Кэтрин Кингсли 17 страница

– Как трогательно ты выглядишь, когда смущаешься из‑ за какой‑ нибудь оплошности, – сказал он. – Надо будет запомнить это.

Он склонил голову и поцеловал Джоанну, несколько секунд наслаждаясь сладостью губ и вдыхая ее аромат. Затем нежно раздвинул ее губы языком и начал медленно водить им по нёбу и деснам.

– Вы проказник, милорд, – заявила она, беззвучно смеясь. – Вы что, и в самом деле думаете, что должны целовать гувернантку в детской?

– Я думаю и о многих других вещах, которыми с удовольствием занялся бы в детской с такой гувернанткой. Но если серьезно, я пришел, чтобы обсудить с тобой нечто более практичное.

– Банч гордилась бы тобой, – констатировала Джоанна, присаживаясь на диван и выжидающе глядя на лорда сияющими глазами.

О боже, как же он ее любит! Гривз даже не знал, что любовь к другому человеку может быть такой глубокой, такой всеохватывающей. Никогда и ни к кому прежде он не испытывал подобных чувств. Джоанна очаровала его не только красотой, но и в не меньшей степени душевными качествами, отдав себя ему всю целиком, не задумываясь, не требуя и не ожидая ничего взамен. В ней не было ни малейшего намека на притворство или искусственность. Во всем этом она диаметрально отличалась от Лидии.

– Почему ты так странно смотришь на меня, Гай? Наблюдая со стороны, можно подумать, что ты разглядываешь редкого зверя в зоопарке.

– Вряд ли, – усмехнулся Гай. – На самом деле я думал о том, как сильно люблю тебя и какое счастье, что я тебя нашел. С тобой я чувствую себя счастливым, Джоанна. Именно это я так долго не решался сказать тебе.

Джоанна кивнула. Выражение ее лица стало серьезным, даже торжественным.

– Я тоже чувствую себя счастливой рядом с тобой, – тихо сказала она. – Очень счастливой. Но ты, кажется, собирался о чем‑ то поговорить.

– Ах да… Первым делом следует заняться лицензией на венчание. Для этого я планировал отправиться вместе с тобой в Лондон, но, поразмыслив, решил, что будет лучше, если мы останемся здесь. Ты еще не достаточно здорова, чтобы путешествовать…

– Для того, чтобы ночь напролет заниматься с тобой любовью, я достаточно здорова, а для поездки в Лондон нет? – спросила Джоанна, брови которой поползли вверх, предвещая что‑ то недоброе.

– Я опасаюсь, что ты можешь простудиться. Погода в это время года непредсказуема, – объяснил Гай. – И я не желаю слушать возражения. Помимо всего прочего, следует подумать о Майлзе. Полагаю, что полутора лет, в течение которых он чувствовал себя брошенным, для него более чем достаточно. Ты согласна?

– Неужели вас интересует мое мнение, лорд Гривз? – ехидно поинтересовалась Джоанна, сверкая глазами.

– Я советуюсь с тобой. Некоторое время назад я понял, что тебе лучше задавать вопросы, чем пытаться что‑ то объяснить. Такая тактика помогает сэкономить время, а также избежать новых проблем и обострения отношений.

– Что ж, это лишний раз говорит о том, что ты очень умен. А раз так, то я согласна с тобой. Более того, я хочу, чтобы наша свадьба состоялась здесь. Конечно, венчаться мы будем не в часовне, это было бы совсем странно. Венчаться я хотела бы в церкви, если ты не возражаешь. И небольшая церквушка в Пангоуме, думаю, вполне может подойти.

Сердце Гая сжалось от радости. Удивительно, как сильно изменилось его отношение к Богу с того момента, когда он понял, что его горячая ночная молитва была услышана. Как изменилось с тех пор его отношение ко всему.

– Я бывал на службах в этой церкви, даже Сент‑ Джеймсский собор вряд ли был бы лучше, – мягко сказал он.

