Паланюк Чак 13 страница

Он говорит: " Теперь поверни вот здесь".

Он говорит: " Проедь еще два дома и поверни налево".

Там, куда он показывает дорогу, мы можем остаться на ночь бесплатно. Нас могут обеспечить пищей. Мы займемся какой-нибудь сдельной работой, сверкой документов или наполнением конвертов, чтобы заработать немного наличности. Мы можем принять душ. Посмотреть по телевизору, как мы совершаем побег, в вечерних новостях. Адам говорит мне, что велика вероятность того, что во мне узнают сбежавшего массового убийцу, который испортил Супер Кубок. Там, куда мы едем, у людей свои большие проблемы, о которых они должны беспокоиться.

Фертилити говорит: " Кстати, сколько людей нужно убить, чтобы стать из серийного убийцы массовым? "

Адам говорит нам: " Сидите в машине тихо, а я пойду внутрь, чтобы умаслить хозяев. Просто помните: ваш ребенок очень болен".

Затем он говорит: " Мы на месте".

Фертилити смотрит на дом, на Адама и говорит: " Это ты очень болен".

Адам говорит: " Я бедный крестный отец вашего ребенка".

Табличка перед домом гласит: Дом Рональда МакДональда. 14

Представь, что живешь в доме, который каждый день оказывается в другом городе.

Адам знал три пути из Нового Орлеана. Адам привел Фертилити и меня на остановку грузовиков на границе города и сказал, что мы должны выбрать. Аэропорты просматриваются. На железнодорожных станциях и автовокзалах ведется наблюдение. Мы не можем все втроем путешествовать автостопом, а Фертилити отказывается вести машину всю дорогу до Канады.

" Я абсолютно не люблю водить машину, -- говорит Фертилити. -- Кроме того, способ путешествий твоего брата гораздо веселее".

На следующий день после Дома Рональда МакДональда мы втроем стоим на бесконечной песчаной парковке рядом с кафе для дальнобойщиков. Адам достает нож для линолеума из заднего кармана и выдвигает лезвие.

" Ну, люди, и каково же наше решение? " -- говорит он.

Ничто здесь не идет строго на север. [Соврал Адам, соврал. Шоссе 55 идет строго на север, в сторону Канады -- прим. ИКТ] Адам был внутри и поговорил со всеми водителями грузовиков. Мы должны выбрать вот из чего, говорит Адам, загибая пальцы.

Есть Поместье Уэстбери, следующее на запад по Шоссе 10 в Хьюстон.

Есть Плантаторский Дом, направляющийся по Шоссе 55 в Джексон.

Есть Замок Спрингхилл, следующий на северо-запад в Боссиер Сити по Шоссе 49 с остановками в Александрии и Пайнвилле, а затем направляющийся по Шоссе 20 в Даллас.

Возле нас на песке припаркованы полуфабрикаты домов, дома заводского изготовления, дома-прицепы. Они разбиты на половины и трети и прицеплены сзади полу-грузовиков. Открытая часть каждого куска-модуля запечатана прозрачным пластиком, и внутри видны темные контуры диванов, кроватей, ковров, свернутых в рулон. Основные приборы. Готовые кухни. Мягкие кресла.

Пока Адам болтал с водителями, выясняя, куда каждый из них направляется, Фертилити в местном туалете красила мои светлые волосы в черный цвет в раковине и смывала косметику, имитирующую загар, с моего лица и рук. Мы наполнили достаточно конвертов, чтобы купить мне поношенную одежду и бумажный пакет с жареной курицей, бумажными салфетками и салатом из сырых овощей.

Мы втроем стоим на автостоянке, Адам крутит нож в руке и говорит: " Выбирайте. Люди, которые доставляют эти прекрасные дома, не будут обедать весь вечер".

Большинство водителей-дальнобойщиков ездят по ночам, говорит нам Адам. В это время прохладнее. И движение меньше. Во время жаркого, напряженного дня водители сворачивают с трассы и спят в спальных ящиках, прикрепленных сзади к кабине каждого грузовика.

