Вместо эпилога 5 страница

- У вас есть личные отношения с кем-то еще? – все же не сдержавшись, спросила Гермиона, откладывая на тарелку лишь раз надкушенный сэндвич.

- Нет, – ненадолго отрываясь от еды, коротко ответил Снейп, но, заметив недоверчиво-угрюмый взгляд карих глаз, со вздохом отложил тарелку. – Ты все еще думаешь об Эджкоб? Она меня интересует еще меньше, чем твоя назойливая Стивенс. Я просто не смог удержаться и не посмотреть, хватит ли тебе смелости войти, или ты так и продолжишь шпионить под дверью.

«Значит, он видел, что я стою возле двери. А эта самодовольная ухмылка… Вот ублюдок, он снова играл со мной, провоцировал…»

- Не дуйся, ты сама предпочла стоять у замочной скважины, а не зайти и поздороваться, как взрослый разумный человек.

Она в сотый раз за последние пятнадцать минут хотела возмутиться, но Снейп притянул ее к себе, и все ее возражения утонули в его теплых настойчивых губах.

- Можно задать еще один вопрос? – прерываясь между поцелуями спросила Гермиона.

- Я так не думаю, – предостерегающе низко прозвучал его голос в ответ.

- О, профессор, вы убиваете все веселье, – подразнивая, проговорила она, снова прерывая поцелуй. Как бы приятно ни было проводить время в его объятиях, она еще многое хотела прояснить для себя.

- Значит, ты хочешь веселья? – с какими-то лукавыми искорками в черных глазах переспросил Снейп, и получил в ответ согласный кивок и такую же лукавую улыбку.

- Тогда будет только справедливым сделать веселье… взаимным, – предположил он. – Мы сыграем в игру.

- В какую? – выпалила Гермиона, не в силах сдержать любопытство.

- «Правда или вызов». Поттер и Уизли наверняка просветили тебя за время учебы. Основные правила: нельзя лгать и нельзя отказываться от выполнения вызова. Мы внесем лишь маленькую корректировку: каждый сам выбирает задать вопрос или вызов, и любые вопросы и задания не должны вовлекать третьих лиц. Только ты и я, – последние слова он проурчал ей прямо в ушко, отчего по спине побежали мурашки.

- Хорошо, кто начнет?

- Сначала леди.

- Как любезно с вашей стороны, профессор. Кто бы мог подумать, что вы такой джентльмен.

- Хватит кривляться, Грейнджер, если мне предстоит допрос с пристрастием, я предпочитаю закончить с этим побыстрее. – Он закатил глаза, и Гермиона решила не испытывать его терпение больше необходимого.

- У вас были раньше романы со студентками? – спросила она и прикусила губу в ожидании ответа.

- Нет. А у тебя были отношения с преподавателями? – вернул он ее же вопрос.

- Нет, – отчего-то густо краснея, выпалила она.

- Нет, но…? – продолжил профессор, замечая столь бурную реакцию на простой вопрос.

- Но в Хогвартсе во второй год я поцеловала Локхарта. В щеку. С тех пор день святого Валентина навсегда отмечен пятном моего позора, – закончила она и рассмеялась. – Почему вы согласились поужинать со мной?

- Потому что хотел, – просто ответил он. – Сними мантию.

Подбадриваемая искорками желания в его глазах, Гермиона медленно расстегнула шелковую мантию и отбросила ее в сторону, оставаясь в черном боди, плотно облегавшем ее фигуру. Как выяснилось экспериментальным путем, это был максимум одежды, который позволяла носить магия голубой мантии. Снейп обвел глазами контур ее тела и притянул ее к себе, укладывая на свои колени так, чтобы его пальцы могли свободно скользить по ее рукам, шее, груди…

- Моя очередь! – прервала его движения Гермиона. – Почему?

- Почему что? – переспросил он, возобновляя легкие поглаживания ее шеи и груди, потихоньку спускаясь к плоскому животику.

- Почему вы хотели со мной поужинать? Почему я? Что во мне такого привлекательного?

