боль.
– Все кончено, все кончено, – в который раз шептала она, прижимаясь лбом к холодному кафельному полу. Значит, их истории не суждено было продолжиться.

Глава 19

Дни тянулись бесконечно. Гермиона ощущала себя, как в тумане. Она что-то делала, с кем-то общалась, даже смеялась, но внутри себя не чувствовала ничего, кроме тугого узла боли. Ею, то овладевала жуткая апатия, и она могла часами сидеть на диване, уставившись в одну точку, то ее охватывала ярость – да как он смел? Как мог так с ней поступить? Как с дешевкой, как с куклой! В такие моменты ей хотелось отомстить, и пару раз она даже всерьез задумывалась о том, чтобы сорвать оправдательный суд. Но мысли оставались только мыслями, и ходу им Гермиона не давала. В конце концов, это не бумажных птичек натравить… И она помогала, чем могла, в подготовке свидетелей, собирала оправдательный материал, но при этом чувствовала себя автоматом – эти действия едва задевали ее сознание. Иногда ловила на себе странный взгляд Гарри, но была ему благодарна за то, что он ни о чем не спрашивал. Когда-нибудь, она поделиться с ним… Когда-нибудь, когда эти острые шипы из ее сердца исчезнут, и само сердце перестанет кровоточить. Гермиона знала, что рано или поздно так и будет: пережила же смерть Рона – страшную, внезапную, когда уже почти стояла в подвенечном платье, а тут… переживет и это.
Подготовка сразу к двум судебным процессам отнимала много времени и сил, что было только на руку ведьме – меньше времени оставалось для жалости к самой себе. Кингсли на основе ее рассказа сочинил вполне правдоподобную историю о том, как все было, исключив из нее Снейпа и, естественно, Малфоя. Гермиона была очень благодарна министру за то, что он безо всяких претензий вызвался покрывать ее, зельевара и Гарри, который покаялся в том, что тоже помогал Снейпу. На время подготовки к судам к неудовольствию мисс Пибоди девушка была отстранена от своей основной работы. Начальница всеми силами пыталась узнать, что же произошло с ее подопечной, и Гермиона заподозрила, что она-то и была тайным осведомителем Малфоя. Выслал ли зельевар последнему его книгу или нет, ведьма не знала, но раза два встретила Люциуса в коридорах Министерства.
Наконец, настал день суда. Гермиона долго размышляла над тем, стоит ей туда идти или нет. Она не была свидетелем, ее присутствие совершенно не требовалось, но Гарри настойчиво звал с собой – «Разве тебе не интересно?! ». Интересно было, но не было уверенности в том, что она сможет спокойно смотреть на Снейпа. Представляя себе его, Гермиона чувствовала, как к глазам подступают слезы, а тут увидеть его воочию!
После долгих споров с самой собой, она сказала Гарри, что не пойдет, сославшись на срочные дела. Девушка постаралась преподнести это самым равнодушным тоном, на какой только была способна, но друг очень странно на нее посмотрел, это был один из его загадочных взглядов, которые она ловила на себе в последнее время.
Что бы не быть совсем уж голословной, Гермиона занялась зельем. За все время, что прошло с момента возвращения из Индии (а прошло не мало как три недели) девушка так и не нашла в себе силы пересмотреть записи, сделанные наполовину ЕГО рукой. И вот теперь, запершись в лаборатории, она перебирала листки с расчетами, читала его замечания и пометки на полях и радовалась тому, что все-таки отказала Гарри. Она не смогла бы не выдать своих чувств, если уж, глядя на ровный почерк, утирала непрошенные слезы.
Суд проходил в пятницу. Еще с утра Гермиона заблокировала камин. Она не желала ничего слышать или знать, не хотела говорить о Снейпе. Как бы все не прошло, ее это не должно касаться. Но, стоя над булькающим котлом, ее мысли постоянно вертелись вокруг того, что сейчас происходило в Министерстве. Она была зла на себя, на Снейпа, на весь этот мир, хотелось кинуть что-нибудь тяжелое в стеклянный шкаф, что бы он разбился, и звон стекол наполнил бы мирную лабораторию. Но, как и всегда, она сдержалась. Руки автоматически делали свое дело – нарезали, выдавливали, отмеряли и помешивали. Все-таки Снейп был не прав, утверждая, что у нее нет таланта к зельеварению – разве смог бы неспособный к этому человек правильно сварить сложное зелье, находясь в подобном состоянии?
