Вместо эпилога 2 страница

- Кто представляет Гермиону Джейн Грейнджер перед лицом совета? – задал вопрос неуместно серьезный хмурый пятикурсник.
- Я представляю, – отчего-то смущенно проговорила Рейчел и залилась краской, глядя на парня из совета.
- Какова причина принятия ее в наши ряды? – гораздо более любезно спросила Инга, небрежно откидывая с плеча тяжелый водопад волос.
- Она флиртовала с профессором Снейпом! – с возбужденным блеском в глазах выпалила блондинка.
- Не может быть! – с искренним удивлением выдохнула одна из девушек в совете, которую раньше Гермиона не видела.
- О да! – с улыбкой подхватила Рейчел, довольная произведенным эффектом. – И что еще интереснее, профессор Снейп флиртовал с ней в ответ!

Все семеро членов совета отчего-то хором зааплодировали и обменялись одобрительными улыбками. А Гермионе снова пришла в голову мысль о глупом розыгрыше, уж слишком нелепым казалось происходящее. Никогда она бы не осмелилась флиртовать с преподавателем, а тем более, со Снейпом, да и не умела она флиртовать. А уж флиртующий мастер зелий – это просто абсурд. Саркастичный – да, язвительный – запросто, уничтожающий всего парой фраз любые проблески высокой самооценки и способный довести до слез даже студентов выпускного курса – да хоть каждый день вместо завтрака, обеда и десерта, но флиртующий Снейп – это нонсенс, и ни один здравомыслящий человек не поверит в вероятность подобного события. И какое отношение это все может иметь к принятию в орден Нимуэ? В голове замелькали сцены из глупых подростковых комедий об университетских братствах, где главным героям всегда нужно было проходить дурацкие ритуалы посвящения с обязательными заданиями весьма унизительного характера. Может в магических университетах тоже практикуют подобное и заставляют новичков пройти через долю публичного унижения перед принятием в сестринство? Гермиона была слишком обескуражена нереальностью происходящего, чтобы хоть как-то вклиниться в сюрреалистичный разговор и начать возражать или оправдываться. Тем временем ей уже пожимали руки, поздравляли и натягивали на нее новенькую шелковую мантию с серебристой нашивкой. Затем по кругу между членами сестринства пустили хрустальный кубок с вином, и когда Гермиона отпила из него маленький глоток, церемония посвящения была объявлена закрытой, и все поспешно разошлись по своим делам.

Аппарировав домой, Гермиона с тяжелым вздохом упала на диван и потерла саднящие виски.
- Ты сегодня поздно, милая, – обратилась к ней вышедшая на шум миссис Грейнджер. – У тебя новая мантия? Не думала, что тебе так пойдет голубой, ты чудесно выглядишь! Будешь чаю?

Гермиона только кивнула в ответ и направилась в свою комнату. Поймав отражение в большом зеркале в коридоре, она заметила, что мантия действительно выигрышно смотрелась по сравнению с обычной студенческой, показывая ее фигуру с лучшей стороны. В висках нарастало неприятное давление, но мысли о странных словах Рейчел не давали покоя, и вместо зелья снов без сновидений бывшая гриффиндорка достала из старого комода у кровати широкую каменную чашу. Приложив к виску краешек волшебной палочки, она вытянула несколько серебряных нитей, опустила их в чашу думоотвода и, не давая себе времени на раздумья, опустила лицо в призрачную жемчужную жидкость.

Видеть себя со стороны было непривычно, сколько бы раз до этого ты ни погружался в думоотвод с собственными воспоминаниями. Поразительно, насколько различаются картинки изнутри и извне сознания. Гермиона увидела себя, сидящую с ровной спиной на самом краешке стула, беззастенчиво разглядывавшую своего профессора зельеварения. Она методично накручивала на указательный палец выбившийся из прически каштановый локон, и на ее губах играла мечтательная улыбка. От такого зрелища боль в висках резко усилилась. Гермиона боялась повернуть голову и увидеть, как на проявление такой наглости отреагирует Снейп. «Не позорь Гриффиндор, трусиха», – пробормотала она себе под нос и резко повернула голову влево, туда, где стремительными шагами мерил зал ее профессор.