– Спасибо, Гай. А еще я хотела узнать, не мог бы нас обвенчать брат Майкл. Он был так добр ко мне в то рождественское утро, когда я очень нуждалась в поддержке.

– Брат Майкл? – переспросил Гай, безуспешно напрягая память. – Прости, но я не понимаю, о ком ты говоришь.

– О монахе, который каждый год служит в часовне Вейкфилда на Рождество. Думаю, он является и священником.

– Никто не служит в часовне, – сказал Гай, хмурясь. – Она является частным зданием, принадлежащим нашей семье.

– Но… Но он был там. Он сказал, что это одна из его пастырских обязанностей. Брат Майкл так хорошо говорил о любви и терпении и… – Джоанна посмотрела в окно и ненадолго смолкла. – И об исцелении раненых душ, – продолжила она, вновь поворачиваясь к Гаю. – Он был таким умиротворенным, таким добрым, таким понимающим.

Гай медленно покачал головой.

– Не знаю никого, кто бы подходил под твое описание, а странствующих монахов здесь не бывает. Ведь мы даже не католики, хоть Вейкфилд и был когда‑ то аббатством.

– Гай, он знал о Майлзе и Лидии, о том, что с ней случилось. Он даже обо мне все знал. Что я кузина Лидии, что приехала из Италии и что я очень любила ее. Откуда он мог знать все это, если не был знаком с кем‑ то из вашей семьи? Думаю, Лидия могла рассказать ему.

Но это предположение только сильнее озадачило Гая.

– Лидия была далека от религии. Изливающей душу монаху я ее не могу даже представить. Но кроме нее здесь никто не знал о подробностях твоей жизни, если ты сама о них не рассказывала.

– Тогда я не знала здесь никого, с кем бы можно было просто поговорить. Даже сейчас ты единственный человек в Вейкфилде, с которым я делюсь своими проблемами и мыслями. Майлз, безусловно, слышал мои мысли вслух и многое знает, но трудно представить пятилетнего мальчика, рассказывающего в часовне монаху истории из моей жизни. К тому же я знаю наверняка, что он тогда всю ночь провел в постели.

– Здесь явно какая‑ то загадка. Я спрошу викария, не знает ли он человека, с которым ты встретилась, но сомневаюсь, что получу положительный ответ. Честно говоря, если бы я не знал, какая ты здравомыслящая и рассудительная, то подумал бы, что тебе все это привиделось. Возможно, это был дух, обитающий здесь с тех времен, когда Вейкфилд был аббатством. Поговаривают, будто в часовне периодически появляются чем‑ то обиженные бесплотные духи и слышится бессвязное бормотание.

Джоанна пожала плечами.

– Что за ужасное предположение! Не было ничего похожего. Клянусь тебе, Гай, все произошло именно так, как я сказала. Брат Майкл стоял в тени алтаря, на котором горела единственная свеча. А потом… Потом он подошел, опустился на колени рядом со мной и произошло что‑ то чудесное. Я помню, что мне было очень холодно, но когда он прикоснулся к моей руке, сразу стало тепло. Тепло и умиротворенность заполнили мое тело и душу. Пожалуй, это был самый благочестивый человек из всех, кого я когда‑ либо встречала.

– Да, если он согрел тебя своим прикосновением, он не мог быть призраком, – с улыбкой произнес Гай. – От призраков обычно веет холодом и сыростью, не так ли?

– Он не был призраком. Помню, я подумала тогда, что он появился в ответ на мою молитву.

– Хм. Кажется, подобных вещей вокруг нас происходит все больше и больше, – сказал Гай, сел рядом с Джоанной на диван и взял ее руку в свою. – Может быть, ты права – Господь услышал твои молитвы и монах был подтверждением этого. Я начинаю верить, что с твоим появлением здесь, любовь моя, чудеса стали происходить одно за другим. Наверное, ты горячо молишься за всех нас с тех пор, как приехала. – Он поцеловал одну ее руку, затем вторую. – На свете есть вещи, не терпящие пристального рассмотрения. Тебе не кажется?