Гермиона скрывалась все выходные: не открывала камин, не читала писем, которые приходили к ней с совами – она их просто сжигала.
«Наверное, мы сняли проклятие слишком поздно, – глядя на очередной горящий конверт, думала ведьма, – я все-таки сошла с ума».
Но время шло. Ей удалось сладить со своей апатией и приступами ярости, она смирилась с ноющей пустотой внутри. Суд над Блекстоном и Фокстером прошел через две недели после оправдательного суда над Снейпом. Так как остальных членов тайного общества судить было, в общем-то, не за что, да и большинство волшебников, входивших в его состав, исчезли, как и священник, то на скамье подсудимых оказались только эти двое. Им вменялось в вину использование опасного артефакта, занятие запрещенной демонологией и намеренное причинение вреда четырем людям – злосчастным переводчикам и Гермионе.
Суд длился три дня и основательно вымотал всех его участников. В итоге, Блекстон получил пятнадцать лет в Азкабане, Фокстер – десять. Во время суда бывший замминистра пытался, было втянуть в обвинение и Гермиону (намереваясь сообщить, что она похитила у Малфоя книгу и провела ритуал, чтобы снять с себя проклятие), но так как ровным счетом никаких доказательств у него не было, то его слова пропали впустую. Мистер Малфой от комментариев отказался, что и не удивительно: ему совсем не хотелось светиться в этом деле. К тому же, Люциус так и не узнал, кто в действительности похитил книгу и теперь находится в курсе, что он сам украл изначальный перевод.
После вынесения виновникам приговора, Гарри решительно настоял на том, чтобы Гермиона на выходные пришла к ним с Джинни в гости. Понимая, что отказываться уже неудобно, она согласилась, и вот субботним вечером сидела на таком знакомом диване в гостиной друзей, попивала чай, нянчила маленького Джеймса и старательно делала вид, что все хорошо.
Но стоило уйти Джинни, как Гарри тут же подступился к ней с расспросами. Сначала Гермиона пыталась отнекиваться, но упорство Гарри Поттера было сильнее, и девушка сдалась. Она рассказала другу о том, что случилось между нею и зельеваром, но, дойдя до того, как Снейп ее выгнал, умолчала о его предложении наведываться в Паучий тупик, если ей «приспичит», подспудно чувствуя, что Гарри не простит зельевару подобного, а она все еще пыталась защитить его.
Гарри, не перебивая, выслушал ее и потом еще, нахмурившись, долго молчал, а самой Гермионе немного полегчало.
– Знаешь, – сказал он, наконец, – я догадывался, что между вами что-то есть еще до вашей поездки в Индию. У тебя было такое странное выражение лица, когда ты говорила о Снейпе…
– Но тогда я и сама не знала, как глубоко завязла.
– Ты знала, просто не давала себе труда задумываться над этим - было не до того. Надо же, как странно – вы со Снейпом… Ума не приложу, чего ты в нем нашла, но тебе не приходило в голову, что он сделал это специально? Может, испугался ваших отношений или не захотел, что бы ты связывалась с таким бесперспективным человеком, как он? Откуда ему знать о предстоящем суде? Повестка пришла лишь накануне.
Гермиона покачала головой.
– Нет, Гарри, дело не в этом. Боюсь, что он был прав насчет эффекта магнита.
– Но ведь ты сама говорила, что это действует только тогда, когда есть и истинные чувства…
– Какие чувства, помилуй Мерлин? Физическое желание – это еще не чувство. А все прочее, очевидно, ему чуждо, да и потом…
Гермиона с болью посмотрела в зеленые глаза:
– Я не могу тягаться с мертвыми.