- О, в тебе много привлекательного, Гермиона, – тихим соблазнительным голосом произнес он, наклоняясь и обхватывая губами затвердевший от его поглаживаний сосок. Девушка выгнулась на его коленях и шумно выдохнула.

- Это не ответ, Северус Снейп, не пытайтесь меня отвлечь, – слабо возразила она.

- Ты и твои бесконечные вопросы, – проворчал мужчина, неохотно отрываясь от нежной отзывчивой плоти ее груди, тут же заменяя свои губы кончиками пальцев. – Почему ты? Потому что по неведомым мне причинам ты находишь меня привлекательным.

- Вы самый молодой преподаватель МУМНИ, половина факультета считает вас привлекательным, а вторая половина считает «жутким, но великолепным», – со смехом в голосе заметила Гермиона.

- Они понятия не имеют, кто я такой. Одно из главных условий моего контракта с университетом – полная засекреченность личной информации, закрепленная всеми известными мне видами магической защиты. Если бы кто-то с твоего факультета мог выяснить хоть сотую долю того, что я собой представляю, они бы разбежались по дальним углам с воплями ужаса и мольбами о спасении. Ты же, к моему сожалению, знаешь обо мне гораздо больше, чем я бы стал раскрывать, будь у меня такой выбор. Тем не менее, ты лежишь полуголая у меня на коленях и третируешь своими вопросами. Как можно отказаться от такого удовольствия? – пошутил он и получил в ответ легкий шлепок ладошкой по колену.

- Ваш вопрос, – напомнила девушка, примирительно поглаживая все то же колено.

- Раз уж мы заговорили о влечении. Что заставило самую умную ведьму своего поколения и восходящую звезду золотого трио оказаться в постели у ненавистного школьного учителя? Помимо моей безупречной внешности и выдающегося педагогического таланта, разумеется, – саркастично заметил Снейп.

- Если это такой способ спросить, почему я считаю вас привлекательным, то я абсолютно не оригинальна в своих предпочтениях. Большинство женщин в мужчинах привлекает ум, сила, влияние. Тех, что поглупее, привлекают деньги и слава, но речь сейчас не о них.

- И ты считаешь, что я обладаю этими качествами? Вы бредите, мисс Грейнджер. – Теплая ладонь легла на ее лоб, словно проверяя температуру.

- Хорошо, назовите неженатого мужчину в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти, который смог бы сравниться с вами по интеллекту, – упрямо заявила Гермиона, пытаясь приподняться в порыве эмоций, но сильные руки удержали ее на месте.

- Допустим, я не стану спорить по поводу интеллекта, но сила и влияние?

- Не скромничайте, профессор, мы с вами прекрасно знаем, что после гибели Волдеморта и Дамблдора именно вы становитесь главным претендентом на звание самого сильного и могущественного волшебника в магической Британии. И со дня победы Гарри только и твердит, что обязан вам жизнью и что без вас победа была бы невозможна. Имея в должниках мальчика-который-выжил, вы держите в руках больше власти и рычагов влияния, чем все министерство вместе взятое, – подытожила Гермиона.

- Мерлин, Грейнджер, нам всем несказанно повезло, что ты маглорожденная и не имела никаких шансов оказаться на стороне Волдеморта.

- И чтобы вы знали, профессор, у меня нет никаких претензий к вашей внешности, – игнорируя последнюю реплику, продолжила она. – Не думаю, что смогла бы встречаться с мужчиной, чьи волосы выглядели бы лучше моих. – С лукавой улыбкой она провела пальчиком по бесконечному ряду пуговиц на черной мантии.

- Дерзите, Грейнджер? – прорычал Снейп, одним ловким движением опуская ее на мягкий ковер и накрывая собственным телом.

- Вовсе нет. И сейчас моя очередь задавать вопросы.

Снейп приподнялся на локтях и выжидающе вскинул бровь.
- Снимите рубашку, – прошептала она, целуя небольшой участочек открытой кожи на его шее.