Джоанна улыбнулась в ответ, хотя выглядела еще довольно серьезной.

– Постараюсь сохранить это в своей памяти.

– Отлично. Значит, можно перейти к следующему пункту моего плана. Я собираюсь попросить моего хорошего друга Рэндольфа, чтобы он приобрел для меня лицензию и привез ее сюда. Рэндольф живет неподалеку, в Мандерстоун‑ Холл. Возможно, ты проезжала мимо.

– Пожалуй, да… – сказала Джоанна, задумчиво потирая верхнюю губу. – Это такой большой дом в палладианском стиле. Он – граф Тревельян?

– Да, все верно. Мы выросли вместе и всегда были лучшими друзьями. К тому же он крестный отец Майлза и очень его любит.

– Я была бы рада познакомиться с ним, – сказала Джоанна.

– Обязательно познакомишься, – заверил Гай и замолчал, пытаясь справиться с легкой растерянностью, которую ощутил при мысли о следующем предложении. Было очевидно, что оно так легко не пройдет. – Я собираюсь также попросить его организовать на следующей неделе бал в честь нашей помолвки и предстоящей женитьбы. Так я смогу убить двух зайцев одним выстрелом. Учитывая слухи, которые ходят уже несколько лет, никто из приглашенных не захочет упустить возможность встретиться с тобой. А то, что ты являешься кузиной моей покойной жены, только добавит интерес к балу. Таким образом, несмотря на то, что времени на размышление остается совсем немного, мы заставим важных персон общества бросить все свои дела и воспользоваться приглашением.

Реакция Джоанны была именно такой, какую он ожидал.

– Ох… О, Гай, пожалуйста, я совсем не думала об этом. Я… Я не готова. Почему бы нам не пожениться сначала, а уж потом встретиться лицом к лицу со светскими львами?

– Потому что я хочу, чтобы ничто не препятствовало нашей свадьбе, а твоя репутация, как я понимаю, беспокоит тебя достаточно, чтобы стать такой помехой. Эта проблема постоянно тебя беспокоит. – Он чуть сильнее сжал ее руки. – Так вот, я обещаю тебе, любимая, что заставлю тех, из‑ за кого начались твои злоключения, не только рассказать правду, но и попросить прощения.

– Но мне нечего надеть, – произнесла Джоанна, явно ища предлог для отказа.

– Я позабочусь об этом, – ответил Гай и приготовился выслушать следующий аргумент.

– Люди будут болтать за нашими спинами, – сказала Джоанна, – а для меня невыносима сама мысль о том, что над тобой станут смеяться из‑ за меня.

– Уверяю тебя, моя возлюбленная, ни один человек не засмеется. Они просто не решатся. А если найдутся глупцы, которые захотят попробовать, можешь мне поверить, после моего ответа их лица станут не только совершенно трезвыми, но и красными от стыда и унижения. – Он подвинулся ближе и провел пальцами по ее щеке. – Ты же самая храбрая и сильная женщина из всех, кого я знаю, и во имя правды сможешь противостоять любому. Прояви же эти качества ради меня. Тогда я смогу заставить Холдинхэма и Генри Уамока выложить всю правду о том, что они придумали в отношении тебя, и сумею убедить не имеющих достаточного ума представителей света в том, что выдвинутые против тебя семейкой Каппони обвинения не более чем пустая фальшивка. Только наберись мужества и помоги мне. Поможешь?

Джоанна глубоко вздохнула и кивнула в знак согласия.

– Для тебя я сделаю все, ты должен твердо знать это. Я доверю тебе свою жизнь, если понадобится. Что может сравниться с этим?

Гай обнял ее и прижал к себе.

– Знаешь, когда я влюбился в тебя?

Она покачала головой и опустила ее Гривзу на грудь. Руки обвили его шею и расслабленно замерли.