Гарри вздрогнул, и взгляд его затуманился.
– Ты думаешь, он все еще…
– Он хранил ей верность двадцать лет, что поменялось? Прошло лишь еще семь, и ничего, кроме воспоминаний, у него не осталось. Я ему не нужна, Гарри, его сердце уже давно и прочно занято другой. Да и потом, я так и не знаю, что же произошло во время ритуала…
Гарри вздохнул:
– Да, это верно. Но знаешь, на суде у него был не очень-то счастливый вид, даже когда его оправдали и полностью отменили прежний приговор.
– Значит, его все-таки оправдали?
– А ты не знала? Я ведь писал тебе…
– Нет, я сожгла все письма. Была не в силах видеть его имя. И раз ты говоришь, что его оправдали, то твое предположение тем более теряет смысл – ведь теперь он полноценный член общества, а не бесперспективный индивидуум.
Гарри взял ее за руку, а потом мягко притянул к себе на плечо.
– Ты справишься, Гермиона, обязательно. Смогла же ты пережить смерть Рона.
Девушка только жалобно всхлипнула.
– Нет, ну поглядите-ка на них – не успела я отойти, а они уже обнимаются! – послышался притворно – возмущенный возглас вернувшейся Джинни.
Парочка на диване лукаво ей улыбнулась, и Гермиона почувствовала, как тугой узел в груди немного ослаб. Это – ее лучшие друзья, и пока она может вот так запросто прийти к ним в гости и, не боясь быть непонятой, рассказать все, что творится в душе, то никогда не будет одинокой. Никогда.

Незаметно пролетело полтора месяца. Осенние дожди сменились зимними заморозками, дни стали совсем короткими, а вечера – долгими и темными. Жизнь Гермионы почти вошла в прежнее русло. Она получила-таки обещанное повышение, и теперь ее работа в самом деле была захватывающей. Зелье же, над которым они со Снейпом работали, полностью законченное и опробованное, теперь по настоянию Кингсли оказалось взято на вооружение больницей Св. Мунго. Многие маги, благодаря этому зелью, полностью исцелились, и даже родители Невилла стремительно шли на поправку. Но когда Министр предложил Гермионе опубликовать ее разработки и, таким образом, стать одним из почетных зельеваров, она наотрез отказалась.
– Это будет не честно, – заявила ведьма Кингсли, – ведь над зельем работала не только я, да и не мое это изобретение – я всего лишь переводчик, а афишировать имя Снейпа было бы опрометчиво, ведь по идее он тогда не имел права им заниматься.
Вот так и получилось, что настолько важное открытие осталось без авторства.

В один из особенно холодных вечеров Гермиона возвращалась с работы домой несколько припозднившись. В ее руках был зажат пакет с продуктами и кошачьим кормом, под ногами хрустел иней, а изо рта вырывались небольшие облачка пара. Шагнув в калитку, она заметила, как с крыльца ей навстречу поднялась черная тень. Освещения перед домом не было – Гермиона всегда пользовалась магией, поэтому сложно было сказать, кто же это дожидается ее, сидя на холодных ступеньках, но екнувшее в груди сердце уже угадало ответ.
Когда ведьма подошла ближе, раздался до боли знакомый хриплый шепот:
– Привет.
– Ты? Зачем ты пришел?
Снейп (а это был именно он), тяжело вздохнул:
– Я хотел поговорить.
– Вот как? Разве мы еще не наговорились?
Она говорила чуть насмешливо и зло. Вся накопленная обида всколыхнулась мутной волной. Ей хотелось причинить ему боль – окатить холодностью, презрением, вернуть сторицей его слова, хотя Гермиона и видела, что он пришел не ругаться. И без того опущенные плечи зельевара поникли:
– Пожалуйста, – еле услышала она. Надо же, кто бы мог подумать, что Снейп может говорить ТАК… умоляюще.
Гермиона фыркнула и, прижимая к себе пакет, с независимым видом прошла мимо него и открыла дверь. В прихожей скинула обувь, перекладывая покупки из одной руки в другую, сняла пальто, и только после обернулась на все еще открытую дверь. Снейп, не дождавшись приглашения, так и стоял на крыльце.