Фертилити спрашивает: " В чем разница между этими вариантами? "

" Разница, -- говорит Адам, -- в уровне вашего комфорта".

Вот так Адам ездил по стране вдоль и поперек последние десять лет.

В Поместье Уэстбери есть банкетный зал и встроенный камин в гостиной.

В Плантаторском доме есть раздельные санузлы и укромный уголок для завтрака.

В Замке Спрингхилл имеется ванна с водоворотом в очаровательной ванной комнате. В очаровательной ванной комнате есть также две раковины и зеркальная стена. Гостиная и хозяйская спальня со стеклянными потолками. В обеденном укромном уголке встроенный шкаф для фарфора со свинцово-стеклянными дверцами.

ВсJ зависит от того, в какую половину ты попадешь. Повторяю: это всего лишь части домов. Разрезанные дома.

Дома, выведенные из строя.

В той половине, куда ты попал, могут быть все спальни, или только кухня и гостиная без спален. Там может быть три ванных комнаты и больше ничего, а может и вообще не быть ванной.

Свет нигде не включается. Вся водопроводная система сухая.

Не важно, сколько роскошеств ты получишь, все равно чего-то будет не хватать. Не важно, как внимательно ты выбираешь, ты никогда не будешь абсолютно счастлив.

Мы выбрали Замок Спрингхилл, и Адам делает ножом надрез в нижней части пластиковой обертки с открытой стороны. Адам делает надрез примерно 60 сантиметров, столько, сколько нужно, чтобы его голова и плечи проскользнули внутрь.

Спертый воздух выходит изнутри дома через разрез, горячий и сухой.

Когда Адам проскользнул внутрь до пояса, а его зад и ноги все еще снаружи рядом с нами, Адам говорит: " В этом -- васильково-синий интерьер". Его голос доносится через стену прозрачного пластика, он говорит: " Здесь у нас первоклассный комплект мебели. Модульный гарнитур для гостиных. Встроенная микроволновка на кухне. Плексигласовая люстра в столовой".

Адам целиком протискивается внутрь, затем его блондинистая голова вылезает из пластика и усмехается нам. " Калифорнийские королевские кровати. Ложные деревянные противовершины. Скромный комод в европейском стиле и вертикальные слепые оконные проемы, -- говорит он. -- Вы сделали превосходный выбор своего первого дома.

Сначала Фертилити, а затем я, пролезаем через пластик.

Так же, как внутренность дома, цвета и контуры мебели, выглядела стертой и неопределенной снаружи, так же и внешний мир, реальный мир выглядит нечетким и нереальным с внутренней стороны пластика. Неоновые огни стоянки грузовиков тусклые и смазанные. Шум трассы изнутри кажется мягким и приглушенным.

Адам встает на колени, берет моток прозрачного скотча и запечатывает изнутри разрез, который он сделал. " Он нам больше не понадобится, -- говорит он. -- Когда мы будем сходить там, куда мы направляемся, мы выйдем через заднюю дверь, как все нормальные люди".

Ковер от-стены-до-стены стоит свернутым возле одной из стен, ожидая, когда соберут дом. Мебель и матрасы стоят вокруг, покрытые защищающими от грязи тонкими пластиковыми чехлами. Кухонные шкафы все залеплены скотчем.

Фертилити щелкает выключателем люстры в гостиной комнате. Ничего не происходит.

" И еще не ходите в туалет, -- говорит Адам, -- а то мы будем жить со всеми вашими делами до самого конца пути".

Неон со стоянки грузовиков и фары с шоссе просвечивают через Французские двери, когда мы сидим вокруг стола из кленовой фанеры и поедаем жареную курицу.

В нашем куске разрезанного дома есть одна спальня, гостиная, кухня, столовая и половина ванной.