– Это случилось в Рождественский сочельник, когда я пришел в детскую, чтобы оставить подарок для Майлза, а там была ты в одной ночной рубашке. – Он нежно поцеловал ее в висок. – Тогда ты спросила меня о том, что случилась с Лидией, а когда я сказал правду, разрыдалась будто ребенок, не обращая ни малейшего внимания на то, что я могу об этом подумать.

Джоанна посмотрела Гривзу в глаза и улыбнулась уголками губ.

– В ту ночь и я влюбилась в тебя, – тихо сказала она. – Я самой себе долго не могла признаться в этом, пока не решилась честно разобраться в своих чувствах. И я… я многое поняла этой ночью.

– Хм. Интересно, что же такое ты поняла? – спросил Гай. Конечно, у него были свои ответы на этот вопрос, но очень хотелось знать, что скажет Джоанна.

– То, что меня потянуло к тебе с самого начала, хоть я и считала тебя монстром. Я не поняла этого тогда, потому что никогда не испытывала подобных чувств. К тому же ты был тем ужасным мужем Лидии, о котором она писала в своих письмах. После них сама мысль о том, что ты можешь мне понравиться, была абсолютна исключена. И все‑ таки… – Джоанна залилась краской, но продолжила: – Теперь очевидно, что я попала под власть твоей внешний привлекательности с первой минуты, как только увидела. Думаю, ты должен это знать.

Гай поцеловал ее лоб и пощекотал его губами.

– О! Что ж, раз уж мы затеяли игру в откровенные признания, позвольте и мне облегчить свою душу. Как я теперь понимаю, ты тоже сразу мне очень понравилась. Но поскольку ты кузина Лидии, да еще так поразительно на нее похожа, я старался не только не обращать внимания на твою привлекательность, но и обратить ее против тебя.

– Я знаю, – сказала Джоанна. – Вернее, теперь знаю. Это была самая разумная линия поведения на тот момент. Ты совершенно не знал меня, также как и я тебя, и мы смотрели друг на друга сквозь искаженную призму характеристик, которые дала Лидия.

– Почему каждый раз, когда ты прощаешь мне мои прегрешения, я чувствую себя еще большим негодяем? – спросил Гай, ощутив новый прилив нежности к этой удивительной женщине. Он даже подумал, что неплохо бы заиметь второе сердце, чтобы переполнявшие его чувства не выплеснулись наружу.

Джоанна, оставаясь в объятиях лорда, подняла голову и нежно поцеловала его.

– Я люблю тебя. Это достаточная причина, чтобы прощать. Но на самом деле я довольно строга к тебе.

– Джоанна, не знаю, как прожить еще три недели до нашей свадьбы. Ужасно долго. Ты уверена, что твоя драгоценная Банч непременно должна присутствовать на ней?

– Я уже говорила тебе ночью: Банч была со мной во все важные моменты моей жизни, и я просто не могу представить свою свадьбу без нее.

– Ммм. От меня это потребует экстраординарной выдержки, – сказал Гай. Возбужденный близостью Джоанны, он уже с трудом сдерживал себя. – Мы не сможем проводить вместе каждую ночь, если не хотим, чтобы это заметили слуги, а я уже не знаю, как обойтись без тебя.

– А разве мы не можем что‑ нибудь придумать, милорд? – мягко спросила Джоанна, массируя ладонью его бедро. – К примеру, сейчас здесь никого из слуг нет и, насколько я знаю, еще долго никто не появится. За время моей болезни все привыкли, что я в это время сплю.

Гай издал похожий на стон звук, поднялся с дивана и, взяв Джоанну за руки, повел, точнее, потянул в ее спальню. Там, быстро закрыв и заперев на замок дверь, они оказались у кровати. Джоанна сорвала с него сюртук и рубашку, а он неуклюжими торопливыми движениями, будто не умеющий сдерживать желание невинный мальчишка, пытался расслабить шнуровку ее платья. Справившись с этим, он стянул лиф платья с плеч, обнажив прекрасные груди с уже налившимися сосками. Оперевшись о кровать, Джоанна порывистым движением притянула его к себе и подняла подол. Бедра раздвинулись, лоно призывно прижалось к нему.