– Ну что же ты? Вроде бы поговорить пришел, так заходи, – небрежно кинула она и, не дожидаясь, пока он войдет, ушла на кухню.
В душе у нее не было и тени того показного презрительного равнодушия, которое ведьма показывала зельевару, наоборот – все кипело и разрывалось от противоречивых чувств. Зачем он пришел? Чего хотел?
Она поставила пакет на стол и услышала шорох мантии. Зельевар остановился на пороге, но Гермиона не стала оборачиваться, старательно делая вид, что выкладывает покупки. Молчание затягивалось. Когда стало совсем невыносимо, ведьма кинула на мужчину быстрый взгляд и, совладав с голосом, спросила:
– Ты помолчать пришел?
Снейп вздрогнул, и она увидела его запавшие глаза и еще больше исхудавшее лицо.
– Я пришел извиниться перед тобой.
– Правда? Ну что же, лучше поздно, чем вообще никогда.
Она снова отвернулась к столу, бездумно перекладывая ветчину и кошачьи консервы с места на место. Снейп прошел через кухню к окну и тяжело оперся о подоконник, глядя в темноту за окном.
– Ты вправе злиться на меня, Гермиона. Ты даже вправе выставить меня за дверь – я вполне заслужил это. Но все-таки я хотел, чтобы ты выслушала меня. Наверное, это будет похоже на попытку оправдаться... Не знаю, может, так и есть, но… я должен тебе объяснить, почему тогда так поступил.
Гермиона недоверчиво хмыкнула, как бы говоря «ну-ну, попробуй». Руки у нее дрожали, колени тоже, но она не собиралась прощать его просто так.
Услышав ее хмыканье, зельевар закрыл глаза. Она не могла видеть этого приступа слабости, ведь он стоял спиной к ней, не решаясь повернуться.
– Наверное, я очень дурной человек, Гермиона. Во мне самом живет куча демонов, и сама Кали сказала, что проклятие внутри меня, и даже она не сможет помочь избавиться от него. Тогда я не понял, но теперь знаю, о чем это было сказано. Мой нрав, мой характер - я сам проклятие для себя и для тех, кто связан со мной. Слишком тщательно я отгораживался от того, что другие люди называют нормальной жизнью. Никому не доверял, никому… и, как мне казалось, правильно делал, потому что людская сущность – причинять боль друг другу. Я мнил, что уж я-то тщательно обезопасил себя от подобного, одного раза в жизни мне вполне хватило, и теперь я предпочитаю нападать сам…
Он тяжело вздохнул. Такая исповедь (а по-другому Гермиона и не могла ее назвать) отнимала слишком много душевных сил. Немного помолчав, зельевар продолжил:
– Когда мы летели из Индии, ты всю дорогу молчала, наверное, пыталась отдохнуть, а я напряженно думал о нас. Признаюсь честно, мне стало страшно. Пока мы были связаны проклятьем и зельем, все было логично и просто. Теперь же нас не связывало ничего, кроме, возможно, желания быть связанными. У меня никогда не было отношений – в классическом смысле этого слова: свидания, подарки, проживание под одной крышей… Я не знал, хорошо ли это для меня, нужно ли мне это вообще. Я ждал, что ты заговоришь первой, но ты слишком устала, а потом, выйдя из душа, сказала «все кончено»… Конечно же, ты имела в виду проклятье, да и я тогда не придал значения этим словам. Но на утро ты опять повторила их, стоя надо мной и думая, что я сплю. Весь день я прокручивал эти слова и так и этак. Ты не попыталась разбудить меня перед тем, как уйти, не захотела переброситься хоть парой слов. Даже не поинтересовалась, что произошло в Зале Мертвых! И у меня возникла мысль, что ты говорила не о проклятии, а о нас с тобой. Это было вполне логично: я помог тебе, сделал то, что ты от меня хотела, да и эффект магнита полностью исчез, ведь средство от него, которое я нашел, приглушает, но не устраняет его полностью, особенно если он так силен. Мои демоны зашевелились во мне, и если днем я еще сомневался, то ближе к вечеру уже был уверен в своих выводах, а когда ты не пришла с работы вовремя, и даже спустя час… Мне было больно, Гермиона, и я сделал то, что привык делать – ударил первым. С каким удовлетворением я думал о том, что не дам тебе и рта открыть, чтобы сообщить, что между нами все кончено!
