Город Алким Каин 10 страница

Должно быть, урок был очень скучным для того, кого я слышала.

Я записывала слова, которые слышала, хотя и была уверена, что никто не сможет понять, о чем думал этот дракон. Это было совсем не похоже на латынь.

Я исписала почти пять страниц, потом остановилась и махнула рукой на убаюкивающий голос, произносящий иностранные слова.

Когда прозвенел звонок, я побежала в кабинет профессора Фейцер и отдала ей свой блокнот. Она пролистала его с таким видом, будто от этого зависело будущее.

— Я не знаю, как это пишется, поэтому просто записала, как услышала.

Она кивнула, не сводя с него глаз. У нее на глазах навернулись слезы. Что она там вычитала?

— Это прекрасно, Елена, — она вытерла глаза, прочитав последнее предложение. — Я уже давно этого не читала.

— Что это?

— Это очень известное стихотворение. Это диалект, который сейчас называют «старинное наречие». Вот почему ты ничего не смогла понять. Он немного отличается от того, на котором говорит большинство драконов. Все, что я могу сказать, это, что кто бы ни оказался твоим драконом, он питает слабость к старинной поэзии.

— Мой дракон — поэт?

Она рассмеялась.

— Ценитель искусства, такой же, как и его наездница.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Единственный путь — выяснить, любит ли Сэмми поэзию.

— Как называется это стихотворение?

— «Propertius» Вергилия.

Уловив мою заинтересованность, она подробно рассказала, о чем было стихотворение. Оно было о парне, который не знал, что такое любовь, и о том, как любовь обвела его вокруг пальца, после чего он стал свободен. По коже снова побежали мурашки. Это действительно было прекрасно, но совсем не было похоже на Сэмми. Внезапно появилась мысль, что эта новость только ещё больше обеспокоит Люциана.

— Ты все ещё слышишь голос?

Я кивнула.

— Я могу отодвинуть его на задний план, но все равно слышу.

Она взяла обе мои руки и слегка их потрясла.

— Это так чудесно.

Я снова захихикала.

— Теперь нужно выяснить, кто этот поэт.

Она улыбнулась мне, а к ней стали заходить студенты на следующее занятие, я и сама едва успела на магию до звонка.

Я снова не могла сосредоточиться, гадая, кому же принадлежал этот красивый голос. Я лишь знала, что это был мой дракон, но кто это — было тайной, да такой, что даже сэр Эдвард вряд ли смог бы мне помочь.

Поэты были тонкими натурами, и таким оказался мой дракон, и особенно он любил старинные стихотворения, которые могли вызвать слезы у пожилых дам.

Я не могла дождаться, чтобы выяснить, была ли это Сэмми.

Встряхнувшись, я постаралась сосредоточиться. Сэр Эдвард рассказывал о каком-то эликсире. Таком завораживающем, что к нему было приковано внимание всего класса.

— Именно это и происходит от эликсира, — сэр Эдвард записал на доску последний ингредиент, и все мы ахнули, прочитав словосочетание «Кровь Рубикона».

— Так вы говорите, что сердце человека прекратит биться на тридцать минут, а когда эффект пройдет, оно начнет биться снова? — спросил Джефф, сидящий в первом ряду.

— Именно, Джефф, — он развернулся. — От этого он и получил своё название. Эл...

Рейли снова подняла руку.

— Эликсир труса.

Он бросил ей плитку шоколада за правильный ответ.

— Когда умер Квито, учёные собрали все, что могли, после него. Именно тогда Гилдерой первым начал эксперименты с этим и нашел способ, как побороть смерть. Как вы все знаете, готовить этот эликсир незаконно, и я сомневаюсь, что Блейк, даст вам пузырек со своей кровью.

Мы все рассмеялась, когда он сказал это, но мой смех замер на губах, когда я вспомнила Изабель, оттирающую кровь со стен своего дома. Кровь, переполненную магией, без пользы разбрызганную по стенам.