Глупо было надеяться, что он не заметил, насколько сильно она отвлеклась от урока. Он, казалось, намеренно выбирал траекторию движения так, чтобы не оказаться прямо у нее перед глазами, а лишь на периферии зрения. Гермиона боялась, что он будет в ярости, но вместо этого заметила все ту же самодовольную ухмылку у него на лице, словно ему посчастливилось снять с Гриффиндора несколько сотен баллов сразу. Вот он заходит за ее спину, намеренно приглушая голос, чтобы не спугнуть ее раньше времени. Задает вопрос группе, и, игнорируя вскинутые руки желающих ответить, подходит вплотную к ее парте, чуть склоняется – так, что его дыхание уже касается ее кожи, и тонкие волоски на ее шее встают дыбом. Но Гермиона, сидящая за партой, все еще не замечает подкравшегося к ней хищника. Выражение лица у Снейпа в высшей степени плотоядное. «Может быть, вы сможете ответить, мисс Грейнджер? » – звучит роковой вопрос, и она подпрыгивает на месте, явно удовлетворив своей реакцией преподавателя. На мгновение на ее лице отражается чистый ужас. Но вот она поворачивается к нему, он склоняется еще ниже, так что их глаза теперь почти на одном уровне, но он все еще может смотреть сверху вниз, и… Ее зрачки расширяются, на щеках расцветает оживленный румянец, она медленно и чувственно облизывает губы, глядя прямо в черные глаза мастера зелий и не обращая никакого внимания на язвительный комментарий и снятые баллы. Он удовлетворенно кивает головой, разворачивается на каблуках и продолжает лекцию, как ни в чем не бывало, лишь изредка бросая короткие взгляды в ее сторону, чтобы лишний раз удостовериться в глубине произведенного на нее эффекта.

- Дорогая, у тебя все в порядке? Ты выглядишь немного бледной, – откуда-то издалека прозвучал голос ее матери.
Гермиона вынырнула из потока своих воспоминаний, жадно глотая воздух, и со стоном упала на кровать.
- О Боже, я флиртовала с профессором Снейпом! – пораженно произнесла она, не обращая внимания на присутствие миссис Грейнджер с чайным подносом.
- Рада за тебя, милая, – абсолютно не впечатлившись всей глубиной трагедии дочери, ответила Джейн. – Надеюсь, этот твой профессор понимает, как ему повезло, и отвечает тем же вниманием, – по-женски кокетливо продолжила она, ставя поднос с чайным сервизом на прикроватный столик.
Гермиона только тяжело вздохнула, пряча лицо в подушку. Дверь в ее комнату тихонько закрылась за миссис Грейнджер, и девушка вновь осталась наедине со своими мыслями, гудящими как рой растревоженных пчел.

Она флиртовала со Снейпом прямо посреди урока на глазах у десятков однокурсников, и Снейп знал, более того, он специально ее спровоцировал. Он играл с ней как кошка с мышкой, а она даже ничего не заметила, и так бы и оставалась в неведении, если бы не Рейчел. Множество вопросов одновременно взрывались в ее голове, как зернышки попкорна в разогретой печи.

Как? Как такое вообще могло произойти с ней, Гермионой Грейнджер, у которой с первого класса начальной школы было расписание с цветным кодом для каждого дня на год вперед? Как с ее внимательностью, рациональностью и организованностью могло получиться, что она оказалась вовлеченной во флирт со своим профессором и даже не подозревала об этом? Почему? Почему вообще, осознанно или неосознанно, ей понадобилось флиртовать именно со Снейпом из всех людей на земле? Почему сам Снейп не в ярости от происходящего и до сих пор не растер в порошок и не развеял над своими любимыми котлами студентку, позволившую себе подобные вольности в отношении его персоны? Когда это началось? Что еще она успела натворить, сама того не заметив?