Если мы доедем до Далласа, говорит нам Адам, мы сможем перебраться в дом, направляющийся по 35-му Межрегиональному в Оклахому. Затем мы можем перехватить дома на 35-м Межрегиональном, следующие в Канзас. Затем на север По 135-му Межрегиональному в Канзас и на запад по 70-му Межрегиональному в Денвер. В Колорадо мы поймаем дом, следующий на северо-восток по 76-му Межрегиональному и поедем в нем до поворота на 80-е Межрегиональное в Небраску.

Небраска?

Адам смотрит на меня и говорит: " Да. Наши старые добрые земли, твои и мои", -- говорит он со ртом, полным пережеванной жареной курицей.

Почему Небраска?

" Чтобы попасть в Канаду, -- Адам говорит это и смотрит на Фертилити, которая смотрит на свою еду. -- Мы поедем по 80-му Межрегиональному и 29-му Межрегиональному через штат к границе Айовы. Затем мы просто проследуем на север по 29-му через Южную Дакоту и Северную Дакоту, все время в Канаду".

" Прямиком в Канаду, " -- говорит Фертилити и улыбается мне, что выглядит фальшиво, потому что Фертилити никогда не улыбается.

Когда мы пожелали друг другу спокойной ночи, Фертилити взяла матрас из спальни. Адам заснул на одном из крыльев секционной диванной группы, обитой синим вельветом.

Среди синих вельветовых подушек он смотрится как мертвец в гробу.

Долгое время я не мог заснуть, лежа на другом крыле диванной группы и вспоминая людей, которых я пережил. Брат Фертилити, Тревор. Соц. работница. Агент. Вся моя мертвая семья. Почти вся мертвая.

Адам храпит, а рядом дизельный двигатель возвращается к жизни.

Мне интересно, как там в Канаде, и сможет ли побег всJ решить. Лежа здесь, в васильково-синей темноте, мне кажется, что побег -- это всего лишь еще одно исправление исправления исправления исправления исправления какой-то проблемы, которую я не могу вспомнить.

Весь дом дрожит. Люстра качается. Листья шелковых папоротников в их плетеных корзинах вибрируют. Тишина.

Снаружи пластика мир начинает двигаться, скользя быстрее и быстрее, а затем вообще стирается.

И я засыпаю. 13

Наш второй день в дороге, мои зубы стали унылыми и желтыми. Снизился тонус мышц. Я не могу прожить жизнь брюнетом. Мне нужно немного времени, всего минуту, всего тридцать секунд побыть в лучах прожекторов.

Не важно, сколько я усилий прилагаю, чтобы скрыть это. Кусочек за кусочком, я начинаю разрушаться.

Мы в Далласе, Техас, рассматриваем половину Виллы Уилмингтонов с ложными черепичными противовершинами и биде в хозяйской ванной. Хозяйской спальни в ней нет, но есть прачечная со стиральными машинами и сушилкой. Конечно же, там нет ни воды, ни электричества, ни телефона. Там есть кухонные приборы цвета миндаля. Там нет камина, но в столовой висят шторы до пола.

Это после того, как мы увидели больше домов, чем я могу запомнить. Дома с газовыми каминами. Дома с Французской Провинциальной мебелью, большими стеклянными столами для кофе и направленным освещением.

Это на фоне красно-золотого заката на горизонте техасской равнины, на стоянке грузовиков на границе Далласа. Я хотел ехать в доме, у которого отдельные спальни для каждого из нас, но нет кухни. Адам хотел дом, в котором только две спальни, кухня, но нет ванной.

Наше время почти вышло. Солнце почти село, и водители собирались начать свой ночной путь.

Моя кожа чувствовала холод и покрывалась потом. Весь я, даже светлые корни моих волос, болели. Прямо там, на песке, я зачал делать зарядку посреди стоянки. Я лег на спину и начал качать пресс с интенсивностью конвульсий.

Подкожный жир уже нарастал. Мои брюшные мускулы исчезали. Мои грудные мускулы начали оседать. Мне была нужна косметика, имитирующая загар. Мне нужно было поваляться немного под искусственным солнцем.