Прозвенел звонок, и я поспешила найти Сэмми. Наконец, я нашла ее сидящей в нашей комнате.

— Ты любишь стихи? — выпалила я.

Она насмешливо посмотрела на меня, и ее глаза округлились.

— Голос вернулся?

Я кивнула, и ее улыбка исчезла.

— Нет, Елена. Это не мое.

— Тогда кто? Не знаю ни одного дракона, который любит стихи.

— Я тоже, — ответила она. — Отстой!

— И не говори.

— Думаю, Дин будет на седьмом небе от этой новости.

Мы обе усмехнулась, хотя в наших голосах слышалось разочарование.

— Не беспокойся, мы найдем твоего поэта, — сказала она, погладив меня по руке.

— Я действительно хотела, чтобы это оказалась ты.

— Я тоже.

Я поняла, шанс невелик, что голос принадлежал Сэмми, после того как профессор Фейцер сказала мне, что это была поэма. Это было не в ее стиле, как лучшая подруга я это знала. Мне было бы известно, если бы Сэмми любила стихи.

Мы были не в духе весь остаток дня, и я так расстроилась, что не могла даже есть. Люциана тоже не впечатлила эта новость. Он снова запереживал, что голос принадлежал представителю противоположного пола.

Он перечитал мои написанные от руки пять страниц, и я видела, что он очень серьезно задумался.

— Ты ведь знаешь, кому это принадлежит? — с надеждой спросила я.

Он покачал головой, не глядя на меня, и с трудом сглотнул.

— Эй, — я придвинулась к нему ближе. — Между нами ничто не изменится, я обещаю.

— Елена, ты не знаешь, как сильна может быть связь дентов.

— Я люблю тебя, и ты мой выбор. Кто бы ни был этот дракон, ему придется смириться с этим, или он будет в пролете.

Он мягко улыбнулся.

— Я имею в виду, что не собираюсь отказываться от тебя только потому, что я часть дента, Люциан. Ему или ей придется понять это.

— Да, конечно, — сказал он обречённо.

— Ты уверен, что не знаешь, кто это?

— Я же говорил тебе, не знаю, Елена.

— Тогда хватит киснуть. Мне все ещё нужно Взойти, чтобы мы узнали точно.

— Это умный дракон. Если он помнит стихи, особенно этот, слово в слово.

— Поэты чувствительные, кто бы это ни был, он поймет. Увидишь, нам не о чем беспокоиться.

На следующее утро я почти проспала и помчалась на первое занятие. Купера, охранника Люциана, как и самого Люциана, не было рядом. Весь день пошел вверх тормашками, что ещё хуже, я еле волочила ноги.

Я терпеть не могла, когда чувствовала себя такой уставшей, а все ощущения казались притупленными. Я завернула за угол, направляясь на следующее занятие, и сильно врезалась в кого-то. Бумаги разлетелись по полу, и я извинилась, не поднимая головы.

Я подняла одну из обложек, и застыла от названия, напечатанного на ней. Я держала в руках стихотворение, звучавшее в моей голове.

— Не беспокойся, Елена. Я все подниму.

Я взглянула наверх и уставилась в глубокие карие глаза. У меня кровь заледенела в жилах.

— Ты любишь стихи?

— Если ты кому-нибудь об этом скажешь, я убью тебя, — медленно произнес он.

Я не сводила с него глаз.

— Я просто пошутил, Елена. Я не убийца, к тому же все сразу меня же и обвинят. Точно, — сказал Пол.

— Прости, это не так. Мне пора идти.

Сердце бешено заколотилось, когда грудь сдавило от страха. Я побежала в свою комнату и в суматохе схватила свой кэмми. Мне было все равно, какое занятие у Люциана, это было срочно.

Я набрала его номер, и его лицо возникло через три звонка. Он хотел что-то сказать, но, как только увидел выражение моего лица, его лицо ожесточилось.

— Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. Я знаю, почему Пол так ведёт себя со мной, Люциан.

- Что?

- Он любит стихи.

- Успокойся, что ты имеешь в виду?

- Я опаздывала на занятие и налетела на него в коридоре. Я помогла ему собрать бумаги, не зная, что это он, и нашла стихотворение. То самое стихотворение, Люциан. Он признался, что любит их.

У Люциана застыло лицо.

- Скажи что-нибудь.

- Нет, Елена. Он не может быть твоим драконом. Он Виверна.

— Люциан, дракон есть дракон. Со мной все по-другому, — я начала паниковать. — Мой отец был драконом, а я родилась с меткой, которой у меня не должно было быть. Что, если это он?

— Нет, это не так, Елена.

— Они огнедышащие?

Люциан не проронил ни слова.

— Люциан, они огнедышащие?

— Где ты сейчас?

— В своей комнате.

— Буду там через минуту.

Его лицо исчезло, и я готова была разрываться. Почему он, почему не кто-то ещё?

Люциан никогда не примет его, а я буду страдать от боли, если не приму это.

Послышался стук в дверь, и я медленно открыла ее. Он вошёл в комнату явно взбудораженный.

— Да, они огнедышащие.

— Это он, Люциан. Зачем ещё ему так пялиться на меня и обращаться со мной, как с сокровищем.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он обращается с тобой как с сокровищем?

Я закрыла глаза.

—У нас с ним общий урок магии.

— И ты даже не потрудилась сказать мне об этом?

— Люциан, я знаю, как ты к нему относишься. Извини.

— Тогда понятно, почему он отнес тебя в больницу в тот день. Я должен был догадаться.

— Я не сделала ничего плохого!

— Я знаю, извини, — он потер своё лицо. — Этого не может быть. Это просто не может быть он.

Он ударил стену, сказав последнее слово. Я вздрогнула, потому что никогда не видела его таким прежде.

— Извини, — слезы готовы были пролиться.

Он развернулся и обнял меня.

— Не извиняйся, это не твоя вина.

— Если это поможет, могу сказать, что абсолютно ничего к нему не чувствую.

Он повержено усмехнулся.

— Это не имеет значения, Елена. Он найдет путь к твоему сердцу и встанет между нами.

— Он встанет между нами, только если мы ему позволим, Люциан. Я люблю тебя, и в этот раз тебе придется довериться мне в этом.

— Хорошо, — прошептал он, и я почувствовала, как его губы прикоснулись к моей голове.

— Ты сможешь держать это в секрете от него?

Я отодвинулась от него.

— Профессор Фейцер сказала, что я испытаю боль, если не приму это. Это то же самое, что и дент.

— Проклятье, — он закрыл глаза, и мы прикоснулись друг к другу лбами.

— Что произошло между тобой и Вивернами, Люциан?

— Я не могу рассказать тебе этого.

— Пожалуйста. Я должна знать, если одна из них будет частью наших жизней.

— Ты бросишь меня.

— Доверие, Люциан.

Он долгое время молчал и просто смотрел на меня. Я видела злость, страх и глубокую грусть в его красивых голубых глазах.

— Десять лет назад Виверна убила мою сестру.

Глава 18

Я совершенно потеряла дар речи. Начнем с того, что я вообще не знала, что у Люциана была сестра. Он отпустил меня и медленно пошел к дивану, запустив руки в волосы.

— Все так запутанно.

— У меня есть план. Делай то, что должна, а затем освободи его, Елена.

— Я могу это сделать?

Он кивнул.

— Идёт, — сказала я, не раздумывая.

— Только это не так легко.

— Плевать, — я бы не позволила Люциану жить с представителем того вида, что убил его сестру. — Как это случилось?