Снейп сжал худыми пальцами подоконник, будто тот был в чем-то виноват, и прижался лбом к стеклу. Его голос стал так тих, что Гермионе пришлось напрячь весь свой слух, что бы не пропустить ни слова.
– Я понял, что ошибся, с первых же брошенных мною слов. Но яд, копившийся весь день, требовал выхода, и я не смог остановиться. И только, когда ты убежала наверх, у меня словно прояснилось в голове. Я вышел из гостиной, чтобы найти тебя и извиниться, но услышал хлопок – ты уже аппарировала. «Может, так оно и лучше», – подумал я тогда. На место злости и раскаяния пришла жалость к себе, и я с упоением стал лелеять мысль, что поступил даже благородно, избавив тебя от такого бесперспективного, лишенного нормальной жизни человека, пусть и не совсем красивым способом… Но обманывать себя я не привык. Уж с кем – с кем, а с собой-то я всегда был честен. Я понимал, что надо попытаться поговорить с тобой, но было страшно подумать, как ты выставишь меня за дверь… Чем больше я тянул, тем больший чувствовал страх. Когда меня вызвали на суд, я подумал, что уж тут-то увижу тебя и найду предлог поговорить, но ты не явилась. Мне бы радоваться, что я, наконец-то, освободился от чертова приговора, но, если честно, почувствовал себя еще хуже, чем раньше. Раньше я хотя бы оправдывал себя тем, что мне с моей жизнью только сидеть в своей норе одному - теперь даже этого оправдания не было. Мысли о тебе преследовали меня, как наваждение. Раскаяние, чувство вины… Мне казалось, я давно пережил все это, и никогда не желал бы пережить это заново, но раз жизнь меня ничему не научила с первого раза, то, значит, я совсем дурак. И когда эта светлая истина, наконец-то, посетила меня, я решился тебя увидеть и поговорить. Не знаю, нужен ли я тебе еще – нужен ли был вообще когда-нибудь, - но ты мне нужна. Ты заставила меня почувствовать себя живым, когда я уже почти был похоронен заживо. Если не сможешь простить, не захочешь больше видеть – я тебя пойму, потому что сам никого не прощаю…
Он не услышал, как Гермиона подошла, поэтому вздрогнул, когда нежные руки обхватили его за талию, и она уперлась лбом ему в спину. Северус накрыл ее руки своими, и поднес одну ладошку к губам, а потом прижал ее к своей щеке. Гермиона плакала. Безудержные, молчаливые слезы катились из глаз на черную мантию, и только услышав всхлип, зельевар повернулся и обхватил ее лицо ладонями.
– Не плачь… только не плачь…
– Я думала… я боялась… что это потому… что это все из-за мамы Гарри, – сбивчиво сказала она, глядя ему в глаза. Выражение его лица ничуть не изменилось при этих словах, взгляд не потерял такой непривычной для них теплоты. Северус только слегка покачал головой.
– Нет, это и не могло быть из-за нее. Все, что было связано с Лили Эванс, исчезло. Я помню только имя и события, и это все.
– И все? Но почему?..
Он прижал ее голову к своей груди, запуская пальцы в непослушные кудряшки.
– Это все я отдал в жертву демонам Кали, чтобы освободить тебя от проклятия, потому что ритуал распространялся только на меня. Она поставила условие: или ты, или часть души – то, что мне дорого. Но как бы я не дорожил Лили, – а ведь она прожила со мной почти тридцать лет, – я не долго думал, выбирая. Может быть, это докажет тебе, что ты на самом деле важна для меня.