Всего пять минут, молю я Адама и Фертилити. Перед тем, как мы снова тронемся в путь, просто дайте мне полежать десять минут в кровати для загорания Вульфа.

" Нельзя, маленький брат, -- говорит Адам. -- ФБР будет следить за каждым спортзалом и каждым салоном загара и магазином здоровой пищи на Среднем Западе".

Всего через два дня я был болен от дерьмовой глубоко-прожаренной пищи, которую готовили на стоянках грузовиков. Я хотел сельдерей. Я хотел бобы мун. Я хотел грубую пищу и овсяные отруби и неочищенный рис и диуретики.

" Что я тебе говорила, -- говорит Фертилити, гладя на Адама, -- оно началось. Нам надо было запереть его где-нибудь, связанным. У него начинается Синдром Исчезновения Внимания".

Они вдвоем затащили меня в Дом Элегантности, когда водитель уже приводил грузовик в движение. Они втолкнули меня в заднюю спальню, где были лишь голый матрас и огромный Средиземноморский туалетный столик с большим зеркалом над ним. За дверью спальни я мог слышать, как они нагромождали Средиземноморскую мебель, диванные группы и концевые столики, лампы, сделанные, чтобы выглядеть как старые винные бутылки, развлекательные центры и барные стулья вокруг двери спальни.

Техас быстро проносится за окном спальни. Подсвеченная надпись пролетает мимо окна, говоря: Оклахома Сити, 250 миль. Вся комната дрожит. Стены оклеены маленькими желтыми цветочками, вибрирующими так быстро, что у меня появляется морская болезнь. Куда бы я ни пошел в этой спальне, я все время вижу себя в зеркале.

Без ультрафиолета моя кожа становится обычного белого цвета. Может, это всего лишь мое воображение, но одна из моих шапок держится на мне свободно. Я пытаюсь не паниковать.

Я срываю рубашку и исследую себя на предмет повреждений. Я стою боком и прощупываю свой живот. Мне действительно нужен заряженный шприц с Дюратестоном прямо сейчас. Или с Анваром. Или с Дека-Дюраболином. Из-за нового цвета волос я выгляжу размытым. Моя последняя операция на веке не состоялась, и уже показываются мешки под глазами. Корни моих волос держатся свободно. Я начинаю рассматривать в зеркале, не выросли ли у меня волосы на спине.

Знак пролетает в окне, сообщая: Софт Шолдерз.

Остаток косметики, имитирующей загар, запекся в уголках моих глаз и в морщинах вокруг рта и поперек лба.

Мне удается задремать. Я выбираю матрас, гармонирующий с цветом моих ногтей.

Знак пролетает в окне, сообщая: Снизить Скорость Держаться Справа

Затем стук в дверь.

" У меня есть чизбургер, если ты хочешь, " -- говорит Фертилити через дверь и через всю нагроможденную мебель.

Мне не нужен сальный ебаный жирный ебаный чизбургер, кричу я в ответ.

" Но тебе нужно есть сахар и жир и соль, чтобы вернуться к норме, -говорит Фертилити. -- Это для твоего же блага".

Мне нужно вощение всего тела, кричу я. Мне нужен мусс для волос.

Я молочу в дверь.

Мне нужны два часа в хорошей качалке. Мне нужно пройти три сотни этажей на лестничном тренажере.

Фертилити говорит: " Тебе нужно постороннее вмешательство. С тобой будет все в порядке".

Она убивает меня.

" Мы спасаем твою жизнь".

Во мне остается вода. Я теряю твердость в плечах. Мои мешки под глазами нуждаются в подтяжке. На моих зубах налет. Мне нужно потуже затянуть пояс. Мне нужен диетолог. Позвоните моему ортодонту. Мои икры сдуваются. Я дам вам все, что вы захотите. Я дам вам денег.

Фертилити говорит: " У тебя нет денег".

Я знаменит.

" Тебя разыскивают за массовое убийство".

Она и Адам должны достать мне какие-нибудь диуретики.

" На следующей остановке, -- говорит Фертилити, -- я принесу тебе старый добрый двойной кофе".