— Когда мне было девять лет, четыре Виверны прибыли в наш дворец по приглашению моего отца. Он хотел исполнить волю короля Альберта и создать с ними альянс. Вайлэнд был одним из сыновей правителя Виверн. Его отец был очень болен, поэтому вместо него отправили его сына. Он положил глаз на мою сестру. Он был как Пол. Все его полюбили, но мы ничего о них не знали. Они гостили у нас три месяца. Я думал, что он самое восхитительное создание, что я когда-либо видел. Что же, он провел нас всех, — по его щеке скатилась слеза от тех воспоминаний. Он шмыгнул носом и вытер слезу. — Я знаю, что прошло уже десять лет, но, если бы ты знала Дейзи, ты бы полюбила ее. И я совершенно уверен, что и она полюбила бы тебя.

Я подошла к нему и обняла.

— Мне жаль, что ты потерял ее.

— Мне действительно очень ее не хватает. Отец после этого изменился. Он рассказывал мне по телефону, как умолял их не принимать Пола сюда, но Древние уже приняли решение.

— Как умерла Дейзи?

— Они никогда не хотели альянса, они хотели информацию о землях, замке и о моем отце. Моя сестра влюбилась в него, и, думаю, Вайлэнд тоже немного влюбился в нее. Никто бы не смог так притворяться, никто, — он взглянул на меня с печалью в глазах.

— Тогда я думал, что это было клёво. Я стал бы единственным, у кого бы были родственники-Виверны. Откуда мне было знать? Мне было всего девять, и я был наивен, — он уставился на ковёр, произнеся последнее слово, и я почувствовала стыд и вину в его голосе. — Моя сестра поймала их в тот день, когда они хотели напасть и приготовили план. Я нашел ее тело в луже собственной крови, а он стоял над ней с кинжалом в руке. Он перерезал ей горло. Когда я заорал, в комнату ворвался Эммануэль, и их план рухнул. Вайлэнд и ещё один парень скрылись, но Эммануэль убил двоих других.

Это было просто ужасно, потерять сестру, да ещё таким способом. Бедный король Гельмут и его мать...

— Однако, мой отец отомстил. Он убивал всех Виверн на своём пути, пока не нашел Вайлэнда и медленно не поджарил его задницу.

Я закрыла глаза и выдохнула.

— Все так запутанно. Сначала Арианна, с которой мы справились, теперь это. Это словно злой рок...

— Шшшш, — он приложил палец к моим губам. — Не думай так. Мы и это преодолеем. Как ты сказала, он не встанет между нами.

Я кивнула.

— Он знает, кто я. Это лишь вопрос времени, когда он решит поделиться этим с кем-нибудь, Люциан.

— Знаю. Когда он это сделает, мы притворимся, что это ничего не значит. Хорошо?

— Хорошо, — едва вымолвила я.

Мы взглянули друг на друга, и Люциан придвинулся ближе. Сначала наши губы слегка соприкоснулись, а затем это превратилось в поцелуй. Он был яростный, торопливый и ненасытный, практически болезненный. Я не могла вспомнить, чтобы Люциан когда-либо так целовал меня. Словно это был наш последний поцелуй.

Пожалуйста, пусть это не будет нашим последним поцелуем.

Он остался на весь день, после того как ушел со своего последнего занятия.

Мы уснули на диване, а когда оба проснулись, солнце уже начало клониться к закату. Никого из девчонок в комнате не было, поэтому я снова положила голову ему на грудь. Я могла бы всегда вот так спать с ним.

За ужином Пол не сводил с нас глаз. Я все время чувствовала его взгляд на себе.

— Он знает, что мы знаем, — прошептала я Люциану.

— Не дергайся. Все хорошо, — он улыбнулся мне и поцеловал в кончик носа.

Я захихикала.

На следующий день я обнаружила Пола на нашем занятии по искусству войны. Профессор Миа лучезарно улыбалась, пока разговаривала с ним в сторонке. Она не могла надышаться на него. Должно быть, это все его сущность Виверны.