В очередном порыве паники Гермиона подскочила с кровати и начала торопливо бросать в думоотвод клубки серебряных нитей. Набрав полные легкие воздуха, как перед прыжком в воду, она нырнула в вихри своих воспоминаний. Перед глазами замелькали похожие картинки с круглым залом в полумраке. Вот она сидит за своей партой, склонившись над пергаментом. Снейп диктует очередной хитроумный рецепт редкого зелья, прохаживаясь между рядами. Поравнявшись с ее партой, он чуть замедляется, проходит настолько близко, что края его мантии слегка задевают ножку ее стула. Гермиона из воспоминаний замирает, жадно втягивает воздух и томно вздыхает. Профессор одаривает ее коротким снисходительным взглядом и продолжает на ходу диктовать рецепт. Еще одна картинка: мастер зелий стоит, опираясь обеими руками о трибуну в центре зала. Студенты по очереди подходят и складывают перед ним свои эссе. И когда подходит очередь Гермионы, она кладет свою работу на самый край, в процессе чего кончик ее мизинца касается краешка большого пальца руки зельевара. Она на миг замирает, словно стараясь продлить контакт, слегка краснеет и не замечает, как он в притворном удивлении вскидывает бровь. Следующая сцена: Гермиона склонилась над котлом, тщательно размешивая тягучее зелье против часовой стрелки. Снейп подходит к ней, становится за правым плечом, аккуратно перехватывает деревянный пестик из ее руки и делает круговые движения чуть большего диаметра. От его манипуляций зелье приобретает положенный фиолетовый оттенок, но ее копия этого не замечает. Все ее внимание сосредоточено на ощущении тепла, исходящего от тела профессора. Зельевар не спешит отстраняться, наоборот, почти прислоняется к ее спине, и кончики его губ вздрагивают в подобии улыбки, когда Гермиона прикрывает глаза от удовольствия.

- Не может быть. Этого просто не может быть, – продолжает повторять Гермиона, вынырнув из потока воспоминаний. Ее сердце бешено колотилось, щеки горели от стыда, а на лбу выступили капельки пота от напряжения. – Не может быть, чтобы я была увлечена Снейпом…

Ей в голову приходит миллион причин, по которым такое развитие событий кажется не просто маловероятным, а абсолютно невозможным. Но она только что своими глазами видела, как ее тело реагирует на близость профессора (при мысли о близости по спине пробегают мурашки, только подтверждая очевидное). Она была увлечена своим преподавателем, и Снейп знал об этом. Что ж, можно спрятать правду от самой себя, но наивно полагать, что можно утаить что-то от человека, потратившего большую часть своей жизни на оттачивание искусства шпионажа.

Желая проверить одну невероятную догадку, Гермиона еще раз подходит к думоотводу, но на этот раз опускает в него всего одну тоненькую нить. Это третье сентября. Все тот же круглый зал и полумрак, но в этот раз она не наблюдает за своей копией, она наблюдает за Ним. Вот он влетает в помещение в вихре развевающейся мантии, взметая клочки тумана с каменных плит. Туман еще не успевает улечься, а он уже окидывает взглядом всю аудиторию, и на неуловимое мгновение в его глазах мелькает узнавание, когда взгляд останавливается на ней. Он не выглядит удивленным – наверняка уже знал, что она будет в числе студентов. Он произносит вступительную речь, и кажется, что его внимание не направлено ни на кого конкретно, но вдруг еле заметно его брови приподымаются в искреннем удивлении. Гермиона переводит взгляд на свою копию и замечает на ее лице почти блаженную улыбку, в то время как ее взгляд намертво прикован к груди профессора. Всю лекцию он пристально наблюдает за ее реакцией. И когда она выходит в центр зала и склоняется над кипящими котлами, он делает осторожный шаг, сокращая расстояние между ними. Его лицо абсолютно бесстрастно, словно он проводит какой-то научный эксперимент. На лице ее копии выступает краска, и он утвердительно кивает, словно подтверждая для себя ожидаемый результат эксперимента, и делает шаг назад.