– Мне не нужно никаких доказательств, – куда-то в мантию пробормотала девушка, – достаточно и того, что ты пришел сегодня.
Он поднял ее лицо за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза:
– Значит ли это, что ты прощаешь меня?
Гермиона сморгнула слезы и слегка улыбнулась:
– Конечно, я прощаю тебя. Прощаю.
Она приподнялась на цыпочки, потянувшись к его губам. Они были слегка обветренны, но разве это могло иметь хоть какое-то значение? Не в силах сдерживаться, Снейп крепко прижал к себе ведьму, вкладывая в поцелуй всю страсть, все пережитое отчаяние, всю надежду, которую питал. Гермиона потеряла голову – после стольких унылых дней и безрадостных ночей, к ней, наконец-то, пришло ее счастье. Она не помнила, как они добрались до спальни, только Косолапсус с сердитым мяуканьем порскнул с постели, когда на него повалилось два человека, ничего вокруг не замечавших.

Уже было далеко за полночь, Гермиона лежала, уютно устроившись на худощавом плече Северуса, и наблюдала за беспокойными тенями, прыгающими по потолку. Ее взгляд упал на зеркало, и она поежилась.
– Никак не могу к ним привыкнуть, особенно по ночам, – тихо прозвучало в тишине. – Так и кажется, что оттуда появится та страшная старуха, или рука оставит отпечаток.
Снейп легонько водил пальцами по ее обнаженной спине. Услышав эти слова, он открыл глаза и взглянул на темное стекло.
– Да, мне тоже иногда становится не по себе. Кстати, ко мне в гости наведывался Малфой и пытался обвинить меня в краже книги.
Гермиона поднялась на локте и удивленно посмотрела на зельевара:
– Как это? Почему? Ты не отправил ему книгу?
– Отправил. На следующий день, как мы вернулись из Индии. Но поскольку тогда же были арестованы Фокстер и Блекстон, у Малфоя больше не осталось подозреваемых.
– А я?
– Он делал у тебя обыск и ничего не нашел. Люциус вообще невысокого мнения о твоих умственных способностях, – Снейп ухмыльнулся, – не для подобной аферы.
Гермиона недовольно поджала губы:
– Он тоже плохо изучал мою биографию.
– Вероятно.
– Так что Малфой сказал тебе?
– Сказал он много чего, и даже угрожал, но ведь у него нет никаких доказательств, кроме его предположений и клочка черной ткани на заборе…
Гермиона ахнула:
– Это я порвала куртку! За всеми переживаниями тогда я об этом забыла.
Снейп хмыкнул:
– К счастью, обрывок ткани может принадлежать кому угодно. К тому же я был очень убедителен, и Люциус ушел ни с чем. Мне даже стало жалко его в чем-то – без влиятельности и иллюзии вседозволенности он решительно не знает, как жить.
– Пусть радуется, что его имя не всплыло в связи с этим делом. Правда, было бы проблематично при этом оставить в тени наши с тобой подвиги.
Гермиона улыбнулась и уткнулась носом в немного колючую щеку Северуса. Все позади: все волнения, все тревоги. Конечно, будет непросто, разве может быть просто с таким человеком, как Северус Снейп? Но, она надеялась, что им хватит сил справиться с трудностями. Гермиона не сказала ни слова о своей любви – не сейчас, не сразу. Она готова была разделить с Северусом жизнь, но открыть ему самое сокровенное все-таки еще боялась. Впрочем, он ведь был таким проницательным, когда хотел, возможно, сам уже догадывается обо всем.
Гермиона прикоснулась губами к его плечу и услышала, как Северус довольно вздохнул. Он повернулся к ней лицом и приник жадным поцелуем.
– Ненасытный, – хмыкнула она, растворяясь в его объятьях.

Рыжий кот уселся на пороге, бесстыже наблюдая за брачными играми людей и довольно посверкивая глазами-фонарями. Уж он-то знал, что черному человеку без него не обойтись: книззлы, как никто, умели поглощать негативную энергию, а ее в этом подозрительном типе было предостаточно.

Конец