Наши взгляды встретились, и я отвела глаза.

Я понимала, что он знает обо мне. Каждый дракон знает, кто его всадник.

— Доброе утро, класс, садитесь, пожалуйста, — профессор Миа указала рукой на трибуны.

Я заняла место с Финном. Девушки на переднем ряду перешептывались, улыбаясь, и по улыбкам на их лицах и по взглядам на Пола, я поняла, что объектом обсуждения был он.

— Сегодня будет весело, — сказала Миа.

Колин сидел прямо за мной.

— Пол согласился показать нам, как нужно сражаться с Вивернами, — Миа улыбалась во весь рот.

Некоторые ахнули, в то время как другие восторженно зашумели.

Я лишь уставилась на него. Зачем ему это?

— Елена, — профессор Миа назвала мое имя. В этом не было ничего удивительного.

Я встала, а Пол положил свою руку на ее и покачал головой с очень серьезным выражением лица. Он склонился к профессору Мии и прошептал что-то ей на ухо.

Когда у нее взметнулись брови, и она ахнула, я поняла, что именно он сказал ей. Но какое это имело отношение к тренировке, я понятия не имела.

Она назвала имя Колина, и я села обратно. Колин подскочил, изображая Рокки, и попрыгал на месте, прежде чем сбежал по трибунам.

Насколько меня бы обрадовало увидеть, как Колину снова надерут задницу, настолько же мне было обидно, что Пол не захотел спарринговать со мной. Если он так жаждал моего внимания, то должен был обеими руками ухватиться за такую возможность. Его действия заставили меня почувствовать себя какой-то заразной.

Я не обращала внимания, пока Миа называла по очереди имена всех учащихся, кроме моего. Когда прозвенел звонок, я пулей вылетела из зала.

— Елена, подожди!

Я должна была догадаться, что этот придурок захочет все объяснить, но меня не волновали его дурацкие объяснения. Мне вполне хватило тех, что я постоянно получала от Арианны. Я отказывалась слушать это и от него тоже.

— Эй, подожди, — он схватил меня за руку и заставил развернуться и взглянуть на него.

— Что тебе надо, Пол? Почему ты не захотел драться со мной? Я недостаточно хороша для могущественной Виверны? — Зачем вообще я это произнесла?

На его губах заиграла еле заметная улыбка, и я покачала головой, развернулась и пошла прочь.

— Подожди, это не так.

— Мне плевать, что...

— Ты мой всадник, Елена, — сказал он так, будто это что-то объясняло. — Что-то мне подсказывает, что ты уже знаешь об этом, — он взглянул на меня, сморщив лоб.

Я кивнула.

— Почему ты не захотела ничего рассказывать?

— Я с Люцианом, Пол. Я была уверена, что ты догадаешься.

— Елена, это то, с чем нам нужно разобраться.

— Ты Виверна. Люциан никогда не примет этого.

— Что ты такое говоришь? — он с трудом сглотнул и вопросительно взглянул на меня.

— Я не смогу быть твоим всадником, если Люциан не примет этого. И поверь мне, он никогда этого не примет.

— Ты не сможешь избежать этого, — сказал он тихо, но его тон был предельно серьезным.

— Я знаю это. Но я лучше умру, чем предам Люциана, — я развернулась, чтобы уйти.

— А что, если он одобрит?

Я засмеялась и снова взглянула на него.

— Он — никогда.

— А если одобрит?

— Тогда ты получишь своего всадника, — я пошла немного быстрее, чтобы убежать от его голоса.

Он побежал за мной.

— Идёт. Если я увижу Люциана, то удеру от него.

Я покачала головой и не смогла сдержать улыбки.

— Это не то, что я имела в виду, но что-то мне подсказывает, что тебе все равно.

Он усмехнулся.

— Так тебе совершенно не интересно, почему я отказался драться с тобой?