Он присел, так что ее бедра оказались зажаты между его коленями, и медленно начал расстегивать мантию.

- Пока я немного занят, может, удовлетворишь мое любопытство еще в одном вопросе?

Гермиона молча кивнула, заворожено наблюдая за тонкими изящными пальцами профессора, намеренно долго играющими с каждой пуговицей.

- Ты когда-нибудь расстаешься со своей сумочкой?

- Никогда, – резко ответила она, инстинктивно ища взглядом заветную вещицу и испытывая приступ легкой паники от того, что той не оказалось на месте.

- Расслабься, я всего лишь переложил ее на тумбочку. – Она облегченно выдохнула и положила голову обратно на ковер. – Теперь мне еще больше любопытно, что такого особенного ты в ней носишь, если боишься хоть на минуту выпустить из виду. Парочку собственных хоркруксов?

- Не смейтесь. Мы целый год полностью зависели от этой сумочки, и я иногда ловила себя на мысли, что в случае опасности сначала хватаю ее и только потом Гарри. Я знаю, что это паранойя, но без нее я даже за хлебом не выхожу. Отвечая на ваш вопрос – в ней палатка, базовый набор зелий и справочник по колдомедицине, минимальный гардероб на все сезоны, запас продуктов и воды, которых должно хватить на месяц, запасная палочка, несколько портключей и книги, естественно.

- Естественно...

- Вы обещали не смеяться, – возмутилась она, недовольно скрещивая руки на груди.

- Я не смеюсь, – крайне неубедительно возразил Снейп. –Вы, мисс Грейнджер, вознесли типичное клише о женских сумочках, в которых можно найти все на свете, на качественно новый уровень.

- А вы все еще в рубашке, – все также возмущенно продолжила Гермиона. – За это вам штрафной вопрос.

Он обреченно застонал и вернулся к пуговицам.

- У вас было что-то с мамой Гарри?

Бледные пальцы на мгновение застыли на одной из пуговиц.

-Занимались ли мы сексом? Нет, – как-то глухо ответил Снейп, но Гермиона не обратила внимания на изменившийся тон.

- Почему?

- Что ты хочешь услышать? Что я был непривлекательным малообщительным подростком, не слишком походящим на принца из девичьих грез, с которым хочется потерять невинность, и сам оставался девственником, пока не стал Пожирателем?

Он с силой дернул рубашку, заставляя разлететься по полу оставшиеся пуговицы, и стянул ее с себя, открывая взгляду плоский живот с полоской темных волос внизу, широкую грудную клетку и сильные руки. Скорее жилистый, чем мускулистый, он был прекрасно сложен, и Гермиона невольно залюбовалась, впервые имея возможность рассмотреть его в дневном свете. Кожа Снейпа была гладкой и бледной, во многих местах отмеченной тонкими линиями шрамов. И на шее, прямо над тем местом, где, отсчитывая пульс, билась сонная артерия, зияли две самые заметные алые отметины от змеиных клыков. Ее рука сама потянулась к ним, но он поймал ее запястья и прижал к ковру у нее над головой.

- Как получилось, что ты не стала очередной миссис Уизли, как все ожидали, начиная с вашего третьего курса?

Гермиона сдвинула брови, погружаясь в неприятные воспоминания о том времени вскоре после финальной битвы, когда они с Роном не могли выяснить, остаться друзьями или начать встречаться. Они изрядно успели потрепать друг другу нервы. Не имея большого желания возвращаться к этим мыслям, она взглянула в глаза Снейпа, но увидела в них вызов. Он всего лишь возвращал ей любезность после вопроса о Лили. Тяжело вздохнув, она решила ответить.

- Мы с Роном гораздо лучше ладим, как друзья. И я рада, что мы оба поняли это вовремя.

- Что у тебя было с Крамом? – задал он еще один неудобный вопрос.

- Ничего серьезного, – попыталась уйти от ответа Гермиона и отвернулась в сторону, но Снейп ловко перехватил ее подбородок и развернул, заставляя взглянуть прямо в черные глаза, не обещающие пощады.