Этого не достаточно.

" Это больше, чем тебе дадут в тюрьме".

Давай подумаем хорошенько, говорю я. В тюрьме у меня будет штанга. Я смогу проводить время на солнце. У них там должны быть доски для седов в тюрьме. Вероятно, я смог бы подпольно достать Вистрол. Я говорю: Просто выпусти меня. Просто разблокируй эту дверь.

" Ты еще ничего не понял".

Я ХОЧУ В ТЮРЬМУ!

" В тюрьме есть электрический стул".

Я рискну.

" Но они могут убить тебя".

Отлично. Мне нужно всего лишь побыть в центре всеобщего внимания. Хотя бы еще один раз.

" Да, ты пойдешь в тюрьму и будешь в центре всеобщего внимания".

Мне нужен увлажняющий крем. Мне нужно, чтобы меня фотографировали. Я не как обычные люди. Чтобы выжить, мне нужно, чтобы у меня постоянно брали интервью. Мне нужно находиться в моей естественной среде обитания, на телевидении. Мне нужно жить свободно, подписывая книги.

" Я оставлю тебя одного ненадолго, -- говорит Фертилити через дверь. -Тебе нужен перерыв".

Я ненавижу быть смертным.

" Думай, что это Моя Возлюбленная или Пигмалион, только в обратном порядке". 12

В следующий раз, когда я проснулся, я был в бреду, а Фертилити сидела на краю моей кровати и втирала дешевый нефтяной увлажняющий крем в мою грудь и руки.

" С возвращением, -- говорит она. -- Мы уж думали, что ты решился на это".

Где я?

Фертилити глядит по сторонам. " Ты в Шато Мэйплвуд с дешевенькой мебелью, -- говорит она. -- Линолеум без шва на кухне, виниловый не вощеный пол в двух ванных. Здесь есть легкоочищаемые узорчатые виниловые стеновые панели вместо камней, и дом декорирован в сине-зеленой морской гамме".

Нет, шепчу я, в какой мы точке планеты?

Фертилити говорит: " Я поняла, что ты имеешь в виду это".

Знак пролетает в окне, сообщая: Впереди Детур.

Комната, в которой мы сейчас, не такая, какую я помню. Обойный бордюр с плящущими слониками возле самого потолка. Кровать, в которой я лежу, имеет навес и белые, машинной работы, кружевные шторы, висящие по его краю и скрепленные розовыми сатиновыми ленточками. Белые жалюзи по бокам окна. Наше с Фертилити отражение в большом зеркале в форме сердца, висящем на стене.

Я спрашиваю: Что случилось с тем домом?

" Это было два дома назад, -- говорит Фертилити. -- Сейчас мы в Канзасе. В половине Шато Мэйплвуд с четырьмя спальнями. Это высшее достижение в серии заводских домов".

Значит, он действительно хороший?

" Адам говорит, что лучший, -- говорит она, укрывая меня. -- Он поставляется с подобранным по цвету постельным бельем, и здесь есть посуда в столовой, гармонирующая с сиреневыми вельветовыми диванчиками и любовным диванчиком в гостиной. Здесь даже есть подобранные по цвету сиреневые полотенца в ванной. Здесь, правда, нет кухни, по крайней мере в этой половине. Но я уверена, что где бы кухня ни была, она сиреневая".

Я спрашиваю: Где Адам?

" Спит".

Он не беспокоился обо мне?

" Я сказала ему, что всJ благополучно разрешится, -- говорит Фертилити. -Короче, он очень счастлив".

Шторы кровати танцуют и крутятся вместе с движениями дома.

Знак пролетает в окне, сообщая: Осторожно.

Я ненавижу то, что Фертилити знает всJ.

Фертилити говорит: " Я знаю, что ты ненавидишь, что я знаю всJ".

Я спрашиваю, знает ли она, что я убил ее брата.

Вот так вот просто правда вышла наружу. Мое предсмертное признание.