Ей понадобилось три долгих месяца и прямое указание однокурсниц, чтобы осознать свой интерес к профессору. Но Снейп – он все понял буквально с первой секунды. И он не просто знал о ее увлечении, он его поддерживал, поощрял, подливая по капле масла в огонь ее интереса, и делал это с невероятной грацией и деликатностью. Все его жалобы на отсутствие деликатности у гриффиндорцев вдруг показались Гермионе в высшей мере справедливыми. В ее поведении изящества и деликатности было не больше, чем в брачных танцах горных троллей. Девушка простонала от бессилия и нарастающей головной боли и упала на кровать, в надежде, что чары Морфея будут к ней милосердны и подарят измотанному рассудку такой необходимый отдых. На то, что утро будет мудренее вечера, она не смела и надеяться. Вытесненные более важным и шокирующим открытием воспоминания о странном вечере в сестринстве промелькнули беспокойным зудом на самом краю сознания и погасли, сдаваясь на милость сна.

Глава 7

Утром, стоя под прохладными струйками душа, Гермиона с облегчением обнаружила, что вчерашнее открытие хоть и оказалось неожиданным, но не лишило ее способности рационально мыслить и быстро подстраиваться под меняющиеся обстоятельства. Первым делом, проснувшись, она взвесила для себя внезапно обнаружившееся увлечение и со всей уверенностью сделала вывод, что это просто физиология. Пусть она в высшей степени рациональна и организована, по своей природе она все же женщина, и не стоит себя винить в том, что она не всегда в силах контролировать эмоциональные всплески, пробужденные гормонами. Угораздило же ее в самый расцвет подростковой перестройки организма «влюбиться» в профессора Локхарта – самовлюбленного павлина, афериста и болвана, каких свет не видывал. Какое объяснение, кроме как про взбесившиеся гормоны, можно придумать для настолько абсолютного помутнения рассудка? Правильно – никакого. Вот и со Снейпом, по всей видимости, произошло также. Не стоит себя винить за странные проявления организма и не стоит таким вещам уделять особое внимание. Пройдет как простуда или, в худшем случае, как приступ аргентинского магического гриппа, длящегося около трех месяцев и сопровождаемого жаром и головными болями, но проходящим так же внезапно, как и наступил, без каких-либо долговременных последствий для пациента. Как иногда полезно бывает, что она учится именно на факультете колдомедицины и целительства. Знания – это сила!

Пообещав себе быть более внимательной и не допускать таких оплошностей, как на последнем уроке зельеварения, Гермиона вышла из душа, завернутая в пушистое полотенце, и отправилась на кухню готовить завтрак.

- Сначала новая мантия, а теперь еще татуировка? Это так на тебя не похоже, милая, ты случайно не влюбилась в этом своем новомодном университете? – со смехом в голосе произнесла миссис Грейнджер, заходя на кухню и наливая себе кофе.
- И тебе доброе утро, мама! – ответила Гермиона, не отворачиваясь от сковороды с шипящим беконом и омлетом. – И нет, я определенно не влюбилась, и у меня нет никаких татуировок.
- Это какой-то временный рисунок? – все также беззаботно переспросила Джейн, перекладывая себе со сковороды половину бекона. – Я слышала, сейчас делают такие. Мода, пришедшая из Индии, или что-то вроде того.
- Какой еще рисунок, мама? Ты, видимо, хочешь довести меня до мигрени раньше, чем я успею выпить свой утренний кофе, – проворчала Гермиона, удерживая вилкой омлет, на который также подумывала покуситься ее чрезмерно общительная по утрам мама.
- Вот этот рисунок, милая. И ты слишком молода для мигреней, – ткнув пальцем в левое плечо ворчливой дочери, ответила миссис Грейнджер, и, прихватив с собой половинку разрезанного Гермионой яблока, упорхнула в свою комнату одеваться на работу.