– Сейчас… Сейчас, – шептала она, быстро расстегивая пуговицы на его брюках. Щеки ее горели, глаза лихорадочно сверкали.

Возбужденный до предела, Гай не мог больше сдерживаться, лишь слегка опираясь о спинку кровати, он вошел в Джоанну, обхватил ее бедра и прижал как можно ближе к себе. Гривз знал, что Джоанна хочет этого не меньше его. Он отдавал ей всего себя, то углубляясь в нее, то поднимаясь немного вверх. И она отдавалась ему целиком, со всей силой страсти отвечая на его движения, прилаживаясь к ним, сливаясь с ним в едином ритме.

Они опустились на кровать. Джоанна обвила ногами его бедра, а Гай принялся ласкать ее набухшие груди так, как ей нравилось больше всего. Еще через минуту он обхватил соски губами и стал посасывать их, заставляя превратиться в продолговатые тугие бутоны. Джоанна извивалась, порывисто дыша и постанывая, отвечая на каждое его движение и требуя продолжения.

Гай опустил руку вниз, нащупал напрягшийся от возбуждения бугорок и, едва касаясь, погладил его кончиками пальцев. Рот Джоанны раскрылся в беззвучном крике, глаза широко распахнулись, бедра конвульсивно задергались.

Где‑ то в глубине ее тела уже зародилась волна наслаждения, и, чувствуя это, она сильнее прижалась к нему, обвив руками и ногами. Еще через мгновение переполнившая ее волна прорвалась. Джоанна дернулась, выплеснув на Гая вязкую, напоминающую молоко жидкость, которая в то же мгновение соединилась с субстанцией, от которой освободился дошедший до крайней степени возбуждения Гай. Их тела сотряслись, вырвавшийся у Джоанны крик слился с его стоном.

Совершенно расслабленный, Гай упал на колени, положив голову на ее горячий мягкий живот.

– О боже, – прошептал он. – Джоанна… Любимая моя, Джоанна!

Джоанна не смогла ответить сразу. Быстро и глубоко дыша, она нежно трепала его волосы. Тело окончательно расслабилось, но дыхание восстановилось лишь через несколько минут.

Джоанна подняла голову.

– Кажется, мне начинает нравиться быть гувернанткой, – сказала она и рассмеялась.

Гай рассмеялся в ответ. Джоанна сейчас была очень похожа на одинокую нимфу, какими их изображают на своих полотнах художники. Волосы беспорядочно рассыпались по плечам, видимые части прекрасного тела были наполнены негой, достойной вакхического ритуала, губы разошлись в умиротворенной улыбке. В то, что эта великолепная вакханка была холодной женщиной, каковой считала себя Джоанна, уж точно никто не поверил бы. Впрочем, доказательств ее страсти за последнее время было достаточно, чтобы даже Джоанну убедить в ошибочности первоначального суждения о себе.

Гривз ласково пощекотал все еще напряженные груди и нежно поцеловал трогательный изгиб у начала шеи, слегка опухшие губы, веки закрытых глаз.

– Я буду любить тебя всегда, – прошептал он, снял с Джоанны платье и накрыл ее одеялом. – Спи. Ночью у тебя не было времени, чтобы выспаться. Увидимся позже, я обязательно приду до возвращения Маргарет и Майлза.

Джоанна сонно улыбнулась, провела рукой по его щеке и закрыла глаза. Через несколько мгновений она уже спала.

Перед тем как выйти, Гай задержался и еще раз посмотрел на Джоанну – как же, черт побери, ему повезло! Затем, усилием воли заставив себя отвернуться, вышел и осторожно закрыл за собой дверь.

Карета, развернувшись, остановилась, и перед Джоанной во всем величии предстал сияющий огнями Мандерстоун‑ Холл. Однако красивый дом казался сейчас не праздничным дворцом, а воротами в ад. Так сильно, как сейчас, она, пожалуй, не нервничала никогда. Даже в горле пересохло, а сердце колотилось в бешеном ритме.