- Полуправда вместо лжи – хитро. Будь на моем месте кто-то другой, это могло бы сработать и позволить обойти правила, – пророкотал он прямо над ее ушком.

- Будь на вашем месте кто-то другой, этого разговора бы не произошло.

- Не пытайся меня отвлечь, это не поможет.

- Хорошо, – обреченно выдохнула она. – С Виктором было больше чем просто поцелуи.

- У маленькой мисс всезнайки были свои маленькие грязные секреты? Я так и думал, – прошептал он, больно прикусывая мочку ее уха. – Тебе понравилось? – продолжал он расспросы, но между его тонкими бровями появилась отчетливая складочка.

- Нет, – краснея, ответила Гермиона. – Мне было всего пятнадцать, я не хотела этого, но он настаивал… В общем, я не горжусь тем, что произошло.

Его пальцы чуть сильнее сжали ее подбородок.
- Ты бы сделала это для меня? – еще тише задал он вопрос, медленно обводя большим пальцем контур ее губ, наблюдая за ней с каким-то непонятным блеском в пристальном взгляде.

- Два вопроса и вызов в одном задании. И кто из нас играет не по правилам? – попыталась отшутиться Гермиона, борясь с захлестнувшим ее смущением и чувством стыда, разбуженным воспоминаниями о Викторе.

Снейп как-то резко отстранился и уже поднялся на ноги, когда она заметила перемену в его взгляде и в последний момент поймала ладошкой его запястье. Он на мгновение замер, и Гермиона легко подтолкнула его сесть на диван, сама устраиваясь между его разведенных коленей. Все еще с горящими щеками, она принялась расстегивать его брюки, замечая, как участилось его дыхание.

Он был требовательным и немного грубым. Казалось, он наказывал ее за когда-то подаренное другому мужчине удовольствие, властно до боли стягивая волосы у нее на затылке, заставляя сильнее запрокинуть голову и полностью подчиниться. Но такое проявление собственничества почему-то не вызывало у Гермионы внутреннего протеста. Когда Рон выказывал ревность к Виктору, она буквально впадала в ярость. Но ревность Северуса к тому же эпизоду из ее прошлого не казалась ей возмутительной, даже наоборот немного льстила ее женскому самолюбию. Может потому, что Рон вымещал свою ревность с Лавандой Браун, а приревновав к Гарри, предпочел и вовсе бросить их одних в лесу посреди войны. А Северус не отворачивался от нее, не обвинял ни в каких грехах, только показывал ей, что сейчас она принадлежит ему и только ему. Словно его грубые ласки могли стереть с ее губ память о другом мужчине. Горло слегка саднило от его напора, но когда все закончилось, и последний стон удовольствия сорвался с тонких губ, Гермиона заметила, что глубокая складочка между его бровей разгладилась, оставляя лицо расслабленным и почти умиротворенным. Он рассеяно гладил ее по спутанным волосам, а она просто позволяла ему, положив голову на его бедро. Как показало это утро, она и сама была ревнивой собственницей, и проблески похожих эмоций в ее всегда сдержанном строгом профессоре отчего-то вселяли надежду, что их могут объединять и другие общие чувства.

- Почему вы отдали мне свое кольцо вчера утром? – чуть позже, когда они вернулись к прерванному чаепитию, задала Гермиона очередной мучивший ее вопрос.

- Это часть традиции, – неопределенно ответил Снейп.
- Возвращаясь к традициям, – после нескольких минут молчания снова заговорил он. – Чему бы ты хотела, чтобы я тебя научил?

«Ничему», – собиралась ответить Гермиона, но видимо заклинание, не позволяющее участникам отвечать неправду во время игры «Правда или Вызов», все еще действовало, и ее язык прилип к небу. Прислушиваясь к своим настоящим желаниям, она попробовала ответить снова, и на этот раз слова прозвучали легко и отчетливо:

- Научите меня летать.