Сама Гермиона с округлившимися до размера чайных блюдец глазами уже бежала в свою комнату. Схватив с прикроватной тумбочки волшебную палочку, она направила ее краешек на левое плечо и произнесла очищающее заклинание. Не получив результата, она перебрала по памяти все заклинания и чары, которые когда-либо помогали избавиться от следов продукции близнецов Уизли, но красовавшийся на ее плече герб сестринства Нимуэ никуда не делся и даже не побледнел.
«Вот черт», – выругалась Гермиона, поспешно собирая волосы в хаотичный пучок на затылке и натягивая привычную зеленую мантию поверх джинсов и водолазки. Первым занятием сегодня должна быть трансфигурация, и в случае опоздания она рисковала быть выставленной в коридор и лишенной десятка баллов за «неспособность трансфигурировать подушку в точный будильник». Аппарировав прямо перед зданием университета и услышав колокольный звон, Гермиона вдруг ощутила поток незнакомой магии и тут же заметила, что вместо зеленой мантии факультета целительства на ней оказалась бледно-голубая, судя по ощущениям скольжения прохладного шелка по коже, надетая прямо на нижнее белье. «Черт» во второй раз за утро вырвалось изо рта девушки. «Никто не предупреждал меня о магическом клейме и обязательном ношении униформы. Не нравится мне все это», – промелькнуло в голове бывшей гриффиндорки, когда она нервно потянула ручку двери в аудиторию.

Профессор Мальсибер не только не выгнал ее за опоздание, но и был с ней в высшей степени любезен и внимателен, трижды за занятие обратившись к ней с вопросом и наградив за верно данные ответы пятнадцатью баллами. Это было приятно, но несколько странно, учитывая, что до этого единственные заслуженные баллы по трансфигурации были получены ею за обязательные письменные задания, и никогда за устные ответы.

- Доброе утро, сестренка, – весело прощебетала Рейчел, встречая Гермиону на выходе из кабинета трансфигурации. – Как начался твой первый день в роли представительницы нашего славного ордена?
- Неплохо, наверное, хотя Мальсибер сегодня явно не в себе, – удивленная, но вместе с тем польщенная вниманием к себе, ответила бывшая гриффиндорка.
- Он оказывал тебе знаки внимания? Начислял баллы? Приглашал в свое поместье на уикэнд? Рассказывай в мельчайших подробностях, мы хотим знать все! – воодушевилась Рейчел. – Мы с Элеонор собирались позавтракать в кафетерии у западной башни, это негласная традиция нашей компании. Ты можешь пойти с нами, и по дороге расскажешь нам все о Мальсибере.
Есть абсолютно не хотелось, но Элеонор и Рейчел уже подхватили ее под руки с обеих сторон и потянули в сторону башни.

- Так что там насчет тебя и Мальсибера, – напомнила Элеонор, как только они уселись за маленький столик в уютном университетском кафе.
- Ничего особенного, – смутилась Гермиона. – Не то чтобы он вел себя как-то необычно… Он только позволил мне остаться на лекции, хотя я опоздала. И после занятий упомянул что-то о редком издании в его личной библиотеке, и что я всегда могу ею воспользоваться, если пожелаю. – До нее вдруг дошла двусмысленность подобного предложения из уст профессора, и она смутилась еще больше.
- Так держать, сестренка! – с живым интересом отозвалась подсевшая за их столик Инга, отрываясь от кружки с горячим шоколадом. – Несколько кокетливых взглядов с твоей стороны, и он предложит перенести половину своей библиотеки в твои апартаменты.