Помогавшие ей собираться Уэнди, Маргарет и Шелли показали себя блестящими рукодельницами. Маргарет каким‑ то образом удалось создать оригинальное и поистине великолепное бальное платье из розового шелка, отороченное белым тюлем и расшитое жемчужинами. Шелли уложила волосы волнами, украсив их розами из шелка и бисером. Отвечавшая за аксессуары Уэнди удивила всех великолепным набором, который ухитрилась сделать, используя довольно скудную коллекцию Джоанны.

В общем, вряд ли кому‑ то удалось бы придать Джоанне более блистательный вид, чем этим трем женщинам. Только под самый конец они чуть было не смазали впечатление, неожиданно расплакавшись. Впрочем, это были счастливые слезы – слезы женщин, искренне радующихся обручению их любимой хозяйки и подруги.

Даже глаза Диксона увлажнились, когда он провожал Джоанну до кареты. Слуги держались кучкой, махали ей руками, хлюпали носами и вытирали повлажневшие глаза. Такое отношение тронуло ее до глубины души.

Единственным, кто проявил при этом благоразумное спокойствие, оказался Майлз. Когда ему сказали, что Джоанна может стать его мамой, он оглядел ее критическим взглядом и заявил что‑ то вроде «именно такой и должна быть настоящая мама», а когда узнал, что у папы и мамы скоро будет свадьба, деловито поинтересовался, продолжит ли Джоанна после этого присматривать за ним.

– Я буду присматривать за тобой всегда, мой малыш, – ответила она, – даже тогда, когда ты сам этого, возможно, не захочешь.

Полностью удовлетворенный ответом Майлз отправился качаться на своей деревянной лошадке, а она не смогла сдержать слезы.

– Джоанна? – Гай погладил ее по щеке, возвращая из воспоминаний в настоящее. – Ты готова?

Она проглотила застрявший в горле комок и кивнула.

– Я… Я немного нервничаю, – призналась она.

– Вполне естественно, – ответил Гай. – Ты же умная женщина и понимаешь, что нам предстоит. Однако я уверен, что у тебя достаточно самообладания для того, чтобы этот вечер прошел так, как надо нам. Помни, я всем сердцем люблю тебя и не сомневаюсь, что мы сумеем не только узнать правду, но и окончательно развеять все слухи.

Гривз наклонился к ней и поцеловал. Как тут же выяснилось, сделал он это как раз вовремя – не более чем через секунду дверца кареты распахнулась.

Окончательно восстановивший за время короткого путешествия свойственное ему хладнокровие Диксон опустил ступеньки, предложил Джоанне руку и ободряюще улыбнулся. Джоанна улыбнулась в ответ, затем перевела взгляд на восседающего на козлах в свой лучшей ливрее Билла. Вид у того был настолько торжественный, что в первое мгновение она его даже не узнала. Билл важно повел головой в сторону дома, как бы представляя его вниманию Джоанны. По непонятной причине именно этот жест кучера ее успокоил. Она гордо подняла голову, окончательно изгоняя чувство неуверенности, выпрямила спину и подала руку Гаю.

– Похоже, пришло время пробить брешь в каменных стенах английского общества, – приглушенно произнесла Джоанна. – Надеюсь, ты простишь, если в ходе наступления я кого‑ нибудь задену.

Гай хмыкнул:

– В сложившихся обстоятельствах я простил бы тебе даже убийство. Но постарайся держаться совершенно спокойно или, по крайней мере, поступать в том же духе, что я. Мне лучше известны правила ведения войны. Впрочем, никто не может запретить тебе следовать своим собственным.

– Полагаю, однако, что как раз это и беспокоит тебя больше всего, – ответила Джоанна, чувствуя себя все более уверенной. Сейчас, когда она шла под руку с Гаем, казалось, что она в состоянии сделать все что угодно.