— Что бы это ни было, уверена, у тебя есть веское основание, — сарказм в моих словах был таким сильным, что я практически ощущала его на вкус.

— Поверь, я очень хотел. Ну, в смысле, увидеть, что ты можешь, но если бы мы сразились, ты могла бы Взойти.

— Что? — я остолбенела.

Он поднял на меня взгляд.

— Ты в этом уверен? — Разве это не тот самый редкий способ Восхождения?

Он кивнул.

— Опять же, я кое-что понял. Я хотел бы это объяснить. Когда я увидел тебя в тот день в актовом зале, я просто это понял.

— Какой у тебя дар?

Он изогнул бровь.

— Ты и вправду хочешь, чтобы я это произнес вслух?

Я опустила глаза. Он знал, что я слышала его в своей голове.

— Почему ты мне не сказала? — спросил он.

— Как ты себе это представляешь? После того как я врезалась в тебя? Ты бы подумал, что я чокнутая, если бы я это сказала вслух.

— Нет, так как я уже знал, о чем ты думала, Елена.

Я ахнула.

Он примирительно поднял руки.

— Я не читаю твои мысли прямо сейчас, если это то, о чем ты подумала, но я могу разговаривать с людьми мысленно, посылать им мысли, образы, ну и тому подобное. Это одна из причин, почему Виверны так опасны. Потому что невозможно понять, какая из мыслей реальная, а какая нет.

По телу прокатилась волна шока, когда он сказал это. Я просто смотрела на него, открыв рот.

— Что? — он замолчал и заглянул мне в глаза.

— Ты можешь внушить людям ложные мысли?

— Расслабься, как бы заманчиво это ни было, я ничего не стану тебе внушать.

Страх Люциана, ставший между нами, только что стал и моим страхом. У него был дар, вселяющий страх.

— Ну, и как давно ты меня слышишь?

— Время от времени.

Он покачал головой.

— Должно быть, у нас очень сильная связь.

Я ничего не ответила.

— Не беспокойся. Я ничего не сделаю без позволения твоего любимого, — пошутил он.

— Ха-ха-ха-ха, — саркастично рассмеялась я, когда наши пути разошлись, и прошмыгнула через главный вход в столовую.

Этим вечером, когда Сэмми ушла на репетицию в драмкружке, я усадила Бекки рядом с собой на диван. Она удивлённо посмотрела на меня, потому что я никогда так не делала.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, но обещай, что ни слова не скажешь Сэмми.

— Обещаю, — сказала она, не раздумывая.

— Я знаю, кто мой дракон.

У нее округлились глаза, и я уставилась в эти два блюдца.

— Кто? Откуда ты узнала?

— Пол — телепат. Он признался мне в этом сегодня после искусства воины, на котором отказался спарринговать со мной.

— У Виверн бывают всадники? — в шоке спросила она. — Ты сказала Мастеру Лонгвею?

— Черт, нет, Пол думает, что я ещё не готова. Именно поэтому он и не хочет драться со мной. Факт в том, что я слышу его в своей голове... У нас сильная связь, Бекки.

— И на что это похоже?

— На греческий язык, — сказала я, и мы рассмеялись.

— Он тебе нравится?

— Я не знаю... Вокруг него та же аура таинственности, что и у Блейка. Я чувствую, что меня тянет к нему, но, в то же время, внутри все сжимается в тугой узел, словно предупреждая о нем. Кажется, он знает, что я слышу его, и ничто из сказанного мною не удивляет его.

Бекки засмеялась.

— Дракон всегда знает, кто его всадник, Елена.

— А Джордж знал?

Она кивнула.

— Он сказал, что узнал об этом в ту же минуту, когда я вышла из повозки в свой первый день.

— Почему он ничего не сказал?

— Он Хроматический дракон. Ты, правда, думаешь, что они пойдут и выдадут, кто их всадники? Поверь мне, они скорее предпочтут, чтобы их избили, чем признаются в этом.