Девушки хором засмеялись, а Гермиона вдруг почувствовала себя героиней низкосортного бразильского сериала. Профессор Мальсибер был немолодым, но еще весьма привлекательным мужчиной. Его ясно-синие глаза и отменный вкус в одежде заставляли многих юных и не очень женщин останавливать на нем взгляд. К тому же, он был непревзойденным мастером в трансфигурации, ее самом любимом предмете еще с Хогвартса. Внимание такого умного и привлекательного мужчины, безусловно, льстило ее самолюбию, однако причины столь внезапно обращенного к ней внимания были абсолютно не ясны. Кроме того, из подслушанного в библиотеке разговора Гермиона четко помнила, что у профессора Мальсибера был роман с Мери, симпатичной светловолосой девушкой с третьего курса. Всплывший в голове образ кожаного ремня с заклепками заставил Гермиону поспешно отложить в сторону надкушенный кекс. Рассказывать сидящим за столом девушкам о подслушанном разговоре и портить только зарождающиеся отношения не хотелось, потому она решила промолчать. Но для себя с уверенностью отметила, что внезапное внимание профессора Мальсибера ее не заинтересует. Передернув плечами в попытке отогнать навязчивый образ ремня, Гермиона встала из-за стола и вместе с двумя новыми подругами отправилась на зельеварение.

Профессор Снейп, в отличие от профессора Мальсибера, определенно не подобрел за прошедшие сутки и не собирался проявлять к ней особое снисхождение. Едва она вошла в аудиторию, как мастер зелий взглянул на ее мантию и одарил таким презрительным взглядом, словно она посмела явиться в святая святых кабинет зельеварения в одном исподнем. Гермиона не придала этому значения, за долгие годы в Хогвартсе привыкшая ко всему широкому репертуару уничижающих взглядов профессора. Видимо, чтобы напомнить о старых счастливых школьных днях, на протяжении всего урока Снейп подчеркнуто игнорировал ее вытянутую руку, а под конец лекции, когда Гермиона не выдержала и шепнула ответ сидящему рядом Стивену, зельевар снял с нее двадцать баллов за подсказку и впервые за этот год назвал невыносимой всезнайкой. Несмотря на привычность его действий, под левой лопаткой как-то неприятно кольнуло, и звонка колокола Гермиона дожидалась абсолютно молча, не поднимая головы, чтобы очередным неловким движением не спровоцировать гнев преподавателя.

- Вы это видели? – то ли в ужасе, то ли в воодушевлении обратился Стивен к Рейчел и Элеонор, шептавших Гермионе слова утешения на выходе из аудитории. – Какая муха его укусила? Еще никогда не видел, чтобы он так злился на кого-то. Не знаю, как ты это выдержала, я бы, наверное, спрятался под парту после первого такого взгляда, – продолжил он, на сей раз обращаясь к самой Гермионе.
- Это потому, что он не вел у тебя зелья в школе. После первых пяти-шести лет начинаешь вырабатывать иммунитет к убийственным взглядам профессора Снейпа, – мрачно заметила бывшая гриффиндорка.
- Возможно, – легко согласился Стивен, – но я бы не хотел случайно оказаться у него на пути. У меня от одного его взгляда волосы дыбом встают, не хотелось бы знать, как себя чувствуют волшебники, оказавшись на обратном конце его волшебной палочки.
От этих слов у всех четверых по спине пробежал холодок. Гермиона никому бы не пожелала иметь врага в лице ее профессора зельеварения. Даже в роли союзника он временами был поистине ужасающим…

Остаток дня и несколько последующих прошли в гораздо более легком настроении. Гермиона наслаждалась повышенным вниманием со стороны студентов и преподавателей, подаренным ей благодаря новому статусу. Другие студенты с разных курсов и факультетов в таких же голубых мантиях стали останавливаться и заговаривать с ней, обращаясь по имени. В считанные дни из никому неизвестной заучки-первокурсницы она превратилась в одну из самых популярных девушек университета и познакомилась с большим количеством людей, чем за три предыдущих месяца вместе взятых. В эйфории от новых впечатлений, Гермиона окончательно выбросила из головы неприятный инцидент на зельях, списав его на никак не связанное с ней плохое настроение преподавателя и понадеявшись, что это было досадным исключением, но не правилом.