– О! А вот и Рэн, – сказал Гай, подводя ее по ступенькам к высокому красивому мужчине с тепло смотревшими на нее выразительными голубыми глазами. Приятная улыбка на его лице стала еще более приветливой, когда Гай представил их друг другу.

– Контесса, – произнес, изящно поклонившись, граф Тревельян, – я давно и с нетерпением ждал этого момента. Гай так часто и много писал о вас, что я ощутил острую потребность взглянуть на вас собственными глазами. С радостью констатирую, что мой друг подтвердил высокий уровень своих способностей в описательной прозе.

– Называйте меня Джоанна, пожалуйста, – попросила она сразу понравившегося ей Рэна. – Надеюсь, все будет нормально и вы окончательно убедитесь, что оригинал соответствует описанию. Однако, – добавила Джоанна, помрачнев, – если этот вечер пройдет не так, как задумал Гай, все может измениться. Вы, бесспорно, благородный и смелый человек, коль скоро решились провести в своем доме сражение за мою честь.

– Благородство слишком громкое слово в данном случае. Я просто остался неисправимо любопытным ребенком, как говорит моя мама. Как ни прискорбно, она же сама и поощряет это мое качество.

Джоанна усмехнулась.

– Думаю, мне понравится ваша мама.

– Это мы скоро узнаем. Она ожидает в доме и, будучи не менее любопытной персоной, чем я, буквально сгорает от нетерпения познакомиться с вами. Рискну добавить, что разочарована она не будет.

В последнем Джоанна уверена не была, однако прикосновение твердой руки Гая сразу придало уверенность. Набрав в легкие побольше воздуха, она почувствовала в себе силы перейти, наконец, черту, отделявшую ее от встречи со светскими львами.

– Я так рада вас видеть, дорогая, – приветствовала ее элегантная леди Доуджер, графиня Тревельян. – Признаюсь, я обожаю слухи, но еще больше люблю разоблачать их, когда они оказываются полной чепухой, как это обычно бывает. В вашем случае я займусь этим с особым удовольствием.

– Я… Я благодарна вам за эти намерения, – произнесла Джоанна, немного удивленная напористостью и откровенностью, с которыми графиня начала разговор с совершенно незнакомым ей человеком.

– Ерунда. Нет ничего приятнее, чем чувствовать власть и ощущать моральное превосходство над дураками, которые причисляют себя к высшему слою населения этой страны, – сказала графиня, пожимая Джоанне руку. – Давайте же займемся делом, дитя. У нас очень мало времени до приезда гостей, а мне бы хотелось допросить вас как следует. Мой милый Рэн, конечно, умный мальчик. И то, что он взялся организовать ваше торжество, это лишний раз доказывает. Однако мужчины имеют скверную привычку в таких делах, как ваше, не обращать внимания на мелкие детали. А я должна получить полную информацию, прежде чем начну рубить головы.

У Джоанны промелькнула мысль, что эта уверенная в себе откровенная женщина скроена по тем же лекалам, что и ее обожаемая Банч, и от этого на душе стало совсем легко. Следуя за графиней, она посмотрела через плечо на Гая. Тот был уже полностью поглощен разговором с другом, судя по лицам собеседников, весьма важным и откровенным, так что не оставалось ничего другого, как действовать по собственному усмотрению.

Минут за пятнадцать графиня благодаря своему опыту узнала и даже успела уточнить все требующиеся ей подробности жизни Джоанны.

– Благодарю вас за откровенность, – сказала она, поднимаясь с кресла и поправляя великолепно уложенные волосы. – Не сомневаюсь, что суждения Гая о произошедшем будут звучать примерно так же, и я верю, что вы способны дать ему очень много счастья, дорогая. Я уже заметила перемены в его лице и поведении. Похоже, он наконец оставил позади свое трагическое прошлое, и я благодарю Бога за это. – Она слегка нахмурилась. – Никому не пожелаешь такой пытки, Гаю тем более.

– Я… я могу только сожалеть о том, что пережили в своем браке Гай и моя кузина, – сказала Джоанна, стараясь быть честной по отношению к Лидии. – Они совершенно не подходили друг другу.