" Я знаю, что ты разговаривал с ним в ночь, когда он умер, -- говорит она, -- но Тревор убил себя сам".

И я не был его гомосексуальным любовником.

" Я тоже это знала".

И я был тем голосом в той кризисной горячей линии, с которым она грязно разговаривала.

" Я знаю".

Она растирает крем между своими ладонями, а затем втирает его в мои плечи. " Тревор позвонил тебе, потому что искал сюрприз. Я вожусь с тобой ради того же".

С закрытыми глазами я спрашиваю, знает ли она, чем всJ это закончится.

" В долгосрочной перспективе или в краткосрочной? " -- спрашивает она.

И то, и другое.

" В долгосрочной перспективе, -- говорит она, -- все мы умрем. Затем наши тела сгниют. Здесь нет ничего удивительного. В краткосрочной -- мы будем жить счастливо во веки веков".

Правда?

" Правда, -- говорит она. -- Поэтому не бойся".

Я гляжу в зеркало в форме сердца на то, как я старею.

Знак пролетает в окне, сообщая: Водите Осторожнее.

Знак пролетает в окне, сообщая: Скорость Измеряется При Помощи Радара.

Знак пролетает в окне, сообщая: Включите Фары Для Безопасности.

Фертилити говорит: " Ты можешь просто расслабиться и дать случиться тому, что должно? "

Я спрашиваю: она имеет в виду катастрофы, боль, нищету? Могу ли я позволить всему этому случаться? " И радость, -- говорит она, -- и Безмятежность, и Счастье, и Удовлетворенность". Она называет крылья Колумбийского Мемориального Мавзолея. " Тебе не нужно контролировать всJ, -говорит она. -- Ты не можешь контролировать всJ".

Но ты можешь быть готорым к катастрофе.

Знак пролетает мимо, сообщая: Пристегнитесь.

" Если всJ время думать о катастрофах, то они начнут происходить, " -говорит Фертилити.

Знак пролетает мимо, сообщая: Осторожно, Камнепад.

Знак пролетает мимо, сообщая: Впереди Опасные Повороты.

Знак пролетает мимо, сообщая: Скользко, Когда Мокро.

За окном Небраска приближается с каждой минутой.

Весь мир -- это катастрофа, которая ждет своего часа, чтобы случиться.

" Я хочу, чтобы ты знал, что я не всегда буду здесь, -- говорит Фертилити, -- но я всегда тебя найду".

Знак пролетает в окне, сообщая: Оклахома 40 км.

" Не важно, что случается, -- говорит Фертилити, -- не важно, что делаешь ты или твой брат, всJ идJт как надо".

Она говорит: " Ты должен доверять мне".

Я спрашиваю: А ты можешь мне достать Гигиеническую Помаду. Для губ. Они растрескались.

Знак пролетает мимо, сообщая: Оползни.

" Окей, -- говорит она. -- Я простила твои грехи. Если это поможет тебе расслабиться, думаю, что я смогу достать тебе Гигиеническую Помаду". 11

Конечно же, мы потеряли Фертилити на стоянке грузовиков за границей Денвера, Колорадо. Даже я мог предвидеть это. Она выскользнула, чтобы купить мне Гигиеническую Помаду, когда водитель грузовика пошел отлить. Адам и я спали до тех пор, пока не услышали ее крики.

И конечно же, она все именно так и планировала.

В темноте, при свете луны, проходящем через окна, я иду, натыкаясь на мебель, туда, где Адам бросил открытыми две входных двери.

Мы уезжаем со стоянки грузовиков, набирая скорость, а Фертилити бежит за нами. Одна ее рука вытянута вперед и держит маленький цилиндрик Гигиенической Помады. Ее рыжие волосы развеваются позади нее. Ее туфли хлюпают по тротуару.

Адам протягивает руку, чтобы спасти ее. Другой рукой он держится за дверной косяк.

Из-за тряски дома маленький мраморный журнальный столик падает и катится к Адаму, стоящему в дверях. Фертилити уворачивается, когда столик падает на землю.