Чайная чашка Снейпа полетела в камин и с жалобным звоном разлетелась фейерверком цветных осколков. На его лице отразилась настоящая ярость пополам с ужасом, но уже в следующее мгновение он взял себя в руки, и любые признаки эмоций исчезли под непроницаемой маской безразличия, которую Гермиона не наблюдала с момента окончания войны. Не в силах понять, что произошло, бывшая гриффиндорка просто наблюдала за ним, до боли прикусив нижнюю губу и надеясь, что внезапная вспышка гнева сейчас погаснет, и он сам все объяснит. Но этой надежде не суждено было сбыться.

- А вы не так просты, мисс Грейнджер, как может показаться стороннему наблюдателю. Мне следовало догадаться, что воздушные замки вас не заинтересуют. Хорошо, я научу вас.

Левое плечо Гермионы обожгло резкой болью, но она не стала обращать на это внимание. Гораздо больше ее сейчас волновал обжигающий холод в темных глазах напротив.

- Северус, что произошло, я не понимаю… – успокаивающим голосом зашептала она, но он резко оборвал ее на полуслове.

- Не строй из себя святую невинность. И не называй меня так, словно я для тебя больше чем средство достижения собственных амбиций. Игры закончились, мисс Грейнджер, – выплюнул он, кривя тонкие губы в отвращении.

- О чем, черт возьми, ты говоришь? – уже больше злясь, чем беспокоясь, попыталась выяснить Гермиона.

- Об этом, – произнес профессор и рванул вверх ее левый рукав, под которым вместо герба Нимуэ четкими черными линиями был прорисован герб Мерлина.

Неспособная больше связно мыслить или сдерживать накатившие эмоции, Гермиона схватила сумочку и, не заботясь о том, чтобы подобрать собственную валяющуюся в углу мантию, аппарировала прямо в свою спальню. В соблазнительном боди и лаковых лодочках, все еще ощущая вкус его тела на своих губах, она упала на кровать и горько разрыдалась.

Глава 13

Когда поток слез иссяк, а боль в груди так и не уменьшилась, Гермиона попыталась обратить свои эмоции в движущую силу. Ей срочно нужно было найти информацию о проклятых татуировках. Они были чем угодно, но точно не простыми отличительными знаками университетской общины. Так же, как и ее забытая у Снейпа, но самостоятельно материализовавшаяся на прикроватной тумбочке голубая мантия не была просто униформой, а сидящее как вторая кожа на пальце серебряное кольцо не было галантным знаком внимания в благодарность за проведенную вместе ночь. «Часть традиции», – так, кажется, он сказал? Знать бы еще, в чем именно эта традиция заключается…