Однако уже следующий урок по зельям разбил ее надежды в пух и прах. Снейп был буквально в ярости, и вся сила его негодования вновь обрушилась на ее голову. Сделав несколько дежурных язвительных замечаний и оставив рецепт задания на доске, мастер зелий традиционно удалился, оставляя студентов самих разбираться с процессом приготовления. К тому моменту, когда Гермиона осознала, что в рецепте неизвестного ей (или вовсе несуществующего? ) зелья допущена ошибка, было уже слишком поздно. Основная часть ингредиентов была израсходована, до конца урока оставались считанные минуты, а жалкое подобие зелья в ее котле свернулось на дне отвратительной бурой жижей. Отчаянная попытка что-то исправить и нейтрализовать действие свертывающего вещества привела к тому, что из котла начал валить едкий сизый дым, от которого девушка и ее соседи по партам хрипло закашляли и похватались за горло. В таком виде и застал их Снейп, триумфально прошествовавший по проходу между партами с заклинанием головного пузыря.

- Мисс Грейнджер, похоже, бессмертная слава мистера Лонгботтома не дает вам покоя, и вы решили превзойти его в своей колоссальной бездарности. Минус пятьдесят баллов и эссе на восемь свитков на тему «недопустимое комбинирование несочетаемых ингредиентов в лекарственных зельях» к следующему занятию.

- Но, сэр, в данном вами рецепте была ошибка, – попыталась возразить Гермиона, а в следующее мгновение осознала собственную ошибку, встретившись с испепеляющим взглядом черных глаз.

- А вы неспособны думать своей головой и внимательно изучить рецепт ПРЕЖДЕ, чем начинать варить неизвестный вам состав? Или, может, вам неизвестно, что попытка растворить свернувшийся коагулянт мгновенно высвобождает двуокись серы? Я ошибочно предполагал, что обучаю студентов, обладающих достаточным запасом знаний, чтобы не совершать элементарных ошибок, а не бестолковых школьников-первогодок, способных даже самое безобидное зелье превратить во взрывоопасную субстанцию. Уберите бардак, который натворили в своей провальной попытке научиться тонкому искусству зельеварения. Самое сложное, что вам можно доверить в этой профессии – это заваривать чай. Занятие окончено. Все свободны.

Еле сдерживая слезы, Гермиона одним взмахом палочки испарила чадящее зелье вместе с котлом и выбежала из аудитории. Говорить ни с кем не хотелось, а тем более обсуждать произошедшее с Рейчел или Элеонор, видевших все своими глазами, поэтому она прямиком направилась в единственное место, всегда дарившее ей покой и уединение, – библиотеку.

Гермиона медленно прохаживалась между высоких стеллажей, бережно поглаживая корешки древних фолиантов и жадно вдыхая любимый аромат пергамента и кожаных переплетов. Желая отвлечься от мрачных мыслей, она потянулась рукой за одной из самых увлекательных книг по теории трансфигурации, но не обнаружила ее на полке.

- Добрый вечер, мистер Перкинс, – вежливо поздоровалась девушка, подойдя к столику заведующего. – Вы не подскажете, где я могу найти третий том теории трансфигурации Гамильтона?
Пожилой волшебник поднял на нее свои добрые серые глаза с лучиками морщинок в уголках, но его взгляд моментально посуровел, и он неодобрительно поджал дрожащие губы.
- Отделение трансфигурации в третьем ряду справа, – сухо прохрипел библиотекарь и незамедлительно отвернулся, делая вид, что чем-то очень занят.
Гермиону сильно удивила холодность всегда приветливого и охочего поболтать с ней мистера Перкинса, потому она решила поинтересоваться самочувствием добродушного старичка.
- У вас все в порядке, сэр? – осторожно спросила она.
- У меня все в порядке, мисс. Займитесь лучше делом, – резко отрезал он.
Расстроенная еще больше прежнего, Гермиона побрела к показавшимся вдруг чужими и неживыми книжным полкам.
- Позвольте дать вам один совет, юная леди, – услышала она за спиной все тот же сухой голос библиотекаря. – Вы совершили чудовищную ошибку, когда надели эту мантию. И попомните мои слова, однажды вы сильно пожалеете о своем решении.