Адам говорит: " Возьми мою руку. Ты можешь до нее дотянуться".

Стул из столовой вытряхивается на дорогу и разбивается, чуть не задев Фертилити, и она говорит: " Нет".

Ее слова почти теряются в рJве мотора грузовика, она говорит: " Возьми Гигиеническую Помаду".

Адам говорит: " Нет. Если я до тебя не дотянусь, то мы прыгаем. Мы должны оставаться вместе".

" Нет, -- говорит Фертилити. -- Возьми Гигиеническую Помаду, она ему нужна".

Адам говорит: " Ты ему нужна больше".

Окна, которые мы оставили открытыми, затягивают воздух внутрь, и план удобного для жизни этажа без перегородок подхватывается воздушным потоком и выносится через входные двери. Бросательные подушки с вышивкой сдуваются с дивана и вылетают через передние двери вокруг Адама. Они летят на Фертилити, ударяя ее по лицу и почти сбивая с ног. Декоративное искусство в рамочках, в основном ботанические репродукции и сделанные со вкусом фотографии скаковых лошадей, шлепаются со стен и уплывают на дорогу, чтобы разлететься на осколки стекла, деревянные щепки и искусство.

Я чувствую, что хочу помочь, но я слаб. Я потерял слишком много внимания за последние несколько дней. Я с трудом могу стоять. Уровень сахара в моей крови запредельный. Я могу лишь видеть, как Фертилити падает сзади, а Адам рискует высовываться все дальше и дальше.

Композиции из шелковых цветов падают, и красные шелковые розы, красные шелковые герани и синий ирис уплывают через дверь и порхают мимо Фертилити. Символы забвения, маки, приземляются на дорогу, и она бежит по ним. Ветер разбрасывает поддельные апельсины и сладкий горох, белый и розовый, дыхание младенца и орхидеи, белые и фиолетовые, к ногам Фертилити.

" Не прыгайте, " -- говорит Фертилити.

Она говорит: " Я вас найду. Я знаю, куда вы едете".

На одно мгновение она почти делает это. Фертилити почти достает до руки Адама, но когда он пытается затащить ее внутрь, их руки расстаются.

Почти расстаются. Адам открывает руку, и в ней цилиндрик Гигиенической Помады.

А Фертилити пропала в темноте и осталась позади нас.

Фертилити исчезла. Должно быть, мы едем со скоростью 100 километров в час, и Адам поворачивается и бросает мне помаду с такой силой, что она рикошетится от двух стен. Адам рычит: " Надеюсь, что ты теперь счастлив. Надеюсь, что твои губы восстановятся".

Шкаф для фарфора в столовой раскрывается, и блюда, тарелки для салатов, супницы, обеденные тарелки, бокалы и чашки выпрыгивают и катятся ко входным дверям. Все это разбивается о дорогу. Все это остается широким шлейфом позади нас, искрясь в лунном свете.

Никто не бежит за нами, и Адам тащит цветной телевизор со стерео-звуком и почти цифровой картинкой к двери. С криком он пихает его с переднего крыльца. Затем он сталкивает с крыльца вельветовый любовный диванчик. Затем спинетовое пианино. Все разбивается при падении на дорогу.

Затем он смотрит на меня.

Глупого, слабого, отчаявшегося меня, ползающего по полу в поисках Гигиенической Помады.

Он скалит зубы, его волосы падают на лицо, Адам говорит: " Мне следовало бы выбросить тебя через эту дверь".

Затем мимо проносится указатель, сообщающий: Небраска, 160 км.

И улыбка, медленная и жуткая, рассекает лицо Адама. Он высовывается в открытую входную дверь и сквозь ночной ветер, воющий вокруг него, кричит.

" Фертилити Холлис! " -- кричит он.

" Спасибо! " -- кричит он.

В темноте позади нас, во всей этой темноте с ее отбросами, стеклом и обломками позади нас, раздается крик Адама: " Я не забуду, что всJ, о чем ты мне говорила, должно сбыться! " 10

В ночь перед нашим возвращением домой я рассказываю своему старшему брату всJ, что могу вспомнить о Правоверческом церковном округе.