— Это бессмысленно.

— Все бессмысленно, если это касается Хроматических драконов. Что Люциан говорит по поводу всего этого?

— Он в ужасе, — вздохнула я.

— Твой дракон — Виверна. Это какой-то бред, — сказала Бекки и снова посмотрела на меня. — Люциан рассказал тебе о...?

Я кивнула.

— Это ужасно. Он думает, что я могу заявить на него права и освободить его.

— Ты бы это сделала? Отказаться от своего дракона нелегко, Елена, особенно, если он твой дент.

— А что ещё мне остаётся, Бекки? Виверна убила Дейзи, и просить Люциана прожить с одним из них... — я покачала головой от этих мыслей. — Я не могу. Просто не говори Сэмми, — я снова подумала о Поле как о своём драконе.

— Обещаю, но нам нужно будет как-нибудь рассказать ей. Если она услышит это от кого-нибудь другого, она обидится.

— Идет, только дай мне немного времени, чтобы подумать, как это сделать.

Мне стало легче от того, что я рассказала одной из своих подруг. Бекки казалась воодушевленной, но она определённо почувствовала мое беспокойство по поводу Пола.

Забравшись в постель, я долго не могла уснуть. Сегодняшний день меня выжал, но мой разум словно очистился. Могло ли это сказаться влияние Пола?

Я не услышала его снова, закрыв глаза, и вознесла за это молитву.

Я подумала о своём предсказании.

«День настанет и пройдет. » День - это сегодня, первый день, кода я узнала, что Пол — мой дракон. «Выбор свой сделай, — это может касаться заявления на него прав, — иль правда ускользнёт, » — что Вивернам суждено быть хорошими.

Глава 19

Следующие пару дней я практически не видела Люциана. Он снова из-за чего-то пропал, это было его типичное поведение. Однажды он пропал из виду, это было в первые недели моего пребывания в Драконии. Однако на этот раз я волновалась, что его держал на расстоянии страх того, что мы с Полом вместе, поэтому грудь сжимало от чувства вины. Пробежка ослабила бы мое напряжение, но с тех пор, как мы нашли тело Дариуса в лесу, я не бегала. Когда прошло уже три дня, а я все так же не увидела Люциана, это стало меня раздражать. Я не могла понять, почему он вел себя так.

— Да куда же пропал Люциан? — разозлившись, спросила я у Бекки, когда подошла к нашему столику во время ланча.

— Успокойся, уверена, у него есть хорошее объяснение, — Бекки обняла меня одной рукой.

— Я говорила ему не делать так. Так он даст ему...

— Шшшш. Он может прочесть твои мысли, и он пялится на тебя, — не подумав, сказала Бекки, и Сэмми вскинула голову.

— Кто может прочесть твои мысли?

Я, насупившись, взглянула на Бекки.

— Рано или поздно она и так все поймет, Елена.

— Кто? — Сэмми сначала посмотрела на Бекки, а потом на меня.

— Мой дракон, — тихо сказала я, оценивая ее реакцию.

— Ты выяснила, кто это? — ее глаза засияли. — Расскажи.

— Остынь, непоседа. Это не так клёво, — защебетала Бекки.

Улыбка Сэмми сразу же испарилась, и она быстро замотала головой.

— Нет, Елена. У него не может быть всадника. Пожалуйста, скажи, что ты ему не веришь.

— Сэмми, он телепат. Это объясняет голос.

— Виверны не говорят на латыни.

Я смотрела на нее примерно минуту.

— Но он любит стихи, — сказала Бекки, и Сэмми злобно взглянула на нее.

— Нет, вы не можете ему верить.

— Сэмми...

— Нет, Елена. Подумай о Люциане и о том, что они сделали... — Сэмми резко замолчала.

— Я знаю, что они сделали с его сестрой, да. Я рассказала Люциану, когда поняла про Пола.