Ни в выручавшей из многих бед сумочке, ни на книжном стеллаже, растянувшимся на всю стену в ее спальне, не нашлось ни единой строчки с упоминанием нужной информации. Гермиона незамедлительно аппарировала бы в университет, министерскую библиотеку или даже в Хогвартс, если бы не было давно за полночь, и все библиотеки в Ирландии и магической Британии не были закрыты. Будить среди ночи друзей, когда на кону не вопрос жизни и смерти, а лишь поиски нужной книги, плохая идея. Оставалось дожидаться утра.
Не имея возможности с головой зарыться в книги, всю свою энергию Гермиона бросила на борьбу с ненавистными ей магическими предметами. Она предприняла несколько отчаянных попыток свести изменившуюся татуировку, испробовав обширный арсенал очищающих бытовых и целительских заклинаний, но это привело только к раздражению на коже от чрезмерного применения магии. Избавиться от злополучной мантии также не удавалось. Гермиона пробовала ее испарить, трансфигурировать, растворить в особо едком зелье, разрезать и даже сжечь в камине. Но проклятая вещица после каждой попытки возникала на том же месте – целая и невредимая. Пообещав самой себе первым делом с утра отослать ее срочной почтовой посылкой на другой континент (Антарктида казалась особо заманчивой), Гермиона, наконец, признала свое поражение и решила не воевать с кольцом, пока не доберется до библиотеки и не поймет, что делать дальше.
Утро в библиотеке обернулось сплошным разочарованием. Ни одного упоминания о сестринстве, татуировках или даже самих Мерлине или Нимуэ, и это в университете, названном именем Мерлина и Нимуэ! Слишком подозрительно для простого совпадения.
Словно кошмарного вечера, бессонной ночи и непродуктивного утра в библиотеке было недостаточно, перед кабинетом травологии Гермиону ожидал неприятный сюрприз в виде трех злых сестер по мантиям. Инга, Рейчел и Элеонор стояли с кислыми лицами и явно ожидали именно ее.
- Поздравляю, – с полным отсутствием торжественных или доброжелательных интонаций в голосе, произнесла Инга и протянула Гермионе тяжелый хрустальный кубок с изображением Мерлина и серебряной инкрустацией по нижнему краю.
- С чем? – в недоумении спросила Гермиона, машинально принимая тяжелый кубок из рук пятикурсницы.
- Ты первая, кому удалось заключить соглашение с профессором Снейпом с начала его работы в нашем университете, так что кубок Нимуэ теперь переходит к тебе. Я также должна сообщить, что, начиная со следующего учебного года, тебе принадлежит честь быть старостой нашего сестринства.
На лице темноволосой красавицы ясно читалось неодобрение и ревность, в то время как Элеонор сердито хмурилась, а Рейчел так сильно сжала губы, что, казалось, совсем их проглотит. Первым порывом Гермионы было отослать всех троих к Мерлину или еще дальше вместе с их змеиным сестринством и кубком. Но как бы ни относилась она к циничной старосте и двуличным бывшим подругам, они были частью загадочной традиции и могли дать ей нужную информацию. Поэтому она стиснула зубы и, надев на лицо вежливую улыбку, поблагодарила за поздравления и оказанную честь. Троица, осознав, что их неприятная обязанность выполнена, собралась уходить, но Гермиона остановила их.

- Инга, ты не могла бы рассказать мне поподробнее о традициях сестринства, или, может, посоветовать литературу на эту тему? Возможно, у тебя есть свод правил или что-то вроде того?
Староста зло сверкнула карими глазами и отрицательно замотала головой.
- Это исключено. Тайны сестринства позволяется раскрывать только тем, кто пробыл в нем как минимум год и прошел второй обряд посвящения.
- Но, может, есть какие-то общие сведения, не требующие этого обряда, которые помогли бы мне разобраться в главных традициях и ритуалах? – попыталась настоять Гермиона, но получила лишь еще менее вежливый отказ, после чего три девушки поспешили исчезнуть из ее поля зрения.
Раздосадованная очередной неудачей, бывшая гриффиндорка со всей силы швырнула хрустальный кубок в ближайшую мусорную корзину, удовлетворенно наблюдая как тот с характерным звоном битого стекла разлетается на кусочки.

После занятий Гермиона продолжила свой набег на библиотеку. Она перевернула сотни книг от древних, которые сдерживала от рассыпания в труху прямо под рукой лишь мощная магия, до современных, на которых еще не обсохла типографская краска, прошлась по всем разделам от сухих научных трудов до песенного фольклора. Но с каким бы усердием и упрямством не погружалась она в океаны печатных и письменных страниц, ее поиски не увенчались даже малым успехом. За окном давно стемнело, колокол пел об окончании учебного дня, и свечи на стенах библиотеки постепенно гасли, пока не оставили ее совсем одну в кромешной мгле пустого зала. Ее спасительный форд из пергамента и чернил впервые подвел ее, не предоставив даже намека на путь к решению проблемы. Она уткнулась носом в последнюю из раскрытых на столе бесполезных старых книжек и второй раз за сутки горько разрыдалась.