В церковном округе мы сами создавали всJ, что ели. Пшеницу и яйца и овец и рогатый скот. Я помню, как мы ухаживали за великолепными садами и ловили искрящуюся радужную форель в реке.

Мы на заднем крыльце Замка Кастиль, едущего со скоростью 100 километров в час сквозь ночь Небраски по 80-му Межрегиональному. У Замка Кастиль есть резные стеклянные подсвечники на каждой стене и золоченые краны в ванной, но никакого электричества или воды. ВсJ красиво, но ничего из этого не работает.

" Электричества нет, вода не течет, -- говорит Адам. -- Так же, как в нашем детстве".

Мы сидим на заднем крыльце, свесив ноги с края, к пролетающей внизу дороге. Порывы ветра приносят к нам дизельную вонь.

В правоверческом церковном округе, говорю я Адаму, люди жили простой и насыщенной жизнью. Мы были непоколебимыми и гордыми людьми. Наши воздух и вода были чисты. Наши дни проходили с пользой. Наши ночи были абсолютны. Вот что я помню.

Вот почему я не хочу возвращаться назад.

Там не будет ничего, кроме Национального Санитарного Могильника Чувствительных Материалов имени Тендера Брэнсона. Как это будет выглядеть -сваленные в кучу годы порнографии со всей страны, присланные туда сгнивать -я не хочу видеть в первую очередь. Агент объяснил мне методику. Тонны грязи, самосвалы и заполненные бункеры, мусоровозы и крытые товарные вагоны, полные грязи, прибывают туда каждый месяц, и там бульдозеры распределяют все это метровым слоем на площади в двадцать тысяч акров.

Я не хочу видеть это. Я не хочу, чтобы Адам видел это, но у Адама всJ ещJ есть пистолет, и рядом со мной нет Фертилити, чтобы сказать, заряжен он или нет. Кроме того, я уже привык получать распоряжения насчет того, что мне делать. Куда идти. Как действовать.

Моя новая работа -- слушаться Адама.

Поэтому мы возвращаемся в церковный округ. В Большом Острове мы украдем машину, говорит Адам. Мы прибудем в долину как раз к рассвету, предсказывает Адам. Всего лишь через несколько часов. Мы приедем домой воскресным утром.

Мы оба смотрим в темноту позади нас, и всJ, что мы потеряли, так далеко. Адам говорит: " Что еще ты помнишь? "

ВсJ в церковном округе всегда было чистым. Дороги всегда были в хорошем состоянии. Лето было долгим, а дождь шел каждые десять дней. Я помню, что зимы были спокойные и безмятежные. Я помню, как мы сортировали семена ноготков и подсолнечника. Я помню, как мы рубили лес.

Адам спрашивает: " Ты помнишь мою жену? "

Вообще-то нет.

" В ней и нечего вспоминать, " -- говорит Адам. Пистолет в его руках, лежащих на коленях, а то я не сидел бы здесь. " Это была Бидди Глисон. Мы должны были быть счастливы вместе".

До тех пор, пока кто-то не позвонил в полицию и не дал старт расследованию.

" Мы должны были родить дюжину детей и делать на них барыши, " -- сказал Адам.

До тех пор, пока шериф графства не пришел туда и не попросил документы на каждого ребенка.

" Мы должны были состариться на той ферме, проводя каждый следующий год так же, как и предыдущий".

До тех пор, пока ФБР не начало расследование.

" Мы оба должны были стать церковными старейшинами когда-нибудь, " -говорит Адам.

До Отправки.

" До Отправки".

Я помню, что жизнь в окружной долине была спокойной и мирной. Коровы и куры гуляли свободно. Белье вывешивалось на улице на просушку. Запах сена в сарае. Яблочный пирог, охлаждающийся на каждом подоконнике. Я помню, что это был отличный образ жизни.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 121314 15 Следующая ⇒