— Кто ещё знает?

Мы с Бекки уставились в свои тарелки.

— Вы просто несносные, — от обиды ее взгляд ожесточился.

— Мы знаем, что ты думаешь о Поле, Сэмми. Елена же не специально это сделала.

— Я не могу избавиться от этого. Профессор Фейцер считает, что я часть дента, это принесло бы мне невероятные муки.

— Что ж, но ты и Люциана не сможешь заставить жить с этим, — рявкнула Сэмми, вскочив из-за стола и выбежав из столовой.

Мы с Бекки просто наблюдали за тем, как она толкнула дверь с большей силой, чем требовалось.

— Она отойдет, Елена. Ты не сможешь избежать этого, — сказал Джордж, заставив меня подпрыгнуть. Временами я забывала, что он тоже тут. — Просто она хорошо знала принцессу.

***

Я пыталась дозвониться Люциану весь день, но он не отвечал на мои звонки. Наконец, я нашла его в очереди у буфета в столовой этим вечером. Я оторвала его от разговора, который он вел с Дином.

— Где тебя носило? Почему ты не отвечаешь на мои звонки?

Он проигнорировал мое ужасное настроение, взял мое лицо в ладони и поцеловал меня.

— Расслабься. Я решил немного поэксплуатировать своего охранника. Куп показывает мне некоторые приемы, как Сэм показывал Джорджу.

— Зачем? — Когда это Сэм начал тренировать Джорджа?

Он посмотрел на меня, изогнув бровь.

— Потому что никогда не помешает потренироваться в полевых условиях, особенно если это касается заявления прав на Блейка.

Я с трудом сглотнула.

— Ты снова тренируешься, чтобы заявить на него права?

— Я дал слово, Елена. Как только он вернётся, я попытаюсь снова.

— Ты считаешь, это благоразумно после... Ну, ты сам понимаешь.

— Это благоразумно. Он обычно более вменяемый после избиения. Это мой лучший шанс. Я уже все улаживаю для встречи с Советом в эту пятницу.

— Профессор Фейцер говорила, что тебе нужно дать всестороннее объяснение, почему ты хочешь заявить права на Блейка.

— И это не так легко, как ты думаешь. И то, что у меня ещё не проявились способности, делает это сложнее, но я так или иначе умудряюсь получить их одобрение.

— Люциан, — я закрыла глаза, представив его перед Блейком. Он стал действительно огромным, и Люциан перед ним выглядел бы как мышь.

— Эй, я уже дважды проходил через это.

И едва остался жив. Но вслух я этого не сказала.

— Третий раз счастливый!

Я улыбнулась, потому что это единственное, что я могла сделать, чтобы хоть как-то одобрить эти новости.

***

На следующий день я наблюдала за схваткой Купа и Люциана. Должна признать, Куп был действительно хорош. Он столько раз использовал на Люциане смертельные захваты, которые могли с лёгкостью оборвать его жизнь, что я с трудом могла в это поверить.

У меня вышибало воздух из лёгких каждый раз, когда я видела эти приемы и то, как Люциан пытался выбраться из рук Купа.

Я решила больше не смотреть на это после второго дня и засела в библиотеке с книгой о Вивернах. Не было преувеличением, что о них практически ничего не было известно.

Из того, что я смогла собрать, я поняла, что их было пять видов.

Молотоголовый был с рогами и массивной головой в форме молота. Его массивная морда заканчивалась ярко-желтым с черными полосками носом, как у попугая. Два крыла вместо передних лап были сложены за спиной, а задние лапы были похожи на орлиные ноги с такими же как у него когтями.

Следующий назывался Коричневорогим. На голове у него был один рог, за которым следовал ряд коричневых рогов по спине и до кончика хвоста. Это был тот ещё уродец, всю морду которого покрывали маленькие рога, и у него тоже был птичий клюв.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