- Я могу вам чем-то помочь, мисс? – прозвучал над головой скрипучий голос библиотекаря.
- Вы были правы, – сквозь удушливые слезы сбивчиво заговорила Гермиона. – Я жалею о том дне, когда надела эту проклятую мантию. Вокруг нее постоянно происходит что-то плохое, а я даже не могу узнать почему, и все отказываются мне говорить.
- Тише, тише, дитя, – успокаивающе зашептал тот же голос добродушного старичка, – вытри слезы. Если ты хочешь знать все об этой мантии, я помогу тебе.
- Правда? – икая, вскрикнула заплаканная студентка и подняла, наконец, раскрасневшееся личико с отпечатком книжных строчек на щеке.
Мистер Перкинс провел ее в свой кабинет и напоил мятным чаем, терпеливо дожидаясь, пока она успокоится и перестанет всхлипывать.
- Вы правда знаете что-то об этих мантиях? – с надеждой спросила Гермиона, когда последние слезинки высохли на ее щеках.
- Я работаю тут уже восемьдесят лет и знаю все о традициях этого места, и орден Нимуэ – не исключение. Главная беда в том, что я, как и все в этом месте, связан магической клятвой и могу передавать эти знания только тем, кто имеет особый ключ.
Лицо Гермионы мгновенно помрачнело и снова приобрело оттенок обреченности.
- И мне никак не достать этот ключ, это вы хотите сказать?
- Не знаю, к счастью или к сожалению, но вы уже получили свой ключ, мисс, – ответил библиотекарь, указывая на кольцо с печатью Мерлина на ее левой руке.
- Что означает это кольцо? – задала она вопрос, но мистер Перкинс остановил ее жестом руки.
- Приходите завтра после занятий, и я расскажу вам все, что знаю. А пока возьмите это.
Старый библиотекарь передал Гермионе тяжелую книгу и выпроводил в коридор с обещанием ответить на все ее вопросы, после того как она прочтет ее.

***

Гермиона сидела на подоконнике, положив тяжелый том в кожаном переплете себе на колени. В мусорной корзине, поблескивая острыми гранями, лежал хрустальный кубок – новейшее пополнение в коллекции вещей, от которых она никак не могла избавиться. Ее рыжий кот умостился у ног хозяйки, грея ее озябшие на сквозняке ступни. Свет зажженной свечи слабо освещал пожелтевшие от времени страницы.

«Последние дни Мерлина» – гласила блекло-бежевая надпись на обложке, когда-то должно быть блестевшая золотыми буквами. Медленно перелистывая страницы, постепенно впитывая в себя древние легенды о великом волшебнике, Гермиона по привычке выделяла абзацы, содержащие важную или наиболее интересную информацию.

«Когда Мерлину исполнилось шестнадцать, он должен был провести ночь в одиночестве на волшебном камне снов. Так выглядело древнее посвящение. В ту ночь к нему пришел отец, дьявол, и подарил умение видеть будущее и владение всей возможной черной магией, а на утро явилась девушка, представившаяся, как свет, она стала небесной возлюбленной Мерлина и подарила ему умение видеть прошлое и владеть всей возможной на свете белой магией. Так Мерлин стал единственным в мире магом одновременно темным и светлым, а значит, самым сильным за всю историю существования мира. Но и самым несчастным, ведь всю свою жизнь он был мучительно раздираем надвое любимой Свет и не менее любимым отцом, Добром и Злом нового мира».

Почему-то эти строки до зуда в висках напоминали ей совсем другого могущественного волшебника. Бестелесная возлюбленная, возведенная в ранг святых, темный колдун почти нечеловеческой природы, представлявший собой саму квинтэссенцию зла, и раздираемый между ними маг, о принадлежности которого к обеим сторонам противостояния шли жаркие дебаты, пока он не истек кровью на грязном прогнившем полу Визжащей хижины, из последних сил стараясь выполнить свой долг. Неудивительно, что никто не мог знать до конца, какой стороне он предан, если сам он носил в сердце столько же тьмы, сколько и света.

«Мерлин прославился также строительством Стоунхенджа, камни для которого он перенес из Ирландии».

Может ли быть, что ее родной университет был основан самим Мерлином во времена его пребывания в Ирландии? От одной этой мысли захватывало дух.