«Черт бы побрал эту мантию», – пробурчала себе под нос девушка и спряталась за первым попавшимся учебником, лишь бы не видеть неодобрительный взгляд серых глаз. Время за чтением пролетело незаметно. Вот уже за окном прозвонил колокол, и свечи, освещающие помещение, начали гаснуть одна за другой. Домой идти решительно не хотелось, но и оставаться в темнеющей пустой библиотеке не имело смысла. Впереди ждала пара насыщенных выходных, но ни мысли о походах по магазинам с мамой, ни предвкушение шумного воскресного ужина в семействе Уизли в окружении друзей не помогали развеять тяжелое мрачное чувство, тисками сдавливавшее грудь.

Выйдя из библиотеки, Гермиона медленно брела по опустевшим темным коридорам, гулким эхом отражавшим звук ее шагов. «Совсем как в Хогвартсе», – мелькнула непрошеная мысль. В дальнем конце коридора (может, померещилось? ) показалась знакомая темная фигура, она постепенно приближалась, не издавая шума шагов, словно вовсе не касалась земли, а плыла над ней в вихре неизменных черных мантий. Образ Хогвартса все четче вырисовывался в памяти, принося с собой нежелательные ассоциации. Ночь, холод, пробирающийся в самую душу, языки пламени, пожирающие астрономическую башню, запах гари и крови. И все та же черная фигура, сломленная и лишенная воли к жизни, на грязном полу в луже собственной остывающей липкой крови, глухой удар сердца о грудную клетку и бесконечно долгая агония тишины. Перед глазами внезапно все поплыло. Грудь сдавило так, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть, а горло жгло, словно всего мгновение назад она наглоталась черного дыма, скрываясь от преследователей в закопченных коридорах рушащегося замка.

В отчаянной попытке спастись от преследовавших ее призраков прошлого, Гермиона сделала несколько быстрых шагов к приближающейся темной фигуре и, словно утопающий за соломинку, ухватилась за края жесткой шерстяной мантии. Прижимаясь к его груди, там, где под плотной тканью неизменной учительской мантии отсчитывало ровный ритм сильное живое сердце, и, вдыхая полной грудью терпкий аромат можжевельника и кедра, она почувствовала, как тьма постепенно отступает, ослабляя мертвую хватку на ее груди. Мир перед глазами потихоньку возвращал свои четкие очертания, и еще раз вдохнув поглубже, словно желая забрать с собой как можно больше такого теплого манящего аромата, она сделала шаг в сторону, с сожалением разжимая пальцы и выпуская из рук ткань мантии.

- Простите, профессор, я не хотела на вас набрасываться, – извинилась она, стараясь не подымать глаза, избегая еще большей неловкости.
- Вы в порядке, мисс Грейнджер? – произнес бархатный голос где-то совсем близко, показавшийся скорее обеспокоенным, чем недовольным. От мягких интонаций в знакомом голосе у нее по спине побежали мурашки.
- Все хорошо, профессор, – смущаясь, ответила бывшая гриффиндорка. –Просто паническая атака. Такое со многими случается, – продолжила она, как бы извиняясь. Он только кивнул в ответ и исчез в темноте коридоров.

Лежа на своей кровати и тщетно пытаясь сдаться во власть сна, Гермиона все еще ощущала на себе его запах, словно кожа на ее пальцах, ее одежда и волосы полностью пропитались им за те короткие мгновения украденных объятий. «Вот вам и физиология…» – мрачно подумала она. Выдрессированная за долгие годы фотографическая память тут же подкинула прочитанный когда-то отрывок из древнеиндийского трактата «Ветка персика».
«Три источника имеют влечения человека: тело, разум и душа. Влечение тела порождает желание. Влечение ума порождает уважение. Влечение душ порождает дружбу. Соединение трех влечений порождает любовь».

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 Следующая ⇒