– О, это… – произнесла графиня, небрежно махнув рукой. – Гай сделал неудачный выбор, однако, учитывая все обстоятельства, мы отнеслись к этому с пониманием. Но я имела в виду другое – то, что ему пришлось пережить на Пиренеях. Рэн ужасно переживал, что он не подоспел вовремя, чтобы остановить Гая в его решимости сделаться жертвенным ягненком. Хотя подозреваю, что, если бы Гай остановился, погибло бы еще очень много людей. – Она покачала головой. – Как бы там ни было, Гай заплатил ужасную цену за свой поступок. По сути, он долгие годы жил в выстроенном собственными руками аду. Но, как я уже сказала, теперь это все позади. Благодаря вам, моя дорогая.

К горлу Джоанны подступил мешающий дышать комок, по спине пробежали мурашки. О какой ужасно высокой цене говорила графиня? Что она имела в виду, называя Гая жертвенным ягненком? Перед мысленным взором пронеслись страшные образы войны. Джоанна много слышала о жестокостях, которые творили французы, но почему‑ то никогда не думала, что Гай мог быть среди их жертв.

Растерянная от только что услышанного, она не знала, что ответить. Графиня явно не подозревала, что Джоанне ничего не известно о том, что произошло с Гаем, иначе она не стала бы ее смущать, затрагивая эту тему. Но это означало и то, что графиня была тем человеком, который мог бы раскрыть тайну. Надо только правильно задать вопрос, так, чтобы графиня не догадалась о ее неосведомленности.

И Джоанна уже почти придумала такой вопрос, когда в дверях гостиной появился Гай.

Сердце испуганно екнуло – Гай застал ее за попыткой окольным путем узнать его тайну. Еще одно мгновение – и он бы услышал, как она интересуется у графини тем, о чем он до сих пор не хотел говорить.

Джоанна ощутила глубокое чувство вины. Больше такого повториться не должно. Спрашивать о том, что произошло на Пиренеях с Гаем, следует только у Гая. Вместе с тем Джоанна поняла и то, что необходимо добиться, чтобы он сам рассказал ей все. Это нужно не столько ей, сколько ему. Только таким образом он сможет окончательно освободиться от кошмаров прошлого и забыть об аде, в который себя загнал.

– Простите, что прерываю вас, – сказал Гай. Он был абсолютно спокоен и совсем не похож на человека, который побывал в аду и вернулся обратно. Отметив это, Джоанна как‑ то сразу избавилась от страшных образов, непроизвольно вызванных словами графини. – Прибыли первые гости. Соберись, дорогая. Мы должны спокойно поприветствовать тех, кто надеется увидеть тебя дрожащей при их появлении.

Леди Тревельян погрозила ему пальцем:

– Ни в коем случае не сбивай их с ног быстро, мой мальчик. Следует вдоволь насладиться остротой ощущения приближающейся победы и только потом нанести смертельный удар. Играть в шахматы гораздо интереснее, чем просто выбросить негодяя за борт.

Гай, склонившись, поцеловал графиню в щеку.

– Теперь я понимаю, как вам удалось сохранить красоту и молодость. Ваш блистательный ум не перестает работать ни на секунду, поэтому тело просто забывает, что положено стареть.

– Пустая лесть, – сказала графиня, шлепнув Гая по руке, однако по ее лицу было видно, что комплимент пришелся по душе. – Успеха вам, успеха вам обоим. Вперед. Время уже пошло. Я обязательно приду посмотреть, как ты поставишь им мат, Гай. Ты всегда был хорошим игроком.

– У меня были хорошие учителя, – ответил Гай, жестом указывая на графиню, затем подставил локоть Джоанне и повел ее в бальный зал.

Джоанна заставила себя выбросить из головы все мысли о произошедшем с Гаем на Пиренеях. Время вернуться к разгадке этой тайны прошлого еще будет. Предстоящие два часа требовали полного сосредоточения сил и воли на настоящем.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