«И после первой же встречи понял, что любовь его к Свет и отцу не имеет ничего общего с истиной любовью, которую он испытал к прекрасной, будто родившейся из самой природы цветов и трав Нимуэ. С ней впервые в жизни он почувствовал себя спокойно, ведь в ее древнем мире свет и тьма не враждовали между собой».

Гермиона нервно сглотнула образовавшийся в горле ком и продолжила читать.

«Но как не старался маг добиться искренней любви Нимуэ, эта история закончилась для него печально. Пообещав отдаться возлюбленному взамен на то, что он обучит ее магии, коварная Нимуэ использовала полученные знания против влюбленного наставника. Она усыпила его вечным сном и оставила заточенным в тайном месте, которое по разным версиям было дуплом дерева, горой или даже воздушным замком, который Мерлин сотворил для Нимуэ».

«О Боже», – пораженно выдохнула ведьма, перелистнув последнюю страницу тронувшей ее до глубины души истории величайшего волшебника и его трагической любви. Но больше чем сама история ее потрясли собственные догадки о сути таинственного сестринства, носившего имя женщины, погубившей Мерлина. За окнами над гущей седого тумана уже поднимались первые лучи рассвета. Не медля ни секунды, Гермиона набросила на себя ненавистную голубую мантию и выбежала за дверь.

Бессменный хранитель печатных знаний мистер Перкинс уже был на своем боевом посту, когда растрепанная и запыхавшаяся первокурсница ворвалась в его тихую обитель, прижимая к груди увесистый фолиант.

- Вы должно быть уже познакомились с историей основателей нашего славного университета, мисс, – добродушно проговорил он, принимая из рук студентки тяжелую книгу.

- Значит, МУМНИ основал сам Мерлин? – тут же задала один из тысячи волнующих ее вопросов Гермиона.
- Не совсем. Этот университет был возведен совместным трудом Мерлина и его любимой ученицы Нимуэ и построен из того же камня, что и Стоунхендж.
- А сестринство тоже основали они? – последовал еще один вопрос.
- Нет, уже после заточения Мерлина, Нимуэ вернулась к этому месту и положила начало традиции, которая в последующие века приняла форму сестринства, носящего ее имя, – хмуря редкие седые брови, ответил мистер Перкинс.
- Вы можете рассказать, в чем заключается эта традиция, и какое отношение к ней имеют меняющиеся магические татуировки, кольца и эти проклятые мантии? – с нетерпением услышать, наконец, объяснение всей чертовщине, которая творилась в ее жизни последнее время, затараторила студентка.
- О, безусловно, я расскажу, юная мисс. И эти мантии действительно прокляты, но всему свое время. Начнем по порядку.

Добродушный библиотекарь вдруг полностью преобразился, расправив плечи и высоко подняв голову, а его взгляд стал немного рассеянным, словно устремлен был не на сидящую перед ним слушательницу, а далеко вглубь минувших веков.

- В древние времена, когда еще не существовало книг и пергаментов, все магические знания передавались непосредственно от волшебника к волшебнику, в основном от отца к сыну, реже от наставника к ученику, но никогда не доставались враждующему клану. Позднее, когда письменные источники знаний уже были доступны, стала возможной и кража сакральных знаний о мощнейших ритуалах и заклинаниях, веками защищавших тот или иной род волшебников. Тогда маги вновь обратились к способам своих отцов. Они записывали на пергаменте рецепты лекарственных зелий или заклинания бытовой магии, но действительно великая магия передавалась лишь с самой силой волшебников и никогда не облекалась в слова. Многие знания и умения древних навсегда покинули землю вместе со своими носителями, но некоторые редкие искусства проложили свой путь сквозь века, переходя от одного великого волшебника к другому. Потому никогда в нашем мире обучение в школах и университетах не ценилось так, как ученичество у действительно великих мастеров. За право отдать своего отпрыска на обучение к лучшим мастерам самые богатые семьи волшебников предлагали целые состояния. Те, кто не обладал богатством, предлагали хранившиеся в их роду сильнейшие магические артефакты или даже своих дочерей.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